Теккерей. Баллады; Песни; Поэмы
----------------------------------------------------------------------------
Источник: У.М.Теккерей. Творчество. Воспоминания. Библиографические изыскания.
М.: Книжная палата, 1989. Стр. 165 - 226. Составитель: Е.Ю.Гениева.
OCR: В.Есаулов - www.darkhorse.ru
----------------------------------------------------------------------------
ОГЛАВЛЕНИЕ
1. ТИМБУКТУ (1829). Перевод А.Солянова.
2. ЗВЕЗДЫ (1830). Перевод А.Солянова.
3. ПРОСТЫЕ НАПЕВЫ (1832). Перевод А.Солянова:
ДЕВЧУШКА ДЕРЗКИНС
БЕДНАЯ СЪЮКИ И БОГАТАЯ МЕРИ
ДИКИ ТИХОНЯ И ТОМ ДРАЧУН
ДОБРАЯ МИСС МЕРИ И ЕЕ БРАТЕЦ
РЫЦАРЬ ТОМ
НЕД-ВОИТЕЛЬ
5. ПЕСЕНКА МОНАХА (1833) Перевод А.Солянова.
6. СЕРЕНАДА (1833). Перевод А.Васильчикова.
7. ПЕСНЯ ФИАЛКИ (1840). Перевод. Н.Вольпина.
8. ДЖЕК-ВЕСЕЛЬЧАК (1840)(Из цикла "Подражания Беранже"). Перевод А.Солянова.
9. КОРОЛЬ КАНУТ(1842). Перевод. А.Васильчикова.
10. КОРОЛЬ КАНУТ. Перевод. Э.Линецкой.
11. МОЯ НОРА (1842). Пер. Е.Печерской.
12. ЭТЕЛЬРЕД, КОРОЛЬ АНГЛИЙСКИЙ, "МОРНИНГ ПОСТ"
ЧИТАТЬ ИЗВОЛЯЩИЙ (1842). Перевод Э.Линецкой.
13. КОЛОКОЛА МИНАРЕТА (1843). Перевод А.Васильчикова.
14. О, ПРИХОДИ ПОД БУК (1843). Перевод А. Васильчикова.
15. РОЗА ФЛОРЫ (1844). Перевод А.Голембы.
16. СУДЬЯ БЛЕКСТОУН (1844). Перевод Е.Печерской.
17. ПЕРЕПОЛОХ В СИТИ (1845). Перевод Е.Печерской.
18. РОНСАР К СВОЕЙ ВОЗЛЮБЛЕННОЙ (1846). Перевод А.Васильчикова
19. К МЭРИ (1847) Перевод Н.Дарузес
20. ПЛЕТЕНОЕ КРЕСЛО (1847). Перевод А.Солянова.
21. [РОЗА НАД МОИМ БАЛКОНОМ](1848). Перевод М.Лозинского.
22. КУСТ АЛЫХ РОЗ. Перевод А.Солянова.
23. РОЗА НАД МОИМ БАЛКОНОМ. Перевод Е.Печерской.
24. ЛИШЬ ПОКРОЕТ ЛОГ ТУМАНОМ (1848). Перевод А.Васильчикова.
25. [НАД ТОПЯМИ НАВИСЛА МГЛА](1848). Перевод М.Дьяконова.
26. ЖЕРЕБЕЦ ДЖЕЙКОБА ВДОСКУСВОЙСА (1848)
(Новейшая хвала Дворцу Суда). Перевод А.Солянова.
27. БАЛЛАДА О БУЙАБЕСЕ (1849). Перевод В.Рогова.
28. БАЛЛАДА О БУЙАБЕСЕ. Перевод А.Солянова.
29. ЮНЫЙ БИЛЛИ (1849). Перевод А.Васильчикова.
30. МАЛЮТКА БИЛЛИ. Перевод Е.Печерской.
31. ЦЕРКОВНОЕ КРЫЛЬЦО (1849). Перевод Э.Линецкой.
32. ЭПИЛОГ (1849). Перевод В.Рогова.
33. ВОЗРАСТ МУДРОСТИ (1850). Перевод Е.Печерской.
34. ЛЮБОВЬ В СОРОК ЛЕТ. Перевод В.Рогова.
35. ATRA CURA (1850). Перевод В.Рогова.
36. ПОВЕЛИТЕЛИ ПРАВОВЕРНЫХ (1850). Перевод В.Рогова.
37. ЯНКИ-ВОЛОНТЕРЫ (1851). Перевод А.Солянова.
38. ЗАПИСКА ДЛЯ ГЕНРИ КОУЛА В ДЕНЬ ВАЛЕНТИНА 14 ФЕВРАЛЯ 1852 Г. Перевод А.Солянова.
39. ПЕРО И АЛЬБОМ (1853). Перевод А.Солянова.
40. ЛЮСИ В ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ (1854). Перевод А.Васильчикова.
41. ДАМЕ ПРЕКЛОННОГО ВОЗРАСТА (1855). Перевод Е.Печерской.
42. СТРАДАНИЯ МОЛОДОГО ВЕРТЕРА (1855). Перевод А.Васильчикова.
43. СТРАДАНИЯ МОЛОДОГО ВЕРТЕРА. Перевод А.Ливерганта.
44. СТРАДАНИЯ МОЛОДОГО ВЕРТЕРА. Перевод Е.Печерской.
45. СТРАДАНИЯ МОЛОДОГО ВЕРТЕРА. Перевод В.Рогова.
46. СТРАДАНИЯ МОЛОДОГО ВЕРТЕРА. Перевод А.Солянова.
47. ТРАГИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ (1855). Перевод Е.Печерской.
48. ТРАГИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ. Перевод А.Солянова.
49. VANITAS VANITATUM (1860). Перевод В.Рогова.
50. КРЕДО (1862). Перевод А.Солянова.
51. БИЛЛЬ О СОБАКАХ (1862). Перевод Е.Печерской.
1. ТИМБУКТУ (1829)
Люд чернокожий в Африке курчавой
Живет, овеянный чудесной славой.
И где-то там в таинственном свету,
Цветет град величавый Тимбукту.
Там прячет лев свой рык в ночные недра,
Порой сжирая бедолагу негра,
Объедки оставляя по лесам
На подлый пир стервятникам и псам.
Насытившись, чудовище лесное
Лежит меж пальм в прохладе и покое...
При свете факелов сверкнули вдруг мечи
Здесь негры пробираются в ночи.
Зверь окружен, и песня его спета -
Льва наповал бьет выстрел из мушкета.
Их дому жизнь и радости дарит
И то, к чему судьба приговорит:
Рабами их везут в чужие дали.
Так радость познает свои печали,
Покуда трутни за твоей спиной
Вкушают на Ямайке рай земной,
О бедный континент! Твое искусство
В груди рождает пламенное чувство!
Пусть девушки твои черны весь век,
Но не чисты ли души их, как снег?
О, тысячу раз "да" и бесконечно,
Так было, есть и так пребудет вечно.
День станет - испытает Альбион
Гнев Африки, кулак ее племен.
Она низринет в ореоле славы
Неписаные рабские уставы,
И бывшие монархи у нее
Выпрашивать начнут на прожитье.
Пер. А.Солянова
2. ЗВЕЗДЫ (1830)
Лишь глаза сомкнешь во сне,
Распахнутся звезд зеницы,
В мир наш в ясной тишине
Их глаза начнут лучиться.
Тщетно льют они свой свет:
Ропщут гордецы до срока -
Звездный блеск-де - символ бед,
Символ случая и рока.
Бог забытицу и сон
Дарит смертным в утешенье,
Но и бдит и помнит Он.
Пер. А.Солянова
3. ПРОСТЫЕ НАПЕВЫ (1832)
Дерзкинс с рожденья
Любила соленья.
Раз банку стянула малютка,
Долго мучила боль,
Стало ясно, в чем соль -
Корнишоны вредны для желудка.
БЕДНАЯ СЪЮКИ И БОГАТАЯ МЕРИ
Кости да кожа
у Съюк - ну и что же?
Пусть, как прежде, фигурка стройнеет.
А Мери, друзья,
Расползлась, как свинья,
И, наверно, совсем освинеет.
Добренький Дик
Влюблен в стопки книг,
А учитель - в него, что твой пастырь.
Том с давних времен
В синяк свой влюблен,
А нос его - в свеженький пластырь.
ДОБРАЯ МИСС МЕРИ И ЕЕ БРАТЕЦ
Мери грустит,
Что пропал аппетит,
Но рад жадный Том несказанно:
Два фунта орел
Бифштексов уплел,
А в обед проглотил полбарана.
За сытным столом
Был рыцарем Том,
Но ужас! - в своем он уме ли:
Закончил свой стол
Не мясом орел,
А гадкой микстурой в постели.
Любит наш Нед
Гром военных побед,
Берет шлем и саблю с трубою,
Любая война
С барабаном дружна -
Нет конца барабанному бою.
Пер. А.Солянова
5. ПЕСЕНКА МОНАХА (1833)
Спешит к заутрене народ
В сей день, как и намедни,
Но слаще колокол поет
К концу любой обедни.
Чем чаще вижу я балык
И каплуна в приправе,
Тем веселее мой язык
Поет к обеду "Ave".
Вот мой амвон - скамья в пивной,
Где пью я восседая.
Девчонка сельская со мной -
Мой ангел и святая.
Я, к спелой щечке приложась,
Погладить кудри вправе,
Она охоча всякий раз
Мое послушать "Ave".
Когда увижу две луны,
Господь простит монаха:
Я полон также и вины
И божеского страха.
Легка, как небо, наша плоть,
Кровь бьет потоком нежным.
Пусть жизнь меняется, Господь,
Ликер оставь нам прежним!
Пер. А.Солянова
6. СЕРЕНАДА (1833)
Уходит солнце на покой.
Оно, окончив день труда,
Свиданья жаждет с темнотой,
Зарей алея от стыда.
Ночь звездную созвала рать
И подняла на небосклон
Луну, как щит, чтоб охранять
Моей Матильды мирный сон.
Ночь бросила вуаль, как сеть,
На целый мир; как пилигрим,
Стремлюсь я в храм ее - пропеть
Свой самый сокровенный гимн.
Моя любовь, мой судия!
Нет в этом мире под луной
Молитвы чище, чем моя,
Тебе, Матильда, светоч мой!
Пер. А.Васильчикова
7. ПЕСНЯ ФИАЛКИ (1840)
Цветок смиренный, безотрадно
Я возросла в глуши лесной,
Где дождь меня стегал нещадно,
Глумился ветер надо мной.
Но вот фиалку в день ненастный
Приметил чей-то добрый глаз,
И путник, сжалясь над несчастной,
Еe сорвал и спас!
С тех пор, вдали родной долины,
Мне бурь не страшен произвол,
Я на груди у Каролины
Нашла приют от горьких зол.
Цветы - увы! - недолговечны...
Недолго же и мне цвести,
Хотя мне дышится беспечно
У девственной груди!
Мой аромат с моим дыханьем
Она впивает с лепестка
И каждым тихим колыханьем
Напоминает: "Смерть близка!"
Но есть поэт... Он век свой длинный
Отдаст, чтобы на той груди
Узнать блаженства час единый,
А там - хоть смерть приди!
Пер. Н.Вольпин
8. ДЖЕК-ВЕСЕЛЬЧАК (1840)
(Из цикла "Подражания Беранже")
От политической волны
Трещат в отчизне снасти:
Трон судят левые сыны
За правые напасти.
Чтоб уберечь родной очаг
От злобного кипенья,
Сошел с небес Джек-Весельчак
В улыбчивом смиренье.
Стал троном шаткий табурет,
Периною - солома,
И Джек частенько был согрет
Щербатой кружкой дома.
Портрет подружки юной он
У зеркала повесил
И, этой роскошью пленен,
Беспечен жил и весел.
Он доброте учил скупца,
Зазнайку - покаянью,
Слепца - прозренью мудреца,
Джек знал свое призванье.
Простак-философ отыскал
Мораль в кувшинных недрах
И тут же школу основал -
"Георгий - змия недруг".
Когда законник на селе
Хулил налог на пиво,
Джек, твердо стоя на земле,
Мех осушал шутливо.
Дрался за чин и злато всяк,
Чтоб оказаться в лордах,
Вдали от них Джек-Весельчак
Гулял в штанах протертых.
"Не вхож я в храм, - он говорил,
И красть в нем не пытался..."
Пока в почете Коббетт {1} был,
За Миллера {2} Джек взялся.
Ведь праздный смех - не кабала
В странице календарной,
И беззаботно жизнь текла
В молитве благодарной.
Джек, славя Божью красоту,
Снимал смиренно шляпу:
"Отец небесный, я не чту
Ни Лютера, ни Папу.
Дай веру тем, кто вышел в путь,
Нет слаще этой ноши.
Не верю в кару я отнюдь -
Лишь в милость Твою, Боже!
И камень - помня твой урок -
Я в ближнего не кину;
У турка тоже есть свой Бог,
И даже у брамина.
Безгрешны помыслы мои,
Душа творенью рада;
Живя улыбкою земли,
Не верю в муки ада..."
Джек умер; вне мирской тщеты
Он жил без верхоглядства,
Познав богатство нищеты
И нищету богатства.
И ты, богач, и ты, бедняк,
Отныне путь твой ведом:
Коль жив в душе Джек-Весельчак,
Конец придет всем бедам.
Пер. А.Солянова
9. КОРОЛЬ КАНУТ {3} (1842)
После многих лет правленья
вдруг Король Канут устал:
Он так долго жег и грабил,
резал, дрался, убивал.
Мрачный, он бродил у моря
и следил за валом вал...
Рядом Канцлер и Епископ,
как две тени с давних пор,
Сзади идут стража, свита,
королевский пестрый двор,
Капелланы и министры,
менестрелей звонкий хор.
Всю их жизнь они ловили
каждый жест его и взгляд:
Он нахмурит брови - тотчас
исподлобья все глядят,
Засмеется - начинают
скалить зубы все подряд.
Был в тот день Король не в духе.
Все при нем смолкало вмиг.
Слушая певцов - зевал он,
сумрачен его был лик,
За обедом - Королеве
придержать велел язык.
"О Милорд,- спросил Лорд-Канцлер,-
недовольны Вы вином?
Или мясом, что сегодня
подавали за столом?"
"Чушь,- ему монарх ответил,-
дело здесь совсем в другом!
Снедь, глупец,- тщета, пустое,
ДУШУ мне сжигает боль!
Я велик - нет ровни в мире!
Но тяжка моя юдоль:
Я устал...". Тут кто-то крикнул:
"Кресло хочет наш Король!"
И Лорд-Канцлер чуть заметно
подал знак лакеям тут.
Тотчас двое слуг-гигантов
кресло мягкое несут,
И устало опустился
на атлас Король Канут.
"Я врагов разбил,- вскричал он,
всех, а было их - не счесть!
Где есть в этом мире слава,
как моя, то Бог лишь весть!"
Двор ему ответил эхом;
"Где такая слава есть?!"
"Для чего мне королевства?
Я устал, я стал седой.
Сыновья давно мечтают
видеть труп холодный мой.
Я хочу заснуть спокойно
под могильною плитой.
Совесть жалит грудь змеею!
Как вернуть покой опять?
Я лампады зажигаю
по ночам не в силах спать -
Призраки воспоминаний
обступают вдруг кровать.
Всюду кровь, огонь, руины...
Смерть идет по городам,
Девы стонут, жены воют
по зарезанным мужьям..."
"Совесть,- провещал Епископ,
очищает душу нам.
Но, Милорд, о том, что было,
нужды нет и вспоминать:
Все забыла и простила
Вам Святая Церковь-Мать,
На ее друзей нисходит
постоянно благодать.
Ведь по Вашей воле храмы
вырастают тут и там,
Все церковники возносят
славу Вам и Небесам!
Вы ж о смерти говорите!
Это странно слышать нам".
"Нет,- Король ответил,- скоро
я покину этот свет..."
Все, пустив слезу, вскричали:
"Сир, не говорите "Нет",
Вы сильны, бодры, здоровы -
Вам бы жить еще сто лет!"
"Жить сто лет?! - взревел Епископ.
Да в уме ли все вы тут!
Тысячу прожили люди,
а божественный Канут
Должен жить гораздо дольше,
чем все смертные живут!
Жил Адам, жил Каин, жили
Енох и Мафусаил {4}
Девять сотен лет. Молюсь я,
чтоб Король их пережил!"
"Так и будет,- вставил Канцлер,-
у него достанет сил".
"Вообще,- изрек Епископ,-
Королю надгробный груз
Не грозит: не для бессмертных
тот communis omnibus*! * участь всех смертных (лат.).
Утверждать иное, Канцлер,
есть безбожье, я клянусь!
Врач в искусстве врачеванья
не идет в сравненье с Ним.
Даже мерзкую проказу
Он развеет, словно дым;
Даже мертвого разбудит
прикасанием своим.
Ведь заставил вождь Израилев
солнце на небе светить
И луну стоять на месте,
чтоб врагов своих разбить {5}.
И Король наш, без сомненья,
может то же повторить!"
"Ты уверен, мой Епископ,-
враз Король воспрянул вдруг,
Что смогу остановить я
в поднебесье солнца круг,
И луну, и это море,
что всегда шумит вокруг?
Что отступят эти волны
по желанью Короля?"
"Здесь,- склонил главу Епископ,
Ваши море и земля..."
Встал Канут и крикнул:
"Волны, вам повелеваю Я!
Океан, раб непокорный,
стоя здесь, у бездн морских,
Повелитель твой желает,
чтобы ты, бунтарь, утих!
Прекрати свое дыханье!
Отступи от ног моих!"
Но в ответ ему зловеще
заревел тогда прибой,
И могучая стихия,
издавая страшный вой,
Короля и всех придворных
прочь отбросила волной.
И Канут корону сбросил,
больше не чинил вреда,
Чтил Того, Кому подвластны
небо, суша и вода.
И в тот час, когда погасла
в небесах его звезда
Умер он. Но Паразиты
на земле живут всегда.
Пер. А.Васильчикова
10. КОРОЛЬ КАНУТ
Духом смутен, вышел к морю погулять король Канут.
Много лет он бился, дрался, резал, грабил мирный люд,
А сейчас воспоминанья короля, как псы, грызут.
Справа от него епископ, слева канцлер, прям и горд,
Сзади пэры, камергеры, шествует за лордом лорд,
Адъютанты, капелланы, и пажи, и весь эскорт.
То тревогу, то веселье отражают их черты:
Чуть король гримасу скорчит - все кривят проворно рты,
Улыбнется - и от смеху надрывают животы.
На челе Канута нынче мрачных дум лежит печать:
Внемля песням менестрелей, соизволил он скучать,
На вопросы королевы крикнул строго: "Замолчать!"
Шепчет канцлер: "Государь мой, не таись от верных слуг:
Что владыке повредило - бок бараний иль индюк?"
"Чушь! - звучит ответ гневливый.- Не в желудке мой недуг.
Разве ты не видишь, дурень, в сердце мне недуг проник.
Ты подумай только, сколько дел у нас, земных владык!
Я устал".- "Скорее кресло!" - крикнул кто-то в тот же миг.
Два лакея здоровенных побежали во весь дух.
Принесли большое кресло, и Канут, сказавши "Ух!",
Томно сел - а кресло было мягко, как лебяжий пух.
Говорит король: "Бесстрашно на врагов я шел войной,
Одолел их всех - так кто же может вровень стать со мной?"
И вельможи вторят: "Кто же может вровень стать с тобой?"
"Только прок ли в славе бранной, если стар и болен я,
Если сыновья Канута, словно стая воронья,
Ждут Канутовой кончины, нетерпенья не тая?
В грудь вонзилось угрызенье, мне его не превозмочь,
Безобразные виденья пляшут вкруг меня всю ночь,
Дьявольское наважденье и заря не гонит прочь.
Лижет пламя божьи храмы, дым пожаров небо скрыл,
Вдовы плачут, девы стонут, дети бродят средь могил..."
"Слишком совестлив владыка! - тут епископ возгласил.
Для чего дела былые из забвенья вызывать?
Тот, кто щедр к святейшей церкви, может мирно почивать:
Все грехи ему прощает наша благостная мать.
Милостью твоей, монахи без забот проводят дни;
Небу и тебе возносят славословия они.
Ты и смерть? Вот, право, ересь! Мысль бесовскую гони!"
"Нет! - Канут в ответ.- Я чую - близок мой последний час".
"Что ты, что ты! - И слезинку царедворцы жмут из глаз. -
Ты могуч, как дуб. С полвека проживешь еще меж нас".
Но, воздевши длань, епископ испускает грозный рев:
"Как с полвека? Видно, канцлер, ум твой нынче нездоров;
Люди сто веков живали - жить Кануту сто веков.
Девять сотен насчитали Енох, Лемах, Каиная,-
Так неужто же владыке меньший срок судьбою дан?"
"Больший, больший! - мямлит канцлер, в страхе горбя гордый стан.
"Умереть - ему? - Епископ мечет пламя из очей,-
От тебя не ждал я, канцлер, столь кощунственных речей;
Хоть и omnibus communis, он - избранник средь людей.
Дар чудесный исцеленья небом дан ему в удел:
Прокаженного лишь тронет - тот уже и чист, и цел.
Он и мертвых воскрешал бы, если б только захотел!
Иудейский вождь однажды солнца бег остановил,
И, пока врагов разил он, месяц неподвижен был:
Повторить такое чудо у Канута хватит сил".
"Значит, солнце подчинится моему приказу "стой!"? -
Вопросил Канут.- И властен я над бледною луной?
Значит, должен, усмирившись, мне покорствовать прибой!
Так или нет? Признать готов ли власть мою морской простор?"
"Все твое,- твердит епископ,- суша, море, звездный хор".
И кричит Канут: "Ни с места! - в бездну вод вперяя взор.-
Коль моя стопа монаршья попирала этот брег,
Для тебя, прибой, священен и запретен он навек.
Прекрати же, раб мятежный, свой кощунственный набег!"
Но ревет осатанело океан, валы бегут,
С диким воем брег песчаный приступом они берут.
Отступает свита, канцлер, и епископ, и Канут.
С той поры речам холопским положил Канут конец.
И в ларец бесценный запер он монарший свой венец,
Ибо люди все ничтожны, а велик один творец.
Нет давным-давно Канута, но бессмертен раб и льстец.
Пер. Э.Линецкой
11. МОЯ НОРА (1842)
Одна в тени густых ветвей
В бостонских дебрях много дней...
Забыть не в силах я о ней.
Родная Нора!
Слеза туманит ясный взор,
Украшен жемчугом убор,
И шлет нежнейший мне укор
Голубка Нора.
А я? Где я? Моя любовь,
К терпенью сердце приготовь:
Сидишь в тени, а я ведь вновь...
Стою я, Нора!
Здесь баронет и коронет,
Роз и свечей слепящий свет;
Английской знати лучший цвет...
Взгляни же, Нора!
Здесь родовитости парад.
Идут... танцуют... говорят...
На твой весьма похож тот взгляд,
Мой ангел, Нора!
Помедлила... взглянула вдаль...
Заметила мою печаль...
О, ей меня, конечно, жаль!
Как мило, Нора!
Она собою хороша:
Во взгляде - страсть, огонь, душа!..
Смотрю, не веря, не дыша:
Как ты, о Нора!
Она не ходит, а скользит,
Посмотрит - наповал сразит,
А бюст лебяжий пух затмит...
Как твой, о Нора!
О Эмили! Ведь образ твой
Ниспослан мне самой судьбой,
И я навек пленен тобой...
Тобой и Норой!
Пер. Е.Печерской
12. ЭТЕЛЬРЕД, КОРОЛЬ АНГЛИЙСКИЙ,
"МОРНИНГ ПОСТ"
ЧИТАТЬ ИЗВОЛЯЩИЙ (1842)
Сидел король английский, могучий Этельред,
И, чаем запивая, на завтрак ел омлет,
Он ел омлет и шелестел страницами газет.
И в "Морнинг пост" прочел он, что в Маргете туман
И что туда двадцатого приплыл, неждан-незван,
Датчанин Свен с пехотою и конницей датчан.
Король хихикнул: "Он паяц, я это знал всегда,
А Маргет для паяца - местечко хоть куда".
"Ох,- молвил канцлер,- как бы он не прискакал сюда!"
Загоготал тут шут Витфрид: "Ах, ах, какой герой!
Он заяц, а не волк морской, датчанин твой лихой!"
Но канцлер, муж мудрый, лишь покачал головой.
"Пускай прискачет,- рек король, разжевывая корку,-
В земле английской припасем мы для зайчишки норку".
"Ох,- молвил канцлер,- как бы он тебе не задал порку.
Бог знает,- канцлер продолжал,- останемся мы живы ли.
Немедля к Свену-королю герольду ехать ты вели:
Нет в Маргете, так в Рамсгете пусть ищет или в Тиволи".
И взял герольд тотчас же билет на пароход,
И в Маргете стал спрашивать он весь честной народ:
"Скажите, люди добрые, где Свен-король живет?"
А Свен меж тем пошел гулять на брег морской песчаный.
Шагал он, вслушиваясь в гул прибоя неустанный.-
Шагал он в желтых шлепанцах со всей своей охраной.
"Уехать мне,- так Свен сказал,- нельзя: течет мой бот".
Герольд в ответ: "Перевезет тебя английский флот".
"Я не желаю уезжать",- упрямо молвил тот.
Пер. Э.Линецкой
13. КОЛОКОЛА МИНАРЕТА (1843)
Диги-дон, диги-дон,
В свете звезд и луны
Ветерку вторит в тон
Звук гитарной струны.
Над рекой голубой
Он струится, за ним
Устремляюсь душой:
Знаю - там мой Селим.
Диги-дон, диги-дон!
Слаще музыки нет!
Колокольный трезвон
Шлет в ответ минарет.
Пер. А.Васильчикова
14. О, ПРИХОДИ ПОД БУК (1843)
О, приходи под бук,
Нет ни души вокруг,
Будем бродить, мой друг,
Под луной, милый мой, милый мой.
Трепетны на весу,
Листья хранят росу.
Будем бродить в лесу
Мы с тобой, милый мой, милый мой!
Лес полон тайны весь:
Что там во тьме, бог весть!
Только мой Альберт здесь,
Здесь со мной, милый мой, милый мой.
Благославляю бук,
Лес и цветы вокруг!
Я не боюсь: мой друг
Здесь со мной! Милый мой, милый мой!
Пер. А.Васильчикова
15. РОЗА ФЛОРЫ (1844)
У Брейдской башни, средь всех невзрачных
Один завидный мне мил ЦВИТОК,-
Есть в замке Брейди красотка леди,
(Но как люблю я - вам невдомек);
Ей имя Нора. Богиня Флора
Дарит ей розу, любви залог.
И молвит Флора: "О леди Нора,
У Брейдской башни ЦВИТОЧКОВ тьма,-
Семь дев я знаю, но ты, восьмая,
Мужчин в округе свела с ума,
Ирландский остров, на зависть сестрам,
Твою ВЗЛИЛЕЯЛ красу весьма!
Сравню ль с ЦВИТОЧКОМ? Столь алым щечкам,
Должно быть, роза ссудила свой
Румянец нежный и безмятежный,-
А взор - фиалки синей с ЛЕХВОЙ!
И нету спора, что эта Нора
Затмит ЛИЛЕЮ красой живой!
"Пойдем-ка, Нора,- взывает Флора,-
Туда, где бедный грустит юнец,
То некий местный поэт безвестный,
Но вам известный младой певец;
То Редмонд Барри, с ним, юным в паре,
Пойти б вам стоило под ВИНЕЦ!"
Пер. А.Голембы
16. СУДЬЯ БЛЕКСТОУН (1844)
Судья Блекстоун так учен,
Так в знания проник...
Под париком несет мозги.
Под шляпою - парик.
Судья Блекстоун знает все:
Поднявши к небу взор,
С мудрейшим видом он несет
Нелепицу и вздор.
На всем он мастер руки греть,
Вот почему отныне
Родной язык и здравый смысл
Он схоронил в латыни.
Как сложен стал любой пустяк!
Клиент, объятый дрожью,
Конечно, должен осознать.
Что в этом мудрость Божья...
Гласит Писанье: "Черви мы..."
Увы! Определенно
Мы будем все погребены
Под сводами Закона!
Пер. Е.Печерской
17. ПЕРЕПОЛОХ В СИТИ (1845)
Крошка Китти Мерример,
Вы нам объясните,
Что сегодня привело
Вас в гудящий Сити?
Продавцы, увидев вас,
На свои прилавки
Ленты выложить спешат,
Шляпки и булавки...
Со смущеньем на лице,
В спешке чрезвычайной
Китти мимо них идет
Со своею тайной.
Миновав соблазнов ряд,
Через многолюдье
Китти прямо держит путь
В царство правосудья.
Молча дверь ей отворил
Тот швейцар, который
В изумлении застыл
Пред своей конторой.
Вопрошает старший клерк:
"Мисс, вы к нам по делу?"
"Да, вы не ошиблись, сэр!"
Китти молвит смело.
"Если это нужно Вам,
Вот письмо, возьмите!"
И суровый старший клерк
Улыбнулся Китти.
Клерку Китти говорит.
Шелестя бумагой:
"Я готова подтвердить
Это под присягой".
Что за странные слова
С дамских уст слетели!
Но, однако, Китти вновь
Достигает цели.
Дамы строгие, меня
Я молю, простите:
Ей я сердце подарил,
Своенравной Китти.
Пер. Е.Печерской
18. РОНСАР К СВОЕЙ ВОЗЛЮБЛЕННОЙ (1846)
Когда вы, постарев,
вечернею порой
Над прялкой при свечах
взгрустнете у огня,
Скажите, прочитав
мои стихи: "Меня
Ронсар воспел, когда
была я молодой".
Когда зимой пред камельком,
Мурлыча старенький напев,
Вы, при свечах, с веретеном,
Среди таких же старых дев
Былые вспомните года,
Скажите, голову склоня:
"Когда была я молода,
Поэт воспел меня".
И тут любая из подруг,
Клевавших носом в полусне,
Мое услышав имя вдруг,
Узнать захочет обо мне,
О том, кто так страдал любя,
О даме, что глуха к мольбам...
Вздохнут старушки, про себя
Питая зависть к вам.
И скажут: "Как мадам бледна,
Ей старость остудила кровь,
Но в пышной юности она
Отвергла верную любовь.
Влюбленный тот - в земле давно,
И никого с ней рядом нет.
Быть одинокой суждено
Ей семь десятков лет!"
О, мысль коснулась мрачных струн!
Зачем сейчас скорбит душа,
Когда влюбленный сердцем юн,
А дама дивно хороша?
Мoй друг, любовь отдайте мне
И не теряйте время зря!
Срывайте розы юных дней,
Пока горит заря!
Пер. А.Васильчикова
19. К МЭРИ (1847)
Средь светской толпы на бале
Я всех кажусь веселей;
На шумных пирах и собраньях
Мой смех звучит всех звончей.
Все видят, как я улыбаюсь -
Насмешливо иль свысока,
Но душа моя горько рыдает:
Ты так от меня далека.
Я вижу и лесть и дружбу
От старца и юнца;
Красавицы мне предлагают
За злато свои сердца.
Пускай! Я всех презираю,
Они - рабы мои,
И втайне к тебе обращаю
Все помыслы свои.
Прости! Это ты научила
Сердце мое любви,
Но тайну мою до могилы
Я буду хранить в груди.
Ни слова, ни вздоха о страсти.
Пер. Н.Дарузес
20. ПЛЕТЕНОЕ КРЕСЛО (1847)
Спят рваные шлепанцы у камелька,
В потертый камзол спрятан дух табака.
Здесь восемь ступенек ведут, как мосты,
В мое королевство поверх суеты.
Пускай до державы моей высоко,
Но жить в ней тепло и дышать в ней легко,
Где так далеко-далеко из окна
Под солнцем лучистым дорога видна.
В державе укромной в чертогах глухих
Полно безделушек и книжек пустых,
Подарков друзей и подделок купца,
Концов без начала, начал без конца. .
Помятые латы, в морщинках фарфор,
Расшатанный стол, старых трубок набор.
Богатства на грош в королевской казне.
И что же? - Все мило здесь другу и мне.
Живу я не хуже, чем мудрый султан,
Согрет у огня мой скрипучий диван,
И музыкой дивной я тоже согрет,
Когда заиграет охрипший спинет.
Молитвенный коврик турецких солдат
И медный светильник-близ Тибра он взят.
Снимаю кинжал мамлюка со стены
И грозным клинком поддеваю блины.
Часы бьют за полночь, мы так и сидим,
О книгах, друзьях и былом говорим.
Сирийский табак кольца вьет в полусне,
В том царстве все мило и другу и мне.
Из ветхих сокровищ гнезда своего
Одно для меня лишь дороже всего:
Как сказочный трон, украшает жилье
Простое плетеное кресло мое.
Сиденье источено жадным жучком,
Круты подлокотники, ножки крючком.
Царила в нем Фанни, уйдя в забытье,
С тех пор и влюбился я в кресло свое.
И если бы ожило кресло на миг,
Таинственный трепет в него бы проник,
Я в муке безгласной взирал на нее -
Нельзя воплотиться мне в кресло свое.
Платок на плечах и улыбка в очах,
Улыбка в очах и цветок в волосах.
Несло и качало улыбку ее
Простое плетеное кресло мое.
Я креслом, как храмом, теперь дорожу,
Как царскому трону, ему я служу.
Заступница Фанни, сиянье твое
Престол мой пленило и сердце мое.
Угасла свеча - верный мог паладин,
В молчании ночи сижу я один,
Сижу в одиночку как будто вдвоем,
И Фанни все царствует в кресле моем.
Вспять время лучится в мерцании дней,
Где Фанни смеется нежней и нежней.
Несет и качает улыбку ее
Простое плетеное кресло мое.
Пер. А.Солянова
21. [РОЗА НАД МОИМ БАЛКОНОМ] (1848)
Пунцовых роз душистый куст у моего балкона
Безлиствен был все дни зимы и ждал: когда весна?
Ты спросишь: что ж он рдеет так и дышит так влюбленно?
То солнце на небо взошло, и песня птиц слышна.
И соловей, чья трель звенит все громче и чудесней,
Безмолвен был в нагих ветвях под резкий ветра свист.
И если, мама, спросишь ты причину этой песни:
То солнце на небо взошло и зелен каждый лист.
Так, мама, все нашли свое: певучий голос - птицы,
А роза, мама - алый цвет к наряду своему;
И в сердце, мама, у меня веселый луч денницы,
И вот я рдею и пою,- ты видишь, почему?
Пер. М.Лозинского
22. КУСТ АЛЫХ РОЗ
Куст алых роз опять заполнил утро ароматом,
Зимой он стыл в тоске усталых грез, зовя весну.
Расцвел улыбчивый рассвет на лепестке крылатом,
Луч солнца пробудился вновь у певчих птиц в плену.
Пронизана листва густая соловьиной трелью,
Где прежде только вихрь шальной в нагих ветвях свистел;
Ты спросишь у меня, к чему звон птичьего веселья -
Луч солнца пробудился вновь, и лес помолодел.
Дано песнь птице обрести в сиянье дня земного,
Как и стыдливой розе - цвет пылающих ланит.
Певучий солнца луч заполнил мое сердце снова.
Кто догадался, отчего лицо мое горит?
Пер. А.Солянова
23. РОЗА НАД МОИМ БАЛКОНОМ
Та роза, что горит зарей, склонившись над балконом,
И в воздух утренний струит пьянящий аромат,
Созданьем странным - без листвы,
безжизненным и сонным -
Стояла здесь - и не года - лишь месяцы назад.
И соловей, который всем свои дарует трели,
Молчал, пока метель мела и резкий ветер дул...
Запел он, лишь когда ручьи по ротам зазвенели,
Когда услышал он листвы тугой, веселый гул.
Любой играет роль свою в одном большом спектакле,
И если солнце дарит свет и сердцу моему,
И если радости лучи в том сердце не иссякли,
Я вспыхиваю и пою... Вам ясно, почему?
Пер. Е.Печерской
24. ЛИШЬ ПОКРОЕТ ЛОГ ТУМАНОМ (1848)
Лишь покроет лог туманом,
Холмы позлатит луной,
У креста, что за фонтаном,
Ждет тебя любимый твой.
У креста, что за фонтаном,
У того, что за фонтаном,
Ждет тебя любимый твой!
Много в жизни испытал я,
Много видел разных мест,
Но нигде не забывал я
Тот фонтан и старый крест,
Где мантилия в узорах
Обвивала нежный стан.
В день, когда я Леонору
Встретил, лог скрывал туман.
В день, когда... и т.д.
Много разных стран видал я
Много исходил дорог,
Но долины не встречал я
Сердцу ближе, чем наш лог.
Нет и девушки на свете
И душою, и лицом
Равной той, кого я встретил
Летней ночью в логе том!
Пер. А.Васильчикова
25. [НАД ТОПЯМИ НАВИСЛА МГЛА] (1848)
Над топями нависла мгла.
Уныло ветер выл,
А горница была тепла,
В камине жарок пыл.
Малютка сирота прошел.
Заметил в окнах свет,
Почувствовал, как ветер зол,
Как снег крутится вслед.
И он замечен из окна,
Усталый, чуть живой,
Он слышит: чьи-то голоса
Зовут к себе домой.
Рассвет придет, и гость уйдет.
(В камине жарок пыл...)
Пусть небо охранит сирот!
(Уныло ветер выл...)
Пер. М.Дьяконова
26. ЖЕРЕБЕЦ ДЖЕЙКОБА ВДОСКУСВОЙСА (1848)
(Новейшая хвала Дворцу Суда)
Кто шлепает в Уайтхолл-Ярд,
Отыщет без труда
Приют для с-тряпочпых затей,
Или Дворец Суда.
Стал курам на смех счастлив тот,
Кто раз попал сюда.
Судейских хиро-мантий власть
Мне горше всяких мук:
Плетет законные силки
Жиреющий паук,
Ограбить город он горазд
В двенадцать миль во-круг.
Судья - носатый крючкотвор,
Сте-рвач, ни дать, ни взять,
Освоил божеский язык.
Как греческий, видать:
Не в силах он без холуя
Двух слов, мудрец, связать.
Здесь к-в-акает на правый суд
Законников ква-ртет.
Позволил им купить места
Не ум, а ш-ум монет;
Шесть адвокатов под ш-умок
Живут, не зная бед.
Шесть плюс четыре - славный счет,
Бот райский уголок:
Пока их перья пули льют,
Тучнеет кошелек,
С овец паршивых клок урвут,
Куш -с пары вшивых с-клок.
Был случай - честный малый жил,
Трубил за свой пятак,
Купил красавца жеребца -
Зачем, не знал чудак:
Кажись, и не любил его
Иль повредил чердак.
И скакуна сей джентльмен
Устроил в Тэттерсолл {6};
Торгаш-лошадник тут как тут
И скакуна увел,
Назвав хозяина его;
Каков ловкач-орел?
Но грум - ищейка чудака -
Взял злыдня на щипец,
Когда тот мчал на жеребце,
Почуя свой конец;
И закричал от-важно грум:
"А ну с коня, подлец!"
Прохвост был страсть как обозлен
В no-личности своей;
В ответ на ржанье жеребца
Грум хохотнул громчей,
Кувырк!-и на своих двоих
Дал деру прохиндей.
Хозяин с радости взопрел,
Глазел с отрадой он,
Как снова найденный скакун
Рысцой бежит в загон.
Как звать хозяина того,
О ком строчу хитро?
Звать Джейкоб Вдоскусвойс, эсквайр.
Воруй и я добро,
Не дай мне, Господи, попасть
В "Тайме" под его перо!..
А тут конюший в дом к нему,
Как рыцарь - ко двору,
Пока хозяин крепко дрых,
Нагрянул поутру
И счет к оплате предъявил,
Склонясь к его одру.
Семнадцать шиллингов и плюс
Два фунта запросил
Он за кормежку жеребца,
На коем вор блудил.
"Я что, по-твоему, дурак?" -
Сэр Джейкоб возопил.
"Платить за то, что скакуна
Вор сбондил у меня
И в деннике твоем держал
Как МОЕГО коня?
Ан нет уж, дудки, брат, твой счет -
Грабеж средь бела дня!"
На том и кончен разговор,
Да вот одна беда:
Решил конюший взять свое
И - шасть! - туда-сюда.
Был Джейкоб Вдоскусвойс, эсквайр
Зван во Дворец Суда.
Шел бедолага в судный храм,
Чтоб правду обрести,
И адвоката нанял там,
Чтоб дело повести.
Где - чисто ангел!- кажет срам
Фемида во плоти.
И дело начал прокурор,
Куда сэр Джейкоб влип,
Провякал что-то адвокат,
Судью талан пришиб,
И Джейкоб В-доску-свойс, эсквайр
Попал как кур-в-ощип.
Тот самый страсть как мрачный день
Пронзил его насквозь:
Семнадцать фунтов долг ему
Враз выплатить пришлось,
Одиннадцать дал за процесс
И мелочь вкривь и вкось.
Взял десять фунтов адвокат
За проигранный спор,
Шесть пенсов к ним дополучив
(Ведь скромность-не зазор).
Храни, Господь, Дворец Суда
И всякий приго-вор.
Не знаю, был ли Джейкоб зол,
Узрев такую мразь,
Да все ж, кажись, бранился он,
С разбоем не смирясь;
Я в двадцать с лишком фунтов чек
Заполнил, сам кривясь.
Дворец Суда, в кручине злой
Несу твою печать
И долг - три фунта - претворить
Обязан в двадцать пять.
Смеешься ты, Дворец Суда:
Чужое горе, чать.
Эй ты, плати за-конный долг,
А ну-тка, не зевай
И паче впятеро отдай
На Божий каравай...
Дворец Суда когда-нибудь
Пошлем мы к Богу в рай!
Изыди с кафедры скорей,
Облыжник и срамник!
Ты, жулик, спутал свой карман
И истины родник.
Изыди, гнусный богохул,
Отсохни твой язык!
Давай, сэр Джейкоб Вдоскусвойс,
Остри перо в руках;
Вставай, Джон Джервис, глотку мне
Заткнуть - один пустяк.
За-конник жирный строит хлев
На нашинских костях.
Пер. А.Солянова
27. БАЛЛАДА О БУЙАБЕСЕ {7} (1849)
На улице, в Париже славной,
Стоит известный ресторан
(Зовется улица издавна
Поднесь Rue Neuve des Petits Champs)*. * Улица Малых Полей (фр).
Хоть заведенье небогато,
Готовят в нем деликатес:
Там часто я бывал когда-то
И ел отменный буйабес.
Прекраснейшее это блюдо,
Я в том присягу дать готов:
В одной кастрюле - ну и чудо! -
Найдете рыбу всех сортов,
Обилье перца, лука, мидий, -
Тут Гринвич {8} сам теряет вес!
Все это в самом лучшем виде
И составляет буйабес.
Да, в нем венец чревоугодий!
Пора философам давно,
Ценя прекрасное в природе,
Любить и яства и вино;
Какой монах найдет несносным
Меню предписанных трапез,
Когда по дням исконно постным
Вкушать бы мог он буйабес?
Не изменилась обстановка:
Все та же вывеска, фонарь,
И улыбается торговка,
Вскрывая устрицы, как встарь.
А что Терре? Он ухмылялся,
Гримасничал, как юркий бес,
И, подлетев к столу, справлялся,
Гостям по вкусу ль буйабес.
Мы входим. Тот же зал пред нами.
"А как мосье Терре, гарсон?"
Тот говорит, пожав плечами;
"Давным-давно скончался он".
"Так минули его печали -
Да внидет в царствие небес!"
"А что б вы кушать пожелали?"
"А все ли варят буйабес?"
"Mais oui, monsieur *),- он скор с ответом, - *) О да, мосье (франц.).
Voulez-vous boire, monsieur? Quel vin?". **) **) Прикажете вина, мосье? Какого? (франц.).
"Что лучше?" - "Помогу советом:
С печатью желтой шамбертен".
...Да, жаль Терре! Он распростился
С отрадой вскормленных телес,
Когда навеки вас лишился,
Бургундское да буйабес.
В углу стоит мой стол любимый,
Не занят, будто на заказ.
Года прошли невозвратимо,
И снова я за ним сейчас.
Под этой крышей, cari luoghi ***), ***) Дорогие места (итал.).
Я был повеса из повес,
Теперь, ворчун седой и строгий,
Сижу и жду я буйабес.
Где сотрапезники, что были
Товарищами дней былых?
Гарсон! Налейте из бутыли -
До дна хочу я пить за них.
Со мной их голоса и лица,
И мир исчезнувший воскрес -
Вся банда вкруг стола толпится,
Спеша отведать буйабес.
Удачно очень Джон женился,
Смеется, как и прежде, Том,
Огастес-хват остепенился,
А Джеймс во мраке гробовом...
Немало пронеслось над светом
Событий, бедствий и чудес
С тех пор, как здесь, друзья, кларетом
Мы запивали буйабес.
Как не поддаться мне кручине,
Припомнив ход былых годин,
Когда я сиживал, как ныне,
Вот здесь, в углу, - но не один?
Передо мною облик милый:
Улыбкой, речью в дни забот
Не раз она меня бодрила...
Теперь никто со мной не пьет.
Я пью один - веленьем рока...
Стихов довольно! Пью до дна
За вас, ушедшие далеко
Пленительные времена!
Так, не печалясь и на тризне,
За все, в чем видел интерес,
Останусь благодарен жизни...
Несут кипящий буйабес!
Пер. В.Рогова
28. БАЛЛАДА О БУЙАБЕСЕ
Все эту улицу в Париже
Зовут Rue Neuve des Petits Champs;
Прост перевод, да вот поди же,
Мне с рифмой он не по зубам.
Открыт там кабачок уютный
Для тех, кто далеко не Крез.
Мне часто в юности беспутной
Здесь подавали буйабес.
Полубульон, полуокрошка -
Роскошный рыбный кавардак.
К Парижу Гринвич тянет ложку
И не дотянется никак.
Чеснок, шафран, тарань с плотвою,
Горсть мидий с зеленью в замес
Терре положит вам с лихвою -
Вот что такое буйабес.
Хвала похлебке духовитой:
Философ в истине нагон,
Природной красоте открытый,
Возлюбит этот дар благой.
И чада нищего Франциска
Услышать рады глас небес,
Когда им в пост отыщут миску
Терре и Бог под буйабес.
Как там Терре? Промчались годы...
Да, домик цел и цел фонарь.
Вон ecaillere* сидит у входа, * Продавщица устриц (фр.).
Взрезая устрицу, как встарь.
Терре с ужимкою смешною
В живучей памяти воскрес;
Стоит, бывало, предо мною,
Чтоб похвалил я буйабес.
Как прежде, зальце перед нами.
"Что там месье Терре, гарсон?"
Гарсон слегка пожал плечами:
"Давным-давно скончался он..."
"Один удел, что свят, что грешен,
Вот и добряк Терре исчез..."
"Чем может быть месье утешен?"
"Еще готовят буйабес?"
"Oui, monsieur" - Ответ бесценен.
"Quel vin monsieur desire-t-il?"** ** Какое вино месье желает? (фр.).
"Получше".- "Шамбертен отменен,
С печатью желтою бутыль..."
Я сел в любимый свой закуток,
В уют без сказок и чудес,
Куда Терре носил средь шуток
Бургундское и буйабес.
И вновь минувшее воскресло
Близ ног скрипучего стола;
Когда-то сел я в это кресло
И - глядь-поглядь, а жизнь прошла,
Раз вас узрев, cari luoghi,
Я был безус, как юный бес,
Теперь сижу, седой убогий,
И ожидаю буйабес.
Не болтуны и не гуляки,
Где все вы, верные друзья?
Гарсон! - вина из старой фляги,
За их здоровье выпью я.
Передо мной всплывают лица
И речи молодых повес;
О, как умели веселиться
Мы под вино и буйабес!
Джек Гименею счастлив сдаться,
Огюст ведет кабриолет;
Все так же Том готов смеяться,
Фред-старина еще в Gazette;
Над Джеймсом травы зашептали
В слезах заупокойных месс:
С тех пор не видит он в бокале
Бордо и в миске - буйабес.
О Боже, как горьки утраты!
Дожив до старческих седин,
Сижу теперь, как и когда-то
Сидел я тут, но не один.
Лицо красавицы горело,
Я мог с ней вечность говорить,
Она в глаза мои глядела...
Мне чару не с кем разделить.
Пью, как нашептано мне Паркой,
Рифмуя трезвость и вино,
Чтоб вспомнить за печальной чаркой
Все, что прошло давным-давно.
Сюда, вино в любой печати,
Не терпит трапеза словес.
Сиди и внемли благодати -
Несут кипучий буйабес.
Пер. А.Солянова
29. ЮНЫЙ БИЛЛИ (1849)
Написано на мотив французской песенки о маленьком
корабле, популярной в то время. Поскольку существовала
множество вариантов этой песенки, автор "имел честь
предложить ее оригинал".
Три морехода из Бристоля
Пустились в лодке за моря.
Крупу, горох и солонину
Везли в далекие края
Обжора Джек, Жирняга Джимми
И юный Билли - у руля.
Когда они прошли экватор,
Осталось лишь два сухаря.
Обжора Джек захныкал: "Джимми,
Я голодаю. Так нельзя!"
Откликнулся Жирняга Джимми:
"Еда у нас иссякла вся".
Сказал Обжора Джек: "Но, Джимми,
Пусть Билл послужит пользы для;
И жирно будет нам, и сытно:
Съедим-ка Билла, ты и я!"
"Разденься, Билл, ты будешь съеден,
Не трать слова, все будет зря!"
Услышав это предложенье,
Заплакал Билл, судьбу хуля.
"Позвольте мне прочесть молитвы,
Как матушка учила мя".
"Давай скорей!" - Джек ножик вынул,
От нетерпения горя.
У главной мачты на колени
Пал Билл, Всевышнего моля.
Двенадцать заповедей Билли
Прочел и вдруг вскричал: "Земля!
Что это за страна такая:
Цейлон или Австралия?
На Адмиральском судне Нэпир {9}
Стоит под флагом Короля!"
Утоплен Адмиралом Джимми,
Обжору Джека ждет петля,
А Билли сделан Бомбардиром
Беспушечного корабля.
Пер. А.Васильчикова
30. МАЛЮТКА БИЛЛИ
Однажды три старых волка морских
Из порта в Бристоле отплыли.
Копченой свинины и сухарей
Они на борт погрузили.
По бурным морям, доверяясь волнам,
Они к экватору плыли:
И жирный Джек, и верзила Джим,
И с ними малютка Билли.
Сказал долговязому Джиму Джек:
"С едою немного туго:
Мы съели свинину и сухари.
Придется нам есть друг друга!"
Ему отвечает верзила Джим:
"Мы жестки и жилисты жутко,
Но молод и нежен малютка Билл.
Подходит он для желудка!"
"Эй, Билли, тебя мы зарежем сейчас.
А ну, расстегни жилетку!"
Тут Билли достал носовой платок
В большую красную клетку:
"Позвольте молитву мне сотворить..."
И, с хохотом беспричинным,
"Молись!" - Джек сказал и полез в карман
За ножиком перочинным.
И к мачте малютка Билли пошел,
Пред ней преклонил колена...
Всего лишь пятнадцать псалмов пропел -
И вскакивает мгновенно:
"Я вижу Египет и Мадагаскар,
Свет Новый, а также Старый,
А также прекрасный британский флаг
И прочие аксессуары!"
...Они втроем к адмиралу пришли,
В стремленьи к добру неустанном,
И Джимми, и Джека он вздернуть велел,
А Билли стал капитаном.
Пер. Е.Печерской
31. ЦЕРКОВНОЕ КРЫЛЬЦО (1849)
Я в церковь не вхожу,
Но медленно брожу
Все вдоль ограды.
Жду у церковных врат,
Мечтая встретить взгляд
Моей отрады.
Средь шумов городских
Зов колокола тих,
Он умолкает.
Чу! Загудел орган,
И вот девичий стан
Вдали мелькает.
Она идет, она!
Пуглива и скромна,
Спешит, не смея
Прекрасных глаз поднять...
Господня благодать
Пусть будет с нею
Я не войду с тобой.
Молись же, ангел мой,
Излей всю душу.
Невинный твой покой
Недолжною мечтой
Я не нарушу.
Но на тебя позволь
Смотреть, скрывая боль,
Моя святая;
Так у запретных врат
На недоступный сад
Бросает скорбный взгляд
Изгнанник рая.
Пер. Э.Линецкой
32. ЭПИЛОГ (1849)
Спектакль окончен, поздний час;
Замедлен занавеса ход,
И с публикой последний раз
Раскланяться актер идет.
Не радует подобный миг,
И с окончанием забав,
Ей-богу, невеселый лик
Покажет он, личину сняв.
Пока не наступил финал,
Стихами облеку слова,
И что б я в них вам пожелал
По всем законам Рождества?
Как много есть ролей для вас!
Их получить близка пора...
Покойной ночи! Вам сейчас
Навек желаю я добра!
Прощайте! Пояснить готов,
Что вверил я стихам моим:
Весь пыл мальчишеских годов
Мы позже только повторим.
Вам никаких препятствий нет
Мечтать, надеяться, страдать -
Что знали вы в пятнадцать лет.
Возобновится в сорок пять.
Не разлучась с борьбой, с бедой,
Мы в жизни то же обретем
Теперь, с седою бородой,
Как и в двенадцать лет, в былом.
И если в юные года
Могли мечтать мы и любить,
Помолимся, чтоб никогда
Огня души нам не изжить.
Как в школе, в жизни путь тернист,
Любой возможен поворот:
Глупцу дадут похвальный лист,
А хилый к финишу придет.
Судьбы неведом приговор
Шутом, глядишь, великий стал,
Удел для мудреца - позор,
И возвеличился нахал.
Но жить ли нам, судьбу кляня?
Хвала Тому, кто дал и взял!
К чему тебя, а не меня,
О Чарльз, могильный хлад сковал?
Все это небом нам дано,
Им жизни ход определен,
И не постичь, кому оно
Несет награду иль урон.
Иной задаст роскошный пир.
Не ведая земных невзгод,
А лучший, голоден и сир,
У врат его подачки ждет.
Пусть Лазаря забрызжет грязь
От колесницы богача -
Любых событий примем связь,
Во прахе дни свои влача.
Так небо стоном не гневи
О том, что ввергнуто во прах:
О безнадежности в любви
И о несбывшихся мечтах.
Аминь! Молитва такова:
Да будет на сердце тепло,
Хоть поседела голова
И тяжко бремя лет легло.
И все равно, добро ли, зло ль
Года грядущие сулят.
Им предназначенную роль
Пускай играют стар и млад.
Кому победа и провал?
Взнесись, пади - не в этом суть,
Но, что бы рок ни посылал.
Все время добр и честен будь.
Добр, честен вопреки годам.
(Простите робкие слова.)
Впервые зов стал слышен нам
В день самый первый Рождества,
Чуть песнь до пастырей дошла.
Что стройно пел блаженный клир:
"Хвала всевышнему, хвала,
И людям с добрым сердцем - мир".
На этом песню я прерву
И отложу мое перо;
Как подобает Рождеству,
Скажу: любовь вам и добро,
Дабы, словам согласно тем,
Достойно вы прожить могли,
И людям с добрым сердцем всем
Мир на земли.
Пер. В.Рогова
33. ВОЗРАСТ МУДРОСТИ (1850)
Взгляните направо, кудрявый юнец,
Еще не знающий парика.
Девица для вас -лучший приз и венец.
Посмотрим, какой вас встретит конец,
Когда вы приблизитесь к сорока.
Ведь мудрость не терпит густых кудрей -
Об этом вы вспомните наверняка.
Пока вам бы только гулять средь аллей
Да молча вздыхать у чьих-то дверей...
А с чем вы приблизитесь к сорока?
Вот и тридцать девятое Рождество.
Кудри резко редеют, ум яснеет слегка.
Вы в жизни не поняли ничего,
И это слегка омрачит торжество,
Когда вы приблизитесь к сорока.
Вы к зеркалу сделайте шаг - и в нем
Себя рассмотрите исподтишка.
Увидите мигом: юнец был ослом,
А с дамою входит несчастье в дом,
Когда вы приблизитесь к сорока.
Пусть не было в юности губ алей,
Но участь супружеских чувств горька:
Со временем вы поостыли к ней;
Ведь сердце становится все холодней,
Когда приближаются к сорока.
Я время сумел победить все равно:
Взгляните на мудрого старика.
Та замужем, эта в могиле давно...
Я весел, один, попиваю вино...
Вот так я приблизился к сорока.
Пер. Е.Печерской.
34. ЛЮБОВЬ В СОРОК ЛЕТ
Красавчик-паж, не бреешься ты,
Нет на лице твоем и пушка,
Парят мальчишеские мечты
При виде женской красоты -
Но доживи до сорока!
Под шапкой золотых кудрей
Мудрость ох как невелика;
Что ж, пой серенады, и слезы лей
И нежных словечек не жалей -
Но доживи до сорока!
Когда проводишь ты сорок зим
И прояснится твоя башка,
Придет конец мечтаньям былым:
Они развеются, словно дым,
Коль доживешь до сорока.
Любой ровесник мой, вот те крест,
Готов слова мои подтвердить:
Прелестнейшая из невест
Нам через месяц надоест
И даже раньше, может быть.
Льняные кудри, и алый рот.
И глазок лазоревых нежный взгляд,
И стройный стан, и бровей разлет,
Еще и месяца не пройдет,
До чертиков нам надоедят.
Прах Джиллиан землей одет,
А Марион - верная жена!
Я ж хоть и сед, но забот мне нет,
Я бодр и весел в сорок лет
И пью гасконское до дна.
Пер. В.Рогова
35. ATRA CURA* (1850) * Черная работа (лат.).
......................
Еще богат я был умом,
Когда мне клирик римский спел,
Как злой Заботы дух подсел
На круп за рыцарским седлом.
Сдается мне, мой господин,
Ты тоже едешь не один.
Куда б ты ни направил ход,
Влеком воинственной судьбой,
Забота сядет за тобой
И сердце смелое сожмет.
Покуда конь не кончит бегч
Вы не расстанетесь вовек.
Не рыцарь я, не знаю сеч,
Не обнажаю грозный меч,
Заботе не подсесть ко мне
На длинноногом скакуне:
Дурак я, горю я смеюсь
И на осле вперед стремлюсь.
Пер. В.Рогова
36. ПОВЕЛИТЕЛИ ПРАВОВЕРНЫХ (1850)
Жизнь папы римского светла
И неизменно весела:
Он в Ватикане без забот
Отборнейшие вина пьет.
Какая, право, благодать,
Всесильным римским папой стать!
Султан турецкий Саладин
Над женским полом господин:
В его гареме сотня жен,
И тем весьма доволен он.
Хочу - мой грех прошу простить -
Султаном Саладином быть.
Но папа римский - вот бедняк!
Никак вступить не может в брак.
Султану же запрещено
Пить виноградное вино.
Я пью вино, женой любим
И зависти не знаю к ним.
Пер. В.Рогова
37. ЯНКИ-ВОЛОНТЕРЫ (1851)
"Офицер медицинской службы армии США сообщает,
что, спрашивая ротного командира, он выяснил -
девять десятых солдат ушли в армию из-за своих
сердечных драм" ("Морнинг пэйпер")
Эй, янки-волонтеры!
В душе такая грусть,
Когда про вас я сказки
Читать берусь.
Прочь, ласковые взоры!
Вкушая соль земли,
Лукавству женской ласки
Мундир вы предпочли.
Неужто в вашей роте.
Что Марсом рождена,
Как брата с верным братом
(Чу, песнь слышна),
В едином развороте
Свела вас навсегда
Под стягом полосатым
Одна беда?
Так звездный трон Венеры
Был презрен без затей,
Бежать сочли вы благом
От сих цепей.
Защита от химеры,
Меч правит торжество
Под полосатым флагом
Для звезд его.
Неужто невезучий
Был каждый, кто в строю
Обрел клинок свой грозный
И песнь свою:
И ты, капрал могучий,
Ты, негр, что на древке
Стяг полосато-звездный
Зажал в руке?
Марш-марш, первопроходцы,
Чеканьте строем шаг,
Сверкайте, эполеты,
И вейся, флаг.
Пускай флейтист зальется,
И ловок и удал.
Летите ввысь, куплеты,
Бряцай, кимвал!
Ответь, кимвальщик черный,
Блеск меди пригаси:
Ужель была обманом
Любовь Люси?
Эй, Джек, флейтист проворный,
И барабанщик Том,
Несущий с барабаном
Победный гром,-
Признайтесь, волонтеры,
И ты, мой капитан,
Как римлянин, отважный,
Чей строен стан,-
Признайтесь, гренадеры,
Хоть все вы и сильны,
Но женщиной однажды
Вы сражены!
Стальные ваши латы
Шутя она пронзит,
Стрелою неизбежной
Бойца сразит,
И стойкого солдата,
Упавшего ничком,
Придавит ножкой нежной,
Но с каблучком.
Здесь места нет вопросам:
Улыбкой жен борец
Был превращен в пигмея,
В глупца - мудрец.
Геракл остался с носом, П
ростак Самсон - без кудл.
Таким и ты позднее
Рожден был, Янки-Дудл!
Пер. А.Солянова
38. ЗАПИСКА ДЛЯ ГЕНРИ КОУЛА {10}
В ДЕНЬ ВАЛЕНТИНА {11}
14 ФЕВРАЛЯ 1852 Г.
Душа в пятки ушла,
Тут же взмыв от привета -
Королева {12} рекла:
- Дорогой сэр Монета!
Виндзор {13} ждет на обед,
По пути нам,
Будьте прекрасным моим Валентином.
Пер. А.Солянова
39. ПЕРО И АЛЬБОМ (1853)
- Я милой Кэт служу,- Альбом изрек,-
Меж книг чужих- меж их дешевых щек
И нудных фраков - я надолго слег.
Живей, Перо! Чтоб линия звучала,
Рисуй смешное личико сначала
И к Кэт отправь меня, чтоб не скучала.
Перо
- Три года господину своему :
Служу я, написав картинок тьму,
Смешны их лица сердцу и уму.
Когда тебе, Альбом, смогу невинно
Раскрыть дела и думы господина,
Ты поразишься остроте картины!
Альбом
Дела и думы? Да любой пустяк,
Шепни хоть анекдот - я тут мастак -
И запиши, мой дорогой остряк!
Перо
Мне как слуге пришлось неутомимо
Идти во след чудному пилигриму,
Писать с нажимом или без нажима
Карикатуру, рифму и куплет,
Немой сюжет, билеты на обед,
Смешной рассказ для тех, кому пять лет,
Его ума глупейшие капризы,
В цель бьющие бесцельные репризы
И речь, как у разгульного маркиза.
Писать, чтоб зарабатывать на хлеб,
Шутить, когда мой мэтр от боли слеп,
Чтоб в час его тоски ваш смех окреп.
С людьми всех званий говорить по суткам,
Быть с пэром равным, с леди - в меру чутким
И отдаваться бесконечным шуткам!..
Старинных яств истлевшее зерно,
В небытие утекшее вино,
Друзья, что спят в земле уже давно...
Банкет, помолвка, похороны, бал
И счет купца, кому он задолжал
На Рождество - я всем им отвечал.
Вот Дидлер угодил под меч дамоклов -
Ждет помощи, а мисс Беньон - автограф,
Я в "да" и "нет" - свой собственный биограф.
Мчит день за днем, как строчка за строкой,
Писать за здравье иль за упокой,
Хвалить, смеяться - долг извечный мой.
Так день за днем пишу, пока есть силы,
Как письмоносец ранний, ждет светило,
Чтоб высохли последние чернила.
Вернись, мой славный маленький Альбом,
К прелестной Кэтрин, в свой уютный дом,
Всегда нам рады, только мы придем.
Глаза ее с искринкой золотою
(Пусть груб мой стих под шуткою пустою)
Приемлют все с привычной добротою.
О милая хозяйка! Если вдруг
Мой мэтр начнет писать про боль разлук.
Позвольте мне назвать вас просто "друг"!
Планета изменяется с годами,
Заполнен мир чужими голосами,
Размыты имена друзей слезами.
Пройдут и радость и печаль - пускай.
Альбом, хозяин говорит "прощай",
Чтоб ты вернулся в свой уютный рай.
Он счастлив в благодарности безмерной,
Что найден друг в его заре вечерней
Столь нежный, столь душевный и столь верный.
Пустую фразу обойду всегда. Пришелец!
Мне любая лесть чужда,
И с ложью я справляюсь без труда.
Пер. А.Солянова
40. ЛЮСИ В ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ (1854)
В этот день семнадцать роз,
Собранных в одном кольце.
Словно в царственном венце,
Люси, ваш слуга принес.
Свит в венок для вас букет,
В нем олицетворены
Все семнадцать юных лет
И румяный цвет весны.
Пусть символика для вас
Воплощает вновь и вновь
Счастье, радость и любовь!
Век цветите - как сейчас!
Наш взлелеянный цветок,
Да сияет вам лазурь,
Да хранит вас в жизни бог
От ветров, морозов, бурь!
Ваше утро так светло,
Мы желаем вам стократ,
Чтоб вам было днем тепло,
Чтоб был тихим ваш закат.
И цветам моим сродни,
Где б ни жили, дом любой
Вы украсите собой,
Грациозны, как они.
Пер. А.Васильчикова
41. ДАМЕ ПРЕКЛОННОГО ВОЗРАСТА (1855)
И ты была юна когда-то,
Краснела из-за пустяков,
Беспечна, весела, богата...
Еще не ведала разврата -
И отвергала женихов.
А ныне... Ныне все едино:
Весна иль осень - госпожа,
В душе и в доме так пустынно,
И ты у самого камина
Сидишь, дрожа...
Да, скоро, скоро на покой!
Спорхнет ли ангел за тобой?
Иль вступишь а бездну ада?
Давным-давно устала грудь.
Паденье страшно, труден путь...
Но к небесах - награда!
Пер. Е.Печерской
42. СТРАДАНИЯ МОЛОДОГО ВЕРТЕРА (1855)
Как любил Шарлотту Вертер!
Не любил никто так сроду!
Он ее впервые встретил
Нарезавшей бутерброды.
У Шарлотты муж имелся.
Вертер был моральный малый,
И за все богатства мира
Ей дурного не желал он.
Он вздыхал, в нем страсть бурлила,
У него мутился разум.
И в свой лоб влепил он нулю.
Чтоб со всем покончить разом.
А Шарлотта, видя тело,
Что лежало, как колода,
Как воспитанная дама...
Вновь взялась за бутерброды.
Пер. А.Васильчикова
43. СТРАДАНИЯ МОЛОДОГО ВЕРТЕРА
Вертер полюбил Шарлотту
Не на день и не на год
А она, как будто назло,
Уплетала бутерброд.
Замужем была Шарлотта,
Вертер был отменный трус,
Знал он, чем грозит Шарлотте
Нарушенье брачных уз.
Он стенал, рыдал, томился,
Страсть кипела в нем ключом,
Наконец он застрелился
И утешился на том.
Труп узнав, она стояла,
Широко разинув рот,
Но при этом продолжала
Уплетать свой бутерброд.
Пер. А.Ливерганта
44. СТРАДАНИЯ МОЛОДОГО ВЕРТЕРА
Вертер был влюблен в Шарлотту:
За нее - в огонь и в воду!
Несравненная особа
Нарезала бутерброды.
Замужем была Шарлотта,
Вертер - самых строгих правил:
Даже мысли о знакомстве
Он решительно оставил.
Он томился и метался,
Страсть гудела в нем, как в улье...
Наконец, он догадался
В глупый лоб отправить пулю.
Несравненная Шарлотта,
Повздыхав при виде гроба,
Стала делать бутерброды,
Как тактичная особа.
Пер. Е.Печерской
45. СТРАДАНИЯ МОЛОДОГО ВЕРТЕРА
Был влюблен в Шарлотту Вертер...
Таково любви начало:
Он увидел, как Шарлотта
Хлеб ломтями нарезала.
Вертер был моральный малый,
Был у Лотты благоверный;
Честный Вертер не лелеял
Ни единой мысли скверной.
Как страдал бедняга Вертер!
Он в любви не знал предела,
Но найти Шарлотта выход
Из дилеммы не сумела.
Наконец, свинцовой пулей
Он прервал свои невзгоды...
А Шарлотта продолжала
Чинно делать бутерброды.
Пер. В.Рогова
46. СТРАДАНИЯ МОЛОДОГО ВЕРТЕРА
Полюбил Шарлотту Вертер,
Пламя той любви не гасло;
А Шарлотта лишь умела
Резать хлеб и мазать масло.
Он любил жену чужую,
Добродетель грызла душу,
Предпочел он всем богатствам
Преданность супруги мужу.
Чах и чах, глазея нежно,
Парил страсть в котле печали,
Пулю в лоб себе пустил он,
Чтоб мозги не докучали.
А Шарлотта, видя тело,
В коем жизнь уже погасла,
По привычке отдавала
Руку хлебу, сердце - маслу.
Пер. А.Солянова
47. ТРАГИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ (1855)
Мудрец, витавший среди звезд,
Вдруг у себя заметил хвост...
Сей случай был весьма непрост,
Поскольку хвост был сзади.
Что оставалось мудрецу?
Решив, что хвост ему к лицу,
Он дело подтолкнул к концу:
"Хвост переставить сзади!"
Изрек он: "Я раскрыл секрет!
Загадку я извлек на свет!"
Хотел поймать он хвост, но нет!
Тот все болтался сзади.
Прыжок! Скачок! Рывок! Бросок!
Пока совсем не изнемог.
А дело - ни на волосок,
И хвост остался сзади.
Он бегал, прыгал и скакал,
Ловил, хватал, держал, искал...
Но поросячий хвост торчал
Весьма упорно сзади.
Мудрец трудился в тишине,
И был прилежен он вполне...
Но, верность сохранив спине,
Хвост оставался сзади.
Пер. Е.Печерской
48. ТРАГИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ
Один мудрец на свете жил,
Косичку славную носил.
"Зачем,- он раз себя спросил,-
Висит косичка сзади?"
Смутил его такой курьез,
И, отвечая на вопрос,
На нос косичку перенес,
Чтоб не болталась сзади.
Сказал он: "Знаю, в чем секрет!"
И тут же сделал пируэт,
Но, как и прежде, шлет привет
Ему косичка сзади.
Вертелся он туда-сюда
Вокруг себя, да вот беда:
Опять - ну что за ерунда! -
Висит косичка сзади.
Во лбу его седьмая пядь
Кружила вкось и вкривь и вспять,
Тугой косички не видать -
Висит упрямо сзади.
Мудрец - увы - лишился сна,
Но голова на то дана,
Чтобы косичка (вот те на!)
Всегда болталась сзади.
Пер. А.Солянова
49. VANITAS VANITATUM* (1860) * Суета сует (лат.).
Премудрый Соломон изрек:
(Как прав и через сотни лет он!)
"Все, чем владеет человек -
Mataiotes Mataioteton"**. ** Суета сует (греч.).
Сей позолоченный альбом {14}
Листая, скажешь, что едва ли
И в настоящем и в былом
Слова мудрее изрекали.
Француз, германец, русский, бритт
Сюда писали, нам на благо,
На всех наречьях говорит
Альбома плотная бумага.
Повествованья здесь буйней
Всех романтичных исхищрений -
Какой парад надежд, страстей,
Превратностей и превращений!
Тут много трезвый ум найдет
Судьбы нежданных поворотов,
Отрад, обид, щедрот, невзгод,
Измен, препон, падений, взлетов!
О павших тронах и венцах
Какое тут повествованье,
О чести, втоптанной во прах,
Об оскорбленном дарованье,
О тьме, что поглощает свет,
О горести, о заблужденье...
О, мир! О, суета сует!
Нелепостей нагроможденье!
Тесня надменного нашу
И добродушного Жанена,
Я проповедь мою пишу
О суете, о власти тлена.
О Всяческая Суета!
Законы Рока непреложны:
Какая в мудрых пустота
И как великие ничтожны!
Но, право, эти словеса
К чему, угрюмый проповедник?
Зачем великих ты взялся
Хулить, ворчун и привередник?
Пора бы, право, перестать!
Уместно ль быть всех прочих строже?
Но, сколько б дальше ни листать,
Везде найдем одно и то же:
Рассказ о бренном бытии,
Про утесненья и утраты,
Как гарцевали холуи
И низвергались потентаты.
Пусть лет немало пронеслось
С тех пор, когда слова печали,
Скорбя, Екклезиаст нанес
На страшные свои скрижали,
Та истина всегда нова,
И с каждым часом вновь и снова
Жизнь подтверждает нам слова
О суете всего земного.
Внемлите мудрому стократ
Про жизни вечные законы:
Поднесь его слова звучат,
Как на Гермоне в годы оны,
И в наше время, как и встарь,
Правдив тот приговор суровый,
Что возгласил великий царь
Давным-давно в сени кедровой.
Пер. В.Рогова
50. КРЕДО (1862)
Вместо притчи в назиданье
Для пристойного собранья
Я про то, на чем стою,
Песнь священную спою,
Песнь священную спою.
Пусть куплет причудлив где-то -
Ведь творец того куплета
Древен сам, как и Адам.
СПОЮ, КАК МАРТИН ЛЮТЕР ПЕЛ,
КАК ДОКТОР МАРТИН ЛЮТЕР ПЕЛ:
"НЕ ПЬЕТ, НЕ ЛЮБИТ, НЕ ПОЕТ,
ЛИШЬ ТОТ, КТО КРУГЛЫЙ ИДИОТ!"
Он, по дедовским наказам,
Кубок грел рукой и глазом,
Услаждая под напев
Винный дух устами дев,
Лишь устами добрых дев.
Братья, Богу мы любезней,
Коль войдет с вином и песней
В нашу кровь одна любовь.
СПОЕМ, КАК МАРТИН ЛЮТЕР ПЕЛ,
КАК ДОКТОР МАРТИН ЛЮТЕР ПЕЛ:
"НЕ ПЬЕТ, НЕ ЛЮБИТ, НЕ ПОЕТ,
ЛИШЬ ТОТ, КТО КРУГЛЫЙ ИДИОТ!"
Кто не примет наше кредо,
Не споет, в пример соседу,
Будь он свят, как свят Джон Нокс {15},
Он уже не ортодокс,
Он уже не ортодокс!
И с пристойного собранья
Изгнан с божескою бранью
Будет вмиг тот еретик,
ЧТО НЕ ПОЕТ, КАК МАРТИН ЛЮТЕР ПЕЛ,
КАК ДОКТОР МАРТИН ЛЮТЕР ПЕЛ:
"НЕ ПЬЕТ, НЕ ЛЮБИТ,НЕ ПОЕТ,
ЛИШЬ ТОТ, КТО КРУГЛЫЙ ИДИОТ!"
Пер. А.Солянова
51. БИЛЛЬ О СОБАКАХ (1862)
Величие парламента превыше лестных слов.
Пусть новый билль послужит добрым знаком:
Устав от представительства отъявленных ослов,
В нем взор решили обратить к собакам.
Добры и снисходительны Солон и Даниель,
И чувства лучшие в сердцах их живы.
Как родственно - понятны им бульдог и спаниель,
Собачьих душ прекрасные порывы!
Но только вот по зрелищам закон удар нанес,
И менеджеры знают биллю цену:
Отныне предусмотрено, что ни единый пес
Играть не будет выведен на сцену.
И лишь к собакам Лондона вновь милостив закон:
Вот истые, собачьей крови, принцы!
Тут каждый пес уверен, что надежно защищен...
Но каково собакам из провинций?
Премудрости науки достаются только им,
И просвещенья плод не им ли отдан?
Вы прежние иллюзии развеяли, как дым,
Собаки, населяющие Лондон!
Ведь явно, что гуманнейший парламент был неправ
В том, что касается собак окраин.
За что же их лишает он святых гражданских прав?
Не он ли их единственный хозяин?
Пусть чуткий слух парламента смутит собачий лай.
Прислушайтесь, почтенные палаты:
Какое возмущение внутри собачьих стай!
Вы крепко пред ними виноваты.
Пер. Е.Печерской
{1} Уильям Коббетт (1762-1835) - английский журналист, политический
деятель и памфлетист.
{2} Джо Миллер (1684-1738) - английский актер, автор сборника шуток
и весьма популярных анекдотов.
{3} Канут [Кнут] Великий (1000? - 1035) - король Англии (1016- 1035),
Данин (1018-1035), Норвегии (1028-1035).
{4} Енох, Мафусаил - библейские долгожители.
{5} Согласно библейской легенде, израильский вождь Иисус Навин остановил
в небе солнце и луну, чтобы не позволить своим врагам, ханаанеянам
скрыться под покровом ночи.
{6} Тэттерсолл - место заключения споров на скачках, где встречаются
торговцы лошадьми.
{7} Буйабес - французское национальное кушанье: рыбный суп с чесноком
и пряностями.
{8} Тут Гринвич сам теряет вес! - Имеются в виду традиционные
"Снетковые обеды" в Гринвиче, которые до 1890 г. ежегодно
устраивались в честь окончания парламентской сессии.
{9} Чарльз Нэпир (1786 - 1860) - английский адмирал.
{10} Генри Коул - друг Теккерея, сотрудник Сауткенсингтонской школы
изящных искусств, а с 1857 г. музея Альберта и Виктории. Фамилия
Коула (cole - вор. жарг. - монета, деньги) не раз давала Теккерею,
любящему игру слов, повод для шуток.
{11} День св. Валентина приходится на 14 февраля. В этот праздник влюблен-
ные посылают друг другу открытки или карточки с любовной символикой
например, сердце, пронзенное стрелой, или же, напротив, с шутливым
сюжетом.
{12} Имеется в виду королева Виктория (1819-1901, прав. с 1837).
{13} Виндзор - город в графстве Беркшир; здесь находится Виндзорский замок,
одна из официальных загородных резиденций английских королей.
{14} Записано между страницей прозы Жюля Жанена и стихотворением
турецкого посланника в альбом мадам де Р., содержащий автографы
королей, принцев, поэтов, маршалов, музыкантов, дипломатов, государ-
ственных деятелей, художников и литераторов всех национальностей.
Жюль Жанен (1804-1874) - французский писатель и журналист. В течение
сорока лет писал театральные рецензии и критические статьи, которые
затем были изданы в шести томах. Теккерей считал Жанена дутой
знаменитостью и относился к нему с иронией (см. его статью "Диккенс
в Париже"; т. II наст. Собр. соч., стр. 319-328).
...альбом мадам де Р....- Этот альбом, содержащий "автографы королей,
принцев, поэтов, маршалов... и литераторов всех стран", судя по
всему, придуман Теккереем, чтобы служить отправной точкой этого
стихотворения.
{15} Джон Нокс - шотландский реформатор, протестант, перешедший в като-
личество.
Комментарии: Е.Ю.Гениева, Г.Шейнман
Last-modified: Fri, 06 Sep 2002 10:35:04 GMT