ивился Джирг.-- Я тоже человек религиозный. Нигде не найти таких религиозных людей, как в Австрии. Что ж, придется беседовать на религиозные темы с твоей соседкой по квартире. -- Она считает аморальным, если незамужние девушки спят с мужчинами,-- объяснила Беула,-- слава Богу, что Ребекка не слышит такого отзыва о себе. -- Я приехал в Нью-Йорк не для того, чтобы жениться,-- устало произнес Джирг. -- Само собой, любов моя. Но ради того, чтобы в нашей квартире царил мир и согласие, лучше, если ты остановишься на несколько дней в мотеле. Ну, пока она не привыкнет к тебе. -- В Австрии,-- не унимался Джирг,-- я спал в одной комнате с двумя девушками. Даже в одной кровати. -- Кто в этом сомневается, любов моя,-- мягко пыталась его успокоить Беула.-- Но здесь у нас другие обычаи. Впрочем, думаю, скоро мы усвоим и ваши. -- Мне не нравится Нью-Йорк,-- мрачно прогудел он.-- Мне совсем не нравится этот город! В мотеле, который оказался совсем не таким недорогим, как казался издалека, Беула сняла для Джирга отдельный номер с душем. Он настаивал, чтобы она поднялась вместе с ним, но она отказалась, сославшись на то, что плохо себя чувствует: ведь, как ни говори, больна,-- разве он сам не видит, какая бледная; пролежала бы пластом весь день, если он не прилетел из Цюриха; не уедет немедленно домой и не поставит холодный компресс,-- упадет в обморок прямо здесь, в вестибюле. Вручила ему тридцать американских долларов -- у него с собой только австрийские шиллинги и швейцарские франки -- и посоветовала питаться в мотеле, чтобы не потерять вес. Если сегодня вечером почувствует себя лучше -- обязательно ему позвонит. Беула глядела ему вслед, пока он шел за носильщиком с его сумками к лифту, а как только закрылись двери лифта, стремглав помчалась к выходу. Шагая наугад по городу, где-то перед Восьмой авеню она приняла одно твердое решение -- не ехать этой зимой кататься на лыжах в Солнечную долину. Дойдя до Седьмой авеню -- второе: принять предложение поехать в Бразилию и поработать там в качестве модели, а это означает, что она из Нью-Йорка уже ко вторнику. Возле Шестой -- третье: не появляться сегодня дома до полуночи, чтобы не доставить удовольствие Ребекке -- непременно позлорадствует. Пятой авеню осознала, что принятое ею третье твердое решение означает одно -- ей придется обедать одной. Когда вплотную приблизилась к Мэдисон-авеню, вспомнила о Кристофере: зашла в бар и сидя в одиночестве над "дамой в белом"1 какое из всех этих решений -- наихудшее. 1 Коктейль из джина, ликера и яичного белка. Время уже после шести, точнее, шесть пятнадцать, а Сью Марш все не является за своей теннисной сумкой. Кристофер уже начал волноваться: не ждать же ее магазине -- скоро закрывать. Пришлось еще раз разочароваться: вот уж никогда не считал ее легкомысленной, способной давать пустые обещания. Да и мисс Андерсон не пришла в пять, как обещала. Ведь сама сказала, что непременно будет! Надо бы как следует рассердиться на таких девушек -- бессовестно третируют мужчин,-- но он никакого гнева не испытывал, скорее безысходное отчаяние. Дверь вдруг отворилась и с не совсем еще темной Мэдисон авеню в магазин вошла высокая, стройная, блондинка, в мини-юбке, демонстрирующей длинные, красивые ноги; юбка отделана необычно и забавно -- мехом цвета электрик на бедрах. Девушку эту Кристофер никогда не видел, и, судя по ее неуверенному кружению между полок, она впервые в его магазине. Поспешно подскочив к ней, он любезно осведомился: -- Не могу ли быть вам полезен, мисс? Огромные серые глаза, казалось, о чем-то умоляют его... Она прекрасна -- странны и притягательны, как киноактрисы в шведских фильмах, те, что заводят любовные интрижки со своими братьями или сестрами. Какая-то неясная, беспричинная надежда зашевелилась у него в груди... -- У вас есть... кулинарные книги? -- не сразу проговорила она. -- Да, есть такой отдел. Прошу вас сюда... -- Большое вам спасибо,-- пролепетала она чуть не шепотом -- голос у нее дрожал. Интересно, кто она такая, гадал Кристофер. Может быть, молодая жена,-- сегодня вечером муж пригласил своего босса (или еще какую-нибудь, не менее для него важную персону); она готовила роскошный обед, но вот не задача -- за час до приезда гостей на кухне у нее произошла какая-то кулинарная катастрофа, и вот она здесь. Однако, согласитесь, шесть часов пятнадцать минут, в субботний вечер -- время довольно странное для приобретения кулинарной книги. И на пальце у нее нет обручального кольца... Стоя рядом с ней он словно парил в воздухе. -- Какая именно кулинарная книга вас интересует? Французская, итальянская, американская... -- Ах, да любая! -- Есть одна весьма забавная, вышла из печати совсем недавно,-- порекомендовал Кристофер; уже темнеет -- он решился проявить дерзость.-- "Кулинарная книга Миры бреккинридж", написана приятельницей знаменитого писателя Гора Видала. Но... эта дама -- особа... несколько рискованная.-- Он фыркнул, давая понять: либо берите опасную книжку, либо сразу отказывайтесь.-- Позвольте я достану ее для вас.-- Дотянулся до полки -- книги там нет; но он же видел ее -- вчера вечером, перед закрытием магазина,-- и точно знает, что никому не продавал... Очевидно, кто-то украл ее сегодня днем. -- Боюсь, что я продал последний экземпляр,-- пояснил он извиняющимся тоном.-- Если вы оставите мне свою фамилию и адрес, закажу для вас эту книгу... -- Ах, не стоит беспокоиться, благодарю вас,-- мягко отказалась она. По тону голоса сразу ясно: она не из таких девушек, которые обещают прийти в пять и не появляются в указанное время или, например, оставляют у него на хранение теннисную сумку, и, проявив безответственность, не забирают ее и забывают обо всем на свете, якшаясь с леваками агитаторами и занимаясь с ними любовью в общественных парках. Девушка робко взяла с полки большущую, иллюстрированную кулинарную книгу -- "Французская кухня",-- открыла ее наугад, на странице с цветной фотографией "Poularde de Bresse en cocolle"1, и замерла, пробормотав мечтательно: 1 Бресская пулярка в чугунке (фр.). -- Жареный цыпленок... -- Вы любите жареных цыплят? Скучная прозаическая тема, но нужно как-то поддерживать беседу, а я, вот у стойки литературно-критического отдела диалог был бы куда более оживленным и вдохновенным. -- Просто обожаю! -- призналась девушка.-- Жареные цыплята... Моя мать закалывала парочку каждое воскресенье. Когда у меня на тарелке жареный цыпленок, мне кажется, что у меня выходной. -- А где вы работаете? Стремительно набирая темп, беседа становилась все более доверительной, интимной, хотя от представшей перед глазами картины -- ее мать каждое воскресенье скручивает шеи парочке цыплят -- Кристоферу мгновенно стало не по себе: зрелище не для слабонервных. -- Я актриса, танцовщица. И то и другое понемногу. Танцовщица... Естественно,-- с такими длинными, стройными ногами. -- А где вы сейчас работаете? -- В данный момент -- нигде.-- Она постукивала ребром ладошки по иллюстрации с изображением "Бресская пулярка в чугунке".-- Готовлю роль для театра -- далеко за Бродвеем1. Ну, в одной пьесе, где играют в обнаженном виде. 1 В Америке существует категория театров по престижности -- "на Бродвее" или "за Бродвеем". Девушка смотрела в это время на раскрытую перед ней кулинарную книгу и голос ее звучал так тихо, что Кристофер не был до конца уверен -- уж не ослышался ли. Но все это не так уж и важно, ослышался или нет; главное, ее слова произвели на него возбуждающее действие. Только подумать! Такая прекрасная девушка, с такими красивыми, наверняка почти самыми длинными ногами в мире,-- разгуливает голышом весь день перед десятками зрителей -- вдруг, ни с того ни с сего, прямо с улицы попадает к нему в магазин! И перед самым закрытием... Просто невероятно! -- Если вы любите жареных цыплят,-- он поставил все на одну-единственную карту,-- я знаю здесь один ресторанчик, на Шестьдесят первой улице, где их готовят лучше чем где бы то ни было в Нью-Йорке,-- французский. -- Я совсем не против пообедать... заказать бы моего любимого, хорошо зажаренного цыпленка. -- По счастливой случайности я сегодня вечером свободен. -- По счастливой случайности,-- эхом откликнулась она,-- я тоже. Он посмотрел на часы. -- Я закрываю минут через сорок. Здесь неподалеку, за углом, на углу Лексингтон-стрит, очень хороший бар -- "Смайлиз". Может быть вы меня там подождете, выпьете пока что-нибудь. А я скоро присоединюсь к вам и мы поедем обедать в этот ресторанчик. -- А вы уверены, что не забудете обо мне и я не проторчу зря в этом баре? -- засомневалась она. -- О, вы просто меня еще не знаете, мисс... -- Меня зовут Анна -- Анна Буковски. Я обязательно сменю имя, если получу роль. -- Кристофер Бэгшот,-- отрекомендовался он. -- Какое хорошее имя, особенно для молодого человека, работающего в книжном магазине. Когда, вы сказали, вы там будете? -- Видимо, ей не терпелось скорее покончить со всем этим. -- Не позже семи пятнадцати. Вы голодны? -- Да, я не прочь поесть.-- Одарила его улыбкой, свойственной тем самым шведским актрисам, и вышла из магазина, в своей мини-юбке, забавно отделанной на бедрах мехом цвета электрик. А Кристофер медленно, словно в трансе, передвигался по магазину, приводя все в порядок и мысленно видя, как мчится сломя голову в бар "Смайлиз". Так тот голос, что он слышал во сне, предвещал не зря... Анна Буковски шла к Лексингтон-авеню тоже очень медленно, и неспроста -- чтобы не терять оставшуюся энергию. Вот уже два дня, как у нее во рту не было и маковой росинки, от голода сильно кружилась голова, и каждый шаг давался с большим трудом, словно она тащилась по расплавленному жарким солнцем асфальту. Не на диете она, ничего подобного, просто в кармане ни цента. Только что приехала из Кливленда и никогда не думала, что Нью-Йорк дорогой город. Последние деньги потратила на метро -- ездила сегодня утром в Даунтаун на пробы и щеголяла там весь день нагишом на сцене. Потом пришлось пройти пешком от площади Святого Марка -- тоже утомительно, хоть расстояние не такое уж большое. Но ведь нужно учитывать и нервное напряжение... В книжный магазин вошла, чтобы попытаться украсть книжку и продать ее одному маленькому, развратному человечку в подвале -- слышала где-то, что торговля книгами очень прибыльный бизнес. Но когда стояла рядом с молодым человеком в магазине, поняла, что у нее нет никакого шанса на успех: он не сводил с нее глаз -- ей не украсть и клейкой ленты для обертки. А кулинарные книги попросила, так как целый день только и думала о еде. Домовладелец прогнал ее, опять-таки сегодня утром, оставив у себя ее сумку с вещами; теперь на ней ее единственная одежда, и ее приходится разгуливать в этой дурацкой мини-юбке, которая вышла из моды, наверно, столетия два назад. Этот парень в магазине, судя по всему, от нее без ума; не испортить бы все за обедом, постараться и вынудить его пригласить ее провести эту ночь с ним, в его квартире,-- если, конечно, он не живет с умирающей мамочкой или что-нибудь в этом роде. К тому же это означает, что на следующее утро она сможет позавтракать. Одна старая танцовщица сказала ей как-то: "Знаешь, я работала в Буэнос-Айресе и там приходилось довольствоваться кофе с булочками. Желудок в результате так усох, что стал размером с фисташку. Предстояло сделать выбор, и я его сделала: решила продавать одну часть своего тела, чтобы поддерживать все остальные". Выйдя на Лексингтон-авеню, Анна никак не могла вспомнить: что ей говорил этот парень в магазине, куда нужно свернуть -- к Аптаун или Даунтауну; где искать этот бар "Смайлиз"?.. Голод отнюдь не способствует укреплению памяти. Перед ней только два пути, и она выбрала направление к Даунтауну. Сошла с тротуара на проезжую часть, не обращая никакого внимания на огни светофора, и вдруг услыхала дикий визг тормозов, громкое завывание шин -- это таксист резко свернул в сторону, чтобы не сбить ее с ног. Кинулась назад -- и упала; теперь она в безопасности... Какой день,-- ужасное для нее испытание. В довершение чуть не рассталась с жизнью, попав под колеса; Сидит вот теперь на холодном асфальте, на тротуаре в Нью-Йорке... И Анна безудержно разрыдалась. Какой-то мужчина -- он ожидал у светофора зеленого света -- подошел к ней. -- Не могу ли я вам помочь чем-нибудь? Анна не ответила, только горько плакала; не сопротивлялась, когда он поднял ее на ноги. -- Нужно обязательно следить за светофором! -- назидательно, но мягко произнес он.-- В этом городе все оборачивается против нас, все злые силы объединяются, чтобы попытаться нас уничтожить. Она все еще рыдала6 никак не могла взять себя в руки,-- в эту минуту ей, право же, не до лекций о безопасности уличного движения... -- Вам, юная леди, сейчас нужно что-нибудь выпить! -- озабоченно проговорил он. Подняв на него глаза, она отдавала себе отчет, что на щеках ее следы слез и косметика пострадала. Ему лет сорок,-- шляпа, элегантное темное пальто. Она кивнула; слезы уже не текут; если джентльмен пригласит ее в бар, вполне возможно, это окажется "Смайлиз" -- он ведь где-то здесь, поблизости. Но пусть и другой, все равно -- наверняка в меню есть картофельные чипсы, оливки и соленые земляные орешки, и она хоть немного подкрепится, чтобы и таким образом не лишиться шанса провести эту ночь у него и позавтракать в воскресенье утром. -- Вы очень добры, сэр... Незнакомец привел ее в бар,-- к сожалению, не "Смайлиз": темный, уютный, в глубине, в ресторане, столики со свечами. Разумеется, там оказалось сколько угодно картофельных чипсов, оливок и соленых земляных орешков, и вскоре все это стояло перед ней на столе. Не в силах больше сдерживаться, она жадно набросилась на все это изобилие; хлебнула спиртного -- верное средство утолить аппетит, как впрочем, и бульон. Смешно -- и выпивка и закуска перед обедом с этим Бэгшотом... Девушка хихикнула -- в ее состоянии алкоголь подействовал очень быстро. А незнакомый милый джентльмен с улыбкой глядел, как она стремительно расправилась с тремя тарелками картофельных чипсов и двумя -- соленых земляных орешков. -- Вы что, на диете сидели? -- поинтересовался он. -- Да, что-то в этом роде... -- Но теперь вы с ней покончили, надеюсь? -- Слава Богу! -- Знаете, что еще я могу для вас делать? Самое лучшее -- это сесть за столик и заказать для нас обоих обед. Что скажете? -- Но у меня через полчаса встреча...-- Анна предпринимала громадные усилия над собой, чтобы отказаться. -- Закажем только одно блюдо! -- настаивал незнакомец, помогая ей слезть с высокого табурета перед стойкой.-- И после этого пойдете своей дорогой. Ну разве откажешься от такого предложения? Она позволила проводить ее к столику; спросила у бармена, где находится бар "Смайлиз". Оказалось -- совсем рядом, на Лексингтон-авеню, в двух кварталах отсюда, так что у нее еще куча времени в запасе. Какое соблазнительное меню! Ее сорокалетний благодетель для приличия ласково ее уговаривал сидя напротив нее, уже без пальто и шляпы. Долго ему стараться не пришлось -- Анна, расхрабрившись, заказала все, что в меню указано: закуски, томатный суп, бифштекс со спаржей под голландским соусом, французскую жареную картошку, салат, сыр и на десерт -- пирог с клубникой. Вот только как же справиться с такой горой еды за полчаса до обеда с Бэгшотом? Но официант заверил, что поторопится. Кристофер, перед тем как запереть дверь магазина, решил зайти в маленький туалет рядом с кабинетиком -- побриться. Он, конечно, надувает отца, крадет у него пять минут рабочего времени, но без бритья никак нельзя. Утром брился, конечно, но он, пусть и небольшого роста, все же мужчина и должен бриться дважды в день. Но едва взялся за щеколду замка, как через стеклянную дверь увидел Беулу Стикни: торопится, идет большими шагами и похожа сейчас на модель, рекламирующую вкусную и здоровую пищу. Открыв перед ней дверь он сделал два шага назад, и она стремительно вошла. -- Привет, любов моя! -- Беула и вечером по-утреннему свежа, жизнедеятельна и дружелюбна.-- Тетушка сникла, увяла, как прошлогодние фиалки. Ну, разве тебе сегодня не повезло, мой мальчик? Нужно это событие отменить! Вечер только начинается, и ты такой симпатичный... Куда поведешь свою подружку Беулу обедать? Слышала я, есть одно чудное местечко на Первой... -- Боюсь, сегодня ничего не выйдет! -- оборвал ее Кристофер, наслаждаясь дивным чувством своей власти над ней.-- У меня теперь другие планы. Возможно, буду свободен в один из вечеров на следующей неделе. -- То есть ты хочешь сказать, любов моя, что собираешься покормить другую птичку? Какой-то у нее визгливый тон... Он-то посчитал -- это резкость, от обиды, а она чувствовала приближается истерика. -- Если ты имеешь в виду, что у меня свидание и я обедаю с другой леди, то ты права.-- Кристоферу самому понравилась эта закругленная точная фраза. -- Ба, любов моя! -- беззаботно воскликнула она.-- Пусть будет треугольник! Вот смеху-то! Да победит та женщина, которая лучше! Обычно Беула не снисходила до такого откровенного искусительства, но ведь сегодня суббота и сейчас только семь вечера. Кристофер не предусматривал такой возможности, предложение его заинтриговало; он все еще колебался и старательно напрягал мозги. В это мгновение дверь отворилась снова и в магазин вошла Полетт Андерсон. "Ну вот,-- подумал Кристофер,-- для полного счастья не хватает только Сью Марш, придет за своей сумкой, и Кэролин Троубридж -- явится с извинением, что солгала ему, он правильно набрал номер ее телефона, а потом еще и Доротея Той -- с предложением снизить свою цену. -- Беула,-- закричала Полетт,-- что, черт тебя подери, ты здесь делаешь?! -- А это мой дружески расположенный ко мне сосед, "мозговой трест", моя любов,-- стала объяснять свое появление здесь Беула.-- Шла я мимо, домой переодеться, вижу в окне свет, просветительская литература излучает, ну и вошла осведомиться, нет ли нового номера "Харперс базаар" или последнего романа Нормана Мейлера, в метро почитать.-- И глазами подала Кристоферу недвусмысленный сигнал. Немедленно, под воздействием мужского чутья и, внезапного понимания женщин (прежде не было и в помине) он сообразил: просит не выдавать ее перед Полетт, что пришла сюда пообедать с ним. И уж конечно, ни слова о том, что он ее отверг. -- Ну, а что тебя привело сюда в столь поздний час, моя любов? -- пошла в атаку Беула, повышая голос. -- Хотела пригласить мистера Бэгшота на вечеринку,-- объяснила Полетт. Ассистентки зубных врачей, пришел к выводу Кристофер, видимо, не следуют общепринятым правилам притворства и парируют все выпады не хуже уважающих себя моделей. Хотя, похоже, у Полетт выдался очень трудный, утомительный день, даже одежда на ней сидела не так, как всегда, зато она сняла не придающие ей шарма очки и в прическе ее царил обаятельный беспорядок. -- Кажется, вы, милые леди, знаете друг друга? -- понял Кристофер. Остается уповать на то, что девушки знакомы не слишком хорошо. -- Мы с ней сестрички -- седьмая вода на киселе! -- весело сообщила Беула Стикни.-- Я патронирую святого доктора Левинсона, а Полетт сжимает мне руку, чтобы я не орала, когда он по доброй воле казнит меня в кресле с зубодробилкой в руках. А еще вожу ее на базары -- ну, там всякое тряпье по бросовым ценам купить, чтоб еще краше стала без особых препятствий таких молодых людей, как ты, приглашала на вечеринки. Ты ведь у нас нарасхват! "Какая сука!" -- подумал Кристофер, с удовольствием мысленно произнеся это определение. -- Ах во-от оно что! -- протянул он.-- Выходит, вы довольно близки, я был прав. -- Ну, мне пора отваливать, поковыляю дальше,-- заключила Беула.-- Уже поздно.-- И взяла с полки журнал "Бог".-- Запиши на мой счет, любов моя! В следующий раз, Полетт, когда у меня заболит зуб, расскажешь, как вечеринка,-- удачно ли? -- Улыбнулась им и вышла, оставляя за собой шлейф духов -- этакую арктическую массу. -- Беула неизменно вселяет в меня благоговейный страх,-- робко призналась Полетт.-- И на вас так же действует? -- Да нет, пожалуй,-- не согласился Кристофер. -- Ну, наверно, у мужчин все по-другому.-- Девушка тяжело вздохнула.-- Надеюсь, я все же не опоздала. Знаете, весь день столько дел, крутишься как белка в колесе. Вот и решила попробовать на всякий случай -- вдруг вы еще не ушли... и магазин открыт. Видите ли, меня пригласили на вечеринку, и если вы хотите...-- И осеклась. По тому, как он смотрит на нее, по его глазам -- блестят как-то по-новому -- догадалась: знает он, где она пребывала сегодня, в четыре тридцать дня,-- лежала обнаженной на кушетке в "пожарной" квартирке мистера Гэдсдена. Кристофер упорно молчал, и в этом молчании каким-то образом проявлялась его власть над ней; он не отрывал от нее взгляда. -- Само собой,-- Полетт начинала нервничать,-- если вам не хочется идти на вечеринку -- я, конечно, понимаю... Хоть она и на голову выше его, ее это не смущает -- ведь он для нее последняя надежда, единственное теперь пристанище. -- С удовольствием пошел бы, Полетт,-- легко, без всяких усилий над собой произнес он.-- Но все дело в том, что сегодня вечером я занят. -- Вполне естественно! -- вздохнула Полетт.-- Слишком поздно. Может, как-нибудь в другой раз. До свидания. -- Ciao! -- попрощался он -- никогда прежде не употреблял этого итальянского слова.-- Как мило с вашей стороны, что заглянули ко мне! -- И отворил перед ней дверь. За спиной Полетт щелкнул замок. Тяжело брела она по Мэдисон-авеню, и на нее жуткой тяжестью давила уверенность -- оставаться ей девственницей до конца жизни... Мурлыкая себе под нос, Кристофер брился, чувствуя себя превосходно -- просто чудо. Давно так себя не ощущал -- с тех пор как получил категорию 4-Ф на призывном пункте. Прежде чем взять в руки бритву, поднял с пола теннисную сумку и запихнул под стол -- чтоб не мешала. Глядя на нее, решил: в понедельник утром доставит ее с посыльным на квартиру мисс Марш, присовокупив большой букет незабудок из магазина цветов на Пятой авеню,-- скрытая ирония. -- Брился не торопясь, чтобы нечаянно не порезаться. Даже если чуть опоздает, эта девушка, в мини-юбке, с великолепными ногами,-- как там ее зовут, кажется Анна,-- подождет. Сегодня все женщины ждут его одного -- Кристофера Бэгшота... Все оказалось бы в порядке, если бы не бифштекс: вкусный необыкновенно, даже нож не нужен,-- ну точно как те, толщиной с большой палец и мягкий, она видела на рекламе,-- он исчез с ее тарелки мгновенно. А милый сорокалетний джентльмен тем временем едва прикоснулся вилкой к своему и был поражен такой скоростью. -- Моя дорогая девочка, я ничего подобного не видел с того времени, когда играл в американский футбол! -- заявил он. И настоял -- именно так, другого слова не подберешь,-- чтобы она съела еще один, запивая вином, вместе с полагающимися по меню гарнирами. Анна перепробовала три сорта сыра (таких прежде у нее никогда во рту не бывало), потом отдала должное пирогу с клубникой и, кофе с ликером "Куэнтро". В первый раз она посмотрела на часы в десять тридцать: ну какой смысл слоняться взад-вперед по Лексингтон-авеню как неприкаянной в поисках бара "Смайлиз"! А когда в пять часов, на следующий день, в воскресенье, она вышла из квартиры милого сорокалетнего джентльмена дворецкий принес ей на поздний завтра яичницу с беконом и кофе с пирожными -- она еще более решительно настроена: теперь-то зачем искать бар "Смайлиз"? Вот уж ни к чему! Анна получила работу в театре далеко за Бродвеем -- в шоу с обнаженными артистами и в двух неплохих ревю,-- главным образом, если честно, из-за своей стройной фигуры. Милый сорокалетний джентльмен оставался щедрым к ней, как и положено милым сорокалетним джентльменам по отношению к стройным, играющим на сцене нагишом актрисам, и ей не приходилось ни о чем особенно волноваться; пугало только одно -- набрать бы этой осенью лишний вес. Перед самым Рождеством, блаженствуя в ленивой неге в постели с "Санди таймс" в руках, Анна прошла в разделе "Светское общество" объявление: мистер Кристофер Бэгшот, сын мистера Бернара Бэгшота, владельца известной сети книжных магазинов, накануне, в день Святого Фомы, в Мамаронеке сочетался браком с девушкой по имени Джун Леонард. Как удачно все обернулось для них обоих -- для нее самой и для этого молодого человека! До чего приятно это сознавать! "БОГ ЗДЕСЬ БЫЛ, НО ДОЛГО НЕ ЗАДЕРЖАЛСЯ" "Будь скорбно-печальной, любовь моя! -- вспомнила она слова Берта, нажимая на звонок; он произнес их по телефону, когда перезвонил ей из Лондона.-- Они все просто зациклились на печали. Намекни о самоубийстве,-- достаточно малейшего намека, любовь моя. Если хочешь, назови меня. Все знают, с какими я причудами, даже здесь, в Женеве, и выразят мне симпатию. Уверен -- все будет хорошо. Трое моих друзей сами это испробовали и с тех пор живут довольно счастливо". У Берта цветистый словарь; этот парень попадал в беду в пятнадцати странах; другом преступников; полиция в нескольких городах интересуется его личностью; он знает все имена и все адреса -- тех, кто может быть полезен. Думая о Берте, удовольствии, получаемом им от всевозможных осложнений, она не сдержала улыбки в этом коридоре, стоя перед закрытой дверью. Послышались шаги, дверь отворилась; она вошла. -- Сколько вам лет, миссис Маклейн? -- Тридцать шесть,-- ответила Розмари. -- Само собой, вы американка. -- Да, вы правы. -- Где вы родились? -- В Нью-Йорке. Решила не открывать ему, что говорит по-французски, то станет лишь сильнее ощущать безнадежность. -- Вы замужем? -- Разведена. Пять лет назад. -- Есть дети? -- Дочь. Одиннадцать лет. -- Ваше психическое состояние... как долго продолжается? -- Уже шесть недель. -- Вы в этом уверены? По-английски говорит хорошо, мысли свои излагал весьма точно. Учился в штате Пенсильвания; небольшого роста, моложавый; любит во всем точность; аккуратно расчесанные волосы; лицо бледное, как неяркая керамика, очень похоже на украшенную рисунком глубокую тарелку. Один в своем опрятном офисе, отделанном коричневыми панелями, сам открыл ей дверь. На ничем не примечательных стенах развешаны дипломы и свидетельства о присуждении ученых степеней, напечатанные на нескольких языках. С улицы в этот солнечный день не доносится сюда шум... Вовсе она не чувствует себя скорбно-печальной. -- Все, вообще-то, в порядке...-- начала она. -- Вы имеете в виду свое здоровье? -- С физической точки зрения...-- и вдруг заколебалась: стоит ли продолжать -- какой смысл во лжи,-- думаю, я в полной норме. -- Ну а ваш друг? -- Предпочитаю о нем не говорить. -- Боюсь, мне придется настоять на этом. Приемлемые выдумки: собирались пожениться, но он погиб в автомобильной катастрофе или сходе лавины; вовремя заметила, что в его семье сильна тенденция к умопомешательству; он исповедует католическую веру, итальянец, а в Италии разводы запрещены; она же должна жить в Нью-Йорке; он индус, обещал жениться и вдруг исчез; шестнадцатилетний мальчик, ехал с ней в одном спальном вагоне; ему пришлось возвращаться в школу, завершать обучение... Все -- абсурд, полный абсурд... Психиатр, в своем кабинете с коричневыми панелями, кажется, готов, словно сидя в засаде, терпеливо выслушивать ее ложь. -- Он женат.-- Правда.-- Счастлив в браке.-- Тоже более или менее правда.-- У него двое маленьких детей. Он значительно моложе меня.-- Истина, и доказывать нет необходимости. -- Ему об этом известно? -- Нет, не известно. У любого абсурда есть границы. Бессмысленный уик-энд в горах с мужчиной, которого ты прежде никогда не встречала; к тому же он тебе не очень нравился и ты в самом деле не хотела снова его увидеть. Всегда она была очень разборчива, никогда прежде такого не делала и, разумеется, не станет делать впредь. Нельзя приставать к человеку на десять лет моложе тебя, досаждать его семье, живущей в шестнадцатом округе, и ныть, как соблазненная и покинутая школьница, из-за двух бессмысленных ночей, проведенных с ним во время снежной бури,-- бес попутал. Ну и выражение в голову пришло,-- она нахмурилась, недовольная собой: всегда избегала вульгарности. Не уверена даже, есть ли у нее его адрес; он записал его в то последнее утро (она отлично помнит), сказал: если она будет в Париже... Но ей так хотелось спать -- дождаться не могла, когда он уйдет,-- и не вспомнить теперь, положила ли тогда этот клочок бумаги в сумку. Это адрес работы, объяснил он: святость семейного очага и все такое прочее. Что с них взять, с французов... -- Нет, он ничего не знает,-- повторила она. -- Может, все же сказать ему об этом? Ну и к чему это приведет? Ни к чему хорошему, это точно... Только волноваться станут двое, а не одна она. -- Вообразить только: американка, едет в Европу не представляя даже... Все произошло случайно, доктор, на лыжном курорте. Вы знаете, что такое эти лыжные курорты. -- Я не катаюсь на лыжах! -- с гордостью объявил он. Серьезный врач, практик, он не намерен платить деньги, чтобы в результате сломать себе ноги. Почувствовала вдруг, как ее неотвратимо ее окатывают волны неприязни к этому доктору,-- его коричневый костюм показался ей отвратительным. -- Я была пьяна.-- Ложь.-- Он проводил меня до моего номер.-- Опять ложь.-- Понятия не имела, что это произойдет. Коричневый костюм передернуло. -- Он повел себя далеко не как истинный джентльмен.-- Неужели это ее голос -- что-то она его не узнает.-- Если скажу ему об этом -- только посмеется. Он же француз. Вероятно, дает себя знать общая неприязнь к французам и швейцарцам: Кальвин против мадам де Помпадур; Женева, униженная войсками Наполеона. Одним французом в мире меньше -- или, скорее, полуфранцузом. Сейчас она вроде человека, попавшего в полицию и переводящего на свой язык полицейский протокол. Остается надежда, что коричневый костюм рассеянной, чтобы тебя не заподозрили в хитрости и ловкости. К тому же то, что она сказала, вероятно, соответствует истине. У Жана-Жака нет никаких причин чувствовать себя за все ответственным. А себя она отлично знает: -- может лечь в постель с тремя разными мужчинами в течение одной недели. Пригласила его в свою комнату через двадцать четыре часа после знакомства. "Pourquoi moi, madam? Pouquoi pas quelqu'un d'autre"?1 Как в этот миг слышит она его вежливый, незаинтересованный тон, видит замкнутое, бесстрастное выражение на тонком лице этого красавца -- грозы всех женщин, загорелом от горного солнца. Жан-Жак... Если американке нужен любовнике француз, то его имя все же не должно быть до такой степени французским -- через дефис. Все произошло как-то банально... Она вся съежилась, вспоминая об этом уик-энде. Ну а взять ее собственное имя -- Розмари. Женщины, носящие такое имя, не делают абортов; выходят замуж в белом платье с флердоранжем: прислушиваются к советам свекрови и по вечерам ожидают в зеленом предместье пригородного поезда, на котором муж приезжает домой с работы. 1 Почему вы выбрали меня, мадам, а не кого-нибудь другого? (фр.). -- На что вы живете, мадам? -- осведомился психиатр. Сидит удивительно тихо, положив бледные, как керамика, руки на зеленое пресс-папье на столе. Когда она вошла к нему, конечно, сразу сделал вывод по поводу ее костюма -- тут не может быть никакого сомнения: она великолепно одета, в этом смысле ее нечего жалеть. Женева -- такой элегантный город: туалеты от Диора, Баленсиага, Шанель поблескивают, во всей своей красе в витринах перед банками и рекламными щитами часов и хронометров. -- Платит ли вам бывший муж алименты? -- Он платит их моей дочери. Я вполне способна обеспечить себя сама. -- Вы, выходит, деловая, работающая женщина? Будь его голос способен что-либо выражать -- сейчас выразил бы удивление. -- Да, вы правы. -- Какая это работа? -- Я покупательница. -- Простите, не понял... Конечно, она покупательница,-- все всегда что-то покупают. Придется объяснить ему подробнее. -- Видите ли, я оптовая покупательница: приобретаю различные вещи для универмага,-- иностранные вещи. Итальянский шелк, французский антиквариат, старинное стекло, английское серебро... -- Понятно. Вам, очевидно, приходится очень много путешествовать? Еще очко не в ее пользу: той, которая много путешествует, нельзя беременеть на лыжном курорте. Что-то в ее рассказе не вяжется,-- движения бледных рук психиатра ясно указывают на недоверие к ней. -- Я провожу в Европе от трех до четырех месяцев в году. -- Donc, madame, vous parler francais?1 -- Mal, fres mal2 -- ответила она, произнеся слово "очень" на американский лад; вышло весьма комично. 1 В таком случае, мадам, вы говорите по-французски? (фр.) 2 Плохо, очень плохо (фр.). -- Вы женщина свободная,-- повел он на нее наступление. Это она сразу почувствовала. -- Ну, более или менее. Даже слишком свободная, а то не торчала бы сейчас у него. Порвала трехлетнюю любовную связь как раз перед приездом в Европу. По сути дела, вот почему так долго пробыла там и выхлопотала себе отпуск зимой, а не в августе, как обычно,-- чтобы все устроить. Когда ее возлюбленный сказал, что готов развестись и жениться на ней, она вдруг осознала, как он ей надоел. Нет, имя Розмари явно ей не годится -- родителям следовало знать об этом. -- Я имею в виду -- живете свободно, в атмосфере терпимости. -- В определенном отношении.-- Пришлось отступить перед его напором; выбежать бы сейчас из кабинета.-- Вы не против, если я закурю? -- Прошу простить, что не предложил вам раньше...-- замешкался он.-- Сам не курю и часто об этом забываю. Ну вот... катается на лыжах, не курит... Чего еще не делает? По-видимому, очень многого. Наклонившись к ней, он взял у нее из рук зажигалку и поднес к концу сигареты. Руки у нее дрожали,-- она не притворялась. Психиатр слегка подергивал носом,-- по-видимому, не одобрял курящих в его кабинете. -- Когда вы, мадам, путешествуете, кто присматривает за вашей дочерью? Бывший муж? -- Горничная. Не выпускает ее из виду круглосуточно. Типичный американизм,-- наверняка вызовет подсознательное отвращение у любого европейца. -- Он живет в Денвере. И я стараюсь по возможности сокращать свои путешествия. -- Горничная,-- повторил врач.-- Значит, с финансовой стороны вы можете себе позволить содержать еще одного ребенка. Кажется, она поддается панике: под коленками электрические разряды, ноет внизу живота... Этот человек -- ее враг. Ей не следовало слушать Берта,-- ну что, в самом деле, он может знать о таких делах? -- Боюсь, если станет известно, что я жду ребенка,-- я могу лишиться работы. И это в моем возрасте... Просто смешно. Но угроза вполне реальная. -- Как назло, в голову не приходит удачный аргумент.-- Видите ли, доктор, муж обратится в суд по поводу опеки над дочерью, он, скорее всего, выиграет дело. меня признают непригодной матерью. Он очень воинственно настроен, во всем винит меня. Мы даже не разговариваем, мы...-- и осеклась. Этот тип смотрит на свои неподвижно лежащие на столе руки... Вдруг она представила себя, как что-то объясняет своей дочери: "Франсес, дорогая, завтра аист принесет тебе подарок". -- Мне противна сама мысль об этом,-- проговорила она.-- Своими руками погублю собственную жизнь. О Боже! И не представляла, что способна произнести такую фразу. -- Нет, он этого не сделает, он не подпишет моей бумаги, не подпишет! К тому же у меня бывают дни тяжелейшей депрессии. Порой меня охватывает беспричинный страх, я боюсь, что кто-то войдет в комнату, когда я сплю, поэтому я запираю на ключ двери, окна на щеколды; боюсь переходить улицу... Иногда могу расплакаться в общественном месте. Я... "Будь скорбно -- печальной..." -- поучал ее Берт. В общем, это совсем не трудно, как выяснилось. -- Не знаю, право, что мне делать. Не знаю, честно вам говорю! Все это так... смешно... Как хочется горько расплакаться, но не перед этим застывшим лицом... -- Предлагаю вам действовать постепенно, медленно, мадам. Поэтапно. Думаю, вам удастся избавиться от таких приступов. К тому же мне кажется, что ни ваше физическое, ни психическое здоровье не пострадает, если вы родите. И вы, несомненно, знаете, что по швейцарскому закону я могу посоветовать прервать беременность только... Пациентка встала, погасив сигарету в пепельнице. -- Благодарю вас. У вас есть мой адрес; вы знаете, куда прислать счет. Он тоже встал, проводил ее до двери, открыл ее перед ней. -- До свидания, мадам.-- И слегка поклонился. Выйдя на улицу, она быстро зашагала по скользкой булыжной мостовой по направлению к озеру. На той узенькой улочке, чистенькой, с удивительными деревянными узорами на строениях восемнадцатого века, немало антикварных лавок. Слишком уж она живописна для такого неприятного для нее дня... Остановилась перед витриной лавки, с восхищением полюбовалась письменным столом с обитой кожей крышкой и прекрасным красным деревом по бокам. Тоже мне, швейцарский закон... Но ведь такое случается и в Швейцарии. Они не имеют никакого права, это несправедливо! Стоит ей подумать об этом, как ее разбирает смех. Вышел из лавки покупатель, бросил на нее любопытный взгляд. Вот и озеро, фонтан -- высокая, припорошенная снегом колонна; высоко над водой для лебедей; экскурсионные пароходики снуют взад и вперед, такие уютные на ярком солнечном свете -- точно как в 1900 году,-- направляясь в Оши, Вевей, Монтре. Розмари почувствовала, что проголодалась,-- все эти дни она никак не могла пожаловаться на отсутствие аппетита. Посмотрела на часы: самое время для ланча. В лучшем ресторане города заказала форель под соусом,-- если уж попала в страну, нужно отведать все местные деликатесы; заказала еще бутылку белого вина из винограда, который выращивают здесь же, неподалеку от озера. "Путешествуйте по Европе! -- призывает реклама в журналах.-- Отдохните, расслабьтесь в Швейцарии!" Весь день еще впереди -- бесконечный день. Можно сесть на один из пароходиков и выброситься за борт в своем дорогом костюме -- прямо в голубую, загрязненную отходами воду. Потом, когда ее вытащат, прийти в таком виде, с ручейками воды, стекающими с мокрой одежды, в кабинет к этому доктору и еще раз поговорить с ним о состоянии своего психического здоровья... -- Варвары! -- говорил Жан-Жак.-- Варварская страна! Но мы во Франции, еще куда больше варвары! Вдвоем сидели за столиком на террасе Королевского павильона в Булонском лесу, смотрели на озеро. Зеленые деревья пахли мятой, солнце жгло удивительно для этого времени года, уже распустились тюльпаны; первые гребцы нового спортивного сезона плавно скользили по коричневатой поверхности воды на взятых напрокат лодках; молодой американец фотографировал свою девушку, чтобы потом, когда вернется домой, похвастать, что побывал в Булонском лесу. Девушка, во всем ярко-желтом (один из трех модных цветов сезона) весело смеялась, сверкая белоснежными зубами. Розмари провела три дня в Париже, прежде чем позвонить Жану-Жаку,-- в чемодане она обнаружила кл