орый летом доставляет превосходную воду изнеженным жителям города. Его сопровождала молодая женщина, высокого роста и замечательной красоты, верхом на маленькой вороной лошадке, которая привела бы знатока в восторг своей резвостью и своими статями, но у которой, к несчастью, по странной случайности, было разрезано одно ухо. В деревне молодая женщина проворно спрыгнула на землю, помогла своему спутнику слезть с лошади и отвязала от луки своего седла довольно тяжелые переметные сумки. Лошади были отданы на попечение крестьянину; женщина, пряча сумки под своим mezzaro, и молодой человек с двуствольным ружьем направились в горы по очень крутой тропинке, которая, казалось, не вела ни к какому жилью. Дойдя до одного из уступов горы Кверчо, они остановились и оба сели на траве. Казалось, они кого-то ждали, потому что беспрестанно окидывали взглядом гору, а молодая женщина часто смотрела на хорошенькие часы, может быть, столько же для того, чтобы полюбоваться недавно приобретенной вещицей, сколько для того, чтобы знать, не пришел ли час свидания. Они ждали недолго. Из маки вышла собака и на кличку "Бруско", произнесенную молодой женщиной, бросилась к ним ласкаться. Немного времени спустя показались двое бородатых мужчин с ружьями в руках, с патронными сумками на поясах, с пистолетами сбоку. Их порванная, вся в заплатах одежда составляла контраст с великолепным оружием известной европейской марки. Несмотря на видимое неравенство положения, все четыре действующих лица этой сцены встретились, как старые друзья. - Ну, Орс Антон, - сказал старший из бандитов молодому человеку, - вот и кончилось ваше дело за отсутствием состава преступления. Поздравляю. Мне жаль, что адвоката нет на острове, а то я посмотрел бы, как он бесится. А ваша рука? - Мне сказали, что через две недели можно будет снять повязку, - сказал молодой человек. - Добрый мой Брандо, завтра я еду в Италию, и мне хотелось попрощаться с тобой, так же как и с господином патером. Вот почему я просил вас прийти. - Вы очень торопитесь, - сказал Брандолаччо. - Вчера вас оправдали, а завтра вы уже едете. - Есть дела, - весело сказала молодая девушка. - Господа, я принесла вам ужин: кушайте и не забудьте моего друга Бруско. - Вы, синьора Коломба, балуете Бруско, но он благодарный пес, вы это сейчас увидите. Ну, Бруско, - сказал он, горизонтально протягивая ружье, - прыгни в честь Барричини! Собака не тронулась с места и, облизываясь, смотрела на хозяина. - Прыгни в честь делла Реббиа! И тут Бруско прыгнул на два фута выше, чем от него требовалось. - Слушайте, друзья, - сказал Орсо, - вы занимаетесь дурным ремеслом, и если вам не придется кончить свое поприще вон на той площади внизу, что видна отсюда [Площадь в Бастии, на которой совершаются казни. (Прим. автора.)], то самое лучшее, что может случиться с вами, - это пасть в маки от жандармской пули. - Ну что ж! - сказал Кастрикони. - И эта смерть не хуже всякой другой; лучше умереть так, чем от лихорадки, которая убьет вас в постели среди более или менее искренних рыданий ваших наследников. - Я был бы рад, если б вы покинули эту страну, - продолжал Орсо, - и стали бы вести более спокойную жизнь. Например, отчего бы вам не устроиться в Сардинии, как сделали многие из ваших товарищей? Я мог бы вам в этом помочь. - В Сардинии! - воскликнул Брандолаччо. - Istos sardos [Ах, эти сарды! (лат.)], чтоб их черт побрал вместе с их наречием. Это для нас слишком дурная компания. - В Сардинии нечем жить, - прибавил богослов. - Что до меня, я презираю сардинцев. Для охоты за бандитами у них есть конная милиция; это кладет пятно на бандитов и на всю страну [Это критическое замечание о Сардинии принадлежит одному моему приятелю, бывшему бандиту, всецело за него ответственному. Он хочет сказать, что бандиты, позволяющие захватить себя всадникам, очень глупы и что милиционер, преследующий бандитов верхом, ни за что бы их не настиг. (Прим. автора.)]. Провались она, Сардиния! Меня удивляет, синьор делла Реббиа, как это вы, человек образованный и со вкусом, раз попробовав пожить с нами в маки, не остались у нас. - Но ведь когда я был вашим нахлебником, - сказал улыбаясь Орсо, - я был совсем не в таком состоянии, чтобы оценивать прелесть вашего положения: у меня до сих пор болят бока, когда вспомню, как в одну прекрасную ночь друг мой Брандолаччо скакал на лошади без седла, перекинув меня поперек, как какой-нибудь тюк. - А удовольствие уйти от погони? - возразил патер. - Вы его ни во что не ставите? Как вы можете оставаться нечувствительным к прелести полной свободы в таком прекрасном климате, как наш? С этим надежным товарищем в руках (он показал на свое ружье) вы король всюду, куда достает его пуля. Вы повелеваете, вы наказываете виновных... Это весьма нравственное и весьма приятное развлечение, синьор делла Реббиа, и мы никогда не отказываем себе в нем. Какая жизнь может сравниться с жизнью странствующего рыцаря, у которого и оружие и здравый смысл лучше, чем у Дон Кихота? Слушайте: однажды я узнал, что дядя маленькой Лиллы Луиджи, старый скряга, не хочет давать ей приданого; я написал ему - без угроз, это не в моем вкусе - ну и сейчас же убедил человека: он выдал ее замуж. Я составил счастье двух существ. Поверьте мне, синьор Орсо: ничто не может сравниться с жизнью бандита. Эх!.. Вы, может быть, были бы нашим, если б не одна англичанка, которую я видел только мельком, но о которой там, в Бастии, все говорят с восторгом. - Моя будущая невестка не любит маки, - сказала, смеясь, Коломба, - ее там напугали. - Итак, вы хотите остаться здесь, - сказал Орсо. - Пусть будет по-вашему. Скажите, могу я сделать что-нибудь для вас? - Помните о нас немножко, вот и все, - отвечал Брандолаччо. - Вы и так много для нас сделали. Килина теперь с приданым, и чтобы пристроить ее, стоит только моему другу патеру написать несколько писем без угроз. Мы знаем, что ваш фермер будет давать нам хлеба и пороху сколько нам понадобится. Итак, до свидания. Надеюсь еще увидеться с вами когда-нибудь на Корсике. - В черный день несколько золотых будут очень кстати, - сказал Орсо. - Мы старые знакомые, не откажитесь принять от меня этот маленький сверток: он пригодится вам. - Никаких денег, поручик, - решительно возразил Брандолаччо. - В городах деньги - это все, - добавил Кастрикони, - а в маки дороги только смелое сердце да ружье без осечки. - Я не хотел бы расстаться с вами, не оставив вам что-нибудь на память, - возразил Орсо. - Ну, Брандо, что бы тебе дать? Бандит почесал голову и искоса посмотрел на ружье Орсо. - Знаете, поручик... Если б я посмел... да нет, вы им слишком дорожите. - Чего тебе хочется? - Ничего, сама штука-то ничего не значит. Нужно уметь обращаться с нею. Я все думаю об этом чертовском двойном выстреле одною рукой... Нет, такие вещи не повторяются. - Ты хочешь это ружье? Я отдам тебе его, но пусть оно служит тебе как можно реже. - Я не обещаю стрелять из него так же метко, как вы, но будьте покойны: когда оно попадет в руки кого-нибудь другого, тогда вы смело сможете сказать, что Брандо Савелли не умел держать в руках ружье. - А что мне дать вам, Кастрикони? - Так как вы непременно хотите оставить мне о себе какую-нибудь вещественную память, то я без церемонии попрошу вас прислать мне Горация возможно меньшего формата. Это доставит мне развлечение и не даст мне забыть латынь. В Бастии на пристани одна там... продает сигары, отдайте ей, а она передаст мне. - Я пришлю вам эльзевир [39], господин ученый; у меня есть один экземпляр среди книг, которые я хотел увезти с собой... Ну, друзья мои, пора. Пожмем друг другу руки. Если вы вздумаете уехать в Сардинию, напишите мне. Адвокат Н. даст вам мой адрес на континенте. - Поручик, - сказал Брандо, - завтра, когда вы выйдете из гавани, смотрите на гору, на это место: мы будем здесь и помахаем вам платками. И они расстались. Орсо с сестрой двинулись по направлению к Кардо, а бандиты ушли в горы. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ В прекрасное апрельское утро полковник сэр Томас Невиль, его дочь, несколько дней тому назад вышедшая замуж, Орсо и Коломба выехали в коляске из Пизы, чтобы побывать в недавно открытом этрусском подземелье, которое ездили смотреть все иностранцы. Спустившись в подземелье, Орсо с женой вынули карандаши и сочли своим долгом зарисовать роспись стен; полковник же и Коломба, оба довольно равнодушные к археологии, оставили их вдвоем и пошли гулять по окрестностям. - Милая Коломба, - сказал полковник, - мы не успеем вернуться в Пизу к нашему luncheon [Завтрак (англ.).]. Вам хочется есть? Орсо с женой увлеклись древностями; уж как примутся рисовать вместе, до завтра не кончат. - Да, - сказала Коломба, - а между тем они еще не принесли ни одного рисунка. - По моему мнению, нам следует зайти вон на ту маленькую ферму. Там мы найдем хлеб, может быть, алеатико [40]. И - кто знает? - может быть, даже сливки и землянику, и будем терпеливо ждать наших рисовальщиков. - Ваша правда, полковник. Вы и я - рассудительные люди в семье, и нам не следует делать себя мучениками из-за этих влюбленных, которые живут одной поэзией. Дайте мне руку. Не правда ли, я совершенствуюсь? Я хожу под руку, ношу шляпы, модные платья; у меня есть золотые безделушки, я научилась многим прекрасным вещам, я больше не дикарка. Посмотрите, с какой грацией я ношу шаль... Этот блондин, этот офицер вашего полка, что был на свадьбе... Боже мой, я не могу запомнить его фамилии... Высокий, кудрявый; я сбила бы его с ног одним ударом кулака... - Четворт? - спросил полковник. - Кажется, так, только этого я никогда не выговорю. Ну, так он влюблен в меня без памяти. - Ах, Коломба! Вы становитесь кокеткой... У нас скоро будет другая свадьба. - Чтобы я вышла замуж! А кто же будет воспитывать моего племянника, когда мне подарит его Орсо? Кто же научит его говорить по-корсикански? И чтобы вас взбесить, я сделаю ему остроконечную шапку. - Сначала подождем, пока у вас будет племянник, а там уж научите его играть стилетом, если вам это нравится. - Прощайте, стилеты! - весело сказала Коломба. - Теперь у меня есть веер, чтобы бить вас по пальцам, когда вы будете говорить дурно о моей родине. Разговаривая таким образом, они вошли на ферму, - там было и вино, и земляника, и сливки. Коломба помогла фермерше рвать землянику, а полковник в это время пил алеатико. На повороте аллеи Коломба заметила старика, сидевшего на солнце в соломенном кресле; казалось, он был болен, потому что его щеки ввалились, глаза впали; он был необыкновенно худ, и его неподвижность, бледность, остановившийся взгляд делали его похожим скорее на мертвеца, чем на живое существо. Несколько минут Коломба рассматривала его с таким любопытством, что привлекла к себе внимание фермерши. - Этот бедный старик, - сказала она, - ваш земляк, - я ведь вижу по вашему выговору, что вы корсиканка, синьора. С ним на родине случилось не счастье: его дети умерли ужасной смертью. Прости те меня, синьора, но говорят, что ваши земляки не очень милостивы к своим врагам. Этот человек остался один; он приехал оттуда в Пизу к своей дальне! родственнице, владелице этой фермы. Бедняга с горя и печали немножко рехнулся... Это стесняло барыню, у нее бывает много гостей, она и отослала его сюда. Он очень смирен, никому не мешает, за целый день и трех слов не скажет. Тронулся! Доктор ездит каждую неделю и говорит, что он долго не протянет. - Он безнадежен? - спросила Коломба. - В его положении это счастье. - Поговорите с ним по-корсикански, синьора, он, может быть, немного подбодрится, если услышит родной язык. - Посмотрим, - сказала Коломба с иронической улыбкой и подошла к старику так, что закрыла собою солнце. Бедный слабоумный поднял голову и стал пристально смотреть на Коломбу, которая тоже смотрела на него, все время улыбаясь. Мгновение спустя он провел рукой по лбу и закрыл глаза, как будто желая избегнуть ее взгляда. Потом он открыл их, но уже совсем широко; его губы дрожали; он хотел протянуть руку, но, завороженный Коломбой, остался прикованным к своему креслу, не будучи в состоянии ни говорить, ни двигаться. Наконец крупные слезы потекли по его щекам и из груди вырвались рыдания. - В первый раз я вижу его таким, - сказала садовница. - Эта синьора - ваша землячка; она приехала повидаться с вами, - обратилась она к старику. - Сжалься! - воскликнул он хриплым голосом. - Сжалься! Неужели тебе еще мало? Листок этот... что я сжег... Как ты сумела его прочесть? Но за что же обоих? Орландуччо... Ты ничего не могла о нем прочесть... Нужно было оставить мне одного... только одного... Орландуччо... Ты не прочла его имени. - Мне нужны были оба, - тихо сказала Коломба по-корсикански. - Ветви обрезаны, и если бы ствол не сгнил, я вырвала бы и его... Не жалуйся - тебе недолго страдать! А я страдала два года! Старик вскрикнул, и голова его упала на грудь. Коломба повернулась к нему спиной и медленно пошла к дому, невнятно напевая слова ballata: "Мне нужна рука, что стреляла, глаз, что целился, сердце, что думало..." Пока садовница хлопотала, помогая старику, Коломба с разгоревшимся лицом и блестящими глазами села за стол напротив полковника. - Что с вами? - спросил он. - Вы теперь такая же, как были в Пьетранере в тот день, когда в нас стреляли во время обеда. - Я вспомнила Корсику. Но это все в прошлом. Я буду крестной, не правда ли? О, какие славные имена я ему дам: Гильфуччо-Томмазо-Орсо-Леоне. В это время вошла садовница. - Ну, что? - совершенно спокойно спросила Коломба. - Он умер или только в обмороке? - Сейчас уже ничего, синьора, но странно, как ваш вид подействовал на него. - И доктор сказал, что он недолго протянет? - Месяца два. - Потеря небольшая, - заметила Коломба. - О ком вы говорите? - спросил полковник. - Об одном слабоумном из нашего края, - равнодушно сказала Коломба, - он живет здесь. Я буду справляться о нем. Послушайте, полковник, оставьте же земляники брату с Лидией! Когда Коломба вышла, чтобы сесть в коляску, фермерша несколько времени провожала ее взглядом. - Посмотрите на эту хорошенькую синьору, - сказала она своей дочери. - Я уверена, что у нее дурной глаз. ПРИМЕЧАНИЯ Впервые - Журн. "Ревю де Де Монд", 1840, 1 июля. [1] Латинская цитата - из "Посланий" (1, 6, 1) Горация. [2] ...пелазгических или циклопических ворот в Сеньи... - остатки гигантских сооружений каменного века в итальянском городе Сеньи, километрах в пятидесяти от Рима. [3] Тердесьен - один из сортов темно-красной краски (так называемая "сиенская земля"). [4] Сент-Джемс-Плейс - площадь в одном из аристократических районов Лондона. [5] Бульябес - рыбный суп. [6] Тот - имеется в виду Наполеон I. [7] Меня отставили с половинным жалованьем. - Правительство Бурбонов так обычно поступало со всеми наполеоновскими офицерами. [8] ...под Витторией... - В этом сражении в Северной Испании соединенные англо-испанские войска под командой Веллингтона нанесли поражение французам (1813). [9] Campo Santo (доел. "Святое поле"). - Так в Италии и Испании называются украшенные надгробиями и памятниками городские кладбища. [10] Наклонная башня - сооружение XII века с семью ярусами аркад романского стиля. В результате опускания почвы эта башня немного наклонилась, но затем более не меняла своего положения. [11] Орканья, Андреа ди Чьоне Арканьоло (ок. 1308-1368) - флорентийский художник и скульптор, автор фресок в часовне знаменитого пизанского кладбища. [12] Веллингтон, Артур Уэлсли (1769- 1852) - англ. фельдмаршал; в войнах против наполеоновской Франции командовал союзными войсками на Пиренейском полуострове и англо-голландской армией при Ватерлоо. [13] Блюхер, Гебхард (1742-1819) - немецкий генерал; подход его корпуса во время битвы при Ватерлоо окончательно решил исход сражения в пользу союзников. [14] Филиппини, Антонио-Пьетро (ок. 1529-1594) - французский историограф, корсиканец по рождению; его пятитомная "История Корсики" была переиздана в 1827-1832 годах; Мериме пользовался этим изданием. [15] Сампьеро д'Орнано (Корсо) (1498-1567) - корсиканский военачальник, прославившийся своей борьбой с Генуей. [16] Фьеско, Джан Луиджи (1522-1547) - глава заговора против генуэзского кондотьера Андреа Дориа. [17] Аттила - вождь гуннов; в 452 году н. э. вторгся в Италию и опустошил ее. [18] Маркиз Маскариль. - Это имя и титул присвоил себе слуга в комедии Мольера "Смешные жеманницы", по указанию своего господина изображающий знатного вельможу и выражающийся изысканно и запутанно. [19] Ментон - город в Англии, на заводах которого изготовлялось огнестрельное оружие высокого качества. [20] Франческа да Римини. - В "Аде" Данте (песнь V) рассказывается о любви Франчески да Римини и Паоло Малатеста, брата ее мужа. Они открылись друг другу в любви, читая рыцарский роман о любовных похождениях Ланселота. [21] Фидий (ок. 490-430 гг. до н. э.) -. скульптор Древней Греции. [22] По правилу Горация... - Мериме приводит далее слова из "Поэтического искусства" Горация (стих 148), сказанные им относительно Гомера. [23] ... "от природы боялся побоев", как Панург - намек на одну из "черт характера" героя романа Рабле "Гаргантюа и Пантагрюэль" (кн. II, гл. 21). [24] Компания - Имеется в виду Ост-Индская торговая компания, державшая в своих руках всю английскую торговлю с Индией и наживавшая на этом огромные деньги. Компания безжалостно эксплуатировала индусов. [25] Конрад - герой поэмы Байрона "Корсар". [26] Марбеф, Луи-Шарль-Рене (1712-1786) - губернатор Корсики, немало сделавший для благоустройства острова. [27] ...под Катр-Бра - Эта битва на территории Бельгии состоялась 16 июня 1815 года: французские войска под командованием маршала Нея одержали победу над англичанами. Эта битва предшествовала сражению при Ватерлоо. [28] Амбигю Комик - парижский театр. [29] Шенди - главный герой романа Лоренса Стерна "Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена". [30] Латинская фраза - измененная цитата из Сатиры XIV Ювенала. [31] ...стихи Вергилия... - Далее приводится цитата из "Энеиды" Вергилия (п. IX, стихи 587-588). [32] Прозопопея - олицетворение (поэтич.). [33] Моя кроткая Коломба... - Коломба по-итальянски и по-корсикански - голубка. [34] Орецца - город в центре Корсики. [35] Сартене - город на юге Корсики. [36] "Отелло" - опера Россини, написанная в 1816 году на сюжет одноименной трагедии Шекспира. [37] Ирида - в древнегреческой мифологии вестница богов. [38] Коронер - В Англии так называют следователя по уголовным делам. [39] Эльзевир - фамилия голландских печатников, работавших в Лейдене, Утрехте и Амстердаме в XVI-XVII веках. Основателем фирмы был Луи Эльзевир (ок. 1540-1617). Их издания отличались небольшим, удобным форматом, высоким качеством печати и изяществом шрифта. В XIX веке во Франции выходила серия книг, по оформлению подражавшая этим старинным изданиям и называвшаяся "Эльзевир". [40] Алеатико - сорт легкого белого вина. 1