⁵². Можно с полным основанием предположить, что, даже если вопрос о задержке английских пленных всплывал в переговорах между Ратовым и его начальством, всерьез эту идею никто не принимал. Да и вообще сомнительно, чтобы Сталин думал о столкновении с англичанами. Одной из главных причин, заставлявших его требовать возвращения всех беглых подданных, был страх перед тем, что подумают на Западе, если многие русские откажутся вернуться. Вряд ли Сталин решился бы ради насильственного возвращения сотен тысяч простых советских граждан, предпочитавших репатриации самоубийство, оскорбить западное общественное мнение задержкой освобожденных солдат союзников. В конце концов, смирился же он с тем, что примерно миллион лиц со спорным гражданством и советских граждан остались на Западе. И никаких ответных акций советским правительством в связи с этим предпринято не было. Стоит отметить также, что советские представители, в силу очевидных причин, всячески избегали публичных либо письменных упоминаний о своих требованиях к англичанам и американцам насильно вернуть своих граждан. Однажды, когда советский генерал в Италии 490 потребовал применения силы, английский коллега предложил ему письменно изложить это требование -- и "генерал-майор Суслапаров отказался"⁵³. Советские представители всеми силами старались скрыть от западной общественности существование договоренности о насильственной репатриации, не говоря уж о случаях применения силы к русским пленным. Советские офицеры, сопровождавшие пленных, страшно нервничали, когда их подопечные оказывались на виду у простых англичан⁵⁴. А один француз, имевший несчастье увидеть то, чего ему видеть не полагалось, был похищен и оказался в Сибири⁵⁵. МИД прекрасно знал о том, что Советы боятся огласки⁵⁶, хотя и не воспользовался этим. Однако стоит поговорить о более реальной опасности, вытекающей из политики насильственной репатриации. Воспользовавшись тем предлогом, что в СССР плохо обращаются с пленными вермахта, Гитлер мог устроить массовый расстрел английских пленных, в 1945 году находившихся во власти прославившегося своей жестокостью генерала СС Бергера, усиленно искавшего повода для расстрелов⁵⁷. И именно в этом случае МИД ставил на карту жизнь своих соотечественников. Итак, мог ли МИД отказаться выдать всех или часть советских пленных, не желавших возвращаться? Поскольку МИД не только не пытался это сделать, но даже и не рассматривал такую возможность, нам остается лишь гадать об этом. Правда, у нас есть достаточно свидетельств, чтобы представить себе возможное развитие альтернативной политики. Мы показали в этой книге, что американцы вели себя иначе. После того, как МИД в октябре 1944 года принял все советские требования, США долгое время отвергали идею насильственной репатриации. Еще дольше придерживались они Женевской конвенции. После кровавой репатриации из Кемптена они временно отказались от применения силы, а, возобновив эту политику в 1946 году, применяли ее лишь по отношению к определенным категориям. Они не рассматривали официально возможности применения силы к гражданским лицам, не говоря уж о женщинах и детях. Их приводила в ужас одна только мысль о выдаче белоэмигрантов обманом или силой. Однако у нас нет никаких документальных свидетельств о том, что Советы пытались дискриминировать освобожденных американцев, оказавшихся у них в руках, и ни один солдат при отправке из Одессы или Торгау не был задержан вследствие недовольства советских руководителей американской политикой. Таким образом, данные говорят за то, что более твердая линия в переговорах 1944-45 годов имела все шансы на успех. Конечно, можно спорить о том, какой именно альтернативный курс следовало избрать. Например, можно было бы настаивать, чтобы 491 двустороннее Ялтинское соглашение' касалось только освобожденных военнопленных, и тем самым исключить из него массу гражданских лиц, обнаруженных союзными армиями⁵⁸. Можно было бы приостановить репатриацию после первых донесений о жестокой расправе с репатриантами в Одессе. Можно было бы с самого начала настоять на применении силы лишь к определенным категориям пленных, как это в конце концов и было сделано (без всяких дурных последствий) в директиве Мак-Нарни--Кларка. Несомненно, МИД мог смело отказаться отдавать приказы об операциях с применением силы против женщин и детей. Короче говоря, имелось множество вариантов, помимо полного принятия всех советских требований. Кстати, примерно в то же время похожая ситуация возникла в Венгрии. Выяснилось, что профашистски настроенные министры Баки и Эндре организовали депортацию венгерских евреев в немецкие концлагеря. Это сообщение и вести о трагической судьбе депортированных дошли до регента, адмирала Хорти. Он пришел .в ярость, приказал немедленно прекратить эти операции и уволил обоих министров, обозвав их "грязными садистами". Отказавшись принести в жертву своих подданных, Хорти шел на большой риск. Армии Германии, могущественного союзника Венгрии, стояли на границах страны и вполне могли опрокинуть правительство либо своими силами, либо поддержав путч венгерской фашистской партии⁵⁹. На доводы такого рода чиновники МИД несомненно ответили бы, что всякое проявление твердости со стороны англичан могло поставить под угрозу заключение чрезвычайно важного Ялтинского соглашения. Но было ли это соглашение действительно таким важным? Советы с самого начала считали его "еще одной бумажкой" и нарушали буквально все главные пункты договора. В июле 1945 года МИД собрал толстую папку документов о невыполнении Советами едва ли не всех соглашений, подписанных ими с англичанами. В заключение рапорта констатировалось: "Советские власти показали свою полную неспособность выполнить некоторые главнейшие условия Ялтинского соглашения"⁶⁰. Американцы тоже подробно перечислили советские нарушения, а генерал Дин подытожил: "Все соглашения относительно американских военнопленных, освобожденных Красной армией, были нарушены..."⁶¹ Возможно, более твердая позиция МИДа и повлекла бы за собой какие-то неудобства для освобожденных английских военнопленных, но с тем же успехом можно сказать, что английские пленные, еще находившиеся в руках у немцев, подвергались в результате проводимой политики гораздо большему риску репрессий со стороны СС. И мы не знаем другого случая, когда государственное учреждение пошло на подобный риск⁶². 492 Довод о скорейшем возвращении английских военнопленных был главным оправданием политики, неуклонно проводимой МИДом на протяжении почти трех лет. Но это соображение существовало лишь в первые месяцы насильственной репатриации. 20 июня 1945 года сотрудник МИДа Уорнер Роберте сообщал об отсутствии случаев репрессий в отношении английских военнопленных или их жен и добавлял, что вообще подавляющее большинство пленных уже вернулось домой⁶³, так что и это обстоятельство отпало. В августе, после вступления СССР в войну с Японией, ненадолго возникла новая проблема. Красная армия освободила в Маньчжурии небольшое количество английских и американских военнопленных, и западные союзники добились распространения Ялтинского соглашения на пленных, освобожденных на Дальнем Востоке⁶⁴. Однако уже к началу сентября ситуация изменилась, и военное министерство констатировало: Мы значительно меньше, чем прежде, заинтересованы в выполнении советских требований. Эти обсуждения начались, когда мы были озабочены тем, чтобы вернуть большое число наших военнопленных, оказавшихся у Советов, тогда как сейчас их осталось совсем немного. Тем самым устраняется одна очень серьезная причина, по которой мы не могли отказаться от выдачи этих несчастных советским властям⁶⁵. Таким образом, английские и американские военные возражали против продолжения политики, которая всегда была негуманной, а теперь к тому же перестала быть необходимой. Но именно в это время чиновники МИДа удвоили -- если не удесятерили -- свое рвение в деле выдачи всех до единого русских советским властям. Правда, основная масса репатриантов уже была отправлена в СССР, но зато началась охота за небольшими группами запуганных мужчин, женщин и детей -- иногда даже за отдельными людьми,-- так что репатриационные операции превратились чуть ли не в акты личной мести. Англичанам понадобилось приложить грандиозные усилия, чтобы убедить американцев отказаться от их гуманной позиции. Весьма вероятно, что переход американцев к жесткому курсу вопреки их собственному желанию в основном объяснялся давлением со стороны англичан. Нельзя сказать, что сотрудники МИДа не представляли себе, какая судьба ожидает русских пленных на родине. Рапорты об убийствах и расстрелах в Одессе и Мурманске с самого начала аккуратно подшивались к делу и комментировались в английском правительстве, и, накладывая резолюцию на письмо молодого солдата Калкани, чиновник МИДа Томас Браймлоу прекрасно знал, 493 что ждет этого парня. Знали министерские работники и о том, что русские, не желавшие репатриироваться или пытавшиеся попасть в список лиц со спорным гражданством, наверняка будут уничтожены. Об одном русском, которого МИД хотел депортировать, Патрик Дин написал откровенно: "Он несомненно будет казнен"⁶⁶. В ноябре 1945 года английское посольство в Москве сообщило о судьбе вернувшихся русских: к ним повсеместно относятся с подозрением, вывозят большими группами на восток и "обращаются с ними очень грубо, хуже, чем с немецкими пленными". Джон Голсуорси комментировал это сообщение: Отчеты английских офицеров, сопровождавших советских репатриантов на родину, а также случайная информация из других источников не оставляют места дня сомнений: родина оказывает ...репатриантам прием равнодушный и часто жестокий; заклейменные контактами с заграницей, они попадают под подозрение. Исайя Берлин, работавший тогда в посольстве в Москве, сообщил о разговоре с необычно откровенным советским генералом, который выразился так: "Наши люди залезают в каждую дыру в поисках наших военнопленных [на Западе], и когда их ловят, с ними обращаются довольно-таки грубо, разделяют семьи и все такое". "Этим НКВД занимается?"-- спросил Берлин. Ответом ему был многозначительный взгляд. Заместитель министра иностранных дел Александр Кадоган прочел это сообщение, но не реагировал на него. Читатели "Архипелага ГУЛаг" могут по достоинству оценить соображения Кадогана об институте исправительно-трудовых лагерей в СССР: В СССР не существует проблемы безработицы. Безработных собирают в одном месте и везут -- иногда за сотни километров -- на работы по освоению обширных пространств России, которые веками оставались нетронутыми⁶⁷. Впрочем, кое в чем он был прав: по меньшей мере два с половиной миллиона репатриированных в 1945 году военнопленных и перемещенных лиц, а также представителей депортированных народов (эстонцев, поляков, грузин, китайцев и т. д.) были помещены в исправительно-трудовые лагеря⁶⁸, а тысячи освобожденных зэков пополнили в оккупированных странах Европы ряды Красной армии⁶⁹. Как тут не вспомнить слова того же Кадогана в январе 1945 года: "Трудно понять, почему советские так пекутся об этих не- 494 счастных пленных, половину которых они скорее всего расстреляют сразу же по прибытии в СССР⁷⁰. Конечно, чиновники МИДа не могли быть в восторге от проводимой ими политики, но они полагали, что это необходимая жертва во имя жизненно важных дипломатических потребностей: сначала -- ради сохранения союза против Германии, а по окончании войны -- ради тесного сотрудничества с СССР в новом послевоенном мире. И судьба тысяч русских беженцев не должна была нарушать эти грандиозные планы. Идеи и его советники не оттягивали неизбежной конфронтации. Они искренне верили в добрую волю Сталина. Идеи относился к Сталину с симпатией и восхищением. Эти чувства разделяли его постоянные сотрудники, помогавшие ему в составлении двух важных отчетов о советской политике для кабинета -- 4 июня и 9 августа 1944 года. В первом подчеркивалось "страстное" стремление СССР к сотрудничеству с Англией и Америкой. Во втором подробно излагалась точка зрения МИДа, считавшего, что вряд ли после войны у СССР будет желание вмешиваться в дела соседних стран, а "Польше будет предоставлена подлинная независимость и свобода от излишнего вмешательства СССР в ее внутренние дела". Авторы делали следующий вывод: Советское правительство попытается вести политику сотрудничества с нами, США (и Китаем) в рамках какой-либо всемирной организации или вне ее, если такой организации не возникнет. В отчете также делалась попытка на основании суждений специалистов из посольства в Москве и сотрудников Северного отдела МИДа проанализировать политическую ситуацию внутри СССР: Не исключено, что в Советском Союзе имеются две школы политической мысли. Одна выступает за сотрудничество [с Западом], другая считает, что Советский Союз не может и не должен никому верить, может полагаться лишь на собственные силы и поддержку своих друзей в зарубежных странах. К счастью, по всем данным Сталин, скорее всего, является представителем первой школы, и эта точка зрения сейчас приобретает первостепенное значение⁷¹. Всякая попытка раскачать лодку, говорилось в отчете, может лишь поставить под угрозу возможность конструктивного сотрудничества и помочь укреплению позиций консервативных противников Сталина в СССР. Специалисты из Северного отдела, вроде Джона Голсуорси 495 ных или на их пересылку каким-либо другим союзным силам... На военное министерство постоянно оказывалось давление с целью получить согласие на такой перевод [по причинам административного удобства, но] ...мы твердо и успешно противостояли этому нажиму под разными предлогами, опасаясь, что враг ответит на это переводом английских военнопленных к своим союзникам, т. е. в Румынию или Болгарию, или будет вымещать на наших военнопленных все жалобы о плохом обращении с пленными, переданными нами нашим союзникам. Далее Филлимор разъясняет значение этого пункта. Мы опасались подобной выдачи, понимая, что это может дать немцам предлог для перевода английских военнопленных под опеку другого правительства Оси, например, какого-нибудь из Балканских государств, проявивших себя в войне 1914-1918 годов далеко не лучшим образом. Соответственно, мы уговорили американцев согласиться, что в свете положений [Женевской] Конвенции мы должны нести всю ответственность за пленных [находящихся в руках у англичан] и что они поэтому должны в обращении с пленными руководствоваться нашими правилами по данному вопросу. Эти правила включают двусторонние соглашения с вражескими правительствами. В этой связи мы также опасаемся влияния выдач на наши взаимные соглашения с вражескими правительствами. Выдавая русских в немецкой форме советским властям, английское правительство прекрасно знало, что сознательно нарушает и свои обязательства по международному праву, и соглашения с немецким правительством. Такое сознательное нарушение закона трудно назвать иначе, как военным преступлением. ПРИМЕЧАНИЯ Советские договоры, подписанные после окончания Первой мировой войны, оговаривали недопустимость насильственных репатриаций (см.: Jan F. Triska, Robert M. Slusser. The Theory, Law, and Policy of Soviet Treaties.-- Stanford, 1962, p. 201; Julius Epstein. Operation Keelhaul: The Story of Forced Repatria tion from 1944 to the Present.-- Old Greenwich, Connecticut, 1973, pp. 14--15). См.: СССР -- Германия. 1939. -- Изд. "Телекс" (США), 1983. (Примеч. ред.) Две жертвы этой выдачи, помешенные в нацистские концентрационные лаге ря, впоследствии написали воспоминания (см.: Alex Weissberg. Conspiracy of Silence -- London, 1952, pp. 493--497; Margaret Buber. Under Two Dicta tors.-- London, 1949, p. 167). Одного еврея-коммуниста, бежавшего из Герма нии, советское правительство депортировало в Германию еще в 1936 году (см.: Victor Kravchenko. I Chose Freedom.-- London, 1947, p. 210). См.: Arthur Koestler. The Yogi and the Commissar, and other Essays.-- London, 1945, pp. 87--90. Архив военного министерства Великобритании, 32/11137, 164 А--С. Там же, 32/11681, 168 С. Архив министерства иностранных дел Великобритании, 371/47899, 93. Там же, 371/47896. Там же, 371/47908, 162. Там же, 371/47899,94--96 Там же, 89--90. Там же, 371/47897, 108--113. Там же, 371/47899, 90. Точка зрения Дина была доведена до сведения По сольства США в Лондоне 12 июня (см. там же, 97--98). Документы канцелярии премьер-министра, 3.364/9, 433; см. также: Архив военного министерства Великобритании, 32/11681, 60 В. Архив военного министерства Великобритании, 117 А. Там же, 120 А--В. Там же, 127 D. Предложения о дальнейших усилиях в этом направлении выдви гались (см там же, 32/11119, 230 А), но впоследствии от них отказались. Джордж Оруэлл писал по этому поводу: "Если предположить, что и таким способом можно извлечь пользу из военнопленных, вручив им оружие,-- то почему это было проделано лишь с русскими пленными, а не с английскими или американскими?" (Polemic, V, 1946, р. 49). Через семь лет после подписания Ялтинского соглашения Англия и США сами столкнулись с аналогичной проблемой. Тысячи китайских солдат, взятых в плен в Корее, категорически отказались вернуться домой. Английские и американские дипломаты сошлись на том, что заставлять их вернуться до мой -- значит поступить негуманно и к тому же нарушить международное право. (См.: Charles E. Bohlen. Witness to History. -- London, 1973, pp. 300, 499 349--352; Robert Murphy. Diplomat Among Warriors. -- London, 1964, pp. 436--439; Dean Acheson. Sketches From Life of Man I Have Known.-- New York, 1961, pp. 101 --103; Dean Acheson. Present at the Creation.-- London, 1970, pp. 652--653. Болен, Мерфи и Ачесон вплотную занимались проблемой репатриации русских в 1945 году). Prisoners of War under the Geneva Convention. -- The International and Com parative Law Quarterly (London), 1969, XVIII, pp. 178--187. Myres S. McDougal, Florentine P. Feliciano. Law and Minimum World Public Or der.-- Yale, 1961, pp. 88--89; см. также: Julius Epstein, указ. соч., pp. 13--21; Christiane Shields Delessert. Release and Repatriation of Prisoners of War at the End of Active Hostilities. -- Zurich, 1977; подробный анализ всего вопроса см. в кн.: G. I. A. D. Draper. The Red Gross Conventions. -- London, 1958, pp. 49--72. Письмо Герберта А. О'Брайена.-- New York Heralds Tribune, 2.12.1945. Encyclopaedia of Zionism and Izrael. -- London, 1971, pp. 618--619. С. С Aronsfeld. The "Special Treatment" of Jewish Prisoners of War.-- The Wiener Library Bulletin, 1964, XVIII, p. 23. См.: Архив военного министерства Великобритании, 204/897, 145 А. См : Foreign Relations of the United States. Diplomatic Papers. 1945. V. Europe.-- Washington, 1967 [в дальнейшем: FRUS], p. 1084. Решая вопрос о пленных в Форте Дике, США нарушили занятую ими ранее позицию. Но это, кажется, был единственный случай компромиссного варианта. См. также: John R. Dean. The Strange Alliance. -- London, 1947, p. 187. Архив военного министерства Великобритании, 204/1596. Journal of the Royal Service Institution, XCIX, p. 262. Письмо к автору. Профессор Праудфут мимоходом роняет: "Советские солда ты, независимо от того, служили они у немцев в трудовых частях или нет... едва ли могли претендовать на обычные права военнопленных в соответст вии с Женевской конвенцией, поскольку их страна ее не подписала" (М. J. Proudfoot. European Refugees.-- London, 1957, p. 109). Это неверно. Статья 82 Конвенции однозначно формулирует: "В военное время, если одна из воюющих сторон не является участницей Конвенции, требования послед ней должны соблюдаться так же строго, как если бы обе воюющие стороны были участницами Конвенции". Письмо к автору. Архив министерства иностранных дел Великобритании, 371/43382, 33; см. также: Архив военного министерства Великобритании, 32/11137, 14 А. Документы кабинета министров, 88/30, 438; см. также: Архив военного мини стерства Великобритании, 32/11137, 101 А (6 В), 187 А. Архив военного министерства Великобритании, 34 А. Там же, 105 А. См.: Вячеслав Науменко. Великое предательство: выдача казаков в Лиенце и других местах (1945-1947), т. 2. -- Нью-Йорк, 1970, с. 146--147. См.: Архив министерства иностранных дел Великобритании, 371/50606, 224--227. 500 37. См.: Архив военного министерства Великобритании, 32/11119, 198 А, 200 А, 280 А, 282 А, 302 А; Архив министерства иностранных дел Великобритании, 371/50606, 15, 138--139. Архив военного министерства Великобритании, 32/11681, 164 А. Архив министерства иностранных дел Великобритании, 371 /47902, 100. Там же, 106. См.: Документы канцелярии премьер-министра, 3/364, 394. Архив министерства иностранных дел Великобритании, 371 /47905, 190. Nicholas Bethell. A Brutal Exchange. [Жестокий обмен]. -- The Sunday Times, 6.1.1974; письмо лордов Хенки и Колрейна в The Observer, 7.12.1975. См.: The Times, 7.12.1974. Эту информацию любезно предоставили мне офицеры британских и южноаф риканских военно-воздушных сил Том Слек и Нил Мак-Дональд, освобожден ные из Люкенвальде. Мое письмо в The Times от 30.11.1974 было, как я теперь понимаю, ложным умозаключением на основании ограниченных фак тов, бывших тогда в моем распоряжении. См.: Архив военного министерства Великобритании, 32/11139. См.: Nicholas Bethell. The Last Secret: Forcible Repatriation to Russia 1944-1947.-- London, 1974, p. 65. Имелся еще один фактор, вызывавший за держки в освобождении союзных пленных: "Советы несомненно опасались, что бывшие пленные могут принести с собой рассказы о поведении Красной армии в Польше" (Adam В. Ulam. Expansion and Coexistance: The History of Soviet Foreign Policy, 1917-1967,-- London, 1968, p. 380). См.: Архив военного министерства Великобритании, 32/11139, 309 А. 28 марта (см. там же, 204/897, 148 А). Архив министерства иностранных дел Великобритании, 371/47897 (11 ап реля 1945). Совещание в штабе зоны 16.8.1945. Записки любезно предоставил мне В. Бритнев. Архив министерства иностранных дел Великобритании, 371/47897, 64--66. Архив военного министерства Великобритании, 204/2877. См.: Архив министерства иностранных дел Великобритании, 371/47904, 154. См.: А. Солженицын. Архипелаг ГУЛаг (1918-1956). Опыт художественного исследования, т. 1. -- Париж, ИМКА-Пресс, 1973, с. 513. См.: Архив министерства иностранных дел Великобритании, 371/47901, 45. H.R.Trevor-Roper (d.). Hitler's Table Talk 1941-1944.-- London, 1953, pp. 696--697. На конференции "Толстой" советский представитель согласился на это разли чие (см.: Документы канцелярии премьер-министра, 3/364, 256). С. A. Macartney. October Fifteenth: A History of Modern Hungary 1929-1945.-- Edinburgh, 1957, II, pp. 301--309. Финляндия тоже не согласилась преследовать своих евреев. Через несколько лет в советском исправительно-трудовом лагере группа евреев благодарила одного финна за достойную позицию, занятую его страной (см.: Unto Parvilahti. Beria's Gardens.-- London, 1959, pp. 116--118). 501 Архив министерства иностранных дел Великобритании, 371/47964; см. так же: Архив военного министерства Великобритании, 32/11139. См.: John R. Dean, указ. соч., pp. 34, 189--201, 293--294; FRUS, р. 1101. Предположение Н. Бетелла, будто "летом 1945 года казалось, что Сталин вы полняет свою часть соглашений" (N. Bethell. The Last Secret.-- London, 1974, p. 47), не выдерживает критики. См. также замечание Стеттиниуса (Е. R. Stettinius. Roosevelt and the Russians: The Jalta Conference.-- London, 1950, p. 274). См.: Архив военного министерства Великобритании, 32/11137, 87, 100 А См.: Архив министерства иностранных дел Великобритании, 371/47901, 45 См. там же, 162--163; Архив военного министерства Великобритании, 32/11681, 189 A;FRUS, p 1105. Архив военного министерства Великобритании, 32/11119, 325 А. Архив министерства иностранных дел Великобритании, 371 /47901, 43. Там же, 371/47858. См.: S. Swianiewicz. Forced Labour and Economic Development.-- Oxford, 1965, pp. 23, 42--44; см. также: Unto Parvilahti, указ. соч., р. 111 -- 112; Victor Kravchenko, указ. соч., pp. 404--406; J. Sholmer. Vorkuta,-- London, 1954, pp. 139--140, 212; Antoni Ekart. Vanished without Trace: The Story of Seven Years in Soviet Russia.-- London, 1954, pp. 228, 254--255; D. J. Dallin and B. I. Nicolaevsky. Forced Labour in Soviet Russia. -- London, 1948, pp. 297--298; А. Солженицын, указ. соч., т. I, гл. 6: "Та весна". См.: J. Sholmer, указ. соч., pp. 202. Архив министерства иностранных дел Великобритании, 371/50606, 185. Документы кабинета министров, 66, 114, 173--179. Сэр Томас Престон, бывший английским консулом в Екатеринбурге во время убийства царской семьи в июле 1918 года, представил компетентный доклад по этому вопросу. (См.: Архив министерства иностранных дел Великобрита нии, 371/43336; там же, 43335). См. там же, 43361. См.: Документы кабинета министров, 66, 121--131. ПРИЛОЖЕНИЕ Профессор Дж. Дрейпер, полковник, кавалер ордена Британской империи четвертой степени.* НЕКОТОРЫЕ ЮРИДИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ НАСИЛЬСТВЕННОЙ РЕПАТРИАЦИИ СОВЕТСКИХ ГРАЖДАН А. Вступление Цель этого приложения -- рассмотреть отдельно юридические вопросы, возникающие в связи с принудительной репатриацией советских граждан, попавших в руки британских властей во время службы в германской армии или при ней на исходе Второй мировой войны. Н. Толстой, используя подтверждающие его выводы документы, подробно и поэтапно описал в книге методы, которыми осуществлялась насильственная репатриация более чем двух миллионов советских мужчин, женщин и детей из Англии и стран, оккупированных англо-американскими армиями в конце войны и после капитуляции Германии 8 мая 1945 года. При чтении книги неизбежно возникает вопрос о юридических основаниях этого процесса. Чем руководствовались правительства данных стран при проведении массовой репатриации советских граждан -- международным правом, внутренними законами Великобритании или же законом, установленным для английских зон оккупации в Австрии, Германии и Италии? В книге изложены в основном правовые воззрения юрисконсульта МИДа Патрика Дина, поддерживавшего политику министерства и других органов английского правительства, в особенности военного министерства и министерства внутренних дел. Юридические суждения по отдельным вопросам выносила также канцелярия генерального прокурора. Других правовых обоснований автор не приводит, поэтому в основе комментариев, дающихся в настоящем Приложении, лежат исключительно выдержки из имеющихся в книге высказываний по юридическим вопросам. * Профессор права в университете графства Суссекс; военный обвинитель на Нюрнбергском процессе, 1945-1949; юрисконсульт делегации Великобритании на дипломатической конференции по военному праву, 1974-1977. 503 Юридические воззрения Патрика Дина, пересказанные в книге, могут вызвать у нас сомнения, однако вряд ли мы можем сомневаться относительно судьбы советских граждан, репатриированных в СССР из оккупированных стран Европы и из Северной Африки на более ранней стадии войны, в 1943 году. Те, кого не расстреляли сразу по прибытии или после выдачи советским властям, попали в жуткие исправительно-трудовые лагеря, столь ярко изображенные в классическом труде А. Солженицына о советской карательной системе "Архипелаг ГУЛаг". Б. Юридические аспекты насильственной репатриации граждан союзных стран В событиях, которые автор подверг скрупулезному исследованию, есть одна любопытная деталь Многие юридические вопросы, с которыми сталкивался Патрик Дин в МИДе, в конце концов решались не по сводам законов, но под влиянием развития дел в дипломатии и на полях сражений В июне 1944 года, когда первые русские военнопленные прибыли в Англию, перед Патриком Дином возник требовавший срочного ответа вопрос о статусе этих пленных в свете международного права: являются ли русские военнопленные, взятые в плен в момент их службы в немецкой армии в Нормандии, военнопленными в руках Страны Задержания, т. е Великобритании, и имеют ли они право на применение к ним Женевской конвенции 1929 года Это была сложная проблема. Русские военнопленные являлись советскими гражданами, в ходе войны оказавшимися в руках у немцев и вступившими, по принуждению или добровольно, по разным мотивам, в немецкие вооруженные силы, некоторые в качестве членов военных соединений, большинство же -- как члены подсобных трудовых формирований, в частности, трудовой организации Тод-та. Они были взяты в плен в момент своей службы в немецких вооруженных силах (или при них) английскими войсками в Нормандии после высадки союзников 6 июня 1944 года. Возникла совершенно необычная ситуация. К тому же, было похоже, что в ходе военных акций число русских военнопленных очень быстро возрастет. Такие прецеденты ранее не отмечались, известно было лишь, что какое-то количество русских попало в плен с немецкими войсками в Северной Африке в 1943 году, их перевезли в лагерь в Александрии, а затем английское командование переправило их через Багдад и Тегеран в СССР, где их отправили в печально известные лагеря на Воркуте. Сразу же после высадки союзников Патрик Дин посоветовал военному министерству "в настоящее время" обращаться с русскими пленными в Англии как с военнопленными. При этом он вовсе не имел в виду, что они были военнопленными по закону, и суть совета сводилась к тому, что с ними следует лишь обращаться как с таковыми. Это был осторожный компромиссный совет, вполне понятный Тут следует подчеркнуть, что в системе английского правительства за юридические консультации по проблемам военнопленных отвечает МИД, а военному министерству надлежит следовать этим советам как учреждению, ответственному за управление лагерями военнопленных и их транспортировку Военное министерство может воспользоваться также советом главного военного прокурора, но лишь в дисци- 504 плинарных и судебных делах, связанных с военнопленными, представшими перед военным судом. Но военное министерство не занимается юридической стороной вопросов, касающихся военнопленных, такими, как их право на данный статус, отношения с Государством-Протектором (Швейцарией) и решение об их репатриации Эти вопросы находятся в компетенции юрисконсультов МИДа. Из допросов русских, попавших в плен в Нормандии, выяснилось, что они делятся на различные категории. Они служили в немецкой армии или работали на нее по самым различным причинам. Здесь были перебежчики из советской армии, советские военнослужащие, попавшие в плен к немцам, беженцы из сталинского СССР, пробиравшиеся с семьями через восточную Европу на запад и в центральную Европу, и "восточные рабочие", вывезенные немцами на работы. Всех их объединяло одно: советское гражданство. Имели ли эти люди, оказавшиеся теперь под английской опекой в Англии, право считаться военнопленными в соответствии с Женевской конвенцией 1929 года? Германия, Англия и США подписали эту конвенцию и должны были придерживаться ее. СССР Конвенцию не подписал. В июне 1941 года он официально заявил союзным и нейтральным государствам, что будет придерживаться Конвенции в том случае, если это будут делать немецкие захватчики Последние не применяли Конвенцию к советским военнопленным, и Советы отвечали им взаимностью Таким образом, эти две стороны во время Второй мировой войны Конвенцию 1929 года не выполняли. В Женевской конвенции 1929 года получили развитие принципы, определенные в более раннем постановлении международного права, которое не упоминает Патрик Дин в цитированных автором отрывках из его высказываний. Речь идет о Гаагской конвенции 1907 года о законах и обычаях войны на суше и инструкциях к ней. В последних, между прочим, рассматривались также проблемы военнопленных Эти инструкции не были исчерпывающими, однако считалось, что они охватывают все установления закона войны на суше, как те понимались государствами на исходе XIX века. В действительности Гаагская конвенция и с десяток других, появившихся в то же время, представляют первую попытку кодификации международного права со стороны государств, составлявших в то время международное сообщество. Главным инициатором конвенции была Российская империя, а главным составителем приложенных инструкций -- русский юрист де Мартене, заведующий кафедрой международного права в Санкт-Петербургском университете и юрисконсульт российского МИДа. СССР задолго до Второй мировой войны заявил, что не придерживается Гаагской конвенции Однако в решении Нюрнбергского международного военного трибунала в октябре 1946 года констатировалось: К 1939 году правила, изложенные в Конвенции (1907 года), признавались всеми цивилизованными нациями и считались определяющими законы и правила войны, о которых упоминается в Статье 6 (б) Хартии. Имелось в виду Лондонское соглашение 1945 года, в котором участвовали Англия, США и СССР. 505 Следовательно, по закону СССР во время Второй мировой войны был обязан придерживаться Гаагской конвенции и имел право на предоставляемые ею преимущества в отношении своих пленных. СССР участвовал в Нюрнбергском процессе и сотрудничал в составлении заключения, осуждающего немецких военных руководителей за бесчисленные грубые нарушения Гаагских инструкций в отношении СССР, советских вооруженных сил и мирного населения. Он участвовал также в составлении Хартии Лондонского соглашения от 8 августа 1945 года, где были изложены принципы международного права относительно военных преступлений, на основании которых трибунал осуществлял суд над обвиняемыми. По Гаагским инструкциям 1907 и Женевской конвенции 1929 года солдатам вражеской армии, плененным в бою, предоставляются преимущества статуса военнопленных вне зависимости от национальной принадлежности лица, взятого в плен. В обоих документах выдвинуто совершенно четкое требование, что страны, взявшие их в плен, или Страны Задержания, как их именуют в современном праве, должны обращаться с военнопленными гуманно. В обоих документах говорится о репатриации военнопленных после заключения мира, но ни один не предлагает репатриацию до этого события. Ни в одном документе не упоминается о запрещении или разрешении насильственной репатриации. В Конвенции 1929 года запрещаются репрессии против военнопленных (в Конвенции 1907 года этого пункта нет). В основе правил по обращению с военнопленными в Гаагских инструкциях 1907 года и в основе военного права вообще лежит принцип гуманности. Де Мартене, автор предисловия к Гаагской конвенции 1907 года, ввел следующий важный принцип, о котором не упоминает Патрик Дин в своих высказываниях по юридическим вопросам, цитируемых в этой книге: До составления более подробного свода военных законов высокие договаривающиеся стороны считают целесообразным заявить, что в случаях, не учтенных принятыми ими правилами, жители и враждующие стороны остаются под защитой правил, установленных между цивилизованными народами и вытекающих из законов гуманности и традиций общественной совести. Эти фундаментальные принципы легли в основу международных конвенций, связанных с военным правом и заключенных после Второй мировой войны Не менее популярны были они и во время войны. Если учесть, что в Гаагских инструкциях 1907 года не сказано конкретно о насильственной репатриации военнопленных, но говорится о необходимости гуманного обращения с ними, то отсюда вполне логично заключить, что с юридической точки зрения насильственная репатриация военнопленных запрещена, так как она исключает гуманное обращение. Далее возникает следующий вопрос: можно ли обойти это запрещение, утверждая, что данные лица никогда не являлись по закону военнопленными или рассматривались как таковые в компромиссном порядке лишь в первоначальный период своего пленения. Если да, то Страна Задержания имеет юридическое право отменить этот стандарт обращения с ними и репатриировать их насильно, как гражданских лиц, в союзную воюющую страну, гражданами которой они являются 506 Здесь появляется еще один юридический вопрос Некоторые из пленных, плененные вражеской армией, утверждали на допросе, что их насильно принудили присоединиться к вражеской армии или работать на нее. Дает ли этот факт основания для получения статуса военнопленных? Такое принуждение запрещается Статьей 23 Гаагских инструкций 1907 года и является частью закона войны на суше, и нарушители этих установок подлежат судебному преследованию как военные преступники. Означает ли это запрещение, что военнопленные, к которым было применено принуждение, не имеют права на статус военнопленных, попав в руки воюющей страны, являющейся союзником страны их происхождения? Это сложный юридический вопрос, и мнения специалистов по нему могут разойтись. На следующем этапе юридического рассмотрения этого вопроса надлежало бы предположить, что по международному праву плененные русские не имеют права на статус военнопленных. Каков же, в таком случае, был бы их юридический статус' Что до русских пленных, находящихся в Англии, то их можно было бы считать гражданами союзной страны или, при наличии доказательств, дезертирами из советских вооруженных сил. Если они являются дезертирами, но при этом остаются членами советских вооруженных сил, могут ли они по английскому закону считаться членами союзных сил, временно находящихся на территории союзной страны, как то предусмотрено "Законом о союзных вооруженных силах" 1940 года и вносящим в него поправки "Законом о союзных государствах (военные службы)" 1942 года, определяющими статус тех, кто, будучи гражданами государств-союзников, не служит, однако, в вооруженных силах своих государств? Так, например, был определен статус находившихся в Англии французских, бельгийских и голландских военнослужащих. Тогда советские военнопленные, находящиеся в Англии, будучи гражданами союзной страны, подпали бы под юрисдикцию советских военных законов, но одновременно -- и законов Великобритании. Они получили бы доступ в суд для решения таких вопросов, как гражданские права и обязанности и законность опеки. Но поскольку они являлись военнопленными, то есть врагами, то лучше всего было бы, чтобы они не имели возможности обращаться в английский суд: по английскому закону военнопленные не имеют права оспаривать опеку над ними в английском суде, вопреки Статье 23 Гаагских инструкций 1907 года. Патрик Дин рассмотрел все эти варианты и, вероятно, остался доволен тем, что ни одно такое дело не по