у тему пишутся тысячи статей, как в буржуазных, так и в социал-демократических изданиях. Значит, на поставленный выше вопрос можно ответить так: оппозицию меньшевики иногда хвалят за критику; правящую фракцию буржуазная печать, по общему правилу, хвалит за политику. Л. Троцкий сентябрь 1926 г. 0x08 graphic Название документа проставлено от руки Троцким. - Прим. сост. ПИСЬМО НЕИЗВЕСТНОМУ АДРЕСАТУ Дорогой товарищ! Письмо Ваше я получил с большим запозданием, так как месяц находился в отпуску, вне Москвы. Этим объясняется и запоздалость моего ответа. Вы спрашиваете о разногласиях в партии и жалуетесь на демагогические объяснения докладчика. Если верно то, что Вы пишете, то объяснения докладчика не просто демагогичны, а прямо-таки преступны. Докладчик в заключительном слове сказал, по Вашим словам, будто "на одном из пленумов Лев Давидович Троцкий определенно заявил, что он не был большевиком и не будет таковым". Можно ли представить что-либо более бессмысленное, чем эти слова? Как можно быть членом большевистской партии, членом ее ЦК и Политбюро, не будучи большевиком? Докладчик клеветал не на меня, а на партию. Незачем говорить, что слова его выдуманы с начала до конца. Далее докладчик говорил, будто Троцкий "поддерживал Красовского в предложении легализировать организации социал-демократов, меньшевиков и эсеров". Квасовского я не знаю совершенно. Возможно, что речь идет об Осовском. Делал ли он какое-либо предложение о легализации меньшевиков и эсеров -- не знаю, никогда об этом не слышал. Во всяком случае, я к такого рода предложениям не могу иметь никакого отношения. Диктатура пролетариата в обстановке капиталистического окружения исключает возможность легализации меньшевиков и эсеров, которые явились бы только клином в руках мировой буржуазии. Вы лично, на мой взгляд, ошибаетесь, если думаете, что хозяйство в нынешних условиях можно поднять мерами военного коммунизма и усиленного зажима. Такие исключительные меры могут дать результат на сравнительно короткий период, когда масса чувствует, что другого выхода нет. Но в условиях длительного строительства социализма трудовая дисциплина должна все больше и больше опираться на самодеятельность и растущую заинтересованность рабочих в результатах их собственного труда. Вы ссылаетесь на Ваш опыт в каолиновых разработках, где Вам пришлось иметь дело с малосознательными рабочими из местных крестьян. Разумеется, чем менее культурна данная группа рабочих, тем труднее установить сознательную трудовую дисциплину. Но общий курс должен идти не на зажим и "подвинчивание гаек", а не самодеятельность и заинтересованность трудящихся, на коллективный контроль их общественного мнения, на правильную организацию производства и проч. Вы просите изложить суть разногласий. Я не считаю возможным сделать это в письме. Совершенно очевидно, что разногласия могли бы быть полно изложены перед партией, если бы партия решила открыть дискуссию перед партийным съездом, как это всегда бывало в прошлом. Думаю, что партийная конференция определит время партийного съезда, а значит, и предсъездовской дискуссии. Тогда будет полная возможность партии объяснить, в чем существо разногласий, и партия вынесет решение, одина- ково обязательное для всех. Разумеется, дискуссия должна вестись в рамках партийности, т. е. без травли, клеветы и демагогии, при обшей заботе о сохранении единства и боеспособности партии. Основным условием честной партийной дискуссии является правильная и полная информация членов партии о сути разногласий. В свое время по поводу одной из партийных дискуссий Владимир Ильич писал: "Кто верит на слово, тот безнадежный идиот, на которого махают рукой". Если Вы верно передаете слова Вашего докладчика, то правило Владимира Ильича надо к нему применить прежде всего, т. е. не верить таким докладчикам на слово, а требовать документов. С коммунистическим приветом Л. Троцкий 21 сентября 1926 г. ОБ ЕДИНСТВЕ ПАРТИИ Это главный вопрос в дискуссии. Это основной и, в сущности, единственный лозунг правящей фракции. Оппозиция обвиняется в том, что она нарушает или угрожает нарушить единство партии. Это основное обвинение против оппозиции. Значение единства партии в условиях революционной диктатуры понятно каждому партийцу и каждому сколько-нибудь развитому беспартийному рабочему. Отсюда вытекает гигантское значение вопроса об единстве партии и не менее гигантская опасность неправильного подхода к этому вопросу. Надо сказать ясно и открыто: Лозунг единства партии все больше становится в руках правящей фракции орудием идейного террора (застращивания, запугивания) против подавляющего большинства партии. Партия есть прежде всего организация действия. Вся масса ее членов должна быть способна к боевой мобилизации в любой момент под руководством Центрального Комитета. Такая боеспособность партии не мыслима без единомыслия. Но было бы грубейшей ошибкой думать, будто это единомыслие создается одними только шпаргалками, идущими сверху. Оно вырабатывается всей партией путем постоянного обновления и накопления коллективного опыта, путем коллективной работы мысли на основе программы партии, устава, традиций, опыта прошлого. Этот процесс не мыслим без разногласий, критики, столкновения идей. Если революционная боеспособность партии требует мощного централизма, то поддержание, развитие, укрепление идейного единства в миллионной партии требует не менее мощной партийной демократии. Без централизма партийная демократия есть организационный путь к меньшевизму. Бел демократии централизм есть аппаратный путь к бюрократическому перерождению партии. В организационной политике правящей фракции имеются такие же "ножницы", как и во всей остальной политике: на словах - признание партийной демократии, на деле - все возрастающее подавление всякого проявления мысли и критики за пределами замкнутой правящей фракционной верхушки. В этом и состоит главная опасность, угрожающая единству партии. Руководящая фракционная верхушка располагает всем аппаратом партии и государства для отстаивания своих фракционных позиций и, в том числе, фракционных ошибок. Сосредоточение всей полноты власти в руках Центрального Комитета есть железная необходимость. Сосредоточение всей полноты власти в руках тайной, замкнутой фракции - есть грозная опасность. И Центральный Комитет, даже самый лучший, может ошибаться. Но партия, живущая коллективной жизнью, имеет возможность на основе своего опыта поправить свой Центральный Комитет. Положение резко меняется, когда средства партии и государства сосредоточиваются в руках замкнутой фракции и ее верхушки (какой-либо "семерки" или "девятки"), связанной внутренней фракционной дисциплиной, которая стоит над дисциплиной партии. Официальные учреждения партии, конференции и даже съезды, ставятся в такие условия, когда им не остается ничего другого, как задним числом присоединиться к уже вынесенным решениям или совершенным действиям. Во время XIV съезда на совершенно не подготовленную партию были обрушены в порядке неожиданности исключительной важности решения, резко изменившие состав руководящих учреждения партии и направление ее политики. Июльский пленум был в самую последнюю минуту поставлен за спиной партии перед новым радикальным изменением партийного руководства (замена тов. Зиновьева тов. Рудзутаком в Политбюро, превращение тов. Каменева в восьмого кандидата, привлечение новых кандидатов, являющихся фактически членами правящего фракционного центра). Даже члены съезда и рядовые члены ЦК и ЦКК застигаются каждый раз правящей фракционной верхушкой врасплох и ставятся в необходимость либо молчаливо склониться перед уже вынесенными решениями, либо - переходить в "оппозицию". Но так как всякая оппозиция, даже всякая критика объявляются угрозой единству партии и преследуются самыми жесткими аппаратными средствами, то большинству делегатов съезда или членов ЦК и ЦКК не остается ничего иного, как молчаливо склоняться перед принятыми фракционной верхушкой мероприятиями. Критика уже вынесенных решений объявляется преступлением. При нормальном партийном режиме это было бы правильно. Критика гораздо более своевременна во время обсуждения и подготовки решения. Но вся суть нынешнего режима состоит в том, чтобы обрушивать на партию уже готовые решения, обсужденные и вынесенные на секретных от партии совещаниях правящей фракции, с заранее намеченным распределением сил, с заранее обеспеченным формальным большинством и пр. Таким образом, до того, как решение обрушено на партию в порядке внезапности, дискуссия запрещается в порядке дисциплины. Только такими глубоко вредными и насквозь антипартийными методами поддерживается режим безоговорочного господства фракционной группировки. Пусть укажут в партии хоть один пример такой критики, которая не была бы немедленно провозглашена сверху "оппозицией". Пусть укажут пример такой оппозиции, которая не была бы немедленно провозглашена сверху "фракцией", Такого примера никто указать не может, и это одно характеризует нынешний партийный режим до конца. Политическое сползание с классовой линии неизбежно толкает на путь аппаратно-бюрократи-ческого давления на партию. Этот курс неизбежно ведет к замкнутой фракционной группировке наверху и к жесткому подбору ею всего аппарата. В свою очередь, сосредоточение власти в руках тайной от партии фракции неизбежно развивает тенденцию к единоличию. Коллективное руководство неразрывно связано с режимом партийной демократии. Бюрократизированный аппарат, навязывающий свою волю партии, неизбежно ищет единой воли сверху. В этих условиях всякое самостоятельное проявление партийной мысли неизбежно принимает острый оппозиционный характер. Правящая фракция давит всякую критику, всякую оппозицию под лозунгом единства партии. По существу дела, фракционная верхушка под видом единства партии отстаивает фракционными средствами свое монопольное право на руководство партией. Но вся суть в том, что чем неистовее правящая фракция отстаивает "единство партии", тем более она угрожает ему. Дискуссии, хотя бы искаженные и односторонние, становятся все чаще, все острее, организационные выводы становятся все резче и болезненнее. Тенденция к единоличию в руководстве партией обнаруживается все резче и грубее. В результате всего этого партия в настоящий момент искусственно разделена на три довольно резко разграниченные части: 1) правящая фракция, составляющая стержень подобранного сверху аппарата, 2) оппозиционные элементы , борющиеся за выправление партийной линии и оздоровление партийного режима, и 3) широкая промежуточная масса, которая раздроблена, дезориентирована и, по существу дела, лишена возможности активного влияния на судьбы партии. Такое в корне нездоровое состояние партии является действительным и несомненным источником всякого рода опасностей и, прежде всего, опасности раскола. Можно мириться со всяким режимом, если он достигает цели. Но нынешний режим не приближает партию к единству, а удаляет от него. С того времени, как Ленин отошел от работы, мы имели: дискуссию 1923-го года, дискуссию 1924-го года, дискуссию 1925-го года (с ленинградцами) , новую аппаратную дискуссию против "троцкизма" весною 1926-го года; новую резкую дискуссию против ленинградской оппозиции, формально приуроченную к "делу" Лашевича (июнь--июль 1926-го), ныне развертывающуюся новую дискуссию против "троцкизма" вообще и обвиняемой в "троцкизме" ленинградской оппозции, в частности. Характер и методы нынешней дискуссии всем известны и не нуждаются в пояснениях. Все более ясным становится всей партии то, что до недавнего времени было ясно лишь более посвященным кругам, именно, что целью всех этих дискуссий и организационных выводов является полный разгром того ядра, которое до недавнего времени называлось старой Ленинской гвардией, и замена его единоличным руководством Сталина, опиравшегося на группу товарищей, которые всегда с ним согласны. Только тупица или безнадежный бюрократ может серьезно думать, будто сталинская борьба за "единство партии" способна действительно обеспечить единство, хотя бы ценой разгрома старой руководящей группы и всей вообще нынешней оппозиции. Из всего сказанного выше совершенно ясно, что чем ближе Сталин будет казаться к цели, тем на самом деле он будет дальше от нее. Единоличие в управлении партией, которое Сталин и его более узкая группа называют "единством партии", требует не только разгрома, устранения и отсечения нынешней объединенной оппозиции, но и постепенного отстранения от руководства более авторитетных и влиятельных представителей ныне правящей фракции. Совершенно ясно, что ни Томский, ни Рыков, ни Бухарин -- по своему прошлому, по авторитету своему и пр. -- не могут и не способны играть при Сталине ту роль, какую играют при нем Угланов, Каганович, Петровский и пр. Отсечение нынешней оппозиции означало бы неизбежное фактическое превращение в оппозицию остатков старой группы в ЦК. На очередь встала бы новая дискуссия, в которой Каганович обличал бы Рыкова, Угланов - Томского, а Слепковы, Стэны и К0 развенчивали бы Бухарина. Только безнадежный тупица может не видеть неизбежности этой перспективы. А тем временем более откровенно оппортунистические элементы партии открыли бы борьбу против Сталина, как слишком зараженного "левыми" предрассудками и мешающего более быстрому и откровенному сползанию. * * * Ленин писал, что раскол партии стал бы неизбежным лишь в том случае, если бы неизбежным оказался разрыв между классами: пролетариатом и крестьянством. Можно ли сказать, что этот момент наступил? Ни в каком случае. Несмотря на ошибочные сдвиги хозяйственной, советской и пр. политики, партия имеет еще полную возможность эти ошибки исправить, хозяйственный курс выпрямить и тем обеспечить новое укрепление смычки на более высокой экономической и политической основе. Гораздо острее стоит вопрос о партийном режиме и партийном руководстве. Партия - основной инструмент революции. Если бы этот инструмент притупился, это губительно сказалось бы на всех задачах революции и на всей ее судьбе. Чтобы добиться исправления хозяйственных ошибок и выпрямления партийной линии, нужно, чтобы партия не только хотела этого, но и имела бы возможность свою волю претворить в действие. Вот почему изменение партийного режима есть вопрос всех вопросов. Но нет ли опасности того, что самая борьба за изменение партийного режима может привести к расколу? Отрицать эту опасность было бы лицемерием. Источником этой опасности является, однако, не борьба против болезней, а сами эти болезни, т. е. прежде всего политика сталинской группы. Отказ от своевременного лечения болезней означал бы только их дальнейшее беспрепятственное развитие, что могло бы в дальнейшем поставить партию в такое положение, когда лечить было бы уже поздно. Проще говоря: можно ли добиться изменения партийного режима без потрясений и тем более без катастроф? Мы не сомневаемся, что можно. Во всяком случае, мы целиком и полностью направляем наши усилия по этому пути. Бюрократизация партии зашла далеко, но отнюдь не так далеко, чтобы парализовать волю партии и особенно ее пролетарского авангарда. Практически задача сводится к тому, чтобы дать возможность партийцам воспользоваться своими правами и выявить свою волю - в рамках устава и в духе единства. А это, в свою очередь, значит, что надо во что бы то ни стало помешать сталинской фракции, которая представляет собою фракцию внутри правящей фракции, потрясать дальше партию односторонними дискуссиями и дезорганизовывать ее оргвыводами, прокладывающими дорогу гибельному единоличному режиму в партии. Если бы ЦК и ЦКК нашли в себе силы положить конец этой разрушительной работе, ликвидировать управление партией через тайную фракцию и воссоздать коллективное руководство, оппозиция поддержала бы эту инициативу целиком, и вся партия встретила бы такой мужественный шаг взрывом энтузиазма. После опыта апрельского и, особенно, июльского пленумов остается, однако, очень мало надежды на объединительную инициативу ЦК или ЦКК. И в апреле, и в июле оппозиция лояльно вносила свои предложения в высший орган партии. Важнейшие из этих предложений отвергались без рассмотрения, даже исключались из протоколов. Оппозиция обязывалась к молчанию, а представители большинства, несмотря на молчание оппозиции, вели против нее ожесточенную травлю, преподнося партии чудовищно искаженное изображение взглядов и предложений оппозиции. Все более и более односторонняя дискуссия велась и ведется только для подготовки партии ко все более болезненным оргвыводам. Никогда еще методы застращивания, запугивания, опорачива-ния, исключения не применялись таким полным ходом, как сейчас. Наиболее ответственные назначения (ВСНХ, Наркомторг, дипломатия и пр.) производятся исключительно под углом зрения фракционного подбора в ущерб самым жизненным интересам хозяйства и политики. Сталинская группа хочет добиться в кратчайший срок организационной развязки. Этой задаче она стремится подчинить ближайший октябрьский пленум и XV партконференцию. Она хочет снова поставить партию перед совершившимися и непоправимыми фактами, после чего XV съезду партии не останется другого выбора, как санкционировать произведенный сталинской группой раскол. Партия имеет полную возможность не допустить осуществления этих планов. Для этого партийцы должны только воспользоваться своими партийными правами. Нужно, чтобы несмотря на весь чудовищный нажим, идущий сверху, в каждой партийной ячейке встали бы в решающий момент несколько партийцев, или хотя бы один партиец, и сказали бы: "Раз ЦК и ЦКК оказались не в силах оградить партию от новых испытаний, они не должны мешать партии получить полную информацию и свободно высказаться по поводу тех разногласий, которые до сих пор оставались закупоренными в рамках руководящих учреждений партии. Мы заранее объявляем антипартийной и преступной всякую попытку разрешить основные вопросы партийной линии и партийного руководства за спиной партии и поставить будущий XV съезд перед совершившимися фактами!" Таков путь действительной борьбы за единство партии. Л. Троцкий сентябрь 1926 г. ОТВЕТЫ НА ЗАПРОСЫ ТОВАРИЩЕЙ ОБ ОППОЗИЦИИ Сталинская фракция строит свою политику раскола партии на противопоставлении "троцкизма" ленинизму и на утверждении, что оппозиция 1926-го г. (ленинградцы) перешла с позиции ленинизма на позицию "троцкизма". Всякому мыслящему члену партии совершенно ясно, что целью такой агитации является отвлечение внимания от действительных разногласий, вызванных явным сползанием сталинской фракции с классовой линии в сторону старых разногласий, которые либо совершенно изжиты, либо потеряли острое значение, либо оказались мнимыми. Утверждение, будто оппозиция 1925-го г. отреклась от себя и стала на путь оппозиции 1923-го г., явно ложно и продиктовано соображениями грубого и нелояльного политиканства. С 1923 г. партия накопила гигантский опыт, и на этом опыте не учились только те элементы, которые автоматически сползают в мелкобуржуазное болото. Ленинградская оппозиция своевременно забила тревогу по поводу замазывания дифференциации деревни, по поводу роста кулака и роста его влияния не только на стихийные процессы хозяйства, но и на политику советской власти; по поводу того, что в рядах нашей собственной партии создалась под покровительством Бухарина теоретическая школка, которая явно отражает давление мелкобуржуазной стихии нашего хозяйства; ленинградская оппозиция энергично выступила против теории социализма в одной стране, как теоретического оправдания национальной ограниченности. Все эти первостепенной важности вопросы вошли органическими составными частями в общую декларацию объединенной оппозиции. Обе группы в своей декларации формулировали основные хозяйственные и партийно-политические задачи: о необходимости ускорить темп индустриализации и в корне изменить подход к вопросам зарплаты; о необходимости дать отпор кулацкому и вообще мелкобуржуазному напору на Советы, на кооперацию и обеспечить смычку с деревней не через кулака, а снизу, через батрака, через бедняка с середняком (в вопросе о взаимоотношениях пролетариата и крестьянства мы полностью и целиком стоим на почве того теоретического и тактического учения, которое Ленин формулировал на основании как опыта революций 1905 и 1917 гг., так и опыта социалистического строительства - "смычка"); о необходимости радикальной борьбы с тенденциями мелкобуржуазного перерождения в рядах нашей собственной партии; наконец, о необходимости всемерно укрепить пролетарский состав партии и обеспечить решающее влияние пролетарских центров, районов и ячеек на политику партии и вместе с тем вернуть партийный режим на ленинские рельсы внутрипартийной демократии. Мы исходим из того, что, как неопровержимо показал опыт, во всех сколько-нибудь принципиальных вопросах, где кто-либо из нас расходился с Лениным, правота была безусловно на стороне Владимира Ильича. Мы объединились на защиту ленинизма против его исказителей, на безусловном признании всех указаний, сделанных в завещании Ленина насчет каждого из нас, ибо глубокий смысл этих указаний подтвердился на опыте целиком, на безусловном проведении в жизнь завещания, смысл которого заключается не только в смещении Сталина с поста Генсека, но в сохранении всего руководящего ядра, сложившегося при Ленине, и предотвращении перерождения партийного руководства из ленинского в сталинское. Только благодаря совокупному опыту обоих течений (оппозиции 1923-го и оппозиции 1925-го гг.) все основные вопросы -- хозяйства, партийного режима, политики Коминтерна -- получили правильное и целостное разрешение. Всякие попытки пользоваться старыми статьями или тезисами представителей обоих течений с целью посеять внутри объединенной оппозиции взаимное недоверие, основанное на воспоминаниях о старой идейной борьбе, представляют собою покушение с негодными средствами. Сталинская попытка "компрометации вождей" успеха иметь не будет. В революционной политике решают не воспоминания, тем более злостно искаженные, а революционные задачи, стоящие перед партией. Объединенная оппозиция показала в апреле и июле и покажет в октябре, что единство ее взглядов только укрепляется под влиянием грубой и нелояльной травли, и партия поймет, что только на основе взглядов объединенной оппозиции есть выход из нынешнего жестокого кризиса, Л. Троцкий сентябрь 1926 г. К ПЯТНАДЦАТОЙ ПАРТИЙНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ I. СОВРЕМЕННАЯ ОБСТАНОВКА И ЕЕ ОПАСНОСТИ 1. Каковы основные черты международного и внутреннего положения под углом зрения советского строительства и изменений внутри ВКП? Назовем их конспективно: а) замедлившийся темп мирового революционного развития после ря да поражений пролетариата; б) переход от военного коммунизма к нэпу и затем ряд дополнитель ных раздвижек нэпа (апрель 1924 г.) ; в) отставание промышленности, товарный голод, диспропорция и ее обострение; г) рост расслоения в деревне; рост экономической и политической силы кулака; д) рост мелкой буржуазии вообще, старой и новой; рост настоящей торговой и ростовщической буржуазии, вторгающейся в экономические взаимоотношения между городом и деревней; е) оживление многочисленных буржуазно-интеллигентских элементов, играющих крупную роль в советском и других аппаратах; ж) расширение рамок ВКП путем включения в нее сотен тысяч новых членов, не участвовавших (по крайней мере, сознательно) в дореволю ционной классовой борьбе, в политической борьбе с буржуазными и мел кобуржуазными партиями и пр.; заполнение кадров партии либо новыми элементами, либо выходцами из других партий, либо такими "старыми большевиками", которые на многие годы отходили от партии и вернулись к ней после Октября; з) смерть Ленина. Один этот перечень условий ясно указывает, откуда грозит опас ность. В своей речи (на XI съезде) Ленин прямо указывал на опасность незаметного мелкобуржуазного и буржуазного перерождения партии. В последних статьях предостерегал против бюрократизма в государствен ном и партийном аппарате. Гарантию против царства крестьянской огра ниченности указывал в том, чтобы своевременно пересесть на стального коня промышленности. Рост государственной промышленности несомненен. О значении его говорить не приходится. Но вопрос решается соотношением разных сто рон хозяйства и вытекающим отсюда соотношением классов. Товарный голод, перспектива дальнейшего обострения диспропорции, рост кулака и частника обнаруживают на деле недостаточность темпа развития социа листических элементов хозяйства. В этом ключ к пониманию обстановки. Только промышленность при соответственном темпе своего развития способна создать технические основы для коллективизации сельского хозяйства путем производственного объединения бедноты, а затем и середняков. При отставании промышленности, не покрывающей даже текущих потребностей деревенского рынка - не говоря уже о перестройке крестьянского хозяйства - дифференциация деревни получает исключительное как экономическое, так и политическое значение. Преуменьшать дифференциацию, замазывать ее, успокаивать на ее счет общими фразами значит подкапываться под самые основы большевистской политики. Руководящая фракция либо вообще отрицала наличие диспропорции между промышленностью и сельским хозяйством, либо объявляла ее исторической неизбежностью, либо, наконец, предрекала ее систематическое смягчение при той экономической политике, какая ведется ныне. Уже опыт одного этого года радикально опроверг эту внутренне противоречивую точку зрения. Диспропорция обострилась. Это значит, что дифференциация деревни и накопление частного капитала пойдут в ближайшее время еще более быстрым темпом. Между тем, мы уже почти исчерпали унаследованный от прошлого основной капитал. Дальнейшее расширение промышленности порождает необходимость несравненно больших относительных затрат капитала, чем до настоящего времени. Это требует, в свою очередь, несравненно более систематических и решительных мер по перераспределению народнохозяйственных накоплений, от кулака, торговца, растущего частного предпринимателя - в сторону государственной промышленности. В этом же направлении сверху до низу должен быть перестроен государственный бюджет. Такая решительная и последовательная политика возможна только при ясном понимании всей партией опасности дальнейшего развития тех хозяйственных противоречий, которые уже и сейчас зашли достаточно далеко. Смычке пролетариата и крестьянства грозит опасность не от забегания промышленности, а от возрастающего ее отставания. В соответствии с этим вся партия должна получить новую установку. Укрепляя свои экономические позиции, кулак, торговец, мелкий буржуа вообще стучится в двери политики. Передвижка соотношения сил в Советах в пользу мелкой буржуазии и в ущерб рабочим и деревенской бедноте есть несомненный факт. Смазывать значение этого факта - т. е. уменьшения удельного политического веса пролетариата и деревенской бедноты -- значит, по меньшей мере, легкомысленно относиться к вопросу об охранении и упрочении диктатуры пролетариата в условиях напора мелкобуржуазной стихии. По линии Наркомзема, сельскохозяйственной кооперации, сельскохозяйственного кредита происходит, с одной стороны, фактический сдвиг работы в сторону зажиточных слоев деревни, а с другой стороны, излом политической линии в смысле сознательной ставки на деревенские верхи. Вопросом развития производительных сил оттесняется вопрос о борьбе капиталистических и социалистических тенденций в деревне и во всем хозяйстве. Все эти хозяйственные процессы и политические тенденции прикрываются новой теорией, в силу которой кооперация как таковая, независимо от роли промышленности, способна будто бы сочетать бедняцкие, середняцкие и кулацкие хозяйства в единое целое и вывести их на социалистическую дорогу. Отсюда лозунг "обогащайтесь", обращенный одновременно ко всем слоям деревни - в таких условиях, когда обогащение кулака происходит явно за счет бедняка. Новая кулацко-кооперативная теория является грубой фальсификацией ленинизма. Отставание промышленности при наличии накоплений в стране означает не только уменьшение экономического и политического удельного веса пролетариата, но и прямой рост безработицы и задержку в росте заработной платы. В соответствии с этим возрождаются воззрения на рабочую силу в духе отсталого капитализма, именно, будто заработную плату можно поднимать лишь на основе предварительного поднятия производительности труда. На самом деле, повышение заработной платы должно быть в наших условиях необходимой предпосылкой повышения производительности труда. Такая единственно правильная, единственно целесообразная, единственно социалистическая политика вполне осуществима - при условии правильного руководства хозяйством и его ресурсами. Все более мирные отношения с кулаком, который нередко выдается за "крестьянство", оплачиваются не только задержкой развития промышленности, что бьет как по рабочим, так и по крестьянским массам, но и ухудшением политических отношений с широкими кругами рабочего класса. Сдвиг партийной линии под давлением мелкобуружазной стихии и бюрократического аппарата есть несомненный факт, без понимания которого нельзя найти выход из кризиса. 4. Что в указанных выше условиях означает сосредоточение огня налево, т. е. против тех, которые не только напоминают об общей исторической опасности мелкобуржуазного перерождения, но и бдительно следят за каждым признаком этого перерождения, требуя соответственных идейных, политических и организационных мер противодействия? Сосредоточение огня налево означает в этих условиях прямое содействие процессу сползания и перерождения путем устранения голосов критики и предупреждения внутри самой партии. Сейчас мы имеем незаметное медленное сползание. Устрялов предлагал превратить это сползание в сознательный спуск на тормозах. Дальнейшее сосредоточение огня налево и проектируемый "разгром оппозиции" - если б он удался, - означали бы ужасающее ослабление пролетарских элементов и могли бы превратить сползание в катастрофический спуск без тормозов. Разумеется, плоды этого спуска пожали бы не те товарищи, которые близоруко направляют огонь налево, а общие классовые враги. II. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ДВОЙСТВЕННОСТЬ (Ножницы между словом и делом) Официальная руководящая группа представляет собою блок, стержнем которого является аппаратная фракция Сталина. В этом блоке три основных элемента: одни держат курс на хозяйчика, другие - на тред-юнионизм, третьи - чистые аппаратчики - объединяют блок и, застращивая "хозяйчиков" и тред-юнионистов оппозицией, стремятся удержать всю группировку от слишком резкого ската вправо. Организационное руководство блоком принадлежит чистым аппаратчикам, лишенным политической линии и заменяющим ее комбинаторст-вом. Реальное содержание вносят в политику представители двух определенных социальных уклонов. Чистые комбинаторы со Сталиным во главе служат как бы тормозом при блоке, тенденции которого влекут его вправо. В общем получается та механика, которую Устрялов рекомендовал под именем спуска на тормозах. Критика этой политики под пролетарским углом зрения немедленно и почти автоматически клеймится и осуждается. Однако спустя некоторое время руководящая фракция выносит резолюцию, которая узаконя-ет многое из того, что сказано было так называемой оппозицией. Политика, однако, продолжается прежняя, так как проводниками ее являются фактически противники резолюции, которые принимают ее лишь из ком-бинаторских соображений, под давлением аппаратных руководителей блока. Так было с резолюцией 5 декабря 1923 года о партийном режиме, после которой режим стал неизмеримо хуже, чем был до принятия резолюции. Так было с резолюцией октябрьского пленума 1925 года о группах бедноты. Так было с индустриализацией на XIV съезде. Такую же судьбу претерпело постановление XIV съезда о демократизации режима Коминтерна. Так происходило за последний период с вопросами о зарплате, о структуре госбюджета, о режиме экономии, о сельскохозяйственной кооперации, о жилищном строительстве и пр. Чем больше принималось почти оппозиционных решений о борьбе с бюрократизмом (в профсоюзах, госаппарате и пр.), тем жестче становился бюрократизм. Между официальными решениями и между фактической политикой - в отношении промышленности, деревни, партии -- образуется явное и все большее расхождение, своего рода политические ножницы. Резолюции представляют собою орудие борьбы против оппозиции, вернее сказать, попытку ее разоружения и в этом смысле являются словесной данью пролетарскому составу партии. Фактическая же политика представляет собою реальную дань мелкобуржуазной стихии и бюрократическому аппарату. Раствором этих политических ножниц измеряется степень сползания. Этим же раствором измеряется степень сталинского зажима: чем меньше политическая практика отвечает резолюциям, т. е. социальному составу партии и ее традициям, тем менее возможно проводить эту политику нормальным партийным путем, тем больше нужно назначенства и репрессий. Двойственность является неизбежным политическим орудием лишь в таком обществе, где правит эксплуататорский класс. Особенно чудовищного раствора достигают политические ножницы в так называемых демократиях: с одной стороны - всеобщее равенство, а с другой - полное засилье кучки эксплуататоров. При диктатуре пролетариата, как бы сурова эта диктатура ни была, правильная политика и может и должна основываться на открытом высказывании того, что есть. Появление политических ножниц у нас само по себе уже является безошибочным симптомом сползания на чуждые партии рельсы. Особый вес в сталинской фракции получают специалисты по возведению беспринципности в систему. Борьба за соответствие между словом и делом обзывается романтизмом. Реальной политикой объявляется словесное перехватывание лозунгов оппозиции - с одной стороны, и систематические уступки кулацкому и тред-юнионистскому уклонам -- с другой. * * * Допускать кулацкий уклон в партии значит на деле превращать партию в национальный блок политических фракций, представляющих разные классовые интересы. Огонь налево в то время, как опасность диктатуре надвигается справа, -- вот что действительно угрожает единству партии. Каждый уклон одновременно угрожает и единству руководящей ныне фракционной группы. Тред-юнионистские элементы руководящего блока почувствуют, месяцем раньше или позже, возрастающее кулацкое давление. По отдельным вопросам расхождение между представителями тред- юнионистского и кулацкого уклонов обнаруживается на верхах партии и сейчас. Гораздо большее число таких расхождений разрешается фракционным путем, за спиной партии. Надолго сохранить, однако, видимость единства руководящей группе не удастся. Логика классовых интересов могущественнее аппаратной дипломатии и сталинского комбинаторства. Как ни придавлены профсоюзы бюрократизмом, они не смогут не стать организацией отпора кулацко-буржуазной стихии. III. СПОЛЗАНИЕ НА ЦЕНТРИЗМ Центризм есть промежуточное течение -- между большевизмом (революционным марксизмом) и меньшевизмом. Центризм по существу означает неустойчивое, переходное состояние. В эпохи революционного подъема центризм служит нередко мостом к революционной пролетарской партии. В периоды отлива и упадка центризм является обычно мостом отступления с революционных позиций. Сползание с пролетарской линии в наших условиях означает продвижение к двум разновидностям оппортунизма: меньшевизму и эсеровщине. Сталинский центризм является полустанком на пути. В условиях, когда подавляющее большинство населения состоит из крестьян, сползание должно неизбежно окрашиваться в народнические цвета, что по существу означает закрывание глаз на расслоение деревни, потакательство кулаку, замазывание ведущей роли промышленности как действительной гарантии движения к социализму и оттирание пролетарского авангарда от руководящей роли в партии. Именно в стране, где между пролетарием города и деревни, с одной стороны, и кулаком - с другой, существует множество переходных ступеней, сползание может в течение продолжительного периода совершаться почти незаметно, прикрываясь привычными словами, лозунгами и цитатами. Но если бы этот процесс продолжался и впредь без задержки и отпора, то на известном этапе количество должно было бы перейти в качество, т. е. должен был бы совершиться прямой политический сдвиг в смысле классового перемещения власти. Между тем, сталинский центризм защищает и прикрывает правые уклоны, успокаивает и усыпляет сознание партии - насчет кулака, насчет частника, насчет отставания промышленности, насчет обеспеченности социализма в одной стране. Борьба с центризмом, который выступает под прикрытием традиционных большевистских формул, есть борьба за сохранение власти в руках пролетариата. IV. РЕАЛИЗМ, ПРАКТИЦИЗМ И КРОХОБОРЧЕСТВО Большевизм вырос в борьбе с мнимым реализмом "экономистов", меньшевиков, реформистов, центристов, оппортунистов вообще. Оттого большевизм подвергался в продолжение всей своей истории обвинениям в утопичности, романтизме, субъективизме и пр. Большевизм всегда связывал очередные задачи с основными классовыми тенденциями не только в национальном, но и в международном масштабе. В этом именно и состоял революционный реализм Ленина, не имеющий ничего общего с безыдейным практицизмом, а тем более с беспринципным комбинатор-ством изо дня в день. Сползание с большевистской линии все чаще и грубее прикрывается соображениями "реальной" политики, необходимостью иметь "твердую почву под ногами" и пр. Рядом с этим идут прямые издевательства над расчетом на международную революцию. Поиски "твердой почвы под ногами" все больше толкают по линии наименьшего сопротивления. Политика приспособления получает все больший перевес над политикой революционного преобразования. Приспособление к мелкому буржуа, к кулаку, к бюрократу, к английскому тред-юнионисту, к обывательскому общественному мнению, к мещанским взглядам на брак и семью идет полным ходом под прикрытием такой философии, по которой кулак и его внук оказываются необходимыми элементами социалистического строительства. Глумление над "романтизмом" дополняется кривой усмешкой по адресу "эмигрантщины". Неоценимым преимуществом нашей партии является тот факт, что в составе ее руководящего слоя имеются сотни бывших эмигрантов, которые в течение долгих годов успели не только ознакомиться с международным рабочим движением на опыте, но и неразрывно связаться с ним, впитав революционный интернационализм в плоть и кровь. Большевизм не может не быть партией международной революции. "Эмигрантские" элементы не могут