посол в Москве Гельферих настоял на опубликовании
германского сообщения о том, что Спиридонова и Камков расстре
ляны не будут. Это сообщение дало телеграфное агентство Вольфа.
АИГН, 16/9, с. 3.
Так была в скором времени из-за нервного расстройства освобож
дена Спиридонова. Однако встречавшаяся с нею вскоре и провед
шая со Спиридоновой конспиративно несколько дней Эмма Голь-
дман писала затем, что Спиридонова была абсолютно здорова
(МИСИ, кол. Гольдман, п. 36, No 25295-25371, с. 4-5).
Гельферих. Моя московская миссия, с. 276.
АИГН, 784/7. Информационный листок. Прил. к No 1, 13 августа
1918, с. 1, статья "Покушение на Гельфериха".
Пятый созыв ВЦИК, с. 71.
2 августа в Архангельске было опубликовано обращение к населе
нию освобожденного от большевиков города: "Гражданам г. Ар
хангельска и Архангельской губернии. Власть большевиков пала.
Ненавидимые населением за предательство России в Бресте, за
гражданскую войну, всеобщий голод, за попрание прав и свободы,
за узаконенный грабеж, расстрелы и за разрушенную хозяйствен
ную жизнь, так называемая советская власть преступников и
предателей... бежала. Избранные всеобщим голосованием пред
ставители народа вынуждены в настоящий переходный момент
при отсутствии всероссийской власти принять на себя верховную
власть в Северном крае. [...] Отныне носителем верховной госу
дарственной власти в Северном крае является верховное управле
ние Северной области в составе: членов Учредительного собрания,
а также представителей земств и городов этой области [...]. Сво
ими задачами верховное управление признает: 1. Воссоздание,
совместно с другими областями, единой всероссийской государст
венной власти и организацию местного управления в Северной
области. 2. Оборону Северной области и всей страны от дерзких
посягательств на территорию ее и национальную независимость
населения со стороны Германии, Финляндии и других неприя
тельских стран. 3. Воссоединение с Россией, в согласии с волей
населения, отторгнутых от нее областей. 4. Восстановление по
пранных свобод и органов истинного народовластия: Учредитель
ного собрания, земств и городских дум. 5. Установление прочного
правопорядка [...] 6. Действительное обеспечение прав трудящих
ся на землю. 7. Охрану интересов труда [...] 8. Устранение голода
среди населения [...]. В своей деятельности верховное управление
будет опираться на все слои населения, коим дороги перечислен-
533
27
28 29
30
31
32 33
34 35
ные задачи [...]. Верховное управление убеждено в единстве интересов
России и союзных с нею народов в деле борьбы с внешним врагом. [...]
Верховное управление призывает все население к спокойствию, порядку и труду"
(АИГН, 8/21). АИГН, 784/7. Информационный листок. Прил. к No 1, 13 августа
1918, с. 1., статья "Аресты союзников". Helfferich. Der Weltkrieg, v. HI, p.
487.
Так, 21 августа на одном из участников фронта красноармейские части по
приказу командиров -- противников Брестского мира -- перешли в наступление и
заняли несколько селений оккупированной немцами территории. Через несколько
дней немцы вновь взяли местность под свой контроль (Глупцы или провокаторы
-- КГ, 27 августа 1918, No 178).
АИГН, 784/7. Информационный листок. Прил. к No 1, 13 августа 1918,
статья "Требования Германии".
Судя по всему, это не было уже ни для кого секретом. Пресса, по крайней
мере, писала в те дни, что "дипломатические переговоры последних дней" не
привели к желаемым результатам. "Гельферих отнесся совершенно безучастно к
заявлению Ленина о полной невозможности для большевиков взять на свои плечи
всю борьбу с сибирскими и волжскими войсками и десантами союзных держав.
Начатые же еще при Мирбахе переговоры о предоставлении Германии полной
свободы действий на территории советской "республики", окончились ничем, ибо
советские главари не пожелали допустить явной оккупации остатков России
германцами и перестать играть какую-либо роль" (Отношения с Германией -- там
же, No 2, 16 августа 1918, с. 1). Rauch. History of Soviet Russia, p. 98-99.
АИГН, 784/7. Информационный листок, No 3. Четверг, 22 августа 1918, с.
2, статья "Перед отставкой Чичерина". ' 30 августа Гельферих подал
официальное прошение об отставке, которая была принята 22 сентября.
Вечером 6 августа Гельферих с курьерским поездом выехал из Москвы. Ему
был предоставлен отдельный вагон и отряд красногвардейцев для охраны. 7
августа под Смоленском была предпринята попытка задержать вагон с
Гельферихом. Тот протестовал, сумел связаться с заместителем Чичерина
Караханом, и Карахан сообщил, что на пограничной станции в Орше войска,
получившие приказ об отправлении на Чехословацкий фронт, взбунтовались,
"перебили большевистских командиров и объявили себя в состоянии войны с
Германией. Советское правительство считало поэтому, что Гельфериху
необходимо срочно вернуться в Вязьму, где уже ждал Гельфериха Радек, а в
Оршу выехать позже. (О работе Гельфериха в России см. К. Гельферих. Моя
московская миссия.)
534
Приезд германской миссии -- КГ, 10 августа 1918. Именно в эти
дни распространились слухи о предстоящем захвате немцами
Петрограда. 16 августа в одной из публикаций появилось даже
сообщение о том, что 12 августа из Финляндии в Петроград был
введен батальон германской пехоты, а сам Петроград станет гер
манской базой для действий против союзников и чехословаков
(АИГН, 784/7. Информационный листок, No 2. Пятница, 16
августа 1918, с. 1, статьи "На русских фронтах. Движение англи
чан" и "Оккупация Петрограда").
Там же, статья "Отъезд посольств".
Там же, Отъезд консулов держав Согласия.
Там же, 3,22 августа 1918, с. 2, статья "Политическое положение".
Гофман. Война упущенных возможностей, с. 197-198.
AT, T-3755. Эдуард Бернштейн. Германская революция, с. 4.
AT, T-3742. Троцкий, т. 17, с. 569.
КГ, No 143, 12 августа 1918, с. 2.
"Родственники наших военнопленных, находящихся в Германии,
-- писала одна из газет, -- посылают маленькими посылками
нашим заброшенным и голодающим пленным немного сухарей,
кусочки мыла, полуфунты сахару [...]. Этих посылок, прислан
ных со всех концов России, собралось около 30 вагонов. Наших
военнопленных в Германии около полутора миллиона человек.
Все они голодают и находятся в самом отчаянном положении,
гораздо худшем, чем даже мы здесь, в голодающем Петрограде.
Как ни трудно наше положение, но мы не имеем права украсть у
голодного русского пленного тот сухарь, который ему посылает его
мать [...] А между тем (...) подбивают рабочих именно к такому
подлому поступку. Месяца полтора тому назад была уже в Пет
рограде такая же история с поездом, отправлявшимся для военно
пленных. Распространяют подлую сказку, будто в Германию от
правляются сотни вагонов с мукой, сахаром, крупой и другими
съестными припасами. Все это подлая ложь [...]. Петроградский
Совет рабочих и солдатских депутатов". (К рабочим Петрограда
-- КГ, 10 августа 1918, с. 2.) "Это уже не в первый раз. Уже был
случай, когда поезд с посылками для военнопленных был возвра
щен обратно. [...] Распустили слух, что советская власть отправ
ляет немцам хлеб. [...] В результате, наши голодные братья стра
дальцы-военнопленные остались голодными на несколько лишних
дней. Если в чем-либо можно упрекнуть советскую власть, так это
в том, что слишком мало посылают военнопленным [...] мучени
кам проклятой империалистической бойни" (Хлеб в Германию --
там же).
45 "В последнее время распространилась масса нелепых слухов о поездах
со всякого рода сухарями и т. д., -- указал Зорин на заседании Петросовета.
-- На наших вокзалах (Финляндском и
535
некоторых других) в поездах находится до 237.000 штук посылок весом до
67.000 пудов, адресованных для наших военнопленных в Германии [...]. В этих
посылках находятся сухари, мыло, белье и т. п. Мы вынуждены их поставить под
надежную охрану, так как у многих проявляется стремление к ограблению их.
Если отправить эти посылки по назначению, то вряд ли хоть одна из них
уцелеет, так как они будут следовать через голодающие местности и,
безусловно, будут разграблены. Поэтому мы содержимое этих посылок решили
взять на учет и распределить между петроградскими рабочими. Нам, конечно,
стыдно было это делать, но мы сумеем сторицею отплатить нашим товарищам
военнопленным и они нам простят это" (Заседание Петроградского совета.
Продолжение отчета о заседании 11 августа. Сообщение т. Зорина о посылках
для военнопленных. -- КГ, No 143, 12 августа 1918, с. 3.) КГ, 27 августа
1918, No 178.
"Украинское восстание разгорается, -- писала газета. -- Его уже не
может замалчивать даже немецкая империалистическая печать. Повсюду
происходят ожесточенные битвы. Повстанцами берутся целые города. Украина
пылает. [...] Оккупационные войска австрийского императора начинают
переходить на сторону восставших украинских крестьян. В подольской губернии
австрийские солдаты, посланные для усмирения крестьян, присоединились к этим
крестьянам. [...] В Галиции, родственной Украине австрийской провинции, уже
поднялось крестьянство. Не будет ничего удивительного в том, что движение
украинских крестьян сольется с движением крестьян галицийских. Уже и сейчас
фактически срыты границы между "самостоятельной" Украиной и Австро-Венгрией.
Но если это, с одной стороны, означает порабощение Украины, то с другой это
облегчает "соединение усилий" народов обеих стран. Австрийские войска
переходят на сторону революции. Международное восстание надвигается"
(Интернационализация революции -- КГ, 27 августа 1918, No 178). "Страшное
впечатление производит сейчас Польша [...]. Немцы ограбили всю страну
дочиста [...]. Недовольство и отчаяние народа страшное [...] Германские
солдаты в Польше занимаются грабежом и торговлей. Они говорят: в Польше
плохо, но в Германии еще хуже, нам скоро -- конец. Не лучше, если не хуже,
дела и в Галиции. [...] Вся Галиция в голодных восстаниях. Через месяц-два
там [начнется] небывалый голод. В городах нет даже того благополучия, что в
Польше. Краков и Львов, например, 32 дня не получали ни крошки хлеба и не
будут получать. [...] Если бы не работа пулеметов, вся Австрия уже давно
горела бы в огне революции" (В Польше и Галиции -- КГ, 27 августа 1918, No
178). "Австро-Венгрии, по-видимому, суждено быть второй после России
страной, в которой война окончится революцией. Атмосфера в ней
536
накалена до последней степени. Германия также охвачена полосой всеобщих
забастовок, к которым присоединяются выступления воинских частей,
отказывающихся идти в бой" (Рост революционного движения на Западе - там
же).
Против немцев (и большевиков) на Украине боролись также эсеры. В отчете
о своей деятельности они, в частности, писали: "Деятельность в областной
украинской военной комиссии эсеров, работавшей по созданию добровольческих
противобольшевист-ских отрядов, приняла широкий и планомерный характер
только после оккупации Украины германскими войсками, когда вся задача
военной комиссии вырисовывалась в формулу: борьба с германскими властями.
Эта борьба выразилась [в]: 1) организации активного железнодорожного
саботажа: за июнь и июль было испорчено агентами военной комиссии свыше 200
паровозов. Произведено около [неразборчиво] крушений германских воинских
поездов. Оказана энергичная поддержка руководительством железнодорожной
забастовки. 2) Произведена спланировка всех крупных железнодорожных мостов.
3) Организован военный штаб из опытных офицеров. 4) Произведен ряд взрывов:
одесский взрыв, пожар аэропланного завода и т.д. -дело агентов военной
комиссии. 5) Пропаганда среди крестьян против отдачи хлеба германцам и
руководство крестьянскими вооруженными отрядами. 6) Разведывательную
деятельность приходилось вести в очень ограниченном размере [...]. Некоторые
сведения, добытые агентами военной комиссии, были переданы союзным миссиям"
(Владимирова. "Работа" эсеров в 1918 году,с. 168,173).
"Грандиозная забастовка углекопов в Германии. Бастует 400.000
рабочих, -- писала газета, -- [...] несмотря на призывы вождей,
забастовка разразилась" и "разрастается". Одновременно появля
лись сообщения (заведомо вымышленные) о том, что ленинская
брестская политика приносит экономические выгоды. Так, было
опубликовано сообщение о прибытии в Петроград транспорта "ка
менного угля из Германии в 10 тысяч тонн" и об ожидаемом при
бытии "новых грузов угля" (КГ, 27 августа 1918, No 178).
"Наблюдается революционизирование масс и в cfptanax наших
недавних союзников -- Англии и Франции; -- писала газета, --
положение Италии очень близко напоминает положение ее ста
рого противника -- Австрии, положение в Испании ухудшает
ся с каждым днем; та же картина общей усталости наблюдается
и в нейтральных странах" (Рост революционного движения на
Западе- там же).
АИГН, 784/7. Информационный листок, No 3. 22 августа 1918, с.
2, статья "Политическое положение".
"Поражение Германии имело и отрицательные последствия для
советской России, -- пишут авторы биографии Чичерина. -- Оно
537
покончило с разделением капиталистического мира на две воюющие
коалиции. Теперь Антанта могла бросить против страны Советов все свои силы"
(Горохов и др Чичерин -- дипломат ленинской школы, с. 100-101).
АИГН, 784/7. Информационный листок, No 3, 22 августа 1918,
с. 1, статья "На русских фронтах. Минирование мостов".
ДВП, т. 1, 1959, с. 437-453, 692-703; Rauch. History of Soviet
Russia, p. 99. В советском полпредстве по этому поводу впервые со
дня установления дипломатических отношений между Германией
и РСФСР состоялся торжественный обед.
"Мы идем в бой только тогда и постольку, поскольку мы действи
тельно уверены, что мы можем победить [...] -- указал Каменев.
-- Мы подписываем этот договор в надежде, что не замедлит
прийти на помощь международный пролетариат и в союзе с ним
мы выроем действительную могилу империализму всех стран"
(Пятый созыв ВЦИК, с. 104-107).
Хаффнер. Революция в Германии, с. 39-45.
Самой серьезной публикацией по этому вопросу следует считать
статью Б Орлова "Миф о Фани Каплан". Слухи о том, что
покушавшаяся на Ленина женщина (Ф. Каплан) не была расстре
ляна, а вплоть до 1953 года находилась в тюрьме, очевидно,
намеренно распространялись заинтересованными в этом советски
ми руководителями. А. Балабанова, приехавшая из Стокгольма и
посетившая Ленина вскоре после покушения, вспоминала, что "по
совету врачей и из предосторожности" Ленин "находился в сек
ретном месте". Когда ее привезли к нему, "физически он еще не
оправился от покушения" и "о своем здоровье он говорил очень
неохотно". На вопрос о судьбе покушавшейся Ленин ответил, что
это будет зависеть "от Центрального комитета". Сказал он это
таким тоном, что Балабанова более не поднимала вопроса о Кап
лан. "Мне стало ясно, что решение будет приниматься другими
инстанциями и что Ленин сам настроен против казни", -- писала
Балабанова. Прощаясь, Крупская обняла ее и, по воспоминаниям
Балабановой, "со слезами сказала": "Как это страшно -- казнить
революционерку в революционной стране". "Ни из слов Ленина,
ни из высказываний других людей нельзя было заключить, что
казнь состоялась" (МИСИ, кол. Балабановой, п. 219). Но если
можно поверить в легенду о том, что Ленину не сообщали о
расстреле Каплан из нежелания его беспокоить, невозможно пред
положить, что об этом не знала и Крупская. Наконец, Ленин не
мог не поинтересоваться решением ЦК по поводу покушавшейся.
И очевидно, что расстрелянная еще до выздоровления Ленина по
приказу Свердлова Каплан была убита именно для того, чтобы
свалить на нее покушение, истинными организаторами которого
были совсем другие люди.
538
$1 Цит. по кн. Свердлова. Я. М. Свердлов, с. 377.
Ленин. Сочинения, т. 28, с. 82-84. Письмо к объединенному
заседанию ВЦИК и Моссовета с представителями фабрично-за
водских комитетов и профсоюзов, 3 октября 1918 г. Внешне пись
мо Ленина звучало вполне революционно: "Международная рево
люция приблизилась за неделю на такое расстояние, что с нею
надо считаться как с событием дней ближайших, -- писал он
Свердлову. -- Все умрем, чтобы помочь немецким рабочим. Вде
сятеро больше усилий на добычу хлеба для нас и немецких
рабочих, армия в три миллиона [...] для помощи международной
рабочей революции [...] должна быть у нас [...] к весне". Но
проблема как раз и была в том, что к весне -- значило дать
германскому правительству передышку в полгода, чтобы то заду
шило германскую революцию.
Свердлов. Избранные произведения, т. 3, с. 28-29.
Пятый созыв ВЦИК, с. 34, 243.
"Судьбы как народа германского, так и Украины, Польши и
Прибалтики, Финляндии не могут оправдать документа, который
был написан в определенный момент политического развития, --
сказал Троцкий, -- [...] близок тот час, когда Брест-Литовский
договор будет пересмотрен теми силами, которые стремятся к
власти. Этой силой в Германии является рабочий класс [...].
Разумеется, мы не возьмем на себя инициативу тех или других
азартных авантюристических шагов объявления войны Германии
в союзе с Англией и Францией [...] не нужно быть пророком и
фантастом, чтобы сказать: на другой день после того, как станет
ясным, что германский рабочий класс протянул руку к власти, --
на улицах Парижа будут воздвигнуты пролетарские баррикады
[...] падение для Франции, Америки и Японии наступит более
катастрофическое, чем для Австрии и Германии. Если будет
сделана попытка наступать пролетариатом Германии [т. е. если в
Германии начнется восстание], то для советской России основным
долгом будет не знать границ в революционной борьбе. Револю
ционная судьба борьбы германского народа будет нашей собствен
ной судьбой. Что советская Россия чувствует себя только аванпо
стом европейской и германско'й пролетарской революции -- это
для нас всех ясно" (там же, с. 245-250).
Там же, с. 250.
Цит. по кн. Горохов и др. Чичерин -- дипломат ленинской школы,
с. 97-98.
Пятый созыв ВЦИК, с. 257, 266. Примерно то же самое говорил
Чичерин в речи на Пятом съезде Советов в июле 1918 года:
"Тактика проволочек оказалась возможной благодаря противоре
чию интересов не только между обеими коалициями, но также и
внутри каждой из них и даже внутри империалистического лагеря
539
каждой из воюющих стран. До сих пор бои на Западном фронте связывали
силы обеих коалиций, так что ни одна из них не решалась открыто добиваться
полного краха России" (МИСИ, кол. К. Каутского, К. 3 15, 160).
Антибольшевистские силы в России, как и Ленин, были убеждены
в скором массированном наступлении войск Антанты в глубь
России для свержения большевиков. "Никогда мы не переживали
с такой радостью тех известий, которые к нам приходят вот уже
второй месяц; победа наших союзников резко изменяет картину,
-- она открывает новые перспективы, она открывает близкую
возможность возрождения нашей родины и перспективу близкого
освобождения нашими усилиями, в тесном единении с нашими
союзниками, от нашего внутреннего врага, от большевизма. --
указывал один из кадетских ораторов на краевом съезде партии в
Екатеринодаре. -- [...] Скоро союзники прийдут к нам в Россию,
и придут нашими друзьями, придут к нам на помощь, придут,
чтобы нас спасать. [...] Союзники хотят нам помочь, в этом нет у
нас сомнений, -- продолжал другой". Одновременно делались
усилия для организации русской (белой) армии. "Мы имеем [...]
данные, что мобилизация в Сибири дает блестящие результаты
[...] и что к ноябрю месяцу мы будем иметь сибирскую [...]
500.000-ю армию, надлежащим образом вооруженную и постро
енную", -- указывал третий оратор (АИГН, 18/2, л. 5, доклад
В. А. Степанов, 16 октября; лл. 10 и 23, доклад Н. И. Астрова,
16 октября).
Fischer. The Soviets in World Affairs, v. 1, pp. 75-76.
В циркулярной телеграмме, разосланной на следующий день за
подписями Ленина, Свердлова и Чичерина всем советским и
военным организациям, назывались две причины разрыва Герма
нией дипломатических отношений -- участие советских диплома
тов в революционном движении Германии и нежелание больше
виков наказать убийц графа Мирбаха:
"Обвиняя русское представительство в Германии в участии в революционном
движении и обвиняя русское правительство в нежелании наказать убийц гр.
Мирбаха, Германское правительство потребовало отъезда из Германии в 24 часа
всех находящихся в Берлине русских официальных лиц и в недельный срок
русских официальных лиц, находящихся в других местах Германии, впредь до
получения от русского правительства гарантии в том, что оно прекратит
революционную агитацию в Германии и впредь до наказания убийц и инициаторов
убийства Мирбаха. Одновременно в такой же срок должны выехать германские
официальные лица из России. Хотя нет признаков, заставляющих ожидать
военного наступления на нас Германии, следует быть наготове, на случай
всяких неожиданностей с ее стороны" (AT, T-71).
540
Русский голос. No 127, Киев, 5 ноября 1918.
АИГН, 198/20, с. 2.
Там же.
Раух. История советской России, с. 102.
541
эпилог
Грядущая "мировая революция", вдохновлявшая несколько поколений
революционеров, сегодня воспринимается как затертое клише, не имеющее
отношения к действительности, а не как практическая политическая программа.
В разные исторические периоды лозунгу мировой революции приписывалась то
всепобеждающая сила, гарантирующая торжество коммунизма на земном шаре, то
очевидная наивность, с вытекающим отсюда неизбежным поражением. Шли годы,
менялись правители, под властью коммунизма оказывались все новые и новые
страны; "мировая революция" то наступала -- в Восточной Европе, на Кубе, в
Никарагуа, -- приближаясь, к своей конечной цели, то -- реже --
останавливалась и даже отступала (Чили, Гранада). Но не смолкали споры о
том, считать ли сторонниками мировой революции Сталина, Хрущева или Брежнева
-- что к таковым относились Ленин и Троцкий сомнению, в целом, не
подвергалось.
Поражение коммунистических революций в Германии и Венгрии в 1919 году
не только укрепляет власть и влияние Ленина, чья политика брестской
передышки в новых условиях представляется разумным тактическим ходом, но и
приводит к переориентировке всей теории мировой революции. Ее главный
инициатор в советском правительстве -- Троцкий -- предлагает в связи с
поражениями на Западе начать экспансию на Восток с целью организации
коммунистических революций во всем юго-восточном регионе, включая Индию. Эти
планы, однако, не встречают достаточной поддержки в ЦК; и проект Троцкого о
перенаправлении главного удара на Восток на время забывают. Тем не менее в
1920 году советское правительство при полной поддержке Ленина делает еще
одну, последнюю (до 1939 года) попытку наступления в западном направлении:
войну с Польшей оно ведет как войну революционную. Но и здесь, видимо,
приходится различать цели "интернацио-
542
налистов" и цели Ленина. Ленин рассматривает войну с Польшей не с точки
зрения мировой революции, а с точки зрения конкуренции с Германией. По
крайней мере, сначала он стремится отрезать Германию от Данцига, а затем
заключает мир, по которому уступает территории, граничащие с Восточной
Пруссией (и так создает буферное пространство, лишая советскую Россию и
Германию общей границы). Для сторонников мировой революции такая
территориальная уступка означала невозможность наступления непосредственно
на Германию с целью экспорта революции. Ленина, наоборот, отсутствие общей
границы страховало от непосредственного военного столкновения двух
государств. Революция в Германии, как и прежде, не входила в его планы.
С начала 1918 до марта 1921 года советская Россия жила под системой так
называемого военного коммунизма. Система эта в экономическом смысле означала
фактическую отмену рынка, торговли, конкуренции и денег (которые были
настолько обесценены, что купить на них ничего было нельзя). Наиболее
трагичными для населения следует считать введение продразверстки (т. е.
насильственной конфискации у крестьянства всего имеющегося продовольствия) и
хлебной монополии (запрет крестьянам продавать хлеб кому-либо, кроме
государства, запрет горожанам покупать продукты на рынке у частных лиц).
Инструментами проведения этой политики стали организованные в деревне
комитеты бедноты, заменившие собою сельские Советы, отказавшиеся вводить в
деревне военный коммунизм; продовольственные отряды, состоявшие из
оголодавших рабочих-горожан и военнослужащих, посылаемых в деревню для
грабежа крестьянства; и заградительные отряды, занимавшиеся ловлей
"мешочников", т. е. частных лиц, отправлявшихся самочинно в деревню для
обмена товаров первой необходимости на продукты питания и везших эти
продукты обратно голодному семейству (или даже вполне по-капиталистически
обменивавших затем эти продуктысно-ва на товары, но на запрещенном, а
следовательно "черном"
543
рынке в городе, и получавших при этом существенную прибыль).
Для экономики государства и благосостояния населения военный коммунизм
был катастрофой. Но он приближал "отсталую" Россию еще на один шаг к
коммунизму. И поскольку вопрос о мировой революции уже стоял на повестке
дня, а до победоносного переворота в Германии оставалось, по мнению
большевиков, не более нескольких месяцев, об экономике России можно было не
беспокоиться: союз русского серпа и германского молота должен был разрешить
все экономические проблемы. Однако реальность оказалась не столь радужной.
Революция в Германии захлебнулась, а политика военного коммунизма привела не
только к многочисленным крестьянским восстаниям, но и к резкому недовольству
в самом Петрограде, равно как и к восстанию в Кронштадте. Совокупность этих
причин заставила большевиков пойти на второй за их недолгую историю
серьезный компромисс -- отказаться от военного коммунизма и вернуться к
рыночной, точнее к смешанной рыноч-но-государственной, экономике. Эта новая
советская политика стала называться НЭПом.
Как и Брестский мир, НЭП был очередной "передышкой", только не на
внешнем, а на внутреннем фронте. Ленинские слова о том, что НЭП вводится
всерьез и надолго вряд ли следует понимать буквально. В 1921 году Ленин и
сам не мог знать, на какое время он вводит НЭП. Не знали этого и остальные
партийные функционеры. НЭП вводился как мера временная -- до победы
очередного раунда мировой революции. И, разумеется, никто не понимал, когда
именно эта победа придет. Пропагандистские заверения большевиков о том, что
революция в Германии вспыхнет со дня на день, были только словами, хотя даже
наискептиче-ски настроенные коммунисты вряд ли считали, что ждать придется
дольше нескольких лет*. Тем не менее и эту пере-
*) Долгосрочные планы и выводы (если речь не шла об утопической теории)
вообще противоречили самой природе революционности. Революционеры всегда
мыслили в коротких сроках. Вот что указал Зиновьев в
544
дышку принять готовы были далеко не все; и НЭП, как в свое время Брест,
привел к образованию пусть не столь серьезной, как в 1918, но все-таки
оппозиции (разумеется -- левой).
Сам Ленин в победоносную революцию в Германии после 1921 года скорее
всего уже не верил. И то, что в публичные речах он утверждал обратное,
ничего не доказывает. Как и в 1919-м, после провала ноябрьской революции в
Германии, он занялся "консолидацией" собственной власти. Какие 1919-м, он ну
жен был в 1921-м большевистской партии и советской системе. Во всем, что
касалось внутренних дел, он продолжал оставаться незаменимым. К концу 1922
года он ликвидировал внешние фронты, образовал Союз Советских
Социалистических Республик, заключил мирные договоры практически со всеми
соседними странами, был окончательно признан главою советского государства,
практиком и теоретиком мирового коммунистического движения. Можно с
уверенностью сказать, что к тому моменту, когда в конце 1922 года Ленина
постиг удар, завершивший его политическую карьеру, Ленин выполнил намеченную
на жизнь программу и добился своей заветной цели. Очередной провал
коммунистического мятежа в Германии в 1923 году еще раз доказал, что мировая
революция в том виде, в каком ее представляли в семнадцатом, уже никогда не
придет. Соответственно, необходимо было пересматривать и теорию мировой
революции. В противовес ей был выдвинут лозунг социализма в отдельной
стране.
Как неоднократно случалось в советской истории, обе теории стали
знаменем враждующих в борьбе за власть группировок; и это в конце концов
стоило жизни проигравшей стороне. По той же причине абсолютно всеми две
теории рассматривались как прямо противоположные, и никто
речи на Четырнадцатом партийном съезде: "Если бы нас спросили в тот наш
момент, когда мы начинали нашу революцию, сколько времени требует наша
партия на то, чтобы завершить свою программу, едва ли кто-либо стал тогда
говорить о десятилетиях. Если бы нам тогда дали пять лет, мы считали бы, что
срок этот весьма значителен и достаточен вполне" (XIV съезд, с. 99-100).
545
так и не удосужился в пылу политических страстей разобраться в них по
существу и понять, что практической разницы между ними не существует. Что же
собственно заключали в себе эти теории? Для понимания этого необходимо
прежде всего ответить на вопрос, что скрывалось под лозунгом мировой
революции.
Коммунистические теоретики предполагали, что революция не обязательно
победит сразу во всем мире, но хотя бы в Европе, и даже не во всей Европе, а
по крайней мере, в группе стран. Последнее было необходимо для того, чтобы
создать замкнутую коммунистическую систему, способную противостоять военному
натиску капиталистических государств, которые, как считали коммунистические
теоретики, поставят своей главной задачей подавление революции. Кроме
оборонительных целей ("передышки"), преследовались еще и наступательные.
Группа коммунистических стран, включающая прежде всего Германию, обладала бы
сильной военной машиной, необходимой для постепенного захвата в
коммунистическую орбиту все новых и новых территорий. Конечной целью этих
захватов было, безусловно, установление коммунистической системы во всем
мире. Соответственно, теория мировой революции, впервые выдвинутая Марксом и
модернизованная Парву-сом, Люксембург и Троцким, была тем орудием, которым
от капиталистического мира одной за другой откалывались бы страны, где не
без помощи коммунистического материка (в 1918 году таким материком была
Россия) организовывались и побеждали бы коммунистические революции.
Пока одна за другой вспыхивали (и угасали) революции -- в Германии,
Венгрии, Финляндии и Прибалтике,-- теория Троцкого ни у кого не вызывала
сомнений. Но после поражения в Германии в 1923 году и введенного "всерьез и
надолго" НЭПа, когда нужно было к тому же налаживать отношения с Западом для
использования западного капитала в деле поднятия разоренной революцией и
военным коммунизмом советской экономики, теория мировой революции, как
официальная государственная, стала неудобна. К тому же 1924 год был еще и
годом открытой борьбы за
546
власть после смерти Ленина; и оттеснить Троцкого было тяжело, не
выдвинув предварительно формально противостоящей ему теории -- социализм в
отдельной стране.
Внешне эта теория казалась (и была) очень умеренной, особенно для
капиталистического Запада. Советское руководство как бы не ставило отныне
своей целью завершение мировой революции и ограничивалось строительством
социализма в границах СССР. На самом же деле теория социализма в отдельной
стране просто констатировала тот факт, что революционная волна в Европе и
Азии временно спала и наступившую передышку следует использовать для
строительства социализма в СССР, т. е. не в группе стран победившего
коммунизма, противостоящих в экономическом и военном отношениях
капиталистическому миру, а всего лишь в одном, достаточно большом
государстве. Такая формулировка имела тем большее основание, что советское
руководство все эти годы, начиная с 1917-го, очевидно переоценивало своих
капиталистических противников, полагая, что им важнее всего расправиться с
большевиками. Между тем у лидеров послевоенной Европы были совсем иные
проблемы и планы, связанные прежде всего с восстановлением внутренней жизни,
с постоянной борьбой за ликвидацию последствий мировой войны и за выполнение
пунктов нелепого Версальского договора.
Сознание того, что "капиталистическое окружение" не намерено, по
крайней мере в ближайшем будущем, идти на СССР крестовым походом, было новым
обстоятельством, требующим, в период отлива революционной волны, отказа от
риторики времен мировой революции, хотя по существу никаких изменений в
советской политике и в конечных целях советского руководства не
производилось. В этом смысле теория социализма в отдельной стране была
далека от оппортунизма ленинского Брестского мира. Брестский мир
предопределял политику "передышки", от его подписания или неподписания
зависели практические шаги советского правительства. Наоборот, теория
"социализма в отдельной стране" лишь констатировала наступившее затишье в
Европе и вынужденную передышку в дальней-
547
ших попытках Советов экспортировать революцию. Тем не менее Троцкий
считал принципиальное решение строить социализм в отдельной стране --
Советском Союзе -- катастрофой. Уже понимая, что Запад не намерен подавлять
коммунистическую систему СССР военным путем, Троцкий все-таки был против
установки на одиночество. Почему?
В экономическом плане коммунистическая система не была
конкурентоспособной. Она могла существовать лишь вопреки всем правилам
рыночной экономики и только благодаря тому, что насильственно подчинялась
искусственным законам. Эти законы, как показал военный коммунизм, отметали
рынок и конкуренцию. Коммунистическая революция никогда не ставила своей
целью увеличение благосостояния народа или хотя бы рабочих. Она лишь обещала
ликвидировать "капиталистическую эксплуатацию" и "перераспределить
собственность" (т. е. провести всеобщую национализацию). Почему-то
подразумевалось, что от этого рабочий станет жить лучше. Но прямой цели
улучшить экономическое положение рабочего перед коммунистами не стояло.
Вставшие перед большевиками проблемы замыкались в круг. Из-за поражения
революции в Европе приходилось строить социализм в одной стране, плацдарм
для мировой революции. Это значило, что с капиталистическим миром
сосуществовать придется какое-то длительное время. Но сосуществовать в
экономическом смысле означало конкурировать. А конкурировать с
капиталистическим Западом трудно было с помощью неконкурентоспособной
коммунистической системы. Поскольку речь шла лишь о передышке, во время
которой предстояло создать собственную военную промышленность для ведения
революционной войны, необходимо было поддерживать НЭП и получать помощь от
капиталистических стран -- в виде концессий, займов, специалистов... Это, в
свою очередь, предусматривало отход от военного коммунизма, отказ от
риторики времен мировой революции, замену открытой подрывной деятельности
тайной -- по линии Коминтерна: до тех пор, пока не позволят
548
обстоятельства, предстояло строить социализм в отдельной стране. Десять
лет? Двадцать? Семьдесят? И все это время продолжать конкурировать с
капиталистическим миром (который тоже, ведь, как оказалось -- и что
исключала коммунистическая догма -- не стоит на месте, а потому до сих пор
не догнан). Но тогда передышка и тактическое отступление, вызванные
антикоммунистическими восстаниями недовольного народа, становились
осознанной долгосрочной политикой; и социализм в отдельной стране мог
оказаться не констатацией передышки, а конечной целью. Вот этого-то и боялся
Троцкий.
Стоящий перед советским руководством выбор был достаточно неприятен.
Можно было либо оставаться слабой коммунистической державой и при схлынувшей
революционной волне в Европе надеяться на милость капиталистических соседей
(на что, конечно же, по мнению советского руководства, в долгосрочном плане
рассчитывать не приходилось); либо стать сильной страной, опираясь на
капиталистические реформы внутри СССР, на рыночную экономику, на
капиталистическую же помощь из-за границы. Но это значило перестать быть
страной коммунистической, по крайней мере в экономическом отношении.
Получалось, что ни в том, ни в другом случае нельзя было построить
социализма в отдельной стране, в Советском Союзе. И именно поэтому Троцкий
выступил против этой теории и продолжал настаивать на мировой революции,
которая, разумеется, не означала немедленного развязывания революционной
войны, но подразумевала ставку, в первую очередь, на экспорт революции, а во
вторую -- на строительство собственной сильной военно-промышленной базы,
способной на военную интервенцию против стран "капиталистического окружения"
(но ни в коем случае не наоборот). Однако в то время, как Троцкого
интересовали теоретические выкладки, сторонников теории социализма в одной
стране интересовал сам Троцкий. Наследниками Ленина с ним давно уже велась
борьба, целью которой было отстранение Троцкого от власти-. Сам Троцкий, по
крайней мере, до конца 1925 года не понимал, что с ним борются не
549
из-за реальных идеологических или политических расхождений. Кажется, в
этом смысле он был удивительно наивен и не подозревал, что в большевистской
партии существует такое примитивное явление, как борьба за власть. В 1925
году, затравленный своими коллегами, он добровольно покинул военный
комиссариат, последнюю свою крепость, и по существу сдался на милость
победителей -- Сталина, Зиновьева, Каменева и Бухарина, выступавших тогда
против Троцкого единым блоком.
В этой борьбе Троцкий не мог победить хотя бы уже потому, что не вел ее
"по-большевистски". Понадобился разрыв Сталина с Зиновьевым и Каменевым и
блок Зиновьева с Троцким, чтобы последний начал бороться хотя бы с помощью
своего достаточно бойкого пера. Однако никакой левой оппозиции Троцкого в то
время еще не существовало, и все попытки, в том числе и самого Троцкого,
представить дело так, будто левая оппозиция оформилась еще в 1923 году, при
жизни Ленина, следует считать фальсификацией. В 1923 году в партии
действительно возникла оппозиционная группа, только Троцкий к ней не имел
никого отношения. Левая оппозиция Троцкого в действительном смысле этого
слова появилась в декабре 1925 года, после блока Зиновьева с Троцким.
Однако наступивший 1926 год был не лучшим годом оппозиционеров.
Признаваться партии в том, что речь идет о борьбе за власть между
Сталиным-Бухариным, с одной стороны, и Троцким-Зиновьевым, -- с другой, было
достаточно невыгодно: оппозиционеров это привело бы к непременному
поражению, так как партийный аппарат в этом случае, конечно же, поддержал бы
руководство уже стоящее у власти, а не свергнутых конкурентов. Для серьезно