ретиться с владельцами Ирландца в баре ипподрома, и, когда мы туда пришли, те уже праздновали победу за бутылкой шампанского. Нолан, которому хоть и не обломилось денег, тоже был там, являя собой саму любезность. Когда дамы в состоянии эйфории покинули нас, Нолан напрямую спросил Тремьена, говорил ли он с ними о денежном подарке. - -- Я сделал им такое предложение, -- спокойно отозвался тот. -- Успокойся на том, что ты огребешь изрядную сумму от своего букмекера. -- Ничего себе изрядную сумму, будь она неладна, -- пробурчал Нолан. -- Все уйдет этим кровососам адвокатам. С этими словами он протолкался через посетителей бара к выходу, кипя справедливым гневом, весьма ему присущим. Тремьен смотрел ему вслед из-под полуопущенных век невозмутимым взглядом. -- Ну и что же вы себе уяснили? -- посмотрел он на меня. -- Полагаю, то, что вы от меня и ожидали. Он улыбнулся. -- Видимо, даже чуть больше. Я заметил, что вы всегда очень наблюдательны. -- Он с удовлетворением вздохнул и поставил пустой бокал. -- Две победы. Не на каждых скачках такое бывает. Поехали домой. Примерно в то время, когда мы ехали домой и деньги Тремьена уже покоились в его кармане, а не в моем, старший инспектор Дун сосредоточенно рассматривал принесенные из леса новые трофеи. Старший инспектор мурлыкал от удовольствия. Среди лежащей на столе коллекции -- женская сумочка. Ощущение полного счастья омрачалось лишь одним: с одной стороны сумка оказалась порванной, скорее всего, собакой -- на коже были видны следы зубов. Содержимое сумки наполовину отсутствовало. Тем не менее она была с ремешком, ржавым замком. Внутри сохранился порванный коричневый пластиковый пакет, с какими любят ходить школьницы, зеркальце и медальон. Осторожными движениями Дун раскрыл дешевый медальончик и извлек из него промокшую с одной стороны и совершенно сухую с другой цветную фотокарточку, на которой был запечатлен мужчина рядом с лошадью. Разочарованный, что эта находка никак не приблизит •его к установлению владелицы сумочки, Дун связался по телефону с патологоанатомом. -- Вы спрашиваете о результатах сопоставительного анализа зубов, -- начал тот с места в карьер. -- Зубы на снимках не имеют ничего общего с теми, что были найдены среди костей. У нашей девочки были отличные зубки -- пара удалений, но ни одной пломбы. Извините. Дун вновь испытал приступ разочарования. Дочку этого политикана приходилось исключать из числа возможных жертв. Он вновь прикинул в уме списки пропавших, отбросил проституток и остановил выбор на Анжеле Брикел. Девушка-конюх. Анжела Брикел... и на снимке опять же лошадь. Бомба над Шеллертоном разорвалась в четверг. Тремьен у себя наверху принимал душ и переодевался для поездки в Тустер, где должны были состояться скачки; в этот момент прозвенел звонок входной двери. Ди-Ди пошла открывать и моментально возвратилась в столовую с каким-то загадочным выражением на лице. -- Там двое мужчин, -- сообщила она. -- Говорят, что из полиции. Предъявили свои удостоверения, но не сказали, что им нужно. Я проводила их в семейную комнату. Пусть ждут, пока не спустится Тремьен. Вы бы пошли и присмотрели за ними, если не возражаете. -- Несомненно, -- согласился я, снимаясь с места. -- Благодарю, -- сказала Мэкки и отправилась в контору. -- Что бы им там ни было нужно, все равно как-то неприятно. Вскоре я понял, какое значение она вкладывала в свои последние слова, - увидев этих двух мужчин, я сразу подумал, что прилагательное "серый" было изобретено исключительно ради них, настолько безлико они выглядели при первом рассмотрении. Крайне заурядная одежда, стремление ничем не выделяться, подумал я. -- Я могу вам чем-нибудь помочь? -- Вы Тремьен Викерс? -- спросил один из них. - -- . Нет. Он скоро спустится. А пока можете располагать мной. -- Спасибо, сэр. Нет необходимости. Вы можете его позвать? -- Он в ванной. Бровь полицейского поползла вверх. Тренеры обычно не принимают душ перед утренней тренировкой, а делают это после, перед поездкой на скачки. У Тремьена же была иная привычка. Об этом мне поведала Ди-Ди. -- Он с шести утра на ногах, -- пояснил я. Глаза полицейского расширились, будто я прочитал его мысли. -- Я старший инспектор Дун. Полицейский участок долины Темзы. Со мной детектив-констебль Рич. -- Рад приветствовать вас, -- вежливо раскланялся я. -- Меня зовут Джон Кендал. Прошу садиться. Они осторожно уселись в кресла, отказавшись от предложенного мною кофе. -- Как долго ждать? -- спросил Дун. -- Мы должны увидеть его как можно скорее. -- Недолго. Дуну, прикинул я, было примерно пятьдесят, светлый шатен с густыми усами темнее волос. У него были большие мосластые руки, и, как мы впоследствии заметили, он говорил с легким беркширским акцентом. В течение десяти минут, пока не спустился Тремьен, разговор явно не клеился. Наконец он появился на лестнице, держа под мышкой пиджак и на ходу застегивая рукава своей голубой рубашки. -- Привет, -- поздоровался он. -- А это кто? Перед ним возникла Ди-Ди, явно собираясь представить наших визитеров, то же попытался сделать и я, но Дун опередил нас обоих. -- Полиция? -- абсолютно спокойно переспросил Тремьен. -- А в чем, собственно, дело? -- Нам бы хотелось поговорить с вами наедине, сэр. -- Вот как? Ну хорошо.. Глазами он попросил меня уйти и захватить с собой Ди-Ди. Дверь за нами хлопнула. Я вернулся в столовую, но тут же вновь услышал звук открывающейся двери и голос Тремьена: -- Джон, если вас не затруднит, вернитесь, пожалуйста. Я возвратился. Дун возражал против моего присутствия, настаивая на том, что в этом нет никакой необходимости и пользы для дела. -- Я хочу, чтобы он это слышал. Будьте любезны повторить все, что вы сказали. -- Я пришел проинформировать мистера Викерса о том, что в близлежащих владениях найдены останки человека -- женщины, некогда работавшей здесь. На это в значительной степени указывают имеющиеся в нашем распоряжении улики. -- Анжела Брикел, -- смиренно пояснил Тремьен. -- Ох. -- Как прикажете понимать ваше "ох", сэр? -- насторожился Дун. -- Понимайте просто как "ох", -- ответил я. -- Несчастная девочка. Все думали, что она просто удрала, боясь ответственности. -- У них есть фотография, -- вмешался Тремьен, -- и они ищут мужчину, запечатленного на ней. Тремьен повернулся к Дуну; _ Покажите Джону эту карточку, -- кивнул он. -- Пусть он выскажет свое мнение. С большой неохотой тот протянул мне этот медальончик с фотографией. -- Вам известен этот мужчина? -- спросил Дун. Я взглянул на Тремьена и заметил на его лице замешательство. -- Не стесняйтесь. Скажите ему свое мнение. Тремьен с недоумением уставился на него: -- -- У лошадей, как и у людей, есть внешность. А Гвоздичку я уж как-нибудь знаю. Она до сих пор у меня в конюшнях. -- А кто этот мужчина, Гарри Гудхэвен? -- настойчиво спросил Дун. -- Муж владелицы лошади. -- Почему Анжела Брикел носила его фотографию? -- Она носила не его фотографию, -- пояснил Тремьен. -- Конечно, и его тоже, но интересовала ее только лошадь. Ведь она ухаживала за ней. На лице Дуна отразилось абсолютное недоумение. -- Для конюха, -- сказал я, -- лошади, за которыми он ухаживает, вроде детей. Конюхи их обожают и всячески оберегают. Поэтому нет ничего удивительного, что у нее в медальоне была фотография Гвоздички. Тремьен посмотрел на меня каким-то слегка удивленным, но уважительным взглядом. Однако в моих словах не было ничего удивительного: я общался с конюхами уже почти неделю. -- Все, что сказал Джон, абсолютнейшая правда, -- кивнул Тремьен. Сопровождающий инспектора констебль Рич постоянно делал пометки в блокноте, хотя и не торопился: явно не стенографировал. -- Сэр, вы можете дать мне адрес Гарри Гудхэвена? -- Этот Гарри Гудхэвен, как вы изволили его называть, на самом деле является мистером Генри Гудхэве-ном, владельцем имения Мэнорхаус в Шеллертоне. Дун, в свою очередь, промолвил: -- Ох. В его мозгах произошла явная переоценка ценностей. -- Я уже опаздываю, -- начал одеваться Тремьен. -- Но, сэр? -- Оставайтесь, сколько вам будет угодно, -- бросил Тремьен, уходя. -- Беседуйте с Джоном или с моей секретаршей, с кем пожелаете. -- Мне кажется, что вы не совсем понимаете, сэр, -- с отчаянием в голосе бросил Дун. -- Анжела Брикел была задушена. -- Что? -- Ошеломленный Тремьен застыл на месте как вкопанный. -- Я думал, вы сказали... -- Я сказал, что мы обнаружили останки. Сейчас же, когда вы опознали... э-э... лошадь, сэр, мы вполне уверены, что они принадлежат этой девушке. Все остальное также совпадает: вес, возраст, примерное время смерти. И еще, сэр... -- Дун несколько замялся, как бы набираясь храбрости. -- Не далее чем на прошлой неделе в Королевском суде рассматривалось дело еще одной девушки, которая была задушена... задушена здесь, в этом доме. В комнате воцарилась тишина. Наконец Тремьен сказал: -- Здесь нет никакой связи. Смерть, которая произошла в этом доме, -- это результат несчастного случая, что бы там ни думали присяжные. -- А мистер Нолан Эверард был как-нибудь связан с Анжелой Брикел? -- упрямо продолжал задавать вопросы Дун. -- Разумеется, был. Он выступает в скачках на Гвоздичке, кобыле, изображенной на этом снимке. Он весьма часто виделся с Анжелой Брикел в ходе работы. -- Тремьен задумался. -- Где, вы сказали, были найдены ее... останки? -- Мне кажется, я об этом не упоминал, сэр. -- Хорошо, так где же? -- Всему свое время, -- замялся Дун. Мне же пришла в голову мысль, что он рассчитывает на чью-то оплошность: тот, кто будет знать это место, скорее всего, и явится убийцей. -- Несчастная девушка, -- сказал Тремьен. -- Но тем не менее, инспектор, сейчас мне необходимо идти на скачки. И вас ни в чем не ограничиваю: оставайтесь и задавайте ваши вопросы. Джон проводит вас к моей помощнице и к главному конюху. Джон, объясните Мэкки и Бобу, что произошло. Договорились? Как со мной связаться, вы знаете. Все. Я ушел. С этими словами он деловито и на хорошей скорости выскочил из комнаты, и вскоре мы услышали шум отъезжающего "вольно". На лице Дуна отразилось некоторое разочарование: он явно ощутил, как трудно свернуть Тремьена с избранного им курса. -- Ну, инспектор, -- нейтральным тоном спросил я, -- с чего вы хотите начать? -- Назовите ваше имя, сэр. Я представился. Мне показалось, что в моем обществе он чувствует себя более уверенно: видимо, сила моей личности не довлела над его собственной. -- А каков ваш... э-э... статус в этом доме? -- Я пишу историю этих конюшен. Его явно удивило, что кто-либо может заниматься подобным делом. -- Очень интересно, -- неубедительно промычал он. -- Да, конечно. -- А вы... э-э... были знакомы с потерпевшей? -- Анжелой Брикел?, Нет, не был. Мне известно, что она исчезла прошлым летом; я же здесь недавно, от силы десять дней. -- Но вы знаете об этом исчезновении, -- подозрительно покосился на меня Дун. -- Пойдемте, я покажу вам, откуда я это знаю, -- предложил я. Я провел его в столовую и продемонстрировал ему груду вырезок, пояснив при этом, что они являются исходным материалом для моей будущей книги. -- В этой комнате я работаю. А где-то в одной из тех стопок, -- показал я, -- находятся отчеты об исчезновении Анжелы Брикел. Вот откуда я о ней знаю, и это все, что я знаю. В течение всего времени, что я здесь живу, я ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь упомянул ее имя. Он! просмотрел вырезки за прошлый год, нашел газетные отчеты об этой девушке, несколько раз кивнул и аккуратно положил их на место. Видимо, он разочаровался в моей персоне, и я заметил, что он стал более разговорчив. . -- Хорошо, сэр, -- сказал он, успокоившись. -- Вы можете начать представлять меня обитателям этого дома, объяснив предварительно, почему я буду задавать вопросы, а по своему прежнему опыту я знаю, что, как только речь заходит об останках, люди начинают воображать всякие ужасы, им становится - дурно и это отнимает уйму времени, поэтому прошу вас, сэр, сообщать не об останках, а о найденных костях, вполне чистых и без всякого запаха; постарайтесь убедить домочадцев в том, что никаких ужасов нет. Я думаю, это у вас получится. -- Благодарю, -- в некотором оцепенении промолвил я. -- Видите ли, звери и насекомые начисто обглодали все кости. -- А не кажется ли вам, что сам этот факт приведет людей в ужас? -- Следовательно, не стоит подчеркивать это, сэр. -- Не буду. -- Ее одежда, обувь, сумочка и губная помада у нас в полицейском участке, все это было найдено рядом с останками, и мои люди продолжают, поиски в... -- он осекся на полуслове, не желая выдавать мне этот секрет. Тем не менее из того факта, что скелет был обглодан, я сделал вывод, что убийство, вероятнее всего, произошло не в помещении. В этом был также определенный резон и потому, что потерпевшая служила конюхом. -- И еще, сэр. Не говорите, пожалуйста, что она была задушена, просто найдена. -- Как же вам удалось определить, что ее задушили, если почти ничего не осталось? -- Подъязычная кость, сэр. В горле. Сломана. А сломаться она могла лишь от прямого удара или постепенного сдавливания. Пальцами, как правило, сзади. -- Ну и дела. Понятно. Вам виднее, оставляю это вам. Давайте лучше начнем наш обход с секретарши мистера Викерса^ Ди-Ди. Я отвел его в контору и представил. Констебль Рич как тень следовал за нами и молча делал свои записи. Я объяснил ей, что, вероятно, нашлась Анжела Брикел. -- Прекрасно, -- вырвалось у нее непроизвольно, когда же она поняла, в чем дело, то устало произнесла: -- О боже! Дун попросил разрешения воспользоваться телефонем, Ди-Ди кивнула. Дун звонил своим людям в полицейский участок. -- Мистер Викерс опознал лошадь на фотографии как одну из тех, за которыми в его конюшнях ухаживала Анжела Брикел. Мужчина -- владелец лошади, вернее сказать, муж владелицы. Я уверен, что мы, вне всяких сомнений, имеем дело с Анжелой Брикел. Сможете организовать посылку курьера к ее родителям? Их адрес у меня в кабинете. Сделайте это без промедления. Мы не хотим, чтобы нас опередил кто-нибудь из Шеллертона. Не надо травмировать их раньше времени. Сообщите им об этом потактичнее, поняли? Спросите, смогут ли они опознать одежду и сумочку. Если Молли на дежурстве, то лучше всего попросить поехать ее. Она благотворно действует на людей в таких ситуациях, смягчает их горе. Пошлите Молли. Если нужно, пусть захватит кого-нибудь из констеблей. Он выслушал ответ и положил трубку. -- Бедняжка мертва уже более шести месяцев, -- сообщил он Ди-Ди. -- Все, что от нее осталось, -- это дочиста обглоданные кости. По изменившемуся лицу Ди-Ди я понял, что это сообщение не из самых приятных, однако понял я и Дуна с его грубым гуманизмом: присохшие к ране бинты лучше срывать сразу. Он спросил Ди-Ди, есть ли у нее какие-либо соображения относительно исчезновения Анжелы Брикел. Была ли девушка несчастлива? Водились ли у нее дружки? -- Не имею понятия. До тех пор, пока она не сбежала, после того как дала лошади шоколад, мы мало ею интересовались. Глупо было с ее стороны. На лице Дуна отразилось недоумение. Пришлось объяснить ему, что в шоколаде содержится теобромин. -- Об этом сказано в тех вырезках, -- добавил я. -- На месте происшествия мы нашли несколько шоколадных оберток, -- сказал Дун. -- Нельзя давать шоколад... Стало быть, именно в этом заключается суть фразы в одном из отчетов: "не исключено, что лошади был введен допинг"? -- В самую точку, -- согласился я. -- Шоколад, -- с отвращением повторил Дун. -- Стоило из-за него погибать. -- Вы ищете грандиозный заговор? -- осведомился я. -- Разветвленную сеть торговцев наркотиками? -- Я должен все предусмотреть. -- Анжела Брикел не имела никакого отношения к наркотикам. Вы сами не знаете, что говорите, -- уверенно произнесла Ди-Ди. Дун не стал развивать эту тему, он выразил желание поговорить с конюхами, а Ди-Ди попросил никому ничего пока не сообщать об этом разговоре, заметив, что предпо- ~ читает сделать это сам. Еще он намекнул, что нежелательно торопиться сообщать несчастным родителям об этой трагедии. -- Но я, конечно, могу рассказать Фионе, -- запротестовала Ди-Ди. -- Фиона, это кто? -- нахмурился Дун, пытаясь что-то вспомнить. -- Фиона Гудхэвен, владелица Гвоздички. -- Вспомнил. Нет, ей тоже нельзя рассказывать. В особенности ей. Мне важно услышать от людей их спонтанные мысли, соображения, впечатления, а не подготовленные монологи после многочасовых совместных обсуждений с друзьями. Я заметил, что первое мнение яснее и наиболее ценно. Говорил он убедительно, но без командных ноток в голосе -- в результате Ди-Ди согласилась отказаться от своего намерения. Она не спросила, что явилось причиной смерти. Если бы из слов Дуна она уловила намек на убийство, Ди-Ди так бы не сделала. Видимо, не спросила из скромности. Дун попросил отвести его в конюшни. Я же предупредил его, чтобы при разговоре с Мэкки, помощницей и невесткой Тремьена, он. учитывал ее беременность. Он бросил на меня острый взгляд. -- Я вижу, вы человек тактичный, -- заметил я. -- Постарайтесь смягчать удары. В его взгляде я не прочел особой уверенности, он никак не отреагировал на мою просьбу -- ни в положительном, ни в отрицателънолм смысле. Когда мы появились на конюшенном дворе, оказалось, что Мэкки уже ушла. Застали мы одного Боба Убтсона, который, вооружившись пилой, молотком и гвоздями, мастерил новые крепления для хранения седел. Встретил он нас на пороге мастерской, явно недовольный, что его побеспокоили. Я представил Боба Дуну, а Дуна -- Бобу. Дун сообщил ему, что случайно найдены человеческие останки, принадлежащие, вероятнее всего, Анжеле Брикел. -- Нет! -- воскликнул Боб. -- Не может быть. Несчастная сучонка. Что с ней случилось? Свалилась в каменоломню? Отсутствующим взглядом Боб посмотрел на деревянную заготовку, которую держал в руках: казалось, он забыл, что с ней надо делать. -- Почему вы так говорите, сэр? -- внимательно спросил Дун. -- Манера речи, -- Боб пожал плечами. -- Я всегда считал, что она просто смылась. Хозяин клялся, что это она накормила Гвоздичку шоколадом, но я так не считал. Всем известно: этого нельзя, делать. Ну ладно, кто же нашел ее? Куда она сбежала? -- Ее обнаружили совершенно случайно, -- повторил Дун. -- У нее были какие-нибудь неприятности с дружком? -- Не имею понятия. У нас здесь двадцать конюхов -- мужчин и девушек. Они постоянно приходят и уходят. Сказать по правде, я плохо ее знал, помню только, что она была очень сексуальная. Спросите миссис Гудхэвен, та была к этой девушке очень добра. Порасспрашивайте девушек, некоторые из них жили с ней вместе в одном общежитии. Почему вы спросили о ее дружке? Она что, замахнулась на какую-нибудь шишку? И сбежала с ним? Я прав? Дун не ответил ни да, ни нет, и я осознал его идею, заключающуюся в предпочтении выслушивать неподготовленное мнение и первичные заключения заранее не посвященных в суть происшествия людей. Они еще беседовали в течение некоторого времени, но, насколько я мог судить, никакой новой информации инспектор Дун не выудил. -- Вы хотите встретиться с Мэкки, -- сказал наконец Боб. -- Это молодая миссис Викерс. Здешние девушки рассказывают ей то, чего никогда не рассказали бы мне. Дун кивнул, и я повел его вместе с вездесущим Ричем вокруг усадьбы на половину Перкина и Мэкки; мы подошли к входу, и я позвонил. Открыл сам Перкин. Он был одет в комбинезон цвета хаки, вылитый мастеровой, от него приятно пахло деревом и льняным маслом. -- Привет, -- поздоровался он, увидев меня. Он был явно- удивлен моему визиту. -- Мэкки в ванной. На этот раз инициативу перехватил Дун и представился сам, причем весьма официально. -- Я пришел сообщить миссис Викерс, что найдена Анжела Брикел, -- доложил он. -- Кто? -- равнодушно переспросил Перкин. -- Я и не знал, что кто-то пропадал. Я не знаю никакой Анжелы... Анжелы... как вы сказали? Дун терпеливо объяснил, что эта девушка исчезла около семи месяцев тому назад. Анжела Брикел. -- Боже праведный! На самом деле? А кто она? -- неожиданно он встрепенулся, как будто о чем-то вспомнив. -- Не та ли это девушка-конюх, которая сбежала от нас полгода назад? Я помню, вокруг этого дела была какая-то возня. -- Она самая.. -- Вот и прекрасно. Моя жена будет рада, что девушка нашлась. Сейчас я сообщу ей. Он повернулся и, зайдя в прихожую, сделал движение, чтобы закрыть за собой дверь, однако Дун осадил его: -- Мне бы хотелось поговорить с миссис Викерс лично. -- Что? Хорошо. Тогда заходите и немного подождите. Джон? Зайдете? -- Благодарю.. Он провел нас на кухню, которая служила и столовой. Здесь мне еще не приходилось бывать. Он предложил нам разместиться в ротанговых креслах, стоящих вокруг круглого стола, выполненного из толстого стекла на трех опорах в готическом стиле. Портьеры и чехлы на стульях были вышиты цветами белого и черного цвета на темно-бирюзовом фоне. Вся обстановка в кухне была суперсовременной. -- Мэкки испытывает слабость к экстраординарности, иногда это идет вразрез с хорошим вкусом. -- Это здорово. Легкий характер. Эта моя реплика, видимо, немного задела его, однако отреагировать он не успел,, ибо в этот момент появилась Мэкки -- волосы ее были мокры, выглядела она свеженькой и довольной жизнью. Первые осторожные слова Дуна вызвали у нее такую же реакцию, что и у остальных: -- Шикарно. Где же она? Постепенное осознание реальных фактов начисто стерло с ее лица довольную улыбку, она побледнела. Мэкки слушала вопросы, отвечала на них, никак не смущаясь, что ее могут заподозрить в причастности к этому делу. -- Вы говорите, что либо она сама убила себя, -- сказала она безучастным голосом, -- либо... ее кто-то убил. -- Я не говорил этого, мадам. -- И то хорошо, -- вздохнула она. -- Все эти вопросы о допинге... о дружках. О боже! -- она на секунду закрыла глаза, затем вновь распахнула их и посмотрела на Дуна и на меня. -- Месяц за месяцем нас преследовали неприятности, связанные с Олимпией и Ноланом, нас замучили своими вопросами телевизионщики и репортеры, которые постоянно толклись в нашем доме, и вот, когда мы'вздохнули более или менее спокойно, все начинается сначала. Я не вынесу этого... не вынесу... неужели все сначала? ГЛАВА 10 По просьбе Дуна я воспользовался "лендровером" Тре-мьена. Мы отправились в близлежащую деревеньку и остановились у подъездной аллеи к поместью Гарри и Фионы. Меня удивило, что он по-прежнему желает видеть меня рядом с собой, и я прямо сказал ему об этом. € какими-то едва'уловимыми торжествующими интонациями он объяснил, что по опыту знает, как люди пугаются полицейских офицеров, в присутствии же знакомых они чувствуют себя менее скованными. -- А разве вы не хотите, чтобы они ощущали страх? -- спросил я. -- Насколько мне известно, многим полицейским нравится работать в такой обстановке. -- Я -- не многие полицейские. -- В его голосе я не услышал обиды и недовольства моим замечанием. -- У меня свои методы работы, сэр, и, пусть они даже отличаются от стиля, практикуемого моими коллегами, я все равно добиваюсь результатов, и зачастую небезуспешных. Может, своей манерой расследования я и не достигнувысоких чинов и званий. -- На его лице мелькнула улыбка. -- Но уверяю вас, я никогда не отказывался от сложных дел. -- Я и не сомневаюсь в этом, инспектор. -- У меня у самого три дочери, -- вздохнул он, -- и подобного рода дела мне более всего не по душе. Мы вышли из машины перед фасадом роскошного особняка в георгианском стиле, где жили Фиона и Гарри. -- Никогда не стройте предположений, не имея на то достаточных оснований, -- рассеянно проговорил он, будто бы давая мне совет -- Вам наверняка известны два пресловутых слова, которые произносят полицейские, когда у них разваливается дело? Я покачал головой. -- - "Я предполагаю", -- улыбнулся он. -- Никогда не забуду. Он мягко взглянул на меня и в своей спокойной манере предложил наконец зайти в усадьбу Гудхэвенов. Как оказалось, в доме была одна Фиона, которая открыла нам дверь кухни. Одета она была в темно-голубой сшитый на заказ костюм и белую шелковую блузку, на шее болтались золотые украшения, ноги -- в черных туфлях на высоком каблуке; я сразу же почувствовал, что она куда-то торопится. Когда она увидела меня, на лице ее появилась извиняющаяся улыбка: -- Джон, -- сказала она, -- чем обязана вашему визиту? Я собираюсь на обед. Может быть, поговорим позже? -- M-м... -- замялся я. -- Со мной старший инспектор Дув из полицейского участка долины Темзы. Вместе с ним констебль Рич. -- Полиция? -- озадаченно спросила она. Она не могла скрыть сильнейшую тревогу. -- Что-нибудь случилось с Гарри? -- Что вы, что вы, с Гарри все в порядке. Впрочем, не совсем так. Речь идет об Анжеле Брикел. Она нашлась. -- Анжела?.. Я рада. Где же она пропадала? Я удивился находчивости Дуна, который своим молчанием дал ей возможность понять, - что все обстоит не так просто и ей явно придется выслушать неприятные известия. -- Бог мой, -- промолвила Фиона. -- Неужели она мертва? -- Да, боюсь, что так, мадам, -- кивнул Дун. -- Я вынужден задать вам несколько вопросов. -- Да, конечно... но, -- она взглянула на часы, -- может быть, чуть позже? Это не просто обед, я приглашена на него в качестве почетного гостя. Мы все еще стояли на пороге кухни. Без лишних слов Дун протянул ей карточку и спросил, знает ли Фиона изображенного на ней мужчину. -- Разумеется. Это Гарри, мой муж. А рядом с ним моя лошадь Гвоздичка. А где вы взяли эту фотографию? -- Из сумочки погибшей девушки. Лицо Фионы исполнилось добротой и жалостью: -- Анжела так любила Гвоздичку. -- А нельзя ли мне прийти, когда ваш муж будет дома? -- предложил Дун. -- Конечно, приходите, -- с облегчением вздохнула Фиона. -- Сегодня вечером после пяти или завтра утром. Завтра он будет... м-м... примерно до одиннадцати. Пока, Джон. Оставив дверь открытой, она влетела в дом, чтобы тут же выйти. через другую дверь, закрыть ее, подбежать к нам, затворить дверь кухни, сунуть ключ под валун ("Эге! " -- неодобрительно сказал про себя Дун), вскочить в свой БМВ и с. развевающимися волосами махнуть на прощание нам, рукой. -- Если бы вам нужно было описать ее одним словом, -- обратился ко мне Дун, -- то какое бы вы выбрали? -- Непробиваемая. -- А вы не полезли за словом в карман. -- Она и на самом деле такова. Непоколебимая. -- А долго ли вы ее знаете? -- Как и других, примерно десять дней. -- Гм, -- промычал Дун. В отличие от вас у меня не будет десяти дней, чтобы жить в их обществе. Позвольте вновь спросить вас, что это за люди? В присутствии полицейского многие начинают вести себя неестественно. -- Фиона не лицемерила. Да и никто из тех, с кем вы разговаривали сегодня утром, не лицемерил. -- Пожалуй. Но я не со всеми встречался. Однако есть такое понятие, как родственная верность... Я читал судебные отчеты о том процессе, прежде чем приехать сюда. Здесь в округе верность своим -- это не пустой звук, согласитесь? Непоколебимая, непробиваемая, ведь так? Внешне Дун выглядел невзрачно, а его певучий берк-ширский акцент действовал на окружающих обезоруживающе, однако за обликом размазни скрывался внимательный и умный наблюдатель. После этих его слов я внезапно поверил тому, в чем сомневался раньше: он, несомненно, доводил до логической развязки большинство своих дел, Дун выразил желание поговорить с остальными девушками-конюхами до того, как они узнают обо всем из чужих уст, а также с мужчинами-конюхами, но почему-то начать он решил с девушек. Я довез Дуна и Рича до конюшен, и мы остановились у женского общежития. Раньше мне здесь бывать не приходилось. Это было небольшое современное здание, стоявшее в тупике. Тремьен как-то сказал мне, что приобрел его по дешевке, а затем отстроил. Я сказал Дуну, что не всех дев'ушек знаю по именам, а вижусь с ними лишь на утренних проездках и на вечерних осмотрах конюшен. -- Этого вполне достаточно, -- заметил Дун. -- Зато они все знают всю. Можете сказать им, что я не людоед. Не будучи абсолютно уверен в себе, я тем не менее сделал так, как он просил. Мы зашли в комнату, и Дун по-хозяйски уселся на цветастой софе. Повсюду стояли горшочки с цветами, на кроватях лежали подушки и подушечки, по столам были разбросаны журналы мод и бесчисленные фотографии лошадей. Ничтоже сумняшеся Дун сообщил девушкам, что, вполне возможно, Анжела Брикел умерла в тот день, когда исчезла после вечерней проездки. Он также добавил, что найдены ее останки, обрывки одежды, сумочка, и спросил, не осталось ли тут еще каких-нибудь ее вещей. После отрицательного ответа он задал свой традиционный вопрос: -- А не складывалось ли у вас впечатление, что Анжела давала лошадям стимуляторы? Может, у нее были трения с дружками? Из шести присутствовавших девушек с нею приходилось работать только четверым. Все четыре нашли эту идею смешной -- Анжела никогда не связывалась с допингом. Одна из девушек сказала, что Анжела была скрытна, у нее часто случались перепады настроения, поэтому они с ней не очень дружили и не имеют представления, был ли у нее дружок. Они не исключили возможности того, что с Сэмом у нее что-то было, но это считалось у них в порядке вещей. Сэм Ягер -- профессиональный жокей, этих баб он объездил больше, чем лошадей. Девушки застенчиво захихикали. Дун, отец трех дочерей, никак не отреагировал на их смех, он был несколько разочарован.. -- Анжела и Сэм ссорились? -- С Сэмом невозможно ссориться, -- сказала самая смелая из девушек. -- С ним можно только в постель. Или на сеновал. Новый всплеск смешков. Девушкам не было и двадцати, но они уже многого нахватались и жили надеждами. -- Никто не воспринимает Сэма всерьез, -- сказала самая смелая. -- С ним просто весело. Он и из этого сделает шутку. Если не хочешь идти с ним, достаточно просто сказать "нет". Мы и говорим "нет". Он никого никогда не принуждает. -- Но ведь время от времени кто-то же с ним ходит, -- возмутились остальные. После этих слов у меня сложилось впечатление, будто Дун решил, что и Анжела вполне могла пойти с Сэмом, и. в этом не было ничего странного. Смелая девушка, которую звали Тэнси, спросила, когда нашли эту сучонку. -- Когда? -- насторожился Дун. -- Ее нашли в прошлое воскресенье утром. Хочу заметить, что тот, кто ее обнаружил, не очень торопился оповестить власти, поскольку она уже была мертва в течение довольно долгого времени, затем этот человек все же позвонил в полицию, связался со мной в то время, когда я дремал после моего любимого пудинга, приготовленного моей женой, -- отличное блюдо, должен вам сказать, -- а поскольку это было уже вечером, то только в понедельник утром я выехал на место происшествия и мы начали расследование, имея на руках списки пропавших, в основном беглецов, проституток и наркоманов, поняли? И только вчера нам принесли ее сумочку с этим медальоном, поэтому я и пришел к вам, чтобы выяснить, не та ли девушка служила у вас конюхом. В моих списках она числится пропавшей. Если я вас правильно понял, то это именно она. Он протянул им фотографию. Его убаюкивающий голос действовал на них успокаивающе, и они с интересом уставились на снимок. -- Это Гвоздичка, -- согласились они. -- А вы уверены, что можете отличить одну лошадь от другой? -- Естественно, если их видишь каждый день. -- А мужчина? -- Мистер Гудхэвен. Дун поблагодарил их и забрал фотографию. Констебль Рич что-то медленно писал в своем блокноте. Девушки не обращали на него никакого внимания. Дун спросил их, не было ли у Анжелы Брикел, случаем, собаки. Заинтригованные девушки ответили, что не было. -- А чем вызван ваш вопрос? -- Рядом был найден собачий ошейник и изжеванный мячик.. -- Ни у кого из нас собаки нет и никогда не было, -- ответила Тэнси. Дун поднялся, собираясь уходить, и сказал девушкам, что, если будут новости, пусть они емедленно связываются с ним. -- Какого рода новости? -- спросили они. -- Теперь вы знаете, что она мертва, -- добрым голосом сказал Дун. -- Нам же необходимо выяснить, почему и как это случилось. Это важно для правосудия. Если однажды мертвой найдут кого-нибудь из вас, вы же захотите узнать, что с вами приключилось, не так ли? -- Конечно, -- согласились они. -- Что же с ней сталось? -- спросила Тэнси. Дун хотел было погладить ее по голове, но сдержался. Этот жест явно уронил бы его в их глазах. Эти девушки были слишком уж независимы и самоуверенны. -- Прежде нам нужно будет навести некоторые справки, -- уклончиво ответил Дун. -- Ждите официальных сообщений. На этом мы и попрощались. Наш дальнейший путь лежал к. общежитию неженатых конюхов, рядом с которым располагался коттедж Боба Уотсона. В отличие от женского обиталище мужчин представляло собой иную картину: никаких горшочков с цветочками, никаких подушек и подушечек -- сплошные обрывки газет, пустые пивные банки, порнографические журналы, грязные тарелки и испачканные глиной жокейские сапоги. Роднило их только наличие телевизора с видеомагнитофоном. Все конюхи уже знали о происшествии, поскольку Боб Уотсон уже успел кому-то из них об этом ляпнуть. Никто из них (так же, как и девушки) не выказал сожаления. И они тоже ничего не смогли добавить к уже известному. -- -- В седле она была ничего себе, -- сказал кто-то, пожимая плечами. -- Да и в кровати, я полагаю, тоже, -- брякнул другой. Конюхи все с первого взгляда признали Гвоздичку, а один попросил инспектора оставить ему фотографию. -- Зачем она вам нужна? -- спросил Дун. -- За этой лошадью сейчас хожу я. Мне бы хотелось иметь снимок. -- Сфотографируйте ее сами, -- посоветовал ему Дун. -- Эта карточка по закону принадлежит родителям покойной. -- Ну, -- требовательно спросил он меня, когда мы вышли, -- что вы об этом думаете? -- Это ваша задача -- думать, -- возмутился я. На его губах промелькнула улыбка. -- Поживем -- увидим. Если придет что-нибудь на ум, то сообщите мне. Я готов выслушать каждого, кому будет что сказать. Я не гордый. Любой ответ я не оставлю без внимания. Пусть об этом знают все. Побеспокойтесь об этом. -- Постараюсь. В нашем доме в Шеллертоне в самый разгар суеты, которая длилась вот уже несколько дней, раздался телефонный звонок. И как бы Дун ни пытался скрыть эту новость, известие о смерти еще одной девушки, связанной с имением Тремьена, стало достоянием всей округи. Отовсюду нахлынули газетчики, требовавшие информации. Ди-Ди вновь и вновь повторяла, что она ничего не знает. Она была уже. доведена до слез, когда я наконец забрал у нее телефонную трубку. Вежливо и доброжелательно я сообщил, что не располагаю никакими фактами. Вся пятница прошла у меня в работе над книгой и в ответах на бесконечные телефонные звонки. Дун не появлялся. В субботу я узнал, что за это время он навел ужас - на все местное население. Возвратившись, Тремьен осведомился, не захочу ли я отправиться в Сандаун вместе с Фионой, Гарри и Мэкки, чтобы несколько развеяться, сам же он намеревался выехать с пятью скакунами в Чепстоу, чтобы договориться с владельцами о двух забегах: -- Извините мою беспардонность, но я хочу попросить вас отнести вещи Мэкки. В соответствии со своими несколько старомодными взглядами, которые Мэкки даже одобряла, Тремьен считал всех беременных женщин существами весьма хрупкими. Я подумал, неужели отец не понимает, что Перкину может не понравиться моя чрезмерная галантность по отношению к его жене. -- Фиона и Гарри подвезут Мэкки. Я прослежу за тем, чтобы они захватили и вас, но, это само собой разумеется, если в машине найдется местечко. Местечко в машине нашлось. В назначенное время они подобрали меня и Мэкки. Как я заметил, они были чем-то серьезно озабочены. За рулем сидел Гарри. Фиона все время крутилась, чтобы поговорить: она хотела сообщить Вам с Мэкки, причем в голосе ее звучала неподдельная тревога, о том, что Дув нанес ей уже два визита: первый -- весьма дружелюбный, а второй -- угрожающий. -- Утром с инспектором было легко ладить, он о чем-то безобидно болтал. А после обеда, в самую жару... -- ее передернуло, -- приехав в машине и будучи совершенно усталым... фактически обвинил Гарри в том, что он задушил эту паршивку. -- Что? -- поразилась Мэкки. -- Это же смешно. -- Вряд ли Дун думает так, -- мрачно заметил Гарри. -- Инспектор сказал, что она была определенно задушена. А он показывал вам мою фотографию, где я снят вместе с Гвоздичкой? -- Да, -- сказали мы с Мэкки. -- Эта фотография явно увеличена. Он сказал мне, что хочет поговорить со мной наедине, без Фионы, и показал мне увеличенную фотографию, где был только я. Он попросил меня подтвердить, что я снят в своих собственных солнечных очках. Я признал это. Затем он спросил меня, мой ли на мне ремень, я сказал, конечно. Он обратил мое внимание на пряжку, и я ответил, что чужих вещей я не ношу. После этого он поинтересовался авторучкой на снимке, и я был вынужден согласиться, что она тоже моя... он загнал меня в угол, и я не мог понять, что все это может значить. На мгновение он прервался, а затем с подавленным видом продолжал: -- Этому трудно поверить, но все, что нашли рядом с ней: очки, ремень, ручка, -- все это принадлежало мне. Понятия не имею, где ее нашли, -- а Дун по каким-то причинам мне об этом не сказал, -- но я не знаю, как они оказались там. Я сказал Дуну, что не видел этих вещей уже бог знает сколько времени, и он ответил, что верит мне... Инспектор же предположил, что они были у Анжелы, что, дескать, я оставил их у нее. Гарри смолк и больше на эту тему не сказал ни слова. -- Дун потребовал точно сказать, где был Гарри в тот день, когда пропала девушка, к тому же он заметил, что, возможно, ему придется взять у Гарри отпечатки пальцев, -- в голосе Фионы смешались негодование и тревога. -- Он уверен, что это я убил ее, -- сказал Гарри. -- Это совершенно очевидно. -- Это просто смешно, -- опять сказала Мэкки. -- Ведь он же тебя не знает. -- Где же вы в конечном счете были в тот день? -- спросил я. -- У вас же может быть прекрасное алиби. -- Может быть, -- отозвался Гарри. -- Но я не помню где. Разве можно с определенностью сказать, что ты делал во вторник днем на второй неделе июня прошлого года? -- С определенностью вряд ли, -- согласился я. -- Если бы это случилось на третьей неделе, -- сказал Гарри, -- то у меня было бы алиби. Мы были на скачках в Эскоте. Королевские скачки. Собирается вся знать. -- У нас есть записная книжка-календарь, где я фиксирую все важнейшие события и встречи. Я просмотрела записи за прошлый год. Никаких помет, относящихся к этому второму вторнику. Никто нз нас не помнит, что мы тогда делали.