Хорхе Луис Борхес. Желтая роза
Ни тем вечером, ни наутро не умер прославленный
Джамбаттиста Марино, которого многоустая Слава (вспомним этот
его излюбленный образ) провозгласила новым Гомером и новым
Данте, однако тихий и неприметный случай означил в ту пору
конец его жизни. Увенчанный прожитым веком и общим признанием,
он гаснул под балдахином на испанской широкой кровати. Можно
представить себе рядом с нею затененный балкон, что взирает
всегда на закаты, а ниже -- мрамор, и лавры, и сад, что множит
ступени в зеркальном квадрате бассейна.
Женщина ставила в воду желтую розу. Мужчина медленно
двигал губами, слагая обычные рифмы, которые, правду сказать, и
ему самому надоели изрядно:
Царственность сада, чудо природы,
Гемма весенняя, око апреля...
И вдруг наступило прозрение. Марино УВИДЕЛ розу такою,
какой ее видел, наверно, Адам в райских кущах, и понял: она
существует в собственной вечности, а не в строках поэта. Мы в
силах дать абрис, дать описание, но не ее отражение. Стройные
чванные книги, льющие золото в сумеречном зале, -- не зеркало
мира (как тешил себя он тщеславно), а нечто такое, что придано
миру, и только.
Мысль эта озарила Марино в канун его смерти, быть может,
она озарила и Данте и Гомера тоже.
Last-modified: Sat, 21 Jun 1997 16:41:39 GMT