 то,  что проистекает от слишком  основательного, слишком
глубокого  и  бессознательного  соединениЯ  духовно-душевного  с  физическим
телом,  что  возникает при слишком  плотном  в определенной  мере соединении
духовно-душевного с физическим телом.
     Љонечно,  можно  мыслить  не  только  материалистически,  даже   будучи
материалистом  и слишком  сильно свЯзав  свое духовно-душевное с  физическим
телом.  ’огда  в  понЯтиЯх чистого  мышлениЯ,  которого достигли,  не  живут
свободно  с "џ". €  погружаЯсь в телесность с восприЯтием, ставшим образным,
погружаютсЯ  в таком случае в телесность с "џ" и с  понЯтиЯми. € если  потом
это насаждают, если этим пронизывают человека, тогда как результат возникает
духовное  Явление, хорошо  знакомое  нам - догматизм всех сортов.  „огматизм
всех сортов есть  ничто иное, как  переведенное  в  духовно-душевное то, что
потом,  перейдЯ на  более глубокой стадии в патологию,  проЯвлЯетсЯ в боЯзни
пространства  и тому подобном. €, кроме того,  это обнаруживаетсЯ, поскольку
родственно,  в метаморфозах  страха  - во  всЯческих суевериЯх. €з того, что
развилось тут как догматизм, что, Я бы сказал, возникает из  бессознательной
жажды  имагинации,  которую, однако, принудительно удерживают, из  того, что
тут развиваетсЯ, возникают  все  виды догматизма. Џостепенно  их  необходимо
заменить тем, что возникает  при продвижении к  имагинации,  когда  мир идей
сохранЯют  в  области  "џ" и благодарЯ этому  воспринимают  человека  в  его
внутреннем переживании в его  подлинном облике  и  постепенно в  другом роде
входЯт в духовный мир  западным путем. ќтот другой  путь  через  имагинацию,
если  человечество  хочет  продвигатьсЯ вперед, должен  основать то, что как
духовнонаучное течение, как духовное развитие будет продвигатьсЯ с ‡апада на
‚осток. Ќо теперь  важнейшим делом длЯ человечества ЯвлЯетсЯ признать, каким
должен  быть истинный  путь  имагинации,  какой путь должна избрать западнаЯ
духовнаЯ наука, если она хочет развить то,  что  когда-то восточнаЯ мудрость
добыла в  виде содержаниЯ инспирации  способом  инспирации,  соответствующим
расовым свойствам тех народов. ’олько если вырожденной инспирации ‚остока мы
сможем  противопоставить  опирающиесЯ  на  дух   и  наполненные  реальностью
имагинации,  ЯвлЯющиесЯ  на  этом пути  высшей духовной  культурой, если  мы
сможем вызвать ее как духовное движение с ‡апада на ‚осток, тогда мы сделаем
то,  что, по сути дела, живет  в подосновах человеческого  импульса, к  чему
устремлЯетсЯ   человечество,   и  что   сегоднЯ  еще   разражаетсЯ  взрывами
социального характера, потому что этот импульс не может выйти.
     Љак,  собственно,  теперь  нужно  вступить  на   путь  имагинации,  как
формируетсЯ теперь этот путь в высшие миры длЯ антропософски ориентированной
духовной науки, об этом мы продолжим завтра.

     ‚осьмой доклад
     „орнах, 3 сентЯбрЯ 1920г..
     ‚чера  Я  попыталсЯ  показать,  как в духовной жизни  ‚остока пробовали
приблизитьсЯ  к области  сверхчувственного  мира.  џ  сослалсЯ  на  то,  как
стремЯщийсЯ  вступить на этот  путь в сверхчувственное  в определенной  мере
миновал соединительный мостик между собой и другим человеком,  не шел  им, а
вместо этого избирал другой путь, нежели тот, который ведет  к его ближнему,
прежде всего в социальной жизни, посредством речи, мысли и восприЯтиЯ "џ". €
Я показал, как, вместо  того чтобы  слушать то, что  посредством слова хочет
сказать нам ближний, и что мы хотим в нем понЯть, то есть, вместо того чтобы
понимать с помощью слова, сначала пытаютсЯ в слове  жить. ќта жизнь в  слове
затем  еще  усиливалась благодарЯ тому, что слову придавали вид определенных
изречений,  в  них жили, их  повторЯли, так  что через повторение силы души,
приобретенные через  эту жизнь  в  слове, усиливались  еще.  Љроме  того,  Я
показал,  как  таким  способом  достигали  душевного  состоЯниЯ,  которое  в
охарактеризованном мной  смысле можно было бы назвать состоЯнием инспирации,
вот  только  способы  древнего восточного мира  принадлежали лишь той  расе;
Я-сознание у них было развито гораздо в меньшей степени, чем в более позднюю
эпоху человеческого развитиЯ, и поэтому они  вживались  в духовный мир более
инстинктивным  способом. €  так  как целое было инстинктивным,  а  значит, в
известной степени происходило из здорового побуждениЯ  человеческой природы,
то в  самые древние эпохи это не могло привести к патологическому  ущербу, о
котором мы  тоже должны были говорить. Џотом, в древние эпохи так называемые
мистерии принЯли меры против  возникновениЯ такого ущерба, как Я пыталсЯ вам
это охарактеризовать. џ сказал, что  длЯ того,  кто  в  западной цивилизации
стремитсЯ постичь  духовный мир, это должно происходить иначе.  ‡а это времЯ
человечество  продвинулось в своем развитии. ђазвились  другие силы  души, и
сегоднЯ нельзЯ просто  снова несколько  обновить древний восточный  духовный
путь.  ЌельзЯ  в  области духовной  жизни реакционно  стремитьсЯ вернутьсЯ в
доисторические эпохи или в ранние исторические эпохи человеческого развитиЯ.
„лЯ западной цивилизации путь в сверхчувственные миры - это путь имагинации.
’олько  эта  имагинациЯ должна  органически всецело вставлЯтьсЯ  в остальную
душевную  жизнь. Ђ  эта душевнаЯ  жизнь  может  происходить самым  различным
образом, так  же  как  в  конце  концов  и восточный  духовный  путь  не был
предопределен  целиком  однозначно, а  мог быть пройден  по-разному.  Џуть в
духовный мир,  соответствующий западной  цивилизации, Я хочу сегоднЯ описать
так, как его  мог  бы  лучше  всего,  вероЯтно,  пройти тот,  кто идет путем
научной жизни ‡апада.
     •отЯ в моей книге "Љак достигнуть познаниЯ высших миров?" описан вполне
безопасный  путь  в  сверхчувственные области,  но он  изображен  так, что в
определенной мере пригоден длЯ любого, не прошедшего через подлинную научную
жизнь. ‘егоднЯ  Я  опишу этот  путь  специально именно  длЯ деЯтелЯ науки. €
согласно  всему моему  опыту  Я должен  рассмотреть  длЯ  такого  ученого  в
качестве   предпосылки   -  мы  сразу  же   поймем,   в  каком   смысле  это
подразумеваетсЯ,   -  в  качестве  соответствующей  предпосылки  этого  пути
познаниЯ  Я  должен  рассмотреть  следование  тому,  что  изображено  в моей
"”илософии свободы". ‚едь эта "”илософиЯ свободы" написана не с той целью, с
которой сегоднЯ в большинстве случаев пишут книги. ‘егоднЯ книги пишутсЯ длЯ
того, чтобы читающий  просто осведомлЯлсЯ  о  содержании сообщенного,  чтобы
соответственно своей особой подготовке, своему образованию или своей научной
культуре он  только  узнавал о том, что содержитсЯ  в книге  с  точки зрениЯ
содержаниЯ.  Џо сути дела,  к  моей "”илософии свободы" это действительно не
относитсЯ. Џоэтому ее и не любЯт те, кто хочет только ознакомитьсЯ с книгой.
ЊоЯ "”илософиЯ свободы" подразумевает  то,  что  страницу  за страницей надо
брать  собственной непосредственной  мыслительной  деЯтельностью,  что  сама
книга до известной степени ЯвлЯетсЯ только  родом партитуры и  эту партитуру
надо читать  внутренней мыслительной  деЯтельностью, чтобы,  исходЯ из своих
особенностей, непрерывно  продвигатьсЯ  вперед  от мысли  к мысли. ’ак что у
этой книги абсолютно  все ожидает мыслительного  сотрудничества читателЯ.  €
далее  принимаетсЯ в расчет то, что возникает из  души,  когда она принимает
участие  в  такой  мыслительной  работе. ‘обственно, в  неправильном  смысле
читает  эту  "”илософию  свободы"  тот,  кто  не   сознает,  что   если   он
действительно   справилсЯ  теперь  с  этой  книгой  в  собственной  душевной
мыслительной работе, то он до известной степени овладел собой в том элементе
душевной жизни,  в котором прежде он собой не владел; кто не ощущает, что он
из  своего  обычного процесса представлениЯ  до некоторой  степени  поднЯт в
мышление свободное  от чувственности, в котором полностью  движутсЯ так, что
даже угадывают, что в этом мышлении стали свободными от условий  телесности.
€  по сути дела, тот, кто не в  состоЯнии  это признать, понимает эту  книгу
неправильно. Ќадо в определенной мере суметь себе сказать: теперь, благодарЯ
этой душевной мыслительной работе, которую Я совершил, Я знаю,  что такое  в
действительности чистое мышление.
     ќто ведь  странно, что большинство философов ‡апада  вообще не признает
реальности того, что должно как раз реально возникнуть в душе при следовании
моей "”илософии свободы". ‚ы у многочисленных философов найдете высказываниЯ
о  том,  что чистого мышлениЯ  ведь вовсе  нет,  что всЯкое мышление  всегда
должно  быть заполнено,  по  меньшей мере, остатками,  хотЯ  и очень тонкими
остатками, чувственного созерцаниЯ.  ђазумеетсЯ, надо  полагать,  что  такие
философы, утверждающие нечто подобное, в действительности никогда не изучали
математику,  никогда   не  пускались   в  рассуждениЯ   о   различии   между
аналитической механикой  и  эмпирической  механикой. ’олько благодарЯ  нашей
специализации это зашло  уже так далеко, что сегоднЯ часто философствуют, не
имеЯ  следов какого-либо осознаниЯ  математического мышлениЯ.  Џо сути  дела
нельзЯ философствовать, не овладев, по  крайней  мере, духом математического
мышлениЯ.  Њы  видели,  как  ѓете  держал  себЯ   в  отношении   этого  духа
математического  мышлениЯ, когда он сам даже  сказал, что не может приписать
себе  никакой  особенной,  специально-математической культуры. €так,  многие
действительно  оспаривали существование  того,  чем они  овладели  бы  через
изучение "”илософии свободы" именно так, как мне как раз хотелось.
     € теперь мы предполагаем, что если бы каждый просто в границах обычного
сознаниЯ  пожелал бы  проработать эту "”илософию свободы" в  том роде, как Я
это и описал, то он, конечно, не смог бы сказать, что он как-то  пребывает в
сверхчувственном  мире. €бо  эту  "”илософию  свободы"  Я  вполне  намеренно
написал так, как она написана, так как она должна была выступить перед миром
прежде  всего  как  чисто  философское  произведение.  ‘ледовало  бы  только
представить,  что  было   бы  совершено  длЯ  антропософски  ориентированной
духовной науки, если  бы Я сразу же начал  с духовнонаучных  сочинений. ‘амо
собой  разумеетсЯ,  эти духовнонаучные произведениЯ всеми  профессиональными
философами были  бы оставлены  без  вниманиЯ как чистейший дилетантизм,  как
любительскаЯ  литература. ‘начала Я должен  был написать чисто философски. џ
должен  был представить миру прежде всего нечто, что было продумано в  чисто
философском  духе, несмотрЯ на то,  что это превысило обычную  философию. Ќо
разумеетсЯ, когда-то надо  было совершить  переход от чисто  философского  и
естественнонаучного  написаниЯ к духовнонаучному написанию. ќто  было времЯ,
когда Я как раз  был  приглашен написать о  "…стественнонаучных  сочинениЯх"
ѓете в виде отдельной главы немецкой  биографии ѓете  (60). ќто было в конце
90-х  годов  предыдущего  столетиЯ.  €так,  Я  должен  был  писать  главу  о
"…стественнонаучных  сочинениЯх" ѓете. €  Я,  конечно,  написал  ее,  и  уже
передал  издателю,  когда  непосредственно  вслед  за   этим  поЯвилось  мое
сочинение "Њистика  на заре духовной  жизни  нового времени и ее отношение к
современным мировоззрениЯм",  благодарЯ которому  Я перевел  направление  от
чисто  философского  на антропософски  ориентированное. €  после  того,  как
поЯвилось  это  сочинение,  Я  получил  от  издателЯ  мою  рукопись  назад с
приложенным гонораром, чтобы Я не проЯвил  какое-либо недовольство, ибо этим
была отдана  его  дань  праву. Ќо  в научных верхах, само собой  разумеетсЯ,
теперь уже больше не  хотели  иметь главу о естественнонаучном развитии ѓете
от того, кто написал эту мистику.
     €так, Я предполагаю, что  сначала, исходЯ из обычного сознаниЯ, следует
проработать "”илософию свободы" так,  как Я это показал. ‡атем привести себЯ
в правильное настроение,  чтобы теперь до некоторой степени в хорошем смысле
предпринЯть длЯ своей души то, что Я уже обрисовал вчера, разумеетсЯ, только
в  нескольких  словах,  прежде  всего как  путь в  имагинацию. ќтот  путь  в
имагинацию  в  соответствии  с  нашей  западной  цивилизацией   может   быть
осуществлен  так,  что будут подвергать себЯ искушению  всецело  предаватьсЯ
только внешнему феноменологическому миру - исключив мышление, позволЯт этому
миру действовать  на себЯ непосредственно, но так, чтобы все же воспринимать
его. Ќе правда ли, ведь наша обычнаЯ духовнаЯ жизнь в бодрственном состоЯнии
протекает так, что мы имеем восприЯтиЯ и в  процессе восприЯтиЯ воспринЯтое,
по сути дела, всегда  сразу пропитываем представлениЯми. ‚  научном мышлении
воспринЯтое мы  систематически  полностью проплетаем представлениЯми  и с их
помощью систематизируем и  так далее.  ЃлагодарЯ  тому, что овладевают таким
мышлением,  как  оно постепенно  проЯвлЯетсЯ  в  ходе  "”илософии  свободы",
действительно  приходЯт теперь в состоЯние, когда могут  работать  внутренне
душевно  так  сильно, что процесс представлениЯ подавлЯющи  отдаютсЯ  только
внешнему   восприЯтию.   Ќо  чтобы  укрепить  душевные  силы   и   правильно
определенным  образом впитать восприЯтиЯ, не прорабатываЯ их  при впитывании
представлениЯми,  можно сделать еще  так: не  обсуждать в обычном смысле эти
восприЯтиЯ  вместе с представлениЯми,  а создавать символические или  другие
образы  длЯ  впитываниЯ глазом -длЯ  видЯщего, ухом -  длЯ слушающего, также
образы теплоты, осЯзаниЯ и так далее. ЃлагодарЯ тому, что процесс восприЯтиЯ
оживлЯетсЯ,  благодарЯ  тому,  что  движение  и  жизнь  вносЯтсЯ  в  процесс
восприЯтиЯ,  но так, как это происходит не в обычном процессе представлениЯ,
а   в  символизируемом  или  даже  художественно   прорабатываемом  процессе
восприЯтиЯ,  благодарЯ  этому  гораздо раньше  достигают  силы,  позволЯющей
пронизать себЯ восприЯтием как таковым. …сли действительно взрастить себЯ  в
самом строгом  смысле на том,  что  Я  охарактеризовал как феноменализм, как
проработку  феноменов, можно уже хорошо подготовитьсЯ  длЯ такого  познаниЯ.
…сли на материальной границе познаниЯ действительно стремитьсЯ не по инерции
пробиватьсЯ через ковер чувств и не искать там  затем всЯческую метафизику в
атомах и молекулах, а  применЯть  понЯтиЯ длЯ расстановки  феноменов  и  длЯ
прослеживаниЯ феноменов вплоть до прафеноменов, то уже благодарЯ этому можно
получить воспитание, которое затем  и  поможет  составить  все понЯтийное  о
феноменах.  €  если,   кроме  того,  символизировать  и  создавать  образные
представлениЯ  о  феноменах,  то получишь  крепкую душевную  силу, чтобы  до
определенной степени впитать в себЯ внешний мир независимым от понЯтий.
     ‘амо собой разумеетсЯ, не следует думать,  что  этого можно достичь  за
короткое времЯ. „уховное  исследование  требует гораздо  большей работы, чем
исследование  в лаборатории  или в обсерватории.  Џрежде  всего, оно требует
интенсивного усилениЯ собственной  воли.  €  если  вы некоторое времЯ  такой
процесс  символического  представлениЯ   старательно  доводите  до  образов,
которым  этим  способом дают присутствовать в  душе в  опоре  на феномены  и
которые  обычно, однако,  пропускают, спеша в  жизни просто  от  сенсации  к
сенсации, от переживаниЯ к  переживанию;  если вы привыкли созерцательно все
дольше  и дольше покоитьсЯ  на  одном  образе,  всецело его просматриваЯ, на
образе, созданном самим собой  или кем-то рекомендованном, так, чтобы это не
было  никаким  воспоминанием;  если вы  привыкли  созерцательно покоитьсЯ на
таком образе и этот процесс  повторЯетсЯ  все снова и снова,  то  внутренние
силы души  укреплЯютсЯ,  и  в конце  концов вы замечаете,  что  сами в  себе
переживаете нечто, о чем прежде, по сути дела, не  имели никакого понЯтиЯ. ‚
крайнем случае - но  это, собственно, не  следует понимать превратно - можно
создать  себе образ  того, что  переживаетсЯ в  данный  момент,  но только в
глубине души,  при вспоминании особенно живых представлений сновидений;  вот
только сновидческие  представлениЯ все-таки всегда ЯвлЯютсЯ воспоминаниЯми и
их нельзЯ непосредственно  отнести к чему-то внешнему, чтобы снова встречать
это  из  глубины  собственной души в известной степени как реакцию. …сли эти
образы переживаешь таким образом,  то  это есть нечто абсолютно реальное,  и
догадываешьсЯ, что теперь в  твое собственное внутреннее  вступает духовное,
ЯвлЯющеесЯ процессом  роста,  силой  роста. ‡амечаешь, что  входишь в  некую
часть своей человеческой конституции, котораЯ  едина, единым соединЯетсЯ и в
едином  активна,  но  которую  раньше переживали только  бессознательно. Љак
переживают бессознательно?
     €так,   Я   вам  уже   говорил,   что  от  рождениЯ   до  смены   зубов
духовно-душевное  организует всего человека и что потом оно более  или менее
высвобождаетсЯ.
     Ќо  тогда  между сменой зубов  и половым  созреванием благодарЯ  такому
духовно-душевному,  в  определенной  степени погруженному в физическое тело,
возбуждаютсЯ прежде всего любовные импульсы, а также и многое другое. Ќо все
это   происходит   бессознательно.    Ћднако,   если   с    помощью    таких
охарактеризованных  мной  душевных  мер  приходЯт к  тому,  чтобы  с  полным
сознанием   проследить   это  проникновение   духовно-душевного  в  телесную
организацию, то видЯт, как в человеке происходЯт такие процессы,  и, по сути
дела,  всегда, начинаЯ  с  рождениЯ,  человек  предоставлен  внешнему  миру.
‘егоднЯ это отдавание себЯ внешнему миру люди принимают за голое абстрактное
воспринимание  или абстрактное  познавание. ќто  не так.  ‚  то времЯ как мы
окружены цветным  миром, окружены звучащим миром, согревающим миром, короче,
окружены всем тем, что производит впечатлениЯ на наши  органы чувств, что  в
свою  очередь  через  проработку впечатлений  нашими  представлениЯми  вновь
производит  впечатлениЯ  на  нашу организацию,  в  то времЯ как  мы все  это
сознательно  переживаем,  мы   видим,   что   с   цветовыми,   со  звуковыми
впечатлениЯми,  когда  с  детства   мы  переживаем  это  бессознательно,  мы
воспринимаем нечто духовное,  пронизывающее  нашу организацию.  €  если  мы,
например, в период  между сменой зубов и  половым  созреванием  воспринимаем
любовное ощущение, то  оно  не ЯвлЯетсЯ чем-то, выросшим  из нашего тела, но
его дает  нам космос, космос  дает нам  его через цвета,  через звуки, через
тепловые течениЯ, приближающиесЯ  к  нам.  ’еплота  есть  нечто  другое, чем
теплота в физическом смысле,  свет есть нечто другое, чем свет в  физическом
смысле, и звук (тон) есть  нечто другое, чем звук в физическом смысле. ‚  то
времЯ  как  мы  имеем  чувственные впечатлениЯ,  осознанным  на  самом  деле
ЯвлЯетсЯ прежде всего только,  Я бы сказал, внешний звук  и внешний цвет. Ќо
через  эту преданность миру действует не то, о чем грезЯт современные физики
и физиологи -эфирные движениЯ, движениЯ атомов и тому подобное, но действует
дух, действуют силы, превращающие нас в людей только здесь в физическом мире
между рождением и  смертью. €  вступаЯ  на  описанный мной путь познаниЯ, мы
обнаруживаем, как мы устроены из внешнего мира. Њы  сознательно прослеживаем
все живое в нас, получаЯ теперь прежде всего отчетливое осмысление того, что
во внешнем мире присутствует дух. Љак  раз через феноменологию мы  достигаем
отчетливого  видениЯ  того, как дух существует во внешнем мире.  …сли мы  не
занимаемсЯ   абстрактной   метафизикой,  но   именно   через  феноменологию,
воспринимаЯ, достигаем познаниЯ духа, когда мы поднимаемсЯ к осознанию того,
что  обычно  при   восприЯтии  мы   совершаем  бессознательно,  тогда  через
чувственный мир в нас проникает духовное и само нас организует.
     ‚чера  Я  вам  говорил,  что  восточный  мудрец  до  некоторой  степени
оставлЯет  без  вниманиЯ значение  высказываний, значение мыслей и  значение
восприЯтиЯ "џ" и ощущает эти вещи иначе, вступает с этими  вещами, с речью в
другие  душевные  свЯзи,  так  как речь, восприЯтие  мыслей, восприЯтие  "џ"
прежде всего отвлекают  от духовного  мира и социально  переправлЯют  нас  к
другому  человеку.  ‚  определенной  мере  в  обычной  физической  жизни  мы
приобретаем  себе  бытие  в  социальном  мире  благодарЯ тому,  что  создаем
слышимую речь, прозрачные мысли и делаем  ощутимым восприЯтие "џ". ‚осточный
мудрец,  напротив,  принимал неслышимость слова и  жил в  слове. Ћн принимал
непрозрачность мысли и жил в мысли и так далее. Ќыне нам,  на ‡ападе, скорее
даетсЯ  указание  -  на  пути  в сверхчувственные миры  смотреть  назад,  на
человека.
     ’ут мы вспоминаем о том, что человек в своем внутреннем тоже имеет ведь
некоторый род чувственной организации. џ уже излагал, как в своем внутреннем
он имеет три органа чувств, именно благодарЯ  которым и воспринимает он свое
внутреннее так же, как мы обычно воспринимаем внешний мир.  Њы имеем чувство
равновесиЯ, посредством которого ощущаем себЯ в пространственном  положении,
соответствующем  нам  как людЯм, и  благодарЯ этому внутри можем  работать с
волей. Њы имеем чувство движениЯ, благодарЯ которому знаем, даже продвигаЯсь
в темноте, посредством внутреннего ощущениЯ, что мы движемсЯ. € мы это знаем
не только через восприЯтие нашего  собственного движениЯ относительно других
объектов, мимо которых мы проходим. Њы имеем чувство  движениЯ. €  мы  имеем
чувство жизни,  с помощью  которого  мы непрерывно  в  изменчивом  состоЯнии
воспринимаем  наше  общее  состоЯние  здоровьЯ,  нашу  в  определенной  мере
внутреннюю жизненную ситуацию. ќти три внутренние чувства работают  вместе с
волей как раз в первые семь лет жизни  человека. Ћн, руководствуЯсь чувством
равновесиЯ, из существа, которое не может ходить, которое позже может только
ползать на  четвереньках, становитсЯ существом, которое может прЯмо стоЯть и
ходить. ќто  есть воздействие  прЯмостоЯниЯ, переданное чувством равновесиЯ,
это  есть встраивание в мир  через чувство равновесиЯ.  ’аким же образом  мы
развиваемсЯ   посредством  чувства   движениЯ   и  чувства   жизни  в  целый
человеческий  род. Љто, однако, с той же объективностью, с какой наблюдают в
лаборатории и в физическом кабинете,  может наблюдать, как человек развивает
свое  духовно-душевное  и  физическое,  тот  уже  увидит,  что то,  что  тут
организовало  человека и  жило в  нем организующе в  первые семь лет  жизни,
освобождаетсЯ  и  уже  позже,  начинаЯ  с  периода  смены  зубов,  принимает
несколько иную форму. ’уг, Я бы сказал, человек уже не так сильно, как дитЯ,
свЯзан со своим внутренним. ђебенок  сильно  свЯзан  со своим внутренним;  с
человеческим равновесием, с человеческим движением и  с человеческой жизнью.
Ќо  одновременно  с  этим  освобождением  от  равновесиЯ,  движениЯ  и жизни
развиваетсЯ еще  кое-что другое.  ђазвиваетсЯ определенное встраивание  трех
других чувств: обонЯниЯ, вкуса  и  осЯзаниЯ. ђазумеетсЯ, отчетливо наблюдать
это  можно  в  более  раннем возрасте, однако тот,  кто этому обучалсЯ, даже
позже может это воспринимать еще  достаточно отчетливо.  Ќаблюдать же это во
всех деталЯх  чрезвычайно  интересно: как  ребенок постепенно  осваиваетсЯ в
жизни, как он ориентируетсЯ с  помощью чувств обонЯниЯ, вкуса и  осЯзаниЯ; и
как  определенным образом, выдвигаЯ  из  себЯ равновесие,  движение и жизнь,
человек  больше втЯгивает в  себЯ все то,  что  ЯвлЯетсЯ  свойствами  чувств
обонЯниЯ, вкуса  и осЯзаниЯ. ‚ течение продолжительного периода жизни одно в
определенной степени выдыхаетсЯ, другое вдыхаетсЯ, так что в нашем организме
встречаютсЯ силы равновесиЯ,  движениЯ и жизни, напирающие изнутри наружу, и
качественные ориентации  обонЯниЯ,  вкуса  и осЯзаниЯ, напирающие  извне  во
внутрь.  Ђ это вызываетсЯ тем, что одна триада чувств и другаЯ триада чувств
напирают друг на друга.  ЃлагодарЯ тому, что они напирают  друг на  друга, в
человеке возникает устойчивое самосознание,  и  поэтому человек  в известной
мере  ощущает себЯ только как  подлинное "џ". € точно так же, как мы закрыты
от внешней духовности  -  само собой  разумеетсЯ,  по праву, ибо мы иначе не
стали бы социальными существами в физической жизни, - как мы закрыты от этой
духовности  в отношении других  людей через  речь, через восприЯтие мыслей и
через восприЯтие  "џ", так эта триада жизни, движениЯ и равновесиЯ изолирует
нас внутри, когда навстречу равновесию, движению и  жизни прорастают как раз
свойства  обонЯниЯ,  вкуса  и  осЯзаниЯ, которые  иначе  раскрылись  бы  нам
непосредственно. Ћпыты чувств обонЯниЯ, вкуса и осЯзаниЯ в определенной мере
располагаютсЯ перед тем, что мы испытали бы в чувствах равновесиЯ,  движениЯ
и  жизни.  €  результат такого  развитиЯ к имагинации, о которой Я  говорил,
состоит в том, чтобы мы, подобно тому как ‚осток, чтобы проникнуть наружу  в
духовный мир,  останавливаетсЯ на речи, чтобы в ней жить, останавливаетсЯ на
мысли, чтобы  жить в ней,  останавливаетсЯ  на  восприЯтии "џ", чтобы в  нем
жить, - именно так, как он останавливаетсЯ,  мы через имагинацию, вбираЯ как
раз   внешнее  восприЯтие,  лишенное  определенным   образом  представлениЯ,
добились  теперь   этим  до   некоторой   степени  выполнениЯ  деЯтельности,
противоположной  той, которую выполнЯет ‚осток  в отношении речи, восприЯтиЯ
мысли и  восприЯтиЯ  "џ".  Ћн  остаетсЯ стоЯть при них. Ћн  в них вживаетсЯ.
‘тремЯщийсЯ к имагинации  пробиваетсЯ через  обонЯние,  вкус и  осЯзательное
восприЯтие и проникает  внутрь, так что ему навстречу даже выступает то, что
может  быть пережито равновесием, движением и жизнью в том случае, когда  он
остаетсЯ не обремененным восприЯтиЯми обонЯниЯ, осЯзаниЯ и вкуса.
     ќто  великий   момент,  когда   проникают  сквозь   все   то,   что   Я
охарактеризовал  как  триаду  чувств:  вкуса, обонЯниЯ  и осЯзаниЯ,  -  и  в
известной степени имеют перед  собой  обнаженным то,  что присутствует тут в
движении, в равновесии и в жизни.
     €нтересно проследить  именно  в отношении  такой  подготовки  так часто
предлагавшеесЯ  западными мистиками. Ќесомненно, Я  далек,  очень  далек  от
того,  чтобы  недооценивать поэтичность, красоту  и  исполненность фантазией
иных  мистиков.  Љонечно,  менЯ  восхищает то,  что, например,  преподносила
свЯтаЯ  ’ереза (61), Њехтильда ЊагдебургскаЯ (62)  и  другие,  даже  Њанстер
ќкхарт  (63) и  €оганн  ’аулер(64). Ќо длЯ  духовного исследователЯ это  все
раскрываетсЯ,  раскрываетсЯ  все то, что возникает, когда совершаешь путь во
внутреннее  и  не  проникаешь  сквозь  область обонЯниЯ,  вкуса и  осЯзаниЯ.
Џочитайте-ка  у отдельных  людей,  описавших  особенно  внЯтно  то, что  они
пережили таким образом.  Ћни говорЯт об одном ощущении вкуса  внутреннего, о
каком-либо  ощущении вкуса в  отношении  того,  что  изживаетсЯ  в  качестве
духовно-душевного во внутреннем человека; они говорЯт также о неком обонЯнии
и в  некотором  смысле говорЯт о неком осЯзании.  € умеющий правильно читать
совершенно отчетливо увидит, например,  у какой-либо Њехтильды Њагдебургской
или у  какой-либо свЯтой  ’ерезы: они  идут  внутрь этим  путем,  но  они не
проходЯт сквозь обонЯние, вкус и осЯзание. € хотЯ они описывают в прекрасных
поэтических  образах,  но  все  же только то,  что  тут  означает следующее:
внутренне обонЯют, внутренне пробуют на вкус и внутренне осЯзают.
     „а,  реально видеть истинную  форму  действительности  духовно развитым
органом чувств  - это  не так приЯтно,  как позволить  себе  рассказывать  о
какой-то  сладострастной  мистике - ибо она все же сладострастна  - по сути,
она лишь утолЯет  некий рафинированный, направленный внутрь душевный эгоизм.
Љак говорилось, восхищатьсЯ  этой мистикой так, как порой ею восхищаютсЯ, Я,
конечно,  тоже  могу, но как духовный исследователь Я должен знать,  что эта
мистика останавливаетсЯ на полпути,  и  что  обнаруживающеесЯ  в  прекрасных
поэтических  образах у Њехтильды Њагдебургской, у свЯтой ’ерезы и у других в
действительности  есть все  же ничто иное, как  то, что  обонЯют, пробуют на
вкус  и осЯзают, прежде чем продвигаютсЯ к истинному внутреннему. €стина при
известных обстоЯтельствах неприЯтна, пожалуй, иногда жестока. Ђ современному
человечеству   не  подобает   быть   душевно  рахитичным   через   туманную,
несовершенную мистику. ЌастоЯщему  времени подобает одно - войти в  истинное
человеческое  нутро  с укрепленной силой духа,  с теми силами, которых мы не
напрасно  достигли  ради  внешнего   мира  в  естествознании  гораздо  более
дисциплинированным   образом.   ќто   естествознание   не  отрицаетсЯ.   ќто
естествознание  принимаетсЯ  именно  в  направлении его  дисциплинирующей  и
методической стороны. € овладев  именно этим  естествознанием, действительно
сумеют  правильно оценить то,  что  приходит из туманной  мистики,  а  также
узнают, что  эта  туманнаЯ мистика сегоднЯ  не ЯвлЯетсЯ объектом занЯтий длЯ
духовно-научного течениЯ, но это  духовно-научное  течение  должно старатьсЯ
Ясно осознать собственное человеческое существо.
     џ знаю,  что,  если  бы  Я  говорил  не  так,  как  должен  говорить  в
соответствии  с  истиной,  Я  мог бы  позади себЯ иметь  всех пустословЯщих,
туманных мистиков, стремЯщихсЯ к мистике ради утолениЯ внутреннего душевного
сладострастиЯ.  Ќо в  исходЯщем отсюда речь не может идти об этом, она может
идти исключительно о поиске сил  длЯ жизни,  сил, которые, будучи  духовными
силами, могут войти в нашу научную и в нашу социальную жизнь.
     …сли таким образом продвинулись к тому, что живет в чувстве равновесиЯ,
в  чувстве  жизни  и  в  чувстве  движениЯ,  то  приблизились к  переживанию
истинного  внутреннего   существа  человека,  -   прежде  всего  из-за   его
прозрачности.  €з  свойства самой вещи узнают:  теперь  глубже  можно уже не
входить. Ћднако, даже в таком случае имеют  довольно много. ђазве только  не
находЯт то, о чем грезЯт туманные мистики. Ќо находЯт подлинную  органологию
и прежде всего обнаруживают в своем  внутреннем  истинную сущность того, что
присутствует  в   равновесии,   в  движении  и  что  пронизано  жизнью.  ќто
обнаруживают в своем внутреннем.
     € затем, когда это проделали, вступает нечто весьма своеобразное. ’огда
кое-что вовремЯ замечают. Ћднако Я предположил, что "”илософиЯ свободы" была
заранее мыслительно проработана. ‡атем  ее  в некоторой степени  оставили  и
одолевали   в   направлениЯ   внутреннего  путь   созерцаниЯ  и   медитации.
Џродвинулись  вплоть до равновесиЯ, движениЯ  и жизни. ‚ этой жизни,  в этом
равновесии и в этом движении живут. € хотЯ мы и не делали чего-либо другого,
чтобы пройти этот путь созерцаниЯ и медитации, теперь из  нашей мыслительной
работы в  отношении  "”илософии свободы",  протекаЯ совершенно  параллельно,
возникло нечто совсем другое, а именно  то, что может быть пережито в чистом
мышлении  благодарЯ такой философии  свободы. ’еперь вследствие того, что мы
внутренне душевно  работали совсем в другой  области, возникло нечто  совсем
другое.  Ћно  стало  полнее и  содержательнее. € проникнув  по одну  сторону
своего  внутреннего и углубив  имагинацию, мы из обычного сознаниЯ  извлекли
то, что  по  сути  дела,  добыли  через  мыслительную  работу  в  "”илософии
свободы". €з мыслей, прежде находившихсЯ более или менее абстрактно в чистом
мышлении,  мы создали насыщенные содержанием силы, живущие  теперь  в  нашем
сознании - бывшее прежде  чистыми  мыслЯми стало инспирацией.  Њы образовали
имагинацию - и чистое мышление преобразовалось  в инспирацию. €  продвигаЯсь
этим путем,  мы достигли теперь возможности отличать друг  от друга - ибо мы
добыли это на  двух путЯх, которые  надо строго различать между собой, - то,
что  мы,  исходЯ  из  чистого  мышлениЯ,  получили  как  инспирацию,  жизнь,
существующую на  более  низкой  ступени мышлениЯ, затем мышление, поднЯтое к
инспирации,  а  на  другой  стороне то,  что  мы  переживаем  как  состоЯниЯ
равновесиЯ, движениЯ и жизни.  € теперь мы можем соединить друг с другом оба
переживаниЯ, оба  вида переживаний. Њы  можем внешнее свЯзать  с внутренним.
—ерез  соединение инспирации и имагинации мы снова  приходим к интуиции. —то
же  в  действительности   мы  тут  совершили?   Ћднако,   Я   хочу  вам  это
охарактеризовать еще с другой стороны. Ќо сначала Я должен обратить внимание
на то, как  житель ‚остока поднималсЯ дальше, после того как  он сформировал
себЯ  с  помощью мантр.  Џосле  того как он жил  в речи,  в слове,  он затем
переходит  не  только  к  жизни  в  ритмическом  Языкового,  но тому,  чтобы
определенно  сознательно  пережить процесс дыханиЯ, однако пережить  процесс
дыханиЯ  определенным   образом  искусственно,  варьируЯ  его   различнейшим
образом. ќто длЯ него  следующаЯ ступень - в свою очередь непосредственно на
нашем  ‡ападе  неприменимаЯ.   —его  же  достигает  восточный  ученик  йоги,
предаваЯсь  осознанному  и  регулируемому,  разнообразному  дыханию?  Ћ,  он
переживает в таком случае  во вдохе нечто  весьма  удивительное. ‚о вдохе он
переживает  присутствующее в  воздухе,  когда мы воспринимаем  его не только
физически, но  когда мы  его соединЯем с собой и  благодарЯ этому можем  его
воспринимать духовно. —еловек, становЯщийсЯ истинным учеником йоги, во вдохе
переживает  то,  что  его  всего  организует,  духовно  организует,  что  не
исчерпало его задач  в этой жизни до смерти, а, входЯ в нас через духовность
внешнего  воздуха  и нечто  создаваЯ  в нас,  проходит  через  врата смерти.
Ћсознанно  пережить  процесс  вдоха  -  это значит,  когда  покидаетсЯ тело,
пережить  в себе  непрерывное, постоЯнное. €бо  осознанно переживать процесс
дыханиЯ,   значит  переживать  реакцию  внутреннего  на   вдох,  это  значит
переживать  то,  что  предшествовало нашему  рождению,  или, скажем,  нашему
зачатию  в  нашем  духовно-душевном  бытии,  что  уже сотрудничало  в  нашем
эмбриональном  формировании  и что  потом  продолжало работать внутри  нашей
организации во времЯ нашего детства. Ћсознанно воспринимать процесс дыханиЯ,
означает воспринимать себЯ по  ту сторону  рождениЯ и смерти. Џродвижение от
переживаниЯ  изречениЯ,  слова  к  переживанию  процесса   дыханиЯ  означало
вживатьсЯ дальше  в  инспирированное  восприЯтие вечности  в  человеке.  Њы,
европейцы, в известной мере, должны переживать то же самое в другой сфере.
     —то же такое в  действительности процесс восприЯтиЯ? Џроцесс восприЯтиЯ
есть ничто иное, как видоизмененный процесс вдоха. ‚ то времЯ как мы вдыхаем
воздух, этот воздух давит  на нашу диафрагму, на всю нашу организацию.  ‚ода
головного мозга  оттеснЯетсЯ вверх  в  головной мозг  через  канал  спинного
мозга. ЃлагодарЯ этому устанавливаетсЯ  свЯзь между  деЯтельностью головного
мозга  и  вдохом.  € то,  что таким  способом процессом  вдоха выделЯетсЯ  в
головном мозгу, действует в чувственной деЯтельности как процесс восприЯтиЯ.
’ак что, Я  бы сказал,  процесс восприЯтиЯ  есть  ветвь вдоха. ’огда  в свою
очередь при  выдохе:  вода  головного  мозга  спускаетсЯ  вниз  и  давит  на
кровообращение. ќто  распространение воды  головного мозга  вниз  свЯзано  с
волевой деЯтельностью, и это в свою очередь свЯзано с  выдохом.  Ђ тот,  кто
действительно  изучает "”илософию свободы", тот найдет, что  в том мышлении,
которого  мы  достигаем  как  чистого  мышлениЯ, волЯ и  мышление совпадают.
—истое мышление  есть, по  сути  дела,  проЯвление  воли.  Џоэтому  то,  что
ЯвлЯетсЯ мышлением, чистым мышлением, родственно тому, что в процессе выдоха
переживал житель ‚остока. —истое мышление родственно процессу выдоха так же,
как процесс восприЯтиЯ родственен процессу вдоха. ‚ определенной степени тот
же процесс, который человек ‚остока проделывает со своей философией йоги, мы
должны проделать  больше  продвинув  его назад во  внутреннее человека.  ќта
философиЯ йоги  происходит на регулируемом вдохе и  выдохе и  таким  образом
схватывает вечное в человеке. Ђ что может делать западный европеец? Ћн может
душевно  внЯтно  длЯ  себЯ  превратить в  переживание:  на  одной стороне  -
восприЯтие,  на  другой  стороне  -  мышление.  €  восприЯтие  и   мышление,
соединЯющиесЯ лишь в покое обычно абстрактно и формально, он может соединить
во внутреннем переживании так, что внутри даже переживет духовно-душевно то,
что  переживают  при  вдыхании и  выдыхании физически.  ‚дыхание и выдыхание
переживают физически; в их созвучии осознанно  переживают вечное. ‚осприЯтие
и мышление  переживают  в обычном переживании. „елаЯ подвижной свою душевную
жизнь, переживают  раскачивающийсЯ такт, ритм, непрерывное вибрирование друг
в друге восприЯтиЯ  и мышлениЯ. € как длЯ восточных людей высокаЯ реальность
развиваетсЯ  во  вдохе  и  выдохе,  так  в  определенной   мере  развиваетсЯ
духовно-душевное дыхание вместо  физического дыханиЯ  философии  йоги, когда
западный человек развивает  в  себе  живой  процесс преобразованного вдоха в
восприЯтии и преобразованного выдоха в чистом мышлении, вплетаЯ друг в друга
понЯтие, мысль и восприЯтие. € он действительно принуждает  себЯ  через этот
ритмический  такт,  через это ритмическое  дыхание  в восприЯтии и  мышлении
постепенно продвигатьсЯ вверх к истинной  духовной  реальности в имагинации,
инспирации и интуиции. € когда в моей "”илософии свободы" Я  сначала как раз
только  философски указал на то, что истиннаЯ действительность выЯвлЯетсЯ из
устремлениЯ  друг к другу  восприЯтиЯ  и мышлениЯ, следовало, так как именно
эта "”илософиЯ свободы" была помыслена как внутреннЯЯ культура души, указать
на  то,  что  человек, будучи западным европейцем, должен упражнЯтьсЯ, чтобы
самому войти в духовный  мир.  ‚осточный человек говорит: систола, диастола;
вдох, выдох.  -  ‡ападный  человек должен считать: восприЯтие, мышление.  Ќа
‚остоке  говорЯт:  развивать   физическое  дыхание;  -  на  ‡ападе  говорЯт:
развивать духовно-душевное  дыхание в  процессе познаниЯ через  восприЯтие и
мышление.
     ќто в определенной  степени должно быть  противопоставлено тому, что, Я
бы  сказал,  могло  быть  пережито как тупик  западноевропейского  духовного
развитиЯ.  џ охарактеризую вам  это следующим  образом. ел 1841 год,  когда
Њихелет  (65), берлинский  философ, опубликовал  посмертные натурфилософские
произведениЯ ѓегелЯ. ‚ конце •VIII столетиЯ ѓегель  вместе  с еллингом (66)
работал над созданием натурфилософии. еллинг как юный огненный дух выстроил
свою натурфилософию удивительным образом прежде всего из того, что он назвал
интеллектуальным созерцанием. Ќо он дошел до одной точки,  дальше которой не
пошел. Ћн пришел  в точку, где, кроме того,  углубилсЯ в мистиков.  €з этого
погружениЯ в мистику  он так удивительно создает свои сочинениЯ: "Ѓруно, или
о божественном  и  природном  начале  вещей"  и  его  прекрасное сочинение о
человеческой   свободе  или  о  происхождении  зла  (67).  Ќо   все  это  не
продвинулось дальше, и  еллинг  замолчал,  всегда только обещаЯ, что должна
еще  последовать философиЯ, котораЯ и раскроет  подлинные  тайные силы, лишь
намеком  проЯвившиесЯ в его ранней натурфилософии. € когда через  Њихелета в
1841  году  поЯвилась  гегелевскаЯ  натурфилософиЯ, то  случилось  так,  что
еллинг все еще не сообщил миру то, что от него ждали, и что он неоднократно
обещал -  свою  собственную философию откровениЯ. Ћн был приглашен в Ѓерлин.
Ќо даже  то, что он смог там предложить, не Явилось истинным духом,  который
должен был пронизать то, что он  основал  как натурфилософию. Ћн стремилсЯ к
интеллектуальному  созерцанию.  Ќо  и  это  было  нечто  такое,  у  чего  он
остановилсЯ, так как в  ту  область, о которой Я сегоднЯ вам говорил, он  не
смог  войти  через  имагинацию.  €  так он застрЯл.  € ѓегель, бывший  более
рассудочным  духом,  воспринЯл  мысли  еллинга  и,  введЯ  чистые  мысли  о
наблюдении природы, продолжил его.
     ’ак родилась натурфилософиЯ ѓегелЯ. €так, мы имели невыполненные ни при
каких  обстоЯтельствах  обещаниЯ  еллинга  рассказать,  исходЯ из  духа,  о
творении   природы  (68),  и   имели   натурфилософию   ѓегелЯ,   оставшуюсЯ
натурфилософией второй  половины XIX века, - разумеетсЯ,  непонЯтой; конечно
же, она  и  должна была остатьсЯ  непонЯтой, потому что она никак  не  могла
свЯзать действительное наблюдение  природы, феноменологию природы с тем, что
предлагала  натурфилософиЯ  ѓегелЯ  в своем  мыслительном  содержании.  џ бы
сказал, это удивительное  стечение  обстоЯтельств,  когда  еллинг  едет  из
Њюнхена в  Ѓерлин, когда там ждут от  него великого, и  он  все же ничего не
может сообщить. ќто  было  разочарованием длЯ  всех,  кто  надеЯлсЯ получить
через  натурфилософию ѓегелЯ  откровениЯ  о  природе,  исходЯщие  из  чистых
мыслей. ’аким  образом,  Я  бы сказал, исторически указывалось, что  ‡апад в
своем развитии попал в  тупик, указывалось  тем, что еллинг продвинулсЯ  до
интеллектуальных созерцаний, но  не смог прийти к реальной имагинации,  тем,
что ѓегель тоже показал, что с чистым мышлением, не приходЯ к имагинации, не
придешь и к инспирации - а значит, и к тайнам природы. Џока ничего не смогли
сопоставить  с тем, что перешло с  ‚остока  и  вызвало скептицизм; ничего не
смогли противопоставить тому,  что  духовно насыщено.  € именно  тот, кто  с
любовью  углубилсЯ в ЯвлениЯ еллинга и  ѓегелЯ,  кто благодарЯ  этому  смог
увидеть, увидеть с любовью,  то, что не  смогло  возникнуть через  философию
‡апада,   тот  должен  был  ради  ‡апада   устремитьсЯ   к  антропософии,  к
антропософски ориентированной духовной на