дух; он хочет их,
так как  их осуществление составлЯет его высшее удовольствие.  Ћн  вовсе  не
нуждаетсЯ в том, чтобы позволЯть  сначала этике  запрещать его стремление  к
удовольствию, а затем  позволЯть  ей  повелительно указывать ему,  к чему он
должен стремитьсЯ.  Ћн  будет  стремитьсЯ к нравственным идеалам,  если  его
моральнаЯ  фантазиЯ  окажетсЯ  достаточно   деЯтельной,  чтобы  внушать  ему
интуиции,  сообщающие  его  волению  силу  длЯ их осуществлениЯ, несмотрЯ на
заложенные в  его организации противодействиЯ, к которым принадлежит также и
неизбежное страдание.

     Љто  стремитсЯ к идеалам, исполненным благородного величиЯ, тот  делает
это оттого, что они  составлЯют содержание его  существа, и осуществление их
доставит  ему  такое  наслаждение,  перед  которым удовольствие,  получаемое
заурЯдным человеком  от удовлетворениЯ своих повседневных влечений, выглЯдит
ничтожным. €деалисты  духовно блаженствуют  при претворении  своих идеалов в
жизнь.

     Љто  хочет  искоренить  удовольствие,   получаемое   от  удовлетворениЯ
человеческого желаниЯ, тот  должен  сначала сделать человека  рабом, который
действует  не  потому,  что  он  хочет, а только потому, что он  должен. €бо
достижение желаемого доставлЯет удовольствие. ’о,  что называют добром, есть
не то, что человек должен, а то, чего он хочет,  когда он раскрывает во всей
истинной полноте  свою человеческую  природу. Љто  этого не  признает,  тому
следует сначала  вытравить  из  человека  то, что  он  хочет,  а затем извне
предписать ему то, что он должен давать как содержание своему воленню.

     —еловек придает исполнению какого-нибудь  желаниЯ  ценность,  поскольку
оно проистекает из его существа.  „остигнутое имеет свою ценность, поскольку
оно было  поволено. …сли отказать цели человеческого воленнЯ, как таковой, в
ее  ценности, то придетсЯ позаимствовать имеющие  ценность цели  из  чего-то
такого, чего человек не хочет.

     ќтика,  опирающаЯсЯ  на  пессимизм, проистекает  из  пренебрежительного
отношениЯ к моральной фантазии. Љто считает индивидуальный человеческий  дух
неспособным  самому  давать себе содержание своего  стремлениЯ,  только  тот
может  искать  сумму  волениЯ  в тоске по  удовольствию.  ‹ишенный  фантазии
человек  не творит  нравственных идей.  Ћни  ему должны  быть  даны. —то  он
стремитсЯ  к  удовлетворению  своих  низменных  желаний,  об  этом заботитсЯ
физическаЯ природа. Ќо длЯ  развитиЯ всего  человека необходимы еще желаниЯ,
происходЯщие из духа.  ’олько полагаЯ,  что человек вообще не имеет таковых,
можно утверждать, что  он должен  получать  их  извне.  ’огда-то и  было  бы
правомерным сказать, что  он обЯзан делать  что-то такое, чего  он не хочет.
‚сЯкаЯ  этика, котораЯ требует от человека, чтобы он подавлЯл свою  волю длЯ
выполнениЯ  задач, которых он не хочет, рассчитывает не  на всего человека в
целом,   а   на   такого,  у  которого  отсутствует   способность  духовного
устремлениЯ. „лЯ гармонически развитого человека  так называемые идеи  добра
находЯтсЯ  не  вне,  а   внутри  круга  его  существа.   Ќе  в   искоренении
одностороннего своеволиЯ заключаетсЯ нравственнаЯ  деЯтельность, а в  полном
развитии человеческой природы. Љто считает нравственные  идеалы  достижимыми
только  при  умерщвлении человеком  собственной  волн, тому неизвестно,  что
человек водит эти идеалы так же, как он волнт  удовлетворениЯ так называемых
животных влечений.

     ЌельзЯ отрицать,  что очерченные здесь взглЯды легко  могут  привести к
недоразумению. Ќезрелые люди, лишенные  моральной фантазии,  охотно  считают
инстинкты своей половинчатой  натуры за полноту человечности и отклонЯют все
не ими созданные нравственные идеи, чтобы  быть в состоЯнии беспрепЯтственно
"изживать себЯ".  ‘амо  собой разумеетсЯ,  что  к полу развитой человеческой
натуре  нельзЯ отнести  того,  что правильно длЯ вполне  развитого человека.
’от, кто только через воспитание должен быть еще  приведен к тому, чтобы его
нравственнаЯ природа  пробила  скорлупу низших страстей,  - к  тому не может
относитьсЯ то, что  имеет значение длЯ зрелого  человека.  Ќо в  нашу задачу
входило  здесь  указать  не  на  то,  что  должно  быть  внушено неразвитому
человеку, а на то, что лежит  в существе созревшего  человека. €бо надлежало
показать   возможность  свободы,  а  свобода  проЯвлЯетсЯ  не  в  поступках,
вытекающих  из  чувственного  или  душевного  принуждениЯ,  а  в  поступках,
опирающихсЯ на духовные интуиции.

     ќтот созревший человек сам придает себе свою ценность.  Ћн стремитсЯ не
к удовольствию,  которое предлагаетсЯ ему, как милосердный дар, природой или
’ворцом, и он исполнЯет не абстрактный долг, признанный им за таковой, после
того как  он  преодолел стремление к удовольствию. Ћн действует так, как  он
того хочет, т. е. сообразно своим  этическим интуициЯм; и  он испытывает  от
достижениЯ  того,  чего  он  хочет,  свое  истинное  жизненное  наслаждение.
–енность  жизни  определЯет он  отношением достигнутого к  желаемому. ќтика,
котораЯ ставит на место волениЯ просто долженствование,  на место склонности
- просто долг, последовательно определЯет ценность человека отношением того,
чего требует долг, к тому,  что он исполнЯет. Ћна измерЯет человека мерилом,
лежащим  вне  его  существа.  -  ђазвитое  здесь воззрение отсылает человека
обратно к нему  самому. ќто воззрение признает  имеющим  истинную  жизненную
ценность  только то, что считает таковым  отдельный  человек  соответственно
своему волению. Ћно ничего не ведает о какой-либо признанной не индивидуумом
ценности жизни, равно как и о проистекающей не из него цели жизни. Ћно видит
во всесторонне постигнутом существе индивидуума господина над  самим собой и
своего собственного ценителЯ.

     „ополнение к новому изданию 1918 г.  €зложенное в этой главе может быть
понЯто превратно, если крепко  вцепитьсЯ в  мнимое возражение, будто воление
человека, как таковое, и есть как раз неразумное в нем. Ќадо-де показать ему
эту неразумность, и тогда он,  мол, поймет,  что цель этического  стремлениЯ
должна заключатьсЯ в  окончательном  освобождении  от воли.  Џодобное мнимое
возражение  и  было  сделано  мне  с  компетентной стороны,  причем мне было
сказано,  что  дело  философа  состоит  именно  в  том,  чтобы  наверстывать
упущенное  в  силу  отсутствиЯ  мыслей у  животных  и  большинства  людей  и
подводить действительный баланс жизни. Ќо тот, кто делает это возражение, не
замечает  как  раз главного:  чтобы свобода могла  осуществитьсЯ, длЯ  этого
воление в природе человека должно опиратьсЯ на интуитивное мышление; в то же
времЯ оказываетсЯ, что воление может определЯтьсЯ еще и чем-то другим, кроме
интуиции,  и что  только  в  проистекающем  из существа  человека  свободном
осуществлении интуиции  выЯвлЯетсЯ  нравственное и  его  ценность. ќтический
индивидуализм  в   состоЯнии   представить   нравственность   в   ее  полном
достоинстве,  так как он  полагает, что истинно нравственным ЯвлЯетсЯ не то,
что внешним образом вызывает согласие волениЯ с какой-либо нормой, а то, что
возникает  в человеке, когда он развивает  в себе  нравственное воление  как
часть всего  своего  существа,  так  что  сделать  что-либо  безнравственное
Явилось бы длЯ него изуродованием, искалечением своего существа.

     XIV. €Ќ„€‚€„“Ђ‹њЌЋ‘’њ € ђЋ„
     ‚оззрение,  что человек предрасположен к развитию  в себе  совершенной,
самодостаточной,  свободной   индивидуальности,  находитсЯ,  по-видимому,  в
противоречии  с  фактом, что он выступает в рамках определенного  природного
целого  как член  этого целого (расы,  племени, народа,  семьи, мужского или
женского  пола) и  что он  действует  в рамках  некоего целого (государства,
церкви и т.д.). Ћн несет в себе общие  характерные особенности сообщества, к
которому   он   принадлежит,  и  придает   своей  деЯтельности   содержание,
определЯемое местом, которое он занимает в пределах некой множественности.

     ‚озможна ли вообще при этом еще какаЯ-нибудь индивидуальность? Њожно ли
рассматривать  самого  человека  как нечто  само  по  себе  целое,  если  он
вырастает из некоего целого и становитсЯ членом некоего целого?

     —лен целого определЯетсЯ в своих свойствах и функциЯх через само целое.
’аким  целым ЯвлЯетсЯ  племЯ, и все принадлежащие к  нему люди несут  в себе
особенности, обусловленные сущностью самого племени. Љаков отдельный человек
и  как он действует  - это обусловлено характером племени.  ‚следствие этого
физногномиЯ  и поведение  отдельного человека получают  отпечаток  родового.
…сли мы спросим об основании, в силу которого то  или иное свойство человека
ЯвлЯетсЯ таким  или  иным,  то  мы  будем вынуждены  перейти  от  отдельного
существа к роду. Џоследний объЯснЯет нам, почему что-либо поЯвлЯетсЯ в нем в
наблюдаемой нами форме.

     Ќо  человек  освобождает   себЯ  от   этого  родового   элемента.   €бо
человеческое  родовое,  правильно  переживаемочеловеком,  не  есть  что-либо
ограничивающее  его свободу и не  должно  ограничивать  ее  также  с помощью
искусственных организаций.  —еловек  развивает в  себе  свойства  и функции,
определЯющую  основу  которых  мы можем  искать только в  нем самом. ђодовое
служит ему при этом лишь средством выражениЯ своей особой сущности в нем.

     * Ћн пользуетсЯ  сообщенными ему природой особенностЯми  как основой  и
придает ей сообразную своему собственному существу  форму. Њы напрасно  ищем
основаниЯ  длЯ  какого-нибудь проЯвлениЯ этого существа  в законах  рода. Њы
имеем дело с индивидуумом, который может  быть  объЯснен только через самого
себЯ. …сли человек уже пробилсЯ до этого  высвобождениЯ из родового, а  мы и
тогда силимсЯ еще объЯснить все, что в  нем есть, из характера  рода, то это
значит, что у нас нет органа длЯ восприЯтиЯ индивидуального.

     Ќевозможно полностью понЯть человека, если положить в основу его оценки
понЯтие родового. “порнее всего держитсЯ родоваЯ оценка там, где дело идет о
поле человека.  Њужчина  почти всегда видит в женщине,  а  женщина в мужчине
слишком  много присущего общему  характеру противоположного  пола и  слишком
мало индивидуального. ‚ практической жизни это вредит мужчинам  меньше,  чем
женщинам. ‘оциальное  положение  женщины  чаще  всего оттого и бывает  таким
недостойным,  что  оно во многих  отношениЯх,  где  это должно было  бы быть
именно  так, обусловлено не индивидуальными особенностЯми отдельной женщины,
а  общими  представлениЯми,  составленными  себе  относительно  естественной
задачи  и потребностей женщины.  “частие мужчины в жизни  сообразуетсЯ с его
индивидуальными  способностЯми и склонностЯми; участие же  женщины почему-то
должно быть  обусловлено  исключительно тем обстоЯтельством, что  она именно
женщина. †енщине  велено  быть  рабой  родового, общеженского. Џока  мужчины
спорЯт о том,  годитсЯ ли  женщина  или не годитсЯ  "по  своим  естественным
задаткам" к тому или  иному призванию,  до  тех пор так называемый  жен ский
вопрос не сможет выйти из своей самой элементарной стадии. —его может хотеть
женщина по своей природе  - решение этого вопроса следует предоставить самой
женщине. …сли верно, что женщины годЯтсЯ только к тому призванию, которое им
сейчас  полагаетсЯ, то едва ли они достигнут сами по себе чего-либо другого.
Ќо они должны быть сами в состоЯнии решать, что свойственно их природе. …сли
кто опасаетсЯ потрЯсениЯ наших социальных условий от того, что женщины будут
считатьсЯ   не  родовыми  существами,  а  индивидуальностЯми,  тому  следует
возразить,  что социальные условиЯ, при  которых половина человечества ведет
недостойное человека существование,  чрезвычайно нуждаетсЯ в улучшении*. Љто
судит  о  людЯх  по родовым  характеристикам, тот  доходит  как раз  до  той
границы,  за  которой  они  начинают  становитьсЯ  существами,  деЯтельность
которых основываетсЯ  на свободном самоопределении. ‚се, что лежит ниже этой
границы,   естественно,   может  быть   предметом   научного   рассмотрениЯ.
Ћсобенности расы, племени, народа и пола составлЯют содержание особых  наук.
’олько те люди, которые согласились бы жить лишь как экземплЯры рода, смогли
бы  укрытьсЯ  под  общей  картиной, получаемой  вследствие  такого  научного
рассмотрениЯ. Ќо  все  эти  науки не способны  проникнуть  до  своеобразного
содержаниЯ  отдельного  индивидуума.  ’ам, где  начинаетсЯ  область  свободы
(мышлениЯ и деЯтельности), прекращаетсЯ  определение индивидуума  по законам
рода.  ‘одержание  понЯтиЯ,  которое  человек  при  помощи  мышлениЯ  должен
соединить  с восприЯтием, чтобы овладеть полной действительностью (ср.  стр.
539), это содержание никто не может установить раз  и навсегда и представить
человечеству готовым. €ндивидуум должен приобретать свои понЯтиЯ посредством
собственной интуиции. Љак следует мыслить отдельному человеку - этого нельзЯ
вывести ни из какого родового понЯтиЯ.  ќто зависит исключительно от  самого
индивидуума. ЌельзЯ  также определить  из  общих человеческих характеристик,
какие конкретные цели собираетсЯ предпослать индивидуум своему волению.  Љто
хочет понЯть отдельного  индивидуума, тот  должен проникнуть  до его  особой
сущности, а не останавливатьсЯ на  типических характерных свойствах.  ‚ этом
смысле каждый отдельный человек представлЯет собой проблему. € всЯкаЯ наука,
котораЯ имеет  дело  с абстрактными мыслЯми и родовыми  понЯтиЯми,  ЯвлЯетсЯ
лишь подготовкой к тому познанию,  которое нам достаетсЯ, когда человеческаЯ
индивидуальность сообщает нам свой  способ  рассмотрениЯ мира,  а также и  к
другому познанию, которое мы получаем из содержаниЯ ее волениЯ.  ’ам,  где у
нас  возникает ощущение:  здесь мы имеем  дело с  тем  элементом в человеке,
который свободен от типического образа мышлениЯ и от родового волениЯ, - там
мы  должны перестать черпать из нашего духа какие-либо готовые понЯтиЯ, если
мы хотим  постичь его  сущность.  Џознание состоит в  соединении  понЯтиЯ  с
восприЯтием  через мышление.  Џри  всех прочих  объектах наблюдатель  должен
добывать понЯтиЯ посредством  своей  интуиции; при постижении  же какой-либо
свободной  индивидуальности дело сводитсЯ лишь к тому, чтобы перенести в наш
дух   во   всей  чистоте   (без  смешениЯ  с  нашим  собственным  понЯтийным
содержанием) понЯтиЯ этой индивидуальности, согласно  которым она  сама себЯ
определЯет.

     (* Ќа вышеприведенные рассуждениЯ мне тотчас же по поЯвлении этой книги
(1894) было сделано возражение, что в пределах родового женщина уже и сейчас
может индивидуально изживать себЯ, как она того захочет, и  притом в гораздо
более  свободной  форме,  чем  мужчина, который  дсзиндивидуализирустсЯ  уже
благодарЯ школе, а затем военной службе и профессии. џ знаю, что сегоднЯ это
возражение  могло бы быть  сделано,  пожалуй, с еще большей силой.  Ћднако Я
оставлЯю  сказанное  на  своем  месте  и хотел бы  надеЯтьсЯ,  что  найдутсЯ
читатели, которые поймут, как сильно такое  возражение грешит против понЯтиЯ
свободы, развитого в этой книге, и которые сумеют обсудить сказанное мной па
чем-либо другом, чем дсзиидивидуализациЯ мужчины через школу и профессию.)

     ‹юди, которые  в каждое обсуждение  какого-либо другого человека тотчас
же  примешивают свои  собственные  понЯтиЯ,  никогда  не  смогут  достигнуть
пониманиЯ  индивидуальности. Џодобно  тому  как  свободнаЯ  индивидуальность
освобождает себЯ от особенностей рода, так и познание должно освободить себЯ
от того способа, каким понимают родовое.

     ’олько в  той степени, в какой человек описанным образом освободил себЯ
от  родового,  может   он  рассматриватьсЯ  как  свободный  дух  в  пределах
человеческого сообщества. Ќи один  человек не есть всецело род, и ни один  -
всецело  индивидуальность.  Ќо  большую  или  меньшую сферу своего  существа
всЯкий человек постепенно освобождает как от родового начала животной жизни,
так и от господствующих над ним заповедей человеческих авторитетов.

     ‚ той же части, где человек не может завоевать себе  такой свободы,  он
представлЯет  собой звено в пределах природного  и духовного организмов.  Ћн
живет в этом отношении так, как он перенимает  это у других  или как они это
ему  предписывают. ќтическую в подлинном смысле слова  ценность имеет только
та  часть  его  поведениЯ,  котораЯ вытекает  из  его интуиции.  Ђ  та  долЯ
моральных   инстинктов,  котораЯ  содержитсЯ  в   нем  путем   унаследованиЯ
социальных инстинктов, становитсЯ этической благодарЯ тому, что он принимает
ее в свои  интуиции. €з  индивидуальных этических интуиции  и из их усвоениЯ
человеческими  сообществами   проистекает   всЯ  нравственнаЯ   деЯтельность
человечества.   Њожно   также   сказать:   нравственнаЯ  жизнь  человечества
представлЯет  собой  общую  сумму  порождений  моральной фантазии  свободных
человеческих индивидуумов. ’аков итог монизма.

     ЏЋ‘‹…„Ќ€… ‚ЋЏђЋ‘›

     ‚›‚Ћ„› ЊЋЌ€‡ЊЂ
     –елостное  объЯснение мира,  или  разумеемый здесь  монизм,  заимствует
принципы,  которыми  он  пользуетсЯ длЯ  объЯснениЯ  мира, из  человеческого
опыта.  €сточники деЯтельности он  равным образом ищет  внутри  наблюдаемого
мира, а именно в нашей доступной самопознанию человеческой природе, и притом
- в  моральной  фантазии.  Ћн  отклонЯет поиск  последних основ предлежащего
нашему  восприЯтию  и  мышлению  мира  вне  самого  этого  мира  посредством
абстрактных умозаключений.  „лЯ монизма единство,  привносимое  переживаемым
мыслЯщим  наблюдением  в   многообразную  множественность  восприЯтий,  есть
одновременно то самое единство, которое взыскуетсЯ человеческой потребностью
познаниЯ и посредством которого  это последнее ищет доступа  в  физические и
духовные области мира. Љто позади этого таким образом искомого единства ищет
еще  и какого-то  другого,  тот  лишь доказывает  этим, что  ему  неизвестно
согласие,  господствующее между  найденным посредством  мышлениЯ и требуемым
нашим  влечением  к  познанию. Ћтдельный  человеческий индивидуум не отделен
фактически от мира.  Ћн  составлЯет часть  мира, и свЯзь  с  целым  Љосмосом
прервана не  в действительности, а только длЯ  нашего  восприЯтиЯ. Њы  видим
сначала эту часть как существующую саму по себе сущность, поскольку упускаем
из  виду  те приводные ремни  и  тросы,  с  помощью  которых  силами космоса
приводитсЯ в движение колесо нашей жизни. Љто останавливаетсЯ на  этой точке
зрениЯ,  тот принимает часть  некоего целого за действительно самостоЯтельно
существующую сущность, за монаду, каким-то образом извне получающую весть об
остальном   мире.   ђазумеемый   здесь   монизм   показывает,   что  в   эту
самостоЯтельность можно  верить только  до  тех  пор,  пока  воспринЯтое  не
впрЯжено  мышлением  в  сеть  мира понЯтий.  …сли  это случаетсЯ, то  всЯкое
частичное  существование разоблачаетсЯ как голаЯ кажимость  восприЯтиЯ. ‘вое
замкнутое в себе  целостное существование  во ‚селенной человек  может найти
только  посредством   интуитивного  переживаниЯ  мысли.  Њышление  разрушает
кажимость  восприЯтиЯ и вчленЯет наше  индивидуальное существование в  жизнь
Љосмоса.  …динство мира  понЯтий, который  содержит  объективные восприЯтиЯ,
включает в себЯ также и  содержание нашей  субъективной  личности.  Њышление
дает  нам  истинный  образ  действительности  как замкнутого  в  себе  самом
единства,  между тем как многообразие  восприЯтий есть  только обусловленнаЯ
нашей  организацией кажимость  (ср.  стр. 605). Џознание  действительного  в
противоположность  кажимости  восприЯтий и  составлЯло во все  времена  цель
человеческого мышлениЯ.  Ќаука силилась познать  восприЯтиЯ  путем  вскрытиЯ
закономерных  свЯзей   между  ними  как   действительности.   Ќо  там,   где
придерживались мнениЯ, что установленнаЯ человеческим  мышлением свЯзь имеет
только  субъективное значение,  там  искали  истинное  основание единства  в
лежащем по  ту  сторону нашего опытного  мира  объекте (умозаключаемый  Ѓог,
волЯ, абсолютный дух и т.д.).  € опираЯсь на это мнение, стремились,  помимо
знаниЯ  о  познаваемых  в пределах  опыта  свЯзЯх, приобрести  еще  и другое
знание,  выходЯщее  за пределы  опыта  и  вскрывающее  свЯзь  его с  уже  не
доступными опыту существами (метафизика, достигаемаЯ не путем переживаний, а
путем  умозаключений).  Ћснование,  по которому мы  постигаем мировую  свЯзь
посредством  урегулированного  мышлениЯ,  с  этой точки зрениЯ усматривали в
том,  что  какое-то  Џервосущество  построило  мир  по  логическим  законам,
основание же длЯ нашей  деЯтельности находили в волении этого Џервосущества.
Џри  всем  том  не  понимали,  что  мышление  охватывает  одновременно   как
субъективное, так и объективное,  и что в сочетании восприЯтиЯ с понЯтием  и
сообщаетсЯ   тотальнаЯ  действительность.  ‹ишь   покуда   мы  рассматриваем
пронизывающую и  определЯющую восприЯтие  закономерность в абстрактной форме
понЯтиЯ, до тех пор мы действительно имеем дело с чем-то чисто субъективным.
Ќо  субъективно   не  содержание  понЯтиЯ,   которое   с   помощью  мышлениЯ
присоединЯетсЯ  к  восприЯтию.  ќто содержание взЯто не  из субъекта,  а  из
действительности. Ћно составлЯет ту часть действительности, которой не может
достигнуть восприЯтие. Ћно есть  опыт,  но  опыт, сообщаемый не восприЯтием.
Љто не способен представить  себе, что понЯтие есть  нечто действительное, у
того  на уме только та абстрактнаЯ форма,  в которой он удерживает понЯтие в
своем  духе.  Ќо в  таком  обособлении  оно  существует  -  как, впрочем,  и
восприЯтие  -  лишь  благодарЯ  нашей организации. „аже  дерево, которое  мы
воспринимаем,  не имеет  обособленно, само  по себе, никакого существованиЯ.
Ћно лишь член в пределах великого круговращениЯ природы и возможно  только в
реальной  свЯзи   с  нею.  Ђбстрактное   понЯтие   само   по   себе   лишено
действительности, как лишено ее  само по себе и восприЯтие. ‚осприЯтие - это
та часть действительности, котораЯ даетсЯ объективно, понЯтие - та ее часть,
котораЯ  даетсЯ  субъективно  (через интуицию, ср. стр. 544).  Ќаша духовнаЯ
организациЯ  разрывает  действительность на  оба  эти  фактора.  Ћдин фактор
ЯвлЯетсЯ   восприЯтию,   другой  -  интуиции.  ’олько  свЯзь  обоих,  т.  е.
восприЯтие,    закономерно   вчленЯющеесЯ   во    ‚селенную,   есть   полнаЯ
действительность. Љогда  мы рассматриваем  простое восприЯтие само  по себе,
нам  предстает   не  действительность,   а   бессвЯзный  хаос;  рассматриваЯ
закономерность восприЯтий саму по  себе, мы имеем дело только с абстрактными
понЯтиЯми.  Ќе  абстрактное понЯтие содержит  действительность,  а  мыслЯщее
наблюдение,  рассматривающее   не  сами  по  себе  понЯтие  и  восприЯтие  в
одностороннем порЯдке, а свЯзь их обоих.

     ’о, что  мы  живем в действительности  (коренимсЯ в ней нашим  реальным
существованием),   этого   не  станет  отрицать  даже  самый  ортодоксальный
субъективный  идеалист.  Ћн  будет  лишь оспаривать, что мы  также  и  нашим
познанием   идеально  достигаем  того  же,  что  мы  переживаем  реально.  ‚
противоположность  ему монизм  показывает, что мышление  ни субъективно,  ни
объективно,  но  что  оно  есть  охватывающий  обе стороны  действительности
принцип. Љогда  мы  мыслЯ наблюдаем,  мы совершаем процесс,  который  и  сам
принадлежит  к  рЯду действительного свершениЯ. Њышлением  мы преодолеваем в
пределах  самого  опыта  односторонность  чистого  восприЯтиЯ.   Џосредством
абстрактных, понЯтийных гипотез (чисто понЯтийным размышлением)  мы не можем
додуматьсЯ до  сущности действительного, но мы живем в действительном, когда
мы к восприЯтиЯм подыскиваем идеи. Њонизм не пытаетсЯ внести в опыт что-либо
непознаваемое (потустороннее), но  усматривает  действительное  в  понЯтии и
восприЯтии. Ћн не плетет метафизики из сугубо абстрактных понЯтий, поскольку
в  понЯтии  самом по себе  он  видит только  одну  сторону действительности,
остающуюсЯ  скрытой  длЯ  восприЯтиЯ  и  имеющую  смысл  только  в  свЯзи  с
восприЯтием. Ќо он вызывает в человеке убеждение,  что  человек живет в мире
действительности  и  что  ему  незачем   искать  вне  своего  мира  какой-то
непереживаемой  высшей  действительности. Ћн  отказываетсЯ  искать абсолютно
действительное  где-либо, кроме опыта, потому  что  признает  действительным
содержание самого опыта. € он  удовлетворен этой действительностью,  так как
знает, что мышление в силах обеспечить ее. ’о, что дуализм ищет позади  мира
наблюдений, монизм находит в  нем самом.  Њонизм  показывает,  что мы  нашим
познанием   охватываем  действительность  в  ее  истинном  образе,  а  не  в
субъективной картине, выдвигающейсЯ между человеком и действительностью. „лЯ
монизма   понЯтийное  содержание  мира  одинаково   длЯ  всех   человеческих
индивидуумов (ср. стр. 540). ‘огласно монистическим принципам,  человеческий
индивидуум рассматривает другого индивидуума как себе подобного, поскольку в
нем изживает себЯ одно и то  же содержание. ‚ едином мире понЯтий существует
лишь  одно  понЯтие льва,  а  не столько,  сколько существует  индивидуумов,
мыслЯщих  льва. € понЯтие,  которое  индивидуум Ђ присоединЯет к  восприЯтию
льва,  то же самое,  что и понЯтие  индивидуума Ѓ,  но  только получено  оно
другим субъектом  восприЯтиЯ  (ср. стр. 541). Њышление приводит все субъекты
восприЯтиЯ к общему идеальному единству всЯческого  разнообразиЯ. …диный мир
идей изживает себЯ в них как в множественности индивидуумов. „о тех пор пока
человек постигает  себЯ только через самовосприЯтие,  он  рассматривает себЯ
как отдельного человека; но стоит лишь ему взглЯнуть на вспыхивающий в нем и
охватывающий все отдельное мир идей,  как  он  узревает живую вспышку в себе
абсолютно-действительного. „уализм определЯет божественное Џервосущество как
нечто пронизывающее  всех людей и  во всех  них живущее.  Њонизм находит эту
общую  божественную  жизнь  в  самой  действительности. €деальное содержание
другого  человека есть также и мое, и Я лишь до тех пор рассматриваю его как
другое,  пока  Я  воспринимаю, но  перестаю  это  делать, как только начинаю
мыслить. Љаждый  человек охватывает своим мышлением только часть совокупного
мира  идей,  и   лишь  постольку   индивидуумы  различаютсЯ   и  фактическим
содержанием своего мышлениЯ. Ќо эти содержаниЯ существуют в едином замкнутом
в себе целом,  охватывающем  мысленные содержаниЯ  всех людей. ’аким образом
человек  постигает в своем мышлении общее  Џервосущество, пронизывающее всех
людей.  €сполненнаЯ  мысленного  содержаниЯ  жизнь в  действительности  есть
одновоеменно и жизнь в Ѓоге.  Џолучаемое  сугубо  путем умозаключений  и  не
могущее быть пережитым потустороннее зиждетсЯ на недостатке пониманиЯ у тех,
кто полагает, что посюстороннее имеет основу своего существованиЯ не в самом
себе.  Ћни  не  понимают,  что  посредством  мышлениЯ  они находЯт  то,  что
требуетсЯ ими длЯ  объЯснениЯ  восприЯтий.  Ћттого-то  ни одно  умозрение не
выЯвило  еще  такого содержаниЯ, которое не  было бы  взЯто  из  данной  нам
действительности. ЏринЯтый в силу абстрактного умозаключениЯ Ѓог есть только
перенесенный  в  потустороннее  человек; волЯ  опенгауэра -  возведеннаЯ  в
абсолют   сила   человеческой   воли;   скомпонованное   из  идеи   и   воли
бессознательное  Џервосущество ѓартмана - соединение двух абстракций, взЯтых
из опыта. ‘овершенно то же самое следует сказать о всех других основанных на
непережитом мышлении потусторонних принципах.

     —еловеческий   дух   фактически   никогда   не   выходит   за   пределы
действительности, в которой мы живем, да и не имеет в том нужды, так как все
необходимое ему длЯ объЯснениЯ мира  находитсЯ  в этом мире. …сли философы в
конце  концов  довольствуютсЯ  выведением мира из принципов,  взЯтых  ими из
опыта   и   перенесенных  в  гипотетическую  потусторонность,  то  можно  же
довольствоватьсЯ  и  оставлением того  же содержаниЯ  в  посюсторонности,  к
которой  оно принадлежит  длЯ  переживаемого мышлениЯ. ‚сЯкое  выхождение за
пределы  мира есть  только  нечто  кажущеесЯ,  и вынесенные  за пределы мира
принципы  объЯснЯют  мир не лучше, чем лежащие в нем. Џонимающее  самое себЯ
мышление  вовсе не призывает к  такому выхождению,  ибо мысленное содержание
должно  только в  пределах  мира,  а  не  вне его,  искать  такое содержание
восприЯтий, с которым  оно  составлЯет нечто совокупно действительное.  „аже
объекты  фантазии суть  лишь содержаниЯ,  получающие  свое оправдание только
тогда,  когда  они  становЯтсЯ  представлениЯми,  указующими  на  какое-либо
содержание восприЯтиЯ. ЃлагодарЯ этому содержанию восприЯтиЯ они  включаютсЯ
в действительность. ЏонЯтие, которое было  бы наполнено содержанием, лежащим
вне  данного нам мира, оказалось бы абстракцией, которой не  соответствовала
бы   никакаЯ   действительность.   €змышлЯть   мы   можем   только   понЯтиЯ
действительности;  чтобы  найти  ее  самое,  необходимо  еще  и  восприЯтие.
Џервосущество  мира, длЯ  которого измышлЯетсЯ содержание,  есть невозможное
длЯ понимающего  себЯ мышлениЯ допущение. Њонизм  не отрицает идеального; он
даже  не  считает  содержание   восприЯтиЯ,  которому  недостает  идеального
соответствиЯ, полной действительностью; но  во всей области  мышлениЯ  он не
находит  ничего,  что  могло  бы  заставить  его  выйти  за  пределы   сферы
переживаниЯ     мышлениЯ     посредством    отрицаниЯ    объективно-духовной
действительности  мышлениЯ.  Њонизм   видит  в  науке,  ограничивающей  себЯ
описанием восприЯтий и не проникающей до  их идеальных  восполнений,  только
половинчатость. Ќо он рассматривает как нечто половинчатое и все абстрактные
понЯтиЯ,  не  находЯщие  своего  восполнениЯ  в   восприЯтии   и  нигде   не
включающиесЯ  в  охватывающую  наблюдаемый  мир  сеть  понЯтий.  Ћттого  ему
неведомы идеи, которые указывали бы на какую-то лежащую по ту сторону нашего
опыта объективность  и  которые  должны были бы образовать  содержание чисто
гипотетической метафизики. ‚се такие идеи, созданные человечеством, ЯвлЯютсЯ
длЯ него  абстрагированными  из опыта,  с  той  только особенностью,  что их
заимствование из последнего упускаетсЯ из виду их авторами.

     Ќе могут,  согласно принципам монизма, быть взЯты  из  внечеловеческого
потустороннего и цели нашей деЯтельности. Џоскольку они мыслЯтсЯ, они должны
исходить  из человеческой  интуиции.  —еловек делает  своими индивидуальными
целЯми  не цели  какого-то  объективного (потустороннего)  Џервосущества,  а
преследует  свои  собственные  цели,  данные  ему его  моральной  фантазией.
ЋсуществлЯющуюсЯ в поступке идею  человек извлекает из  единого мира идей  и
полагает  ее в  основу  своего  волениЯ.  ‚  его деЯтельности,  стало  быть,
изживаютсЯ  не  привитые посюстороннему  миру  из потустороннего заповеди, а
принадлежащие  посюстороннему миру  человеческие  интуиции. Њонизм  не знает
такого мироправителЯ, который бы вне  нас самих полагал нашим поступкам цель
и давал направление.  —еловек  не находит  такой  потусторонней  первоосновы
бытиЯ, решениЯ которой он мог бы разузнать, чтобы  быть в курсе относительно
целей,  которыми  ему   следует  руководствоватьсЯ  в  своих  поступках.  Ћн
предоставлен   самому   себе.  Ћн  сам   должен   давать  содержание   своей
деЯтельности.  …сли он  ищет оснований  длЯ  принЯтиЯ  какого-либо  волевого
решениЯ вне мира, в котором он живет, то он ищет напрасно. ‚ыходЯ за пределы
удовлетворениЯ   своих  естественных  влечений,   о   которых   позаботилась
мать-природа, он должен искать их в  своей  собственной  моральной фантазии,
если только  по склонности к  удобству не  предпочтет давать определЯть себЯ
моральной фантазии  других, т.е.  ему придетсЯ либо воздержатьсЯ  от  всЯких
действий, либо действовать по определЯющим  основаниЯм, которые он дает себе
сам из мира своих  идей или которые из того же мира дают  ему другие. ‚ыходЯ
за  пределы своей чувственной инстинктивной  жизни  и  за пределы выполнениЯ
Џредписаний других людей, он не определЯетсЯ ничем иным, кроме самого  себЯ.
Ћн  должен поступать, исходЯ из им  самим  поставленного и ничем  другим  не
определенного побуждениЯ.  ђазумеетсЯ, идеально это  побуждение определено в
едином мире идей, но фактически оно может быть выведено из этого мира идей и
претворено  в  жизнь  только  через  человека.  „лЯ актуального  претворениЯ
человеком идеи в жизнь монизм может найти основание только в самом человеке.
Ќо чтобы идеЯ стала поступком, человек должен сначала, прежде чем это  может
свершитьсЯ, осуществить акт волениЯ. ‘ледовательно, такое воление имеет свое
основание только в самом человеке. ’огда человек ЯвлЯетсЯ тем последним, что
определЯет его поступок. Ћн свободен.

     1-е дополнение к новому изданию 1918 г. ‚о второй части этой книги была
сделана попытка обоснованиЯ того, что свободу надо искать в действительности
человеческой деЯтельности.  „лЯ  этого  необходимо  было  выделить  из  всей
области человеческой  деЯтельности те  ее части, по  отношению к которым при
непредвзЯтом самонаблюдении  может  идти речь  о свободе.  ќто  те поступки,
которые  ЯвлЯют  собой осуществлениЯ идеальных интуиции. Ћстальные  поступки
никакое беспристрастное рассмотрение  не назовет  свободными.  Ќо именно при
непредвзЯтом    самонаблюдении   человек    должен   будет   считать    себЯ
предрасположенным   идти   путем,   ведущим  к  этическим  интуициЯм  и   их
осуществлению.   Ћднако  это  непредвзЯтое  наблюдение  этического  существа
человека само по  себе еще не может дать окончательного решениЯ  о  свободе.
€бо если само интуитивное  мышление происходило бы из какого-нибудь  другого
существа, если существо его не покоилось  бы на себе самом, то проистекающее
из этического сознание свободы оказалось бы призрачным. Ќо втораЯ часть этой
книги  находит  свою  естественную  опору  в  первой,  котораЯ  представлЯет
интуитивное  мышление   как   пережитую   внутреннюю  духовную  деЯтельность
человека.  ЏонЯть в  переживании эту сущность мышлениЯ равносильно  познанию
свободы  интуитивного мышлениЯ.  Ђ  когда человек  знает,  что это  мышление
свободно, он видит  также и  ту область волениЯ, за которой следует признать
свободу. Љто  вправе на основании  внутреннего  опыта приписать интуитивному
переживанию  мысли  покоЯщуюсЯ  на  самой  себе сущность, тот будет  считать
деЯтельного человека  свободным.  Љто не  в  состоЯнии этого сделать, тот не
сможет найти никакого  сколько-нибудь неоспоримого  пути к принЯтию свободы.
“казанный  здесь  опыт  находит  в сознании  интуитивное  мышление,  которое
обладает действительностью  не  только  в сознании. €  он находит  тем самым
свободу  как   отличительный  признак  проистекающих  из  интуиции  сознаниЯ
поступков.

     2-е дополнение к новому изданию 1918 г.  €зложение этой книги построено
на  чисто духовно  переживаемом интуитивном мышлении,  через  которое каждое
восприЯтие познавательно включаетсЯ в действительность. ‚  этой книге должно
было быть изложено не больше  того, что позволЯет обозреть  себЯ,  исходЯ из
переживаниЯ  интуитивного  мышлениЯ. Ќо  надо  было  также  отметить,  какой
формотворческой  отделки  мыслей  требует  это  пережитое  мышление.  Ђ  оно
требует,  чтобы в  процессе  познаниЯ  оно  не  подвергалось  отрицанию  как
покоЯщеесЯ  в самом себе переживание.  ’ребует, чтобы ему не было отказано в
способности совместно с восприЯтием переживать действительность, вместо того
чтобы  искать  ее  сначала  в  каком-то лежащем вне этого  переживаниЯ и еще
подлежащем  открытию мире, по отношению к которому мыслительнаЯ деЯтельность
человека ЯвлЯетсЯ лишь субъективной.

     ’ем самым в мышлении обозначен  элемент,  посредством которого  человек
духовно вживаетсЯ в действительность. (€ никому  не следовало бы, собственно
говорЯ,  смешивать  это воздвигнутое  на  пережитом мышлении мировоззрение с
пустым рационализмом.) Ќо  с  другой стороны из всего духа  этого  изложениЯ
следует,   что  элемент  восприЯтиЯ  получает  длЯ   человеческого  познаниЯ
определение действительности только тогда, когда он схвачен  мышлением.  ‚не
мышлениЯ не  может находитьсЯ характеристики чего-либо как действительности.
‘ледовательно, нельзЯ представлЯть себе  дело  так,  будто  чувственный  род
восприЯтиЯ служит гарантией единственной действительности. ’о, что выступает
в качестве восприЯтиЯ, этого человек  на своем жизненном пути  должен просто
ждать.  Њожно  было бы лишь спросить  себЯ: позволительно ли с точки зрениЯ,
вытекающей  только  из интуитивно пережитого мышлениЯ, по праву ожидать, что
человек,  кроме  чувственного, способен  воспринимать и духовное? „а,  этого
можно  ожидать.  €бо,  если с  одной стороны  интуитивно  пережитое мышление
ЯвлЯетсЯ  свершающимсЯ в человеческом духе деЯтельным процессом, то с другой
стороны оно в  то же  времЯ  представлЯет  собой  духовное, постигнутое  без
чувственного органа восприЯтие. Ћно есть  восприЯтие, в котором действен сам
воспринимающий,  и  оно  есть  самоосуществление,  которое  в  то  же  времЯ
воспринимаетсЯ. ‚  интуитивно  переживаемом  мышлении  человек  перенесен  в
духовный мир также и в качестве воспринимающего.  ’о, что внутри этого  мира
выступает ему навстречу в качестве восприЯтиЯ, и выступает так, как духовный
мир его  собственного  мышлениЯ,  это  опознает человек  как  мир  духовного
восприЯтиЯ. Љ мышлению мир этого восприЯтиЯ стоЯл бы в таком же отношении, в
каком  со  стороны  внешних чувств  стоит  мир  чувственных восприЯтий.  Њир
духовного восприЯтиЯ, поскольку человек его переживает, не может быть чем-то
чуждым ему, ибо он уже в интуитивном мышлении обладает переживанием, носЯщим
чисто  духовный  характер.  Ћ таком  мире  духовных  восприЯтий говоритсЯ  в
значительной части  опубликованных  мною  после  этой книги  сочинений.  ќта
"”илософиЯ  свободы"  ЯвлЯетсЯ философским обоснованием  длЯ названных более
поздних сочинений. €бо в этой книге делаетсЯ попытка показать, что правильно
понЯтое переживание мысли есть уже переживание духа. Џоэтому автору кажетсЯ,
что человек, способный  со  всей серьезностью разделЯть точку  зрениЯ автора
этой "”илософии свободы",  не остановитсЯ перед вступлением в  мир  духовных
восприЯтий.  ‚ывести логически -  путем умозаключений -  из содержаниЯ  этой
книги  изложенное в позднейших  книгах автора, конечно, невозможно. Ќо живое
постижение  разумеемого  в  этой  книге  интуитивного  мышлениЯ  естественно
приводит к дальнейшему живому вступлению в мир духовных восприЯтий.

     Џђ€‹Ћ†…Ќ€… I
     („ополнение к новому изданию 1918 г.)

     ‚озражениЯ, сделанные  мне с  философской  стороны тотчас по  поЯвлении
этой  книги,  побуждают  менЯ  дополнить  это  новое  издание  нижеследующим
коротким  рассуждением. џ вполне  могу представить себе читателей, которые с
интересом  отнесутсЯ к остальному содержанию книги, но  которым  последующее
покажетсЯ  излишним и чуждым им абстрактным  сплетением  понЯтий.  Ћни могут
оставить  это короткое  рассуждение  непрочитанным. Ќо  только в философском
рассмотрении  мира  всплывают  проблемы, берущие свое  начало  не столько  в
естественном  ходе  всЯкого  человеческого  мышлениЯ,  сколько  в  некоторых
предрассудках  мыслителей.  ‚се,  что помимо этого  трактуетсЯ  в  настоЯщей
книге, представлЯетсЯ  мне  задачей,  касающейсЯ  каждого  человека, который
взыскует  Ясности относительно  существа  человека  и его отношениЯ  к миру.
„альнейшее  же  ЯвлЯетсЯ  проблемой,  рассмотрение  которой  требуетсЯ иными
философами, когда заходит речь об изложенных в  этой книге вещах,  поскольку
эти философы своим  способом  представлений  создали себе  определенные,  не
всегда  встречающиесЯ трудности. …сли  совсем пройти  мимо этих  проблем, то
некоторые лица поспешат бросить вам упрек  в  дилетантизме и тому  подобное.
’ут же возникнет мнение, будто автор изложениЯ, каковое представлено в  этой
книге, не свел счетов с воззрениЯми, которые он не обсудил в самой книге.

     Џроблема,  которую  Я  здесь  имею  в  виду,  заключаетсЯ в  следующем:
существуют  мыслители, полагающие, что это сопрЯжено с особенной трудностью,
когда  хотЯт  понЯть, каким  образом душевнаЯ жизнь  другого человека  может
влиЯть на  собственную (самого размышлЯющего). Ћни говорЯт:  осознанный мною
мир замкнут во мне  самом; другой осознанный мир также замкнут в себе самом.
џ не  могу заглЯнуть в  мир сознаниЯ другого человека.  Љаким же  образом  Я
прихожу  к убеждению, что живу  с  ним в  одном общем  мире?  Њировоззрение,
считающее возможным  заключать от осознанного мира к  неосознанному, который
никогда  и  не  может  быть  осознан,  пытаетсЯ  разрешить  это  затруднение
следующим  образом.  Ћно  говорит:  мир, находЯщийсЯ в моем  сознании,  есть
только репрезентированный во мне мир какой-то сознательно мной не достижимой
действительности.  ‚  последнем содержатсЯ  неизвестные мне возбудители мира
моего  сознаниЯ.  ‚  нем содержитсЯ также  и  моЯ  действительнаЯ  сущность,
котораЯ  равным образом лишь  репрезентирована в моем сознании. Ќо  в нем же
содержитсЯ  и  сущность  другого,  противостоЯщего  мне  человека.  ’о,  что
переживаетсЯ  в сознании этого другого человека, имеет свою соответствующую,
независимую от этого сознаниЯ действительность в его сущности. ЏоследнЯЯ - в
области,  котораЯ  никогда  не  может  быть  осознана  -  действует  на  мою
принципиальную, бессознательную сущность, вследствие  чего  в  моем сознании
созд