ь цветочным венчиком  вокруг
сердцевинки, так они дополнЯли друг друга.
     "Ќу,  хорошо",--  сказала  мисс  ѓелиотроп.-- "Џока тебе тут  нравитсЯ,
оставайсЯ. Ђ теперь, Я думаю, пора спуститьсЯ к ужину".
     ЌесЯ свои свечи и сопровождаемые ‚иггинсом, они  сошли вниз по винтовой
лестнице.
     "Ќе понимаю",--  сказала мисс ѓелиотроп,--  "кто работает в  этом доме?
Ќет  никаких признаков наличиЯ служанки, а вместе с тем все тщательно вымыто
и вычищено. Љак ты без сомненьЯ могла заметить, везде нужна иголка с ниткой,
но кроме этого, Я ни в чем не могу придратьсЯ к здешней домашней прислуге...
’олько вот где они все?"
     "Њожет быть, они ждут нас с ужином?" -- сказала ЊариЯ.
     Ќо прислуги не оказалось и ждал их только роскошный ужин. •леб домашней
выпечки, горЯчий луковый суп, прекрасное жаркое  из кролика, печеные  Яблоки
на серебрЯном блюде, мед,  масло  густого  желтого  цвета,  большой  голубой
кувшин подогретого кларета, горЯчие жареные каштаны, накрытые салфеткой.
     Њисс ѓелиотроп разрешила себе  съесть  хлеба с маслом и выпить капельку
кларета,  но  с удивлением  обнаружила,  что у нее  проснулсЯ аппетит. ЊариЯ
съела все,  что можно было съесть, очень изЯщно,  как  всегда, но с отменным
аппетитом,  удивительным  длЯ   такого  эфирного   созданиЯ.  …е  дЯдюшка  с
одобрительным смешком отметил ее  аппетит. "Џереварит ржавые гвозди, как все
Њерривезеры",-- одобрил он ее.-- "„а и собачка, как Я вижу, едок неплохой".
     ‚иггинс  управилсЯ  с  целой  миской  жаркого,  и  был  этим  полностью
удовлетворен. Ћн улегсЯ перед камином вместе с ђольвом,  который,  хоть и не
выказывал особенной приЯзни, но и вражды к  нему не проЯвлЯл. € он, и ђольв,
казалось, решили просто не замечать друг друга... “ огромного очага  хватало
места длЯ обоих.
     "џ  всегда слышала, что  на западном побережье  женщины  --  прекрасные
кухарки",-- с оттенком вопроса в голосе сказала мисс ѓелиотроп.
     "‚ы и  ЊариЯ --  первые особы женского пола, переступившие порог  этого
дома за последние тридцать лет",-- объЯвил ей сэр Ѓенджамин.
     "Ќо почему,  сэр?" --  спросила  ЊариЯ, не  донесЯ  до  рта  серебрЯную
ложку.-- "‚ы не любите женщин?"
     <i>"‚о всЯком  правиле есть исключениЯ",-- ответил сэр Ѓенджамин,  а затем
галантно  поклонилсЯ  сначала  мисс  ѓелиотроп,  а потом  Њарии.-- "Ќарушать
правила всегда особенно приЯтно".</i>
     Ћн сказал  это  так искренне,  что ни  у мисс  ѓелиотроп, ни у Њарии не
закралась  мысль,  что они попали  в дом  к  холостЯку-женоненавистнику. Ћни
переглЯнулись  в  изумлении.  ’рудно  было   поверить,  что  мужчина   может
приготовить такой прекрасный суп и такое отменное жаркое.
     Ќо больше они  <i>не задавали вопросов, потому что  в этот  момент ‚иггинс
совершил выпад.  Ћт жадности он расплескал то, что было  у  него в  миске, и
маленький кусочек моркови отлетел прЯмо ђольву в нос. ќто уже было слишком и
длЯ  ђольва.  Ћскорбленный, он  поднЯлсЯ  и медленно,  размеренной  поступью
покинул комнату, повернув носом ручку передней двери.  ’ак величественен был
его уход, так несравненно  его достоинство, что  больше всего это напоминало
королевский выход, от которого невозможно оторвать глаз.</i>
     Ћт  этого мгновенного происшествиЯ  прервались  и беседа, и жевание,  и
когда  ђольв  поднЯлсЯ,  ЊариЯ  первый раз смогла  разглЯдеть  его  целиком.
‘обака? •отЯ это сказал сэр Ѓенджамин, она не могла поверить в то, что он --
собака. Ћна никогда не видела собак  с  такой громадной головой  и массивной
грудной  клеткой,  сочетающихсЯ  с  такой  великолепной  талией  и  с  такой
роскошной   льющейсЯ  собольей  гривой.  Ќа  кончике  хвоста  была  страннаЯ
кисточка, тоже непохожаЯ на собачью, а его походка, а...
     <i>"’ы хорошаЯ наездница, ЊариЯ?" -- внезапно спросил сэр Ѓенджамин, и это
заставило ее снова обратить внимание на хозЯина.</i>
     "џ люблю лошадей, но Я не умею ездить верхом, сэр",-- ответила она.
     "Ќе умеешь ездить верхом!" -- в ужасе вскричал  сэр Ѓенджамин.-- "Ћ чем
думал  твой отец? Ќи один Њерривезер, будь то мужчина  или женщина, не может
быть счастлив, когда он не в седле".
     "Њой отец мало бывал дома",-- объЯснила ЊариЯ.
     "ЊариЯ  этого  не  умеет",--  испугалась  мисс  ѓелиотроп,  потому  что
представила себе,  как  ее драгоценнаЯ  ЊариЯ скачет  галопом  на  лошадиной
спине, внушавшей ей ужас.
     "ќто не так важно",-- улыбнулсЯ сэр Ѓенджамин.-- "‚ажно то, что у  менЯ
есть пони как раз подходЯщего длЯ нее размера".
     Џобледневшее было личико Њарии снова порозовело, а глаза заблестели. "Ђ
он белый?" -- спросила она с необыкновенным волнением.
     ‘эр Ѓенджамин удивленно взглЯнул на нее. "Ѓелый?  Ќет. ‘ерый в Яблоках.
€ли ты почему-нибудь особенно предпочитаешь белую масть?"
     "Ќе-е-ет",--  не  вполне  искренне протЯнула  ЊариЯ.--  "’олько...  Њне
показалось,  что  Я  видела  маленькую  белую  лошадку  в  парке,  когда  мы
подъезжали".
     …сли ранее она удивила  своего родственника, то  теперь  она его просто
ошеломила. Ћн  внезапно выпустил  из  рук  стакан  с вином,  пролив  немного
прекрасного кларета, и уставилсЯ на нее  со  страннейшим выражением на лице,
со  смесью удивлениЯ, облегчениЯ и  огромной  нежности,  от чего ЊариЯ сразу
почувствовала себЯ  как-то странно. Ћна обрадовалась, когда он отвел взглЯд,
допил вино и поднЯлсЯ из-за стола. "„вум усталым путешественникам -- вернее,
трем,  если  считать  эту  собачонку  -- должно  быть  уже  хочетсЯ  лечь  в
постель",-- сказал он.
     •отЯ  разговор   прервалсЯ   на   полуслове,  мисс  ѓелиотроп  и  ЊариЯ
отправились  в  постель без всЯкого чувства обиды,  потому что  понЯли,  что
только такого странного  поведениЯ  и можно  ожидать  от  человека,  который
двадцать  лет был лишен  цивилизованного  влиЯниЯ  женской руки... ‚от  он и
пугаетсЯ.
     "’ы должна  быть  внимательной, чтобы  не  пугать его  так, дорогаЯ",--
сказала  мисс ѓелиотроп, когда они  снова  поднимались  по  ступенькам своей
башни со свечами в руках и с  ‚иггинсом позади.-- "Ћн уже немолодой человек,
и  у  него есть свои привычки,  и его организму совсем не полезно испытывать
постоЯнный шок".
     "Ќо Я  совсем  не  хотела пугать  его",-- ответила  ЊариЯ,-- "Я  только
сказала, что видела..."
     "’ы видишь много странного",--  прервала ее  мисс ѓелиотроп.-- "џ  сама
иногда пугаюсь оттого, что ты видишь то, чего Я не вижу. Ћднажды ты увидела,
как кукушка вылетела из часов, уселась  на. них и принЯлась чистить перышки,
а  этот  твой ни  на  что  не  похожий  воображаемый  приЯтель,  которого ты
придумала, когда  была  еще  совсем  маленькой, мальчик  с пером  на  шлЯпе,
который играл с тобой в ‘квере".
     "€  совсем он не воображаемый",-- горЯчо воскликнула ЊариЯ.-- "Ћн самый
настоЯщий  мальчик.  џ  знаю, что он  где-то существует,  только не приходит
теперь играть со мной. …го зовут ђобин, он похож на робина-малиновку, у него
такие Яркие глаза, розовые щечки и..."
     "„орогаЯ",--  снова  прервала ее  мисс ѓелиотроп  суровым тоном,--  "ты
тысЯчу раз рассказывала
     38
     мне, как он выглЯдит, или как ты воображаешь, что он выглЯдит, и Я могу
тебе только повторить, что такого мальчика нет и никогда не было".
     ЊариЯ  ничего  не  ответила,  потому  что не  хотела ссоритьсЯ  с  мисс
ѓелиотроп.   …динственный  предмет,   вызывавший   у   нее   и   гувернантки
действительное  несогласие, был вопрос о существовании или не  существовании
ђобина. Њисс  ѓелиотроп глубоко  расстраивалась  из-за  неспособности  Њарии
провести границу  между фантазией и реальностью,  а  ЊариЯ  -- потому что ее
слова  подвергались сомнению. ЊариЯ была очень правдивой девочкой,  и  ничто
так не огорчало ее, как сомнение людей в этом.
     “  маленькой двери  с  серебрЯной  подковкой  мисс  ѓелиотроп  и  ЊариЯ
сердечно поцеловали друг друга на ночь, и крошечнаЯ размолвка между ними тут
же была забыта.
     "‚ы лучше  возьмите  ‚иггинса с  собой",  --  сказала ЊариЯ.  --  "…сли
поЯвитсЯ какаЯ-нибудь мышь, он сможет поймать ее".
     Ќо  у  ‚иггинса было другое  мнение.  —ерез  открытую  дверь он заметил
маленькую кровать с лоскутным покрывалом,  и она  показалась ему  мЯгче, чем
кровать мисс  ѓелиотроп...  Љроме  того,  ему показалось, что он  чует запах
бисквитов...  Ћн поскорее вошел  в комнату,  прыгнул  повыше  и  забралсЯ на
кровать.
     "Ќе трогательно ли это?" -- сказала мисс ѓелиотроп  со слезами умилениЯ
на  глазах.-- "Ћн  знает,  что ты его маленькаЯ  хозЯйка. Ћн чувствует,  что
должен охранЯть тебЯ, когда ты в первый раз будешь спать одна".
     ‚иггинс кувыркалсЯ на  кровати, пытаЯсь поймать  кончик хвоста, и в его
прекрасных  глазах мЯгко отражалсЯ  свет  свечи.  "Ћй, ‚иггинс, разве  ты не
прелесть!" --  воскликнула ЊариЯ,  бросившись целовать  его, как только мисс
ѓелиотроп закрыла дверь и ушла.-- "‹юбЯщий, преданный маленький ‚иггинс.  ’ы
заслужил бисквит, ‚иггинс. ’ы заслужил самый большой сахарный бисквит".
     ‚ыбираЯ  ‚иггинсу  самый большой  бисквит, круглый  с розовой  сахарной
розой,  ЊариЯ  заметила,  что  огонь  разожжен  еще Ярче,  серебрЯный кувшин
наполнен горЯчей водой,  а на полке рЯдом с коробкой  бисквитов стоит стакан
молока. Љто же это сделал? ЌавернЯка, не старый кучер. Њожет быть, ростом он
и был достаточно мал, чтобы пройти  в эту дверь, но в ее комнату нельзЯ было
попасть, минуЯ залу, а  она  не заметила,  чтобы  кто-нибудь проходил там во
времЯ ужина.
     Ћднако все было сделано, и это рождало в ней теплое, радостное чувство,
что кто-то заботитсЯ о ней. ђаздеваЯсь, она выпила молоко, оно было теплое и
сладкое, как  раз  такое,  как она любила. ‘ молоком она съела один сахарный
бисквит, украшенный зеленым трилистником, и он тоже был очень  вкусным. …сли
так, то жизнь в деревне не лишена комфорта. ќто дребезжащий экипаж ввел ее в
заблуждение.
     Ћна разделась, умылась,  надела длинную ночную рубашку и белый чепчик с
оборочками,  задула свечу и забралась в постель. Ћдно  из окон было открыто,
но влетающий в него ночной воздух был  не холодным, а освежающим  и сладким.
Њатрас,  как она  чувствовала, был  набит  мЯгчайшим  пухом,  а  простыни  и
наволочки были  из  тончайшего полотна и  пахли лавандой.  Љто-то,  наверно,
положил  ей, как и мисс ѓелиотроп, грелку  в  постель, потому что, когда она
сунула ноги под одеЯло, она ощутила приЯтное тепло. ќто была
     чудеснаЯ кровать, и со вздохом восторга он и ‚иггинс догрызли последние
крошки своих сахарных бисквитов и прижались друг к другу собираЯсь спать.
     ‚иггинс действительно  тут  же уснул, но ЊариЯ какое-то времЯ пребывала
между сном и  Явью, думаЯ о прекрасном парке, через который она подъезжала к
чудесному дому, представлЯЯ  себе, как хорошо  бегать по его лужайкам. ‡атем
ее  фантазии  перешли в  сон,  и она  очутилась в парке, окруженнаЯ ароматом
цветов и цветущих деревьев, беседующих друг с другом над ее головой.
     Ќо в этом сне она была не одна, с ней был ђобин, он бежал рЯдом с ней и
смеЯлсЯ. Ћн  был такой же, точно такой  же, какой он был в ее детстве, когда
ее посылали играть в ‘квер, а он чувствовала себЯ такой одинокой, и тогда он
выбегал из-за  деревьев,  чтобы скрасить ее одиночество. Ћн был одних лет  с
ней,  может  был  немножко старше, потому  что  он  был  на голову выше ее и
гораздо шире в плечах.
     ‚  ђобине не было ничего эфемерного -- даже напротив -- и сам этот факт
доказывал,  что он был настоЯщим мальчиком, а  не плодом ее воображениЯ.  Ћн
был  крепким,  сильным и  розовощеким, с обветренной и загорелой кожей.  …го
темные глаза,  искрЯщиесЯ весельем  и добротой  прЯтались  в густых коротких
черных  ресница;  под  резко очерченными  темными  бровЯми. Ќо  у  него  был
вздернутый   и  немножко  дерзкий,  ро<sup>г</sup>:  крупный,   смеющийсЯ  и
великодушный, а подбородок с большой Ямочкой. ѓустые каштановьк волосы низко
падали на лоб и курчавились на голове наподобие овечьей шерсти, а на затылка
последние  колечки  образовывали смешной завиток, похожий на утиный хвостик.
Ћн  всегда  ходил  в  коричневом,  в грубой  куртке  цвета  падающих буковых
листьев,  в коричневых  кожаных бриджах и  гетрах, а  на голову  залихватски
надевал мЯтую, старую, коричневую шлЯпу с длинным зеленым павлиньим пером...
     ’аким был ђобин, когда он приходил поиграть с  ней в  ‘квере,  таким он
был, когда поЯвилсЯ  в ее сне в ту  первую  ночь в  ‹унной “садьбе, сильным,
добрым и веселым, теплым и ласковым, как солнышко,  самым лучшим товарищем в
мире...
     ‚ маленькой комнатке  на верхушке башни  лунный свет  и огонь смешивали
серебро и золото, а ЊариЯ улыбалась во сне.

        <i>ѓ‹Ђ‚Ђ ‚’ЋђЂџ</i>

     Ћна внезапно проснулась оттого, что солнце било ей в глаза, и  полежала
минутку, немного  смущеннаЯ  светом,  тишиной  и  свежестью. Џотом  она  все
вспомнила, одним резким восторженным движением  отбросила  лоскутное одеЯло,
на котором  сладко спал ‚иггинс, и, выскользнув из кровати,  с удовольствием
нащупала босыми ногами теплый, мЯгкий коврик из овчины.
     ЌесмотрЯ на раннее  утро в  комнате было совсем тепло, и, осмотревшись,
она с удивлением заметила, что камин уже горит и Яркое пламЯ  устремлЯетсЯ в
трубу. ќто был необычайно искусно сделанный камин,  и  только кто-то легкий,
как феЯ, мог пробратьсЯ в комнату,  уложить дрова  и зажечь камин так, чтобы
не разбудить ее.
     Џогрев руки у пламени, она снова  оглЯделась, чтобы понЯть, как еще эта
феЯ позаботилась о ней.
     Љак она и ожидала, опЯть обнаружилсЯ  кувшин с горЯчей  водой  и -- что
это  лежит на дубовом комоде? Ќеужели. новое платье? Ћна снЯла его с комода,
и оно оказалось  чудесным костюмом длЯ  верховой  езды, сшитым из  тончайшей
темно-синей материи, отделанной серебрЯной тесьмой. ’ам  была и  шлЯпа, тоже
темно-синЯЯ, украшеннаЯ  белым  страусовым пером. …ще там  был хлыстик, пара
перчаток и пара крепких сапожек длЯ верховой езды... Ђ сверху на куче одежды
лежал букетик подснежников, еще мокрый от утренней росы.
     Ћна одевалась, дрожа от волнениЯ, еще  больше усилившегосЯ,  когда  она
обнаружила, что костюм  превосходно сидит на  ней. Ћна знала, что он сшит не
на  нее,  потому  что  он  был  немного  старомодным (что не имело  никакого
значениЯ, ведь времени  тут  как будто  не  существовало), и  к тому же  она
заметила, что его уже носили раньше, в нижней оборке треугольнаЯ дырка  была
искусно заштопана  тоненькими,  как настоЯщаЯ паутинка, нитками.  Џерчатки и
сапожки  тоже  слегка  потерлись,  а  в  одном  из  кармашков  куртки  лежал
тонюсенький носовой платочек с вышитой в углу меткой Њ.ќ.
     ‚сегда такаЯ привередливаЯ,  на  этот  раз  ЊариЯ  решила, что ей  даже
приЯтно, что кто-то носил эту одежду до нее. Љак только  она надела курточку
и приколола к ней  букетик подснежников,  ее  охватило странное чувство, что
эта Њ.ќ. -- кто бы она ни была -- обнЯла  ее, как могла обнЯть мама, если бы
была жива. "‚ этом костюме со  мной  всегда все будет в порЯдке",-- подумала
она.-- "‚ материнских объЯтьЯх со всЯким все будет в порЯдке".
     ‘тоЯ  перед  маленьким  круглым  зеркальцем,  она  расчесала  рыжеватые
волосы, заколола  их на  затылке, и  теперь,  наконец, у  нее нашлось  времЯ
выглЯнуть в окно.
     ‘начала она подошла к большому окну  с широким подоконником, выходЯщему
на юг, в английский сад.  Љак  раз через  это  окно лилсЯ  на  нее свет,  от
которого  она проснулась, а прЯмо  перед окном  виднелась вершина  огромного
кедра.
     Љто-нибудь  ловкий навернЯка  смог бы вылезти из окна на дерево и потом
спуститьсЯ  в сад. Ћна  взобралась на  подоконник, распахнула окно пошире  и
выглЯнула. €з-за  веток дерева разглЯдела она немного, но зато почувствовала
потоки серебристого солнечного света, увидела бледную голубизну безоблачного
неба. Џосмотрев вниз, она  заметила сквозь ветви  кедра,  что сад  теперь не
черный с серебром, но сиЯет белизной подснежников и золотом лютиков, а здесь
и там Яркими пЯтнами разбросаны уже раскрывшие свои венчики, повернувшиесЯ к
солнцу желтые и лиловые крокусы.
     ’исы  со  странными,  фантастическими очертаниЯми, наподобие  петухов и
рыцарей, утром уже не пугали -- красота весенних цветов затмевала их мрачную
черноту. ‘ад, насколько  она могла видеть, содержалсЯ не так уж хорошо. ’исы
надо было  подстригать,  клумбы вокруг пруда с водЯными лилиЯми  нуждались в
прополке,  а  между  каменными  плитками,  которыми  были  уложены  дорожки,
разроссЯ Ярко-зеленый  мох. Ќо эта неухоженность  почему-то прибавлЯла всему
прелести, придаваЯ саду дружелюбный вид, гревший всЯкое сердце. ‚ детстве ей
не  раз  влетало,  когда она, играЯ  с  ђобином, забегала на  безукоризненно
аккуратные клумбы ‘квера, но здесь это Явно никого бы не взволновало.
     "…сли  бы  только  ђобин  вернулсЯ  и  поиграл  бы  со  мной  здесь",--
прошептала она.
     Ќо  ђобин исчез из ее  жизни уже пару лет тому  назад; как  только  она
стала закалывать волосы на затылке и одеватьсЯ по-взрослому, он пропал.
     Ћна слезла с подоконника и повернулась к сводчатому окну, выходЯщему на
запад и обрамлЯющему столь  прекрасный  вид, что у  нее захватило дух. ЏрЯмо
под  окном был разросшийсЯ  розарий с выкрашенной  в  красный цвет  беседкой
посредине  и  травЯнистыми  дорожками,  вьющимисЯ  между  клумбами  в  форме
сердечек.
     ђозарий был прекрасен даже сейчас, когда  на колючих разросшихсЯ кустах
показались только первые крошечные листочки, и можно было  представить,  как
великолепен он  будет в июне, весь в  цветах, сладко благоухающих  прЯмо под
старыми крепостными  стенами и распространЯющих кругом разноцветное  сиЯнье.
Ќо  даже теперь розарий  казалсЯ полным красок из-за обилиЯ птиц,  синичек с
голубоватыми крылышками и  зЯбликов  с красными грудками, веселых  маленьких
созданий, чьЯ красота так трогала ее сердце.
     Ќо в то  утро  маленькие  птички  оказались не  единственными пернатыми
обитателЯми окрестностей. Љакой-то звук над головой заставил Њарию взглЯнуть
вверх, и она увидела нескольких белых морских чаек, пролетевших над усадьбой
с востока  на  запад. Ћни  поЯвились одна за другой, их огромные разрезающие
воздух  крыльЯ торжественно сиЯли в  свете утра, их  странные  высокие крики
заставлЯли сердце битьсЯ быстрее. Ћни рассказывали о том, что море недалеко,
там, на востоке, а она еще никогда не видела морЯ...
     ‘иЯние утреннего света, отражавшеесЯ в их крыльЯх, ослепило ее, и у нее
потемнело в глазах. Ћна протерла их  и снова устремилась взором к красоте за
окном.
     ‡а стеной был  парк ‹унной  “садьбы. ‡а всю  свою  короткую  жизнь  она
никогда   еще  не  видела   таких  прекрасных   деревьев;  огромных   буков,
сплетающихсЯ   в   серебристые   беседки,   дубов   с   шероховатой   корой,
величественных   каштанов  и  нежных  берез,  сверкающих  на  солнце  белыми
стволами. Ќа них еще не было листьев, но почки уже набухли, и  казалось, что
ветви окружает бледное облако -- лиловое и желтоватое, розовое и  голубое --
в котором все цвета были смешаны, как в радуге, на мгновенье поЯвлЯющейсЯ на
облаках, а затем, когда они менЯют очертаниЯ, исчезающей.
     „еревьЯ  росли не слишком  тесно.  Њежду  ними  были  открытые лужайки,
которые прошлой  ночью казались серебристыми, а  теперь  было видно, что они
покрыты  коричневатой  травой,  обычной  длЯ  самого  начала  весны.  ‘коро,
подумала ЊариЯ,  трава будет  Ярко-зеленой и лужайка покроетсЯ первоцветами.
Њожжевельник уже зацвел, его чудесные золотистые кусты сиЯли так же победно,
как цветы в английском саду.  Ќа большой  полЯне  паслись  овцы, вокруг  них
теснились  ЯгнЯта,  она  заметила  вдали нескольких  оленей.  Ќо как  она ни
напрЯгала  глаза,  как ни смотрела  во  все стороны, белой  лошадки не  было
видно.
     ‡а  парком  начинались   холмы,  плавно  закруглЯющиесЯ  зеленые  холмы
западного  побережьЯ,  которые она уже  так страстно полюбила. Љазалось, они
окружают  долину, как крепостные  стены  поместье. ‘реди  ближних холмов был
один, который ей особенно понравилсЯ,  высокий конический холм с несколькими
деревьЯми на вершине, он казалсЯ таким дружелюбным. ‘реди дальних холмов она
разглЯдела  высокую  серую  церковь   и  догадалась,  что   у   их  подножьЯ
расположилась деревнЯ ‘ильвердью.
     Џотом  она подошла  к  северному окну. Џод ней была покрытаЯ  неровной,
старой, замшелой черепицей крыша поместьЯ, упиравшаЯсЯ в северную крепостную
стену, за  которой тут же  начиналсЯ сосновый лес на склоне  холма. ќтот лес
испугал ее. Ћн был такой темный, густой и таинственный...
     ’аинственный сторожевой  пес  ђольв, вспомнила  она,  пришел  из  этого
леса... ‘тоЯ здесь, она  слышала, как где-то в глубине леса кричит петух,  и
этот обычно успокаивающий звук был странным и пугающим.
     ’ребовательный лай позади снова  привлек ее внимание к комнате. ‚иггинс
проснулсЯ и  желал выйти. „ома в  ‹ондоне он всегда прогуливалсЯ в ‘квере до
завтрака  и не понимал, почему  бы это надо было  менЯть  заведенный обычай.
Џрогулка до завтрака способствовала хорошему пищеварению.
     "Џойдем,   ‚иггинс",--  сказала  ЊариЯ,  подхватила  шлЯпу,  хлыстик  и
перчатки,  открыла  маленькую  дверцу  и  с  ‚иггинсом, следующим по  пЯтам,
сбежала  вниз  по  ступенькам башни, отворила  дверь  на нижней  площадке  и
очутилась в гостиной.
     ‚ечером она не слишком  хорошо разглЯдела ее,  но теперь свет, льющийсЯ
из  западных окон, и огонь  в камине  открывали  ее во  всей красе. ќто была
прелестнаЯ маленькаЯ комната, но  обычно в  нее никто не заходил. Ђ  комната
так  мечтала,  чтобы  ею  почаще  пользовались.  ЉаждаЯ  вещица в ней просто
кричала  об этом; только это  была  комната леди, а ни одна женщина двадцать
лет не ступала ногой в  ‹унную  “садьбу, и никто не  обращал вниманиЯ на эти
призывы... Ќо теперь они были услышаны...
     ‘ама не понимаЯ, что она делает,  ЊариЯ, как птичка, порхнула к старому
клавесину, уселась  на  стул  перед  ним,  бросила  на пол  шлЯпу,  хлыст  и
перчатки, и ее пальцы забегали  по клавишам. ‚ лондонском доме был клавесин,
и  мисс ѓелиотроп научила Њарию очень миленько  играть и даже петь. ‡аиграв,
она оглЯделась вокруг.
     ќта славнаЯ комната была обшита дубовыми панелЯми,  выходЯщие  на запад
окна с широкими подоконниками глЯдели прЯмо  на розарий. Њожет быть, поэтому
тот, кто отделывал гостиную, превратил ее в  комнату роз. Љремовые бархатные
занавеси на  окнах  были потерты, но  прекрасны, и на них алели  бутоны роз.
Љресло с подголовником, стоЯвшее у  камина, было обтЯнуто таким же бархатом.
Ќа  персидском,   цвета  морской  волны,  ковре  на  полу  были   изображены
распустившиесЯ  золотые  розы. есть  стульев  стоЯли у стен,  а их  сиденьЯ
покрывала вышивка  --  белый шиповник с золотыми тычинками на  ткани того же
цвета, что и ковер. Ќе было только розовых роз. ‘оздатель  этой комнаты был,
похоже, "ќто  ли не  чудесно",--  сказала  сама себе  ЊариЯ.-- "џ  ведь тоже
ненавижу розовый. Ћн ужасно не идет к моим волосам".
     €граЯ,  она  обводила глазами  комнату. ‚ ней  был прекрасный  камин  с
резной   деревЯнной   каминной  доской,  заканчивающейсЯ  картиной  в  раме,
скромными колонками  по бокам  и вырезанной сверху надписью. "•ђЂЃђЂџ „“Ђ €
—€‘’›‰ „“• ЌЂ‘‹…„“ћ’ –Ђђ‘’‚Ћ, Ђ ‚Њ…‘’… ‘ –Ђђ‘’‚ЋЊ ‚…‘…‹Ћ… € ‹ћЃџ™…… ‘…ђ„–…".
‚  раме  была страннаЯ, тусклаЯ, писаннаЯ маслом  картина.  ЊариЯ  некоторое
времЯ пристально глЯдела на нее, пока  не разобрала, что на  ней нарисовано,
но когда разобрала, ее сердце  вдруг замерло. ’ам была белоснежнаЯ лошадка и
храбрый рыжеватый зверь наподобие ђольва, скачущие вместе по 'лесной полЯне.
•отЯ картина была такаЯ тусклаЯ, что было трудно разобрать их очертаниЯ, они
казались такими веселыми, как будто любили друг друга и радовались тому, что
они  вместе. Ќа каминной доске не было никаких украшений или других  картин;
белоснежнаЯ лошадка и рыжеватый зверь царили надо всем. Ќо на столе  у стены
стоЯла резнаЯ, кедрового дерева рабочаЯ шкатулка, ее крышка  была так плотно
закрыта, что, казалось, ее не  открывали  годами, а на шахматной  доске были
аккуратно  расставлены фигуры  слоновой  кости. Ћни были  искусно  вырезаны,
офицеры в шлемах с плюмажами, красные пешки с собачьими головами, а белые --
как  маленькие белые  лошадки.  Ќо  ими  так долго  никто не играл, что  они
казались какими-то замороженными.
     Њарию  охватило  страстное  желание поднЯть  крышку рабочей  шкатулки и
заставить шахматные фигурки сразитьсЯ друг с другом. Ќо она не могла
     бросить  клавесин.  ЏрелестнаЯ журчащаЯ мелодиЯ, которой она не  знала,
выходила из-под ее пальцев. Ћна всегда хорошо импровизировала, играЯ на том,
что  мисс ѓелиотроп называла "инструмент", но  теперь ей  казалось,  что эту
мелодию сочинила не она сама; она  почувствовала, что мелодиЯ была заперта в
клавесине с тех пор,  как  на нем  играли в последний раз,  а  теперь обрела
свободу. ќто  была чудеснаЯ легкаЯ мелодиЯ,  и ЊариЯ с радостью отдалась ей,
пока внезапно не оборвала игру... Љто-то слушал ее...
     Ќе  раздалось  ни звука,  но она почувствовала,  что кто-то внимательно
слушает, как она играет.  Ћна вскочила, подбежала  к окну и  выглЯнула, но в
розарии  никого не было, только птицы. ’огда она подбежала  к двери, ведущей
из гостиной в большую залу,  открыла ее и увидела, что ђольв сидит у огнЯ, а
сэр Ѓенджамин, на этот раз одетый в темно-зеленый костюм  длЯ верховой езды,
только  что вошел в  залу через дальнюю  от гостиной дверь. Ћн улыбнулсЯ так
сердечно и ласково, как будто  солнце взошло в первый теплый день в году, но
Явно не обратил вниманиЯ на ее игру, и как ей показалось, даже не слышал ее.
     "Љак тебе  спалось,  дорогаЯ?" -- спросил он. "•орошо, сэр",-- ответила
ЊариЯ, и подбежав к нему, привстала на цыпочках, чтобы поцеловать его. ’акое
с  ней случилось,  может быть, впервые,  потому что в те времена  младшие не
целовали старших без их разрешениЯ. Ќо  она почувствовала, что ужасно сильно
его  любит.  ‘эр  Ѓенджамин, похоже, не  рассердилсЯ.  Ќаоборот, он  казалсЯ
довольным, и  несмотрЯ  на то, что  она была уже совсем  взрослой  юной леди
тринадцати лет, он  схватил ее  в охапку и сжал в  своих медвежьих объЯтьЯх.
Љогда он ее отпустил, она почувствовала на руке что-то мокрое  и теплое, и к
своему удивлению, увидела,  что ђольв, поднЯвшись на ноги  и  подойдЯ к  ней
сзади, лижет ей руку, медленно вилЯЯ при этом хвостом.
     "Џосмотрите-ка!"  --  победно  вскричал сэр Ѓенджамин.-- "ђольв признал
это, ‚ тебе настоЯщий мерривезеровский стиль, дорогаЯ, и ђольв признал это".
     ЊариЯ  смущенно  положила руку на  огромную голову ђольва и с  бьющимсЯ
сердцем осмелилась  взглЯнуть  ему  прЯмо  в горЯщие странным  желтым  огнем
глаза. Ћни уставились на нее, завладеваЯ ею.  ’еперь она была  его. ‚незапно
страх исчез,  она  обхватила руками его  шею и  зарылась лицом  в  рыжеватую
шерсть.
     Џотом она снова  взглЯнула на сэра Ѓенджамина. "“ менЯ такой прекрасный
вид из окон, сэр",-- сказала она.-- "Ђ куда смотрЯт ваши?"
     "Ќа юг и на восток, дорогаЯ",-- ответил он.-- "ќто втораЯ  башнЯ, и моЯ
комната  рЯдом с той, что  занимает мисс ѓелиотроп. Џока моЯ мать была жива,
это была ее комната, а теперь она моЯ. ЊаленькаЯ комната наверху, похожаЯ на
твою, но без резьбы  и с дверью нормального  размера, была моей, когда Я был
мальчиком. Ќо  потом она стала мала длЯ менЯ, и  больше  ею  не пользуютсЯ".
‡атем он обугленной палкой на пепле перед камином нарисовал план дома.
     ‚ нижнем этаже усадьбы были только кладовые и комната, где спал „игвид.
Ѓалки потолка  большой залы  оказывались под  самой крышей, весь второй этаж
занимали  кухнЯ, выходЯщаЯ на одну сторону, и гостинаЯ, выходЯщаЯ на другую.
‘пальнЯ мисс  ѓелиотроп  была  над  гостиной, а комната сэра Ѓенджамина  над
кухней.
     "Ђ теперь Я покажу тебе карту поместьЯ",-- сказал сэр Ѓенджамин.
     Ћн  открыл Ящик  старого письменного стола,  стоЯщего  у стены, вытащил
пергаментный  свиток, положил его на стол и раскатал. "’ы можешь взЯть его и
поизучать на досуге,  дорогаЯ. ’ут все королевство вашего  высочества -- всЯ
‹уннаЯ “садьба,  а сейчас  просто быстро взглЯни на него, чтобы  понЯть, где
что находитсЯ".
     ќто  была стараЯ карта, и ЊариЯ склонилась над ней  с бьющимсЯ сердцем,
на карте были показаны только несколько квадратных миль западного побережьЯ,
но  именно об этих нескольких квадратных милЯх сэр Ѓенджамин сказал, что они
--  ее  собственные,  ее  королевство.  ‘права  на  карте  полумесЯц  синего
обозначал море -- бухту „оброй Џогоды -- Њерривезеровскую бухту. ’ак что же,
ЊариЯ Њерривезер, котораЯ  никогда не  видела  морЯ, владелица  всего  этого
полумесЯца голубой воды?...
     ‘лева была церковь, наверно та, что  она видела из окна, называлась она
–ерковь Ѓогородицы  „евы, а прелестный  холм за ней  называлсЯ ђайский •олм.
ЌазваниЯ на  карте, какими бы  обычными они  ни были,  звучали  длЯ нее, как
самаЯ любимаЯ и знакомаЯ  музыка.  Ћна, молча,  улыбаЯсь, взглЯнула на  сэра
Ѓенджамина, и он понимающе кивнул.
     "’ы  вернулась  домой,  дорогаЯ",--г  сказал  он.-- "Ќо  ты  не  можешь
выразить  словами  то, что чувствуешь.  Њерривезеры этого  не  умеют.  Њы не
выставлЯем напоказ своих чувств".
     "‘кажите, пожалуйста, сэр, что значат эти слова, вырезанные над камином
в гостиной?"
     "•рабраЯ  душа  и чистый дух наследуют  царство,  а вместе  с  царством
веселое  и  любЯщее  сердце",--  процитировал  сэр   Ѓенджамин.--  "ќто  наш
фамильный девиз, дорогаЯ. ќто  был  наш девиз со дней первого сэра ђольва. џ
думаю,  он указывает на два типа Њерривезеров,  солнечных  и лунных, которые
всегда  веселы,  когда любЯт  друг  друга. Ђ  кроме того, это еще наверно  и
способ свЯзать вместе те четыре добродетели, которые нужны  длЯ совершенства
-- смелость, чистоту, любовь и радость". ‘эр Ѓенджамин замолчал на  минутку,
а потом с видимым облегчением внезапно завопил: "Љолбаски!!!"
     ‚ первую секунду  ЊариЯ  решила,  что колбаски -- это  еще что-то,  что
необходимо  длЯ  достижениЯ совершенства, но  восхитительный запах подсказал
ей, что ее дЯдЯ был неожиданно  низвергнут из духовного в материальное, где,
как она догадалась, ему куда уютнее и спокойней.
     ‚ один и тот же момент отворилась дверь гостиной, чтобы пропустить мисс
ѓелиотроп в шуршащей  шелковой блузке, черной шали и белом  чепце, веселую и
довольную  после  великолепно  проведенной  ночи,  совершенно  свободной  от
кошмаров, вызванных несварением желудка. и дверь кухни, через которую старый
кучер внес огромное блюдо дымЯщихсЯ колбасок.
     "„оброе утро, „игвид",-- сказал сэр Ѓенджамин.
     "„оброе утречко, сэр, доброе утречко, леди",-- отозвалсЯ „игвид.
     “видев „игвида при дневном свете и без шлЯпы, ЊариЯ немедленно полюбила
старика.  “ него  были  большие,  невинные,  как у младенца,  голубые глаза,
высокий морщинистый  лоб  и совершенно лысаЯ  голова.  …го  заплатанный плащ
уступил  место мышиного цвета  жилету  и куртке и большому кожаному фартуку,
обвЯзанному вокруг талии. “лыбка, которую он послал Њарии и мисс  ѓелиотроп,
была полна нежности и любви, и он поставил колбаски на стол жестом, который,
казалось, приказывал им съесть побольше.
     Ќо на завтрак были не только колбаски. …ще „игвид принес огромный кусок
окорока   домашнего   копчениЯ,   сваренные   вкрутую   Яйца,   кофе,   чай,
свежеиспеченный хлеб,  мед, сливки с толстым слоем жира  сверху, свежесбитое
масло и  парное молоко, еще  теплое и пенЯщеесЯ.  ‚ыбор был  такой широкий и
прекрасный,  что  у Њарии  проснулсЯ  небывалый  аппетит,  не  говорЯ уже  о
‚иггинсе, чьЯ зеленаЯ мисочка была уже распакована и стоЯла прЯмо перед ним,
наполненнаЯ  колбасками  щедрой рукой  самого сэра Ѓенджамина...  ђольв, как
оказалось, всегда завтракал на кухне, потому что он предпочитал сырое мЯсо и
не  был самым  приЯтным компаньоном  во времЯ еды...  „аже  мисс  ѓелиотроп,
ободреннаЯ свободной от  кошмаров ночью, рискнула скушать  крутое Яичко. —то
до сэра Ѓенджамина, невозможно описать, сколько он съел, и зрелище семейного
аппетита,  соединенное с  обхватом его талии,  заставило Њарию  поразмышлЯть
минутку, что предпочесть, колбаску или Яйцо.
     "Ќе  беспокойсЯ,  дорогаЯ",-- подбодрил  ее  сэр  Ѓенджамин.--  "’олько
солнечные  Њерривезеры склонны к  полноте.  ‹унные Њерривезеры  могут  есть,
сколько хотЯт, и оставатьсЯ тоненькими и бледными, как лунный серп".
     ЊариЯ широко улыбнулась и взЯла колбаску.
     "Ћткуда у тебЯ этот нарЯд, ЊариЯ?" -- внезапно спросила мисс ѓелиотроп.
     <i>"џ нашла его в своей комнате",-- ответила ЊариЯ.</i>
     "‹учше тебе переодетьсЯ  в твое  обычное платье, чтобы начать  утренние
занЯтиЯ",-- укорила  ее мисс  ѓелиотроп.--  "‚ той маленькой гостиной  можно
устроить  отличную  классную  комнату, и  мы начнем работу  сразу  же  после
завтрака".
     ЊариЯ  поднЯла  глаза,  полные отчаЯнной  мольбы, и  заметила,  что сэр
Ѓенджамин смотрит  на  ее  нарЯд с нескрываемым изумлением. Љазалось, он  не
замечал  его  раньше. Ќо он пересилил себЯ и ответил на мольбу, выраженную в
ее глазах.
     "‚ вас слишком сильно чувство ответственности, мадам",-- сказал он мисс
ѓелиотроп.-- "Џозвольте себе полентЯйничать этим утром,  чтобы пообжитьсЯ  в
новом доме  и  отдохнуть  после  утомительного путешествиЯ.  ‘егоднЯ  утром,
мадам, Я вместо вас буду руководить занЯтиЯми вашей ученицы".
     Ћн. сказал  это отменно вежливо, но вместе с  тем настолько твердо, что
мисс ѓелиотроп  тут же согласилась. Ћна, к  тому  же, рада была согласитьсЯ,
потому что мечтала о таком спокойном утре, чтобы разложить по порЯдку вещи в
своей очаровательной спальне.
     "Ќу, ЊариЯ",-- сказал сэр Ѓенджамин, как только завтрак был закончен,--
"надевай  шлЯпу,  бери  горсть  сахару  из  сахарницы  и  пошли...  ђольв...
‚иггинс... Џошли". ‡атем он поклонилсЯ мисс ѓелиотроп: "„о свиданиЯ,  мадам,
не   беспокойтесь  о   своей  подопечной.   Ћна  будет  со  мной   в  полной
безопасности".
     "џ  в  этом уверена, сэр",--  ответила мисс ѓелиотроп, и на самом деле,
она  без ужаса наблюдала,  как ее любимица выходит из залы в  неизвестном ей
направлении, так велика была ее вера в сэра Ѓенджамина.
     "Ћй!" -- закричала ЊариЯ  от восторга, когда вышла со своим опекуном на
верхнюю ступеньку перед  входной дверью и увидела, кто ожидал  их v подножьЯ
лестницы.
     ’ам  их ожидал  „игвид,  держащий уздечку  красивого  сильного  гнедого
жеребца  и поводьЯ  маленького, кругленького, толстенького, серого в Яблоках
пони с коротенькими ножками, длинными хвостом и гривой и веселыми глазками.
     "Ђтлант и Ѓарвинок",-- представил их сэр Ѓенджамин.-- "Њне кажетсЯ, они
хорошо названы. Ђтлант получил свое  имЯ за то,  что выдерживает мой вес,  а
Ѓарвинка Я так назвал в честь  цветочка, который растет у  самой земли --  в
народе его называют „ружок-землЯчок. “ Ѓарвинка коротенькие  ножки, он стар,
да к тому же и толст, но ход у него самый легкий".
     Ќо ЊариЯ  уже  не стоЯла  рЯдом. Ћна  сбежала со ступенек  и  протЯнула
ладонь, полную  сахара,  Ѓарвинку. Љогда  она  почувствовала на  ладони  его
мЯгкие губы, остраЯ радость пронизала ее. ‘вободной рукой она обнЯла пони за
серую в Яблоках шею и погрузила пальцы в длинную серую гриву, неопрЯтную, но
вместе  с  тем такую приЯтную, свисающую над блестЯщими глазками. "Ѓарвинок!
„ружок-землЯчок!"  --  прошептала она, а затем,  когда  сахар  кончилсЯ, она
сбила свою  очаровательную,  украшенную перышком шапочку набок, вложила одну
руку в  протЯнутую  ладонь „игвида, поставила одну ногу на камень,  лежавший
около  лестницы, и прыгнула  в седло  так,  как будто  делала  это всю  свою
жизнь... „игвид  одобрительно хмыкнул, сэр Ѓенджамин, спускаЯсь по ступенЯм,
громко и радостна рассмеЯлсЯ.
     "Њерривезеров не нужно учить,  как скакать на лошади, „игвид",-- сказал
он. "џ не буду  оскорблЯть маленькую хозЯйку, ведЯ ее пони  в  поводу. “бери
поводьЯ". Ћн, ворча,  с  трудом взобралсЯ  на  камень,  а с него  на широкую
терпеливую  спину  Ђтланта,  и,  сопровождаемые  ђольвом  и  ‚иггинсом,  они
пустились  рысью  по залитому  Ярким  солнцем  прелестному  весеннему  саду,
проехали  через  ворота  в старой крепостной  стене и  вырвались  на простор
парка.
     Ќикогда  ЊариЯ не  забывала этого  утра. ’о, что ее ничему не надо было
учить,  не вполне соответствовало действительности. ‘эр Ѓенджамин должен был
учить ее приспосабливатьсЯ к ритму движений Ѓарвинка, тому, как обращатьсЯ с
уздечкой  и хлыстом, как менЯть положение тела, когда Ѓарвинок  переходил  в
легкий  галоп на гладкой дорожке.  Ќо за два часа она научилась тому, на что
большинство  девочек  ее возраста потратили бы  неделю, потому  что  она  не
боЯлась, и каждый раз  падаЯ, вставала  снова,  и как бы у нее ни  кружилась
голова,  как  бы она ни  ушибалась,  она смеЯлась  и  лезла обратно в  седло
раньше, чем сэр Ѓенджамин успевал перехватить поводьЯ.
     Ћн получал  от этого  огромное удовольствие.  Ћн заметил  ее мужество и
умение,  и  то  чувство  единства  с  лошадью,  которое  позволЯло ей  стать
настоЯщей наездницей. Ѓарвинок тоже был доволен, всеми силами помогаЯ  ей во
времЯ урока верховой езды, и стало очевидным, что он  глубоко полюбил Њарию,
а ЊариЯ его.
     "Џослушай, дорогаЯ",-- сказал сэр Ѓенджамин, когда они снова  поскакали
рысью,--  "ты  можешь  гулЯть в  долине,  где  хочешь,  вместе с  ђольвом  и
Ѓарвинком. ’ы  не  должна  бродить по  окрестностЯм одна, но  с  ними можешь
гулЯть, где хочешь".
     ЊариЯ взглЯнула на своего опекуна глазами, полными  счастьЯ и восторга.
‚  те  времена  юной  леди  не подобало  ходить без сопровождающих ее  слуг,
обычай, всегда раздражавший ее чувство независимости.
     "ќто значит",-- прошептала она, не осмеливаЯсь верить своему счастью,--
"что Я могу  ходить в деревню,  в бухту „оброй Џогоды и на ђайский  •олм, не
спрашиваЯ вас об этом специально?"
     "’олько не в  бухту „оброй Џогоды".--  ответил  сэр  Ѓенджамин.--  "ќто
единственное исключение. џ бы предпочел,  чтобы ты  не ходила в бухту „оброй
Џогоды, и  Я  объЯсню тебе, почему. ђыбаки, живущие там, очень грубый народ.
Ћни  в плохих отношениЯх с людьми из деревни и с теми, кто  живет в усадьбе.
ќто  большаЯ незадача,  потому что  они отказываютсЯ  продавать  нам рыбу, а
свежаЯ рыба очень бы  нам пригодилась.  ’ак что рыбу  мы покупаем на рынке в
городке за холмами, а она уже не настолько свежаЯ. ’ак обстоит дело с бухтой
„оброй  Џогоды,  но  в  остальные  места  ты  можешь  ходить  с ђольвом  или
Ѓарвинком, или с ними обоими".
     "џ не  знаю, что скажет мисс  ѓелиотроп, если  Я буду гулЯть  только  в
компании животных. ‚ ‹ондоне мне не разрешали без присмотра дойти до другого
конца улицы".
     <i>"џ поговорю с ней. Џринцесса, призваннаЯ  править королевством,  должна
знать его вдоль и поперек, чтобы царить мудро. Ђ как она его узнает, если ей
не дать свободу?"</i>
     ЊариЯ уставилась на него. Ћн уже второй раз говорил, что ‹уннаЯ “садьба
принадлежит  ей.  ‡начит  ли  это,  что,  когда  он  умрет,  она  будет  его
наследницей?  Ќо думать о смерти сэра Ѓенджамина  было  так ужасно, что  она
отогнала эти  мысли  прочь и  решила  больше  об  этом  не  размышлЯть.  ‘эр
Ѓенджамин тоже  ничего не сказал, потому что в этот  момент они  вернулись в
сад и подскакали к конюшне, стоЯвшей с восточной стороны дома.
     ‚ конюшню ‹унной “садьбы вела широкаЯ арка в  толстой каменной стене, и
это  было  восхитительное  место.  ‚  арке,  прЯмо  у  входа,  была  высокаЯ
голубЯтнЯ,  и  воркование  голубей   и   их  чудесное  оперенье   составлЯли
значительную  часть  очарованиЯ этого  места.  Ћно  было  вымощено  круглыми
камнЯми нежных цветов, похожими на опалы, а между ними зеленел мох, в центре
был глубокий колодец, огороженный каменной стенкой.
     ЊариЯ спешилась и  в восторге побежала к колодцу. ‚нутри  ограды  росли
роскошные папоротники, свисаЯ прЯмо до уровнЯ воды, а защищающаЯ от непогоды
крыша  покоилась  на каменных  столбах,  так что  под ней  было прохладно  и
полутемно.  ‡атененнаЯ  вода была  чернильно-черной,  так  что,  когда ЊариЯ
заглЯнула в колодец,  она увидела  в воде свое  собственное необычайно Яркое
отражение. Љ  тому же  вода была холоднаЯ, как лед,  как будто она  била  из
невообразимых глубин.
     "Ђ он  очень глубокий?" -- прошептала она с трепетом,  обращаЯсь к сэру
Ѓенджамину, который тоже спешилсЯ и  бросил поводьЯ „игвиду, чтобы тот отвел
Ђтланта и Ѓарвинка позавтракать.
     "Ќикто не знает, насколько он глубок",-- ответил сэр Ѓенджамин,-- "вода
никогда не спа-
     дает,  даже  в самую &gt;страшную засуху,  и посреди лета она  такаЯ же
холоднаЯ, как в  Январе.  ‚  самые жаркие дни мы храним тут молоко и  масло.
ђаздвинь папоротник, дорогаЯ, и увидишь, что за ним".
     ЊариЯ послушалась и  увидела, что  прЯмо над уровнем воды из стены были
вынуты  камни,  чтобы образовались  маленькие  углублениЯ,  и в  них  стоЯли
кувшины со сливками и молоком и лежали куски масла, завернутые в сложенную в
несколько  раз ткань. Ћна вскрикнула от восторга, увидев эти темные потайные
полочки за папоротником,  и  подумала, что за маслом и молоком можно было бы
устроить чудесный тайник длЯ чего-нибудь еще. …сли бы она была дама  из рода
Њерривезеров, жившаЯ в усадьбе во времЯ  войн или  мЯтежей,  она бы спрЯтала
здесь свои драгоценности.
     ‡адний  двор с запада примыкал к дому, и другие каменные ступени вели к
задней двери,  где  у подножьЯ  лестницы лежал еще  один камень, с