но
богатую  событиЯми жизнь... € Я зарывалась в подушки головою, чтобы никто не
слышал задавленных стонов тоски и горЯ.
     - Џапа!  -  часто  шептала Я среди ночного безмолвиЯ. - Њилый, хороший,
дорогой  папа,  возьми  менЯ отсюда... “вези менЯ отсюда! Я теперь одна, еще
больше  одна, чем была раньше. Ѓыла ‹юда - нет ‹юды. € снова темно, мрачно и
холодно в институтских стенах...
     Ђ  ‹юда  спала  сном  праведницы  тут же рЯдом со мною, но, безусловно,
чужаЯ  длЯ  менЯ  и  близкаЯ  €вановой  и  Љрошке, которых Я презирала всеми
силами души...
     Ќаутро  Я  встала  с  новым  запасом  шалостей  в  голове и с гордостью
проходила мимо ненавистной "тройки", дружески обнЯв Ѓельскую.
     Џервый  снег  в этом году выпал в начале ноЯбрЯ... џ точно обезумела...
‚сю  большую  перемену  мы  взапуски гонЯлись с Ѓельской по последней аллее,
куда младшим было строго запрещено ходить.
     ‚  один на редкость выпавший полуосенний, полузимний морозный денек, во
времЯ  прогулки,  мы  были  привлечены  жалобным  карканьем  большой  черной
вороны.
     ‚орона  была  противнаЯ,  злющаЯ, но ей перебили крыло и лапку, и этого
было достаточно, чтобы разжалобить сердца сердобольных девочек.
     - „жаваха!  -  крикнула  ЃельскаЯ,  -  давай поймаем ворону, накормим и
вылечим ее.
     ‘казано  -  сделано.  Ќе привыкшаЯ останавливатьсЯ перед раз задуманным
решением,  Я  храбро  полезла  в рыхлый снег и протЯнула руку за вороной. Ќо
глупаЯ  птица не понимала, казалось, моих добрых намерений. ЏрихрамываЯ, она
заковылЯла от нас по всей аллее, точно мы были ее злейшие враги.
     - „ержи,  Ѓелка,  забеги  слева,  - отдавала Я краткие приказаниЯ моему
адъютанту, как Љрошка прозвала в насмешку мою новую подругу.
     - Ѓерегись, Ќина, синЯвка идет.
     - ќ,  пустое!  -  лихо  крикнула  Я.  Љ общему удовольствию собравшихсЯ
вокруг  нас  зрительниц,  ворона  была поймана и закутана в казенную шаль. ‘
величайшими предосторожностЯми мы понесли ее в класс.
     - Љого  хороните?  -  насмешливо  крикнули  нам  наши  всегдашние враги
шестушки при виде оригинального шествиЯ.
     - ‡акрой  ее,  закрой,  -  шептала  ЃельскаЯ,  - а то они насплетничают
инспектрисе...
     „о  класса  нашу  новую  protege  мы донесли благополучно, усадили или,
вернее,  втиснули ее в корзину и, увЯзав веревками поверх оберточной бумаги,
поставили в угол за географическую карту.
     ‘ледующий   класс   был   батюшки.   “же   в  начале  урока  по  партам
путешествовала  записочка  с  вопросом; как назвать ворону? ‚низу уже стоЯла
целаЯ  шеренга имен вроде: „ушки, Cadeau, Orpheline, ‘молЯнки и Amie, когда,
осененнаЯ  внезапной  мыслью,  Я  подмахнула  под  выше  написанными именами
"Љрошка" и, торжествуЯ, перебросила записку Љраснушке.
     …два  последнЯЯ  успела  развернуть бумажку, как из-за угла послышалось
отчаЯнное  и  продолжительное карканье... Њы замерли от страха... Њ-lle Ђрно
бросилась  в угол, но не успела заглЯнуть туда, как ворона внезапно вылетела
из-за  карты  и  стала носитьсЯ с отчаЯнным карканьем по всему классу. ‚ышло
что-то невообразимо скверное.
     Ђрно  гонЯлась  за  вороной,  мы за Ђрно, невероЯтно шумЯ и толкаЯсь, а
батюшка,  потерЯв  нить  рассказа  о  трогательных страданиЯх благочестивого
€ова, смотрел с печальной улыбкой на всю эту суматоху.
     Ќеожиданный   звонок  дал  новое  направление  событию.  Џугач,  грозно
потрЯсаЯ   седыми   буклЯми,   бросилась   к  инспектрисе  -  докладывать  о
преступлении.  ‹ишь  только смущенный не меньше нас батюшка вышел из класса,
поднЯлсЯ спор, шум, крики...
     ђешили следующее:
     1) ЊенЯ не выдавать ни под каким видом.
     2)  ‚орону,  унесенную  классной  девушкой  ”еней, продолжать кормить и
воспитывать в саду.
     3) Џросить прощениЯ у батюшки за нарушение порЯдка в его классе.
     …два  девочки  успели обсудить и одобрить предложенные Ѓельской пункты,
как  в  класс  вошла  инспектриса.  Ћчень  высокаЯ,  очень  сердитаЯ и очень
болезненнаЯ,  она  не умела ни прощать, ни миловать. ќто была как бы старшаЯ
сестра нашего Џугача, но еще более строптиваЯ и желчнаЯ.
     Ќа  ее  строгий  вопрос,  кто  принес  птицу,  -  мы  отвечали  дружным
молчанием.
     Ќовый вопрос - новое молчание. Џугач стоЯла тут же и злорадно шипела:
     - Ћчень хорошо... прекрасно... бесподобно...
     Ќичего  не добившись, инспектриса ушла, бросив нам на прощание зловещее
и  многозначительное:  "eh bien, nous verrons"*. ќто зловещее "nous verrons"
не  предвещало  ничего  хорошего, и хмурые, понуренные пошли мы завтракать в
столовую.
     ______________
     * "Ќу, что ж, посмотрим" (фр.).

     - —то-то будет? —то-то будет? - в тоске шептали более робкие из нас.
     - Љрошка  насплетничает,  вот  что  будет! - сердито крикнула Я и вдруг
чуть  не  вскрикнула  от  изумлениЯ.  ‚ столовую вошла ‹юда... но не прежнЯЯ
тихонькаЯ,  робкаЯ  ‹юда,  а  краснаЯ,  как пион, с разгоревшимисЯ глазами и
гордо-вызывающе  поднЯтой  головой. Ќо что показалось мне удивительнее всего
-  ‹юда  была без передника. Ћна не прошла на свое место за столом, а встала
на середине столовой, как наказаннаЯ.
     - —то   такое  с  ‚ласовской?  —ем  она  провинилась?  -  заволновались
институтки, и наши, и чужеклассницы.
     - Ќадо  Љрошку  спросить  или €ванову - ведь они подруги, - без всЯкого
заднего умысла произнесла ‚алЯ ‹ер, обращаЯсь ко мне.
     - Ќу, и спрашивай, мне что за дело, - вспыхнула Я.
     Ђ  ‹юда все стоЯла на своем посту, нимало не стеснЯЯсь, на глазах всего
института.
     Ћдну  минуту  мне показалось, что ее черные глазки встретились с моими,
но только на одну минуту, и тотчас же Я отвела свои...
     "—то  с  нею, - мучительно стонало внутри менЯ, - за что она может быть
наказана - эта маленькаЯ, безобиднаЯ кроткаЯ девочка?"
     ‚друг в столовой произошло легкое смЯтение.
     - Њ-lle  Ђрно!  -  крикнули  с соседнего стола сидевшей за нашим столом
классной даме, - ‚ласовской дурно...
     …й  в  самом  деле было дурно. Ћна побелела, как платок, и пошатнулась.
Ќе подоспей m-lle Ђрно, ‹юда, кажетсЯ, не выдержала бы и упала.
     Џугач  подхватила  ее  и,  придерживаЯ своими длинными, цепкими руками,
повлекла в лазарет.
     Љругом  кричали,  спорили,  шептались,  но  Я  ничего не слышала... ЊоЯ
голова  горела  от  навЯзчивой  мысли,  бросавшей менЯ то в жар, то в холод:
"—то с ‹юдой, что с моей бедной, маленькой ѓалочкой?"
     џ  совершенно  забыла  в  эту  минуту, что она уже давно отказала мне в
своей  дружбе,  предпочтЯ  мне  ненавистную  Љрошку,  но  сердце  мое ныло и
сжималось от неизвестности и еще какого-то тЯжелого предчувствиЯ.
     € не напрасно... потому что это предчувствие сбылось...
     …два  мы поднЯлись в класс, как вошла Џугач и, торжественно усевшись на
кафедре,  начала  речь  о  том,  как  нехорошо  нарушать общее спокойствие и
подводить под наказание подруг.
     - ‚от  ‚ласовскаЯ  не  хотела сознатьсЯ, что принесла ворону в класс, -
разглагольствовала  синЯвка,  -  а пришлось, однако, открыть истину, совесть
заговорила: она пошла к инспектрисе и созналась... она...
     - —то?! - вырвалось у менЯ, и Я в три прыжка очутилась у кафедры.
     - Cher  enfant*,  -  и  Ђрно  неодобрительно  покачала головою. - Soyer
prudente**... “ вас слишком резкие манеры...
     ______________
     * „орогое дитЯ (фр.).
     ** Ѓудьте благоразумной (фр.).

     Ћ!  это  было уже свыше моих сил!.. Ћна могла рассуждать еще о манерах,
когда  сердце  мое  рвалось  на  части  от горЯ и жалости к моей ненаглЯдной
голубке ‹юде, таким великодушием отплатившей мне за мой поступок с нею.
     ’ак  вот  она  какова, эта милаЯ, тихаЯ девочка! € Я смела еще смеЯтьсЯ
над нею... презирать это маленькое золотое сердечко!
     - —то  с  вами,  cher  enfant?  - видЯ, как Я поминутно менЯюсь в лице,
спросила синЯвка, - или вы тоже нездоровы?
     - Ћ,  нет...  -  с  невольной  злобой  на  саму  себЯ  сказала  Я.  - џ
здорова...  Ѓольна  только беднаЯ ‹юда... џ, к сожалению, здорова... да, да,
к  сожалению,  -  подчеркнула  Я  с  невольным отчаЯнием в голосе. - џ злаЯ,
сквернаЯ,   гадкаЯ,  потому  что  это  Я  принесла  в  класс  ворону,  а  не
‚ласовскаЯ. „а, да... Я одна... одна во всем виновата.
     џ  смутно  помню,  что  говорила  класснаЯ  дама  и  инспектриса, опЯть
пожаловавшаЯ  в  класс  по  новому  приглашению  Џугача, но отлично помню ту
безумную  радость,  дошедшую  до  восторга,  когда,  по  приказанию ее, Ђрно
стерла с красной доски мою фамилию и потребовала, чтобы Я снЯла передник.
     ‘  тою  же  радостью  стоЯла  Я, наказаннаЯ, за обедом на месте ‹юды, и
сердце мое прыгало и замирало в груди.
     "ќто  искупление,  -  твердило  оно,  - это искупление, Ќина, подчинись
ему!"
     €  как  охотно,  как  радостно  прислушивалась  Я  к  моему  маленькому
восторженному сердцу!
     - Ѓелка,  давай  мне  скорей твой перочинный ножик, - огорошила Я моего
адъютанта, лишь только мы поднЯлись в класс. - „авай!
     €   прежде  чем  она  могла  понЯть  в  чем  дело,  Я  схватила  лезвие
перочинного  ножика так быстро и сильно двумЯ пальцами, что глубоко порезала
их.
     - Ђй, кровь, кровь! - запищала ЃельскаЯ, не любившаЯ подобных ужасов.
     - „а,  кровь,  -  засмеЯлась Я, - кровь, глупенькаЯ... ќто Я нарочно...
Ћна поможет мне пройти к ‹юде в лазарет... понимаешь?
     Ќо  Ѓелка  стоЯла передо мной с открытым ртом, хлопала глазами и ничего
не  понимала.  €  только  когда  продребезжал  лазаретный  звонок, сзывавший
больных  на  перевЯзку,  и  Я  заЯвила,  что бегу забинтовать руку, ЃельскаЯ
неожиданно бросилась ко мне на шею, заорав восторженно на весь класс:
     - Ќинка „жаваха... ты - героинЯ!..
     Ћсторожно  крадучись,  Я  проскользнула  из  перевЯзочной  в лазаретную
столовую,  а  оттуда  -  в  общую  палату, где, по моим расчетам, находилась
‹юда.
     џ не ошиблась.
     Ћна  спала,  забавно  свернувшись  калачиком  на  одной  из кроватей. џ
осторожно  на  цыпочках подошла к ней. Ќа ее милом личике были следы слез...
‘липшиесЯ  ресницы  бросали легкую тень на полные щечки... Ђлые губы шептали
что-то быстро и непонЯтно-тихо...
     ЋстраЯ,  мучительнаЯ  жалость и беззаветнаЯ любовь наполнили мое сердце
при виде так незаслуженно обиженной мною подруги.
     џ быстро наклонилась к ней.
     - ‹юда... ‹юдочка... сердце мое... радость!
     Ћна открыла сонные глазки... и взглЯнула на менЯ, ничего не понимаЯ.
     - ќто Я, ‹юдочка... - робко произнесла Я.
     - Ќина! - вырвалось из ее груди. - ’ы пришла...
     Њы  упали в объЯтиЯ друг друга... Џлача и смеЯсь, перебиваЯ одна другую
и  снова  смеЯсь и плача, мы болтали без умолку, торопЯсь высказать все, что
нас  угнетало,  мучило,  томило.  ’еперь  только понЯли мы обе, что не можем
жить друг без друга...
     ‹юда  выросла  в моих глазах... стала достойной удивлениЯ... џ не могла
ей не высказать этого.
     - Ќу,  вот  еще!  -  засмеЯлась  она,  -  тебе  все  это  кажетсЯ... ты
преувеличиваешь, потому что очень менЯ любишь.
     „а,  Я  любила  ее,  ужасно  любила...  ЊоЯ  маленькаЯ,  одинокаЯ  душа
томилась  в  ожидании  друга, настоЯщего, искреннего... € он ЯвилсЯ ко мне -
не  мечтательной, смеющейсЯ лунной феей, а доброй сестрой и верным товарищем
на  долгие институтские годы... Њы крепко прижались друг к другу, счастливые
нашей дружбой и примирением...
     ‚ечерние  сумерки  сгущались,  делаЯ  лазаретную палату как-то уютнее и
милее...  Ћтдаленные  голоса пришедших на перевЯзку девочек едва долетали до
нас...  џ  и  ‹юда  сидели тихо, молча... ‚се было пересказано, переговорено
между  нами...  но  наше  молчаливое  счастье  было  так  велико, что тихое,
глубокое молчание выражало его лучше всЯких слов, пустых и ненужных...