ом, ’узик снова  ринулсЯ  вперед.  —ерез
секунду из тьмы донессЯ его дикий предсмертный визг, потом  глухаЯ  вознЯ...
и все стихло. Љазалось, даже ветер сдержал свой неутомимый полет.
     ‘ережка завозилсЯ в своем укрытии, выбралсЯ наружу, спросил испуганно:
     - Љто это? Љто здесь?
     - ќто Я. џ!  -  глухо,  изменившимсЯ  от  волнениЯ  голосом  отозвалась
‹юдмила ѓригорьевна и повернула фонарик к себе. - џ это. ‚идишь?
     - ‹юдмила ѓригорьевна! - без  особого  удивлениЯ  протЯнул  ‘ережка  и,
шатаЯсь, поднЯлсЯ на ноги. - Ђ где... где ’узик?
     - ’узик?.. - от страха, что ‘ережка может догадатьсЯ  об  опасности,  у
нее перехватило дыхание. - ’узик?.. Ћн убежал. „омой, наверно. €  нам  пора.
€дти сможешь? €ли мне попробовать нести тебЯ?
     - ќто зачем? џ сам...
     ‚Яло, словно в полусне, ‘ережка нацепил лыжи, вытЯнул из снега палки  и
сделал несколько шатких неуверенных шагов.
     - Ђ отец как? ’рактора-то вернулись? - спросил он, останавливаЯсь.
     - Ќаверно, уже дома. €дем! ЋпирайсЯ на мое плечо. Ќу же!
     - Ђ вы как здесь? - ѓолос у ‘ережки слаб и тЯгуч, как и его движениЯ.
     - џ? џ тебЯ вышла встречать. Њожет, мне везти тебЯ? ‡а палки, а?
     - Ќе надо. џ сам...
     “раган  стихал,  словно  захмелевший  гулЯка,  утомленный   собственным
буйством. Џоредела  и  снежнаЯ  пелена.  €стощившийсЯ  фонарик  вовсе  угас,
мигнув на  прощанье  красным  глазком.  Ѓрели  наугад,  потому  что  ‹юдмила
ѓригорьевна выронила где-то свой компас. Ђ следом, неразличимые  во  тьме  и
оттого особенно жуткие,  двигались  волки.  Џрирода  научила  терпению  этих
хищников. —утье подсказывало им, что вожделеннаЯ минута  недалека,  и  волки
не  хотели  рисковать  своей  шкурой  раньше  времени.  ‹юдмила  ѓригорьевна
поминутно чувствовала их опасную близость: то клубом  дыма  проплывет  сбоку
бесформеннаЯ тень, то скрипнет снег позади, то  вдруг  холодными  светлЯками
вспыхнут на пути алчные глаза.
     Љогда  болезненно  напрЯженные  нервы  не  выдерживали,  она  торопливо
доставала из внутреннего кармана коробок спичек. џркий всполох взвивалсЯ  во
тьме и гас, задуваемый ветром, а траурнаЯ мгла, черным  занавесом  упадавшаЯ
перед глазами,  казалась  еще  непроглЯдней.  ‘  последней  спичкой  ‹юдмила
ѓригорьевна долго не решалась расстатьсЯ. Ћна извлекла  ее,  когда  клацанье
челюстей позади раздалось настолько Явственно, что даже  ‘ережка,  полуживой
от усталости ‘ережка, вздрогнул и порывисто обернулсЯ.
     - ’узик! - сонно позвал он.
     - ќто не ’узик... -  “  ‹юдмилы  ѓригорьевны  внезапно  ослабели  ноги:
"‘ейчас догадаетсЯ!" - ќто не ’узик, - повторила она.  (…й  удалось  наконец
овладеть собой, и голос ее звучал беззаботно, почти весело.) -  ’узик  озЯб,
побежал домой.
     - Ђ кто же там?
     - ’ам?.. Ќикого. ‘мотри вот. -  Ћна  чиркнула  спичкой  и  тотчас  сама
погасила ее. - ‚идел? Ќикого!.. „ай-ка мне одну палку.  €  обопрись  на  мое
плечо. Ѓлиже. ‚от так...
     € опЯть сквозь  зыбкую  снежную  прЯжу  брели  по  степи  две  одинокие
фигурки, а волки все тесней сжимались вокруг них,  будто  догадывались,  что
жертвы их лишились еще одного союзника  -  огнЯ.  ‚се  чаще  серые  призраки
вырастали на пути, леденили душу холодным мерцанием  глаз.  ’огда  наигранно
весело и громко ‹юдмила ѓригорьевна спрашивала о чем-нибудь своего  угрюмого
спутника, низко склонЯЯсь к его лицу, чтобы тот не заметил роковой  преграды
на пути. ђассеЯнный и озабоченный, ‘ережка отвечал вЯло,  односложно  и  все
времЯ прислушивалсЯ к монотонному гудению  ветра.  “крадкой  глЯнув  вперед,
‹юдмила ѓригорьевна с облегчением  замечала,  что  волки  отступили  и  путь
снова свободен.
     "Ћни  боЯтсЯ  человеческого  голоса!"  -  мелькнула  у  нее  счастливаЯ
догадка.
     - Ќу что ты раскис, ‘ергей? Ђ еще мужчина! „авай-ка  споем  что-нибудь.
Љакую ты знаешь? Ђ ну!

                                ‚ лесу родилась елочка,
                                ‚ лесу она росла-а...

     - Ќу пой же! - повелительно крикнула учительница.

                                ‡имой и летом стройнаЯ,
                                ‡еленаЯ была-а.

     “молкла на миг, прислушалась: ‘ережка чуть слышно подтЯгивал.  ‹икуЯ  в
душе, что спутник ее еще ни о чем не  догадываетсЯ,  до  слез  тронутаЯ  его
покорностью, ‹юдмила ѓригорьевна запела громко и красиво:

                                Њетель ей пела песенку:
                                "‘пи, елочка, бай-бай!"
                                Њороз снежком укутывал:
                                "‘мотри не замерзай!"

     …сли б волкам были ведомы человеческие  чувства,  они  бы  понЯли,  что
этой песне недолго звенеть над степью: голос певицы слабел,  все  отчетливей
слышались в нем  нотки  отчаЯниЯ.  Ќо  волкам  не  дано  понимать  человека.
Ќезнакомые  звуки  порождали  в  них  лишь  глухую  тревогу  и  страх.   Ћни
выжидательно  насторожились  и,  сгрудившись  стаей,   пропустили   путников
вперед.
     ‘ережка первым оборвал песню.
     - Ќу что же ты? - быстро спросила ‹юдмила ѓригорьевна.
     - ’ак... Ќи к чему это! - буркнул мальчуган, всматриваЯсь в темноту.
     - Ћтчего же? ‘  песней  веселей...  ’еплее  даже,  -  в  замешательстве
проговорила ‹юдмила ѓригорьевна, замечаЯ с досадой, что  на  сей  раз  голос
предательски выдает ее волнение.
     ‘ережка молчал, обеими руками сжимаЯ лыжную палку.
     - —то же мы встали? €дем, ‘ережа! ’ут уже недалеко.
     ‘ережка стоЯл, замкнувшись в себе, странно далекий и непонЯтный.
     Ћпасность   придала   нервам   ‹юдмилы   ѓригорьевны    необыкновенную,
болезненную чувствительность. Ћна почти видела, как вновь  сжимаетсЯ  вокруг
них серое кольцо... Ќо  праваЯ  рука,  варежку  с  которой  она  еще  раньше
пожертвовала длЯ ‘ережки, не слушалась ее. Ћнемевшие  пальцы  скользнули  по
гладкому древку, и палка -  единственное  оружие  в  предстоЯщей  схватке  -
осталась торчать в снегу.
     "Ћтморозила руку!" - догадалась ‹юдмила ѓригорьевна. Ћднако  не  боЯзнь
остатьсЯ калекой потрЯсла ее в ту минуту: ужасно было сознавать, что  шансов
на победу осталось ничтожно мало... €  все  же  надо  что-то  делать.  ‚олки
наглеют, подступают все ближе. Љак же расшевелить ‘ережку, пробудить  в  нем
надежду? ЃеднЯжка совсем оцепенел.
     - Џойдем, милый! - “целевшей рукой  ‹юдмила  ѓригорьевна  выхватила  из
снега палку и тронула плечом  мальчугана.  -  Џойдем!  ‚едь  холодно  же.  џ
понимаю, ты страшно устал, тЯжело тебе... Ќо  ведь  надо!  Ќадо  идти.  „ома
тепло,  отогреешьсЯ  в  постели...  (Џозади  Явственно  скрипнул  снег   под
воровато  ступающими  лапами.)  -  Ќу  давай  покричим   тогда,   будто   мы
заблудились...
     - Ђу-у-у!
     "Љакой, должно быть,  глупой  кажусь  Я  ему  сейчас!"  -  промелькнуло
где-то на краю сознаниЯ. Ќо она будет кричать, пока  еще  повинуетсЯ  голос.
Љричать хотЯ бы длЯ того, чтобы ‘ережка не слышал, как  жутко  скрипит  снег
под волчьими лапами.
     ‚о тьму снова понеслось протЯжное, отчаЯнное: "Ђу-у-у!"
     - ‘мотрите! - завопил вдруг ‘ережка. - ’уда, назад!.. ѓлЯдите...
     Џозади взметнулсЯ узкий  бледно-голубоватый  луч,  пробил  толщу  тьмы,
исчез  на  миг  за  невидимым  косогором,  вспыхнул  снова  и,  покачиваЯсь,
уверенно разрубаЯ плотную темь, заструилсЯ по степи,  вытканный  серебристой
вЯзью снежинок. Ђ следом за ним ударили в небо и,  поникнув,  заметались  по
сугробам все новые и новые лучи. Ћни скрещивались, разбегались по  сторонам,
сливались в широкую сплошную полосу, надвигались все ближе и ближе.
     - Ќаши! - торжествующе заорал ‘ережка. - ’рактора наши идут. Ѓежим!
     Ќа этот раз  он  сам  уцепил  за  рукав  свою  безмолвную  спутницу  и,
задыхаЯсь, повлек ее навстречу спасительным лучам.
     Ќа одиночество ‹юдмила ѓригорьевна не могла пожаловатьсЯ.  Њедпункт  на
центральной усадьбе, куда  привезли  ее  из  города  после  операции,  почти
ежедневно осаждали ученики. Ћбычно с  попутной  машиной  наезжало  их  сразу
полкласса. •алатов  на  всех  не  хватало,  поэтому  в  палату  заходили  по
очереди.  ђассаживались  чинным  рЯдком   на   свободной   соседней   койке,
торжественно тихие, раскрасневшиесЯ от мороза.
     ђазговор долго не налаживалсЯ (ребЯта считали почему-то, что у  постели
больной   приличнее   всего   помолчать),    потом,    ободренные    веселой
приветливостью учительницы, ребЯта развЯзывали Языки  и  тогда  уже  трещали
наперебой, выбалтываЯ все школьные и поселковые  новости.  Ђ  за  стеклЯнной
дверью в ожидании халатов нетерпеливо топтались остальные.
     ‘ережку „емина по какому-то негласному уговору пропускали вне  очереди,
и  выходил  он  из  палаты  последним,  с   виновато   склоненной   головой,
придерживаЯ  в  кулаке  не  в  меру  длинный  халат.   “   двери   неизменно
оглЯдывалсЯ, и ‹юдмила ѓригорьевна читала в его глазах  глубокое,  недетское
сострадание.
     Ћднажды учительница поманила ‘ережку к себе и доверительно сообщила:
     - ‡автра, ‘ережа, у менЯ повЯзку  снимут...  Џривези  мне,  пожалуйста,
крышку от сломанной парты. €х много было у нас в школьном сарае.  “  завхоза
попроси. € мела кусочек. •орошо?
     Ќа другой день мужское достоинство  впервые  изменило  ‘ережке.  “видев
изуродованную  руку  с  красными  сморщенными  култышками  на   месте   двух
ампутированных  пальцев,  он  подозрительно  шумно  вздохнул  и  отвернулсЯ,
подрагиваЯ плечами.
     - —то  ты?  —то  с  тобой?  -  заволновалась  ‹юдмила  ѓригорьевна.   -
Џосмотри, Я еще писать могу. ‘мотри вот...
     ‚идимо, от волнениЯ больнаЯ долго не могла справитьсЯ с мелом - он  все
выпадал у нее на одеЯло. Ќаконец, приспособив  черную  дощечку  на  коленЯх,
она подумала  минуту  и,  прикусив,  как  маленькаЯ,  губу,  четко,  красиво
вывела:

        "‚ ‹…‘“ ђЋ„€‹Ђ‘њ …‹Ћ—ЉЂ".

     - ‚идишь вот! Ђ ты расчувствовалсЯ, чудак! ‘мотри-ка, жить  еще  можно!
—то у вас по грамматике было на последнем уроке?
     - Љак же вы теперь на музыке-то будете  играть?  -  горестно  всхлипнул
‘ережка. -  Џианино-то  настроили  в  красном  уголке,  из  города  дЯденька
приезжал.
     ’емнаЯ тучка пробежала по лицу учительницы.
     - Ќа свете остаетсЯ много прекрасного даже помимо  музыки,  -  подумала
она вслух.
     - Љонечно, - по-своему понЯл ее слова ‘ережка. - Њогло быть и  хуже.  -
Ћн посмотрел на черную дощечку, украшенную безукоризненной  каллиграфической
надписью, и, отводЯ глаза от лежавшей поверх одеЯла  странно  притЯгательной
руки, осторожно спросил:
     - ‚ы ничего тогда не приметили, в степи-то, когда шли?
     Љровь жаркой волной затопила лицо ‹юдмилы ѓригорьевны.
     - Ќ-нет... Ђ что?
     ‘ережка напрЯженно  заморгал,  словно  хотел  убедитьсЯ,  что  недавние
слезы уже высохли на ресницах, и прогудел, солидно понижаЯ голос:
     - Ќичего... •орошо, что не заметили.
     Ћн помолчал,  потираЯ  упрЯмые  шишки  на  лбу,  наконец,  не  выдержав
тЯжести душившей его тайны, решительно откинул  пЯтерней  жесткий  чубчик  и
зачастил, делаЯ страшные глаза:
     - ‚едь нас тогда чуть волки  не  заели...  „а-да!  ’узика-то  ведь  они
съели. ’ак и не вернулсЯ. € до  нас  хотели  добратьсЯ.  џ  их  прЯмо  рЯдом
видел. ‚ам только не  говорил.  ‚ы  тогда  такаЯ  веселаЯ  были.  "Џусть,  -
думаю, - она ничего не знает, все-таки ведь  женщина!"  Ђ  про  себЯ  думаю:
"ЃроситсЯ на нее какой, Я его палкой наскрозь!" “ менЯ ведь палки-то  лыжные
настоЯщие - с наконечниками!