обЯзанности только перед  наукой,  теперь к  ним
добавлЯлись обЯзанности перед любовью,  красотой,  талантом,  следовательно,
перед жизнью.
     Ћн  еще  не  умел  пустить в  ход  завоеванные за  пЯть напрЯженных лет
знаниЯ,  никто не ждал от него никаких свершений и открытий, он еще и сам не
мог очертить границ (да и вообще наличиЯ) своих способностей, следовательно,
с одинаковой доступностью открыто ему было и большое,  и малое, незаметное и
значительное,  а поскольку рЯдом существовал теперь столь зажигающий пример,
как  Ђйгюль,  Љарналь замахнулсЯ сразу на  самое большое:  на  саму  теорему
”ерма.  ‡а  триста  лет  никому  не  удалось доказать общее  значение -  так
попытаемсЯ длЯ рЯда значений.  “  него множество свободного времени.  ‚езде,
где будет с Ђйгюль,  он заставит свой мозг жить абстракциЯми. Ќикто этого не
заметит, никто не сможет постичь, никто и не поверит - тем лучше.
     Ћн  выстроил длЯ  себЯ зримый образ теоремы.  ‚осьмаЯ задача из  второй
книги  "Ђрифметики" „иофанта.  ‡аданный квадрат разложить на  два  квадрата.
Ѓесконечное число способов решениЯ.  Љогда степень больше квадрата квадрата,
тогда разложить невозможно.  ќто  ”ерма.  Љакие способы решениЯ и  длЯ каких
значений? …го памЯть барахталась среди завалов абстракций, она была замучена
ассоциациЯми,   одержима  страстью  комплексовать,  вспоминать,  сравнивать,
открывать  соотношениЯ,  оголЯть  запутанные  сцеплениЯ,  влиЯниЯ,  отделЯть
свЯзи,  очищать от напластований вероЯтностей. „лЯ ЉарналЯ времЯ теперь было
как бы разделено,  но вместе с тем сливалось в неразрывность. Ћн жил обычной
человеческой  жизнью,  иногда  слишком  будничной,  в  примитивных  заботах,
пристрастиЯх,  радостЯх и страданиЯх, но параллельно, незаметно, почти тайно
продолжалась колоссальнаЯ работа мозга,  и  могло  показатьсЯ,  что  это  не
оперирование буквенными абстракциЯми,  а членение живого времени,  изыскание
способов  его   наирациональнейшего  использованиЯ.   Џрослежены  были   все
переходы,  помечены свЯзи,  установлены причины, выведены следствиЯ, открыты
скрытые ритмы времени,  замечены пустоты в  нем и заполнены -  вот наивысший
триумф  человеческих познаний,  нетленного разума,  преданности своей  идее.
—резмерность жажды знаний,  с которой Љарналь,  наверное,  родилсЯ,  - это и
должна была быть его идеЯ.  ’ут он  готов был признать даже теорию „екарта о
врожденных идеЯх.  ’ак  рождаютсЯ с  избытком  поэзии  в  сердце  или  же...
ђавнодушиЯ,   жестокости,   посредственности.   „елать  свое   дело   и   не
размениватьсЯ на  второстепенные,  какими бы  они ни  были привлекательными.
Љогда-то считали,  будто дьЯвол искушает человека, за преходЯщие наслаждениЯ
требует отречений от  любви,  от  всего  человеческого.  Ќа  самом  же  дело
дьЯволизм всегда выступал в личине понурой посредственности, котораЯ не дает
человеку возможности ничего на  этом свете делать как следует:  ни работать,
ни увлекатьсЯ,  ни любить.  ‚се приблизительно,  поверхностно,  даже женщину
чтобы не целовал,  а только делал вид, что целует, никакой сосредоточенности
на  главном,  никакого углублениЯ -  размен человеческой жизни на суету,  на
шум, на размахивание руками, на ненастоЯщесть, на чванливость.
     ‘амое же удивительное:  понимание этих, казалось бы, простых истин дали
Љарналю не  предыдущий опыт  и  не  многомесЯчнаЯ жизнь среди абстракций,  в
которых он заточил свой разум,  точно в средневековый монастырь.  ’еперь все
открывалось ему через Ђйгюль и благодарЯ Ђйгюль.
     Ћна  поражала его своей безучастностью.  ‘начала он  возмущалсЯ,  потом
дивилсЯ,  наконец вынужден был принЯть ее такой, какой она была. ‚ душе даже
признаваЯ ее  правоту.  Ћна не  знала ничего.  ‚озмутительное незнание самых
простых вещей. Ќи великих людей, ни малых. Ќи столиц, ни рек.
     - Ђ  что,  разве Љиев -  столица “краины?  -  спрашивала она с небесной
улыбкой.
     - Ђйгюль! - вздыхал Љарналь. - Ќеужели ты и этого не знаешь?
     - Ђ почему бы Я должна была знать?
     ’ри года училась в балетной студии, не знаЯ, кто там руководитель. Ѓыла
солисткой оперного  театра  и  не  знала,  какой  из  себЯ  директор театра.
‚стретилась с ним где-то в переходах, тот не смог сдержатьсЯ:
     - џ же взЯл вас солисткой, могли бы хоть поздороватьсЯ?
     - Ђ кто вы такой? - спросила Ђйгюль.
     Љогда  Љарналь попыталсЯ отчитать ее  за  такое вопиющее незнание,  она
нашла довольно оригинальное оправдание:
     - ’ак директора ведь менЯютсЯ!
     - Ќо этот-то еще не сменилсЯ!
     - Љакое это имеет значение?  Ђ  если уж  ты  такой знаток,  то,  может,
скажешь мне, кто был директор у ”анни ќльслер или у Ђнны Џавловой?
     Љарналь не знал, и Ђйгюль захлопала в ладоши и закружилась вокруг него,
точно малый ребенок.
     - Ђ, видишь, видишь!
     Ћна прикасалась к миру одними кончиками пальцев, не погружалась в него,
не пыталась постичь.  ‚сЯ жизнь на пуантах.  ’олько памЯтники попирают землю
всей  тЯжестью  стоп.   Ќо  зато  имела  страсть.  “мела  танцевать.  ‚ечное
предчувствие красоты жило в ней,  часто неочерченное,  в большинстве случаев
дерзкое,  но  Љарналь  оправдывал эту  дерзкость,  так  как  за  нею  стоЯло
врожденное умение танцевать.  ‚ танце она напоминала иногда выстрел, молнию,
облако.   ‹егкаЯ,  как  ЏсихеЯ,  которую  возносЯт  духи,  нежнаЯ,  наивнаЯ,
безгранично добраЯ. ‚се это помогало простить ее безучастность, равнодушие к
самому очевидному, ей даже шло незнание простейших вещей.
     Ќу,  ладно,  ничего не хочет знать. ’ак, может, есть у нее какие-нибудь
увлечениЯ?
     - —то  ты  любишь,  Ђйгюль?  -  допытывалсЯ Љарналь.  -  Љниги?  Џесни?
‹акомства? ЌарЯды?
     - ’ебЯ люблю.
     Ќикогда не  забивала ему  голову своими заботами,  смеЯлась,  когда  он
пыталсЯ проЯвлЯть свои  знаниЯ балетном терминологии.  ‡ачем?  Љаждый должен
знать свое и  наилучшим образом уметь,  вот и  все!  Ђ что она действительно
умела, в этом не было никакого сомнениЯ. Љарналь мог отблагодарить ее только
тем же,  а поскольку не имел в своем распорЯжении ничего,  кроме математики,
то и сосредоточилсЯ на своей математике.
     Ќичего не рассказывал Ђйгюль, не пробовал посвЯтить ее в свои раздумьЯ,
общность их душ состоЯла не в обмене мыслЯми,  а в отношении к миру:  делать
свое дело, и как можно лучше. Њежду тем это удавалось только Ђйгюль. …сли бы
Љарналь попробовал записать ту  цепь формул,  что  сплелась в  его памЯти за
долгие месЯцы,  ужаснулись бы,  вероЯтно, все университетские профессора. Ќо
он не поддерживал никакой свЯзи со своей кафедрой, а выписывать свои формулы
не  заботилсЯ,  поскольку они прекрасно помещались в  его мозгу,  поселились
там,    развивались,    порождали   другие,    устанавливали   свои   законы
сосуществованиЯ,  беспощадно уничтожали все побочные наслоениЯ,  отталкивали
надоедливых искусителей,  терпеливо  изучали  боковые  ходы,  ощупывали  все
тупики.  ‚о всем было не меньше сложности и  красоты,  чем в мире Ђйгюль,  в
сплошном  празднике  танца,  в  гармоничной  неразрывности  дуэтов,  адажио,
вариаций;  так  же,  как у  нее,  действовали два категорических императива:
"должен"  и  "не  смеешь",   нескончаемые  требованиЯ  точности  и  сплошные
ограничениЯ,     отсеканиЯ    ненужного,    сосредоточениЯ    на    главном,
регламентирование,  контроль,  принуждение,  которые неминуемо должны помочь
умножить собственную свободу, дать размах, фантазию, богатство духа.
     Ќо  как Љарналь ни наслаждалсЯ скрытой работой собственного разума,  он
должен был когда-то показать и результаты.
     Ћн  изложил на  бумаге то,  над  чем думал два года,  и  сам ужаснулсЯ:
толстаЯ  тетрадь  сплошных  формул,   в   таких  неразрывных  соединениЯх  и
сцеплениЯх,  будто  это  был  самодовлеющий математический мир,  в  какой не
смогло бы пробитьсЯ ничто постороннее, герметичный, недоступный ни длЯ чего,
кроме истины,  инстанцию которой Љарналь был уже не в  состоЯнии определить,
ибо  это надлежало сделать кому-нибудь другому из  тех людей,  коих называют
авторитетами.
     Ћн  перепечатал свою тетрадь и  послал один экземплЯр в  математический
журнал,  а другой -  ленинградскому профессору ђэму €вановичу. Ќо получилось
так,  что  ответа не  дождалсЯ ниоткуда,  потому что  в  их  с  Ђйгюль жизни
произошла перемена.
     Ђйгюль не придала перемене никакого значениЯ,  вернулась из театра, как
всегда усталаЯ и соннаЯ, спала крепко и невинно, лишь утром вспомнила:
     - ’ы знаешь, менЯ приглашают в Љиев.
     - Љак это - приглашают?
     - Ќу, в театр.
     - ‚ оперный?
     - ‚ какой же еще?
     - Љогда ты об этом узнала?
     - ‚чера!
     - € не сказала мне?
     - ‡абыла. Ќо сегоднЯ вспомнила. Љогда мы поедем?
     „лЯ  нее  все  было  страшно просто:  вчера  пригласили,  сегоднЯ едем.
Ќикаких  хлопот,   никаких  мелочей,   никаких  обЯзанностей.   …динственнаЯ
обЯзанность -  перед искусством,  а искусство звало ее в столичный театр,  в
академию, к высотам.
     - Њне придетсЯ уволитьсЯ в школе, - напомнил ей Љарналь.
     - Ђ-а, Я забыла. Ќо ты ведь это сделаешь быстро, правда?
     - ’ы поинтересовалась условиЯми в Љиеве?
     - “словиЯми? Ђ что это такое?
     - Ќу...  -  он сам не знал, что это такое. - ’ы же видишь, у нас нет до
сих  нор  квартиры,  наш экономический уровень тоже...  Љонечно,  это прежде
всего моЯ вина, но уж если тебЯ приглашают... Љто же тебЯ приглашает?
     - ’еатр.
     - Ђ лично?
     - џ  не  знаю...  Ќе  помню...  Ѓыл вчера какой-то человек...  ‘олидный
такой. ’ам где-то есть письмо... Ќе у менЯ... џ оставила его в дирекции.
     - ’ебе что-то обещают?
     - ’анцевать в "Њарусе Ѓогуславке".
     - „а нет! ‡вание, квартиру, зарплату... Ћб этом ты не говорила?
     - ‡вание будет. Њожет, и завтра. ‘казали, со днЯ на день. †дут “каза. Ђ
о квартире Я не знаю. Њожет, поговорил бы с ними ты?
     - Ђйгюль, приглашают не менЯ - тебЯ. Љак же Я могу говорить?
     “каз поЯвилсЯ как  раз вовремЯ,  когда они переехали в  Љиев.  Љвартиру
дали,  Ясное дело,  не Љарналю,  а Ђйгюль.  ЋгромнаЯ квартира в старом доме,
темные просторные комнаты,  высокие потолки,  тишина, простор - не верилось,
что такое может быть на свете. Ђйгюль бросила свои ковры один в зале, другой
в спальне,  заЯвила,  что мечтает о старинной мебели,  простой и старой, как
мир, и тут открыла ванную комнату.
     - Ѓоже, какаЯ роскошь! - воскликнула она.
     ‚ Ћдессе ее поражало море.  Љо всему относилась равнодушно,  но на море
никогда не  могла  смотреть без  восторга.  ’ак  непохоже оно  было  на  все
привычное длЯ нее, так непостижимо и могуче.
     ’ут  ее  удивила ванна  -  огромнаЯ,  хоть  купай  великанов,  какаЯ-то
мрачно-темнаЯ,  точно подводное царство.  Ћна  открыла все краны,  загремели
целые  водопады прохладной воды.  Ђйгюль  радостно плескалась в  ней,  будто
никогда не  видела обычной воды и  не прикасалась к  ней хотЯ бы пальцем.  Ђ
впрочем,  тело у Ђйгюль было такое дивное,  что его можно было бы никогда не
мыть.  —истаЯ-пречистаЯ,  никогда не  потеет.  „ивное творение природы.  Љак
золотистое перышко -  легкаЯ,  чистаЯ,  прекраснаЯ.  €  словно бы с  детства
только то  и  делала,  что жила в  таких квартирах.  Ђ  Љарналь никак не мог
поверить,  что это длЯ них,  что это навсегда,  на всю жизнь, что это аванс,
какого,  может,  никогда не  отработаешь,  что это бесплатно,  не считаЯ той
мизерной платы за  воду и  другие коммунальные услуги да символической суммы
за жилплощадь.
     ђаботу Љарналь нашел довольно быстро - в школах математиков не хватало.
Ђ  потом его пригласили преподавать математику в техникуме,  и он с радостью
перешел туда,  хотЯ на  работу приходилось добиратьсЯ на  ‘оломенку -  двумЯ
трамваЯми -  и терЯть на это уйму времени. Ќо никакие трамвайные переезды не
могли   помешать  той   постоЯнной  внутренней  работе,   которую  вел   его
натренированный мозг.
     ‚  адрес техникума и пришла телеграмма длЯ ЉарналЯ.  ’ак же неожиданно,
как когда-то от Ђйгюль, так же провозвестник прекрасных перемен в его жизни:
"Џрошу прибыть длЯ  защиты диссертации".  €  подпись ђэма €вановича.  Ћткуда
узнал ленинградский профессор о  месте работы ЉарналЯ,  как  разыскал его  в
самом Љиеве, на защиту чьей диссертации приглашает - сплошнаЯ неЯсность.
     ЏосоветоватьсЯ Љарналю было не с кем, кроме Ђйгюль.
     - ’ы помнишь ленинградского профессора ђэма €вановича, о котором Я тебе
рассказывал?
     Љонечно же она не помнила!
     - Ћн приглашает менЯ на защиту диссертации.
     - Људа?
     - ‚ ‹енинград.
     - ќто далеко?
     - Ђйгюль! Ќеужели ты не знаешь, где ‹енинград?
     - џ знаю, но не знаю, очень ли это далеко.
     - Ќе очень. ‘овсем близко. Ѓлиже, чем до Ђшхабада.
     - ’ак ты поедешь?
     - Ќаверное, нужно поехать. Џриглашают ведь.
     - Ђ зачем тебе эта диссертациЯ? —то это такое?
     Ћн начал бормотать о каких-то научных интересах, о математике, о важных
открытиЯх, иначе ђэм €ванович не стал бы его разыскивать.
     - Ќо ведь мне без тебЯ будет скучно,  -  вздохнула Ђйгюль.  - Љогда Я в
прошлом году умолЯла тебЯ поехать погостить в  ’уркмению,  ты  уклонилсЯ,  а
теперь едешь так далеко.
     - “ нас тогда не было денег, - напомнил ей Љарналь.
     - Ђ теперь разве есть?
     - Ќу... нельзЯ сказать, чтобы много, но на билет туда и обратно хватит.
     Ћна еще не  верила,  что он сможет покинуть ее даже на два или три днЯ.
„а и сам Љарналь как-то не мог вообразить себе их разлуку. …му казалось, что
она либо умрет от голода,  либо будет спать все эти три днЯ,  не просыпаЯсь,
либо не найдет выключателЯ и целые ночи будет бродить по темной квартире.
     - џ приготовлю тебе поесть,  распишу все,  что нужно, ты не волнуйсЯ, -
попыталсЯ он успокоить Ђйгюль и заодно самого себЯ.
     Ћна только улыбалась. “лыбка у нее была всегда неудержима, разливалась,
как  море,  заливала комнаты,  пространство,  все вокруг.  „аже когда Ђйгюль
плакала от боли,  от неудач на сцене,  от усталости,  она и  тогда старалась
улыбатьсЯ.
     Ћн попросил Ђйгюль, чтобы не провожала его до самолета, побаиваЯсь, что
иначе  не  заставит себЯ  лететь  и  вернетсЯ домой  вместе с  нею.  †елание
вернутьсЯ было в нем еще и тогда,  когда закрылись двери самолета,  и тогда,
когда взревели моторы. …сли бы можно было, навернЯка спрыгнул бы и побежал к
троллейбусу,  но  могучаЯ машина уже оторвалась от земли,  под широкое крыло
посыпались  наклоненные  коробочки  киевских  домов,  сталью  блеснули  воды
„непра,  зазеленели леса  —ерниговщины.  ’ак  начиналась длЯ  ЉарналЯ  новаЯ
жизнь, о которой он еще и не догадывалсЯ. ‘амолет взбиралсЯ все выше и выше,
в   этом   безустанном  вознесении  кто-нибудь   мог   бы   усмотреть  нечто
символическое длЯ ЉарналЯ,  но  при условии если бы  он летел один,  а  так,
затерЯнный среди многих пассажиров,  был  незаметным и  длЯ  других,  и  длЯ
самого себЯ.
     Ќезаметность нес с  собой и  по улицам ‹енинграда,  долго ждал у  двери
секретарЯ ученого совета - сразу к ђэму €вановичу пройти не отважилсЯ. Љогда
же вошел наконец к секретарю,  озабоченному чернЯвому человеку,  бледному, с
нервным умным  лицом,  и  положил перед  ним  телеграмму,  подписанную ђэмом
€вановичем,  тот, как показалось, не знал, смотреть ему на телеграмму или на
ЉарналЯ.
     - ’оварищ Љарналь? - длЯ верности спросил он.
     - „а.
     - ‚ы где-то устроились?
     - џ к вам прЯмо из аэропорта.
     - ’огда Я помогу вам. ђэм €ванович поручил мне позаботитьсЯ о вас. …го,
к  сожалению,  нет,  он в Њоскве,  но завтра утром будет.  Ђ в одиннадцать -
заседание ученого совета. ‚ы же - товарищ Љарналь, да?
     - „а, наверное... - сказал Љарналь.
     - ‚ы уже получили журнал со своей статьей?
     - †урнал?
     - џ  хотел  узнать,  нет  ли  расхождений  между  публикацией  и  вашей
диссертацией, какую вы прислали ђэму €вановичу?
     - „иссертацией? Љакой диссертацией?
     - ќто ведь вы прислали ђэму €вановичу свое разрешение теоремы ”ерма длЯ
рЯда значений?
     - „а. Ќо это было давно. ЉажетсЯ, полгода назад. Ќикакой диссертации. џ
просто хотел услышать...
     - Џрекрасно. ђэм €ванович завтра будет. Њы с вами обо всем договоримсЯ,
а теперь давайте Я вас устрою в гостиницу.  ‚ы просмотрите журнал. Ћн только
что пришел, к сожалению, Я еще не успел... ‚ам же, как автору...
     Ћн  дал  Љарналю  экземплЯр  математического  журнала,   новенький,   с
пронзительно приЯтным запахом полиграфической краски,  журнал словно бы  сам
собой развернулсЯ именно на  той  странице,  где жирным шрифтом было набрано
имЯ  ЉарналЯ,  а  ниже в  скобках стоЯло "(Ћдесса)",  а  еще ниже начинались
причудливые   арабески   формул,    абстрактные   пропорции,    соотношениЯ,
становлениЯ,  интервалы,  сверхчувствительные системы,  гармониЯ и наивысшаЯ
музыка длЯ посвЯщенных.
     - џ теперь не в Ћдессе,  - только и смог выжать из себЯ Љарналь, еще не
верЯ,  что это его имЯ стоит в журнале и что это действительно он создал эти
неразрывные цепи абстракций, которые звучали музыкой сфер.
     - Њы знаем,  -  сказал секретарь.  - Ќасилу разыскали вас. ђэм €ванович
страшно сердитсЯ. Љак это так - переехать в Љиев, и никому ничего. ‚ы должны
были бы  держать свЯзь со своим университетом.  „лЯ них вы всегда ученик.  Ђ
теперь еще и гордость.
     - ѓордость?  -  Љарналь  вспомнил волокиту с  аспирантурой,  Ључмиенко,
перешептываниЯ, трусливые советы просить помощи у Џронченко.
     Ќет,  длЯ своего университета он так и останетсЯ чудаком,  который грыз
науку,  демонстрировал в  течение пЯти  лет  блестЯщие знаниЯ,  но  оказалсЯ
непрактичным,  неспособным,  собственно,  никчемным, когда дошло до дела. Ћн
что-то  знал,  но  не умел убеждать в  своих знаниЯх и  намерениЯх.  Ќе умел
обещать, уговаривать, разрыватьсЯ, расстилатьсЯ на всех ветрах.
     - ѓордость,  -  повторил Љарналь и  засмеЯлсЯ несмело и  в  то же времЯ
горько.
     ‘екретарь смотрел  на  него  сочувственно,  даже  немного соболезнующе.
Ќаверное,  никак не  мог  поверить,  что это и  есть тот загадочный Љарналь,
который ошеломил весь их ученый совет.
     “ченый совет собралсЯ точно в одиннадцать. ‘тарые профессора, моложавые
доценты,  солидные ученые,  светила,  корифеи,  целые академии знаний, тихие
переговоры,  намеки,  чуть заметные кивки головой,  многозначительные паузы.
‚се  это  так  не  шло  председателю ученого совета ђэму  €вановичу,  с  его
лобастостью,   громким  голосом,   веселой  уверенностью,  почти  спортивным
задором.
     ђэм  €ванович трЯхнул  Љарналю  руку,  чуть  не  вырвал  ее  из  плеча,
крутанул, похлопал по спине, радостно развел руками:
     - ‚идели какой?  Њолодой и красивый!  Ќу-ка,  садитесь, Џетр Ђндреевич.
„умаю,  все  члены  ученого совета  познакомились с  работой нашего молодого
коллеги ЉарналЯ и  имеют  о  ней  твердо определившеесЯ мнение.  ‚ерно?  ќту
проблему врЯд ли нужно обсуждать.  ѓде наш ученый секретарь? Џросим записать
то,  что  полагаетсЯ  в  таких  случаЯх.  Ђ  уважаемого Џетра  Ђндреевича мы
попросили бы  рассказать нам...  Ќу,  о  чем бы мы попросили его рассказать?
Ќапример,  о  том,  как  он  в  присутствии  председателЯ  этого  уважаемого
собраниЯ, то есть в моем присутствии, однажды зацепилсЯ брюками за гвоздь на
стуле и  не  мог  отцепитьсЯ даже тогда,  когда ему  на  помощь пришла очень
симпатичнаЯ женщина. Љак бы это коллега Љарналь смог нам объЯснить и смог ли
объЯснить вообще?
     - џ  не  понимаю,  -  пробормотал Љарналь,  вызываЯ смех членов ученого
совета.
     - “важаемые коллеги могут убедитьсЯ,  что наш соискатель ученого званиЯ
не относитсЯ к людЯм откровенным! - хохотал ђэм €ванович. - Ћн скрывает даже
то,  что могут засвидетельствовать другие, в данном случае Я. Ќо, к счастью,
он никак не может скрыть от нас своих блестЯщих математических способностей,
в этом мы тоже имели возможность убедитьсЯ.
     - ’еперь убедилась и  общественность,  -  добавил секретарь,  -  пришел
журнал с публикацией.
     - „аже?  -  деланно ужаснулсЯ ђэм €ванович.  -  ’огда нам надо спешить,
чтобы нас не опередил какой-нибудь другой ученый совет, ибо, Я думаю, многим
захочетсЯ провести защиту диссертации коллеги ЉарналЯ у себЯ.
     - Ќо ведь никакой диссертации... - испуганно прервал его Љарналь.
     - Ђх,  никакой?  ‚озможно, возможно! Љакие будут предложениЯ, уважаемые
коллеги?
     ’еперь уже было покончено с шутками,  один за другим вставали почтенные
профессора, люди, известные Љарналю как авторы учебников, капитальных трудов
по  математике,  великих открытий,  за  каждым  стоЯли целые  математические
школы,  математические эпохи,  если можно так сказать,  и  все эти люди,  не
сговариваЯсь,  впервые в жизни видевшие ЉарналЯ,  прочитав двадцать с чем-то
страниц, в которые он напихал диких формул, все предлагали присудить Љарналю
звание доктора математических наук.
     ‘екретарь несмело напомнил,  что Љарналь не представил документ о сдаче
кандидатского минимума.
     - Њинимума?  -  удивилсЯ ђэм €ванович.  -  Ћ  каком минимуме может идти
речь?  …динственное его преступление состоит в  том,  что он слишком молод в
сравнении с нами. ‘колько вам лет, Џетр Ђндреевич?
     - „вадцать восьмой, - ответил Љарналь.
     - ‹ейбницу было двадцать девЯть, когда он предложил общие схемы решениЯ
задач на  квадратуры и  касательные,  ввел таким образом как самостоЯтельные
операции то,  что мы сегоднЯ называем интегрированием и  дифференцированием.
„лЯ математика молодость не беда,  а  счастье.  Њы поздравлЯем вас,  коллега
Љарналь. ‘ вашего позволениЯ, разумеетсЯ.
     ЉарналЯ поздравлЯли,  обнимал ђэм €ванович,  смеЯлись, вспоминаЯ случай
со стулом,  о котором ђэм €ванович все-таки рассказал.  Љогда спросили, даст
ли  он  банкет,  Љарналь вынужден был признатьсЯ,  что у  него нет денег.  €
вообще после женитьбы он, кажетсЯ, и не пил ничего, кроме легкого вина, да и
то  весьма  редко.  Ћказалось,  что  это  прекрасно  совпадает с  состоЯнием
здоровьЯ  большинства  членов  ученого  совета,   которые  не   нуждаютсЯ  в
разогревании своего организма жидкостью подозрительного химического состава,
отдаваЯ  преимущество  собственному  внутреннему  огню   (у   кого  он   еще
сохранилсЯ).
     ‚ завершение ЉарналЯ попросили рассказать о своих научных планах. Ћн не
имел никаких планов.  …жедневно двумЯ трамваЯми - в техникум, лекции, заботы
по дому, затем - в театр, встречать Ђйгюль.
     - Ќемного интересуюсь проблемой минимизации булевых функций,  -  сказал
он робко.  -  ђэм €ванович знает, что Я еще студентом пробовал помозговать в
области дискретного анализа. ЉажетсЯ мне, что булевые функции...
     - Ђга!  Љибернетика вас не забыла! - воскликнул ђэм €ванович. - Љстати,
вы  теперь в  Љиеве,  а  как  раз в  Љиеве академик ‹ебедев создал первую на
европейском  континенте  вычислительную  машину.  ‚ы  об  этом,  безусловно,
знаете,  а  вот  о  вас там не  знает никто.  Њы  вынуждены были чуть ли  не
объЯвлЯть всесоюзный розыск,  чтобы вас  найти.  ’еперь мы  вам не  позволим
спрЯтатьсЯ, не надейтесь!
     Љарналь еще не мог охватить размеров и  значениЯ всех перемен,  которые
должны теперь произойти в  его жизни.  ‚ ‹енинграде он задержалсЯ,  вернулсЯ
домой только через неделю,  на удивленно-осуждающий взглЯд Ђйгюль по нашелсЯ
ответить ничего иного, как:
     - џ, кажетсЯ, стал доктором наук.
     - Ђ что это такое?
     - Ќу, ученаЯ степень... ЌаивысшаЯ, разве что кроме академического.
     - ’ебе это нужно?
     ђастерЯнность перед ее  наивностью так отчетливо вырисовывалась на  его
лице, что Ђйгюль прыгнула на него, охватила шею, подставила губы.
     - Џоцелуй, раз ты доктор! Ќикогда не знала, что это такое!
     - Џо-моему, Я был счастлив и без этого, - целуЯ ее, сказал Љарналь.
     - Ќо ведь ты рад, рад?
     - Ќаверное, рад.
     - ’огда Я тоже рада.
     Ќеужели так начинаютсЯ все великие дела в жизни?
     Ћн еще не верил,  еще не знал, еще хотел остатьсЯ тем, кем был, не было
длЯ  него  на  свете  ничего  дороже этой  тоненькой,  сотканной из  красоты
женщины. Ќаверное, она тоже не хотела ничего и никого, кроме него. Ћни долго
бродили в темноте по своей просторной квартире, пока ноги их не заплелись на
старом ковре,  и  тут кончилсЯ длЯ них мир и начались они сами.  Ѓыли только
они длЯ себЯ,  двое в бесконечности с безграничной чувственностью, нежностью
и восторгом.


        11

     Џомощники бывают разные.  Ћдних  боЯтсЯ,  других уважают,  третьим идут
навстречу.  Ђлексей Љириллович принадлежал к третьим,  но не чувствовал себЯ
обиженным,  так  как  все  равно положение помощника относитсЯ если и  не  к
приЯтным,  то,  по крайней мере,  к привилегированным.  Ќо это только тогда,
когда ты точно знаешь,  чей ты помощник,  кому должен помогать, кому хранить
верность.  Ќеопределенность,  половинчатость длЯ  этой  должности  угрожающе
опасны,  поскольку ты  тогда перестаешь себЯ уважать,  а  коли так,  не  жди
уважениЯ и от других...
     ЂлексеЯ  Љирилловича  нашел  и   послал  к   Љарналю  Ључмиенко.   Ѓыли
подозрениЯ, что предыдущий помощник, которого Ђлексей Љириллович не знал и о
котором лишь слышал,  что тот трагически погиб с женами ЉарналЯ и Ључмиенко,
кажетсЯ,  тоже  был  в  свое времЯ найден Ључмиенко и  рекомендован Љарналю.
ЏосылаЯ ЂлексеЯ Љирилловича к  академику,  Ључмиенко добродушно похлопал его
по плечу и сказал:
     - Ќе забывай, кому служишь!
     ‘лово  "служишь" весьма  не  понравилось Ђлексею  Љирилловичу,  точнее,
совсем не понравилось,  как и  панибратское обращение Ључмиенко на "ты".  Ћн
хотел даже сказать заместителю директора:  "џ вам не мальчик", но передумал,
пожалел его,  все-таки  у  человека трагедиЯ,  погибла жена,  а  человек уже
немолодой,  за пЯтьдесЯт, жизнь покатилась под гору, если на него смотреть с
позиций тридцатилетних,  к которым принадлежал Ђлексей Љириллович.  Џоначалу
он  аккуратно докладывал Ључмиенко о  своей работе,  но  потом все чаще стал
замалчивать,  поймав себЯ на нежелании исповедоватьсЯ. ‡ачем тому знать, что
делает Љарналь?
     ‘молчал он  и  обо всем,  что было во времЯ поездки в  Џриднепровск,  и
Ључмиенко,  казалось,  не  очень  беспокоилсЯ.  Ќо  через  неделю неожиданно
позвонил Ђлексею Љирилловичу,  улучив  момент,  когда  Љарналь уединилсЯ длЯ
своих ежедневных обдумываний.
     - ’ы что же это взбунтовалсЯ? - ворчливо спросил он.
     - Ќе понимаю вас, - как можно деликатнее сказал Ђлексей Љириллович.
     - …здили, катались, и молчишь. Џочему не позвонил, чтобы Я встретил?
     - Њы выехали неожиданно, не успел.
     - ‚ри  кому-нибудь другому,  всегда можно  успеть,  зайти к  начальнику
вокзала и звЯкнуть. €ли из обкома. Ѓыли же вы в обкоме?
     - Ѓыли.
     - Ќу, вот. џ все знаю. Ђ от менЯ скрывались, потому что была женщина.
     - џ вас не понимаю,  -  снова попыталсЯ выкрутитьсЯ Ђлексей Љириллович,
удивлЯЯсь, откуда Ључмиенко могло быть известно об Ђнастасии.
     - Ќе понимаешь,  так поймешь. Ључмиенко все понимают, даже авторитетные
международные организации,  если хочешь. Ђ женщин к Љарналю не допускай, это
тебе завет на все случаи.  †енщин он терпеть не может после своей Ђйгюль. ’ы
не знал Ђйгюль, а Я знал.
     Ђлексей Љириллович хотел было заметить,  что если Љарналь действительно
не любит женщин,  то зачем же его так опекать,  однако смолчал из врожденной
своей  деликатности.   Ќо  Ључмиенко  деликатности  не  признавал  и   снова
привЯзалсЯ:
     - Џочему молчишь?
     - Џросто нечего сказать.  € потом: такой допрос унизителен, если хотите
знать. џ отказываюсь...
     Ћн тихо положил трубку, лицо его взЯлось красными пЯтнами, он готов был
пойти  к  Љарналю  и  рассказать  о  надоедливых  расспросах  Ључмиенко,  но
сдержалсЯ,  вспомнив ироничность академика.  ’от  скажет:  "Ључмиенко знает,
кого спрашивать". € уже ты убит навеки.
     Ђлексею Љирилловичу не  очень  нравилась манера ЉарналЯ разговаривать с
людьми.  ‘лишком резкаЯ,  иногда даже нескрываемаЯ насмешливость.  Љазалось,
академик держит всех на  иронической дистанции длЯ  придачи соответственного
значениЯ  собственной  персоне,   а  не  длЯ  утверждениЯ  истины,  которой,
собственно,  должен служить.  „о  сих пор Ђлексей Љириллович не  имел случаЯ
постоЯнно и  вплотную наблюдать такую небудничную индивидуальность,  поэтому
выводы свои  касательно академика менЯл едва  ли  не  каждый день,  медленно
доходЯ  до   истинной  сути,   особенно  же  поскольку  должность  помощника
содействовала раздумьЯм,  давала  времЯ  длЯ  вдумчивого анализа  не  только
поступков,   но  даже  отдельных  замечаний  ЉарналЯ.  ‘о  временем  Ђлексей
Љириллович понЯл,  что  длЯ академика его ирониЯ -  как бы  синоним свободы,
нечто  вроде  расставлениЯ локтей,  очерчиваниЯ  вокруг  себЯ  своеобразного
мелового  круга.   ’олько  таким   способом  Љарналь  мог   отстаивать  свою
индивидуальность,  не  подчинЯтьсЯ автоматизму жизни,  не  давать засасывать
себЯ мелочам и суете,  каким легко поддаютсЯ люди ленивые, неорганизованные,
посредственные или просто бездарные -  длЯ них главное спрЯтатьсЯ за других,
выставить впереди себЯ кого-то другого,  а самому потирать руки.  „аже людей
Љарналь подбирал,  подсознательно (а может, и сознательно) исходЯ из своего,
так сказать,  иронического принципа.  ќто были работники с точным мышлением,
откровенные,  часто безжалостные,  когда дело касалось бездарности, неумениЯ
работать,  единомышленники с  академиком в том,  что наука иронична по своей
сущности, что все законы (и законы природы, и законы человеческого общества)
холодны,  как  ведро воды,  не  содержат в  себе никаких эмоций,  значит,  и
относитьсЯ к  ним  следует соответственно.  Ќо  на  этом все  сходство между
ближайшими сотрудниками ЉарналЯ  кончались.  €  его  первый  заместитель,  и
заместитель по темам,  и заместитель по серии, и главный инженер, все, кроме
Ључмиенко, отличались такой неодинаковостью характеров, были такие разные по
привычкам,  по  манере поведениЯ,  даже в  быту,  что просто невозможно было
представить себе,  как  умудрЯлсЯ Љарналь держать вместе таких  неодинаковых
людей.   Ћни  держались  возле  него  лишь  благодарЯ  одаренности,   и  чем
оригинальнее каждый из них был в своем образе жизни, тем талантливее и умнее
оказывалсЯ как работник.
     Ључмиенко же,  напротив,  любил окружать себЯ людьми,  похожими на него
даже внешне.  ‚се они были учтивы, воспитанны, добродушны, сдержанны, никому
и  в  голову  не  пришло  бы  поднЯть голос  против старшего,  против самого
Ључмиенко или (не приведи господь) против самого ЉарналЯ. “ них был циничный
девиз,  повторЯемый ими вслед за Ључмиенко:  "Ќе выпендриватьсЯ".  ’ому, кто
выскакивает,  оторвем голову,  сиди и  молчи.  Ќе  рвись выполнЯть указаниЯ.
•орошо выполнишь -  будешь выполнЯть всю жизнь,  а другие будут спать. Љроме
того, тебЯ тогда не за что будет ругать, а кого же начальству и ругать, если
не  тебЯ?  Ћни  страшно  любили  создавать  длЯ  разрешениЯ  любой  проблемы
комиссии.   ЉомиссиЯ  -   самый   верный  способ  избежать  ответственности.
Џерсонально  никто  не   отвечает,   зато  можно  вынести  общее  решение  о
нецелесообразности,  об ошибках,  о том о сем.  Љто будет исполнЯть, это уже
дело десЯтое.
     ‚се это открывалось Ђлексею Љирилловичу не  сразу,  постепенно,  иногда
тЯжело,   болезненно.   …го   поначалу  очаровал  Ључмиенко  своим  показным
демократизмом,  своим  умением  всем  обещать,  никому  не  отказывать.  …го
сотрудники нравились Ђлексею Љирилловичу,  человеку от природы аккуратному и
учтивому,  своею  воспитанностью,  умением  одеватьсЯ с  каким-то  особенным
шиком,  который  они  выдавали  за  "кибернетический",  тогда  как  "команда
ЉарналЯ" была  порой  шумлива,  часто  попросту грубиЯнскаЯ,  одеты все  эти
доктора и  "золотые головы" как попало,  даже техники на  заводе к  Љарналю,
казалось,  относились без всЯкого почтениЯ,  спорили с  ним,  демонстративно
могли  оставить  совещание,   грохнуть  дверью,   снова  вернутьсЯ,   "чтобы
доругатьсЯ".  Љогда  Ђлексей  Љириллович  обратил  внимание  на  то,  что  у
Ључмиенко все сотрудники прекрасно воспитанные люди, Љарналь буркнул:
     - „ураки всегда прекрасно воспитаны и умеют во всем соблюдать приличиЯ.
Ђ  мы  с  вами должны жить не  длЯ приличий,  а  длЯ дела.  ЌастоЯщий ученый
преданность истине порой  вынужден противопоставить авторитету руководителЯ.
€ настоЯщий руководитель должен это понимать.
     Њысли его не  всегда согласовывались с  мыслЯми общепринЯтыми.  Ђлексею
Љирилловичу даже показалось сначала,  что Ључмиенко стремитсЯ спасти ЉарналЯ
от  такой  несогласованности,  котораЯ неминуемо должна привести академика к
целому рЯду неудобств, если не к постоЯнным конфликтам.
     Ќапример,  какой помощник может понЯть своего начальника, если, приносЯ
каждое утро целые кипы бумаг, адресованных ему, никогда не получает ни одной
длЯ  ответа.   Љарналь  мгновенно  расписывает  письма  по  отделам,   своим
заместителЯм,  сам никогда не отвечал ни на одно, даже если эти письма почти
личного характера.
     - Ќа письма трудЯщихсЯ надо же отвечать,  - напомнил ему как-то Ђлексей
Љириллович.
     - Ђ Я,  по-вашему,  кто -  не трудЯщийсЯ? Ќужно выбирать: либо отвечать
всю жизнь на письма,  либо делать дело.  џ  не —ехов,  чтобы писать красивые
письма,  а  плохие -  не  хочу.  ‚ы читали письма —ехова?  Ћни у  него лучше
рассказов. Џочитайте.
     Ќа том и конец проблеме.
     Љогда Љарналю сказали,  что один из ведущих конструкторов, к сожалению,
не равнодушен к зеленому змию, академик просто отказалсЯ обсуждать поведение
конструктора, заЯвив:
     - ‹учше умный пьЯница, чем трезвый дурак. …сли хотите знать мое мнение,
то  наши электронные машины были бы намного привлекательнее,  если бы к  ним
добавлЯть по рюмке водки.
     Џо  закону  Џаркинсона,  каждое  учреждение,  которое насчитывает свыше
тысЯчи сотрудников,  порывает всЯкие свЯзи с миром,  не имеет выхода наружу,
ибо  озабочено своими  внутренними проблемами.  Љарналь больше всего  боЯлсЯ
этого паркинсоновского герметизма,  как он  его называл.  —асто был жесток к
своим сотрудникам,  не хотел понимать обычных человеческих потребностей,  не
любил,  когда ему докучали с  мелочами,  а к мелочам относил все:  квартиры,
путевки  в  санатории,  пансионаты,  дома  отдыха,  приобретениЯ автомашины,
семейные дела,  перемену места  работы.  ‚  четверг у  ЉарналЯ был  прием по
бытовым вопросам,  но Ђлексей Љириллович должен был предупреждать всех,  кто
записывалсЯ на прием,  что академик не станет обсуждать квартирных вопросов,
материальных проблем, семейных конфликтов. "’огда какие же бытовые вопросы?"
- удивлЯлсЯ Ђлексей Љириллович.
     ‡ато Љарналь лично опекал группу ведущих конструкторов, проверЯл всЯкий
раз,   выплачиваетсЯ   ли   им   положеннаЯ   двухпроцентнаЯ   надбавка   за
перевыполнение заданий, старалсЯ выбрать времЯ, чтобы переговорить с каждым,
знал все их проблемы, мог даже заниматьсЯ бытовым устройством кого-нибудь из
них.  "Ќесправедливо? - переспрашивал он ЂлексеЯ Љирилловича. - Ђ что Я могу
поделать?  џ  должен находить умных работников и заботитьсЯ о них.  ѓлупые и
так набегут - не отгонишь!"
     Љарналь хорошо знал,  что в его объединении неминуемо должна быть также
группа безнадежных.  Ћни проникают всюду,  жмутсЯ друг к другу, объединЯемые
бездарностью,  образуют  отдельные кристаллы посредственности,  из  которых,
если с ними не боротьсЯ, могут вырасти целые колонии, массивы, хребты. ‡акон
перенасыщенного раствора.
     Ѓыли еще демагоги.  ќти днЯми курили в коридорах, тратили все свои силы
на  разглагольствованиЯ о  том,  как  они  будут  продвигать вперед науку  и
технику,  были  непревзойденными специалистами по  болтовне  об  Ќ’ђ,  о  ее
влиЯнии  на  общество  и  на  отдельного человека,  о  коренных  изменениЯх,
достижениЯх  и   угрозах,   об  энергетическом  кризисе,   о  втором  законе
термодинамики.  €з всех демагогов научные - самые опасные. €м всегда хочетсЯ
только фундаментальных исследований, только великих открытий, только чего-то
заоблачного, космического, на грешную землю они смотрЯт лишь как на конечное
зло,  к которому их приковали силами притЯжениЯ и общественных обЯзанностей.
Ћни имеют свое представление о  назначении и роли науки.  —то?  ђоль науки -
познание?  Ќо  ведь  познание  погружает нас  в  сферу  банального,  которое
угрожает проглотить науку.
     „емагоги  у  ЉарналЯ  не  задерживались.  Ѓыли  только  свеженькие,  он
вылавливал их  сам,  охотно  вмешивалсЯ в  их  споры,  терпеливо  выслушивал
разглагольствованиЯ о "фундаментальном", потом неожиданно спрашивал:
     - ‚ы из какого отдела?  ‚аша фамилиЯ?  Џодавайте заЯвление об уходе.  ‚
профсоюз можете не жаловатьсЯ.
     Ћн  любил встречатьсЯ с  новыми людьми,  были ли  то сотрудники ‘ЉЃ или
пополнение длЯ производственных цехов.
     "Ћбъединение, членами которого вы становитесь, не имеет аналогий. Ќовое
по своему существу, по направлению и результатам деЯтельности. Ћб отрасли не
говорю:  вы  все  знаете.  Љаждый наш  конструктор может стать руководителем
этого или другого объединениЯ, кандидатом, доктором наук, академиком. Љаждый
инженер  -  начальником производства,  каждый  техник  -  инженером,  каждый
рабочий -  техником.  ђабочих в обычном понимании этого слова у нас нет, это
вы тоже знаете не хуже менЯ,  так как каждый из вас - уникальный специалист.
Љто  такой  Я?  Ђкадемик  Љарналь  и  директор  объединениЯ.  џ  стою  между
правительством и  вами,  чтобы  сообщать руководителЯм государства,  что  вы
делаете.  „иректор должен понимать все  идеи,  особенно те,  которые ведут к
открытиЯм,  чтобы найти им  немедленное применение.  Џоэтому Я  академик.  џ
директор потому,  что академик,  а  не  наоборот.  Ќа моем месте мог бы быть
другой.  ’ак  же,  как другой мог бы  получить звание академика.  џ  типично
ситуационное порождение.  ‘вое  звание и  должность буду оправдывать лишь до
тех пор, пока буду функционировать, как положено. ‚ы должны за этим следить.
Ћтныне  вы  становитесь  членами  нашей  организации.   ЋрганизациЯ  -   это
своеобразнаЯ общественнаЯ система.  ЋрганизациЯ -  это все. Ѓез нее ничто не
существует. Ќаука также. Љаждый из нас должен быть, кроме всего прочего, еще
и  организатором.  џ  -  прежде  всего.  …сли  Я  не  буду  выполнЯть своего
назначениЯ,   менЯ  надо  немедленно  отстранить.  Њожно  предложить  подать
заЯвление,  можно и без заЯвлениЯ.  Ќе удивлЯйтесь,  если Я со своей стороны
буду предлагать кое-кому подать заЯвление об  уходе.  ќтого требуют интересы
нашего дела.  ‚се новое привлекательно,  но  в  то  же времЯ и  жестоко.  Њы
вынуждены  быть  беспощадными ко  всему,  что  становитсЯ  нам  на  пути.  ‚
электронике,  к  сожалению,  нет  пока  рабочих династий,  нет  мудрых дЯдек
€ванов, и ‘тепанов, все в процессе становлениЯ, молодо, взвихрено. Њы должны
становитьсЯ мастерами без  наставников,  без  традиций,  без фундамента.  Њы
должны  привнести  в   свое   дело  наивысшую  организованность,   наивысшие
способности  и   жар   души.   ЌельзЯ   соединить  прогресс   с   любованием
партизанщиной.  Њы  должны  забыть  о  том,  что  техника мертва и  холодна.
•олодной бывает  только скука.  Њы  холодными не  можем  быть.  ЉаждаЯ мысль
должна быть  согрета сердцем.  Ќе  стану  призывать вас,  чтобы вы  отдавали
своему делу все свои запасы любви.  Џусть они все-таки останутсЯ длЯ любимых
вами людей.  Ќо заинтересованность -  этого мы будем требовать от вас упорно
и,  если хотите, безжалостно. Љогда начинаетсЯ что-нибудь новое, особенно же
когда  рождаетсЯ совершенно новаЯ  область  человеческих знаний,  все,  кому
первыми суждено там работать,  прикладывают наибольшие усилиЯ,  не жалеют ни
времени,   ни   способностей,   все  готовы  отдать,   воодушевленные  ролью
первопроходцев,  но в  то же времЯ и  в ожидании каких-то вознаграждений длЯ
самих себЯ,  ибо люди остаютсЯ людьми.  Ќо,  бывает,  со  временем наступает
усталость,  надежды  не  сбываютсЯ,  перспективы  становЯтсЯ  туманными.  Њы
работаем на  перспективу,  на  опережение,  на  разгон.  ’олько  разгон дает
наивысшие надежды.  ‡абегать мыслью  вперед,  опережать все,  хотЯ  иногда в
сфере производства мы можем и отставать. Ќаше производство, план, вал, часто
поглощает экспериментальную работу.  ќто неудобства нашего существованиЯ, но
мы спасаемсЯ разгоном,  размахом.  Љто замахиваетсЯ,  должен ударить! ‚ этом
безжалостность прогресса, но в этом и его красота!"
     Ќикто так не  видит руководителЯ,  как его помощник.  Ћсобенно же когда
это  человек внимательный,  наблюдательный,  наделенный пониманием людей,  а
только такими и должны быть помощники,  хотЯ ими никто не рождаетсЯ. Ђлексей
Љириллович закончил экономический факультет,  работал  после  университета в
плановых органах,  в учреждении его знали как человека, который охотно может
организовать интересный вечер,  обследование жилищных  условий  сотрудников,
достать  билеты  на  выставку ’утанхамона или  коллекции •аммера,  добыть  в
профкоме  зарубежные  путевки.  €  все  это  тихо,  скромно  и,  главное,  -
бескорыстно.  ‘тараетсЯ длЯ других, и не за благодарности и комплименты, как
бы  с   комплиментами  со  своей  стороны.   Љто-то  порекомендовал  ЂлексеЯ
Љирилловича Ључмиенко, тот пригласил его к себе, долго расспрашивал, крутил,
вертел,  обещал золотые горы, заигрывал и понемногу запугивал, потом повел к
Љарналю.
     €  вот  уже полгода Ђлексей Љириллович у  академика и  за  это времЯ не
попыталсЯ ни разу выскользнуть из