 оправдать
доверие.  €  все  же  кому-то  этого показалось недостаточно,  дело „убограЯ
передано в прокуратуру, и ‚ы уже ведете следствие.
     ‚от Я беру свежий номер "Џравды" за 9 августа, знакомлюсь с материалами
под рубрикой "”акты подтвердились,  получен ответ" -  и  наталкиваюсь там на
такие  строчки:  "Ѓюро горкома за  очковтирательство и  приписки...  вынесен
выговор с занесением в учетную карточку".  ЋказываетсЯ, можно ограничиватьсЯ
такой  формой  наказаниЯ,  а  не  прибегать  каждый  раз  к  услугам  нашего
правосудиЯ.
     ‚от с  чем Я "вторгаюсь" к ‚ам,  уважаемый товарищ ’вердохлеб,  и верю,
что высказанные в моем письме соображениЯ не останутсЯ без вниманиЯ.
                                                 ‘ коммунистическим приветом
                                             ‚ладимир Џшеничный, журналист".

     ’вердохлеб задумчиво стучал пальцем по столу, изредка попадаЯ на листок
журналиста Џшеничного.  Ѓыло три способа реагировать на такие письма. Џервый
- апеллировать к  общественности,  то  есть  изливать свое  возмущение перед
сослуживцами.  „ескать,  интриги за  моей спиной,  мешают,  не дают спокойно
работать.   ‚торое  -  вежливо,  но  твердо  и  недвусмысленно  посоветовать
журналисту не вмешиватьсЯ не в  свои дела.  Џока не состоитсЯ суд -  никакой
прессы,  никакого общественного мнениЯ!  ’ретье -  не  обращать вниманиЯ.  ‚
данном  случае совесть общества -  не  пресса и  не  журналист Џшеничный,  а
следователь ’вердохлеб  и  судопроизводство.  Ћ  этот  украинский народ!  ’о
назовет  философа  своего  ‘ковородой,  то  литературных  героев  Ѓульбой  и
Њотузкой,  то даст антиподам, которые никогда не смогут сойтись (как никогда
не сойдутсЯ официальный суд и неофициальные пересуды),  фамилии, свЯзанные с
основой жизни - злаками, хлебом...
     Ћн решил выбрать третий путь, никому не говорить о письме Џшеничного (о
нем  и  так знал тот,  кто положил его на  стол ’вердохлеба),  не  отвечать,
молчать,  и  точка.  •отЯ по-человечески завидовал журналисту.  ‚от  человек
может проЯвлЯть гуманность,  позволить себе великодушные жесты, сочувствие и
жалость,  а ему,  ’вердохлебу, чувства запрещены. џсное дело, в глубине души
он  сочувствовал многим,  попадавшим под машину правосудиЯ,  но  со временем
убедилсЯ,  что люди не любЯт сочувствиЯ,  ибо оно их унижает.  …ще убедилсЯ:
люди  часто обманываютсЯ и  на  искренность не  откликаютсЯ,  зато их  легко
подкупить чувством фальшивым.  Џравило ‘авочки: человеку, которого ты бьешь,
нужно  улыбатьсЯ.  ’огда он  не  поймет,  кто  ударил.  ’ак  завоевывал души
‘авочка,  которому чувства вины,  жалости, уважениЯ к другим были совершенно
чужды, но он умел блестЯще их симулировать. ’ак завербовывал души Ќечиталюк,
который, в сущности, был абсолютно равнодушен ко всем, кроме самого себЯ, но
умел  сказать сочувственное слово,  мог  разыграть панибратство и  благодарЯ
этому никогда не имел ни одного врага.
     ’вердохлеб не умел кривить душой,  может быть, еще и потому, что иногда
ужасалсЯ той  безграничной власти над людьми,  которую ему давало положение.
„ействительно:  нарушить мир и  тишину житейских будней,  ворватьсЯ грозою в
благодать и  покой,  выломить человека из  его  родной  среды,  изуродовать,
исковеркать саму судьбу -  что может быть страшнее! Ћт такой жестокой власти
душа устает,  может,  именно из-за  этого прокуроры и  следователи так часто
охотно идут в  адвокаты,  в  юридические консультации,  чтобы помогать людЯм
словом закона, а не только наказывать их безжалостными параграфами.
     †урналистам проще. Ћни не закованы в железные параграфы кодексов, у них
безграничные возможности демонстрировать весь  спектр  человеческих чувств и
страстей,   сегоднЯ  они  могут  проЯвлЯть  великодушие,  завтра  -  суровую
неуступчивость,  возвеличивать и карать,  наказывать и воскрешать,  - все им
доступно,  дозволено и даровано.  Ќе слишком ли много всего и не приводит ли
это  к  изломам некоторых нестойких душ?  ’вердохлеб вот  уже во  второй раз
сталкивалсЯ  с  журналистами  и  почувствовал,  что  и  этот  второй  случай
окончитсЯ его поражением.
     Џервый был  год  назад.  ’огда,  так  же  как  и  теперь,  ему поручили
расследовать незаконные  действиЯ  директора  небольшого  заводика,  который
изготовлЯл машины длЯ внесениЯ в  почву минеральных удобрений.  „елалось это
так:  главные  предприЯтиЯ  изготовлЯли детали,  присылали  их  на  киевский
заводик,  а  тут  из  этих  деталей должны были собирать уже  готовые машины
(весьма несовершенные,  к  слову  сказать).  Ќа  заводике работали четыреста
рабочих,  несколько инженеров,  пЯть  мастеров,  была длЯ  чего-то  огромнаЯ
бухгалтериЯ,  был  еще больший планово-экономический отдел.  „иректор завода
‚ербовой,  еще  совсем молодой человек,  выпускник Љиевской сельхозакадемии,
как-то  сразу вызвал у  ’вердохлеба симпатии и  даже сочувствие,  откровенно
рассказав о  своих бедах.  „етали,  из  которых они  должны собирать машины,
приходЯт нерегулЯрно,  с большим опозданием, некомплектные и некачественные.
Ђ  план  давай,  а  рабочим прогрессивку обеспечь,  а  показатели нужны.  Ќе
работа,  а сплошной ад.  „а разве он один такой? €ндустриальные гиганты и те
не   выполнЯют  планы   из-за   недопоставки  сырьЯ  и   материалов,   из-за
несбалансированности,  разгильдЯйства  и  безответственности всех  тех,  кто
должен способствовать их выполнению, а на такие богом забытые заводики давно
уже махнули рукой.  ’вердохлеб походил, поглЯдел, порасспрашивал. †ивописнаЯ
окраина города,  биосфера,  экологиЯ - все на надлежащей высоте. Ђ заводик -
несколько сараев, громко называемых цехами, полукустарное производство, чуть
ли не сплошной ручной труд.  Ќу длЯ чего и кто создает такие карлики в нашей
могучей  стране?  ЉакаЯ  тут  может  быть  производительность  труда,  какаЯ
рентабельность,  какаЯ фондоотдача?  Ћн еще подумал:  может, этот ‚ербовой -
сын   какого-нибудь  влиЯтельного  работничка  и   тот   решил  создать  это
карикатурное производство,  чтобы  обеспечить длЯ  своего чада  директорский
пост?  Ќо родители ‚ербового жили в колхозе на ‚инничине -  так что отпало и
такое  предположение.  Њожет,  он  чей-то  зЯть?  ’оже  нет.  ђодители  жены
‚ербового тоже были простые колхозники из —ерниговщины.
     Њатериал на ‚ербового в  прокуратуру передало статуправление.  ‚ина его
состоЯла в том,  что он отчитывалсЯ за выполнение плана в данном квартале, а
на  самом деле плановые машины давал только в  квартале следующем.  „лЯ чего
это  делал директор?  —тобы обеспечить рабочим выплату премий.  ‡а  два года
было получено свыше 12  тысЯч рублей премий,  на  долю директора выпало 269.
Ќечестность?  ‘  точки  зрениЯ  статистиков,  строго  придерживающихсЯ своих
инструкций,  да.  ‘ моральной точки зрениЯ -  тоже.  Ќо ведь продукциЯ была.
’вердохлеб  все  перепроверил  и  убедилсЯ,  что  количество  сданных  машин
согласно приемо-сдаточным актам соответствует отчетным данным по форме I-II.
     Њожет,  не привлекать ‚ербового к уголовной ответственности,  а сделать
представление в  его дисциплинарном наказании?  Љазалось бы,  достаточно длЯ
человека,  только начинающего свой жизненный путь. Ќо тут поЯвилсЯ журналист
(в  отличие от  Џшеничного,  фамилиЯ у  него была птичьЯ) и  загремел на всю
республику фельетоном и  против  ‚ербового,  и  против  ’вердохлеба (правда,
фамилиЯ  ’вердохлеба  не  называлась,   о   нем  упоминалось  просто  как  о
следователе).  †урналист писал правду:  "€ тогда ‚ербовой подсчитал, сколько
машин не хватает до плана,  и вписал соответствующую цифру в соответственную
графу.  ѓрафа заиграла,  а  вслед за  тем  заиграл оркестр на  торжественном
собрании по случаю успешного выполнениЯ плана.
     џсное дело,  такаЯ акциЯ повлекла за собой распределение премий в сумме
семи  тысЯч  девЯноста  четырех  рублей,   из  которых  директору  ‚ербовому
досталось 127 целковых".
     Ћ следователе было написано так:
     "- џ из прокуратуры, - сказал следователь, - покажите-ка, что там у вас
за приписки.
     € углубилсЯ в документы.
     - Ђх,  вот это!  ’ак это же совсем не приписки,  это просто перенесение
работ из одного месЯца в другой".
     ѓоворЯт,  правда убивает. Ќо неполнаЯ правда убивает во сто крат больше
и  сильнее.  †урналист закончил свой фельетон как  раз  там,  где ’вердохлеб
только начинал свои  выводы по  делу  ‚ербового,  но  кто  же  знал об  этих
выводах?  Ђ фельетон читали все.  Ќе дожидаЯсь дальнейшего развитиЯ событий,
’вердохлеб,  хоть  как  неприЯтно ему  было  решитьсЯ на  это,  отправилсЯ к
‘авочке.
     - џ  могу  опровергнуть все  написанное этим журналистом!  -  заЯвил он
‘авочке.
     - Ђ кто хочет быть опровергнутым?  - спросили его с мЯгкой улыбочкой. -
‘ынок,  прокуратура -  это не французский парламент. Њы не можем раскачивать
свою лодку,  потому что утонем.  Џока преступление свежо,  возмущение и глас
народа сильнее голоса милосердиЯ и мольбы обвиненных. ‘праведливость обЯзана
торжествовать, а личность преступника проваливатьсЯ в небытие.
     - ’ак, может, мне подать заЯвление об уходе? - спросил ’вердохлеб.
     - Ћб этом тебе скажут тогда,  когда возникнет необходимость,  сынок,  -
был ответ.
     ’огда  он  удержалсЯ на  волоске.  „ело  против  ‚ербового возобновили.
‘остоЯлсЯ показательный суд,  который определил ‚ербовому показательную меру
наказаниЯ -  десЯть  лет  лишениЯ  свободы в  исправительно-трудовой колонии
строгого режима с конфискацией имущества.
     ’вердохлебу хотелось тогда найти того  журналиста с  птичьей фамилией и
спросить: "Ќу как? ‚ы довольны?"
     ’вердохлебу поручалось все,  что  требовало распутываниЯ,  терпеливого,
канительного докапываниЯ до  истины,  почти отчаЯнного барахтаниЯ в  трЯсине
затаенности,  плутовства и враждебности.  Ћн не принадлежал к тем, кто умеет
разрубить любое дело одним ударом меча,  торопливость считал вредной, а то и
преступной,  к  этому  потихоньку  все  привыкли,  поэтому  и  спихивали  на
’вердохлеба самые  безнадежные случаи.  ќто  Ћтбирало времЯ  и  терпение.  Ђ
человек, у которого отобрано времЯ, уже не принадлежит ни своим желаниЯм, ни
привычкам, ни склонностЯм.
     ’еперь  вот  еще  один  журналист,  но  этот  уже  выступает с  позиций
милосердиЯ.  Њожет,  встретитьсЯ с ним?  Ђ что ему сказать?  —то он чересчур
торопливый?  —то, вмешиваЯсь преждевременно и неуместно, совершает поступок,
который не дозволен в  нашем государстве никому (но который все же люди себе
часто позволЯют)?!  —то он слишком плохого мнениЯ о  работниках прокуратуры,
длЯ которых главное всегда и прежде всего -  не обвинить, а понЯть, выЯснить
истину.  ‘ледует ли  торопитьсЯ возбуждать общественное мнение  вокруг этого
случаЯ?
     Ђ может,  встретитьсЯ с Џшеничным и спросить его, как бы он себЯ повел,
если бы  его зарплату три года выплачивали такому же шутнику,  как „убограй?
ЃерЯ не принадлежащее тебе,  отбираем у  других.  Ђ этого делать не следует.
‚роде бы просто,  но,  к сожалению,  не все это хотЯт понимать.  €ли,  может
быть, журналисты далеки от таких мыслей?
     Њысли  длЯ  собственного  употреблениЯ,  намерениЯ,  не  переходЯщие  в
действие. ’вердохлеб доводил до конца дело с тупиком, не пытаЯсь встретитьсЯ
с    журналистом,    вполне   довольствуЯсь   "встречей"   и   "разговорами"
воображаемыми.
     ‚озможно,  хотел этим хотЯ бы немного смЯгчить суровую реальность своей
жизни?
     Ћн жил в  такой невыносимой реальности,  ежедневно прикасаЯсь к  боли и
злу, что душа уже не выдерживала и хотелось придумать что-то длЯ облегчениЯ.
Њожет быть,  и  ту  молодую женщину из  магазина на  Љрещатике он  придумал?
‚оспользовалсЯ приемом вульгарных киевских приставал,  которые пишут девицам
свои  телефоны  на  денежных  знаках,  а  затем  разрывают  банкнот:  вторую
половину,  дескать,  получишь после  свиданиЯ.  ‘тыдно  было  вспомнить свой
поступок,  но  и  ту  смуглую женщину забыть не мог.  ‘муглаЯ,  как кофейное
зерно.  ‘ловно южнаЯ  ночь  из  арабской сказки.  ‘обственно,  какие  только
глупости не лезут в  голову взрослому,  серьезному человеку!  €ли это просто
галлюцинации от  переутомлениЯ,  цветнаЯ гамма,  раздражение сетчатки глаза,
которое вызывает вспышки памЯти, болезненные и в то же времЯ сладкие?
     „ома разговоры напоминали ходьбу на цыпочках.  ‚се замерло, притаилось,
чего-то  выжидаЯ,  только Њальвина не  скрывала презрениЯ к  своему мужу,  а
перед женским презрением ’вердохлеб чувствовал себЯ бессильным и беззащитным
еще больше, чем перед ‘авочкой.
     „а  к  тому же еще -  летом.  Ћсенью было бы легче.  Ћсенью он нашел бы
маленького ‚алеру,  и все на свете стало бы проще. Ћсенью в киевских скверах
шелестЯт золотые листьЯ,  и в них играют дети.  ‘вЯтые существа. Љак они его
называли?  „ЯдЯ ’вердюнЯ? •отЯ был он с ними мЯгок, добр и никогда бы они не
догадались,  в  каком жестоком мире он  живет.  —то страшнее всего на свете?
„ети,  играющие в  коридорах суда в  то  времЯ,  как их  родителей берут под
стражу.  “ него не было детей собственных, не подарила судьба, но чужие дети
давали ему то, чего не мог дать никто на свете.
     Ќачалось все с маленького ‚алеры год назад.
     ’вердохлеб шел на  работу пешком по  улице џрославов ‚ал,  осеннее утро
было довольно прохладное,  все прохожие,  которых он встречал,  поеживались,
приподнимаЯ плечи, и тут вдруг впереди на тротуаре возник маленький мальчик,
одиночество и  обреченность которого в такой холод казались особенно дикими.
ќто напоминало какой-то  тЯжелый сон.  •олодное утро,  холодно белеют по обе
стороны  улицы  модерные  зданиЯ  иностранных  консульств,  немногочисленные
озабоченные прохожие,  и  среди них на  узеньком тротуаре одинокий маленький
мальчик.  “зенькие  серенькие  штанишки,  серенькаЯ плотнаЯ  курточка,  руки
засунуты в  мелкие карманчики штанишек,  локти прижаты к бокам -  и ступает,
ступает  упрЯмо  и  независимо,  покачиваетсЯ у  ’вердохлеба перед  глазами,
словно маленький столбик - туда-сюда, туда-сюда...
     ’вердохлеб ускорил шаг,  догнал малыша. Љакое-то времЯ шел рЯдом, чтобы
приучить его  к  себе,  не  напугать неожиданным обращением,  затем  спросил
доброжелательно:
     - ‚ садик?
     Њалыш вскинул на него глазки, но шаг не замедлил и с шага не сбилсЯ.
     - “гу, - ответил кратко.
     - Ђ что же ты, брат, один? ѓде мама?
     - Ќа работе.
     - Ђ папка?
     - ‘пит после работы.
     Ќапоминало детство ’вердохлеба,  его  даже одолел страх.  Ќеужели такое
может повторЯтьсЯ?  ’олько и  того,  что он тогда в садик не ходил:  не было
поблизости садика, не хватало их после войны.
     - € далеко тебе идти? - осторожно расспрашивал.
     - Ќа џрославов ‚ал.
     - Њы же как раз по ней идем.
     - Ђ Я знаю. Ќаш садик - сразу как пройти светофор на зеленый свет.
     - Ќе возражаешь, что Я иду с тобой?
     - Ђ что?
     - …сли хочешь,  мы можем с тобой ходить каждое утро.  ‚се равно мне так
идти на работу.
     - Ќе знаю, - сказал малыш. - ‚ы же чужой дЯдЯ.
     - Ќу, тогда давай познакомимсЯ. ЊенЯ зовут дЯдЯ ”едЯ. Ђ тебЯ?
     - џ - ‚алера.
     - ’ак, ‚алера или ‚алерьЯн?
     - Ќет, ‚алера.
     - ‹адно. ‚ садике у тебЯ воспитательница очень строгаЯ?
     - Ќина €вановна добраЯ.
     - Ђ если бы Я с тобой туда пришел, она бы не ругалась?
     - ђазве Я знаю?
     - Ђ ты не был бы против?
     ‚алера посмотрел на  ’вердохлеба недоверчиво,  но не без интереса.  …го
немного пугала навЯзчивость этого незнакомого дЯди,  но,  видимо, чувствовал
он  доброту  ’вердохлеба,   и   уже  в   детской  душе  зарождалось  чувство
расположениЯ к  этому  взрослому человеку,  которое со  временем должно было
перерасти в их крепкую дружбу.
     —тобы не казатьсЯ чересчур назойливым, ’вердохлеб не пошел за малышом в
садик,  только  помахал ‚алере,  когда  тот  оглЯнулсЯ в  дверЯх,  а  уж  на
следующее утро сделал так, что они снова встретились будто случайно, и снова
беседовали по дороге в садик почти на равных, и обоим было уютнее и теплее в
это осеннее холодное утро.  ’ак продолжалось примерно месЯц,  пока малыш сам
не пригласил ’вердохлеба в садик,  где его принЯли с таким восторгом, что он
еле вырвалсЯ и чуть не опоздал на работу.
     „ети признали его своим сразу,  назвали почему-то дЯдей ’вердюней, хоть
был он к ним мЯгок,  как пластилин, из которого лепи что угодно. Ћн мастерил
длЯ  них  игрушки,  придумывал сказки,  читал  стишки,  удивительным образом
сохранившиесЯ в памЯти еще с детства,  за него цеплЯлись, сидели на нем, как
птицы на дереве,  ползали по плечам,  по спине, висели на руках, на коленЯх,
привЯзывали, штурмовали, брали в плен, делали ему операции.
     Ќо больше всего они требовали от него рассказов.  €  не о том,  что они
уже слышали, а чтобы новое и интересное. Ђ слышали они уже обо всем на свете
и знали,  кажетсЯ, тоже обо всем, по крайней мере, все, о чем рассказывалось
по радио, по телевизору, на улице, в садике, дома. ’вердохлеб прочитал сотни
книг,  знал тысЯчи уголовных историй,  от которых кровь холодеет в жилах,  а
перед этими невинными существами молчал беспомощно и позорно.
     Ћн  пробовал "откупитьсЯ" от них чтением.  Ћ  Љарлсоне,  который жил на
крыше, например. Ќет! —тение им надоело. € дома, и в садике сплошное чтение.
ђассказывать!  Ћн  хотел об улицах Љиева.  „лЯ маленьких граждан улицы в  их
причудливой   запутанности   и   красоте   еще   не   существовали.   Љаждый
довольствовалсЯ двумЯ улицами:  на которой живет и на которой садик. ’огда о
чем же?  Ћ  киевских соборах?  „ух истории еще не  вошел в  детские души.  Ћ
„непре?  ђека могла бы  их  заинтересовать,  но  ’вердохлеб не  мог о  воде.
•орошо,  тогда о часах.  ‘колько в Љиеве часов на улицах?  ‘орок девЯть. ќто
самые главные.  Ђ есть еще на школах, на зданиЯх, на организациЯх. ‘тарейшие
в городе солнечные часы.  €х можно увидеть на Џодоле, на территории больницы
номер  пЯтнадцать.  ("Ђ  что  такое  территориЯ?"  -  спрашивали ’вердохлеба
маленькие слушатели.)  —етыре циферблата направлены в  четыре стороны света,
то  есть  на  север,  юг,  восток,  запад.  ‘трелку здесь  заменЯет тень  от
специального клинышка.  Џрекрасные механические часы  с  боем  радуют  своим
мелодичным звучанием с  колокольни Љиево-Џечерской лавры.  —асы,  украшающие
Ѓессарабский крытый рынок,  начали свою  жизнь еще  в  1913 году.  ‚о  времЯ
‚еликой Ћтечественной войны их  сломали,  но  теперь они исправлены и  снова
показывают  точное  времЯ.   Ќо   самое  точное  времЯ  показывают  часы  на
–ентральном  почтамте,   на  станции  метро  "Љрещатик"  и   на  башне  „ома
профсоюзов.  „вое  последних не  похожи на  старые часы  -  это  современные
электронные показатели времени.  ’ут нет стрелок,  нет циферблата. Ќа темном
табло высвечиваютсЯ цифры,  показывающие часы и  минуты.  Ќад станцией метро
"Љрещатик" электронное табло показывает и  температуру воздуха,  а  на башне
„ома  профсоюзов можно увидеть,  какой сегоднЯ день,  число,  узнать времЯ и
температуру. ‚ дни Ћлимпиады-80 на башне было изображение пЯти символических
колец.
     ’вердохлеб пересказывал все эти сведениЯ,  а сам ловил себЯ на том, что
нагонЯет на  малышню скуку,  как  плохой  школьный учитель.  Ќеужели так  уж
загрубела его душа, что он неспособен на что-то особенное?
     €  дети тоже не хотели верить,  что их ’вердюнЯ такой,  как и все,  они
ожидали от него чего-то необычного,  собственно,  не очень вслушиваЯсь в его
"назидательные" байки, они снова и снова требовали:
     - Ќу, расскажите, дЯдЯ ’вердюнЯ!
     - Ќу, дЯ!
     - Ќу, ’вердюнЯ!
     - •орошо,  -  говорил он,  отчаЯнно напрЯгаЯ свой мозг,  неспособный на
выдумки, - Я расскажу вам о...
     - Ћ чем,  о чем?  - вмиг неслись вопросы, и любопытные глазенки прыгали
перед ним,  словно воплощеннаЯ беззаботность и  беспечность.  Ќи хлопот,  ни
горЯ - только жадность знаниЯ, этой высочайшей привлекательности и приманки,
сопровождающей и  ведущей человека через всю жизнь -  от  рождениЯ до  самой
смерти.  ‚от где исчезают страхи, боли, проходЯт страданиЯ, отступает горе и
люди  становЯтсЯ удивительными существами,  которых можно  было  бы  назвать
негорюйчиками.
     ‘лово возникло само собой, родилось из ничего и ниоткуда, но ’вердохлеб
радовалсЯ ему,  как подарку самих небес,  и  сразу же попыталсЯ похвастатьсЯ
своей находкой:
     - •отите, Я расскажу вам о людЯх, которых называют негорюйчиками?
     - Ћ людЯх мы знаем! - закричали его маленькие слушатели.
     - ‚ы о негорюйчиках!
     - Ђга, о них!
     - Љто они?
     - Љакие?
     Ћн  и  сам  не  знал.  ‘лишком погружен был  в  человеческий мир и  его
страданиЯ,  чтобы  попробовать высвободитьсЯ хотЯ  бы  перед  этими  чистыми
душами.
     - „авайте  договоримсЯ  так,   -   сказал  он.   -   ‘егоднЯ  мы  нашли
негорюйчиков, а уж завтра Я начну вам о них рассказывать. ‘огласны?
     - Ђ кто же они такие?
     - € откуда?
     - ќтого Я  вам сегоднЯ говорить не буду.  —то сказать про негорюйчиков?
„ети?  Љак вы? Ќо какие же, они дети, если их некуда деть? ’ак что первое вы
уже знаете: негорюйчиков некуда деть. Ђ теперь - до завтра.
     ‚сЯ зима ушла у них на негорюйчиков.
     Љто они?  Ќегорюйчики живут повсюду, но каждый имеет свое имЯ. Љиевский
негорюйчик когда-то привел сюда нашего пращура и  показал холмы над „непром,
и  широкие поймы там,  где  с  „непром сливаетсЯ „есна и  вечные пралеса,  и
бескрайние степи.
     Љак растут негорюйчики?  ’о,  что растет, умирает. …сли есть начало, то
непременно будет и  конец.  Ђ  негорюйчики просто есть.  Џоэтому у  них  нет
памЯти.  Ћни висЯт во времени,  они всегда одинаковы, и сердце у них никогда
не  сжимаетсЯ от  страха.  ќто негорюйчики придумали песенку "Ќам не страшен
серый волк".
     - Ђ  злые  короли не  могут отрубить головы негорюйчикам?  -  спрашивал
‚алера.
     Ћтрубить  головы  негорюйчикам  никто  не  может,   поскольку  у   них,
собственно,  и есть одни только головы, а больше ничего. ђасстрелЯть их тоже
невозможно,   потому  что   самаЯ   маленькаЯ  пулЯ   может  пролететь  мимо
негорюйчика,  не зацепив его.  Ђ что уж говорить о пуле большой,  о снарЯде,
бомбе.  Ђтомной бомбы негорюйчики тоже не  боЯтсЯ:  ведь они  существуют вне
атомов.
     …динственное,  чего боЯтсЯ негорюйчики,  так это ежа с его колючками. €
самое страшное длЯ них, когда ежи дерутсЯ между собой. “жас!
     Ќегорюйчики не знают "дай" и не знают "Я". “ них все сливаетсЯ со всем,
а  они  всегда посредине,  как  поплавки на  воде.  Њожет,  их  еще  назвать
поплавочками?
     ‘огласиЯ на это никто не дал,  поэтому ’вердохлеб должен был продолжить
устройство придуманного им мира негорюйчиков.
     “  них  нет  дней рождений,  следовательно,  нет и  никаких праздников,
поскольку все праздники берут свои начала от  чьих-то дней рождениЯ:  людей,
событий,  государств,  вещей. “ негорюйчиков каждый делает, что хочет, и ест
то, что ему нравитсЯ. Ћни никогда не гонЯютсЯ за кем-то и не убегают, потому
что они не ждут и не боЯтсЯ.
     €нтересна ли  их  жизнь?  Ћни не  знают этого слова.  ‡ато они добры ко
всему миру.
     Ћни все видЯт, все замечают, все знают и часто думают: "Љак несчастливо
все  то,  что больше нас,  и  как счастливо все маленькое".  Ћни сочувствуют
людЯм,  которым нужно расти и развиватьсЯ,  есть,  одеватьсЯ,  строить дома,
боротьсЯ с  природой и  друг с  другом,  из-за чего они болеют,  их обижают,
убивают,  и длЯ них даже придумано страшное слово "война".  Ђ у негорюйчиков
все болезни и  хвори,  все нехватки и беды,  все угрозы и ужасы топчутсЯ под
ногами.  “ людей же ноги слишком велики - потому-то все несчастьЯ из-под них
выскальзывают нетоптаными.
     Њогут сказать:  но ведь есть еще большой мир и в нем волЯ-свобода.  Љак
же  негорюйчики со  своим слишком маленьким миром?  Ћни считают,  что лучше,
если мир такой маленький,  что неволе там не  уместитьсЯ.  Ќо это только длЯ
них.  Ѓольшого мира они не отрицают и  всегда присутствуют в  нем.  „нем они
живут на земле среди маленьких детей,  а ночью, когда дети спЯт, негорюйчики
взлетают в  небо  и  светЯт оттуда своими золотыми глазками.  ‹юди  привыкли
называть  их  звездами,  астрономы даже  доказывают,  будто  это  гигантские
огненные шары в  глубинах космоса,  но это заблуждение.  …сли бы это было на
самом деле, то все космонавты давно бы сгорели, а они живыми возвращаютсЯ на
землю.   €   бессмертными  негорюйчики  стали  благодарЯ  тому,   что  живут
одновременно и  на земле,  и на небе.  Љогда люди научатсЯ жить так же,  они
тоже станут бессмертными.
     - Ђга,  - сказал ‚алера, - а как негорюйчики обнимают своих деток, если
у них нет рук?
     Ћб этом ’вердохлеб как-то не подумал.  Њожет быть потому, что самого не
очень часто обнимали?
     Џо  крайней мере,  теперь он был довольно далеко от мыслей об объЯтиЯх.
„олжен был терпеть отчужденность и  презрение Њальвины и  не знал,  до каких
пор.  …динственным утешением  длЯ  ’вердохлеба  были  его  две  тайны  и  от
Њальвины,  и от ‘авочки,  и от всех на свете:  малый ‚алера,  который осенью
возвратитсЯ из  летних лагерей,  и  та смуглаЯ женщина,  котораЯ,  возможно,
никогда и  не отзоветсЯ,  но все равно присутствует в его жизни самим фактом
своего существованиЯ.
     ЏриЯтно тешить себЯ мыслью, что жизнь человека непрестанно обогащаетсЯ,
но  не пытаютсЯ ли в  то же времЯ какие-то таинственные злые силы каждый раз
вырвать из  жизни что-то  особенно дорогое и  ценное,  и  ты  изо  всех  сил
пробуешь возместить утерЯнное или хотЯ бы обретаешь надежду возместить.
     "’упиковое" дело у него забрали.  Љто-то решил,  что ’вердохлеб слишком
строго отнессЯ ко  всему,  и  дело  поручили заканчивать ѓладкоскоку.  Џусть
демонстрирует свое неисчерпаемое чувство юмора!
     ’аинственным образом  (хотЯ  мы  и  умеем  сохранЯть  служебные  тайны,
однако...)  об  этом  стало известно Њальвине,  и  она  устроила ’вердохлебу
"сцену у фонтана".
     - Њне,  конечно,  нет никакого дела до твоей работы,  - холодно бросала
она  слова,  расхаживаЯ по  комнате перед ’вердохлебом,  который сидел,  как
всегда,  с  книжкой в  руках.  -  Ќо  не  кажетсЯ ли тебе,  что ты начинаешь
позорить фамилию Ћльжичей-Џредславских?
     - Џо-моему,  Я еще не перешел на вашу фамилию,  - осторожно напомнил ей
’вердохлеб.
     - ‚се равно.  ’ы считаешьсЯ моим мужем. ‚се это знают. ‡автра именины у
моей заведующей отделением, там ждут, что Я приведу своего мужа.
     - Њужа или следователЯ по особо важным делам?
     - Ќу  и  что?  ‚он  у  моей  школьной подруги муж  писатель.  Ќичего не
написал,  никто его не знает, но писатель же! ќто звучит. € следователь тоже
звучит. Ќо у тебЯ никогда не было чем похвастатьсЯ перед людьми!
     - Џусть читают ћлиана ‘еменова или †оржа ‘именона.  ’ам герои,  гении и
аристократы расследований. Ђ Я чернорабочий.
     - џ выходила замуж не за чернорабочего.
     - ‘огласись, что выходила все же ты, а не Я.
     - џ легко могу найти себе нового мужа!
     - Њожешь.
     - Љакого захочу!
     - Љакого захочешь.
     - Ќо Я не ищу!  -  закричала Њальвина.  - Ќе ищу и не хочу! Њне это все
надоело. € ты обЯзан быть благодарным.
     - ‡а что? ‡а то, что тебе все надоело?
     - Ђх, разве ты способен понЯть?
     - ‚ыходит, слишком глуп.
     - …сли бы!  Ќо ты не глуп,  к сожалению,  ты не глуп, и это менЯ больше
всего  раздражает.  ‚се  умные  слепы.  Ќичего не  видЯт,  кроме своего ума.
ЋглЯнись!  ѓде ты живешь! Џосмотри, как живут люди! ’ебе сорок лет, а ты что
имеешь,  кроме своей головы, котораЯ никому не нужна? Ѓотинки со стоптанными
каблуками?
     - ‹ишь бы не стоптаннаЯ совесть, говорил уже тебе.
     - Ђ Я уже слышала, слышала, слышала! ’ебЯ презирают и на твоей работе.
     - Љто?
     - Љто, кто? ‚се! “ людей должности, ранги, ордена. Ђ что ты заработал?
     - “ менЯ чистаЯ совесть.
     - Ћтнеси ее в комиссионный!
     ’вердохлеба  спасла  теща.   ЏоЯвилась  неслышно,  словно  добрый  дух.
‚сплеснула руками:
     - Њальвина, как не стыдно! —то за тон? —то за выражениЯ?
     - Џусть впишетсЯ в рубрику "Ќаши дорогие киевлЯне"! - кричала Њальвина.
- ‘о своей совестью! Ћна у него чистаЯ! Ђх, ах!
     - Њальвина,  в  нашем доме  -  и  такаЯ ссора!  -  Њальвина ‚итольдовна
остановилась у дверей беззащитным укором своей разъЯренной дочке.
     - Ђ мы не ссорились,  -  подлетела к ней Њальвина, угрожающе надвигаЯсь
всей своей полнотелостью на хрупкую фигуру матери.  - Њы не поссорились - мы
просто не состыковались!
     € вылетела из комнаты, обдав мать вихрем дикой непокорности.
     - Џростите ее, ’еодор, - попросила теща. - Ћднообразие жизни, возможно,
спасает нас от грехов, но часто приводит к глупостЯм. ќто у нее пройдет.
     - џ  привык  во  всем  надеЯтьсЯ  на  лучшее,  -  умиротворенно ответил
’вердохлеб.
     “  него  впереди была  осень и  встреча с  ‚алерой,  и  его  маленькими
друзьЯми,   а  тем  временем  нужно  было  идти  на  именины  к  Њальвининой
заведующей, затем на показательные прогулки с женой, потом еще куда-то. „ома
с  жены слетала толерантность,  проЯвлЯвшаЯсЯ на людЯх,  разговоры с  тестем
напоминали балансирование канатоходцев,  тут  царили сдержаннаЯ приглушеннаЯ
почтительность,   многозначительные  намеки,   неискренность,   притворство,
надменность.  „ом,  где разбиваютсЯ не тела,  а  души.  Љак хрупкие кувшины.
‘транно и  страшно.  ‚ечнаЯ субстанциЯ разбиваетсЯ,  а  бесполезнаЯ оболочка
живет дальше,  держась на  удивление упорно,  хотЯ,  пожалуй,  и  бесцельно.
Ќеосознанное желание  вырватьсЯ  на  свободу  породило  у  ’вердохлеба часто
повторЯемый  сон,   собственно,   кошмарное  видение,  даже  неизвестно  чем
вызванное.
     …му  грезилась неприступнаЯ цитадель над  морем.  „линные непробиваемые
стены одним концом спускаютсЯ к воде,  погружаютсЯ в нее (тридцать башен уже
поглотило море),  а  другим  упираютсЯ в  могучий горный  массив.  ‘тены  из
огромных тесаных квадров камнЯ,  квадры  плотно  подогнаны друг  к  другу  и
прошиты толстыми стальными прутьЯми.  “зкий  проход  в  город  преграждаетсЯ
железными воротами,  которые днем  и  ночью охранЯют сто  закованных в  латы
всадников.  „ругого выхода тут  нет.  ‘  одной стороны -  бездонное море,  с
другой -  неприступные горы.  ‚ цитадели дикаЯ неволЯ и длЯ пространства,  и
длЯ человеческих душ,  и даже длЯ домов.  Љто и зачем построил ее? Ѓыл слух,
что  это работа самого дьЯвола.  …му отведено было слишком мало места и  еще
меньше времени,  он строил в сумерках и в схватках и ужасно торопилсЯ. Њесил
лапищами камни,  раскалывал их,  плевалсЯ ими,  бросал дома  друг на  друга,
отбивал улицы по хвосту,  как по шнуру,  хотел управитьсЯ до рассвета,  -  и
зарЯ только ахнула,  взглЯнув на беспорЯдочные нагромождениЯ камнЯ, обломков
и мусора. ‚се дома родились слепыми, их крыши были расплюснуты адской пЯтой,
все они стонали от теснотищи,  а  в них стонали люди,  брошенные туда слепой
силой, вырванные из родной среды неизвестно за какие преступлениЯ и грехи.
     € ’вердохлеб оказалсЯ между этими людьми,  и тоже стонал,  и страдал, и
бунтовал,  стремЯсь вырватьсЯ,  освободитьсЯ,  выскочить на  волю,  где  его
ожидало еще столько неоконченных дел.
     ЏросыпалсЯ измученный,  изнуренный,  едва не  умирающий,  долго лежал в
ночной тишине,  ощущаЯ свое одиночество и бессилие, и знал, что кошмар снова
навестит его и нет спасениЯ.  „о каких же это пор? € какие силы могут прийти
на  помощь?  …сли бы не было смерти и  прошлое можно было изменЯть,  люди не
знали бы страха и страданий.  Ќо все мы временны на этом свете, и жизнь наша
не  продолжаетсЯ тысЯчу лет,  чтобы  свободно испытывать все  пределы нашего
терпениЯ  и  нашей  выносливости.  …стественнаЯ обреченность человека.  Ћдни
принимают это покорно,  другие восстают против своей недолговечности.  Љогда
осознают величие человеческого призваниЯ,  тогда это революционеры,  крупные
личности,  творцы, деЯтели. Љогда же бунт ради бунта, тогда это преступники.
‡аблудшие души, а ты вроде бы их спаситель. Ђ нужен ли спаситель тебе самому
- эта проблема, кажетсЯ, никогда не обсуждаетсЯ.


     ’а же старенькаЯ Ќеонила …фремовна, котораЯ купала Ђбрека, готовила длЯ
Ћльжичей-Џредславских обеды.  Њежду нечастыми торжественными приготовлениЯми
пролегали целые  полосы кое-какой  кормежки наспех:  утром и  вечером чай  и
что-нибудь к чаю,  обед длЯ ’вердохлеба,  Њальвины и самого профессора -  на
работе.  ’ещин Ѓрат рыскал по своим знакомым,  а  сама Њальвина ‚итольдовна,
кажетсЯ,  ничего  и  не  ела,  только  ходила  по  квартире,  курила длинные
индийские сигареты и вслушивалась в только длЯ нее слышимую музыку сфер.
     Ћбед  становилсЯ  событием.   Ћн  сплачивал  семью,  доставлЯл  большое
удовольствие хозЯину,  кроме того,  выполнЯл еще так называемые протокольные
функции: на него всегда приглашали кого-нибудь из полезных людей. —аще всего
это  были люди из  сфер Ћльжича-Џредславского,  иногда какие-то  медицинские
светила, временами музыканты.
     - ‚окзал!  -  извещаЯ ’вердохлеба об очередном госте на семейном обеде,
хохотал ’ещин Ѓрат.  -  ‘уета!  Џроходной двор! Ђ спросить: зачем? ‚се равно
ведь отправЯт профессора на пенсию, а из моей племЯнницы никакого светила не
выйдет!
     ‹етом он сидел на своей даче под Ѓелогородкой, копалсЯ там в огородике,
разводил цветы,  в  Љиев  наведывалсЯ редко и  неохотно.  Џоэтому ’вердохлеб
удивилсЯ,  встретив  ’ещиного Ѓрата  у  подъезда дома,  когда  возвратилсЯ с
работы.
     - Ќа дачу? - спросил он его.
     - Ќаоборот!  -  засмеЯлсЯ тот.  - ‡автра обед, и велено быть! Ђ Я зарос
там в кустах и провонЯлсЯ. Ќужно чистить перьЯ.
     - Ћбед? - ’вердохлеб еще ничего не слышал об этом. - Љогда же?
     - ‡автра, завтра. Ђ кого пригласили, знаешь?
     - …сли Я не знаю про обед, то откуда о приглашенном?
     - „ама! - поднЯл палец ’ещин Ѓрат.
     - ’огда вам придетсЯ быть кавалером.
     - Љавалерствовать будешь ты,  голубчик!  …ще и как покавалерствуешь!  -
’ещин  Ѓрат,  залившись своим  хрипловатым пиратским смехом,  долго  не  мог
успокоитьсЯ.  -  Ќу,  Ћльжич!  Ћх и знает субординации и махинации!  ’ы хоть
догадываешьсЯ, что это за дама?
     - Ќе имею представлениЯ,  -  небрежно сказал ’вердохлеб. - „а не все ли
равно? Џо мне хоть мадам ’этчер пусть обедает.
     - Ђ  •веськи ты  не  хотел?  -  берЯ  его  под  руку (не  столько чтобы
поддерживать,   сколько  чтобы  самому  оперетьсЯ),  продолжал  ’ещин  Ѓрат,
поднимаЯсь по лестнице. - •веська же у вас там сила? Ђ?
     ’вердохлеб ничего не мог понЯть.
     - •веська? —то за •веська?
     - Ќу,  начальница твоЯ,  ”еодосиЯ ‘авична!  ‡абыл?  Ђ  Ћльжич ничего не
забывает. ‚се в голове. ‚се в памЯти.
     - ”еодосиЯ ‘авична?  -  ’вердохлеб не верил своим ушам.  -  Ќо ведь мне
никто... € вообще должны были бы, если не спросить, то...
     - ’ут не спрашивают никого! ’ут вокзал и контрольно-пересыльный пункт!
     - ‚  конце концов это  и  менЯ  касаетсЯ.  ‚ообще-то  обед может и  без
менЯ...
     - Ѓез тебЯ тут никак.  Ђ не говорили, чтоб сюрприз. Њой родственник это
умеет.  ‡а тебЯ он давно должен был бы взЯтьсЯ,  но,  наверное,  надеЯлсЯ на
твой ум,  вот ты и засиделсЯ,  как редька в холодной земле.  € ведь знает же
Ћльжич,  что  нужно остерегатьсЯ,  как  бы  тебЯ не  опередил зЯть любовницы
заместителЯ заведующего тем сем, трам-тара-рам.
     - Ќе понимаю.  - Ћни уже были у самых дверей квартиры, и ’вердохлеб, не
скрываЯ своего возмущениЯ,  преградил путь ’ещиному Ѓрату. - џ этого не хочу
понимать!
     ’от притворилсЯ, что не слышит.
     - Ђ Я о вашей •веське давно слыхал, - осторожно отталкиваЯ ’вердохлеба,
бормотал себе под  нос ’ещин Ѓрат.  -  ‘лыхать слыхал,  а  видать не  видал.
ѓоворЯт:  пронырливаЯ -  смерть!  ‡нает обо всех даже больше,  чем мы сами о
себе. Џравда?
     - Њожет, и знает, - сказал ’вердохлеб.
     Ћни уже вошли в квартиру. Ќавстречу им шла Њальвина ‚итольдовна. Ќе дав
брату времени рта раскрыть, она ласково сказала:
     - ’еодор,  Я звонила тебе на работу,  но как-то неудачно. Њы пригласили
на завтрашний обед эту твою начальницу, и Я хотела сказать тебе об этом...
     - Њне нужно присутствовать? - поинтересовалсЯ ’вердохлеб.
     - Ђ как же! Ѓез тебЯ это совершенно невозможно! Љак же без тебЯ?
     - ’вой  зЯть  рожден  длЯ  монастырской кельи  или  камеры-одиночки,  а
вынужден вертетьсЯ среди оболтусов! - хмыкнул ’ещин Ѓрат.
     Њальвина ‚итольдовна с  видом мученицы заломила руки от такой грубости.
’вердохлеб взглЯдом подбодрил ее. Ќичего, как-нибудь переживем и это.
     ђитуал обедов требовал торжественности в поведении и одежде. „аже ’ещин
Ѓрат надевал отглаженные брюки и чистую сорочку.  џсное дело, на ‘авочку это
не  распространЯлось.  ЌевзрачнаЯ  блуза-пиджак,  широкие,  словно  жеваные,
брюки,  нечищеные туфли -  все,  как  всегда,  ибо что такое одежда?  Џросто
изделиЯ  легкой  промышленности,   а   не  результат  тысЯчелетней  эволюции
человеческого рода,  украшением  которого  (втайне  от  всех)  считает  себЯ
‘авочка.   Ћднако,  дабы  не  обижать  всех  других,  -  щедраЯ  улыбочка  и
скромненькое помахивание ручкой при отказе от почетного места за столом.
     - Ќет, нет! ’олько длЯ хозЯина и многоуважаемой...
     - Њальвины ‚итольдовны, - подсказал Ћльжич-Џредславский, хотЯ перед тем
тЯнулось довольно затЯжное знакомство со всеми членами семьи.
     - „а, да, длЯ Њальвины ‚итольдовны и длЯ ”едора Џетровича. Ђ как же! Ћн
у нас,  знаете...  Њы его все... Ѓез него мы что?.. Џрошу прощениЯ, что-то у
менЯ горло... •рипит, окаЯнное... Ћно ведь и возраст уже...
     - Ђ вы не переживайте,  - пришел на выручку ‘авочке ’ещин Ѓрат. - ‚от Я
тоже  хриплю.  •рипуны  теперь  в  моде.  Џевец  такой  есть  -  хрипит  как
повешенный, а девушки прЯмо аж бесЯтсЯ от него!
     - ‹еонтьев пусть модничает в телевизоре, а на столе у нас модный борщ и
селедочка! Ќе так ли, ”едор Џетрович?
     Ќачиналось ‘авочкино  вытанцовывание между  всеми.  Ќикого  не  обойти,
никого не обидеть,  всех заметить,  приветить и очаровать. Ќо ’вердохлебу не
хотелось   поддерживать   эту   игру,    и    потому   он   смолчал,    хоть
Ћльжич-Џредславский тут же отреагировал на ‘авочкину "селедочку".
     - Љстати, дунайскаЯ, - с улыбкой заметил он.
     - „огадываюсь, что в таком доме так оно и должно...
     - Љак   ешь,   так   и   живешь  -   мой  принцип,   -   важно  заметил
Ћльжич-Џредславский,  кладЯ себе на колени накрахмаленную салфетку величиною
в скатерть. - ЃрийЯ-‘аварен сказал: "‘удьба народов зависит от того, как они
питаютсЯ".
     „лЯ  ‘авочки ЃрийЯ-‘аварен был  пустым  звуком,  но  хозЯин не  был  бы
крупным знатоком международных разглагольствований,  если бы  не заметил это
сразу. ‡аметив же, как бы напомнил вслух самому себе:
     - Ќо  посмотрите,  как оно бывает!  Њы  с  семнадцатого столетиЯ помним
Ѓогдана  •мельницкого,   а   французы  -   своего  самого  большого  гурмана
ЃрийЯ-‘аварена.  “  нас  орден  •мельницкого за  мужество,  а  у  них  орден
ЃрийЯ-‘аварена длЯ  тех,  кто  умеет изысканно есть!  “  них даже есть такой
афоризм:  "ѓраждане,  прежде чем брать в  свои руки власть,  нужно научитьсЯ
есть".
     ‘авочке понравилсЯ афоризм, а еще больше варенаЯ картошечка к селедке.
     - …сли бы люди умели есть, у прокуратуры стало бы меньше работы, - было
замечено меж двух причавкиваний.
     - џ   лично   гурман   и   не   скрываю  этого,   -   разглагольствовал
Ћльжич-Џредславский.  -  Ќо допустил ошибку при женитьбе. ‡нал, что Њальвина
‚итольдовна меломанка, а считал, что она еще и гурманка. Џочему? Љомпозиторы
всегда любили поесть.  ђоссини гордилсЯ больше своим  новым  соусом,  нежели
оперой "‘евильский цирюльник".
     - ’ы начинаешь говорить глупости, - мЯгко улыбнулась ему супруга.
     - Ќе такие уж глупости,  не такие глупости! Ђ думаешь, твой ‘травинский
что? Ќе любил поесть? Њне довелось однажды быть с ним на ленче. ‚ Ќью-‰орке,
в ресторане "Џеригор", на Џервой авеню. ”едор, Я что-то позабыл. Џеригор - с
чем это свЯзано?
     - ‘ Њонтенем,  - отбурчал ’вердохлеб, мысленно клЯнЯ тестЯ за неуклюжую
попытку показать ‘авочке эрудицию своего зЯтЯ. „лЯ ‘авочки борщ с пампушками
был намного интереснее всех монтеней.
     - „а,  да,  именно с Њонтенем.  Ќо нью-йоркский "Џеригор" -  это просто
изысканнаЯ французскаЯ харчевнЯ.  ‚ина,  сыры, все как полагаетсЯ. „ипломаты
не  так  едЯт,  как  ведут беседу,  а  ‘травинский как взЯлсЯ!  …го обложили
блюдами,  как  американскую конституцию поправками!  €  он  все съел!  …ще и
оправдывалсЯ. Њол, его фамилиЯ то ли от пищи, то ли от пищеварениЯ...
     - Ђх, можно ли так все опошлЯть? - со вздохом поморщилась теща.
     - Ќо ведь он сам так говорил.
     - Њало ли что способен сказать великий человек, оказавшись среди грубых
душ.
     - ’ы хочешь сказать, что у менЯ грубаЯ душа?
     - Ќичего Я не хочу сказать. ’ы забыл о нашей гостье.
     ‘кромное помахивание ‘авочкиной ручки как бы  опровергло слова Њальвины
‚итольдовны.
     Ћбед благополучно дошел до конца.  ‚ыдержанный в  духе взаимоуважениЯ и
взаимопониманиЯ,  он  отличалсЯ  той  удивительной  (по  крайней  мере,  длЯ
’вердохлеба) особенностью,  что за столом не сказано было ни единого слова о
том, ради чего, собственно, приглашали сюда ‘авочку, не говорилось об этом и
после  обеда,  только  вежливые  улыбки,  заверениЯ  во  взаимном  уважении,
притворство и хитрости тоже взаимные - а больше ничего.
     - Ѓолее или менее, - подытожил ’ещин Ѓрат. - ’ерпеть можно.
     - џ т