
     ѓород  имел  вид  необычно  огромного  треугольника,  одной стороной он
почти  входил в озеро (а может, брел из него), высокие зеленые валы его были
укреплены  дубовыми клетЯми, которые выставлЯли напоказ свои рубленые ребра;
ниже,  вдоль  вала, сплошным гребном проходил наклоненный вперед частокол из
гигантских  дубовых  бревен,  обожженных  с двух сторон длЯ предохранениЯ от
загниваниЯ  и  древоточцев; еще ниже, на крутосклоне, выложены были тесанные
до  скользкости  колоды,  подогнанные  плотно  и  крепко; одними концами они
подпирали  частокол,  а  другими  - погружались в мертвую воду широкого рва,
окружавшего  город  с  двух  сторон, не защищенных озером. „вое ворот вели в
город,  и  были  они  открыты.  Ђ  замшелые дубовые мосты через ров неведомо
когда  и  поднимались, потому что опоры их заросли уже по берегам рва густой
травой,  даже  куст лозы рос у краЯ того моста, против которого остановились
‘ивоок и Љакора.
     ’о  ли  не  было  в городе людей, то ли так уж беспечно они чувствовали
себЯ, спрЯтанные в самые отдаленные глубины зеленого дивного мира?
     - ѓей-гоп!  ѓей-гоп!  -  напевал  Љакора, направлЯЯ измученных коней на
замшелый мост. - ’еплу жону обойму! ‘ладко жону полюблю!
     Џрогромыхали  старые  бревна под колесами, дохнуло домашним дымом из-за
широких  ворот,  послышались  из  города  людские голоса, стук и звон, кони,
весело  помахиваЯ  головами,  без  понуканиЯ и покрикиваниЯ вынесли телегу в
гостеприимно  открытые  ворота.  Љакора,  горланЯ свою песню, радостно шагал
рЯдом  со  своим  имуществом,  небрежно  подергивал вожжами. ‘ивоок держалсЯ
чуточку  поодаль, словно бы желаЯ подчеркнуть, что он не имеет ничего общего
с  толстым  забиЯкой, что пришел сюда сам по себе, просто чтобы изведать еще
одно  место  на  своей  земле,  вобрать  в  открытое  сердце еще новые дива,
которые мир дарил ему так щедро, как и несчастьЯ да горе.
     „алеко  они  и  не  заехали.  Љони  внезапно  остановились,  захрапели,
ударили  копытами  в телегу, принЯлись рвать сбрую; застыл Љакора с открытым
длЯ  пениЯ  ртом;  остановилсЯ  и  ‘ивоок, сначала удивлЯЯсь происшедшему, а
потом   и  увидев  причину  такой  перемены.  Ќавстречу  им  вразвалку  шел,
поднЯвшись  на  задние  ноги,  огромный медведь, шел молча, раскрывал пасть,
выставлЯл  вперед  глыбистые передние лапы, с которых свисали грЯзные космы.
Њедведь  был  такой  страшный и мохнатый, что даже ‘ивоок, хотЯ был далеко и
прикрывалсЯ  от  зверЯ  телегой,  невольно  попЯтилсЯ назад; что же касаетсЯ
Љакоры,  то  у  того  довольно  быстро прошло оцепенение, он рванулсЯ правой
рукой  к  ножнам,  выхватил  меч  и  пошел на медведЯ, почти такой же, как и
медведь, огромный, толстый и страшный.
     Ќо  откуда-то  вдруг высыпала детвора, ободраннаЯ и грЯзнаЯ; дети, хотЯ
были  худенькими  и  мелкими,  обладали  голосами  удивительно  резкими, они
поднЯли  такой  визг,  что из ближайшей хижины выкатилась невысокаЯ женщина,
что-то  крикнула,  побежала  следом  за  медведем, еще раз крикнула, медведь
оглЯнулсЯ,   остановилсЯ,   взглЯнул   еще  раз  на  мечущихсЯ  коней  и  на
толстенного  человека,  наступавшего  на  него  с  блестЯщим железом, грузно
повернулсЯ и направилсЯ к женщине.
     - ’вой,  что  ли? - крикнул Љакора. - Ђ ежели твой, так не пускай, а то
зарублю! џ такой! ѓей-гоп!
     †енщина  молча  смотрела  на  Љакору, на его коней, потом - на ‘ивоока,
смотрела,  пока  они  проехали, и хлопец так и не понЯл, что это за женщина,
почему  она  так  смотрит  на  них и какими чарами обладает, что ей послушен
даже медведь.
     Ќавстречу   приезжим  выходили  люди.  ‚  большинстве  своем  это  были
женщины,  да  все  маленькие,  аккуратненькие  молодички,  мужчин попадалось
мало,  были  они  забитые, немытые, нечесаные, вид у них был дикий и сонный.
Ќикто  не  носил  оружиЯ,  одеты  они  были не в шкуры, а в белую полотнЯную
одежду,  у  женщин  и  детей  на  воротниках  и рукавах было много предивных
вышивок, мужчины не баловались такой роскошью.
     •отЯ  Љакора  был  здесь  впервые,  он знал, куда ехать, да и ‘ивоок бы
знал,  потому  что  еще  издалека увидел сооружение, которое возвышалось над
всеми  хижинами  и  навесами,  горело  среди  потемневшего  дерева  красками
певучими  и  необычными,  подобно  той киевской церкви, котораЯ так поразила
‘ивоока.
     ‚идать,  то  была  свЯтынЯ этих укрытых от белого света людей, свЯтынЯ,
построеннаЯ  неведомо  когда,  неведомо  кем,  потому что не верилось, чтобы
кто-нибудь  из  ныне  живущих  был  способен  на  подобное  строительство  и
украшениЯ.
     ‘ловно  бы  взЯл  тот,  кто-то  неведомый,  множество  крепких  липовых
бортей,  увеличил  их до невероЯтных размеров, украсил извне узорами богов и
богинь,  - и все это, соединенное в живописное целое, стрельчато возвышаетсЯ
к  небу  разноцветными  крышами,  неодинаковыми,  как  и  каждаЯ увеличеннаЯ
борть.
     ‘ивоок,  забыв  про  Љакору,  пересек  базарную площадь перед свЯтыней,
неотрывно   смотрел  на  украшениЯ  стен,  узнавал  еще  издалека  ђодимовых
славЯнских  богов  и  богинь,  они  повторЯлись, их лики смотрели на хлопца,
будто  отраженные  в многообразии вздыбленных вод, с ликами и фигурами богов
переплетались  фантастические  фигуры  вил  и  берегинь;  стены свЯтыни были
сплошной   краской,   радужной   радостью,  праздником  длЯ  глаза.  –ветные
изображениЯ  богов  хорошо сочетались с резными, никогда еще ‘ивоок не видел
такой  тонкой  резьбы,  от  этого  всЯ свЯтынЯ обретала легкость, она как бы
провисала  над землей в своей разукрашенной невесомости. ‘ивоок сначала и не
понЯл,  откуда это впечатление легкости - то ли от буйности красок, то ли от
искусной  резьбы,  то  ли  от  неодинаковости  "бортей", соединенных с такой
неожиданной  смелостью  и  умением.  ’олько  немного погодЯ, когда он обошел
сооружение  наполовину,  ‘ивоок  хлопнул себЯ по лбу: как он мог не заметить
сразу!  ‘вЯтынЯ  не  стоЯла  на  земле. Ћна поднЯта была на крепких столбах,
коричнево-блестЯщих,  будто  рога  диких зверей. Љогда ‘ивоок провел пальцем
по  одному из "столбов", ему и в самом деле почудилось, что это - турий рог,
но  нигде  никогда не было и не могло быть таких рогов, разве что их склеили
каким-то  дивным  таинственным  способом,  известным  только этим людЯм, как
известны  им были тайны красоты и цвета. ‘ одной стороны свЯтынЯ подпиралась
зеленым  пригорком.  ’ам  были  двери,  которые вели внутрь, но сейчас двери
были  закрыты, и ‘ивоок продолжал идти вокруг свЯтыни с другой стороны, пока
не очутилсЯ снова там, откуда и начал свой осмотр.
     „етвора  помогала  Љакоре  распрЯгать  коней.  Ќеумело  и  беспорЯдочно
дергали  за  сбрую,  другие  тащили  коней  за  повода,  еще другие норовили
вырвать  волос  из  конских  хвостов; дети вертелись под ногами у купца, тот
покрикивал  на  них,  наделЯл  тумаками каждого, кто попадалсЯ ему под руку,
бормотал:
     - Љыш!  ‡овите своих отцов, говорите: гость приехал. ЊенЯть начнем! ‚се
у менЯ есть! Ќикто и не видывал такого. Ќу!
     ЏривЯзав  коней,  Љакора  принЯлсЯ  разгружать  телегу; увидев ‘ивоока,
крикнул ему:
     - ќй, отроче, помогай!
     ‘ивоок  остановилсЯ и не мог сдвинутьсЯ с места. ’еперь он знал: никуда
не  пойдет  дальше  с этим толстым убийцей. € удирать не станет, - просто не
пойдет,  да и дело с концом. Џускай Љакора сам попытаетсЯ выбратьсЯ из лесов
да болот. Џускай натерпитсЯ страху!
     - Ќу! - крикнул еще раз Љакора.
     - Ќе  хочу, - впервые за последние дни заговорил ‘ивоок, и не ненависть
была в голосе хлопца, а презрение.
     - ѓей-гоп! - беззаботно напевал Љакора.
     Ќачали  собиратьсЯ  люди.  ‚идно,  они  привычны  были к торгу, ибо шли
смело,  их  не  тревожили  ни  глуповатое  пение  Љакоры,  ни его товары; не
удивлЯлись  они  купеческой  повозке,  а  кони вызывали разве лишь сожаление
своей  изнуренностью  и  испачканностью.  ‘оздавалось  впечатление,  что тут
перебывало  множество  разнообразных  гостей, что все привыкли к ним, хотЯ и
трудно  было  предположить,  чтобы  пробивались  сюда  из широкого мира даже
такие отчаЯннейшие пройдохи, как Љакора.
     Џервым  пришел  высокий  косматый  мужчина с лукаво прищуренным глазом;
руки  у  него  были  такие  длинные,  что  свисали  ниже колен; лицо мужчины
излучало  насмешливость  и  хитринку,  он  остановилсЯ в нескольких шагах от
купца, хмыкнул, спросил задиристо:
     - —то имеешь?
     - Ђ  что  нужно? - вопросом ответил Љакора, который хорошо разбиралсЯ в
покупателЯх и сразу видел, с кем имеет дело.
     - ‘прашиваю, что имеешь? - снова повторил мужчина.
     - —то нужно, то и имею, - начинаЯ сердитьсЯ, ответил купец.
     - Ђ не ври.
     - €мею  такое,  что  тебе  и  не  снилось, - подогревал его любопытство
Љакора.
     - Ћй, хвастун!
     - Ђ  у  тебЯ?  „раные  порты  да плоть смердючаЯ! - пошел в наступление
Љакора. - Ќу!
     - Ћх, смешной ты! - захохотал мужчина. - „а у менЯ...
     - Ђ что у тебЯ?
     - „а такое...
     - Ќу какое?
     - „а и дети твои не увидЯт такого.
     - —то же это? ђазве что птичье молоко...
     - Ђ и молоко.
     - ‚оробьЯ подоил или жабоеда?
     - „а  и  воробьЯ!  -  Њужчина  лениво  почесал ногу о ногу, повернулсЯ,
чтобы уйти прочь.
     - ќй, куда же ты? - испуганно позвал Љакора.
     - „ак что ж с тобою?
     - Џостой, что же у тебЯ?
     - „ак у тебЯ же ничего.
     - Ќе видел же ты, дурак!
     - „ак и нечего видеть! - сплюнул мужчина.
     - Ђ у тебЯ что?
     - „а такое, что и детЯм твоим...
     Љакора, тЯжело дыша, подбежал к мужчине, схватил его за руку.
     - Ђ ну-ка! ‚ернись. Ќе будь тварью безрогой!
     Њужчина  остановилсЯ,  потом  без  видимой  охоты  направилсЯ  к телеге
купца.  Љакора  тыкал  ему  под  нос то кусок покрывала, то заморской работы
меч,  то  женские  украшениЯ  из  зеленого  стекла. Њужчина все это отклонЯл
рукой, щурил глаз, веселилсЯ в душе от стараний купца.
     - ќ, - сказал он, - а белого бобра ты видел когда-нибудь?
     - —его? —то? - не понЯл Љакора.
     - Ѓелого бобра, спрашиваю, когда-нибудь видел?
     - Ѓелого? Ѓобра? ‚рал бы ты кому другому, а не Љакоре, добрый человек!
     - „ак  что  ж  с  тобой  разговаривать! - пожал плечами мужчина и снова
наладилсЯ уходить.
     - Ќу! - взревел Љакора. - ‚от осел божий! „а ты говори толком! Ѓобер?
     - Ѓобер.
     - Ѓелый?
     - Ѓелый!
     - ‚решь!
     - Ђ ежели вру - так и уйду себе с богом!
     - Ќу! ѓей-гоп! ‘той! —то хочешь?
     - Ђ ничего.
     - Љак это?
     - Ђ так: не менЯю.
     - € почему?
     - Ђ пускай мне останетсЯ.
     - ‡ачем же похвалЯлсЯ?
     - „ак  чтоб  ты  знал,  что  у  менЯ  белый бобер есть, а у тебЯ нет! -
Њужчина  беззвучно  рассмеЯлсЯ  прЯмо  в  нос  Љакоре  и теперь уже пошел от
купца, не слушаЯ его проклЯтий и угроз.
     - Ќу  и людишки! - обращаЯсь снова к ‘ивооку, почесал в затылке Љакора.
- ‚идал такого дурака!
     Ћн  снова  попыталсЯ  привлечь дикую душу ‘ивоока, ибо чувствовал себЯ,
наверное,  одиноко  и  неопределенно,  забредЯ  в  этот город, который сразу
послал   на   них  то  дикого  ревучего  зверЯ,  то  лукавого  человека,  то
невероЯтной красоты свЯтыню.
     - ‡асмотрелсЯ  на  это  диво?  - кивнул Љакора на храм. - ‚от поедем со
мной  в  –арьград,  так  увидишь  там  свЯтую  ‘офию, а еще тысЯчу церквей и
монастырей,  которых  нет  нигде  на  свете,  да золото и камень дорогой, да
мусию, да сосуды, да иконы. „ержись Љакоры - не то еще увидишь!
     ‘нова  пришло  несколько  горожан;  теперь были не только мужчины, но и
женщины;  волосы  у  них  были  русалочьи и глаза такие, что утопал ты в них
насквозь  и  словно  бы  осыпало  тебЯ  попеременно то ледЯными иголками, то
горЯчим  огнем. Љакора развеселилсЯ, люди подходили и подходили, одни что-то
там  несли,  у  других  вспыхивали  в  руках  при свете солнца густым ворсом
дорогие  меха;  кто  нес  мед,  кто  мЯсо, уже и не длЯ обмена, а просто длЯ
угощениЯ прибывших гостей.
     Љупец  раскладывал  свой  товар, расхваливал, сыпал словами, приглашал,
предлагал, набивал себе цену.
     - Ќу-ка,  навались,  берите  ромейские  паволоки, хоть и самого кнЯзЯ в
них  можно  одеть, не то что ваше полотно, водой моченное, солнцем беленное,
а  тут одной золотой нитки хватит, чтобы окутать весь ваш город с его валами
и  частоколами. Ђ это ножи, хоть на медведЯ с ними, хоть на тура иди - ребра
раскроЯт,  голову  отрежут  при одном взмахе! Ђ тут орех мускатный, из самой
ѓиндии,  за  пригоршню семь волов дают. „а и знаете ли вы, что такое волы? Ђ
шафран  - из самой Џерсиды, опЯть же за пригоршню конЯ нужно отдать. Ђ с вас
-  то и двух мало будет, ибо никто в такую даль не забьетсЯ, кроме Љакоры, а
Љакора  -  это  Я.  ѓей-гоп! Ђ уж перец - это лишь на золото! ‚ес на вес. „а
только  где  вам  взЯть золото, вы, наверное, и серебра еще не видели. ‚он у
менЯ  отрок  есть,  у  него на шее медвежий зуб в золото оправлен, глЯньте и
увидите!
     ’огда  вышел  вперед  дебелый  мужчина,  задрал длинную сорочку и из-за
поЯса   портов  достал  что-то  завЯзанное  в  грЯзную  трЯпку.  Ќеторопливо
развЯзав  свой  узелок,  мужчина  издали  протЯнул на раскрытых ладонЯх свою
трЯпочку  Љакоре;  сейчас этот лоскут казалсЯ еще грЯзнее, потому что на нем
сверкающим комком, величиной с кулак, лежал золотой слиток.
     Љакора  рванулсЯ  к  золоту,  но,  видимо, вспомнив о лукавом владельце
невиданной  белой  бобровой  шкуры, равнодушно причмокнул и, прищурившись на
тихий блеск золота, сказал:
     - •очешь обменЯть?
     Њужчина  молчал,  и  все  молчали.  Ќо  еще  один  на  такой  же  самой
захватанной  трЯпке  с  другой  стороны  показал  Љакоре  кучку разноцветных
камушков,  от которых у купца уже и вовсе хищно загорелись глаза. Ђ там одна
из  женщин,  стараЯ-престараЯ  уже,  с  потемневшим лицом и увЯдшей улыбкой,
показала  Љакоре  золотую  гривну  на  руке,  сделанную в виде тура, который
пытаетсЯ  рогами  поддеть  большое  золотое  Яблоко,  а задними ногами точно
такое же Яблоко отталкивает.
     - ’ак как, - пересохшим голосом произнес Љакора, - откроем обмен?
     - Ђ  зачем  обмен?  -  сказала  женщина  с золотыми Яблоками на руке. -
•очешь  есть-пить,  так бери. ѓостем нашим будешь. —то понравитсЯ - подарим,
да и уходи себе. Ђ мы останемсЯ здесь.
     - Ќе  годитсЯ  так, - сурово сказал Љакора. - Ћбычай всюду такой, чтобы
менЯтьсЯ.  ’ы мне - Я тебе. ‚ы имеете золото, драгоценные камни, а у менЯ...
-  Ћн  снова  кинулсЯ  раскладывать  товар, доставать оружие, посуду, разные
причиндалы,  крестики  из  твердого маслЯнистого дерева, маленькие иконки на
тесемках и тонких верижках.
     - —то  у  нас  есть,  то  нам  и  останетсЯ,  - сказал из толпы один из
мужчин. - Ђ твое пускай тебе остаетсЯ.
     - „а зачем же оно мне! - изумленно воскликнул Љакора.
     - Ђ  раз  оно  тебе  ни  к чему, то нам и тем более, - засмеЯлсЯ кто-то
сзади.
     Љупец   взмок   от   напрасных   усилий  добитьсЯ  толку  со  странными
горожанами.   Ќацедил   из   бочонка   меду,  приник  к  серебрЯному  ковшу,
посматриваЯ  своими  выпученными  глазами на людей, потом долго причмокивал,
протЯнув ковш:
     - Ќу, кто хочет?
     ‚перед   выступил   обладатель  золотого  слитка,  взЯл  ковш,  неумело
хлебнул, поперхнулсЯ, потом все-таки допил, посмотрел на своих:
     - Ђ вкусное! “ нас не такое.
     - ѓе-ге!  -  ‘  довольным видом похлопал его по плечу так, что тот даже
присел,  Љакора. - …ще и не такое имею. ’ак начнем обмен! ’ы мне золото, а Я
тебе бочонок меду!
     - „а  возьми  ты  его себе, ежели оно тебе так по душе, - просто сказал
мужчина  и  выкатил  из  трЯпки  слиток прЯмо в горсть Љакоры, а трЯпочку не
дал, спрЯтал снова под сорочку.
     - Ѓери бочонок, - крикнул Љакора. - ‚се бери, что хочешь! ‚ыбирай!
     - „а  зачем  мне?  - почесал за ухом мужчина. - Џускай вот она отведает
твоего питьЯ...
     Ћн  кивнул  на молодицу, у которой из-под полотнЯной сорочки выбивались
женские  прелести. Љакора мигом наполнил ковш, со смешным поклоном подскочил
к  женщине,  хотел  сам  напоить  ее, но она оттолкнула мохнатую руку купца,
наклонилась к ковшу, пригубила, искривилась.
     - ѓорькое!  -  засмеЯлась  она  и начала смотреть на ‘ивоока так, будто
только что его увидела.
     •лопец  зарделсЯ, попыталсЯ спрЯтатьсЯ за телегой, но и там преследовал
его  взглЯд молодицы, ее орехового оттенка глаза вселЯли в него возбуждение,
которого  он  не знал еще ранее, а может, это просто у него кружилась голова
от  длительного  голода,  потому что после смерти ‹учука у него еще и крошки
не было во рту.
     Ћн   обошел   коней,  очутилсЯ  среди  горожан,  на  него  посматривали
доброжелательно  и  открыто,  и  он  тоже  чувствовал  себЯ своим среди этих
красивых  и  таких  непривычно  простых  людей.  ЉакаЯ-то  девочка держала в
деревЯнной  мисочке вареное мЯсо. Ћн взглЯдом спросил ее согласиЯ и, получив
разрешение,  взЯл  кусочек мЯса, отправил его в рот. ‘ другой стороны кто-то
подал  ему горшочек с кашей, еще кто-то сунул кружку с питьем, настоЯнным на
травах,  видно,  хмельным,  потому  что  в  голове у ‘ивоока закружилось еще
сильнее,  чем  от  ореховых глаз молодицы, и именно тут оказалось, что сосуд
подала она же - молодица с глазами, как сплошной грех.
     Ћна игриво задела его локтем, засмеЯлась звонким смехом:
     - Ђ не осилишь жбан? —то ж ты за муж еси?
     - Њал Я, - стеснительно ответил ‘ивоок.
     - Ћй,  глЯньте  на  него!  -  Њолодица громко расхохоталась. ‡абежала с
другой  стороны,  толкнула  ‘ивоока  уже  сильнее,  но парень не сдвинулсЯ с
места.  -  ‚идели  такого  малого!  - выкрикивала неугомоннаЯ молодичка. - Ђ
откуда же ты взЯлсЯ у нас тут?
     - Ћттуда, - махнул ‘ивоок рукой в сторону леса.
     - „а  там люди лишь исчезают, - вмешалсЯ в разговор один из мужчин, - а
приходить оттуда - невиданное дело.
     - Џришли  же  мы  с купцом, - пробормотал ‘ивоок. - Ђ вы кто такие? —то
за город ваш?
     - ђадогость.  -  Њолодичка,  видимо,  не  хотела никому уступать своего
гостЯ.  -  ѓород  наш  ђадогость  называетсЯ, а менЯ кличут џгодой. Ђ ты как
зовешьсЯ?
     - ‘ивоок.
     - Џочему же так?
     - Ќе ведаю. ‚идать, из-за глаз.
     - Ђ какие же глаза имеешь? ‚зглЯни на менЯ.
     ‘ивоок вспыхнул до корней волос.
     - Џосмотри мне в глаза, посмотри.
     Ќо  как  же он мог смотреть в ее бездонные глаза! ‘ивоок попыталсЯ было
выбратьсЯ  из  толпы  и спастись хотЯ бы возле Љакоры. Ќо џгода была быстрее
не только телом, но и мыслью.
     - Џодожди-ка,  поведу  тебЯ  к  моей  тетке, - сказала она, - тетка моЯ
‡венислава хочет тебЯ видеть. Ђ ей отказывать негоже.
     Њолодица   схватила  ‘ивоока  за  руку,  потащила,  расталкиваЯ  людей,
тарахтела неумолчно:
     - ’етка  ‡венислава  у  нас в величайшем почете. Џотому как в ђадогости
женщины...  ’ы не ведаешь еще? Њужчин у нас мало... €счезают в пущах... €дут
и  не  возвращаютсЯ... € никто не может понЯть, что же это такое... Љогда-то
у  нас были такие мужчины... Ћй, такие же!.. Ђ теперь видишь!.. € мой муж не
возвратилсЯ  из  пущи...  €  все  нам  самим  приходитсЯ...  ‚от так и тетке
‡вениславе... ’етЯ ‡венислава, вот отрок, а зоветсЯ смешно: ‘ивоок.
     Ћни  остановились  возле той темнолицей женщины, у которой на руке была
золотаЯ  гривна  с Яблоками. ‘ивоок не столько смотрел на старую ‡вениславу,
сколько  на ее гривну, ибо ничего похожего еще нигде не видел. ‡олотой тур с
изогнутой  спиной,  будто  ђудь  в давнишней своей стычке со старым Ѓутенем,
упираЯсь  задними  ногами  в огромное золотое Яблоко, пробовал поддеть точно
такое  же  Яблоко  рогами.  Љаждый  мускул,  каждаЯ  шерстинка  на туре были
отчеканены  с  подробностЯми  почти  невероЯтными.  Љто  бы  это  мог  такое
сотворить?  €  откуда  привезена  гривна?  Ќеужели сюда могли добиратьсЯ еще
какие-нибудь  гости,  кроме  них  с  Љакорой? ‚едь и назван город ђадогость,
видимо,  в  насмешку  над  тем  далеким  в широким миром, который никогда не
одолеет тайных и опасных тропинок, ведущих сюда.
     - “  тебЯ  глаз  жадный,  как  и  у  твоего  купца,  -  сурово  сказала
‡венислава, заметив, с каким вниманием всматриваетсЯ ‘ивоок в ее гривну.
     •лопец  зарделсЯ  еще  больше,  чем  раньше  от приставаний молодички с
соблазнительными глазами.
     - ‹юблю  красивое...  - пробормотал он. - Ѓыл у менЯ дед ђодим... Ћн...
творил  богов - ‘ветовида, „ажбога, ‘трибога, ‘варога... ‚ дивных красках...
Ќа глине и на дереве... ‘ малых лет привык...
     - ђехнувшийсЯ  малость  отрок, - прыснула џгода, - здоровый, как тур, а
бормочет  про какую-то глину... ‚едь это же дело женское... ’етка ‡венислава
вон...
     - Ђ  кыш,  -  прикрикнула  на  нее  старуха,  -  замолчи,  пускай отрок
посмотрит и у нас... †илище наших богов...
     - ‚идел  снаружи,  -  сказал  ‘ивоок,  -  уже  все  осмотрел... —удно и
прехорошо... Ќигде такого нет, в самом Љиеве даже...
     - Ђ  что  Љиев? - молвила ‡венислава. - Љиев сам по себе, а ђадогость -
сам... Џокажу тебе еще и середину, ежели хочешь...
     - Ђ хотел бы, - несмело промолвил ‘ивоок.
     - Њал еще еси? - догадалась ‡венислава.
     - Ќе  знаю,  может,  шестнадцать  лет,  а  может, и меньше... „ед ђодим
погиб, а Я не ведаю о себе теперь ничего...
     - ‚от  что, џгода, не приставай к хлопцу, - сурово велела ‡венислава. -
Џриведешь ‘ивоока потом ко мне, покажу ему жилье наших богов.
     Ќо  тут  протолкалсЯ  к  ним Љакора, пьЯный в дымину, раздраженный тем,
что  не  удалась  торговлЯ.  “слышал  последние слова ‡вениславы и тотчас же
ухватилсЯ за них.
     - Ђ  мне?  -  взревел он. - Џочему мне не показываешь здесь ничего? Љто
здесь  гость? џ или молокосос? џ - Љакора! •очу посмотреть ваш город! Џочему
бы и нет!
     - •очет, так покажи ему, џгода, - сказала, отворачиваЯсь, ‡венислава.
     џгода  рада  была  еще  побыть с ‘ивооком, ее не испугала расхристаннаЯ
фигура  купца,  маленькаЯ женщина смело подкатилась к Љакоре, дернула его за
корзно, закричала так, что он даже уши закрыл:
     - …жели  так,  то  слушать  менЯ,  и идти за мной, и не отставать, и не
приставать,  потому что позову мужей, да угостЯт палками, а у нас хоть мужей
и мало, да ежели палками измолотЯт, то ого!
     - Ќу-ну!  -  загремел  Љакора, пытаЯсь обнЯть џгоду, но наткнулсЯ рукой
лишь  на  пустоту, покачнулсЯ, чуть не упал, попыталсЯ прикрыть свою неудачу
разухабистой  песенкой,  сыпал  первыми попавшимисЯ словами вдогонку џгоде и
‘ивооку, а сам был настолько пьЯн, что врЯд ли и видел что-нибудь.
     ли  по  городу,  и  никто  им  не  мешал. Њогло показатьсЯ, что первые
основатели  ђадогостЯ  выбрали  совсем непригодное место; несколько холмов и
глубокие  ложбины,  при  нападении  врагов  и  отпора  не  дашь,  потому что
нападающие  будут валитьсЯ тебе прЯмо на голову. Ќа главном из холмов стоЯла
свЯтынЯ,  а  остальные  и  вовсе  светились наготой, на тощей земле не росла
даже  трава, зато в балках, где раскинулись хаты радогощан, аж кипела зелень
садов,  левад  и  дворов,  сверкали там ручьи, а над ними тихо стоЯли вербы,
березы  и ольха; между дворами светились полоски ржи, проса и разных овощей;
здесь  паслась  скотина,  овцы, кони, в хлевах похрюкивали свиньи. Ќавстречу
им  часто  попадались  люди,  и  никто  не удивлЯлсЯ так, словно бы Љакора и
‘ивоок  жили  здесь постоЯнно. Љакора то и дело покрикивал пьЯным голосом на
встречных:
     - Ќу, как сЯ?
     - Ђ так сЯ, - отвечали ему.
     - Ђ почему же?
     - Ђ потому же.
     - Ќу и что же?
     - ‚от и то же.
     - Џочему они так молвЯт? - удивлЯлсЯ ‘ивоок, следуЯ за џгодой.
     - Џотому что так с ними речь заводит твой купец, - улыбалась она.
     - ’ак, будто не хотЯт ничего поведать.
     - Њожет, и не хотЯт.
     - Ќе верЯт нам, что ли?
     - Ђ  все доверчивые ушли от нас. “шли, да и не вернулись. Ћстались одни
недоверы.
     Ћна  дошла до ручейка, неторопливо забрела в воду, принЯлась мыть ноги,
показываЯ  свое  соблазнительно  белое  тело.  ‘ивоок  отвернулсЯ,  а Љакора
двинулсЯ  к  џгоде,  намереваЯсь  ущипнуть  ее  за  какое-нибудь  место. Ћна
услышала  его  учащенное дыхание, своевременно извернулась - Љакора неуклюже
сел  в  воду,  а џгода, заливаЯсь смехом, выскочила на зеленую травку, села,
протЯнула мокрые ноги.
     - Ћтдохнем?  -  весело  воскликнула она. - Џотому что ходить нам еще да
ходить!
     - Ђ  не  буду  больше ходить. ‘пать хочу, - сказал Љакора, который и не
обиделсЯ на џгоду, а только чуточку присмирел. - ‡автра доходим до конца.
     - ‡автра мне уже не захочетсЯ, - засмеЯлась џгода.
     - ’ак  пошли  еще к озеру, - зеваЯ, промолвил Љакора, которому, видимо,
не очень хотелось бродить по чужому городу в мокрых портах.
     - Ђ к озеру нельзЯ! - сказала џгода.
     - Џочему бы?
     - Ђ потому!
     - „а ты говори!
     - Ђ Я говорю.
     - ѓлупаЯ  девка,  -  сплюнул  Љакора, - была бы ты мужем, так Я бы тебе
хоть голову свернул, а так - только тьфу, да и только!
     - ‚орота  к  џворову  озеру  только  тетка  ‡венислава может открыть, -
пропускаЯ мимо ушей угрозы Љакоры, сказала џгода.
     - Ђ что там в озере? - полюбопытствовал ‘ивоок.
     - Ѓоги живут.
     - ‚от  полезу  на вал и взглЯну на ваше озеро, - пробормотал Љакора и в
самом  деле  потащилсЯ  по  крутому  склону,  на  вершине  которого  темнели
полузасыпанные землею, заросшие травой ребристые клети городского вала.
     - Џойди, пойди, - равнодушно сказала џгода.
     - џ  тоже  хочу  посмотреть, - взглЯнул на нее ‘ивоок, словно бы просил
разрешениЯ.
     - Ќу  пойди,  а  Я  ноги  посушу на солнце, - засмеЯлась молодичка, - а
потом придешь ко, мне. Џравда же, придешь?
     ‘ивоок  ничего  не ответил, потому что такаЯ речь была еще не длЯ него,
хотЯ возраст у него был уже вполне подходЯщий.
     ‘ивоок  догнал Љакору и обогнал. Џервым увидел внизу, под валом, озеро,
напоминавшее      кривой      серп,      стиснутый      отовсюду      такими
нетронуто-очаровательными  лесами,  что  они  непременно искусили бы к новым
странствиЯм,  если бы человек не знал там лиха. ‚доль берегов озера, забредЯ
в  черную  воду,  стоЯли  могучие, многолетние Яворы - сизо-черные стволы их
поднимали  курчавые  шапки  листьев  на такую высоту, что они сравнивались с
городом.  Њежду  Яворами  зеленеющими  мертво  чернели  усохшие. ‚идимо, так
окаменевают  в  вечной  неподвижности  умершие  боги, если только боги могут
умирать.
     Љакора  равнодушно  скользнул  взглЯдом  по  озеру,  взглЯнул  на узкие
мостки,  ведшие  к  воде  из низеньких ворот, тех самых, которые имела право
открывать   лишь   ‡венислава,   загадочнаЯ  женщина,  котораЯ,  кажетсЯ,  у
радогощан  обладала  чрезвычайными  полномочиЯми.  Џотом  купец направил ухо
снова  в  сторону  города.  ѓде-то неподалеку постукивали молоты, так, будто
под  одним  из  холмов  скрывалось  не менее сотни кузниц. ‘ивоок представил
себе,  как  сидЯт в уютных, пропахших дымом хижинах мудрые деды и маленькими
молоточками   куют   серебро  и  золото,  выковывают  такие  гривны,  как  у
‡вениславы  на  руке,  а  рЯдом,  в  черных  кузницах, среди зноЯ и красного
пламени,  кузнецы  изготовлЯют мечи, куют их в две руки одновременно, и мечи
эти  должны  быть  непременно такими тЯжелыми и широкими, каким был когда-то
меч деда ђодима.
     - Џереночуем,  а  на  рассвете  -  айда,  -  совершенно трезвым голосом
сказал Љакора.
     ‘ивоок  сделал  вид,  что не слышит. Ћн стоЯл на валу, среди густой, не
топтанной  уже,  видимо,  множество  лет травы, смотрел то на џворово озеро,
закованное  в  объЯтиЯ лесов, то на город, с его лысыми пригорками-холмами и
зелено-кипучими  ложбинами,  видел  внизу,  на  зеленой  мураве,  џгоду с ее
манЯще  белыми  ногами,  слышал из-под земли звон невидимых молотов, которые
ковали  где-то  тихое серебро, золото и режущее железо, был поднЯт над миром
на  этих  валах, но и ощущал скованность в сердце, словно эти валы пролегали
через  самое  сердце,  и  необъЯснимаЯ  печаль  толкала  его за эти валы, за
ворота,  назад,  в  широкий  мир, выйти, вырватьсЯ, выбежать, удрать. ‚ечнаЯ
страсть к побегу. Ћткуда и от кого? ђазве не все равно?
     Ќо сказал совсем другое:
     - ‡ачем нам торопитьсЯ?
     - „о  окончаниЯ тепла нужно выбратьсЯ отсюда, - сказал Љакора. - „олжны
быть в Љиеве до первых холодов. „орога труднаЯ и длиннаЯ.
     - Ќе знаю, пойду ли Я, - ответил хлопец.
     - ’о есть как?
     - Ђ  зачем  ты  мне нужен? ‹учука убил? Њы к тебе с добром, а ты - злом
ответил?
     - Ќе ведаЯ.
     - ’акаЯ у тебЯ душа нечистаЯ. Ќе могу Я с тобой.
     - ‡аберу, - пригрозил Љакора. - Џрисилую.
     - Џопробуй.
     - Ђ если нет - мечом ударю, как и твоего сопливого...
     Ћн  не успел закончить. ‚ ‘ивооке закипело то непостижимое, что получил
он  в  наследство  от  деда  ђодима,  он  подскочил  к купцу, схватил его за
корзно,  встрЯхнул,  а  когда  отпустил,  тот  полетел  торчком  и плюхнулсЯ
крестом  в  густую траву. •лопец встал над ним, сторожко следЯ за каждым его
движением.  Љогда  праваЯ  рука  купца потЯнулась к мечу, ‘ивоок молниеносно
наклонилсЯ,  отбросил  руку  купца,  выхватив  у  него  из  ножен меч, и уже
спокойно сказал:
     - Ђ теперь вставай.
     - ’ак вот же и не встану! - в отчаЯнии заревел Љакора.
     - ‹ежи, ежели хочешь!
     - € буду лежать, пока трава сквозь менЯ прорастет.
     - ‹ежи.
     - Ђ ты в аду гореть будешь за то, что душу христианскую погубил.
     - ЃесовскаЯ  у  тебЯ  душа,  -  сказал  ‘ивоок и, не оглЯдываЯсь, начал
спускатьсЯ с вала к џгоде, котораЯ уже обеспокоенно посматривала вверх.
     Љакора  еще  немного  полежал,  потом  встал, почесываЯсь и сквозь зубы
проклинаЯ своего спутника, побрел следом за непослушным отроком.
     џгода  стоЯла  внизу с поднЯтым вверх личиком, казалась еще меньше, чем
до  этого,  зато  глаза ее словно бы увеличились до необозримости, заслонили
‘ивооку  весь  мир,  он  уже  и не знал, ее ли это глаза или глаза далекой и
наполовину   забытой   ‚елички   или   же  просто  зеленаЯ  сочнаЯ  трава  и
таинственность  лесных  зарослей,  которые  манЯт  его  к  себе,  пробуждают
какие-то  еще  неведомые  силы в теле. Ђ когда очутилсЯ возле џгоды и увидел
ее  настоЯщие  глаза,  увидел,  как они блестЯт в ожидании, в искушении всем
женским,  что  только  возможно  и  чего  он  еще  не  ведал,  то застенчиво
отвернулсЯ и пробормотал:
     - ѓлупый  купец:  боЯлсЯ наткнутьсЯ на меч, когда будет спускатьсЯ, вот
и отдал его мне...
     - “ него такое брюхо, что и наткнутьсЯ может! - засмеЯлась џгода.
     - ‡автра трогаемсЯ, - неизвестно длЯ чего болтнул ‘ивоок.
     џгода молчала.
     - Ќа рассвете, - добавил он еще.
     џгода молчала.
     - Џотому как далеко до Љиева.
     џгода не промолвила ничего.
     - Ђ дорога тЯжелаЯ.
     - Ќу  и  поезжай  себе,  чего  разговорилсЯ,  -  небрежно  сказала  она
изменившимсЯ голосом.
     - Џереночуем и - айда, - словами Љакоры сказал ‘ивоок.
     - Ќочуйте,  -  уже  и вовсе холодно промолвила џгода. - Џоставьте шалаш
на торжище да и спите. ’епло.
     ’ут  к  ним подоспел запыхавшийсЯ Љакора; он еще издалека махал руками,
угрожал  кулаками  ‘ивооку,  но  хлопец  не дал ему разбушеватьсЯ - протЯнул
навстречу меч, рукоЯткой вперед, так что купец даже попЯтилсЯ от удивлениЯ.
     - Ќе боишьсЯ? - вопросительно прохрипел он.
     - Ћтчего бы должен боЯтьсЯ?
     - Ќу-ну,  -  вздохнул  Љакора. Ќо как только засунул меч в ножны, сразу
же ожил и загорланил: - ѓей-гоп! ’еплу жону обойму!
     ђаздвинув  руки  длЯ  объЯтий,  Љакора  неуклюже  пошел  на  џгоду, она
вывернулась, бросилась бежать.
     - Џошли  теперь  к  ‡вениславе!  -  крикнула  гостЯм.  -  ‚елела, чтобы
привела вас к ней!
     - ‚  конце  концов,  купец  должен быть купцом, а женщина - женщиной, -
пробормотал  Љакора,  потом  увидел  ‘ивоока  и  добавил:  -  Ђ  молокосос -
молокососом.
     ...“  ‡вениславы  не  двор,  а  цветник.  Ќичего,  кроме цветов. Љраски
возможные  и  невозможные. ’ут были цветы даже черные, не было лишь зеленых,
да  и  то,  видимо,  из-за  того,  что  хватало  зеленых  листьев.  € хата у
‡вениславы  тоже была всЯ в Ярких цветах, снаружи и изнутри; и так напомнило
все  это  ‘ивооку  деда ђодима, что ему даже захотелось спросить у старухи -
не знала ли она случайно ђодима, но вовремЯ спохватилсЯ.
     - ‹юбо  мне  среди  этого,  -  провел  он  рукой, и старуха улыбнулась,
потому что редко ей встречались такие чуткие к красоте души.
     - Љрасивый город, - добавил Љакора, - но люд вельми странный.
     - Џочему  же? - спросила ‡венислава, приглашаЯ гостей садитьсЯ за стол,
за  которым  уже  были Яства и густые напитки в глинЯных, радужной расцветки
жбанах.
     - Ђ не менЯют ничего!
     - ‚идно, не хотЯт.
     - Џочему же не хотЯт?
     - Џотому как не верЯт.
     - Љупец - гость. …му всюду верЯт.
     - „а  только  не  у  нас.  ’ут  доверчивых  не  осталось. ‚се ушли и не
вернулись.
     ‚торой  раз  слышал  это  ‘ивоок  и  никак  не  мог  понЯть, что бы ато
означало.
     - Ѓог  вам  нужен новый, - степенно произнес Љакора, - христианский бог
все сердца склонЯет в доверии.
     - “  нас  есть  свои  боги.  Ћт  предков  достались нам боги, других не
желаем.
     - •ристианского  бога  славит  весь  мир,  - посасываЯ вкусный напиток,
посланный,  право же, не христианским богом, разглагольствовал Љакора, - эхо
проноситсЯ  между  морЯми  и  лесами.  Ђ  вы  сидите в своем городе и - ни с
места.
     - Ђ что нам?
     - Ѓогатство новое добыли бы.
     - Ќам своего хватит.
     - ‘еребра-золота, дорогих паволок, сосудов.
     - ‚се  у  нас  есть: леса и воды, золото и серебро, хлеб и мЯсо, рыба и
мед,  воздух  здоровый, землЯ щедраЯ, лес, дающий мед, воды прозрачные, жены
красивые,  мужи  умелые,  кони  быстрые,  коровы  молочные,  овцы  с  мЯгкой
шерстью. —его нам еще?
     - Ќу,  "чего",  -  пережевываЯ копченого угрЯ, сказал Љакора, - человек
должен быть человеком, как купец купцом.
     - ‚от  и оставайсЯ, а мы тоже останемсЯ сами собой. - ‡венислава кивала
прислугам,  одетым  в  длинные  белые  сорочки,  чтобы  подкладывали гостЯм,
подливали  им,  сама  же  не прикоснулась ни к еде, ни к напиткам. Ќа џгоду,
прошмыгнувшую через комнату, взглЯнула так сурово, что та исчезла мигом.
     - “  христианского бога храмы вельми красны, - не в лад выпалил ‘ивоок,
у  которого  глаза  разгорелись  от красок, и, наверное, впервые в жизни ему
самому  захотелось  поколдовать  с  красками  и  сотворить что-то небывалое,
невиданное доселе.
     - Ќе  знаю,  какие  храмы,  потому  что  и наших богов жилье не хуже, -
спокойно  сказала  ‡венислава,  -  а  только  ведаю,  что  тому  богу первой
поклонилась  бабка  нынешнего  кнЯзЯ  Љиевского,  а  жена  была  коварной  и
неправой.  €бо когда пришли к ней послы нашей „ревлЯнской земли да спросили,
не  пойдет ли она за кнЯзЯ нашего Њала, то не отказала она честно, а осыпала
их  хитростЯми,  -  дескать,  люба  мне  ваша  речь,  мужа  моего мне уже не
воскресить,  но  хочу  вас  завтра  перед  людьми своими угостить, а сегоднЯ
возвращайтесь  в  лодью  свою, и лЯгте в лодье, и величайтесь, а когда утром
пошлю  за  вами,  то скажите: "Ќе поедем ни на конЯх, ни на возах, ни пешими
не  пойдем,  несите нас в лодье". € так и случилось, и понесли их в лодье во
двор  к кнЯгине и бросили вместе с лодьей в глубокую Яму, вырытую по велению
кнЯгини.  Ђ  она еще и пришла да наклонилась над Ямой и спросила: "•ороша ли
вам честь?" Ђ потом велела сжечь древлЯнских послов и засыпать землей.
     - Џотому что древлЯне убили ее кнЯзЯ, - сказал Љакора.
     - Џускай бы не шел в нашу землю.
     - Џодать собирал.
     - Ђ почему должны ему платить?
     - Џотому что кнЯзь Љиевский.
     - ’ак и пускай живет в Љиеве и питаетсЯ тем, что имеет.
     - Њало ему. ‡емлЯ велика.
     - Ђ мало, так пускай попросит, а не берет силой.
     - ЉнЯзь никогда не просит, он берет.
     - Ѓерет, так его тоже возьмут.
     - Ќе усидите долго так. - Љупец почти угрожал.
     - „авно сидим и прочно. € никто не знает, где сидим.
     - Ђ вот Я нашел.
     - Њожет,  нашел,  а  может,  и нет. - ‡венислава еле заметно улыбнулась
кончиками губ.
     - ‚ернусь в Љиев, расскажу.
     - Њожет,  вернешьсЯ,  а  может,  и  нет,  -  снова загадочно промолвила
‡венислава.
     - Ђ что?
     - „а  ничего.  Ќе  выпустим  тебЯ.  Ѓудешь  с нами, город наш ђадогость
зоветсЯ. †ивите себе. †ен вам дадим, хлеб и мЯсо, мед.
     - Ќет,  нет.  -  Љакора  забыл  и о еде, встал, нависаЯ над ‡вениславой
своей  мЯсистой  тушей.  -  Њожет,  еще в жертву менЯ своим богам принесешь?
ѓо-го!  Љакора  не такой! Љакоре никто не может повелевать. Љакора - вольный
христианин! Ђ может, за мной целаЯ дружина идет? Ђ?
     - …жели хочешь - уезжай. Ќе боимсЯ, - спокойно сказала ‡венислава.
     - Џоедем! ѓо-го! Ђйда, ‘ивоок! Ѓлагодарим за хлеб-соль.
     ‚  словах  ‡вениславы  прозвучало  столько  неожиданно зловещего, что и
‘ивоок,  забыв  о  своих  распрЯх с Љакорой, забыв об очаровании радужностью
жильЯ  ‡вениславы,  забыв  даже  про  џгоду,  котораЯ  больше не поЯвлЯлась,
послушно  встал,  молча кивнул головой в знак благодарности хозЯйке, пошел к
двери следом за своим хотЯ и случайным, но все же хозЯином.
     €х никто не задерживал.
     ‘пать  расположились на торговой площади, Љакора соорудил себе шалаш на
телеге,  ‘ивоок  лег под телегой и уснул тотчас же, потому что впервые после
смерти  ‹учука как-то оттаЯл душой и снова стал просто утомленным парнишкой,
переполненным  удивительными  впечатлениЯми.  Ќо  и сквозь мертвую усталость
проник  ночью  к  нему  сон;  снилось ему, что снова переживает он сразу три
смерти:   смерть   деда   ђодима,   смерть   ‹учука   и,  что  уже  и  вовсе
нежданно-негаданно,  смерть ‚елички, и плачет над всеми тремЯ смертЯми самых
дорогих  на свете людей, и слезы заливают его насквозь, он плавает в слезах,
и  не  теплые  они, а холодные, как лед, и он вот-вот утонет в них. —тобы не
утонуть,  он  проснулсЯ.  €  в самом деле, он весь был залит холодной водой.
‚ода  журчала  из всех щелей в телеге, а по бокам, на открытом месте, лилась
с  темного  неба сплошными потоками. —ьи-то руки тормошили ‘ивоока, он никак
не  мог  проснутьсЯ,  дождь  длЯ  него все еще был слезами из тЯжкого сна, а
неведомые  руки напоминали руки ‚елички. Њолчаливо сверкнула широкаЯ молниЯ,
вырвала  из  тьмы  белое,  словно мертвое, женское лицо над ‘ивооком, и лишь
тогда  он  проснулсЯ совсем и узнал џгоду возле себЯ, услышал ее испуганный,
встревоженный,   озабоченный   шепот:   "‘корее,   скорее,   скорее!"  Њолча
подчинЯЯсь  ее  рукам,  он выбралсЯ из-под телеги, нырнул в неистовые потоки
воды,  зацепленный  крепкой  рукой  женщины,  побежал  куда-то, наклонЯлсЯ в
какие-то  приземистые двери, в которые вталкивала его џгода, а потом стоЯл в
сухой  темноте;  где-то Яростно бушевала гроза, били молнии, гром раскалывал
небо,  но  только не здесь, не в этой притаившейсЯ тишине, где только биение
твоего  сердца  да  еще  чьего-то,  да  обжигающее тело в насквозь промокшей
одежде  прижимаетсЯ  к  тебе,  толкает  тебЯ  дальше,  дальше, в еще большую
темноту, в еще более глухой уголок: "‘юда, сюда, сюда!"
     Џрижималась  к  нему,  обнимала его, бессознательно, неумело он отвечал
ей.  ќто  были  его первые объЯтиЯ. …е уста с горьким привкусом трав были на
его  устах,  и  на его щеках, и на глазах, а он, слыхавший об этом не только
из  глупых  песен  Љакоры, пыталсЯ ответить ей, это были первые его поцелуи.
Ћна  что-то шептала ему, и он тоже шепотом отвечал ей. Ћба пылали в страшном
огне,  оба были в этот миг одинаковы, хотЯ она уже испытала когда-то роскошь
тела,  а  он  еще  не  вышел  за  пределы  детства,  возможно,  потому и она
возвратилась  в  состоЯние  первобытной  нетронутости;  глаза  ее  теперь не
тревожили  хлопца,  и  она  ато  знала,  ей  было  мило  только  так, только
чувствовать  его  рЯдом  с собой, гореть, гореть, обжигать и не сгорать и не
вспыхивать.
     ’ак  и  промелькнула  ночь  в  пьЯнЯщем борении их молодых тел. ђассвет
проник   сквозь   высокие   треугольные  окошки,  они  увидели  друг  друга,
утомленные  и изнуренные, но радостные, увидели самих себЯ после бесконечных
прикосновений,  от  каждого  из которых вспыхивает кровь; они были в боковой
каплице  храма, вдоль стен стоЯли боги, оправленные в серебро и золото, боги
в  диких  красках  родючего и плодородного мира, на них посматривали џрило и
Њокош,  бесстыдно нагие боги стоЯли вокруг этих двоих, в одежде, разметанной
и  расхристанной,  ибо  ведали  всемогущие  боги,  что самого главного между
этими двумЯ так и не произошло.
     Ђ  хлопец  и  женщина  и  рады  были  этому.  ‚  особенности же когда в
треугольных окошках подвилсЯ дневной свет.
     - Људа  ты  менЯ привела? - испуганно спросил ‘ивоок, и это были первые
отчетливые слова за все времЯ.
     - Њолчи!  - закрыла ему рот ладонью џгода. - ‘иди тихо, так нужно. Ѓоги
нам простЯт. Ћни добрые.
     - Ђ люди? ‡венислава? - спросил ‘ивоок.
     - Ћни не будут знать.
     Љакоры  на  торгу  не  было.  €счез бесследно. Ћн не стал ни искать, ни
ожидать  ‘ивоока.  “ него были свои неотложные купеческие дела, он торопилсЯ
в  дорогу.  Ќа  торговой  площади  осталсЯ  лишь  конский навоз да имущество
‘ивоока: мех и палка.
     ’ак  ‘ивоок  осталсЯ  жить  в  ђадогосте  и  учитьсЯ у тетки ‡вениславы
познавать  не  только внешнюю, но и внутреннюю сущность, душу красок. “ деда
ђодима  он  видел лишь, какаЯ краска куда наклады