о уловил перемену
в  настроении  своего  пленника  и,  длЯ большей уверенности придерживаЯ его
рукой, пробормотал:
     - ’ебе там приглЯнетсЯ.
     ’ем  временем  они  подъехали  прЯмо  к  частоколу, и ‘ивоок мог теперь
оценить  прочность  заграждениЯ. „убовые бревна, вкопанные в землю намертво,
как  тот  крест  на  могиле ђодима, стоЯли так плотно, что не просунешь даже
шило  между  ними.  “зенькаЯ  дорожка,  оторвавшись  от шлЯха, взбиралась на
пригорок  и  упиралась  прЯмо  в кольцо частокола, а там ‘ивоок увидел нечто
похожее  на двое дверей, только намного более высоких и крепких, эти двери в
частоколе тоже сбиты были из дубовых бревен и держались невесть как.
     - ќгей! - крикнул ‘итник. - ’юха! ‘пишь, что ли! ЋтворЯй ворота!
     ‡а   дубовыми   воротами  застучало-загремело,  они  посредине  чуточку
разъехались,  образовалась  щель,  сквозь  которую блеснул испуганный глаз и
сразу  же  скрылсЯ,  а  ворота  с  тЯжелым скрипом поехали в разные стороны,
какаЯ-то  невзрачнаЯ,  забитаЯ  фигура  метнулась  между  двумЯ  половинками
ворот,  подскочила  к  лошади,  схватила  ее  за уздечку, потЯнула куда-то в
сторону;  ‘итник  рЯвкнул  на  перепуганного  человека, тот отпустил лошадь,
снова     метнулсЯ     назад,     принЯлсЯ     закрывать    ворота;    снова
застучало-заскрипело,  широкий  выруб  в  частоколе  стал сужатьсЯ, и быстро
сужалсЯ  видимый  сквозь  это  отверстие  мир: далекаЯ, равнодушнаЯ ко всему
пуща,  раздольные  полЯ,  извилистаЯ  речка  среди  этих  полей,  накатаннаЯ
дорога,  дикие травы и цветы, подступавшие прЯмо к воротам, и небо над всем,
много  широкого  неба,  прозрачно-голубого,  как  глаза  у  ‘итника.  €  все
сужалось,  сужалось  до  тех пор, пока ворота стукнули, упали на них тЯжелые
запоры,  и  все  исчезло; только в глазах у ‘итника должны были еще остатьсЯ
два  кусочка  высокого неба, того, которое летело над недостижимыми остриЯми
частокола.  Ќо когда ‘ивоок глЯнул на ‘итника, глаза у того были бесцветные,
будто у хищной птицы.
     - Ђга,  так!  -  сказал  ‘итник, и трудно было понЯть, что выражало это
краткое  восклицание  -  простое  удовлетворение  или скрытую угрозу. ‘ивоок
пожалел,  что не удрал от ‘итника до того, как попасть за этот непроницаемый
частокол. ‚се-таки было бы надежнее.
     Ђ  тем  временем  наметанный  на все необычное глаз мальчика блуждал по
подворью  и  отмечал  то  большое  красивое  строение с выбеленными стенами,
которое  нельзЯ  было и называть хижиной, так резко отличалось оно от бедной
халупы  ђодима,  а  еще была там же и настоЯщаЯ хижина, только намного более
убогаЯ,  чем  та,  в  которой  вырос  ‘ивоок,  и  начисто ободраннаЯ; стоЯло
несколько   прочных   деревЯнных  строений  без  окон,  таинственных,  будто
человеческое  лицо  без  глаз;  в одном углу лежали толстые бревна, в другом
возвышалась  гора  дров,  еще  дальше, на разровненных полосках земли, росли
какие-то  удивительные  злаки, видимо, ухоженные людскими руками, потому что
землЯ  там  чернела  точно  так же, как на лесных полЯнах, изрытых вепрЯми в
поисках  желудей, а не лежала, прикрытаЯ толстым слоем дерна, как во дворе у
деда  ђодима.  ‚се  здесь  было  необычным,  привлекательным  и одновременно
пугающим,  если  принЯть  во  внимание  то,  что  ты  отрезан от всего света
непроницаемой стеной дубовых кольев.
     Ќо  ‘ивоок  забыл  о  своем  невольном страхе, и о своей несвободе, и о
зловещем  скрипе  ворот,  и о необычности двора, забыл, увидев, как полетело
им  навстречу  что-то  совершенно  невиданное,  как  рассыпало звонкий смех,
запрыгало, захлопало в ладошки, закричало:
     - ’ЯтЯ, тЯтЯ!
     Ѓежало   прЯмо   к   ‘итнику,  нацеливалось  в  его  раскрытые  объЯтиЯ
тоненькое,  длинноногое, в белой льнЯной рубашечке, с длинными, ослепительно
сверкающими  волосами,  с  глазами  большими  и такими голубыми, что сам дед
ђодим не подобрал бы под них краску.
     - ‚идишь,  приехал  твой  отец,  доченька,  -  с  неожиданной  длЯ него
мЯгкостью  заворковал  ‘итник,  от  удовольствиЯ  истекаЯ  потом  и  обнимаЯ
удивительное  создание,  впервые  увиденное  ‘ивооком,  -  да  еще  и привез
тебе... ‚от поглЯди...
     Ћн  дернул  ‘ивоока,  и тот не стал упиратьсЯ, послушно вышел наперед и
очутилсЯ  лицом  к  лицу  с  этим чудом. € так они смотрели друг на друга, а
‘итник  самодовольно улыбалсЯ, а потом, крикнув что-то на своего несчастного
забитого ’юху, побрел к одному из строений, оставив детей посреди двора.
     - ’ы  кто?  -  хриплым  голосом  спросил ‘ивоок, первым придЯ в себЯ по
праву старшего (он был на целую голову выше девочки).
     - ‚еличка, - прозвенело в ответ. - Ђ ты?
     Ћн  немного  подумал,  прилично ли так вот сразу открыватьсЯ перед этой
‚еличкой, но не удержалсЯ и сказал:
     - ‘ивоок.
     - Џочему так называешьсЯ? - полюбопытствовала ‚еличка.
     - Ќе знаю. Ђ ты почему?
     - Џотому что Я девочка, а у девочки должно быть красивое имЯ.
     - Ђ что такое девочка? - спросил ‘ивоок.
     - Љак это что? џ... ђазве ты не знал?
     - Ќе знал.
     - € никогда не видел девочку?
     - Ќе видел.
     - Ђ кого же ты видел?
     - „еда ђодима. „а купцов. „а еще ‘итника.
     - ‘итник - это мой отец.
     - Ђ мне все равно.
     - Њой отец лучше всех на свете.
     - ‹учше всех - дед ђодим.
     ќто заинтересовало девочку.
     - Ђ где он?
     - Ќет.
     - ’ак почему же он самый лучший, если его нет?
     - Ѓыл - его убили.
     - ‡наешь  что?  - сказала ‚еличка, наверное, ничего не понЯв из мрачной
истории ‘ивоока. - •очешь, Я покажу тебе мак?
     - Ђ  зачем  он  мне? - небрежно промолвил ‘ивоок, хотЯ ни сном ни духом
не ведал, что это такое.
     - Ћтец  варит  с ним меды, - объЯснила девочка, - самые крепкие и самые
дорогие. Ђ Я люблю, как он цветет. ’ы видел, как цветет мак?
     - џ  все  видел,  -  отважно  соврал  ‘ивоок,  с  трудом удерживаЯсь от
искушениЯ  протЯнуть  руку  и потрогать волосы ‚елички: настоЯщие они, живые
или,  возможно,  сделанные  из каких-нибудь заморских нитей, как у некоторых
купцов вытканы корзна, сверкающие на солнце и даже в сумерках?
     Њак   оказалсЯ   красным,  и  лепестки  у  него  были  тоже  словно  бы
ненастоЯщие,  словно  вырезанные  из нежной заморской ткани и прицепленные к
зеленому стеблю.
     - џ  знаю  лучшие цветы, - сказал ‘ивоок, - в самой дальней пуще, среди
красных боров растет высокий синий цветок. ‚еличиной с тебЯ.
     - Ђ почему боры красные? - спросила девочка.
     - Џотому  что  веток  там  не видно, они где-то далеко-далеко вверху, а
видны только стволы, и кора на них от долголетиЯ покраснела.
     - Ђ  разве может быть цветок такой величины, как Я? - снова не поверила
девочка.
     - •очешь - Я принесу тебе?
     - Ђ хочу.
     - Ќу ладно.
     Ќо пришел ‘итник, молча дернул ‘ивоока за руку и повел за собой.
     - Џриходи!  - крикнула ‚еличка, а он не знал: оглЯнутьсЯ на девочку или
вырватьсЯ от ‘итника и снова побежать к ней.
     ‘итник  привел  хлопца  в ту же запыленную, грЯзную клетушку, толкнул к
покореженной  толстой  доске,  котораЯ  должна  была  служить  вместо стола,
буркнул:
     - …шь! ’ут будешь жить с ’юхой.
     ‚злохмаченный  ’юха, испуганно посматриваЯ, сидел на другом конце стола
и  хлебал деревЯнной ложкой какую-то мутную бурду. ‘ивоок мрачно взглЯнул на
‘итника:
     - •очу мЯса.
     - ‚он  как!  -  засмеЯлсЯ  ‘итник, сбрасываЯ с себЯ веселье, как гадюка
старую кожу. - Ђ ну, ’юха, дай ему мЯса!
     ’юха  послушно  метнулсЯ  к  хлопцу,  наклонилсЯ, чтобы схватить своими
цепкими  клешнЯми,  но  ‘ивоок  юрко  увернулсЯ  от  него, толкнул ‘итникова
приспешника  так,  что  тот  еле  устоЯл  на  ногах, а сам помчалсЯ к двери.
Ћднако  ‘итник уже знал норов малого и еще быстрее выскочил за дверь, закрыл
ее перед самым носом ‘ивоока, захохотал снаружи:
     - ‚от тебе мЯсо! џ еще не так возьмусь за тебЯ!
     ‘ивоок  оглЯнулсЯ.  Ћдно-единственное окошко, затЯнутое пленкой пузырЯ,
было таким маленьким, что только руку просунешь. ‘тоЯл, тЯжело дыша.
     - Ќу,  чего  ты?  -  пробормотал  ’юха, снова принимаЯсь за похлебку. -
ЏодчинЯйсЯ. Ќужно.
     •лопец  молчал.  ’олько  теперь  он  понЯл, как попалсЯ ‘итнику в лапы;
пришло  первое  осознание  силы,  доставшейсЯ ему в наследство от ђодима, но
одновременно  почувствовал  и  недостаток  силы  длЯ  того, чтобы боротьсЯ с
таким, как ‘итник.
     Ћн  лег  спать,  не  прикоснувшись  к еде, а когда на следующий день на
рассвете  ’юха  начал  будить  его,  чтобы  приучать  к работе по хозЯйству,
‘ивоок  так  куснул  его за мохнатую лапу, что тот взвыл по-волчьи и побежал
жаловатьсЯ  хозЯину.  ‘итник велел не трогать малого. •орошо знал, что голод
и  безвыходное положение сделают свое. ‘ивоок долго лежал в клетушке, потом,
когда  солнце  уже  хорошенько  поднЯлось,  вышел  во  двор.  •отелось пить,
хотелось  есть,  а более всего хотелось взлететь на частокол и унестись куда
глаза  глЯдЯт.  Ќабрел  на  колодец, достал деревЯнным ведром воды, напилсЯ.
…ще  в  момент  питьЯ почувствовал, что за спиной у него кто-то стоит. Ќо не
подал  виду.  Џоставил  ведро,  вытер  губы тыльной стороной ладони, как это
делал  всегда  ђодим,  только  после  этого  оглЯнулсЯ.  Џозади  него стоЯла
‚еличка. ’акаЯ же, как и вчера. Ђ может, еще лучше и нежнее.
     - Ќу, где же твой цветок? - спросила она.
     ‘ивоок молчал, исподлобьЯ поглЯдываЯ на девочку.
     - €ли соврал? - допытывалась ‚еличка.
     - …сть хочу, - мрачно произнес ‘ивоок.
     - Џочему же не наешьсЯ?
     - ‘итник не дает.
     - Ќеправда, мой отец добрый. Ћн - самый добрый.
     - Њожет, и так. Ђ менЯ запер в клети и не дал ни хлеба, ни мЯса.
     - •очешь, Я спрошу у него, почему он так сделал?
     - Ќе хочу. Ќе нужно.
     - Ђ хочешь, Я принесу тебе мЯса и хлеба?
     - Ќет.
     - Ќо ты же хочешь есть.
     - Ќу и что?
     - Ќу, так Я принесу тебе.
     - Ќе нужно.
     ‚еличка  немного  подумала.  Ќикак  не могла понЯть, как это так: хочет
есть и не хочет, чтобы ему приносили.
     - ’ы боишьсЯ моего отца? - наконец догадалась девочка.
     - џ никого не боюсь.
     Ћна  еще  подумала.  ЌелегкаЯ  выпала  работа длЯ ее маленькой головки.
Ћднако  не  зрЯ  же  она  была  дочерью ‘итника, не раз и не два видела, как
обменивает отец свои напитки на всЯкие вещи.
     - ‡наешь,  как  мы  сделаем, - предложила она. - џ принесу тебе хлеба и
мЯса, а ты принесешь мне свой цветок. ‘огласен?
     - –веток не мой, - еще больше помрачнел ‘ивоок.
     - Ќо ведь ты вчера говорил, что знаешь, где он растет.
     - ‡наю.
     - ‚от и принеси.
     - Џринесу. ‘казал - принесу, значит, принесу.
     - Џодожди  менЯ  вон  там  за  кладовкой,  чтобы не видел отец, Я скоро
приду,  -  сказала  она и, побаиваЯсь, что ‘ивоок снова начнет отказыватьсЯ,
быстро побежала от него.
     ’ак  за  спиной  у ‘итника возник маленький заговор. Џока тот ждал, что
‘ивоока  сломит голод, ‚еличка подкармливала хлопца, малый лакомилсЯ хлебами
ее  отца  -  ржаными  и  просЯными,  пробовал  его копчениЯ, запивал на диво
вкусной  водой  из  колодца  и  потихоньку  присматривалсЯ, как выбратьсЯ на
волю.  Ћдна  из  рубленых  деревЯнных  кладовок  стоЯла  совсем  вплотную  к
частоколу,  и  ‘ивоок  сообразил,  что  если  взобратьсЯ  на крышу, а оттуда
положить  на  верх частокола доску, то можно бы и попробовать. Ћ том, как он
будет  добиратьсЯ  на  той  стороне  до земли, не думалось. Џолетит - и все.
‚низ летать он умел, это не то что вверх.
     Ќочью,  когда  ’юха  захрапел  в своем логове, ‘ивоок украдкой вышел из
клетушки,  нашел  припасенный  еще днем горбыль, потащил его к амбару. Ќо на
крышу  с  горбылем никак не мог взобратьсЯ. „олго мучилсЯ, пока не догадалсЯ
принести  из клетушки веревку, и, привЯзав один ее конец к горбылю, а другой
затиснув  в  зубах,  умело начал взбиратьсЯ на кладовку, - ему очень помогла
привычка  лазить  по  деревьЯм,  даже когда на стволе не было внизу ни одной
веточки  или  сучка. Џотом выудил из тьмы свою перекладину, приладил ее так,
как  заранее  обдумал,  и  пополз  к двум остриЯм, которые были чернее самой
ночи.  “хватилсЯ за них сразу обеими руками, лишь на миг задержалсЯ, изгибаЯ
спину  и  пружинЯ  ноги,  легко  оттолкнулсЯ  и  бесстрашно  полетел вниз, в
притаившуюсЯ черноту, дышавшую на него свободой.
     ‡емлЯ  твердо  ударила  ‘ивоока, ему до слез больно стало во всем теле,
но  у  него не было времени длЯ того, чтобы стонать и плакать, - скрюченный,
с  трудом  пересиливаЯ  боль,  покатилсЯ  он  по  склону вниз да вниз, а там
вскочил на ноги и побежал, лишь чутьем угадываЯ направление.
     ’ак он снова очутилсЯ в пуще.
     ’еперь,  после  смерти ђодима, лес мог бы служить ‘ивооку домом. ’олько
тут  все  было  знакомым  и привычным, только тут хлопец хорошо знал, против
кого  можно  дратьсЯ,  а  от  кого  незаметно  скрытьсЯ, отдаваЯ должное его
перевесу,  а  там,  на равнине, над которой возвышалсЯ частокол ‘итника, все
было  иначе,  все  было запутанным и враждебным; как вести себЯ в поле среди
людей,  дед  ђодим  не научил его, - видно, не хотел, чтобы ‘ивоок и попадал
туда,  потому  что  ни  единого  разу хотЯ бы намеком не дал ему понЯть, что
где-то  люди живут не так, как они, и что не все на свете такие, как он сам,
ђодим.
     ‚первые  шагнул  ‘ивоок  под  деревьЯ без боЯзни, охотно шел туда, куда
затЯгивала  его  всевластнаЯ пуща, снова совершал привычное путешествие вниз
да  вниз,  направлЯЯсь  в  самое  сердце  леса  и  будучи уверенным, что все
произойдет  так,  как  всегда:  добрые  боги  пущи  лишь  попугают его, лишь
поводЯт  да  покружат  по  зеленой  безбрежности,  а потом выпустЯт на волю,
незаметно выведут на ту опушку, откуда он всегда начинал свои блужданиЯ.
     Ќо,  видать,  мудрые  боги древнего леса знали, что на этот раз ‘ивооку
некуда  торопитьсЯ,  что  не ждет его никто, а если и ждет, так только беда,
поэтому  они были милостивы к хлопцу и впервые пропустили его в самое сердце
пущи,  в  неприступнейшие  чащи,  за  которыми  лежали  бесконечные полЯны с
такими  сочными, как нигде на свете, травами и тихие озера, где строили свои
причудливые  жилища  пушистые  бобры  и  разноперые  птицы.  ’ам  был дивный
простор,   открывавшийсЯ   за  зарослЯми  вмиг,  внезапно,  ошеломлЯЯ  своей
неповторимостью.  Њелкие  перелески не задерживали взора, а большие деревьЯ,
разбросанные  живописными купами то тут, то там, еще словно бы увеличивали и
без того огромные просторы полЯн, соединЯЯ их в бесконечный гигантский рЯд.
     ’ут  уже  наконец  пуща  не  проваливалась  вниз, она лежала ровно, она
успокоилась  в своей неприступности, и если бы ‘ивоок начал присматриватьсЯ,
он  заметил  бы,  что  отсюда во все стороны лес расходитсЯ словно бы вверх.
’о,  что  он  всегда  стремилсЯ увидеть, само давалось ему, но теперь хлопец
забыл  о  своих  давнишних  попытках  достичь  места,  откуда  пуща начинает
высвобождатьсЯ из своего непрестанного изменениЯ.
     „ругое захватило ‘ивоока.
     Џеред  его  глазами  в  буйных  травах,  в  перелесках и между могучими
деревьЯми   медленно   бродили  огромные  чудесные  животные.  Ѓыло  их  тут
бесчисленное  множество.  Ћгромные  быки,  темно-серые,  с  широкими  белыми
полосами  вдоль  хребта, неторопливо брели по траве, такой высокой и густой,
что  их  головы были погружены в нее, словно в воду, и только острые толстые
рога  плыли  поверху,  загадочные в своей неподвижности. ‡а каждым из быков,
пригнувшись,  двигались  гнедые  упитанные  коровы,  а  уже за ними семенили
резвые  телЯта,  которые  бросались сюда и туда, там щипали, там хватали, но
никогда  не  забегали  перед вожаком табуна. —ем старее был бык, чем толще у
него  были рога, тем больший табун он возглавлЯл, гордЯсь силой и умением, и
времЯ  от времени низким густым ревом предупреждал о том, чтобы ему уступали
дорогу.
     ќто  были  туры,  властители  пущи,  и  тут было их царство, за пределы
которого  они  выходили лишь изредка, только отдельными табунами, в то времЯ
как  все  их  племЯ  жило  здесь,  жило  испокон  веков,  вольное  от всего,
подчинЯЯсь лишь голосу крови.
     ‚от  так  выгуливались за лето телЯта, набирались силы быки, прибавлЯли
в  весе  коровы, ничто не нарушало покоЯ турьего царства, потому что не имел
сюда  доступа  ни  один  зверь  -  ни волк, ни медведь, ни росомаха; если же
иногда  и  случались мелкие стычки между самими властелинами сердца пущи, то
они   сразу  и  заканчивались,  потому  что  этим  нарушалсЯ  установившийсЯ
порЯдок,  согласно  которому  все  притЯзаниЯ  должны  были  быть  разрешены
поздней  осенью,  когда  выпадет  перваЯ  пороша  на  леса  и  воздух станет
прозрачно-звонким и пронзительным длЯ всех дуновений и запахов.
     ’огда  у  быков  еще  больше увеличатсЯ крутые бугры возле рогов, и они
будут  выбирать  самые  крепкие,  самые  толстокорые  деревьЯ и будут упорно
теретьсЯ  об  их  стволы  лбами,  оставлЯЯ  на шершавой коре капельки густой
жидкости  с  сильным  запахом,  который разнесетсЯ по всей пуще. € у каждого
тура  будет  свой  запах,  и  коровы  смогут выбирать тот, который им больше
нравитсЯ,  и  будут  они  идти  на запах, обещающий так много... ‚от тут бы,
казалось,  и  начало  турьих любовных игрищ, ибо кто отважитсЯ стать помехой
властителЯм пущи в минуту их высших упоений!
     Ќо  именно  здесь  и  начиналось  самое  страшное  и  самое будоражащее
одновременно.  ’о  ли  турицы  иногда  обманывались  лесными  расстоЯниЯми и
приходили  на зов не к самым сильным и красивым турам, а к старым и немощным
или  же к очень молодым еще да зеленым, или и нарочно выбирали более слабых,
чтобы  дать  возможность  сильнейшим отвоевать их в упорной борьбе? €ногда к
одному  туру  сбегалось  слишком  много  самок,  а  другой не имел ни одной,
несмотрЯ  на  то,  что  изо  всех  сил  бодалсЯ  с  неуступчивыми деревьЯми,
выдавливаЯ  из  своих желез остатки соблазнительной жидкости. €ногда коровы,
разгулЯнные  и  разнеженные  за  лето,  еще заранее примечали другого тура и
оставлЯли своего давнего вожака, чтоб переметнутьсЯ к новому избраннику.
     ‚от  тогда  и закипали кровавые бои между властителЯми турьего царства,
рев  стоЯл  над  пущей, ломались деревьЯ, летела вверх чернаЯ землЯ, трещали
рога,  более  сильный  одолевал  слабого,  повергал  его в болотистую жижу и
оставлЯл  там  издыхать  в  муках, а сам, поигрываЯ от избытка силы упругими
мускулами  на  шее,  шел  к  отвоеванным  длЯ  себЯ  самкам,  заводил  их  в
излюбленное  укрытие,  где  и  совершал великое таинство, благодарЯ которому
начиналсЯ новый турий род.
     ‘ивооку  хотелось  быть  сильным,  как  тур.  ’огда  бы он легко одолел
‘итника,  выпустил  бы  из-за  дубового частокола ‚еличку, нарвал бы длЯ нее
лучших  цветов  в лесах. Ќо это - лишь в мыслЯх. Ђ на самом деле он пока мог
лишь  украдкой  любоватьсЯ  могучими  животными,  которые  не  замечали  его
присутствиЯ  в своем царстве, были равнодушны ко всему на свете, кроме самих
себЯ.
     Џостепенно  ‘ивоок  убеждалсЯ,  что  и  тут царит лишь видимый покой. ‚
самой  неторопливости передвижениЯ больших и меньших табунов наметанный глаз
улавливал  неодинаковость.  Ћдни,  сразу  попадаЯ  на  лучшую  траву и более
вкусные  побеги,  паслись,  почти  не  двигаЯсь с места, другие слонЯлись да
искали  -  не  могли  найти;  одни  быки  вели свое семейство тихо и смирно,
другие  еще  издалека  подавали  голос,  глухо  гудели, предупреждаЯ о своем
приближении  и  нежелании  встретить  кого-либо на пути; дороги передвижений
разных  табунов  времЯ от времени перекрещивались, и тогда один тур уступал,
а  другой гордо проводил своих дальше; кроме того, между степенными семьЯми,
возглавлЯемыми  опытными самцами, бродили небольшие табунки молодых туров, а
то  и  просто  одинокие  подтелки,  задиристые  и  нахальные.  ќти  ко  всем
приставали,  у  всех  становились  на  пути, без причины готовились к драке,
наклонЯЯ  голову  к  самой  земле  и  нетерпеливо загребаЯ копытом землю. Ќо
достаточно  было  старому  туру  угрожающе  зареветь  да  к  тому  же  еще и
пригрозить  задире  своими страшными рогами, как тот пугливо отступал и брел
дальше в поисках нового приключениЯ.
     €з  всех  молодых особенно выделЯлсЯ один. ‚ыделЯлсЯ необычной мастью -
огнистой  короткой  шерстью,  котораЯ  только на подгрудке начинала темнеть,
обещаЯ  обрести  когда-нибудь  тот  неповторимый  оттенок,  который бывает у
старых  туров. Ѓыл он каким-то словно бы более высоким на ногах - ни один из
молодых  или старых туров не мог сравнитьсЯ с ним, потому что всех их давили
к  земле  тЯжелые  бугры  мышц  на шее и на загривке. ’огда как у всех туров
мышцы,  словно  бы сдвинутые какой-то удивительной силой, скучивались только
в  передней  части тела, у этого мышцами играло все тело. Ћн весело нес свои
задорные  рога,  резвЯсь,  помахивал  головой,  будто  подбиваЯ  лбом что-то
невидимое,  подтанцовывал  на  месте, перепрыгивал дорогу то одному туру, то
другому,  изготовлЯлсЯ  даже  к  схватке и с молодыми и со старыми, иногда и
скрещивал  свои  рога  в ненастоЯщем поединке, но сразу же высвобождал их и,
весело припрыгиваЯ, мчалсЯ дальше.
     ќтот  огнистый  молодой  тур  вельми пришелсЯ по душе ‘ивооку, и хлопец
даже выдумал длЯ него имЯ - ђудь.
     —аще  всего  ђудь  приставал  к  огромному,  будто  чернаЯ  гора, туру,
который  ревел  грозно  и  могуче,  так что даже казалось, будто содрогаетсЯ
землЯ  от  его рева. …сли бы пришлось подбирать длЯ такого имЯ, то лучшего и
не  придумаешь,  чем  - Ѓутень*. Ѓыть может, этот Ѓутень был самым сильным в
турьем  царстве,  потому что от его рева пугливо убирались прочь все табуны,
а  он  вел  свое  едва  ли  не  самое  многочисленное  семейство  осанисто и
горделиво.  Ќикто  не  осмеливалсЯ  пересечь  ему  путь; тот, кто оказывалсЯ
поблизости,  старалсЯ поскорее убратьсЯ восвоЯси; когда слышалсЯ рев ЃутенЯ,
никто  уже  не  пробовал  подавать голос, потому что показалсЯ бы он вЯлым и
немощным.
     ______________
     *  Ћт  украинского  слова  "бутiти"  -  глухо  реветь,  мычать.  (Џрим.
переводчика).

     Ѓыть  может, все это и не нравилось ђудю, а может, бурлила в нем глупаЯ
молодаЯ  сила,  которую  он  не  знал  куда  девать,  и потому наскакивал на
ЃутенЯ,  задевал  его  то  так, то сЯк, дразнил все больше и больше, пока не
лопнуло  у  того  терпение и могучий тур не остановилсЯ, пропускаЯ мимо себЯ
свой  табун,  а  сам угрожающе выставил против ђудЯ свои толстенные рога, на
каждом из которых мог бы повиснуть такой вот нахальный молодой тур.
     ‘ивооку  невольно  вспомнилось, что из таких турьих рогов у деда ђодима
был  лук.  Ћн  купил его у проезжего греческого купца за большие деньги, ибо
грек  клЯлсЯ,  что  такой  лук есть только у него, что сделал его знаменитый
заморский  мастер  и заклЯл, из-за чего никто не хотел брать лук на продажу,
а  он  рискнул,  потому  что знал заклЯтие мастера. Ђ заключалось оно в том,
что  тот,  кто  сумеет  согнуть  лук и натЯнуть тетиву, будет делать великие
дела.  …сть луки из рогов буйвола, и их тоже мало кто в состоЯнии согнуть, а
уж  кто  это  сделает, тот становитсЯ великим воином, а то и кнЯзем, этот же
лук  и вовсе необычный. Ќа все эти разглагольствованиЯ купца дед ђодим тогда
лишь  улыбнулсЯ, взЯл лук, упер его одним концом в землю и согнул так легко,
будто  был  он  не из могучих рогов и даже не из крепкого тисового дерева, а
из  молодой  вербы.  €  стрелЯл  тогда  ђодим из своего лука так далеко, как
никто  бы не смог, но больше ничего не успел сделать, иссеченный мечами тех,
которые пришли под крестом.
     Ќу,  да  были  то  рога  неживые, о них ‘ивоок не стал бы и вспоминать,
если  бы  не  дед  ђодим. Ќо и это воспоминание мелькнуло лишь на мгновение,
потому  что  все  внимание  хлопца  сосредоточилось  на двух могучих зверЯх,
старом  и  молодом,  гонком,  юрком,  но еще не окрепшем и не затвердевшем в
нерушимой  своей  силе.  Ћдин  был  как  веселое  полыхающее пламЯ, другой -
темный,  будто  земной  крЯж,  один, казалось, толком еще и не осознавал, на
что  решилсЯ,  другой  относилсЯ  к  стычке степенно, ибо раз уж он встал на
бой,  то  должен  быть  бой,  должен тут быть побежденный и победитель, один
должен  был  уйти,  а  другой  -  лечь, быть может, и навсегда. Џо тому, как
напрЯглись  мышцы  на могучей шее ЃутенЯ, как выставил он на противника свои
необъЯтные  рога,  можно  было  совершенно не сомневатьсЯ относительно того,
как  будет  проходить  стычка,  и  ‘ивоок  немало удивлЯлсЯ легкомысленности
ђудЯ.  Ђ  тот  как ни в чем не бывало тоже надулсЯ, напыжилсЯ, выставил свои
тонкие  рожки  против  замшелых  кольев старого и еще словно бы и подвинулсЯ
чуточку  вперед,  чтобы  схватитьсЯ  в  смертельном поединке с непреоборимым
опытным  туром,  но  в  последний  миг  внезапно прыгнул вбок, как-то смешно
взмахнул  головой и, видно и сам не ведаЯ, что делает, пырнул ЃутенЯ рогом в
заднее  левое  бедро.  Ћн  загнал  рог  так  глубоко,  что даже остановилсЯ,
перепуганный  своевольным  своим  поступком, но сразу же опомнилсЯ, рванулсЯ
еще  больше  вбок  и,  пропахиваЯ в мохнатом бедре ЃутенЯ широкую и глубокую
борозду, вырвал свое оружие и бросилсЯ наутек.
     Ќо  Ѓутень  не  стал  его  преследовать.  ѓлухо заревев вдогонку своему
врагу,  он  тЯжко повернулсЯ и побрел в заросли. €з широкой раны била густаЯ
краснаЯ  кровь.  ’ур  шел  тЯжелее и тЯжелее, все больше припадал на раненую
ногу,  но  не  падал,  -  наверное,  не  хотел  позоритьсЯ перед всем турьим
племенем,  стремилсЯ  спрЯтатьсЯ  со  своей бедой, потому двигалсЯ в молодую
чащу, где бы мог найти убежище, и еду, и, может, воду.
     ‘ивоок  тоже  украдкой  двинулсЯ за Ѓутенем, он бесстрашно углублЯлсЯ в
заросли,  опережаЯ  старого тура, - знал ведь, что раненый зверь длЯ него не
страшен,   а   сам   он   еще  слишком  мал,  чтобы  его  боЯлсЯ  Ѓутень,  и
останавливалсЯ.
     ђосло  там  несколько  довольно  крепких  ольховых деревьев, вокруг них
поднимались  молодые  побеги,  солнце  почти  не  проникало  в  эти  зеленые
сумерки,  и  землЯ  тут никогда не просыхала, была настолько мокрой, что под
ногами   чавкало,   как   на  болоте.  Џотом  вдруг  встала  перед  ‘ивооком
неприступнаЯ  стена колючих зарослей, но он, извиваЯсь ужом, проник и сквозь
нее  и  нашел  там  круглую  лужицу  воды, чистой и спокойной. …два успел он
отскочить  на  другую  сторону  озерца  в  кусты,  как  задрожала  землЯ  и,
проламываЯсь  тЯжелым  телом  сквозь  колючки,  упал  возле  озерца  Ѓутень.
Ќемного   полежал,   расширенными  ноздрЯми  хватаЯ  воздух,  потом  ползком
приблизилсЯ  к  воде  и  начал  пить.  ‘ивооку  показалось  даже, что озерцо
уменьшилось,  так  долго и жадно пил Ѓутень. Ќапившись, он снова отдохнул и,
не  поворачиваЯсь, задом, смешно отполз за колючие кусты в молодой ольшаник.
Љогда  ‘ивоок  осторожно  заглЯнул и туда, он увидел, что Ѓутень попеременно
пожевывает  то  молодые  веточки,  то  какую-то  остролистную  траву,  умело
выбираЯ  ее  широкие листики среди многих других, озабоченно пережевываЯ их,
так  что даже зеленаЯ пена выступала в уголках рта. Њожет, это была целебнаЯ
трава,  которую  дед ђодим прикладывал к Язвам? Ќо подойти к Ѓутеню вплотную
‘ивоок  все  же  не осмелилсЯ и, оставив старого тура зализывать раны, снова
вернулсЯ  туда,  откуда  мог видеть турье царство, и прежде всего - молодого
ђудЯ, которому отдавал теперь все свои симпатии.
     ђудь  резвилсЯ,  как  и прежде. ‚припрыжку шел перед старыми степенными
турами,  нахально  обнюхивал  их  коров,  цеплЯлсЯ  к  неопытным еще телкам,
взбрыкивал  без  всЯкой  видимой  к  тому причины, лихо выгибал шею так, что
даже  задевал  то одним, то другим рогом землю. Џро ЃутенЯ он, наверное, уже
и забыл и задел его не из какой-то там корысти, а просто от избытка силы.
     €  тут  словно бы что-то толкнуло ‘ивоока. Ђ сам он на что растрачивает
свои  силы? ‘тоит тут как пень, разинул рот на турьи побоища, так, словно бы
это  ему  крайне  необходимо.  ‚овсе  выпустил  из  виду,  почему  бежал  из
‘итникова  городка, забыл и про ‚еличку, и про обещанный ей цветок. Ђ солнце
уже  клонилось совсем книзу, и приближалась неотвратимаЯ ночь, нечего было и
думать  о  том,  чтобы  выбратьсЯ  из  пущи  сегоднЯ,  -  придетсЯ  здесь  и
заночевать.  ‘ивоок не боЯлсЯ темноты и одиночества, потому что и к тому и к
другому  приучен  был  ђодимом,  знал также, что добрые боги оберегают того,
кто  им по душе, с одинаковой старательностью днем и ночью; точно так же как
днем  и  ночью  подстерегает  тебЯ  бесовскаЯ  сила,  и  ты  уже  сам должен
позаботитьсЯ  о  том,  чтобы  не  поддатьсЯ ей. Ќадолго еще хватит ему науки
ђодима,  заботливости  ђодима.  ‚от  за  пазухой у него кожаный кисет, а там
огниво  из  сизой  стали, черный кремень и сухой трут - тоже подарок ђодима,
который  всегда  предостерегал:  отправлЯешьсЯ хотЯ бы в кратчайшую дорогу -
имей  при  себе  огниво, чтобы всегда мог обогретьсЯ, отогнать дикого зверЯ,
что-то там себе приготовить поесть.
     Ќо  огнЯ  ‘ивоок  сегоднЯ  так  и  не  развел.  ‚о-первых,  потому, что
озабочен  был  тем,  как  выбратьсЯ из лесу, поскольку попал в турье царство
невольно,  дороги  не  помнил,  а  теперь,  как  ни  старалсЯ, все почему-то
вертелсЯ  вокруг  одних  и тех же мест, снова и снова попадал на полЯны, где
бродили  круторогие великаны, или оказывалсЯ возле небольших озер, в которых
неутомимо  трудились  вечные  пильщики и точильщики - бобры. Ќе раз и не два
замирал  он,  любуЯсь  странными водными созданиЯми, завидовал их неутомимой
озабоченности, их дружности.
     Ђ  вечер  опускалсЯ  на  леса,  вел  за  собой  ночь, полную загадочных
шорохов,  криков,  стонов,  в пуще словно бы начиналась новаЯ жизнь, намного
более  бурнаЯ  и  клокочущаЯ,  чем  днем,  главное  же  -  во сто крат более
угрожающаЯ.  Ќочь  упала  на  пущу как-то совсем неожиданно, застала ‘ивоока
врасплох,  он  не  подумал  еще ни о костре, ни об укрытии, поэтому вынужден
был  взбиратьсЯ  на первое попавшеесЯ ветвистое дерево, устраиватьсЯ вверху,
чтобы  кое-как  передремать  до  утра,  а  уж  потом попытатьсЯ выбратьсЯ на
вольный свет.
     Ћн  проблуждал  несколько  дней. “бил палкой какую-то птицу, зажарил ее
на  огне,  как  научил когда-то ђодим. Џотом в болотцах искал сладкие корни,
искал   долго,  еще  дольше  потом  лакомилсЯ  ими.  …сли  бы  у  него  было
какое-нибудь  оружие,  он  подстрелил  бы  маленькую  серну,  но  что делать
безоружному?!
     ‹есные  странствиЯ  имеют  свои  законы. …сли человек ищет и знает, что
именно  он  должен  найти,  то рано или поздно он своего добьетсЯ. Ќо ‘ивоок
натолкнулсЯ вовсе не на то, ради чего забралсЯ в пущу.
     Љогда  он, уже изрЯдно отощав, стал, как ему казалось, выбиратьсЯ ближе
к  лесной опушке, и уже дохнуло свободным ветром, и с каждой минутой на пути
у  него  показывалось  все  больше  освещенных  крЯжей,  места, где именно и
попадаютсЯ  те  редкостные  синие  цветы,  один  из которых где-то терпеливо
ждала  маленькаЯ  ‚еличка, ‘ивоока чуть не постигла беда. Ћн шел, беззаботно
вылавливаЯ  лицом  солнечные  поцелуи, легко спускаЯсь с пригорков, неслышно
шагал  по  пушистому  слою  многолетней хвои, умело пробиралсЯ сквозь цепкие
заросли.  …го  ухо  улавливало  каждый  треск  и  самый малейший шелест, его
чуткий  глаз  быстро  схватывал  все Явное и притаившеесЯ. ‚от так бы и жить
ему  среди  деревьев в этом мире, где зависишь только от собственного умениЯ
и  ловкости,  где  нет ни ситников, ни глуповатых тюх, ни тех черных убийц с
серебрЯными  крестами. ‚спомнил, что на подворье у ‘итника, как ни просторно
оно,  не росло ни единого деревца, и немало удивилсЯ этому обстоЯтельству. “
них  с  дедом  ђодимом  росло много деревьев, а ђодим к тому же каждую весну
приучаЯ  ‘ивоока  сажать хотЯ бы один прутик, который со временем зазеленеет
и  возвеселит  не  одно сердце. Љонечно, таких слов ђодим не говорил, ‘ивоок
сам  думал  об этом, когда следующей весной на прошлогоднем прутике набухали
почки и затем поЯвлЯлись из них маленькие, чистые-пречистые листики.
     —еловек  должен жить среди деревьев, только они его молчаливые, верные,
надежные  друзьЯ.  ‘ивоок  не  знал  песен,  но в голове у него сама по себе
невольно  слагалась  этакаЯ бесхитростнаЯ песенка из четырех слов, и пока он
шел,  кто-то  повторЯл  в нем четыре слова: "—еловеку жить среди деревьев...
человеку жить..."
     €  вдруг у самого уха хлопца что-то свистнуло хищно и тонко, ‘ивоок, не
успев  ни  о чем подумать, невольно метнулсЯ за ближайшее дерево, голова его
быстро  повернулась  назад в направлении угрожающего свиста, и только теперь
он  весь  застыл  от страха. ‚ нескольких шагах от него, впившись в шершавую
кору  дуба,  торчала  коротенькаЯ,  чернопераЯ стрела. Ћна еще покачивалась,
еще  звенело  в ней зловещее напрЯжение полета, и ‘ивоок невольно вздрогнул,
представив,  как впилась бы она в него, если бы стрелок не промахнулсЯ. € то
ли  его  невидимый противник почувствовал, что ‘ивоок неодобрительно подумал
о  его  способностЯх  стрелка,  то  ли  неосторожно  выдвинулсЯ ‘ивоок из-за
дерева,  но  тотчас  же  новаЯ стрела сухо ударилась о кору укрытиЯ ‘ивоока,
как  раз  на  уровне  сердца парнЯ, и упала тут же, рЯдом, вместе с изрЯдным
обломком  коры.  Џо тому, как она упала и как застрЯла перваЯ стрела, ‘ивоок
понЯл,  что  стрелок  целитсЯ  сверху.  Ћн  начал  осторожно оглЯдыватьсЯ по
сторонам  и  увидел,  что  должен  был  бы увидеть хотЯ бы чуточку раньше. ‚
деревьЯх  были борти. Џравда, они были такие старые и замшелые, что заметить
их  мог лишь необыкновенно опытный наблюдатель. Ќо разве же ‘ивоок не считал
себЯ  именно  таким?  ‚идать,  он неосторожно забрел в расположение чьего-то
бортницкого  хозЯйства,  и  вот  теперь  хозЯин, выследив непрошеного гостЯ,
решил  наказать  его.  ‘ивоок  знал  нескольких  бортников,  из тех, которые
приносили  иногда  ђодиму мед и воск: были это мрачные, нелюдимые человечки,
жалкие  и  хлипкие;  они  выходили  из  лесу  лишь на короткое времЯ и снова
укрывались  туда,  ибо чувствовали себЯ там надежнее и спокойнее. Ќо чем мог
угрожать  невидимому  бортнику  он,  малый  ‘ивоок?  €ли тот не видит, с кем
имеет  дело,  или  же его нелюдимость простираетсЯ так далеко, что встречает
он стрелой каждого, кто осмеливаетсЯ хотЯ бы ступнуть на его участок!
     ‘ивоок  еще  как-то  неосмотрительно  покачнулсЯ  за  деревом,  и новаЯ
стрела  мгновенно упала сверху, на этот раз пробив хлопцу кончик его корзна.
‘трелок  не  шутил.  Ћн  продержит  так  до  заката  солнца,  а там тоже еще
неизвестно,  выпустит  ли  из-за  дерева,  ибо  кто  же знает: может, он и в
темноте видит, как сова?
     - „ЯдЯ, - изо всех сил закричал ‘ивоок, - не стрелЯйте, дЯдЯ!
     ‚ ответ - новаЯ стрела, правда, уже не такаЯ точнаЯ.
     - „а  что  же вы стрелЯете, дЯдЯ? - плаксивым голосом взмолилсЯ ‘ивоок.
- Њал Я еще ведь!
     ‘трелы  больше  не было. Ѓыло молчание. Ђ немного погодЯ, видимо, после
раздумий, к ‘ивооку долетело:
     - Ђ Я - большой?
     ѓолос  был тонкий, тоньше даже, чем у ‘ивоока; он чем-то напоминал даже
голос ‚елички. ‚от будет смеху, если там девочка!
     - џ заблудилсЯ! - крикнул немного смелее ‘ивоок. - џ не вор.
     - Ђ  кто  тебЯ  знает.  ЏасешьсЯ  тут  возле наших бортей, - последовал
ответ откуда-то сверху.
     - Џравда. џ ищу цветок, - убеждал ‘ивоок.
     - ‚решь, - не верил тот.
     - ‘иний цветок.
     - Ђ хотЯ бы и черный, - все равно врешь.
     - Ќо  ведь  это  -  правда!  џ  пообещал ‚еличке. ’ы посмотри на менЯ и
увидишь,  что  Я  молвлю правду. “ менЯ нет ни ножа, ни оружиЯ. —ем бы Я мог
вырезать твои борти?
     - Ќе выходи, буду стрелЯть!
     - Ќо ведь Я внизу, а ты вверху, Я не причиню тебе никакого вреда.
     - Ђ откуда знаешь, что Я вверху?
     - ‘лышу, да и стрелы летЯт.
     - ’ы, может, колдун? Ќе шевелись, иначе прошью насквозь!
     - „а нет, Я просто малый. ‘ивоок.
     - —то это еще за имЯ?
     - Ќе знаю. ’ак зовут.
     - Ќу так и постой себе там за деревом.
     - Ќо Я должен идти.
     - ‚се равно стой.
     - џ блуждаю по пуще много дней.
     - ‚решь. Љак же ты живым осталсЯ?
     - ѓолоден Я и устал.
     Ѓортник снова долго думал и молчал. Ќаконец он решилсЯ.
     - Ђ  ну-ка,  пройди  от  своего дерева к соседнему. Ќо потихоньку. …сли
побежишь - застрелю.
     ‘ивоок   высунулсЯ   из-за  своего  укрытиЯ,  неторопливо  пошел  через
открытое место.
     - ‘той!  -  крикнул  ему  все  еще  невидимый  бортник.  - Џочему такой
большой?
     - „а  нет,  Я  совсем  малый, мне десЯть или двенадцать годов. Ќикто не
знает толком.
     - Љак это никто? Ђ мать?
     - Њатери нету.
     - Ћтец?
     - Ќет никого.
     - ѓде живешь?
     - Ќигде.
     - Ђ цветок, говорил, - кому же он?
     - ‚еличке.  „евочка такаЯ маленькаЯ. ‚стретил ее - пообещал. Џотому что
она никогда не была в пуще.
     Ѓортник снова долго думал.
     - Ђ  постой-ка!  -  заговорил  он  после паузы. “мело и быстро он начал
спускатьсЯ  вниз,  и только теперь ‘ивоок увидел, что человек этот укрывалсЯ
за  одной  из  бортей, - видно, у него там была заранее приготовлена засада,
из которой он видел все вокруг, сам оставаЯсь незамеченным.
     Ћн  соскочил  на  землю,  держа  наготове  натЯнутый  лук  со  стрелой,
направленной   прЯмо  в  ‘ивоока,  и  недоверчиво  начал  приближатьсЯ.  Ѓыл
совершенно   маленьким,   ободранным,  словно  бы  только  что  вырвалсЯ  из
медвежьих   объЯтий,   но   лицо  у  него  было  умное,  сообразительное,  в
особенности поражали глаза - в зеленом блеске, хитрые и юркие.
     - Ћгромный еси, - с прежней недоверчивостью промолвил бортник.
     - “чилсЯ  поднимать ђодимов меч, - оправдываЯсь, сказал ‘ивоок, - а меч
был тЯжелый. Ќи у кого таких не было.
     - Ђ ђодим - кто?
     - „ед мой.
     - ѓде же он?
     - “бит.
     - Ђга. —то же будешь делать?
     - Ќе знаю.
     - Ђ цветок?
     - Ќу, найду его, отнесу ‚еличке, а потом - не знаю.
     - ‚решь.  ‡ачем  носить  цветы? ѓде растут, пускай себе растут. Љто это
должен их носить?
     - „а Я не знаю. Џообещал ‚еличке, потому что она никогда не видела.
     - ‚се  равно  врешь.  „олжен  же ты что-то делать. Ѓорти присматривать,
ловить рыбу или зверЯ. „обывать корни...
     - Ќичего не знаю.
     - ‚от  если бы Я тебе поверил, - сказал с каким-то сожалением маленький
бортник.
     - ’ак что? - без особого любопытства спросил ‘ивоок.
     - Ђ то, - ответил тот и отклонил лук в сторону.
     ‘ивоок  переступал  с  ноги  на ногу, ибо до сих пор еще боЯлсЯ хотЯ бы
пошевельнутьсЯ, опасаЯсь, как бы глуповатый бортник не прошил его стрелой.
     - ‡наешь, - сказал снова бортник, - тебЯ как зовут?
     - ѓоворил уже - ‘ивоок.
     - •орошо.  “  тебЯ  и  верно  сивые  глаза.  ’аких  Я не видел никогда.
‚идать,  не врешь, раз у тебЯ такие глаза. Ђ Я - ‹учук, и отец у менЯ ‹учук,
и  дед.  Џотому что все очень метко стрелЯли из лука. € Я. •очешь, вон в тот
сучок попаду?
     - Ђ ну, попробуй.
     ‘трела  просвистела вверх и впилась именно там, куда указывал маленький
‹учук.
     - Ќу? - спросил он.
     - ‹адно.
     - ’еперь видишь? џ тебЯ нарочно не задел.
     - ѓм.
     - Ђ ты не разговорчивый.
     - „а нет.
     - ‡наешь, у тебЯ братьЯ есть?
     - ‘казал же: никого.
     - Ђ у каждого должны быть братьЯ.
     - Џускай.
     - “  менЯ  тоже  нет.  ‡наешь.  -  ‹учук  повесил свой лук на плечо, он
доставал  у  него  до  самой  земли.  ‘ивоок удивилсЯ даже, как мог парнишка
натЯгивать  тетиву.  - ’ы уж неси свой цветок, а потом возвращайсЯ ко мне, и
мы станем братьЯми.
     - Ђ как это?
     - Ќу,  просто  -  братьЯ.  ‚сегда  вместе,  один  за  одного и один длЯ
одного.
     - € что?
     - Ђ потом удерем отсюда.
     - Људа же?
     - ‡а пущу.
     - џ из пущи никуда не хочу, - сказал ‘ивоок.
     - Ќу,  ты  приходи,  тогда  договоримсЯ.  џ  тебе  расскажу.  ’ы еще не
знаешь. Џридешь?
     - Ќу. - ‘ивоок думал. - Ќе знаю. Њожет, и не найду тебЯ.
     - „а что! ќто так просто. €дти, идти - и выйдешь на нашу горку.
     ‘ивоок  немного  подумал  еще,  но  глаза  ‹учука  сверкали так чисто и
честно, что он решил быть откровенным до конца.
     - “ менЯ тур есть, - сказал он небрежно.
     - ’ур? - недоверчиво подошел к нему ‹учук. - “бил?
     - †ивой.
     - ’ак как же он - у тебЯ? ‚ пуще?
     - ‚ пуще, но мой. ‡наю, где лежит. ђанен.
     - „авай пойдем к нему. ‹адно?
     - Љогда Я вернусь.
     - Ќу, Я буду ждать. •очешь, Я тебе подарю что-нибудь - стрелу или нож?
     - Ќе  нужно,  - ответил ‘ивоок, - все равно нечем заплатить за подарок.
Ќет у менЯ ничего.
     - ќ,  да  ты  ведь  голоден, - вспомнил ‹учук. - „авай накормлю тебЯ. “
менЯ есть хлеб, а мед сейчас добудем. Ќо только приходи.
     - Џриду, - пообещал ‘ивоок.
     - Ћбещать легко.
     Ћн  еще  не  знал  множества  вещей.  Ќе  видел больших городов, хотЯ и
догадывалсЯ  немного  о  них  со  слов  торговых  людей, которые приезжали к
ђодиму.  Ќе  знал ни боЯр, ни кнЯзей, ни императоров и почти не слыхал о них
и  не представлЯл, какаЯ может быть свЯзь между ним и далекими властелинами.
‘амое  же  главное,  что  ‘ивоок совершенно не представлЯл, в какое времЯ он
живет.  Ђ  это были странные, смутные времена. ‚ремена, когда люди созревали
быстро,   старились   рано,   времена,   когда  четырнадцатилетнЯЯ  королева
приказывала  задушить ночью своего шестнадцатилетнего мужа (слишком стар длЯ
нее)  и  сама приходи