всЯ б ще, зда‘тьсЯ, з панами до речi,
                ™е прогнав би з “кра“ни хоругiв не трохи,
                ђозлетiлись би вiд мене, Як з пожару блохи.

     Џылающий взглЯд,  гордо  выпрЯмленные плечи,  могучаЯ  осанка,  золотаЯ
булава за широким шелковым поЯсом,  конь в дорогой сбруе - таким видели менЯ
чигиринцы. Ђ Я ссутилившийсЯ, задумавшийсЯ, опечаленный, может, небрежный и,
наверное, в глубине души немилосердный и жестокий. †аль говорить!
     …хал  медленно,  принимал  приветствиЯ,  раздавал  поклоны,  произносил
ласковые слова то  одному,  то  другому человеку,  отдавал повелениЯ „емку и
Љапусте,  отмахивалсЯ от слишком назойливых,  ласкал ћрка, переговаривалсЯ с
Љатрей, а тем временем упорно поворачивал конЯ своего туда, где был мой дом,
неказистаЯ сотниковскаЯ усадьба,  подворье,  с  которого  полгода  назад  на
рассвете  выехал  Я   с  товарищами  униженным  изгнанником,   чтобы  теперь
возвратитьсЯ великим гетманом, в хвале и славе, может, и в бессмертии.
     Ѓыл  уже  мертвым длЯ мира,  утраченным,  потерЯнным в  неизвестности и
безымЯнности,  тЯжкий  путь,  незначительные взлеты  и  глубокие болезненные
падениЯ,  а потом отчаЯние, и безнадежность, и почти гибель всего, оживут ли
кости сии, оживут ли? Ћжили! ‚озвратилсЯ, чтобы быть навсегда, навечно!

                —и не той то •мiль, що коло тичин в'‘тьсЯ?
                ѓей, то •мельницький, що з панами б'‘тьсЯ.
                ѓей, по“хав •мельницький iк †овтому Ѓроду.
                ѓей, не один пан лежить головою в воду.

     Џодъезжал к своему дому. Љазаки почтительно держались в сторонке, джуры
схватили поводьЯ моего конЯ и  Љатриного,  вступил Я  в свой двор,  заросший
густым спорышом,  ворота были открыты настежь,  люди были и тут, хотЯ дальше
ворот уже никто не шел, только •мельницкий с детьми, только •мельницкий... Ђ
где же личико,  приникающее к оконному стеклу, где же те очи, которые должны
выглЯдывать своего гетмана,  почему в  открытых дверЯх на  крыльце не  стоит
тонкаЯ фигура,  почему не ступает на свежевымытое крыльцо узкаЯ нога, почему
такой пустой двор,  почему такаЯ пустота вокруг? Ћй какаЯ же пустота! Ќо вот
на крыльце поЯвилась легкаЯ,  как пух,  пани ђаина,  всЯ в белом,  белошеЯЯ,
белорукаЯ, бело вскрикнула, бело ахнула, чуть не взлетела белым пухом вверх:
"Ђх, пан •мельницкий! Ђх, пан гетман! Ђх, ах, ах!"
     џ поднЯлсЯ на крыльцо твердо,  как-то даже оцепенело,  глубоко вздохнул
перед ступеньками,  а выдохнуть боЯлсЯ,  чтобы не сдуть пани ђаину (такаЯ уж
субтильнаЯ стала возле панства!),  нагнул шею свою негнущуюсЯ,  поцеловал ей
руку.  Џани  ђаина по-молодому крутанулась передо мной,  вела  и  не  вела в
светлицу,  еще чего-то ждала,  может, ожидала невозможного, надеЯлась на то,
что не случилось когда-то и никогда,  а теперь,  может, случитсЯ, и Я скажу,
что приехал не к Њатроне,  а к ней,  пани ђаине,  расцветшей женщине,  такой
изысканной и такой еще,  собственно,  молодой и прекрасной, как длЯ простого
казака.  Ќо чего не было,  того и  не будет никогда.  €  Я  уже был не Я,  и
простого казака не было,  а стоЯл гетман всевластный, не властный только над
своим сердцем.  ‚иновен ли Я?  € кто виновен? ‚ремЯ? ‘удьба? ‘лучай? Ѓог? Ќо
следует ли впутывать бога во все земные дела?
     - ѓде же она,  Њатронка? - с трудом шевелЯ пересохшим Языком, спросил Я
пани ђаину.
     - ЋдеваетсЯ, чтобы встретить пана гетмана Ясновельможного.
     џсный  да  еще  и   Ясновельможный!   ‚едьмовский  шабаш  и   бесовское
наваждение!  Њогла бы встретить,  как стоЯла!  € сколько же можно одеватьсЯ?
ЏолднЯ уже —игирин бьет из пушек и самопалов,  звонит в колокола,  играет на
кобзах и трубах, а тут все одеваютсЯ да переодеваютсЯ!
     џ  ступил в  светлицу,  как чернаЯ туча.  Џани ђаина мгновенно исчезла,
оставив менЯ одного,  даже шапку некому было отдать,  так и стоЯл оцепенело,
всматриваЯсь в  знакомую обстановку,  замечаЯ и  не  замечаЯ какие-то  здесь
перемены,   дорогую  посуду,   дорогой  ковер,   невиданное  оружие.   „емко
позаботилсЯ  или,   может,  все  это  притащила  пани  ђаина  от  никчемного
старостки? …сли так, изрублю все, сожгу и пепел пущу по ветру!
     €, вот так по-глупому ЯрЯсь, не услышал ни шороха, ни дыханиЯ, а только
увидел,  что уже стоит -  рукой достать!  -  она, и Я протЯнул было руку, но
рука не  слушалась,  падала,  как мертваЯ,  глазами молча просил Я  Њатронку
прийти мне на помощь,  а потом,  как слепой,  поднЯл глаза вверх, так, будто
она  возносилась надо  мной,  но  Њатрона с  ужасом  заслонила свое  лицо  и
заплакала-застонала:  "Ќет! Ќет! Ќет!", а потом упала на колени передо мной,
и только тогда смог Я пошевельнуть руками и прижал к своим коленЯм ее легкую
маленькую головку. †енщина или дитЯ?
     џ  поднЯл  Њатронку  с  колен,  отстранил ее  от  себЯ  немного,  чтобы
взглЯнуть в лицо,  чтобы взглЯнуть на всю,  увидеть ее глаза, брови, волосы,
губы,   обцеловать  взглЯдом   все,   все,   порадоватьсЯ  всему,   воспеть,
возвеличить.   ЌадеЯлсЯ  увидеть  роскошную  панну   в   шлЯхетских  шелках,
подобранных и  подогнанных пани ђаиной,  а стоЯла в светлице неведомаЯ ранее
дивчина-украиночка,  милаЯ и роскошнаЯ,  стеснительнаЯ и дерзкаЯ,  простаЯ и
изысканнаЯ:  кокетливаЯ кибалка на голове, прикрытаЯ длинными концами тонкой
намитки,   запаска  краснаЯ  и  шелковисто-золотаЯ,  крайка,  поддерживающаЯ
запаску,  всЯ унизаннаЯ самоцветами, вышитые золотом сафьЯнцы, с серебрЯными
подковками на каблуках, просторнаЯ тонкаЯ сорочка не скрывает гибкой талии и
высокой груди, а словно бы еще больше подчеркивает их. Ћна или не она?
     - †дала своего гетмана? - шепотом спросил Я.
     - Ѓогдана, - одними губами, без голоса ответила она.
     - “же и не думал, что тебЯ увижу.
     - € Я не думала.
     - Ќу, иди, Я тебЯ хоть обниму да поцелую!
     - Ќет! Ќет! Ќет!
     Ќо Я сгреб ее в объЯтиЯ,  аж затрещали кости,  впилсЯ в уста, впервые в
жизни так  целовал женщину,  да  и  женщина такаЯ тоже была в  моих объЯтиЯх
впервые.  Ќеистовые уста.  ЋтклонилсЯ,  глЯнул, и потемнело у менЯ в глазах.
Ќеужели эти уста могли целовать слюнЯвый рот —аплинского?
     - –еловала?
     - Љого?
     - Ђ ты и не знаешь?
     Ћтстранил,  оттолкнул,  отбросил.  Џрезирал,  и ненавидел, и брезговал.
‡акрыл глаза руками. “пал на скамью.
     - Џрости менЯ,  Њатронка.  Њне было так тЯжело.  „а и до сих пор еще не
легко.  Ѓитвы Яростные.  Ђ  потом еще и резнЯ бессмысленнаЯ и преступнаЯ.  џ
потерЯл ‘амийла.
     - Љто это?
     - Џисарь мой генеральный. ‚тораЯ душа моЯ. Џосле твоей, первой. Џодойди
ко мне, Њатронка.
     Ћна  подошла и  молча прижалась.  ’олько тогда Я  понЯл,  что  грЯзен с
дороги,  немытый,  в тЯжком грехе смертном возле этой души пречистой. Љак же
смею? Џопросил ее:
     - Џоходи передо мною.  „ай натешитьсЯ моим глазам.  —тобы поверил,  что
это ты.
     - Ђ кто же еще?
     - ђазве Я знаю? Ќаваждение. Ђнгел. Ђ может, дьЯволица-искусительница?
     Ћна ходила по светлице, смеЯлась, поворачивалась так и этак, и грудь ее
пританцовывала под простой сорочкой,  и  серые глаза звали к себе,  влекли и
манили,  Я смотрел на нее издали,  не осмеливалсЯ пошевельнутьсЯ,  встать со
скамьи,  подойти, грЯзный, пропитанный духом гари, пота людского и конского,
пылью дорог,  кровавых,  тЯжких,  но  и  радостных.  †ива еще казацкаЯ мать!
€грай, море, играй!
     Ћ, если бы такое наше свидание длилось вечно!
     Ќо  пани ђаина поЯвилась,  будто напоминание о  требованиЯх мира и  его
надоедливой суетности.
     - Њатрегна,  тебе надо переодетьсЯ к обеду, а пану •мельницкому принЯть
купель с дороги.
     - ‡ачем ей переодеватьсЯ?  -  удивилсЯ Я.  - ђазве может быть нарЯд еще
милее моему сердцу!
     - ’ак надо,  пан гетман,  хотЯ мы и перебрались сюда так спешно, что не
могли  взЯть  всего необходимого,  ваши  казаки-натренты,  такие невежливые,
совсем не  умеют обращатьсЯ с  женщинами нашего воспитаниЯ.  Џан подстароста
длЯ Њатрегны...
     - Њама, зачем ты об этом! - крикнула Њатронка и выбежала из светлицы, а
Я  не  мог  побежать за  нею только из-за  своей глупой гетманской важности,
которую должен был  проЯвлЯть перед пани ђаиной,  да  еще и  потому,  что не
хотел убегать от самого имени того никчемного подстаростки.
     Ћднако  пани  ђаину  не  обескуражило ни  восклицание Њатрешки,  ни  ее
бегство,  ни мой понуро-угрожающий вид, она тарахтела свое, может и нарочно,
чтобы  отомстить за  давнее,  за  то,  что  пренебрег когда-то  ее  женскими
достоинствами,  не оценил,  потому что мужик, грубый и неотесанный, которому
никогда не сравнЯтьсЯ с панством пышным.
     - ќто пан подстароста,  -  тарахтела она,  -  длЯ Њатрегны хоть полмира
наклонить готов был,  будто ветку с Яблоками. Љрулевна моЯ! Ќа все дни года,
на каждый день -  новый нарЯд, один лучше другого, богаче и драгоценнее. Ћна
швырЯла ему в  лицо,  топтала,  не хотела его видеть,  потому что надеЯлась,
ждала,  выглЯдывала...  Ќо Я  не стану обо всем...  џ  мать,  Ясновельможный
гетман,  и мое сердце...  Њатрегна венчалась по католическому обрЯду. € этот
брак пожизненный, как единый бог над нами. Љто может освободить от него?
     - ‚се свЯщенники “краины благословЯт нас!
     - —то эти свЯщенники!
     - Њитрополит киевский замолит грех наш.
     - „остаточно ли митрополита длЯ такого греха?
     - Џатриарха царьградского или иерусалимского просить буду!
     - Џан  •мельницкий  легкомысленно  подходит  к  этому,  а  так  нельзЯ.
Њатрегна должна хранить свою честь. € вести себЯ не как ветренаЯ девчонка, а
как пани.
     - ѓетманова! - почти крикнул Я.
     - џ и говорю. Ћдежда каждый раз должна быть в соответствии с маестатом.
ќти  ваши  казаки!  Њы  ничего не  успели взЯть с  собою.  €  зачем было нас
перевозить в  этот  дом?  Ћн  слишком тесен  и  слишком простецкий длЯ  пана
гетмана.
     - „ворцов не имеем,  -  хмуро заметил Я,  а сам подумал:  забыла ли, из
какого "дворца" спас тебЯ в  ЏереЯславе?  Ќе завешивала ли ты рЯднами окна в
казацкой хате,  да  не  выгонЯла ли мух,  да не притрЯхивала ли землЯной пол
свежескошенной травой?
     - Њожно бы занЯть старостинский дворец. Ћн и так стоит пустым.
     - € пускай стоит!  ’ак же,  как и те нарЯды на каждый день года -  ни к
чему! Љазаку и одной сорочки хватит. Љаждый день новое: то вверх рубцами, то
вниз...
     - …ще бы и в дегте, - едко добавила пани ђаина.
     - Њожет, и в дегте длЯ здоровьЯ.
     - Ќо,  надеюсь,  пан •мельницкий сменит свои дегтевые сорочки на чистую
одежду? џ велела нагреть воды. Џахолки сейчас приготовЯт купель.
     - Ѓлагодарю, пани ђаина. ‚ы заботитесь, как о сыне.
     Ћна  побледнела и  молча ушла  от  менЯ.  „олжен был  теперь жить между
ненавистью и любовью, и не было спасениЯ.
     Ќо все же, хотЯ и с ненавистью, пани ђаина вскипЯтила огромнейший чугун
воды с  зельем,  пахолки вылили воду в большое вербовое корыто -  длЯ купели
пана  гетмана.  Ћчистить и  омолодить хочет  менЯ  пани  ђаина  или,  может,
отравить своим зельем?  Ћпекала менЯ когда-то длЯ себЯ, теперь будет опекать
длЯ дочери -  или же длЯ сырой земли? Ќикого об этом не спросишь, и никто не
скажет,  да и нет никого,  даже „емка верного.  ’олько чистаЯ одежда богатаЯ
лежит на скамье горкой - позаботилсЯ мой есаул и об этом.
     ‘нЯл с  себЯ тЯжелую,  задымленную,  грЯзную одежду,  полез в купель...
ЋмолаживалсЯ. ђадовалсЯ. €мел наконец любимейшую женщину! €мел! Њог бы взЯть
ее без проволочек,  как был,  соскочив с конЯ и сграбастав в объЯтьЯ,  взЯть
как  захватчик,  жестокий,  грубый,  нетерпеливый,  взЯть,  как добычу,  как
вознаграждение,  как месть за все.  ‘тать таким безжалостным, как те тысЯчи,
которые идут где-то  степЯми от †елтых ‚од до ЉорсунЯ вдогонку и  наперехват
Џотоцкому и Љалиновскому,  идут,  как и он,  утомленные,  пропитанные пылью,
потом  и  пороховой гарью.  Њог  и  не  мог.  ЏлескалсЯ в  вербовом  корыте,
разбрызгивал воду, отпырхивалсЯ, отжимал чуб, сдаивал воду с усов. ‚ чистоте
и   несмелости  должен  был  возвратить  свою  любовь,   найти  и  возродить
утраченное. Ћтбил, отвоевал у заклЯтого врага не длЯ надругательства, не длЯ
грубости, а длЯ высокого уважениЯ и нежности.
     Ђ пани ђаина,  крадучись под дверью и прислушиваЯсь к моему крЯхтению и
разбрызгиванию воды,  считала,  наверное,  что  это  она  так укротила этого
степного пардуса,  этого льва над львами, сама становЯсь львицей, а Њатрегну
свою делаЯ львицей молодой.
     Њатрегна.  –арица матерей и женщин. †енщина над женщинами, как Я отныне
гетман над гетманами.
     Њатрегна...
     ‘ледили ли мои джуры за пани ђаиной,  когда готовилась длЯ менЯ купель?
„лЯ нее Я теперь был наездником,  жбуром, насильником, кем угодно. €мела все
основаниЯ ненавидеть менЯ и желать мне смерти, но вынуждена была подчинЯтьсЯ
силе -  выражала это каждым словом,  каждым наклоном головы,  движением уст,
поднЯтием бровей.  Ќе она ли тогда накликала —аплинского на ‘убботов? Њожет,
тоже хотела длЯ себЯ, а тот схватил дочь? Ћ, если бы узнать! Њалое утешение.
Ћх, малое. Ќикакое.
     џ  был  несправедливым к  пани ђаине.  Ћна  стремилась устроить все как
можно  лучше,  с  высочайшим почтением  и  гетманским достоинством.  Џока  Я
купалсЯ и прихорашивалсЯ, в светлице были поставлены столы, накрыты льнЯными
скатертЯми,  заставлены Яствами и  напитками,  и  уже  и  гости были созваны
наивельможнейшие из тех, кто оказалсЯ в —игирине, и нас с Њатронкой посадили
на  красном углу,  и  была  она  всЯ  в  белом атласе,  сама всЯ  будто шелк
ласковый,  и  голова кружилась и  от  нее,  и  от  горилки,  которую пили за
долгожданную трудную победу,  за  здоровье всех и  за  менЯ,  и  от  весельЯ
бесконечного,  и от багрЯного света,  что волнами ходил перед моими глазами,
дразнЯ менЯ своей непостижимостью,  неотступный и  несносный,  как пытки.  џ
готов был  стонать от  муки незнаниЯ,  пока наконец понЯл,  что это мою душу
разрывает нетерпение.  Џочему нас не оставлЯют одних с Њатронкой?  ‡ачем все
это,  зачем все эти люди? ‚се пьют и пьют за гетманское здоровье, веселЯтсЯ,
танцуют -  и какое им дело до гетманов,  и до королей, и до всех повелителей
мира?  ђазве трава спрашивает у кого-нибудь разрешениЯ, чтобы расти, а дожди
- чтобы упасть из  облаков на  землю,  и  разве реки  текут тогда,  когда им
скажут, а птицы прилетают по королевским велениЯм? џ хотел тоже быть как эти
люди, собственно, был таким же: едва прикоснулсЯ к шелковой руке Њатронкиной
и показал ей глазами, чтобы бежать. ‹ицо ее вспыхнуло так, что видно стало и
при свечах,  но тихо подчинилась,  Я пропустил ее вперед, закрываЯ спиной от
пани ђаины, метавшей грозовые взглЯды.
     Њир длЯ нас не существовал больше.
     ‚  ложнице было  темно,  только  лампадка еле  мигала  под  образами да
чуть-чуть виден был  сквозь окна жар с  казацкого костра сторожевого посреди
двора.  ‡а  стеной продолжалась наша словно бы  свадьба,  а  мы  были здесь,
впервые в  жизни как муж и  жена,  впервые наедине со  своей любовью,  своей
страстью.
     џ  целовал даже воздух вокруг нее,  а потом снова и снова возвращалсЯ к
неистовым устам и умирал в них, умирал навеки. ’емные уста страсти. ‚сЯ была
в  белом,  и  постель тоже была белаЯ.  "Ѓiлу постiль постелю,  бiлу постiль
розстелю..."  ЌенасытнаЯ постель,  живешь и умираешь в ней,  знаешь об этом,
каждый раз забываешь,  соблазненный и искушенный.  Ќе вводи нас в искушение,
не вводи... Џочти с ненавистью кинул Я Њатрону в эту белую пену, заглушил ее
пугливое "нет!  нет!"  тЯжелым своим  поцелуем,  словно  припечатал,  словно
вложил в него всю свою страсть, свое доброе чувство к этой молодой женщине.
     ‚чера  еще  был  никем.  Ѓеглец  без  надежды возвратитьсЯ,  гетман без
победы,  вождь без народа,  властелин без державы. ‘аблЯ в руках да конь под
тобой -  этого достаточно и недостаточно, если ты вознесен на высоту побед и
власти.
     ‚озле моей жестокости -  это  шелковистое тело,  возле моей огрубевшей,
изрубцованной,  в  шрамах души  -  это  чистое сердце,  возле  моих  тЯжелых
утомленных рамен  -  это  летучее существо,  возле  моих  насупленных густых
бровей - эта небеснаЯ улыбка, способнаЯ воскресить мертвых, растопить вечные
снега,  заставить реки течь вспЯть и даже -  о чудо! - возвратить утраченное
времЯ!
     - †дала менЯ? - спросил в темноте.
     - Ђ кто бы ждал тебЯ? - и голос поразил менЯ неожиданным холодом.
     ‡акричал бы ей:  "Љак кто? Ќарод весь! “краина! Ѓудущее и надежда ждали
менЯ!"
     Ќо кто же выкрикивает перед женщиной? ‘молчал, лишь засопел обиженно, а
она мгновенно уловила мое настроение и прижалась лебедушкой.
     - Ђ  кто бы  тебЯ не  ждал?  -  повернула свои же слова так ловко,  что
растаЯло мое сердце,  мое доверчивое, изболевшеесЯ сердце, - полечи его, моЯ
милаЯ, ой полечи!
     „арила себЯ,  как просфору в причастии,  с торжественной бережливостью,
одну лишь крошечку,  а у менЯ ведь были раскрыты душа и сердце -  страстные,
ненасытные. Ќо должен был довольствоватьсЯ тем, чем одарЯла.
     ‘вЯщенные крохи.
     Џотом  снова  это  гибкое,  заманчивое тело  сковала ледЯнаЯ волна -  и
Њатронка застонала-заплакала:
     - џ мужнЯЯ жена. ‡ачем приехал? ‡ачем?
     - Љак без тебЯ жить?
     - ѓрех перед богом!
     - ЋтпустЯт нам этот грех. ‚се иерархи церковные будут отпускать.
     Ћна только и знала свое:  "Ќет! Ќет! Ќет!" Љто бы не хотел сломить этот
крик? ’ело было уже мое, душа была моей и сердце, а теперь? ‹ишь потому, что
встал между нами  ксендз,  в  черной сутане,  и  постным голосом пробормотал
"доминус вобискум",  -  мы не можем иметь своего счастьЯ?  € уже и не любовь
между нами, а лишь нерЯд и ненасытность? „а неправда же!
     ќта ночь должна была быть длЯ нас,  и она была, но какой ценой? Ќеужели
за нее надо было платить †елтыми ‚одами? Ђ может, наоборот, ночь эта - плата
за †елтые ‚оды? Љто же это знает?
     џ уснул и не слышал, как выскользнула из постели Њатронка и исчезла уже
до утра.  ‹ежал и  слушал тишину.  ћрко и ЉатрЯ спЯт,  пани ђаина,  проводив
гостей,  наверное,  слонЯетсЯ по дому, как привидение, Њатронка исчезла так,
что  никто уже не  найдет ее  до  солнца,  казаки жгут костер посреди двора,
сосут  трубки,  задумчиво смотрЯт  в  огонь,  Я  в  заброшенности,  какой-то
багрЯной тьме, похожей на мое застольное нетерпение, лежу без движениЯ, хочу
думать про Њатронку, но не могу - багрЯность зачаровывает менЯ и лишает сил,
она становитсЯ гуще,  темнеет,  потом рождаетсЯ светлое облачко -  и из него
выплывает ‘амийло.  ’акой,  каким поехал тогда от  менЯ к  ЉнЯжьим Ѓайракам,
скуластый, узкоглазый, умный и сдержанный.
     - —елом, пане гетман, - говорит он тихо.
     - ’ы ли это, ‘амийло?
     - „а, батько.
     - Ћткуда же?
     - €з Ћрка.
     - ѓде этот Ћрк? —то-то не знаю.
     - ђазве забыл уже? ђимлЯне когда-то называли загробный мир: орк. Ћттуда
и прибыл. ’еперь - ‘амийло из Ћрка.
     - ’ак ты убит? Ћй горе! € осталсЯ незахороненным?
     - Ќе ломай себе голову,  Ѓогдан.  …сли бы даже и похоронен был, дух мой
все  равно свободно витал бы  над  землей,  ибо он  превосходил во  мне все,
животворил и  животворит даже после смерти.  €  к тебе пришел,  потому что у
тебЯ тоже сильный дух. Њножество изъЯнов в тебе и пороков, во многом виновен
и  грешен уже и  еще будешь,  но  все твои пороки превышает вечно движущеесЯ
начало,  лежащее в глубине твоего духа.  Ќе потерЯй его, не растрать всуе. €
не искушайсЯ слишком властью,  котораЯ теперь у тебЯ безгранична,  да только
не над самим собой. “же начал окружать себЯ послушными, а надо - способными.
’олько способные движут жизнь,  и только ими обозначаютсЯ времена и то,  что
называетсЯ памЯтью.  —еловека можно  убить,  но  он  после этого может стать
вечным.  ќто не  подвластно никакому тирану.  ‚спомни великомучеников.  ‚едь
убить - не означает устранить из человеческой памЯти.
     ЏамЯть не принадлежит ни королЯм,  ни гетманам, ни державе, ни церкви -
это единственное, чего не может отнЯть у людей никакаЯ сила.
     - ’ы прав,  упрекаЯ менЯ:  Я  и впрЯмь назначил полковниками послушных.
„вое  оказались способными -  и  с  ними  более  всего  хлопот.  ‘пособные -
независимы.
     - ‡амечай всех. Ќе только полковников своих.
     - ’оже грех мой.  Ќе сидел Я в изголовьЯх умирающих,  не надеЯлсЯ на их
спасенье,  не шел за их гробами.  „аже тебЯ не искал в  ЉнЯжьих Ѓайраках,  а
велел это делать другим.  Ђ  надо было бы самому,  и самому лечить твои раны
снадобьем из трав и камнЯ, из лунного сиЯниЯ и золотой паутины, змеиного Яда
и пчелиного меда.
     - џ не был ранен, Ѓогдан. “бит сразу.
     - ’ебЯ надо было воскресить живой и мертвой водой, ибо что Я теперь без
тебЯ?  ‘ кем буду советоватьсЯ, спорить, обдумывать? ‚о мне так мало схожего
с   настоЯщими  полководцами.   џ  не  люблю  громыханиЯ  битвы,   а  только
приготовление к ней,  лихорадку ожиданиЯ,  бессонных ночей,  споров,  стычек
словесных,  договоров и  переговоров,  несогласий и восторгов.  Џодготовка к
праздникам всегда привлекательнее, чем сами праздники.
     - ’еперь у тебЯ нет времени длЯ раздумий - должен битьсЯ.
     - „а.  ‚  этом истина моей жизни.  Ќарод уже поднимает голову и считает
своих врагов.  џ должен вести народ, встать на сторону голодного, а не того,
кто у него отнимает хлеб.
     - ќто  будет длЯ тебЯ самым трудным.  ЉончитсЯ тем,  что сам ты  будешь
отнимать хлеб у людей.
     - Ќикогда!  ђазве Я  сам не  испытал и  унижений,  и  преследований,  и
каторги турецкой,  разве не был Я изгнан из собственного дома и не был пущен
нищим?  Ќет братства крепче,  чем братство голодных и преследуемых. џ соберу
их всех и объединю,  если даже поведу и не по той дороге, но разобщенность -
путь еще  худший.  …сли мы  даже попадем в  пекло,  но  будем держатьсЯ друг
друга, мы одолеем адские силы и возвратимсЯ победителЯми.
     - ‚ тебЯ уже поверил народ,  Ѓогдан. Њожет, эта вера принесла и мой дух
к тебе. ‚едь Я теперь не властен над своим духом.
     - ’рудно мне будет без тебЯ.
     - џ  буду присутствовать в  твоих делах и  буду вести им счет.  „лЯ дел
земных уже нашел ты себе помощника.
     - Љого же?  Ќе ‚ыговского ли? “же родилось во мне тЯжкое подозрение, не
он ли сжил тебЯ со свету, стремЯсь попасть на твое место?
     - ‘лишком мелок длЯ мелких преступлений.
     - Џредупреждаешь, что совершит крупные преступлениЯ?
     - Ќе знаю,  гетман. Њне не дано прозревать будущее. „олжен отмечать то,
что происходит ныне.
     - „лЯ менЯ же нынешнее все - самое омерзительное. “же сейчас Я с ужасом
вижу, что растрачу всю свою жизнь на повседневную суетность.
     - € великие соборы возводЯтсЯ из тонкой плинфы.
     - „а.  Ќо  где  взЯть сил?  Ќадо отвоевать свободу,  защитить,  навести
порЯдок,  установить справедливость, накормить и напоить - на это нужны годы
и годы. Ђ разве длЯ этого возглавлЯешь народ? Ћбеспечить будущее - вот цель!
‚еликое будущее есть у каждого народа,  необходимо только уметь увидеть его,
а  потом боротьсЯ за него,  отдать все,  битьсЯ,  сражатьсЯ.  Њы составили с
тобой первые мои универсалы. ’ам еще не все сказано. „а и не знаю, когда оно
скажетсЯ, когда...
     …ле слышно скрипнула дверь, и светлое облачко исчезло, а вместе с ним и
‘амийло.  Ќадо  мною  склонилось  Њатронкино личико,  испуганно  побелевшее,
встревоженное:
     - ‘ кем ты говорил?
     - ‘ тобой, моЯ милаЯ.
     - Ќет,  нет! ’ы кого-то видел. “ тебЯ такие глаза... Ђ-а, Я знаю. ќто с
нею...
     - ‘ кем же?
     - ‘ покойницей. Џани ѓанной.
     - ѓосподь с тобою, дитЯ мое.
     Ћна отскочила от постели, из темноты тихо промолвила:
     - џ не хотела ей зла. Ќикогда не хотела.
     - Ћна умерла, царство ей небесное. ‚иновата ли ты?
     - € ты не виновен! Ќи в чем! —то бы там ни говорили!
     - Њои провинности не тут и еще не все.  Џозади -  малость,  а впереди -
целые горы. ‘пасешь менЯ от них?
     - ‘пасу... гетман.
     - €ди ко мне, гетманша моЯ!
     “же забыл про ‘амийла да  и  про все на свете забывал,  когда видел ее.
‘уетность овладевала мною и  пустое тщеславие.  —увствовал себЯ тем  древним
царем, который все превращал в золото, стоило лишь ему прикоснутьсЯ рукою. џ
прикоснулсЯ к Њатронке -  и уже дал ей все.  ѓетманша. ‚сЯ в золоте. ‡олотаЯ
женщина.  ‚спомнить бы,  какой  страшной смертью погиб тот  царь,  который и
кусок нищенского хлеба, подносЯ ко рту, превращал в золото. •леб не заменить
золотом.  €  у  женщины нельзЯ отнимать женственность,  менЯЯ ее  на суетное
золото.  Ќе знал Я  тогда этого,  да если бы и знал,  разве смог бы удержать
свое сердце?  Ќаложницей никогда бы не захотел иметь эту женщину, а только -
•мельницкой,  только гетманшей.  “же почувствовал силу своей власти во всем,
не ведал только,  что порой сила эта бывает злой и то,  к чему прикасаешьсЯ,
погибает.  Ћх,  Њатронка, Њатронка, дитЯ мое несчастное! —то только не будут
говорить о  тебе?  Ѓудут сравнивать даже с ѓеленой ’роЯнской,  из-за которой
поднЯлась когда-то  страшнаЯ многолетнЯЯ война.  €мЯ  твое  забудут и  будут
называть кто как захочет.  ЋбвинЯт в  преступном намерении отравить менЯ.  ‚
сговоре  с  королем,  с  панством,  иезуитами.  Ѓудут  утверждать,  будто  и
подсунули тебЯ  мне  иезуиты  коварные,  чтобы  сжить  со  свету!  ("€езуиты
забрались в  дом гетмана и  несколько лет держали возле него женщину с тремЯ
именами:  ћльца,  Ђнельца,  ѓелена -  как удалось позднее установить ‹аврину
Љапусте,  чигиринскому городовому атаману и  старосте гетманской разведки".)
†аль говорить! Њожно в самом деле подослать мужчине красивую женщину на ночь
и  на  две,  но  подослать любовь -  возможно ли?  ’олько люди  с  холодными
сердцами могут такое утверждать,  да  еще и  верить.  Ћднако никогда не было
недостатка в желающих опозорить перед потомками эту несчастную женщину и мою
большую любовь к  ней.  „ескать,  любви никакой не было,  а  держал ее возле
себЯ,  как полюбовницу.  Ќе каждый может получить краску от зари или радуги,
зато  у  каждого  есть  слюна,  чтобы  оплевать самое  свЯтое.  …ще  древние
говорили:  "Calumniare audaciter aliguid semper" -  "смелое охаивание всегда
дает последствиЯ".  ’олько звери не  говорЯт и  не  пишут -  потому-то и  не
клевещут!  ђазве менЯ самого не пытались очернить?  Ћкружали легендами, но Я
предпочитал жить вне этих легенд, хорошо знаЯ, что в легендах исчезает живаЯ
личность  и  остаетсЯ  только  бесплотный  символ,   которым  каждый  сможет
воспользоватьсЯ длЯ  своих  целей,  порой преступных.  ЊенЯ  отдавали только
истории,  отнимаЯ все земное и человеческое,  но никакаЯ душа не в состоЯнии
охватить и  подчинить историю с  ее необъЯтностью и  неуловимостью,  -  душе
требуетсЯ простое счастье.  ‚ласть  менЯет людей.  ‡абываешь даже  о  давней
любви,  но новой жаждешь так же горЯчо,  как все смертные.  Ќо ты принесен в
жертву, и никому нет дела до твоей души, до сердечного сокрушениЯ, ты только
гетман, а человеческое тебе не принадлежит. †естокость, а не справедливость,
страх,  а не уважение, ненависть, а не сочувствие, холод души, а не любовь -
таким видЯт властелина.  Ђ Я хотел все это опрокинуть и начинал с любви. €ли
не с того Я начал?  € упрЯмым был даже в своих заблуждениЯх.  “прЯмство ради
тех,  кого защищал. •отел передать его и потомкам. Ќевозможно всего до конца
продумать, зато все можно выдержать. џ должен был выдержать.


        19

     —игирин  переполнЯлсЯ  людьми,   лошадЯми,  обозами,  оружием,  суетой,
гомоном, озабоченностью, тревогой, нетерпением. ’очно так же, а то и больше,
полнилсЯ небольшой мой двор, и все прибывали к гетману лишь, всем нужно было
непременно попасть  именно  сюда,  потому-то  все  пробивались,  добивались,
отталкивали стражу,  дело доходило не только до перебранки,  но и до сабель,
лишь  теперь пани  ђаина понЯла,  хотЯ  бы  в  какой-то  мере,  пределы моей
озабоченности  и  моего  величиЯ  и  немного  притихла  со  своими  панскими
домогательствами,  зато Њатрона будто и родилась стать гетманшей,  не ведала
ни растерЯнности,  ни страха,  готова была всегда быть рЯдом со мною - то ли
за трапезой, то ли на пышном выезде - и уже через два днЯ известна была всем
и  называемаЯ всеми с  почтительным испугом "сама".  "Ѓыл гетман,  а  с  ним
сама".  "€мели беседу с  гетманом,  и  была при  сем  сама".  "Ћбед дал  нам
Ясновельможный, и по правую руку от него сидела сама".
     Џрискакал с  гетманскими принадлежностЯми €ван  Ѓрюховецкий,  приехал с
ним  отец  ”едор,  прибыли писари,  среди которых уже  был  и  ‚ыговский,  в
казацком одеЯнии,  чистый,  вежливый,  аккуратный,  на глаза мне не лез, как
Ѓрюховецкий, но Я вызвал его сам.
     - Џомню,  какую услугу оказал мне под Ѓоровицей, пан €ван, вот Я и хочу
попробовать тебЯ  в  нашем  деле:  сдаетсЯ  мне,  ты  достоин большего,  чем
воспоминаниЯ о своей инфамии и лыках татарских.
     ‚ыговский молча склонил голову. “мел быть почтительным.
     - ‚идел ты,  что  произошло на  †елтой ‚оде.  ќто не  просто выиграннаЯ
битва.  € не просто кровь.  Љровью шлЯхетскою в campo deserto*, как называют
они  степи наши,  смыта кровь народа моего,  которую паны проливали реками в
течение десЯтилетий, а то и целых столетий. € то, что писал Я под Ѓоровицей,
тоже смыто теперь панской кровью.  ‚сех вельможных, которые не убиты, отошлю
в  подарок хану €слам-ѓирею,  коронных гетманов с их войском разобью так же,
как разбил гетманского сына,  и кто попадет мне в руки,  тоже пойдет в Љрым.
Џо  тому —ерному шлЯху,  по  которому шел  в  Ясырь мой народ.  Џотоцкого не
боюсь,  потому что никого не  боюсь.  ђазве выиграл он  хотЯ бы одну великую
битву? ‘веркнула ли в нем хотЯ бы искорка здравого смысла? †аль говорить!
     ______________
     * ‚ диком поле (лат.).

     ‚есь народ поднимаетсЯ ко мне.  €дут со всей “краины и  еще будут идти.
Џосылал универсалы с  ‘ечи,  теперь  хочу  составить универсал из  —игирина.
Џусть знают о моей победе, о том, что Я снова в своем —игирине, и пусть идут
ко мне под Љорсунь и туда,  где стану.  Ќапиши,  что идем с верой в бога,  в
свое оружие и доброе дело.  Ќеба не жаждем,  пекла не боимсЯ.  ‚стаем против
нарушениЯ прав и  вольностей своих и зовем всех встать,  ибо рыданиЯ “краины
голосами небо пробивают, взываЯ к мести. Њы родили детей, они поверили нам и
пришли на  этот свет.  €  что же они тут нашли,  что увидели?  •оть умри,  а
заслужи,  восстанови их  доверие.  Ќапиши,  как разбили емберка и  молодого
Џотоцкого,  а теперь разобьем и Џотоцкого старшего.  Љогда бьешь собаку, так
почему бы не попасть и в хозЯина?
     ‚ыговский слушал - хотЯ бы буркнул. ќто не казацкие нравы, когда каждое
твое  слово будто на  копьЯ поднимают.  ‚идно,  хорошенько помЯла жизнь пана
€вана,  если он выказывает такую abrenuntiatio*.  Ќо у  менЯ не было желаниЯ
щадить его.  Џервый разговор -  перваЯ и  наука.  …сли Я  и  поставлю его на
‘амийлово место, то пусть всегда помнит, где гетман, а где он.
     ______________
     * Ћтказ, отречение от всех прав (лат.).

     - ‡наю,  что  долго вертелсЯ среди шлЯхты,  пане  ‚ыговский,  и  сам  в
шлЯхетство усы макнул,  так вот и  слушай,  что Я тебе скажу.  ќта шлЯхта не
только хлеб  наш  и  сало  наше  ела,  но  живилась возле нас  Языком нашим,
перетащила из него к  себе много слов,  и  одежду нашу посполюдную,  и  наши
песни. ‡а это не браним ее, а уважаем, потому что засвидетельствовала разум,
которого не имеют наши писари.  Џосмотри-ка,  сколько этих скрибентов имеем:
писари войсковые,  полковые,  сотенные,  при атаманах, городские, волостные,
писари и  писарчуки,  писарЯта,  подписки.  Ќарод  говорит на  одном Языке -
гибком, богатом, звучном и красочном, а пишут на какой-то мешанине, корЯвыми
словами,  неизвестно откуда и  почерпнутыми.  „а  еще  и  длЯ писаниЯ такого
приходитсЯ держать целую орду скрибентов со скрюченными душами и вывернутыми
мозгами.  Џодумать лишь,  что и  Я  столько лет был таким скрюченным,  носил
тЯжесть  нарочитости на  душе  -  и  не  верилось,  что  смогу  когда-нибудь
сбросить, высвободитьсЯ от нее.
     - Ќад гетманами ничто не тЯготеет, - подал наконец голос ‚ыговский.
     - Љроме долга.  Ђ ты,  пан €ван,  готов ли поднЯть на свои плечи тЯжкий
долг моего писарЯ?
     - ‘ тобой, пан гетман, хоть на край света.
     - Ќе надо нам этого краЯ.  ‘вою землю имеем.  ‡аметил ты, сколько там у
нас писарей гетманских?
     - „венадцать.
     - ‘лавно.  Ќе  терЯл зрЯ,  выходит,  времени.  “трата у  менЯ  тЯжкаЯ и
невозместимаЯ.  Џогиб писарь генеральный ‘амийло из Ћрка.  Љем теперь заменю
его - не знаю.
     - ‘транное немного имЯ ‡орка, - заметил ‚ыговский.
     - Ќе ‡орка,  а из Ћрка.  Џотому что он уже попал в орк,  то есть на тот
свет,  как ты вельми хорошо знаешь из латыни.  Љазаки в  рай не попадают,  а
только  в  пекло.  Џоэтому  к  смоле  привыкают еще  при  жизни.  ‹ипы  свои
просмоливают,  и сорочки в смоле,  и дратва - на сапоги и конскую сбрую. Ќу,
так про ‘амийла.  ‡аменить уже его никогда не  смогу,  однако сменить нужно.
Њожет, и тебЯ попробую. „а это так. ’еперь составь универсал, как Я сказал.
     - ‘праведливо сказал,  великий гетман, что Язык народа - это свЯтынЯ, -
промолвил  ‚ыговский,   кланЯЯсь.   -   Џонимаю  это   и   письма   составлю
соответственно.
     Ѓыл дворак лукавый и  шустрый во всЯких делах,  но Я тогда еще не понЯл
этого.
     Џан  €ван уже  к  утру соорудил универсал так,  что  мало и  поправлЯть
пришлось, и Язык был доходчивым, и все без лишних слов:
     "Ѓогдан •мельницкий,  великий гетман ‚ойска ‡апорожского и  все  ‚ойско
божье ‡апорожское.
     Ќыне обращаюсь,  а  именно к людЯм духовным:  владыкам,  архимандритам,
протопопам,  игуменам,  попам и другим слугам божьих домов, также и старшине
греческой веры: войтам, бурмистрам, райцам и на каком-либо урЯде пребывающим
греческой веры,  -  что,  имеЯ множество вреда,  кривд, ломаньЯ наших прав и
оскорблениЯ  ‚ойска  нашего  ‡апорожского через  панов  разных,  из-за  чего
“краина наша и слава и божьи дома должны были бы погибнуть, и свЯтые места и
тела свЯтых,  которые до этого времени по божьей воле на определенных местах
существуют и  лежат,  уже не  имели бы  никакой славы и  мы  от  них никакой
радости -  до  того  жестокий разлив крови  отцов наших,  матерей,  братьев,
сестер,  духовных отцов,  невинных деток,  на  которых висела жестокаЯ саблЯ
лЯхов  и  теперь  проЯвила себЯ,  -  вот  снова  плач,  крики,  ломание рук,
вырывание волос,  мать  ребенка,  отец сына,  сын  отца -  это  рыданиЯ всей
“краины голосами небо пробивают,  просЯ мести от господа бога, - хочу саблей
уничтожить этого неприЯтелЯ, пробиваЯсь за ним до ‚ислы.
     ’ак  прошу  вашей  ласки,  длЯ  господнего милосердиЯ,  чтобы  те,  кто
ЯвлЯетсЯ людьми одного бога,  одной веры и крови, когда буду далее с войском
приближатьсЯ к  вам,  имели свое  оружие,  стрельбу,  сабли,  седла,  коней,
стрелы,  косы  и  другое  железо длЯ  защиты древней греческой веры.  Ђ  где
можете,  какими силами и  способами,  готовьтесь на этих неприЯтелей наших и
старинной веры нашей, враждебных нашему народу. Џорохом, а еще больше словом
и  деньгами запасайтесь длЯ некоторых дел,  о которых дам вам знать позднее,
чего  следует  держатьсЯ.  Ђ  если  знаете  или  слышите от  проезжающих или
прохожих о войсках каких чужеземных народов, набранных против нас от королЯ,
давайте знать и  остерегайте нас;  это разумеетсЯ и про лЯдскую землю,  если
также есть какое войско и сила,  -  через того, кого посылают вам, известите
нас, просим.
     ‡а это ваше доброжелательство и  благосклонность обещаю вам ласку мою и
моего ‡апорожского ‚ойска и всем вам мой поклон к ласке вторично передаю.
     „ано в —игирине".
     - ќй,  пане €ван, - заметил Я ‚ыговскому, - добавил ты все-таки от себЯ
"великого гетмана".
     - Љто же теперь больше, чем ты, пане гетман? - удивилсЯ ‚ыговский.
     - ‘ам же и пишешь дальше, что войско - божье, стало быть, выходит, бога
не забываешь и ставишь его над гетманом. Ђ кто под богом ходит, тому великим
называтьсЯ грех.  Џишешь,  чтобы вставали все длЯ защиты старинной греческой
веры. Ћно и так, да, может, еще не времЯ о самой вере.
     - —то же может быть выше веры, гетман?
     - ѓоворю же,  правильно написано.  „а это длЯ нас,  пане €ван, а не длЯ
тех бедолаг,  которые и перекреститьсЯ не умеют.  €м еще живот свой защитить
надо,  деточек своих,  сорочку последнюю,  а уж потом и веру.  —тобы верить,
надо жить.  Ђ с мертвого -  какаЯ же вера? Њожет, пусть оно будет и так, как
вот сложилось и написалось, но надо еще и по-иному. —тобы не один универсал,
а несколько, и неодинаковых, как неодинаковы и люди, пане писарь.
     џ  велел переписывать и  рассылать по  всей  “краине Явно  и  тайно,  с
гонцами гетманскими и  с  надежными людьми,  на  Џравобережье в  Љиев  и  на
‹евобережье в Џолтаву, Њиргород, —ернигов, Ќовгород-‘еверский и ‘тародуб; на
Ѓрацлавщину и в Љаменец да и в самый ‹ьвов. ’ак и понесли эти мои универсалы
кобзари и нищие, с бандурами и сумами, распеваЯ думы и выпрашиваЯ милостыню,
вычитывали слова моих призывов,  и люд поднималсЯ и валом валил в мои полки,
так,  что там не  успевали и  списать,  кто и  откуда,  лишь бы  только имел
самопал,  или пику,  или просто увесистую палку-дейнегу,  за что и  прозваны
были эти босоногие и гологрудые люди дейнегами. ‘прашивали их старшины мои:
     - ‚ бога веруешь?
     - ‚ерую.
     - Ђ в богородицу?
     - „а, верую.
     - ЏерекреститьсЯ умеешь?
     - „а, может, и умею, а может, и нет.
     - Ќу, иди в полк, там научат.
     Љривонос известил менЯ,  что  войско  в  походе выросло уже  втрое  или
вчетверо  и  продолжает  неуклонно  разрастатьсЯ.   ‚есть  про  †елтые  ‚оды
опережала и мои универсалы,  хотЯ пан Љисель более всего был разъЯрен на эти
мои обращениЯ к  народу,  говорЯ об этом в  письме канцлеру:  "ќтот изменник
рассылает  всюду  по   городам  тайно  свои  письма  к   ђуси,   где  только
останавливаетсЯ".  „а  про пана Ђдама речь будет особаЯ:  ибо еще не настало
его времЯ,  еще не начал он подлизыватьсЯ к казакам и ко мне,  как это будет
потом, называЯ менЯ в письмах своих "издавна любезный мне пан и приЯтель".
     Љоронное войско остановилось под Љорсунью,  перейдЯ ђось. ’ам был кусок
старого вала,  насыпанного чуть ли  не при киевских кнЯзьЯх,  Џотоцкий велел
поправить старые насыпи,  а  к  ним  приделать новые  валы.  Љогда  уже  все
сделали,  увидели, что длЯ обороны место не годитсЯ. ‹азутчики Љривоноса обо
всем этом узнавали,  а он извещал менЯ в —игирине,  намекаЯ,  что и мне пора
уже  выбиратьсЯ из  своей степной столицы туда,  куда  направлЯетсЯ казацкое
войско.
     Ђ Я хваталсЯ за любую зацепку,  лишь бы побыть хотЯ бы один лишний день
с Њатронкой, ведь разлука могла быть и навеки - кто ж это знал! € она каждый
раз,  как только Я  начинал речь об отъезде,  падала со стоном на грудь мне,
шептала горько: "’ы не вернешьсЯ! џ знаю, ты не вернешьсЯ!"
     Ќо Я хотел вернутьсЯ и верил в это. “же отправил впереди себЯ —арноту с
припасом,  готовились к отъезду мои есаулы, еще был обед со старшиной, потом
отправлЯл  гонцов,   советовалсЯ  с  ‚ыговским,  которого  именовал  старшим
писарем,  никого не назначаЯ генеральным,  ездил по —игирину, удивлЯЯсь, как
много люда может вместитьсЯ в таком небольшом,  собственно, куске земли, так
натолкнулсЯ Я  на  шинок ‡ахарка ‘абиленко и  вельми обрадовалсЯ,  что он не
разрушен и не сожжен,  ведь казаки с шинкарЯми обращались,  мЯгко говорЯ, не
очень обходительно, а разрушений в —игирине мне бы не хотелось.
     џ кинул поводьЯ джурам и вошел в шинок.  ‚ремЯ было утреннее,  и потому
там еще никого не было, самого ‡ахарка тоже где-то носила нечистаЯ сила, это
напоминало мое посещение после несчастьЯ с ‘убботовом,  как тогда,  сел Я за
стол, постучал кулаком о столешницу:
     - ‡ахарка!
     €  как  тогда,   выскочил  откуда-то  из  потемков  ‡ахарко,  оглЯнулсЯ
перепуганно  на  мое  сопровождение,  молчаливо  торчавшее  у  двери,  потом
взглЯнул на столы, увидел менЯ, бросилсЯ к руке:
     - Ћй  вей,  Ясновельможный гетман,  мосципане •мельницкий,  неужели мои
никчемные глаза видЯт сейчас вас в моем шинке за моим столом немытым?!
     - Џочему же немытый? - с напускной суровостью спросил Я.
     - „а это так только говоритсЯ,  мосципане гетмане,  потому что моЯ ђузЯ
эти  столы так уж  вытирает,  так выскребает,  что хотЯ бы  и  сама гетманша
своими белыми ручками на  них  упиралась,  то  не  запачкала бы,  пусть  она
панствует счастливо над  всеми  нами  и  над  ничтожным ‡ахарком ‘абиленком,
прошу пана мостивого - пана гетмана •мельницкого...
     ‡ахарко  с  момента  нашей  последней встречи  осунулсЯ и  почернел еще
больше, совсем извелсЯ.
     - —то же это ты так зачах,  как цыганский конь,  ‡ахарко? € ‘убботов не
отстроишь мне.  Ђ  Я  еще хотел сказать,  чтобы вал насыпал не только вокруг
хутора,  но и вокруг пасеки. „а башни четырехугольные из добротного камнЯ на
все четыре стороны, все как полагаетсЯ.
     - „а уже все,  считайте,  обсыпано,  прошу пана гетмана,  и  все башни,
считайте,  поставлены,  и уже этот ‘убботов, как уже! Џусть пан •мельницкий,
прошу  пана  гетмана,  не  смотрит,  что  ‡ахарко такой  чахлый,  потому что
реституцию он уж если сделает,  так сделает,  и  никто так не сделает.  Ђ  с
этими казаками пана гетмана,  разве с ними съешь хоть корочку? Ђ вы думаете,
они  хоть задремать одним глазом старому ‡ахарку дадут?  ’ы  еще не  залез в
свои бебехи,  а уже стучат в дверь сапожищами - да такими тЯжеленными, чт