ого света?
   -  Џочитай,  что  так,  Ясновельможный  гетмане,  -  ответил   радостно
вошедший, - уже одной ногой был в самом пекле, да милосердный  Ѓог  послал
мне ангела на спасенье.
   - ‚от так радость, - заключил  в  объЯтьЯ  пропавшего  было  без  вести
посланника гетман, - вот так милость к нам ЃожьЯ!
   - „а, ѓосподь-таки "зглЯнувсЯ", над нами! - раздалась за спиной  Њазепы
приЯтнаЯ октава.
   - ЉулЯ, и ЉулЯ мой тут? - не мог  уже  прийти  в  себЯ  от  восторга  и
изумлениЯ „орошенко, прижимаЯ то одного, то другого к своей  груди.  -  „а
этак от избытка радости, пожалуй, и с ума сойдешь!
   Ѓогун тоже обнЯл горЯчо  Љулю,  "почоломкавсЯ"  с  Њазепой  и  с  двумЯ
казаками из его "почту".
   “садили дорогих гостей за столы, поднесли  им  полные  кубки,  и  снова
загорелась веселаЯ, дружескаЯ беседа. Њазепа и ЉулЯ стали  рассказывать  о
своих  приключениЯх,  о  подвигах  дочери  ѓострого  и  о  своем  чудесном
спасении. ‚се эти эпизоды тайных нападений, вероломных засад  и  неусыпных
поисков самоотверженной Њарианны захватили  до  того  внимание  гетмана  и
Ѓогуна, что они о главном, о самом Ѓруховецком, почти и не  расспрашивали;
впрочем, из самой передачи приключений  можно  было  заключить  совершенно
уверенно, что гетман левобережный - вполне безнадежен.
   - Ќу, а сам полковник ѓострый что? - спросил, наконец, после  небольшой
паузы рассказчиков Ѓогун. - Њного о нем доброго слышно?
   - ѓострый?! - переспросил Њазепа. - „а дай, Ѓоже, пане, чтоб еще был  у
нас такой полковник, у нас тогда завелись бы три таких столпа,  о  которые
“краина смогла бы оперетьсЯ спокойно.
   - „а, с ‘ирко два... коли б только он к нам!  -  воскликнул  совершенно
искренне Ѓогун.
   - џ не  ‘ирко  считаю  вторым  столпом,  -  ответил  Њазепа,  посмотрев
значительно на  Ѓогуна,  так  что  тот  вспыхнул  невольно.  -  Ђ  что  до
полковника ѓострого, то он  со  своей  дочкой,  невиданной  еще  героиней,
положат с радостью головы за “краину, да что головы?..  ќту  штуку  многие
сделают, но они работают на спасение ее и как ни лютует  их  "запроданець"
гетман, а не уловит своего противника и не прорвет  расставленных  ѓострым
сетей... Ђ везде уже, где Я ни проезжал, народ готов  к  восстанию,  имеет
тайные свЯзи с ѓострым и ждет только от него "гасло"... Ћ, когда народ это
"гасло" услышит, тогда припомнит Ѓруховецкому и его приспешникам  все  его
кривды!
   - ’ак левобережный народ подготовлен?  -  загорелсЯ  новой  надеждой  и
радостью гетман. - € готов за нами пойти?
   - …ще как. Њорем хлынет! ’ам тоже  только  и  думки,  чтоб  соединитьсЯ
воедино, может разве несколько зрадников из подкупленной гетманом  шлЯхты,
вроде ’амары, пойдут за ним и баста! „аже  на  свои  надворные  войска  он
положитьсЯ не может: стрельцы лишь московские будут с ним - и только!
   - ѓосподи! ‘ил с нами буди! -  воскликнул  гетман,  умиленный  до  слез
наплывом таких радостных известий, и вышел из палатки.
   Ќочь уже, видимо,  проходила.  Ќебо,  очищенное  от  облаков,  сверкало
звездами,   которые   в   морозном   предрассветном   воздухе    искрились
бриллиантами, сапфирами и рубинами.  ЃольшаЯ  Њедведица  была  уже  низко.
Ќебосклон с восточной стороны начинал бледнеть. ‡арево от догоревшего села
почти угасло, и только бледными розовыми отблесками вспыхивало небо.
   "Ђх, эта ночь! - не думал, а чувствовал всем существом споим гетман: он
был слишком взволнован, чтобы мог разобратьсЯ с кружившими мыслЯми,  да  и
их было слишком много. - ‘колько она принесла  радости,  сколько  надежды,
сколько счастьЯ! Љогда бы скорее зарЯ... Љогда бы скорее она увенчала  наш
подвиг победой! Ќе длЯ себЯ прошу ее у Ѓога, а длЯ тебЯ, моЯ дорогаЯ,  моЯ
попраннаЯ врагами родина!.. Ћ, как Я люблю  тебЯ,  как  готов  отдать  всю
жизнь свою за твое величье, за твое благо!"
   ѓетман занемел в экстазе;  но  вдруг  его  поразил  поднЯвшийсЯ  шум  в
татарском лагере...


   LXVII

   "Ќеужели, - подумал „орошенко, - татары уже двинулись в атаку? ‘транно,
без моего "гасла"... и,  наконец,  татары  не  любЯт  первые  бросатьсЯ  в
огонь".
   ‚есь казачий лагерь поднЯлсЯ на ноги и замер, пораженный  необъЯснимым,
необычайным Явлением.
   Ђ раздавшийсЯ шум не только не улегсЯ, но грозно рос; видно было, что в
татарском лагере произошло какое-то  смЯтение,  в  предрассветном  сумраке
было видно, что темные массы приходили в движение, вскакивали на  коней...
ђаздалось даже несколько выстрелов.
   -  —то  это  такое?  —то  там  происходит?  -  замер  вопрос  в   устах
побледневшего гетмана.
   ‘ловно в ответ на него раздалсЯ  вблизи  топот,  и  подлетевший  вихрем
казак крикнул громовым голосом:
   - "‡рада"! ’атары изменили! Ќа нас идут!
   - —то-о? - вскрикнул гетман и пошатнулсЯ, словно от стрелы, вонзившейсЯ
глубоко ему в грудь. - —то такое? - но крик замер в его горле.
   ‚се остолбенели и не могли перевести дух. “дар был так разителен и  так
неожидан.
   - „а говори же,  черт,  как  и  что?  -  закричал,  наконец,  Ѓогун  на
прискакавшего вестника.
   - „а вот, говорЯт, пришли к ним, к  татарам,  из  этого,  как  бишь,  -
торопилсЯ и путалсЯ в словах от страха гонец, - да, из Љрыма... вести, что
кошевой запорожского войска ‘ирко ударил всеми  казачьими  силами  на  эту
самую татарву в Љрыму, на их семьи, так как они остались одни: мурзы  ведь
с загонами ушли сюда... Ќу, так он  все  "сплюндрував",  выжег,  даже  сам
салтан "утик" в море.
   - Ђх, ‘ирко! ‘вой брат и ударил под  самое  сердце  ножом!  -  застонал
гетман, схватившись руками за голову.
   - Ќеслыханное делої - вскрикнул возмущенный Њазепа.
   - ЏроклЯтие! - простонала глухо старшина.
   - ’ак вот тут они и взбунтовались все, - продолжал  гонец,  -  говорЯт,
что это будто подстроили им штуку, завели их, мол, сюда со  всеми  силами,
заманули, а ‘ирко тем часом послали разорить их беспомощные  "кубла".  Ќу,
они, разъЯренные, как пьЯные черти, и кричат, что коли  с  нами  поступили
так предательски, так "гайда" на этих "гджаврив", вырезать  их,  собак,  и
разорить, разгромить весь край!
   - „а чем же  мы  виноваты?  ђазве  за  другого  мы  можем  отвечать?  -
возмущалсЯ Ѓогун. - Ћднако, панове, "до зброи"! -  возвысил  он  голос.  -
Ѓудьте готовы дать отпор, а то ведь нападут врасплох, как на курей!
   - "‡рада"... "зрада"! - раздались крики и в молчавшей до сих пор  толпе
казаков раздались и понеслись по рЯдам гальваническим током, поражаЯ  всех
ужасом и приводЯ в беспорЯдочное движение...
   - ЉонЯ! - крикнул, наконец, пришедший в себЯ гетман; вскочив  на  него,
он полетел прЯмо в татарский лагерь.
   Љогда гетман скрылсЯ за ближайшим холмиком, Ѓогун тоже поскакал за  ним
с пЯтью татарами из гетманской стражи. „орошенко не помнил, как и  долетел
до союзного лагерЯ; его душа до того была потрЯсена этим  ударом,  а  весь
организм до того разбит, что все чувства, мысли и  ощущениЯ  его  потерЯли
свою Ясность и превратились в какой-то  дикий  хаос.  ѓетман  летел  вдоль
лагерЯ, видел, что вокруг него носЯтсЯ  разъЯренные  толпы,  мечутсЯ,  как
бешеные волны в бурю на море, слышал рокочущие взрывы угроз  и  проклЯтий,
ощущал даже свист Ятаганов и летел безучастно  вперед,  не  сознаваЯ  даже
хорошо, к кому и зачем он спешил? ‘частье его было, что на всем лежал  еще
тогда полог ночи, а кругом бушевала суета: в вихре ее и в  темноте  он  не
был замечен, а иначе не донести до  султанской  палатки  на  плечах  своей
буйной головы. Ќо вот и палатка... ’олпившиесЯ у  входа  ее  мурзы  узнали
„орошенко и встретили его гневным, угрожающим криком:
   - ‚от он, предатель!
   - Љто смеет менЯ называть  предателем,  тот  свой  Язык  заменил  жалом
змеиным! - вскрикнул гордо гетман и, соскочив  с  конЯ,  подошел  смело  к
мурзам.
   - Њолчи, - заскрежетали мурзы зубами, - до наших ушей долетели крики  и
стоны несчастных детей и жен, которых твой брат перерезал,  когда  ты  нас
выманил из родных сел в гЯурскую землю!
   - Ѓогом моим всемогущим клЯнусь, что это кривда и ложь! Ќе брат мой  то
учинил, а ворог мой лютый... ворог слепой и “краины! Љто не  верит,  пусть
тот скрестит со мною клинок!
   - ЉлЯтвы гЯуров - пена! Ђ дым наших жилищ и кровь наших братьев  вопиют
о мщении, - заревели вне себЯ мурзы. - ‘мерть шайтану!  -  и  над  головой
гетмана взвились  и  сверкнули  холодной  молнией  Ятаганы.  „орошенко  не
отступил, а подставил навстречу им свой клинок; но  не  устоЯл  бы  он  от
града ударов, если бы в эту минуту не  вышел  из  палатки  Љалги  побратим
„орошенко, €слам-Ѓей. Ћн стремительно ринулсЯ вперед  между  встретившихсЯ
клинков и, поднЯв свою саблю, остановил схватку.
   - €менем пророка! - крикнул он зычно. - ‚ложите сталь в ее  убежище!  €
мне, и блистательному султану известно, что этот  собака  ‘ирко  с  самого
начала стал противником гетмана и не захотел своего уха преклонить  к  его
груди... “ него, шайтана, выросла в сердце одна только  ненависть  к  нам,
правоверным... Ќо брат не отвечает за брата, а тем более за своего врага!
   - ‘ирко подвластен  гетману!  -  закричали  с  бешенством  мурзы.  -  Ђ
подвластный не может  без  согласиЯ  своего  повелителЯ  учинить  над  его
друзьЯми такой разбой.
   - Ћн мне не  подвластен,  -  заговорил  гетман,  -  он  подвластен,  по
последнему договору, московскому царю да польскому королю...
   Њурзы притихли, хотЯ  проклЯтиЯ  еще  слышны  были  в  рЯдах,  но  и  у
замолчавших недоброе чувство сверкало еще из-под нахмуренных бровей.
   - џ верю тебе, благородный рыцарь, - раздалсЯ в это времЯ голос  Љалги,
вышедшего на поднЯтый  шум  из  палатки.  ЏоЯвление  его  смутило  мурз  и
наклонило им и гетману головы. - ЋтправлЯйтесь же вы, мои славные  рыцари,
к своим загонам и удержите мЯтежные сердца моих  воинов:  пусть  они  гнев
свой не разбрасывают по ветру, а прЯчут его в тайниках сердца;  сейчас  мы
возвращаемсЯ домой, и Ђллах мне поможет выбрать времЯ длЯ мести. Ћ,  месЯц
не свершит еще своего таинственного круга, как польетсЯ рекой  кровь  этих
коварных, разбойничьих гадин.
   - „а осенит борода пророка тебЯ,  нашего  повелителЯ!  -  произнесли  с
чувством мурзы, - и да облекутсЯ слова твои в сталь и огонь!
   - ’вое заступничество  за  менЯ,  источник  света  и  доблестей  высших
хранилище,  умилЯет  мое  сердце  чувством  несказанной  благодарности,  -
заговорил гетман, приложив полу султанской одежды к своему лбу и к  груди.
- Ќо умолЯю тебЯ, блистательный луч двурогого месЯца, и вас  всех,  звезды
востока, - поклонилсЯ он мурзам, - остановите ваше славное воинство,  хоть
на день, и довершите мою победу над лютым врагом!  ‚едь  он  теперь  почти
беззащитен... ‚сЯ добыча попадет в наши  руки  и  большую  половину  ее  Я
наперед уступаю моим друзьЯм!
   - „а будет так! - поднЯл руку Љалга.
   Ќо мурзы заволновались.
   - Џовелитель верных и гроза мира, - отозвалсЯ  один  из  них,  приложив
руки к груди и низко наклонЯЯ голову. - ‚рЯд ли удастсЯ нам заставить твое
славное войско проливать свою кровь за неверных и вероломных  гЯуров...  €
то уже будет чрезмерным усилием - удержать руки  витЯзей  от  немедленного
отмщениЯ  за  свои  обиды:  ведь  перед  их  глазами  дымитсЯ  еще   кровь
истребленных гЯурами родичей, как же они  за  этих  хищных  волков  станут
проливать еще свою кровь? Љроме того, всем известно, что полЯки сегоднЯ же
ночью предлагали нам выкуп хороший, и ты,  неиссЯкаемое  море  милосердиЯ,
отказалсЯ от этого "бакшыша" в пользу своего союзника за "барабар"! ’рудно
будет, после всего этого, заставить их еще класть свои головы!..
   - Ќи одной капли крови не прольетсЯ, - воскликнул с отчаЯнием гетман, -
только не уходите: мы сами теперь расправимсЯ с нашим  врагом,  и  клЯнусь
моею несчастною отчизной, что "бакшыш" вы получите вдвое больший, чем  вам
обещали полЯки!
   - €стинно, как Њагомет первый пророк! - поддержал €слам-Ѓей.
   - ѓетман и вождь неверных, брат нам по союзу, говорит дело, -  произнес
Љалга, - а потому преклоните ваши уши к его словам и  склоните  к  тому  и
свои загоны.
   Њурзы, с показным подобострастием, разошлись молча, но  видно  было  по
выражению их лиц, что на душе их таилось другое, да и  за  самого  султана
трудно было поручитьсЯ, искренне ли  он  исполнЯет  просьбу  гетмана,  или
притворно лишь обещает.
   - Џусть брат мой не тревожитсЯ и отправлЯетсЯ спокойно в свой лагерь, -
сказал ему в заключение Љалга, - Я дам  свою  почетную  стражу,  арнаутов,
проводить гетмана.
   - ™едротам и милостЯм твоего  величиЯ  конца  нет,  -  ответил  на  это
гетман, приложив руки к груди, - но знай, мой  высокий  союзник,  что  все
благо моей отчизны заключено в сегоднЯшнем дне, в победе, уже  совершенной
нами, но не законченной,  лежит  ее  жизнь,  в  бессильном  отступлении  -
смерть... € все это в твоих руках, благороднейшее, великое сердце!
   ‚олнение не позволило говорить больше гетману, и он должен был  напрЯчь
всю силу воли, чтоб не уронить своего достоинства.
   ‚ырвавшийсЯ из груди гетмана вопль разбитого сердца, видимо,  тронул  и
султана Љалгу.
   - Ќе печальсЯ, мой брат, - промолвил он  теплым  голосом.  -  ‹юбовь  к
своему народу мне тоже известна и  доблести  моего  брата  заставлЯют  мое
сердце склонитьсЯ к его груди... Ќо все наши желаниЯ - ничто  перед  тенью
пророка, - добавил он загадочно, - все судьбы народов взвешены  у  Ђллаха.
Џусть же он успокоит твой взволнованный дух... Ђ мы все рабы его воли!
   ‚  тЯгостном,  убитом  настроении  духа  выехал  из  татарского  лагерЯ
„орошенко. ЊЯтежные толпы группировались теперь огромными  массами  вокруг
своих вождей; бурные крики улеглись везде, но и в наступившей сравнительно
тишине чувствовалось что-то грозное, зловещее.
   „орошенко ехал шагом в свой лагерь, понурЯ голову и  чувствуЯ  какой-то
внутренний холод, словно он, сорвавшись с вершины, летел в темную  бездну,
- даже в ушах ему чудилсЯ какой-то звенЯщий шум. Ќа  приличном  расстоЯнии
за ним следовал почетный кортеж. ‡анималось уже  туманное,  осеннее  утро,
предвещавшее впрочем Ясный,  слегка  морозный  день.  Њысли  гетмана  были
страшно возбуждены и кружились в его голове бурными вихрЯми.
   "‘вой же, свой - и рыцарь, и завзЯтый орел-запорожец, любимец народа, -
и вдруг нанес такой удар в самое сердце своей матери! —то же это? Љонец ли
приходит ее бытию, если уж и дети на нее, поруганную, поднимают ножи!  €ли
он только любит одни грабежи и набеги да молодецкую удаль, или он  слеп  и
глух ко всему? ‚едь он же знал, Я писал ему, посылал послов,  что  “краина
разорвана на две части длЯ того, чтоб легче было ее прикончить! ‚едь он же
знал, что Я поднЯлсЯ против наших исконных врагов, против полЯков? ‚едь он
же знал, что самое ‡апорожье оставлено под властью двух держав,  длЯ  того
только, чтобы растереть его поскорее и смыть с  лица  света?  ‚едь  он  же
знал, что ‡апорожье будут щадить, пока существуют татары, а со смертью  их
ударит и ‡апорожью час смерти? ‚едь он же, наконец, знал, что  татары  мои
союзники и что они пошли со мною сломить нашего векового  врага?  Ћ,  знал
он, все знал!.. Ђ между тем так вероломно  "зрадыв",  так  изменил  мне  и
родине, так подло, по-зверски поступил - и с союзником, и  со  мной,  и  с
отчизной! Ћ, €уда предатель! Ћ, Љаин братоубийца! ’ы вырвал из моих рук  и
победу, и спасенье отчизны, и все! Љакое ужасное злодейство! ‘амо  "пекло"
должно прийти от него в ужас!"
   "Ђ, может быть, он ничего этого не знал?  -  снова  задал  себе  вопрос
гетман,  словно  желаЯ  подыскать  хоть  какую-либо   фиктивную   причину,
объЯснЯвшую поступок ‘ирка. - Ќо  нет,  как  не  знал?  ‚едь  Я,  наконец,
получил даже ответ от него, хотЯ  и  не  совсем  благоприЯтный,  но  и  не
"зрадныцькый": ведь он от одного  только  отказалсЯ:  выступать  вместе  с
татарами, битьсЯ вместе с нехристЯми, - но он  же  передавал,  что  думкам
моим сочувствует, что за единую, неделимую “краину готов  сам  битьсЯ.  Ќо
мало этого,  -  начал  припоминать  гетман  все  даже  мельчайшие  событиЯ
последних дней, - "когда он покончил с татарами и ждал союзников  своих  к
Џокрову, то" не получаЯ никаких известий с правого берега,  -  так  как  и
Њазепа, и ЉулЯ застрЯли там бесследно, - он снова посылал к ‘ирко гонца  с
письмом, просЯ, чтобы тот ему ответил, не имеет ли  он  на  думке  учинить
что-либо враждебное против самого его, „орошенко, и против его  союзников?
—тобы он, как брату, откровенно сказал, а то что же выйдет? Ћн, „орошенко,
пойдет на лЯхов, а ‘ирко броситсЯ на него с тылу?.. „орошенко припомнилось
даже, как томительно и с каким замиранием сердца он ждал от ‘ирко ответа и
как  его  долго  не  было...  -  „а,  это  было  ужасное  времЯ,  отчаЯние
овладевало, булава жгла руки: ни с правого берега, ни из ‘ечи, ни даже  от
€слам-ЃеЯ не было ни вести, ни слуха! Ђ между тем „орошенко объЯвил Џольше
полный разрыв, и оттуда двигалсЯ уже на  него  с  сильной,  грозной  ратью
юный, отважный герой џн ‘обеский...  Ќаступала  осень,  распутица,  а  он,
гетман, не двигалсЯ и допускал все ближе и ближе врага. Ќо вдруг, наконец,
радость за радостью: прибыли татары, а вместе с ними пришел и ответ ‘ирко,
что хотЯ он и враг союзов с неверными, но думки „орошенко ценит, ему,  как
гетману, подчинЯетсЯ и, как бывшему товарищу, остаетсЯ  другом  навеки,  и
никогда против него не пойдет!
   Љак все это обрадовало тогда „орошенко, как окрылило,  как  ободрило  и
поднЯло дух! Ћн  разделил  сейчас  татар:  меньшую  половину  с  небольшим
отрЯдом казачьим под  предводительством  ’имофеЯ  Ќосача  он  оставил  длЯ
вторжениЯ в ‹евобережную “краину, и в то же времЯ длЯ защиты своей “краины
от могущего быть нападениЯ Ѓруховецкого, а с главными  силами  татарскими,
повелеваемыми братьЯми султана,  и  со  своими  лучшими  полками  двинулсЯ
стремительно в Џодолию разбить  џна  ‘обеского,  который  вступил  туда  с
тридцатитысЯчным войском, обозначаЯ свой путь пожарами, руинами  и  лужами
братской крови.


   LXVIII

   - € как счастливо началсЯ этот поход! - вырвалось  вслух  у  „орошенко.
„а, такой другой удачи он не припомнит: погода, несмотрЯ на позднюю осень,
не попортила дорог; в две недели они успели сделать переход; татары повели
себЯ строго, не увлекаЯсь прежними  разбойничьими  привычками.  €  вот  џн
‘обеский, знаменитейший полководец, разбит на голову, прижат в угол, а  во
вчерашней отчаЯнной битве уничтожен вконец,  -  только  живьем  забрать  и
предписать Џольше условиЯ, какие пожелаем... и вдруг...  -  Ћ,  проклЯтье,
проклЯтье! - простонал гетман. - ‘вой брат и  друг  зарезал,  загубил!  „а
разве им, этим братчикам, дорога  “краина?  ђазве  им  дороги  ее  власть,
могущество, величие. Ќе хотЯт они обуздать  своей  воли!  Ќет,  они  враги
всЯкого порЯдка, не волЯ им дорога, а ‘воеволье, своЯ гордость, свое  лишь
желание! „аже во имЯ общего блага не хотЯт они  смирить  своей  гордыни  и
подчинить свою волю другому. ‚се они таковы, и ‘ирко тоже!
   ѓетман проехал по своему лагерю, до того придавленный "тугою",  что  не
заметил даже в бледном тумане , что все уже стоЯло в боевом порЯдке и  что
за ним двигалась молча почти всЯ старшина.  ‚се  были  придавлены  ужасным
предчувствием, всЯкого жгло нетерпение узнать  поскорее  свою  судьбу,  но
никто не решалсЯ  потревожить  „орошенко  вопросом,  видЯ  его  совершенно
убитым, с поникшей на грудь  головой.  Џочти  машинально,  не  даваЯ  себе
Ясного  отчета,  гетман  направил  своего  конЯ  к   палатке   митрополита
’укальского, своего  искреннего  друга,  поддерживающего  и  его  заветную
мысль, и его самого в тЯжкие минуты жизни, когда, подрезаннаЯ  сомнениЯми,
начинала колебатьсЯ его волЯ.
   “ входа'в  палатку  встретил  гетмана  сам  владыка:  осенив  „орошенко
крестом, он ободрил его теплым словом:
   - „а не смущаетсЯ сердце твое, возлюбленный сыне мой! - произнес  он  с
чувством. - Ѓог испытует, Ѓог и дарует... „а и самый испыт …го есть ласка,
ибо  он  посылаетсЯ  нам  длЯ  указаниЯ  лучших  путей:   то,   что   нам,
слепотствующим, кажетсЯ с  первого  раза  ударом,  -  бывает  часто  нашим
спасеньем. ЏокоримсЯ же …го свЯтой воле и с бодрым духом воскликнем:
   "Џомощник и Џокровитель, буди нам во спасение!" „орошенко припал к руке
владыки и тот почувствовал, как на нее скатилась горЯчаЯ слеза.
   ‚след  за  митрополитом  к  „орошенко  подошел   и   архимандрит   ћрий
•мельницкий, он молча обнЯл горЯчо своего благодетелЯ и друга. ‚ это времЯ
в палатку вошла и знатнаЯ старшина, следовавшаЯ за гетманом, среди которой
были Ѓогун, Њазепа, Љочубей и Џалий.
   ‘оставилась наскоро военнаЯ "рада". ѓетман  сообщил  вкратце  положение
вещей, которое  и  без  того  уже  было  известно  всем,  и  просил  своих
слушателей, чтобы решили здесь, что предпринЯть теперь? ‘ам  он  в  минуту
отчаЯниЯ   терЯл    обычную    находчивость    и    уменье    пользоватьсЯ
обстоЯтельствами; он мог решитьсЯ даже на безрассудный, безумный поступок.
   ‚ладыка предложил всем весьма разумный план:  не  ждать  окончательного
ответа Љалги, а упредив его, послать немедленно парламентера к ‘обескому и
предложить ему либо штурм, либо мирные условиЯ: по  всей  вероЯтности  он,
‘обеский, не знаЯ еще ничего о разрыве  с  татарами,  согласитсЯ  поскорее
заключить мир, хотЯ бы и на самых неблагоприЯтных  условиЯх,  чем  ожидать
верной гибели.
   Њазепа  первый  поддержал  это  мнение  и  предложил  свои  услуги  длЯ
переговоров с ‘обеским; лучшего посла нельзЯ было и придумать, а потому он
и отправилсЯ вместе с Љочубеем в неприЯтельский замок. Ѓогун же  с  Џалием
поскакали в занЯтый ими накануне городок, чтобы быть готовыми  по  первому
"гаслу" ударить на обессиленного врага. ‘ам „орошенко  согласилсЯ  тоже  с
мнением своего старого друга Ѓогуна -  на  случай  полной  неудачи  мирных
переговоров повести атаку всеми силами: теперь ведь в самом худшем  случае
татары могли лишь отступить, но не броситьсЯ на своих союзников, - в  том,
по крайней мере, был убежден „орошенко. Џолучив напутствие и благословение
от митрополита и архимандрита, он вышел из палатки несколько ободренный.
   —аса через два из замка возвратилсЯ  Љочубей  и  объЯвил  гетману,  что
полЯки, услышав шум и крики в татарском лагере,  тотчас  же  послали  туда
своего посла разузнать, в  чем  дело,  и  оттуда  вместе  с  парламентером
польским  был  отправлен  в  их  лагерь  татарский  мурза  длЯ   окончаниЯ
переговоров о мире и об откупе; татары, на глазах самого Њазепы, покончили
решительно с ‘обеским, заключили с ним  мир  и  вечный  союз,  за  который
Џольша обЯзывалась выплачивать татарам ежегодно  большие  суммы,  а  кроме
того, уплатить всю недоплаченную за  прошлые  годы  дань.  ’аким  образом,
теперь сам ‘обеский будет предписывать условиЯ подданному ђечи Џосполитой,
казачьему гетману, и если  последний  не  согласитсЯ  на  них,  то  татары
вынуждены  будут,  как  союзники  польские,   выступить,   по   требованию
‘обеского, на казаков.
   - ‚от они, эти верные союзники! - вскрикнул гневно Ѓогун. - € без ‘ирко
они продали бы нас за "бакшыш"; у них ведь кто больше даст, тот и брат!
   - Џредатели, предатели! - побагровел  гетман  и  ударил  себЯ  в  грудь
кулаком.
   - ‚ерно, что €уды! - повторил и Ѓогун. - разве под ‡боровом не устроили
они такой же самой штуки? ђазбитый на голову король был уже в наших руках.
’ак что же? Џаны подкупили татар, и хан принудил нас заключить мир,  когда
всЯ Џольша лежала у наших ног! Ђ под Ѓерестечком разве не зрадили они нас,
задобренные "бакшышем"? Ћ, ‘ирко прав, что ненавидит их!
   - ЏроклЯтье! Ѓить их всех! ‹учше полЯжем в удалой битве, чем через этих
разбойников наденем на шею Ярмо! - завопил, не помнЯ себЯ от гнева, гетман
и, обнажив саблю, ударил было  шпорами  конЯ,  как  в  это  мгновение  его
остановил Љочубей.
   -  џсновельможный  гетмане,  -  произнес  он  торопливо,  -  прости  за
смелость, Я не досказал тебе еще главного. Њазепа  просил  передать,  что,
несмотрЯ на все, он успеет выговорить приличные и непозорные  условиЯ  длЯ
мира; вскоре он ЯвитсЯ сюда в лагерь с уполномоченными  польского  гетмана
длЯ подписаниЯ мирного договора.
   Џоследнее  сообщение  несколько  успокоило  гетмана  и  остановило  его
безумный порыв.
   Џрошло два часа томительного ожиданиЯ.
   Ќаконец  прибыл  и  Њазепа  с   уполномоченными.   „оводы   и   обаЯние
дорошенковского посла, а главное  -  весьма  опасное  положение  польского
войска сделали свое дело у ‘обеского, так что он весьма охотно  согласилсЯ
на следующие условиЯ:
   „орошенко  обещал  оставатьсЯ  верным  подданным  ђечи  Џосполитой,   а
последнЯЯ утверждала его в гетманском  достоинстве  и  прощала  все  грехи
казакам. Љроме  сего,  сделаны  еще  были  с  обеих  сторон  торжественные
обещаниЯ: со стороны Џольши, -  не  нарушать  никаких  прав  и  привилегий
казачьих, не дозволЯть шлЯхте притеснЯть крестьЯн и не вмешиватьсЯ в  дела
православной церкви, а со стороны „орошенко, - не поднимать никогда оружиЯ
против Џольши.
   ‘о скрежетом зубовным, с затаенной  в  сердце  клЯтвой  отметить  своим
обидчикам и положить  душу  за  объединение  “краины  под  самостоЯтельной
булавой, „орошенко подписал  мирный  трактат  и  поспешил  возвратитьсЯ  в
—игирин.
   Ђ на левом берегу  „непра  росла  уже  и  поднималась  темнаЯ,  грознаЯ
туча...


   ‘нова —игирин... ‘нова придворнаЯ жизнь, придворные интриги...
   Њазепа прискакал туда по поручению гетмана первым, чтобы разведать,  не
было ли со стороны левобережного гетмана каких-либо подвохов, и чтобы дать
отпор  Ѓруховецкому,  если  тот  предпринЯл  что-либо  враждебное   против
„орошенко, а главное сообщить обожаемой гетманом гетманше о  благополучном
окончании похода и  о  сердечной  тоске  по  ней  бесконечно  любЯщего  ее
супруга.
   Њазепа застал пани гетманову не одну: ее одиночество и тревогу разделЯл
прибывший неожиданно с правого берега ‘амойлович. .
   ѓетманша встретила  Њазепу  не  то  чтобы  совсем  недружелюбно,  но  с
нескрываемым раздражением. Љазалось, она была разочарована тем, что  поход
оборвалсЯ так скоро: она рассчитывала на затЯжную войну, и вдруг конец,  и
такой неудачный. Џоследним обстоЯтельством она особенно  маскировала  свое
неудовольствие.
   - —то делать! - говорил со вздохом Њазепа, - на  все  волЯ  ЃожьЯ!  ‚се
плоды гетманского подвига, все будущее “краины вырвал из  рук  своевольный
‘ирко. такой "зрады", моЯ пышнаЯ крулева, и сам великий ум отклонить не  в
силах.
   -  ‚еликий  ум  мог  это  предугадать,  -  возразила  раздраженно  пани
гетманова. - ‘ирко неохотно отвечал на предложениЯ его, а вступить в  союз
с татарами высказал через твою же милость окончательное нежелание  и  Явно
выражал свою ненависть к татарам.
   - Ќо он при этом давал слово ре вмешиватьсЯ в дела Ясновельможного,  он
разделЯл его мысли, его стремлениЯ...
   - ’ак и нужно было воспользоватьсЯ  этим,  не  оставлЯть  сомнительного
помощника у себЯ за спиной, а услать куда-либо подальше.
   - Ћго! џ и не подозревал, - вмешалсЯ в  разговор  вкрадчивым,  льстивым
голосом ‘амойлович, -  что  наша  пленительнаЯ  владычица  обладает  таким
орлиным умом полководца! ‡начит, и суровый Њарс обратил свое око  на  нашу
"чаривныцю"... Љак же нам, бедным смертным, не терЯть от одного ее взглЯда
головы?
   - Џан полковник вечно жартует! - вспыхнула от удовольствиЯ  гетманша  и
бросила на собеседника такой выразительный взглЯд, что Њазепе он показалсЯ
подозрительным, - а Я говорю дело, и смеЯтьсЯ надо мной нечего,  -  надула
она обворожительно губки, - нельзЯ было полагатьсЯ на этого "розбышаку", а
нужно было оградить себЯ... Ќу, вот и вышло,  что  все  затеи  разлетелись
прахом и весь поход окончилсЯ ничем... ЋпЯть начнутсЯ рассылки  послов  да
бесконечные переговоры... Џо-моему, коли затевать серьезное дело, так дома
сидеть нечего, - последнюю фразу она заключила уже желчно.
   - ‡атеи, или, лучше сказать, заветные желаниЯ и свЯтые  "думкы"  нашего
преславного  батька  и  гетмана,  -  возразил  Њазепа,  -  не  только   не
разлетелись прахом, а оперились  даже  соколиным  крылом,  и  ѓосподь  нам
поможет этими думками залечить смертельные раны отчизны, да и  поход  наш,
моЯ крулева, закончилсЯ все-таки  завоеванием...  Ќе  таким,  правда,  как
желали, а все-таки важным: Ясновельможный пан наш утвержден  в  гетманском
достоинстве.
   - ’олько-то? - уронила небрежно пани гетманова.
   - „лЯ ее мосци, - улыбнулсЯ ‘амойлович, - это  ничтожество,  весь  свет
должен признать ее не гетманшей, а даже королевой.
   - Ћ, в этом Я спорить не смею!  -  воскликнул  с  напускным  пафосом  и
Њазепа, - в сердце у него зашевелилось  недоброе  чувство  и  против  этой
ветреной гетманши, и против нежеланного гостЯ, очевидно настроенного не  в
пользу гетмана, но он затаил это чувство и, желаЯ обратить весь разговор в
шутку, стал на одно колено и воскликнул:
   - Ќе королевой признаю Я мою повелительницу, а богинею.
   - ‚стань, смертный! - улыбнулась в свою очередь гетманша, протЯнув свою
алебастровую ручку. - џ принимаю твое поклоненье.
   Њазепа поцеловал протЯнутую милостиво ручку. ‚ это времЯ вошла в  покой
"выхованка" гетманши и доложила, что "сниданок" готов.
   Љогда все двинулись в трапезную, то Њазепа задержал на минуту ‘аню.
   - „авно тут, моЯ любаЯ .панно, полковник ‘амойлович? - спросил он у нее
тихо.
   - „авно, - ответила она с легким вздохом,  -  сейчас  же  вскоре  после
гетманского отъезда он сюда к прибыл.
   - Ђ с каким поручением, не знает панна?
   - ЉажетсЯ, так себе... в гости.
   - ѓм! ‘транно!.. Ќе такие теперь времена...  “ж  нет  ли  туг  чего  со
стороны Ѓруховецкого?
   - Ќе думаю, - протЯнула панна, - мне кажетсЯ,  просто  нечего  ему  там
делать.
   - Ќе нравитсЯ он мне, правду сказать, - заметил, очнувшись от  какой-то
задумчивости Њазепа, - чересчур сладок и чересчур уж жмурит глаза.
   - „а и мне он не по душе, - сдвинула девушка брови и каким-то смущенным
голосом спросила Њазепу, - а что... много наших убито или искалечено?
   - Ќе особенно... но без жертв войны не бывает.
   - Ђ знакомые наши... убиты? - испуганно поднЯла она свои большие  серые
глаза.
   - Ђ за кого именно панна  тревожитсЯ?  -  взглЯнул  на  нее  с  улыбкой
Њазепа.
   - ‡а всех, - опустила она глаза,  -  но  знакомых,  дворцовых  людей  -
конечно больше жаль.
   - Ќу так вот, кто же из наших... - тЯнул с улыбкой Њазепа,  наслаждаЯсь
смущением панны, - пал на поле чести... или лучше сказать, кто  осталсЯ  в
живых и не был тронут ни мечом, ни татарской стрелой? „ай Ѓог памЯть...
   ‘анЯ стоЯла ни жива, ни мертва, словно ожидаЯ смертного приговора.
   -  Ќу,  так  остались  живы  и  невредимы,  и  счастливы,  и  спешат  с
нетерпением в —игирин и Џалий, и Љочубей, - закончил он весело.
   - Ћх! - вырвалсЯ неожиданно у ‘ани радостный возглас, и  она  вспыхнула
всЯ до корней волос.
   - Љакое у панны доброе сердце! - усмехнулсЯ лукаво Њазепа.  -  Ћна  так
рада за наших бедных казаков.
   - Љонечно, свои... дворцовые... прошу пана до сниданка,  -  попробовала
было ‘анЯ замЯть опасный разговор, но здесь голос ее задрожал и,  закрывши
лицо руками, она поспешно выбежала из светлицы...


   LXIX

   Њазепа проснулсЯ в  своем  покое,  помещавшемсЯ  в  дворцовом  флигеле,
довольно поздно: походные труды и дальнЯЯ дорога истомили  его,  а  сытный
"сниданок" с возлиЯнием расположил к отдыху; проснулсЯ он почти в  сумерки
и, потЯгиваЯсь, нежилсЯ еще в полузабытьи. Љакие-то грезы, словно тени  не
улетевших еще сновидений, сновали в его голове нестройными образами, -  то
мелькало  перед  ним  печальное  лицо  ѓалины,  то  всматривались  в  него
пристально плутовские глазки гетманши ”роси, то выплывала надменнаЯ фигура
‘обеского с закрученными вверх усиками. Њазепа открыл совершенно  глаза  и
стал припоминать обстоЯтельства последних  с  ним  переговоров:  о,  много
нужно было истратить элоквенции,  чтобы  урезонить  польского  гетмана  на
такой мир, - вспомнил самодовольно Њазепа все хитрости и уловки, к которым
он должен был прибегнуть, чтобы сломить кичливого врага, имевшего  уже  на
своей стороне татар, - и он достиг того, что покровитель  его,  „орошенко,
все-таки вышел из этого похода с честью и может теперь вести свою  "думку"
дальше.
   - „а, Я чувствовал себЯ в те минуты счастливым, - произнес вслух Њазепа
и смолк на следующей мысли:
   - Ђ он, гетман! Ћн тоже должен  бы  быть  мне  благодарен,  хотЯ  в  ту
минуту, ошеломленный изменническим  ударом,  он,  кажись,  не  мог  вполне
сознавать всей услуги, но, вероЯтно, потом оценит... если не забудет всего
у ног своей гетманши! - улыбнулсЯ саркастически ротмистр  и,  оглЯнувшись,
понЯл только тогда, что уже вечер, что он пропустил обед и не увиделсЯ  ни
с одним из старшин... ‚спомнил все это Њазепа, вскочил на ноги и, приведши
костюм свой в порЯдок, сейчас же отправилсЯ к пани гетмановой,  извинитьсЯ
в своем невежестве и выведать у нее, не высказалсЯ ли перед ней ‘амойлович
о своих намерениЯх.
   Њазепа не вошел в парадные гетманские светлицы, а  пробралсЯ  узенькими
сенцами к  потайной  двери,  котораЯ  вела  в  рабочий  гетманский  покой,
находившийсЯ в отделении ее Ясновельможной милости: ключ  от  этого  покоЯ
был у него, как у личного писарЯ пана  гетмана,  и  ротмистр  часто  не  в
урочное времЯ приходил в этот покой,  чтобы  покончить  спешные  работы...
’еперь в нем было почти совершенно темно, и нужно было  ощупью  по  шкафам
пробиратьсЯ к другой двери; Њазепа сначала попал в тупой угол  и  чуть  не
расшибсЯ, споткнувшись о стоЯвшее там креселко.
   - Ћй, чтоб тебЯ к нечистому! -  выругалсЯ  он,  опускаЯсь  поневоле  на
сиденье.
   Ќо  не  успел  он  привстать,   как   послышалсЯ   в   соседнем   покое
приближающийсЯ говор. ѓоворили сдержанно, шепотом два голоса, - мужской  и
женский, и Њазепа сейчас же узнал в  первом  -  голос  ‘амойловича,  а  во
втором - голос  гетманши.  Њазепе  уйти  было  невозможно  с  занЯтого  им
случайно поста, да и любопытство приковало  его  к  месту;  а  собеседники
направлЯлись именно в эту светлицу...
   - Ќу, если накроют? € отговоритьсЯ будет  нельзЯ...  -  раздалсЯ  голос
гетманши.
   Њазепа притаил дыхание, но сердце у него усиленно билось и могло выдать
шпиона...
   - ’ы дрожишь, моЯ голубка? - шептал с  шумным  дыханием  ‘амойлович.  -
ЃоишьсЯ?
   - Ќет, с тобой мне нигде не страшно, на край света пошла бы, мой сокол,
мое  солнышко,  -  пела  нежным,  трепетным  голосом  ”росЯ,  -  и  Њазепе
послышалсЯ звук поцелуЯ, - но здесь  мне  чего-то  жутко...  ќто  светлица
Џетра, и одно напоминание о том возмущает всю мою душу.
   - ‘ожалением за наши минуты блаженства?
   - Ќет, милый мой, - вздохнула она глубоко,  -  ужасом,  что  они  скоро
вернутсЯ, и настанет длЯ менЯ беспросветнаЯ ночь и "нудьга".
   ѓетманша стоЯла теперь от Њазепы так близко, что он  слышал  не  только
малейший шелест ее шелковой  "сукнк",  но  ощущал  даже  все  движениЯ  ее
гибкого тела и зной от дыханиЯ...
   - Ћй, знаешь ли, - заговорила она  вдруг  торопливо  и  страстно,  -  и
прежде мне не сладка была жизнь с ним, с моим "малжонком", -  ведь  не  по
сердцу был мне  этот  "шлюб",  -  принудили,  булава  прельстила!  Џравда,
сначала Џетро мне не был противен, иначе бы Я замуж  не  вышла...  думала,
привыкну. Љ тому же Я видела, что он менЯ любит, значит, будет  "потурать"
всем прихотЯм. Ќу, а  потом-то  Я  узнала,  что  это  насильное  "коханнЯ"
становитсЯ мукой, что ласки, когда к ним душа не лежит -  хуже  мучений...
Ѓррр! Ђ как с тобой Я  спозналась,  изведала  рай,  после  него  больно  и
страшно падать в пекло. Ћй, уйдем из этой светлицы скорее.  Џридешь  лучше
ко мне... ‘анЯ спит в третьем покое...
   - Џриду, приду, моЯ зиронька! - и  ‘амойлович  сжал  гетманшу  в  своих
объЯтиЯх.
   - Ћй, тише! ‡адушишь! - запротестовала ”росЯ томным, слабеющим голосом.
- Љакой "шаленый"! “йдем отсюда!
   - Џостой  минутку!  ЏрисЯдь  вот  здесь  на  этом  стуле,  -  упрашивал
‘амойлович свою "коханку", - Њне нужно с тобой  переговорить  раньше,  чем
ЯвитсЯ сюда пан ротмистр, он слишком умен и  проницателен...  это  золотой
"юнак", и его бы следовало перетЯнуть на нашу  сторону...  но  пока  нужно
условитьсЯ  и  быть  при  нем  осторожнее,  а  главное  -  нужно  с  тобой
сговоритьсЯ и о нашем будущем... ’ы "кохаеш"  менЯ,  и  это  слово  звенит
райской музыкой в моем сердце, согревает мою кровь, "надыхае" мне  светлые
думы, укреплЯет мощь и надежду досЯгнуть власти и широкого счастьЯ... ‚едь
и Я тебЯ "кохаю" без меры... и мне без тебЯ на этой земле  одна  "нудота",
одно пекло!
   - ‘ерденько, дружыно моЯ! - прервала  его  гетманша  звучным  и  сочным
поцелуем.
   –елый вихрь ощущений обливал горЯчими волнами сердце  Њазепы  при  виде
этой сцены. ‚ первый момент, когда из слов "коханцив" он убедилсЯ в полной
измене ”роси, это так возмутило его благородную душу, что  он  хотел  было
броситьсЯ, схватить негодЯЯ за горло и придавить ногою,  а  ее...  он  бы,
кажетсЯ, поволок за косы. - Љак! ‡а такую беззаветную любовь, какую питает
к ней „орошенко, она платит так низко, и кому же? …диному борцу за свободу
“краины! € на кого же менЯет? Ќа смазливую куклу! Ћ, низкаЯ тварь! Ќо этот
первый сердечный порыв погасила сразу у него мысль, что криком и "гвалтом"
в эту минуту он ничего не достигнет: обличениЯм его никто  не  поверит,  а
его-то, напротив, уличат в намерении похитить что-либо из гетманских бумаг
длЯ предательства. Џосле минутного колебаниЯ благоразумие заставило Њазепу
закаменеть на месте, хладнокровно  собрать  материал  и  выведать  все  их
намерениЯ длЯ того, чтобы после уже, с полной уверенностью, накрыть их  на
месте преступлениЯ.
   - ‘лушай же, - продолжал между тем  ‘амойлович,  -  оставь  его,  этого
случайного гетмана, этого ставленника татарского: булава,  за  которую  ты
продала ему свою молодость и красу, не прочна в его руках, она шатаетсЯ...
Ћн ведь химерами живет и в каких-то "байках кохаетьсЯ"[36] - џ не скажу  -
он не дурной полководец и в храбрости нельзЯ ему отказать... но, как вождь
и правитель, он плох и никогда не достигнет задуманной цели. „лЯ правителЯ
нужно быть хитрым и мудрым, как змий, держась того правила, чтоб и  левица
не ведала, что творит правица, а у него что на  уме,  то  и  на  Языке:  с
татарами ЯкшаетсЯ и тем возбуждает к себе недоверие в народе, с полЯками -
то заодно, то против, с Њосквой -  на  ножах...  —то  же  в  конце  концов
выйдет? Ћн возбудит против себЯ всех.
   - ќге-ге! - подумал Њазепа, - да ты, как вижу, совсем не  воробей,  как
кажешьсЯ с первого разу, а кобец, и зорко следишь за всем и знаешь толк  в
государственных справах! Џравда-таки,  что  дорогой  наш  гетман  чересчур
доверчив и откровенен...
   - Њне самой не по душе  его  "замиры",  -  заметила  смущенным  голосом
”росЯ, - все-то он шатаетсЯ и стремитсЯ к чему-то, а  не  держитсЯ  одного
кого-либо... …сли бы он, по-моему, заручилсЯ Њосквой,  то  и  левобережнаЯ
булава ему бы досталась.
   - ’ак, так, моЯ цЯцЯнаЯ! - прижал снова ее к груди ‘амойлович. -  ’акой
головке  пристало  бы  лучше   быть   гетманом.   Њосква,   действительно,
представлЯет лучшую  опору;  умей  только  действовать  не  так,  как  пан
Ѓруховецкий. ‚ыждать времЯ, отдохнуть и  укрепитьсЯ,  а  тогда  уже  можно
помечтать... ‡най, мое счастье, что у твоего "коханого" есть большаЯ  рука
в Њоскве, а кто ведает?.. ‚о  всЯком  случае,  эта  грудь  надежнее  груди
твоего гетмана, а сердце это еще сильней кипит молодой страстью.
   - Ћй, знаю, знаю, - шептала порывисто гетманша. -  ѓорю  всЯ  и  таю  в
чарах любви... Њне самой без тебЯ до того будет невыносимо, до того с  ним
ненавистно, что Я... боюсь даже греха... но как же с тобой бежать? Љогда и
куда?
   - Џодожди, пока Я устроюсь, пока выЯснЯтсЯ  дела...  скоро  это  будет,
скоро! Џритворись пока, принудь себЯ... џ  же  с  тобой  буду  видетьсЯ...
"хвылыны" не упущу... и тогда уже станешь навеки моею... пока полковницей,
а потом еще большей владычицей, - и он стал ее целовать торопливо, бешено,
не обращаЯ уже вниманиЯ на ее протесты...
   - „а постой, сумасшедший, дурной, - говорила она, - Я еще  тебе  хотела
сообщить серьезную вещь... слушай, сюда могут случайно войти...
   Ќо ‘амойлович видимо не хотел ее слушать и  заглушал  ее  мольбы  бурей
ласк. Њазепа  сидел,  как  на  угольЯх;  у  скрытого  свидетелЯ  вырвалось
конвульсивное движение, от которого скрипнуло кресло...
   - Ђй! -  завопила  в  ужасе  ”росЯ  и  бросилась,  опрокидываЯ  стульЯ,
цеплЯЯсь за шкафы, из светлицы.
   - ‘той! ђасшибешьсЯ! - погналсЯ за ней вслед  ‘амойлович.  -  ќто  тебе
показалось... это Я дернул стул... дай сюда  свечу,  -  из  этой  светлицы
выхода нет, и если там спрЯталсЯ какой негодЯй, то он живым не выйдет...
   - Ћй, смерть моЯ! - послышалсЯ стон гетманши уже в третьем покое.
   - „а клЯнусь тебе, успокойсЯ... обопрись мне на руку, а то  упадешь!  -
уговаривал ее ‘амойлович.
   Њазепа воспользовалсЯ мгновением  и,  добравшись  ползком  до  потайной
двери, проскользнул в нее, запер на ключ и очутилсЯ вскоре  на  гетманском
"дворыщи". Ћн оглЯнулсЯ: было совершенно  темно;  суеты  и  переполоха  не
замечалось, не виднелось даже ни одной фигуры вблизи; только в  гетманских
покоЯх промелькнул в одном и другом окне мигающей полоской свет и погас...
"‚ыйти ли со двора, или уйти в свой покой и притворитьсЯ спЯщим?" -  задал
себе быстро вопрос совершенно очумевший Њазепа и, решившись на  последнее,
пробралсЯ  воровски,  никем  не  замеченный,  в  свою