чью-то жгучую зависть или ревность.
Љонечно, он раньше сверстников  закурил:  у ‘таина-старшего "Љазбека" в доме
было не счесть -- возьми одну пачку, никто не  заметит. Џить тоже, наверное,
начал первым, хотЯ утверждать сложно, но зато по сравнению с другими у  него
и тут оказалось громадное преимущество.
     ђаньше каждой  области  разрешалось  иметь свой водочный  завод,  чтобы
совсем  не захирела экономика.  Џроизводство  это было донельзЯ примитивное,
несложное,  и оттого расплодилось повсюду. Љогда †орик пошел в первый класс,
поЯвилсЯ такой  заводик  и у  них в городе, где директором стала  его  мать,
руководившаЯ местным  пивзаводом.  ‚  подвале у  ‘таиных  водки всегда  было
вдоволь, и не простой, как в магазине, а особо очищенной, как хвалилась мать
постоЯнным и частым гостЯм.
     ‚одка,  котораЯ  в  доме  водилась  в  неизбывном  количестве,  служила
рвущемусЯ во  взрослый  мир  †орику  всесильным пропуском:  если подростков,
болтающихсЯ в парке, никто не  замечал, никуда  не зазывал, не приглашал, то
†орика привечали везде и все.
     Ћсобым шиком  у  парней считалось посидеть до танцев на летней  веранде
кафе, где  подавали  пиво, а то и пропустить по стаканчику вина,  и взрослые
ребЯта не раз угощали †орика пивом,  знаЯ, что за ним не заржавеет. Џотом он
и сам  стал приходить  в  парк,  завернув  в газету  пару  бутылок  водки  и
прихватив  круг копченой колбасы,  и смело  подсаживалсЯ за  стол к взрослым
ребЯтам  с ’атарки. Ќа  такую неслыханную  дерзость отважилсЯ бы не  каждый,
даже принеси он с собой бутылку, но †орик ‘таин  был личностью особой. € как
льстило  ему, когда  самый лихой закоперщик  ’атарки  -- €смаил-бек, на чьей
груди  цветной  тушью  был  выколот орел,  распластавший  крыльЯ, просил его
иногда после  танцев: выручи, мол, †орик, добудь  бутылку. € †орик, конечно,
выручал, ибо гордый €смаил редко о чем просил, а слово его и  авторитет были
непререкаемы...
     ђушан дивилсЯ, как весь досуг  многих людей тогда был  пропитан вином и
водкой,  и  как  чудовищно  изощрЯлись  при  этом, и  как  почиталось умение
выпивать лихо, с  шиком. Ћднажды †орик  принес в парк  три бутылки  водки  и
обещал налить каждому, кто сумеет выпить до  дна налитый до краев стакан, не
расплескав ни капли  и не дотрагиваЯсь до  стакана руками. € тут же показал,
как  следует выполнить задание, не  пролив ни капли. Џоцеловав дно стакана и
достав соленый огурец  из  пакета,  с  хрустом закусил,  --  неторопливо,  с
улыбочкой. ‚ общем, ‘таин показывал класс.
     †елающие хоть захлебнутьсЯ,  но выпить на дармовщину, конечно, нашлись.
Ќо †орик не был бы †ориком, если  б не постаралсЯ хоть  в чем-нибудь унизить
других.  ‚одки он не  налил, а, показываЯ на кран, советовал потренироватьсЯ
на  водичке. Џацаны  расхватали все стаканы в киоске  газированной  воды, и,
обливаЯсь и захлебываЯсь, демонстрировали перед  ‘таиным свои возможности, а
†орик сидел на скамье и, похохатываЯ и издеваЯсь, подстегивал неудачников.
     ‚ тот вечер никому не удалось выпить "на халЯву" -- поЯвилсЯ €смаил-бек
с компанией  и увел †орика, сказав: "Ќечего с водкой цирк устраивать, пойдем
лучше с нами посидишь, если занЯтьсЯ нечем..."
        XXXII
     Љаждый день в  одно и то же времЯ ‘таин продолжал  совершать прогулки с
отцом Ќиканором.  Ѓатюшка, человек  образованный, эрудированный, рассказывал
‘таину  о годах учебы в  семинарии  и в духовной  академии, о  библиотеках с
редкими книгами по философии, делилсЯ впечатлениЯми о жизни в Љиеве.
     ‚нимание, с каким  относилсЯ к его речам юноша, вселЯло в отца Ќиканора
веру,  что пришла к нему удача в таком захолустном и  безбожном приходе.  Ћн
уже  мысленно  видел лица  своих  бывших  духовных наставников в  семинарии,
читающих его рекомендательное письмо, где  он  просит принЯть в  лоно церкви
пытливого  ума юношу. Ћтец Ќиканор понимал, что уход в  религию  заметного в
городе  молодого  человека из  благополучной  семьи,  легко  расстающегосЯ с
мирскими соблазнами, мог иметь  далеко идущие положительные последствиЯ  длЯ
его прихода, числЯщегосЯ в синоде в рЯду крайне неблагополучных: в первый же
год отправив посланника от прихода в семинарию, он напомнил бы своим  бывшим
наставникам, что оправдывает возлагавшиесЯ на него надежды.
     ‚нимать-то †орик  речам  батюшки внимал, но вечером каждый раз,  тем не
менее, приходил в  парк на танцы, и в его поведении  и внешности,  казалось,
ничего  не  изменилось, только на  груди  под  распахнутой  красной рубашкой
поЯвилсЯ  тЯжелый,  редкой работы золотой  крест, отделанный  Ярко-рубиновой
перегородчатой   эмалью  --  щедрый  подарок  отца  Ќиканора.  Љогда  †орик,
разгорЯчившись, азартно танцевал рок-н-ролл, крест бросалсЯ в глаза каждому,
и не увидеть его мог только слепой, но такие на танцы не ходили.
     —ерез неделю в  церкви  раскупили дешевые  медные крестики,  пылившиесЯ
десЯтилетиЯми, и вскоре  уже половина танцплощадки щеголЯла в них, выставлЯЯ
напоказ.  €ные спешно выпиливали их из бронзы или латуни, делали массивными,
затейливой формы. ђушан и много лет спустЯ, видЯ молодых людей c болтающимсЯ
на шее крестиком, наивно верил, что это поветрие пошло от †орика.
     ‚  горкоме комсомола, конечно, своевременно  и оперативно отреагировали
на  неожиданно  возникшую ситуацию с религиозным  уклоном,  и  в парке опЯть
поЯвились  карикатуры на ‘таина: на одной  он отплЯсывал буги-вуги в сутане,
на  другой -- прогуливалсЯ  с отцом Ќиканором. Џодписи были краткими,  но  с
намеком: "„орога в мракобесие" и "Ќе тот путь".
     Ћтец Ќиканор  пожаловалсЯ  городским властЯм на оскорбление личности, и
его больше не затрагивали. Ђ †орик и в ус не дул, подходил к щиту с дружками
и, посмеиваЯсь, весело обсуждал  работу  художников. Џравда, возмутилсЯ, что
на  "„ороге в мракобесие" его изобразили слишком коротконогим, и  карикатура
провисела заметно меньше обычного.
     Ќа  "Ќе  том пути" ‘таин  был изображен  импозантно,  словно специально
позировал  карикатуристу,  --  каждаЯ  деталь  его   одежды  была  тщательно
прописана.  „ружки спрашивали †орика, не  поставил  ли  он  художникам  пару
бутылок водки  за  старание, но он  загадочно улыбалсЯ, не  подтверждаЯ и не
отрицаЯ такой  возможности  и  окружаЯ  свою  личность еще большим  туманом.
Љстати, карикатура, провисев  положенное времЯ  в парке,  исчезла  и  вскоре
поселилась в  комнате  †орика в  дорогой  раме, а позже  ‘таин преподнес  ее
сокурснице „асаева на день рождениЯ в качестве оригинального подарка.
     ‚ызывали  ‘таина и  в  горком  комсомола,  куда  он  ЯвилсЯ по  первому
требованию.   †орик,  уже  тогда  большой  демагог  по  части  разговоров  о
конституционных свободах и гарантиЯх, к тому же поднатасканный более опытным
в идеологии батюшкой и навернЯка тщательно подготовившийсЯ к встрече, вконец
заболтал смущающихсЯ девушек из отдела пропаганды. Ћн даже пригрозил им, что
когда закончит семинарию, то непременно  вернетсЯ в родной город, и уж тогда
они повоюют за молодежь. Ћ  подобной †оркиной наглости тоже стало известно в
городе.
     ‘кандальнаЯ популЯрность ‘таина в ту осень круто поднималась в гору. Ќа
полном  серьезе  рассказывали  историю, что,  когда  ‘таин шел  на  бал  длЯ
первокурсников,  проводившийсЯ  ежегодно  в  медицинском,  какаЯ-то  дрЯхлаЯ
бабулька, увидев †орика,  вдруг упала на  колени и запричитала: "Ѓлагослови,
батюшка!"  Ќичуть не растерЯвшийсЯ †орик  спокойно,  как  и  должно,  осенил
умиленную старушку крестным знамением и неторопливо продолжил свой путь.
     Џока  не  зачастили  долгие  обложные  дожди, неожиданно  перешедшие  в
снегопад,  и  не наступила зима,  †орик  каждый  день  прогуливалсЯ  с отцом
Ќиканором, но  теперь  они  уже часто менЯли маршрут, неизменным  оставалось
лишь шествие мимо института.
     ђушан знал,  что  у родителей ‘таина  были  из-за  сына неприЯтности на
работе,  их куда-то вызывали,  требовали,  чтобы они принЯли  меры.  „ома  с
†ориком говорили, и  всерьез, и  со слезами,  но  ничего не  изменилось,  он
продолжал  встречатьсЯ  с  батюшкой  и часто приходил от него  с  подарками:
роскошно изданными книгами о житиЯх свЯтых. Ѓолее всего он дорожил Ѓиблией в
дорогом  кожаном переплете,  отделанном серебром, -- этот редкий  фолиант он
иногда держал в руках, когда прогуливалсЯ с батюшкой.
     ‡има приглушала и без того не слишком веселую жизнь города,  и особенно
она  сказывалась  на  досуге  молодежи.  ‘нежнаЯ,  холоднаЯ,  с  метелЯми  и
ураганными ветрами, порой валившими с ног прохожих, она разгонЯла жителей по
домам. Џарк  с  почерневшими верхушками лип  и тополей,  с  погребенными под
снегом  танцплощадкой  и летним кафе, белел  огромным  снежным  комом  среди
города.  Џоздно светало,  рано темнело,  казалось, конца  зимней  спЯчке  не
предвидитсЯ.
     Ќо вечернЯЯ жизнь, несмотрЯ  на холод и метели, все-таки  продолжалась,
только  следовало в ней хорошо ориентироватьсЯ, а это умел далеко не каждый.
ђушан, увлеченный в ту пору джазом, был в курсе культурных событий и зимой.
     ’огда  же  стали популЯрны вечера в институтах,  где  программы долго и
тщательно готовились, -- что скрывать, они соперничали между собой, и оттого
попасть  туда  было совсем  непросто.  €  какие  проводились  концерты,  как
старались оркестры! „важды  в неделю,  в субботу и  воскресенье, в городском
„оме культуры проходили танцы под джаз, где неистовствовал на саксофоне ќдди
Љостаки. Ќебольшой зал не вмещал  и половины желающих, но,  несмотрЯ на  это
обстоЯтельство, собирались там одни и те же молодые люди.
     ’еперь из-за изобилиЯ кафе, дискотек, домов молодежи почти  забыто, как
раньше  собирались вскладчину по всЯким веским и  не очень  веским поводам у
кого-нибудь  на квартире  или  дома.  Џодобные  вечеринки,  называвшиесЯ  на
местном жаргоне "балехами", возникали чаще всего стихийно.
     € на труднодоступные вечера в институты, и  в „ом культуры,  и на самые
интересные "балехи" ‘таин  имел доступ,  везде  его ждали,  всюду у него был
билет, пропуск, приглашение.
     ‚  перерыве  между  танцами,  когда  оркестр  отдыхал, ‘таин  частенько
поднималсЯ  на  эстраду  заказать песню или поговорить  о новой  композиции.
€ногда  оркестр  до глубокой ночи готовил  что-то новое  на  репетиции,  где
частенько бывал и ђушан, и  †орик приходил не с пустыми руками, а непременно
захватив  пару  бутылок  водки и  хорошей  колбасы --  студенты, игравшие  в
оркестре, не страдали отсутствием аппетита.
     Ќо в ту  зиму  ‘таин иногда объЯвлЯл друзьЯм-музыкантам: мол, скукота у
вас неимовернаЯ, пойду-ка Я  к отцу Ќиканору, прокоротаю вечер с пользой длЯ
души.  ЏрЯмо  из  фойе,  позвонив  по  телефону  батюшке,  имевшему привычку
засиживатьсЯ до глубокой ночи, и получив "добро", он, попрощавшись, уходил в
церковь.
     ’ак  неспешно катилась та последнЯЯ беззаботнаЯ зима ‘таина.  “же никто
не  отговаривал его от странного решениЯ  стать свЯщенником, все свыклись и,
откровенно говорЯ, жалели шалопаЯ  ‘таина. Ѓыли, правда, и восхищавшиесЯ им,
а  уж в  глазах  прекрасной половины  их городка,  у которой  он и без  того
пользовалсЯ  успехом, †орик выглЯдел чуть ли не  великомучеником,  принесшим
себЯ на алтарь непопулЯрной в советские годы религии.
     Џохоже,  утихомирились  и  дома, по крайней  мере,  родителей перестали
беспокоить  в горкоме.  Џрислали  официальную  бумагу,  что  рассматриваетсЯ
вопрос о зачислении  ѓеоргиЯ  ‘таина в Љиевскую духовную  семинарию. Џравда,
побеспокоили †орика  из милиции: почему здоровый парень не работает? ‚ыручил
отец  Ќиканор --  дал  справку,  что  ‘таин служит  при  церкви  на какой-то
хозЯйственной должности. ‚сЯ "работа" ‘таина заключалась в ночных  беседах с
отцом Ќиканором, но зарплата шла регулЯрно, и выдавал ее дьЯк раз в месЯц. ‚
такие  дни  †орик  кутил  особенно  широко и  от  души посмеивалсЯ:  на свои
трудовые, мол, гулЯю.
     —астые ночные беседы  с отцом Ќиканором,  ежедневные  долгие  прогулки,
чтение религиозной литературы и редких книг по теологии не прошли длЯ ‘таина
даром. ЊолодаЯ памЯть, еще не разрушеннаЯ алкоголем, быстро впитывала все, и
†орик,  не  напрЯгаЯсь,  цитировал целые  страницы Ѓиблии, не говорЯ  уже об
интересных  абзацах.  “влексЯ он  и  философской литературой,  тЯготевшей  к
церковным учениЯм и мистицизму.
     ЃываЯ  на танцах,  на  вечеринках или  на репетиции оркестра, он всегда
удачно и  к  месту  вставлЯл  в  разговор цитату  или  приводил высказывание
какого-нибудь  богослова  или  свЯтого, читал  на памЯть  строку  из Ѓиблии,
причем непременно называл стих и главу, из которой она взЯта. Ќе  исключено,
что †орик иногда извращал смысл стиха, изымаЯ или  добавлЯЯ какое-то  слово,
наполнЯл его  новым,  необходимым  длЯ него самого или  ситуации смыслом, --
никто ведь ни проверить, ни опровергнуть его не мог.
     ‚ любой разговор --  даже  о девушках, музыке, джазе, моде,  -- в любой
треп ‘таин так ловко вплетал цитаты, афоризмы, выдержки, что  у неискушенных
молодых   людей   невольно   складывалось   впечатление   о   его   духовном
превосходстве.  „аже чтобы заставить  кого-нибудь выпить, он всегда  находил
религиозный аргумент,  устоЯть против которого было невозможно, хотЯ церковь
отнюдь не поощрЯла пьЯнство. „аже его  лихие, остроумные тосты были насквозь
пронизаны религиозным мистицизмом.
     ™едрое словоблудие при широчайшем общении -- от компании €смаил-бека до
джазового  аранжировщика ќдди  Љостаки  --  не могло не дать  результатов, и
среди молодежи  города  даже  годы  спустЯ были  в ходу церковные  словечки,
цитаты,  что  считалось   хорошим  тоном,  свидетельством  высокого   уровнЯ
культуры.  Ћсобенно  его  словоблудие  почиталось   среди  девушек,  на  них
магически действовал не только  тщательно подобранный  стаинский текст, но и
артистизм,  с  которым †орик  его  излагал, и не исключено,  что в  девичьих
альбомах,  модных в те годы, среди  прочих  дешевых сентенций  были записаны
перевранные ‘таиным библейские заповеди.
        XXXIII
     ѓород уставал от долгой и  трудной зимы, от необходимости круглые сутки
топить печи,  -- ведь в ту пору он на  три  четверти состоЯл из  собственных
разностильных домов;  уставал  от короткого днЯ, который в иные  дни  уже  с
обеда начинал переползать в сумерки, от метелей и ураганов, свирепствовавших
обычно весь Январь и  февраль;  страдал  от  перебоев транспорта -- дрЯхлые,
латаные  и  перелатаные  автобусы  ходили  редко,  и  горожане  не  особенно
рассчитывали  на  них,  а  оттого в дальний  путь без особой  надобности  не
пускались.
     € как  награда  за  суровую  зиму весна  в  их  краЯх была на удивление
красивой. Џриходила не спеша, с  оттепелЯми, капелЯми, проталинками, теплыми
нежными ветрами. Ђ  придЯ, стоЯла, по примеру  зимы, долго, и только в конце
маЯ, когда  отцветали  Яблони в редких садах  и палисадниках и сирень уже не
кружила голову молодым, только  тогда, да и то  не торопЯсь, передавала  она
полномочиЯ лету. Ћттого весну любили,  ждали, скучали по  ней. ‚сем хотелось
скорее освободитьсЯ  от  громоздкой  и  неуклюжей  зимней одежды,  развЯзать
разномастные шали,  снЯть сыпавшие повсюду кроличий  пух шапки, закинуть  на
печку  до следующей  зимы  валенки, без которых не  обходились даже записные
модницы.
     ‚ конце  марта,  когда  от  тЯгучих  влажных ветров из  степи  начинали
оседать  сугробы и снежнаЯ  шапка парка резко  спадала,  оголЯЯ голые  сучьЯ
благополучно  перезимовавших  деревьев,   на  центральную  улицу   --  Љарла
‹ибкнехта, выходили дворники и энергично принимались сгребать остатки снега,
словно  оправдываЯ   свое  долгое   зимнее  безделье.  €  если  не  случалсЯ
неожиданный снегопад -- бывало  и такое  в марте,  -- уже через неделю  она,
единственнаЯ в городе, чернела выщербленным асфальтом дороги и тротуаров.
     “ставшие от зимы горожане врЯд ли замечали выбоины и колдобины  главной
улицы  --  она  была  длЯ  них  предвестницей наступающей  весны,  ее первым
приветом.
     ‚ апреле, когда в  церковном саду  еще  лежал снег,  а  аллеи по  утрам
сверкали тонким ледком, к обеду превращавшимсЯ в лужицы, отец Ќиканор вместе
со ‘таиным  снова  начали  выходить  в  город,  хотЯ  прогулки  стали короче
прежних,  осенних, -- на соседних с Љарла ‹ибкнехта улицах,  по  которым они
гулЯли раньше, еще стоЯла непролазнаЯ грЯзь.
     …ще чувствовалась  весеннЯЯ  свежесть,  и  отец  Ќиканор  поверх сутаны
надевал черное касторовое  пальто  вполне светского покроЯ.  ‘таин щеголЯл в
новом  демисезонном, тоже черном, двубортном,  с высокими, до  плеч, острыми
лацканами, с кармашком на груди, как у пиджака, из которого всегда кокетливо
торчал беленький  платочек. ЏоЯвилась у него и  чернаЯ широкополаЯ велюроваЯ
шлЯпа, которую  он  надевал  каждый  раз  по-новому, и особенно шикарно  она
выглЯдела, когда он гулЯл без батюшки.
     Ћни так дополнЯли друг друга, что казались единым целым, и вполне могло
показатьсЯ,  что  ‘таин  тоже состоит на  церковной  службе,  а вовсе  не на
хозЯйственной.  €  оттого,  когда †орик  поЯвилсЯ  на  улице один,  старухи,
встречавшиесЯ  на  пути,   приостанавливались,  и  не  выглЯди  ‘таин  столь
недоступным,  они не дали бы ему и шагу ступить.  Ќо †орик, когда надо, умел
держать дистанцию. Ћн мог позволить  себе лишь  погладить по голове ребенка,
идущего за  руку  со старушкой, и  жест расценивалсЯ как милость,  и об этом
долго судачили  потом на завалинках. Љонечно,  случалось,  и  не раз,  когда
какаЯ-нибудь  старушка бросалась  к нему, просЯ  благословениЯ, или  рвалась
поцеловать ему  руку,  но  из подобных  щекотливых  положений  он выходил не
суетЯсь, с достоинством, не признаваЯсь  даже экзальтированным старухам, что
не  имеет  никакого  церковного  сана и не  волен никого  благословлЯть.  Ћн
раскусил  толпу,  длЯ  которой  важна была  внешнЯЯ  суть, а  не сущность, и
потрафлЯл ее вкусам.  ЏотрафлЯл щедро,  с  выдумкой, ибо природа заложила  в
него много.
     Џрогулки вскоре пришлось  оставить  -- центральнаЯ  улица  день ото днЯ
становилась  оживленнее,  люднее, и  продиратьсЯ  сквозь  толпу,  словно  на
базаре, не  доставлЯло удовольствиЯ,  приходилось отвлекатьсЯ,  здороватьсЯ,
извинЯтьсЯ. Љ тому времени подсохла  главнаЯ аллеЯ в церковном саду, и ‘таин
с батюшкой иногда прохаживались по ней.
     ‚есной и произошли событиЯ, вновь всколыхнувшие городок.
     Љ маю не осталось никаких  следов  зимы. ђазъезженные  по  ранней весне
дороги  кое-где  подлатали,  а  лужи  высохли  сами  по  себе,  и  не  стало
препЯтствий длЯ прогулок, наоборот, все располагало к ним, -- запах цветущих
лип,  тополей,  голубой  сирени  неудержимо вытЯгивал на  улицу. €  на Љарла
‹ибкнехта,  особенно после работы, было так многолюдно,  как  на Џервое маЯ,
когда народ расходитсЯ после демонстрации. “же  открылсЯ парк, и вырвавшиесЯ
на простор  трубы,  тромбоны, саксофоны  не знали удержу --  город вступал в
лучшую пору года, лучилсЯ смехом, улыбками, надеждами.
     ‚ великом и  одновременном своем пробуждении актюбинцы как-то  не сразу
заметили,  что ‘таин перестал гулЯть с батюшкой, да и отец Ќиканор уже давно
не  поЯвлЯлсЯ   на  весенних  улицах.  •отЯ  в  мае  тому  легко  находилось
оправдание: стоЯл великий пост,  а в конце  месЯца  наступала Џасха, главное
событие в церковной жизни. ЏерваЯ Џасха длЯ отца Ќиканора в новом приходе.
     —то-то происходило  и  со ‘таиным, хотЯ  образа  жизни  он не  изменил.
‘ыграл первый  в  сезоне  футбольный матч,  забив три  мЯча  "‹окомотиву", и
’атарка,  до  того слыхом  не слыхавшаЯ о бразильской торсиде и  итальЯнских
тиффози, спустилась в тот субботний вечер в парк и шумно гулЯла до полуночи.
‡а  каждым  столиком  кафе  и  летнего ресторана,  на  всех  скамейках,  где
выпивали, захватив из дома закуску, за которой времЯ от времени вновь гонЯли
пацанов,  крутившихсЯ  под ногами, только  и  слышалось: "‘таин...  ‘таин...
†орик..."
     Ќа  танцплощадке  он по-прежнему  находилсЯ в центре  вниманиЯ,  всегда
окруженный толпой  юнцов,  ловивших каждое его слово.  Џо-прежнему оставалсЯ
неравнодушен к  своему  костюму, только внезапно подстригсЯ  -- не  то чтобы
очень коротко, но поповскаЯ грива, умилЯвшаЯ старух,  исчезла с плеч, отчего
лицо стало  еще привлекательнее. "—тобы  легче  было  играть  в  футбол", --
высказалсЯ кто-то, и эту версию ‘таин опровергать не стал.
     Ћднажды,  среди недели,  †орик  неожиданно  объЯвил  оркестрантам,  что
завтра уезжает.
     --  ‚ Љиев? - спросил  кто-то из  джазменов,  свыкшихсЯ  с неожиданными
поворотами в его судьбе.
     --  Ќет,  в  Љрым, на все  лето, -- ответил ‘таин и  нехотЯ добавил: --
‡авЯзал с религией, надоело...
     Ќужно  было  играть,   и  разговор  прервалсЯ.  Ќо  ‘таин   не  подошел
попрощатьсЯ,  как  рассчитывали музыканты, и на следующий день действительно
исчез и пропадал все лето.
     Ђ через  неделю  в местной газете поЯвилась публикациЯ,  не  оставшаЯсЯ
незамеченной.  Ќазывалась  она длинно  и  претенциозно:  "…ще  одна  молодаЯ
судьба, отвоеваннаЯ у  церкви". Ќе  менее длинной и путаной оказалась и сама
статьЯ, включавшаЯ и пространное интервью со ‘таиным, рассуждениЯ о церкви и
религии, но теперь уже цитаты и афоризмы он выдергивал из других источников,
налегаЯ в основном на  высказываниЯ основоположников  марксизма-ленинизма. ‘
какой  энергией и  жаром еще месЯц назад он отстаивал церковные постулаты, с
такой же пыталсЯ ныне разрушить их. Ќо людЯм, близко  знавшим ‘таина, не все
внушало доверие в статье, не все поверили в искренний порыв и мажорный пафос
выступлениЯ  --  между  строк  так  и  проглЯдывал  ухмылЯющийсЯ  †орка.   ‚
заключение журналист  желал молодому человеку, идущему столь тернистым путем
к   утверждению  личности,  успехов  и  выразил  уверенность,  что  люди   и
организации  отнесутсЯ  с  пониманием  к  его необычной  судьбе.  ’ак  †орик
предстал жертвой коварной церкви и стал героем, нашедшим в себе силы порвать
путы и выбратьсЯ из религиозной трЯсины.
     ‘татьЯ, как и всЯкаЯ другаЯ, забылась бы вскоре, если через месЯц после
Џасхи отца Ќиканора  не отозвали из  прихода. € по городу поползли слухи: то
ли отец  Ќиканор промотал какие-то деньги и церковные ценности с †ориком, то
ли в карты  проиграл  их ‘таину.  ѓоворили  и о  том,  что не всегда зимними
вечерами †орик приходил к батюшке  один,  мол, заглЯдывал туда и  глуховатый
амиль ѓумеров, известный на ’атарке картежный шулер, бывали  там и девочки,
готовые  идти за ‘таиным  в огонь и  воду. ЏоследнЯЯ  догадка как будто была
небезосновательной:    именно   однокурсница    „асаева,   прелестнаЯ,    но
легкомысленнаЯ Ќиночка  Љабанова вдруг  тихо забрала документы  и  исчезла в
неизвестном  направлении  сразу  после  отъезда  батюшки.  ’ак,  вольно  или
невольно, ‘таин  развалил  поднЯвшийсЯ  из застоЯ  приход, и  церковь больше
никогда не привлекала особого вниманиЯ жителей города.
     ‘пустЯ несколько лет  после окончаниЯ техникума,  когда  пути ђушана со
‘таиным  окончательно разошлись, он случайно прочитал в "Љрокодиле" фельетон
о неком блудном батюшке, ловко пользовавшемсЯ тайной исповеди.
     ‚ числе его многочисленных жертв упоминалась  и  Ќина Љабанова, которую
он  сорвал  с учебы и увез  из прежнего прихода, сделав своей содержанкой, а
позже и подручной в аферах.
     „асаев вспомнил, что летом, на  танцах, прошел среди оркестрантов слух,
что пьЯный амиль хвалилсЯ им, как крепко они "хлопнули" с †ориком батюшку в
карты,  и что молодцом  был  не он,  а  ‘таин,  накануне  незаметно  унесший
запечатанную  колоду старинных  карт, а  уж подточить  ее,  наколоть и снова
запечатать -- длЯ амилЯ было делом пустЯчным. €з-за этой, ловко подложенной
меченой  колоды батюшка и потерЯл, мол, приход. Ќо  слух дальше оркестрантов
не пошел  -- о делах амилЯ в их городе  распространЯтьсЯ было не принЯто, а
попросту -- опасно.
     ’ак невольно ђушан оказалсЯ свидетелем возрождениЯ и падениЯ церковного
прихода в  провинциальном городке на  западе Љазахстана, но тогда ни он,  ни
люди   постарше  не   придали   этому  событию  большого  значениЯ:  атеизм,
насаждавшийсЯ  жесткой рукой  государства, приносил свои плоды - плохие  или
хорошие, это каждый решал сам.
     Ќо навернЯка нашлись  и  люди,  признательные ‘таину  за  дискредитацию
церкви,  и  прежде всего  в обкоме  и горкоме: их  действительно  беспокоила
нарастающаЯ популЯрность отца Ќиканора, они чувствовали свою беспомощность в
честной  и  открытой  борьбе с религией  --  и  вдруг такаЯ  неслыханнаЯ,  а
главное,  нежданнаЯ  удача.  €  выходило,  что  ‘таин, человек  необузданных
страстей, вольно или невольно сослужил службу государственному аппарату...
        XXXIV
     ‚идимо,  ђушан и  впрЯмь имел  творческую жилку,  иначе,  наверное, его
столько лет не мучили бы подобные вопросы.
     ЏеребираЯ  прошлое,  он  вспомнил,  как  предсказал  судьбу  знаменитой
балерины  ‚алентины  ѓаннибаловой, но  упустил два других случаЯ  из того же
рЯда, которые могли  бы несколько иначе  осветить  его  собственную жизнь  и
поступки.
     ‚ середине  шестидесЯтых  годов он работал  на  строительстве  крупного
химического, а потом и металлургического комплекса  в  малоизвестном по  тем
временам  городе ‡аркенте, что  в  часе езды  от  ’ашкента.  ЊесЯцами  жил в
отстроенной длЯ специалистов гостинице "‚есна".
     ѓород возводилсЯ с размахом  -- по замыслу проектировщиков,  он  должен
был стать еще  одним  маЯком  социализма, -- и потому многое в нем  поражало
воображение. Ќапример,  свой мототрек  с гаревой дорожкой, тогда всего  лишь
второй в стране, после “фы. Џо весне там собирались  знаменитые гонщики, асы
с  мировым  именем: Ѓорис ‘амородов, €горь  Џлеханов, ћрий  —екранов,  ”арит
айнуров и легендарный ѓабдурахман Љадыров, двенадцатикратный  чемпион  мира
по спидвею. ‘портсмены тоже подолгу останавливались в той же гостинице.
     ђушану тогда казалось, что  духовнаЯ  жизнь ‡аркента  вращалась  вокруг
престижной  гостиницы. ‚ те  годы новые города были  окутаны флером какой-то
романтики,   вызывали  особый  интерес,   им  посвЯщались  стихи,  песни,  и
гастролеры, обожавшие ’ашкент, не упускали возможности побывать  в ‡аркенте,
рекламировавшемсЯ  как  предвестник  городов  будущего,  где  создаютсЯ  все
условиЯ длЯ воспитаниЯ гармоничной личности, нового советского человека.
     ђазмах  поражал  щедростью  и широтой: город уже располагал прекрасными
спортивными залами, и даже имел великолепный „ворец спорта,  на зависть иным
столичным  городам, не уступал ему  по архитектуре и  роскоши отделки и  „ом
искусств с двумЯ  концертными  залами.  ‡наменитые артисты тех  лет, нередко
наезжавшие  в  ‡аркент,  тоже  облюбовали  гостиницу  "‚есна"  --  прибежище
талантливых  архитекторов,  зодчих,  видных  специалистов в области химии  и
металлургии и молодых руководителей строительства, коих обитало здесь больше
всех и которые чувствовали себЯ в юном городе хозЯевами.
     ’акой творческой  атмосферы в среде  строителей ђушан больше  никогда и
нигде не встречал,  как в  те годы в  "‚есне", хотЯ за свою  жизнь поездил и
построил  много. „о  глубокой ночи сиЯли огнЯми окна  гостиницы,  разговоры,
начатые в ресторане или баре, продолжались в номерах, -- о чем только тут не
спорили, о чем только не мечтали.
     ‚ ту пору  ђушан, постоЯнный жилец "‚есны", и перезнакомилсЯ со многими
известными спортсменами  и журналистами,  актерами и эстрадными звездами,  и
даже писателЯми и поэтами, которых тоже привлекал город будущего.
     Ћн помнит повальное  увлечение горожан спидвеем. ’ак  же, как и многие,
он  был  влюблен  в ѓабдурахмана Љадырова,  чей  красный шарф,  наверное, не
выветритсЯ из  памЯти никогда.  Џозже неистово  болел  за местный футбольный
клуб "Њеталлург", где доигрывал знаменитый пахтакоровец ‘танислав ‘тадник  и
блистали  грузинские варЯги:  „жумбер  „жешкариани,  ђоберт ѓогелиЯ и  ’амаз
Ђнтидзе.
     ЌесмотрЯ  на  занЯтость,  он  тогда  много  читал,  потому  что  вокруг
постоЯнно велись  разговоры о  театре и книгах,  кино  и музыке, о живописи,
музеЯх и выставках, -- такое распахнутое, окрыленное и странное, на нынешний
взглЯд, было времЯ. ‘ этажа на этаж, из номера в номер передавались журналы,
книги, рукописные тексты, те самые, что сегоднЯ называют самиздатом. Људа бы
ни пришел, непременно можно было услышать: "Ђ ты читал?.. Ђ ты видел?.."
     Љнижный бум, уже зарождавшийсЯ в стране, до тех краев еще не докатилсЯ,
и  в магазинах,  а не на черном  рынке, можно было купить любую книгу,  и  в
свободной  продаже  встречались  редкие  экземплЯры,  раритеты  по  нынешним
понЯтиЯм.
     …сли  быть до  конца  объективным, то  в  том  давнем  книжном интересе
приоритет отдавалсЯ зарубежной литературе. ќто позже „асаев поймет красоту и
мощь русской литературы, и прежде  всего Ѓунина, который затмит длЯ него  на
долгое  времЯ многих других писателей. Ќа следующем витке своего интереса  к
литературе  он  сам  найдет  дорогу  к  советским авторам,  к которым  снобы
относЯтсЯ скептически, и  надолго  на  его  столе  поселЯтсЯ книги  Љатаева,
молодого  Љазакова  и  ђаспутина;  он  откроет  длЯ  себЯ  Ѓитова  и  ”азилЯ
€скандера, ’имура Џулатова и ѓранта ЊатевосЯна, Ѓелова  и Њожаева, ’рифонова
и Њаканина...
     Љак-то, возвращаЯсь  с работы, он  купил на уличной распродаже толстую,
прекрасно  изданную  книгу  "“словиЯ   человеческого  существованиЯ".  ђоман
оказалсЯ  переводом с Японского  неизвестного  ему автора  „зюнпеЯ ѓомикавы,
хотЯ  он  знал  о  другой книге  с таким  же названием,  принадлежащей  перу
известного итальЯнского писателЯ. Ћгромную книгу, почти в тысЯчу страниц, --
ныне  таких  романов уже не  пишут, -- он  одолел за несколько ночей.  Љнига
настолько  потрЯсла  его,  что он до сих  пор помнит имЯ  главного  героЯ --
Љадзи.
     Њного позже, когда натыкалсЯ в прессе на литературные  споры, свЯзанные
с успехами или  неудачами  социалистического реализма в нашей  литературе, в
которые были втЯнуты даже школьники, не говорЯ уже о студентах вузов, ђушану
невольно приходила на памЯть та толстаЯ книга, ее название, которое художник
подал серебристыми буквами наподобие самурайских мечей, и он думал, что отцы
новой  идеологии,  насаждаЯ  идею  социалистического  реализма  в  советской
литературе, мечтали, наверное, именно о таком герое -- цельном, несгибаемом,
верном принципам и идеалам, достойном подражаниЯ. € если бы у него спросили,
каким он видит идеального  героЯ,  подходЯщего под клише соцреализма, он без
колебаниЯ назвал бы  Љадзи  -- героЯ  Японской  книги.  Ђвтор писал  роман в
начале  нашего  века,   без  всЯких   идеологических   шор,  без   классовой
предвзЯтости, оттого, вероЯтно, у него  и вышел герой на все  времена  и длЯ
всех народов.
     Љнига  настолько  ошеломила  его,  что  он навЯзывал ее всем друзьЯм  и
знакомым, но, странно, ни у кого  она не вызвала восторга и энтузиазма.  ‹ет
через  двадцать,  листаЯ   в   поезде   свежий  номер  журнала  "€ностраннаЯ
литература" он прочитал, что ассоциациЯ писателей  ‘траны восходЯщего солнца
признала роман „зюнпеЯ ѓомикавы "“словиЯ человеческого существованиЯ" лучшей
Японской  книгой  XX  века.  Љак   он   порадовалсЯ  тогда   своей   молодой
прозорливости,  -- к этому времени он уже знал, что  самаЯ читающаЯ страна в
мире все-таки џпониЯ, а не ‘‘‘ђ.
     Ђ  лет через пЯть испытал еще одну радость, свЯзанную с этой книгой, --
натолкнулсЯ  в   газете   на   сообщение,  что  Японское  телевидение  снЯло
двадцатисерийный  фильм по роману, и что его уже приобрели десЯтки стран. Ќо
напрасно ђушан  искал в  длинном списке свое  родное государство --  ‘‘‘ђ не
значилсЯ среди них.
     Њожет быть, когда-нибудь, запоздало, лет через десЯть, поЯвитсЯ фильм и
на экранах наших телевизоров, --  ведь купили  же спустЯ пЯтьдесЯт лет после
созданиЯ и всемирного  восторга  "“несенных  ветром".  ‚от  тогда, наверное,
кто-то из  пенсионеров припомнит, как  почти  сорок лет  назад,  в ‡аркенте,
молодой  прораб по имени  ђушан горЯчо рекомендовал прочитать  этот роман, и
как от него отмахивались, а, выходит, зрЯ.
     ‚се может быть,  ничто не проходит бесследно, все взаимосвЯзано, и рано
или  поздно  это  обнаруживаетсЯ,  все  становитсЯ  на  свои   места,   тому
подтверждение -- историЯ нашей страны, всЯ наша жизнь.  ‚едь совсем недавно,
через  четверть  века,  ђушан  опЯть  натолкнулсЯ на новое  издание  романа,
потрЯсшего его в молодости. ‚се повторЯетсЯ...
     ‚  то лето,  когда он  встретил на летней  танцплощадке  ‚алю  „омарову
крашеной блондинкой, он  уже работал  мастером и прибыл в  Њартук в трудовой
отпуск. Љак-то, гулЯЯ  перед обедом по поселку, заглЯнул в книжный  магазин,
довольно богатый длЯ  райцентра, и купил тоненькую книжку зеленого  цвета  в
мЯгкой обложке из серии "‡арубежный  роман XX века". Љнига была  издана года
три назад, оказалась уцененной и стоила двадцать копеек.
     Ќи автор,  ”рэнсис  ‘котт  ”ицджеральд,  ни название  "‚еликий  ѓэтсби"
ничего  не  говорили  ђушану,  лишь  сериЯ  и  издательство  "•удожественнаЯ
литература" служили гарантом незнакомого имени. Љнигу он начал читать еще по
дороге домой  и одолел ее  уже через  два часа. ‚  тот же день он  пришел  в
магазин еще раз и на  радость продавщицам выкупил  все оставшиесЯ экземплЯры
-- ровно две дюжины.
     ‚  ’ашкенте  он  раздарил   книги   друзьЯм  и  знакомым,  увлекающимсЯ
литературой.  €  опЯть,  как в  случае  с  Японцем,  не  последовало никакой
реакции. Ќо с ”ицджеральдом не пришлось ждать двадцать лет, как с ѓомикавой:
года через четыре после публикации  его нового романа "Ќочь нежна", а может,
еще по какой причине, в стране началсЯ прЯмо-таки фицджеральдовский бум, как
до  этого  -- хемингуэевский.  ‚от  тогда  многие,  кому он  дарил "‚еликого
ѓэтсби",  вспомнили про давний  восторг  ђушана и, запоздало прочитав роман,
благодарили за чудную книгу...
     ’акие вот странные приключались с ним истории. € все же это  помогало в
тЯжелые минуты, когда думаешь, что жизнь прожита зрЯ, впустую, без открытий.
‘егоднЯ, размышлЯЯ о  прошлом, он мучаетсЯ еще  одним, навсегда безответным,
вопросом: почему он оказалсЯ провидцем с ѓомикавой, с ”ицджеральдом и даже в
вопросе  об объединении ѓермании,  а  так  ошибсЯ, когда  вместе  с  ‹ом-Ђли
•акимовым  уверЯл ќллочку €зместьеву, что  юрист  --  отживающаЯ,  умирающаЯ
профессиЯ и в нашем обществе вскоре не будет работы длЯ правовых органов?
     Ќаверное,  все  оттого,  что  его  поколение, продолжавшее  по традиции
называтьсЯ  детьми  ‹енина-‘талина,  безоговорочно  верило:  все  мрачное  в
молодом  и развивающемсЯ социализме -- это наследие темного  прошлого, и как
только  уйдут  в небытие  последние  носители  чужой идеологии, исчезнет все
негативное вокруг, в том числе и преступность.
     ђушан  никогда особенно  не интересовалсЯ  политикой,  не  был и  рабом
какой-то идеологии. Љонечно, как почти все, был и пионером, и  комсомольцем,
но политика его не привлекала, и, став взрослым, когда  решениЯ принимал уже
сам, партийным билетом не обзавелсЯ, хотЯ зазывали его упорно.
     ‘егоднЯ многие лукавЯт, утверждаЯ, что иначе, мол, не пробитьсЯ было ни
в науку, ни в  искусство,  ни в иные сферы, потому-де, и рвались в ЉЏ‘‘. Ќо,
по  крайней мере  о своем поколении, он мог с прорабской  прЯмотой  сказать:
вступали, чтобы сделать карьеру, занЯть должность, теплое  местечко. ’е,  от
кого зависела возможность  получить партбилет, особо и не  таились, говорили
открыто: хочешь быть начальником, желаешь работать за границей  -- вступай в
партию. Ћн не вступил,  начальником не стал,  за границу не поехал,  но и не
жалеет, что всю жизнь проторчал в прорабах.
     ђушан интуитивно чувствовал, что предназначение человека на земле -- не
примыкать к чему-то,  а быть кем-то, создавать,  созидать, и  это природное,
мужское  начало удержало его от  "взрослых  игр"  -- в  преображение мира, в
строительство самого  справедливого общества на земле, в  воспитание  нового
человека, гармоничной личности. Ђ знаменитое ленинское  изречение,  висевшее
на  каждом перекрестке, на  фронтоне почти  любого официального  учреждениЯ,
умными людьми воспринималось как пародиЯ сатирика на партию. € в самом деле,
разве это не смешно: "Љоммунистом можно стать тогда,  когда  обогатишь  себЯ
всеми знаниЯми, накопленными человечеством"?
     —то-то ему не приходилось встречать  в жизни таких мудрых  коммунистов.
•отЯ статистика свидетельствовала, что их в стране почти двадцать миллионов,
ему как на подбор попадались дремучие, невежественные, злобные, жуликоватые.
Њожет, отвращением к политике он обЯзан  именно этому ленинскому  изречению,
что  рано  попалось  ему  на  глаза  и  было  воспринЯто  как нечто  ложное,
фальшивое, выдававшее желаемое за действительное.
     Ќаверное,  ни о  ‹енине, ни о  партии ђушан не вспомнил бы, обошелсЯ бы
как-нибудь без них, но сегоднЯ, когда такой развал в обществе, в стране, все
разговоры вокруг только о партии, о ее вожде или вождЯх...
     ‚  юбилейный  год  перестройки  --  ведь  и  ее  уже  стали   исчислЯть
пЯтилетками --  ђушан  отдыхал  в  профсоюзном  санатории.  ‡а  столом у них
сложилась солиднаЯ мужскаЯ компаниЯ. ‘амым молодым оказалсЯ он, остальным --
далеко за  пЯтьдесЯт,  и,  конечно,  все разговоры  о  партии,  перестройке,
ѓорбачеве,  ‹енине  --  ‘талине,  нынешних лидерах, Явных и  ложных.  „асаев
быстро уставал  от пустых и  злобных  бесед, пыталсЯ приходить и пораньше, и
попозже, но избежать каждодневных дискуссий не удавалось.  ‚се  сотрапезники
за большим обеденным столом, кроме ђушана, оказались коммунистами, и как они
трижды в день крыли свою бедную партию -- нужно было видеть и слышать. ђушан
однажды не вытерпел и вступил-таки в разговор:
     -- џ не член партии, не  испытываю к ней ни любви, ни симпатии, но и не
проклинаю  ее, хотЯ, если судить по фактам, и есть за что. Ќо  Я  никогда не
встречал в жизни людей, так люто ненавидЯщих свою  организацию, как вы.  ’ак
почему же,  не  любЯ,  насмехаЯсь над  ней, вы  продолжаете в ней  состоЯть?
Ќаверное, никто из вас не  сдал  публично свой  билет? Њне  кажетсЯ,  партиЯ
опасна  уже тем,  что состоит из  людей, ненавидЯщих  ее, не разделЯющих  ее
взглЯдов. ќто больнаЯ партиЯ, и ее надо либо лечить, либо дать ей умереть...
     Џосле этой тирады ему пришлось пересесть за другой стол.
     "„вухподбородковые ленинцы, Я к вам и мертвый не примкну..."
     ЋказываетсЯ, и об этом уже писали поэты.
        XXXV
     ‚ дни, когда в разных концах страны ломали и калечили памЯтники вождю и
основателю советского  государства, ђушану не могла не вспомнитьсЯ  историЯ,
свЯзаннаЯ со 100-летием со днЯ рождениЯ ‹енина. Ћна и на памЯть пришла в тот
момент, когда по телевизору показывали, как крушили внушительный монумент на
‡ападной “краине. “жаснаЯ картина: каменный ‹енин со стальной петлей на шее,
а вокруг --  восторг, ликование, и ни одного коммуниста, вставшего на защиту
своего вождЯ...
     ‘транное  он  испытывал тогда состоЯние: конечно,  это был чистой  воды
фарс, но в то  же времЯ не покидало  ощущение, что на  глазах его происходит
самаЯ   настоЯщаЯ   трагедиЯ.   ’рагедиЯ   крушениЯ   веры   в   возможность
справедливого,   праведного  общества.  Ќеужели  и  впрЯмь   такое  общество
невозможно создать? € снова придетсЯ крушить пьедесталы и свергать очередных
вождей? ’огда и припомнилась та давнЯЯ историЯ.
     ‚  ту  юбилейную  весну   семидесЯтого  года  он  работал   в   крупном
строительно-монтажном  управлении  и,  видимо,  по  молодости  был  избран в
профком, но  скорее  все-таки  формально, потому  как  постоЯнно  пропадал в
командировках. ‚от тогда, накануне юбилеЯ  вождЯ, он и  получил общественное
поручение...
     Џрофком  возглавлЯл  однокурсник   по  заочной   учебе  ”арух  ‡арипов,
ташкентский парень. „асаев наткнулсЯ на него случайно в коридоре.
     -- Ђ вот и тот, кто  нам нужен! Ќа ловца и зверь бежит!  -- с радостным
возгласом оттащил тот ђушана в  сторону.  --  ‘лушай, тут  из треста грознаЯ
телефонограмма  поступила  насчет  наглЯдной агитации в честь  днЯ  рождениЯ
‹енина...
     -- Ќет, Я ни писать,  ни  рисовать не умею,  -- ответил „асаев, пытаЯсь
вырватьсЯ из цепких рук председателЯ профкома.
     ”арух улыбнулсЯ.
     -- Ђ Я от тебЯ таких  жертв и не требую. Џартком вот и адрес подсказал,
где централизованно, длЯ всей республики, готовЯт стенды.
     -- „а, фирма веников не вЯжет, -- съехидничал ђушан.
     --  Ђ  ты как думал? ЏартиЯ ничего на самотек  не пускает,  -- серьезно
ответил ”арух. -- Ќо Я думаю, там очередь, и не  малаЯ -- не одни мы заримсЯ
на готовенькое, -- и без блата  не обойтись. Џравда, менЯ обрадовала фамилиЯ
директора  художественных  мастерских:  ѓольданский.  Џомнишь,  он раньше  в
"ђегине" с •алилом в одном оркестре  на ударных стучал.  ’ы же раньше зналсЯ
со  всеми  джазменами  в городе,  и ребЯт  с  Љашгарки  знавал...  Ћни там и
заправлЯют. Њарик,  кажетсЯ,  до  землетрЯсениЯ жил на “збекистанской  --  в
одном дворе с твоим другом Ќариманом. Љороче, всЯ надежда на тебЯ. „о юбилеЯ
осталась неделЯ,  добудь стенд -- ты знаешь,  за это строго спросЯт,  -- а в
качестве стимула  -- путевка  на море  в первую  очередь, учитываЯ  важность
заданиЯ...
     Љак  тут было отказатьсЯ?  „а и Њарика  захотелось повидать,  вспомнить
"ђегину", •алила, двор на “збекистанской, откуда вышел знаменитый футбольный
бомбардир ѓеннадий Љрасниц