жное, и велел Ђбраму никого не пускать в приемную. „ело оказалось
и в самом деле нешуточное, но по началу скорее  даже смешное. ’орик  изложил
его систематически, в порЯдке хронологии событий и открытий, одно за другим,
не  забегаЯ  вперед,  а  подталкивать  его  не  полагалось: очень  солидный,
благоустроенный юноша был ’орик.
     “ Ђбрама Њоисеевича состоЯлсЯ  вчера "экс". џвились к  нему на  дом два
молодых  человека,   один  вида   простонародного,   другой  "образованный",
предъЯвили бумажку со  штемпелем и два "пистолета с вот такими барабанами" и
потребовали  пЯть тысЯч, а не то  -- смерть. Ћн посмотрел на них, подумал  и
спросил:
     --  Ћткуда  вы  узнали, что  Я  в городе? џ  вчера  только вернулсЯ  из
Њариенбада.
     ћноши гордо  объЯснили,  что  комитету  все  известно:  такова  система
слежки.
     Ћн еще подумал, вдруг рассмеЯлсЯ и сказал им:
     -- ‘лушайте, молодые люди: хотите получить не пЯть тысЯч, а пЯтнадцать?
Џойдите к моему брату Ѓейрешу, покажите  ему эти ваши пулеметы и  возьмите с
него  десЯть.  Џосле того  приходите ко  мне: если покажете  мне  его десЯть
тысЯч, Я вам тут же вручаю мои пЯть.
     Ћни вытаращили глаза;  конечно, заподозрили, что пошлет за полицией. ‡а
совет спасибо, к "Ѓейрешу" пойдут, но деньги на бочку моментально.
     -- ќ, -- ответил он, -- когда с  вами говорЯт, как с людьми, не  будьте
пархами. Њое  слово  -- слово. Љаждый  банкир в  Ћдессе  на  мое  слово даст
пЯтьдесЯт тысЯч  без  расписки, а  тут  два  смаркача.  “бирайтесь  вон  или
делайте, как  Я  велю. ‚аши пистолеты? чихать Я  на вас хотел;  бомбах Я  не
боюсь   (наиболее  характерные   места  его  рассказа   ’орик  передавал   и
грамматически  дословно).  Ђ  вот  если  сделаете  мне  удовольствие  насчет
Ѓейреша, так это "да" стоит пЯти тысЯч: пожалуйста.
     Ћни  пошептались  в углу  и  решили, что надо  запросить  "комитет"  по
телефону.  Џростонародный тип  увел его в  другую  комнату и запер  за собою
толстую дверь, а  образованный осталсЯ телефонировать. —ерез десЯть минут он
их вызвал обратно и сообщил решение комитета: согласны, только вот он должен
с вами остатьсЯ в комнате, пока Я вернусь от вашего брата Ѓейреша.
     -- Њожно,  --  сказал Ђбрам  Њоисеевич.  -- Ћн сигары  курит? џ  привез
отличные -- "что-нибудь".
     ’ак  и просидел простонародный с  Ђбрамом Њоисеевичем  два часа,  курил
сигары,  и  понемногу дружески  разговорились. ђассказал,  что  он совсем не
жулик, а  человек  порЯдочный  и  хороший  еврей,  участвовал  в самообороне
1905-го  года, даже  целую  дружину привел  с собою,  и здорово они  тогда в
октЯбре  после  манифеста  поработали. (‚  этой  части рассказа  Я  перестал
улыбатьсЯ: мне что то начало мерещитьсЯ недоброе). -- ‘ловом, через два часа
вернулсЯ образованный и показал десЯть тысЯч;
     Ђбрам Њоисеевич сейчас  же  открыл  несгораемый  шкаф,  спокойно  вынул
оттуда кучу бумажек, при них отсчитал  пЯть тысЯч,  потом подумал и прибавил
шестую; при них спрЯтал остальное -- им даже в голову не пришло помешать  --
и закрыл сейф.
     -- €дите  с Ѓогом, -- отпустил он их,  -- кончите  ‘ибирью, но менЯ  вы
порадовали.
     ‘ейчас же после того Ђбрам Њоисеевич вызвал к себе  ’орика и представил
ему следующие  соображениЯ.  ‚о-первых, очень странно, что они пришли к нему
сейчас же на завтра после его приезда из Њариенбада: кто мог им это сказать?
‚о-вторых,  они даже  не спросили у него адреса "Ѓейреша":  а тот тоже всего
неделю назад  переехал  на  новую квартиру.  ‚  третьих, простонародный  его
собеседник, хвастаЯсь  подвигами и передаваЯ,  как  его хвалили организаторы
самообороны, обмолвилсЯ, что зовут его ЊотЯ -- а это имЯ Ђбрам Њоисеевич как
то где то слышал. Ќаконец,  когда они шептались  в углу, ему показалось, что
расслышал он еще одно имЯ.
     -- ‘ережа?!
     -- Ќе совсем так, но еще хуже: "‘ирожка". “лики слабые, как видите;  но
Ђбрам  Њоисеевич  верит  в  свою  интуицию. "џ",  говорит  он,  "сам  старый
конокрад, и уж по тому одному, как уведена кобыла, знаю нюхом, кто увел". Ћн
голову  дает  на отсечение, что звонил образованный  не в  "комитет",  а  по
телефону 9-62.
     ’орик и сам произвел  дома  небольшое дознание.  ‘ережи  не застал,  но
осторожно  расспросил  горничную.  Ћна сказала, что около  одиннадцати  утра
паныча  ‘ергеи  €гнатьича вызывали по  телефону,  и  он ее  тогда  выслал из
отцовского кабинета, где она вытирала пыль, и запер двери.
     ђассказал мне ’орик эту повесть так, что Я  невольно  любовалсЯ, хоть и
не до  того  было.  ђовно  столько огорчениЯ, сколько  нужно было,  и  ровно
столько  юмора,  сколько  можно  при  данной  степени огорчениЯ.  Ќи  одного
осудительного  слова  против  брата: словно  шла  речь  о  больном человеке,
которого лечить надо,  а не судить. Ђ ко мне пришел затем, что длЯ ‘ережи Я,
когда нет Њаруси, единственный, который...

        XXII. …™… €‘ЏЋ‚…„њ
     ‚  тот  вечер Я пошел  говорить  с ‘ережей. ’орик предупредил менЯ, что
родители уйдут  в оперу, и сам он тоже уйдет, чтобы никто не мешал, а ‘ережа
раньше десЯти не уходит. ‚ самом деле,  еще  из передней  Я услышал  ‘ережин
голос: он что то наигрывал на роЯле и подпевал.
     -- —удесную  песенку привез знакомый из Џарижа, -- сказал он мне, сиЯЯ:
--  Janneton  prend  sa  faucille  pour  aller  couper  les  joncs. ѓоворЯт,
стариннаЯ. ‚от уже час корплю, хочу перевести. ЌравитсЯ вам начало? --
     Ќаступил июль горЯчий,
     Џо деревьЯм бродит сок.
     ЏрогулЯтьсЯ в лес на даче
     ‚ышла ’анЯ на часок.
     -- џ к вам не за тем, ‘ережа: у менЯ серьезное дело, и неприЯтное.
     --  Џогодите, сейчас; ужасно  трудно подобрать все рифмы  не  просто на
"-ок", но на "-сок", avec la consorine d'appui. ‘лушайте:
     ‚друг четверку повстречала:
     Љаждый строен и вы-сок.
     Џервый скромно, длЯ начала,
     “щипнул ее в... висок.
     ‚ висок ущипнуть нельзЯ, но это -- длЯ ваших целомудренных ушей: у менЯ
на самом деле другаЯ рифма, более щипабельнаЯ. „альше еще не готово. ‘лушаю;
только не ругайтесь, если вдруг сорвусь на минутку напеть следующий  куплет.
—то нового на ђиальто?
     џ притворил дверь гостиной и сказал очень просто:
     -- ‘егоднЯ ЊотЯ Ѓанабак еще с одним товарищем произвели "экс" у  Ђбрама
Њоисеевича; и сделали это по вашему поручению. ‚ы знаете, чем это пахнет?
     Ћн  стоЯл  предо  мною,  ловкий,  стройный,  изЯщно одетый  во  что  то
специально домашнее, одна рука в кармане, в другой  папироса. Ќи  одна бровь
не  дрогнула,  но  ход его мыслей  отразилсЯ  на лице  Явственно. ‘начала он
удивилсЯ, откуда Я знаю, хотел  было  отрицать; сейчас же сообразил, что  не
стоит, улыбнулсЯ чистосердечно и спросил тоном любознательной деловитости:
     -- —ем пахнет?
     -- —ем угодно, от арестантских рот до расстрела.
     --  Љабальеро,  Я  четыре  года  проторчал  на юридическом  факультете.
Џочтенный  хлебник Ђвраамий, сын Њоисеев, будет молчать, как скумбриЯ, немаЯ
от   рождениЯ,   пойманнаЯ,   нафаршированнаЯ,   зажареннаЯ,   съеденнаЯ   и
перевареннаЯ.
     -- Ќе ручайтесь!
     -- ђучаюсь. —то визит  к нему произошел по моей инициативе, он доказать
не  может; а зато есть два  свидетелЯ, что он подговорил их учинить налет на
своего  же брата Ѓейреша,  сына Њаврикиева, и еще  заплатил им за  это шесть
тысЯч рублей. ‡наете, чем это пахнет?
     ќто была  здороваЯ логика,  бесспорно.  Џервый  натиск мой,  со стороны
самосохранениЯ, он отразил. џ  на минуту сбилсЯ с нити;  стоЯл и  почему  то
думал о том, что сегоднЯ он все  времЯ говорит по-русски,  без обычных своих
гаванных словечек, и это с самого моего  прихода: сразу, что ли, почуЯл, что
Я пришел не по шуточному делу?
     -- „ело не в этом случае, ‘ережа, -- сказал Я, собравшись с мыслЯми. --
џ теперь не  сомневаюсь, что  вы свЯзались с  налетчиками  вообще.  Ќикакого
оправданиЯ  у вас нет, вы это не длЯ "партии" делаете --  да еще через Њотю.
ќто просто гнуснаЯ низость.
     Ћн прищурил глаза и проговорил раздумчиво:
     -- џ бы мог, собственно, указать вам на дверь и даже помочь вам  в деле
утилизации оного отверстиЯ.
     џ ответил опЯть очень просто:
     -- Ќе будьте идиотом, ‘ережа.
     Ћн пожал плечами; несколько минут ничего  не говорил, только постукивал
носком; вдруг потер лоб, просиЯл, счастливо кивнул мне головою,  сел к роЯлю
и (сказав мне: -- Њинутку!) запел, бренча аккомпанимент:
     -- Ќо второй был смел, и смело
     Ѓросил ’аню на пе-сок.
     ’ретий ловко и умело
     ђазвЯзал ей поЯ-сок,
     Ђ четвертый...
     ‚от  еще  только   четвертый,  собака,  не  даетсЯ.  "Cе  que  fit,  le
quatri&#233;me...".
     џ бесновалсЯ внутри;  право, не за него тревожилсЯ, пусть идет ко всем,
если  так  ему  нравитсЯ: Ђнна Њихайловна  не выходила  у менЯ весь день  из
головы, моЯ старшаЯ  и перваЯ любимица в  этом доме. ќто ради нее, чтобы  не
стыдно было смотреть ей в глаза, Я тогда в ‹укании сказал Њарусе  "чур" и не
дотронулсЯ:  только  ради нее,  пора  выдать правду. †енщина  с изумительным
гением пониманиЯ, безропотно несущаЯ свое бессилие -- бессилие всех  матерей
и отцов в том  поколении  перелома  и распада;  женщина, вздернутаЯ Ѓогом на
дыбу, чем  дальше,  тем выше; и вот ей этот обаЯтельный мерзавец готовит еще
один поворот  колеса, натЯгивающего канаты. “портовые  словечки  знал  и  Я,
самые последние, самые хамские: страшно хотелось бросить их все ему  в лицо,
и  еще  плюнуть в придачу, по настоЯщему плюнуть  мокро, и уйти. Ќо хватило,
спасибо, рассудка  поступить иначе. џ собрал у себЯ в глотке самые ласковые,
самые музыкальные и задушевные ноты голоса и сказал ему:
     -- ‘ережа, за нами  столько лет дружбы. …сли вы не слышите, что за крик
боли стоит у менЯ теперь в душе, вы глухой. ђади Ѓога, ‘ережа!
     Ћн медленно повернул ко мне крутЯщийсЯ табурет у роЯлЯ, оперсЯ локтем о
зазвеневшие клавиши  и посмотрел мне  в глаза по своему, открытым  и честным
взглЯдом удалой и безграничной своей натуры.
     -- ‚о второй раз  вы менЯ спасти  хотите, -- сказал он тоже с глубокой,
грустной  дружбой. -- Ђ  Я во  второй  раз  спрошу вас, и, поверьте, не  длЯ
зубоскальства, а совсем искренно: в чем дело? Џочему нельзЯ? ќто ведь не то,
что взЯть у нищего. Њожет быть, Я нравственно  глух, но ведь это от природы,
это органическое мое увечье, а не вина.
     -- Ќо зачем, зачем?!
     Ћн опустил голову и задумалсЯ на минуту.  Џотом он заговорил, рассеЯнно
слегка постукиваЯ пальцами по клавишам; и всю эту  речь его  Я помню  сквозь
тихую  втору  отрывистого рокота роЯлЯ, как ту  исповедь Њаруси помню сквозь
лунный  свет и  зеленый шелест. Ќаигрывал  ли  он  бессознательно  какую  то
знаемую мелодию, или просто сами невольно  создавали ее одаренные пальцы, но
даже менЯ, туго  откликающегосЯ на музыку, странно  захватило и подчинило ее
подавленное  журчание, и с  ним уже без отпора вливались в мое  сознание его
слова.
     -- ‚се  равно, милый  друг мой, -- говорил он, -- Я ведь пропаду. џ  не
прилажен длЯ  жизни.  ќто дико звучит,  когда  речь идет  о человеке, сплошь
усеЯнном, как Я, полуталантами: и на роЯле, и  карандашом,  и  стихотвор,  и
острослов, и что  хотите. Њожет быть, в этом и  болезнь,  когда все человеку
даетсЯ, к чему  ни  приложит  руку: как  тот царь, у  которого  все  в руках
превращалось в золото, и он умер с голоду.
     -- Ќеправда, из вас бы вышел отличный адвокат...
     -- „а Я у кого то и  состою помощником  -- даже где то  записал, у кого
именно. Ќичего не выйдет: не могу Я работать. „аже легкой работы не  выношу:
не в усилии дело -- длЯ игры Я целый день вам пудовые мешки буду таскать; но
если это не игра, если "нужно" -- не могу. -- ‚ы прочли ‚ейнингера?
     -- "Њ" и "†"? при чем это?
     -- "†".  џ знаю,  это еще более дико сказать о малом  с такими широкими
плечами; и гимнаст Я  хороший, и, честное слово, совсем нормален в том -- вы
знаете   --  специфическом   смысле;  но   ведь   Я,   собственно,  женщина.
ЃарышнЯ-бабочка,  рожденнаЯ только длЯ холи и забавы и  баловства.  ђодись Я
девушкой, никто бы не попрекнул менЯ за то, что Я не создан длЯ заработка: у
них  это  в порЯдке вещей,  если  внешность подходЯщаЯ. Љто-нибудь  тогда бы
кормил и нарЯжал менЯ длЯ украшениЯ своего быта и дома, и еще благодарил  бы
каждый день за то, что  Я  позволЯю. ЊенЯ бы тогда "содержали"...  ‘ознатьсЯ
вам?  ќто слово "на  содержании",  которое длЯ  каждого  настоЯщего  мужчины
звучит так погано,  менЯ оно не коробит.  “же несколько  раз Я  был на самом
пороге  и этого переживаниЯ; почему то не поддалсЯ, сам не знаю почему; но и
это еще возможно.
     џ почти застонал: гнев мой давно прошел, осталась только тупаЯ, тЯжелаЯ
боль. џ сказал:
     -- ‚ы говорите так, как будто теперь вы нищий.
     -- џ  и есть нищий. Људа плывут у менЯ деньги, сам  не знаю. ‚ыпил кофе
за четвертак,  ничего не купил, а  ушло пЯть рублей. ’оже черта той дамочки:
легче далась бы чернаЯ  магиЯ, чем арифметика собственного  кошелька.  ќто и
значит  "нищий":  тот, у которого над  душой  каждую  секунду висит гнуснаЯ,
подлаЯ забота -- где достать?  „лЯ дамочки  это просто: потерлась плечиком о
плечо  отца, или  мужа, или друга и  попросила  умильно:  дай! Џусть  иногда
откажет -- но хоть не стыдно.  Ђ на мне галстук и брюки, Я числюсь мужчиной.
Џапа c'est un chic type, сам приносит конверт 1-го и 15-го, а мне это -- как
хлыстом по лицу. Ќикудышный Я; пропаду все равно, не стоит хлопотать.
     Њы  оба молчали;  вдруг он  заговорил бодрее, и аккомпанимент  на роЯле
зазвучал громче:
     -- Њежду прочим: этот подвиг с Ђвраамием в моей биографии первый. ‚друг
осенило. € денег  его Я пока не тронул; собственно потому, что не привык еще
как-то  принимать ассигнации  из  рук моего друга  Њоти  Ѓанабака  -- привык
наоборот. Џредрассудок...
     Ћн повернулсЯ  к роЯлю и стал наигрывать  внимательнее, что то бормоча,
потер лоб одной рукою, нахмурил брови,  кинул мне рассеЯнно: --  Џростите...
-- и опЯть запел, сначала вполголоса, но со второй строчки уверенно:
     -- Ђ четвертый... Ќо из драмы
     Ќадо вычеркнуть кусок,
     —тоб, узнав, и наши дамы
     Ќе сбежали в тот лесок.
     € он совершенно преобразилсЯ. ЋтпихнулсЯ  ногой,  три раза перекрутилсЯ
вместе  с  табуретом,  удержалсЯ  против  менЯ:  его  лицо  сиЯло  подлинной
беспримесной радостью, он  с силой  провел  ногтем  большого пальца  по всей
клавиатуре с диэзами и бемолЯми и закричал:
     -- ѓотово!  ЌравитсЯ?.. € вы не тужите: во второй раз обещаю вам честно
-- ни-ни. ќтого -- ни-ни; не хочу  вас отпустить опечаленного. Ђ пропасть --
пропаду.

        XXIII. ‚ ѓЋ‘’џ• “ ЊЂђ“‘€
     …ще только раз увидел Я  Њарусю (хотЯ и после того однажды поехал к ней
в гости  и опоздал).  “ менЯ была  в  Ђккермане лекциЯ, и  оттуда ‘амойло  с
Њарусей увезли менЯ через лиман к себе в Ћвидиополь.
     —уть было не написалось: "Я  ее не узнал". ќто была бы неправда: ЊарусЯ
ни на пушинку не изменилась. "Ќе узнал" Я не ту Њарусю, которую прежде знал,
а  ту  новую,  которую  подсознательно  рассчитывал   найти   в  этой  новой
обстановке. „о  встречи  Я,  невидимому, думал  так: ей теперь  чего  то  не
достает, к  чему она привыкла, --  следовательно, Я в  ней  замечу какой  то
голод. Ћказалось -- ничего не оказалось.
     Ќи  на  волосок она не  изменилась.  ђазве  что  стала  очень деловитой
домоправительницей, но это не было  неожиданностью, все мы всегда знали, что
ЊарусЯ, за что бы ни взЯлась, будет мастерицей. Ќесколько лет тому назад она
раз  пришла ко  мне, всплеснула руками  при  виде  беспорЯдка  (а  по моему,
никакого не было беспорЯдка), дала мне пощечину, повЯзала  волосы платочком,
повозилась  два часа,  все  подмела, перетерла, передвинула, повыкидала  все
женские фотографии ("и набрал  же мальчик галерею  крокодилов!"), кроме двух
подлинно хорошеньких  и своей собственной ("по  моему, Я  самаЯ  лучшаЯ"); и
получилсЯ такой рай, что мне жаль было после того мыть руки в умывальнике --
она так уютно прикрыла кувшин полотенцем.  Ќе чудо, что у нее дома оказалось
еще лучше; и что горничнаЯ понимала ее с полуслова, и что обед был вкусный и
на  столе  цветы,  и  что  ребенок  был  счастливый,  розовый  и  длЯ  своих
восемнадцати  месЯцев благовоспитанный.  „аже  то не чудо, что  ‘амойло стал
человечнее, уж не так неуклюж и угловат: Я этому совсем не удивилсЯ,  значит
и это подсознательно предвидел, издавна знаЯ, как ЊарусЯ покорЯет людей.
     Ќеожиданным оказалось  вот  что: она  говорила,  смеЯлась  и  светилась
точь-в-точь, как в самые первые годы нашего знакомства, до той тревоги из-за
ђуницкого. Џеред  вечером пришли к ним  гости, какой то  грек-сосед с женою,
которую звали Љаллиопа Ќесторовна, а муж был, по-видимому, владелец баштанов
в   окрестности;   и  немец-аптекарь   из  ѓросс-‹ибенталЯ,   приехавший  на
собственной бричке,  тоже привез жену и  двух  красавиц  дочек, степенных  и
глупых. ѓоворили об огурцах и арбузах, о скарлатине и земском враче: т.е., в
сущности, о такой же обыденщине, о какой во дни оны  шла, бывало, болтовнЯ в
гостиной  у  Ђнны  Њихайловны, --  только  все  же  там, во  дни  оны,  темы
обыденщины были рангом  выше,  там  чувствовалась  близость большого театра,
четверги в литературке,  университет. Ќо ЊарусЯ и тут была, как рыба в воде:
ни одного  ложного тона, всем  было по себе,  всЯ  комната  опЯть звенела ее
колокольчиками: точно тут родилась и выросла ЊарусЯ  и ничего ей  другого не
нужно.
     џ присмотрелсЯ, как она себЯ держит с мужем и ребенком:
     нечего было присматриватьсЯ, ничего нового. ‘ ‘амойло она говорила, как
когда то  со  мною  или  с  теми белоподкладочниками:  когда о  пустЯках  --
задорно,  а когда о деле  -- деловито.  ‘  ребенком возилась ровно  столько,
сколько  нужно было, раз нету нЯньки, но  как  то не было впечатлениЯ, чтобы
"нЯнчилась"; прикрикивала, шутила, когда ушибсЯ --  приласкала, но ничуть не
нежничала;  а когда заснул,  искренно сказала: "“ф! здорово  вы мне надоели,
Prince Charmant;  сто рублей  дам,  если не  проснетесь до половины пЯтого";
потЯнулась, схватила менЯ за руку и увела в сад, прибавив:
     -- ‘тупай в аптеку, ‘амойло, нам не до тебЯ: мы продолжим наш роман.
     џ  провел у них двое суток  и  все времЯ, как собачка, ходил по дому  и
садику за Њарусей. ‘ утра она надевала тоненькую цветную распашонку:  она ее
называла "балахон" и уверЯла, что в этом нарЯде удобнее  варить что то такое
длЯ  ребенка, хотЯ  мне  все времЯ казалось,  что вот-вот загорЯтсЯ  о пламЯ
керосинки  широкие  висЯчие  рукава.  €бо  и  на   кухню  Я  ходил  за  нею:
"кум-пожарный при кухарке", смеЯлась  она. Ќакормив сына, она повЯзала рыжие
волосы  платочком,  надела передник и прибрала  с горничной  квартиру,  а  Я
помогал -- лично стер пыль  с глЯнцевитой  рамы  зеркала; но  с  шероховатых
поверхностей отказалсЯ, и  Њарусе  не дал, потому  что все равно не видно. €
она, хлопоча,  все  времЯ щебетала, называла  менЯ  бездарностью и смеЯлась,
по-прежнему немного хрипло.
     -- Ќе разберу, ЊарусЯ: изменились вы или нет?
     Ћна  подумала  и решила,  что  только  в  одном  отношении да.  Ћна мне
напомнила: давно, когда  раз  Я "прочел ей нотацию" за слишком вольный Язык,
она  мне  объЯснила  свою классификацию неприличностей. …сть  неприличности,
которых детЯм  знать  нельзЯ; и есть  та категориЯ, которую  детЯм  знать не
только разрешаетсЯ,  но даже неизбежно.  ‚ обществе, где есть  и  мужчины, и
женщины, "детские"  неприличности  строго воспрещены, это дурной тон; но те,
что не длЯ детей, -- пожалуйста.
     -- Ђ теперь, --  призналась она, --  Я  могу нечаЯнно  порадовать вас и
анекдотом из категории младенческих вольностей;
     хотЯ  постараюсь воздержатьсЯ.  ’рудно, понимаете,  когда  весь день  с
полуторагодовалым малышом.
     ’ут она вдруг менЯ притЯнула к себе и шепнула на ухо:
     -- —ерез пЯть месЯцев будет второй.
     -- ‚от бы не догадалсЯ!
     Ћна повернулась профилем и весело спросила, следЯ за моим выражением:
     -- Ќе прибыло?
     џ честно сказал, что нет, но она заметила что то у менЯ в глазах:
     -- ‚ы чему смеетесь?
     џ, расхохотавшись, созналсЯ:
     -- ‚спомнил. Љогда  то -- после  другой моей "нотации",  на другую тему
о...  вольностЯх,  --  вы  тоже повернулись  ко  мне  профилем, но  опросили
наоборот: что ж, убыло?
     Ћна менЯ за  эту  справку расцеловала  и затихла на минуту  с головой у
менЯ на плече.
     -- Ђ встречаете вы моих "пассажиров"? -- спросила она потом.
     ‚ двух шагах была Ћдесса, но она  редко  туда ездила, гораздо чаще Ђнна
Њихайловна к ней;  и, когда гостила у матери,  никого из прежних  друзей  не
вызывала. Њне пришлось ей  рассказать, кто осталсЯ, кто  уехал, у кого какаЯ
служба  или  практика; и  что все, когда  со  мной  встречаютсЯ, до сих  пор
говорЯт  не  о  былой  юности,  а  про  Њарусю.  Ћна  слушала внимательно  и
растроганно,  о   каждом   расспрашивала,  вспоминала   словечки,   выходки,
странности каждого, и о каждом наизусть ‘ережин "портрет":
     ‚ошел, как бог, надушен бергамотом
     Ђ в комнате запахло идиотом...
     -- Њилые они все, -- сказала она искренно; -- чудно мне  с ними жилось,
так бы каждого сейчас и расцеловала, -- как вас;
     не ревнуйте.
     -- Ђ вы, ЊарусЯ, никогда не тоскуете? -- спросил Я, осмелев.
     --  Ќе, -- ответила она  просто,  качаЯ головою.  -- ‚едь  это было как
купанье: плескатьсЯ в море -- прелесть, но поплескалсЯ и баста; а  выйдЯ  из
воды и надевши туфли и шлЯпку и все, кто разве тоскует по воде?
     Џоказала она мне комнатку  вроде своего  будуара ("моЯ личнаЯ  норка");
там  на столике  Я увидел карточку ђуницкого,  но о нем  в этот  раз она  не
заговорила, и Я тоже.
     Ќа  второй день, вскоре после  завтрака, ‘амойло уехал в Ћдессу  что то
закупать и сказал, что вернетсЯ поздно  после полуночи: в аптеке  у него был
ученик-помощник.  •оть  он  и  стал  много  милее прежнего, Я без него  себЯ
чувствовал куда  свободнее; но ЊарусЯ, по моему, ничуть, -- только, понЯтно,
у нее больше было времени говорить со мною наедине; а говорила так же точно,
как и накануне.
     ‚ десЯть Я  пошел спать -- на рассвете надо было ехать; и скоро заснул.
ђазбудил менЯ плач  ребенка; через  минуту  из  той комнаты послышались шаги
босиком и уговаривающий голос  Њаруси.  •отЯ толковала она с ним вполголоса,
чтобы Я не проснулсЯ, но все слова  доносились Ясно, -- только половины их Я
все равно не понЯл: это все было  на Языке того заколдованного краЯ, куда от
нас    уносЯт    боги    девушек,    преображенных   первым    материнством.
Ђ-ба-ле-ба-ле-ба-ле... Ђ-гудь-гудь-гудь-гудь... €ногда, впрочем,  слова были
русские, но  такие, которых Я никогда не слышал: "шелковиночка серебристаЯ",
"светлЯчок", "лепесточек"... Џотом запела потихоньку:
     “ли-люли-люли,
     —ужим деткам дули,
     ‡ато нашим калачи,
     —тоб не хныкали в ночи.
     Ћн, наконец, угомонилсЯ; босые ноги зашуршали к моей  двери,  и  ЊарусЯ
шепнула:
     -- ‘пите?
     џ  отозвалсЯ;  она  вошла, в косах  и  в  том  балахоне поверх сорочки,
сказала "подвиньтесь", села с ногами на кровать и заговорила:
     -- Џолагалось бы выразить сожаление, что мы вас разбудили, но Я страшно
рада: покуда  Я  там укачивала  это добро,  все молилась  ѓосподу,  чтобы вы
проснулись. Љак  то  за  этот  час  больше  "за вами"  соскучилась,  чем  от
сотворениЯ мира.
     Ќе  допопрощалась,  видно. Ѓог знает,  когда Я  снова  тебЯ  увижу,  --
молодость моЯ...
     Ѓыло не совсем темно,  с улицы косо падал свет керосинового фонарЯ. Ћна
пристально  вглЯдывалась в  менЯ; протЯнула руки, погладила мои  чуб,  потом
взЯла за уши;  Я вспомнил, где-то читал,  что в древнем ђиме женщины, целуЯ,
тоже  брали  за  оба  уха -- ЊарусЯ немножко наклонилась,  как будто  хотела
поцеловать и уже косы упали мне на лоб; но передумала, отодвинулась, велела:
"дайте вторую подушку", положила ее себе за спину и оперлась.
     џ сказал ей, не длЯ того, чтобы вызвать опровержение, а совсем честно:
     --  Ќа  что  вам  молодость, ЊарусЯ?  ‚едь  вам  хорошо  в  этой  новой
молодости, во сто раз лучше: Я не знаю, как это вышло, прежде бы не поверил,
но ведь вы словно длЯ этой жизни и родились, и все годы к ней себЯ готовили,
только по своему  готовили; и мама это знала -- она мне давно предсказывала,
только не называЯ ‘амойло, что так будет.
     ЊарусЯ помолчала, потом ответила:
     -- Њама великаЯ умница. Ќикогда мы  с ней об  этом не говорили -- а она
еще раньше знала, чем Я.
     -- Ђ вы давно знали?
     -- …й-богу не помню. ‚сегда. Џапа его привез, Я еще была гимназисткой и
готовила  его  к  экзамену; и  мне страшно импонировало,  что  он  так умеет
сосредоточиватьсЯ  на главном  и отметать  пустЯки, ничем  его не обманешь и
ничем не сманишь. ЊеталлическаЯ душа; или дубок, что ли. ’огда еще, верно, и
порешила; а момента не помню.
     Ћна вдруг засмеЯлась:
     -- ‡наете? ‘амойло  по своему  такой же тонкий  умница, как мама (это у
них в крови --  он ведь ей роднЯ, а не папе). ђаз он мне сказал: "если бы ты
со  мною попыталась флиртовать,  Я бы ушел навсегда. —то ты там набуЯнила  с
другими, мне все равно, а со мною нельзЯ. Ќе важно, если человек  свистит на
улице -- главное, чтобы он понимал, что в синагоге свистеть не полагаетсЯ".
     Џотом она поправилась, не глЯдЯ:
     -- Ћн сказал так: "мне все равно, что с другими -- кроме ђуницкого".
     “ нее слегка дрогнул голос; Я инстинктивно выпростал из под головы руки
и протЯнул их ей  навстречу -- она переплела свои  пальцы с моими и долго не
выпускала. Њы молчали -- Я где то прочел,  или сам придумал и где то написал
такое   слово:  молчать  в   унисон:  это  когда   мысли  сами  между  собою
перестукиваютсЯ.  Џоэтому  вышло совсем не "вдруг", а вышло  естественно, по
ходу и логике бессловного разговора и с ее бессловного  позволениЯ, когда  Я
спросил:
     -- —то тогда было в долине ‹уканиЯ?
     ЊарусЯ легла ко мне, обвила мои руки тесно вокруг себЯ, свои вплела мне
в волосы, прижала губы к уху и зашептала:
     -- ‘трашнаЯ  вещь была. џ туда  ехала, как одержимаЯ, с обрыва  бежала,
как одержимаЯ:  знала, что это конец, через минуту Я буду женой Ђлеши, Я так
хочу и так надо, пусть мне будет больно и страшно и все развалитсЯ навсегда.
’ак и сказала Ђлеше, внизу, на том самом месте, где ты менЯ судил и простил;
даже не  сказала -- велела. € вдруг  -- даже объЯснить не умею --  как будто
лопнула во мне пружина, и Я не Я,  и все по другому,  чужой человек с  чужим
человеком. Ћн  еще только  руки протЯнул ко мне -- и разом  отстранилсЯ,  и,
сразу  все  понЯл.  Ќе сказал  больше  ни слова, отвел менЯ  наверх, отыскал
извозчика, отвез  домой; помню, зубы у  менЯ  стучали. “ подъезда помог  мне
вынуть ключ  из сумки, сам  отворил дверь  и  снЯл шлЯпу.  џ хотела  сказать
"прости ты менЯ •риста ради" -- ведь Я за полчаса до того уже  была  в  душе
крещенаЯ и венчаннаЯ в церкви. Ќичего не сказала, и он ничего не сказал.
     ЊарусЯ толчком откинулась от менЯ,  опЯть села,  оперлась о  ту  вторую
подушку, закинула голову; потом поднЯла руки и долго смотрела на них в косом
свете с улицы.
     --  ‘обственно   говорЯ,  --  сказала  она  громко,   равнодушно,  даже
усмехнувшись, -- ведь у менЯ, собственно говорЯ, кровь на руках.
     -- Ќе болтайте глупостей, -- отозвалсЯ Я сердито.
     -- Ћ, менЯ это не мучит. -- Ћна говорила, в самом деле, очень спокойно.
-- Њожет быть, это мы в такое времЯ живем: все пистолеты, виселицы, погромы.
ЊенЯ кровь не пугает. џ только за маму тревожусь.
     џ не понЯл: -- ‡а маму? ‚ чем дело?
     Ћна  объЯснила медленно, с долгими запинками, подбираЯ слова;  говорила
опЯть совсем спокойно, по-видимому, ничуть не испытываЯ той жути, которой во
мне  отзывались  ее  странные  мысли.  ‘транные?  Ќе  уверен,  чтобы  совсем
неожиданные:  в  этом  рассказе уже  несколько  раз  сорвалось  у  менЯ  имЯ
"ЌиобеЯ",  и теперь Я не помню, родилось ли оно в моем сознании только после
этой беседы и после всего  -- или  тоже,  как Њарусино предчувствие, задолго
раньше, "так", "почему то".
     -- ’ак, почему  то, -- говорила ЊарусЯ. -- Џочему то мне мерещитсЯ, что
мамины дети все плохо кончат; то  есть все кроме ’орика -- ’орик не наш. ‚от
уже Њарко  пропал, как то  совсем по дикому, как  никто никогда не пропадал.
‹ика -- ‹ика палач до корнЯ волос, до обкусанного краЯ ногтей; кого задушит,
ее ли придушат, не знаю, но Я как то уже давно ее списала со счета. Ђ ‘ережа
-- ‘ережа менЯ  затащил однажды в кавказский кабачок, там один черкес плЯсал
с  пЯтью кинжалами во рту: это ведь  и есть ‘ережа --  ох, напоретсЯ. € хуже
всего одно: мама это знает, мама всегда про это думает.
     џ  молчал,  настолько  подавленный,  что  даже  не  попыталсЯ  вставить
подходЯщее возмущенное замечание -- "какаЯ чепуха!" или в этом роде.
     -- Љроме  ’орика,  -- повторила она.  --  € еще Я пропустила  Њарусю. џ
зверек без когтей, никого не придушу,  и  кинжалов  у нас в  доме  нету;  но
убейте менЯ -- как то не  могу вообразить себЯ старушкой, или просто пожилой
дамой. ќто свои вы мне когда то читали стихи: "–веток сирени,  ты свой  убор
покинула весенний, когда весна прошла"?
     џ, наконец, взЯл себЯ в руки:
     --  ‚есьма  польщен:  мои;  но  вы, мой  друг,  оказываетсЯ  --  тайнаЯ
истеричка. ѓидропатиЯ вам нужна: на такую блажь один ответ -- холоднаЯ вода;
или оттаскать за косы.
     Ќо ЊарусЯ уже смеЯлась, тормоша мои волосы:
     -- € то правда; вероЯтно, сама в это не  верю, иначе  не жилось бы  мне
так безоблачно, как живетсЯ. “тром забуду все, что теперь вам нагадала.
     џ сказал: -- •отите,  Я вам скажу, как  Я вас "разгадал", здесь, за эти
два днЯ?
     -- •очу.
     -- ‚ы мне  тогда в  ‹укании  сказали: будь  у менЯ  талант певицы,  или
другой талант,  Я бы спрЯталась от  всего  мира, одна одинешенька или с моим
рабовладельцем. Ђ Я спрашиваю: может быть, есть женщины, длЯ которых  высшаЯ
песнЯ, песнь  песней -- это ребенок и муж, и вообще всЯ эта ванна  спокойной
нежности, в которой вы живете?
     -- "‚есьма польщен", -- она передразнила мой давнишний  ответ, но глаза
ее смотрели серьезно.
     -- Џонимаете, -- настаивал Я, -- жил-был человек,  от роду художник, но
не  знал, что он художник; только почему то все портил чужие обои,  рисуЯ на
них арабески. € вдруг его взЯли на выучку, дали полотно и краски: целый день
вымазаны у него руки  и  лицо и самый нос,  и ничего ему больше на свете  не
нужно.  €ли  жила-была  девушка, от роду с  неслыханным,  несметным  зарЯдом
нежности в душе; разбрызгивала эту нежность направо и налево, не считаЯ и не
жалеЯ и не выбираЯ, стоит ли, пока --
     -- Џока не попала в ванну? Њожет быть.
     Ћна зевнула и соскочила с кровати.
     --  Ћдно  несомненно: мой  нарЯд  скорее  подходит длЯ ванны,  чем  длЯ
визита. € мы уже опЯть вернулись к началу начал -- к истории о том, как ваша
героинЯ  "разбрызгивала  нежность"; значит,  круг сюжетов  завершен, и Я иду
спать. “тром  напою вас кофе; только еще булочек  не будет, но Я вам поджарю
сухариков. џйца как хотите -- всмЯтку или Яичницу?
     Ќо она еще  с  минуту  простоЯла  у  моей кровати,  прощаЯсь  за  руку;
смотрела  на  менЯ  задумчиво, склонив голову  на  бок и  щекоча  себе  губы
пушистым кончиком одной косы; опЯть как будто хотела нагнутьсЯ и раздумала.
     -- Ћ чем это вы молчите так нерешительно, ЊарусЯ?
     Ћна не ответила, высвободила  руку  и пошла  к двери,  но у двери опЯть
остановилась и повернулась ко мне лицом.
     -- Ћ чем?
     Ћна засмеЯлась и ответила мне так,  как будто  снова  ей  двадцать лет,
снова она рыжий котенок в муфте, ничему не научилась и ничего не забыла:
     --  џ вам  признаюсь.  џ стоЯла и  думала: надо бы с ним попрощатьсЯ по
особенному  -- может  быть  и в самом  деле  не увидимсЯ? Ќо,  как  изволите
видеть, Я  передумала. Њы  с вами все сроки  пропустили; и  вообще  не надо,
пусть так останетсЯ,  как было. Њона  ‚анна (она опЯть  зевнула) бьет  челом
†офруа  ђюделю;  впрочем,  это,  кажетсЯ,  из двух разных  опер. ‡асни,  мой
родной; "сни менЯ", если можно так выразитьсЯ.
     Ћна  ушла.  ѓде  то пробило  час  ночи; после  этого  Я слышал, как она
спускалась на нижний этаж, на цыпочках, но уже не босиком -- очевидно решила
дождатьсЯ  мужа.  Џотом  приехал  ‘амойло;  потом  Я заснул. “тром  они менЯ
накормили  кофе,  Яичницей,  хрустЯщими  горЯчими сухариками,  проводили оба
ласково; бричка довезла менЯ до  ‹юстдорфа, оттуда Я на трамваЯх добралсЯ до
Ѓольшого ”онтана и до Ћдессы, а назавтра уехал в Џетербург.

        XXIV. ЊЂ„Њ“Ђ‡…‹њ € ‘€ЌњЋђ
     ‚ том году в Џетербург на гастроли приехала ‹ина Љавальери; кто то менЯ
зазвал полюбоватьсЯ  на знаменитую красавицу,  не  то  в "‹акмэ",  не  то  в
"’аис". ‚прочем, не кто то,  а старый друг, которого  уже раза два  Я в этом
рассказе поминал, не называЯ; и теперь  не хочетсЯ назвать. ќто он мне когда
то сказал, что кургузые "дрипки", подруги революционных экстернов 1902 года,
были  переодетые  дочери  библейской ћдифи;  и это он,  через год или меньше
после  того  спектаклЯ  с  ‹иной Љавальери,  погиб у  царЯ  на  виселице под
‘естрорецком.  ’еперь  он  жил  в столице инкогнито:  коренной  одессит, мой
соученик   по  гимназии,  он  выдавал   себЯ  за  итальЯнца,  корреспондента
консервативной  римской  газеты,  не  знающего по-русски ни  слова;  говорил
по-итальЯнски,  как  флорентиец,  по-французски с безукоризненно-подделанным
акцентом итальЯнца, завивал и фабрил усы, носил котелок и булавку с цацкой в
галстухе, -- вообще играл свою  комедию  безошибочно. Љогда  мы в первый раз
где то  встретились, Я, просидевший  с ним годы  на одной скамье (да и после
того  мы часто  встречались, еще недавно),  просто  не  узнал  его и даже не
заподозрил: так он точно контролировал свою внешность,  интонацию, жесты. Ћн
сам мне открылсЯ -- ему по одному делу понадобилась моЯ помощь за  границей;
но и менЯ  так захватила и дисциплинировала его выдержка, что даже наедине Я
с  ним никогда  не заговаривал по-русски. Ћн был  большой любитель  оперы  и
большой приверженец ‹ины Љавальери; а  кроме того  -- объЯснил он  мне, даже
бровью не моргнув -- "ведь она моЯ соотечественница".
     -- ‡овите (по-русски мы были на ты) менЯ изменником, -- шепнул он мне в
антракте, -- но дама в той ложе еще лучше ‹ины.
     џ оглЯнулсЯ на ту ложу и внутренне согласилсЯ с ним; и не удивилсЯ -- Я
давно  знал,  что  другую  такую  красавицу,  как та  дама в  ложе, врЯд  ли
доведетсЯ встретить; мне, по  крайней мере, не довелось ни раньше, ни после.
“ нее были черные волосы и  профиль греческой статуи, лоб и нос в одну черту
без перерыва, и роскошные плечи (Я их помнил по девичьи худыми) были покаты,
как  очертание амфоры  там,  где вместилище постепенно  переходит в горлышко
сосуда.  ‚ волосах  у  нее  была диадема, на  груди  тоже  что то  сверкало;
вечерний туалет, на  тогдашнюю мерку "нескромный",  от большого мастера, она
носила, как мы с вами пиджак, просто, привычно, незаметно. "‚ бомонде жила",
подивилсЯ Я, вспоминаЯ прошлое. Ќа голых руках у  нее были высокие перчатки;
Я  подумал:  а ногти под  ними  теперь -- все еще обкусанные, или же  только
подпилены маникюршей? …е глаза Я не  сразу увидел, она сначала сидела боком;
потом  повернула  голову, отвечаЯ своему спутнику  во  фраке, и  стали видны
синие-синие глаза,  совершенно небывалой,  неправдоподобной какой то синевы.
Ќо цвет их Я  помнил,  а вот что было ново и  менЯ поразило:  выражение этих
глаз. Ќе великий Я чтец  физиономий и взглЯдов, но тут и подслеповатому было
Ясно, что  в этих глазах четко прописана  огромнаЯ  любовь: страннаЯ любовь,
редкаЯ в людском обиходе,  жаднаЯ,  властнаЯ, нетерпимаЯ, суроваЯ, а в то же
времЯ  нежнаЯ  и  послушнаЯ.  Џотом  она  взглЯнула на  зал;  мой  сосед  ей
поклонилсЯ,  она кивнула с величавой  любезностью, и тут встретилась глазами
со   мною.   —то  то  мне  шепнуло:  не   кланЯйсЯ,  ей  этого  не  хочетсЯ.
„ействительно,  она  равнодушно  отвела  взглЯд  дальше.  Ќо  в  эту  минуту
обернулсЯ ее кавалер, сидевший к нам раньше спиною,  и Я невольно проговорил
в слух его имЯ:
     -- „отторе ‚ерниччи?
     --  ‚от как? -- спросил мой сосед с любопытством, -- вы и его знаете? Ђ
ее -- неужели не узнали?
     ‚ерниччи,  увидав нас обоих, радостно закивал и стал знаками звать в их
ложу. “ менЯ на то не было никакой охоты, во первых, из за нее, а кроме того
-- в зале  могли оказатьсЯ знакомые, длЯ которых не было тайной его ремесло.
Ќо сосед мой пробормотал под усы римское ругательство:
     -- Accidenti a li mortacci sui. -- џ должен...
     -- ‘кажите ему, что мне надо звонить в редакцию, -- попросил Я,  -- или
что  хотите,  только  выручите  менЯ.  „а  и  синьора его  по  мне  врЯд  ли
стосковалась.
     Џосле спектаклЯ мы долго тащились на извозчике в ресторан  "‚ена", и он
мне рассказывал об этой  паре. Џо своему титулу консервативного  журналиста,
он  бывал  у  ‚ерниччи  в Џариже, где  тот, конечно,  тоже выдавал  себЯ  за
представителЯ  седьмой  державы;  а по истинной  крамольной своей  профессии
хорошо знал истинную профессию моего римского знакомца.
     -- …го шефы, -- говорил он, -- очень им дорожат; а  по моему он --  то,
что сказал когда  то Ѓисмарк  о  Ќаполеоне малом:  "крупнаЯ, но непризнаннаЯ
бездарность".
     -- Џочему бездарность?
     -- „а хотЯ бы вот почему: вы поверите -- он  до сих пор не подозревает,
что мадмуазель ‹аперванш ваша соотечественница?
     џ вспомнил, что в Ѓерне, когда мы встретились  в банке и потом сидели в
кафе, ее имЯ  не  было  названо,  и выдала она себЯ ему сразу за иностранку.
’еперь  оказалось, по рассказу моего приЯтелЯ, что вот  уже сколько  времени
она считаетсЯ в Џариже официальной подругой ‚ерниччи, ездит с ним в качестве
"секретарши"  по   разным  …вропам,  куда  заносит  его  сыскнаЯ  служба,  и
называетсЯ Њадлен  ‹аперванш,  или  даже де ‹аперванш; и  бумаги в  порЯдке,
получила визу на приезд в ђоссию.
     -- € по-русски ни слова не знает: как Я.
     Ћн замолчал, потом вдруг наклонилсЯ к моему уху  и, в первый раз за все
эти месЯцы, прошептал по-русски:
     --  ЃольшаЯ женщина. ’аких,  после революции, историЯ на золотую  доску
записывает.
     ’ут Я совсем удивилсЯ и посмотрел  на  него вопросительно; он,  однако,
покачал головою с  видом,  Ясно говорившим: не расспрашивай,  не имею  права
объЯснить; даже и то, что сказал тебе сейчас, ты забудь.
     Ћстаток дороги мы молчали; и Я  про себЯ старалсЯ построить из осколков
портрет  новой ‹ики.  Ќа золотую  доску? ќто, в  его  устах,  может означать
только одно: ‹ика по-прежнему работает длЯ какого-то подпольЯ. ‚ то же времЯ
--  диадема, ожерелье,  содержанка этого  хорька... ‘обственно говорЯ, он-то
чем занимаетсЯ? €ностранец, не могущий ни к кому  из  политической эмиграции
втеретьсЯ в доверие, -- какаЯ от него польза сыску, за что деньги платЯт? Ќо
видно, что платЯт; и он, по всем отзывам, праваЯ рука того Њ.-Њ., ласкового,
приветливого выкреста,  которым  так  дорожит  российскаЯ охранка. ‡начит, и
‚ерниччи  им полезен; но что  тут делает ‹ика?  —то тут  за роль играет  при
нечистом  человеке  эта  страннаЯ  душа,  когда-то  откликавшаЯсЯ только  на
злопамЯтные  голоса ненависти,  а  теперь так  Явно  прильнувшаЯ к нечистому
человеку?  Ќичего у  менЯ не  получалось,  портрет не складывалсЯ;  Я только
смутно чувствовал, что дотронулсЯ до какой то путаницы, может быть и свЯтой,
но нечистой.
     ‚ "‚ене" было, как всегда по ночам, полным полно.  Ќе помню, как мы там
провели  времЯ, кто  к  нам подсел,  € почему  так долго мы там  засиделись;
только помню, что спутник  мой  и  на людЯх разыгрывал  свою роль иностранца
изумительно.  Ѓыл  даже  такой случай (может быть, не  в  этот раз,  но  все
равно): пришел  с  ночной работы другой  журналист, тоже  одессит,  тоже наш
одноклассник, сел у нашего столика и провел с нами час; Я их познакомил, был
им за переводчика; новопришедший, посреди разговора, вдруг мне сказал:  -- Ђ
в нем есть что  то похожее на ‹., правда? -- и Я подтвердил, что есть; и тот
ушел, так и не догадываЯсь, что это и есть ‹.
     ‚друг, уже очень поздно, публика зашевелилась, шеи вытЯнулись, сидевшие
спиною повернули головы; и Я тоже повернул голову -- метрдотель торжественно
вел к свободному столу ‹ику и ‚ерниччи. “ нее на плечах было что то меховое,
очень богатого вида, и шла она сквозь строй восторженных взглЯдов спокойно и
равнодушно. Џровожатый уже указывал им, жестом отменного изЯщества, какой то
особенно  почетный столик, но в эту минуту ‚ерниччи увидел нас.  Ћн бросилсЯ
ко  мне  со всегдашней  своей  экспансивностью, опЯть  трЯс мою руку  обеими
руками  нескончаемо,  за одну минуту произнес длинную речь о том, как он рад
этой встрече, а потом указал на ‹ику:
     --   Ќеужели  не   узнаете  мадемуазель  Њадлен?  ведь  это  вы  нас  и
познакомили.
     --  ‡дравствуйте, мсье, -- сказала она по-французски, подаваЯ мне руку;
ее голос  звучал учтиво и  равнодушно, глаза  смотрели  на  менЯ  спокойно и
уверенно. џ пробормотал:
     -- Њадемуазель де ‹аперванш  так изменилась... -- ’ут Я  вспомнил,  что
при  таком  случае,  в присутствии  итальЯнца,  надо вставить комплимент,  и
прибавил: -- ‡везда стала солнцем: -- или что то в этом роде.
     --  ђазрешите  присесть?  --  спросил  он.  --  Њерси,  метрдотель,  мы
останемсЯ здесь.
     џ  уж  внутренне  махнул  рукою  на   страх,  что  люди  увидЯт   менЯ,
либерал