витсЯ!" - подумала она и ответила:
     - ’ретьего днЯ приехал!
     - € был у вас? - уже спокойно спросила Ђносова.
     - „а. Њы ведь старые приЯтели.
     - Љак же...  Ћн говорил, каким был горЯчим вашим поклонником, Њаргарита
‚асильевна.
     - ’о  было  так  давно...  „ва  года тому назад,  когда Я  не  была еще
замужем...
     - Ђ  ко мне и  не показалсЯ,  хоть и  обещал навестить,  как вернетсЯ в
Њоскву...  €нтересный человек...  Ќе  ломаный...  Ќе  боитсЯ  говорить,  что
думает, и... такого не купить миллионами...
     - „а...  •ороший человек.  џ  его очень люблю!  -  спокойно проговорила
‡аречнаЯ.
     - Ћн надолго сюда?
     - ‘ам не знает... Ѓогема.
     - „а...  Ќепутевый  какой-то...  Ќу  и  Язычок!..  -  засмеЯлась  ЂглаЯ
Џетровна.
     Ќаступило молчание.
     - ‚от  мужчина и  отвлек нас  от  дела,  -  заговорила,  смеЯсь,  ЂглаЯ
Џетровна. - Ќу их! ’ак Я, говорю, не прочь дать пЯтьдесЯт тысЯч, а остальные
деньги надо собрать. ‚ы обращались еще к кому-нибудь?
     - Љ вам к первой,  ЂглаЯ Џетровна.  „ругих Я никого не знаю, то есть не
знакома...
     - ќто не беда; прЯмо поезжайте. € вас и мужа вашего знают в Њоскве.
     - џ готова. Ќаучите только, к кому ехать...
     ЂглаЯ  Џетровна  на  минутку  задумалась и  потом  назвала  €змайлову и
ђЯбинина.
     - ќти,  быть  может,  дадут.  €  деньги у  них  должны быть  свободные.
Ћсобенно у  „арьи ‘тепановны €змайловой.  Ѓогата очень и  все  свои капиталы
непроизводительно  держит  в  бумагах  и  только  купоны  режет!  -  не  без
снисходительного презрениЯ вставила Ђносова.  - Њожно ей сказать, что Я даю,
тогда она  вдвое даст.  ‡авистливы мы  на  все...  Ќа  этом часто попадаютсЯ
неосновательные люди!  -  усмехнулась Ђносова.  -  ’олько к  ней вы лучше не
ездите сами, а пошлите мужа...
     - Ћтчего?
     - ‘корее даст,  если попросит мужчина,  да еще такой красавец,  как ваш
муж.  ‹юбила их много в  молодости и теперь,  на старости лет,  любит на них
поглЯдеть.  ђаспущенный человек,  хоть и  доброго сердца,  -  поЯснила ЂглаЯ
Џетровна.  -  ‚  узде не умела себЯ держать...  Ќу,  да это и нелегкое дело,
особенно длЯ таких богачек...  Ќе  трудно сломать себе шею,  если бог ума не
дал и нет правил в жизни, - строго прибавила она.
     "’ы-то  своей  прелестной головы  не  сломаешь!"  -  невольно  подумала
Њаргарита ‚асильевна, любуЯсь Ђносовой.
     - Ђ к ђЯбинину непременно поезжайте сами...
     - € этот распущенный? - брезгливо проронила Њаргарита ‚асильевна.
     - ‹юбит старик красивых женщин...  Ќо  только не  бойтесь...  Ћн совсем
приличный человек.
     ‡аречнаЯ надела шапочку и поднЯлась.
     - Ѓыть может,  и  не по делу когда заглЯнете,  Њаргарита ‚асильевна?  -
ласково пригласила Ђносова.
     - ‘ большим удовольствием! - горЯчо проговорила гостьЯ.
     - Њы,  кажетсЯ,  сойдемсЯ... Ќо только, конечно, не с визитом, а так...
побеседовать...  Џо вечерам Я  всегда дома и  почти всегда одна.  Ђ вы когда
свободны?
     - ’оже по вечерам и тоже почти всегда одна.
     Ћбе грустно улыбнулись.
     ЂглаЯ Џетровна проводила гостью через анфиладу комнат и,  еще раз целуЯ
‡аречную, сказала:
     - ‘егоднЯ, конечно, вы будете на юбилее?
     - Ѓуду.
     - ’ак до вечера.
     ЂглаЯ  Џетровна  приветливо  кивнула  головой  и,   вернувшись  в  свою
клетушку,  присела  за  письменный стол  и  подавила пуговку  электрического
звонка два раза.
     Ќа зов ЯвилсЯ старик артельщик, худощавый, опрЯтный, благообразный.
     - ‘ейчас же поезжайте, Љузьма €ваныч, в адресный стол и справьтесь, где
остановилсЯ дворЯнин ‚асилий  ‚асильич Ќевзгодин.  Ћн  третьего днЯ  приехал
из-за границы,  верно,  уже прописан.  ”амилию, имЯ и отечество запишите. „а
никому об этом не болтать!  - толково, Ясно, ласково и в то же времЯ властно
отдавала приказание ЂглаЯ Џетровна.
     - ‘лушаю-с! - отвечал артельщик и так же бесшумно ушел, как ЯвилсЯ.
     ЂглаЯ  Џетровна на  минуту  задумалась и,  подавив вздох,  принЯлась за
поверку отчета по фабрике.
     ЉостЯшки так и прыгали под ее крупными белыми пальцами, нарушаЯ тишину,
царившую в клетушке.


        IV

     „лЯ самолюбиЯ мужчины в высшей степени больно и оскорбительно,  когда в
глазах  любимой и  притом  умной  женщины он  терЯет  свой  прежний ореол  и
представлЯетсЯ ей  далеко не в  том великолепии,  в  каком представлЯлсЯ еще
недавно.
     ‚ таком именно положении развенчанного героЯ и очутилсЯ, совершенно длЯ
себЯ неожиданно, молодой профессор после разговора с женой.
     …сли,  впрочем,  Ќиколай ‘ергеевич по  скромности и  не  претендовал на
титул  героЯ,   -   хотЯ,   случалось,   и  не  прочь  был,  грешным  делом,
погеройствовать  на  словах  и  пожалеть,   что  отечество  не  представлЯет
благоприЯтной почвы  длЯ  героических поступков,  -  то,  во  всЯком случае,
считал  себЯ  цивически  безупречным  общественным деЯтелем,  разумеетсЯ,  в
пределах, не переступавших бесполезного донкихотства.
     €,  сравниваЯ  себЯ  с  большинством  своих  коллег,  ‡аречный  не  без
некоторого права  мог,  как  Ќарцисс,  любоватьсЯ собственною персоной и  не
находить  серьезных  оснований  быть   недовольным  собой,   подобно  многим
смертным.
     Ќе   напрасно  же   в   самом  деле  он  пользовалсЯ  в   Њоскве  такою
популЯрностью!
     …го  по  справедливости  считали  блестЯщим  профессором.   „иссертациЯ
‡аречного в  свое времЯ была признана ценным вкладом в науку и составила ему
в ученом мире имЯ.  ‡атем он не опочил,  по примеру товарищей,  на лаврах, а
писал,  как все знали, большую книгу, несколько глав которой были напечатаны
в одном из журналов и вызвали в свое времЯ лестные отзывы.  ‚ интеллигентных
кружках и  среди молодежи на  него смотрели как на  одного из  тех стойких и
независимых жрецов  науки,  которые,  по  красноречивому выражению самого же
ЌиколаЯ ‘ергеевича,  "высоко держат светоч знаниЯ".  Ќи  длЯ  кого  не  было
секретом,  что  ‡аречный  не  разделЯет  взглЯдов  большинства  товарищей  и
держитсЯ в  стороне от всЯких дрЯзг и  интриг.  Ћн и сам не скрывал этого и,
намекаЯ на трудность своего положениЯ,  говорил о змеиной мудрости и о долге
порЯдочного человека быть  и  одному воином в  поле.  ‘туденты,  и  особенно
первокурсники,  из  более впечатлительных,  превозносили ‡аречного и  в  его
горЯчих  тирадах,  сопровождавших  иногда  лекции,  слышали  голос  человека
твердых принципов,  слова которого не  расходЯтсЯ с  делом.  …го  любили как
необыкновенно  мЯгкого,   доступного  и   всегда   приветливого  профессора,
принимавшего близко к сердцу студенческие беды.  Џубличные лекции ‡аречного,
которые он читал с благотворительною целью,  всегда привлекали массу публики
и  вызывали овации.  …го звали в  разные филантропические общества и кружки,
считаЯ   участие  ЌиколаЯ  ‘ергеевича  необходимым  длЯ   успеха  дела.   Ћн
признавалсЯ первым оратором в  Њоскве,  где,  как  известно,  любЯт и  умеют
красиво говорить,  и  его  речи  и  в  собраниЯх и  на  торжественных обедах
слушались с благоговейным вниманием.  Ћсобенно носились с ‡аречным дамы. Ћни
пропагандировали его  славу,  преклонЯлись перед  ним,  влюблЯлись  в  него,
писали ему восторженные письма.  ‚ Њоскве ходили слухи,  будто несколько лет
тому  назад,   когда  Ќиколай  ‘ергеевич  еще  был  холостым,  одна  молодаЯ
интеллигентнаЯ купчиха,  с огромным состоЯнием,  покушалась на самоубийство,
ввиду  полнейшего равнодушиЯ ЌиколаЯ  ‘ергеевича к  любви  и  миллионам этой
хорошенькой психопатки декадентского пошиба,  желавшей во что бы то ни стало
сделатьсЯ женою модного красавца профессора.
     Ћдним  словом,  Ќиколай ‘ергеевич становилсЯ одним из  тех  излюбленных
московских людей,  которых обыкновенно называют не по фамилиЯм,  как простых
смертных,  а  лишь  по  имени  и  отечеству,  и  не  знать  которых  так  же
предосудительно,  как  не  знать  €вана  ‚еликого,  €верской,  –арь-пушки  и
трактира ’естова.
     —увствительный к успехам и избалованный ими, Ќиколай ‘ергеевич старалсЯ
быть  на  высоте своей  репутации и,  отдаваЯ всего  себЯ  на  "общественное
служение",  как  называл  он  свою  разнообразную и  действительно суетливую
деЯтельность,  отнимавшую много времени,  не задумывалсЯ ни о том, насколько
она  плодотворна и  полезна,  ни  о  том,  насколько ценна и  заслуженна его
популЯрность.
     „а и некогда было.
     ЌиколаЯ  ‘ергеевича просто-таки  "разрывали",  и  он,  польщенный общим
вниманием и  вдобавок мЯгкий по  натуре,  не  отказывалсЯ и  всюду поспевал,
везде  играл  видную  роль.  ђешительно не  было  в  Њоскве  такого ученого,
благотворительного  или   даже  увеселительного  общества,   в   котором  не
участвовал бы  ‡аречный в  качестве председателЯ,  члена комитета или просто
члена.  € везде он читал рефераты, делал сообщениЯ, возражал и говорил речи:
и  в  ученых  собраниЯх,  и  в  благотворительных комитетах,  и  в  обществе
грамотности, и в родительском кружке, и в педагогическом, и в артистическом,
и даже в обществе велосипедистов.
     „еЯтельность его,  вызывавшаЯ общие восторги,  никогда не  подвергалась
серьезной критике, и Ќиколай ‘ергеевич мог, казалось, с горделивым сознанием
своих общественных заслуг,  пребывать на  высоте положениЯ,  на  которую его
вознесли.
     €  вдруг эти  насмешливо-Ядовитые слова,  эти холодные взглЯды сурового
обвинителЯ.
     € кто же этот обвинитель?
     ‘амый  дорогой  длЯ  него  на   свете  человек  -   боготворимаЯ  жена,
сочувствием которой он особенно дорожил и так долго его добивалсЯ,  бывши ее
поклонником.
     Џоложение было  донельзЯ обидное  и  мучительное.  Ћно  осложнЯлось еще
грустным открытием,  что эта женщина, в которую профессор до сих пор влюблен
со  слепым безумием чувственной страсти,  -  так  мало  любит его.  Ћна  так
спокойно  сказала,   что  бросила  бы  его  не  задумываЯсь,  при  известных
обстоЯтельствах,  - и он знал, что это не пустаЯ угроза. …сли бы она любила,
то,  разумеетсЯ,  не  была бы  так беспощадна к  мужу,  будь он  даже дурным
человеком. ‹юбимым людЯм женщины все прощают.
     Џравда, она не скрывала, что выходит замуж далеко не влюбленнаЯ и - как
она  выразилась -  "взвесивши все обстоЯтельства".  €  она их  перечислила с
мужественной прЯмотой,  так что длЯ ‡аречного не могло быть сомнениЯ в  том,
что он  длЯ нее лишь умный,  интересный и  порЯдочный человек,  которого она
уважает и к которому расположена -  не более.  ЏотерЯй он в глазах жены свой
ореол, и она длЯ него потерЯна.
     €  он  принЯл эти объЯснениЯ с  восторгом влюбленного,  несмотрЯ на  их
обидную длЯ мужчины условность, - принЯл, желаЯ обладать любимым существом и
надеЯсь,   что  заслужит  и  любовь.  Ћн  всеми  силами  добивалсЯ  ее,  был
необыкновенно внимателен к  жене,  стараЯсь в  то  же  времЯ не надоедать ей
своею навЯзчивостью, и ему казалось, что в эти два года и ђита полюбила его.
Џо крайней мере,  она была всегда ровна и  ласкова,  принимала к  сердцу его
интересы и не чувствовала себЯ оскорбленной,  отдаваЯсь горЯчим ласкам мужа.
Ћни  жили согласно.  Ќикаких недоразумений,  никаких супружеских сцен.  ђита
по-прежнему  уважала   его   и,   по-видимому,   вполне   сочувствовала  его
деЯтельности.
     "“ж не полюбила ли она кого-нибудь?"
     ќто было первой мыслью,  котораЯ пришла в голову профессора,  когда он,
после разговора с женой, шел в университет, взволнованный и удрученный, весь
поглощенный думами  о  причине  неожиданных упреков  любимой  жены.  Џодобно
многим бесхарактерным людЯм, внезапно застигнутым бедой, он словно бы боЯлсЯ
взглЯнуть ей прЯмо в  глаза и непременно хотел найти объЯснение не там,  где
его  следовало  искать.   Ћн  стал  перебирать  в  памЯти  знакомых  мужчин,
припоминал,  с кем из них ђита чаще видитсЯ, и никто из них не мог возбудить
подозрениЯ даже в  ревнивых глазах влюбленного профессора.  € наконец,  ђита
безупречна в этом отношении:  она не ищет авантюр.  Ћна слишком горда,  чтоб
унизитьсЯ до обмана, и, конечно, не побоитсЯ сказать, если бы полюбила.
     - Ќе  то,  не  то!  -  как-то  растерЯнно  проговорил вслух  профессор,
сознаваЯ,   что  только  малодушно  хотел  сам  себЯ  обмануть,   приискиваЯ
объЯснение, между тем как оно так очевидно.
     Џрезрительные слова жены о  "праздноболтающих" стоЯли в  его  ушах.  Ћн
ощущал   теперь   всем   своим   существом  оскорбительность  их   значениЯ,
догадывалсЯ,  по поводу чего именно они сказаны ђитой, и знал, чего ждала от
него ђита.  Ќо ведь это было бы безумием?  ‘тавить на карту свое положение -
ненужное,  бессмысленное донкихотство,  против  которого возмущаетсЯ здравый
смысл.
     €  всевозможные доводы,  начинаЯ с  доблести и кончаЯ учеными цитатами,
необыкновенно услужливо приходили в голову профессора в виде протеста против
обвинениЯ жены в трусости.
     Ќо, несмотрЯ на это, Ќиколай. ‘ергеевич в глубине души чувствовал, да и
понимал,  что  жена  до  известной  степени  права  и  что  имеет  основаниЯ
предъЯвлЯть к нему требованиЯ, перед которыми он бессилен.
     "Џрава!" - мысленно произнес он и припомнил многое.
     Ќе он ли говорил ђите,  ради ее прелестных глаз,  и  раньше,  когда был
женихом,  и потом,  когда сделалсЯ мужем, не он ли сам говорил и ей, и перед
ней,  и  перед многими те красноречивые,  блестЯщие слова о правде,  долге и
борьбе,  которым  он,  конечно,  и  сам  верил  и  сочувствовал,  но  больше
теоретически,  как известным понЯтиЯм, а не правилам жизни. ‚зглЯды, которые
он развивал нередко в приподнЯтом тоне, особенно в присутствии ђиты, не были
выстраданы жизнью,  не были откликом цельной натуры и сильного темперамента,
длЯ которого слово и  дело неразлучны,  а  ЯвлЯлись -  как у многих,  -  так
сказать,  дипломом на  звание порЯдочного человека,  чем-то  не  органически
свЯзанным с практической деЯтельностью -  недаром же жизнь ‡аречного чуть ли
не со студенческих дней не омрачалась никакими осложнениЯми,  столь обычными
длЯ учащихсЯ.  € эти речи,  завоевавшие ему уважение любимой женщины и всего
общества,  звучавшие так горЯчо и так сильно, казались и ему самому и другим
искренними.  ђита перваЯ прослышала в них фальшивую ноту,  придаваЯ им более
серьезное,  обЯзывающее значение,  чем  придавал  он  сам,  и  может  теперь
подумать, что он сознательно ей лгал.
     Њысль,  что  ђита считает его  лжецом,  привела в  отчаЯние профессора,
осветив перед ним ту бездну, в которой он очутилсЯ благодарЯ себе самому.
     Ђ разве он лгал? ђазве он лжет?
     Ќиколай ‘ергеевич возмутилсЯ, что может даже ЯвитьсЯ подобный вопрос, и
в то же времЯ понимал,  что такой вопрос возможен.  € как жестоко наказан он
за то,  что другим даже не ставитсЯ в вину. „ействительно, он, быть может, и
говорил больше,  чем следовало человеку в  его положении,  но он все-таки не
лгал...
     Ѓедный  профессор,   глубоко  взволнованный  и  уЯзвленный,   переживал
неприЯтные минуты.  ЃлагодарЯ обвинениЯм жены в нем, едва ли не первый раз в
жизни,  шевельнулась мысль:  не вводит ли он в  заблуждение и  себЯ и людей,
пользуЯсь безупречной репутацией,  и  не защищает ли он,  в  сущности,  свое
личное благополучие,  оправдываЯ компромиссы и горЯчо доказываЯ,  что один в
поле не воин.
     Ќо чем назойливее лезли сомнениЯ, готовые, казалось, сбросить ‡аречного
с  того пьедестала,  на  котором он так прочно и  удобно стоЯл,  тем сильнее
оскорблЯлось самолюбие  избалованного успехами  человека  и  тем  неодолимее
ЯвлЯлось желание оставатьсЯ на  прежней высоте.  €  опЯть на помощь ЯвлЯлись
аргументы,  один  убедительнее  другого,  доказывающие,  что  он  прав,  что
обвинениЯ жены  неправильны,  что  он  поступает,  как  следует  порЯдочному
человеку, и даже не без доблести.
     "Ќадо делать дело, а не геройствовать бессмысленно!" - подумал он.
     Џрофессор  несколько  приободрилсЯ,   найдЯ  оправдание  себе.   ‚  нем
поЯвилась надежда убедить ђиту в своей правоте и вернуть ее уважение.
     Ћ, если б он не любил так безумно эту женщину!


        V

     ЋтдаваЯ быстрые общие поклоны,  Ќиколай ‘ергеевич торопливо прошел мимо
рЯда почтительно расступившихсЯ студентов,  стоЯвших в проходе,  поднЯлсЯ на
кафедру,  привычным жестом бросил на пюпитр листки конспекта и сел, окидываЯ
взглЯдом аудиторию.
     ЃольшаЯ  актоваЯ зала,  вмещающаЯ шестьсот человек,  была  переполнена.
’олпились в проходах;  сидели на подоконниках. ‘лушать ‡аречного приходили с
других факультетов.
     - ‚ последней лекции Я изложил вам, господа...
     ‘  первого же  слова воцарилась мертваЯ тишина.  ‘туденты жадно внимали
словам  любимого профессора.  Ћн  читал  действительно превосходно:  громко,
отчетливо,  щеголЯЯ литературным изЯществом и  сыплЯ блестЯщими сравнениЯми,
остроумными характеристиками,  меткими  цитатами.  ђечь,  вначале  несколько
вЯлаЯ и  бесцветнаЯ под  влиЯнием еще  не  пережитых неприЯтных впечатлений,
скоро полилась с обычной плавностью,  полной какой-то чарующей музыкальности
гибкого  приЯтного  голоса,   живаЯ,   сильнаЯ  и  выразительнаЯ,   невольно
захватывающаЯ слушателей.  Ќесомненно,  эта масса напрЯженных,  вытЯнувшихсЯ
вперед  молодых  лиц  с  выражением чуткого,  почти  восторженного вниманиЯ,
электризовала  профессора,   приподнимаЯ  и,  так  сказать,  просветлЯЯ  его
настроение.
     Ћн  испытывал счастливое чувство той высшей удовлетворенности,  которую
дает кафедра,  и, отдаваЯсь власти своего таланта, отрешалсЯ в эти минуты от
мелочей  и  дрЯзг  жизни,  забываЯ себЯ  и  свои  обиды,  нанесенные любимой
женщиной,  и сам как бы внутренне хорошел и,  увлеченный, не любовалсЯ своею
речью.   €   его  красивое  лицо  становилось  одухотвореннее  и  словно  бы
мужественнее.  ѓлаза, устремленные куда-то вдаль, искрились огнем увлечениЯ.
’алант творил свое дело преображениЯ.
     ‡аречный почти не заглЯдывал в конспект. Ћн знакомил своих слушателей с
одной из  героических эпох и  сам,  казалось,  жил ею,  оживлЯЯ ее  в  Ярких
картинах с  талантом художника и  освещаЯ и  обобщаЯ факты с  диалектическим
мастерством  блестЯщего  эрудита  с  широкими  общественными взглЯдами.  ‘ам
далеко не  смелый и  мЯгкий,  он теперь восхищалсЯ смелостью в  исторических
личностЯх и  превозносил с  кафедры то,  что  в  жизни  считал бессмысленным
геройством.
     ѓром рукоплесканий раздалсЯ в зале и не смолкал в течение минуты-другой
после того, как Ќиколай ‘ергеевич, проговоривши сорок минут, окончил лекцию.
‹ица студентов светились восторгом.  „лЯ  некоторых из  них слова профессора
были не одними скоро забывающимисЯ красивыми словами,  а глаголами,  которые
жгли молодые сердца.
     ‚идимо довольный бурным одобрением и в то же времЯ стараЯсь скрыть свою
радость под личиной напускной серьезности, ‡аречный несколько медленнее, чем
можно  было  бы,  собирал листки конспекта и,  собравши,  когда аплодисменты
стали затихать, поднЯл руку, требуЯ слова.
     Љогда рукоплесканиЯ смолкли и воцарилась тишина, он проговорил:
     - ѓоспода!  ‹учшаЯ оценка моих лекций -  это  переполненнаЯ аудиториЯ и
внимание,  с  которым вы их слушаете.  „ругаЯ форма оценки излишнЯ...  Ћна к
тому же не разрешаетсЯ правилами,  и  Я  покорнейше прошу вас,  господа,  не
употреблЯть этой другой формы...
     Џроговоривши эти слова,  которые Ќиколай ‘ергеевич всегда говорил после
взрыва одобрений,  он поклонилсЯ студентам,  спустилсЯ с  кафедры и вместе с
тем как будто спустилсЯ с той высоты настроениЯ,  на которой только что был,
точно актер, возвратившийсЯ от иллюзии сцены за кулисы.
     €  мысли об обвинениЯх жены опЯть взволновали ‡аречного.  Ћни отравлЯли
хорошее впечатление после  лекции,  оскорблЯЯ самолюбие и  нарушаЯ привычный
душевный покой,  которым до  сих пор пользовалсЯ жизнерадостный и  довольный
собою Ќиколай ‘ергеевич.
     "Ћ,  если б  ђита видела,  как  его  любЯт студенты и  какие устраивают
овации!" - думал он и досадовал, что ђита не может быть на его лекциЯх.
     Ћн торопливо проходил через расступавшуюсЯ толпу, когда его нагнали два
студента-"издателЯ", записывавшие и издававшие его лекции.
     Ћдин из них,  довольно пригожий, чистенький и свежий блондин с голубыми
глазами  и  кудрЯвой  бородкой,  пользовавшийсЯ расположением ‡аречного  как
способный и  серьезно занимавшийсЯ студент  и  изредка бывавший у  него  как
знакомый,  обратилсЯ  к  нему  с  деловым,  озабоченным  и  в  то  же  времЯ
восторженно-почтительным видом человека,  благоговейно влюбленного в  своего
профессора:
     - Ќиколай ‘ергеевич! ђазрешите побеспокоить вас на одну минутку.
     €  во всей подавшейсЯ стройной фигуре,  и  в  выражении глаз,  и в тоне
свежего, молодого голоса чувствовалась некотораЯ аффектациЯ.
     - Ћхотно  разрешаю!  -  с  приветливой  шутливостью проговорил  Ќиколай
‘ергеевич, останавливаЯсь. - —то вам угодно, господин ‚асильков?
     - Љогда позволите принести вам лекции на проверку?
     - Љогда? „а хоть завтра! - рассеЯнно ответил ‡аречный.
     - ‡автра  ведь  юбилей  ЂндреЯ  Њихайловича  Љосицкого!  -  почтительно
подчеркнул студент имЯ и отчество юбилЯра.
     - Ђх,  да... Я и забыл. џ буду, конечно, на юбилее. ЉажетсЯ, и студенты
подносЯт ему адрес?
     - Љак  же,  все  курсы.  …сли угодно,  Я  вам принесу сегоднЯ же  текст
адреса, Ќиколай ‘ергеич, - предупредительно промолвил белокурый студент.
     - Ќет, зачем же... ’ак завтра нельзЯ... ‚ таком случае послезавтра...
     - ‚ котором часу прикажете?
     - џ,  кажетсЯ,  свободен от  шести  до  восьми вечера.  ‚  девЯтом часу
заседание.  ’ак послезавтра.  Њы вместе просмотрим лекции,  и Я вас отпущу с
миром...  „о свиданиЯ!  - сказал ‡аречный, протЯгиваЯ студенту руку, и пошел
далее к выходу в библиотечную залу,  где собирались во времЯ перерыва лекций
профессора.
     Ћдин низенький черноволосый студент,  худой и бледный,  с возбужденным,
болезненным лицом,  все времЯ не отстававший от ‡аречного и видимо желавший,
но не решавшийсЯ к нему подойти,  наконец решилсЯ приблизитьсЯ к профессору,
когда тот уже был у дверей, и, полный смущениЯ, произнес чуть не с мольбою в
глухом своем голосе:
     - ѓосподин профессор, господин профессор!
     ‡аречный приостановилсЯ,  останавливаЯ рассеЯнный взглЯд на  незнакомом
студенте.
     - —то вам угодно?
     - Њне очень нужно... необходимо поговорить с вами, господин профессор.
     - ‘делайте одолжение... ’олько говорите короче... Њне некогда.
     - Ќет,  не здесь... Џозвольте прийти к вам на квартиру... Њне хочетсЯ о
многом спросить вас...  € насчет книг и...  и вообще. џ понимаю, что слишком
нахален,  обращаЯсь к вам с такой просьбой...  ‚ремЯ у такого человека,  как
вы,   драгоценно...   Ќо  не  откажите...   Џожертвуйте  десЯтью-пЯтнадцатью
минутами...  ‚едь вы не откажете?  -  возбужденно и слегка задыхаЯсь, видимо
смущенный,  говорил  этот  болезненный,  невзрачный студент с  задумчивыми и
большими, точно глЯдЯщими внутрь глазами, одетый в очень ветхий сюртук.
     - Ћхотно приму вас... Љак ваша фамилиЯ?
     - Ћ,  благодарю вас, господин профессор, - радостно воскликнул студент.
- џ был уверен, что вы не откажете... Ђ моЯ фамилиЯ Њедынцев.
     - ‚ы на первом курсе?
     - Ќа втором, господин профессор.
     - ’ак приходите как-нибудь на неделе... ‚ пЯтницу, например, около пЯти
часов... ‘ удовольствием побеседую с вами, господин Њедынцев... и постараюсь
дать вам указаниЯ насчет книг и ответить на ваши вопросы,  насколько Я в них
компетентен!  -  ласково ответил Ќиколай ‘ергеевич, отводЯ участливый взглЯд
со впалых щек, на которых горел лихорадочный румЯнец.
     "ЃеднЯга совсем плох на вид!" -  подумал ‡аречный и,  приветливо кивнув
головой студенту, скрылсЯ в дверЯх.


        VI

     ‚ небольшой комнате перед библиотечной залой было три профессора.  „вое
из них о чем-то оживленно беседовали, а третий - высокий худощавый старик, с
узкой,  коротко остриженной, начинавшей седеть головой, гладко выбритый, без
бороды и  без усов,  с  умным и  несколько саркастическим взглЯдом небольших
острых и  холодных глаз,  -  он сидел в  стороне с высокомерным спокойствием
олимпийца,  не  обращаЯ,  по-видимому,  ни  малейшего вниманиЯ на двух своих
коллег и на их разговор.
     ќто  был  заслуженный профессор Ђристарх џковлевич Ќайденов,  известный
ученый  и  знаток  своей  специальности,   пользовавшийсЯ  большим  влиЯнием
благодарЯ своему  недюжинному уму,  свЯзЯм в  административном петербургском
мире  и  замечательному уменью приспособлЯтьсЯ ко  всЯким веЯниЯм в  течение
тридцатилетней своей службы и  в  то  же  времЯ не  пользоватьсЯ заслуженной
репутацией совсем наглого по  беспринципности человека.  Ќапротив,  он умел,
когда нужно,  быть двуликим џнусом, посмеиваЯсь в душе над каждой из партий,
считавшей его  по  временам своим.  Ћн  занималсЯ наукой и  в  то  же  времЯ
ухитрилсЯ  как-то  устроитьсЯ  еще  при  нескольких министерствах,  так  что
получал в  общем  довольно много  денег  и,  как  говорили,  имел  небольшое
состоЯние.  —итал  он  лекции  сухо,  как-то  нехотЯ,  словно  бы  не  желаЯ
спускатьсЯ с  научных высот до уровнЯ своих слушателей,  и студенты посещали
его курс больше по обЯзанности, и на лекциЯх у него бывало не более двадцати
человек.  Ђ лет двадцать тому назад Ќайденов был едва ли не самый популЯрный
профессор в Њоскве и читал в те времена блистательно...
     ‚ последнее времЯ Ќайденов даже перестал быть и џнусом,  - не стоило, -
и   с  нескрываемым  цинизмом  оплевывал  то,   чему  прежде  считал  нужным
поклонЯтьсЯ,  и  даже  самую науку умел приспособить к  собственной карьере.
„авно  уж  он  держалсЯ вдалеке от  своих коллег и  жил  замкнуто,  сохранив
отношениЯ с очень немногими профессорами.
     ‡аречный был учеником Ќайденова и в значительной степени обЯзан был ему
и  своими  знаниЯми  и  своею  кафедрой.  ЌесмотрЯ  на  циничные  взглЯды  и
несимпатичное  поведение   своего   бывшего   учителЯ,   Ќиколай   ‘ергеевич
поддерживал с  ним отношениЯ,  изредка бывал у  него и по старой памЯти даже
несколько побаивалсЯ его Ядовитых и подчас злых насмешек, особенно в научных
спорах.
     - Џо-прежнему,  любезный коллега,  срываете аплодисменты, пожинаЯ плоды
своей  популЯрности?  -  самым  серьезным тоном проговорил старый профессор,
слегка киваЯ  головой и  протЯгиваЯ сухую,  тонкую руку  подошедшему к  нему
‡аречному.
     ’от вспыхнул,  но  ничего не  ответил.  Ћн прежде поздоровалсЯ с  двумЯ
коллегами и, вернувшись к Ќайденову, сказал:
     - џ не ищу ни аплодисментов, ни популЯрности, Ђристарх џковлевич.
     - Ќу  еще бы.  Ћна сама идет к  счастливцам,  подобным вам...  „а вы не
сердитесь,  Ќиколай ‘ергеевич.  џ  ведь ничего не  желаю сказать неприЯтного
своему бывшему ученику.  Џраво.  џ  мог бы  только радоватьсЯ вашим успехам,
если б не знал, как непостоЯнна волна человеческого счастьЯ, дорогой мой.
     ‹ицо  старика  по-прежнему  было  серьезно,   когда  он   говорил  свою
ироническую  тираду,   только   бескровные,   тонкие  губы   его   чуть-чуть
перекосились да в серых глазах играла едва заметнаЯ лукаваЯ улыбка.
     - џ по опыту знаю все это,  Ќиколай ‘ергеевич. € от популЯрности в свое
времЯ  вкусил,  и  имел  честь быть  освистанным,  за  что,  впрочем,  не  в
претензии,  ибо свист этот много помог мне в дальнейшей жизни.  Ђ вы знаете,
за что Я был освистан? - понижаЯ голос, спросил старик.
     ‡аречный слышал об  этой давнишней истории,  но из деликатности сказал,
что не знает.
     - Њолодым  дуракам,  которые  теперь  наверное уж  сделались почтенными
дураками,  не  понравилось то,  что  Я  им  однажды  прочел  на  лекции.  €м
показалось нелиберально,  и  они  менЯ  быстро разжаловали из  излюбленных в
подлецы.  “  нас ведь так же быстро производЯт,  как и разжалывают,  в чины.
‘егоднЯ излюбленный, а завтра подлец, и наоборот.
     Ќайденов примолк и,  когда из комнаты вышли два профессора,  заговорил,
конфиденциально понижаЯ голос:
     - Ђ все-таки позвольте мне вам дать дружеский совет, Ќиколай ‘ергеич.
     - Љакого рода?
     - ‘реднего,  собственно говорЯ...  Ќе претендуйте на плохую остроту,  -
усмехнулсЯ Ќайденов...  -  Ќе позволЯйте аплодировать себе. џ знаю: вы умный
человек.  џ понимаю:  положение излюбленного обЯзывает.  Ќо ведь и жалованье
остаетсЯ жалованьем, а дальше ординатура, добавочные и так далее. Ќе так ли?
’ак  уж  вы  завтра  на  юбилее Љосицкого не  очень-то  давайте волю  вашему
блестЯщему ораторскому таланту. ‘ообщаю это вам к сведению.
     ‘лова  старого  циника  производили впечатление ударов  бича,  невольно
напоминаЯ слова ђиты.  Ќо ‡аречный решил выслушать все до конца и  сдерживал
свое негодование.
     - Ќу,  а затем мне,  кажетсЯ,  пора и отбывать повинность!  - продолжал
Ќайденов, взглЯдываЯ на часы.
     Џоморщившись, Ќайденов лениво поднЯлсЯ с кресла.
     „линный,  худой  и  прЯмой,  с  приподнЯтой  головой,  с  бесстрастным,
казалось,  выражением желтоватого, морщинистого, гладко выбритого лица, он в
своем  вицмундире совсем  не  походил  на  профессора,  а  напоминал  скорей
какого-нибудь значительного чиновника.
     ѓлЯдЯ в  упор пронизывающими глазами на  ‡аречного,  он  самым любезным
тоном проговорил, складываЯ свои тонкие блеклые губы в приветливую улыбку:
     - Ђ  ведь  вы,  Ќиколай ‘ергеич,  совсем редко  заглЯдываете к  бывшему
своему профессору. ќто не совсем мило с вашей стороны.
     ‡аречный был удивлен.  Ќикогда раньше Ќайденов не  звал к  себе ЌиколаЯ
‘ергеевича и не упрекал за редкие посещениЯ.
     - џ  очень  занЯт,  Ђристарх џковлевич,  да  и  боюсь вам  помешать!  -
уклончиво отвечал ‡аречный, несколько смущенный...
     ЌасмешливаЯ улыбка мелькнула в глазах Ќайденова.
     - џ  не  такой занЯтой человек,  как  вы,  Ќиколай ‘ергеич...  ЊенЯ  не
разрывают на  части,  как вас,  и,  следовательно,  ваша боЯзнь помешать мне
несколько  преувеличена.   џ  почти  всегда  у  себЯ  в  кабинете,  любезный
коллега...  Љопаюсь в архивных бумажках...  вот и все мое дело.  ’ак уделите
часок вашего драгоценного времени и навестите менЯ на днЯх. Љстати, у менЯ к
вам  и  дельце  есть.   Џри  свидании  объЯсню...   •оть  мы  и  числимсЯ  в
противоположных лагерЯх -  вы в  либералах,  а  Я в обскурантах,  -  но это,
надеюсь,  не послужит препоной заехать ко мне. ‚ …вропе этим не смущаютсЯ...
Ќе правда ли? - усмехнулсЯ старик.
     - џ заеду.
     - Џожалуйста. Џобеседуем... Ђ вы мне расскажете, как отпразднуют юбилей
ЂндреЯ Њихайловича. ѓазеты хоть и дадут сведениЯ, но сухие...
     - Ђ разве вы не будете завтра на обеде, Ђристарх џковлевич?
     - Ќет.  џ вообще, видите ли, небольшой охотник до театральных зрелищ и,
во всЯком случае, предпочитаю Њалый театр колонной зале "ќрмитажа".
     - Ќо адрес Љосицкому вы подписали?
     - Љто вам сказал?  € адреса не подписал. ђазумеетсЯ, не по тем глубоким
соображениЯм,  по  которым,  говорЯт,  затруднЯлсЯ подписать один наш  умный
коллега.  ‚ы тоже,  конечно,  слышали,  что этот коллега находил неприличным
подписать свою знаменитую фамилию не  во главе списка...  €  так как впереди
места не было,  то беднЯга оказалсЯ в большом затруднении... Ќапрасно ему не
посоветовали подписатьсЯ сбоку  и  обвести свою  фамилию рамкой...  ’огда он
совсем  бы   выделилсЯ...   Ќо  только  Я   не  подписал  адреса  по  другим
соображениЯм.
     ‡аречному,  знавшему,  как  скептически  вообще  относитсЯ  Ќайденов  к
коллегам,  и в особенности к тем, которые стараютсЯ по возможности сохранить
свое достоинство, хотелось позлить старика, и он спросил:
     - Џочему же вы не подписали, Ђристарх џковлевич? ђазве вы находите, что
деЯтельность Љосицкого не заслуживает адреса?
     ‹ицо  Ќайденова  перекосилось  от  злости.  ѓлаза  заискрились.  €  он,
медленно растЯгиваЯ слова, произнес своим тихим, скрипучим голосом:
     - Ђ какаЯ такаЯ деЯтельность Љосицкого? џ, признатьсЯ, о ней не знаю.
     - ЏрофессорскаЯ, ученаЯ и вообще общественнаЯ, Ђристарх џковлевич.
     - ЏрофессорскаЯ?! ‚ызубрил когда-то две-три книжонки и с тех пор по ним
читает свой курс. Ќе очень-то полезны такие профессора университету... а две
статейки,  напечатанные в журналах, вот все плоды его ученой деЯтельности...
‚прочем,  вы,  конечно,  не согласны со мной?  -  неожиданно оборвал старик,
видимо сдерживаЯ себЯ.
     - Ќе  согласен,  Ђристарх  џковлевич.  Љосицкий,  конечно,  не  великий
ученый, но...
     - Ќо,  -  перебил Ќайденов,  смеЯсь,  - в шестьдесЯт лет все еще подает
надежды...   €  разумеетсЯ,  один  из  независимых,  честных  и  безупречных
служителей  науки...   ’ак,   что  ли,   изображено  в  адресе?..   €ли  еще
чувствительнее?
     - Џриблизительно так.
     - Ќу и  на здоровье...  Ђ  в  речах вы его хоть в угодники произведите.
Ћпровергать ходЯчее мнение не  стоит...  „а и  некогда!  €  то мои студенты,
пожалуй, уже ласкают себЯ надеждой, что Я не буду им сегоднЯ читать.
     ‘тарик снова взглЯнул на часы и уже совсем спокойно промолвил:
     - Ђ приветственную телеграмму Љосицкому Я все-таки пошлю.
     - Џошлете? - удивленно спросил ‡аречный.
     - ЋбЯзательно.
     - ‡а что же?
     - Ђ  за  то,  что  Ђндрей Њихайлович хоть  и  прикидываетсЯ добродушным
простачком,  а  в  сущности  умный  и  осмотрительный человек.  ’ридцать лет
прослужить в  звании  российского профессора,  да  еще  при  разных  курсах,
тридцать лет слыть и  знающим,  и честным,  и безупречным и быть на отличном
счету и  у начальства,  и у коллег,  и у студентов,  и у общества,  это,  во
всЯком случае, свидетельствует об уме... Ђ Я прежде всего почитаю ум. Ќу, и,
кроме того,  не хочу ссоритьсЯ с Ђндреем Њихайловичем. Ћднако Я заболталсЯ с
вами.  „о свиданиЯ. Џривет вашей супруге... Ќе забудьте же дружеских советов
вашего  благоприЯтелЯ,  любезный коллега,  если  только  хотите со  временем
праздновать свой юбилей.  € помните, что Я жду вас! - властным тоном, словно
приказываЯ, прибавил старик.
     Ћн  слегка  пожал  руку  ‡аречного  и  неспешной,  размеренной походкой
направилсЯ к  дверЯм.  Ћн выше и  надменнее поднЯл голову и принЯл еще более
суровый  вид,  когда  вошел  в  аудиторию и  увидал  там  всего  десЯтка два
слушателей.
     Ђ когда-то к нему на лекции сбегались студенты со всех факультетов.


        VII

     ‡аречный читал еще  одну лекцию,  потом ездил по  разным делам,  частью
общественным,  частью  личным,  и  в  седьмом часу  вечера возвращалсЯ домой
усталый, голодный и в отвратительном настроении.
     ‚  другое времЯ он отнессЯ бы с  молчаливым презрением к  тому мнению о
нем,   какое  так  недвусмысленно  слышалось  в  словах  Ќайденова.  Ќиколай
‘ергеевич знал,  что эта "озлобленнаЯ канальЯ" судит людей по себе и считает
всех  либо  беспринципными циниками,  как  он  сам,  либо  лицемерами,  либо
дураками.  ’олько последние,  по его мнению, могут быть порЯдочными людьми и
верить в идеалы.
     Ќемудрено,  что  он  и  на  своего  бывшего любимого ученика смотрит со
скептицизмом старого циника.  Ќо прежде,  по крайней мере, он не говорил ему
откровенностей прЯмо  в  глаза  и  с  таким презрительным высокомерием,  как
сегоднЯ. ‘егоднЯ старый авгур словно бы поощрЯл молодого.
     €  ‡аречный досадовал,  что  не  оборвал старика и  вообще был  слишком
терпим к нему и раньше.  Ќо все-таки нельзЯ не ценить в нем крупного ученого
и нельзЯ забыть учителЯ,  которому многим обЯзан.  € наконец,  резкость не в
характере молодого профессора!
     ’ак,  по  крайней мере,  объЯснЯл себе ‡аречный свою сдержанность перед
Ќайденовым,  не думаЯ или стараЯсь не думать,  что,  кроме этих причин, были
еще  и  другие:  боЯзнь навлечь на  себЯ  злобу влиЯтельного в  университете
профессора,  который всегда мог напакостить,  и  приобретеннаЯ еще во  времЯ
студенчества привычка: почтительно выслушивать насмешки Ядовитого профессора
в качестве одного из его любимцев.
     Ќо  самое  оскорбительное  длЯ  самолюбиЯ  ЌиколаЯ  ‘ергеевича,   самое
убийственное  длЯ  него  заключалось  в  том,  что  унизительные комплименты
Ќайденова и суровые обвинениЯ ђиты выражали собою одно и то же.
     € любимаЯ женщина и умный старик профессор не верили его искренности.
     ‚ообще  весь  разговор с  Ќайденовым производил на  ЌиколаЯ  ‘ергеевича
скверное впечатление, напоминаЯ ему слова ђиты и смущаЯ его.
     "€ что ему от менЯ нужно?  Љакое такое дело?" - задавал он себе вопрос,
хорошо понимаЯ, что Ќайденов так настойчиво его зовет исключительно по делу,
а не длЯ приЯтных бесед.
     ‘перва ‡аречный было подумал,  что  не  поедет,  но  затем решил ехать.
‘видание  ведь  ни  к   чему  не  обЯзывает  -   ни  в  какие  дела,   кроме
специально-научных,  он с Ќайденовым,  разумеетсЯ,  не войдет, - а между тем
визит этот поможет уЯснить ему свое положение.
     …го  несколько  беспокоили эти  "дружеские предупреждениЯ" относительно
осторожности. ‚ероЯтно, Ќайденов предостерегал не без каких-нибудь оснований
- недаром же он дружен с властЯми и первый узнает обо всем.
     ђазмышлЯЯ  об   этом,   молодой   профессор  испытывал  тревогу  хорошо
устроившегосЯ,  любЯщего известный покой человека, неожиданно узнавшего, что
положение его,  которое он  считал прочным,  оказываетсЯ далеко не таким.  €
одновременно с этим чувством тревоги он подумал,  что в самом деле надо быть
осторожным,  и кстати припомнил и евангельское изречение о змеиной мудрости.
Ќадо  не  давать ни  малейшего повода к  формальным придиркам...  Ќепременно
следует  прекратить аплодисменты и  сказать  студентам,  чтобы  они  берегли
своего профессора.  ‚едь глупо же, в самом деле, из-за какого-нибудь пустЯка
бросить любимое занЯтие и лишить студентов хороших лекций.  Ќелепо рисковать
местом и  остатьсЯ без  куска  хлеба.  ќта  перспектива всегда была  больным
местом ЌиколаЯ ‘ергеевича.  €  без  того его озабочивали запутанные денежные
дела и  долги.  ‘егоднЯ только что пришлось переписать вексель и  занЯть сто
рублей.
     Љонечно,  на  его  глазах  творитсЯ немало скверного и  глупого,  и  он
бессилен помешать этому скверному и глупому...
     ќто только ђита всюду находит поводы и  не  хочет понЯть,  что в  жизни
неизбежны некоторые компромиссы.  ‹учше делать возможно хорошее,  чем ничего
не делать.
     ќта  мысль  увлекла его,  и  в  голове  молодого профессора складывалсЯ
стройный рЯд блестЯщих положений,  убедительных доказательств. € как это все
Ясно!  ЉакаЯ могла бы  выйти чуднаЯ речь и  вместе с  тем  какое неотразимое
оправдание всей его деЯтельности.
     € ‡аречного внезапно осенила идеЯ: сказать завтра на юбилее речь на эту
тему.  ќта речь произведет на  ђиту впечатление.  Ћна поймет свою вину перед
ним и, правдиваЯ, подойдет к нему и скажет: "Ќиколай! џ виновата!"
     "Њожет быть,  она и  теперь сознает,  что была несправедлива ко мне,  и
ждет моего возвращениЯ!" - радостно мечтал ‡аречный, поторапливаЯ извозчика.
     Ќо когда он подъехал к  маленькому особнЯчку и позвонил,  эти радостные
мечты мгновенно исчезли,  и  Ќиколай ‘ергеевич вошел в  прихожую далеко не с
тем радостным видом, с каким входил обыкновенно, возвращаЯсь домой.
     - Ђ барыни разве дома нет?  -  спросил он у горничной,  когда,  войдЯ в
столовую, увидел один прибор на столе.
     - ЃарынЯ дожидались вас до шести часов, откушали и ушли...
     - „авно?
     - ’олько что.
     Ћн  взглЯнул на  часы.  Ѓыло  без  пЯти семь.  Ћн  действительно сильно
запоздал,  но,  случалось,  ђита терпеливо поджидала его, знаЯ, что не любит
обедать один.
     "Ђ теперь не захотела.  “шла!"  -  тоскливо подумал ‡аречный,  чувствуЯ
себЯ обиженным, и проговорил:
     - „авайте скорей обедать. џ есть хочу!
     ЌесмотрЯ на  печальное настроение,  Ќиколай  ‘ергеевич уписывал обед  с
жадным аппетитом сильно проголодавшегосЯ человека,  но,  покончив обед,  пил
пиво, бокал за бокалом, с таким мрачным видом, что возбудил к себе искреннее
участие в молодой пригожей горничной.  Ћна слышала одним ухом разговор между
супругами и,  принимаЯ сторону  красавца профессора,  находила,  что  он  уж
слишком обожает жену.
     ‚ставаЯ из-за стола, профессор спросил у Љати:
     - Ѓыл кто-нибудь?
     - Ћдин господин был.
     - Љто такой? Ћставил карточку?
     - ѓосподин Ќевзгодин. Ћни у барыни были.
     ‡аречного точно что-то  кольнуло.  Ћн  знал,  что Ќевзгодин был горЯчим
поклонником ђиты и что она расположена к этому шалопаю, как он его называл.
     "‡ачем он ЯвилсЯ сюда из Џарижа?"
     - Ќевзгодин? - переспросил ‡аречный. - ‚ы не перепутали фамилию, ЉатЯ?
     - —то  вы,   барин?..   ’акаЯ  нетруднаЯ  фамилиЯ...  ’акой  маленький,
аккуратненький господин...  €з-за  границы  приехали!  -  докладывала  ЉатЯ,
прибираЯ со стола.
     ђевнивое чувство охватило профессора,  и он чуть было не спросил: долго
ли сидел у жены Ќевзгодин.  ‘тыд допроса горничной удержал его. Ћднако он не
уходил из столовой.
     €  ЉатЯ сама поспешила удовлетворить его любопытство и  в  то  же времЯ
доставить себе маленькое удовольствие произвести опыт наблюдениЯ и  с  самым
невинным видом болтушки прибавила:
     - ЃарынЯ собирались было уходить,  уж и  шапочку надели,  когда приехал
господин Ќевзгодин,  -  но остались...  € этот барин просил доложить, что на
минутку, а сами целый час просидели.
     - џ вас не спрашиваю об этом!  -  резко проговорил ‡аречный,  чувствуЯ,
что краснеет.
     - Џростите, барин... џ думала...
     - ђазбудите менЯ,  пожалуйста,  в восемь часов! - перебил, смЯгчаЯ тон,
‡аречный и направилсЯ в кабинет.
     ќтот  небольшой  кабинет,  почти  весь  заставленный полками,  набитыми
книгами, с большим пись