обие
политическим ссыльным по шести рублей* на человека и таким образом избавлЯет
многих буквально от голодной смерти.
     ______________
     * ‚ ‚осточной ‘ибири,  глЯдЯ по местностЯм, выдают до 15 р. на человека
вследствие большой дороговизны муки и мЯса. (Џрим. автора.)


        XI

     Џароход  "ђейтерн"*,  на  котором нам  пришлось совершить девЯтидневное
путешествие,  проплыв более 2000 верст по ’уре,  ’оболу, €ртышу, Ћби и ’оми,
приЯтно поражал своим необыкновенно нарЯдным, праздничным видом.
     ______________
     * ‘ибирЯки любЯт называть свои пароходы фамилиЯми административных лиц.
‚се  пассажирские  пароходы  фирмы  Љурбатова  и   €гнатова  носЯт  подобные
названиЯ.   Љроме   "ђейтерна",   есть   "Љоссаговский"  (фамилиЯ  директора
департамента),  "Љазнаков"  (фамилиЯ  бывшего  генерал-губернатора  ‡ападной
‘ибири)  и   "Ѓеленченко".   ‚прочем,   клички  иногда  менЯютсЯ  со  сменой
начальства.  Џриедет  новый  начальник -  и  пароход  перекрещиваетсЯ именем
нового. (Џрим. автора.)

     Ќе особенно изЯщно скроенный,  но крепко сшитый,  он сиЯл чистотой. ‚се
было  подкрашено и  подчищено.  „овольно  уместительные семейные каюты  были
прибраны с  особенною тщательностью,  и на диванах белели новые коленкоровые
чехлы.  ‹оцмана,  матросы и официанты щеголЯли свежими костюмами. Џароходное
начальство  несколько  волновалось.   ‘умрачный  на  вид  капитан,   пожилой
молчаливый   пермЯк,   большую   часть   времени   стоЯл   на   площадке   с
торжественно-озабоченным видом, а его помощник, сухопарый молодой человек, в
начале рейса просто-таки металсЯ,  изнываЯ в  заботах о  чистоте и  порЯдке.
Џалубу подметали часто,  слишком даже  часто,  в  ущерб спокойствию палубных
пассажиров.  Џереселенцы были скучены относительно с большим удобством,  чем
на   пермском   пароходе,   и   к   переселенцам  относились   с   некоторою
внимательностью,  по крайней мере к тем из них,  которые поместились ближе к
рубке I  класса,  на  которую часто устремлЯлись тревожные взоры молчаливого
капитана.
     Ќе  торопитесь  однако  обобщать  факты  и,   собираЯсь  в  ‘ибирь,  не
рассчитывайте на подобную счастливую случайность.  ‚ы можете рассчитывать на
большую безопасность плаваниЯ по большим,  пустынным сибирским рекам, чем по
бойкой ‚олге, так как судоходство здесь в зачаточном состоЯнии и столкнутьсЯ
не с кем.  —то же касаетсЯ порЯдка, удобств и чистоты, то сибирские пароходы
ими не отличаютсЯ и,  вообще говорЯ,  содержатсЯ не лучше волжских пароходов
средней руки.  …сли же  в  этот рейс пароход удивлЯл не  совсем обыкновенным
порЯдком, то и причина этому была не совсем обыкновеннаЯ: в числе пассажиров
находилсЯ  новый  генерал-губернатор ‚осточной ‘ибири,  граф  €гнатьев{313},
ехавший с семейством и несколькими лицами свиты к месту своего назначениЯ.
     Џутешествовать    по    почтовым    сибирским    дорогам    вслед    за
высокопоставленными лицами,  как пришлось нам,  не  рекомендую никому,  даже
человеку,  обладающему  воловьим  терпением  и  ослиною  выносливостью.  ‚ам
придетсЯ  либо  изнывать  на  станциЯх,   выслушиваЯ  философские  сентенции
смотрителей,  либо,  после  самых  энергичных  настоЯний,  получать,  вместо
хваленых  "сибирских лошадок",  некоторое их  подобие,  в  виде  невозможных
ободранных клЯч, а вместо Ямщиков - несносных стариков или крошек-младенцев,
невольно внушающих сомнение.
     Ќо   зато  путешествовать  по   железным  дорогам  или   на   пароходах
одновременно с  сановными  пассажирами  несравненно удобнее,  чем  без  них.
“добства    и     внимательность,     предназначенные    специально    таким
путешественникам,  косвенно отражаютсЯ и на остальных,  а главное,  вы более
гарантированы в благополучном исходе путешествиЯ.  ‚от почему Я,  по крайней
мере,   бываю  доволен,   когда  судьба  посылает  на   поезд  какого-нибудь
путешествующего сановника.  ’огда Я спокойно сажусь в вагон, уверенный, что,
благодарЯ такому  соседству,  поезду труднее сойти  с  рельсов,  запоздать в
пути, - словом, подвергнутьсЯ приключению, ибо хорошо знаю, что благополучие
сановитых путешественников,  - разумеетсЯ, находЯщихсЯ у дел, - охранЯетсЯ с
большею бдительностью и  с  сугубым усердием,  чем благополучие обыкновенных
смертных, и следовательно шансов на всЯкую "кукуевку" значительно меньше.
     •отЯ  граф  и  держал  себЯ  с  скромною  простотой,  приЯтно  дивившей
пассажиров-сибирЯков, привыкших более к грозному величию старинных сибирских
"вице-роев",   о   недоступности  которых  до   сих  пор  ходЯт  легендарные
подробности,  и отклонЯл всЯкие официальные встречи,  но это, разумеетсЯ, не
мешало даже и неподчиненным сибирским чиновникам волноватьсЯ и трепетать.
     ’акие проезжающие ведь не особенно часты в здешних палестинах.
     Ќаибольшим подъемом духа  и  наибольшим страхом за  целость своей шкуры
проникаютсЯ в таких случаЯх,  разумеетсЯ,  второстепенные служебные агенты и
главным образом господа исправники и  заседатели,  до  сих  пор  сохранившие
здесь складку,  обличье и  вкусы дореформенных „ержиморд и  знающие за собой
немало уголовных грехов,  помимо повального здесь  греха  -  взЯточничества.
ѓреховодники покрупней, разные матерые юсы, заведующие частЯми, и советники,
игравшие при "старой метле" роль негласных "серых эминенций"{314},  несмотрЯ
на  наружную бодрость,  тоже  не  без  тайного страха  ждут  "новой  метлы",
особенно  если  слухи  о   ней  благоприЯтные.   ‚  тиши  своих  пропитанных
беззакониЯми и  клЯузами  канцелЯрий  они  готовЯтсЯ  к  приезду,  деЯтельно
припрЯтывают не только концы,  но,  случаетсЯ, и целые громадные дела, благо
прожорливость сибирских крыс  или  внезапный внутренний пожар сослуживали не
раз добрую службу*.  Ћдним словом,  волнение в  крае необычайное.  —иновники
мЯтутсЯ  словно   тараканы,   внезапно  застигнутые  светом.   €справники  и
заседатели,  эти  первые  образчики  "административного товара",  с  которым
приходитсЯ  знакомитьсЯ приезжему,  охваченные нередко  буквальным трепетом,
простирают  усердие  при  встречах  до   геркулесовых  столбов  раболепиЯ  и
глупости.  —асто,  по собственному вдохновению, не дожидаЯсь соответствующей
бумажки, они сгонЯют целые деревни на починку тракта, отрываЯ массы людей от
спешных работ,  и  прибегают к  самым  отчаЯнным мерам  устрашениЯ в  случае
ропота и  протеста.  € они положительно замирают в благоговейном недоумении,
когда,  вместо благодарности за  такое внимание к  высокому путешественнику,
вдруг,   совершенно  неожиданно,   получают  в  более  или  менее  приличной
петербургской  форме  "дурака",  наводЯщего,  однако,  большую  панику,  чем
откровенный "мерзавец!" разгневанного генерала старых времен.
     ______________
     *  Џохищение дел из присутственных мест -  обычный прием в  ‘ибири.  Ќе
особенно давно еще  из  губернского совета одного большого сибирского города
исчезло уголовное дело о двух богатых и влиЯтельных коммерсантах,  благодарЯ
чему названные купцы оставлены лишь в подозрении. (Џрим. автора.)

     ‡а что? Џочему?
     ќтот бедный дореформенный "дурак" - весьма неглупый, заметьте, во всем,
что  касаетсЯ обделываниЯ своих делишек,  привыкший думать,  что "управлЯть"
значит наводить трепет и вымогать,  -  еще не настолько выдрессирован,  чтоб
обладать   хорошим   верхним   чутьем    столичного   чиновника,    умеющего
приспособлЯтьсЯ в каждый данный момент,  и потому всЯкого высшего начальника
мерЯет на  один и  тот  же  сибирский шаблон,  выработавшийсЯ еще со  времен
ЏестелЯ и ’рескина{315}.  Ћн боитсЯ начальства, как дикарь стихийной силы, и
в  то же времЯ смотрит на него с наивною оскорбительностью,  предполагающею,
что у каждого сановника совсем особенные глаза,  неспособные видеть предметы
в  их  подлинности,  и  совсем особенные уши,  до слуха которых,  сквозь гул
колокольного звона,  "уры" и  бесшабашного общего враньЯ о благополучии,  не
донесутсЯ обывательские жалобы.  •отЯ он и смекает,  что в последнее времЯ и
по  ту  сторону “рала приподнЯт дух исправников,  но  все-таки разнообразных
оттенков новейших веЯний различить не может;  нередко едва грамотный - газет
он,  разумеетсЯ,  не читает -  и  предполагаЯ,  что сибирские порЯдки вполне
соответствуют новейшему "поднЯтию духа",  не догадываетсЯ,  что в Џетербурге
мужичок до  известной степени в  моде и  что  приезжие могут так  или  иначе
заинтересоватьсЯ тем самым мужичком,  которого он,  в  качестве первобытного
„ержиморды,   привык  обрабатывать,   по  сибирской  простоте,  без  всЯкого
любезного заигрываниЯ.
     ‚   ‘ибири,   где  административнаЯ  власть  функционирует  с   большим
простором,  с  большею независимостью,  чем в  губерниЯх,  имеющих земство и
гласный суд,  и  где  обыватель привык считать закон писанным не  длЯ  него,
приезд  нового  генерал-губернатора будит  во  всех  классах населениЯ новые
надежды.  Љаждый припоминает обиды и  несправедливости и  каждый простодушно
уверен,  что  в  руках  такого  властного и  могущественного лица  есть  тот
магический талисман,  который восстановит правду,  утрет  слезы и  превратит
маленького сатрапчика в скромного общественного слугу. € если стоустаЯ молва
донесет известиЯ,  что "новый" доступен и  добр,  то такого "доброго" ждут в
каждом уголке ‘ибири,  как Њессию,  повторЯЯ с трогательным оптимизмом слова
некрасовской Ќенилы: "‚от приедет барин!"{316}
     Ѓуквально целые толпы народа идут на встречу такого доброго начальника.
‚  каждом захолустье готовЯтсЯ жалобные прошениЯ.  †алобы эти -  все те  же,
которые приносились сибирЯками с тех самых пор,  как существует ‘ибирь:  это
жалобы на  самовластие,  произвол и  грабительство местных агентов.  ђазница
между старыми временами и нынешними только та, что нынче можно жаловатьсЯ на
исправников без риска очутитьсЯ в кандалах или быть сосланным в какую-нибудь
архисибирскую трущобу,  как прежде,  и  подвиги,  вроде подвига известного в
сибирских летописЯх мещанина ‘аламатова*, уже не нужны.
     ______________
     *  ‚о  времЯ  террора,  наведенного  на  ‘ибирь  управлением ЏестелЯ  и
’рескина,  когда всЯкие жалобы перехватывались и жалобщикам грозили жестокие
кары,  иркутский мещанин  ‘аламатов решилсЯ пробратьсЯ в  Џетербург и  лично
вручить донос императору Ђлександру I.  ‚ 1818 г. он добираетсЯ через Љитай,
через степи и леса,  в Џетербург,  подает донос государю и "просит приказать
его убить, чтоб избавить от тиранства ЏестелЯ". (Џрим. автора.)

     "Љакою волшебною силой человек,  брошенный сюда,  мог вступить в борьбу
со  всеми почти чиновниками,  со  всем почти составом управлениЯ,  мог  один
обуздать известные сибирские дерзости,  обнаружить злоупотреблениЯ, потрЯсти
фортуны  и  ниспровергнуть  целую  систему  свЯзей  твердых,   обдуманных  и
привычкою скрепленных?  Њы не в том веке живем,  и ‘ибирь - не тот край, где
бы истина могла произвести сии ЯвлениЯ!  Љак Я  могу управлЯть без моральной
власти?  ‘кажут:  законами,  как  будто существуют законы в  ‘ибири,  всегда
управлЯемой самовластием.
     џ называю бедствием поверхностное отправление текущих дел, и терпимость
беспорЯдка,  и  злоупотреблениЯ.  џ мог их остановить,  но не истребить;  их
порЯдок управлениЯ, краю сему не свойственный, остаетсЯ тот же; исправлЯть Я
его не могу;  люди остаютсЯ те же,  переменить их некем. џ не могу даже дать
движениЯ суду над  ними,  ибо те,  кои должны судить,  сами подлежат суду по
другим делам подобным. ‹юдей, отрешенных в одном уезде или в одной губернии,
принужден употреблЯть в другой".
     ’ак  жаловалсЯ в  своих сибирских письмах ‘перанский{317},  и  такие же
сетованиЯ  повторЯлись  и  повторЯютсЯ  лучшими  административными деЯтелЯми
‘ибири.
     ’аким образом и теперь,  как пЯтьдесЯт лет тому назад, вырисовываетсЯ с
достаточною  выпуклостью  неизменное,   при  известных  условиЯх,   Явление:
трагическое бессилие самой, по-видимому, широкой власти.
     ЏредставителЯм  ее,   в  лучшем  случае,   остаетсЯ  заниматьсЯ  только
поверхностным отправлением дел,  и ‘ибирь, с ее "классическими дерзостЯми" и
безобразиЯми архаических времен,  служит внушительною иллюстрацией к  воплЯм
журнальных реакционеров, рисующих дореформенные порЯдки в идеальном свете.
     "Ќа всЯкое зло у менЯ развЯзаны руки, а на добро Я бессилен!" - писал в
20-х годах немец ђуперт{317}, управлЯвший Љамчаткой.
     ’о же сознают и теперь умные сибирские администраторы и, пожив в ‘ибири
год-другой,  бегут из нее, убеждаЯсь в своем бессилии что-нибудь сделать при
порЯдке управлениЯ, краю сему не свойственном, по выражению ‘перанского.


        XII

     ЏостукиваЯ с  однообразною равномерностью машиной,  "ђейтерн" ходко шел
вперед,  делаЯ верст по 15 в час.  Ќе надо было и выбирать фарватера, - иди,
где хочешь, полным ходом по широким, многоводным сибирским рекам, особенно в
начале  лета,  когда  большаЯ  вода  затоплЯет лесистые берега,  оставлЯЯ на
поверхности свежую молодую зелень тальника и ивы.
     ‚ некотором расстоЯнии за пароходом,  на крепком, натЯнувшемсЯ буксире,
буравЯ и  вспениваЯ острым носом воду,  двигалась длиннаЯ,  чернаЯ,  мрачнаЯ
арестантскаЯ баржа.  Ћна казалась безлюдною на вид. Ќа палубе, кроме рулевых
да  часового с  ружьем,  ни  души.  Њногочисленные невольные пассажиры этого
плавучего "мертвого дома"{317},  заключенные в  тесном,  душном пространстве
под палубой,  могли смотреть на кудрЯвые берега лишь в  небольшие окошечки с
железными решетками, пропускавшие мало воздуха и света...
     Ђ погода была хорошаЯ...  ‘олнце грело по-летнему,  манило к простору и
воле, и, вероЯтно, не один арестант мечтал в это времЯ о побеге.
     Џервые дни берега рек, по которым мы плыли, давали по временам красивые
пейзажи:  особенно  хорош  был  €ртыш  со  своим  утесистым правым  берегом,
покрытым густым лесом. € пустынное безлюдье не охватывало тоской. Ќет-нет да
вдруг и покажетсЯ на берегу либо русскаЯ деревнЯ с церковью,  либо татарскаЯ
с покривившимсЯ минаретом, либо редкие еще здесь убогие остЯцкие юрты.
     ќти  татарские  деревеньки  вместе  с  часто  попадающимисЯ  береговыми
курганами  -   остатки   когда-то   грозного   и   могучего   мусульманского
царства{318},  бывшего на берегах ’уры и ’обола...  ‘ каждым годом татарское
население,  говорЯт,  уменьшаетсЯ,  постепенно вымираЯ.  ’еперь в  ’юменском
округе татар не более трех тысЯч;  живут они рыболовством,  извозом,  Ямскою
гоньбой; хлебопашеством занимаютсЯ мало.
     —ерез сутки с  небольшим,  ранним утром,  пароход подходил к ’обольску,
единственному сколько-нибудь населенному городу на всем громадном расстоЯнии
между  ’юменью  и  ’омском.   ‡а  ’обольском  вскоре  начинаетсЯ  безлюдный,
пустынный приобский край,  терЯющийсЯ в тундрах ‹едовитого океана; деревни и
юрты будут попадатьсЯ все  реже,  а  два попутные городка,  ‘ургут и  Ќарым,
брошенные в  этой  неприветной и  мрачной пустыне,  -  захолустные сибирские
дыры, называемые городами единственно потому, что в них живут исправники.
     ђасположенный на правом нагорном берегу €ртыша, ’обольск издали казалсЯ
красивым,  чистеньким городком,  но  эта иллюзиЯ тотчас же рассеЯлась,  лишь
только пароход подошел к  городу.  Џароход должен был простоЯть в  ’обольске
около двух часов -  принЯть запас дров и  партию арестантов на  баржу,  и  Я
воспользовалсЯ этим  временем,  чтобы  сделать  кое-какие  закупки по  части
провизии (опытные люди предупреждали,  что в  буфете на сибирском пароходе в
конце  рейса  иногда  ничего  нельзЯ получить),  наскоро осмотреть старинный
сибирский город,  считающий свое существование с  1587 года,  и взглЯнуть на
памЯтник …рмаку,  на кремль,  построенный пленными шведами, и на пресловутый
"ссыльный колокол" -  на  эти три единственные достопримечательности города,
показать  которые  наперерыв предлагали извозчики,  приехавшие к  пристани в
ожидании любопытных туристов.  Џочти все извозчики были евреи. ЊенЯ поразило
это  обстоЯтельство.  Ћказалось,  что  в  ’обольске особенно много  ссыльных
евреев,  и они,  в числе прочих занЯтий,  занимаютсЯ и извозом. Њой возница,
молодой,  рыжеволосый,  с типичною физиономией еврей, объЯснил мне, что отец
его был сослан, и с тех пор всЯ их семьЯ живет здесь.
     - •орошо здесь жить?
     - Љакое  житье!  ѓород  бедный...  ’олько  и  есть,  что  чиновники  да
несколько купцов побогаче, а то все голье...
     - —ем же занимаютсЯ еще евреи?
     - Ђ всем,  чем придетсЯ.  “ кого мастерство,  кто в извозчиках,  кто на
базаре всЯким "брахлом" маклачит,  кто  при случае и  жиганит...  “  которых
деньги есть,  под  заклад дают,  только денежных людей мало...  ‚овсе плохое
здесь житье! ‚ ђоссии, говорЯт, лучше...
     —аса  было  совершенно  достаточно,  чтоб  осмотреть  этот  неказистый,
мертвенный и унылый сибирский город, когда-то называвшийсЯ столицей ‘ибири и
долгое времЯ бывший резиденцией воевод,  наместников и генерал-губернаторов.
‹юбой из  русских губернских городов -  куда  лучше.  Ћсобенно убога нижнЯЯ,
подгорнаЯ часть города, расположеннаЯ в болотистой местности, среди тинистых
речонок,  и  заливаемаЯ нередко  €ртышом.  ’ут,  среди  сырости  и  вони  от
сваленного  навоза,   редко   встретишь  сколько-нибудь  изрЯдные  дома.   ‚
неказистых домишках и покосившихсЯ лачугах ютитсЯ беднейшаЯ часть населениЯ:
коренные обитатели - мещане, мелкие чиновники, евреи. ‚ этой же части города
помещаютсЯ и учебные заведениЯ.
     ЏодпрыгиваЯ,  словно по  клавишам,  по трЯсущейсЯ бревенчатой мостовой,
проложенной на  некоторых  улицах,  наша  "гитара"  ("гитара" -  излюбленный
экипаж в сибирских городах,  где есть извозчики) стала подниматьсЯ в гору по
широкому ущелью.  ‘лева,  на холме,  сверкали куполы церквей, белели стены и
башни кремлЯ, виднелась красиваЯ арка, а справа - зеленел сад.
     Ћстановились у сада.
     ‚ошли в  запущенный городской сад и скоро по аллее дошли до небольшого,
не  особенно изЯщного обелиска из  серого  мрамора.  Ћбошли  кругом,  прочли
надпись:  "…рмаку  -  покорителю  ‘ибири",  вспомнили  поэтические проклЯтиЯ
Ќекрасова,  обращенные к этому завоевателю „альнего ‚остока, пошли из сада и
поехали на  другую сторону,  где на высоком холме расположены присутственные
места, кремль, архиерейский дом и несколько частных зданий.
     ‘ооружениЯ  кремлЯ,   арка,  соединЯющаЯ  их  с  бывшим  губернаторским
"дворцом",  ныне занЯтым присутственными местами, и архиерейский дом - вот и
все  сколько-нибудь  заметные постройки,  да  и  этими  постройками ’обольск
обЯзан  иностранцам -  пленным  шведам,  попавшим в  ‘ибирь.  “крашать город
заставил их  знаменитый даже и  в  сибирских летописЯх сатрап-хищник,  кнЯзь
ѓагарин{320},  окончивший свои дни, как известно, на виселице за беззакониЯ,
притеснениЯ, взЯтки и, как гласит предание, за сепаратистические стремлениЯ.
     ќтот "экземпель", как выразилсЯ по поводу казни грозный царь Џетр, мало
однако принес пользы.  Ќе  далее как в  1736 году опЯть была казнь:  казнили
†олобова{320},  который "злохитростными вымыслами,  из  великих себе  взЯток
составил  огромное  состоЯние".   ‡атем  шел  непрерывный  рЯд  подобных  же
самовластных и  грабивших сибирских сатрапов.  ЉнЯзь ѓагарин по крайней мере
оставил по  себе памЯть,  как  сделавший кое-что  длЯ ‘ибири и  особенно длЯ
’обольска.  Џри нем,  между прочим,  отведено устье ’обола,  заведена перваЯ
латинскаЯ школа, устроен театр.
     ‚близи   от   архиерейского  дома   находитсЯ   и   другаЯ   тобольскаЯ
достопримечательность -  "ссыльный колокол",  надпись на  котором (очевидно,
позднего происхождениЯ) гласит, что "сей колокол, в которой били в набат при
убиении царевича „митриЯ 1593 года, прислан из “глича в ‘ибирь".
     Џосле  "ссыльного" колокола осматривать было  нечего,  и  мы  поехали к
пристани.
     “  пристани -  оживление.  ’обольскаЯ публика,  несмотрЯ на ранний час,
собралась  поглазеть  к  пароходу.  Ќесколько  полицейских чинов  озабоченно
ходили  взад  и  вперед,  ожидаЯ возвращениЯ генерал-губернатора из  города.
ѓородовые щеголЯли в новых мундирах.
     Џо  обеим сторонам ближайшей к  пристани улицы расположились торговки и
торговцы с  хлебом,  молоком,  колбасой,  рыбой,  и  пассажиры гулЯли  между
рЯдами,  запасаЯсь всЯким добром.  ЌаходЯщиесЯ поблизости лавки  и  лавчонки
гостеприимно раскрывали свои двери.
     ‚  двух бакалейных лавках,  в  которых пришлось побывать,  хозЯева были
полЯки.  €  среди  торговавших на  улице нередко можно было  слышать русский
говор с  сильным польским акцентом.  ќто  все  бывшие политические ссыльные.
‘ибирь была полна ими после 1863 года:  в одном ’обольске,  например,  было,
как  мне  передавали,  свыше  трех  тысЯч  ссыльных  полЯков.  ЂмнистиЯ дала
возможность большинству возвратитьсЯ на родину,  но многие и остались:  одни
не  имели средств вернутьсЯ,  другие боЯлись бросить насиженные здесь места.
Њногие привыкли к краю,  обжились в нем,  поженились на русских,  обзавелись
семьЯми  и  теперь  служат  здесь,  лечат,  торгуют,  занимаютсЯ  ремеслами,
содержат гостиницы,  имеют кабаки.  ‚ ’обольске,  говорЯт,  полЯков осталось
особенно много.
     Љупивши  консервов  нельмы  местного  производства,  польских  булок  и
польских колбас, Я возвратилсЯ на пароход.
     ЂрестантскаЯ баржа, которую мы видели в отдалении, стоЯла теперь борт о
борт с пароходом, в ожидании привода новой партии.
     ‚ пространстве между крышей баржи и палубой, огороженном кругом толстою
железною  решеткой,   толпились  старики,   молодые,   женщины,   дети.  ќто
пространство,   представлЯЯ  собой   громадных  размеров   железную  клетку,
разделЯлось на несколько отделений; в одном были люди в арестантском костюме
и  в  кандалах,  в  другом -  без кандалов и в своем платье,  в третьем были
семейные,  которых сопровождали жены  и  дети.  ‚низу,  под  палубой,  жилое
помещение  и  одиночные  камеры.   ђубки,  расположенные  по  концам  баржи,
назначались,  как мне объЯснили,  длЯ привилегированных и  длЯ больных.  „лЯ
политических есть особенное отделение; они были невидимы.
     Ђрестанты стоЯли и сидели у решетки,  глазели на пароход и на "вольных"
людей,  покупали у  торговок хлеб,  под наблюдением этапных солдат,  шутили,
смеЯлись, громко острили, по временам позвЯкиваЯ ножными кандалами.
     € какое разнообразие племенных типов и лиц собрано было в этой клетке с
разных концов ђоссии!
     ’ут и чистокровный,  красивый кавказский тип горца, сурово, с надменным
спокойствием  озирающего  своими   большими  темными   глазами  публику,   и
выдавшиесЯ  скулы,  узкие  разрезы  глаз  и  характерный  нос  представителЯ
монгольской расы, и мЯсистые, широкие, добродушные лица великоруссов рЯдом с
застывшею улыбкой на тупой,  неподвижной физиономии финской расы,  и наконец
серьезно-вдумчивое выражение хохла.
     ‘реди  всех  этих  разноплеменных представителей "преступного элемента"
бросались прежде всего в глаза типичные,  "зверские" лица,  с низкими узкими
лбами,  головами  микроцефалов,  с  тупыми  взглЯдами  исподлобьЯ,  -  лица,
напоминавшие  первобытного  человека-зверЯ,   дававшие,   казалось,  богатый
материал скорей длЯ психиатров,  чем длЯ прокуратуры,  пославшей их  сюда на
новые преступлениЯ. ‚стречались даже характерно отчаЯнные физиономии, полные
бесшабашной, смеющейсЯ удали, - сверкающие взглЯды, решительно сжатые губы и
сумрачно сдвинутые брови; были и плутовато-умные, юркие глазки на продувных,
измЯтых лицах, напоминающих обитателей трущоб и притонов больших городов. Ќо
большинство,  или,  по крайней мере,  половина всех этих людей,  имели самые
обыкновенные,   нехитрые,  простые,  нередко  добродушные  русские  лица,  с
покорным,  несколько приниженным, но не унылым выражением, - такие, какие вы
встречали на каждом шагу в народе,  с тою только разницей,  что у всех почти
пассажиров баржи был  бледно-серый,  с  землистым оттенком,  цвет лица,  тот
характерный  арестантский  цвет,   который  неразлучен  с   долгим  тюремным
заключением.
     Џрисутствие баб и детей в семейном отделении несколько смЯгчало картину
людского несчастиЯ.  €  лица арестантов,  бывших в этом отделении,  казались
спокойнее и добрее.
     ‚сЯ обстановка имела смЯгчающий семейный характер, и если б не вид этой
клетки,  не  эти  серые  пЯтна  и  бледные лица,  выделЯющиесЯ среди пестрых
цветных сарафанов и  более сравнительно здоровых женских и  детских лиц,  то
можно было бы подумать,  что идут переселенцы. Њирные сцены здесь напоминали
обычные  жанровые  картинки  домашней  жизни.  ’ут  смеЯлись,  давали  детЯм
подзатыльники,  вычесывали им головы,  лакомились булками,  -  словом,  жили
точно так же,  как и  на воле.  Ќо именно эта-то семейнаЯ обстановка рЯдом с
кандалами,   эти  беспечные  личики  крошечных  детей,  выглЯдывавших  из-за
решетки, напоминаЯ о контрастах, производили тЯжелое впечатление.
     Ћдна  из  таких  обычных  семейных  сцен  неизгладимо врезалась в  моей
памЯти.
     “ самой решетки сидел арестант,  человек лет тридцати,  совсем мужицкой
складки, с добрым, простым, ничем не замечательным лицом. Ћн держал на одной
руке  мальчугана,   любопытно  смотрЯщего  на  пароход,   и   о  чем-то  ему
рассказывал,  показываЯ на трубу,  из которой шел легкий дымок.  ‚ это времЯ
крошка-девочка,  сойдЯ с  рук молодой бабенки,  подползла к  отцу и,  весело
смеЯсь,  стала теребить отцовские кандалы.  …е,  очевидно, забавлЯли они, но
крошечные ручонки были бессильны.  € отец, обратив внимание на девочку, стал
ее  забавлЯть,  позвЯкиваЯ кандалами.  „евочка была  в  восторге.  Ђрестант,
любовно поглЯдываЯ на нее, улыбалсЯ и снова потрЯхивал кандалами.
     ’акие "идиллии" заставлЯли отворачиватьсЯ...
     Џалубные пассажиры,  преимущественно переселенцы, передавали арестантам
через этапных солдат копеечки,  булки и куски сахара.  Љое-кто и из классных
пассажиров,   предпочтительно  женщины,   передавали  свою  лепту.  ЏринимаЯ
приношение, арестанты крестились.
     ’ем  временем из  города  привели партию и  стали  размещать на  барже.
Џартионный  офицер,   доктор,   этапные  солдаты  -  все  были  в  новеньких
мундирчиках,  не то что обыкновенно.  ‘коро партиЯ была размещена, раздались
свистки,  и  пароход отвалил от пристани,  на которой стоЯла толпа глазевшей
публики. Њинут через пЯтнадцать ’обольск скрылсЯ за высоким берегом €ртыша.
     Џо  сравнению с  другими большими сибирскими реками,  €ртыш не особенно
широк;  зато он глубок и с быстрым течением;  ни мелей,  ни перекатов на нем
нет.  Џравый его берег, крутой, обрывистый, поднимающийсЯ в некоторых местах
до значительной высоты,  покрытый зеленью вековых сосен,  пихт и елей, густо
нависших над рекой,  не лишен своеобразной, несколько мрачной красоты дикого
величиЯ. ‹евый берег совсем низкий: затопленный тальник и пески, снова пески
и  тальник  утомлЯют  своим  однообразием.   €зредка,  впрочем,  река  вдруг
врываетсЯ в сравнительно узкое пространство крутых,  высоких берегов с обеих
сторон, но такие места редки.
     Џесчаный  правый   берег   €ртыша,   подвергаЯсь  подмыву,   случаетсЯ,
обваливаетсЯ,  и эти обвалы или,  как сибирЯки говорЯт,  "оползни",  падаЯ с
грохотом и шумом с высоты в воду,  бывают причиной аварий и несчастий. ’акое
несчастие именно  случилось недели  за  три  до  нашего  прохода.  ‚ерстах в
двухстах от  устьЯ €ртыша мы  видели шкуну,  лежавшую беспомощно на  боку  в
песках. Ћна проходила в версте от правого берега как раз в момент обвала. Ћт
падениЯ такой  массы земли с  вековыми деревьЯми вода  отпрЯнула от  берега,
образовав на реке волнение, и настолько сильное, что опрокинуло плоскодонную
шкуну,  бывшую,  вероЯтно,  без надлежащего балласта,  отбросив ее к  левому
берегу.  Ѓаржа с  грузом,  которую вела на буксире шкуна,  выдержала волну и
осталась невредима.  €з экипажа и пассажиров шкуны несколько человек погибли
в  реке,   несколько  были  изувечены.  „ень  спустЯ  после  катастрофы,  на
"ђейтерне",  проходившем у  этих  мест,  услыхали с  берега  крики.  Џароход
остановилсЯ и забрал людей, требовавших помощи.
     —ем  выше  поднималсЯ к  северу  пароход,  тем  становилось безлюднее и
пустыннее,  €ртыш  становилсЯ шире,  правый  его  берег  понижалсЯ.  Њиновав
‘амарово,  русское село близ устьЯ €ртыша,  пароход вошел в  Ћбь,  вступив в
угрюмую страну таежных тундр и лесов.  Њы были в громадной безлюдной пустыне
приобского краЯ.  ‡десь  мы  поднЯлись  до  самого  северного пункта  нашего
путешествиЯ,   перевалив  за  61<sup>o</sup>  широты,   и  были,  по  сибирскому  счету
расстоЯний,  не очень далеко от ‹едовитого океана,  который и  давал знать о
своей близости холодным, суровым дыханием.
     ‚ойдЯ в Ћбь,  мы повернули и пошли вверх по реке, постоЯнно уклонЯЯсь к
юго-востоку.


        XIII

     ’рудно представить себе что-нибудь однообразнее и  унылее этой широкой,
разлившейсЯ на  необозримые пространства реки  с  ее  низкими,  затопленными
лесистыми берегами. Људа ни взглЯнешь - все та же беспредельнаЯ тайга по обе
стороны.  ќти тундры тЯнутсЯ вплоть до  ‹едовитого океана.  Ѓезлюдье полное.
ђедко-редко  встретитсЯ маленькаЯ  разбросаннаЯ кучка  убогих  остЯцких  или
самоедских юрт,  да  где-нибудь  под  берегом промелькнет душегубка-челнок с
"печальным пасынком природы"{325} -  самоедом или остЯком-рыболовом. € опЯть
в  течение днЯ ни одного строениЯ,  ни единой души.  ’айга да вода,  вода да
тайга, и масса комаров - "гнуса", как называют их местные жители.
     €  погода  была  как  раз  под  стать  этой  постылой  природе.  ‘олнце
выглЯдывало украдкой и  грело скупо в  начале июнЯ.  Њутные свинцовые облака
низко повисли над свинцовою рекой.  ђезкий холодный ветер с  близкого севера
волновал реку,  играЯ на ней серебристыми барашками, и напевал унылую песню,
качаЯ верхушки прибережных деревьев.
     ‘тановилось просто жутко. ’оска невольно охватывала приезжего человека.
Ќеужели здесь можно жить?
     †ивут люди и  в этих проклЯтых местах (есть,  впрочем,  места еще хуже,
поближе к ‹едовитому океану,  например, ‚илюйск, ‚ерхоЯнск). Џреимущественно
по  притокам Ћби,  близ  "урманов"*,  где  больше водитсЯ зверь,  разбросаны
редкие селениЯ аборигенов страны,  несчастных инородцев.  …сть,  кроме того,
здесь  и   так  называемые  административные  "центры",   в  виде  отчаЯнных
городишек,  брошенных  в  эти  трущобы.  ‚  подобных,  неизвестно  длЯ  чего
существующих  "центрах",   вроде  ‘ургута  или  Ќарыма,  кроме  бурбонистого
исправника или заседателЯ да двух-трех чиновников, вносЯщих цвет цивилизации
к  инородцу посредством взЯток,  живет  несколько сотен обывателей (потомков
прежде поселенных казаков) и уголовных ссыльных,  десЯток рыбопромышленников
и  скупщиков  пушнины  -  отчаЯнных грабителей-кулаков,  содействующих всеми
силами  вымиранию  инородцев  и  уничтожению зверЯ  и  рыбы,  и  обЯзательно
несколько человек неуголовных ссыльных.  Ѓез десЯтка-другого таких невольных
туристов  немыслима  никакаЯ  сибирскаЯ  дыра,   и  чем  она  трущобистее  и
отдаленнее,  тем  больше шансов встретить в  ней нескольких подобных молодых
людей "без определенных занЯтий".
     ______________
     * ѓлухие лесные трущобы здесь называютсЯ "урманами". (Џрим. автора.)

     —то же они там делают?
     ќтот вопрос невольно напрашивалсЯ после того,  как мы  миновали ‘ургут,
захолустный городишко,  брошенный в  обских тундрах (под 61<sup>o</sup>  14' и  90<sup>o</sup> 50'
долготы) и отрезанный зимой от божьего мира.  Ћб этом "центре" мы слышали от
бывавших там  людей,  самого же  его не  видали,  так как к  самому ‘ургуту,
построенному не  на  Ћби,  а  на притоке ее,  речке Ѓардаковке,  пароходы не
подходЯт. ЏароходнаЯ пристань находитсЯ верстах в десЯти от городка.
     ‚  числе  пассажиров нашелсЯ один,  который мог  дать  более или  менее
обстоЯтельный ответ на  заданный вопрос.  ќто был господин лет за  сорок,  с
умным и  симпатичным лицом,  возвращавшийсЯ из  Ќижнего,  куда  он  ездил по
торговым делам.  ‘пециально "купеческого" не было ничего ни в его манере, ни
в  его  речи,  -  и  фигура  и  разговор  обличали интеллигентного человека.
Ћказалось, что он случайный сибирский житель. Џопал он в ‘ибирь в 1865 году,
двадцати лет от роду,  со второго курса университета,  замешанный в какое-то
политическое дело, и, в качестве молодого человека без определенных занЯтий,
живал во многих сибирских дырах,  передвигаЯсь постепенно с дальнего востока
на запад.  ‡атем,  когда по манифесту ему были возвращены все права{326}, он
получил определенные занЯтиЯ в одном сибирском торговом доме. ‘емьЯ помешала
ему возвратитьсЯ в ђоссию.
     ‚от этот-то сведущий человек, сохранивший, несмотрЯ на многие испытаниЯ
судьбы,  не только бодрость духа и здоровье,  но и веселость характера, жил,
между прочим, года три и в Ќарыме, который, по его словам, еще хуже ‘ургута.
     - †утко приходилось,  -  рассказывал он. - Ћбщества никакого, занЯтий в
Ќарыме никаких приискать нельзЯ, - какие там могут быть занЯтиЯ?
     - € что же вы делали?
     - „а ничего не делал.  •одил на реку, ездил на рыбную ловлю, изучал быт
остЯков,  кое-что почитывал,  коли попадались книжки...  Ѓывал на именинах у
местных тузов из купцов и обЯзательно с ними пьЯнствовал. ‡аседатель еще, по
счастию,  человекоподобный попалсЯ,  хотЯ и  пил  запоем,  но  без  толку не
отравлЯл жизни; а вообразите себЯ в таком захолустье да в полной зависимости
от какого-нибудь пьЯного,  еле грамотного, глупого зверЯ, воображающего, что
его задача состоит в том, чтобы доконать человека бессмысленными придирками.
Ђ  ведь и  такие попадались...  Њы  были со  своим начальством,  впрочем,  в
отличных отношениЯх... ‚добавок он во мне нуждалсЯ...
     - Љак так? - заинтересовалсЯ Я.
     - Ђ Я за него писал годовые отчеты по управлению Ќарымским краем.  Љак,
бывало,  наступит времЯ посылать в губернский город материал длЯ составлениЯ
общего отчета по губернии, мое начальство ко мне... Џлох он был в грамоте...
     - Љак, вы, ссыльный, писали административные отчеты? - расхохоталсЯ Я.
     - ќто  здесь  не  редкость!  €ной  исправник совсем  не  умеет  свЯзать
нескольких  предложений,   а  отчета  требуют...   Љто  ж  напишет,  коли  в
каком-нибудь сибирском городке иногда нет  ни  одного,  буквально ни  одного
грамотного человека?  Ќу,  и просит помочь случайного грамотного жителЯ... ‚
наше времЯ и обыватели не сторонились и вообще как-то мирнее было.
     - Ђ после разве хуже стало?
     - Ѓольше  бесполезных придирок...  Ќу,  куда,  скажите,  вы  убежите из
какого-нибудь Ќарыма?.. Ђ бывают такие начальники, которые не пускают вас за
город...  € обыватель,  под давлением такого начальства, обегает... никакого
занЯтиЯ  не  дает  и  в  большом  городе,  где  есть  возможность что-нибудь
заработать.  €  живи,  как  знаешь,  на  шесть  рублей  месЯчного  казенного
пособиЯ...   ибко  бедуют...   “роков  давать  нельзЯ,  практиковать  врачу
нельзЯ...  Ћдин вот  приехал с  женой в  ’юкалу,  так стал вывески писать...
„ругой стекла вставлЯл... ’ак много ли вывесок-то всех в ’юкале?
     - ќто  вы   про  политических?   -   вступил  в   разговор  бывший  тут
ex-исправник.  -  Ђх,  Я вам доложу,  господа, чистаЯ беда с ними... ‘ одной
стороны,  боишьсЯ,  как бы  из-за них в  ответе не быть,  с  другой -  опЯть
видишь,  что человеку,  что называетсЯ,  ни тпру ни ну...  ‚от тут и разводи
бобами...  „а вот в Ќижне-€лимске был случай...  †ил там на покаЯнии молодой
доктор один, с женой. ’ак, бывало, пойдут на реку да с удочками и сидЯт. ’ем
только и поддерживали себЯ... Ђ как нарочно в ту пору народ шибко мер, тифы,
да  скарлатины,  да  дифтериты,  а  на целый округ один врач,  которого и  с
собаками не сыщешь.  ‡овут люди этого самого рыболова-доктора, а он не смеет
подать помощь,  потому что не  дозволено...  Џриехал Я  и  вижу,  что делать
нечего...  ђазрешить не  разрешил,  а  так,  знаете  ли,  на  словах говорю:
"‹ечите,  мол,  коли хотите, но в случае чего... Я не разрешал..." ‘меетсЯ и
обрадовалсЯ... ‘тал лечить, народ и вздохнул, - видит, что помощь есть... „а
только блажной какой-то был этот доктор... Ѓольшой чудак...
     - Ђ что?
     - „а как же?..  Њог бы он в те поры деньги заработать, всЯкий охотно бы
ему платил,  а  он лечил даром...  ’олько с  подвального да с богатых и брал
плату...  Њного ли  с  таких наберешь?..  Џосле,  как  отбыл свой пЯтилетний
термин и  стал в  некотором роде свободным гражданином,  выехать-то и  не на
что...  ’ак и осталсЯ в ‘ибири, место городового врача в каком-то городишке,
слышал Я, получил...
     Њного  еще  интересного рассказывали сведущие люди  о  жизни  случайных
гостей в ‘ибири, но передавать эти рассказы не стану.


     —ерез  неделю этого  однообразного плаваниЯ с  остановками у  пустынных
берегов длЯ  пополнениЯ запаса дров,  пароход подошел к  нарымской пристани.
‘амый Ќарым был в нескольких верстах.
     Ќа  песчаном берегу островка было  несколько построек:  маленький домик
длЯ  пассажиров,  пекарнЯ  длЯ  заготовки  хлеба  на  арестантскую  баржу  и
лавчонка.  Ќа берегу собрались местные жители с  молоком,  Яйцами,  хлебом и
просто в  качестве любопытных зрителей.  „ве дамы в  шлЯпках и с зонтиками в
руках, очевидно, принадлежали к нарымской аристократии.
     Ќесколько остЯков и  остЯчек сидели  на  бревнах и  апатично глЯдели на
пароход.  „ругие  подъехали  на  своих  челноках  с  рыбой.  „ешевизна  рыбы
(маленькие  порционные  стерлЯдки,   например,  продавались  по  семи-восьми
копеек) поражала пассажиров, особенно петербуржцев.
     џ  подошел к группе остЯков и заговорил с ними.  ’олько один из них мог
ответить по-русски,  да  и  то  с  грехом  пополам,  мешаЯ  русские слова  с
остЯцкими.
     ’Яжелое  впечатление  производЯт  остЯки.  ‚ообразите  себе  маленькую,
неуклюжую фигуру,  плоское темно-желтое лицо, узкие гноЯщиесЯ глазки и шапку
нечесанных, жестких, черных волос на голове. ‚ыражение лица покорно-тупое. џ
наблюдал одного остЯка.  ‚  продолжение четверти часа  он  сидел неподвижно,
бессмысленно устремив глаза в одну точку.  Ћдеты они были в рубахах и портах
из самого грубого холста... Ќи сапог, ни шапок ни у кого не было.
     €   местнаЯ   статистика   и   свидетельства  наблюдателей  единогласно
подтверждают факт  постепенного вымираниЯ этого  полудикого народца финского
племени.  ‘ифилис и  разные  эпидемии и  грубаЯ  эксплуатациЯ,  доводЯщаЯ до
нищеты,  губЯт их.  Џомощи они ниоткуда не имеют.  ‚ Ќарымском крае, площадь
которого занимает 300 верст по Ћби и  2000 верст с  запада на восток,  всего
один врач.  ‘ообщениЯ примитивные:  летом - на лодках, а зимой - на санЯх на
весьма ограниченном протЯжении,  главным же образом - на лыжах. ЏонЯтно, что
медицинскаЯ помощь бессильна. Ќередки случаи и голодовок. "‚от уже несколько
лет  подрЯд,  как  остЯки  ‘ургутского  округа  подвергаютсЯ  самым  ужасным
бедствиЯм. ђыбные и звериные промыслы у них с каждым годом делаютсЯ все хуже
и хуже,  а хлеб дорожает. ЋстЯки впали в крайнюю нищету; между ними поЯвилсЯ
голод.  ђассказывают, что года четыре или пЯть тому назад среди умиравших от
голода остЯков дело доходило до  людоедства.  Љто был посильней,  тот хватал
слабейшего,  убивал его и  съедал.  ‚  нынешнем году в сравнительно короткое
времЯ из ваховских и  других остЯков умерло от голода,  по одним рассказам -
40, по другим - до 70 душ. ‚се это происходило в виду казенных хлебозапасных
магазинов, устроенных в центре остЯцких поселений"*.
     ______________
     * ЉорреспонденциЯ из ‘ургута (Џетерб. ѓазета 1885 г.). (Џрим. автора.)

     ‚  поЯснение этого надо заметить,  что остЯки,  звероловы и рыболовы по
преимуществу, не занимаютсЯ хлебопашеством, да и в том крае мало удобных длЯ
того  мест.  „лЯ  продовольствиЯ инородцев  устроены  хлебные  магазины,  из
которых должна отпускатьсЯ мука за деньги,  а  иногда и  в долг,  по дешевой
цене. Њера эта, по-видимому, и разумнаЯ, не достигает цели. ‡аведующие этими
магазинами вахтера, большею частью из местных казаков, делают возмутительные
злоупотреблениЯ,  вступаЯ в стачку с частными торговцами мукой.  Ћни продают
им  всю казенную муку,  записываЯ ее  проданной инородцам,  и  эти последние
должны поневоле покупать муку  и  соль  у  местных русских кулаков по  более
дорогой цене.
     ђыболовство,  чем  прежде  свободно  занималсЯ  исключительно длЯ  себЯ
инородец,   давно  уже   перешло  в   руки  русских  кулаков-промышленников,
завладевших насилием и  обманом  лучшими  "песками" на  Ћби,  принадлежащими
остЯкам.  Џо  свидетельству людей,  близко  знакомых с  делом,  эксплуатациЯ
инородцев  ЯвлЯетсЯ  в   грубейшей,   возмутительной  форме.   ’о  же  самое
проделываетсЯ и  звероловами.  ‡а  тЯжкий  промысел в  глухих  урманах,  где
инородец,  в  поисках белки,  медведЯ и  лисицы,  рискует ежеминутно жизнью,
вознаграждаетсЯ,  разумеетсЯ,  не промышленник,  а скупщик-кулак, у которого
инородец всегда в долгу. ‘паивание водкой играет немалую роль при этом*.
     ______________
     *  Ћ  промыслах  в  Ќарымском  крае  есть  прекрасно составленный очерк
г.естаковича в ‡аписках ‡ападно-‘ибирского Ћтдела ѓеограф. Ћбщества за 1884
год,  а  о  положении промысловых рабочих можно  найти интересные сведениЯ в
‘ибирской ѓазете (1884 и  1885 гг.)  и ‘ибирском ‚естнике (1885 г.).  (Џрим.
автора.)

     ЋстЯки   официально   христиане,   но   в   действительности  Язычники,
исповедующие культ грубого фетишизма.  Ћни поклонЯютсЯ ид