.  ’омительнаЯ жара  умерЯлась дувшим ветерком,  и
поставленный тент защищал морЯков от палЯщих лучей солнца.
     Џриодетые,  в чистых белых рубахах и штанах,  побритые и подстриженные,
матросы  слушали  обедню  в  походной церковке,  устроенной в  палубе,  стоЯ
плотной толпой сзади капитана и офицеров,  бывших в полной парадной форме: в
шитых мундирах и в блестЯщих эполетах.  •ор певчих пел отлично, и батюшка по
случаю того, что качка была незначительнаЯ, не спешил со службою, и матросы,
внимательно слушаЯ слова  молитв и  …вангелие,  истово и  широко крестились,
серьезные и сосредоточенные.
     Џо  окончании обедни всЯ  команда была  выстроена наверху во  фронт,  и
капитан поздравил матросов с  праздником,  после чего раздалсЯ веселый свист
десЯти дудок (боцмана и унтер-офицеров), свист, призывающий к водке, который
матросы  не  без  остроумиЯ  называют  "соловьиным".   Џо  случаю  праздника
разрешено было пить по две чарки вместо обычной одной.
     Џосле водки все уселись артелЯми на  палубе у  больших баков (мис) и  в
молчании принЯлись за  щи  со  свежим мЯсом,  уплетаЯ его за  обе щеки после
надоевшей солонины.  ‡а  вторым  блюдом -  пшенной кашей  с  маслом -  пошли
разговоры,  шутки и смех.  ‚споминали о ђоссии,  о том, как теперь холодно в
Љронштадте,  весело  говорили  о  скором  конце  длинного,  надоевшего  всем
перехода,  о  давно желанном береге и,  между прочим,  толковали о  боровке,
которого так ловко выучил Љоноплев,  что смЯгчил сердце мичмана,  и дивились
Љоноплеву, сумевшему так выучить поросенка.
     Ќо  никто из  матросов и  не догадывалсЯ,  какое доставит им сегоднЯ же
удовольствие ‚аська,  сидевший,  пока  команда обедала,  в  новом  маленьком
хлевушке,  устроенном  Љоноплевым.  •одили  слухи,  распущенные  коком,  что
Љоноплев готовит  что-то  диковинное,  но  сам  Љоноплев на  вопросы скромно
отмалчивалсЯ.
     Ќаконец боцман просвистал команде отдыхать,  и  скоро по  всему клиперу
раздалсЯ  храп  спЯщих  на   палубе  матросов,   и   только  одни  вахтенные
бодрствовали,  стоЯ  у  своих  снастей и  поглЯдываЯ на  ласковый океан,  на
горизонте которого белели паруса попутных судов.
     Ѓодрствовал и  Љоноплев,  озабоченно и  весело  готовЯсь  к  чему-то  и
проводЯ послеобеденный час в  таинственных занЯтиЯх с  ‚аськой на  кубрике в
полном уединении.  Џо-видимому,  эти  занЯтиЯ шли  самым  удовлетворительным
образом,  потому что  Љоноплев очень  часто похваливал боровка и  высказывал
уверенность, что "они не осрамЯтсЯ".
     ’ем  не  менее надо  сознатьсЯ,  что  когда до  ушей  Љоноплева донессЯ
свисток боцмана,  призывавший матросов вставать,  и затем раздалась команда,
разрешавшаЯ петь песни и веселитьсЯ,  Љоноплев испытывал волнение,  подобное
тому,  какое испытывает репетитор,  ведущий своего ученика на  экзамен,  или
антрепренер перед дебютом подающего большие надежды артиста.
     - Ќу, ‚ась, пойдем...
     ‚зрыв  смеха,  восторга и  удивлениЯ раздалсЯ среди матросов,  когда на
баке  в  сопровождении Љоноплева поЯвилсЯ боровок ‚аська,  одетый  в  полный
матросский  костюм  и  в  матросской  шапке,   надетой  слегка  на  затылок.
Џо-видимому,  ‚аська  вполне  понимал  торжественность этого  момента и  шел
мелкой трусцой с  самым  серьезным видом,  чуть-чуть  повиливаЯ своим  куцым
хвостиком.
     ЏлотнаЯ толпа сбежавшихсЯ матросов тотчас же  окружила Љоноплева с  его
учеником и продолжала выражать шумно свое одобрение.
     - €шь ведь выдумал же что, пес тебЯ ешь! - сочувственно произнес боцман
џкубенков, находЯсь как самый почетный зритель впереди.
     - Ќу,  ‚асЯ, потешь матросиков, чтоб они не скучали... Џокажи, какой ты
у менЯ умный...
     Џредпослав это предисловие, Љоноплев начал представление.
     „ействительно,  боровок  оказалсЯ необыкновенно умным,  умевшим  делать
такие штуки, которые впору были, пожалуй, только собаке.
     Ћн  становилсЯ на  задние лапы,  танцевал,  перепрыгивал через веревку,
носил поноску,  "умирал" и "воскресал",  показывал, как ходит пьЯный матрос,
хрюкал по приказанию и, наконец, при восклицании Љоноплева: "Ѓоцман идет!" -
со всех ног бросалсЯ к Љоноплеву и прЯталсЯ между его ногами.
     ‚осторг  матросов был  неописуемый.  ќто  представление было  настоЯщим
удовольствием длЯ  морЯков,  скрашивающим однообразие  и  скуку  их  тЯжелой
жизни.
     Ќечего и  говорить,  что  все  номера были повторены бесчисленное число
раз,  и после этого все считали долгом потрепать ‚аську по спине, и все были
признательны Љоноплеву.
     - €  как ты  это так обучил его,  Љоноплев?  Ђй  да молодчина...  Ђй да
дошлый...
     Ќо  сиЯющий  от  торжества своего  любимца Љоноплев скромно отклонЯл от
себЯ похвалы и приписывал все ‚аське.
     - Ћн,   братцы,  башковатый.  ‘трасть  какой  башковатый!  —ему  угодно
выучитсЯ. € не надо ему грозить... Ћдним добрым словом все понимает!
     Љогда  в  кают-компанию  донеслась  весть  о  диковинном представлении,
Љоноплева с ‚аськой потребовали туда.
     €  там  представление имело такой большой успех,  что по  окончании все
офицеры единогласно объЯвили,  что  боровка ‚аську дарЯт  команде.  €  когда
старший  офицер  выразил  подозрение  насчет  благопристойности  ‚аськи,  то
Љоноплев поспешно ответил:
     - Ћбучен, ваше благородие, очень даже обучен, ваше благородие!
     ’аким образом, разрешилось и это сомнение, и с того днЯ ‚аська сделалсЯ
общим  любимцем  матросов  и  во  все  времЯ  плаваниЯ  доставлЯл им  немало
удовольствиЯ.
     Љогда через три года "Љазак" вернулсЯ в Љронштадт,  ‚аська, уже большой
боров, по всей справедливости был отдан в собственность Љоноплеву.
     € судьба матроса изменилась.
     Њичман Џетровский,  уже  произведенный в  лейтенанты,  взЯл Љоноплева в
денщики и  избавил его от постылого плаваниЯ.  € Љоноплев скоро перебралсЯ с
‚аськой на квартиру лейтенанта в Љронштадте и зажил вместе со своим любимцем
относительно спокойно в  ожидании отставки,  когда можно будет уйти  в  свою
родную деревушку.

        1897