добродушной простотой,  котораЯ так очаровывала их.  ‚ообще Љамеамеа IV
был  популЯрен и  любим -  это  чувствовалось,  а  мистер ‚ейль не  особенно
обременЯл канаков  налогами,  изыскиваЯ средства на  покрытие небольших нужд
государства главным образом из  определенного сбора с  приходЯщих китобойных
судов,  длЯ которых ѓонолулу служит главной станцией,  и из пошлин со всЯких
привозных  товаров.   Ќалоги  же,   платимые  канаками,   были  в   ту  пору
незначительными,   и,   таким   образом,   маленькое  ѓавайское  королевство
благоденствовало,   и  жители  его,  довольствующиесЯ  более  чем  скромными
жилищами,  почти одной растительной пищей и не нуждающиесЯ благодарЯ чудному
климату в обилии одежд,  могли бы считатьсЯ одним из счастливейших народов в
подлунной,  если  бы  европейцы,  особенно  в  лице  матросов  с  китобойных
кораблей,  не познакомили их и  с  изнанкой цивилизации,  и  в особенности с
ромом и виски.
     ЌесмотрЯ на  то,  что  король  и  королева обещали  приехать запросто и
просили не делать официальной встречи и,  действительно,  приехали в  летних
простых костюмах, так же, как и дЯдЯ-губернатор и мистер ‚ейль, тем не менее
их  встретили салютом из орудий,  поднЯтием на грот-мачте гавайского флага и
вообще с  подобающими почестЯми:  все  офицеры в  мундирах были выстроены на
шканцах,  вызван караул, и команда стоЯла во фронте. …го величество, видимо,
был доволен приемом и благодарил капитана.
     ѓостей провели по корвету,  затем,  когда все поднЯлись наверх, пробили
артиллерийскую  тревогу,   чтобы   показать,   как   военное  судно   быстро
приготовлЯетсЯ к  бою,  и  потом повели в капитанскую каюту,  где был накрыт
стол,  на котором стоЯло множество бутылок,  видимо обрадовавших племЯнника,
дЯдю и руководителЯ внешней и внутренней политикой ѓавайского королевства. €
капитан и приглашенные офицеры,  уже переодетые в кителЯ, поспешили обратить
внимание гостей на  отдельный столик с  закуской и  несколькими графинчиками
водки различных сортов.
     Џо-видимому,  русский обычай  выпить рюмку-другую перед  закуской очень
понравилсЯ гостЯм, за исключением, впрочем, королевы, и пока гости пробовали
водку разных сортов,  похваливаЯ,  однако, вероЯтно, из чувства стыдливости,
более  закуски,  чем  напитки,  ‚олодЯ Ђшанин имел  честь  угощать икрой  ее
величество и занимать ее разговором,  насколько это было возможно,  ввиду не
особенно близкого знакомства королевы с  английским Языком.  Ћднако разговор
кое-как  шел  и,  верно,  продолжалсЯ бы  долее ввиду решительного нежеланиЯ
гостей отойти от стола с закуской,  если бы капитан не пригласил их садитьсЯ
за  стол и  не усадил королеву между собой и  доктором ”едором ‚асильевичем,
чем  вызвал,  как  показалось ‚олоде,  быть может,  и  слишком самонадеЯнно,
маленькую гримаску на  лице  королевы,  не  имевшей,  по  всей  вероЯтности,
должного понЯтиЯ о  незначительном чине  ‚олоди,  обЯзывающем его  сесть  на
конце стола,  который морЯки называют "баком",  в  отличие от  "кормы",  где
сидЯт старшие в чине.
     Љапитан,  не  любивший пить,  занимал больше королеву,  предоставив его
величество в  распорЯжение старшего  офицера,  ЂндреЯ  Ќиколаевича,  который
находил времЯ и  говорить и  подливать вина и  его  величеству,  и  соседу с
другой стороны -  дЯде-губернатору,  и самому себе. Ђ мистер ‚ейль, сидевший
рЯдом со старшим штурманом, ‘тепаном €льичом, посвЯщал его в тайны гавайской
политики,  взамен чего ‘тепан €льич с  непоколебимым постоЯнством и  с самым
серьезным видом наполнЯл рюмки и стаканы мистера ‚ейлЯ,  не забываЯ и своих,
продолжаЯ в то же времЯ слушать болтливого шотландца.
     Љ   жаркому  разговоры  особенно  оживились,   и   его  величество  уже
приЯтельски похлопывал по  плечу старшего офицера и  приглашал его  запросто
зайти  во  „ворец  и  попробовать хереса,  который  недавно привезен ему  из
"”риско" (‘.-”ранциско),  а  дЯдЯ-губернатор,  сквозь  черную кожу  которого
пробивалось нечто вроде румЯнца,  звал  к  себе  пробовать портвейн,  причем
уверЯл,  что  очень  любит  русских  морЯков  и  вспоминал  одного  русского
капитана,  бывшего в ѓонолулу год тому назад на клипере "ѓолубчик",  который
он перекрестил в "ѓутчика",  причем главную роль в этих воспоминаниЯх играло
чудное вино, которым угощал его капитан.
     Џри  столь  приЯтном воспоминании пожилой  губернатор громко  и  весело
хохотал,  скалЯ  свои  ослепительно белые  зубы,  сверкавшие  из-за  толстых
красных губ.  Ћн,  впрочем,  не  отрицал и  достоинства наливаемых ему вин и
чистосердечно похваливал и  кларет,  и  мадеру,  и  портвейн,  добросовестно
выпиваЯ и то, и другое, и третье.
     Ќе  отставал  и  молодой  король,  так  что  королева бросала  украдкой
тревожные взглЯды на супруга и отводила их,  несколько успокоеннаЯ.  ‚идимо,
привыкший и  умевший пить,  его величество хотЯ и был весел,  но достоинства
своего  не  терЯл,  и  если  выказывал особое  благоволение старшему офицеру
несколько фамильЯрно, то в этом еще большой беды не было.
     €   капитан,   в   свою  очередь,   не  без  некоторой  дипломатической
осторожности, глЯдЯ на быстро опоражниваемые стаканы и рюмки, стоЯвшие перед
его величеством, счел долгом сказать Ђндрею Ќиколаевичу по-русски:
     - Ќе  очень  подливайте королю.  Љак  бы  он  не  напилсЯ пьЯн,  Ђндрей
Ќиколаевич!
     €,  предоставив королеву,  тоже  несколько оживившуюсЯ после двух рюмок
рейнвейна,  доктору,  принЯлсЯ  занимать королЯ  рассказами о  ‘.-”ранциско,
умышленно забываЯ угощать гостЯ вином.
     Љогда по бокалам розлито было шампанское,  капитан встал и торжественно
провозгласил тост за их величеств и за благоденствие их королевства.  Љороль
провозгласил тост  за  государЯ императора и  русский  флот.  Њистер  ‚ейль,
значительно  раскрасневшийсЯ,   с  подернутыми  маслом  глазами,   несколько
заплетаЯ Языком,  произнес спич,  в  котором  превозносил русских  морЯков и
провозгласил тост за капитана. ‡атем тосты шли за тостами, шампанское лилось
рекой,  и  все были в самом хорошем настроении духа,  а некоторые -  и в том
числе король и дЯдЯ-губернатор -  даже в таком, можно сказать, мечтательном,
что  выражали  желание  бросить  ѓонолулу и,  сдав  бразды  правлениЯ ‚ейлю,
поплавать некоторое времЯ на  "Љоршуне" -  так  гостеприимны русские морЯки.
Ѓез  сомнениЯ,  почтенные  гости  предполагали,  что  празднества,  подобные
настоЯщему,  бывают каждый день.  ‹икеры,  поданные к кофе, и хорошие сигары
окончательно утвердили их в этом намерении, и король даже заговорил что-то в
этом  роде,  обращаЯсь к  капитану,  на  что  капитан  любезно ответил,  что
"Љоршун" в полном распорЯжении его величества.
     Љоролева тем временем сидела на диване,  и около нее был ‚олодЯ Ђшанин.
‚  петлице его  сюртука уже  была  белаЯ  роза,  которую королева вынула  из
букета,  поднесенного ей на корвете капитаном,  и  отдала молодому человеку.
Ћни  разговаривали,  и  разговор их  после  обеда был  несколько оживленнее.
Љазалось,  королева понимала больше  и  сама  находила более  слов  в  своем
лексиконе,  и эти слова, произносимые мЯгкими, несколько гортанными звуками,
были ласковы и задушевны.  Ћна спрашивала веселого,  зарумЯнившегосЯ ‚олодю,
далека ли страна, из которой он пришел, и правда ли, что в этой стране очень
холодно.  Ћна спрашивала,  все ли там такие белые,  как он, и есть ли у него
жена, и красива ли она. Ћна интересовалась, сколько ему лет и живы ли у него
отец и мать, и есть ли братьЯ и сестры.
     Ђшанин  с  такой  же  задушевностью юнца,  да  еще  выпившего несколько
бокалов  шампанского,  отвечал на  вопросы молодой королевы и  между  прочим
сказал, что он не женат.
     - “ нас такие молодые не женЯтсЯ.
     - Ђ у нас женЯтсЯ! - отвечала молодаЯ женщина. €, внезапно задумавшись,
точно вспомнив о чем-то тЯжелом, спросила:
     - Ђ в вашей стране бывают солнечные удары?
     - Ќет, ваше величество, не бывают.
     - ‘частливые!  Ђ  в  нашей стране бывают,  -  тихо проронила она,  и ее
оживившеесЯ было лицо снова сделалось грустно.  -  “ нас здесь очень хорошо,
если бы не это безжалостное солнце! - прибавила она.
     - ‡десь превосходно! - отвечал и ‚олодЯ.
     - Ќо вы не остались бы здесь?
     - Ћ, конечно, нет! •оть на моей родине и не так хорошо, как здесь, но Я
ее люблю, как любите и вы, ваше величество, свою...
     - „а, да... € у вас там близкие... они ждут вас...
     - †дут, ваше величество...
     - € Я бы ждала своего сына,  если бы он ушел от менЯ...  Ќо он ушел так
далеко,  что Я  его никогда не  дождусь!  -  говорила королева,  не особенно
заботЯсь  о  правильном  построении  речи  и  не  стеснЯЯсь  дополнЯть  речь
пантомимами.
     ‚олодЯ  с  искренним сочувствием глЯдел на  бедную мать,  и,  вероЯтно,
это-то участливое отношение к ней,  которое она,  быть может,  почувствовала
своим  чутким сердцем женщины еще  на  официальном приеме,  когда Ђшанин так
участливо взглЯнул на  нее,  и  расположило ее  сразу  к  этому  пришельцу с
далекого ‘евера,  с  белым  безбородым лицом,  свежим и  жизнерадостным,  со
светлыми волосами и добрыми глазами.  Ћн так же внезапно уйдет из ее страны,
как внезапно поЯвилсЯ, и она никогда его больше не увидит, но воспоминаниЯ о
нем, вероЯтно, сохранЯтсЯ. Ќедаром же темнаЯ королева подарила ‚олоде розу и
так  задушевно говорит.  Ѓывают такие встречи людей,  совершенно незнакомых,
разных национальностей и рас, и между тем эти люди почему-то сразу чувствуют
друг к  другу симпатию,  точно открываЯ что-то родственное и  близкое один в
другом.  ‚олодЯ испытал не  раз  такие чувства во  времЯ скитальческой жизни
морЯка,  у  которого все  встречи так мимолетны и  обнимают чуть ли  не  все
страны света.
     Њежду тем разговоры в капитанской каюте становились шумнее, и не только
король и  его дЯдЯ,  но даже и  мистер ‚ейль непрочь был оставить ѓонолулу и
пост первого министра и  поступить на  "Љоршун" хотЯ бы помощником милейшего
мистера  Љенеди,  ирландца,  учителЯ  английского  Языка,  который,  в  свою
очередь,  кажетсЯ,  с  большим удовольствием променЯл бы свои занЯтиЯ и свое
небольшое жалованье на обЯзанности и  пЯть тысЯч долларов содержаниЯ первого
министра гавайского королЯ.  Ћба они -  и ‚ейль,  и Љенеди - уже менЯлись по
этому поводу мыслЯми, потЯгиваЯ рюмку за рюмкой душистый мараскин.
     Љапитан,  любезно подходивший к  гостЯм и тщетно старавшийсЯ отвлечь их
разговором от  ликеров,  решил,  что пора принЯть более решительные меры,  и
приказал вестовому незаметно убрать бутылки со  стола и  взамен их  принести
сельтерскую и содовую воды. € это распорЯжение было сделано как раз вовремЯ,
по  крайней мере длЯ того,  чтобы в  лице его величества Љамеамеа IV не была
скомпрометирована королевскаЯ власть.  ‘одоваЯ  вода  значительно помогла ее
престижу и вместе с тем напомнила и мистеру ‚ейлю, что пора королю во дворец
и ему самому в свой хорошенький домик неподалеку от дворца.
     ’емнаЯ, чуднаЯ ночь помешала видеть не совсем твердые шаги гостей, да и
капитан  предусмотрительно не  приказал устраивать торжественных проводов и,
кажетсЯ, был очень доволен, когда гости после многократных пожатий его руки,
наконец, уехали на катере, на руле которого сидел ‚олодЯ. Ћн все времЯ почти
должен  был  отвечать  на  разные  вопросы  королевы,  тогда  как  остальные
пассажиры сладко дремали и  проснулись только тогда,  когда  Ђшанин,  слегка
дернув за плечо его величество, доложил, что катер у пристани.
     Љороль и  его  спутники в  лице  ‚олоди еще  раз  поблагодарили русских
офицеров за прием,  а королева дала ему еще розу,  вторую в этот день. ‡атем
они уселись в дожидавшиесЯ их колЯски и скрылись в одной из аллей,  а Ђшанин
вернулсЯ на корвет в несколько мечтательном настроении.
     Љогда эту розу увидали в  кают-компании,  Ђшанина поднЯли на  зубок,  и
мичман  ‹опатин,  смеЯсь,  спрашивал,  не  мечтает  ли  ‚ладимир  Ќиколаевич
свергнуть с  престола Љамеамеа IV и  царствовать на ‘андвичевых островах под
именем ‚ольдемара I.
     Џрошла еще неделЯ стоЯнки в ѓонолулу. ‚олодЯ почти каждый вечер съезжал
на берег то с доктором,  то один, каталсЯ верхом по этим чудным таинственным
аллеЯм, наслаждалсЯ дивным воздухом, вдоволь лакомилсЯ сочными апельсинами и
душистыми бананами  и  просиживал долгие  часы  на  террасе  отелЯ,  любуЯсь
прелестью ночи.  Љоролеву он так более и  не видел,  но зато накануне отхода
"Љоршуна" из  ѓонолулу получил  в  подарок  неизвестно от  кого  целый  Ящик
апельсинов и  громадную  свЯзку  бананов,  благодарЯ чему  Ђшанину  долго  в
кают-компании не давали покоЯ.


                              ѓлава третьЯ

        ЌЋ‚›‰ Ђ„Њ€ђЂ‹


        I

     …сть порты симпатичные,  с которыми просто-таки жаль расставатьсЯ,  как
жаль бывает подчас расставатьсЯ с недавним знакомым, к которому вы, несмотрЯ
на короткое знакомство,  успели уже привЯзатьсЯ, и есть порты несимпатичные,
откуда морЯки уходЯт с тем же приЯтным чувством,  с каким вы оставлЯете злых
и вздорных людей. Љ таким симпатичным портам принадлежал и ѓонолулу, и когда
ранним прелестным утром  "Љоршун" тихим  ходом выбралсЯ из  лагуны,  проходЯ
мимо стоЯвших на рейде судов,  все -  и офицеры и матросы - смотрели на этот
маленький городок,  утопавший в  зелени и  сверкавший под  лучами солнца,  с
нежным чувством,  расставаЯсь с  ним  не  без  сожалениЯ.  ’ак  уж  нежны  и
приветливы были там и солнце,  и небо,  и зелень,  и эти добрые простодушные
канаки,  предки которых хотЯ и скушали Љука, но зато потомки скорее позволЯт
себЯ скушать, чем съесть кого-нибудь...
     „олго еще смотрели морЯки на  этот городок.  “же корвет вышел из лагуны
и,  застопорив машину,  оделсЯ всеми  парусами и  под  брамсельным ветерком,
слегка накренившись,  пошел по ’ихому океану, взЯв курс по направлению южных
островов џпонии,  а  матросы все  еще  нет-нет да  и  оторвутсЯ от  утренней
чистки,  чтобы еще раз взглЯнуть на приютившийсЯ под склонами городок... ‚от
он  уменьшаетсЯ,  пропадает из  глаз и  на  горизонте только виднеетсЯ серое
пЯтно острова.
     Ђ на баке среди матросов,  прибежавших покурить, все еще идут толки про
ѓонолуль,  как  успели уже  переделать на  свой лад название города матросы,
ухитрЯвшиесЯ  обрусить,  так  сказать,  всЯкое  иностранное  название.  ‚сем
понравилсЯ ѓонолулу. „аже сам боцман ”едотов, уже на что всегда лаЯвшийсЯ на
все иностранные порты,  хотЯ он  в  них дальше ближайшего от пристани кабака
никогда и не заглЯдывал,  и находивший,  что чужим городам против российских
не "выстоЯть",  и что только в ђоссии водка настоЯщаЯ и есть бани,  а у этих
"подлецов",  под  которыми ”едотов  разумел  представителей всех  наций  без
разбора,  ни тебе настоЯщей водки, ни тебе бань, - и тот даже находил, что в
ѓонолуле ничего себе и  что народ даром что вроде арапов,  а  обходительный,
приветливый и угостительный.
     - ‚овсе  простой  народ!  -  поЯснЯл  боцман  свои  впечатлениЯ боцману
Ќикифорову, отдыхаЯ после ругани во времЯ утренней уборки на Якорной лапе. -
Ќамедни зашел Я в один ихний домишко...  Џрошу воды испить. ’ак и воды дали,
да еще апельсинов нанесли.  "…шь,  мол!" џ им,  значит,  монету предлагаю за
апельсины...  Ќи  за  что!  Ћбиделись даже.  ‚овсе  простой народ!  -  снова
повторил ”едотов.
     - „а-да...  хороша ѓонолуль...  -  подтвердил и Ќикифоров. - € гулЯть в
ней способно как-то...  €ди куда глаза глЯдЯт...  Ќебось,  не заблудишьсЯ...
ќти самые канаки приведут тебЯ к пристани.
     - ’о-то приведут...  ’олько вот у  них король какой-то,  прЯмо сказать,
замухрыжный.  ‘овсем званиЯ своего не соблюдает. ’олько слава, что король! -
недовольно заметил ”едотов и внушительно прибавил:  - ’ы ежели король хоть и
черного народа, а все должен себЯ соблюдать, а то шлЯетсЯ по улицам, и никто
его не боитсЯ... Ђ королЯ должно боЯтьсЯ!
     - ѓлавнаЯ причина, ‡ахарыч, - выпить любит... Ћт того и форцу в ем нет.
     - ’ы пей,  коли любишь,  по времени... Ћтчего не выпить и королю? € он,
братец ты  мой,  хоть и  помазанник божий,  а  после трудов и  ему  в  охоту
погулЯть, - возразил ”едотов, очевидно допускавший, чтобы и король напивалсЯ
до  такого же  бесчувствиЯ,  как,  случалось,  напивалсЯ и  он  сам,  боцман
"Љоршуна".  -  Ќо  главнаЯ  причина -  держи  себЯ  настоЯще.  ‘облюдай свое
звание...  Ќе шлЯйсЯ в народе... Џомни, что ты какой ни на есть, а король...
Ќапущай страху, чтобы, значит, поджилки трЯслись... € чем выше дано человеку
звание,  тем больше следует напущать страху, чтобы народ понимал и боЯлсЯ! -
философствовал ”едотов,  державшийсЯ  самых  непоколебимых принципов  насчет
спасительности страха и очень недовольный новыми порЯдками, которые заведены
на "Љоршуне" благодарЯ командиру.
     Ќо,  кажетсЯ,  больше всех восхищалсЯ бывшей стоЯнкой Ѓастрюков. —уткаЯ
поэтическаЯ  душа  его,  воспринимавшаЯ  необыкновенно  сильно  впечатлениЯ,
даваемые природой,  и  умевшаЯ как-то одухотворЯть эту самую природу и,  так
сказать,  проникатьсЯ ею,  словно бы он сам составлЯл частичку ее, казалось,
нашла на этом прелестном острове что-то вроде подобное райскому жилищу. € он
говорил своим  несколько певучим голосом Ђшанину,  когда тот  спросил его  о
том, понравилсЯ ли ему ѓонолулу:
     - Љак же не понравитьсЯ,  ваше благородие,  добрый баринок...  €зо всех
местов,  где  мы  были,  нет лучше этой самой ѓонолули...  ЉажетсЯ,  господь
лучшего места и не создавал...  •орош островок...  Ђх,  и как же хорош, ваше
благородие! € так он хорош, что и сказать невозможно. € воздух, и это всЯкое
растение зеленое,  сады эти...  благодать да и только... ’ут, глЯдючи вокруг
себЯ,  богато и почувствуешь... †иви, мол, человек, смотри и не делай никому
зла...  Ћттого-то, ваше благородие, и эти самые канаки такой ласковый народ,
никого не забижают,  и все у него по-простому.  •рещеный он или не хрещеный,
этот самый черный канак, а бога по-своему чует, может быть, лучше хрещеного,
потому вокруг себЯ видит,  можно сказать,  одну ласку господню.  € нет у них
утеснениев друг от  дружки.  Љороль-то  у  них простенький и  пьЯненький,  а
добер, сказывают, со своим народом, не утеснЯет. ‚ерно это, ваше благородие?
     - ѓоворЯт, что добрый.
     - ’о-то и  Я  так полагаю.  ‘ейчас приметно,  коли где людЯм неспособно
жить.  Ђ  здесь этого не видно.  €  Я  так полагаю,  что длЯ здешнего народа
простенький-то  король  лучше  какого-нибудь  важного  да  с  форцом,   ваше
благородие! - убежденно прибавил Ѓастрюков.
     - ќто почему?
     - Ђ потому,  ваше благородие,  что, по моему матросскому понЯтию, народ
здесь вовсе кроткий, и, значит, королю надо быть кротким, а то долго ли этих
самых  канаков обидеть...  Ћни  все  стерпЯт...  бунтовать не  станут,  хоть
расказни их...
     Ѓастрюков примолк и  затем неожиданно проговорил,  словно бы отвечаЯ на
свои мысли.
     - ѓосподь-то  вот  всем солнышко посылает и  всем хлебушко дает.  †иви,
мол,  всЯкий человек,  грейсЯ, ешь хлеб да помни бога, а на поверку-то, ваше
благородие, совсем не по божескому распорЯжению выходит...
     ‚олодЯ не совсем понимал, что этим хочет сказать Ѓастрюков, и спросил:
     - Љак же выходит?
     - ‚овсе даже нехорошо,  ваше благородие.  ‘колько на свете этого самого
народу,  который, значит, заместо того, чтобы жить способно, прЯмо сказать -
терпит...  ‚от  хоть бы  китайца взЯть или негру эту самую...  ‚овсе собачьЯ
жизнь.  Ћднако и  за работу пора,  ваше благородие!  -  промолвил Ѓастрюков,
улыбаЯсь своей славной улыбкой,  и  снова принЯлсЯ за  прерванную разговором
работу - сплеснивать веревку.
     ‚олодЯ   постоЯл  около,   глЯдЯ,   как   ловко   Ѓастрюков  перебирает
расщипленную пеньку своими толстыми шершавыми пальцами, и, наконец, произнес
с той уверенностью, какой отличаютсЯ юные годы:
     - Ѓудет времЯ,  непременно будет,  Ѓастрюков,  когда всем  станет лучше
жить!..
     - Ђ  то  как же!  Ќе все же по-собачьи жить!..  -  €  в  голосе старого
матроса звучала такаЯ же вера в лучшее будущее людей,  какой был проникнут и
юный ‚олодЯ.
     Ђ  "Љоршун" между тем удалЯлсЯ от  острова.  ‘коро он  скрылсЯ из глаз.
Љругом была водЯнаЯ пустынЯ.
     "Џрощай,  симпатичный остров!" -  мысленно произнес ‚олодЯ, спускаЯсь в
каюту.


        II

     ‚о  все времЯ перехода из  ѓонолулу в  •акодате старший офицер,  Ђндрей
Ќиколаевич, был необыкновенно озабочен и с раннего утра до вечера хлопотал о
том,  чтобы все на "Љоршуне" было в  самом совершенном порЯдке и чтобы новый
адмирал,  имевший  репутацию лихого  морЯка  и  в  то  же  времЯ  строгого и
беспокойного адмирала,  и  не  мог ни  к  чему придратьсЯ и  увидал бы,  что
"Љоршун" во всех отношениЯх образцовое военное судно.
     Ђндрей  Ќиколаевич решительно был  мучеником во  весь  этот  переход  в
ожидании встречи с адмиралом.  ‘таршему офицеру, и без того педанту по части
порЯдка и чистоты, все казалось, что "Љоршун" недостаточно в "порЯдке", и он
носилсЯ по всему корвету, заглЯдываЯ во все его закоулки. Ќесколько раз были
осмотрены им и подшкиперскаЯ каюта,  и крюйт-камера, и машинное отделение, и
провизионное помещение,  и  трюм,  -  везде он  находил образцовый порЯдок и
все-таки...  беспокоилсЯ.  ђазличные  учениЯ  происходили  каждый  день:  то
артиллерийское,  то  стрелковое,  то  абордажное,  то  внезапно  раздавалась
пожарнаЯ тревога,  то вызывалсЯ десант...  €  все эти учениЯ,  казалось,  не
оставлЯли желать  ничего лучшего,  но  Ђндрей Ќиколаевич все-таки  продолжал
быть  озабоченным  и  за  обедом,  и  за  чаем,  и  когда  он  показывалсЯ в
кают-компании, непременно заводил речь о близости адмиральского смотра.
     - „а что вы так беспокоитесь,  Ђндрей Ќиколаевич? “ж, кажетсЯ, "Љоршун"
в  идеальном порЯдке!  -  не  раз  успокаивал старшего офицера доктор  ”едор
‚асильевич...
     - ‚ы думаете, доктор? - иронически спрашивал старший офицер.
     - „а, и все так думают.
     - ‚се?.. Ђ он, быть может, этого не подумает.
     - € он подумает, Ђндрей Ќиколаевич, - вступилсЯ старший штурман, ‘тепан
€льич, - верьте, что не только что подумает, а и выскажет.
     - Ќе слепой же адмирал! - воскликнул мичман ‹опатин.
     - ’о-то не слепой!  Ћн, батенька, увидит то, что мы с вами и не увидим!
- тревожно заметил Ђндрей Ќиколаевич. - € не предвидишь, за что он разнесет.
ѓотовьтесь к этому, ‚асилий ‚асильевич.
     - —то ж, Я готов! - рассмеЯлсЯ веселый мичман.
     - „а  и  ко  всЯким  сюрпризам готовьтесь и  имейте  вещи  свои  всегда
наготове.
     - ќто почему?
     - Ђ потому, что адмирал в океане переводит офицеров с судна на судно...
Ѓывали,  говорЯт,  примеры...  ‚ы,  например, думаете, что проведете приЯтно
времЯ, положим, в ‘.-”ранциско и будете себе плавать на "Љоршуне", как вдруг
сигнал  с   адмиральского  судна:   перевести  мичмана  ‹опатина  на  клипер
"‹асточка"... Ќу, и собирайте живо потрохи...
     - Ћднако! ќто не очень-то приЯтно! - заметил ‹опатин.
     - ЏриЯтно - не приЯтно, а в полчаса должны быть готовы.
     - Ќеужели он это делал?
     - „елал.  ЊенЯ так раз перевел с клипера!  - отозвалсЯ первый лейтенант
Џоленов, плававший с беспокойным адмиралом.
     - ‡а что он это вас перевел, Џетр Ќиколаевич? - спросил кто-то.
     - „а  ни за что.  Џросто хотел показать,  что офицер должен быть всегда
готов. “ него и в мирное времЯ всегда бывало как бы на войне!
     - € вы были готовы?
     - ‚  двадцать  минут!   -  отвечал  лейтенант  Џоленов,  пощипываЯ,  по
обыкновению,  свои густые пушистые усы,  которыми он тщательно занималсЯ.  -
Ќу,  разумеетсЯ,  вы можете вообразить, господа, какой винегрет представлЯли
вещи  в  двух  моих  чемоданах:  треуголка лежала вместе с  сапожной щеткой,
ботинки с сорочками. ’ут некогда было укладыватьсЯ. Љак только наш клипер по
сигналу лег  в  дрейф вместе с  другими двумЯ судами эскадры,  баркас был на
боканцах и  ждал менЯ...  Ќасилу выгребали.  ‚етер был свежий,  и  океанскаЯ
волна гулЯла здороваЯ.
     - Људа же вас перевели, Џетр Ќиколаевич?
     - Ќа флагманский корвет. ѓод Я плавал с адмиралом... Ќу, Я вам скажу, и
задавал он нам страху...  “мел заставить служить по-настоЯщему,  надо правду
сказать... ‡нал, чем пронЯть каждого!
     ‚ообще новый начальник эскадры -  этот хорошо известный в  то  времЯ во
флоте контр-адмирал Љорнев, которого морЯки и хвалили и бранили с одинаковым
ожесточением,  -  был главным предметом разговоров в  кают-компании за времЯ
перехода.  Ћ его вспыльчивом до бешенства характере, о его плЯсках на палубе
во времЯ гнева и топтании ногами фуражки, о его "разносах" офицеров и о том,
как он школит гардемаринов,  рассказывались чуть ли не легенды.  Ќо вместе с
тем  говорилось  и  о  неустрашимости  и  отваге  лихого  адмирала,   о  его
справедливости и  сердечном отношении к  своим подчиненным,  о его страсти к
морскому делу и о его подвигах во времЯ Љрымской войны, в ‘евастополе.
     Ђшанина заинтересовала и, признатьсЯ, пугала эта оригинальнаЯ личность,
соединЯвшаЯ  в  себе,  судЯ  по  рассказам,  так  много  и  положительных  и
отрицательных качеств.  Џривыкший к  постоЯнному ровному и  всегда вежливому
обращению своего капитана, ‚асилиЯ ”едоровича, юный гардемарин не без страха
думал о возможности какого-нибудь столкновениЯ между адмиралом и им.  Ђ что,
если этот бешеный адмирал да  вдруг скажет ему что-нибудь оскорбительное?  €
при одной этой мысли кровь приливала к его лицу,  сердце билось тревожно,  и
всего его охватывало то  острое чувство оскорбленного достоинства,  готового
постоЯть за себЯ,  которое особенно сильно в молодые годы,  когда человек не
настолько еще  приобрел житейского опыта  и  выносливости,  чтобы  думать  о
последствиЯх, защищаЯ свои права человека.
     € Ђшанин решил по возможности не попадатьсЯ на глаза адмиралу, если тот
вздумает плавать на "Љоршуне",  чтобы не очутитьсЯ в положении того мичмана,
о котором рассказывали при воспоминаниЯх об адмирале.  ђассказ этот произвел
впечатление на ‚олодю и  возбудил в  нем даже некоторую симпатию к адмиралу,
показавшему  редкий  в  начальнике  пример  -   сознание  своей  вины  перед
подчиненным.  ‚  бешенстве обругавший мичмана и  получивший от оскорбленного
молодого человека в  ответ еще большую дерзость,  адмирал,  в  первую минуту
готовый  расстрелЯть  дерзкого,   одумавшись,   не   только  не  преследовал
нарушителЯ дисциплины,  но  еще  первый извинилсЯ перед  ним,  понимаЯ,  что
нарушение дисциплины вызвано им самим.
     "‚се это, конечно, показывает благородство адмирала, но все-таки лучше,
если бы таких выходок не было!"  -  думал Ђшанин,  имеЯ перед глазами пример
капитана. €, слушаЯ в кают-компании разные анекдоты о "глазастом дьЯволе", -
так в  числе многих кличек называли адмирала,  -  он  испытывал до некоторой
степени  то  же  чувство страха  и  вместе  захватывающего интереса,  какое,
бывало, испытывал, слушаЯ в детстве страшную нЯнину сказку.
     Ћставалось,  по расчетам ‘тепана €льича, три днЯ хода до •акодате, если
только ветер  будет по-прежнему попутный и  все  будет благополучно.  ‘тепан
€льич, немножко суеверный, никогда не выражалсЯ о днЯх прихода положительно,
а всегда с оговоркой,  и когда ‹опатин стал рассчитывать, что он будет через
три днЯ на берегу, ‘тепан €льич заметил:
     - ђано, батенька, на берег собираетесь. Џрежде дайте Якорь бросить.
     - Ќу, вы уж всегда, ‘тепан €льич, вроде ”омы неверного. Ћтчего бы нам в
три днЯ и не прийти? ‘тих нет ветер, мы пары разведем.
     - Ђ  помните,   как  вы  тоже  надеЯлись  на  Ѓатавию?   ’оже  три  днЯ
оставалось... Ќебось, ураганик забыли?
     - ’ут нет урагаников, ‘тепан €льич.
     - тормЯги зато бывают... ’оже, Я вам доложу, не особенно приЯтные...
     Ћднако ничто не предвещало "штормЯги", как выражалсЯ старший штурман, и
"Љоршун"  благополучно приближалсЯ  к  берегам  џпонии.  €  чем  ближе  было
•акодате, тем озабоченнее становилсЯ старший офицер.
     ‡а  два  днЯ  до  предполагаемого прихода "Љоршуна" стали  окончательно
убирать,   словно  какую-нибудь  красавицу  на  бал.   …го  мыли,  скоблили,
подкрашивали и  подбеливали.  Ћфицеры,  заведующие мачтами и шлюпками,  тоже
стали  как-то  нервнее  по  мере  приближениЯ  к  •акодате.   €  гардемарины
прибирались в своей каюте, стараЯсь устроить в ней возможно больший порЯдок,
чему,  впрочем,  способствовал главным образом ‚орсунька.  ‚сем,  видимо, не
хотелось ударить лицом в грЯзь,  а показатьсЯ адмиралу, если уж он пришел, в
самом  лучшем  виде.  Ќа  всех  лицах  сказывалась  одна  и  та  же  забота,
соединеннаЯ с  некоторым страхом  перед  адмиралом,  который "все  видит"  и
"разносит вдребезги".
     Ћдин  только  капитан  по   обыкновению  был  совершенно  спокоен,   и,
по-видимому,  его нисколько не пугала встреча с начальством. €, видЯ всю эту
чистку и суету, он замечал старшему офицеру, желаЯ его успокоить:
     - ‚се у нас, Ђндрей Ќиколаевич, в порЯдке. Ќапрасно вы так хлопочете.
     - ЌельзЯ, ‚асилий ”едорович. Њожет быть, адмирал уже в •акодате...
     - „а ведь мы и без адмирала,  кажетсЯ, в порЯдке? - улыбалсЯ капитан. -
Ќе длЯ адмирала же мы служим и исполнЯем свой долг!
     Ђндрей Ќиколаевич и  сам это знал и  исполнЯл свой долг безупречно,  но
все-таки  полагал,  что  лишнЯЯ  чистка перед  адмиральским смотром дела  не
испортит, как лишнЯЯ ложка масла в каше. € он ответил:
     - ‘овершенно верно,  ‚асилий ”едорович:  мы и без адмирала, слава богу,
заботимсЯ о "Љоршуне".
     - „а еще как вы, Ђндрей Ќиколаевич, заботитесь! “ вас корвет - игрушка.
     - Ќичего,  кажетсЯ,  в порЯдке суденышко,  - скромно проговорил старший
офицер,  довольный комплиментом и  хорошо знавший,  что капитан вполне ценит
такого служаку,  как он.  - Ђ все-таки... Ђдмирал ведь дока и строгий... ’ак
чтобы не к чему было придратьсЯ,  ‚асилий ”едорович,  чтобы он увидел, каков
"Љоршун".
     €  старший офицер  любовным и  ласковым взглЯдом доброго пестуна окинул
сиЯвшую чистотой палубу,  и  пушки,  и  рангоут,  и  снасти.  ‚ этом взглЯде
чувствовалась та любовь к  своему судну,  которой отличались в прежнее времЯ
морЯки. €, помолчав, он прибавил:
     - Ђ  по  мне,  ‚асилий ”едорович,  лучше,  если бы адмиральских смотров
совсем не было. € вообще подальше от начальства... Ћно спокойнее...
     - Љорнев к  пустЯкам не  придираетсЯ...  Ќа  этот счет не беспокойтесь,
Ђндрей Ќиколаевич.
     - џ,  ‚асилий ”едорович, вообще... „ругие вот любЯт, знаете ли, быть на
виду у начальства,  а Я этого не люблю...  Ќе такой характер.  —то делать! -
застенчиво усмехнулсЯ Ђндрей Ќиколаевич. - Ђ пожалуй, адмирал к нам сЯдет? -
вдруг тревожно спросил он.
     - ‚есьма возможно.  Ћн  любит  лично знакомитьсЯ с  чинами эскадры и  с
офицерами.  Ќо вам-то тревожитьсЯ нечего,  Ђндрей Ќиколаевич.  Љ  вам самому
строгому адмиралу не за что придратьсЯ,  хотЯ бы он и искал случаЯ.  ‚ы ведь
знаете,  что Я не комплименты вам говорю,  и знаете, что Я считаю за счастье
служить с вами, Ђндрей Ќиколаевич! - прибавил с чувством капитан.
     ’ронутый Ђндрей Ќиколаевич горЯчо благодарил,  и  его зарослое волосами
бородатое лицо светилось радостной улыбкой. Ћн сам глубоко уважал командира,
и  ни разу у  него не было с  ним никаких столкновений и даже недоразумений,
обычных  между  командиром и  старшим офицером.  Ћни  дополнЯли друг  друга.
Љапитан был,  так  сказать,  душой  этого  пловучего уголка,  оторванного от
родины, душой и распорЯдителем, а старший офицер - его руками.


        III

     —асов  в   девЯть  утра  "Љоршун"  входил  под  парусами  в  проливчик,
соединЯющий море с  рейдом.  ‚се были вызваны наверх "становитьсЯ на Якорь".
Ќа палубе царила мертваЯ тишина.
     ‘легка накренившись,  корвет пробежал пролив и  взЯл  влево  в  глубину
бухты,  где,  в  числе  нескольких военных судов  под  иностранными флагами,
стоЯла и  маленькаЯ русскаЯ эскадра:  корвет под контр-адмиральским флагом и
два клипера.  Љрасивый белеющийсЯ город с маленькими домами раскинулсЯ среди
зеленых пЯтен у бухты, поднимаЯсь по склону небольшой возвышенности.
     Ќо  почти никто не  смотрел на  город.  ѓлаза всех  были  устремлены на
красивый  флагманский  корвет,  к  которому  направлЯлсЯ  "Љоршун".  ‚от  он
прорезал кормы английской канонерки и французского авизо,  миновал несколько
"купцов" и летел теперь прЯмо на адмиральский корвет.
     - Ќачинайте салют! - скомандовал старший офицер, стоЯвший на мостике.
     ’ам же стоЯли капитан и  старший штурманский офицер.  Ћстальные офицеры
стоЯли по своим местам у мачт,  которыми заведывали. ’олько доктор, батюшка,
оба  механика и  единственный "вольный",  то  есть штатский,  мистер Љенеди,
стоЯли себе "пассажирами" на шканцах.
     - Џервое пли...  ‚торое пли...  ’ретье пли...  -  командовал замирающим
голосом  артиллерийский офицер,  ‡ахар  Џетрович,  вращаЯ  своими  круглыми,
слегка выкаченными глазами и отсчитываЯ про себЯ:  раз,  два, три, четыре...
до десЯти, чтобы промежутки были правильные и чтобы салют был, как выражалсЯ
‡ахар Џетрович, "прочувствованный".
     €  он  действительно его  "прочувствовал" и  даже  "просмаковал",  этот
коренастый пожилой человек,  далеко неказистый собой, с лицом, похожим, если
верить сравнению,  сделанному втихомолку кем-то  из гардемаринов,  на медную
кастрюльку.  ’еперь эта  меднаЯ кастрюлька полна  сосредоточенного,  немного
страдальческого выражениЯ. ЏеребегаЯ от орудиЯ к орудию, старый артиллерист,
казалось,  весь,  всеми фибрами своего существованиЯ поглощен в салют. ‚ эту
минуту он забыл все на свете, даже своего маленького сынка-сиротку, которого
он  оставил в  Љронштадте и  ради которого отказывает себе в  удовольствиЯх,
редко съезжает на берег и копит деньги.  ђади него,  вероЯтно,  он -  старый
бурбон  и   дантист  -   серьезно  воздерживаетсЯ  от   желаниЯ  "расквасить
кому-нибудь рожу"  ввиду  предупреждениЯ капитана,  что  он  будет  списан с
корвета, если не перестанет дратьсЯ.
     Ћдиннадцать выстрелов салюта контр-адмиральскому флагу  гулко раздаютсЯ
один за другим, отдаваЯсь эхом на берегу. Ћблачка белоснежного дыма, вылетаЯ
из жерл орудий, быстро относЯтсЯ ветром и тают в воздухе.
     ‘алют  окончен,  и  ‡ахар Џетрович,  сиЯющий,  довольный и  вспотевший,
полный  сознаниЯ,   что  салют  был  "прочувствованный",  с  аффектированной
скромностью отходит от орудий на шканцы,  словно артист с эстрады. …му никто
не  аплодирует,  но  он  видит по  лицам капитана,  старшего офицера и  всех
понимающих дело, что и они почувствовали, каков был салют.
     ‚ыскочил первый дымок с адмиральского корвета. ђаздалсЯ выстрел - один,
другой, и на седьмом выстрелы прекратились. Ћтветный салют русскому военному
флагу был окончен.
     „о адмиральского корвета уже было недалеко,  и  зоркие глаза капитана и
старшего офицера  мерЯют  расстоЯние,  отделЯющее "Љоршун" от  адмиральского
корвета.  ‚ сбитой на затылок шапке,  с расставленными фертом ногами, слегка
возбужденный,  с  горЯщими маленькими глазками,  Ђндрей Ќиколаевич совсем не
похож теперь на  того суетливого и  трусЯщего начальства человека,  каким он
бывает на смотрах.  ’еперь он лихой морЯк,  позабывший и адмирала и думающий
только о том,  как бы щегольски прорезать корму "адмирала" и стать на Якорь,
как  следует доброму судну.  Ћн  чувствует,  что со  всех судов эскадры и  с
иностранных судов на "Љоршун" устремлены глаза морЯков, осматривающие нового
гостЯ такими же  ревнивыми взорами,  какими смотрЯт на  балу  дамы на  вновь
прибывшую красавицу.  €  Ђндрей Ќиколаевич,  словно бы  отец  или  муж  этой
красавицы,  стоит  на  наветренной  стороне  мостика,  посматриваЯ вперед  с
горделивым чувством в душе,  уверенный,  что его красавица не осрамитсЯ.  Ћн
только изредка вскрикивает рулевым:
     - ‹ево... Ѓольше лево... ’ак держать!..
     Ђдмиральский корвет совсем близко, а "Љоршун" летит прЯмо на его корму,
где стоит кучка офицеров с  адмиралом во  главе.  ‚се на "Љоршуне" словно бы
притаили дыхание. ‚от, кажетсЯ, "Љоршун" сейчас налетит на адмирала, и будет
общий позор.  € капитан,  спокойно ходивший по мостику,  вдруг остановилсЯ и
вопросительно-тревожно взглЯнул на  старшего офицера,  уже  готовый крикнуть
рулевым положить рулЯ на  борт.  Ќо в  это самое мгновение Ђндрей Ќиколаевич
уже скомандовал:
     - Џраво на борт!..
     ђулевые быстро  заворочали штурвалом,  и  "Љоршун" пронессЯ совсем  под
кормой адмирала и, круто повернув, приостановилсЯ в своем беге.
     - Џаруса на гитовы!  Џо марсам и салингам! €з бухты вон, отдай Якорь! -
командовал старший офицер.
     џкорь грохнул в  воду.  Њарсовые,  точно кошки,  бросились по  вантам и
разлетелись по реЯм.
     Џрошло много-много  пЯть  минут,  как  все  паруса,  точно волшебством,
исчезли,  убранные  и  закрепленные,  и  от  недвижно  стоЯвшего недалеко от
адмиральского корвета "Љоршуна",  красивого и внушительного,  с выправленным
рангоутом  и  реЯми,  со  спущенными на  воду  шлюпками,  уже  отваливал  на
щегольском вельботе капитан в полной парадной форме с рапортом к адмиралу.
     ѓлЯдЯ на "Љоршун",  можно было подумать, что он давно стоит на рейде, -
так скоро на нем убрались.  € все на нем -  и офицеры и матросы -  чувствуЯ,
что  "Љоршун" не  осрамилсЯ и  стал на  Якорь превосходно,  как-то  весело и
удовлетворенно  глЯдели.   „аже  доктор  проговорил,   обращаЯсь  к   Ђндрею
Ќиколаевичу,  когда тот, четверть часа спустЯ, вбежал в кают-компанию, чтобы
наскоро выкурить папироску:
     - Ђ ведь славно стали на Якорь, Ђндрей Ќиколаевич!
     - „а,  ничего себе,  -  отвечал старший офицер и, снова озабоченный, не
докурив папироски, выбежал из кают-компании наверх...
     Џрошло полчаса. Љапитан не возвращалсЯ с флагманского корвета.
     - „олго же его адмирал исповедует! - заметил лейтенант Џоленов.
     - …ще  дольше  почты  не  везут!  -  воскликнул  белокурый  и  красивый
лейтенант Ќевзоров,  нетерпеливо ожидавший с  берега почты  из  консульства,
рассчитываЯ получить от  своей  молодой жены  одно  из  тех  писем-монстр на
десЯтках страниц,  какие  он  получал почти в  каждом порте,  и  раздраженно
прибавил:  - € что это за консул скотина! Ќе знает, что ли, что мы пришли...
‚едь это свинство с его стороны!
     € многие, ожидавшие весточек с родины, находили, что это свинство и что
надо сказать об этом капитану.
     ‘тарший офицер снова вбежал в кают-компанию.
     - ќй, …горов! рюмку водки и сыру! „а живо.
     - …сть! - отвечал на бегу вестовой.
     ‚стававший вместе с  командой в  пЯтом часу  утра,  старший офицер имел
обыкновение до  завтрака замаривать червЯка.  „ва  стакана  чаю,  которые он
выпивал утром, не удовлетворЯли его.
     - Ђ  долго что-то капитан у  адмирала!  -  озабоченно проговорил и  он,
выпиваЯ рюмку  водки  и  закусываЯ куском  сочного честера,  любимого своего
сыра,  запас которого он сделал еще в ‹ондоне.  -  ѓоспода!  Љому угодно?  -
любезно приглашал он. - ‘тепан €льич... рюмочку!
     - ђазве что рюмочку.
     €  старший штурман проглотил рюмку и,  закусив маленьким кусочком сыра,
промолвил:
     - ‘лавный  у  вас  джин,  Ђндрей  Ќиколаевич...  „а,  долгонько  что-то
капитан.
     - Ѓыть может, адмирал оставил его завтракать! - заметил кто-то.
     - Ђдмирал завтракает в полдень,  а теперь всего десЯть часов...  ‚ерно,
расспрашивает о плавании... об офицерах.
     - ‚ерно, и день смотра назначит! - вставил Ђшанин.
     - Ќу,  батенька, он дней не назначает, не таковский! - засмеЯлсЯ ‘тепан
€льич.
     - “ него, что ни приезд, все смотр! - заметил и Џоленов.
     ‚ эту минуту сквозь открытый люк кают-компании раздалсЯ голос стоЯвшего
на вахте мичмана ‹опатина:
     - Љараул и фалрепные! ‘вистать всех наверх!
     € вслед затем в кают-компанию вбежал сигнальщик и доложил:
     - Ђдмирал и капитан едут!
     ‘тарший офицер опрометью бросилсЯ в каюту,  захватил кортик и,  на ходу
прицеплЯЯ его,  выбежал наверх.  ‚след за ним,  надевши кортики, вышли и все
офицеры и выстроились на шканцах.
     Љоманда стоЯла во фронте.
     Љатер,   в  котором  сидели  адмирал,  капитан  и  флаг-офицер,  быстро
приближалсЯ к парадному трапу "Љоршуна". ‡а катером шел капитанский вельбот.
     Љак  только  что  катер  подошел к  борту,  старший офицер и  вахтенный
начальник стоЯли у  входа,  готовые рапортовать адмиралу.  Ђндрей Ќиколаевич
был  несколько взволнован и  почему-то  все  оправлЯл  свой  кортик.  Њичман
‹опатин, напротив, был в обычном своем жизнерадостном настроении.
     ‚збежав по трапу мимо фалрепных с живостью молодого человека, на палубу
выскочил небольшого роста,  плотный, коренастый, широкоплечий человек лет за
сорок,  в черном люстриновом сюртуке,  с аксельбантами свитского адмирала, с
отложным неформенным воротником, открывавшим белоснежные воротнички сорочки.
€ его фигура и его лицо -  круглое с мЯсистыми,  гладко выбритыми щеками,  с
небольшими короткими усами и круглыми, слегка выкаченными большими глазами -
дышали энергией кипучей натуры;  некрасивое лицо  невольно обращало на  себЯ
внимание своей оригинальностью. ‚ нем чувствовалось что-то сильное, властное
и вместе с тем простодушное.
     ‚ыслушав  рапорты,   адмирал,   веселый,  видимо  уже  расположенный  к
"Љоршуну",  снЯл фуражку, обнажив свою круглую голову с коротко остриженными
черными,  слегка  серебрившимисЯ волосами,  и,  крепко пожав  руку  старшего
офицера, приветливо проговорил, слегка заикаЯсь:
     - Ћчень  рад  познакомитьсЯ с  достойным старшим  офицером...  ќ-э-э...
Ћчень рад...  Њне ‚асилий ”едорович гов