, шлепаЯ  пулю о  штукатурку дома,-  а
теперь сам с пулей в легком, уже не жилец,- прощай, бедный глупый мальчик! -
€ еще на шаг ближе подошла свобода.
     ‡а  крепкими стенами,  в  комнате,  окнами  не  на  улицу,  совещались,
обсуждали,  договаривались,  командовали,  распорЯжались  люди  штатские, не
умевшие спускать курок и зарЯжать пулемет лентой. Ќо не в них была сила и не
в  них было дело. ’о, чему быть  надлежало, решала  случайность  да  веселаЯ
пулЯ,  ставшаЯ лишней длЯ  ушедших с фронта. …ще  был  Љремль, был Ђрсенал*,
было  еще  Ђлександровское  училище,-  и был сумбур  и склока людей, которые
всегда правы и которые побеждают только тогда, когда идут не рассуждаЯ и без
мысли.  Ќо  то  и было  страшно, что  под воздушным  сводом пуль  и шрапнели
клубилась,  блуждала и путалась мысль,  только вчера выползшаЯ  из  черепных
коробок,- спорила, терЯлась,  отчаивалась, догадывалась и путалась  в  нитЯх
чужой мысли.

     *  <i>Ѓыл  Ђрсенал  -</i>  здание Ђрсенала,  расположенное  в  Љремле,  как  и
находЯщийсЯ  рЯдом  Њанеж, стали опорными  пунктами юнкеров <i>Ђлександровского
училища</i>  (среднее  военное  учебное  заведение  длЯ  подготовки  офицерского
состава пехоты), в октЯбре 1917-го противостоЯвших красногвардейцам.
     Љровавые событиЯ  этой осени в Њоскве  потрЯсли многих. "Ћдин  из самых
страшных дней всей моей жизни,- писал  о 3  ноЯбрЯ 17-го €. Ђ, Ѓунин, видЯ в
дне  разоружениЯ  юнкеров  "венец  всего".-...ђазгромили  людоеды   Њоскву!"
Ћтражены названные событиЯ также в известном  песенном тексте Ђ. ‚ертинского
"’о, что Я должен сказать" ("џ не знаю, зачем и кому это нужно...").

     Џобедить должен  был тот,  кто  привык  не  думать,  не взвешивать,  не
ценить, и кому терЯть нечего. Ћн и победил. ‹юди в  штатском, посовещавшись,
вынесли резолюцию:  "Џобедили мы". €,  отогнав  победителЯ, занЯли в умершем
городе командующие высоты.
     ‚се это было правильно и справедливо; так же, на их месте, поступили бы
их штатские противники.
     ‚асЯ  Ѓолтановский жил в  ѓиршах на Ѓронной, во втором корпусе дома. €з
его окна ночью видно было зарево пожара, и, как и все,  ‚асЯ не спал. €ногда
ему  казалось странным  и  неестественным, что вот он, молодой, не  трус, не
апатичный,-  сидит  дома,  не  пристав  ни  к  какой  стороне. Њинутой позже
думалось: да ведь  ничьей стороны и нет, это просто - разыгравшаЯсЯ  стихиЯ,
пожар от случайно брошенной спички. € затушить его нечем. ‚ыйти на улицу без
оружиЯ? ‡ачем? „остать оружие и стрелЯть? ‚ кого? €з двух правд - в которую?
Ќо  разве могут  быть две правды? Ќе две, а много; у природы  одна правда, у
человека - другаЯ, противоречащаЯ в корне правде природы. € еще инаЯ, совсем
инаЯ,  у  другого  человека.  Љаждый  бьетсЯ  за  свою  -  такова борьба  за
существование.  Ќо  вон тот  идет  умирать  за других,- вопреки личной своей
выгоде.  …сть своЯ правда и в корысти и в самопожертвовании.  ‘  кем же  он,
‚асЯ, лаборант  университета  и ’анюшин  приЯтель? Ќи  с кем  из мечтающих о
власти. …го правда в том, чтобы  можно было серьезно работать и чтобы ’анюша
была счастлива. ќто уж действительно искренне.
     Џод  утро ‚асЯ заснул,  но рано проснулсЯ, разбуженный  выстрелами близ
самого  дома.  ќто  была  случайнаЯ  беспорЯдочнаЯ  стрельба,   может  быть,
преследование,  может  - простое  озорство. Љому  нужно  стрелЯть  в  мирном
студенческом квартале!
     Ћ занЯтиЯх  сегоднЯ  невозможно и  думать. ђазве  попытатьсЯ пробратьсЯ
боковыми улицами до лаборатории?
     ‚  девЯтом часу ‚асЯ вышел,  метнулсЯ к Ќикитским  воротам, но стрельба
заставила  его  повернуть  обратно.  ’огда он  пошел  в  сторону  ‘адовой  и
‘карЯтинским переулком  пересек  Ѓольшую Ќикитскую. Ќа Џоварской не  было ни
одного человека, и любопытство потЯнуло  ‚асю пройтись до Ѓориса и ѓлеба,  а
то  и до  Ђрбатской площади.  Ќо  едва он  подошел  к устью  Ѓорисоглебского
переулка,  как дрогнул воздух  от  взрыва снарЯда, сбившего  часть купола на
церкви. ‚асЯ ахнул, пробормотал: "Ќу что же это делаетсЯ, что делаетсЯ!" - и
прибавил  шагу,  свернув  в  переулок. Ћн,  собственно, и  не разобрал,  что
случилось, но напуган был основательно. Ќа ‘обачьей площадке было покойно, и
•омЯковский дом* хмурилсЯ степенно и солидно. ’еперь, в сущности, оставалась
последнЯЯ  попытка,-  пройти к  университету Ђрбатом.  „ойдЯ до угла Ђрбата,
‚асЯ остановилсЯ  и с любопытством  стал смотреть налево,  откуда доносились
частые выстрелы. ЏопытатьсЯ?

     *  <i>•омЯковский  дом  -</i>  принадлежавший  известному писателю-славЯнофилу
особнЯк   в   стиле   ампир.   —астыми   гостЯми   дома  были   литературные
единомышленники Ђ. ‘. •омЯкова - Ђксаковы, Љиреевские и др.

     Ќужно было  быть глубоко штатским  и полным неведениЯ лаборантом, чтобы
покойно стоЯть и не замечать жужжаниЯ  пуль. Ќикто ‚аси не  остановил, и ему
не  могло прийти  в голову,  что  в него  стрелЯют  вдоль улицы. ‹октем,  по
студенческой  привычке, прижимаЯ книжки, он тихонько  перешел  Ђрбат.  Ћн не
знал, что из-за  опущенных занавесок в домах  на него с удивлением и испугом
глЯдели  обыватели, а  пулЯ  в трех  шагах от него  расплющилась  о булыжник
мостовой. Ќет, идти  по Ђрбату все же жутко, да и пройдешь ли  площадью; там
близко Ђлександровское училище, где  уж, наверное, идет бой. € притом -  так
привычно и просто обогнуть Ќиколу  в  Џлотниках и  выйти на тихий и приютный
‘ивцев ‚ражек, где  в  старом профессорском особнЯчке,  должно быть,  еще не
отпили кофе, а то „унЯша разогреет. Ќичего сегоднЯ не выйдет из занЯтий.
     “тро Явно потерЯно. Ќо можно это утро выиграть в другом. Љстати, есть о
чем потолковать  и  с профессором,  который, конечно, сидит дома. ‘  ’анюшей
поделитьсЯ впечатлениЯми. •отЯ - впечатлений немного,  просто муть какаЯ-то,
вздор.
     ‚асЯ позвонил и, заслышав шаги на лестнице, приЯтно улыбнулсЯ.

        ‚ ЏђЋ‘’…ЌЉ…

     ђжавчине, медленно глодавшей железо  крыши,  червЯчку, точившему балку,
крысам, строившим новые ходы длЯ дерзких  ночных набегов, сырости,  плесени,
миллиарду мельчайших, невидимых существ,  во  имЯ любви, размноженьЯ и права
на жизнь  колебавших устои  особнЯка на  ‘ивцевом  ‚ражке,- очень  в эти дни
помогала дрожь, обуЯвшаЯ Њоскву, воздушнаЯ дрожь от малых  пуль и смеЯвшихсЯ
над трусостью снарЯдов. ‚здрагивали оконные стекла, шатаЯ подсохшую замазку,
лопалсЯ  малый  гвоздочек,  сыпались  чешуйки старой краски,  терЯл  соринку
кирпич, жирными  кусками  падала обратно  вниз, в печку,  доверху облепившаЯ
трубу  сажа. Ќи  длЯ  кого  не заметно  - лишь  длЯ  крохотных созидателей и
разрушителей, работавших нынче без устали и отдыха.
     Ќе  видна  на  старом лице новаЯ мелкаЯ  морщинка.  ‚ысоко  над крышей,
разрезаЯ воздух, пролетел снарЯд, пущенный  с ‚оробьевых гор наудачу, плохим
прицельщиком,- и болезненно  пригнулсЯ  к земле мирный  профессорский домик,
зажмурилсЯ,  прищурилсЯ, затаил дыханье,  потом  расправилсЯ,- и  еще  одной
морщиной  больше. Ќо не видно и не  слышно  никому,- только зa обоЯми легкое
шуршанье. Њожет быть, забралсЯ таракан из кухни.
     Џрофессор сказал:
     -  „омой, ‚асЯ,  не ходи; мы тебЯ  не пустим. € нам с тобой  спокойнее.
ЉончитсЯ завтра стрельба - вот и пойдешь.
     - џ не боюсь, профессор.
     - ЃоЯтьсЯ что ж, молодому человеку. Ђ зрЯ рисковать ни  к  чему.  “ вас
там, у Ќикитских ворот, самое  пекло. Ђ главное - нам окажешь услугу.  Ќам с
тобой веселее. € мне, и ’анюше.
     ‹еночка телефонировала с —истых Џрудов, где жила:
     - “ нас  тут ужас. ‘трелЯют на почте. ѓоворЯт, что и телефонную станцию
окружили.
     ’елефоннаЯ барышнЯ, повторив номер, спрашивала:
     - €з какой части города звоните? —то у вас?
     - €з ‘ивцева ‚ражка. ‡десь тихо, а у вас?
     -- “ нас ужас! Ќе знаем, что будет.- Џозвонила.
     Ќо во многих районах телефон уже не действовал.
     - •отите, ‚асЯ, пройти наверх ко мне? „едушка пойдет работать.
     Џрофессор  не нарушал  давнего  хода  жизни,- работал до позднего часа,
окружив  себЯ  атласами,  табличками,  вглЯдываЯсь  в  оперенье  горлинки на
меловой  бумаге, вносЯ поправки в устаревшую классификацию. ЉостЯным ножиком
разрезал  листы  английского  журнала,  все  же  как-то  дошедшего,  миновав
границы, спускал  со лба  очки, бежал  по строчкам  носом, отмечал  на полЯх
карандашиком. ‚се это так  важно:  перелет, пенье, маленькие Яички  с серыми
крапинками, загнутый клюв, Яркий  глазок на крыльЯх... ‚се  это очень, очень
важно, это вечное и длЯ вечного.
     Ђ  в  крышу  едва  слышно  тЯвкнула  пулЯ,  совсем  шальнаЯ  и  пьЯнаЯ,
залетевшаЯ то ли с Ђрбата, то ли со ‘моленского рынка.
     - џ пойду, а вы, молодежь,  посидите.  ’ебе,  ‚асЯ,  спать приготовЯт в
бабушкиной комнате, а то в зале, где хочешь. ’анЯ скажет.
     - ‘кажу, дедушка, вы идите. Њы у менЯ еще посидим.
     -  ‚се  же, ’анюша,  не садитесь у  самых окон. Љто его знает. ‹учше  в
простенке.
     - •орошо, дедушка.
     Џопрощавшись,  прошли  к ’ане  наверх. ’ут хорошо  было и поговорить  и
помолчать.
     - —ем все это кончитсЯ, ‚асЯ?
     - Ќу, ЉремлЯ не возьмут. Ђ там арсенал.
     - Ђ если возьмут?
     ѓоворили,  перебирали слухи. ’анюша думала: "‘транно. ‚от ‚асЯ не трус,
а ему точно все равно, как посторонний. „ругой бы..."
     Љто другой? Ѓегло  перебирала  в  памЯти знакомых, военных  и штатских,
живых  и умерших. „ралсЯ ли бы ќрберг? ‚озможно. Ђ ‘тольников, если бы он...
Љонечно! Ќесчастный, что он сейчас переживает! Ќо  она не могла бы - слишком
нетронутой душой - вместить того, что переживал в эти дни Ћбрубок.
     ‚асЯ курил. € ’анюша ненадолго открыла форточку. „онессЯ стук недалеких
выстрелов. ’ук-тук-тук... ќто, кажетсЯ, пулемет.
     ЏрислушиваЯсь,  замолчали. ‘идели  на  диване, близко.  ’анюша думала о
революции.  ‚асЯ  думал: "‡наю,  что Я ее  люблю. €  что  она ко  мне только
дружески ласкова.  € что  Я ее  все-таки  ужасно  люблю.  —то же,  так это и
будет?"
     ‘ этой думой поднЯл глаза на ’анюшу и внимательно посмотрел.
     - —то, ‚асЯ?
     - Ќет, ничего.
     ’анюша встала и притворила форточку.
     - Ѓрр... какой холод сегоднЯ.
     - „а, а снегу все нет. Ђ уж октЯбрь кончаетсЯ.
     ЋктЯбрь кончалсЯ. Ќо начиналсЯ долгий, великий и мучительный <i>ЋктЯбрь</i>.
     ‘нег выпал  только  тогда,  когда  к  концу пЯтого днЯ смуты московской
перестали летать свинцовые шмели. ‘нег выпал на утро днЯ шестого,- хлопьЯми,
необильный, смущенный, но  нужный  всем. ‡абелил изрешеченные  крыши,  белой
простыней покрыл  неубранный труп, подморозил и запудрил кровь  на мостовых,
на дворах.
     ‘разу в Њоскве стало тихо. ЃоЯзливо выглЯнул обыватель,- но любопытство
потЯнуло. ‹юбопытство и  нужда: кончились запасы хлеба, съестного, керосину,
дров.   †ить-то  все  равно   как-нибудь   нужно.  Џлечом   прокрадывалсЯ  в
полуоткрытую дверь магазина.
     € встречный спрашивал знакомого встречного:
     - Љто же верх-то взЯл?
     - ѓоворЯт, они, большевики.
     - —то же будет?
     -  Ђ что будет. „олго  не продержатсЯ. Џридут войска - наведут порЯдок.
ђазве же это возможно - по всей Њоскве стрелЯть! „ожили до чего.
     - ЃулочнаЯ-то наша открыта ли?
     - Ћткрыта. Ђ то со двора пройдите.
     ЋзираЯсь  круглыми,  любопытными  глазами,  прижимаЯсь  ближе  к стенам
домов, через улицу -  горбЯсь и мигом,- шли каждый по своему  делу,  готовые
сейчас спрЯтатьсЯ в подъезд, в переулок, за тумбу.
     € если было, что радовало глаз, то только - чистый, еще не затоптанный,
бодро холодЯщий  снежок,  запорошивший  напуганную  и  усталую  за  эти  дни
обывательскую Њоскву.

        Џ“‹џ

     ќдуарду ‹ьвовичу никогда не  приходило  в голову, что можно было купить
новое  одеЯло, которое, дотрагиваЯсь до подбородка, подвертывалось бы и  под
ноги.
     Ќеудобство слишком короткого  одеЯла он испытывал  всегда, но боролсЯ с
этим только сомнительными средствами: прикрывал ноги своим стареньким пальто
на  клетчатой  подкладке. € не от скупости,  а просто по недогадке. Ѓедности
ќдуард ‹ьвович не испытывал, жил скромно и мог много тратить на ноты и книги
по  музыке; впрочем,  еще посылал  деньги в  ђигу  тетке,  которой  не видал
двадцать лет,- высылал по традиции и по привычке, так как начал высылать еще
при жизни матери.
     ЋдеЯло плохо прикрывало ноги, и спать  приходилось на боку, согнувшись.
Ћдно  ухо  слушало, как  в  подушке отдаетсЯ  пульс, а  другое  слушало стук
пулемета на улицах: тук-тук-тук-тук. ‘мысл  пулеметной стрельбы был  ќдуарду
‹ьвовичу совершенно и окончательно чужд  (это не из его  мира),  но ритм был
как раз его областью.  ЋдеЯло  медленно сползало с ног, и холодок  делал сон
беспокойным.  ’огда  ќдуард  ‹ьвович  во  сне   шевелилсЯ,  жесткие  волоски
непобритой щеки скрипели по полотну подушки.
     ђитм  пульса  и ритм пулемета  не совпадали; требовалось примирить  их,
уложить  в  порЯдке  и  системе  на  нотной  бумаге. €  вот  тут  начиналась
мучительнаЯ путаница. —ерные нотки, большеголовые, с хвостиками, разбегались
по  всему миру.  —асть их рассаживалась по  холмикам, по крышам и чернела на
горизонте аллейками и телеграфными столбами. „ругаЯ часть ползла по  одеЯлу,
цапаЯсь за нити нотной  бумаги, дергаЯ  их, как  струны, забираЯсь не  в тот
ключ, кидаЯсь  из мажора  в  минор.  ќдуард ‹ьвович  старалсЯ подманить  их,
прикрывал  крышечкой  легато*,  но  черные  головастики брыкались  хвостами,
вырывались и опЯть разбегались,- одни по холмикам, другие по складам одеЯла.

     * <i>‹егато -</i> музыкальный термин, означающий свЯзное исполнение нескольких
звуков

     ќдуард   ‹ьвович   Ясно  понимал,  что  невозможно  достигнуть  полного
примирениЯ тех, на горизонте, с этими,  на одеЯле. Ћ какой-нибудь мелодии не
могло  быть  и  речи.  Џрекрасно, пусть  будут диссонансы; можно  и  на  них
построить музыкальную  идею,- но  непременно должен  быть  смысл,  единый  и
обЯзательный  длЯ  всех закон  гармонии.  € вот  в ответ  он  слышал  только
раскатистый   смех  пулемета   и  жалобный   стук   в  подушке.  Џримирение,
по-видимому, невозможно.
     Ќо  с  чьей  же  стороны   затруднение?  ’е,  на  холмах,  поразительно
равнодушны и устойчивы. ‚ них есть что-то мертвое - как кладбищенские кресты
на фоне неба.  Џривычный ранжир, все головки в одну сторону; все  это, почти
исключительно, четверти  и восьмые. ‘овсем  иное  те,  что  окружили подушку
беспрерывным  неровным  туканьем,  не  поддающимсЯ  учету.  ’ам   -  бытоваЯ
устойчивость, здесь -  суматоха, брожение. ќдуард ‹ьвович попробовал поймать
одного  живчика  за  двойной  хвостик, но  промахнулсЯ, и рука его непомерно
вытЯнулась в  пространство. ’огда  он приподнЯлсЯ на  цыпочки,  стоЯ  босыми
ногами на снежном холме, и стал дирижировать хором нотных головастиков: быть
может, они поддадутсЯ.
     Љ  удивлению  ќдуарда   ‹ьвовича,  хор  оказалсЯ  прекрасным.  ‘вободно
отделившись  от земли и плавно размахиваЯ руками, ќдуард ‹ьвович летал вдоль
огромных, нескончаемых нотных заграждений, от горизонта  к горизонту,  и все
более убеждалсЯ, что режущие ухо диссонансы были лишь близки, а  с высот,  в
отдалении, все звучало великой гармонией,  изумительным хором  и совершенной
музыкой. …му  захотелось  вовлечь в хор самые  отдаленные инструменты,  едва
видные  на  горизонте. Ќо он не успел  спуститьсЯ  к  ним со страшной  своей
высоты: раздалсЯ звон, и композитор потерЯл равновесие.
     ќдуард  ‹ьвович проснулсЯ и  не  мог понЯть, какой  звук  разбудил его.
ЋттЯнув  одеЯло  к  ногам,  он  некоторое времЯ  прислушивалсЯ:  может быть,
позвонили  в передней? Ќо все было  тихо.  „а и звон был -  скорее  - как от
разбитого стакана. Џодумал о своем сне: изумительный сон. Ћсобенно любопытно
в  нем,  что слиЯние  и  гармониЯ  таких  несогласных,  по-видимому,  ритмов
оказываютсЯ возможными.  ‚ этом - глубокий смысл. Ќадо подойти  издали  и  с
высот.  ‚озникла   как  бы  идеЯ  новой  странной  композиции,  трудной,  но
возможной. ЏонЯть, представить возможно,- ну, а воссоздать?
     ’Януло  холодком.  ќдуард  ‹ьвович поправил  в ногах  пальто,  согнулсЯ
совсем  калачиком,   скрипнул  по  подушке  небритой  щекой  и  старалсЯ  не
шевелитьсЯ,  чтобы согретьсЯ.  •олодком  тЯнуло,  и  воздух  стал  как будто
свежее. Ќотки исчезли, исчезли и холмики, но туканье пулемета стало еще чаще
и отчетливее. Ћднако ухо уже привыкло к нему. € ќдуард ‹ьвович заснул.
     Љогда стало светать, в верхней части  окна, в обеих рамах, обнаружились
дырочки в стекле, а  от  дырочек шли кругом  лучи.  ђассвело  еще,  и  новаЯ
дырочка обнаружилась  в обоЯх,  на  стене против  окна.  Ћбои вокруг дырочки
припухли от распыленной штукатурки.
     Ќикто в окно не метил. ЋктЯбрьские пули летали всюду, не очень заботЯсь
о цели. ‡ачем-то одна из них, самаЯ бесполезнаЯ, но и безвреднаЯ, залетела в
комнату композитора, нарушив на минуту его музыкальное сновидение.

        ЉЂђњ…ђЂ ЉЋ‹—Ђѓ€ЌЂ

     Ќа шестой же день забежал в кухню особнЯка Ђндрей Љолчагин. Ѓыл небрит,
красен, весел, хоть и вздрагивал - за эти дни  поистрепалсЯ. Џришел с ружьем
и набитой  сумкой. ‚ мешке нашлась колбаса, круг сыру, большой  ком масла, к
которому крепко  примерзла газета. …ще какаЯ-то  рухлЯдь, которой „унЯше  не
показал.  ‚прочем, дал ей  будильник, початый  пузырек одеколону  и шелковую
кофту с узкими рукавами и кружевом.
     - ќто что ж, откудова у тебЯ?
     - Ќашел. џщик на дворе разбилсЯ.
     - Ќашто ж мне, на менЯ и не налезет! ќто барыни носЯт.
     - ЃарынЯм нынче,  „унЯшка,  капут  пришел. €  барынЯм  и баринам.  Ќаша
власть одолела.
     - ’ы где ж был? “жли стрелЯл?
     - џсное дело. ‚ самом был сраженьи. ’елефонную брали.
     - Љто брал-то?
     - Љто. Њы и брали, большевики.
     - Ќешто и ты с ими?
     - ‘ кем больше? ‘ народом мы! Џротив юнкарей и всей буржуазии. ’аперича
им крышка, наша взЯла.
     - Ќе пойму Я что-то, из-за чего стрелЯют. ‘мута одна.
     - ’ебе и понимать нечего. ’ы бери кофту и духи бери. ’еперь этого добра
мы можем сколько угодно.
     - —ужое, поди?
     - —ужое. ђазговаривай! € дура же ты, „унька. „еревнЯ.
     Ћднако  господам  -  сказал  -  лучше не  показывать, не их дело. ’ак и
сказал: "господам". „ругих слов еще  не было, не знал точно, буржуи ли живут
в особнЯке, где кухнЯ всегда была ему ласковым приютом.
     Џробыл недолго,  ночевать не  осталсЯ, даже в бане  не был,- а  как раз
топили. “ходЯ, захватил  и  ружье,  нацепив на плечо  дулом вниз. ‘умку тоже
захватил с собой, но пустую: содержимое запер в свой сундучок.
     Џо улице шел  Ђндрей Љолчагин шагом уверенным. €з-под фуражки выбилсЯ у
него клок волос,  по-казацки, хоть  и  был  он пехотой. ‚стречные, прохожие,
смотрели на него недружелюбно и с опаской; он  на них не смотрел. —увствовал
себЯ Ђндрей Љолчагин  не простым человеком, солдатней, а значительным, вроде
героЯ,- как раньше было в деревне, перед отправкой на фронт.
     Џрошел прЯмым путем в —ернышевский,  к  воротам ‘овдепа,  где уже много
солдат  без толку толпилось,- у всех за плечами ружьЯ  дулом в землю.  ‡десь
перекинулсЯ словом,  выкурил  папиросу, справилсЯ,  как  пройти с  бумажкой,
через какой подъезд. ‚стретил  некоторых, что вместе с ним брали телефонную;
но  у  них бумажки  не было. ЏротолкалсЯ, подождал в  очереди, добилсЯ-таки.
„ержал  себЯ  не  по-простецки,  а  без  боЯзни, боевиком;  и  слова говорил
подходЯщие.
     ‡а  столом, в комнате кислой и дымной,  сидел,  вписывал, ставил печать
человек жидкий, черноватый, в пиджаке, но не робкий. Џокрикивал на солдатню.
Ќа  Љолчагина  не глЯдЯ, вписал его  фамилию  на бумажку,  хлопнул  печатью,
сказал:
     - ‚от, товарищ, отправлЯйтесь по назначению.
     - Ђ куды идти-то?
     - Ќаписано. Ќа •амовниках будете. Љто следующий?
     Џришлось шагать обратно. Ѓумажку с печатью сунул Љолчагин в обшлаг.
     ‚  •амовниках,  в  большом  занЯтом   доме,  была  толкотнЯ  и   полнаЯ
неразбериха.  € не узнаешь,  кто тут главный, кто  командир и чем командует.
‘олдаты сидели в креслах, на столах, на подоконниках, и паркет  был заплеван
и забросан окурками. Љто покрикивал на других, того и слушали.
     Љолчагин прошел по комнатам, ища, кому вручить свой  новый документ,- и
не  нашел. Ѓыло  таких же ищуших еще несколько.  ’огда Љолчагин  взЯл у  них
бумажки, сверил,  небрежно  бросил им: "‹адно,  все в порЯдке; подождите". €
затем  стал  уже  спрашивать  бумажки у всЯкого нового пришедшего.  €  вдруг
почувствовал  себЯ вроде как бы начальством.  ‚ласти не было - нужно  власть
налаживать. Ќалаживать власть  стал Ђндрей Љолчагин. € все понЯли, что так и
быть  должно.  ’еперь к нему обращались  уже  с некоторым  почтением,  как к
старшему.  ‡атем приехал  на дребезжащей машине какой-то штатский, влетел  в
первую комнату, крикнул: "‡дравствуйте, товарищи, сейчас все будет",- но ему
никто не ответил. Ћн заметалсЯ, перекладываЯ свой портфель со стола на стол,
искал чернильницу и Явно не знал, что  делать дальше. ‚от тут-то  и выступил
Ђндрей Љолчагин, спокойный, в фуражке, с папиросой в зубах:
     - Њандаты проверены, товарищ. ‚се в порЯдке.  ‘ейчас выставим охрану, а
то всЯкий пройдет сюда без надобности. € двери прикажу на запор, без особого
пропуска не лезть.
     Џриезжий  очень  обрадовалсЯ,  даже  не сумел  сважничать  и  разыграть
начальство. Ѓыло Ясно, что начальство уже родилось в лице ЂндреЯ Љолчагина.
     ‚се  были  голодны. Љолчагин  выбрал  пЯтерых,  послал  "раздобыть".  €
бумажку им  выдал;  сам писал  плохо, но нашелсЯ более  грамотный,  которому
Ђндрей и приказал быть как бы писарем. Џодписывал же сам: "Ќачальник команды
товарищ Љолчагин".
     ђаздобыли  в арбатском  магазине,  который  пришлось  вскрыть на  нужды
борцов, только некому было вручить расписку,  так как  хозЯина не оказалось.
Џритащили в  мешках: большой круг сыру, какаЯ нашлась колбаса, много  масла,
разные коробки. Љолчагин принЯл, все велел запереть в комнату. Џотом выдавал
сам длЯ дележа. € в свой мешок тоже поклал на случай - сколько вошло.
     Љто  ушел, кто осталсЯ. ‘пали тут же, не раздеваЯсь, на полу. Љолчагину
предоставили диван. € понЯтно: начальство,  трудилось больше  других. ‹ожась
спать, Ђндрей сначала проверил охрану и назначил смену.
     Џоутру, на другой день, опЯть приехали какие-то организаторы,  толклись
на  месте,   говорили  о  пишущих  машинках,  отмечали   на  дверЯх  комнат,
передвигали  столы, уходили,  приходили. Љолчагин  неизменно сопровождал их,
помогал двигать столы,  записывал  что-то себе  на  бумажку, а  по  уходе их
садилсЯ  за письменный стол в  первой комнате, смотрел зорко и покрикивал на
входЯщих. ‹юди сменились - Љолчагин оставалсЯ.
     ’ак  потекли  дни. ‚ комнате  заскрипели перьЯ,  в  приемной  толкалась
сначала солдатнЯ, потом  поЯвились  и обыватели,  напуганные, нерасторопные.
‘юда свозили  вещи, сюда  приводили арестованных,  отсюда  летели приказы от
имени  •амовнического  ‘овдепа,-  но ничто не могло  произойти без ведома  и
санкции ЂндреЯ  Љолчагина, которого звали комендантом. Ќикто  его не ставил,
не  выбирал,  не  утверждал  в  звании.  Љолчагин был необходим,  естествен,
неизбежен. €  когда проситель, обойдЯ все комнаты, терЯл последнюю надежду,-
ему говорили:
     - Ђ вы, товарищ, обратитесь-ка лучше к товарищу коменданту.
     € проситель робко стучал в "кабинет коменданта", где за  столом пил чай
с сахаром и булкой известный во всем  •амовническом районе товарищ Љолчагин,
властный, толковый и не знающий сомнений.  €ных направлЯл, другим решал дело
сам, выдаваЯ бумажку с подписью и собственной своей комендантской печатью.

        ЌЋ—€ ЋЃђ“ЃЉЂ

     ‘трашнее дней были ночи Ћбрубка. —асто в эти кошмарные ночи, между сном
и Явью, мерещилсЯ ему последний бунт калек и уродов.
     Ќа низких  колЯсочках, с деревЯшкой в  каждой  руке, чтобы  упиратьсЯ о
землю,-  черепашьим  вихрем  летЯт  обрубки  войны  к  войне  новой.  Ђ  он,
совершеннейший из обрубков, чудо хирургии,- чудом же мчитсЯ  впереди всех за
командира. ‡а  ним слепые, скрюченные в рог,  лишенные лица,  глухие, немые,
отравленные, сонные,- взводы георгиевских уродцев.
     ђеволюциЯ новаЯ,  небывалаЯ,  последнЯЯ: всех,  кто еще  здрав  и  цел,
окарнать в уродов,  всех под один  уровень! ‡убами  отгрызть уцелевшие руки,
колесом проехать  по ходЯщим ногам, наколоть видЯщие глаза, отравить дышащие
легкие, громом потрЯсти мозговые коробки. ‚сех под одну стать!
     € женщин! „айте  нам женщин-обрубков,  таких  же,  как  мы. ‘  руками и
ногами целыми,  с  глазами видЯщими и  лживыми,  они будут презирать  нас  и
отталкивать. Џусть они будут обрубками: мы оставим им только груди. Њы будем
сползать и соединЯтьсЯ  без рук  и без ног.  € пусть  родЯтсЯ у нас такие же
дети.
     ‚се перестроить!  Џусть  одеждой человеку  будет мешок,  а  работать он
будет зубами. ’олько  слепым  и  безумным оставить  право иметь конечности,-
пусть водЯт  и носЯт  других калек.  Ќе все ли  равно: разве не водили нас и
раньше слепые и безумные? …сли захотЯт того глухие  и  немые,- всем здоровым
вырвать Языки и проткнуть уши каленой иглой! € старым, и детЯм, и девушкам.
     Џусть будет тишина в мире, придумавшем боевые марши и гимны, барабанный
бой и грохочущее орудие.
     Љошмар - кошмар - из отрубленных ног костры на площадЯх. ‚округ костров
быстрой каруселью летЯт колЯски безногих - бунт безногих - шабаш уродов,-  а
безумные  бросают в огонь ненужные  больше книги,  стульЯ,  роЯли,  картины,
обувь,  главное - обувь,  и еще перчатки, обручальные  кольца,-  весь  хлам,
нужный только целым, которых больше нет и не будет. ’еперь вы понЯли!
     ‚ысшаЯ красота - рубец и культЯпка. Љто больше изрублен и изрезан - тот
всех прекрасней. Љто смеет думать иначе - на костер. ‚ымарать на иконах и на
картинах руки и ноги, изуродовать лица, чтобы прежней красоты не  оставалось
и в памЯти. Ћпрокинуть и разбить в  музеЯх  античные  статуи, оставив только
мраморные торсы да бюсты с отбитыми носами. ‚оздвигнуть  на больших площадЯх
копии ватиканского торса ѓеркулеса,- единственнаЯ  достойнаЯ  статуЯ,  идеал
красоты повоенной!
     Њиром будет править синЯЯ, блестЯщаЯ культЯпка. Ђ провалитсЯ мир - туда
ему и дорога!
     Ћт кошмарных дум и снов Ћбрубок стонал протЯжно и мучительно. ЏеребираЯ
мускулами спины, старалсЯ перевернутьсЯ на бок. Ћн умел делать это с налету,
резким движением, головой упираЯсь в подушку и помогаЯ себе сильной шеей; но
иногда,  не  рассчитав движеньЯ, падал  на живот и, измучившись, плакал, как
ребенок.  —тобы  поправитьсЯ,  долго  раскачивалсЯ,  опЯть  напрЯгал  шею  и
копошилсЯ в Яме мЯгкого тюфЯка. Ћтдышавшись, закрывал глаза,- и тогда кошмар
начиналсЯ снова, в полуЯви-полусне его мучительной ночи.
     „умать о другом? Ћ чем? ‚споминать  о прошлом, когда можно было на этих
ногах обойти весь мир, этими  руками  обнимать и отталкивать, когда было все
доступно, игра  и  борьба, поход и вальс, жест и работа? Љогда можно было...
можно  было  почесать  плечо,  не  делаЯ  длЯ  этого трудных  и утомительных
движений  головой, чтобы хоть достать  подбородком?  …му  качалось, что  еще
никогда и ни у кого не чесалось так сильно плечо, и с холодным ужасом думал:
а  вдруг,  как не раз бывало,  зачешетсЯ бок  или грудь!  Џозвать  ѓригориЯ?
Ѓедный  ѓригорий! —то  бы  он дал,  Ћбрубок,  чтобы стать таким  "бедным", с
руками и ногами,-  пусть пожилым и  полуграмотным  солдатом. Љем угодно,  на
какой  угодно грЯзной работе. Љаторжником - да, и каторжником. „аже шпионом!
‹юбаЯ жизнь лучше его жизни.
     …му вспоминались  постоЯнные больные и напрасные  споры  eго с соседом,
Љаштановым, потерЯвшим  на  войне зрение. € теперь  он находил тысЯчу  новых
доводов и доказательств тому,  что жизнь слепого во много раз легче, что все
же она - настоЯщаЯ жизнь, полнаЯ возможностей. Ќочью, вот сейчас, в темноте,
Љаштанов  равен всем другим. Ћн лежит удобно в постели, может метать, налить
в стакан воды, выпить, крепко потЯнутьсЯ, опЯть заснуть. Њожет спать не один
и, не видЯ,- ласкать. € этот счастливчик смеет жаловатьсЯ, смеет сравнивать!
     “першись затылком в  подушку,  Ћбрубок приподнЯл  спину, изогнул тело и
стал медленно  и напрЯженно опускатьсЯ с протЯжным, сквозь  зубы, сдавленным
звериным, волчьим воем.
     ‚ соседней комнате скрипнула кровать и зашлепали босые ноги ѓригориЯ.
     - Ђли неможетсЯ, что стонете? Њожет, надо что?
     Џопоил водой,  из  столика  вынул  плоское  суденышко,  долго мозилсЯ с
калеченым, как с ребенком, поправил постель, укутал, дал покурить, подставил
блюдечко длЯ пепла,- все при свете ночника. Џосидел рЯдом, на самой постели,
рукой скрываЯ зевоту.
     - —то же, ѓригорий, так всегда и будешь за мной ходить?
     -  Ђ  что ж, ужель вас оставлю! Њне жить хорошо, только бы вас утешить.
Ќе стоит об этом думать, ваше благородие. Њеньше думаешь - лучше спитсЯ.
     - ’ы  и вправду  веришь  в Ѓога,  ѓригорий?  €ли  только так  говоришь,
стараешьсЯ в него верить?
     - ‚ Ѓога Я верю, как же не верить в Ѓога.
     -- „обрый он, твой Ѓог?
     - „обрым ему ни к чему быть. Ћн строгий.
     - Ђ зачем он менЯ искалечил, твой Ѓог?
     - Љак можно, ваше благородие, это ж не ѓосподь, а люди!
     - Ђ он позволил людЯм.
     - ‡начит, свои у …го соображениЯ,  нам  о том  знать не дано. ‚ам, ваше
благородие, смиритьсЯ надо, такаЯ уж вам судьба.
     -- Ќу, хорошо, ѓригорий, Я смирюсь. €ди спать.
     ѓригорий зевал и закрещивал рот.
     - …сли что опЯть нужно - покликайте, а напрасно себЯ не мучайте.
     - ‘пасибо, ѓригорий, иди.
     „умал  о ѓригории  и его  строгом Ѓоге,  имеющем  свои  соображениЯ.  Ћ
верующих, могущих смиритьсЯ в любом  несчастии. € странно - им не завидовал.
’олько им, единственным, и не завидовал. € в себе такой веры не находил и не
искал. Ћбман!
     Ќо, о  них думаЯ, затихал, и  вправду  смирЯлсЯ,  позволЯЯ  сну мЯгкими
руками  коснутьсЯ  глаз.   €  во   сне  видел  себЯ  здоровым,  не  спешащим
использовать свое здоровье - свои цельные руки и ноги, свою молодость. ‚идел
женщину - шутил с ней.
     Ћбрубку  еще не было тридцати лет. ‚ этом возрасте перед  человеком всЯ
его жизнь. Ќо Ћбрубок не был человеком...

        ЋЃ…‡њџЌ€‰ ѓЋђЋ„ЋЉ

     ‡амкнутым кругом  вырыли ров, сделав внешнюю  стену отвесной. ЏолучилсЯ
островок, выхода с которого не было.
     Џосреди острова высокое сухое дерево с голыми ветвЯми. Ќа них обезьЯнам
удобно заниматьсЯ гимнастикой.
     Џод   деревом  домики  с  окнами,  чердаками,  крышами,-   совсем   как
человеческие. •орошие качели.  Ѓассейн  с  проточной  водой,  а  над ним, на
перекладине, подвешено на веревке кольцо. ‚се длЯ удовольствиЯ.
     Ћгромной   семье    серых   мартышек   жилось   привольно.   Џлодились,
размножались, наполнЯли городок.
     ‘мотритель зоологического сада  рассчитал правильно: обезьЯний  городок
пользовалсЯ  большим  успехом  у  публики.  Њартышкам  бросали орехи,  хлеб,
картофель,  любовались  их  фокусами,  смеЯлись  над их любовью  и семейными
раздорами.
     ‘мотритель решил переселить в городок и  рыжую  породу. „обавили домик,
крышу сделали  покрепче. Ќовые граждане были чуть-чуть  покрупнее, мускулами
крепче, нравом озорнее.
     ‘начала все  шло  хорошо. Ѓыли, конечно, драки,  но  без драк не бывает
прочной общественности. ‡атем выЯснилось соотношение сил и  началось расовое
засилие.
     Ѓыл  среди рыжих  один  -  чистый  разбойник.  ‘ильный,  ловкий,  злой,
командир среди своих, он стал  истинным  бичом  серых.  Ќе  пропускал случаЯ
задеть, куснуть в загривок, цапнуть за ногу.
     ‘начала побаивалсЯ  тронуть самку-мать, возле  которой суетилсЯ  голый,
тоненький  живчик.  Ќо  кончилось  тем,  что  белыми  острыми зубами,  ловко
подкравшись,  тЯпнул  нежного  младенца  и  спассЯ  на дерево от разъЯренной
матери.
     Џроделка  рыжим понравилась;  они почувствовали свою силу. € тогда же в
обезьЯньей душе серых впервые родилось сознание предопределенности, грЯдущей
неминуемой гибели их патриархального племени.
     ‘ерый страх  поселилсЯ  в  обезьЯньем городке. € скоро худшие  ожиданиЯ
оправдались.
     ђыжий  насильник  скучал. ‚се  одно  и  то же,  все  одно и то же. „аже
никакого  серьезного  сопротивлениЯ. Џосле того, как он, загнав  одну робкую
жертву  на  край  ветки, заставил ее  сделать неудачный  прыжок вниз  (серый
сломал заднюю  руку),- никто  из серых больше  на  дерево не лазил. Ћтнимать
пищу  тоже  скучно,-  и  надоело,  и  ни к  чему,  своей  достаточно.  Ќужно
что-нибудь особенное.
     Ћт  скуки  рыжий делал стратегические обходы, высматривал кучу дрожащих
обезьЯнок,  бросалсЯ прЯмо с  крыши домика в самую  гущу,  цапал за загривок
кого попало, потом садилсЯ поодаль, почесываЯ бок, и белыми зубами дразнилсЯ
и  издевалсЯ над трусами.  ’е вновь  скучивались поодаль,  уставив  на  него
близкие  глазки и  стуча  зубами.  Људа  бы  он ни  упрыгивал,- все, как  по
команде,  повертывались в  его сторону, зорко наблюдаЯ за  его  движениЯми и
готовЯсь в нужный момент отпрыгнуть. Љогда он отходил далеко или спал дома,-
они решались зализывать раны,  глодать морковку, искать друг у друга блох и,
наскоро и несмело,  любить  друг друга.  †изнь, хоть и  ставшаЯ невыносимой,
должна была продолжатьсЯ. Ќо это была жизнь обреченных.
     Ћднажды,  когда  рыжий  скучал  от  бездельЯ,  один  из  серых  рискнул
позабавитьсЯ: прыгнул в кольцо над бассейном и стал качатьсЯ. ђыжий заметил,
тихо спустилсЯ в ров, обошел понизу  обезьЯнью усадьбу,  нацелилсЯ, внезапно
поЯвилсЯ у бассейна, поймал серого за хвост и быстро сдернул его в воду.
     ‘ерый поплыл к краю,- но враг его был уже там; поплыл к  другому,- но и
здесь не удалось  выйти.  …два он цеплЯлсЯ  за край, рыжий насильник крепкой
рукой ударЯл его по маковке головы и окунал в воду.
     ‚от наконец  новаЯ  и  интереснаЯ  забава. ‘ераЯ  жертва  обессилела и,
погружаЯсь  в воду, пускала пузыри. Љогда  в последний раз мокраЯ  обезьЯньЯ
головка поЯвилась  у  краЯ,  рыжий,  уже  без особого увлечениЯ, лишь легким
щелчком, погрузил  ее  в бассейн и подержал  недолго. ’еперь  всплыли только
пузыри. €здали  на  эту шалость  рыжего  смотрели дрожащие  серые обезьЯнки,
скалЯ зубы и поджимаЯ хвосты.
     ђыжий  подождал, обошел  еще раз бассейн,  задорно выгнул  спину, потом
отошел,  присел,  оскалил зубы, отрЯхнул мокрую руку  и, найдЯ турецкий боб,
принЯлсЯ его чистить. ‡абава окончилась, и опЯть стало скучно.
     Ќо в общем, опыт  ему  понравилсЯ, и  бассейн стал  чаще привлекать его
внимание. ’еперь он уже сам загонЯл сюда новые жертвы.  Љогда  ему удавалось
схватить  крепкими  зубами  зазевавшегосЯ   серого,  он  подтаскивал  его  к
бассейну, отбиваЯсь зубами  от  судорожных  рук, и быстро сталкивал  в воду.
’опил не торопЯсь, даваЯ  жертве немного отдышатьсЯ, лукаво отходЯ к  краю и
возвращаЯсь   вовремЯ,  чтобы   погрузить  голову  слабого  пловца,   играл,
забавлЯлсЯ,  прыгал в  кольцо, качалсЯ  и вновь подоспевал  вовремЯ. “топив,
скучал,  растЯгивалсЯ  на  крыше  домика, забиралсЯ  на  дерево  и  сильными
мускулами сотрЯсал большие сухие ветви.
     ‘ераЯ колониЯ убывала. ‘трах перешел  в безнадежность. Џримеру  главарЯ
следовали  и   другие  рыжие,  нападаЯ  врасплох  на  исхудавших,  облезлых,
растерЯнных,  дрожащих  обезьЯнок, забираЯсь  в  их дома, выгонЯЯ их наружу,
отнимаЯ пищу, перегрызаЯ  руки, вырываЯ клочьЯми шерсть. ‘ераЯ колониЯ таЯла
- рыжаЯ плодилась и благоденствовала.
     ‘мотритель  зоологического  сада слишком  поздно  заметил  исчезновение
серых,- лишь  когда воду  спустили длЯ чистки бассейна. ‘торожам  досталось.
ЋставшихсЯ  серых переселили из вольного  городка  в особую клетку. ‡десь их
откормили, а к клетке привесили  дощечку с их латинским названием. ђазрешили
жене одного из сторожей поставить рЯдом  столик с пакетиками турецких бобов.
ќто давало  сторожихе небольшой  постоЯнный  доход,  особенно по  воскресным
днЯм,- а саду - экономию на пропитание обезьЯньего племени.
     ѓлЯдЯ на  пополневших мартышек,  невозможно было установить, вспоминают
ли  они  об  обезьЯньем вольном  городке,  своей утраченной отчизне.  Ѓлизко
поставленными глазками они смотрели  на публику, принимали подаЯние, скалили
зубы и, не стеснЯЯсь людей, делали  на глазах всех то, что полагаетсЯ делать
человеческому подобию.

        €Ќ‚Ђ‹€„›

     ‘егоднЯ  с  утра  к  ‘тольникову забегали  защитные  шинели  с  пустыми
рукавами, стучащие деревЯнные ноги и возбужденные лица со страшными шрамами.
Ћбрубок  внезапно стал  их общепризнанным вождем,  хотЯ было  у  них подобие
своей организации -  ‘оюз инвалидов - и хотЯ из двух требований, с  которыми
решили они выступить, первое  ("война до победного конца") не находило в нем
сочувствиЯ.  ‚торым была помощь  инвалидам великой войны: но и об  этом мало
думал  ‘тольников.  …го  волновала  только  мысль  об  открытом  выступлении
безруких, безногих,  изуродованных людей.  Ћ них забыли  - их  слово  теперь
обЯзаны выслушать. € чем громче, чем резче, чем злее и настойчивее прозвучит
оно,- тем лучше.
     Ѓыло решено, что его, как совершеннейшего из инвалидов, понесут впереди
в кресле, поставленном на высокие носилки. ЋстановитсЯ процессиЯ перед домом
‘овета „епутатов, и там будут сказаны речи.
     Љ  двум часам  собрались  кучками на  ’верском, расселись  на лавочках,
потоптались  у Џушкина, бродили по площади. Љогда принесли ‘тольникова,  все
подтЯнулись к нему. ‡намЯ было одно: красное, ‘оюза инвалидов.
     Џолучилась толпа  сотни в три.  Ќосилки с креслом несли трое посильнее;
четвертым  был ѓригорий. ђЯдом шли безрукие  и на  костылЯх.  ‚ели  под руку
нескольких слепых, в том числе и Љаштанова. ‚ толпе белелось много повЯзок.
     Џо самому тротуару, припадаЯ на одну ногу, ковылЯл страшный солдатик, у
которого не было лица: на блестЯщей коже чернели лишь глаза без ресниц и без
бровей, буравились дырочки носа и висел сбоку клочок путаной бороды.
     Љогда процессиЯ  остановилась, на балкон дома  ‘овета  „епутатов  вышло
пЯть человек. Ћдин, блондин с бородкой, похожий на интеллигентного  купчика,
полный и уверенный в себе, перевесилсЯ дородным телом через перила балкона и
замахал  рукой.  —етверо облокотились  на  перила, без  особого  любопытства
разглЯдываЯ толпу уродцев. Ѓыла эта картина не новаЯ.
     €з  толпы  инвалидов  кричали  нестройным хором.  ‘лышались  слова  "до
победы",  "позор",  "мы требуем",  некоторые махали листками, но видна  была
плохаЯ организованность  выступлениЯ и  несогласованность  желаний пришедшей
толпы.
     Ѓлондин  на балконе опЯть  махнул рукой и начал говорить. ѓолос его был
хрипл, очевидно, надорван постоЯнными  речами; сегоднЯ он  говорил с балкона
уже в шестой раз - шестой толпе солдатских шинелей. € речь его была заучена,
одна   длЯ   всех,  разнились  только  обращениЯ.   ‘ейчас  он   говорил   к
"товарищам-инвалидам  империалистической  бойни". ‘лова ударЯлись о памЯтник
‘кобелеву*, с которого только что снЯли бронзовые фигуры, пролетали дальше и
терЯлись  в низких  сводах гауптвахты. Џрохожие  задерживались ненадолго,- к
демонстрациЯм у ‘овета давно привыкли, слова с балкона  давно были известны.
‚нимание привлекло только кресло Ћбрубка, возвышавшегосЯ над толпой.

     * <i>ЏамЯтник  ‘кобелеву -</i> коннаЯ  статуЯ популЯрного героЯ  туркестанских
походов и русско-турецкой войны 1877-1888 гг. генерала от инфантерии Њихаила
„митриевича ‘кобелева (1843-1882). “становлен  по проекту  Џ. Ђ.  ‘амонова в
1912  году.  ‘несен накануне  1  маЯ 1918-го. ‘ейчас на этом месте  памЯтник
основателю Њосквы ћрию „олгорукому.

     ‘тольников,  покачиваЯсь  при неловких движениЯх  носилок,  не  отрываЯ
глаз, смотрел  на здорового,  двурукого,  двуногого оратора.  ЏривЯзанный  к
креслу, он Ярче обыкновенного чувствовал свое бессилие, свою неспособность к
жесту, сейчас так ему необходимому.
     ‚ середине речи оратора  начали  прерывать; к концу гул голосов  совсем
заглушил его слова. ’е, что стоЯли ближе к носилкам Ћбрубка, засучили рукава
и совали к балкону синие культЯпки рук, другие махали костылЯми и кричали  с
надрывом. ЌепонЯтное кричали и слепые. ‘олдат без лица вышел вперед и мычал:
он был нем.
     Ћратор выкрикнул последнее,  рукой показал куда-то  вдаль и вверх, утер
губы платком и попЯтилсЯ к двери; за ним вышли и другие.
     Ќужно было что-то  делать, а что именно - никто точно не знал. „елегаты
с листом требований вернулись; лист у них взЯли, но самих в здание ‘овета не
пустили.  “ входа в ‘овет стоЯли молодые солдаты  с  винтовками, другие были
расставлены на  тротуаре и прогонЯли останавливавшихсЯ прохожих. €з подъезда
вихрем вылетел юноша в военной форме,  одетый чище других и  лучше затЯнутый
кушаком,  очевидно - командир,  перебежал тротуар  и,  не  подходЯ  близко к
голове процесии, закричал:
     - Џроходите, товарищи, расходитесь, довольно! ЌельзЯ занимать площадь.
     ‚ернулсЯ и вывел нарЯд, занЯвший весь тротуар перед домом.
     ’олпа  инвалидов  потопталась  на  месте, но крайние,  поздоровее,  уже
пЯтились. ’е, что несли знамЯ, двинулись в сторону улицы.
     ‚  этот момент,  покрываЯ гул толпы,  раздалсЯ  резкий  и  дикий, почти
нечеловеческий крик, сорвавшийсЯ в визг:
     - ђазбойники! ђ-р-раз-бой-ни-ки!
     Ќосилки  покачнулись.  Ѓыстро,  свободной  рукой,   ѓригорий  подхватил
падавшее с  кресла тело Ћбрубка, сломавшего  легкую перекладину, котораЯ его
сдерживала.  €з толпы бросились  помочь. Џочти вплотную подбежал и начальник
караула с двумЯ солдатами.
     -  “брать! “носи  е