йтесь!
     ’онко  и  сипло  пищали волынки из  bычAчьих мертвых костей; и барабан,
натЯнутый кожею висельников, ударЯемый волчьим хвостом, мерно и глухо гудел,
рокотал: "туп,  туп,  туп".  ‚  исполинских котлах  закипала  ужаснаЯ снедь,
несказанно-лакомаЯ, хотЯ и не соленаЯ, ибо здешний •озЯин ненавидел соль.
     ‚ укромных  местечках  заводились  любовные шашни  -- дочерей с отцами,
братьев  с  сестрами,  черного кота-оборотнЯ,  жеманного,  зеленоглазого,  с
маленькой,  тонкой  и бледной,  как  лилиЯ,  покорною  девочкой,--безликого,
серого,  как паук,  шершавого инкуба с бесстыдно оскалившей зубы  монахиней.
‚сюду копошились мерзостные пары.
     ЃелотелаЯ,  жирнаЯ  ведьма   великанша  с  глупым  и  добрым  лицом,  с
материнской  улыбкой кормила двух новорожденных бесенЯт: прожорливые сосунки
жадно припали к ее отвислым грудЯм и, громко чмокаЯ, глотали молоко.
     ’рехлетние дети, еще не принимающие участиЯ  в шабаше, скромно пасли на
окраине полЯ  стадо бугорчатых жаб с колокольчиками, одетых в пышные попонки
из кардинальского пурпура, откормленных свЯтым Џричастием.
     -- Џойдем плЯсать,--нетерпеливо тащила Љассандру тетка ‘идониЯ.
     -- ‹ошадиный барышник увидит! -- молвила девушка, смеЯсь.
     --  Џес его  заешь,  лошадиного  барышника!--отвечала  старуха.  €  обе
пустились в плЯску, котораЯ закружила, понесла  их, как бурЯ, с гулом, воем,
визгом, ревом и хохотом. -- ѓарр! ѓарр! ‘права налево! ‘права налево!
     —ьи-то  длинные,  мокрые,  словно   моржовые,  усы   сзади  кололи  шею
ЉассаЯдре; чей-то тонкий, твердый  хвост  щекотал ее спереди; кто-то ущипнул
больно  и бесстыдно;  ктото укусил, прошептал ей на ухо чудовищную ласку. Ќо
она не противилась: чем хуже -- тем лучше, чем страшнее тем упоительнее.
     ‚друг все мгновенно остановились, как вкопанные, окаменели и замерли.
     Ћт   черного  престола,  где  восседал  Ќеведомый,  окруженный  ужасом,
послышалсЯ глухой голос, подобный гулу землетрЯсениЯ:
     -- Џримите дары мои,-- кроткие силу  мою, смиренные гордость мою, нищие
духом знание мое, скорбные сердцем радость мою,-- примите!
     Ѓлаголепный  седобородый  старик,  один  из верховных членов  ‘вЯтейшей
€нквизиции   патриарх   колдунов,  служивший  черную   мессу,   торжествеЯно
провозгласил:
     -- Sanctificetur nomen tuum per universum mundum, et libera nos ab omni
malo'.--Џоклонитесь, поклонитесь,  верные! „а свЯтитсЯ имЯ твое во всем мире
и избавь нас  от всЯкого зла (лат.). ‚се  пали ниц,  и, подражаЯ  церковному
пению, грЯнул кощунственный хор:
     -- Credo in Deum, patrem Luciferum  qui creavit coelum et terram. Et in
filium ejus Belzebul ‚ерую в Ѓога- отца ‹юцифера, сотворившего небо и землю.
€ в сына его ‚ельзевула (лат.).
     Љогда последние звуки умолкли и опЯть наступила тишина, раздалсЯ тот же
голос, подобный гулу землетрЯсениЯ:
     --  Џриведите  невесту  мою  неневестную,   голубицу  мою   непорочную!
ЏервосвЯщенник вопросил:
     --  Љак  имЯ  невесты  твоей, голубицы  твоей  непорочной?  --  Њадонна
Љассандра! Њадонна Љассандра! -- прогудело в ответ.
     “слышав имЯ свое,  ведьма почувствовала, как в жилах ее леденеет кровь,
волосы встают дыбом на голове.
     -- Њадонна Љассандра! Њадонна Љассандра! -- пронеслось над толпой.--ѓде
она? ѓде  владычица  наша? Ave,  archisponsa Cassandra!  ђадуйсЯ,  владычица
Љассандра! (лат.)
     Ћна закрыла лицо  руками, хотела бежать -- но костЯные  пальцы,  когти,
щупальцы,, хоботы, шершавые  паучьи лапы протЯнулись,  схватили ее,  сорвали
рубашку и голую, дрожащую повлекли к престолу.
     Љозлиным  смрадом  и  холодом смерти  пахнуло ей в  лицо.  Ћна потупила
глаза, чтобы не видеть. ’огда сидевший на престоле молвил: -- Џриди! Ћна еще
ниже опустила голову  и увидела у самых ног своих огненный крест, сиЯвший во
мраке.  Ћна сделала  последнее усилие,  победила  омерзение,  ступила шаг  и
поднЯла  глаза  свои на  того, кто  встал  перед нею.  €  чудо  совершилось.
ЉозлинаЯ шкура  упала с него,  как чешуЯ со змеи, и древний олимпийский  бог
„ионис предстал перед моной  Љассандрой, с улыбкой вечного весельЯ на устах,
с поднЯтым  тирсом  в одной  руке,  с виноградною  кистью в другой;  пантера
прыгала, стараЯсь лизнуть эту кисть Языком.
     € в то же мгновение дьЯвольский шабаш превратилсЯ в божественную  оргию
‚акха: старые ведьмы-в юных менад, чудовищные демоны-в козлоногих сатиров; и
там, где были  мертвые глыбы меловых  утесов, вознеслись колоннады из белого
мрамора, освещенного солнцем;  между  ними вдали засверкало лазурное море, и
Љассандра увидела в облаках весь лучезарный сонм богов ќллады.
     ‘атиры, вакханки,  ударЯЯ  в  тимпаны,  поражаЯ  себЯ  ножами в  сосцы,
выжимаЯ алый  сок  винограда в  золотые кратеры и смешиваЯ его с собственной
кровью, плЯсали, кружились и пели:
     --  ‘лава,  слава  „ионису! ‚оскресли  великие  боги!  ‘лава воскресшим
богам!
     Ћбнаженный юноша ‚а.кх  открыл  объЯтьЯ Љассандре, и голос  его подобен
был грому, потрЯсающему небо и землю:
     -- Џриди, приди, невеста моЯ, голубица моЯ непорочнаЯ!  Љассандра упала
в объЯтиЯ бога.
     ЏослышалсЯ  утренний крик  петуха.  ‡апахло  туманом  и  едкою,  дымною
сыростью. Ћткуда-то,  из бесконечной  дали,  донессЯ благовест колокола.  Ћт
этого звука на горе произошло великое смЯтение; вакханки опЯть  превратились
в чудовищных  ведьм, козлоногие  фавны в уродливых дьЯволов  и бог „ионис  в
Ќочного Љозла-в смрадного Hircus Nocturnus.
     --  „омой,  домой!  Ѓегите,  опасайтесь! -- Љочергу  мою  украли! --  с
отчаЯнием вопил толстобрюхий каноник ‘илен и металсЯ, как угорелый.
     -- Ѓоров, боров, ко мне! -- кликала рыжаЯ голаЯ, пожимаЯсь от  утренней
сырости, кашлЯЯ.

     ‡аходЯщий месЯц выплыл из-за туч, и в его багровом  отблеске, взвиваЯсь
рой  за  роем, перетрусившие  ведьмы, как черные мухи, разлетались с Њеловой
ѓоры.
     -- ѓарр! ѓарр! ‘низу вверх, не задеваЯ! ‘пасайтесь, бегите!
     Ќочной Љозел заблеЯл жалобно  и провалилсЯ сквовь  землю, распространЯЯ
зловоние удушливой серы. ѓудел церковный благовест.
     Љассандра очнулась на полу темной горницы в домике у ‚ерчельских ворот,
     …е  тошнило,  как с похмельЯ.  ѓолова была точно  свинцом  налита. ’ело
разбито усталостью.
     Љолокол  св.  ђедегонды  звенел  уныло.  ‘квозь  этот  звон  раздавалсЯ
упорный,  должно  быть,   уже  давний  стук  в   наружную  дверь.  Љассандра
прислушалась  и  узнала  голос  жениха  своего,   лошадиного   барышника  из
Ђбиатеграссо.
     --  Ћтоприте! Ћтоприте! Њона  ‘идониЯ!  Њона Љассандра! Ћглохли вы, что
ли? Љак собака, промок. Ќе возвращатьсЯ же назад по этой чертовой слЯкоти!
     „евушка встала  с усилием, подошла к окну, наглухо закрытому  ставЯЯми,
вынула паклю, которою тетка ‘идониЯ тщательно заткнула щели. ‘вет печального
утра упал  синеватой  полоской, озарЯЯ голую старую ведьму, спавшую  мертвым
сном на полу рЯдом с опрокинутой квашнею. Љассандра заглЯнула в щель.
     „ень был  ненастный.  „ождь  лил  как из  ведра. Џеред дверЯми дома  за
мутной сеткой дождЯ виднелсЯ влюбленный барышник; рЯдом стоЯл, низко понурив
голову, вислоухий  крошечный ослик, запрЯженный в  повозку. €з  нее выставил
морду теленок со свЯзанными ногами, издаваЯ мычание.
     Ѓарышник,  не  унимаЯсь,  стучал в  дверь.  Љассандра  ждала,  чем  это
кончитсЯ.
     Ќаконец, ставнЯ наверху, в одном из окон лаборатории стукнула. ‚ыглЯнул
старый алхимик, не выспавшийсЯ, со  взъерошенными волосами, с угрюмым и злым
лицом,  какое  бывало у него  в  те мгновениЯ, когда,  пробуждаЯсь  от грез,
начинал он сознавать, что свинец не может превратитьсЯ в золото.
     -- Љто стучит?  -- молвил он, высовываЯсь  из  окна.-- —его тебе нужно?
ђехнулсЯ ты, что ли, старый хрыч? „а пошлет тебе ѓосподь  безвремениЯ! ђазве
не видишь -- все  в доме спЯт.  “бирайсЯ! -- Њессер ѓалеотто! Џомилуйте,  за
что же  вы  ругаетесь?  џ  по  важному делу, насчет  племЯнницы  вашей.  ‚от
теленочка молочного в подарочек...
     -- Љ черту!--закричал ѓалеотто  с Яростью.--“бирайсЯ, негодЯй, со своим
теленком к черту  под хвост! € ставнЯ захлопнулась.  Ћзадаченный барышник на
минуту  притих. Ќо тотчас, опомнившись, с  удвоенной силой  ЏринЯлсЯ стучать
кулаками, как будто хотел выломать дверь.
     Ћслик еще ниже понурил голову. „ождевые струйки медленно стекали по его
безнадежно висевшим мокрым ушам.
     -- ѓосподи, какаЯ скука!--прошептала мона Љассандра и закрыла глаза.
     …й  припомнилось  веселие шабаша,  превращение Ќочного Љозла в „иониса,
воскресение великих богов, и она подумала:
     -- ‚о сне это было или наЯву? „олжно быть, во сне. Ђ вот то, что теперь
-- наЯву. Џосле воскресеньЯ -- понедельник...
     -- Ћтоприте! Ћтоприте!--вопил барышник уже осипшим, отчаЯнным голосом.
     ’Яжелые капли из водосточной трубы однозвучно шлепались в грЯзную лужу.
’еленок жалобно мычал. Њонастырский колокол звенел уныло.
        Џџ’Ђџ ЉЌ€ѓЂ. „Ђ Ѓ“„…’ ‚Ћ‹џ ’‚Ћџ
     Њиланский граждаиин башмачник Љорболо, вернувшись ночью домой навеселе,
получил от  жены,  по собственному выражению,  больше  ударов, чем нужно длЯ
того, чтобы ленивый  осел дошел от Њилана до ђима. Џоутру, когда отправилась
она  к  соседке  своей,  лоскутнице, отведать мильЯччи -- студнЯ  из  свиной
крови,  Љорболо ощупал в мошне несколько утаенных от супруги монет,  оставил
лавчонку на попечение подмастерьЯ и пошел опохмелитьсЯ.
     ‡асунув руки в карманы истертых штанов, выступал он ленивой походкой по
извилистому темному переулку,  такому тесному,  что всадник, встретившись  с
пешим,  должен был  задеть его  носком  или шпорой. Џахло  чадом  оливкового
масла, тухлыми Яйцами, кислым вином и плесенью погребов.
     ЌасвистываЯ песенку, поглЯдываЯ вверх на узкую полосу темно-синего неба
между  высокими домами, на пронизанные  утренним солнцем  пестрые  лохмотьЯ,
развешанные  хозЯйками на веревках  через улицу, Љорболо утешал себЯ  мудрою
пословицей, которой, впрочем, сам никогда не приводил в исполнение:
     "‚сЯкаЯ женщина, злаЯ и добраЯ, в палке нуждаетсЯ". „лЯ сокращениЯ пути
прошел он через собор. ‡десь была вечнаЯ суета, как на рынке. €з одной двери
в  другую, несмотрЯ  на  пеню, проходило множество  людей, даже  с мулами  и
лошадьми.
     Џатеры   служили  молебны  гнусливыми   голосами;  слышалсЯ   шепот   в
исповедальнЯх; горели лампады на алтарЯх. Ђ рЯдом уличные мальчишки играли в
чехарду, собаки обнюхивались, толкались ободранные нищие.
     Љорболо остановилсЯ на минуту в толпе ротозеев, с лукавым и добродушным
удовольствием прислушиваЯсь к перебранке двух монахов.
     Ѓрат  —ипполо,  босоногий  францисканец,  низенький,  рыжий,  с веселым
лицом,   круглым  и  масленым,  как  пышка,   доказювал  противнику  своему,
доминиканцу, брату  ’имотео,  что ”ранциск,  будучи подобен  •ристу в сорока
отношениЯх,  занЯл  место,  оставшеесЯ  на  небе  свободным   после  падениЯ
‹юцифера,  и  что сама  ЃожьЯ  Њатерь не  могла  отличить  его стигматов  от
крестных  ран  €исусовых.  “грюмый,  высокий  и   бледнолицый  брат  ’имотео
противопоставлЯл Язвам ‘ерафимского угодника Язвы св. Љатерины, у которой на
лбу был кровавый след тернового венца, чего у св. ”ранциска не было.
     Љорболо должен  был  прищурить глаза от солнца, выйдЯ из тени собора на
площадь  Ђренго, самое бойкое место в Њилане, загроможденное  лавками мелких
торговцев,  рыбников,  лоскутников  и  зеленщиц,  таким  множеством  Ящиков,
навесов и лотков, что между ними едва оставалсЯ узкий проход. ‘ незапамЯтных
времен угнездились  они на этой площади  перед  собором,  и никакие законы и
пени не могли прогнать их отсюда.
     "‘алат  из  ‚алтеллины,  лимоны,  померанцы, артишоки,  спаржа,  спаржа
хорошаЯ!"  --  зазывали  покупателей  зеленщицы.  ‹оскутницы  торговались  и
кудахтали, как наседки.
     Њаленький  упрЯмый  ослик,  исчезавший  под   горою  желтого  и  синего
винограда, апельсинов, баклажанов,  свеклы, цветной капусты, фенноки и лука,
ревел  раздирающим  голосом: ио, ио,  ио!  ‘зади погонщик звонко  хлопал его
дубиною по облезлым бокам и понукал отрывистым гортанным криком: арри! арри!
     ‚ереница слепых с посохами и поводырем пела жалобную "Intemerata".
     “личный  шарлатан-зубодер,  с  ожерельем зубов  на  выдровой  шапке,  с
быстрыми и ловкими движениЯми фокусника, стоЯ позади человека,  сидевшего на
земле, и сжимаЯ ему голову коленЯми, выдергивал зуб громадными щипцами.
     Њальчишки показывали жиду свиное ухо и пускали траттолу-волчок под ноги
прохожих.  ‘амый отчаЯнный  из шалунов,  черномазый,  курносый  ”арфаниккио,
принес мышеловку, выпустил мышь и начал охотитьсЯ за нею с метлою в руках, с
пронзительным гиком и свистом: "‚от она,  вот она!" “бегаЯ от  погони,  мышь
бросилась под  широчайшие юбки мирно вЯзавшей  чулок  толстогрудой,  дебелой
зеленщицы Ѓарбаччи. Ћна  вскочила, завизжала,  как ошпареннаЯ, и, при  общем
хохоте,  поднЯла  платье,  стараЯсь  вытрЯхнуть  мышь.  --   Џогоди,  возьму
булыжник, разобью тебе обезьЯнью башку, негодЯй! --кричала в бешенстве.
     ”арфаниккио издали показывал Язык и прыгал от восторга.
     Ќа  шум обернулсЯ носильщик  с громадною свиною тушей на голове. ‹ошадь
доктора,  мессера  ѓаббадео,  испугалась,  шарахнулась,  понесла,  задела  и
уронила  целую груду кухонной  посуды  в лавчонке торговца  старым  железом,
Ћполовники,  сковороды, кастрюли, терки,  котлы  посыпались  с оглушительным
грохотом.  Џеретрусивший  мессер ѓаббадео скакал,  отпустив поводьЯ и вопил:
"‘той, стой. чертова перечница!"
     ‘обаки лаЯли. ‹юбопытные лица высовывались из окон.
     •охот,  ругань,  визг, свист, человечески"  крик  и  оглушительный  рев
стоЯли над площадью.
     ‹юбуЯсь на это зрелище, башмачник думал с кроткой улыбкой:
     "Ђ славно было  бы  жить на свете, если  б  не жены, которые едЯт мужей
своих, как ржавчина ест железо!"
     ‡аслонив  глаза от  солнца  ладонью,  взглЯнул он вверх  на исполинское
неоконченное  строение,  окруженное  плотничьими  лесами.  ’о   был   собор,
воздвигаемый народом во славу ђождества Ѓогородицы.
     Њалые и великие принимали участие в  созидании храма. Љоролева ЉипрскаЯ
прислала драгоценные  воздухи,  тканные  золотом; беднаЯ старушка-лоскутница
Љатерина положила на главный  алтарь, как приношение „еве Њарии, не  думаЯ о
холоде предстоЯщей зимы,  ветхую единственную шубенку свою, ценой в двадцать
сольдов.
     Љорболо, с детства привыкший следить за постройкой, в  это утро заметил
новую башню и обрадовалсЯ ей.
     Љаменщики   стучали  молотками.  ‘  выгрузной  пристани  в   ‹агетто  у
‘ан-‘тефано,  неподалеку  от   Ћспедале  Њаджоре,  где  причаливали   барки,
подвозились  огромные искрЯщиесЯ  глыбы  белого  мрамора  из  ‹агомаджорских
каменоломен.  ‹ебедки  скрипели  и скрежетали цепЯми. †елезные пилы визжали,
распиливаЯ  мрамор. ђабочие  ползали по лесам, как муравьи. € великое здание
росло, высилось бесчисленным
     множе ством сталактитоподобных стрельчатых  игл.  колоколен  и башен из
чистого белого мрамора, в голубых небесах,-- вечнаЯ хвала народа  „еве Њарии
ђождающейсЯ.
     Љорболо  спустилсЯ   по  крутым  ступенЯм   в   прохладный,  сводчатый,
установленный винными бочками, погреб немца-харчевника ’ибальдо.
     ‚ежливо   поздоровалсЯ  с   гостЯми,  подсел   к   знакомому  утильщику
‘карабулло, спросил  себе кружку вина и  горЯчих миланских пирожков с тмином
-- офэлэтт, не спеша •лебнул, закусил и сказал:
     -- …сли хочешь быть умным, ‘карабулло, никогда не женись! -- Џочему?
     -- ‚идишь  ли,  друг,--продолжал  башмачник глубокомысленно,-- женитьсЯ
все равно, что запустить руку в  мешок со  змеЯми,  чтобы вынуть угрЯ. ‹учше
иметь подагру, чем жену, ‘карабулло!
     ‡а   столиком  рЯдом,   краснобай  и   балагур,  златошвей   Њаскарелло
рассказывал  голодным   оборванцам  чудеса  о  неведомой  земле  Ѓерлинцоне,
блаженном крае,  именуемом  †иви-‹акомо, где  виноградные лозы подвЯзываютсЯ
сосисками, гусь идет  за  грош да еще с гусенком в придачу. …сть там гора из
тертого сыру, на которой живут люди и ничем другим не занимаютсЯ, как только
готовЯт макароны и клецки, варЯт их в отваре из каплунов и бросают вниз. Љто
больше  поймает, у того больше бывает. € поблизости течет река  из верначчЯо
-- лучшего вина никто не пивал, и нет в нем ни капли воды.
     ‚   погреб   вбежал   маленький    человек,   золотушный,   с   глазами
подслеповатыми, как  у щенка, не совсем прозревшего,-- ѓоргольо, выдувальщик
стекла, большой сплетник и любитель новостей.
     -- ‘иньоры,--приподымаЯ запыленную  дырЯвую шлЯпу и вытираЯ пот с лица,
объЯвил он торжественно,-- синьоры, Я только что от французов!
     --  —то  ты говоришь, ѓоргольо?  ђазве  они уже здесь?  -- Љак  же,-- в
Џавии...  ”у,  дайте  дух перевести,  запыхалсЯ.  Ѓежал, сломЯ голову.  —то,
думаю, если кто-нибудь раньше менЯ поспеет...
     -- ‚от тебе кружка, пей и рассказывай: что за народ французы?
     -- Ѓедовый, братцы, народ, не  клади  им  пальца  в  рот.  ‹юди буйные,
дикие,  иноплеменные,  богопротивные,   звероподобные-одно  слово,  варвары!
Џищали и аркебузы восьмилоктевые, ужевицы медные, бомбарды чугунные с Ядрами
каменными,  кони,  как  чудища   морские,--  лютые,  с   ушами,  с  хвостами
обрезанными.
     -- Ђ  много  ли  их?  -- спросил Њазо. -- ’ьмы  тем! Љак  саранча,  всю
равнину кругом  обложили, конца краю не видать. Џослал нам ѓосподь  за грехи
черную немочь, северных дьЯволов!
     -- —то же ты бранишь их, ѓоргольо,-- заметил Њаскарелло,--ведь они  нам
друзьЯ и союзники?
     -- ‘оюзники! „ержи карман!  ќтакий  друг  хуже  врага,--  купит рога, а
съест быка.
     -- Ќу, ну, не растарабарывай, говори толком: чем французы нам враги? --
допрашивал Њазо.
     -- Ђ тем  и враги, что нивы наши топчут, деревьЯ рубЯт, скотину уводЯт,
поселЯн грабЯт, женщин насилуют.  Љороль-то фраЯцузский  плюгавый  -- в  чем
душа  держитсЯ, а  на  женщин лих.  …сть  у него  книга с  портретами  голых
итальЯнских  красавиц. …жели, говорЯт они,  Ѓог нам поможет,--  от Њилана до
ЌеаполЯ ни одной девушки невинной не оставим.
     -- ЌегодЯи! -- воскликнул  ‘карабулло, со всего размаха  ударЯЯ кулаком
по столу так, что бутылки и стаканы зазвенели.
     --  Њоро-то  наш  на  задних лапках  под  французскую  дудку  плЯшет,--
продолжал ѓоргольо.-- Ћни нас и за людей не считают.--‚се вы,  говорЯт, воры
и убийцы.  ‘обственного  законного  герцога  Ядом  извели, отрока  невинного
уморили.  Ѓог вас за это наказывает  и землю вашу нам передает.-- Њы-то  их,
братцы,  от  доброго  сердца потчуем, а они угощение  наше  лошадЯм отведать
дают:  нет ли,  мол,  в пище  того Яда, которым герцога  отравили? -- ‚решь,
ѓоргольо!
     -- ‹опни глаза мои, отсохни Язык! € послушайте-ка, мессеры, как они еще
похвалЯютсЯ: завоюем, говорЯт,  сначала все народы  €талии, все морЯ и земли
покорим, великого  ’урку полоним, Љонстантинополь возьмем, на Њасличной ѓоре
в €ерусалиме крест водрузим, а потом опЯть к вам вернемсЯ. € тогда суд Ѓожий
совершим над вами. € если вы нам не покоритесь, самое имЯ ваше сотрем с лица
земли.
     -- Џлохо, братцы,--  молвил златошвей  Њаскарелло,-- ой, плохо!  ’акого
еще никогда не бывало... ‚се притихли.
     Ѓрат  ’имотео, тот самый монах,  что спорил  в соборе с братом —ипполо,
воскликнул торжественно, воздеваЯ руки к небу:
     -- ‘лово великого пророка Ѓожьего, „жироламо ‘авонаролы: се грЯдет муж,
который завоюет €талию, не вы нимаЯ меча из ножен. Ћ, ”лоренциЯ! о, ђим!, о,
Њилан! --  времЯ  песен  и праздников миновало. Џокайтесь! Џокайтесь!  Љровь
герцога  „жан-ѓалеаццо,  кровь  ЂвелЯ,  убитого  Љатом, вопиет  о  мщении  к
ѓосподу!
     -- французы! ”ранцузы! ‘мотрите!  -- указывал ѓоргольо на  двух солдат,
входивших в погреб.
     Ћдин -- гасконец, стройный молодой человек с рыжими усиками, с красивым
и наглым лицом, был  сержант французской  конницы, по имени Ѓонивар. ’оварищ
его -- пикардиец, пушкарь ѓро-ѓильош, толстый, приземистый  старик с  бычьей
шеей,  с лицом, налитым кровью, с выпуклыми рачьими глазами и медною серьгой
в ухе. Ћба навеселе.
     --  Ќайдем  ли мы, наконец,  в этом  анафемском  городе кружку  доброго
вина?--хлопаЯ  по  плечу  ѓро-ѓильоша,  молвил   сержант.--  Ћт  ломбардской
кислЯтины горло дерет, как от уксуса!
     Ѓонивар с брезгливым, скучающим видом развалилсЯ за одним из  столиков,
высокомерно  поглЯдываЯ на  прочих посетителей, постучал оловЯнной кружкой и
крикнул на ломаном итальЯнском Языке:
     -- Ѓелого, сухого, самого старого! ‘оленой червеллаты на закуску.
     -- „а, братец,-- вздохнул ѓро-ѓильош,-- как вспомнишь родное бургонское
или драгоценное бом,  золотистое, точно волосы моей ‹изон,-- сердце от тоски
защемит! €  то сказать: каков  народ,  таково  вино.  ‚ыпьем-ка, дружище, за
милую ”ранцию!
     Du grand Dieu soit mauldit  a --utrance, Qui mal  vouldroit  au royaume
(ie  France!  ' „а  будет  беспощадно  проклЯт  Ѓогом  тот, кто пожелает зла
французскому королевству! (франц.)
     -- Ћ чем они? --  шепнул ‘карабулло на ухо ѓоргольо. -- Џривередничают,
наши вина бранЯт, своЯ похваливают.
     -- ‚ишь,  хорохорЯтсЯ  петухи  французские! -- проворчал, нахмурившись,
лудильщик.-- ‡удит у менЯ рука, ой, зудит проучить их, как следует!
     ’ибальдо, хозЯин-немец, с толстым брюхом, на тонких ножках, с громадной
свЯзкой ключей за широким кожаным поЯсом, нацедил из бочки полбренты и подал
французам в запотевшем от  холода глинЯном кувшине, недоверчиво  посматриваЯ
на  чужеземных  гостей. Ѓонивар  одним  духом  выпил  кружку  вина,  которое
показалось ему превосходным, плюнул и выразил на лице своем отвращение.
     Њимо него прошла дочь хозЯина,  ‹отта,  миловиднаЯ белокураЯ девушка, с
такими же добрыми голубыми глазами, как у ’ибальдо.
     ѓасконец лукаво  подмигнул товарищу закрутил свой рыжий ус; потом выпив
еще, с ухарством затЯнул солдатскую песенку о Љарле VIII:
     Charles fera si grandes battailles, Qu'il conquerra les Itailles,
     En Jerusalem entreg Et mont  des Oliviers montera ‚ великих битвах Љарл
завоюет  всю €талию,  ‚ойдет  в  €ерусалим €  подниметсЯ  на  Њасличную гору
(франц.).
     ѓро-ѓильош  подпевал  сиплым голосом. Љогда ‹отта,  возвращаЯсь,  опЯть
проходила мимо  них,  скромно  потупив глаза, сержант  обнЯл ее  стан, желаЯ
посадить девушку к себе на колени.
     Ћна  оттолкнула  его,  вырвалась  и убежала.  Ћн  вскочил, поймал ее  и
поцеловал в щеку губами, мокрыми от вина.
     „евушка  вскрикнула, уронила на  пол  глинЯный кувшин, который разбилсЯ
вдребезги, и, обернувшись, со  всего  размаха ударила француза  по лицу так,
что тот на мгновение опешил. ѓости захохотали. -- Ђй да девка! -- воскликнул
златошвей,  --  клЯнусь  свЯтым  „жервазио,  от  роду  не  видывал  Я  такой
здоровенной пощечины! ‚от так утешила!
     -- Ќу ее, брось, не свЯзывайсЯ!--удерживал ѓроѓильош Ѓонивара.
     ѓасконец не  слушал.  •мель  сразу  ударил ему  в голову. Ћн  засмеЯлсЯ
насильственным смехом и крикнул:
     -- Џодожди же, красавица,-- теперь уж Я не в щеку, а прЯмо в губы!
     ЃросилсЯ за нею, опрокинул стол,  догнал и хотел поцеловать. Ќо могучаЯ
рука лудильщика ‘карабулло схватила его сзади за шиворот.
     --  Ђх  ты,  собачий  сын,  французскаЯ  твоЯ  рожа  бесстыжаЯ!--кричал
‘карабулло,  встрЯхиваЯ Ѓонивара и сдавливаЯ ему  шею все крепче,--  Џогоди,
намну Я тебе  бока,  будешь помнить, как оскорблЯть миланских  девушек!.. --
Џрочь,   негодЯй!   „а   здравствует  ”ранциЯ!  --завопил  в  свою   очередь
рассвирепевший ѓро-ѓильош.
     Ћн  замахнулсЯ шпагой  и  вонзил  бы ее  в  спину лудильщику,  если  бы
Њаскарелло, ѓоргольо, Њазо и другие собутыльники не подскочили и не удержали
его за руки.
     Њежду опрокинутыми столами, ска1мейками, бочонками, черепками  разбитых
кувшинов и лужами вина произошла
     свалка.
     “видев  кровь, оголенные  шпаги и ножи, испуганный ’ибальдо выскочил из
погреба и закричал на всю площадь:
     --  ‘мертоубийство!  ”ранцузы грабЯт! “дарили в  рыночный  колокол. …му
ответил другой,  на Ѓролетто.  Ћсторожные купцы запирали лавки. ‹оскутницы и
овощницы уносили лотки с товарами.
     --  ‘вЯтые  угодники, заступники  наши,  Џротавио, „жервазио!--голосила
Ѓарбачча. -- —то там такое? Џожар, что ли? -- Ѓейте, бейте французов!..
     Њаленький   ”арфаниккио   прыгал  от   восторга,   свистел   и   визжал
пронзительно: -- Ѓейте, бейте французов!
     ЏоЯвились городские стражники -- берровьеры с аркебузами и алебардами.
     Ћни подоспели  вовремЯ,  чтобы предупредить убийство и  вырвать из  рук
черни Ѓонивара и ѓро-ѓильоша. ‡абираЯ кого  попало,  схватили  и  башмачника
Љорболо.
     †ена, прибежавшаЯ на шум, всплеснула руками и завыла:
     -- ‘милуйтесь,  отпустите муженька  моего, отдайте  его мне! џ уж с ним
расправлюсь  по-свойски,  вперед  в  уличную  свалку не  полезет!  Џраво  же
синьоры, этот дурак и веревки не стоит, на которой его повесЯт!
     Љорболо печально и стыдливо потупил глаза,  притворЯЯсь,  что не слышит
угроз жены, и спрЯталсЯ от нее за спину городских стражников.
     Ќад лесами неоконченного собора, по узкой веревочной лестнице влезал на
одну  из тонких колоколен, недалеко от  главного купола,  молодой каменщик с
маленьким  изваЯнием  св.   великомученицы  …катерины,   которое  надо  было
прикрепить на самом конце стрельчатой башни.
     Љругом подымались, как  будто  реЯли  сталактитоподобные, остроконечные
башни, иглы, ползучие арки, каменное  кружево из небывалых цветов, побегов и
листьев,  бесчисленные пророки, мученики,  ангелы, смеющиесЯ рожи  дьЯволов,
чудовищные  птицы, сирены, гарпии, драконы с колючими крыльЯми, с разинутыми
пастЯми, на  концах  водосточных  труб.  ‚се  это  --  из  чистого  мрамора,
ослепительно белого,  с  тенЯми голубыми, как  дым,-- походило  на громадный
зимний лес, покрытый сверкающим инеем.
     Ѓыло тихо. ’олько ласточки с криком  проносились над головой каменщика,
из толпы на площади долетал  к нему,  как слабый шелест муравейника. Ќа краю
бесконечной зеленой ‹омбардии сиЯли снежные громады  Ђльп, такие  же острые,
белые,  как вершины  собора. Џорой снизу  чудились  отзвуки  органа, как  бы
молитвенные вздохи из внутренности храма, из глубины eго каменного сердца --
и тогда казалось, что все великое здание живет, дышит, растет и возноситсЯ к
небу,  как вечнаЯ хвала Њарии  ђождающейсЯ, как радостный  гимн всех веков и
народов „еве Џречистой, †ене, облеченной в солнце.
     ‚друг шум  на площади усилилсЯ. ЏослышалсЯ набат. Љаменщик остановилсЯ,
посмотрел вниз, и голова  его закружилась, в глазах потемнело: ему казалось,
что  исполинское  здание шатаетсЯ  под  ним, тонкаЯ  башнЯ,  на  которую  он
взлезал, гнетсЯ, как тростник.
     -- Љончено, падаю!--подумал он с ужасом.--ѓосподи, прими душу мою!
     ‘  последним отчаЯнным усилием уцепилсЯ за  веревочную ступень,  закрыл
глаза  и  прошептал:  --  Ave,   dolce  Maria,  di  grazia  piena!  ђадуйсЯ,
благодатнаЯ ЊариЯ) (итал.) …му стало легче.
     ‘ высоты повеЯло прохладным дуновением. Ћн перевел дыхание, собрал силы
и продолжал путь, не слушаЯ более земных голосов, подымаЯсь все  выше и выше
к тихому, чистому небу, повторЯЯ с великою радостью: -- Ave, dolce Maria, di
grazia piena.
     ‚ это времЯ  по мраморной широкой  почти плоской крыше собора проходили
члены строительного совета, зодчие  итальЯнские  и чужеземные,  приглашенные
герцогом длЯ совещаниЯ о тибурио -- главной башне над куполом храма.
     ‘реди них был  ‹еонардо  да ‚инчи. Ћн предложил  свой замысел, но члены
совета  отвергли  его,  как  слишком  смелый,  необычайный  и  вольнодумный,
противоречащий преданиЯм церковного зодчества.
     ‘порили и не могли придти к соглашению. Ћдни доказывали, что внутренние
столбы недостаточно прочны. "…сли бы,-- говорили они -- тибурио и башни были
окончены, то  скоро  здание  рухнуло  бы,  так  как постройка  начата людьми
невежественными". Џо мнению других, собор простоит вечность.
     ‹еонардо по обыкновению, не принимаЯ участиЯ в споре, стоЯл, одинокий и
молчаливый,  в  стороне.  Ћдин из рабочих подошел к нему  и подал письмо. --
Њессере, внизу на площади ожидает вашей милости верховой из Џавии.
     •удожник распечатал писвмо  и прочел: "‹еонардо, приезжай поскорее. Њне
нужно тебЯ видеть. ѓерцог „жан-ѓалеаццо. 14 октЯбрЯ".
     Ћн извинилсЯ перед  членами  совета, сошел  на  площадь,  сел на конЯ и
отправилсЯ в  Љастелло ди  ЏавиЯ, замок, который был в нескольких часах езды
от Њилана.
     Љаштаны, вЯзы  и  клены  громадного  парка  сиЯли на  солнце  золотом и
пурпуром осени. ЏорхаЯ как бабочки, падали мертвые листьЯ. ‚ заросших травою
фонтанах не била вода. ‚ запущенных цветниках увЯдали астры.
     ЏодходЯ  к   замку,  ‹еонардо   увидел  карлика.  ќто  был  старый  шут
„жан-ѓалеац–о,  оставшийсЯ верным своему  господину, когда  все прочие слуги
покинули умирающего герцога.
     “знав ‹еонардо, ковылЯЯ и подпрыгиваЯ, карлик побежал ему навстречу.
     -- Љак здоровье герцога?  -- спросил художник.  ’от  ничего не ответил,
только безнадежно махнул рукою.
     ‹еонардо пошел было  главной  аллеей. -- Ќет, нет,  не сюда!--остановил
его карлик.--’ут  могут увидеть. €х  светлость просили, чтобы тайно... Ђ то,
если  герцогинЯ  €забелла  узнает,--  пожалуй не  пустЯт. Њы лучше обходцем,
боковой дорожкою...
     ‚ойдЯ  в угловую  башню, поднЯлись по  лестнице  и  миновали  несколько
мрачных покоев, должно быть, некогда великолепных, теперь  необитаемых. Ћбои
из кордуанской златотисненой кожи содраны  были со стен; герцогское седалище
под  шелковым  навесом заткано паутиною.  ‘квозь  окна с разбитыми  стеклами
ветер осенних ночей занес из парка желтые листьЯ.
     -- ‡лодеи, грабители!--ворчал себе под нос карлик, указываЯ спутнику на
следы  запустениЯ.-- ‚ерите  ли,  глаза бы не  смотрели  на  то,  что  здесь
творитсЯ! “бежал бы на край света, если бы не герцог, за которым и ухаживать
то некому, кроме менЯ, старого урода... ‘юда, сюда пожалуйте.
     Џритворив дверь, он  впустил  ‹еонардо  в  пропитанную запахом лекарств
душную темную комнату.
     Љровопускание, согласно с  правилами врачебного  искусства, делали  при
свечах и закрытых ставнЯх. Џомощник цирюльника держал медный  таз, в который
стекала  кровь. ‘ам брадобрей, скромный старичок, засучив рукава, производил
надрез  вены.  ‚рач,  растер физикий,  с  глубокомысленным лицом, в очках, в
докторском  наплечнике  из  темно-лилового  бархата  на  беличьем  меху,  не
принимаЯ  участиЯ  в  работе цирульника,.--  прикосновение  к  хирургическим
орудиЯм считалось унизительным длЯ достоинства врача,-- только наблюдал.
     -- Џеред ночью снова  извольте пустить кровь,-- сказал он повелительно,
когда рука была перевЯзана, и больного уложили на подушки.
     -- Domine magister,-- произнес  брадобрей учтиво и  робко,--не лучше ли
подождать? Љак бы чрезмернаЯ потерЯ крови...
     ‚рач  посмотрел на  него  с  презрительной  усмешкой:  --  Џостыдитесь,
любезнейший!  Џора  бы  вам  знать, что  из  двадцати четырех фунтов  крови,
находЯщихсЯ  в  человеческом  теле,  можно  выпустить двадцать,  без  всЯкой
опасности  длЯ  жизни и  здоровьЯ.  —ем больше берете  испортившейсЯ воды из
колодца, тем больше остаетсЯ свежей. џ пускал кровь  грудным  младенцам,  не
жалеЯ, и, благодарЯ Ѓогу, всегда помогало.
     ‹еонардо,  слушавший  этот разговор  внимательно,  хотел возразить,  но
подумал, что спорить с врачами столь же бесполезно, как с алхимиками.
     „октор и цирюльник удалились.  Љарлик поправил подушки  и  окутал  ноги
больного одеЯлом.
     ‹еонардо  оглЯнул  комнату.  Ќад  постелью висела  клетка  с  маленьким
зеленым попугаем. Ќа круглом столике валЯлись карты,  игральные кости, стоЯл
стеклЯнный сосуд,  наполненный водой, с золотыми  рыбками. ‚ ногах у герцога
спала,  свернувшись, белаЯ собачка. ‚се  это были последние  забавы, которые
верный слуга придумывал длЯ развлечениЯ своего господина.
     -- Ћтправил письмо?--проговорил  герцог, не открываЯ глаз.  -- „а, ваша
светлость,--заторопилсЯ  карлик,--мы-то ждем, думаем, вы  спите. ‚едь мессер
‹еонардо здесь...
     --  ‡десь?  --  Ѓольной  с  радостной   улыбкой  сделал  усилие,  чтобы
приподнЯтьсЯ.
     --  “читель, наконец-то!  џ боЯлсЯ,  что  ты  не  приедешь...  Ћн  взЯл
художника  за  руку, и  прекрасное,  совсем молодое лицо „жан-ѓалеаццо.--ему
было двадцать четыре года,-- оживилось  бледным  румЯнцем. Љарлик  вышел  из
комнаты,  чтобы сторожить у двери.  --  „руг мой,--  продолжал больной,-- ты
конечно слышал?..
     -- Ћ чем, ваша светлость?
     -- Ќе  знаешь? Ќу, если так, то и  вспоминать  не  надо. Ђ впрочем, все
равно, скажу: вместе посмеемсЯ. Ћни говорЯт...'
     Ћн  остановилсЯ,  посмотрел  ему  прЯмо  в  глаза  и докончил  с  тихой
усмешкой:
     --  Ћни  говорЯт, что ты -- мой  убийца. ‹еонардо  подумал, что больной
бредит.
     -- „а, да, не  правда  ли, какое  безумие? ’ы мой убийца!...-- повторил
герцог.-- Ќедели три  назад  мой дЯдЯ Њоро и Ѓеатриче прислали мне в подарок
корзину персиков. Њадонна €забелла уверена, что с тех пор как Я отведал этих
плодов,  мне сделалось  хуже, что Я умираю от  медленного  Яда, и будто бы в
саду твоем есть такое дерево...
     -- Џравда,-- молвил ‹еонардо,-- у менЯ есть такое дерево.
     -- —то ты говоришь?.. Ќеужели? .
     -- Ќет, Ѓог  спас менЯ, если только плоды, в самом деле, из моего сада.
’еперь Я понимаю, откуда эти слухи:  изучаЯ действие Ядов, Я хотел  отравить
персиковое дерево. џ сказал моему ученику ‡ороастро да Џеретола, что персики
отравлены.  Ќо  опыт  не  удалсЯ.   Џлоды  безвредны.  „олжно  быть,  ученик
поторопилсЯ и сообщил кому-нибудь...
     -- џ  так  и думал,-- воскликнул  герцог радостно,-- никто не виноват в
моей  смерти!  Ђ  между  тем  все  они  друг друга  подозревают,  ненавидЯт,
боЯтсЯ...  Ћ, если  бы  можно было сказать  им  все,  как мы с тобой  теперь
говорим! „ЯдЯ  считает  себЯ моим убийцей, а Я знаю, что  он  добрый, только
слабый и робкий. „а  и зачем бы  ему убивать менЯ?  џ сам  готов  отдать ему
власть.  Ќичего мне  не  нужно... џ ушел  бы  от  них,  жил бы на свободе, в
уединении,  с друзьЯми. ‘делалсЯ бы монахом или твоим учеником, ‹еонардо. Ќо
никто  не  хотел поверить,  что Я в самом деле не жа лею  власти... € зачем,
Ѓоже мой, зачем они теперь это сделали? Ќе менЯ, себЯ они отравили невинными
плодами твоего невинного  дерева,  бедные,  слепые...  џ прежде думал  что Я
несчастен, потому  что должен умереть.  Ќо теперь Я понЯл  все,  учитель.  џ
больше ничего не хочу, ничего не боюсь. Њне хорошо, спокойно и  так отрадно,
как будто в знойный день Я сбросил с себЯ  пыльную одежду и  вхожу в чистую,
холодную воду. Ћ,  друг мой,  Я  не  умею  сказать, но ты понимаешь, о чем Я
говорю?  ’ы ведь  сам такой... ‹еонардо молча,  с тихою  улыбкою,  пожал ему
руку. -- џ знал,-- продолжал больной еще радостнее,-- Я знал, что ты поймешь
менЯ...  Џомнишь,  ты сказал  мне  однажды,  что созерцание  вечных  законов
механики,  естественной  необходимости  учит  людей   великому   смирению  и
спокойствию? ’огда Я не понЯл. Ќо теперь, в болезни, в одиночестве, в бреду,
как часто  вспоминал  Я  тебЯ, твое  лицо,  твой  голос, каждое  слово твое,
учитель! ‡наешь ли, мне  иногда кажетсЯ: разными путЯми мы пришли с  тобой к
одно1му, ты --в жизни, Я -- в смерти...
     „вери  открылись,  вбежал карлик с испуганным видом и  объЯвил: -- Њона
„руда!
     ‹еонардо хотел уйти, но герцог его удержал. ‚ комнату вошла стараЯ нЯнЯ
„жан-ѓалеаццо, держа в руках небольшую склЯнку с желтоватой мутной жидкостью
-- скорпионовою мазью.
     ‚  середине  лета,  когда  солнце-в созвездии  Џса, ловили  скорпионов,
опускали их живыми  в столетнее оливковое масло  с крестовиком, матридатом и
змеевиком,  отстаивали  на солнце  в течение пЯтидесЯти дней и  каждый вечер
мазали  больному под мышками, виски, живот и  грудь около  сердца,  знахарки
утверждали, что нет  лучшего лекарства не  только  против  всех Ядов,  но  и
против колдовства, наваждениЯ и порчи.
     ‘таруха,  увидев  ‹еонардо, сидевшего  на краю  постели,  остановилась,
побледнела, и руки ее так затрЯслись, что она едва не выронила склЯнки.
     -- ‘ нами сила ѓосподнЯ! Њатерь пресвЯтаЯ Ѓогородица!..
     ЉрестЯсь, бормоча молитвы, пЯтилась она  к двери и, выйдЯ  из  комнаты,
побежала так поспешно, как только позволЯли ей старые ноги, к своей госпоже,
мадонне €забелле, сообщить страшную весть.
     Њона  „руда  была уверена,  что злодей  Њоро и его приспешник  ‹еонардо
извели герцога, если не Ядом, то
     глазом,  порчею, вынутым  следом  или  какими-либо  другими  бесовскими
чарами. ѓерцогинЯ молилась в часовне, стоЯ на коленЯх пред
     образом.
     Љогда  мона „руда доложила ей,  что у  герцога-‹еонардо, она вскочила и
воскликнула:    --   Ќе    может   быть!   Љто   его    пустил?..   --   Љто
пустил?--пробормотала старуха, покачав головой.-- ‚ерите ли, ваша светлость,
и  ума  не приложу, откуда он  взЯлсЯ, окаЯнный!  ’очно из земли вырос или в
трубу влетел, прости ѓосподи! „ело, видно, нечистое. џ уже давно докладывала
вашей светлости... ‚ часовню вошел  паж и почтительно  преклонил  колено; --
‘ветлейшаЯ  мадонна,  угодно ли  будет  вам  и вашему  супругу  принЯть  его
величество, христианнейшего королЯ ”ранции?
     Љарл VIII  остановилсЯ  в  нижних  покоЯх  Џавийского  замка,  роскошно
убранных длЯ него герцогом ‹одовико Њоро.
     ЋтдыхаЯ после обеда,  король  слушал чтение  только что по  его  заказу
переведенной с латинского на французский  Язык, довольно безграмотной книги:
"—удеса ѓорода ђима -- Mirabilia Urbus Romae".
     Ћдинокий, запуганный отцом  своим,  болезненный  ребенок, Љарл, проведЯ
печальные годы в пустынном  замке Ђмбуаз, воспитывалсЯ на рыцарских романах,
которые окончательно вскружили ему и без того уже  слабую голову. Ћчутившись
на престоле ”ранции  и  вообразив себЯ героем сказочных  подвигов,  во вкусе
тех, какие повествуютсЯ о странствующих рыцарЯх Љруглого  ‘тола, ‹анселоте и
’ристане,  двадцатилетний   мальчик,  неопытный  и  застенчивый,  добрый   и
взбалмошный, задумал  исполнить на деле то,  что  вычитал из книг. "‘ын бога
Њарса,  потомок ћлиЯ –езарЯ", по выражению придворных летописцев,  спустилсЯ
он в ‹омбардию, во главе громадного войска, длЯ завоеваниЯ ЌеаполЯ, ‘ицилии,
ЉонстантинополЯ,  €ерусалима,  длЯ низвержениЯ ‚еликого ’урка,  совершенного
искоренениЯ ереси Њагометовой и освобождениЯ ѓроба ѓосподнЯ от ига неверных.
     ‘лушаЯ "—удеса ђима"  с простодушным доверием, король предвкушал славу,
которую приобретет завоеванием столь великого города. Њысли его путались. Ћн
чувствовал боль под ложечкой и  тЯжесть  в  голове  от вчераигнего,  слишком
веселого ужина  с миланскими дамами.  ‹ицо  одной из них, ‹укреции Љривелли,
всю ночь снилось ему.
     Љарл VIII ростом был мал и лицом уродлив. Ќоги имел кривые, тонкие, как
спицы,  плечи узкие,  одно  выше другого,  впалую грудь,  непомерно  большой
крючковатый нос, волосы редкие, бледно-рыжие, странный желтоватый пух вместо
усов и бороды. ‚ руках и в лице судорожное подергивание. ‚ечно открытые, как
у маленьких детей, толстые  губы, вздернутые брови, громадные белесоватые  и
близорукие  глаза навыкате придавали  ему  выражение  унылое,  рассеЯнное и,
вместе с  тем, напрЯженное,  какое бывает у  людей  слабых умом.  ђечь  была
невнЯтной и отрывочной. ђассказывали, будто бы  король родилсЯ шестипалым, и
длЯ  того, чтобы  это  скрыть,  ввел  при  дворе безобразную  моду  широких,
закругленных, наподобие лошадиных копыт, мЯгких туфель из черного бархата.
     -- ’ибо, а,  ’ибо,-- обратилсЯ  он к придворному валедешамбру, прерываЯ
чтение, со  своим  обычным рассеЯнным  видом,  заикаЯсь и  не находЯ  нужных
слов,--  мне,  братец,  того... как  будто пить хочетсЯ. Ђ? €зжога, что  ли?
Џринеси-ка вина, ’ибо...
     ‚ошел кардинал Ѓриссоне и доложил, что герцог ожидает королЯ.
     -- Ђ? Ђ? —то такое? ѓерцог?.. Ќу, сейчас. ’олько выпью...
     Љарл  взЯл кубок,  поданный  придворным.  Ѓриссоне  остановил  королЯ и
спросил ’ибо: -- Ќаше?
     --  Ќет, монсиньор,-- из здешнего  погреба.  “ нас все  вышло. Љардинал
выплеснул вино.
     --  Џростите, ваше  величество.  ‡дешние вина  могут  быть вредными длЯ
вашего здоровьЯ. ’ибо, вели кравчему сбегать  в лагерь и принести бочонок из
походного погреба.
     -- Џочему? Ђ? —то, что такое?..--бормотал король в недоумении,
     Љардинал шепнул ему на ухо, что опасаетсЯ отравы, ибо от людей, которые
уморили законного государЯ своего, можно  ожидать всЯкого предательства,  и,
хотЯ нет Явных улик, осторожность не мешает.
     -- ќ, вздор! ‡ачем? •очетсЯ  пить,--молвил Љарл,  подергиваЯ  плечом  с
досадой, но покорилсЯ. ѓерольды побежали вперед.
     —етыре  пажа поднЯли  над  королем великолепный  балдахин  из  голубого
шелка, затканный  серебрЯными французскими  лилиЯми, сенешаль накинул ему на
плечи  мантию  с  горностаевой оторочкой,  с  вышитыми  по  красному бархату
золотыми пчелами и рыцарским девизом: "Љороль пчел не имеет жала-Le  roi des
abeilles n'a  pas d'aiguillon",--и по мрачным  запустелым покоЯм  Џавийского
замка направилось шествие в комнаты умирающего.
     ЏроходЯ мимо часовни.  Љарл увидел герцогиню €забеллу. Џочтительно снЯл
берет, хотел подойти и, по старозаветному  обычаю ”ранции, поцеловать даму в
уста,  назвав ее  "милой  сестрицей". Ќо  герцогинЯ  подошла  к нему сама  и
бросилась к его нoгaм:
     -- ѓосударь,-- начала  она заранее приготовленную