кое.
Џосле сладкого Ѓезайс почувствовал облегчение, решив, что обед кончилсЯ.  Ќо
на пути прессы встало новое препЯтствие: делегаты заказали чай, русский  чай
с поющим самоваром и баранками. €меют они право пить чай?
     Џусть  пьют.  €  этот  разговор  на  пЯтнадцать  минут   с   косоглазым
переводчиком о достопримечательностЯх Њосквы тоже ничего  не  значит.  Њожно
подождать. Ћн готов ко всему. Ћн будет здесь ждать  час,  день,  неделю,  но
унесет в кармане беседу с делегатами.
     ‘онный репортер предположил:
     - —то ж, мы ночевать здесь будем?
     - Њ-да...
     - ‚се англичане здоровы жрать. ѓулЯют - жуют, в театре  сидЯт  -  жуют,
природой восхищаютсЯ - жуют.
     - Ќет, просто мы есть не умеем. “ них это культ, наука целаЯ. …сть надо
правильно.
     - Ђ пить?
     - ѓлупо все-таки околачиватьсЯ полтора часа из-за полусотни строк...
     Ќо вот задвигались стульЯ. Љто-то в  зале  затЯнул  фальшиво  нерусскую
песню. Ѓезайс возбужденно встал и одернул пиджак. „обыча шла навстречу.
     €з дверей вышла высокаЯ женщина в красном платке, со значком на  груди,
стриженаЯ, угловатаЯ. ‚зглЯд ее упал на репортеров.
     - Ђх да...
     - Њожно?
     Ћна решительным движением поправила платок.
     - Ќет, товарищи, сейчас нельзЯ. „елегаты едут в ‚–‘Џ‘. ‡айдите позже.
     ђепортеры заворчали.
     - „а что же это такое?
     - ’оварищ Ђвилова, вы смеетесь? —его ж вы сразу не сказали?
     - Ќе могу.
     - „а вы нам не нужны, дайте делегацию.
     Ќо ее лицо застыло в административном величии.
     - “ менЯ нет времени. џ сказала, зайдите позже, часа в четыре.
     ђепортер из ’Ђ‘‘а продвинулсЯ вперед.
     - ’оварищ  Ђвилова,  что  это  за  женские  капризы?  Њы  сюда  не   за
развлечением приехали, мы работаем.
     - џ попросила бы вас выбирать выражениЯ!..
     ‘зади пробормотали:
     - Ђх, эти бабы!
     - ‚от тумба!
     ‘пор  перекинулсЯ  на  пустЯки,  на  вздор:  "‚ы  менЯ  не   запугаете,
перестаньте, пожалуйста", "Ћт этих газетчиков просто  покоЯ  нет!",  "Ђ  вам
пора бы на покой,  знаете  ли"...  …е  некрасивое  лицо  раскраснелось,  она
спорила  с  бабьим  мелочным  азартом,  упираЯсь  кулаками  в  бока.  Ѓезайс
разглЯдывал ее в нерешительном раздумье - собственно, убивать бы надо  таких
гадов!
     ‘едой,  плотный,  голубоглазый  англичанин  вышел  в  коридор.   ѓолоса
спорЯщих понизились. ђепортер из ’Ђ‘‘а  быстро  подошел  к  нему,  обменЯлсЯ
рукопожатием и заговорил по-английски - делегат заулыбалсЯ, закивал головой.
Ћни дошли  до  номера,  англичанин  скрылсЯ  за  дверью,  репортер  повернул
обратно.
     †енщина в красном платке негодующе смотрела на него.
     - ’оварищи, это приемы желтой прессы!
     Ќаступила пауза. € вдруг Ѓезайс  обиделсЯ.  —то  она  сказала?  "Џриемы
желтой прессы"? „а как она смела! Џотом обида перешла в злое,  стремительное
бешенство. ќта тупица в приступе  глупой  суетливости  мешает  им  выполнЯть
великий, прекрасный долг газетчика - ловить новости. Ћна...
     Ќоги сами вынесли его вперед.  Ћн  поднЯл  руку  в  оранжевой  перчатке
жестом  пророка,  проклинающего  Язычников.  €  в  тишине  коридора  услышал
собственный свой голос - неестественный, пронзительный вопль:
     - Љак вы смеете?
     Ћн постоЯл немного, медленно соображаЯ, что  руку  надо  опустить.  ќто
глупо так держать руку, точно он собралсЯ петь. Џотом он вдруг вспомнил свой
истерический, нелепый крик и ужаснулсЯ.  —то  он  наделал?  ‡ачем  он  вылез
вперед разыгрывать осла перед взрослыми занЯтыми людьми?
     Ќо остановитьсЯ было уже нельзЯ, немыслимо - они молчали,  ожидаЯ,  что
он еще выкинет. Џосле такого воплЯ  надо  убить  кого-нибудь,  поджечь  дом,
упасть в обморок. ЌельзЯ же взвизгивать таким образом в деловом разговоре! €
вот с растущим чувством стыда, краснеЯ, он произнес нотой ниже:
     - Љак вы смеете?
     Ћна смотрела на него остановившимсЯ  взглЯдом.  Ѓезайс,  холодеЯ,  ждал
своей  участи.  ‘ейчас  она  позвонит  Ѓубнову  и  попросит   не   присылать
эпилептиков в следующий раз. Ќет, хуже, она просто повернетсЯ и молча уйдет.
Ћн останетсЯ с глазу на глаз с этими ребЯтами, и вечером  в  пЯти  редакциЯх
будут хохотать над ним.
     Ћна опустила глаза. Џровела рукой по лбу.
     - Ќу хорошо, Я попробую...
     ‘начала он даже не понЯл, о чем она говорит.
     - …сли уж вы так спешите... Я постараюсь задержать делегацию  минут  на
пЯтнадцать...
     ѓлЯдЯ сзади на ее удалЯющиесЯ ноги в телесных чулках,  Ѓезайс  упивалсЯ
радостью спасениЯ. Џервое, что он сделал, это убрал руку: сначала поднес  ее
к голове, делаЯ вид, что поправлЯет кепи, потом спрЯтал в карман. ‡верь  был
укрощен, но победитель  чувствовал  себЯ  неважно.  Ћбернувшись,  он  увидел
устремленные  на  него  взоры  репортеров,  они  смотрели  с  неопределенным
выражением, молча.
     Ћн имел мужество сказать:
     - џ, кажетсЯ, немного погорЯчилсЯ?
     ’олстый репортер пришел к нему на помощь:
     - Ђ, это такаЯ канальЯ!
     …го замечание пробудило в них  старую  неугасимую  вражду  к  людЯм  из
учреждений, к завам, управделами и секретарЯм.
     - „а, это сплошнаЯ дура, без отметинки.
     - Ћна, собственно, не дура. Џросто перестаралась.
     Ѓезайс почувствовал, что всеобщее внимание отвлечено  от  него,  и  ему
стало легче...
     Ћн бежал с лестницы, перескакиваЯ через  ступени.  "‚  беседе  с  нашим
сотрудником председатель делегации выразил удовлетворение по поводу  порЯдка
на железных дорогах..." Ћн тоже от души этому рад, очень  приЯтно,  что  там
все в порЯдке. Џредседатель делегации, розовый, крепкозубый, бритый  шахтер,
улыбаЯсь,  пыталсЯ  произнести   "Љрэмл"   ("делегаты   намерены   осмотреть
достопримечательности ЉремлЯ") и  хлопал  репортеров  по  плечам.  Ћстальные
через переводчика расспрашивали о  куче  разнообразных  вещей:  о  ЯслЯх,  о
рабкорах, о театрах. "Ќаш  сотрудник  отмечает  живой  интерес  делегатов  к
советской общественности".
     - ќй, постойте!
     Ћн оглЯнулсЯ. ‚верху, в пролете лестницы,  перегнувшись  через  перила,
ему махал шлЯпой тассовский корреспондент.
     - Џодождите, пойдем вместе!
     Ћн догнал Ѓезайса и пошел рЯдом, отдуваЯсь, шлЯпа съехала  на  затылок,
папироса небрежно торчала в углу  рта.  Ћт  него  веЯло  здоровьем,  веселой
самоуверенностью; такой человек  должен  много  есть,  много  курить,  много
работать.
     - ‚ы новичок? - спросил он.
     - „а. ќто очень заметно?
     - Љонечно. ‘колько времени работаете?
     Ќелегко было ответить на этот вопрос. Ќо он предпочел сказать правду:
     - ќто мой первый опыт.
     - џ так и думал...
     Ћн засмеЯлсЯ, покачиваЯ головой с выражением не  то  сожалениЯ,  не  то
насмешки.
     - € что же - нравитсЯ?
     - Ћчень!
     - Ќу-ну.
     Ќа дороге по скользкому снежному месиву ломоваЯ лошадь тащила  огромный
воз. •удаЯ,  костистаЯ,  с  проваленной  спиной,  она  казалась  воплощением
тЯжелого, безрадостного  труда.  ‹омовой  в  брезентовом  дождевике  бил  ее
вожжой - равнодушно, без злобы, длЯ поощрениЯ, - веревка  глухо  стучала  по
костЯм.
     ђепортер папиросой указал на нее Ѓезайсу.
     - ‚идите? Љогда на  нее  в  первый  раз  надели  хомут,  она,  наверно,
ухмылЯлась и думала: "Ђ забавнаЯ это штука -  таскать  телегу".  ’еперь  она
другого мнениЯ. ‚ас только еще запрЯгли. Џоходите в упрЯжи и тогда  поймете,
что работа никогда не бывает легкой и веселой.
     - Ќо Я этого и не думаю. џ знаю, что  это  большаЯ,  громаднаЯ  работа.
’олько Я ее не боюсь, вот и всЯ разница.
     - Ђ кто вам сказал, что эта работа большаЯ и даже громаднаЯ?
     - џ думаю...
     - ‡наю, что вы думаете. Ћна тЯжелаЯ, это верно. Ќо ничего громадного  в
ней нет.
     Ћн швырнул окурок.
     - Ѓегаешь и бегаешь. ’олько и всего.
     Ѓезайс засунул руки в карманы и в полтона засвистел кавалерийскую зорю,
которую играет горнист по  утрам,  поднимаЯ  эскадрон  на  ноги.  ‘ероглазаЯ
девушка с коньками под мышкой улыбнулась ему, и он проводил  ее  беззаботным
взглЯдом. ђабота - старое проклЯтие земли, сунувшаЯ в руки  дикарЯ  каменный
топор, а теперь погнавшаЯ Ѓезайса в гостиницу, к англичанам, за репортерской
заметкой, - улыбалась ему, как девушка, ласково и задорно.
     - џ смотрю на свою работу как на общественную обЯзанность, - сказал он.
     - Ћ, Я видел, в каком настроении вы пришли сегоднЯ.
     Ѓезайс был немного задет.
     - ‚ каком же?
     - ‚ам хотелось сдвигать горы.  €зумлЯть  и  просвещать  народы.  Ђ  что
вышло? ЉакаЯ-то глупаЯ баба устроила скандал...
     - Ћна дура, - заметил Ѓезайс тоном глубокой уверенности.
     - „а,  разумеетсЯ.  Ќо  скандал-то  был  унизительный.  —еловек  пришел
общественную  обЯзанность  выполнЯть,  а  его  продержали  полтора  часа   в
прихожей. Џотом обругали. € наконец сжалились.  ‹адно,  мол,  черт  с  вами.
‹опайте.
     Ђ когда Ѓезайс, торопЯсь, начал возражать, он перебил его:
     - •орошо, хорошо, думайте, как хотите. џ дам  вам  только  один  совет:
работайте легче. Ќе задавайтесь и не думайте сделать что-нибудь великое. Ќад
вами будут смеЯтьсЯ, вот и все.
     "Ђ!" - подумал Ѓезайс.
     € ему стало скучно. ќто, кажетсЯ, из той старой оперы, что "все мы были
молодыми"? ’ак называемаЯ "житейскаЯ мудрость"?
     - Ќу, будьте здоровы, - сказал он.


     ‚торое задание он получил тЯжелое, безнадежное, и  Ѓубнов,  даваЯ  его,
сказал: "‚ы его провалите".  Ѓезайс  пошел  со  стесненным  сердцем,  полный
мрачных предчувствий, и действительно провалил задание.
     Ќадо  было  поехать  в  правление  текстильного  треста  и   узнать   о
закупленных  за  границей  машинах.  …го   встретил   простуженный,   кем-то
обиженный, робкий человек. Ћн сидел в пустой комнате, широко открыв  рот,  и
разглЯдывал в зеркало черный, с дуплом, зуб. ЏоЯвление  Ѓезайса  он  принЯл,
как личную обиду.
     - Ќичего сообщить не могу, молодой человек, Я не имею этих сведений,  -
говорил он, играЯ ключом и упираЯ на слова "молодой человек". Ћчевидно,  это
была ирониЯ.
     - Ќо вы обЯзаны их иметь, - солидно возражал Ѓезайс.
     - Ђ у менЯ их нет.
     € он демонстративно открыл рот, скосив в зеркало глаза.
     ЏридЯ в редакцию, он рассказал о неудаче Ѓубнову. ’огда тот послал  его
на постройку нового московского телеграфа - собрать сведениЯ о  ходе  работ.
ђано утром, когда улицы были еще пусты, Ѓезайс ЯвилсЯ на постройку. ‚  хаосе
были набросаны разбитые куски стен и обломки сводов старого зданиЯ. ‚ысокими
желтыми штабелЯми лежал лес; рельсы, серые  от  инеЯ,  звенели  под  ногами.
ѓрузовик, гремЯ цепЯми, осторожно пЯтилсЯ к куче щебнЯ. ЊерзлаЯ  землЯ  была
разворочена  кирками  и  динамитом;  пластами  лежали  столетние   наслоениЯ
городских отбросов  -  черепков,  костей,  извести  и  перегнившего  мусора.
ђабочие, рыжие от кирпичной пыли, устанавливали  ажурную  тонкую  вышку;  ее
металлические ребра звенели на ветру.
     Ћн нашел инженера  в  прокуренной  темной  будке.  ‘двинув  фуражку  на
затылок, инженер пил чай с баранками и  сушил  у  раскаленной  печки  мокрые
сапоги. ‚ углу, невообразимо скорчившись, спал техник, укрывшись пальто;  он
исступленно храпел, чмокаЯ и свистЯ; это был сон  человека,  выбившегосЯ  из
сил.
     - Ђ, садитесь, - сказал инженер, когда Ѓезайс объЯснил  ему,  зачем  он
пришел. - •отите чаю? ’ам собачий  холод.  џ  могу  дать  вам  только  общие
сведениЯ, - продолжал он, изогнувшись над печкой, - если хотите  чего-нибудь
специального, подождите главного инженера. Ѓудет часов в двенадцать...
     ‚ редакцию он пришел к часу и спрЯталсЯ в комнате иностранного  отдела.
Ћн перечитал свои наброски, ощущаЯ, что у него  в  руках  большой  и  важный
материал. ’вердый звук разбиваемого камнЯ и  чистый,  точно  девичий  голос,
звон железа звучали вместе,  как  звучит  рифма.  …го  захватило  очарование
работы, и он написал обо всем этом - о камне, о железе, о взрытой  земле,  о
том, как бегут над тонкой вышкой холодные облака. Џолучилось очень много, и,
на  взглЯд  Ѓезайса,  получилось  хорошо.  ‡аметка  получилась   задумчивой,
лиричной и, конечно, длинной. —тобы цифры не портили впечатлениЯ, он говорил
о них мимоходом, и они сидели в заметке, как изюм в тесте. ЏЯтнадцать  строк
занЯло описание забора вокруг  постройки  и  песен,  которые  пели  рабочие,
поднимаЯ балки. Ћн собиралсЯ рассказать о стенной газете "‘троитель",  когда
вдруг заметил, что набежало уже строк полтораста. Љонец он  бойко  закрутил.
Ѓыло уже два часа, он потер руки, сказал "уф!" и пошел к Ѓубнову,  довольный
собой.
     - ќто ерунда, - сказал Ѓубнов.
     - Њне тоже так кажетсЯ, - солгал Ѓезайс, царапаЯ  на  ногте  чернильное
пЯтно. - Њожно было бы написать больше, Я поторопилсЯ.
     - Ќе в этом дело. Ќе так надо писать.
     Ѓубнов пошарил ногой под столом.
     - —итателю нет дела до облаков и какого  они  цвета,  -  продолжал  он,
нащупав ногой  корзину  и  засовываЯ  в  нее  ноги.  -  Ћн  берет  газету  и
спрашивает: в чем дело?  ‡ачем  строЯт  телеграф?  Љакой?  Џочему  Я  должен
прочесть о телеграфе? Ђ вы ему напускаете туману насчет балок и заборов.  ‚ы
не начинайте издалека, не ходите вокруг  да  около.  ‚  первых  же  строчках
изложите существо дела, а потом давайте добавочные замечаниЯ.
     - ќто выйдет скучно, - сказал Ѓезайс.
     - ‘кучно?
     € Ѓубнов,  улыбаЯсь,  рассказал  ему  старый-старый  газетный  анекдот,
выдуманный, наверное, еще во времена ручных  машин  и  гусиных  перьев.  …го
рассказывают всем начинающим газетчикам, как  дают  младенцам  манную  кашу.
€нформациЯ положила ручки и приготовилась слушать.
     - ‚ы идете по улице и видите: лошадь задавила человека. Ќемного дальше,
за углом,  вы  встречаете  его  жену  и  начинаете  ей  "рассказывать",  что
случилось. "џ, - говорите вы, - сейчас видел вашего мужа. Ќа нем был галстук
в клетку, мне он понравилсЯ, где вы выбирали такой? „а, кстати, вашего  мужа
задавила лошадь".
     Ћн изрезал отчет, и оставшиесЯ крохи попали на другой день в хронику по
городу.
     ‘ледующее задание пришло не скоро - через три днЯ. ќто было  степенное,
длинное собеседование с членом райсовета о домах  жилищной  кооперации  и  о
размещении в них рабочих семейств. —лен райсовета был рад этому случаю - рад
за себЯ, за кооперацию и за рабочие семьи. …му лестно было внимание газеты к
его делу, и он  принЯл  Ѓезайса  с  торжественной  серьезностью.  ЏоглаживаЯ
бороду, он влачил его через сводки, схемы,  планы,  оглушал  цифрами  и  под
конец совсем уморил какой-то штукой на двадцати листах; позже Ѓезайс  так  и
не мог вспомнить, что это было. Ќесколько раз  он  пыталсЯ  задать  основные
вопросы и уйти, но член райсовета не мог  с  ним  расстатьсЯ.  ѓлЯдЯ  в  его
простодушные глаза, Ѓезайс чувствовал, что завтра, когда в  газете  поЯвитсЯ
отчет всего в пЯтьдесЯт строк, член райсовета сделаетсЯ его врагом до гроба.
     Ћн сидел и писал отчет поздно вечером  в  комнате  машинисток.  ЉруглаЯ
лампа освещала желтые столы, ворох мЯтой бумаги и покрытые чехлами  машинки.
„ве дежурные машинистки сидели на диване  с  ‘аррой  Њалаховец,  техническим
секретарем редакции, молодой, когда-то даже миловидной, но рано  постаревшей
женщиной. Ѓезайс кусал карандаш, стараЯсь вспомнить,  сколько  "н"  в  слове
"кожаный", одно или два. ‘квозь строки отчета он  слышал  разговор  -  ‘арра
рассказывала о своих семейных неприЯтностЯх, у нее их было уйма.
     - € вот как-то на папиросной коробке Я заметила надпись: "ЉатЯ  ждет  в
субботу в семь часов". џ у него спрашиваю, что это значит, и он, подлец, так
это спокойно объЯснЯет мне, что он живет на две семьи уже около года, что  у
него от нее есть девочка...
     Ѓезайс мотнул головой, отмахиваЯсь от этого вихрЯ  семейных  несчастий.
‡аметка писалась вЯло.
     ‚ расселении жильцов в кооперативных домах строго соблюдалсЯ  классовый
принцип. Џрежде всего удовлетворЯли требованиЯ рабочих. €х вселЯли в  первую
очередь, предоставлЯЯ нижние этажи, наладили рабочий контроль. Ѓыли  попытки
срыва классовой политики...


                         Ѓезайс в картинной галерее

     ...Ћн разглЯдывал неестественно толстых  женщин,  их  тЯжелые  груди  и
мощные руки, освещенные желтым, мертвенным светом истекших столетий, рыцарей
и  вельмож  в  поблекшем   бархате.   ‚ремЯ   остановилось   здесь,   и   по
изумрудно-зеленым лесам все еще бродили веселые  разбойники  с  мушкетами  и
шпагами, по-прежнему напудренные кавалеры отвешивали  поклоны  своим  дамам,
розовые пастухи гонЯлись за голубыми пастушками и монахи пили золотое вино в
темных  погребах.  Ѓезайс  слонЯлсЯ  по  залам,  добросовестно  скучаЯ.  …му
казалось, что он делает  какое-то  полезное  дело,  разглЯдываЯ  толпу  этих
покойников. Ќа Языке Њихайлова это называлось саморазвитием.
     Ћн остановилсЯ перед  потемневшей  картиной,  покрытой  сеткой  трещин.
ђыжие львы с кровавыми пастЯми пожирали какого-то мученика. ‹ев,  откусивший
уже  одну  руку,  вЯло  жевал  ее,  тускло  поводЯ  глазами;  мученик  лежал
вытЯнувшись и имел такой вид, точно все это его не касалось.  ‘иЯние  сидело
на его голове, как небрежно надетаЯ шлЯпа. Љазалось, что и львам и  мученику
бесконечно надоело сохранЯть неподвижность в течение нескольких  веков,  что
им хочетсЯ встать и уйти из картины.
     - ”ранческо Ѓотти, - услышал позади себЯ Ѓезайс.
     - „а? - безразлично отозвалсЯ он.
     - ђаннее  средневековье.  ђедкое,  прекрасно   сохранившеесЯ   полотно.
Џотрудитесь  взглЯнуть  на  этот  мрачный,  могильный  колорит  картины.  Ћн
изумительно передает аскетическое вдохновение того века, его  устремление  к
абстракции, к могуществу освобожденного от плоти духа. ‚ы обратили  внимание
на лицо терзаемого львами свЯтого?
     Ѓезайс снова взглЯнул на скучающее лицо мученика.
     - “ старика невеселый вид, - ответил  он.  -  ‹ьвы  очень  уж  серьезно
взЯлись за него.
     - ‚ы правы. ќто очень метко подмечено. ‚еселье считалось тогда  грехом,
смех был привилегией и оружием сатаны. Ќа картинах старых  мастеров  бог  не
улыбаетсЯ никогда - это был мужественный бог рыцарей, вооруженных фанатиков,
бог  религиозных  войн.  ‘вЯтой,  принимающий  мученический  венец,  не  мог
улыбатьсЯ по одному тому, что это было суетно и грешно.
     - ‚от еще, - недоверчиво протЯнул Ѓезайс, - при чем тут грех? €нтересно
было бы, если бы свЯтого ели львы, а он покатывалсЯ с хохоту.
     - ‚ы менЯ не понЯли. Љонечно, свЯтой не мог смеЯтьсЯ  в  таких  тЯжелых
обстоЯтельствах. Ќо радость освобождениЯ,  энтузиазм  мученика,  -  вот  что
изобразил бы на его лице  современный  художник.  ‘тарый  мастер  не  сделал
этого. …го свЯтой отдаетсЯ смерти с суровым  смирением.  ‚зглЯните  на  этот
безразличный поворот головы.
     ЋпЯть Ѓезайс взглЯнул на старого тупицу, лежавшего среди львов,  но  на
этот раз ему начало казатьсЯ, что картина в самом  деле  не  так  уж  плоха.
Џолуобернувшись, он увидел около своего плеча сухую голову,  красный  нос  и
глаза, блестевшие возбуждением. Ћн был стар, желт, сморщен, одет  странно  и
неопрЯтно. Ќа шее под  колючим  подбородком  вздымалсЯ  черный  патетический
бант, свисаЯ  вышитыми  концами  на  полосатый  жилет.  Ћсобенно  остановили
внимание Ѓезайса пуговицы его куртки, серые, с эмалевыми цветами. Ќадо  было
иметь смелость, чтобы носить на себе не смущаЯсь полдюжины этих Ярких пЯтен.
     - ‚ы художник?
     ‘тарик выпрЯмил грудь и поклонилсЯ с старомодной учтивостью.
     - Ќекоторым образом, - ответил он тщеславно. - ‚ам, который относитсЯ к
живописи с  таким  живым  интересом,  мое  имЯ  должно  быть  знакомо.  џ  -
‘инегубов.
     - Ќеужели? - сказал Ѓезайс с грубо сделанным подобострастием.  -  Љакой
приЯтный случай...
     Ћни потоптались  около  друг  друга,  благовоспитанно  пожимаЯ  руки  и
бормоча отрывочные любезности. Ѓезайс, бессознательно обрадованный тем,  что
был  сочтен  за  человека,  интересующегосЯ  живописью,  дружески  улыбалсЯ.
€нтересоватьсЯ живописью - это все-таки занЯтие!
     - ’ак вы слышали обо мне? - спросил старик, глЯдЯ на Ѓезайса  с  робкой
надеждой. - ЊоЯ фамилиЯ - ‘инегубов.
     - „а. ‘лышал.
     Ћни прошли несколько шагов и остановились перед другим полотном.
     - ‚ъезд •риста в €ерусалим.  Љартина  интересна  восточными  влиЯниЯми,
воспринЯтыми  средневековыми   художниками   у   мавров.   ќти   характерные
контрасты...
     Ћн прервал свою речь.
     - “бедительно прошу извинить мое любопытство, - сказал он с  ребЯческим
смущением. - …сли вас не затруднит... где вы слышали мою фамилию?
     Ѓезайс замЯлсЯ.
     - ќто было... мне говорили знакомые художники. Ћни...
     †елтые губы старика были раскрыты в жадном нетерпении.
     - Ћни неоднократно упоминали... - промЯмлил Ѓезайс.
     - ’а-ак. €менно обо мне? ЊоЯ фамилиЯ - ‘инегубов.
     - €менно о вас.
     ‘тарик порозовел...


                                 ‚ечеринка

     Њы, двенадцать  человек,  собрались  за  этим  столом  на  товарищеской
вечеринке, чтобы поесть как следует. •ороший  подбор,  прекраснаЯ  коллекциЯ
аппетитов, двенадцать штук, все в исправном состоЯнии. Ќапример, мой  -  это
солиднаЯ, ровно работающаЯ конструкциЯ, без всЯких перебоев.
     ‘тол круглый, накрыт блестЯщей скатертью. Ћн похож на циферблат. €  мы,
двенадцать человек, расположены кругом, как двенадцать часов.
     Џосередине полднем тучно возвышаетсЯ „овгаль. Ћн большой и  толстый.  “
него слишком много всего: много волос, много носа, много рта. Ћн выходит  за
очертаниЯ, положенные каждому  человеку,  нарушает  их.  —тобы  сделать  его
приемлемым, вы мысленно убавлЯете его: эта ладонь на  три  сантиметра  шире,
чем нужно; сократим ухо; к чему столько щек?
     „овгаль интересен тем, что его пульс делает девЯносто ударов в  минуту.
ќто слишком много - ваш пульс делает только  шестьдесЯт.  „овгаль  на  целую
треть живет быстрее, чем нормальные люди.  ‘вой  пульс  „овгаль  разогнал  в
девЯтнадцатом году, заставлЯЯ его поспевать за  бегом  эшелонов,  за  маршем
полков, и с того времени так и не смог задержать его. Ћн и  сейчас  работает
на третьей скорости.
     ќта вечеринка с него и началась. ‚от как это было.
     џ сидел в редакции вечером и писал фельетон о людЯх, которые  построили
кооперативный дом без печей и уборных. ‡абыли? Њне надо было отделать их как
следует. Џорывшись в воображении, Я вытащил остроту и  стал  ее  оттачивать.
Ќадо было отточить так, чтобы ею можно было бритьсЯ.
     ”ельетон постепенно нарастал, ветвилсЯ, усложнЯлсЯ.  Џо  бумаге  прошли
первые тени улыбок. Ћсторожно Я подводил читателЯ к месту, где он должен был
рассмеЯтьсЯ. Љогда это было сделано, Я повернул  свою  тему  и  дал  залп  с
другого борта. „овольно шуток! Џосмотрите на этих прокаженных идиотов широко
раскрытыми глазами. ќто вредители, агенты  врагов!  Џочему  же  великодушные
заики из треста, руководившего строительством, не возьмут их за шиворот?
     „ело шло к концу. ’ут должна была  войти  мораль  под  руку  с  агентом
уголовного розыска. Ќо в это времЯ ввалилсЯ секретарь редакции, „овгаль.
     - ’ы все толстеешь, „овгаль, - сказал Я, созерцаЯ  его  пузо,  подобное
планете.
     - ќто старо, - ответил „овгаль. - џ толстею давно и теперь уже  привык.
ќто от сердца. —то ты делаешь?
     - Џишу фельетон на завтра.
     - Џиши, Я на минутку. ‚от что,  есть  одно  предложение.  ђебЯта  хотЯт
собратьсЯ в среду. “строим детский крик. Ќебольшой дружеский ужин и  немного
выпивки. —то ты ответишь на это предложение?
     џ застенчиво опустил глаза и пролепетал:
     - џ согласна... поговорите с мамой.
     € вот Я здесь.
     Џеред нами на ровном белом  экране  скатерти  колеблютсЯ  символические
тени бутылок. Ћни стоЯт как аллегориЯ и украшение, потому что пить из нас не
умеет никто, за  исключением  папы  ‹ифшица.  ђитуальный  возглас  "выпьем!"
вызывает в моем воображении печень алкоголика.
     Њы сидим, вертЯ ножи в руках и поглЯдываЯ  на  бутылки.  Ќапротив  менЯ
Ѓубнов разглЯдывает кусок хлеба с таким видом, будто он придумывает  к  нему
заголовок. „альше ‹ифшиц наматывает свой утомительный рассказ на  девушку  в
синем платье; он посматривает на нас,  чтобы  поймать  чей-нибудь  взглЯд  и
заполучить кивки голов и восклицаниЯ. џ стараюсь не глЯдеть в  его  сторону,
чтобы не попастьсЯ: его рассказы укачивают менЯ, это вроде морской  болезни.
Ќе хотелось бы мне угощать читателЯ такой  древней,  надоевшей  шуткой,  как
болтливый старик, - но ничего не поделаешь, он здесь.
     ‘начала  это  поедание:  отдельные  и   беспорЯдочные   взмахи   вилок,
надламывание хлеба, глотки. Њы еще не приспособились друг к другу, и  каждый
ест  отдельно,  сам  за  себЯ,  как  гусеница,  гложущаЯ  свой  лист.  ‡атем
поЯвлЯетсЯ закономерность движений, устанавливаетсЯ ритм,  чередование  еды,
смеха, звона тарелок. Њы включаемсЯ в систему и движемсЯ по ее орбитам.
     ‚от - селедка в ювелирных кольцах лука, напоминающаЯ о глубинах  морей,
о ветвЯх кораллов и затонувших кораблЯх, мимо которых она скользила холодным
и серебристым боком. Ђккуратно, как папиросы  в  пачке,  лежат  шпроты.  ќто
сборище рыб, - небывалым приливом морЯ выплеснуло на скатерть  стола  миног,
кильки, сига, осетрину.
     ‘лава котлетам, ветчине и сосискам! ‚дохновенным жестом  -  так  ђубенс
заносил кисть над полотном - Я поднимаю над ними нож. Ћпровергнем жеманную и
неблагодарную  клевету  поэтов,  воспевавших  розы,  губы  женщин,  шпаги  и
бабочек! Ђ почему вы, сосиски, не получили права на Ямб и рифму?  Џочему  не
воспеты, не переданы  задумчивый  лиризм  ветчины  и  эпический  темперамент
колбас? ‚ключаю вас в разрЯд воспеваемых:  благоухающим  кружком  краковской
колбасы Я украшу петлицу своего пиджака.
     „венадцать человек говорЯт, едЯт и  смеютсЯ  разом;  возникает  сложный
шум, наслоение звуков. ‘мех настигнут и  обрезан  стуком  ножа,  восклицание
"позвольте!" вонзаетсЯ в общий шум и исчезает в нем. Ќо Я занЯт едой и решаю
сделать себе новое блюдо. Њое правое ухо выбирает  из  разговора  приемлемые
длЯ менЯ остроты. Ћно  проверЯет,  оценивает  и  отбрасывает  негодное.  Ћно
колеблетсЯ, как покупатель перед прилавком кондитерской: взЯть вот это?
     Ќаконец оно решает угостить менЯ историей, в которой  Я  узнаю  изделие
товарища Ѓубнова.
     - Ћ, это стараЯ историЯ, -  начинает  он  выдумывать.  -  ќто  древнЯЯ,
кровнаЯ вражда, котораЯ не прекратитсЯ, пока на свете будут выходить газеты.
џ видел много редакций, и везде секретари  грызлись  с  информацией.  ‚скоре
после потопа, когда в ‚авилоне вышла самаЯ перваЯ газета, секретарь позвал к
себе заведующего информацией. "Џослушайте, голубчик, - сказал  он,  -  Я  по
поводу вашей разметки на гонорар. ‚ы разорЯете  газету.  ЏЯть  овец  и  двух
волов за крошечную заметку о городской канализации! џ сокращу  всю  разметку
вдвое".  -  "‚от  как!  -  заорал  заведующий  информацией.  -  €дите   сами
разговаривать с репортерами! “ менЯ работают квалифицированные люди. …сли вы
хотите иметь приличную информацию, надо платить как следует". - "‚се дело  в
том, - возразил секретарь с ледЯной улыбкой, - что приличной  информации  мы
не имеем".
     € с того днЯ племЯ секретарей и  племЯ  информации  возненавидели  друг
друга... Ќаш „овгаль тут ни при чем. ‚ нем говорит  голос  его  предков.  Ћн
воспринЯл эту вражду от бесчисленных  поколений  редакционных  секретарей  и
несет  ее  как  тЯжелый  крест.  ќто  его  долг.  ‘  его  стороны  было   бы
предательством отказатьсЯ  от  этой  борьбы.  ‚от  он  и  снижает  ежедневно
разметку репортерского гонорара, и репортеры приходЯт ругатьсЯ с ним...
     ‡апечатлеваетсЯ профиль Ѓубнова:  нижнЯЯ  челюсть,  выдвинутаЯ  вперед,
изогнутый нос, клок волос. “ него  необычное,  даже  неправдоподобное  лицо.
‚ремЯ  от  времени  надо  оглЯнутьсЯ  и  убедитьсЯ,  действительно  ли   оно
существует.
     „овгаль отвечает ему. Ћбычно он отвечает остроумнее, но сейчас не может
придумать ничего лучше:
     - Њожно смеЯтьсЯ?
     ђазворачиваетсЯ гамма еды, поднимаЯсь до  верхних  и  тонких  нот.  ќто
восходит созвездие закусок. †елтой планетой стоит над горизонтом сыр:  чтобы
он был вкуснее, его сделали круглым  и  назвали  голландским.  …го  окружает
многоточие редисок, нежинские огурцы и помидоры. ‚се это вкусно и прекрасно,
но не на них сверкают вилки и неистовствуют ножи!
     Ћн, величественно отдыхающий среди моченых Яблок и  маринованных  слив,
производит впечатление взрыва: при взглЯде на  его  подрумЯненную  до  цвета
красного дерева кожу звенит в ушах.
     ќто жареный гусь. Ќа нем скрещиваютсЯ наши вожделениЯ; он их центр. …го
поза выражает небрежность и великодушие: ешьте!  џ  вижу  за  ним  неписаную
историю обедов, хронологию едоков и династию обжор,  опустошавших  столы  от
времен египтЯн и греков до наших дней: столетиЯ, потрЯсаемые звоном посуды и
хрустом костей! Ѓезглазое, краснощекое божество  пищеварениЯ  возвысило  над
нами свой апоплексический затылок.
     џ пью и ем. Ћ, зубы у менЯ растут недаром! ‚месте со  мной  одиннадцать
человек стараютсЯ над своими тарелками. ђазговор и смех носЯтсЯ  в  воздухе,
отдельные слова медленно кружатсЯ над столом и  оседают  вниз.  ‚от  на  мой
рукав плавно опускаетсЯ слово "определенно" - любимое слово ‹ифшица. ™елчком
Я сбиваю его на скатерть.
     џ слишком занЯт, чтобы слушать все, что они там говорЯт. Ќо вот  сквозь
общий гул пробиваютсЯ остроты товарища •оджаева:
     - ...“ него лошадь не прыгнула через барьер. Ћбошла и побежала  дальше.
‚ присутствии наркома, шефов  и  делегации  ‚–€Ља.  Ћн  прибегает  к  нам  и
говорит, что кавалерист не переживет такого позора. Ѓерет маузер и  досылает
патрон в дуло.
     Ќо мы жарили Яичницу и мне надо было пойти убавить примус, чтобы она не
подгорела. Ђ ‚италий в это времЯ кормил кота и тоже не мог оторватьсЯ.
     џ прихожу из кухни, смотрю - ЊитЯ досылает патрон!
     - ‚италий, - говорю Я, - он погибнет! „авай его спасем!
     - —то ж, - говорит ‚италий и чешет у кота за ухом. - “ менЯ  не  десЯть
рук. ‚идишь, Я занЯт? Ќе могу Я разорватьсЯ.
     Ќо тут менЯ позвали из соседней комнаты...  ‚озвращаюсь,  -  а  он  все
досылает...
     Ќу, насилу мы его спасли...
     Љто-то берет бутылку и начинает ее откупоривать - все поворачиваютсЯ  к
нему  и  готовЯтсЯ  давать  советы.  Ќо  отворЯетсЯ   дверь,   и   внимание,
предназначенное ему, обрушиваетсЯ на большой мЯсной пирог, внесенный  в  эту
минуту. Џирог описывает вокруг стола вираж и снижаетсЯ посередине. …го режут
и раскладывают по тарелкам. Љогда в его пышную корку воткнули нож, он  издал
вздох. €з разреза вырвалсЯ горЯчий пар, подобный дыханию.
     Њы истреблЯем его одним концентрированным ударом. ‘ила инерции увлекает
нас дальше. џ остановилсЯ, только когда заметил,  что  врезалсЯ  в  какую-то
рыбу. Ќа времЯ Я делаю передышку, сомневаЯсь: может быть, Я уже сыт?
     Џодозрение подтверждаетсЯ. Ќастало  времЯ  перейти  к  чаю  и  Яблокам.
‘квозь общий шум в коротких паузах  мы  снова  слышим  методическое  гудение
‹ифшица, но не улавливаем смысла его слов: просто он гудит, как  телеграфный
столб в ветреную погоду.
     - Ђ ты все толстеешь, „овгаль, - говорю Я, очищаЯ апельсин.
     - „а, - отвечает он, - Я толстею. ЌевеселаЯ это штука, можешь поверить.
‚ыпьем?
     - ...Љогда Я работал в "Љиевской жизни"...
     ќ, довольно, этого Я не хочу  слушать.  Џапа  ‹ифшиц  хочет  рассказать
кое-что из своей биографии. ќто поток, наводнение, - через некоторое времЯ в
комнате будут плавать рыбы и закачаютсЯ водоросли. џ не стану его слушать.
     …сли описывать папу ‹ифшица, то его надо сначала обнести  загородкой  и
окопать рвом. Ћн не из нашей компании. Ќе путайте его с „овгалем и Ѓубновым.
ќто верно, он находитсЯ среди нас и мы смотрим на него и трогаем его руками.
Њы даже интересуемсЯ им, но так, как туристы интересуютсЯ пирамидой.  €ногда
мне хочетсЯ отломить от ‹ифшица кусок на памЯть (буду показывать знакомым).
     Ћн стар. ‚ернее, даже не стар, - не знаю, сколько ему лет, может  быть,
не так много. Ћн архаичен - вот нужное слово. ‘реди всех  желчных  стариков,
обременЯющих землю,  ворчащих  и  кашлЯющих,  ‹ифшиц,  без  сомнениЯ,  самый
желчный. „урное настроение заменЯет ему характер. Ћн втЯнулсЯ  в  него,  как
люди втЯгиваютсЯ в куренье или в пьЯнство.
     џ не думаю, чтобы он смеЯлсЯ в последние двадцать лет.
     Ћ, ‹ифшиц нисколько не похож на тихих, скорбных неудачников, на  этакую
увЯдающую маргаритку или там на  арфу  с  порванными  струнами.  ‚  нем  нет
лирической,  задумчивой  грусти.   Ќаоборот.   …го   мрачность   вызывающаЯ,
подчеркнутаЯ, она обводит его траурной рамкой, как похоронное  объЯвление  в
газете.
     - џ помню, у нас был издатель ‹утковский. ѓенерал. Ѓолван,  каких  свет
не видывал...
     Њы застигнуты: он набрасывает на нас свой рассказ, как  набрасывают  на
птиц сеть. џ осторожно освобождаюсь: беру Яблоко, что позволЯет мне  сделать
задумчивое  лицо  и  глЯдеть  в  сторону.  ”раза  "каких  свет  не  видывал"
соскальзывает с менЯ, и Я свободен. Ќо остальные еще выбиваютсЯ, папа ‹ифшиц
обводит их взглЯдом, трогает их за руки, следит, чтобы они слушали.
     …го не слушают. ’огда он опЯть обращаетсЯ к девушке в синем  платье.  Ђ
мы вновь возвращены еде.
     - Ќу, „овгаль, как поживает твой сын?
     - —то ему делаетсЯ? Џроцветает. Ќедавно вырезал ножницами дыру  в  моих
новых брюках. Ћчаровательный ребенок.
     Ѓубнов застенчиво опускает глаза.
     - ђебЯта, должен сообщить вам интимную новость. џ решил размножатьсЯ.
     - ’ы?
     - џ. —ерез шесть месЯцев у менЯ будет потомок.
     Ћни одобрительно ревут и стучат ножами  по  тарелкам.  Њолодец  Ѓубнов!
„авайте постараемсЯ и наделаем побольше мальчишек!
     - Ѓезайс, а ты? Џочему ты отлыниваешь?
     Ћсь стола перемещаетсЯ ко мне.
     - џ? Ќе хочу. „еторождение менЯ не интересует.
     - Ћн не умеет.
     - џ холостЯк, неистовый холостЯк.
     - ќтому надо положить конец! „авайте его женим!
     - џ холостЯк-рецидивист.
     - Ђх, Ѓезайс, а Я  знаю  одну  девочку,  с  которой  ты  согласилсЯ  бы
поиграть в папу и маму!
     - ЋтвЯжитесь от менЯ, родители, пеленочники, покупатели сосок! џ, может
быть, и женилсЯ бы, но один раз Я видел, как  „овгаль  посыпал  тальком  зад
своему ребенку. Ќе нравитсЯ мне это ремесло.
     Ћдиннадцать ртов открываютсЯ  разом,  чтобы  возразить  мне.  Ќо  общим
вниманием завладевает Ѓубнов. Ћн обводит всех медленным  взглЯдом  и  делает
серьезное лицо.
     - ’оварищи, Я прошу  вас  быть  серьезными.  Ќет,  этого  мало.  Ѓудьте
мрачны! „овгаль, ты слишком толст,  слишком  краснощек,  ты  не  способен  к
сильным переживаниЯм! “бери свое лицо, оно мне мешает!
     џ ничего не скрою от вас...
     ќто печальнаЯ историЯ...
     Ћн полюбил.
     ‚ы все знаете Ѓезайса. ‚зглЯните на эти чарующие глаза, на этот чистый,
нежный профиль, на его задумчивую улыбку! Њогла ли неопытнаЯ девушка устоЯть
против его обаЯниЯ? Ќет! Ќе могла!
     - Ќе могла!
     - „овгаль, не кричи!
     - Ќе могла!
     Џапа  ‹ифшиц  делает  неудачную  попытку  засмеЯтьсЯ.  Њеханизм   смеха
медленно приходит в движение. ЋщущаетсЯ невидимое  царапание  ржавых  колес.
‘начала папа издает однообразные механические  звуки,  напоминающие  отчасти
пыхтение водокачки, отчасти скрип двери. Ћн  прислушиваетсЯ  к  ним,  и  они
удивлЯют его самого. Ќет, это не так делаетсЯ!
     Ћн умолкает,  как  певец,  взЯвший  ложную  ноту.  Ќаверное,  он  занЯт
воспоминаниЯми:
     - ‘транно. ‡абыл! ЏомнитсЯ, Я смеЯлсЯ в  девЯтьсот  седьмом...  нет,  в
девЯтьсот третьем году. „а, в Ћдессе. „а, да, выпускающий сел на липкий лист
длЯ мух. Ѓыли синие брюки. Љак это выходит?
     Ћн пробует. ’еперь это  похоже  на  глухонемого,  предлагающего  купить
открытку...


     ’ут вдруг Я начинаю ощущать, что моЯ праваЯ  рука  не  разделЯет  моего
настроениЯ. ’акое впечатление, что ей некогда, - она занЯта.  Ћна  предаетсЯ
какой-то деЯтельности.
     Ќет, в самом деле, там что-то происходит с  правой  рукой.  Ћна  держит
что-то прохладное и округлое. џблоко?
     џ наклонЯю голову, - это рука, ладонь.  џ  держу  кого-то  за  руку.  ‘
недоумением Я разглЯдываю чужие пальцы. Ќа указательном небольшаЯ  царапина.
Њой  взглЯд  медленно  поднимаетсЯ   выше.   —асы   на   ремешке,   четверть
двенадцатого. ‹окоть. ’ри овальных углублениЯ от прививки оспы.
     ‡десь Я делаю передышку,  как  турист  перед  тем,  как  взобратьсЯ  на
вершину. Ќачинаю думать. Ћчевидно, это женскаЯ рука,  -  округленнаЯ,  цвета
исчезающего загара.
     …ще выше - и вот Я оставлен с глазу на  глаз  с  овальным,  улыбающимсЯ
лицом. ‚олосы черные и подстриженные,  причесанные  с  боковым  пробором,  -
когда она бегает, они, наверное, падают на лоб, на брови и  она  отбрасывает
их назад взмахом головы. ѓлаза какого-то цвета - Я  не  заметил,  -  но  они
заставили менЯ вздрогнуть.
     „овольно, Я уже готов, Я буду любить ее только за эти  волосы,  руку  и
глаза, - но вот тень ее ресниц, трепещущаЯ на щеке,  но  вот  губы,  которые
есть и должны быть у всех,  обнаружены  мною,  как  внезапнаЯ,  ошеломлЯющаЯ
новость!
     ‚ груди у менЯ раздаетсЯ легкий взрыв: что-то там с сердцем.  ‘вободнаЯ
от пульса кровь носитсЯ по жилам, булькаЯ и закипаЯ на поворотах.  —увствую,
что мой жилет начинает  дымитьсЯ.  €з  пепла  мирного,  прозаически  жующего
кусочек колбасы человека поднЯлсЯ вдруг влюбленный, вспоенный лунным  светом
и соловьиными трелЯми.
     ‚о мне происходЯт перемены.  ЌельзЯ  же  ввалитьсЯ  в  томные  любовные
бездны таким, как Я есть: с папиросой в  зубах,  с  чернильными  пЯтнами  на
лапах, перевариваЯ пожранные за ужином блюда!
     ‡абыть, что Я ношу калоши и  храплю  по  ночам.  Ќадо  стать  нежным  и
невесомым, уподобитьсЯ ноте, рифме. „олжно произойти превращение!
     Џочему Я лишен всего этого -  романтической,  задумчивой,  мечтательной
половины жизни, нежного томленьЯ, бессонных ночей, вздоха? ‚от Я  влюблен  и
сегоднЯ должен был бы провести свою первую бессонную ночь, ворочатьсЯ с боку
на бок, безумствовать и восторгатьсЯ!
     Љак же! …ще чего! Ќикаких бессонных ночей не будет. џ  прекрасно  знаю,
что сегоднЯ буду спать как убитый. џ буду храпеть и причмокивать...


                          Њатвей Ѓубнов и его сын

     ђебенок лез на диван, сосредоточенно и Яростно. Ћн молчал,  поглощенный
одной мыслью, - осилить пухлое, слоноподобное чудовище,  живущее  в  папиной
комнате  между  книжными  шкафами  и  письменным  столом.  ‚ызывающе  гудели
пружины. „иван враждебно ощетинил желтую  плюшевую  шерсть.  ‘  ног  ребенка
падали на пол башмаки, - он сползал, надевал их и  снова  поднимал  руку  на
диван жестом укротителЯ и владыки. ‚ полутемной комнате, выходЯщей окнами на
Ђрбат, совершалось древнее таинство - человек овладевал вещью.
     „елаЯ вид, что он читает  книгу,  Њатвей  Ѓубнов,  папа,  одним  глазом
наблюдал за ребенком.
     ќто была борьба - диван  сопротивлЯлсЯ.  ’ак,  наверное,  билсЯ  первый
пойманный в джунглЯх конь.  ‘лепое  упрЯмство  чувствовалось  в  изгибе  его
полосатой  спины;  деревЯнные  резные  копыта  упирались  в  паркет;  диван,
притворившийсЯ  прирученной  домашней  вещью,  вдруг  предстал   разъЯренной
стихией. Ћн с трудом сдерживал рычание. Љогда-то, давно,  когда  землЯ  была
молодой, он, свободный, бегал по лесам, кормил детенышей, ходил на  водопой,
нападал на дикие стада буфетов и письменных столов.  ’еперь  его  загнали  в
комнату, укротили и Њосдрев поставил на него свое тавро, - только изредка  в
нем просыпаетсЯ старый, дикий инстинкт.
     Ћно шло постепенно,  медленно,  это  познание  внешнего  мира.  ‘начала
ребенок жил в удивительной ватной и фланелевой вселенной, постигаЯ ее краски
и звуки. ‚селеннаЯ была ограничена уходЯщими ввысь стенами из белой клеенки.
Ќаверху, по углам сиЯло в торжественном и загадочном  одиночестве  созвездие
четырех никелированных шаров. ‡десь, в глубине одеЯл  и  простынь,  созревал
ребенок, - он утолщалсЯ, увеличивалсЯ  и  усложнЯлсЯ.  Ћн  обучалсЯ  реветь,
сосать и засовывать ноги в рот. Ѓубнов с удовлетворением  естествоиспытателЯ
замечал, что дело подвигаетсЯ, что  все  идет,  как  следует:  произрастание
зубов, накопление веса.
     € вот что-то было достигнуто. ‘ тугим  шелестом,  подобное  незнакомому
цветку, возникающему из бутона, лопнуло и распустилось  чувство  слуха.  Ћно
выросло, наконец! ’еперь можно слушать, слушать, слушать - все, что  угодно.
‘юда, звуки, вы понадобились - смех, мЯукание кошки, звонок трамваЯ! Ђ скрип
двери? ’еперь, слухом, он был включен в человечество  и  по  праву  вмешивал
свой крик в шум мира.
     ‡атем, вскоре, второе событие - зрение. Ћно было,  конечно,  но  он  не
умел им пользоватьсЯ. Џриходили краски и линии: линии папы, очертаниЯ лампы.
ЏрЯмые  и  изогнутые,  они   струились,   убегали,   изламывались.   Ђбажур,
забавлЯЯсь,  отражалсЯ  в  его  зрачках,   став   на   голову.   Ќо   зрение
бездействовало,  пока  наконец,  в  один   торжественный   день,   не   было
установлено: в мире есть  ‘иний  –вет!  Ћткрылась  новаЯ  субстанциЯ  цвета,
огромный, неисследованный материк.
     € было произнесено  первое  слово,  первое  в  длинном  списке  других,
будущих слов, умных, ласковых, гневных, - их  отдаленный  предок.  Ћно  было
бесформенно и просто, как клетка протоплазмы: "абибу", - но оно таило в себе
какой-то смысл, "Я есмь", - так перевел его длЯ себЯ с младенческого жаргона
Ѓубнов. € был сделан первый шаг: поднЯвшись с четверенек, раскрыв  пухлый  с
двумЯ зубами рот, ре