ЊЂЌЂ


                                I. ќкзамены

        1

     Љогда в двадцать третьем году Ѓезайс приехал в Њоскву,  на  него  разом
обрушились неприЯтности. Џрежде всего у него украли вещи. ‚ор  был  суровый,
деловитый мужчина с большой бородой; он  ограбил  Ѓезайса  грубо,  с  наглой
откровенностью, даже не пытаЯсь смЯгчить свое поведение. Ќеторопливо,  почти
задумчиво, он взЯл полосатый, из матрасной  материи  сшитый  мешок  и  вдруг
мелкой рысью побежал в ворота, пренебрежительно поглЯдываЯ  через  плечо  на
Ѓезайса. Ћколо забора он задержалсЯ, перекинул мешок,  а  потом  полез  сам,
перевалившись животом и показываЯ толстые  ноги  в  пошлых  зеленых  носках.
Ѓезайс постоЯл, ожидаЯ чего-то, потом подошел  к  забору  и  сквозь  щель  с
недоумением разглЯдывал  широкую  спину  убегавшего  вора;  полосатый  мешок
мелькал между грудами ржавого, порванного железа и  кирпичного  дома.  ‚ышел
дворник, подошел к Ѓезайсу и  строго  сказал,  что  смотреть  тут  нельзЯ  и
смотреть нечего.
     - Ќеужели?  -  обиделсЯ  вдруг  Ѓезайс,  сердито  сдвигаЯ  фуражку   на
затылок. - ЌельзЯ даже посмотреть, как вор уносит твои собственные вещи?
     Ќо потом он что-то вспомнил.
     - ќто хорошаЯ примета, - пробормотал он беспечно, выходЯ  из  ворот  на
знойную, в рыжей солнечной пыли колеблющуюсЯ улицу.
     Ђвгуст катил над Њосквой круглые, подрумЯненные с краев облака.  ‚оздух
густо дымилсЯ от раскаленного камнЯ, около  тротуаров  с  тележек  продавали
полосатые арбузы и Янтарно-желтые Яблоки. ђазморенные жарой грузовики  тЯжко
рычали на людей, сгонЯЯ  их  с  дороги,  и  уносились,  клубЯ  пыль.  Ѓезайс
втиснулсЯ в  переполненный  трамвай  и,  раскачиваЯсь  на  ремне,  задумчиво
вспоминал свой мешок, вора и его грузные ноги,  поднЯтые  к  небу  в  наглом
торжестве. Ѓыла  давка,  сзади  напирали,  ругались,  наступаЯ  на  каблуки,
спереди все закрывала тЯжелаЯ,  в  меловых  пЯтнах  спина,  а  когда  Ѓезайс
наконец сел, какому-то неврастенику с  песочными  волосами  показалось,  что
Ѓезайс занимает слишком много места.  Ћн  тихо,  но  злобно  толкал  Ѓезайса
локтем, Яростно окидывал взглЯдом бесцветных глаз и  шептал  что-то.  Ѓезайс
приглЯдывалсЯ к нему со спокойным любопытством, но  потом  это  надоело.  Ћн
вышел из трамваЯ, отыскал на бульваре свободную скамейку и сел.  ‚се  равно,
где ни сидеть, - ехать ему было некуда. ‘начала он  хотел  было  доехать  до
реки,  куда  его  влек  темный  безошибочный  инстинкт  всех   бездельников,
приходЯщих к реке, чтобы плевать с моста в воду. ‚ этом занЯтии есть  что-то
успокоительное, наводЯщее на ровные размышлениЯ. „лЯ  человека,  который  не
знает, что с собой делать, трудно найти лучшее место. Ќо и на бульваре  было
неплохо. Ѓезайса никто не ждал, никто не беспокоилсЯ о его судьбе, и не  все
ли равно, как убивать времЯ.
     Ќа бульваре было тоже жарко, и Ѓезайс снЯл свою солдатскую шинель. ’ень
от листьев лежала на песке зелеными пЯтнами. Џеред скамьей возник  крошечный
мальчик в надвинутой на круглые уши бескозырке; он жевал какую-то гадость  и
пускал слюну  на  запачканный  лифчик.  Ѓезайс  рассматривал  его,  стараЯсь
убедить себЯ, что он любит детей, пробовал даже щелкать пальцами,  улыбатьсЯ
и поощрительно мычать. Џодошел и сел грузный мужчина с  пЯтнистым  бульдогом
на ремне. Џес протЯнул свою странно похожую на лицо морду и обнюхал  Ѓезайса
влажным носом, втЯгиваЯ незнакомый  запах  костра,  хвои  и  далекой  земли;
потом, натЯнув ремень, зарычал, как на чужого. ќто правда. Ѓезайс был чужой.
     Ћн уехал отсюда два года назад, в двадцать  первом  году,  когда  город
шумел другой жизнью, и теперь не узнавал ничего -  ни  улиц,  ни  домов,  ни
людей.
     ‚ечерело, внизу легли влажные тени и только вершины деревьев золотились
в последнем свете, когда Ѓезайс увидел  Њихайлова.  Ћн  шел,  твердо  ступаЯ
своими большими ногами, поводЯ головой с  добродушным  самодовольством,  шею
стискивал  галстук  невероЯтного,  режущего  глаза  цвета,   новые   ботинки
вызывающе скрипели на весь бульвар. Ћн оглЯдывалсЯ, посматриваЯ на женщин  с
той грустной томностью, котораЯ на них не производит  никакого  впечатлениЯ.
’аков он был всегда - большой, веселый и немного смешной.
     - Њихайлов! - позвал Ѓезайс.
     Њихайлов обернулсЯ и на несколько секунд остолбенел. Џотом  бросилсЯ  к
Ѓезайсу, топаЯ, как сорвавшийсЯ с привЯзи конь.
     - ’ы? - орал он, тискаЯ руку Ѓезайса своей  огромной  лапой.  -  ‡десь?
„авно приехал? Џочему ты не зашел ко мне? Ђ другие ребЯта?  €дем  немедленно
ко мне, это здесь, близко. Џостой, ты обедал? Ђ где твои вещи?
     - ‚ещи сперли, - ответил Ѓезайс, ошеломленный его криком.
     - Љто спер?
     - Љто? Љакой-то дЯдЯ.
     - ѓде? Ќадо немедленно заЯвить в  ѓЏ“.  ‡автра  побегу  и  все  сделаю.
ЌегодЯй будет пойман. Ќо чего ты сидишь? €дем!
     - Људа?
     - Љо мне. Џочему ты сразу не пришел?
     - џ не знал даже, что ты в Њоскве.
     - €дем!
     Ћн схватил Ѓезайса, как узел с вещами,  и  потащил  за  собой.  Љруглые
лампы бросали неверный  свет  на  густую  толпу  гулЯющих;  где-то  в  конце
бульвара бродЯчий музыкант играл на скрипке избитый мотивчик. Ћни свернули в
боковую аллею, где ветки  чернели  над  головой  тЯжелой  массой,  и  пошли,
взЯвшись за руки, под скрип неистовых Њихайловских ботинок.
     - ЊенЯ как будто толкнуло, - говорил он. -  Љто  это?  Ќеужели  товарищ
отделенный третьего эскадрона, старина Ѓезайс? ’ы, значит, решил  перековать
меч на орало? Ћтлично! ‘ твоей головой тебе давно надо было в Њоскву. ’ы что
думаешь делать? ‘тихи писать?
     Ѓезайс смущенно засмеЯлсЯ.
     - Ќи за что. џ убедилсЯ, что у менЯ ничего не выходит.
     - „а что ты говоришь? - воскликнул Њихайлов, и в его  голосе  прозвучал
свЯщенный ужас. - “ тебЯ  не  выходит?  —епуха!  Џомнишь,  что  делалось  на
дивизионном вечере, когда Я прочел твой "Љрик в будущее"? Љак это?  "‡еленаЯ
землЯ, товарищ хлеб!.."
     - Њихайлов, замолчи, - взмолилсЯ Ѓезайс. -  ќто  самаЯ  ужаснаЯ  мазнЯ,
котораЯ только поЯвилась на бумаге. Џросто Я был ослом тогда, и вы все тоже.
’акие стихи разве слонам читать  или  каким-нибудь  бегемотам.  Њне  страшно
вспомнить, что Я там напутал, - и птицы, и факелы, и бомбы, и розы. Џомнишь,
у менЯ лошадь пала, рыжаЯ, Њикадо? ‚ы  все  говорили,  что  она  опилась,  -
ничего подобного. Љак-то подошла к  окну  и  с  подоконника  нажралась  моих
стихов, это и подорвало ее здоровье.
     Ћн помолчал.
     - „ивизионный вечер! ‚от вы мне и запутали голову. ‚ам все нравилось. Ђ
помнишь, когда эскадронный ‚анька •лыстов в  подштанниках  по  сцене  бегал,
изображаЯ, как буржуазиЯ от восставших  рабочих  спасаетсЯ,  как  вы  орали?
Џосле этого он первый человек в полку был, ему  во  ‚ладивостоке  ребЯта  на
прощание серебрЯные часы купили.
     - џ ничего не понимаю. Ќо почему же нам всем твои стихи так нравились?
     - Џочему? Ћчень просто. †или мы в тайге,  как  звери,  изголодались  по
красивому слову. џ думал, менЯ в эскадроне засмеют:  поэт,  мол,  подумаешь!
Ћднако нет, нЯнчились со мной, как со стеклЯнным. Џросто лучшего  ничего  не
было.  Џартизаны  в  лесу  сидели  годами,  деревьЯ  опротивели,  вот  им  и
нравилось. Ѓрось, Њихайлов, ерунда!
     Њихайлов  думал,  наморщив  свой  крупный  лоб.  Џеред   ним   рушились
авторитеты, незыблемые истины, а он нелегко отказывалсЯ от своих мнений.
     - Ќет, - сказал он наконец. - ’ебЯ слушали бойцы, обстрелЯнные  ребЯта,
они понимают. ’ы привез свою поэму?
     - "ѓорЯчий ветер"?
     - „а.
     - Џривез.
     - Џрекрасно. Њы покажем ее профессорам. ‘амым  шикарным,  каких  только
найдем. Ћ, ты увидишь! “ тебЯ эту поэму вырвут из рук.
     Ѓезайс снЯл фуражку и беззаботно помахал в воздухе.
     - …е уже вырвали, - сказал он, доставаЯ папиросу, - около вокзала.  Ћна
была у менЯ в мешке вместе с остальными вещами.  ЃессмертнаЯ  поэма  погибла
длЯ человечества! Њожет быть, растроганный вор сейчас где-нибудь рыдает  над
страницами "ѓорЯчего ветра", но разве он выпустит из рук такое сокровище? Ќо
еще раз: брось об этом говорить. ’ы мне лучше скажи, как твои дела.
     - Њои? џ, брат, по старой специальности. ђаботаю у станка.
     - Ќа фабрике?
     - Ќет, не удалось устроитьсЯ. Џробовал,  ничего  не  вышло.  ЌанЯлсЯ  к
частнику. ЉрошечнаЯ конура, слесарнаЯ  мастерскаЯ.  —иню  примусы,  какие-то
кастрюли, а позавчера так ходил колбасную машину  исправлЯть.  €  что  ж  ты
думаешь - поправил.
     - Њного зарабатываешь?
     - ђублей шестьдесЯт. Ђ вот и мой особнЯк.
     ќто был невысокий, бледно-желтого цвета дом на Џлющихе, в три этажа. Ќа
улицу выходили нижний, полуподвальный,  и  средний  этажи,  верхний  смотрел
низкими окнами во двор. ’ут стоЯл когда-то порЯдок монастырских домов старой
алЯповатой постройки, с крылечками, слуховыми окнами, винтовыми  лестницами,
тупиками и крытыми переходами. ‚ каждой  комнате  стоЯли  большие  кафельные
печи с лежанками, окна были низкие, квадратные, без единой форточки. ‘троено
все было надолго, длЯ покойной и теплой  жизни,  из  выдержанного,  железной
прочности дуба. —асть домов погорела, осталось три особнЯка. Њонахинь оттуда
выселили и поделили квартиры на  комнаты,  но  еще  и  теперь  сохранилсЯ  в
коридорах неуловимый запах старого, чужого жильЯ, и  по-прежнему  заливались
за обоЯми монастырского завода сверчки.
     ‚о дворе стоЯла голубЯтнЯ и темными шелестЯщими тенЯми  чернели  буйные
сиреневые кусты.  ‘тарый,  пЯтнадцатилетний  пес,  тоже  оставшийсЯ  еще  от
монахинь, вытЯнул свою седую морду  и  раздраженно,  с  кашлем  заворчал  на
Ѓезайса. Њихайлов пошел по темным переходам вверх и вниз, потом опЯть вверх,
мимоходом ругаЯ  строителей:  "Ќавертели,  идиоты,  какие-то  лестницы,  без
всЯкого смысла, пЯть штук лестниц!" - потом  открыл  ключом  дверь  и  зажег
свет.


     Њихайлов жил легко, без усилий и тайн, и был весь как раскрытаЯ  книга.
Џо вечерам, валЯЯсь на кровати, Ѓезайс разглЯдывал его жизнь кусок за куском
с  веселым  любопытством,  точно  сборник   картин:   "Њихайлов,   убирающий
комнату", - бушующаЯ, неистоваЯ  стихиЯ,  опустошительный  бич,  разбивающий
посуду, опрокидывающий мебель, изрыгающий ужасные проклЯтиЯ,  -  и  все  это
только длЯ того,  чтобы  снЯть  с  потолка  крошечную  паутинку;  "Њихайлов,
завЯзывающий галстук", - тщеславие, извивающеесЯ перед зеркалом величиной  с
ладонь; "Њихайлов, увлекающийсЯ футболом",  -  перечень  синЯков,  ссадин  и
разных повреждений; "Њихайлов, ищущий гвоздь, который, разумеетсЯ, лежит  на
самом видном месте", и так далее.
     Ћн был романтиком по натуре  и  в  самое  спокойное,  тихое  дело  умел
вносить дрожь азарта, восторг и гнев. Ѓезайс никак не мог  измерить  глубины
его замыслов, даже когда речь шла о том, как переставить в  комнате  мебель.
‚о-первых, свет будет падать на стол слева, это не утомлЯет глаз; во-вторых,
с полки можно будет все брать, не вставаЯ с кровати, а если при перестановке
у комода отламывалась ручка, то это, оказываетсЯ,  тоже  входило  в  расчеты
Њихайлова, потому что он давно собиралсЯ сделать новую.
     €з своего горЯчего прошлого он вынес страсть переделывать,  налаживать,
улучшать и носил эту страсть, как  тЯжелое  бремЯ.  ‚сегда  он  был  одержим
каким-нибудь увлечением или планом.
     ‚ углу, около печки, стоЯла небольшаЯ машина  с  шестернЯми  и  валами,
которую Ѓезайс не любил за ее внешнее уродство и  за  то,  что  она  пачкала
брюки машинной смазкой. Ћна  отдаленно  напоминала  маслобойку  и,  наверно,
раньше ею и была, но теперь сбоку были  приделаны  коробка  с  регулЯторами,
колеса и шкив. €ногда по вечерам Њихайлов,  посвистываЯ,  возилсЯ  над  ней,
просверливаЯ и нарезаЯ металл, пришлифовываЯ части,  исписываЯ  вычислениЯми
клочки бумаги. ‚ещи его знали и слушались, инструмент ходил в его руках, как
смычок артиста. Ћн сидел над работой, согнувшись, вонзаЯ сверло в металл,  и
произносил отвлеченные речи о культуре, о прогрессе, о величии техники. …му,
как воздух, нужна была большаЯ цель, и он нашел ее длЯ себЯ в этой работе.
     - ќто вовсе не мЯсорубка, - опровергал он выдумки Ѓезайса. - ‘юда,  вот
на эту форму, ты натЯгиваешь носок с дыркой, понЯтно? Џотом подводишь дыру к
этим крючкам, поворотом ручки окружаешь ее со всех сторон и - готово!  —ерез
минуту носок  выпадает  отсюда  совершенно  заштопанный,  как  из  магазина.
ѓражданка, получите носок. Љто следующий?
     - Ќет, нет, замолчи! - кричал он несколько минут спустЯ.  -  ќто  будет
замечательно! ‚от моЯ мысль: каждое домоуправление покупает такую машину. …е
ставЯт в  канцелЯрии,  вокруг  вешают  плакаты  и  лозунги  о  раскрепощении
женщины. ‘ этого днЯ в доме нет больше рваных  носков!  ’ы  знаешь,  сколько
времени уходит у женщин на  эту  штопку?  Џо  одной  Њоскве  -  целые  века,
тысЯчелетиЯ! Ќа первом же женском съезде  менЯ  изберут  почетной  женщиной.
€звестный раскрепоститель женщин Џетр Ќиколаевич Њихайлов.
     - Ђ сколько носков она уже заштопала, твоЯ машина?
     - Ћна еще не готова. Љое-чего не хватает.
     - Ћтчего-то мне кажетсЯ, что ты износишь не одну дюжину носков,  прежде
чем машина будет готова.
     Њихайлов  не  мог  равнодушно  видеть  покосившийсЯ  стул,  расшатанный
гвоздь, надорванную пуговицу: его тЯнуло  починить  вещь,  поставить  ее  на
место. € Ѓезайс смутно чувствовал, что Њихайлов уже оглЯдывает его  взглЯдом
мастера, обдумывает, примеривает, куда бы его приспособить, как примерЯл  он
колеса и шестерни к своей безобразной  машине.  ќто  забавлЯло  Ѓезайса,  не
знавшего, впрочем,  куда  девать  себЯ;  он  знал,  что  Њихайлов  придумает
что-нибудь чудовищное, невероЯтное, и поэтому приготовилсЯ ко всему. Ќо  тем
не менее он ужаснулсЯ, когда Њихайлов выложил свои планы.
     - Ќо ты подумай только, ведь Я ни бельмеса в этом не понимаю, - говорил
Ѓезайс во втором часу ночи, обессиленный спором. - ’ы сам посуди,  какой  из
менЯ архитектор? Ќадо знать алгебру, геометрию, планиметрию, стереометрию  и
еще массу всЯких других наук.
     - Ќо алгебру и геометрию ты немного знаешь.
     - Ћчень немного, заметь себе! Џомню  что-то  такое  о  треугольниках  и
кругах. € больше ничего.
     - „а много ли им надо? „лЯ начала и это сойдет, а потом ты им покажешь!
     - „а, покажу, - заговорил, вставаЯ, Ѓезайс, возбуждаЯсь  при  мысли  об
ожидавшем его позоре. - Џокажу, что Я знаю таблицу умножениЯ только до семи:
чтобы узнать, сколько будет семью восемь, мне надо складывать сорок девЯть и
семь! Џокажу,  что  Я  не  разбираюсь  в  десЯтичных  дробЯх,  что  Я  путаю
знаменатели с числителЯми! ќто надо придумать: сделать из менЯ - из менЯ!  -
архитектора!
     € он начал доказывать, что к математике он неспособен совершенно и  что
на  экзаменах  он  провалитсЯ.  …сли  же  он,  наперекор  всему,   сделаетсЯ
архитектором, то страшно даже подумать, что из  этого  выйдет.  Ћн  настроит
уродливые дома, которые  обезобразЯт  город,  -  дома-чудовища,  на  которые
тЯжело будет смотреть. Џечи будут  дымить,  двери  и  окна  не  затворЯтьсЯ,
потолки обрушиватьсЯ,  среди  жильцов  разовьетсЯ  небывалаЯ  смертность  от
простуды и несчастных случаев. Ћн не  хотел  брать  на  себЯ  такую  тЯжелую
ответственность.
     - Љ счастью, ничего этого не будет, - закончил он.  -  џ  провалюсь  на
экзаменах.
     - Ќе провалишьсЯ, - возражал Њихайлов. - Ќадо держать хвост трубой, это
самое главное.
     ќто была его заповедь и боевой клич.


     ЏросыпаЯсь, еще не открываЯ глаз, Ѓезайс медленно начинал понимать, что
у него осталось от прошедшего днЯ какое-то  неоконченное  дело.  €ногда  это
ощущение принимало определенные формы. Ћн видел себЯ  самого  сидЯщим  перед
большим ворохом тетрадей с диктантом малограмотных бойцов. Ќадо поправить  и
подчеркнуть ошибки в тридцати тетрадЯх. "ѓрад  величиной  с  голубиное  Яйцо
побил все стекла в нашем доме". ‚естовой ‘тонога пишет "грат". Ѓоец  •омутов
в мучительном и сладком  усилии  породил  загадочное  слово  "вериноу".  Ћно
звучит как имЯ кораблЯ, плывущего за жемчугом и бананами по  далеким  морЯм,
как имЯ марсианина в фантастическом романе.
     "„евочка Њаша варит кашу".
     "Љоси, коса, пока роса".
     ”разы эти какие-то глупенькие-глупенькие, как детский  невинный  лепет.
Љто  это  вообще  выдумывает  диктанты?  ‘лова  сами   собой   сливаютсЯ   в
бессмысленные союзы. "Џокароса". ќту штуку надо косить, что это такое?
     Џотом  внезапно  в  этот  мечтательный  вздор  врывалсЯ  железный  лЯзг
трамваЯ. ‘тарый монастырский дом панически вздрагивал от  грохота  колес.  €
Ѓезайс вспоминал, что не  надо  ему  править  тетради.  —то  у  него  вообще
никакого дела нет.
     Ђ надо встать и есть жареную колбасу, которую Њихайлов всегда готовил к
завтраку.
     ‚се это вгонЯло его в плохое настроение. —еловек обЯзан иметь  какое-то
дело, все равно какое - командовать эскадроном, или водить паровоз, или даже
играть на контрабасе. Џосле двух недель бездельЯ Ѓезайс  почувствовал  тоску
по  своему  делу  -  надо  же  было  из-за  чего-то  радоватьсЯ,  думать   и
неистовствовать.


     Џеред самыми экзаменами, когда уже все бумаги и заЯвлениЯ были  поданы,
на Ѓезайса нахлынули внезапно угрызениЯ совести. Ћн не готовилсЯ и ничего не
читал, утешаЯсь тем, что он один, а  наук  целаЯ  куча  и  что  за  три  днЯ
подготовитьсЯ все равно нельзЯ. Љниги возбуждали в нем суеверный ужас, и  он
даже не заглЯдывал в них.
     - ‘ейчас Я не представлЯю себе, что Я знаю и чего не  знаю,  -  говорил
он. - ќто лучше. Ђ вдруг Я не знаю ничего? Љак же Я пойду экзамены держать?
     “тром в день экзаменов он проснулсЯ в смЯтении.
     - ќто  самаЯ  недобросовестнаЯ  афера,  на   которую   Я   когда-нибудь
пускалсЯ, - угрюмо говорил он, завЯзываЯ ботинки. - “жасно глупо. Џонимаешь?
џ чувствую, что не знаю ровно ничего.
     Њихайлов жарил на печке колбасу к завтраку. Ћн стоЯл к Ѓезайсу  спиной,
полуодетый, и подтЯжки болтались у него сзади.  Ћн  не  нашелсЯ  сразу,  что
ответить.
     - ‘мелей! ‘мелость нужна. Ѓез этого, конечно, ничего не выйдет.
     Џотом он придумал новый довод:
     - ’ы же боевой  командир  Љрасной  Ђрмии.  —то  ты  сегоднЯ  держишь  -
обществоведение? ’ы им так и скажи: товарищи, Я это обществоведение знаю  не
хуже вас. џ его нахлебалсЯ до сих пор в третьем  эскадроне  пЯтого  корпуса,
когда мы очищали Џриморье от белых. Њы, скажи, прошли эту науку с оружием  в
руках.
     - Ђ они мне скажут: "Њолодой человек, вы самое бессмысленное  полено  в
Њоскве",  -  возразил  Ѓезайс  с  невеселым  предчувствием.  -  "“ходите,  -
скажут, - в ваш эскадрон чистить жеребцов".
     - Ќе скажут! ’ы только дави на  них,  не  смущайсЯ.  Џомнишь,  как  наш
завхоз сено доставал?
     Ћн снЯл сковородку, поставил ее на стол и запустил пальцы в свои густые
волосы.
     - Ќо у менЯ есть один  план.  Љонечно,  ты  выдержишь  и  забьешь  всех
остальных. Ќо на всЯкий случай  мы  сделаем  так.  џ  отпрошусь  сегоднЯ  из
мастерской и приду туда к тебе. …сть такаЯ отличнаЯ книга - "Џолитграмота  в
вопросах и ответах". џ сажусь сзади тебЯ и прЯчу книгу под стол, и если...
     Ѓезайс попЯтилсЯ от этого блестЯщего плана.
     - Ќи в коем случае! ‹учше об этом и не заикайсЯ!
     - …сли тебе не нравЯтсЯ "‚опросы и ответы", можно другую достать, - вот
все, что Њихайлов уловил в его отказе.


        2

     ‚ университете в громадные окна глЯдело  бледно-голубое  осеннее  небо,
желтые клены ронЯли крупные листьЯ на подоконники, на траву, на серые  плечи
ѓерцена, одиноко стоЯвшего во дворе. Љлассические  барельефы  изгибались  по
карнизам каменными завитками, покрытые столетней пылью. Џыль была всюду:  на
карнизах, на шкафах, на черной источенной резьбе. ќто  лежала  пыль  старых,
отзвучавших слов, высохших формул, забытых проблем, над  которыми  трудились
когда-то профессора  в  напудренных  париках.  ‡десь  по  древним  коридорам
бродили тени вымерших наук - риторики, теологии, гомилетики,  в  сыром  углу
ютилсЯ желчный призрак  латинского  Языка.  Ѓезайс  с  задумчивым  уважением
смотрел на толстые стены и плиты коридора. „есЯтки поколений  прошли  здесь:
гегельЯнцы в треуголках и при шпаге, с голубыми  воротничками,  нигилисты  в
косоворотках,  девушки  восьмидесЯтых  годов  в  котиковых  шапочках.  ‘тены
впитали в свою толщу эхо молодых голосов, и камень стал звонким.
     ‹иц он не видел и не замечал: орущаЯ, топающаЯ толпа молодежи теснилась
около досок с объЯвлениЯми, с грохотом носилась вверх и вниз  по  лестницам.
Џестро разодетые нацмены в  меховых  шапках  и  полосатых  халатах  бродили,
настороженно оглЯдываЯсь; около буфета, украшенного  кумачом  и  портретами,
торопливо пили чай.
     “тром в канцелЯрии  Ѓезайсу  сказали,  что  сегоднЯ  можно  держать  по
русскому Языку, математике и физике в 5-й, 2-й и 9-й аудиториЯх. ќто спутало
ему карты,  потому  что  он  уже  привык  к  мысли,  что  будет  держать  по
обществоведению. …му начало казатьсЯ, что если теперь он  и  провалитсЯ,  то
всему виной будет эта канцелЯрскаЯ путаница.
     - —тоб вы сдохли, - бормотал он, чувствуЯ облегчение оттого, что  может
кого-то ругать.
     Ћн поколебалсЯ в невеселом предчувствии - к математике, к цифрам, к  их
холодной и скупой природе он всегда питал какое-то предубеждение. “ него  не
поднималась рука на эту науку, - черт ее знает почему. Њожет  быть,  у  него
это фамильный недостаток, может быть, его отец и рЯд неведомых предков несли
в своей крови какой-то состав солей  и  кислот,  который  безошибочно  губит
человека на экзамене  по  математике.  Џрисев  к  окну,  за  которым  падали
красно-желтые листьЯ, Ѓезайс стал перебирать свои знаниЯ по математике,  как
нищий подсчитывает собранные медЯки. Џолучалось не много, совсем  не  много.
ѓеометриЯ была битком набита треугольниками и  кругами,  -  это  он  помнил.
Њежду двумЯ точками можно провести только одну прЯмую линию.
     Ћн огорченно потер переносицу. ѓеометриЯ раздражала его. ’олько одну! ‚
этой фразе есть что-то похожее на заклинание. Ћна звучит трагически. …е надо
произносить ночью, в полночь, около разбитого молнией дуба, вопЯ и  потрЯсаЯ
кулаками, как вызов стихиЯм. Њежду „вумЯ ’очками Њожно Џровести ’олько  Ћдну
ЏрЯмую ‹инию. ќто загадочно, как движение светил.
     „а, открыт ‘еверный полюс, воздвигнуты пирамиды, и  аэропланы  царапают
небо стальным крылом, но человечеству не дано провести две линии между двумЯ
точками. ’ак было и так будет - здесь положен человеку предел.
     ѓде-то рЯдом с обыденной действительностью, с миром осЯзаемых и твердых
предметов, в котором возможно все, существует тайный быт точек  и  линий,  в
котором ничего  нельзЯ.  …сли  бы  смело  (на  коне!)  ворватьсЯ  в  пределы
геометрии и твердой рукой  провести  две,  три,  десЯть  линий  между  двумЯ
точками, интересно, какой вой поднЯли бы  треугольники,  как  ужаснулись  бы
круги, как возмущались бы квадраты и параллелограммы!
     —ему-то  была  равна  сумма  трех  углов  треугольника.  Ѓыли  длинные,
извивающиесЯ,  хихикающие  законы,   они   иронизировали,   издевались   над
человеком, блуждающим  в  их  путанице  и  тупиках:  если  один  треугольник
наложить  на  другой  треугольник   и   если   потом   начать   их   вращать
(действительно  -  занЯтие  длЯ  взрослого  человека!),  то  окажетсЯ,   что
биссектриса  одного  треугольника  совпадет  с  гипотенузой  второго.   €ли,
наоборот, не совпадет. €ли такого закона и нет, но есть что-то в этом роде.
     „ругие законы были лихорадочно поспешны, было что-то бредовое, жуткое в
их торопливом шепоте. ‚о-всЯком-треугольнике-квадрат-стороны-лежащей-против-#
-квадратов-двух-других-сторон-без-удвоенного-произведениЯ-какой-нибудь-из-эт#
тих-сторон-на-отрезок-ее-от-вершины-острого-угла-до-высоты. —то  это?  ‡ачем
оно?
     Ѓыло немного странно сидеть в пустом коридоре на подоконнике и  шептать
непонЯтные слова. Ћн окидывал мысленным взглЯдом  седые  равнины  геометрии,
где теоремы копошились, шевелЯ коленчатыми  лапами,  и  твердаЯ  уверенность
овладела им.
     - џ ничего не понимаю в геометрии, - трагически прошептал он,  округлЯЯ
глаза.
     Ћн стоЯл, раздумываЯ, что, собственно, надо сделать в  первую  очередь,
когда из-за угла стремительно вырвалсЯ  прЯмо  на  него  белоголовый  пухлый
человек в широкой синей рубахе. Ђзарт и восторг горели на его лице, он обдал
на мгновение Ѓезайса жарким дыханием и врезалсЯ в толпу. ’ам он остановилсЯ,
поднЯв голову, и с необузданным удовольствием заревел:
     - Љоторые смоленские, у менЯ записывайтесь!
     Ѓезайса  оттолкнули  к  стене,  он  уронил  фуражку,  и  несколько  ног
наступило на нее. Џеред небольшой группой шел горбоносый, сердитый  человек,
ожесточенно махаЯ руками:
     - Ќе желаю! џ не обЯзан! Џри чем здесь средние века?
     Ѓейзас выбралсЯ  из  толпы,  отрЯхиваЯ  фуражку.  Ћн  покрутилсЯ  около
буфета, испытываЯ судорожное желание купить леденцов,  чтобы  как-то  начать
свою новую студенческую жизнь. Џотом  он  внимательно  прочитал  объЯвление,
полное  темного,  непонЯтного  длЯ  него  смысла:   отменЯютсЯ   зачеты   по
триместрам, вместо них будут зачеты курсовые в тех  случаЯх,  когда  предмет
проходитсЯ  не  семинарским  методом.  ќто  не  принесло  Ѓезайсу   никакого
облегчениЯ.
     ‚  воздухе  носились  обрывки  разговоров,  в  разных  местах  коридора
образовывались группы, и вокруг них завивались летучие вихри из эпох,  цифр,
экономических категорий.
     Љак-то вышло, что Ѓезайс потерЯл вдруг способность спокойно и  прилично
ходить. ‘начала это обнаружилось в том, что  он  начал  наступать  людЯм  на
ноги, отчетливо сознаваЯ при  этом,  что  он  обут  в  тЯжелые,  подкованные
армейские сапоги. "џ извинЯюсь", - говорил он огорченно и шел дальше,  звенЯ
гвоздЯми о плиты коридора.  Џотом  от  растущего  смущениЯ  он  начал  вдруг
сталкиватьсЯ  с  встречными  и,  стараЯсь  уступить  им  дорогу,  переступал
одновременно с ними то вправо, то влево. ‘о стороны он представлЯл себе свою
фигуру  в  старой  английской  шинели,  недоумевающее,  улыбающеесЯ  лицо  и
чувствовал себЯ несколько глупо.
     ‘мутно  ему  хотелось  побежать  по  коридору,  тЯжело  и  часто  дыша,
крикнуть, произвести шум. "‡аписывайтесь, смоленские! ЋтменЯютсЯ  зачеты  по
триместрам! Џри чем здесь средние  века?"  Ћн  по-прежнему  чувствовал  себЯ
эскадронным, случайно пришедшим в этот  чужой  длЯ  него  дом.  ‚  эскадроне
вестовой ‘тонога  чистит  свистЯщим  по  бронзовой  шкуре  скребком  жеребца
’устепа, политрук  правит  клеенчатые  тетрадки  с  диктантом  малограмотных
бойцов, откуда-то доноситсЯ рев озверевшей  медной  трубы  -  это  музыканты
разучивают новый мотив. Ќад эскадроном раскинулось  синее  приморское  небо,
пахнущее хвоей и морем, - хорошо и просто.
     аги заставили его поднЯть голову. Џо коридору шел человек и с  хрустом
поедал французскую булку. ‚ид его отражал беззаботность и спокойствие, рыжие
волосы крутыми кольцами  поднимались  над  красным  лицом.  Ћн  прошел  мимо
Ѓезайса, потом вернулсЯ.
     - ЏорезалсЯ? - спросил он, глЯдЯ на него с Явным интересом.
     - Ќет еще, - ответил Ѓезайс, - только собираюсь.
     - Ђ Я порезалсЯ.
     Ќа минуту он оставил булку, чтобы сделать грустное  лицо,  потом  снова
принЯлсЯ за нее.
     - †изнь!  ѓотовилсЯ,  готовилсЯ  целое  лето.  „умал,  что   непременно
выдержу. € на чем, главное, - на обществоведении!
     …го уши порозовели от возбуждениЯ. Ћн присел к Ѓезайсу на подоконник.
     - Џонимаешь? Ћн менЯ вчера спрашивает: "—то  должен  делать  коммунист,
если его выберут в буржуазное правительство? ‚ министры?" —то Я ему  сказал?
џ сказал, что он должен защищать... это самое... рабочий класс, словом.
     Ћн положил булку на подоконник, встал  и  начал  изображать  экзамен  в
лицах. Џрищурив глаза и выпЯтив нижнюю  губу,  он  заговорил  вдруг  ехидным
дискантом:
     - Љак же это он будет его защищать?
     Џотом  снова  своим  обычным  голосом,  придав   лицу   застенчивое   и
симпатичное выражение:
     - Ћн будет издавать длЯ рабочего класса законы.
     - Ђ буржуазиЯ? Џозволит она ему издавать такие законы?
     - …сли выбрала - значит, позволит.
     Ћн снова сел на подоконник и задумалсЯ.
     - ЋказываетсЯ,  он  должен  совсем  отказатьсЯ  и  в  правительство  не
входить.
     Ћни помолчали,  потом  он  встал,  махнул  Ѓезайсу  рукой  и  пошел  по
коридору, рыжий, как тигр. Ѓезайс проводил  его  благодарным  взглЯдом.  Ќу,
если там задают такие вопросы, то это не так уж страшно.
     Ќе убегать же домой, в самом деле!
     ’ут  ему  начало  казатьсЯ,  что  он  портит  себе   все   дело   этими
рассуждениЯми. Њожет быть, не стоит так долго думать над тем, что  знаешь  и
чего не знаешь. ќто убивает в человеке  мужество.  ’ак,  теперь  у  него  не
хватило бы духа экзаменоватьсЯ по  геометрии,  -  может  быть,  рискнуть  по
алгебре?
     ќто было суеверие, но он ухватилсЯ за него. ‚скочив с места, он побежал
в 5-ю  аудиторию,  уже  боЯсь,  что  опоздает;  перед  громадной  дверью  он
остановилсЯ, оправил гимнастерку и вошел, стараЯсь не шуметь.
     ќкзамены шли к концу, и народу было  мало.  ‘тарательно  топаЯ,  Ѓезайс
прошел  в  угол,  где  на  партах  сидели  поступающие.  —ерно-желтаЯ  парта
заскрипела под ним, смутно приводЯ на памЯть скрип других парт,  на  которых
он отсиживал положенный человеку срок детства. ‘оседи не  обратили  на  него
вниманиЯ. „ве спины помещались спереди, слева  сидела  большеротаЯ,  носатаЯ
девушка, сзади двое  шуршали  бумагой,  щелкали  перочинным  ножом  и  шумно
вздыхали, шевелЯ у Ѓезайса волосы на затылке.
     “ черной зловещей доски стоЯл еще один поступающий.  ирокими  взмахами
руки он  ожесточенно  чертил  цифры,  в  другой  руке  он  держал  трЯпку  и
машинально пачкал брюки меловой пылью.
     Џрофессор, тучный, невысокий человек, сидел у стола. Ћн был медлителен,
неповоротлив и, разговариваЯ с ассистентом, грузно  валилсЯ  в  его  сторону
всем телом. ђозовый жир его  щек  свисал  на  воротничок,  на  круглом  носу
колебалось золотое пенсне. Ђссистент, тоже  немолодой  уже  человек,  сидел,
склонив к столу свое усеЯнное родинками лицо. Ѓезайс неодобрительно осмотрел
его острые плечи и длинные пальцы, угадываЯ в нем человека, поблекшего среди
формул, фанатика и педанта, пожирателЯ цифр. Ћн остро поглЯдывал на  список,
на поступающего, стоЯщего у доски.
     Ѓезайса вызвали после всех. Ђссистент отрывисто продиктовал  задачу  по
алгебре и вполголоса начал разговаривать с  профессором.  Ѓойко  поскрипываЯ
мелом Ѓезайс записал условиЯ на доске и задумалсЯ над хаосом букв, скобок  и
цифр. Ћн совершенно не знал, что с ними делать. Ћсторожно, боЯсь запутатьсЯ,
ощупью, он помножил несколько цифр, потом разделил их и,  отступив  на  шаг,
полюбовалсЯ на свою мазню; получилось  что-то,  испугавшее  его  самого.  Ћн
быстро, воровски стер это, бросив в сторону косой взглЯд, -  они  не  видели
ничего - и снова начал чертить цифры.
     …го томило смутное ощущение, которое потом перешло в уверенность, что в
алгебре он не понимает ни одной запЯтой. Ћн брал цифры, вертел их на  тысЯчи
ладов в тайной надежде, что как-нибудь,  само  собой,  они  станут  на  свое
место. Ќо под его  руками  на  равнодушной  доске  росло  что-то  уродливое,
бесформенное, грандиозное по бессмыслице. ‡адача сопротивлЯлась,  как  живое
существо, приводЯ Ѓезайса в исступление. Ћн забыл  уже  об  осторожности  и,
судорожно припоминаЯ какие-то правила и законы, металсЯ по всей алгебре, как
бык по посудной лавке. Џод его неистовыми  стопами  хрустели  обломки  цифр,
рушились уравнениЯ и дроби.  Ќикогда,  быть  может,  алгебра  не  испытывала
такого  обращениЯ.  Ќевиданным  еще,  собственным  своим   способом   Ѓезайс
расправлЯлсЯ с задачей. ‚скоре от нее остались одни развалины. …го  поразила
внезапно немаЯ тишина, стоЯвшаЯ в комнате. Ћн тихо положил мел,  вытер  руки
жестом убийцы, отирающего кровь жертв, и нерешительно обернулсЯ.  Џрофессор,
откинувшись назад и высоко поднЯв брови,  смотрел  на  него  внимательно,  с
любопытством ученого,  наблюдающего  в  микроскоп  не  известное  еще  науке
насекомое. Ѓезайс опустил глаза - взглЯнуть на ассистента у него не  хватило
мужества. ‘квозь полуопущенные веки он видел только две пары ног под столом.
     - ‚ы кончили?
     - „а, - неуверенно ответил Ѓезайс.
     Џрофессор шумно вылез из-за стола и подошел  к  доске.  Ћн  наклонилсЯ,
собрав грудь и живот в круглые  складки.  Џрофессор  высморкалсЯ.  Џрофессор
укрепил на носу колеблющеесЯ пенсне и взглЯнул на Ѓезайса,  -  рЯдом  с  его
большой розовой тушей Ѓезайс казалсЯ неизмеримо малой  величиной,  дробью...
Џрофессор шагнул к доске - казалось, сама  Ђлгебра,  оскорбленнаЯ  Ѓезайсом,
вышла из логовища, из зарослей цифр, и  тЯжелыми  стопами  пошла  к  нему  -
судить и карать. Џрофессор принЯлсЯ внимательно рассматривать начертанный на
доске страшный бред. Ќаступило долгое молчание, в тишине комнаты слышно было
только отрывистое сопение профессора.
     - Ђ  это  что?  -  спросил  он,  осторожно  трогаЯ   коротким   пальцем
пЯтизначное число.
     - ќто знаменатель.
     ‘нова наступило молчание.
     - ‚ы раскрывали скобки?
     - Ќет, - ответил Ѓезайс, разглЯдываЯ большое слоновое ухо профессора  с
торчащими кустиками волос.
     - ‡ачем вы разделили это число?
     - џ хотел извлечь квадратный корень.
     …му показалось, что профессор пошатнулсЯ.
     - €звлечь... что? - спросил профессор слабым голосом.
     - Љорень...
     €, подумав немного, Ѓезайс дал залп с другого борта:
     - Ћн мешал мне отыскать неизвестное.
     Џрофессор  полюбовалсЯ  еще  несколько  секунд  на   изуродованную   до
неузнаваемости задачу.
     - ќто очень интересно, - сказал он.  -  ‚енедикт  ‘еменович,  пожалуйте
сюда.
     Ђссистент подошел и, вытЯнув волосатую шею, осмотрел исчерченную доску.
‚ его невыразительных глазах загорелось  любопытство  спортсмена.  Џотом  он
перевел  взглЯд  на  Ѓезайса,  осмотрев  его  с  каким-то  опасением,  точно
спрашиваЯ, не кусаетсЯ ли он, помолчал немного и вынул  из  кармана  длинный
список.
     - Њожете идти, -  сказал  он  загадочно,  порывистым  движением  вонзаЯ
карандаш в фамилию Ѓезайса.


     Ќа другой день были экзамены  по  обществоведению.  Ћтыскав  аудиторию,
Ѓезайс вошел, стараЯсь не шуметь. ‘ тихим ужасом он почувствовал вдруг,  что
у него  все  перепуталось  в  голове,  что  формулы  и  законы  смешались  в
чудовищную  кучу,  из  которой  торчат  обломки   каких-то   слов:   "упадок
мануфактурного  производства",  "товарный  фетишизм",  "процесс  образованиЯ
классов"... Ћн пробовал разобратьсЯ в этом хаосе, вытаскивал, как из  клубка
ниток, какие-то концы, бросал, начинал снова. ‡а столом, откинувшись,  сидел
профессор и смотрел в сторону с выражением усталости и безнадежной скуки. Ћн
поднЯл глаза на входившего Ѓезайса, кивнул головой на его торопливый  поклон
и снова стал смотреть  куда-то  в  угол.  Ќапротив,  у  стола,  сидели  двое
поступающих: один, курчавый и полный, говорил вполголоса, запинаЯсь и шевелЯ
короткими пальцами, как бы помогаЯ себе при ответах; другой тоскливо смотрел
ему в рот  и  молчал.  —еловек  двадцать  сидели  вокруг  на  стульЯх  и  на
подоконниках. Ѓезайс уселсЯ около двери, подавленный общим вниманием.
     Џрофессор вздохнул и потЯнул к себе экзаменационный лист.
     - Ќу, хорошо, перенаселение и рост  резервной  армии,  -  раздалсЯ  его
терпеливый голос. - Ќо какое отношение это имеет к техническому прогрессу?
     Љурчавый молчал, напрЯженно  шевелЯ  пальцами.  ‚есь  его  вид  выражал
отчаЯнную решимость сопротивлЯтьсЯ до конца. Ћн поднЯл глаза  на  потолок  и
шептал что-то сосредоточенно.
     - ђост производительных сил  параллельно  с  ростом...  -  запинаЯсь  и
багровеЯ, произнес он, - а равно...
     Ћн поймал скучающий взглЯд профессора и нагнулсЯ к нему.
     - ‚идите ли, Я это понимаю, но не могу выразить...
     Џрофессор взЯл карандаш.
     - “ вас слабаЯ подготовка, - заметил он осторожно.
     - џ много готовилсЯ.
     - ќто же все  элементарные  вопросы.  ‚ы  не  разбираетесь  в  основных
понЯтиЯх.
     - џ, знаете ли, много готовилсЯ, - безнадежно повторил курчавый. - „аже
смешно: все понимаю, а ничего не могу выразить.
     Џрофессор устало оглЯдел комнату.
     - Ђ вы? - повернулсЯ он к другому.
     ’от беспомощно  потер  лоб  и  не  ответил.  Џрофессор  часто  задышал,
хмурЯсь, и начал разыскивать фамилии в списке.
     - Ћтнимать времЯ с такой подготовкой... - сказал он, надеваЯ  пенсне  и
высоко поднимаЯ брови. - џ лично этого не понимаю. Ќадо серьезнее относитьсЯ
к предмету. Њожете идти... ‘еменов и Ѓлауд!
     „вое новых встали и подошли к столу. Љурчавый  все  еще  стоЯл,  шевелЯ
пальцами, его полное лицо медленно наливалось кровью. Ћн сделал шаг к  двери
и вдруг повернулсЯ к профессору.
     - Љакое вы имеете право? - приглушенным голосом  сказал  он,  нагибаЯсь
через стол. - ‚ы не имеете права... нотации читать. Ќе ваше дело!
     Ћн постоЯл, ожидаЯ ответа, потом повернулсЯ  и  ушел,  хлопнув  тЯжелой
дверью. ‚ комнате молчали. Џрофессор снЯл пенсне и криво  улыбнулсЯ,  потом,
нацелЯсь карандашом, отметил что-то в списке.


     Џервый час Ѓезайс волновалсЯ,  потом  устал  и  равнодушно  смотрел  на
профессора, на отвечающих, слушал их голоса, не вдумываЯсь,  и  ждал,  когда
это кончитсЯ. —тобы скрасить ожидание, он  перечитывал  надписи  на  стенах,
ловил мух и старалсЯ только, чтобы с лица не сходило задумчивое и  несколько
грустное выражение, которое казалось ему самым приличным длЯ человека в  его
положении. Љогда  же  в  тишине  комнаты  раздалось  неожиданно:  "Ѓезайс  и
Љоломийцев!" - он вздрогнул всем телом.
     ‚близи  лицо  профессора  казалось  старше.  ѓлубоко   запавшие   глаза
скользнули по Ѓезайсу, как по вещи; профессор  спрЯтал  пенсне  в  карман  и
рассеЯнно смотрел куда-то через головы, в стену.
     - ‚ы по каким учебникам готовились?
     ‘осед Ѓезайса назвал несколько книг.
     - ’ак. —то мы называем постоЯнным составом капитала?
     ‘ердце Ѓезайса заныло от зависти - это-то он знал  хорошо.  …го  сосед,
наморщив лоб, пристально смотрел на край стола и беззвучно шевелил губами, -
тогда, поймав на себе взглЯд профессора, Ѓезайс наклонилсЯ  и  отчетливо,  с
удовольствием выговариваЯ знакомые слова, сказал:
     - ‘редства и орудиЯ производства составлЯют постоЯнную часть капитала.
     Џрофессор кивнул головой, и Ѓезайс, переведЯ дыхание, продолжал:
     - ...в  отличие  от  рабочей  силы,   котораЯ,   создаваЯ   прибавочную
стоимость, ЯвлЯетсЯ переменным капиталом.
     - ќто вы знаете. Ђ как вы определите капитал вообще?
     ‘лова пришли как-то сами собой, без усилий:
     - ќто  средства  и   орудиЯ   производства,   находЯщиесЯ   в   частной
собственности и дающие прибавочную стоимость.
     Ќад  следующим  вопросом  -  о  прибавочной  стоимости  -  он   немного
задумалсЯ, но ответил; потом подрЯд, не  задумываЯсь,  ответил  еще  на  три
вопроса. Ћн успокоилсЯ вполне, сел удобнее и кинул на профессора дружелюбный
взглЯд, чувствуЯ себЯ крупной дичью. ‘лучайно, сквозь стеклЯнную  дверь,  он
увидел вдруг чье-то взволнованное лицо и  руки,  махавшие  ему  с  пламенным
одобрением. Ћн вглЯделсЯ пристальнее и понЯл, что за  дверью  беснуетсЯ  его
неистовый друг Џетр Њихайлов, потрЯсаЯ над головой "Џолитграмотой в вопросах
и ответах". ‘квозь толстую дверь не слышно  было  ничего,  но  Ѓезайс  знал,
почти слышал его восторженный совет: "„ержи хвост трубой!"
     € он постаралсЯ. ѓлаза профессора стали мЯгче. Ѓезайсу страшно хотелось
навести профессора на вопрос  о  производстве  и  воспроизводстве  капитала,
который он знал хорошо, и в конце концов это удалось. Ћн  говорил,  округлЯЯ
фразы, непринужденно, точно не на экзаменах, а так, в частном разговоре,  за
чайным столом. Џрофессор смотрел внимательно, немного  удивленно,  и,  когда
Ѓезайс кончил, он спросил:
     - ‚ы проходили специальную подготовку?
     Ѓезайс лицемерно опустил глаза.
     - Ќет, так, читал кое-что.
     - Џредмет вы знаете основательно.


     Ќа следующий экзамен Ѓезайс шел уверенно.  ‚черашний  день  придал  ему
смелости. Њожет быть, Њихайлов не так уж ошибалсЯ? Њожет быть,  это  будущий
архитектор, инженер-строитель, командир этажей и крыш идет по  коридору?  Ћн
не знал еще, чем все это кончитсЯ, но, во всЯком  случае,  решил  улыбатьсЯ.
„олжны были быть экзамены по русскому Языку,  и  ему  легко  и  весело  было
думать, как он покажет себЯ во весь рост. Њихайлов был  прав,  надо  держать
хвост трубой. ќто помогает в таких случаЯх. ‘ легким сердцем открыл он дверь
в аудиторию и вошел.
     Ћн попал в руки розового, тихого, трЯсущегосЯ от ласковости старичка. ‚
сырых глинистых оврагах и в погребах  вырастают  такие  старчески  немощные,
безобидно розовые грибы. ‘ Ѓезайсом он  заговорил  тем  заискивающим  тоном,
каким доктора уговаривают детей выпить рыбий жир.
     - ‡атворите дверь, - сказал он тихим и грустным голосом.
     Љогда Ѓезайс затворил дверь, он поманил его пальцем.
     - Ќу-с, молодой человек,  как  дела?  Ѓыли  уже  на  других  экзаменах?
‘адитесь, садитесь, что ж вы стоите?
     - ‘пасибо, Я постою. „а, был...
     - ‚ы где учились?
     - џ училсЯ давно...
     - ‚ы где учились? - повторил он тем же голосом.
     - ‚ высшем начальном училище.
     - Џотрудитесь подойти поближе, молодой человек. ‡наете русский Язык?
     - Ќе вполне.