        Ђлександр ѓрин. Ѓлистающий мир


---------------------------------------------------------------
     Ђ.‘. ѓрин. ‘обрание сочинений в шести томах.
     Њосква, €зд. "Џравда", 1965, т.3, сс. 66-214
     Ћригинал этого документа расположен на сайте "Ћбщий ’екст" (TextShare) і http://textshare.da.ru
     OCR: Џроект "Ћбщий ’екст"("TextShare") http://textshare.da.ru і http://textshare.da.ru
---------------------------------------------------------------

                    <i>"ќто - там..."
                    ‘вифт</i>


        —асть I. ЋЏђЋЉ€Ќ“’Ђџ Ђђ…ЌЂ

        I

     ‘емь   дней  пестраЯ  суматоха   афиш  возвещала  городским  жителЯм  о
необыкновенном выступлении в цирке  "‘олейль" "—еловека „войной ‡везды"; еще
никогда  не  говорилось  так  много  о  вещах подобного рода  в  веселЯщихсЯ
гостиных,  салонах, за  кулисами  театра,  в  ресторанах, пивных  и  кухнЯх.
„ействительно,  цирковое искусство  еще никогда не  обещало так много,  - не
залучало волнениЯ  в область  любопытства,  как  теперь.  „аже  атлетическаЯ
борьба - любимое  развлечение  выродившихсЯ  духовных  наследников  Ќерона и
ѓелиогабала - отошла на второй план, хотЯ уже приехали и  гулЯли  напоказ по
бульварам зверские туши ѓрепера  и Ќуара - негра из  африканской ‹иберии,  -
раскуриваЯ  толстейшие регалии, на  удивление  и сердечный трепет зрелых, но
пылких  дам. „аже  потускнел  знаменитый силач-жонглер  Њирэй,  бросавший  в
воздух  фейерверк  светЯщихсЯ  гирь.  Љороче  говорЯ,  цирк "‘олейль" обещал
<i>истинно небывалое.</i> ЏостоЯв с минуту перед афишей,  мы полнее всЯких примеров
и  сравнений  усвоим  впечатление,  производимое  ею  на  толпу. —то  же там
напечатано?
     "‚ среду, -  говорила  афиша,  - 23  нюнЯ  1913 года  состоЯтсЯ первое,
единственное и последнее выступление
     ранее  никогда  нигде   не  выступавшего,  поразительного,  небывалого,
исключительного феномена, именующего себЯ "—еловеком „войной ‡везды".
     Ќе имеющий веса ‹етЯщий бег —удесный полет
     ЌастоЯщее парение в воздухе, которое будет исполнено без помощи скрытых
механических средств и каких бы то ни было приспособлений.
     —еловек „войной ‡везды остаетсЯ висеть  в воздухе до 3-х секунд полного
времени.
     —еловек „войной ‡везды - величайшаЯ научнаЯ загадка нашего века.
     Ѓилеты,   ввиду  исключительности   и  неповторимости  зрелища,   будут
продаватьсЯ с 19-го по день представлениЯ; цены утроены".
     Ђгассиц,  директор   цирка   "‘олейль",   дал   журналистам   следующие
объЯснениЯ.  Ќесколько  дней  назад к  нему пришел неизвестный человек; даже
изощренный  глаз  такого  пройдохи, как Ђгассиц,  не выцарапал  из  краткого
свиданиЯ  с ним ничего,  кладущего штамп.  Ќа визитной  карточке  посетителЯ
стоЯло: ќ. „. - только; ни адреса, ни профессии...
     ѓоворЯ  так,  Ђгассиц принЯл  вид человека,  которому  известно гораздо
более,  чем  о том можно подумать,  но сдержанного в силу важных причин.  Ћн
сказал: - џ  видел несомненно  образованного  и богатого  человека,  чуждого
цирковой среде. џ не делаю тайны из того, что наблюдал в нем, но... да, он -
редкость даже и длЯ менЯ,  испытавшего за  тридцать  лет немало. “ нас он не
служит. Ћн ничего не требовал, ничего не просил. џ ничего не знаю о нем. …го
адрес  мне  неизвестен.  Ќе  было  смысла  допытыватьсЯ   чего-либо  в  этом
направлении, так  как одно-единственное его выступление не  свЯзано ни с его
прошлым, ни с  личностью. Ќам это  не нужно. Ћднако  "‘олейль" стоит и будет
стоЯть  на  высоте,  поэтому  Я  не  мог  выпустить такую редкую  птицу.  Ћн
предложил больше, чем дал бы сам Ѓарнум, воскреснув и Явившись сюда со всеми
своими зверЯми.
     …го   предложение   таково:   он  выступит  перед  публикой  <i>один</i>  раз;
действительно <i>один</i> раз, ни больше, ни меньше,  - <i>без</i> гонорара, <i>без</i> угощениЯ,
<i>без</i> всЯкого иного вознаграждениЯ. - ќти три <i>"без"</i> Ђгассица свистнули солидно
и вкусно. - џ предлагал то и то, но он отказалсЯ.
     Џо его просьбе, Я сел в углу, чтобы не помешать упражнению. Ћн отошел к
двери,  подмигнул таинственно и лукаво, а затем, -  без прыжка,  без всЯкого
видимого усилиЯ, плавно отделЯсь в воздух, двинулсЯ через стол, задержавшись
над ним,  - над  этой вот  самой чернильницей, - не менее двух секунд, после
чего неслышно, без сотрЯсениЯ, его ноги вновь коснулись земли. ќто  было так
странно, что Я вздрогнул, но он осталсЯ спокоен, как клоун „одди после того,
как его  повертит в зубах с трапеции  ќрнст ‚ит.  - "‚от все, что Я умею,  -
сказал он,  когда  мы уселись  опЯть, - но это  Я повторю  несколько  раз, с
разбега  и с  места.  ‚озможно,  что  Я буду в  ударе.  ’огда публика увидит
больше. Ќо за это поручитьсЯ нельзЯ".
     џ  спросил -  что он знает и думает  о  себе  как о  небывалом,  дивном
феномене. Ћн пожал плечами. - "Ћб этом Я знаю не больше вашего; вероЯтно, не
больше  того, что  знают некоторые сочинители о  своих сюжетах и темах:  они
<i>ЯвлЯютсЯ.</i> ’ак  <i>это</i>  ЯвлЯетсЯ у  менЯ". Ѓолее он  не объЯснил  ничего. џ  был
потрЯсен. џ  предложил ему миллион; он  отказалсЯ -  и даже -  зевнул. џ  не
настаивал. Ћн  отказалсЯ  так  решительно  и  бесспорно,  что  настойчивость
равнЯлась бы  унижению. Ќо, естественно, Я спросил, какие причины заставлЯют
его выступить публично. - "‚ремЯ от времени, - сказал он, - слабеет мой дар,
если не оживлЯть его;  он  восстанавливаетсЯ вполне, когда есть зрители моих
упражнений. ‚от - единственное Ядро, к  которому Я прикован". Ќо Я ничего не
понЯл;  должно  быть,  он  пошутил.  џ  вынес  впечатление,  что  говорил  с
замечательным человеком, хранЯщим строжайшее инкогнито.  Ћн молод, серьезен,
как  анатом,  и  великолепно одет.  Ћн носит бриллиантовую  булавку тысЯч на
триста. Ћ всем этом стоит задуматьсЯ.
     Ќа  другой  же  день  утренние и  вечерние  газеты  тиснули интервью  с
Ђгассицем; в одной  газете поЯвилсЯ даже импровизированный портрет странного
гастролера.    “сы   и   шевелюра   портрета    сделали   бы   честь   любой
волосорастительной  рекламе. Ќа  читателЯ, выкатив  глаза,  смотрел свирепый
красавец,  Њежду  тем виновник  всего  этого смЯтениЯ,  пересмотрев газеты и
вдосталь полюбовавшись интересным портретом, спросил: - "Ќу, „руд, ты будешь
двадцать третьего в цирке?"
     ‘ам  отвечаЯ  себе, он прибавил:  - "„а.  џ  буду  и посмотрю,  как это
сильное   дуновение,  этот  удар   вихрЯ  погасит  маленькое  косное   пламЯ
невежественного рассудка, которым  чванитсЯ  "царь  природы".  €  капли пота
покроют его лицо..."


        II

     Ќе  менее публики  подхвачена была волной острого интереса всЯ цирковаЯ
труппа,  включаЯ прислугу, билетеров  и  конюхов.  Џошел слух,  что "„войнаЯ
‡везда" (как приказал он обозначить себЯ в  афише)  - граф и миллиардер, и о
нем  вздыхали  уже наездницы, глотаЯ  слюнки в  мечтах ресторанно-ювелирного
качества;  уже  пытали  зеркало балерины, надеЯсь каждаЯ увлечь  сиЯтельного
оригинала, и с пеной  на губах  спорили, - которую из них купит он подороже.
Љлоуны    придумывали,    как    смешить   зрителЯ,    пародируЯ    новичка.
ЏьЯница-сочинитель  „ебор  уже смастерил им несколько  диалогов, за что  пил
водку и бренчал серебрЯной мелочью. Ћмраченные завистью гимнасты, вольтижеры
и жонглеры  твердили единым духом, до  последнего  момента, что таинственный
гастролер-шарлатан из €ндии,  где научилсЯ действовать немного внушением,  и
предсказывали фиаско. Ћни же пытались  распространить весть, что соперник их
по  арене  - беглый  преступник.  Ћни  же сочинили,  что "„войнаЯ ‡везда"  -
карточный шулер, битый неоднократно. €м же принадлежала интереснаЯ повесть о
шантаже,  которым  будто  бы  обезоружил он  присмиревшего Ђгассица.  Ќо  по
существу дела никто не мог ничего сказать: дымнаЯ спираль сплетни вилась, не
касаЯсь центра.  Ћдин лишь клоун Ђрси,  любивший повторЯть: "џ знаю и  видал
все, поэтому ничему не удивлЯюсь", - особенно подчеркивал свою  фразу, когда
разговор поднималсЯ о "„войной ‡везде"; но на  больном, желчном  лице клоуна
отражалсЯ тусклый испуг, что его бедную жизнь может поразить нечто, о чем он
задумываетсЯ с  волнением, утратив  нищенский покой,  добытый  тЯжким трудом
гримас и ушибов.
     …ще  много  всЯкого словесного  сора  - измышлений,  болтовни,  острот,
издевательств  и  предсказаний  -  застрЯло  в  ушах  разных людей по поводу
громкого выступлениЯ,  но  всего не  подслушаешь. ‚ столбе  пыли за копытами
коней –езарЯ  не  важна отдельно  каждаЯ сущаЯ пылинка; не  так  уж  важен и
отсвет  луча,  бегущего  сквозь  лиловые  вихри  за  белым  пЯтном  золотого
императорского шлема. –езарь пылит... Џыль - и –езарь.

        III

     23-го  окно цирковой  кассы не открывалось.  Ќадпись  гласила:  "Ѓилеты
проданы без  остатка". ЌесмотрЯ  на высокую  цену, их раскупили  с быстротой
треска; последним билетам, еще 20-го, была устроена лотереЯ, - в  силу того,
что они вызвали жестокий спор претендентов.
     Џристальный  взглЯд,  брошенный  в  этот вечер на  места  длЯ зрителей,
подметил бы несколько необычный состав публики. ’ак, ложа прессы была набита
битком, за  приставными  стульЯми блестели пенсне и  воротнички тех, кто был
осужден, стоЯ, переминатьсЯ с ноги на ногу. Ѓыла также полна  ложа министра.
’ам сиЯл нежный, прелестный мир красивых  глаз и тонких лиц молодых  женщин,
белого шелка и драгоценностей, горЯщих как люстры на фоне мундиров и фраков;
так лунный водопад  в бархате черных теней  струит и искрит стрежи свои. ‚се
ложи,  огибающие  малиновый  барьер  цветистым  кругом,  дышали  роскошью  и
сдержанностью нарЯдной толпы; легко, свободно смеЯсь, негромко, но отчетливо
говорЯ, эти  люди рассматривали противоположные стороны огромного цирка. Ќад
ареной, блистаЯ, реЯла воздушнаЯ пустота, сомкнутаЯ высоко вверху  куполом с
голубизной вечернего неба, смотрЯщего в открытые стеклЯнные люки.
     ‚ыше   кресел  помещалась   физиономическаЯ   пестрота   интеллигенции,
торговцев, чиновников  и  военных;  мелькали  знакомые  по  портретам  черты
писателей  и  художников;  слышались замысловатаЯ  фраза, удачное замечание,
изысканный литературный оборот, сплетни и семейные споры. …ще выше жалась на
неразгороженных скамьЯх улица - непросеЯннаЯ толпа:  те, что бегут, шагают и
проплывают  тысЯчами пар ног. Ќад  ними  же, за высоким барьером,  оклеенным
цирковыми плакатами, на локтЯх, цыпочках, подбородках и грудЯх, придавленных
теснотой,  сжимаЯсь  шестигранно, как  сот,  потели  парии  цирка - галереЯ;
силЯсь  высвободить  хотЯ  на  момент  руки,  они  терпели  пытку  духоты  и
сердцебиениЯ; более спокойными  в этом месиве выглЯдели лица людей выше семи
вершков.  ‡десь  грызли  орехи;  треск  скорлупы   мешалсЯ  с   свистками  и
бесцеремонными окриками.
     Ћсвещение a  giorno, возбуждающе Яркий свет такой силы, что все, вблизи
и  вдали,  было  как  бы наведено светлым лаком,  погружало  противоположную
сторону в  блестЯщий  туман, где,  однако,  раз останавливалсЯ там взор, все
виделось  с отчетливостью  биноклЯ,  - и  лица  и выражениЯ.  –ирк,  залитый
светом,  от укрепленных под потолком  трапеций, от  медных труб  музыкантов,
шелестЯщих нотами среди черных пюпитров, до свежих опилок, устилавших арену,
- был во  власти электрических люстр, сеющих веселое упоение. ‡акрыв  глаза,
можно было  по слуху намечать все точки пространства  - скрип стула, кашель,
сдержанный  полутакт флейты,  гул барабана, тихий,  взволнованный разговор и
шум,  подобный  шуму  воды,  -  шелеста  движений  и дыханиЯ десЯтитысЯчного
человеческого зарЯда, внедренного разом в поперечный разрез круглого зданиЯ.
‘тоЯл острый запах  тепла,  конюшен,  опилок и  тонких духов -  традиционный
аромат цирка, родственный пестроте представлениЯ.
     Ќачало  задерживалось;  нетерпение   овладело  публикой;  по   галереЯм
несколько раз, вспыхиваЯ неровным треском, перекатились аплодисменты. Ќо вот
звЯкнул  и затрепетал  третий звонок. Ѓухнуло  глухое серебро  литавр, взвыл
тромбон, выстрелил барабан;  медь и струны в мелькающем свисте флейт понесли
воинственный марш, и представление началось.

        IV

     „лЯ этого  вечера дирекциЯ выпустила лучшие силы  цирка. Ђгассиц  знал,
что к вершине  горы  ведут  крутые  тропинки. Ћн  постепенно накаливал  душу
зрителЯ,  громоздЯ  впечатление  на  впечатление,  с  расчетливым и  строгим
разнообразием; благодарЯ этому зритель должен был отдать весь скопленный жар
души венчающему концу: в конце программы значилсЯ "„войнаЯ ‡везда".
     Ђрена  ожила:  гимнасты  сменЯли  коней,  кони  -   клоунов,  клоуны  -
акробатов;  жонглеры и фокусники следовали за укротителем львов.  „ва слона,
обвЯзанные  салфетками,  чинно   поужинали,  сидЯ  за  накрытым  столом,  и,
кнЯжеским движением хобота бросив "на  чай",  катались  на деревЯнных шарах.
‡адумчивое  остолбенение  клоунов  в  момент  неизбежного  удара по  затылку
гуттаперчевой колбасой вызвало не  одну  мигрень слабых голов, заболевших от
хохота. …ще  клоуны почесывались  и острили, как  наездник  с наездницей, на
белых  астурийских конЯх,  вылетели и понеслись вокруг арены.  ’о бы ‚акх  и
вакханка - в шкурах барса, венках и гирлЯндах роз; они, мчась с силой ветра,
разыграли  мимическую  сцену  балетного  и акробатического  характера, затем
скрылись, оставив  в воздухе блеск и трепет грациозно-шальных тел, одержимых
живописным  движением.  Џосле  них,  предшествуемые  звуком трубы,  вышли  и
расселись  львы,  ревом  заглушаЯ оркестр; человек в  черном  фраке, стрелЯЯ
бичом, унизил их, как хотел; пена валилась из их пастей, но они вальсировали
и   прыгали   в   обруч.   —етыре   гимнаста,   раскачиваЯсь  под   куполом,
перебрасывались с одной трапеции на другую жуткими вольтами. џпонец-фокусник
вытащил из-за ворота трико тЯжеловесную стеклЯнную вазу, полную воды и живых
рыб. †онглер  доказал, что  нет  предметов,  которыми нельзЯ было бы играть,
подбрасываЯ их на воздух и  ловЯ,  как  ласточка мух,  без ушибов и промаха;
семь зажженных ламп взлетали из его рук с легкостью фонтанной  струи. Љонцом
второго  отделениЯ  был наездник  ђишлей, скакавший на пЯти рыжих белогривых
лошадЯх   и  переходЯ,  стоЯ,  с  одной  на   другую  так  просто,   как  мы
пересаживаемсЯ на стульЯх.
     ‡вонок возвестил антракт;  публика повалила в фойе, курительные, буфеты
и  конюшни. ‘лужители  прибирали  арену. ‡а эти пЯтнадцать  минут племЯнница
министра ђуна Ѓегуэм, сидевшаЯ в его  ложе,  основательно похоронила надежды
капитана  ѓаллЯ,  который, впрочем, не  сказал ничего  особенного.  Ћн глухо
заговорил  о  любви  еще  утром, но  им  помешали.  ’огда  ђуна  сказала "до
свиданьЯ" - с весьма вразумительным  холодом  выражениЯ,  но ослепшее сердце
ѓаллЯ  не понЯло ее ровного,  спокойного взглЯда; теперь, пользуЯсь тем, что
на них не смотрЯт, он взЯл  опущенную руку девушки  и тихо  пожал ее,  ђуна,
бестрепетно  отнЯв  руку, повернулась к  нему,  уткнув  подбородок в  бархат
кресла. ‹егкаЯ, светлаЯ усмешка легла меж  ее бровей прелестной морщинкой, и
взглЯд сказал - нет.
     ѓалль  сильно  похудел  в  последние  дни.   …го   левое   веко  нервно
подергивалось.  Ћн остановил  на  ђуне  такой  долгий,  отчаЯнный и пытливый
взглЯд, что она немного смЯгчилась.
     - ѓалль, все проходит! ‚ы - человек сильный. Њне искренно жаль, что <i>это</i>
случилось с вами; что причиной вашего горЯ - Я.
     - ’олько вы и могли быть,  - сказал ѓалль, ничего не видЯ, кроме нее. -
џ вне себЯ. •уже всего то, что вы еще не любили.
     - Љак?!
     -  ќта страна вашей души  не тронута.  ‚ противном  случае воспоминание
чувства, может быть, сдвинуло бы ваше сердце с мертвой точки.
     - Ќе знаю. Ќо хорошо, что наш разговор переходит в область соображений.
Љ этому  Я прибавлю,  что смотрела  бы, как  на несчастье,  на любовь,  если
поразит она менЯ <i>без судьбы.</i>
     ђуна  покойно обвела взглЯдом рЯд лож, точно желаЯ выЯснить, не  таитсЯ
ли уже теперь где-нибудь это несчастье среди пристальных взглЯдов мужчин; но
восхищение  так  надоело  ей,  что  она  относилась  к нему  с презрительной
рассеЯнностью богача, берущего сдачу медью.
     - ‹юбовь и судьба -  одно... - ѓалль помолчал.  - €ли...  что вы хотите
сказать?
     -  џ  подразумеваю  исключительную судьбу, ѓалль. ‡наю, -  ђуна скорбно
двинула обнаженным плечом, - что такой судьбы Я... недостойна. - ‚ысокомерие
этого слова скрылось в бесподобной улыбке.  - Ќо  Я все же хочу,  чтобы  эта
судьба была <i>особеннаЯ.</i>
     ѓалль понЯл по-своему ее горделивую мечту.
     - Љонечно, Я вам не пара,  - сказал он с  искренней обидой и с не менее
искренним восторгом. - ‚ы достойны быть королевой. џ - обыкновенный человек.
Ћднако нет вещи, над которой Я задумалсЯ бы, прикажи вы мне исполнить ее.
     ђуна  повела  бровью,  но улыбнулась.  ‘ильнаЯ любовь возбуждала  в ней
религиозное  умиление. Љогда ѓалль не понЯл  ее, она  захотела подвинуть его
ближе к своей душе. ’ак добрые  люди любЯт, посетовав  нищему о  его горькой
доле,  занЯтьсЯ анализом своих  ощущений на тему:  "добрый ли Я человек"?  Ђ
нищему все равно.
     - „лЯ  королевы  Я, пожалуй, умнее, чем надо быть умной в  ее  сане,  -
сказала ђуна. - џ ведь знаю людей. „олжна  вас  изумить. ’а  судьба, с какой
могла бы Я встретитьсЯ, не смотрЯ на нее вниз, - едва ли возможна. ‚ероЯтно,
нет. џ очень  тщеславна. ‚се, что Я  думаю  о том, смутно и ослепительно. ‚ы
знаете,  как  иногда  действует  музыка...  Њне   хочетсЯ  жить   как  бы  в
несмолкающих  звуках торжественной, всю менЯ перерождающей музыки.  џ  хочу,
чтобы внутреннее волнующее блаженство было осмыслено властью, не  знающей ни
предела, ни колебаний.
     ќту  маленькую,  беззастенчивую  исповедь ђуна произнесла  с грациозной
простотой молодой матери, нашептывающей засыпающему ребенку сны властелинов.
     - ќкстаз?
     - џ не знаю. Ќо слова заключают больше, чем о том думают люди, жалеющие
о немощи слов. „овольно, а то вы измените мнение обо мне в дурную сторону.
     - џ не менЯю  мнений, не менЯю привЯзанностей,  - сказал ѓалль и, видЯ,
что ђуна задумалась, стал молча смотреть на ее легкий профиль,  собираЯ, длЯ
полноты  впечатлениЯ,  все,  что  о  ней   знал.  „есЯти  лет  она  написала
замечательные  стихи.  ‘емнадцатый  и  восемнадцатый  годы   она  провела  в
кругосветном  плавании,  и ее  экзотические рисунки были  проданы с  большой
выставки по  дорогой цене, в пользу слепых. Ћна не искала популЯрности этого
рода - не любила ее. Ћна великолепно играла; ей по очереди  пророчили то ту,
то другую славу, -  она славы не добивалась. ‚  ее огромном доме  можно было
переходить из  помещениЯ  в  помещение с  нарастающим чувством власти денег,
одухотворенной   художественной   и  разносторонней  душой.   ЌезависимаЯ  и
одинокаЯ, она  проходила  жизнь  в душевном  молчании, без привЯзанностей  и
любви,  понимаЯ  лишь  инстинктом, но  не  опытом,  что  дает  это,  еще  не
испытанное  ею чувство. Ћна знала все европейские Языки, изучала астрономию,
электротехнику, архитектуру и садоводство, спала мало,  редко выезжала и еще
реже устраивала приемы.
     ќтот невозмутимый, холодный мир был заключен в совершенную оболочку. Џо
мЯгкости линий и выражениЯ ее лицо было лицом блондинки,  но  под сверкающей
волной черных волос давало непостижимое сочетание зноЯ и нежности. …е вполне
женственнаЯ, без впечатлениЯ хрупкости,  фигура веЯла  свежестью и  весельем
Ясного тела. Ћна была чуть  пониже ѓаллЯ; он же, при среднем росте,  казалсЯ
выше благодарЯ эполетам.
     ѓалль   -  интеллигентный  воин  с   немного   расплывчатым   лицом   и
меланхолическими глазами доброго  человека, которым  пыталсЯ  иногда придать
высокомерное выражение, передумав  о ђуне Ѓегуэм  все, что пришло  на мысль,
обратил внутренний взглЯд к себе, но, не найдЯ там  ничего особенного, кроме
здоровьЯ, любви, службы и аккуратных привычек, почувствовал печаль смирениЯ.
…му  не следовало говорить о любви. ‚се же в момент третьего звонка, как  бы
дернутый его трелью  за  Язык,  он  успел сказать: "џ  желаю вам счастьЯ..."
Љонец фразы: "если бы -  со мной..." - застрЯл в его горле. Ћн разгладил усы
и приготовилсЯ смотреть представление.

        V

     Џоследний перед  выходом  "„войной  ‡везды" номер  называлсЯ  "Ѓессилие
оков". Ћн состоЯл в том, что широкоплечего, низкорослого человека свЯзали по
рукам и ногам толстенными веревками, опутали проволокой; сверх того опоЯсали
кандалами руки  и ноги.  ‡атем  его накрыли простыней; он повозилсЯ под  ней
минуты две и встал совершенно распутанный; узы валЯлись на песке.
     Ћн ушел. Ќаступила глубокаЯ, остраЯ тишина. Њузыка  заиграла и смолкла.
–ирк  неслышно  дышал.  ‡аразительное ожидание  проникло  из  души  в  душу,
напрЯгаЯ чувства; взглЯды, направленные к выходной занавеси,  молча вызывали
обещанное  Явление.   Њузыканты  перелистывали   ноты.  Џрошло  минут  пЯть;
нетерпение   усиливалось.  ‚ерхи,  потрещав  вразброд,  разразились  залпами
рукоплесканий  протеста; средина  поддержала их;  низы беседовали, трепетали
веерами, улыбались.
     ’огда,  вновь  заставив  стихнуть  шум нетерпениЯ,  у  выхода  поЯвилсЯ
человек  среднего роста, прЯмой, как пламЯ  свечи, с естественной и  простой
манерой;  задержась на мгновение, он вышел к середине арены, ступаЯ  мЯгко и
ровно; остановЯсь, он оглЯделсЯ с улыбкой, обвел взглЯдом сверкающую впадину
цирка и поднЯл голову, обращаЯсь к оркестру.
     - ‘ыграйте, - сказал он,  подумав, негромко, но так внЯтно,  что  слова
Ясно  прозвучали  длЯ всех,  -  сыграйте  что-нибудь  медленное  и  плавное,
например, "Њексиканский вальс".
     Љапельмейстер кивнул, постучал и взмахнул палочкой.
     ’рубы  зарокотали вступление;  кружась,  ветер  мелодии охватил  сердца
пленом и мерой ритма; звон, трели и пение рассеЯли непостижимую магию звука,
в которой  праздничнее сверкает жизнь и что-то прощаетсЯ внутри, насыщаЯ все
чувства.
     "„войнаЯ ‡везда", - каким  ЯвлЯлсЯ он взглЯду зрителей в эту минуту,  -
был  человек  лет  тридцати.  …го   одежда  состоЯла  из  белой  рубашки,  с
перетЯнутыми  у  кистей  рукавами,  черных  панталон, синих  чулок и  черных
сандалий; широкий серебрЯный поЯс  обнимал талию.  ‘ветлый,  как  купол, лоб
нисходил  к темным глазам чертой  тонких  и высоких  бровей, придававших его
резкому лицу  выражение высокомерной Ясности  старинных портретов;  на  этом
бледном  лице,  полном  спокойной  власти,  меж  тенью  темных усов  и щелью
твердого подбородка  презрительно кривилсЯ маленький, строгий рот. “лыбка, с
которой  он вышел, была  двусмысленна,  хотЯ не лишена  равновесиЯ,  и полна
скрытого обещаниЯ. …го волосы бобрового  цвета слабо вились под  затылком, в
углублении шеи,  спереди  же  чуть-чуть  спускались на лоб; руки  были малы,
плечи слегка откинуты.
     Ћн  отошел  к  барьеру, притопнул и, не спеша, побежал,  с  прижатыми к
груди локтЯми; так он обогнул всю  арену, не совершив  ничего особенного. Ќо
со  второго  круга  раздались возгласы:  "‘мотрите,  смотрите". Ћба  главных
прохода  набились зрителЯми: высыпали все служащие и артисты.  аги бегущего
исказились,  уже двигалсЯ  он  гигантскими  прыжками,  без видимых длЯ  того
усилий; его ноги, легко трогаЯ землю,  казалось, не поспевают за неудержимым
стремлением тела; уже несколько раз он в течение прыжка просто перебирал ими
в воздухе, как  бы отталкиваЯ пустоту. ’ак мчалсЯ  он, совершив крут, затем,
пробежав обыкновенным манером некоторое  расстоЯние, резко поднЯлсЯ вверх на
высоту роста  и  замер,  остановилсЯ  в  воздухе, как на незримом столбе. Ћн
пробыл в таком положении лишь едва дольше естественной задержки падениЯ - на
пустЯки, может  быть треть  секунды,  -  но на  весах  общего  вниманиЯ  это
отозвалось падением  тЯжкой  гири против золотника, - так необычно метнулось
пред всеми загадочное  Явление. Ќо не холод,  не жар восторга вызвало оно, а
смуту   тайного   возбуждениЯ:   вошло   нечто   из-за   пределов   существа
человеческого. Њногие повскакали;  те, кто не  уследил  в чем  дело, кричали
среди поднЯвшегосЯ шума соседЯм, спрашиваЯ,  что случилось? —увства уже были
поражены,   но  еще   не   сбиты,  не   опрокинуты;  зрители  перекидывались
замечаниЯми. Ѓалетный критик ”огард сказал: - "‚от монстр элевации; с времен
Ђгнессы „юпорт не было ничего подобного. Ќо  в балете, среди фейерверка иных
движений, она не так поразительна". ‚  другом месте можно было подслушать: -
"џ видел  прыжки  негров в  “ганде; им далеко..." -  "”акирство, гипноз!"  -
"Ќет! ќто делаетсЯ с помощью зеркал и световых эффектов", - возгласило некое
компетентное лицо.
     Њеж тем,  отдыхаЯ или раздумываЯ,  по арене прежним неторопливым темпом
бежал "„войнаЯ  ‡везда", сеЯ  тревожные ожиданиЯ, разраставшиесЯ неудержимо.
—его ждал  взволнованный зритель? Ќикто  не  мог  ответить  себе на  это, но
каждый был как бы  схвачен невидимыми руками,  не знаЯ, отпустЯт или  бросЯт
они его, бледнеющего  в непонЯтной тоске.  ’ак чувствовали, как признавались
впоследствии, даже маньЯки сильных ощущений, люди испытанного  хладнокровиЯ.
“же  несколько  раз  среди  дам взлетало  высокое  "ах!"  с  оттенком  более
серьезным,  чем те, какими окрашивают  это универсальное восклицание. ‚ерхи,
ничего не понимаЯ, голосили "браво"  и набивали ладони. ’ем временем в толпе
цирковых артистов, запрудивших выход, произошло движение; эти много видавшие
люди были поражены не менее зрителей.
     Џрошло уже  около десЯти минут, как "„войнаЯ ‡везда" выступил на арену.
’еперь  он   увеличил   скорость,  делаЯ,  по-видимому,  разбег.  …го   лицо
разгорелось, глаза смеЯлись. € вдруг ликующий детский крик звонко разлетелсЯ
по цирку: - "Њама, мама! Ћн летит. - ‘мотри, он не задевает ногами!"
     ‚се взглЯды разом упали на только теперь замеченное. Љак пелена спала с
них; обман мерного  движениЯ ног исчез. "„войнаЯ ‡везда" нессЯ по воздуху на
фут от земли, поднимаЯсь все круче и выше.
     ’огда,  внезапно,   за  некоей   неуловимой  чертой,   через   которую,
перескакнув и струсив, заметалось  подкошенное внимание,  - зрелище вышло из
пределов фокуса, став чудом, то  есть тем, чего втайне ожидаем мы всю жизнь,
но когда  оно  наконец блеснет,  готовы  закричать  или спрЯтатьсЯ.  Џокинув
арену, „руд всплыл в воздухе  к  люстрам, обернув  руками затылок. Њгновенно
всЯ воображаемаЯ тЯжесть его тела передалась внутреннему усилию зрителей, но
так  же  быстро исчезла,  и все увидели,  что выше галерей, под  трапециЯми,
мчитсЯ,  закинув голову, человек, пересекаЯ времЯ от времени круглое верхнее
пространство с плавной быстротой птицы, - теперь он был страшен. € его тень,
нырЯЯ по рЯдам, металась внизу.
     ‘мЯтенный  оркестр смолк;  одинокий гобой взвыл фальшивой  нотой и  как
подстреленный оборвал медный крик.
     ‚опли  "Џожар!"  не  сделали  бы  того, что поднЯлось в цирке.  ѓалереЯ
завыла;  крики:  "‘атана!  „ьЯвол!"  подхлестывали  волну паники;  повальное
безумие овладело  людьми; не стало публики: она, потерЯв свЯзь, превратилась
в  дикое скопище,  по  головам которого, сорвавшись с мощных цепей рассудка,
бешено гудЯ  и скалЯ  зубы,  скакал  ‘трах.  Њногие,  в  припадке  внезапной
слабости  или  головокружениЯ,  сидели, закрыв руками  лицо. †енщины  терЯли
сознание; иные,  задыхаЯсь, рвались  к выходам; дети рыдали. ‚сюду  слышалсЯ
треск балюстрад.  Ѓеглецы, запрудив  арену, сталкивались  у выходов,  сбиваЯ
друг друга с ног, хватаЯ и отталкиваЯ передних. €ногда резкий  визг покрывал
весь этот кромешный гвалт; слышались стоны, ругательства, грохот опрокинутых
кресел. Ђ над цирком, выше трапеций и блоков, скрестив руки, стоЯл в воздухе
"„войнаЯ ‡везда".
     - Ћркестр, музыку!!! - кричал Ђгассиц, едва сознаваЯ, что делает.
     Ќесколько  труб  взвыло  предсмертным  воплем,  который   быстро  утих;
затрещали   поваленные   пюпитры;   эстрада  опустела;   музыканты,   бросив
инструменты, бежали, как  все. ‚  это времЯ министр „ауговет, тЯжело потираЯ
костлЯвые руки  и сдвинув седину бровей, тихо сказал двум, быстро вошедшим к
нему  в ложу, прилично,  но  незначительно одетым  людЯм:  "’еперь  же.  Ѓез
колебаниЯ. џ беру на себЯ. Ќочью лично ко мне с докладом, и никому больше ни
слова!"
     Ћба неизвестных без поклона выбежали и смешались с толпой.
     ’огда „руд вверху громко запел. ‘реди неистовства его голос прозвучал с
силой порыва  ветра; это была  короткаЯ, неизвестнаЯ песнЯ.  ‹ишь  несколько
слов  ее было схвачено несколькими людьми:  "’от путь  без дороги..." Љаданс
пропал  в  гуле,  но можно было думать, что  есть еще три стопы,  с  мужской
рифмой  в отчетливом слове "клир".  ‘нова было  не  разобрать слов,  пока на
паузе  гула они не окончились загадочным  и протЯжным: "зовущий в блистающий
мир".
     Ћт  ложи министра на арену выступила девушка в платье из белых шелковых
струй. ЃледнаЯ, вне себЯ, она поднЯла руки и крикнула. Ќикто не расслышал ее
слов. Ћна  нервно смеЯлась. …е глаза,  блестЯ, неслись вверх.  Ћна ничего не
видела, не  понимала и не чувствовала, кроме  светлой бездны, вспыхнувшей на
развалинах этого днЯ чудным огнем.
     ѓалль подошел к ней, взЯл за руку  и увел. ‚сЯ дрожа,  она повиновалась
ему почти бессознательно. ќто была ђуна Ѓегуэм.

        VI

     Љогда, вновь коснувшись земли, "„войнаЯ ‡везда" стремительно направилсЯ
к  выходу, паника в  проходе  усилилась. ‚се,  кто мог бежать,  скрытьсЯ,  -
исчезли с  его пути. Њногие попадали в давке; и  он  беспрепЯтственно достиг
кулис,  взЯл  там  шлЯпу  и пальто,  а  затем вышел, через конюшни,  в аллею
бульвара.
     Ћн укрыл лицо  шарфом и  исчез  влево, на свет уличных фонарей. …два он
отошел, как несколько беспощадных ударов обрушилось на его плечи и голову; в
луче  фонарЯ блеснул  нож.  Ћн повернулсЯ; острие увЯзло в одежде.  ‘тараЯсь
освободить левую руку,  за которую ухватились  двое,  правой он сжал  чье-то
лицо  и резко  оттолкнул нападающего; затем быстро  взвилсЯ вверх. „ве  руки
отцепились; две другие повисли  на его  локте  с остервенением  разъЯренного
бульдога.  ђука  „руда  немела.  ЏоднЯвшись  над  крышами, он  увидел ночную
иллюминацию  улиц   и  остановилсЯ.  ‚се  это  было   делом  одной   минуты.
‘клонившись, с отвращением рассмотрел он сведенное ужасом лицо агента;  тот,
поджав  ноги, висел на нем в борьбе с обмороком, но обморок через  мгновение
поразил его.  „руд  вырвал  руку; тело понеслось  вниз;  затем  из  глубины,
заваленной треском колес, вылетел глухой стук.
     -  ‚от  он  умер,  -  сказал  „руд,  -  погибла  жизнь и, без сомнениЯ,
великолепнаЯ награда. ЊенЯ хотели убить.
     “  него  было  предчувствие,  и  оно  не  обмануло  его.  Ћн  ждал  днЯ
выступлениЯ с улыбкой  и грустью -  безотчетной грустью горца, взирающего  с
вершины на обширные туманы низин, куда не долетит звук. €  если он улыбалсЯ,
то лишь приЯтным,  невозможным  вещам -  чему-то  вроде  восхищенного  хора,
пытающего, теребЯ и увлекаЯ его  в круг радостно засиЯвших лиц: и что там, в
том  мире, где он  плывет и дышит свободно? € нельзЯ  ли туда сопутствовать,
закрыв от страха глаза?
     „руд  нессЯ   над  городскими   огнЯми  в  гневе  и  торжестве.   ЊедлЯ
возвращатьсЯ домой, размышлЯл он о нападении. ‡меЯ бросилась на орла. ‚месте
с тем он  сознавал,  что опасен. …го постараютсЯ уничтожить, или, если в том
не   успеют,  окружат  его  жизненный   путь  вечной  опасностью.  …го  цели
непостижимы.  Џомимо  того,  самое  его  существование   -  абсурд,  Явление
нетерпимое.  …сть  положениЯ,  Ясные  без  их  логического развитиЯ:  ‚енера
ЊилосскаЯ в бакалейной лавке, сундук с шаровидными молниЯми, отправленный по
железной  дороге; взрывы на  расстоЯнии. Ћн вспомнил цирк - так Ясно, что  в
воздухе, казалось, снова блеснул  свет, при котором разыгрались  во всем  их
безобразии  сцены темного исступлениЯ. …динственным утешением были  поднЯтые
вверх с криком победы руки неизвестной женщины; и он вспомнил стадо домашних
гусей, гогочущих, завидЯ диких своих  братьев,  летЯщих  под  облаками: один
гусь, вытЯнув шею и судорожно хлеща крыльЯми, запросилсЯ, - тоже,  - наверх,
но жир удержал его.
     ЏриблизилсЯ  свист перьев; ночнаЯ  птица  ударилась в грудь, забилась у
лица и, издав стон ужаса, взмыла, сгинув во тьме, „руд миновал черту города.
Ќад гаванью он пересек луч прожектора, соображаЯ, что  теперь,  верно, будут
протирать зеркало или глаза, думаЯ, не померещилсЯ ли на фоне береговых скал
человеческий силуэт. „ействительно, в крепости что-то произошло, так как луч
начал кроить тьму по всем  направлениЯм, попадаЯ, главным образом, в облака.
„руд  повернул обратно, развлекаЯсь обычной игрой; он населил по дороге свой
путь воздушными ладьЯми, откуда слышалсЯ шепот влюбленных пар; они скользили
к  серпу  луны, в  его серебрЯную кисейку,  бросающую на  ковры и цветы свою
тонкую белизну. €х кормчие, веселые, маленькие духи воздуха, завернув крыльЯ
под  мышку,  тЯнули  парус. Ћн слышал смех и перебор  струн. …ще выше лежала
торжественнаЯ  пустота,  откуда  из-за   мириадов   миль   протЯгивались   в
прищуренный глаз иглы звездных лучей; по ним, как школьники, скатывающиесЯ с
перил   лестницы,  сновали  пузатенькие  арапы,   толкаЯсь,   гримасничаЯ  и
опрокидываЯсь,  подобно мартышкам. ‚се звуки, подымающиесЯ  с  земли,  имели
физическое отражение; высоко летели  кони, влача призрачную  карету, набитую
веселой компанией; дым сигар мутил звездный луч; возница, махаЯ бичом, ловил
слетевший цилиндр. ‚ стороне скользили освещенные  окна трамваЯ, за которыми
господин  читал газету, а франт сосал  тросточку, косЯсь на  миловидное лицо
соседки.  ’ут и там свешивались балконы, прорезанные светом  дверей, укрытых
зеленью, позволЯющей видеть кончик туфли или опасный  блеск глаз, мерцающих,
как в засаде. Ѓежал  воздушный  газетчик,  размахиваЯ  пачкой  газет;  кошка
стремглав  перелезла  по  невидимым крышам,  и гулЯющие останавливались  над
городом, раскланиваЯсь в теплую тьму.
     Љак только „руд устал,  эта  игра рассеЯлась подобно стае комаров, если
по ней хватил  дождь. Ћн присел  на  фронтон  башенных часов,  которые снизу
казались   озаренным  кружком   в   тарелку  величиной,  вблизи  же   ЯвлЯли
двухсаженную амбразуру, заделанную стеклом толщиной дюйма в три, с аршинными
железными цифрами.  ‡а  стеклом, гремЯ, двигались шестерни, колеса и цепи; в
углу, попиваЯ кофе, сидел машинист, с грЯзной полосой поперек небритой щеки;
среди инструментов, свертков пакли  и  жестЯнок с  маслом дымилась печка, на
которой кипел кофейник.  Ќа оси снаружи стекла две огромные стрелы указывали
десЯть  минут второго. Ћсь дрогнула, минутнаЯ стрелка заскрипела и свалилась
на  фут ниже, отметив  одиннадцатую минуту. Џо карнизам жались в рЯды сонные
голуби, гуркаЯ и  скрипЯ  клювом. „руд зевнул. –ирк и нападение утомили его.
Ћн  дождалсЯ,  когда  часовые колокола, отмечаЯ  четверть второго, вызвонили
такт старинной мелодии, и устремилсЯ к гостинице, где временно жил.

        VII

     ’щетно  искали  горожане  на другой  день  в  страницах газет  описаниЯ
загадочного  событиЯ;  сила,  действующаЯ  с  незапамЯтных  времен  пером  и
угрозой,  разослала  в  редакции секретный циркулЯр, предписывающий "забыть"
необыкновенное  происшествие;  упоминать  о  нем  запрещалось   под  страхом
закрытиЯ; никаких объЯснений  не  было  дано  по этому поводу,  и  редакторы
возвратили авторам длиннейшие статьи, -  плоды бессонной  ночи, - украшенные
самыми заманчивыми заголовками.
     Њеж  тем  слухи  достигли  такого  размаха,  принЯли  такие  размеры  и
очертаниЯ, при каких исчезал уже самый смысл происшествиЯ, подобно тому, как
гигантской, но бесформенной становитсЯ тень человека, вплотную подошедшего к
фонарю.  Ћчевидцы  разнесли свои  впечатлениЯ по  всем закоулкам,  и  каждый
передавал  так,  что остальным  было  бы о  чем с  ним  поспорить, -  лучшее
доказательство своеобразиЯ  в восприЯтии.  ‚  деле  „руда творчество масс, о
котором ныне,  слышно,  чрезвычайно  хлопочут,  проЯвилось с  безудержностью
истерического припадка. Џравда, мелкотравчатый скептицизм образованной части
населениЯ пустил тонкое  "но",  в глубокомысленной бессмысленности  которого
уху,   настроенному   соответственно,   слышалось   множество  остроумнейших
изъЯснений. Ќа  это  "но", как на шпульку, наматывалась пестраЯ нить ходЯчей
энциклопедии.  Љто  приводил   гипнотизм,  факирство,  кто  чудеса  техники;
ссылались и  на  старинных  фокусников,  творивших  непостижимые  чудеса,  с
продувной машинкой в подкладке. Ќе были забыты ни синематограф, ни волшебный
фонарь,  ни  знаменитые  автоматы:  механический человек.  ‚ебера  обыгрывал
искуснейших шахматистов  своего  времени. ‚  силу того,  что  всЯкое событие
подобно шару, покрытому сложным рисунком, очевидцы противоречили друг другу,
не совпадаЯ в описании происшествиЯ, так  как каждый видел лишь обращенную к
нему часть шара,  с сверхсметной прибавкой  фантазии, или же, желаЯ поразить
сухой точностью, отнимал подробности;  таким образом, сама очевидность стала
наполовину спорной. Ћднако "глас божий", то есть вести  с конюшен и галерей,
праздновал богатый пир, украшаЯсь всем, что есть вздорного в человеке, когда
захочет  он небылиц  и  сам стрЯпает их. ќти вести создали  легенду о черте,
выехавшем на белом коне; по точным справкам других, дьЯвол похитил девочку и
улетел  с нею в  окно;  третьи добавлЯли, что малютка превратилась в старуху
страшного вида. Ќаперерез этой диковине всплыл слух об ангелах, запевших над
головой публики о конце мира, но более склонЯлись все к объЯснению,  данному
буфетчиком "Ќиагары", что приезжий грек изобрел летательную машинку, которую
можно держать в кармане; грек вылетел из цирка на улицу и упал, потому что в
машинке сломалсЯ  винт.  ‚енцом всей путаницы  было  потрЯсающее известие  о
посещении  цирка  стаей  летающих  мертвецов,  которые пили,  ели,  а  затем
принЯлись  безобразить,  срываЯ с зрителей шлЯпы и выкрикиваЯ на неизвестном
Языке умопомрачительные слова.
     Њалый очаг такого кипениЯ  слухов представлЯла утром 24-го числа  кухнЯ
гостиницы "ђим", в девЯтом часу. ‡десь,  за столом, посреди  которого  валил
пар огромной  сковороды  с бараниной,  лакей  и  повар  вели жаркий спор; их
слушали горничные и  кухарка; поварЯта, гримасничаЯ и наделЯЯ  у плиты  друг
друга щелчками, успевали в то же времЯ слушать беседу. ‹акей хотЯ и не попал
в цирк, за  отсутствием билетов,  но весь  вечер  протолкалсЯ  у входа среди
несчастливцев,  тщетно  надеЯвшихсЯ   умилостивить  контролера  сигарой  или
проскочить, улучив момент, - внутрь.
     - ‚здор! - сказал повар, выслушав описание повального бегства зрителей.
- •отЯ бы видел ты собственными глазами, чего, как говоришь сам, - не было.
     - ‹егко сказать - "вздор", -  возразил лакей,  - тверди "вздор", что бы
ты ни услышал. Џротивно  с  тобой говорить... …сли  думают, что Я лгу, пусть
имеют храбрость сказать мне это прЯмо в лицо.
     -  Ђ что тогда будет? - воинственно спросил повар. - ЏрЯмо в лицо?! ‚от
Я тебе прЯмо в лицо и говорю, что ты врешь.
     - џ? ‚ру?
     - Ќу,  не врешь, так сочинЯешь, это одно  и то же,  а если хочешь знать
правду, то  Я тебе  объЯсню: все  произошло  оттого, что  обрушились столбы.
ќтого Я,  разумеетсЯ,  не  видел,  но думаю, что хватит и  такой  безделицы.
ѓалереи  ведь  на столбах, не  так ли?  Ђ раз  зрителей  набилось туда втрое
больше, чем полагаетсЯ, подпорки и подломились.
     - Џри чем тут подпорки, - возразил, вспотев от отчаЯниЯ, лакей, - когда
побежала  полнаЯ  улица  народа,  двери трещали, и Я сам слышал крики. Љроме
того, Я многих расспрашивал; кажетсЯ, Ясно.
     - ‚здор! - сказал повар. - Љак  обломают тебе ноги,  так закричишь, сам
не знаЯ  что.  Ѓывает, что с испуга  человек сходит  с  ума и начинает нести
всЯкую чепуху.
     -  “ж  всем известно,  что вы неверующий,  - заголосила горничнаЯ в  то
времЯ, как ее  подруга с кухаркой, разинув рты, трепетали в припадке острого
любопытства, -  а  Я еще  маленькаЯ видела такую  вещь,  что  попросите менЯ
рассказать о том на ночь, Я ни  за  что не решусь. Џриходит к нам человек, -
дело было ночью, - и проситсЯ ночевать...
     - €  Я хорошо помню, -  перебил  лакей, - как вышел  из двери солидный,
вежливый господин. - "—то  там произошло?" - спросил Я его, и  вижу, что  он
сильно взволнован; он  мне сказал: - "Ќе ищите суетных развлечений, џ видел,
как в человека вселилсЯ демон и поднЯл его на воздух. Њолитесь, молитесь!" -
€ он ушел,  этак помахиваЯ рукой. џ вам говорю, в одной этой  его  руке была
масса выражениЯ!
     Џовар  не успел произнести - "‚здор!", как  горничнаЯ, опасаЯсь, что ее
рассказ потонет в  ожесточении  спорщиков,  взЯла тоном  выше  и  заговорила
быстрее: - ‚ы слышите? џ сказала, что тот человек попросилсЯ к нам ночевать;
отец поворчал, но пустил, а на другой день мать говорила  ему: - "—то? разве
не была Я права? - Ћна не хотела, чтобы его пустили. —то же  вышло? “  нас в
доме была пустаЯ комната, в которой никто не жил: туда сваливали обыкновенно
овощи; там же отец держал токарный станок. ‚  эту  комнату уложили  мы спать
нашего странника. џ его как сейчас  вижу;  высокий, толстый,  седой, а  лицо
гладкое  и  такое розовое,  как  вот  у  Ѓетси,  или у менЯ,  когда  менЯ не
раздражают ничем. •отЯ Я была маленькаЯ, но Ясно видела, что в старике  есть
что-то  подозрительное.  Љогда  он  убралсЯ  спать,  Я  подкралась к  двери,
заглЯнула в замочную скважину и... вы можете предст