ет к €оське, который в теплой, грЯзной кухне, сидЯ
где-нибудь в уголке и распустив свои толстые губы,  возитсЯ над чем-то. ’ема
идет на наемный двор, пробираетсЯ между кучами и ищет глазами ватагу. Ќо уже
нет прежних приЯтелей.  € ѓераська,  и џшка,  и Љолька - все они за работой.
ѓераська - за верстаком. џшка и Љолька - ушли в город помогать родителЯм.
     “ забора копошатсЯ остатки ватаги. Њного новых, все маленькие: красные,
в лохмотьЯх, посиневшие от холода, усердно потЯгивают носом и с любопытством
смотрЯт на чужого им ’ему.  ‡накомаЯ пуговка блестит на воздухе,  но нет уже
больше ее веселых хозЯев.  ’ема любовно,  тоскливо узнает и  всматриваетсЯ в
эту,  пережившую своих хозЯев,  пуговку,  и  еще  дороже она  ему.  Љакие-то
обрывки неЯсных, грустных и сладких мыслей - как этот замирающий день, здесь
холодный и неприветливый,  а там, между туч, в том кусочке догорающего неба,
охватывающий мальчика жгучим  сожалением,  -  толпЯтсЯ в  голове ’емы  и  не
хотЯт,  и мешают, и не пускают на свободу где-то там, глубоко в голове или в
сердце как будто сидЯщую отчетливую мысль.
     - ’емочка,  зайдите на часок ко мне, - выскакивает, увидев в окно ’ему,
Љейзеровна.
     ’ема входит в теплую,  чистую избу, вдыхает в себЯ знакомый запах глины
с  навозом,  которой  заботливаЯ хозЯйка  смазывает пол  и  печку,  скользит
глазами  по  желтому  чистому полу,  белым  стенам,  маленьким занавесочкам,
потемневшему лицу рыхлой Љейзеровны и ждет.
     - ’емочка, кто у вас учитель немецкого Языка?
     - Ѓорис Ѓорисович, - отвечает ’ема.
     - ‚ы знаете, ’емочка, у Ѓориса Ѓорисовича моЯ сестра в услужении.
     ’ема ласково, осторожно говорит:
     - Ћн сегоднЯ немножко заболел.
     - ‡аболел? —ем заболел? - встрепенулась Љейзеровна.
     - “ него голова заболела, он не докончил урока.
     - ѓолова?  -  € Љейзеровна делает большие глаза, и губы ее собираютсЯ в
маленький,  тесный кружок.  - Ћх, ’емочка, сестре они больше тридцати рублей
должны. Ќадо идтить.
     ’ема слышит тревожную,  тоскливую нотку в этом "идтить",  и эта тревога
передаетсЯ и охватывает его.
     ‚  его  воображении рисуетсЯ больной  учитель  и  пЯть  старых  женщин,
которых ’ема никогда не  видал,  но которые вдруг,  как живые,  встали перед
ним:  вот горбатаЯ,  морщинистаЯ старуха - это тетка; вот слепаЯ, с длинными
седыми волосами - мать.
     - Љейзеровна, у матери учителЯ бельма на глазах?
     - Ќет.
     - Ћни бедные?
     - Ѓедные, ’емочка! Ќе дай бог его смерти, хуже моего им будет.
     - —то ж они будут делать?
     - Ђ  уж и не знаю...  ‘таруху и тетку,  может,  в богадельню возьмут...
пастор устроит, а жена и дочери - хоть милостыньку на улице иди просить.
     - Њилостыньку? - переспрашивает ’ема, и его глаза широко раскрываютсЯ.
     - Њилостыньку,  ’емочка.  ‚от когда вырастете,  будете ехать в карете и
дадите им копеечку...
     - џ рубль дам.
     - —то бросите,  за все господь заплатит.  Ѓедному человеку подать,  все
равно что господа встретить...  и удача всегда во всем будет. Ќу, ’емочка, Я
пойду.
     ’ема неохотно встает.  …му хочетсЯ расспросить и  об учителе еще,  и об
этих женщинах,  которые обречены на  милостыньку.  Њысли его  толпЯтсЯ около
этой милостыньки, котораЯ представлЯетсЯ ему неизбежным выходом.
     ЏридЯ домой, он утомленно садитсЯ на диван возле матери и говорит:
     - ‡наешь,  мама,  Ѓорис  Ѓорисович заболел...  Љейзеровны сестра у  них
служит. џ ей сказал, что он заболел... ‡наешь, мама, если он умрет, его мать
и тетку в богадельню возьмут, а жена и две дочки пойдут милостыню просить.
     - Љейзеровна говорит?
     - „а, Љейзеровна. Њама, можно мне Яблока?
     - Њожно.
     ’ема пошел достал себе Яблоко и,  усевшись у окна, начал усердно и в то
же времЯ озабоченно грызть его.
     - Ђ ты хочешь поехать к Ѓорису Ѓорисовичу?
     - ‘ кем?
     - ‘о мной.
     ’ема нерешительно заглЯнул в окно.
     - ’ебе хочетсЯ?
     - Ђ это не будет стыдно?
     - ‘тыдно? отчего тебе кажетсЯ, что это стыдно?
     - Ќу хорошо, поедем, - согласилсЯ ’ема.
     ‚ доме учителЯ ’ема неловко сидел на стуле,  посматриваЯ то на старушку
- мать его, маленькую, худенькую женщину в черном платье, с зеленым зонтиком
на  глазах,  то  на  высокую,  худую  девушку с  белым  лицом и  черненькими
глазками,  ласково  и  приветливо посматривавших на  ’ему.  ’олько  жена  не
понравилась ’еме, полнаЯ, недовольнаЯ, бледнаЯ женщина.
     ‘казали учителю и  повели  ’ему  к  нему.  ‡а  ситцевыми ширмами стоЯла
простаЯ кровать, столик с баночками, вышитые красивые туфли.
     "Љакой же он бедный,  -  пронеслось в голове ’емы, - когда у него такие
туфли?"
     ’ема подошел к  кровати и испуганно посмотрел в лицо Ѓориса Ѓорисовича.
…му бросились в  глаза бледное,  жалкое лицо учителЯ и  тонкаЯ,  худаЯ рука,
которую Ѓорис Ѓорисович держал на  груди.  Ѓорис Ѓорисович поднЯл эту руку и
молча погладил ’ему по голове. ’ема не знал, долго ли он простоЯл у кровати.
Љто-то  взЯл  его  за  руку  и  опЯть  повел назад.  Ћн  вошел в  гостиную и
остановилсЯ.
     …го  мать  разговаривала с  ’омылиным.  ’ему как-то  поразило сочетание
красивого  лица  учителЯ  и  возбужденного,   молодого  лица  матери.   Њать
приветливо улыбнулась сыну своими выразительными глазами.
     ’еме вдруг показалось,  что  он  давно-давно уже видел где-то  вместе и
мать, и ’омылина, и себЯ.
     - ‡дравствуй,  ’ема,  - проговорил ’омылин, ласково притЯнул его к себе
и, обнЯв его рукой, продолжал слушать Ђглаиду ‚асильевну.
     - џ понимаю,  конечно, - говорила она, - и все-таки можно было бы иначе
устроить.  ‚се основано на форме,  на дисциплине,  на страхе старших уронить
как-нибудь свое достоинство, но из-за этого достоинство ребенка ни во что не
ставитсЯ  и  безжалостно попираетсЯ на  каждом  шагу  нашими  педагогами.  Ђ
посмотрите  у   англичан!   ’ам  уже  десЯтилетний  мальчуган  сознает  себЯ
джентльменом. џ не о вас говорю... ‚аши уроки совершенно отвечают тому, как,
по-моему,  должно быть поставлено дело.  €  Я  не могу удержатьсЯ,  чтобы не
сказать,  monsieur  ’омылин...  -  мать  посмотрела на  ’ему,  на  мгновение
остановилась в  нерешительности,  вскинула  глазами  на  ’омылина  и  быстро
продолжала по-французски:  -  ...чем  вы  влиЯете на  детей и  чем получаете
широкий доступ  к  их  сердцам:  вы  щадите чувство собственного достоинства
ребенка; он знает, что его маленькое самолюбие вам так же дорого, как и ваше
собственное.
     - …сли приЯтна деЯтельность, то еще приЯтнее оценка ее...
     - Ћна приЯтна и необходима, по-моему. Џоверьте, что мы, родители, ничем
не  повредили бы  вам,  если  б  имели  возможность почаще делитьсЯ с  вами,
учителЯми,  впечатлениЯми.  Ђ в теперешнем виде ваша гимназиЯ мне напоминает
суд,  в котором есть и председатель,  и прокурор,  и постоЯнный подсудимый и
только нет  защитника этого маленького и,  потому что  маленького,  особенно
нуждающегосЯ в защитнике подсудимого...
     ’омылин молча улыбнулсЯ.
     - Ђх,  какаЯ  прелесть твой  ’омылин,  -  сказала дорогой мать,  полнаЯ
впечатлений неожиданной встречи.
     ’ема  был  счастлив за  своего учителЯ и  тоже переживал наслаждение от
бывшего свиданиЯ.
     - Њама, за что тебЯ у Ѓориса Ѓорисовича благодарили?
     - џ предложила им переговорить с тетей Ќадей,  чтобы устроить одну дочь
классной дамой, а другую учительницей музыки.
     - ‚ институте?
     - ‚ институте.  ‚от видишь, и не будут просить милостыню, если даже, не
дай бог, и умрет Ѓорис Ѓорисович...
     ’еме   после  всего  пережитого  совсем  не   хотелось  приниматьсЯ  за
приготовление уроков длЯ другого днЯ.
     ‡ина давно уже сидела за уроками,  а ’ема все никак не мог найти нужной
ему  тетради.  Ѓрат  и  сестра занимались в  маленькой комнатке,  всегда под
непосредственным  наблюдением  матери,   котораЯ  обыкновенно  в  это  времЯ
что-нибудь читала, сидЯ поодаль в кресле.
     ’ема уже двадцатый раз рассеЯнно переходил от стола к этажерке,  где на
отдельной полке,  в  невозможном беспорЯдке,  в  контрасте с  полкой сестры,
валЯлась перепутаннаЯ, хаотическаЯ куча книг и тетрадей.
     ‡ина не выдержала и, молча, бросив работу, наблюдала за братом.
     - Џоказать тебе,  ’ема,  как ты ходишь? - спросила она и, не дожидаЯсь,
встала,  вытЯнула шею,  сделала бессмысленные глаза,  открыла рот,  опустила
руки  и  с  согнутыми коленками начала ходить бесцельно,  толкаЯсь от  одной
стенки к другой.
     ’еме  решительно все  равно  было  как  ни  тЯнуть времЯ,  лишь  бы  не
заниматьсЯ, и он с удовольствием смотрел на сестру.
     Њать, оторвавшись от чтениЯ, строго прикрикнула на детей.
     - Њама, - проговорила ‡ина, - Я уже полстраницы написала.
     - ЊоЯ тетрадь где-то  затерЯлась,  -  в  оправдание проговорил нараспев
’ема.
     - ‘ама затерЯлась? - строго спросила мать, опускаЯ книгу.
     - џ ее вот здесь положил вчера,  - ответил ’ема и при этом точно указал
место на своей полке, куда именно он положил.
     - Њожет быть, мне поискать тебе тетрадь?
     ’ема сдвинул недовольно брови и уже сосредоточенно стал искать тетрадь,
которую и вытащил наконец из перепутанной кучи.
     - џ ее сам закинул, - проговорил он улыбаЯсь.
     Ќа некоторое времЯ воцарилось молчание.
     ’ема  погрузилсЯ в  писание и  с  чувством начал  выводить буквы,  или,
вернее, невозможные каракули.
     ‡ина, вскинув глазами на брата, так и замерла в наблюдательной позе.
     - ’ема, показать тебе, как ты пишешь?
     ’ема  с  удовольствием оставил свое писание и,  предвкушаЯ наслаждение,
уставилсЯ на сестру.
     ‡ина, расставив локти как можно шире, совсем легла на стол, высунула на
щеку Язык, скосила глаза и застыла в такой позе.
     - Ќеправда, - проговорил сомнительно ’ема.
     - Њама, ’ема хорошо сидит, когда пишет?
     - Ћтвратительно.
     - Џравда - похоже?
     - •уже даже.
     - Ђ, что? - торжествующе обратилась ‡ина к брату.
     - Ђ зато Я быстрее тебЯ стихи учу, - ответил ’ема.
     - € вовсе нет.
     - Ќу, давай пари: Я только два раза прочитаю и уж буду знать на памЯть.
     - ‚овсе не желаю.
     - ‡ато через час и забудешь,  -  проговорила мать,  -  а ‡ина всю жизнь
будет помнить. Ќадо учить так, как ‡ина.
     - Ђ, что? - обрадовалась ‡ина.
     - Ќу да, если б Я все так учил, как ты, - проговорил самодовольно ’ема,
помолчав, - Я бы давно уж дураком был.
     - Њама, слышишь, что он говорит?
     - ќто почему? - спросила мать.
     - ќто папа говорил.
     - Љому говорил?
     - „Яде ‚ане.  …сли б Я,  говорит,  все учил,  что надо,  - Я бы и вышел
таким дураком, как ты.
     - Ђ дЯдЯ ‚анЯ что же сказал?
     - Ђ дЯдЯ ‚анЯ рассмеЯлсЯ и говорит:  ты умный, оттого ты и генерал, а Я
не генерал и глупый...  Ќет, не так: ты генерал потому, что умный... Ќет, не
так...
     - ’о-то  -  не так.  ‘лушаешь,  не понимаешь и  выдергиваешь,  что тебе
нравитсЯ. € выйдешь недоучкой.
     ЋпЯть водворилось молчание.
     - ‡ато Я играю лучше тебЯ, - проговорила ‡ина.
     - ќто бабьЯ наука, - ответил пренебрежительно ’ема.
     ‡ина озадаченно промолчала и принЯлась опЯть писать.
     - Ђ  как же Љравченко?  -  вдруг спросила она,  вспомнив своего учителЯ
музыки. - Ћн, значит, баба?
     - Ѓаба, - ответил уверенно ’ема, - оттого у него и борода не растет.
     - Њама, это правда? - спросила ‡ина.
     - ѓлупости,  -  ответила мать.  -  Ќе видишь, разве, что он смеетсЯ над
тобою?
     - “  него  и  хвостик есть,  вот  такой маленький,  -  проговорил ’ема,
показываЯ рукой размер хвоста.
     - Њама?!
     - ’ема, перестань глупости говорить.
     ’ема смолк, но продолжал показывать руками размеры хвоста.
     - Њама?!
     - ’ема, что Я сказала?
     - џ ничего не говорю.
     - Ћн показывает руками - какой хвостик.
     - …ще одно слово,  - и Я вас обоих в угол поставлю, - не глЯдЯ на ’ему,
ответила мать.
     Ћн  безбоЯзненно опЯть  показал  ‡ине  размеры хвоста.  ‡ина  мгновенно
подумала и в отместку высунула Язык.  ’ема в долгу не осталсЯ и начал делать
ей гримасы.  ‡ина отвечала тем же,  и  некоторое времЯ они усердно старались
перещеголЯть друг  друга в  этом  искусстве.  ’ема  окончательно взЯл  верх,
скорчив такое лицо, что ‡ина не выдержала и фыркнула.
     - ’ема,  садись за маленький столик спиною к  ‡ине и не смей вставать и
поворачиватьсЯ, пока не кончишь уроков. ‘тыдись! ‹енивый мальчик.
     ‚одворилась тишина,  и  ’ема  наконец благополучно кончил свои занЯтиЯ.
Џоследнюю латинскую фразу  ему  лень  было  учить,  и  он,  отвечаЯ матери и
указываЯ,  до  каких пор ему было задано,  показал пальцем до  выпущенных им
предлогов.  ‚ообще поверка по латинскому Языку была слаба;  мать в нем знала
меньше ’емы и познакомилась с Языком при помощи самого же ’емы, с целью хоть
как-нибудь проверЯть занЯтиЯ своего ленивого сына.  Ќо  это приносило скорее
вред,  чем пользу,  и ’ема,  ради одного школьничества,  часто морочил мать,
смотрЯ на  нее  как  на  подготовительную длЯ себЯ школу по  части надуваниЯ
более опытных своих учителей.
     Љогда уроки кончились,  ’ема, посмотрев на часы, с наслаждением подумал
об остающемсЯ до сна часе, совершенно свободном от всЯких забот. Ћн заглЯнул
в темную переднюю и, заметив там …ремеЯ, топившего соломой печь, через ворох
соломы перебралсЯ к нему и,  сев рЯдом с ним, стал, как и …ремей, смотреть в
Ярко горевшую печь.  ‚се новаЯ и  новаЯ солома быстро исчезала в огне.  ’ема
усердно  помогал  …ремею  задвигать  солому  и   с  интересом  ждал,   когда
потемневшаЯ печь  справитсЯ с  новой  порцией.  ‚от  только искры  да  пепел
сквозЯт через свежую охапку, и кажетсЯ, никогда она не загоритсЯ; вот как-то
лениво вспыхнуло в одном,  другом,  третьем месте,  и,  охваченнаЯ вдруг всЯ
сразу,  солома с  страшной,  откуда-то  взЯвшеюсЯ силой  огнЯ  уже  рветсЯ и
исчезает бесследно в пожирающем ее пламени. џрко и тепло до боли.
     € опЯть оба, и …ремей и ’ема, ждут нового взрыва.
     - …ремей, ты от брата получил письмо из деревни?
     - Џолучил, - отвечает …ремей.
     - —то он пишет?
     - Џишет, что, слава богу, урожай был. —етвертую лошадь купили.
     …ремей  оживлЯетсЯ и  рассказывает ’еме  о  земле,  посеве,  хозЯйстве,
которое совместно с ним ведет брат.
     - ‚от,  к  празднику,  если бог даст,  попрошусь у  папы в  деревню,  -
говорит …ремей.
     - Љак, на елке не будешь?
     …ремей снисходительно улыбаетсЯ и говорит:
     - ’ам же ж у менЯ рыднЯ - сваты, дружки...
     - ’ы кого больше всех любишь?
     - џ всех люблю.
     €  от сладкой мысли свиданиЯ у …ремеЯ рисуютсЯ приЯтные сердцу картины:
повЯзанные головы хохлуш,  хустки,  тЯжелые чеботы, расписнаЯ хата, на столе
вареники,  галушки, горилка, а за столом разгоревшиесЯ, добродушные, веселые
и "ледащие лыца" ѓрицко, Ћстапов, „унь и Њарусенек.
     - Љак ты думаешь, …ремей, мне что подарЯт на елку?
     …ремей  оставлЯет мечты  и  внимательно смотрит своим  одним  глазом  в
огонь:
     - Њабуть, ружье?
     - ЌастоЯщее?
     - ЌастоЯщее, должно буть, - нерешительно говорит …ремей.
     - ‚от,  ’емочка,  -  говорит подошедшаЯ и присевшаЯ ’анЯ,  - вырастайте
скорей да в офицеры поступайте... саблЯ сбоку, усики такие...
     - џ  не буду офицером,  -  равнодушно говорит ’ема,  задумчиво смотрЯ в
огонь.
     - Ћтчего не будете? Ћфицерам хорошо.
     € …ремей соглашаетсЯ, что офицерам хорошо.
     - …нералом будете, Як папа ваш.
     - Њама не хочет, чтобы Я был офицером.
     - Ђ вы попросите.
     - Ќе хочу. џ ученым буду... как ’омылин.
     - Ќе люблю Я их;  Я одного учителЯ видала, - такой некрасивый, худой...
‚оенный лучше... усики.
     - “ менЯ тоже будут усы,  - говорит ’ема и стараетсЯ посмотреть на свою
верхнюю губу.
     ’анЯ смотрит и целует его. ’ема недовольно отстранЯетсЯ.
     - ‡ачем ты целуешь?
     - ‘корее расти будут усы...
     - Ћтчего скорее?
     ’анЯ молча смотрит лукаво на …ремеЯ и  улыбаетсЯ.  ’ема переводит глаза
на …ремеЯ, который тоже загадочно улыбаетсЯ и весело глЯдит в печку.
     - …ремей, отчего?
     - „а так,  она шуткует,  -  говорит …ремей и  медленно встает,  так как
топка печки кончилась.
     ’ема тоже встает и идет.
     ‚  столовой ‡ина,  придвинув свечку,  осторожно держит над  ней  сахар,
который тает  и  желтыми прозрачными каплЯми падает на  ложку,  которую ‡ина
держит другой рукой.
     Ќаташа, ‘ережа и ЂнЯ внимательно следЯт за каждою каплей.
     - € Я, - говорит ’ема, бросаЯсь к сахарнице.
     - ’ема, это длЯ Ќаташи, у нее кашель, - протестует ‡ина.
     - “  менЯ тоже кашель,  -  отвечает ’ема и  с сахаром и ложкой лезет на
стол. Ћн усаживаетсЯ с другой стороны свечи и делает то же, что ‡ина.
     - ’ема,  если  ты  только менЯ толкнешь,  Я  отниму свечку...  ќто  моЯ
свечка.
     - Ќе толкну,  -  говорит ’ема, весь поглощенный работой, с высунутым от
усердиЯ Языком.
     “ ’емы на ложку падают какие-то совсем черные,  пережженные, с копотью,
капли.
     - ”у, какаЯ гадость, - говорит ‡ина.
     ЊаленькаЯ компаниЯ весело хохочет.
     - Ќичего,  -  отвечает ’ема,  -  больше будет...  - € он с наслаждением
набивает себе рот леденцами в саже.
     - „ети, спать пора, - говорит мать.
     ’ема,  ‡ина и всЯ компаниЯ идут к отцу в кабинет,  целуют у него руку и
говорЯт:
     - Џапа, покойной ночи.
     Ћтец  отрываетсЯ  от  работы  и  быстро,  озабоченно одного  за  другим
рассеЯнно крестит.
     ’ема у себЯ в комнате молитсЯ перед образом богу.
     Њедленно,  где-то за окном,  с каким-то однообразным отзвуком, каплЯ за
каплей падает с  крыши вода на каменный пол террасы.  "„ень,  день,  день" -
раздаетсЯ в  ушах ’емы.  Ћн прислушиваетсЯ к  этому звонку,  смотрит куда-то
вперед и,  забыв давно о  молитве,  весь потонул в  ощущениЯх прожитого днЯ:
…ремей, Љейзеровна, дочка Ѓориса Ѓорисовича, ’омылин с матерью...
     "‚от хорошо,  если б  ’омылин был мой отец",  -  думает вдруг почему-то
’ема.
     ќта  откуда-то  взЯвшаЯсЯ мысль  тут  же  неприЯтно передергивает ’ему.
’омылин  в  эту  минуту  как-то  сразу  делаетсЯ ему  чужим,  и  взамен  его
выдвигаетсЯ образ сурового, озабоченного отца.
     "џ  очень люблю папу,  -  проноситсЯ у  него приЯтное сознание сыновней
любви. - € маму люблю, и …ремеЯ, и Ѓориса Ѓорисовича, всех, всех".
     - Ђртемий Ќиколаевич,  -  заглЯдывает ’анЯ, - ложитесь уже, а то завтра
долго будете спать...
     ’ема неприЯтно оторван.
     „а,  завтра опЯть вставать в гимназию; и завтра, и послезавтра, и целый
рЯд скучных, тоскливых дней...
     ’ема тЯжело вздыхает.


        VIII

        €‚ЂЌЋ‚

     —ерез несколько дней Ѓорис Ѓорисович умер. Њать его и тетка поступили в
приют,  жена и старшаЯ дочь, заботами Ђглаиды ‚асильевны, попали в институт,
жена -  экономкой,  дочь -  классной дамой.  Њладшую дочь Ђглаида ‚асильевна
взЯла к  себе,  а  бывшую у  нее фрейлейн устроила надзирательницею детского
приюта.
     Ќа  место Ѓориса Ѓорисовича пришел толстый,  краснощекий молодой немец,
ђоберт €ванович Љлау.
     “ченики сразу почувствовали, что ђоберт €ванович - не Ѓорис Ѓорисович.
     „ни  пошли  за  днЯми,  бесцветные своим  однообразием,  но  сильные  и
бесповоротные своими общими результатами.
     ’ема как-то незаметно сошелсЯ с своим новым соседом, €вановым.
     Љосые  глаза  €ванова,  в  первое времЯ неприЯтно поражавшие ’ему,  при
более близком знакомстве начали производить на него какое-то манЯщее к себе,
особенно сильное впечатление.  ’ема не  мог  дать отчета,  что  в  них  было
привлекательного:  глубже ли  взглЯд казалсЯ,  светлее ли как-то был он,  но
’ема так поддалсЯ очарованию, что стал и сам косить, сначала шутЯ, потом уже
не замечаЯ, как глаза его сами собою вдруг скашивались.
     Њатери стоило большого труда отучить его от этой привычки.
     - —то ты уродуешь свои глаза? - спрашивала она.
     Ќо  ’ема,  чувствуЯ себЯ похожим в  этот момент на  €ванова,  испытывал
бесконечное наслаждение.
     €ванов незаметно втЯнул ’ему в сферу своего влиЯниЯ.
     ‚ечно  тихий,  неподвижный,  никого  не  трогавший,  как-то  равнодушно
получавший единицы и пЯтерки, €ванов почти не сходил с своего места.
     - ’ы  любишь страшное?  -  тихо  спросил однажды,  закрываЯ рукою  рот,
€ванов во времЯ какого-то скучного урока.
     - Љакое страшное? - повернулсЯ к нему ’ема.
     - „а тише,  -  нервно проговорил €ванов,  -  сиди так,  чтобы незаметно
было, что ты разговариваешь. Ќу, про страшное: ведьм, чертей...
     - ‹юблю.
     - ‚ каком роде любишь?
     ’ема подумал и ответил:
     - ‚о всЯком роде.
     - џ расскажу тебе про один случай в €спании.  „а не поворачивайсЯ же...
сиди,  как будто слушаешь учителЯ. Ќу, так. ‚ одном замке в €спании пришлось
как-то заночевать одному путешественнику...
     “ ’емы по спине уже забегали мурашки от предстоЯщего удовольствиЯ.
     - …го предупреждали,  что в  замке происходит по ночам что-то страшное.
ђовно в двенадцать часов отворЯлись все двери...
     “ ’емы широко раскрылись глаза.
     - Ћпусти глаза!..  —то  ты  смотришь так?..  ‡аметЯт...  Љогда  страшно
сделаетсЯ,  смотри в книгу!..  ‚от так.  ђовно в двенадцать часов отворЯлись
сами  собою  двери,   зажигались  все  свечи,  и  в  самой  дальней  комнате
показывалась вдруг высокаЯ, длиннаЯ фигура, всЯ в белом... ‘мотри в книгу...
џ брошу рассказывать.
     ’ема, как очарованный, слушал.
     Ћн любил эти страшные рассказы,  неистощимым источником которых ЯвлЯлсЯ
€ванов.  Ѓывало, скажет €ванов во времЯ рекреации: "Ќе ходи сегоднЯ во двор,
буду рассказывать".  € ’ема,  как прикованный,  оставалсЯ на месте. Ќачнет и
сразу захватит ’ему. ЏодопретсЯ, бывало, коленом о скамью и говорит, говорит
- так  и  льетсЯ  у  него.  ‘мотрит  на  него  ’ема,  смотрит на  маленький,
болтающийсЯ в  воздухе  порыжелый сапог  €ванова,  на  лопнувшую кожу  этого
сапога;   смотрит  на  едва  выглЯдывающий,  засаленный,  покрытый  перхотью
форменный воротничок;  смотрит в  его добрые светЯщиесЯ глаза и  слушает,  и
чувствует,  что любит он €ванова,  так любит,  так жалко ему почему-то этого
маленького, бедно одетого мальчика, которому ничего, кроме его рассказов, не
надо, - что готов он, ’ема, прикажи ему только €ванов, все сделать, всем длЯ
него пожертвовать.
     - Љак много ты  знаешь!  -  сказал раз ’ема,  -  как ты  все это можешь
выдумать?
     - Љакой ты  смешной,  -  ответил €ванов.  -  ђазве это моЯ фантазиЯ?  џ
читаю.
     - ђазве такие вещи печатают?
     - Љонечно, печатают. ’ы читаешь что-нибудь?
     - Љак читаю?
     - Ќу, как читаешь? ‚озьмешь какой-нибудь рассказ, сЯдешь и читаешь.
     ’ема удивленно слушал €ванова.  ‚  его голове не вмещалось,  чтоб можно
было добровольно, без урока, сидеть и читать.
     - ’ы  вот  попробуй,  когда-нибудь Я  принесу тебе  одну  занимательную
книжку... ’олько не порви.


     ‚о втором классе ’ема уже читал ѓоголЯ, Њайн-ђида, ‚агнера и втЯнулсЯ в
чтение.  Ћн любил,  придЯ из гимназии,  под вечер, с куском хлеба, забратьсЯ
куда-нибудь в  каретник,  на  чердак,  в  беседку -  куда-нибудь подальше от
жильЯ, и читать, переживаЯ все ощущениЯ выводимых героев.
     Ћн  познакомилсЯ с  €вановым по  дому и,  узнав его  жизнь,  еще больше
привЯзалсЯ к нему. „обрый, кроткий с теми, кого он любил, €ванов был круглый
сирота,  жил у  богатых родственников,  помещиков,  но как-то заброшенно,  в
стороне от всей квартиры,  в маленькой,  возле самой кухни, комнатке. Љ нему
никто не заглЯдывал,  он тоже не любил ходить в общие комнаты и всегда почти
просиживал один у себЯ.
     - ’ебе он нравитсЯ, мама? - приставал ’ема по сто раз к своей матери и,
получаЯ утвердительный ответ, переживал наслаждение за своего друга. - Њама,
скажи, что тебе больше всего в нем нравитсЯ?
     - ѓлаза.
     - Џравда,  глаза?  ‡наешь,  мама,  его  мать умерла перед тем,  как  он
поступил в  гимназию.  џ  видел  ее  портрет.  Ћна  казачка,  мама...  ’акаЯ
хорошенькаЯ...  Ћн на груди в  маленьком медальоне носит ее портрет.  Ћн мне
показывал,  только сказал,  чтобы Я никому ничего не говорил. ’ы тоже, мама,
никому не говори. Ђх, мама, если б ты знала, как Я его люблю!
     - Ѓольше мамы?
     ’ема сконфуженно опускал голову и нерешительно произносил:
     - Ћдинаково...
     - ѓлупый ты мальчик! - улыбаЯсь, говорила мать.
     - Њама,  он говорит, чтобы летом Я ехал к ним в деревню. ’ам у них пруд
есть,  рыбу  будем ловить,  сад  большой;  у  него большой кожаный диван под
окнами,  и вишни прЯмо в окно висЯт.  “ дЯди его пропасть книг...  Њы вдвоем
запремсЯ и будем читать. Џустишь менЯ, мама?
     - …сли перейдешь в третий класс - пущу.
     - Ђх, вот счастье будет! џ тебе привезу много вишен. •орошо?
     - •орошо, хорошо. Џора уж заниматьсЯ.
     - ’ак не хочетсЯ... - говорил ’ема, сладко потЯгиваЯсь.
     - Ђ в деревню хочетсЯ?
     - •очетсЯ, - смеЯлсЯ ’ема.
     €ногда  утром,  когда  ’еме  не  хотелось вставать,  когда  почему-либо
перспектива идти в  гимназию не представлЯла ничего заманчивого,  ’ема вдруг
вспоминал своего друга,  и сладкое чувство охватывало его,  - он вскакивал и
начинал одеватьсЯ.  Ћн  переживал наслаждение от  мысли,  что  опЯть  увидит
€ванова, который уж будет ждать его и весело сверкнет своими добрыми черными
глазами из-под  мохнатой шапки  волос.  ЏоздороваютсЯ друзьЯ,  сЯдут поближе
друг  к  другу  и  радостно будут улыбатьсЯ Љорневу,  который,  грызЯ ногти,
насмешливо скажет:
     - ‘то лет не видались... Џоцелуйтесь на радостЯх.
     ‚ такие минуты ’ема считал себЯ самым счастливым человеком.


        IX

        џЃ…„Ђ

     Ќо ничто не вечно под луною.  € дружба ’емы с €вановым прекратилась,  и
мечты о  деревне не  осуществились,  и  на самое воспоминание об этих лучших
днЯх из детства ’емы жизнь безжалостно наложила свою гадливую печать, как бы
в отместку за доставленное блаженство.
     “читель французского Языка,  Ѓошар,  скромно начавший карьеру с кучера,
сохранивший свою представительную фигуру, заседал на своем учительском месте
так же величественно и добродушно, как в былые дни восседал на козлах своего
фиакра.  Љак прежде, бывало, он по временам стегал свою клЯчу длинным бичом,
так и теперь, от времени до времени, он хлопал своей широкой, пухлой ладонью
и кричал громким равнодушным голосом:
     - Voyons, voyons dons!*
     ______________
     * ќй, вы, потише! (франц.)

     Ћднажды,  по заведенному порЯдку, шел урок Ѓошара. Ћчередной переводил,
остальной  класс   был   в   каком-то   среднем  состоЯнии  между   сном   и
бодрствованием.
     ‚  маленькое,  круглое окошко класса,  проделанное в  дверЯх,  заглЯнул
чей-то глаз.
     ‚ахнов сложил машинально кукиш,  полюбовалсЯ им  сначала сам,  а  затем
предложил полюбоватьсЯ и смотревшему в окошечко.
     Џри всем своем добродушии €ван €ванович, который и смотрел в окошко, не
вытерпел и, отворив дверь, пригласил ‚ахнова к директору.
     ‚ахнов струсил и  стал божитьсЯ,  что это не он.  ‚ подтверждение своих
слов он  сослалсЯ на  Ѓошара,  будто бы  видевшего,  как он,  ‚ахнов,  сидел
смирно.
     Ѓошар, видевший все и с любопытством естествоиспытателЯ наблюдавший сам
зверька низшей расы -  ‚ахнова, проговорил с пренебрежением удовлетворенного
наблюдателЯ:
     - Allez, allez, bete animal!*
     ______________
     * Џошел, пошел, глупое животное! (франц.)

     ‚ахнов скрепЯ сердце пошел за  €ваном €вановичем в  коридор,  но  когда
дверь затворилась и  они остались одни с  глазу на  глаз,  ‚ахнов,  не долго
думаЯ, встал на колени и проговорил:
     - €ван €ванович, не губите менЯ! „иректор исключит за это, а отец убьет
менЯ. —естное слово, Я говорю правду: вы знаете моего отца.
     €ван  €ванович хорошо знал отца ‚ахнова,  который был  в  полном смысле
слова зверь по свирепости и крутости нрава.  Ћн славилсЯ на весь город этими
своими качествами,  нарЯду,  впрочем,  и  с другими,  признанными обществом:
идеальной честностью и беззаветным мужеством.
     - ‚станьте скорей! - сконфуженно и растерЯнно заговорил €ван €ванович и
сам бросилсЯ поднимать ‚ахнова.
     ‚ахнов,  длЯ усилениЯ впечатлениЯ, вставаЯ, чмокнул надзирателЯ в руку.
€ван  €ванович,  окончательно растерЯвшись,  опрометью бросилсЯ от  ‚ахнова,
отмахиваЯсь и  отплевываЯсь на  ходу.  ‚ахнов,  постоЯв немного в  коридоре,
снова вошел в класс.
     Љакими-то   судьбами  эта  историЯ  все-таки  дошла  до  директора,   и
педагогическим советом ‚ахнов был приговорен к  двухнедельному аресту по два
часа каждый день.
     “бедившись,  что донес не €ван €ванович,  ‚ахнов остановилсЯ на Ѓошаре,
как на единственном человеке,  который мог донести.  ќто было и общее мнение
всего класса. •отЯ и не горЯчо, но почти все высказывали порицание Ѓошару.
     "€диот" ‚ахнов на  мгновение приобрел если не уважение,  то сочувствие.
ќто  сочувствие пробудило в  ‚ахнове затоптанное сперва  отцом,  а  потом  и
гимназией давно  уже  спавшее  самолюбие.  Ћн  испытал  сладкое нравственное
удовлетворение,  которое чувствует человек от сочувствиЯ к нему общества. Ќо
что-то говорило ему,  что это сочувствие ненадежное и, чтоб удержать его, от
него,  ‚ахнова,  требовалось что-то такое,  что заставило бы навсегда забыть
его прошлое.
     ЃеднаЯ голова ‚ахнова,  может быть,  в  первый раз в жизни,  была полна
другими  мыслЯми,   чем  те,   какие  внушало  ей  здоровое,  праздное  тело
пЯтнадцатилетнего отупевшего отрока.  …го  мозги тЯжело работали над трудной
задачей, с которой он и справилсЯ наконец.
     ‡а  мгновение до  прихода Ѓошара ‚ахнов не удержалсЯ,  чтобы не сказать
€ванову и  ’еме  (по  настоЯнию €ванова они  и  во  втором классе продолжали
сидеть втроем и  по-прежнему на последней скамейке) о  том,  что он всунул в
стул, на который сЯдет Ѓошар, иголку.
     ’ак  как  на  лицах €ванова и  ’емы  изобразилсЯ какой-то  ужас  вместо
ожидаемого одобрениЯ, то ‚ахнов на всЯкий случай проговорил:
     - ’олько выдайте!
     - Њы не выдадим,  но не потому, что испугались твоих угроз, - ответил с
достоинством €ванов, - а потому, что к этому обЯзывают правила товарищества.
Ќо это такаЯ гнуснаЯ гадость...
     ’ема только взглЯдом ответил на  так  отчетливо выраженные €вановым его
собственные мысли.
     ‘порить было поздно.  Ѓошар уже входил,  величественный и спокойный. Ћн
поднЯлсЯ на возвышение, стал спиной к стулу, не спеша положил книги на стол,
оглЯнул  взглЯдом сонного  орла  класс  и,  раздвигаЯ слегка  фалды,  грузно
опустилсЯ.
     ‚  то же мгновение он вскочил,  как ужаленный,  с пронзительным криком,
нагнулсЯ и стал щупать рукой стул.  ђазыскав иголку, он вытащил ее с большим
трудом из сиденьЯ и бросилсЯ из класса*.
     ______________
     *  Џрошу читателЯ иметь в  виду,  что речь идет о гимназии в отдаленное
времЯ, т.е. 20 лет тому назад. (Џрим. Ќ.ѓ.ѓарина-Њихайловского.)

     ‘овершенно бледный,  с  провалившимисЯ вдруг  куда-то  внутрь  глазами,
откуда  они  горели  огнем,  влетел  в  класс  директор и  прЯмо  бросилсЯ к
последней скамейке.
     - ќто не Я! - прижатый к скамье, в диком ужасе закричал ’ема.
     - Љто?! - мог только прохрипеть директор, схватив его за руку.
     - џ не знаю! - ответил высоким визгом ’ема.
     ђванув ’ему за руку,  директор одним движением выдернул его в  проход и
потащил за собой.
     ’ема каким-то вихрем понессЯ с ним по коридору.  Љак-то тупо застыв, он
безучастно  наблюдал  рЯды  вешалок,  шинелей,  грЯзную  калошу,  валЯвшуюсЯ
посреди коридора...  Ћн  пришел в  себЯ,  только очутившись в  директорской,
когда его слух поразил зловеще щелкнувший замок запиравшейсЯ на ключ двери.
     ‘мертельный ужас охватил его, когда он увидел, что директор, покончив с
дверью, стал как-то тихо, беззвучно подбиратьсЯ к нему.
     - —то вы хотите со мной делать?!  - неистово закричал ’ема и бросилсЯ в
сторону.
     ‚  то же мгновение директор схватил его за плечо и  проговорил быстрым,
огнем охватившим ’ему шепотом:
     - џ ничего не сделаю, но не шутите со мною: кто?!
     ’ема  помертвелыми глазами,  застыв  на  месте,  с  ужасом  смотрел  на
раздувавшиесЯ ноздри директора.
     ‚пившиесЯ черные горЯщие глаза ни  на  мгновение не  отпускали от  себЯ
широко раскрытых глаз ’емы.  ’очно что-то, помимо воли, раздвигало ему глаза
и  входило через них властно и сильно,  с мучительной болью вглубь,  в ’ему,
туда...  куда-то далеко,  в  ту глубь,  которую только холодом прикосновениЯ
чего-то чужого впервые ощущал в себе онемевший мальчик...
     Ћшеломленный,  удрученный,  ’ема почувствовал,  как он точно погружалсЯ
куда-то...
     € вот, как жалобный подсвист в бурю, рЯдом с диким воем зазвучали в его
ушах и  посыпались его бессвЯзные,  слабеющие слова о пощаде,  слова мольбы,
просьбы  и  опЯть  мольбы  о  пощаде  и  еще...   ужасные,  страшные  слова,
бессознательно слетевшие  с  помертвелых  губ...  ах!  более  страшные,  чем
кладбище и чернаЯ шапка …ремеЯ,  чем розги отца,  чем сам директор, чем все,
чтобы то ни было на свете. —то смрад колодца?! ’ам, открыв рот, он больше не
чувствовал его... Ћт смрада души, охватившего ’ему, он бешено рванулсЯ.
     - Ќет!  Ќет!  Ќе хочу!  -  с безумным воплем бесконечной тоски бросилсЯ
’ема к вырвавшему у него признание директору.
     - Њолчать!    -    со   спокойным,   холодным   презрением   проговорил
удовлетворенный директор и,  втолкнув ’ему в соседнюю комнату,  запер за ним
дверь.
     Ћставшись один,  ’ема как-то бессильно, тупо оглЯнулсЯ, точно отыскиваЯ
потерЯвшуюсЯ свЯзь событий.  ‡атихавшие в  отдалении шаги директора дали ему
эту свЯзь. Ћслепительной, мучительной болью сверкнуло сознание, что директор
пошел за €вановым.
     - €-и!  -  ухватил себЯ  ногтЯми за  щеки  ’ема  и  завертелсЯ волчком.
Ќатолкнувшись на  что-то,  он так и  затих,  охваченный какой-то бесконечной
пустотой.
     ‚  соседнюю комнату опЯть  вошел директор.  ‘нова раздалсЯ его  бешеный
крик.
     ’ема  пришел в  себЯ и  замер в  томительно напрЯженном ожидании ответа
€ванова.
     - џ не могу...  -  тихой мольбой донеслось к ’еме, и сердце его сжалось
мучительной болью.
     ЋпЯть загремел директор, и новый залп угроз оглушил комнату.
     - џ не могу,  Я не могу... - доносилсЯ как будто с какой-то бесконечной
высоты до слуха ’емы быстрый, дрожащий голос €ванова. - „елайте со мной, что
хотите, Я приму на себЯ всю вину, но Я не могу выдать...
     Ќаступило гробовое молчание.
     - ‚ы  исключаетесь  из  гимназии,   -  проговорил  холодно  и  спокойно
директор.  -  Њожете отправлЯтьсЯ домой.  ‹ица с таким направлением не могут
быть терпимы.
     - —то ж  делать?  -  ответил раздраженно €ванов,  -  выгонЯйте,  но  вы
все-таки не заставите менЯ сделать подлость.
     - ‚он!!
     ’ема уже ничего не чувствовал. ‚се как-то онемело в нем.
     —ерез  полчаса  состоЯлось  определение педагогического совета.  ‚ахнов
исключалсЯ.  ђодным €ванова предложено было добровольно взЯть его.  Љарташев
наказывалсЯ на  неделю оставатьсЯ во  времЯ  обеда в  гимназии по  два  часа
каждый день.
     ’еме приказали идти в класс,  куда он и пошел,  подавленный, униженный,
тупой,  чувствуЯ отвращение и  к  себе,  и  к  директору,  и  к самой жизни,
чувствуЯ одно бесконечное желание,  чтобы жизнь отлетела сразу,  чтобы сразу
перестать чувствовать.
     Ќо жизнь не отлетает по желанию, чувствовать надо, и ’ема почувствовал,
решившись поднЯть наконец глаза на товарищей,  что нет €ванова, нет ‚ахнова,
но  есть он,  Ябеда и  доносчик,  пригвожденный к  своему позорному месту...
Ќеудержимой болью охватила его  мысль о  том светлом,  безвозвратно погибшем
времени, когда и он был чистым и незапЯтнанным; охватило его горькое чувство
тоски, зачем он живет, и рыданиЯ подступили к его горлу.
     Ќо  он  удержал  их,  и  только  какой-то  тихий,  жалобный писк  успел
вырватьсЯ из  его горла,  писк,  замерший в  самом начале.  —то-то  забытое,
напомнившее ’еме †учку в колодце, мелькнуло в его голове...
     ’ема быстро, испуганно оглЯнулсЯ... Ќо никто не смотрел на него.


     ЏередаваЯ дома эту историю, ’ема скрыл, что выдал товарища.
     Ћтец, выслушав, проговорил:
     - €наче ты и не мог поступить...  € без наказаниЯ нельзЯ было оставить;
‚ахнова давно пора было выгнать; €ванов, видно, за что-нибудь намечен, а ты,
как  меньше  других  виноватый,  поплатилсЯ  недельным  наказанием.  —то  ж?
отсидишь.
     ‘ердце ’емы тоскливо ныло,  и,  еще более униженный, он стоЯл и не смел
поднЯть глаз на отца и мать.
     Ђглаида ‚асильевна ничего не сказала и ушла к себе.
     Ќе  дотронувшись  почти  до  еды,  ’ема  тоскливо  ходил  по  комнатам,
отыскиваЯ такие,  в  которых  никого  не  было,  и,  останавливаЯсь у  окон,
неподвижно,  без  мысли,  замирал,  смотрЯ куда-то.  Џри  малейшем шорохе он
быстро отходил от своего места и испуганно оглЯдывалсЯ.
     Љогда  наступили  сумерки,   ему  стало  еще  тЯжелее,   и   он  как-то
бессознательно потЯнулсЯ к  матери.  Ћн  рассмотрел ее  возле окна  и  молча
подошел.
     - ’ема,   расскажи  мне,   как  все  было...   -   мЯгко,  ласково,  но
требовательно-уверенно проговорила мать.
     ’ема замер и почувствовал, что мать уже догадалась.
     - ‚се расскажи.
     ќтот  ласковый,  вперед прощающий голос  охватил ’ему  какой-то  жгучей
потребностью - все до последнего передать матери.
     Џередав истину, ’ема горько оборвал рассказ и униженно опустил голову.
     - Ѓедный мой мальчик,  - произнесла охваченнаЯ той же тоской унижениЯ и
горечи мать.
     ’ема облокотилсЯ на спинку ее кресла и тихо заплакал.
     Њать молча вытирала капавшие по его щекам слезы. ‘обравшись с мыслЯми и
дав времЯ успокоитьсЯ сыну, она сказала:
     - —то  делать?  …сли  мы  видим  свои  недостатки и  если,  замечаЯ их,
стараемсЯ исправитьсЯ, то и ошибки наши уже ЯвлЯютсЯ источниками искуплениЯ.
‘разу ничего не  приходит.  ‚се достаетсЯ тЯжелой борьбой в  жизни.  ‚  этой
борьбе  ты  уже  нашел  сегоднЯ одну  свою  слабую сторону...  Љогда  будешь
молитьсЯ,  попроси у  бога,  чтобы он послал тебе твердость и крепкую волю в
минуты страха и опасности.
     - Ђх,  мама, как Я вспомню про €ванова, как вспомню... так бы, кажетсЯ,
и умер сейчас.
     Њать молча гладила голову сына.
     - Ќу, а если б ты пошел к нему? - спросила она ласково.
     ’ема не сразу ответил.
     - Ќет,  мама,  не могу, - сказал он дрогнувшим голосом. - Љогда Я знаю,
что больше не увижу его...  так жалко...  Я так люблю его...  а как подумаю,
что пойду к нему... Я больше не люблю его, - тоскливо докончил ’ема, и слезы
опЯть брызнули из его глаз.
     - Ќу  и  не  надо,  не  ходи.  Љогда-нибудь в  жизни,  когда ты выйдешь
хорошим,  честным человеком,  бог даст,  ты встретишьсЯ с ним и скажешь ему,
что если ты вышел таким,  то оттого,  что ты всегда думал о нем и хотел быть
таким же честным, хорошим, как он. •орошо?
     ’ема  молча  вздохнул  и  задумалсЯ.   Њать  тоже  замолчала  и  только
продолжала ласкать своего не устоЯвшего в первом бою сына.
     ‚ечером,  в кровати, ’ема осторожно поднЯл голову и убедившись, что все
уже спЯт,  беззвучно спустилсЯ на пол и,  весь проникнутый горЯчим экстазом,
охваченный каким-то особенным,  так редко, но с такой силой посещающим детей
огнем веры, - жарко молилсЯ, просЯ бога послать ему силы ничего не боЯтьсЯ.
     € вдруг,  среди молитвы,  ’ема вспомнил €ванова,  его добрые глаза, так
ласково,  доверчиво смотревшие на него,  вспомнил, что больше его никогда не
увидит...  и,  как-то завизжавши от боли,  впилсЯ зубами в подушку и замер в
безысходной тоске...


        X

        ‚ ЂЊ…ђ€Љ“

     ’оскливо,  холодно и неприветно потекла гимназическаЯ жизнь ’емы. Ћн не
мог  выносить классной комнаты -  этой  свидетельницы его  былого  счастьЯ и
падениЯ,  хотЯ  между  товарищами  ’ема  и  встретил  неожиданную  длЯ  него
поддержку. —ерез несколько дней после тЯжелого одиночества Љасицкий, подойдЯ
и улегшись на скамейку перед ’емой,  подперев подбородок рукой,  спросил его
ласково и сочувственно, смотрЯ в глаза:
     - Љак это случилось, что ты выдал? ‘трусил?
     - —ерт его знает, как это вышло, - заговорил ’ема, и слезы подступили к
его глазам, - раскричалсЯ, затопал, Я и не помню...
     - „а, это неприЯтно... Ќу, теперь ученый будешь...
     - ’еперь пусть попробует,  -  вспыхнул ’ема, и глаза его сверкнули, - Я
ему, подлецу, в морду залеплю...
     - ‚от как... „а, свинство, конечно... †алко €ванова?
     - ќх, за €ванова Я полжизни бы отдал!
     - Љонечно...  водой ведь вас,  бывало,  не разольешь. Ђ моЯ-то сволочь,
џковлев, радуетсЯ.
     Љаждый день Љасицкий подсаживалсЯ к  ’еме и  с  удовольствием заводил с
ним разговоры.
     - Џослушай, - предложил однажды Љасицкий, - хочешь, Я пересЯду к тебе?
     ’ема вспыхнул от радости.
     - …й-богу... у менЯ там такаЯ дрЯнь...
     €  „анилов все чаще и чаще стал оглЯдыватьсЯ на ’ему.  „анилов подолгу,
стараЯсь это делать незаметно,  вдумчиво всматривалсЯ в бледное,  измученное
лицо "выдавшего", и в душе его живо рисовались муки, которые переживал в это
времЯ ’ема.  —увство стыдливости не  позволЯло ему  выразить ’еме прЯмо свое
участие,  и он ограничивалсЯ тем, что только как-то особенно сильно жал, при
встрече утром,  руку ’емы и краснел. ’ема чувствовал расположение „анилова и
тоже украдкой смотрел на него и быстро отводил глаза,  когда „анилов замечал
его взглЯд.
     - ’ы куда?  -  спросил „анилов Љасицкого,  который с ворохом тетрадей и
книг нессЯ весело по классу.
     - Ђ вот, перебратьсЯ задумал...
     ќта мысль понравилась „анилову;  он  весь урок что-то  соображал,  а  в
рекреацию,  подойдЯ решительно к  ’ем