        …вгений ‘ыч. ‘оло

   -----------------------------------------------------------------------
   Ђвт.сб. "‘оло".
   OCR & spellcheck by HarryFan, 1 September 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   <b>1</b>

   Љаменный колодец, древний, как трусость. ‘юда сбрасывают.
   ђока пЯтилсЯ к краю карниза, четверо стражников - здоровенные  парни  -
вели его туда упорно и целеустремленно, как мЯч в кольцо. Ћни  к  нему  не
прикасались с тех пор, как  разрезали  стЯгивающую  запЯстьЯ  веревку,  но
обсидиановые наконечники четырех копий направлЯли.
   Ѓольно, когда к обрыву тащат силой: волокут, словно  предмет,  раздираЯ
кожу мелкими камушками, и  ноют  заломленные  руки  и  сведенные  суставы.
Џлохо, когда тебЯ тащат силой. •уже, когда идешь сам.
   ‘права стена. ‘лева пропасть, чуть  отгороженнаЯ  перилами.  ‚переди  -
тоже пропасть,  но  до  нее  несколько  метров  тверди,  пространство,  по
которому еще можно идти. €дти вперед  с  той  скоростью,  с  которой  тебЯ
ведут, или даже быстрее  и  оторватьсЯ  от  конвоиров  -  тогда,  конечно,
придешь к обрыву  раньше,  чем  предназначено,  но  зато  какаЯ  видимость
инициативы. Ђ вот замедлить нельзЯ, и остановитьсЯ тоже: сразу  упретсЯ  в
спину копье. €ли автомат. Ђвторучка. Њнение. ЉакаЯ разница? ‚переди обрыв.
   Ќырнуть под копье? Ќет,  не  выйдет.  Ћчень  уж  настороженно  держатсЯ
ребЯта. Љ тому же, остриЯ копий несут на  разных  уровнЯх  -  не  первого,
знать, ведут. Ќырнешь под одно - напорешьсЯ  на  другое.  ђока  повернулсЯ
спиной к копьЯм. Ћн шел,  чувствуЯ  наконечники  на  расстоЯнии:  сердцем,
печенью, шеей и правым бедром.
   …сли бы волокли по камнЯм его тело, это отвлекало бы от конечной  цели,
и были бы еще боль, злость, бессильное  сопротивление  -  жизнь,  попросту
говорЯ. ќто мешало бы сосредоточитьсЯ на том, что пришел конец.  Ќаверное,
те, которых ведут этой недлинной дорогой, умирают прежде, чем  переступают
черту, отделЯющую камень и  дорогу  от  воздуха  и  пустоты.  ‚едь  только
сознание отличает живого от мертвого, а сознание покидает их раньше.
   Љарниз обрывалсЯ, будто его ножом обрезало.
   ђока остановилсЯ в метре от обрыва, и сразу же с силой уперлось  острие
чуть ниже левой лопатки. ‘траха не было. „а и откуда ему взЯтьсЯ,  страху?
Ћн приходит, когда есть возможность что-то потерЯть.  Ђ  тут  терЯть  было
нечего: не спрыгнешь сам - сбросит вниз копье.
   ‚низу, далеко, за толщей  воздуха,  двигалась  вода.  Ћн  проследил  за
струей, усмехнулсЯ: течет против часовой стрелки.
   ЏрохладнаЯ каплЯ покатилась от лопатки к поЯснице. ’ерЯть нечего,  надо
прыгать. Ќе все же, разбиваЯ стеклЯнную гладь воды, разбиваютсЯ сами!
   € ђока прыгнул!
   ќто действительно оказалось не страшно. ’ри секунды свободного  полета,
удар и вода кругом. Ќужно было вывернутьсЯ так, чтобы не  нырнуть  слишком
глубоко, иначе вода не выпустит. € нужно  было  плыть  легко,  без  резких
движений, чтобы не сломать себе об этот  водный  монолит  позвоночник.  Ќе
торопитьсЯ, но и не медлить. ‘ейчас  он  был  впаЯн  в  воду  -  ничтожное
включение в изумрудную глыбу - и вода неохотно уступала воле.  Ћн  выплыл,
мЯгко скользнул по хитрой кривой,  не  сила,  а  точный  расчет  и  гибкий
позвоночник вытащили на поверхность. Ќо когда увидел  свет,  сразу  понЯл,
что вода еще считает его своим и тащит с собой к  водовороту,  как  минуту
назад вели к обрыву остриЯ копий. Ќу уж нет! ђаз удалось вынырнуть, то  уж
выплыть он сможет, воде его теперь не взЯть.
   ђока плыл долго. ‘начала было все равно, куда, лишь бы к краю, подальше
от  центра  водоворота,  только  чтоб  не  подчинитсЯ   стремнине,   чтобы
сопротивлЯтьсЯ. ЏодчинишьсЯ - гибель. ‡атЯнет в себЯ  и  не  выпустит.  Ћн
даже не заметил, как оказалсЯ в  спокойной  воде,  где  не  крутило  и  не
утЯгивало центростремительными  силами  в  темную  бездну,  и  можно  было
поднЯть голову, оглЯдетьсЯ, передохнуть. Ћн увидел остров. ‘кала,  остраЯ,
как клык, поднималась над ним.
   „обратьсЯ к острову гораздо проще, чем вынырнуть  из  потока.  Џесчаный
берег его не крут: любой может нащупать ногами и выйти на  отмель.  Ќо  не
каждому  дано  даже  увидеть  этот  остров.  ’е,  что   падали   полностью
расслабившись, те, у  кого  страх  смерти  заглушил  сознание,  не  вправе
рассчитывать на  жизнь:  они  ломают  себе  хребет  о  воду  или  отбивают
внутренности, они тонут, как беспомощные котЯта, в водовороте,  и  не  длЯ
них счастье сильных - выползти на берег и коснутьсЯ щекой песка.
   ‘начала ђока спал. „олго спал, отдыхал.
   ќтот остров был не самым плохим местом на свете. Џо отмели  под  тонким
слоем воды ползали ракушки. ‚ ракушках жили моллюски. €х можно было  есть,
вернее, глотать сырыми. Ќогти ломались  о  плотно  сжатые  створки,  но  в
пиковых  ситуациЯх  навыки  приобретаютсЯ  необыкновенно  быстро  -  чтобы
выжить. ђока скоро понЯл, что нужно просто положить раковину  в  раскрытую
ладонь и ударить ею по гладкому боку скалы-клыка, так ударить, чтобы  одна
из створок разлетелась вдребезги. Ђ потом остаетсЯ лишь выбросить  колючие
известковые осколки, выскрести  скользкое  тельце  и  проглотить,  запиваЯ
водой - благо, воды хватало. Ћн выпивал уйму  этой  воды,  его  все  времЯ
подташнивало. € хотелось пить. € спать. Ћн ел  моллюсков,  ушибаЯ  руку  о
скалу, лил долго и жадно и засыпал снова.  Ћн  отсыпалсЯ  за  многие  годы
прошлой жизни. Ћтдыхали издерганные нервы, отдыхал мозг.
   Љалорий в моллюсках  было  немного,  и  длЯ  нормальной  жизни  их  бы,
пожалуй, не хватило. Ќо если  сутками  лежать  на  теплом  песке,  экономЯ
каждый атом жизни, своей жизни, много калорий и не требуетсЯ. Ђ чем еще он
мог заниматьсЯ на этом острове? „умать? ђока  старалсЯ  думать  как  можно
меньше. Ћн подозревал, что за всем этим кроетсЯ какаЯ-то изощреннаЯ пытка,
дорогостоЯщаЯ пытка, но зато какаЯ  эффективнаЯ.  †ертва  сама  становитсЯ
своим палачом, а орудие пытки - мысль,  и  нет  на  свете  страшнее  этого
истЯзаниЯ, потому что никто не знает человека лучше, чем он сам,  и  никто
не в состоЯнии сделать ему больнее, чем  он  сам  себе  сделает.  Ќа  этом
острове растение имело больше шансов выжить, чем человек, и ђока  старалсЯ
быть растением.
   Ћн не пыталсЯ искать выход. …го не нужно было искать, так близок он был
и прост: от острой вершины клыка уходил вверх толстый канат. ‚верх,  минуЯ
барьер, до самой кромки пропасти и дальше -  к  вершине  стоЯщей  на  краю
ущельЯ горы. Њетров двести на глазок. Ћн увидел канат  сразу,  как  только
выбралсЯ из  пелены  сна  и  смог  оглЯдетьсЯ  по  сторонам.  “видел  -  и
испугалсЯ. € с тех пор старалсЯ не думать. Ќи о чем. Ќи о  прошлом.  Ќи  о
сегоднЯшнем. Ќи о канате,  уходЯщем  ввысь.  Ђ  вынужденное  безделье  уже
давило на мозг глухой тЯжестью. Ћн не умел быть растением.  Ћн  смотрел  в
небо, но видел только одну и ту же череду  событий.  ‘тражники  с  копьЯми
наперевес подводили к барьеру новых осужденных.
   ’е, кто сказал недобрые слова о богах,  те,  кто  тайные  ночные  мысли
додумывал днем и вслух произносил их  словами,  которых  лучше  не  знать,
летели сюда из синего зрачка неба вестниками порЯдка и неизменности  этого
мира.
   ќтого, потому что мир один, цветущаЯ долина или колодец - иногда вопрос
не пространства, а времени лишь.
   € почти все уже не выплывали из водоворота.


   <b>2</b>

   Џочти. Ќо настал день, когда на острове их стало двое. ќтот день  робко
постучалсЯ в  закрытые  веки  светом  рассеЯнным  и  разбавленным,  светом
второго сорта - длЯ преступников. ‘олнце,  великий  ревизор  мира,  обходЯ
ежедневно землю, сюда заглЯдывает лишь на минуту. ‚идимо, не стоили  более
пристального вниманиЯ те, кто в колодце. "‚прочем, это и  понЯтно,  должен
же чем-то этот остров отличатьсЯ от плЯжа", -  медленно  раздумывал  ђока,
поднимаЯсь. Ћн умылсЯ, съел десЯток моллюсков и снова лег на песок  боком,
лицом к скале - не хотелось бередить душу привычным зрелищем казни. •орошо
еще, что вода здесь теплаЯ, иначе давно бы замерз. ‘транно -  бьет  из-под
земли, а теплаЯ, и припахивает чем-то, и в темноте  светитсЯ,  и  царапины
здесь заживают быстрее, куда быстрее, чем на поверхности, и печенка больше
не болит... Њысли тЯнулись, как дни.
   ‚ этот день ђоке было плохо. Џлохо от недвижности  воды,  от  безмолвиЯ
песка, от того, что не было солнца, словно затЯнули отверстие там, сверху,
где далекое небо, облака. •отЯ - какое уж  далекое  небо?  Ќизкие  облака,
облачность тридцать метров. Ћтбой полетам, нелетнаЯ погода. ‘амолет  легко
взлетит, на форсаже встав на жесткий пламенный хвост, проткнет  их  мокрую
толщу, но  в  такую  погоду  он  не  сможет  вернутьсЯ,  не  сможет  найти
взлетно-посадочную полосу под одеЯлом воды и смога.  ќто  бомбардировщикам
хорошо, их автоматика посадит, и можно, в  принципе,  без  пилотов  вообще
обойтись. ‡ачем бомбардировщикам пилоты? €х времЯ  прошло,  настало  времЯ
техников. Ќет больше палача, нет даже стрелочника, нажимающего на кнопки -
есть лишь машина, где,  как  в  будильнике,  колесики  цеплЯютсЯ  одно  за
другое. Ѓратство механизмов, более тесное, чем братство живых,  заставлЯет
работать машину, маленькую, зарывшуюсЯ в землю так, что наружу торчат лишь
датчики  да  усики  антенны.  —тобы  машина  под  землей  работала,  усики
разыгрывают из себЯ ветки кустов, как министр вынужден  перед  телекамерой
разыгрывать из себЯ человека. „етский блеф: стоит лишь подойти  поближе  и
присмотретьсЯ повнимательнее, как возникает полнаЯ Ясность. Ќо  редко  кто
подходит так близко и редко кто бывает внимателен -  кому  нужна  Ясность?
Ћпасный это длЯ здоровьЯ товар. € передает машина, что в земле, с  помощью
усиков-кустов: прошли двое, легко сотрЯсаЯ почву, и остановились, и  сели,
и легли в лесу, где нет человека, и пахнут потом. € машина передает машине
сигнал, и еще машина, большаЯ,  поумней,  рассчитывает  оптимальный  курс,
режим, траекторию. „алеко, с серых плит аэродрома,  стартует  так,  что  с
треском, словно гнилаЯ, вышедшаЯ из моды трЯпка, рветсЯ  пополам  небо,  -
бомбардировщик. …го не  волнует  особо  погода,  Ясное  небо  или  облака,
главное - полететь, выполнить программу. „овисев под крылом  до  заданного
места, срываютсЯ с пилонов ракеты, и к  самой  цели,  к  месту  назначениЯ
ведет их фотонный луч, как слепую лошадь вожжами, как ребенка на лЯмочках.
’ак просто: нет даже приказа, а только программа. ‘ неба - и вниз,  как  в
колодец, как в никуда.
   ђока услышал плеск за спиной, плеск и движение. Ћн обернулсЯ: на остров
выползал человек. Њедленно, как черепаха, проталкивал вперед длинные  руки
и смотрел на хозЯина  острова  затравленно.  ‘  ужасом  и  надеждой.  ђока
протЯнул ему руку, пытаЯсь  вытащить  на  сухое,  протЯнул  бездумно,  без
мыслей, просто  обрадовавшись,  что  одиночество  его  уже  кончилось.  Ќо
человек, видно, слишком устал, сил выползти на берег у него не было, и  он
лежал - половина там, в воде, половина на суше, и дышал глубоко и  нервно,
изредка поднимаЯ  голову  и  поглЯдываЯ  на  ђоку  благодарными  собачьими
глазами.
   ’ак их стало двое.
   •орошо это или плохо, когда рЯдом с тобой - другой, когда рЯдом с тобой
человек? Ќаверное, хорошо. ’очнее, может  быть  хорошо,  должно  быть.  Ќо
здесь, на острове, не было места двоим. †ить здесь мог только один,  и  то
кое-как, а вдвоем на острове можно было только умирать.
   ‘начала, сгорЯча, показалось, что нежданный сосед, разделивший  тЯжесть
испытаниЯ - редкий, почти невероЯтный подарок судьбы. ’о, что он - другой,
из другой среды, другим  молоком  вскормленный,  -  тем  лучше.  Ќичто  не
надоедает так быстро, как зеркало. Ѓыл он щуплым, второй, худым, по не той
худобой, котораЯ скелет, а той, что сплошные сухожилиЯ,  как  ремень,  как
бич. ѓлаза светлые, светлые волосы, странно -  откуда,  когда  кругом  все
темноволосые и темноглазые  в  земле  избранной  и  облагодетельствованной
богами. „урные глаза, почти  постоЯнно  собранные  в  колючие  точки,  они
редко-редко распускались,  открывались,  как  будто  изнутри  развЯзывалсЯ
стЯгивающий их в узелок шнур.  ЌепонЯтно  к  чему  ђока  вспомнил,  что  в
детстве, еще совсем мальчишкой, он боЯлсЯ  таких  вот  щуплых,  с  дурными
глазами, хотЯ всегда был крупным, сильным и в силу свою  верил.  Ќо  таких
опасалсЯ. ‚ывернутой,  нездоровой  своей  логикой  такие  могли  в  момент
зачеркнуть  правильные  строгие  умозаключениЯ  и  потом  хохотать  долгим
противным смехом. € - самое удивительное  -  толпа  тоже  будет  хохотать,
только что завороженнаЯ четкими доказательствами, а теперь все забывшаЯ  и
отбросившаЯ. ’аким, как этот, не надо особых  причин,  достаточно  повода,
чтобы кинутьсЯ в драку, целЯ легким жестким кулаком в глаз  идЯ  в  нос  -
куда больнее. ’акой, даже если и попадетсЯ на прием и лежит в песок лицом,
расцарапываЯ  его  в  кровь  зрЯшными  рывками,  то  не  признает  честно,
по-джентльменски,  своего  поражениЯ,  а  будет  продолжать   ругатьсЯ   и
угрожать. € отпустить такого страшно. ‚скочив, он тут же кинетсЯ на  тебЯ.
‘о временем ђока забыл, что такие существуют, времЯ развело разных людей -
каждого в свою сторону, и многие годы ему не приходилось  разговаривать  с
теми, с кем разговаривать не хотелось. „о всей этой истории, конечно.
   ‚ историю ђока ввЯзалсЯ просто и легко, как жил. Њногое  из  того,  что
было вокруг, ему не нравилось. Љ тому же он предпочитал, чтобы  как  можно
меньшее число людей могло приказывать ему.  ‘ам  он  приказывать,  правда,
тоже не любил, и идеальным считал длЯ себЯ лично  -  так,  в  полушутливых
мыслЯх, не более, - место где-то около главного ревизора страны, пусть  не
самого главного даже. Ћн  любил  простую  и  строгую  систему  отчетности,
принЯтую  в  государстве,  и  не  раз  прикидывал,  что  справилсЯ  бы   с
ревизорскими обЯзанностЯми блестЯще: выЯвлЯл бы тех, кто не любил  или  не
хотел работать; взламываЯ лед страха и ненависти, вытЯгивал бы признаниЯ у
запирающихсЯ, и собирал бы тщательно, как коллекционер, мелкие, с просЯное
зернышко, факты на тех, кто злоупотреблЯл доверием  и  своими  правами.  Ђ
потом, вытЯнув  руки  по  швам  и  подчеркиваЯ  собственную  отрешенность,
выкладывал бы эти факты самому-самому, но уже не россыпью, а объединенными
в прочную цепочку, надежную цепочку, которой  можно  свЯзать,  на  которой
можно повесить.
   Ќо двигатьсЯ вверх было  трудно,  вверху  цепко  держались  за  удобные
кресла старики, зачастую не делаЯ того, что следовало бы делать, длЯ  чего
собственно, предназначены были их должности. ќто злило, раздражало. Ђ  тут
как раз случай подвернулсЯ. ‘лучай, он  всегда,  наверное,  ждет  момента,
когда человеку надоест будничное существование,  ежедневный  кордебалет  в
пол-ноги, если тЯнет в солисты. ‘лучай не бил в лоб,  не  лез  в  руки,  а
подкралсЯ и дал подумать. Џодумав,  ђока  согласилсЯ.  ‚о-первых,  взвесив
цели и задачи, он не счел особым грехом участие в готовЯщемсЯ мероприЯтии.
Ђ, во-вторых, те, с кем ему довелось столкнутьсЯ по этому делу, показались
ему умными людьми либо людьми решительными. ‚  такой  компании  риск,  как
представлЯлось, не велик, на  крайний  же  случай  была  надежда,  и  даже
больше, чем надежда, почти уверенность, подкрепленнаЯ обещанием: "…сли что
случитсЯ Я утащит тебЯ вниз, все перевернем -  и  низ  станет  верхом!"  Ђ
случилось, что взЯли сразу всех, или почти сразу и почти  всех  -  но  это
дела не менЯло. Љое-кто умудрилсЯ, конечно, вовремЯ  исчезнуть,  пропасть,
как рЯбь с поверхности озера. Ђ его, ђоку, взЯли - не такие  уж  дураки  и
бездельники оказались там, наверху, достало ума не хватать поодиночке и не
рвать рывком, а осторожно тЯнуть сеть, чтобы всех вытащить на свет божий.
   € многое сразу стало не таким, как виделось.
   ‚ключаЯсь в игру, ђока рассчитывал на открывающиесЯ возможности:  когда
абсолютное большинство ставит на одну лошадь, всегда есть смысл  поставить
на другую. Љонечно, фаворит может и опередить, все-таки  у  него  привычка
побеждать и хорошаЯ фора,  по  зато  если  первой  придет  другаЯ  лошадь,
выигрыш будет много весомей. Ђттракцион с политикой не казалсЯ ђоке  столь
уж опасным. Ќу, придет фаворит первым - потерЯешь ставку, и все! ‘ледующий
заезд завтра, господа! Ђ действительность пошла против правил. „а, фаворит
не добежал, сдох посреди дистанции - силы  у  него  были  не  по  нынешним
гонкам. Ќо втораЯ лошадь не стала первой! ’емнаЯ рванула  вперед,  и  хотЯ
Ясно было, как белый день, что это не спорт, что тут Явно допинг и  щедрое
"в лапу"  жокею,  трибуны  взорвались  аплодисментами.  ‚тораЯ  попыталась
спасти положение и не смогла  -  загнал  неловкий  наездник.  Ђ  загнанных
лошадей... не правда ли?
   —естно сказать, почти  самым  трудным  длЯ  ђоки,  когда  пришло  времЯ
платить по тому билету, по которому  рассчитывал  только  получать  или  в
крайнем   случае   выбросить   за   ненадобностью,   была    необходимость
разговаривать с людьми, с которыми он раньше и рЯдом  не  оказывалсЯ:  они
жили в других кварталах, ходили другими дорогами,  знакомились  с  другими
женщинами, пили другое вино. € работали свою,  другую  работу,  с  которой
ђока совсем не собиралсЯ знакомитьсЯ ни с той  стороны  служебного  стола,
ни, тем более, с этой. Ќо вот, пришлось, и никуда  не  денешьсЯ.  Џришлось
отвечать на их вопросы, которые могли  возникнуть  только  в  голове,  где
извилины прЯмые, как стрела. Џришлось -  самое  печальное  -  думать,  что
отвечать им. € даже тут, на острове, думать и отвечать.  …го  не  били,  а
этого он  боЯлсЯ  больше  всего  -  физической  боли  и  свЯзанной  с  ней
возможностью утраты уважениЯ к себе. Ќа состЯзание, на  равное  спортивное
противоборство он был согласен,  но  играть  в  болванку,  из  которой  на
токарном станке вытачивают что-то, им полезное, - увольте! Ќо счастлив был
его бог, ему не пришлось переносить физических мук... ’олько  унизительные
разговоры, только круговорот вопросов и ответов.
   Ђ второй был другим,  и  историЯ  его  была  другой.  Ћн  долго  молчал
сначала, и это было понЯтно ђоке. Ќо в день неизвестный,  когда  скончалсЯ
полдень и солнце, едва царапнув остров, потащило по стене колодца  светлое
пЯтно, второй заговорил.
   ђока  слушал  из  непреодолимого  желаниЯ  человека  брать  информацию,
котораЯ идет в руки, не задумываЯсь, пригодитсЯ она или  нет.  „аже  перед
смертью, даже по дороге на казнь смотрит человек вокруг, пытаЯсь понЯть  и
запомнить, вобрать в себЯ краски и запахи, звуки и слова. ‡ачем? €нстинкт,
врожденный или приобретенный? €ли - чтоб в последний миг сильнее  пронзила
жалость ко всему, что остаетсЯ.
   ђока слушал и даже внимательно слушал.
   Ќа свою беду, слушать он умел. ќто было профессиональное,  осталось  от
работы учителем единого государственного Языка в  той,  другой  жизни.  €,
вероЯтно, второму, взрослому с телом подростка  и  умом  ребенка  -  он  и
казалсЯ учителем, которому надо ответить редкий, выученный за жизнь  урок.
Љогда-то этот урок не был отвечен  и  теперь  выговаривалсЯ  сумбурно,  не
всегда внЯтно, торопливо, словно можно опЯть не успеть.
   ‚торого звали —ампи. Џлебей, сын плебеЯ, он хотел  доказать,  что  тоже
что-то  значит.  ‘ухой  сучок  на  стволе  человечества,  он  мстил  своим
рассказом тем, кого винил в собственных дурацких несчастьЯх. …го крохотнаЯ
вороньЯ душа была полна ненависти. …го несло словами, потому что завтра он
длЯ себЯ не видел и себЯ не мог представить в этом завтра. —ампи попал  на
остров закономерно, самое место ему тут, на острове, - думал ђока, забываЯ
собственную судьбу. Ќо тут же  вспомнил  и  поправилсЯ:  такие  не  должны
выплывать. ‘транно, что хватило у него ума прыгнуть самому, не  дождавшись
удара копьем под ребро. Ђ то, что он выплыл, вообще  ни  в  какие  ворота.
’ам, в воде, самое ему место.


   <b>3</b>

   Ѓыл —ампи медником, как и его отец, потому что велика мудрость богов, и
так установлено ими: отец крестьЯнин - сын крестьЯнин, отец ремесленник  -
и сын ремесленник. Љем, кроме как чиновником,  быть  сыну  чиновника?  ‘ын
воина поднимает копье, древко которого вытесано сыном плотника,  а  лезвие
отлито и выковано сыном кузнеца,  копье,  которое  сын  счетчика  занес  в
веревочный точный реестр. Ќа уровень груди сына человека поднимает он  это
копье - по велению сына богов. ‚елика мудрость богов, и стоит  государство
крепко. ’ак вот, —ампи был медником.
   ђазные бывают истории: простые, которые раскладываютсЯ  по  полочкам  с
помощью четких законов логики, и сложные, анализ  которых  не  каждому  по
плечу. ќта историЯ была вывихнутаЯ.
   —ампи исполнилось двадцать пЯть, когда  его  перевели  в  третью  зону.
Љазалось бы, все просто и понЯтно. ‘ достижением этого возраста все  юноши
переводЯтсЯ на жительство и работу в третью зону.  Њудрость  этого  закона
очевидна. Џримо, он существует с древних пор и прошел  проверку  временем.
‘екундо, в нем заключено глубокое знание человеческой психологии. —еловеку
надо к  чему-то  стремитьсЯ,  видеть  перед  собой  какую-то  высокую,  но
достижимую цель. …сли не поставить перед ним  эту  цель  централизованным,
официальным порЯдком, каждый начнет искать ее сам  длЯ  себЯ,  и  мало  ли
какое направление длЯ приложениЯ  сил  выберет  не  искушенный  в  законах
существованиЯ общества человеческий ум. Џоэтому и был введен этот  древний
и мудрый закон о зонах. Љаждый сын обучаетсЯ делу своего отца до  двадцати
пЯти лет, и до этого срока всЯ работа его - собственность отца,  ибо  отец
дал ему жизнь, дал профессию и дает кров, пищу и знаниЯ. ‚  двадцать  пЯть
лет сын переходит в третью зону, становитсЯ  самостоЯтельным,  и  усердным
трудом не меньше, чем за два года, должен подтвердить свое  право  жить  и
работать во второй зоне. „о тех пор он не может женитьсЯ, да  и  вообще  в
третьей зоне нет семей.
   ‚от этот закон, мудрый и  справедливый,  стал  костью  поперек  тощего,
кадыкастого горла —ампи. Ћн не мог и не хотел с  ним  согласитьсЯ,  потому
что - по его словам - работал ничуть не хуже своего отца,  а  в  последние
два года - по его словам - и вовсе работал  один,  выполнЯЯ  установленную
длЯ отца норму и кроме того зарабатывал на жизнь всей семье. —ампи не  мог
понЯть, почему отец его достоин жить во второй зоне, а он -  нет.  Ћн  так
рассчитывал  на  поправку  ‚еликого  €нки  -  реформатора,   негласную   и
гласЯщую... ведь нет правил без исключений.
   Ћн забывал, —ампи, а может быть,  впрочем,  и  не  знал,  что  человека
оценивают не только по способности производить то или иное  барахло  более
или менее качественно, человек может быть сильным или слабым, лоЯльным или
враждебным, удобным в употреблении  или  раздражающим.  Ќе  за  побрЯкушки
платили его отцу второй зоной и уважением окружающих,  а  за  то,  что  он
делал эти побрЯкушки долго и стабильно. Џопав в третью зону, человек волен
изменить профессию. ’от же, кто добровольно выбрал себе дело своего отца и
на протЯжении многих лет работал, пусть даже не достигаЯ стандартов, более
достоин уважениЯ, чем тот, кто быстро  и  легко  хватает  звезды  с  неба.
Џотому что еще не Ясно с этим молодым выскочкой, в какую сторону  качнетсЯ
его порыв, если вдруг разонравитсЯ  ему  делание  экспонатов  длЯ  будущих
музеев... Ђ человек, работающий стабильно,  достоин  уважениЯ,  ибо  покой
царит в его душе. ќтому человеку нужно немного: жилье хорошее, просторное,
в удобном месте, и одежда, и скамьЯ в амфитеатре, откуда  видна  арена  со
зрелищами. ‚се это, особенно, если  давать  не  сразу,  а  постепенно,  на
протЯжении рЯда лет - за усердный труд, не  так  уж  много  длЯ  общества,
можно наскрести как-нибудь. ‡ато  в  трудную  минуту  заведомо  Ясно,  как
поступит такой человек. ‚нешнее задано, оно известно, и если внутреннее  у
человека - единица, спокойнаЯ единица, то легко  сосчитать,  что  будет  в
произведении, даже если умножить надо на тысЯчи единиц, миллионы единиц. Ђ
если внутреннее - два, или 3,141592, или - 0,1. ‹егко ли  тут  производить
вычислениЯ?
   Ђ у —ампи внутри не было единицы. Њожет, больше было, может  -  меньше,
но не единица, не благополучнаЯ цифра, легко поддающаЯсЯ умножению. Ћн был
прост, —ампи, пока не пришла ему пора выбирать свой путь - отправлЯтьсЯ  в
третью зону. ’ерпение и выдержка нужны  были  там,  в  третьей  зоне,  длЯ
достижениЯ цели. “ —ампи не хватило терпениЯ и выдержки.
   Ћн сбежал и прошел во вторую зону обратно, у него легко это получилось,
такой он был маленький, невидный, незаметный. Ћн сбежал,  чтоб  посмотреть
на свою девушку - на девушку, с которой он  разговаривал  чаще  и  котораЯ
больше ему нравилась, хотЯ -  чем  они  там  разнЯтсЯ-отличаютсЯ  одна  от
другой, эти дочери ремесленников, одинаково  невидные  в  пору  юности,  а
потом сразу делЯщиесЯ на две категории, на две половины: худые и  толстые,
потому что - им ли заботитьсЯ о фигуре, заниматьсЯ гимнастикой и  купатьсЯ
в прохладной воде по утрам? Љухонный чад, заботы по  хозЯйству.  €  рожать
детей, рожать без остановки, потому что богаче тот дом, где больше  детей.
Џотому что потом, когда у главы семьи сил станет меньше,  сыновьЯ  помогут
ему в работе, и быстрее справитсЯ он с заданной нормой,  и  останетсЯ  еще
длЯ себЯ,  на  рост  благосостоЯниЯ  семьи,  на  обед  посытнее  и  одежду
добротнее. Ќо все свЯзано в цепь, кольцо за кольцом,  ничто  не  пропадает
зрЯ, и лишнЯЯ безделушка, лишнЯЯ охапка  кукурузы,  хвороста  или  овечьей
шерсти совсем нелишни под этим небом, где живут и  пекутсЯ  о  своем  доме
ремесленник и крестьЯнин, и где под тем же небом живут  писарь,  солдат  и
губернатор, и всем им будет лучше, если из земли,  из  природы,  из  мешка
богов, вознаграждаЯ за труд, поЯвитсЯ лишнЯЯ вещь. ЏоЯвитсЯ  и  станет  на
баланс государства. € они рожают детей. € потому -  слишком  толстые.  €ли
слишком худые, - все одинаковые, в конечном счете.
   Џочему —ампи тЯнуло именно к той, котораЯ  стать  его  женой  никак  не
могла? …й уже пришла пора выходить замуж, а  он  еще  не  заработал  права
содержать семью, он был из третьей зоны, где женам делать нечего. Љонечно,
государство не жестоко, оно  благоразумно  -  в  третьей  зоне  тоже  были
женщины, специальные женщины третьей зоны со стриженными коротко волосами.
€х были там сотни, и все общие, значит, и его, —ампи. Ѓогач, сотни женщин.
Ђ ему нужна одна. € все потому, что  не  было  у  него  внутри  спокойной,
кроткой единицы.
   ‚  третьей  зоне  представлЯлась  возможность  делать  любые   изделиЯ,
работать, а ему нужна была женщина и  своЯ  мастерскаЯ,  хотЯ  не  все  ли
равно, чьЯ комната, в которой ты трудишьсЯ,  была  бы  только  длЯ  работы
твоей приспособлена. Ћн зрЯ ушел из третьей зоны, этот  —ампи.  €  писарь,
конечно же, выполнил свой долг, сообщив об этом по инстанции, ведь он  был
писарем на испытании, писарем третьей зоны. € полицейские, полицейские  на
испытании, взЯли его, когда он вернулсЯ. € палач третьей зоны  вкатил  ему
на площади между бараков тридцать палок. € люди третьей зоны, все как один
на испытании, смотрели на его позор, посмеиваЯсь вслух и боЯсь про себЯ, и
в каждом крепла решимость делать все, что требуетсЯ,  чтобы  в  положенный
час стать настоЯщими людьми - людьми второй зоны.
   ‚се произошло именно так, как и должно было быть.  —еловек,  шатающийсЯ
праздно, вместо  того,  чтобы  заниматьсЯ  своей  работой,  делом,  нужным
обществу, - бездельник. Ђ бездельников  наказывают  палками.  ’ак  было  и
есть.
   Ќо потом умер  писарь,  писарь  третьей  зоны.  †арким  вечером,  когда
бродило в нем пиво, недобродившее в кувшине, он стоЯл у ограды и  смотрел,
куда скрылось солнце, смотрел вдаль. ‡ачем ему  было  это?  ‚едь  человек,
который смотрит вдаль, не видит,  что  делаетсЯ  с  ним  рЯдом.  Ћн  упал,
ударившись головой о камень, хотЯ парнем был  рослым  и  сильным.  Ќо  что
сила, когда другой подошел сзади, что рост,  когда  другой  взЯл  тебЯ  за
щиколотки, и, подсадив плечом под Ягодицы, резко встал? Џросто  расстоЯние
большее пройдет голова в последней траектории, если  длинный...  ’ак  умер
писарь, который любил смотреть вдаль, а это занЯтие длЯ большинства  людей
бесполезное и даже вредное. ‚ыбросить руки вперед писарь не успел.
   …го смерть особо не расследовали. Ќу, умер и умер, разбилсЯ, тем  более
- писарь на испытании, из третьей зоны, гражданин третьего сорта.  Ќа  его
место поставили другого.
   ’огда —ампи стал думать. Ѓыло это длЯ него трудно. „умать он не привык.
   ‘ давних и необозримых времен делЯтсЯ люди на тех,  которые  делают,  и
тех, которые думают. ‘овмещать эти занЯтиЯ непрактично: производительность
снижаетсЯ, а иногда и качество. Ћднако приходитсЯ  решать  -  что  делать,
сколько, зачем, и делать ли вообще?  —тобы  все  люди  не  задавались  так
называемыми "проклЯтыми" вопросами, на помощь им приходЯт те,  кто  только
думает и готовит длЯ употреблениЯ концентрат из ответов на эти  вопросы  и
даже на вопросы еще не вставшие, но  уже  маЯчащие,  которые  пока  только
угадываютсЯ инстинктивно. Љак только задумаетсЯ человек, - выЯснЯетсЯ, что
вопросы эти  и  ответы  на  них  уже  подготовлены  к  восприЯтию,  и  всЯ
обработка, какаЯ нужна, произведена, и даже глюконат кальциЯ добавлен.  ‚ы
не знаете, при чем здесь глюконат кальциЯ? € Я нет. Ќо очевидно,  полезно,
Я ведь в этой области не силен, раз добавили, значит,  так  лучше.  Љто-то
этим всю жизнь занимаетсЯ, на хлеб этим зарабатывает, ему видней.
   ’ак вот, —ампи стал думать и дошел  до  мысли,  что  понимает  во  всем
случившемсЯ мало. Љто повинен в свалившихсЯ на него неприЯтностЯх?  Џалач?
Ќет. Џалач бьет  всех,  кого  прикажут,  каждое  воскресенье  кого-нибудь.
Џисарь? ’оже нет, раз на его место поставлен новый, чтобы выполнЯть те  же
обЯзанности, делать  работу,  длЯ  которой  должность  его  предназначена.
‘удьи? ЋпЯть врЯд ли, потому что судьЯ выносит приговоры разным  людЯм  по
одним и тем же  давно  поставленным  затонам.  Ќо  тогда  -  кто  же?  Љто
сталкивает с вершины горы камни,  которые  и  судьЯ,  и  писарь,  и  палач
направлЯют в —ампи и ему подобных? Ѓог? Ѓог - это если  землетрЯсение  или
там молниЯ. —ампи зашел в тупик.
   Ќо он ошибалсЯ, думаЯ, что инцидент с писарем осталсЯ совсем  уж  никем
не замечен.
   ‚ третьей зоне были разные люди, и некоторые из них думать умели,  хотЯ
по штату и происхождению полагалось им только работать. Џодошел  как-то  к
—ампи сосед по зоне и похвалил: "‹овко ты с писарем обошелсЯ". —ампи  даже
долго отпиратьсЯ не стал. Ћн рад был бы и судье,  хоть  поругатьсЯ  чтобы,
так ему надоело все. Ћднако власти —ампи не нашли - или не  искали.  Ќашли
его другие. ‡дорово ты его! - сказали они. Џравильно! - сказали  они.  „ай
срок - всех их так! - сказали.
   Ћсобенно один говорил, самый старший и самый битый. ‚сЯ  спина  у  него
была в шрамах. Ѓили его не раз и за непослушание отцу,  и  за  самовольное
оставление места жительства, и  за  неподчинение  властЯм.  Ћчень  стыдно,
когда бьют палками, больно и стыдно. ‡вали этого битого Џушок - за  не  по
возрасту седые волосы. Ѓыло ему тридцать, но он так и жил в третьей зоне и
во вторую переходить не собиралсЯ. "ЃрехнЯ все это, - говорил Џушок, - это
они же выдумали, что битому стыдно. €наче как же? €наче получитсЯ, что  им
стыдно: целое государство, а убедить не могут - бьют. Ѓольно - это да.  Ќо
Я с ними считалсЯ Я буду считатьсЯ  за  каждый  шрам.  „авить  их,  гадов,
давить! ‚от ты правильно сделал,  -  обращалсЯ  он  к  —ампи.  -  Ћн  тебе
гадость, ты - ему. Џо-мужски. ‘о стукачами только так и  нужно.  Ђ  в  чем
была твоЯ ошибка, знаешь? ‚ том, что одной этой смертью ничего не  решишь.
’ы его шлепнул, "а его место другого поставили, такого  же.  €  ничего  не
изменилось. Џро того, старого, что сказали? “мер! €  все  гладко.  ’ак?  Ђ
надо - всех сразу!"
   - Љак же - сразу? - не понЯл —ампи. - Ќевозможно всех сразу.
   - ’ебе невозможно, мне невозможно, а если поднимутсЯ - всЯ  наша  зона,
все третьи зоны, тогда как? ‚озможно?
   - ’ретьЯ зона спит и видит, как во вторую перебратьсЯ,  папашино  место
занЯть, - обдуманно возразил —ампи. - ѓде уж - поднимутсЯ.
   - ЏоднимутсЯ, - убедил его Џушок, - если сказать им, что ждать не надо,
бери сейчас, без испытаниЯ. ‚се твое - нет  зон,  есть  только  люди,  все
одинаковые.
   Ѓыло много вопросов, на которые охотно отвечал Џушок.  €ногда  он  даже
сам задавал такие вопросы  собеседнику,  чтобы  потом  самому  же  на  них
ответить.
   - Ќет, ты объЯсни, зачем тебе  государство?  Ќу  зачем?  Ќалоги  брать?
Љакое добро ты видишь от него, какое еще внимание, кроме налогов?  Ћбирают
тебЯ. —иновники, судьи, губернаторы, жрецы  -  они  государство  выдумали,
чтобы жить и не работать. Ћни ведь  не  работают?  Ћни  ничего  не  делают
своими руками, а живут получше тебЯ. Џочему? Џотому что они отбирают все у
тебЯ, у него, у других. ’о, что работающие люди делают, они присваивают  и
делЯт между собой. ’олько длЯ того и придумана эта лавочка - государство.
   - Ќу от кого они тебЯ защищают? - говорил Џушок. - Ћт жуликов? „а что у
тебЯ в доме жуликам взЯть-то? Ћт чужеземцев-завоевателей?  „а  пускай  их,
завоевывают, ты-то что терЯешь? Ќачальник терЯет -  если  завоюют,  он  не
будет начальником, ему самому работать придетсЯ. Ђ функции распределениЯ -
это вообще чепуха. ЉрестьЯне не перестанут выращивать маис  -  они  больше
ничего не умеют, и ты не перестанешь работать по меди, по той же  причине.
€ у них, знаешь ли, всегда найдетсЯ лишний маис,  чтобы  обменЯть  его  на
твою медь, особенно, если не надо будет налоги  платить.  ’ебе  же  терЯть
нечего! “ тебЯ кроме рук и  головы  ничего  нет,  а  с  руками  ты  и  без
государства проживешь.
   Ћднажды Џушок пришел сильно взволнованный.
   - ђебЯта, - сказал он (или как там принЯто было  у  них  друг  к  другу
обращатьсЯ?) - ђебЯта, в будущий праздник хотЯт на площади сжечь  хорошего
человека. —то он сделал, не знаю, только не  отравитель,  не  поджигатель.
Џридумал он что-то непонЯтное и теперь его за  это  сжечь  хотЯт.  „рузьЯ,
если им сейчас этот  балаган  испортить  -  тысЯчи  людей  узнают!  ЌельзЯ
упускать. џ тут что придумал...
   ‘трелЯть выпало —ампи.
   „есЯть человек из народа по традиции должны факелами  поджечь  карающий
костер, потому что правосудие вершитсЯ от лица народа и его руками.  —ампи
убил десЯтого.
   ќто было настоЯщим преступлением против общества,  против  государства,
против богов. Ђ всех, преступивших волю богов, оставлЯют с богами один  на
один. €х не убивают, их сбрасывают в колодец. €х выбрасывают из жизни.


   <b>4</b>

   “ всЯкого ЯвлениЯ есть свои апогей и  перигеи,  свои  экстремумы,  свои
собственные, Яркие, лишь ему присущие свойства, отличающие от всех других.
“ самой жизни имеетсЯ свой экстремум, коронка, так сказать,  -  это  ложь,
обман. †изнь обманывает всех подрЯд во всех ожиданиЯх, но  снова  и  снова
поддаютсЯ  на  обман  живые,  и  если  это  не  приводит  к  последствиЯм,
по-настоЯщему фатальным, то только потому, что  не  всегда  обман  -  зло.
Џравда, в процессе эволюции  человек  научилсЯ  разгадывать  очень  многие
ловушки, которые заботливо расставлЯет перед ним  жизнь,  но  что  в  том?
’еперь человек сам уже  ставит  ловушки  себе  и  себе  подобным.  ‹жи  не
убавилось, формы изменились.
   —то-то было очень неправильное, очень "не  так"  в  том,  что  на  этом
спасительном острове  второй  оказалсЯ  лишним.  ‘пасение  от  одиночества
неминуемо оборачиваетсЯ здесь голодом, возможно, даже смертью. „а, пожалуй
даже смертью, голодной, особенно - с таким партнером. ђока подозревал - да
что уж там, подозревал! - знал точно, что —ампи  его  обкрадывает:  ворует
лишних  моллюсков,  забирает  большую   часть   скудных   их   средств   к
существованию и уж во всЯком случае гораздо  большую  долю,  чем  та,  что
приходилась ему по справедливости. ђока  был  убежден,  что  —ампи  вполне
хватило бы сорока, даже, может быть,  тридцати,  и  уж  во  всЯком  случае
тридцати пЯти процентов от их общего  дневного  рациона.  ‚  конце  концов
—ампи,  надо  думать,  привычен  к  некоторой  скудости   в   питании,   и
телосложение у него гораздо более длЯ диеты подходЯщее. Љ тому же  у  него
было еще одно преимущество перед ђокой. „ело в том, что человек, привыкший
думать, длЯ которого думать - это работа, короче - человек интеллигентный,
не может так вот просто перестать думать, то  есть  работать.  ‚  этом  он
силен, но в этом заключаетсЯ и определеннаЯ слабость. Џотому что думать  -
работа тЯжелаЯ, и как всЯкаЯ работа, требует калорий. “же в силу этого длЯ
поддержаниЯ жизни ђоке требовалось больше пищи,  чем  длЯ  бездействующего
—ампи. Ќо попробуйте объЯснить эту простую истину  субъекту,  далекому  от
всЯкой логики! Ќечего и надеЯтьсЯ на его понимание  в  данном  вопросе.  ‚
жизненно важном длЯ них обоих. Ћн не довольствовалсЯ не то  что  тридцатью
пЯтью процентами, но и половиной пищи. Ћн крал моллюсков.
   ‚  обычной  жизни,  там,  наверху,  ђока  и  ему  подобные  знали,  как
обращатьсЯ с людьми типа —ампи: их покупали за материальные  блага  и  тем
самым вводили в колею,  в  жизненный  строй,  заставлЯли  работать  любое,
хитрое или не хитрое ремесло. Ќо у ђока здесь, внизу, не  было  не  только
избытка  благ,  которые  можно  было  бы  употребить  на   оплату   своего
спокойствиЯ, но даже недостаток ощущалсЯ. —ем оплачивать дружбу  с  —ампи?
ђакушками? ‘воим к нему уважением? ђакушек едва хватало, чтобы не умереть,
а слова, ничем не подкрепленные, не имели ценности.
   ќтот —ампи - типичный исполнитель, - думал ђока.  Ќо  знание  механизма
человеческих  отношений  ничем  не  могло  помочь.  —тобы  включить   этот
механизм, даже простого  избытка  мало.  Ќужно,  чтобы  подчиненный  видел
единственную возможность достижениЯ благ в четком и неуклонном  выполнении
распорЯжений руководителЯ.  Ќу,  скажите  на  милость,  как  ђока  мог  бы
использовать квалифицированную рабочую силу в данных обстоЯтельствах?  —то
—ампи мог произвести длЯ него полезного на этом острове? Ќичего!
   …сть, конечно, еще один  тип  существованиЯ  -  мирное  общежитие  двух
джентльменов. Ќо длЯ этого тоже необходим был избыток моллюсков  насущных,
иначе вражда неизбежна. …е могли несколько  отдалить  и  ослабить  правила
морали, но с моралью у —ампи отношениЯ были сложные и со стороны не совсем
понЯтные. ’акой, как он, мог нарушить закон уже потому,  что  это  на  миг
возвысило бы его в собственных главах,  дало  ощущение  превосходства  над
остальными. ђока этого не понимал. “ него самого таких побуждений  никогда
не было, и если существовали законы, которые  его  не  устраивали,  то  он
лично предпочел бы не нарушать их, а добиватьсЯ изменений в самих законах.
   €так, поскольку —ампи нельзЯ было вставить в  систему  "руководитель  -
подчиненный", и длЯ роли соседа по общежитию двух джентльменов он тоже  не
подходил, приходилось делать вывод, что —ампи  представлЯет  собой  просто
некую физическую величину, котораЯ угрожает жизни ђока уже  фактом  своего
существованиЯ. Њоллюсков все-таки выползало на  отмель  слишком  мало  длЯ
двоих. Ђ  вдруг  ему  придет  в  голову  однажды,  что  все  эти  моллюски
принадлежат одному - ему, —ампи? •ватит ли у ђоки сил - просто  физических
сил - воспротивитьсЯ, добитьсЯ  справедливости?  Ќеизвестно.  ‘корее  даже
врЯд ли, ђоки уже был порЯдком истощен. € мысли эти сил ему не  придавали:
неутешительнаЯ  картина   вырисовывалась.   Ќехорошо   выглЯдел   конечный
результат их общего существованиЯ на  острове,  даже  думать  об  этом  не
хотелось. …сли бы их  с  —ампи  объединЯла  какаЯ-нибудь  достойнаЯ  цель,
возможно, они и дотЯнули бы, выжили. Ќо какаЯ цель  могла  их  объединить?
“йти отсюда? ‚ыбратьсЯ по  канату,  уходЯщему  в  небо?  —ем  дальше,  тем
несбыточней это становилось. €м было уже не по силам просто  добратьсЯ  до
каната, поднЯтьсЯ по скале-клыку. €  неоткуда  было  ждать  помощи  -  чем
дальше, тем голоднее становилось на острове.
   Ђ стражники сбрасывали с  галереи  новых  осужденных.  ќто  происходило
каждый день, а в иные дни и по нескольку раз. ‚идно там,  наверху,  отнюдь
не решили всех своих проблем, устранив  из  жизни  ђоку  и  —ампи.  ‚идно,
действовали там еще какие-то силы протеста  и  недовольства,  скрытые,  но
вскрываемые, гибнущие в колодце - и все же неиссЯкаемые.  ‚  минуты  казни
ђока не мог не  думать  об  этом.  ‘колько  их,  собратьев  по  несчастью?
‘обратьев ли? Ђ если все они - чампи? Ђ если  на  острове  вдруг,  в  один
прекрасный день поЯвитсЯ еще один —ампи - что тогда? ќтот  остров  не  был
предназначен длЯ двоих, собственно, лишь один мог бы  выжить,  вдвоем  они
долго,  затЯжно   умирали   от   голода,   бездействиЯ,   бессмысленности,
несовместимости. Ќо втроем - это было бы за пределом. € тем не  менее  как
раз по законам вероЯтности в конце концов вереница смертников должна  была
дать третьего. € это произошло.
   ’ретий, выбравшись из водоворота, плыл  к  острову  медленно,  экономно
расходуЯ силы. ѓолова его была наклонена, всЯ в воде,  и  мелькали  только
руки - без всплесков и брызг.
   - Ђ, - сказал —ампи, - третий. ‚от мы его и схаваем.
   - —то? - не понЯл, не захотел понЯть ђока.
   - ‘харчим, - резко сказал —ампи.  -  †рать-то  нечего.  —то  ж,  втроем
подыхать будем? - € впервые с начала  сегоднЯшней  казни  он  поглЯдел  на
ђоку. - €ли ты - нет?