        Ћльга ѓригорьева. ‹адога

---------------------------------------------------------------
     ”айл из ќлектрической библиотеки -- http://www.elektrolib.tk/ і http://www.elektrolib.tk/
     OCR &amp; spellcheck -- Ђлексей Ђлексеевич (alexeevych@mail.ru)
---------------------------------------------------------------

     “„Љ 882
     ЃЃЉ 84 ђ7

        ѓригорьева Ћ.
     ѓ83 ‹адога - ђоман. -- ‘Џб "€здательство ACT", 1999.
     "Ђзбука", ЋЋЋ ”ирма 608с.
     ISBN 5-7684-0681-6 (Ђзбука)
     ISBN 5-237-04397-6 (ЋЋЋ "”ирма "€зд-во ACT")

     <i>‹учших из лучших призывает ‹адожский  ЉнЯзь в  свою дружину. €з далеких
селений  спешат на его  зов избранные. Ќо  полон путь опасностей и неведомых
страхов  --  лесные  и  водЯные  духи,  нечисть и  оборотни заступают дорогу
отважным избранникам ЉнЯзЯ. „алеко, за грань реальною, за кромку мира уходЯт
герои, чтобы отобрать жертву у всесильного и безжалостного ’риглава. …сть ли
что-то на  свете,  чего не одолеют бесстрашные  витЯзи  Ѓелеса?  ‚се  осилит
отважное и любЯщее сердце, когда впереди его ждет светлаЯ ‹Ђ„ЋѓЂ.</i>

     © Ћ ѓригорьева, 1996
     © "Ђзбука", 1999
     © Ћформление. ЋЋЋ "”ирма "€здательство ACT", 1999


     <i>Џрохожий, ты идешь, но лЯжешь так, как Я.</i>
     <i>ЏрисЯдь и отдохни на камне у менЯ,</i>
     <i>‘орви былиночку и вспомни о ‘удьбе.</i>
     <i>џ дома, ты -- в пути... Џодумай о себе...</i>
     (‘ надгробной надписи)

        ЏђЋ‹Ћѓ

     Ѓородатый грек пригнулсЯ  и, зло оскалившись,  кинулсЯ на менЯ Љороткий
меч со  свистом  распорол воздух возле  самого моего уха  -- еле  увернутьсЯ
успел.
     --  Ѓерегись,  ЉнЯзь! -- запоздало выкликнул ”арлаф, опускаЯ  на голову
грека широкий, изукрашенный кровавыми полосами клинок.
     ”арлаф редко  промахивалсЯ Џо  кучерЯвой бороде врага  быстрым ручейком
побежала  кровь,  в  ошалелых глазах заметалсЯ  поздний страх  ’Яжелое  тело
медленно склонилось к моим ногам, будто желаЯ поклонитьсЯ тому, кого в жизни
лишь как злого находника ведало.
     -- ‘зади!
     ”арлаф,  оборонЯЯ, белкой  метнулсЯ  за мою спину ЏущеннаЯ  метким воем
стрела опередила его -- раньше толкнула наземь неслышно подобравшегосЯ сзади
ворога ”арлафу оставалось лишь добить его Љо  мне  откуда-то сбоку подскочил
еще один грек Ѓезбородый, Ясноокий -- совсем мальчишка ‡амахнулсЯ, по-детски
неумело.
     „урачок, зачем на менЯ кинулсЯ? Ќашел бы себе врага попроще, глЯдишь, и
жив бы осталсЯ.
     џ  выскользнул из-под удара и, выбросив вперед руку,  полоснул ножом по
горлу  юнца  ’от  всхлипнул горестно, недоверчиво  провел вмиг  покрасневшей
ладонью по ране и, прежде чем упасть, вперилсЯ в менЯ недоумевающим взглЯдом
‚ другое времЯ,  может,  и пожалел  бы Я его,  а ныне не  до жалости было --
спешил Я.  ‹юбаЯ заминка в пути дорогого стоила. –арьград недалече стоЯл  --
небось  уже  принесли  туда  случайные видоки  тревожную  весть  о  странных
находниках с  севера, что, вопреки  разумности всЯкой,  ладьи свои на колеса
поставили да, паруса распустив,  по суше  коротким путем к  греческим землЯм
подобрались. –арьградские мужи, подобные вести заслышав, мешкать не станут и
богу своему робкому кланЯтьсЯ понапрасну не будут, хоть, почитаЯ его, ставЯт
храмины  высокие  да узорные.  Љоли не опередим их -- войной выйдут,  а коли
опередим,  так, может, с  перепугу-то дело  миром и  порешат. Њир нам ой как
надобен!
     -- ЉнЯ-Я-Язь! -- прервал мои раздумьЯ испуганный возглас.
     џ  вскинулсЯ, чутьем заметив новую угрозу, нырнул  вниз. ’олько  это  и
спасло  --  тЯжелый  вражеский топор  вскользь прошел  по голове,  чудом  не
раскроив ее надвое.  —ужие бородатые и знакомые озабоченные лица закружились
в  лихом  водовороте,  сквозь  резкий  звон  прорвалсЯ  в уши тревожный  зов
”арлафа:
     -- Ћлег, Ћлег...
     —ьи-то  руки бережно подхватили менЯ, не  позволЯЯ  упасть, потащили  в
успокаивающую тишину и  темноту. ‚ечную темноту...  џ  не  испугалсЯ, только
подумал устало: "‚от и пришло мое времЯ вновь кромки коснутьсЯ и встретитьсЯ
с родичами, давно покинутыми..."
     --  ђано к нам  собралсЯ.  ’вое времЯ не вышло еще, -- отчетливо сказал
уже почти позабытый молодой голос. ‚ластный, сильный, могучий...
     ќрик. Џоследний ньЯр, заброшенный могущественной ‘удьбой за край  мира.
Љогда-то он  был воеводой.  Џока  с  нежитью  не  спозналсЯ...  “  менЯ тоже
когда-то  иное имЯ было,  не это, по всей земле известное. € родичи  были...
ѓде бьютсЯ они теперь, за какое дело кровь проливают? ЏомнЯт ли  собрата,  в
людском  мире оставшегосЯ?  ‚ерно,  помнЯт,  иначе не  нашептывали бы советы
разумные,  не упреждали  тихими  вздохами о бедах грЯдущих. €з-за  их помощи
неприметной и нарекли менЯ ‚ещим...
     Ћни  расслышали   мои  мысли,  засмеЯлись,   загомонили  хором,  то  ли
рассказываЯ что-то, то ли радуЯсь  случайной встрече. „а нет, не рассказываЯ
и не радуЯсь -- вспоминаЯ...
     -- Ћлег... -- прорвалсЯ сквозь их голоса встревоженный шепот ”арлафа. ‚
ноздри ударил запах крови, болью  задергало правое веко, Яркий свет полоснул
по глазам.
     ‘клонившеесЯ   надо  мной   грубое   лицо   варЯга  расплылось   хищной
торжествующей улыбкой:
     -- ЉнЯзь жив!
     ЋпЯть  ЉнЯзем  называть начал... џ давно знал -- ”арлаф лишь тогда менЯ
по-дружески Ћлегом  величал, когда  мнил,  будто не слышу.  Ђ в  глаза  лишь
Џравителем да ЉнЯзем звал.  ‚ерный пес... € умный... Џонимал, что  не имею Я
друзей среди людского племени.
     џ поднЯлсЯ, опершись на его  заботливо  подставленную  руку, оглЯделсЯ.
‡амолчали  мечи,  отпев кровавые  песни,  отпросив  чужих  жизней.  ‘  малым
дозором, случаем по пути встреченным, было покончено.
     Џадкое на кровь воронье уже скакало неподалеку. —ерные  вестницы Њорены
косили круглыми  глазами, каркали злобно, негодуЯ  на задержавшихсЯ у трупов
людей.  Њанило  падальщиц   свежее,  еще  не  остывшее  от  горЯчей  схватки
человеческое мЯсо.
     Њолодшие из моей  дружины похаживали меж  тел, отыскиваЯ  и добиваЯ еще
стонущих  врагов. †ивых  после  себЯ не оставлЯть  -- этому  менЯ еще  ђолло
научил. ђолло... „авно это было...
     —то ж это творитсЯ со мной нынче? Џочему памЯть покоЯ не дает?!
     џ  трЯхнул головой, отгонЯЯ  назойливые воспоминаниЯ.  Ѓоль прострелила
насквозь, родные голоса дотЯнулись с кромки,  зашептали, сливаЯсь с шелестом
ветра. ќх, родичи мои... Љабы  знать, почему зовете  издалека,  что  сказать
хотите душе близкой, средь людей задержавшейсЯ?
     ”арлаф шагнул  в сторону, небрежно ткнул острием меча в зашевелившегосЯ
под ногами окровавленного грека, сплюнул:
     -- ќкий живучий...
     € преданно уставилсЯ  на менЯ, ожидаЯ  указаний. Ђ мне не до него было.
ѓлЯдел в  небо, где,  оставлЯЯ  надежду павшим в битве  душам, еще  метались
всполохи золоченого шлема  Џерунницы, и вспоминал.  Ѓогов  вспоминал, людей,
нежитей... „ороги, глазу невидимые...  Ђ сквозь пелену воспоминаний сочились
почти забытые голоса, звали менЯ назад, туда, где все начиналось...

        —Ђ‘’њ Џ…ђ‚Ђџ
        ЌЂ Ѓ…ђ…ѓЂ• Њ“’ЌЋ‰

        •€’ђ…–

     ђодилсЯ Я ранним утром. Ѓабки, что всегда крутЯтсЯ возле избы  роженицы
и ждут  подарков с  сытным угощением, сказывали, будто  едва  закричал Я  --
поднЯлсЯ с земли  туман,  да такой, какого уже много лет упомнить  не могли.
‚идоки всполошились,  побежали  за  ‘новидицей --  кто,  кроме  нее,  этакую
невидаль растолковать сможет -- к худу иль к добру?
     ‚едуньЯ сперва  идти не  хотела -- еле  уломали, а потом, увидав туман,
рассердилась:
     -- ‚ы менЯ затем звали, чтоб на морось поглЯдела?!
     ’ут кто-то из старух и лЯпнул:
     -- „а  что ты,  что ты?! ‡вали тебЯ  новую  жизнь приветить  да  наречь
ребеночка.
     •орошо мать  моЯ тех  слов не слышала, а то несдобровать  было  бы  той
болтливой старухе, что  их молвила. Љто же у ведуньи имЯ длЯ ребенка просит?
…сть длЯ этого случаЯ  гогь-баба,  та, котораЯ у роженицы пуп перегрызает  и
банную воду длЯ младенца от уроков заговаривает. „а только слово не воробей,
вылетит  -- не поймаешь... Ќикто  не решилсЯ  болтливую  старуху пожурить  и
ведунью от наречениЯ отвадить...
     ‘новидица  до  ворот  не  пошла, имЯ  у  первого  встречного  не  стала
вызнавать, а просто постоЯла немного, поглЯдела на туман да и сказала:
     -- Ќазовите  мальчика •итрецом. ’уман ему отец родной, вода -- матушка.
ќто имЯ не Я -- они мальчонке дали...
     --  —то ж  это за  имЯ?  -- зашептались  люди.  -- ђазве  так  любимого
первенца нарекают?
     --  ‘ами  менЯ  просили, -- пожала  плечами ‘новидица. -- Ђ  в утешение
скажу -- не быть мальчишке здоровым и сильным, зато быть всеми уважаемым!
     ‘лышавшие  ее  засмеЯлись.  “  нас  более  почитаемых,   чем  удачливые
охотники, не найдешь,  хоть все Џриболотье обойди. Ђ какой охотник  без силы
да здоровьЯ?
     --  ‚прЯмь  •итрецом уродитьсЯ  надобно, чтоб  без крепости  и сноровки
уважаемым стать! -- хохотали родичи, а ‘новидица обиделась:
     --  ѓлупцы!  ‚ы  уж гнить будете, а  он  --  облака двигать да с каждым
месЯцем нарождатьсЯ! Ѓыть ему Ѓессмертным!
     Љогда Ѓессмертных упоминают, тут уже не до смеха, но  все же ведунье не
поверили.
     Џравильно не  поверили  --  текло времЯ, неслись годы,  а  лишь одно ее
предсказание  сбывалось -- не водилось у менЯ  силы и здоровьЯ... Њать, сидЯ
на крылечке, плакала, утирала соленые слезы расписным рукавом, когда видела,
как чужие  малыши  по лесам бегают  да легкими  луками балуютсЯ, а  Я в избе
сижу,  носом хлюпаю, слабой грудью  дохаю... Ќикто со  мной  не водилсЯ,  не
сроднилсЯ Я  с  погодками, видать, оттого  и боЯлсЯ всех, шарахалсЯ  от них,
словно нежить,  прЯталсЯ под  лавку,  сверкал оттуда  испуганными  глазами и
вылезать  не желал, покуда не закрывалась  за  гостем дверь...  Њальчишки уж
сами в леса за малой дичью ходили, а Я и лук натЯнуть толком не умел.
     Ћтец  терпел-терпел и не  выдержал --  отлупил менЯ  так, что всЯ спина
болела. Ћтхлестал  с приговорами о нерадивости и глупости моей... џ брыкалсЯ
под отцовым  прутом,  мать  звал... Ћна, может, и заступилась  бы, да  самой
невтерпеж стало насмешки сносить, на чужих детишек, здоровьем не обделенных,
с крылечка любоватьсЯ. Ћт  горЯ-печали злилась  на менЯ, ругала,  а затем по
мужнину примеру и поколачивать начала, заставлЯЯ  хоть нос на двор высунуть.
‹ишь без  толку... „лЯ менЯ страшней врагов не было,  чем ребЯтнЯ, издевками
донимающаЯ. ‘тоило  им углЯдеть менЯ  --  налетали  вороньем, бежали следом,
кричали:
     -- ѓлЯнь-ка, „омовик вылез!
     -- Ђ что ж он хилый-то такой?
     -- „а у него исполох все здоровье унес!
     -- Ћй, глЯньте, девочки, какой заморыш!
     -- Ђ ты за такого замуж пошла бы?
     --  „а  Я уж лучше за ‹ешака  -- тот  хоть света  дневного не пугаетсЯ,
штаны со страху не мочит!
     ђезвились они, точно  молодые зверьки, потешались,  пока не выскакивала
на двор озлобленнаЯ мать и не гнала всех долой.
     ‘ обиды она не  разбирала даже, чем  лупит да куда попадает, -- ребЯтнЯ
удирала с воплЯми, прихрамываЯ  и прихватываЯсь за побитые бока... Ђ Я опЯть
в избу уползал -- там хоть косилсЯ недобро отец, а не смеЯлсЯ никто...
     ‘адилсЯ Я в угол, крутил  деревЯнные куклы  и вспоминал духов лесных, о
коих дети болтали. Љазались они мне могучими, грозными, но, под лавкой сидЯ,
Я сильнее  оказывалсЯ  -- повелевал ими, трепал косматые  бороды,  ставил на
колени... Њать едва могла менЯ от игры  оторвать -- не желал Я покидать мир,
где был не заморышем жалким -- повелителем могучим, не хотел в свою страшную
детскую жизнь возвращатьсЯ...
     € взрослеть не хотел, да времЯ  не умолишь, не придержишь -- становилсЯ
старше... “ж  и под лавку не  влезал, и на двор выходил помалу --  старились
родители, ухода  требовали... Ђ более  всего желали они  женить менЯ. ’олько
где такую дуру  сыщешь,  чтоб за  убогого  замуж пошла?  Ќе дождались мать с
отцом внуков -- померли...
     •оронили их всем печищем, три днЯ тризновали... ‚первые  тогда довелось
мне на люди показатьсЯ,  впервые насмешек не  услышать... Ќо в  молодые годы
свое  горе быстро забываетсЯ, а  чужое  -- того  быстрее, и, спустЯ немного,
посыпались смешки и задоринки с  прежней силой... ’олько некому было  теперь
за менЯ заступатьсЯ...
     ‘таршие малолеток  ругали --  нехорошо,  мол, убогого обижать,  а  они,
потираЯ ученые родителЯми места, оправдывались:
     -- —то он, словно блазень, без дела шастает, на чужом горбу живет? •оть
бы дрова колол, коли ничего другого не умеет!
     Ћтветить  на это  ничего не мог --  не было у менЯ дела. ‘еми  дней  не
проходило, чтоб не валилсЯ Я на полати в горЯчечном  угаре,  не  кашлЯл  под
ѓрудницей. „аже ‘новидицыны заговоры с отварами травЯными мало помогали.
     -- ’ебе, малец, побольше по лесу ходить надобно да ночами под девичьими
окнами песни петь -- хворь и отступит... -- говорила  она, натираЯ мою тощую
грудь топленым свиным жиром. -- ‹ес да любовь любую ‹ихорадку отвадЯт...
     ‘ухие маленькие ладони крепко терли-драли  кожу, наполнЯли тело  нежным
теплом... џ бы  и рад был ее  послушатьсЯ, но  пугал менЯ  лес  -- помнились
духи, коих  еще малышом выдумал, коим бороды трепал...  Ђ  что, как услышали
мои игры, затаили обиду, ждут, когда на расправу приду?
     Ќе мог Я от таких мыслей отделатьсЯ -- едва ступал под  темные  зеленые
своды, зажимало страхом горло, не хватало воздуха...
     -- Ќет тебе здесь жизни, -- вновь вздыхала ‘новидица, вливаЯ мне в  рот
густое ароматное зарево. -- Ќо не печальсЯ -- придет времЯ, проведет тебЯ на
кромку речнаЯ берегинЯ, там окупЯтсЯ твои мучениЯ сторицей...
     Џро кромку Я ничего не  ведал,  а слушать ее любил -- хотелось  верить,
что хоть где-то сильным буду.
     Ѓыла мне ‘новидица словно тетка роднаЯ, да только года со смерти матери
моей  не  прошло -- выгнали  ее  из печища...  ’е времена  мне  других лучше
запомнились. „нЯ  не проходило без чьей-нибудь смерти, ночи -- без криков  и
плача... ђодичи, от болезней и  смертей одурев, на менЯ косо глЯдели: обидно
было -- Я, никчемный, живу, а умелые да ловкие десЯтками от неведомой  хвори
и Ѓолотных „ухов гибнут. Ќекому было согреть менЯ да пожалеть...
     Љогда  вернулась ‘новидица  Я,  хоть  и  еле  дышал от кашлЯ, первым ее
встречать  выбежал.  ‚ыбежал, да  так и обомлел -- предала  она менЯ! Ћтдала
свою любовь глуздырю  несмышленому со  странным  нечеловечьим взглЯдом.  ‚се
видели, как она его к себе прижимала; попробуй-ка обидь -- глаза выцарапает!
ЊенЯ не заметила даже, прошла мимо со своей драгоценной ношей.
     --  —ужак...  —ужак... --  шептались  бабы, а мне  это слово  было  что
бальзам  на  рану  --  пусть  ненавидЯт его, пусть гонЯт,  как  менЯ  гнали!
Џоследнее тепло он у менЯ украл, последнюю веру!
     …го  и гнали,  и ненавидели,  а пуще боЯлись  --  дикий рос  мальчонка,
словно нежить болотнаЯ. ЏрЯталсЯ  от чужих глаз, да не так, как Я. ‘траха не
ведал...  ЏЯти лет один в  трЯсины ходил, а на тех, что донимали, цыкал зло.
‚се ему врагами были, но задевать опасались -- мал волчок, а  зубки  острые,
может и поранить ненароком...
     џ злилсЯ  на мальчишку и страшилсЯ  его... Ђ больше  --  завидовал.  Ћт
зависти и решил  хоть в  чем-то  его лучше стать -- добыл из  отцова сундука
телЯтину с вырезными  рунами, принЯлсЯ втихарЯ грамоте учитьсЯ.  „ело у менЯ
не  сразу и не споро, но  двинулось  -- освоил помаленьку значки непонЯтные,
коими пестрела телЯтина, в слова их складывать навострилсЯ...
     ђаз так увлексЯ,  что не услышал  дверного  скрипа, не заметил позднего
гостЯ. Ђ гость  почитаем  был, не  меньше ‘тарейшины... €з уважениЯ к  годам
почтенным да мудрости великой кликали его  ‘тариком,  а  истинное имЯ  давно
запамЯтовали...  Џришел он  тогда  на  слабый  свет,  что  со двора  увидал,
испугалсЯ --  случилось  дурное, коли  посреди ночи  кто-то  лучину жжет;  а
застал менЯ над рунами -- так замер в дверЯх, наблюдаЯ, как ковырЯю палочкой
по  телЯтине, силюсь  знакомые  значки  повторить.  ѓлЯдел-глЯдел,  а  потом
сказал:
     -- “ тебЯ, отрок, ум есть и памЯть... Џойдешь жить ко  мне, письменам и
счету учитьсЯ?
     “  менЯ  с перепугу дыхание зашлось... ’елЯтина  на пол попадала,  руки
затрЯслись...  ‘тыдно стало,  а за  что  --  понЯть не мог...  ‡алопотал  Я,
оправдываЯсь, слов его не слушаЯ, а когда уразумел их  --  совсем напугалсЯ.
Љак же Я,  никчемный да глупый, с этаким  мудрецом жить буду? ‚едь днЯ он не
выдержит -- погонит прочь! ђодные отец с матерью еле терпели...
     Ђ так хотелось пойти со ‘тариком, постичь его премудрости...
     ‚ысилсЯ  он  надо  мной  --  суровый,  белый,  с  бородой  до  поЯса, с
глазами-изумрудами --  терпеливо  ответа  дожидалсЯ. Ќапрасно --  Я и  слова
вымолвить не мог, лишь мычал, будто безъЯзыкий.
     ‘тарик плечами пожал, на  посох оперсЯ, собралсЯ уходить.  Ћжгло  огнем
прозрение --  не будет  мне  жизни  без его науки! Ќеужто промаюсь в  темной
родительской   избе,   по  значкам  слова  собираЯ?  •отелось  сразу   слова
складывать, самому руны писать, на все вопросы ответы знать...
     џ шлепнулсЯ  перед ‘тариком  на колени,  ухватил  его  за край  рубахи,
промычал через силу:
     -- ‚озьми менЯ! ‚ек богов за тебЯ молить буду! ‚озьми...
     -- Џошли... -- ответил он просто.
     џ и пошел. ђуны  взЯл да пошел через все  печище, насмешек не слыша, по
сторонам не глЯдЯ...
     ‘ этого момента перевернулась  моЯ  жизнь, заиграла  красками светлыми,
Яркими...  €  мир вокруг оказалсЯ  вовсе не  таков, каким раньше виделсЯ, --
всему  свое  объЯснение нашлось. ‘тарик мне  ленитьсЯ  не  давал -- по весне
зорЯми  таскал к ‘новидице, заставлЯл с ней вместе  травы собирать, свойства
да времЯ сбора их запоминать. Љаждой траве лишь одно времЯ подходило...
     Ќочами вытЯгивал на двор, тыкал пальцем в небо, бормотал:
     -- ѓлЯди,  сынок.  ‚идишь,  блестЯт звезды Ярко средь  лета -- знать, к
жаре.  Њлечный путь горит точно огнем -- доброго днЯ  ждать  надобно... Љоли
заметишь  возле  звезд круги  черные  -- быть  дождю да  ненастью... Ђ в кою
сторону лучи от звезд длиньше -- оттуда и Џозвизд придет...
     ѓоворил ‘тарик быстро, дважды не повторЯл -- с раза  запоминать надобно
было. џ запоминал и здоровьем  крепчал. ‚идать, обиделась хвороба, что забыл
про нее за новыми делами, вот и отстала...
     Ђ  однажды,  по  зиме, достал  ‘тарик  из  большого  сундука  заботливо
обернутые бересты да телЯтину с чудными, мне неведомыми рунами...
     -- ‚от, -- сказал, -- всЯ жизнь ЏриболотьЯ нашего,  от  Ѓолота  до сего
днЯ.  —то мной писано,  а что людьми, давно  почившими, даже имени своего не
оставившими... —итай, разбирай да людей понимать учись. ЌаучишьсЯ -- боЯтьсЯ
перестанешь...
     ‚ерил Я ему тогда иль нет, сейчас уж не упомню, а от тех рун оторватьсЯ
не мог. ‚ставали из закорючек и черточек великие деЯниЯ, поднимались мудрые,
сильные люди,  смотрели добрые, могучие боги... Љак мечталось хоть глазочком
на те времена глЯнуть, хоть словечком с могучим Ѓолотом перемолвитьсЯ!
     ‚сю  зиму  Я над рунами  сидел, а весной  случилось  нежданное... ‘редь
погожего  вешнего  днЯ заколотилсЯ  кто-то  в  нашу  дверь,  задышал тЯжко у
порога...
     ‘тарик дела отложил, прислушалсЯ.
     -- ‚ойди, кто бы ни был  и какие бы вести ни  нес!  --  велел пришельцу
неведомому.
     „вери распахнулись, заклубилсЯ на  пороге морозный  пар, а посреди него
--  знакомец  да обидчик  мой прежний  -- погодок •орек... Ќа менЯ  он  и не
глЯнул, в ноги ‘тарику бухнулсЯ:
     -- ‘паси, родимец! ђазбери по совести! Ћстанови! Ћтец мамку... “бьет!
     ‘тарик   поглЯдел  на  его  исполошное  лицо  да  на  трЯсущиесЯ  руки,
поморщилсЯ:
     --  Ђ родичи на  что?  Ќеужто не  могут ревнивца приструнить?  Ћтец-то,
небось, опЯть за старое взЯлсЯ?
     •орек всхлипнул, кивнул. џ его ни разу  таким не  видел, да и к лучшему
-- не  из тех он, кто свои  слабости прощает. ЋтыграютсЯ на  моих боках  его
слезы... ‹учше бы Я сразу ушел, его не замечаЯ...
     ‘тарик сопел,  недовольно  покрЯхтывал,  не  хотел  на мороз  выходить.
‘тарость  всем  нелегка,  а  после  восьми  десЯтков весен  вовсе  невмоготу
становитсЯ... ЉрЯхтел он, корчилсЯ и вдруг повеселел неожиданно:
     -- ‚от, •итрец, и тебе дело сыскалось...
     Ђ  дабы  не  счел  Я  его  слова шуткой,  швырнул  на  мои плечи теплый
полушубок.
     •орек  уставилсЯ  на менЯ  точно  баран  на новые ворота, даже  плакать
перестал. џ не меньше  его  труханул и  растерЯлсЯ, но  ‘тарику перечить  не
посмел -- вышел за дверь. •орек за мной... ’ак и добрались до его избы  -- Я
впереди, с глазами  словно плошки,  он -- на два шага поотстав,  с высохшими
дорожками слез на толстых щеках...
     “  крыльца  уж толпилсЯ  народ,  судачил -- убьет  Љлемень жену иль  не
убьет...  Ђ  из-за  дверей так  кричали  да  гремели, словно не двое в  избе
дрались -- дюжина. Џодмывало менЯ плюнуть на все и опрометью прочь кинутьсЯ,
но не  смел ‘тарика  подвести --  что о нем  подумать могут, коли Я от  дела
убегу?
     џ к самым дверЯм протиснулсЯ, вслушалсЯ -- хоть что разобрать...
     -- “бью,  змеЯ!!! -- гремел Љлемень, а ‘ипачиха  лишь плакала  да выла.
ѓорестно так, что шевельнулась обида и боль за нее -- готов Я  был разорвать
на куски изувера, ее бить решившегосЯ...
     Ќаш род от женщин пошел -- ими славен! ЌельзЯ сосуд драгоценный, в коем
жизнь человеческаЯ зарождаетсЯ, кулаками бутузить!
     -- Ђ ну отпирай! -- завопил Я.
     ђодичи за спиной стихли. џ их не видел, чуЯл лишь --  крутЯт пальцами у
висков: дурень, мол, не в  свое дело  лезет... ‘ами они таковы! ‘илой  взЯть
боЯтсЯ,  а умом да  хитростью -- кишка тонка! „а ладно, этого добра Я  уж  у
‘тарика понабралсЯ... ѓлавное, не подвели бы, когда  сила на силу пойдет, --
не сдюжить мне супротив •орькова отца...
     Ќабрал  Я в  грудь  воздуху  побольше, заорал, стараЯсь голос  погрубее
сделать:
     -- „авай, Љлемень! ‹упи ее, стерву! Ђ ты, змеЯ, сюда выйди -- Я-то тебЯ
похлеще мужа проучу! ‚овек не забудешь! €ди сюда, говорю, а то пожалеешь!
     ‘перва Љлемень не услышал менЯ, а  после затих, прислушиваЯсь. ’ут Я уж
совсем расстаралсЯ:
     -- ѓадюка ползучаЯ! Ѓей ее, Љлемень! ‹упи!
     Ћт страха  у  менЯ  голос  и впрЯмь  сиплым стал.  Љлемень не  признал,
выкликнул через дверь:
     -- ’ы кто такой, чтоб мне да моей жене указывать?
     -- •а, твоей! Њожет, она больше мне жена, чем тебе, дурню набитому!
     Љлемень  и без того  крепким умом не отличалсЯ, а теперь вовсе озверел.
Ћно  понЯтно  -- что  жену лупцевать,  когда стоит  да  смеетсЯ на пороге ее
полюбовник?!
     „верь  чуть  вместе  с  притолкой не  вылетела  --  так распахнулась...
Љлемень вывалилсЯ  на крыльцо, уставилсЯ осоловевшими  от  гнева да медовухи
глазами на менЯ, а потом  по толпе ими зашарил  -- никак не  мог понЯть, кто
над ним издевалсЯ... ’ут  менЯ  ум-то  и покинул...  Ќе мудрено  ошалеть  со
страху, когда нависает над  тобой детина в  полтора аршина  ростом да  хочет
тебЯ живьем в землю врыть...
     Џоморгал Я на него глазами, да и лЯпнул:
     -- „оброго здоровьЯ тебе, хозЯин...
     ѓлупее  не придумаешь,  но с  перепугу  и  большую  глупость  сотворить
недолго.
     ѓолосок  менЯ подвел  -- засипел.  Љлемень понЯл  -- обманули,  рыкнул,
ринулсЯ на менЯ. Ѓоги  страшного не попустили -- попЯтилсЯ Я да зацепилсЯ за
щербину в доске, шлепнулсЯ  наземь. Ђ  Љлемень мимо  пролетел  -- родичам  в
руки. ’е долго думать и мЯтьсЯ не стали  -- съездили пару раз по осоловевшей
роже да скрутили буЯну ручищи за спиной... џ  на них глЯдел, холодным  потом
обливалсЯ, не замечал одобрительных взглЯдов, на менЯ устремленных...
     •орек  поволок   бесчувственное   тело  отца  обратно  в   избу,  народ
расходитьсЯ стал,  о  моей  хитрости  болтаЯ,  как вдруг  выскочила из  избы
женщина.  ЊаленькаЯ, измЯтаЯ,  с  кровавыми пЯтнами на рваном сернике --  не
сразу и признал в ней ‘ипачиху.
     -- Њиленький, -- бухнулась мне в ноги, -- родимый! „а хранЯт тебЯ боги!
     -- Њама! -- •орек отца бросил, к ней подскочил.
     -- ЉланЯйсЯ, сынок! ЉланЯйсЯ... -- гнула она его голову исцарапанными в
кровь руками.
     •орек  поднЯл  ее  заботливо,  повел  к  крыльцу,  а  у  самого  порога
оглЯнулсЯ:
     -- Џрости за прежнее. Љоли нужда какаЯ будет -- обращайсЯ, не подведу.
     Ћн, и верно, начал за мной тенью ходить, любых обидчиков отваживать, да
только  перестали  менЯ  обижать.  ‘лухи у нас, в  Џриболотье, что  ветер --
летЯт,  не  усмотришь.  ‚скоре  по  всем печищам  расползлась весть о  новом
мудреце, что самого большого мужика повалил... џ поверить не мог, как быстро
из убогого и никчемного в мудреца превратилсЯ, лишь  дивилсЯ  непостижимости
людской...
     Ђ люди  ко  мне  приходить стали. Љто с  бедой,  кто за  советом, а кто
просто о  жизни  посудачить,  вопросы  задать.  џ тушевалсЯ сперва, а  после
привык, даже загордилсЯ собой --  таким  нужным человеком стал!  ‘тарик  про
удачи мои слушал  с полатей  -- хворый  лежал, -- улыбалсЯ  в бороду. ’ак  и
помер с улыбкой...
     Ђ едва умер он -- позвали менЯ к ‘тарейшине.
     ѓоре глаза застит -- не видел Я, когда шел,  ни роскоши, ни  простора в
доме ‘тарейшины. „а  и  челЯди,  за спиной шепчущейсЯ, не замечал... ЋчнулсЯ
лишь  от  властного голоса, словно  гром  надо  мной прогремевшего.  ‚скинул
голову, утер слезы с глаз  и обомлел.  ‘идел  передо мной  сам ‘тарейшина --
могучий, грозный, всеми  приболотными  печищами почитаемый...  Њало того что
сам он страшил,  так еще нависала над  его головой  оскаленнаЯ волчьЯ пасть,
словно предупреждаЯ -- не любит здешний хозЯин шутить и болтать попусту.
     Ђ у ног  мужа пристроилась  невысокаЯ  ладнаЯ  женщина.  ѓлаза  теплые,
фигура мЯгкаЯ,  кожа  --  бархат заморский! ‚се ведали -- жена у  ‘тарейшины
красавица,  да мне ее видеть не доводилось прежде, вот и остолбенел от такой
красы...
     --  Ќаслышаны  мы о твоем  горе. -- ѓолос у ЏравЯщей оказалсЯ глубоким,
ласковым. ѓрел, будто весеннее солнышко, без жара. -- Џлачем с тобою вместе,
но не длЯ печали звали тебЯ -- длЯ радости...
     џ плохо соображал, хлопал глазами, пЯлилсЯ на оскаленную  волчью морду.
†енщина улыбнулась, продолжила:
     -- ‚чера,  на  заре,  разрешилась  Я от бремени.  €, уже  не  сдерживаЯ
гордость, закончила:
     -- Њальчиком!
     Ђ Я, собой занЯтый, и не знал ничего!
     ‘тарейшина остановил ее, едва шевельнув пальцами.
     --  Ѓоги  сжалились -- подарили мне сына,  когда уж совсем отчаЯлсЯ. Ћн
длЯ менЯ -- божий  дар. ‹юди  о тебе  многое  болтают, славЯт  и ум твой,  и
смекалку.  ’ебе и честь оказываю -- нареку сына тем  именем, какое изберешь!
„а учить его будешь всему, чему сам учен!
     Ћн смотрел пристально,  буравил взором, словно ждал от  менЯ чего-то...
—его?
     џ  силилсЯ  уразуметь  и не мог. ѓоре  еще  сжимало  сердце, а, радость
поверх него легла -- вовсе примЯла...
     --  Ѓлагодари, тупица!  --  цыкнули  откуда-то  сзади.  џ  оглЯнулсЯ...
Џоплыли стены, смешались  лица, даже боли от падениЯ не  почуЯл. ЋчнулсЯ Я в
опустевшем доме  ‘тарика. Љачалось пред  глазами сморщенное лицо  ‘новидицы,
пахло травами. ‡ахотелось рассказать ей все, да Язык не слушалсЯ.
     Ћна заговорила первой:
     -- ќх, •итрец, неведомо, спас  тебЯ ‘тарейшина иль погубил. „аже  Я  не
знаю.  ‚едаю только,  что этому  мальчику имЯ не надобно. Њного у него будет
имен, но ты все же потешь ‘тарейшину, назови ребенка ‘лавеном -- и звучно, и
красиво...
     --  Љаких  имен?  Џочему много?  --  удалось прохрипеть  мне. ‘новидица
бережно приподнЯла мою голову, поднесла к губам чашку с зельем.
     -- Џей, пей да не слушай глупую ведьму.
     џ  покорно  всосал  внутрь  отвратительную  вонючую  жидкость.  Ћтлегла
тЯжесть с души, поплыли перед глазами видениЯ...
     ‘нилсЯ мне  ‘тарик  в призрачно-белых одеждах. "‘лавен, -- говорил он и
улыбалсЯ. -- ‘лавен..."
     Ђ наутро проснулсЯ Я уже с именем на устах. ‘тарейшине оно глЯнулось --
мЯл его на слух и так, и этак, прикидывал: "‘лавен, ‘лавен, ‘лавен..."
     -- ‚ерно болтают люди -- умен ты, --  сказал наконец. --  Ѓыть тебе при
моем сыне наставником...
     ђазве мог Я когда  о такой чести  мечтать?! Ќе мудрено, что  всю душу в
мальчонку вкладывал, -- самолюбие да тщеславие свое тешил.
     ‘лавен рос быстро. ѓода летели словно  птицы  -- вроде только что  были
рЯдом, глЯдь -- а уж едва виднеютсЯ за облаками...
     Љак  вышло,  что  привЯзалсЯ  Я  к  упрЯмому,  умному  и   своенравному
мальчишке? Љак растопил он мое сердце, чем сломал лед, от других отделЯющий?
Њожет, случилось это, когда потерЯл он мать и прибежал ко мне -- испуганный,
дрожащий, но по-прежнему упрЯмый?  Ћн так и  не заплакал тогда... Џо-своему,
по-мальчишечьи боролсЯ со смертью, родительницу отобравшей, и победил, пусть
хоть в малом...
     Ѓыли те годы  длЯ  менЯ будто  медовуха перепревшаЯ,  сладкими -- опЯть
любил, и горькими -- таил  от всех эту любовь. ‘лавен был сыном  ‘тарейшины;
как  смел Я мечтать, чтоб стал он  моим сыном? ‚новь Я начал боЯтьсЯ: не  за
себЯ -- за него, молодого, горЯчего, несмышленого...
     ‚ерно,  потому и дрогнуло недобрым предчувствием  сердце в ту  страшную
ночь, когда завопила  ‘новидица, людей к кострищу  собираЯ...  ‘жалось, беду
чуЯ...

        ‘‹Ђ‚…Ќ

     ѓолос у нашей ‘новидицы -- что  охотничий  рог, коим  по  весне оленьих
маток призывают. “ж если заголосит она -- все печище  на ноги  подниметсЯ  и
сбежитсЯ слушать, о  чем орет  старуха. Ќа что отец  мой удал да смел был, а
услышал  средь  ночи  ее  вопли  --  вскочил,  заозиралсЯ  испуганно.  ђедко
‘новидица  о добром вещала, чаще беды да  неудачи предрекала. Ђ в эту ночь и
вовсе спЯтила.
     --  ‚ставайте, люди добрые! -- кликала. -- ‚ставайте и внимайте ЉнЯжьей
воле! ‚ставайте длЯ радости!
     ‚ставайте  длЯ  печали! ‘ам  ЉнЯзь  избранных укажет! “гольным  крестом
отметит!
     Џолуголые да перепуганные люди повыскакивали из домов, ринулись на свет
костра. ‹ица у всех помЯтые, исполошные -- средь ночи поднЯла старуха  да  и
не  случалось  еще такого,  чтобы  сам  ЉнЯзь  ‹адожский  к  болотному  люду
обращалсЯ! ‚ести из далекой  ‹адоги бывали, конечно,  и указы ЉнЯжьи ведуньЯ
частенько выкликала, а жили  все же своим умом да  по своей совести.  ‹адога
далека, не пойдешь к тамошним боЯрам суд вершить,  вот и шагали, чуть что, к
моему отцу, кланЯлись ему в ноги:
     -- ђассуди, ‘тарейшина. ђеши дело миром.
     Ћтец и судил, как умел -- твердо да сурово. ‚ наших краЯх иного суда не
признают  --  не выживешь  в  Џриболотье без  строгого закона. Ћтец в печище
нашем  -- и правда, и долЯ, и единственнаЯ надежа в беде. „аже ‘новидица его
почитала, говорила мне, когда еще мальчишкой был:
     -- ‘ветла  голова  у  твоего батюшки, правдиво  сердце, учись,  пока не
повели боги в дальний путь да имЯ не сменили.
     џ  ее  понЯть  не  мог.  Ѓоги...  Џуть... €мЯ...  ѓлупость  какаЯ-то...
Ќравилось мне имЯ ‘лавен, коим нарек менЯ ученый муж, •итрец, и менЯть его Я
не собиралсЯ. „лЯ чужих, правда, иногда иное имЯ сказывал, чтоб не навредили
ненароком. €стинное имЯ -- словно брешь в  щите -- всЯкого  уЯзвимым делает.
‚от только незнакомцы в  Џриболотье  редко поЯвлЯлись, да  и те  из  дальних
болотных печищ.
     џ  ‘новидицу слушал, а сам мечтал удрать поскорее от грЯзной полуслепой
старухи  в густой лесок, что примостилсЯ по  краю печища, заманивал  разными
диковинками. Ђ она удерживала:
     -- “чись -- сгодитсЯ наука в  долгой  жизни... Ќадоедала аж до колоты в
боках! Њожет, потому и не любил Я ее... € голос ее громкий не любил...
     Ђ  нынче нессЯ он по печищу, сзывал народ, тревожил отца. €спокон веков
повелось поперед всего люда отцу моему вести доставлЯть. Ћн покой  да мир  в
Џриболотье берег,  он  и решал, надо  ли остальным  ‘новидицын бред слушать.
Џотому и встревожилсЯ не на шутку, заслышав ее вопли.
     --  Џочему она  не  пришла ко  мне?  Џочему  не  пришла?  --  повторЯл,
торопливо  натЯгиваЯ  красную  срачицу, что в  сундуке на  праздничный  день
хранилась.  Ћн спешил, а  Я  и  того более --  хотелось раньше всех  новость
узнать, отца опередить.
     Џолуодетым  вылетел на крыльцо, уставилсЯ,  пытаЯсь различить в  бликах
пламени знакомые лица. ’олько  все одно  --  не разобрал. Ћгонь слепил, да и
люди не стоЯли на месте -- переминались, переговаривались тревожно...
     Ћтец не задержалсЯ, вышел следом -- чинный, степенный, как обычно, и не
поверишь,  что  только  миг назад кидалсЯ  из угла в угол, путалсЯ в длинной
рубахе. џ залюбовалсЯ, на  него глЯдЯ,  и людской гомон стих; лишь ‘новидица
трЯпичным комом крутилась возле костра, бормотала что-то бестолковое.
     -- ѓовори, -- приказал ей отец.
     “мел  он  приказывать   --  остановилась   ведуньЯ,  выглЯнула   из-под
скрывающих безобразное лицо трЯпок, засмеЯлась писклЯво:
     -- Ќе  спеши,  ‘тарейший! Ќе по нраву тебе придутсЯ мои слова. ‡а то не
менЯ -- ЉнЯзЯ вини...
     Ћтец кивнул, даже улыбнулсЯ слегка, но пальцы побелели, мертвой хваткой
сжали деревЯнные перила.
     -- ’воЯ  волЯ! -- ‘новидица вскликнула, заметались  отголоски в дальней
темноте,  зашевелились,  пойманные тайными духами. -- ‘лушайте, люди! Њогуча
дружина ЉнЯзЯ Њеслава! ‘лавные в ней хоробры! Ќемногие удостоены чести ЉнЯзю
да  родной  земле  служить,  а  сей  ночью  честь  эта  на  наш  род  лЯжет!
„остойнейших  избрал ЉнЯзь!  †дет ‹адога избранных!  ‡овут их дороги, богами
указанные! ‘лава мудрому ЉнЯзю, отметившему сынов бедного нашего рода...
     Ћна все восхвалЯла Њеслава, а у менЯ от  предчувствиЯ  сердце  зашлось:
неужто судьба  добраЯ  выпала -- в  ЉнЯжьей  дружине воем  быть? Џусть  хоть
молодшим,  -- времЯ  пройдет,  вырасту,  стану  именитым  хоробром,  о  коем
баенники песни будут складывать и по городищам носить. ‘илен Я, здоров, да и
годами не малолетка сопливый -- неужели всю жизнь  мне в болоте сидеть? Ќет,
не длЯ  того  Я на свет рожден,  чтоб тихо да  мирно  состаритьсЯ,  а  потом
помереть в безвестности, оставив за собой детишек выводок!
     “ставилсЯ  Я на костлЯвый ‘новидицын палец  во все глаза, ждал, вот-вот
устремитсЯ он  ко  мне, нарисует на лбу  угольком черный  крест;  да  только
проходила старуха  мимо и  менЯ словно не замечала. ’ут-то и  вспомЯнул свое
неуважение к  ‘новидице. Џришло запоздалое раскаЯние. Ђ с ним вместе и страх
-- не выберет менЯ ведуньЯ! Ќаперекор ЉнЯзю пойдет, а не выберет! Џрипомнит,
как удирал от ее нудных наставлений, как при встрече замечать не желал...
     ‘новидица  шла  по кругу, шарила бельмами по застывшим лицам,  а  потом
словно озарилась изнутри, выбросила  вперед руку, начертала легким движением
два креста. Ћдин --  на  великане Њедведе, а  другой -- на ‹исе, возле  него
притулившемсЯ.  ЃратьЯ  долго  думать не стали  -- переглЯнулись меж  собой,
кивнули  друг  дружке  и  шагнули  в круг.  ‡начит, одобрили  ЉнЯжий  выбор,
согласились... Ћни  еще  и  шагу  не  сделали, а уж  заохало,  застонало все
печище. Ќе часто вспоминал  о  нас Њеслав, а  выбор  сделал -- лучше некуда!
’аких ловких охотников и  следопытов, почитай, во всем Џриболотье не сыщешь.
’Яжело без них будет зимовать. ‚о всем хороши были братьЯ. Ћгромный  Њедведь
всей  детворе -- услада. ђуки  у него золотые и сердце доброе, незлобивое. Ђ
‹ис хоть и Язва  приличнаЯ, да любое  веселье без  него как-то  не ладилось.
Џрошлой  осенью  уходили братьЯ в ’рЯсину, за змеей ‘коропеей, так  опустело
без них печище, осиротело. ‡ато какой праздник был, когда вернулись!
     ѓрудной  женский голос прорвалсЯ  сквозь  вой  толпы, ножом полоснул по
сердцу:
     --  Ќе пущу!  Њиленький,  не  слушай ты ее, ведьму  старую.  ‚рет  она,
сердцем чую. Ќе ходи ты в ‹адогу!
     ђосЯнка  из толпы  вырвалась,  белой птицей  упала  Њедведю  на  грудь,
забилась в слезах:
     --  Ќе ходи! џ за  тебЯ замуж  пойду, как ты  хотел, дом справим, детей
заведем. ‚се длЯ тебЯ сделаю, только не ходи к Њеславу!
     Џышные рыжие  волосы,  выбились  из-под  платка, опутали ЊедведЯ, белые
пальцы сомкнулись  на  шее.  ‚от  тебе и  неприступнаЯ красавица -- каменное
сердце!  Ќа все  Џриболотье славилась девка  спесивым нравом. Ђ еще красотой
дивной. Њожет, потому и не переводились у нее воздыхатели... ђади ђосЯнкиной
прихоти  многие от  жизни отказывались,  не то что от  ЉнЯжьего приглашениЯ.
Ќеужто Њедведь от этакой девки отступитсЯ?
     ’олпа стихла, ожидаЯ.
     Ћхотник  опустил руки,  понурилсЯ.  ‹ис  вылез вперед,  заслонил  собой
брата:
     --  Ќе позорьсЯ,  девка! ќк повисла  --  не  отодрать. Њужик за великой
честью идет, не всЯкого ЉнЯзь к себе призывает...
     -- „а  что ты  о чести знаешь,  чума  болотнаЯ?!  -- ђосЯнка разомкнула
объЯтиЯ,  угрожающе выставив  скрюченные  пальцы, прыгнула к  ‹ису.  Њедведь
ловко обхватил ее тонкую талию, пробурчал веско:
     -- „ело решенное. Ѓыть мне воем.
     „евка  сразу и  сникла,  осела,  тихо  всхлипываЯ, у его  ног --  так и
осталась  там маленьким,  жалким комочком.  “ ЊедведЯ щеки  дергались, а  не
двигалсЯ, не поднимал ее -- стоЯл, точно истукан каменный...
     џ на  них заглЯделсЯ,  про  все  забыл,  потому  и  не услышал тЯжелого
отцовского всхлипа.
     -- ’ы! -- ЉоснулсЯ моей щеки сухой палец, нарисовал долгожданный крест.
‘новидица уж  на что глуха,  а вздох отца расслышала,  ухмыльнулась. -- ‚олЯ
богов, ‘тарейшина, волЯ ЉнЯзЯ.
     Ћтец печально заглЯнул мне в глаза.  Ќе  замечал Я  раньше в  них такой
усталой тЯжести.
     -- —то скажешь, сын?
     —то  Я мог  сказать?  Љлокотала  во  мне  безудержнаЯ радость,  рвалась
наружу, будто на крыльЯх ветра -- ‘трибожьего внука. Љак сдержать ее?
     Ќе заставили менЯ  задуматьсЯ печальные отцовские  глаза, не остановили
взоры родичей.
     -- џ ухожу!
     ‘новидица  расхохоталась,  точно ворона закаркала. Ћтец помутнел лицом,
хрипло выдавил:
     -- Ѓудь по-твоему, -- и, обрываЯ смех ‘новидицы, велел: -- „альше!
     ‚скружила мне голову  удача --  и думать  ни о чем не мог, кроме как  о
битвах  да  славных подвигах. Ќе  сразу понЯл, с чего завыли вдруг все девки
хором,  заголосили, будто  по  покойнику.  Ђ присмотревшись, узрел  угольную
отметину на щеке Ѓегуна. €збранный...
     Њимо него ни  одна девка не проходила, да и те заглЯдывались, что давно
уж девичий венец на высокую кику сменили. —его особенного находили они в его
голубых,  точно  рассветное  небо, глазах, в широкой его  доверчивой улыбке?
Џочему  не  могли  удержатьсЯ, чтоб не провести  ласково по светлым  льнЯным
волосам?  Њожет,  манил данный ему  богами  чудный  голос  да идущий изнутри
добрый свет?
     ђодителей  Ѓегуна  и всю его семью пЯть  лет тому покосил болотный мор.
‘ироту,  певуна голосистого, даже нежить болотнаЯ жалела, вот и повадилсЯ он
по  соседним  печищам вести разносить.  ‘удьба  его не  баловала, зато  люди
привечали. …го сноровкой да умением многие жизни спасены были, многие печища
у  •озЯйки Ѓолотной  отвоеваны.  ‚  Њалой  ‹адожке  его до  сей  поры, будто
боЯрина, привечали, а ведь уже три года как отстоЯли село... Ѓегун тогда всю
ночь по  болоту бежал,  спешил упредить  о топлЯках, что на  ‹адожку напали.
“спел... Ќаши, его вести выслушав, вооружились кто  чем мог  да помчались на
выручку.  ’оплЯков загнали обратно  в болото, а печище от нежити очистили. ‚
то времЯ Ѓегуна мало кто знал, а теперь, пожалуй, нет в Џриболотье человека,
с коим  ему не довелось бы встретитьсЯ.  ‚се  ему чем-то  обЯзаны, везде ему
рады. џзык  у певуна  подвешен славно, умеет  знакомцев заводить и  говорит,
будто  бы с писаного  читает, даром что неграмотный.  “мен да хорош, -- чего
еще девкам надо! ‚от и воют-убиваютсЯ...
     ‘новидица  легко подтолкнула его  к костру. Ћн  улыбнулсЯ, проскользнул
невесомой  тенью, пристроилсЯ рЯдом с  братьЯми.  ‘тоЯли они, словно влитые,
плечом  к плечу, лишь Я  -- на отшибе, под  отцовской защитой. ‘тыдно стало,
шагнул вперед, в светлый круг, и показалось, будто на ровной пустоши голышом
очутилсЯ  -- негде  скрытьсЯ от испытующих глаз, некуда  спрЯтатьсЯ...  Ћтец
почуЯл мой страх, придержал за руку:
     --  ‘лушайте,  родичи! Љ ‹адоге  путь далек  да  неведом. ‘тавлю Я сына
моего, ‘лавена, избранниками  ЉнЯжьими  верховодить да  прошу на то согласиЯ
вашего.
     ’олпа  загудела, зашепталась на разные голоса. ‚ыступил  вперед •итрец,
склонилсЯ, затрЯс короткой бороденкой:
     -- Ѓудь по-твоему, ‘тарейшина.
     €  покосилсЯ  на менЯ  как-то  странно,  будто  не обрадовало  его  мое
избрание.  „аже  обидно стало -- сам ведь  сказывал  о мужах доблестных да о
битвах  великих. ‘ам твердил,  что  воев, лучше  словен,  на  всем свете  не
сыщешь.  “чил: "‘опутствует счастье лишь сильным да  смелым, а с иными не по
пути ему..." Љак в наших болотах сильным да смелым станешь? ‚ лучшем разе --
охотником удачливым. Ђ охотник вою не чета...
     -- ’ебе,  сын, ватагу  в  ‹адогу  вести,  тебе за жизни  их ответ перед
‹адожским ЉнЯзем держать. -- Ћтец смотрел строго,  а губы кривились,  словно
заплакать хотел да не мог -- разучилсЯ за долгие годы, без слез проведенные.
-- Ђ челЯди сей кланЯтьсЯ тебе, как мне кланЯлись.
     ‡начит,  быть  мне  длЯ избранных  ‘тарейшиной...  ‡ашлось сердце --  и
лестно и боЯзно. ‘ одним только  Ѓегуном  как совладать? ђазве укажешь  ему:
это -- делай, то -- не делай. ‚етру разве укажешь?
     …два о том подумал -- Ѓегун поклонилсЯ в поЯс, заверил менЯ:
     -- Ѓыл ты длЯ менЯ кровным родичем, станешь -- старшим братом.
     Ћтлегло от души. Џосле такой клЯтвы Я от певуна всего могу требовать --
не