…‹њ ‘ЌЋ‚

   џ думал, что опасности кончились,  но,  оказываетсЯ,  подстерегала  еще
одна.
   Љогда телохранитель, в  панике  доложивший  о  смерти  Ђриадны,  вышел,
пЯтЯсь на негнущихсЯ ногах, Њинос обратил на  менЯ  бешеный  взглЯд,  и  Я
снова оказалсЯ между жизнью и смертью. ЉажетсЯ, у  менЯ  хватило  душевных
сил спокойно встретить этот взглЯд. ‡а  нашими  спинами  бормотала  что-то
ЏасифаЯ, заводила колыбельную, сбивалась  и  начинала  сначала.  ‚опли  за
окном умолкли  -  толпу  уже  вытеснили  конники  за  дворцовые  стены,  и
ликование перекинулось на улицы Љносса.
   - —то у менЯ осталось? - спросил Њинос. - „а ничего. ‚от и Ђриадна...
   - ’ы готов и в этом обвинить одного менЯ? …сли  у  Њинотавра  множество
убийц, почему в смерти Ђриадны виноват  Я  один?  Ѓудь  трезвомыслЯщим  до
конца.
   - Ђ как быть, если у менЯ  просто-напросто  вспыхнуло  желание  кого-то
казнить? ‚зЯть и подвергнуть жуткой казни,  чтобы  отогреть  хоть  частицу
души?
   џ молчал. ‘транно, но Я не боЯлсЯ - был слишком опустошен.
   - Ќу что ж, зови стражу, - с  изумлением  услышал  Я  свой  собственный
голос.
   - Ќо что мне за радость видеть, как  тебЯ  разорвут  лошади?  -  сказал
Њинос. - ‘лишком быстро. € резать тебЯ на кусочки - тоже, по сути, слишком
быстро...
   € он ударил в гонг. џ равнодушно покосилсЯ на вбежавшего телохранителЯ.
Њинос сказал ему:
   - Џроводи этого человека в мою сокровищницу. Џусть ему насыплют в мешок
столько золота и драгоценностей, сколько он сможет увезти на тачке.
   ’елохранитель выжидательно глЯнул на менЯ.
   - Ѓлагодарю, царь, - сказал Я.
   - ЃлагодарЯт за награду, - сказал Њинос. - Ђ Я тебе мщу...
   ...џ едва пробилсЯ к своему дому сквозь запрудившие улицы толпы народа.
‚ кабаках угощали  вином  всех  подрЯд  и  не  требовали  платы,  торговцы
раздавали фрукты и цветы, звуки флейт и  цимбал  сливались  в  невыразимую
какофонию, и повсюду славили  ’езеЯ.  џ  шел  не  сворачиваЯ,  не  выбираЯ
дороги, толкал перед собой дурацкую тачку, усердием  казначеЯ  нагруженную
так, что Я не чувствовал рук, врезалсЯ  в  толпу,  как  нож  в  масло,  не
отрывал взглЯда  от  скрипЯщего  колеса,  тачки,  отмахивалсЯ  локтЯми  от
протЯнутых мне чаш с вином от кидавшихсЯ на шею  женщин.  џ  был  чужим  и
ненужным. Ќикому не нужным, даже самому себе.
   џ пинком распахнул калитку,  вкатил  во  двор  тачку  и,  накренив  ее,
вывалил мешок на землю. ђета и €пполита молча уставились на менЯ.
   - ‚от, - сказал Я, дернул узел на мешке и, покрЯхтываЯ  от  напрЯжениЯ,
приподнЯл его за углы. ‡венЯ и журча, на землю хлынуло золото. џ отшвырнул
в угол пустой мешок  и  разровнЯл  конусообразную  кучу  ценностей  ногой,
словно зерно рассыпал.
   Ључа из тысЯч золотых монет громоздилась на плохо подметенном  дворике,
в ней посверкивали разноцветными лучиками пригоршни самоцветов и  блестели
украшениЯ из железа, ценнейшего металла, стоившего в несколько раз  дороже
золота. —еловеку даже при разгульной  жизни  хватило  бы  всего  этого  на
десЯть жизней.
   ђета изумленно молчала. €пполита же  всплеснула  руками  и  разразилась
восхищенными воплЯми, относЯщимисЯ как к сокровищам, так и к моей  деловой
хватке и удачливости, в которой она никогда не сомневалась.
   - •ватит, - сказал Я тихо, но так, что она прикусила Язык. - “йдите, вы
обе, оставьте менЯ одного, слышите?
   € они оставили менЯ одного. џ шевельнул ногой - под сандалией хрустнули
монеты, из кучки сора холодно сверкнул колючими  искорками  алмаз.  џ  был
один, жизнь улетела, беззаботно смеЯсь, уносЯ с собой  радость,  улыбки  и
покой, и где-то высоко над головой в бескрайнем  синем  небе  снова  мощно
прошелестели белые крыльЯ „едала, и в этом тающем  шуме  таилось  все  то,
чего не было в моей жизни и никогда  уже  не  будет.  €  многозначительнаЯ
ухмылка ѓермеса вновь возникла передо мной, четкаЯ, как силуэты  деревьев,
на миг вырванных из мрака ветвистой вспышкой молнии.
   ЏредсказаниЯ ѓермеса  сбылись.  џ  проиграл,  обретЯ  удачу,  проиграл,
ввЯзавшись в игру, где победитель терЯет все. ‚озможно, Я проиграл еще лет
пЯтнадцать назад, когда передо мной открывалось множество  дорог  и  можно
было предпочесть ту, по которой Я шагал все эти годы, совсем другую.
   Ќе вышло из менЯ Ђнти-ѓеракла. ‹юди опрокидывали мое  мнение  о  них  и
отказывались играть написанные мной длЯ них роли. Ќе  получилось  из  менЯ
всезнающего и всевидЯщего божества. —то дальше? - вынужден Я был  спросить
себЯ. ‚ самом деле, что?
   Њинос отомстил мне, дав столько денег, что Я отныне  мог  не  думать  о
них. Њой триумф был преходЯщим, как все мимолетное,  и  ненужным  мне.  Ќе
было целей, не было смысла жизни, не к чему стремитьсЯ  и  нечего  хотеть.
Џустота. ‘ераЯ гладь ‘тикса. Ќеужели - мне стало страшно, но Я обЯзан  был
додумать ту мысль до конца, - неужели такие, как  Я,  всегда  обречены  на
поражение?
   џ вошел в дом, нажал медную шлЯпку гвоздЯ, открывавшую тайник, и достал
тщательно  перевЯзанную   шнурком   кипу   листьев   папируса   -   основу
монументального труда "—то есть человек". ЏостоЯл, покачиваЯ ее в руках, а
когда тоска и отчаЯние стали непереносимыми, резко повернулсЯ и  что  есть
силы швырнул листы в спокойное пламЯ очага.
   ‚злетели искры  и  пепел,  огонь  притух  сначала,  потом  ожил,  листы
папируса трещали, занимались с краев, становились прозрачно-золотистыми  и
вспыхивали, корчились, сворачивались в черные  хрупкие  трубочки.  ‘горали
измены и ложь; предательства и подлости, следы преступлений и  распутства,
непродуманных   решений   и   интриг,   обдуманных   со   всей   возможной
скрупулезностью... џ не напишу этой книги.  ‚прочем,  Я  и  своим  горьким
опытом не стану делитьсЯ, так что, вполне возможно,  спустЯ  годы  и  века
кто-то другой замыслит нечто подобное и, быть  может,  доведет  работу  до
конца. Ќо что ему это даст?
   —то же делать? џ не настолько глуп, чтобы расшвырЯть золото  нищим  или
утопить его в море. € руки на себЯ не наложу. џ буду  ждать,  может  быть,
еще очень долго, и, смею заверить, моЯ жизнь не будет  состоЯть  из  одних
лишь стенаний и уныниЯ. Ќо горечь поражениЯ останетсЯ со мною навсегда.
   џ не могу больше оставатьсЯ здесь, в этом городе, в  этой  стране.  Ќет
мне здесь места. Њне все равно, в какую сторону плыть, и  поскольку  ветер
дует в сторону …гипта,  какаЯ  разница?  ‚се  страны  мира  мне  одинаково
безразличны.
   џ крикнул, и поЯвились женщины, так быстро, словно они стоЯли за дверью
и ждали зова.
   - ‘обирайтесь, - сказал Я. - Њы уплываем в …гипет. „ом, все, что нельзЯ
взЯть с собой, - пусть все это провалитсЯ в Ђид. ЏонЯтно? Њне этот хлам не
нужен, понадобитсЯ, купим дворец...
   € удивительное  дело  -  моЯ  злоЯзыкаЯ  €пполита,  сберегавшаЯ  каждый
дырЯвый котелок, стоптанные сандалии и  растрепавшиесЯ  веники,  сроду  не
удержавшаЯсЯ, чтобы не прокомментировать любой мой поступок и решение,  на
сей раз ни словечка не сказала. Ћна постоЯла, гладЯ менЯ по  плечу,  потом
вдруг промолвила:
   - Ђ помнишь, малыш мой, какие у тебЯ были  способности  к  садоводству?
Ќикарис тебе такое будущее предсказывал...
   - Ќе помню, - вЯло сказал Я, и Я  действительно  не  помнил  ни  давней
любви к садоводству, ни этого Ќикариса. - €ди, стараЯ, иди.
   € она вышла, бормоча что-то насчет носильщиков,  которых  надо  нанЯть,
насчет кораблЯ. џ сел на прежнее место и бессмысленно смотрел  в  огонь  -
уже и пепел сгоревших папирусов раскрошилсЯ.
   ђета подошла, положила руку мне на плечо, как только что €пполита, и  Я
готов был поклЯстьсЯ, что в этом была жалость, что  она  каким-то  образом
ухитрилась заглЯнуть в мою душу и узнать ее тайники. Ќе приму Я жалости ни
от кого, от женщины в особенности,  но  Я  был  слишком  опустошен,  чтобы
сопротивлЯтьсЯ или возмущатьсЯ.
   - џ люблю тебЯ, - сказала она.
   џ подумал, что совсем не знаю женщину, с которой жил  в  одном  доме  и
спал на одном ложе, и вспомнил, что однажды она уже опровергла сложившеесЯ
было о ней впечатление. € ни о чем больше не думал - сил не хватало.
   - џ люблю в тебе того, кем ты мог бы стать, - сказала  ђета.  -  Ќо  не
стал и не станешь никогда...
   € снова Я ничего ей не ответил - все, что могло бы  произойти  со  мной
полтора десЯтка лет назад, так и осталось миражом, по не  пройденным  мной
дорогам ушли другие, стих вдали шелест белоснежных крыльев,  осталсЯ  лишь
пушистый пепел на прогоревших угольЯх очага.
   € некого винить, кроме самого себЯ.


        ќЏ€‹Ћѓ. ’…‡…‰, ЏЋЉЂ …™… –Ђђњ Ђ”€Ќ

   ...€ когда ’езей, пока еще царь Ђфин, вернулсЯ  из  прошлого  и  поднЯл
голову, он увидел, что тени отступают к завесе  мрака  и  тают  во  мраке,
уходит Њинос, царь Љрита, в пурпуре и  золоте,  уходит  ѓоргий,  начальник
стражи ‹абиринта, в серебрЯном панцире, уходит  Ђриадна,  прекраснаЯ,  как
радуга, и темнота поглощает их, уносит с собой прошлое. Ќо остались ђино с
острова Љрит, толкователь снов, и тот, неразличимый,  в  самом  дальнем  и
темном углу.
   - Ќу что, дружок? - спросил ђино. - ‚от мы и  вспомнили,  как  оно  все
было. €нтересные бывали времена, любопытные случались истории, верно? Ќу и
как, ты добилсЯ всего, чего хотел? џ,  вообще-то,  много  о  тебе  слышал,
специально следил, признаюсь...
   - „а, - сказал ’езей. - џ был  с  ѓераклом,  когда  он  шел  воевать  с
амазонками, когда он  освободил  ЏрометеЯ,  Я  женилсЯ  на  ”едре,  сестре
Ђриадны, водил армии и  строил  города.  џ  убил  разбойника  Џрокруста  и
страшного вепрЯ. € никому и никогда больше  не  удавалось  заставить  менЯ
поступитьсЯ моей совестью.
   Ћн говорил, обращаЯсь не к ђино, а к смутной фигуре в дальнем углу,  но
тот не шевелилсЯ и молчал, и ’езей не знал, услышаны ли его  слова,  и  не
знал, зачем он все это говорит.
   - €ными словами, - сказал ђино, - ты прожил в общем-то банальную  и  не
принесшую  особых  триумфов  жизнь.  …ще  один  царь  с  его  стандартными
занЯтиЯми, достижениЯми и промахами.
   - џ был с ѓераклом...
   - џ помню, - сказал ђино. - ’ы шел с ѓераклом  против  амазонок  -  еще
одна война где-то на окраине. ЏоЯс царицы амазонок, который добыл  ѓеракл,
стал одним из его подвигов, а твои подвиги ограничились тем, что ты пленил
прекрасную Ђнтиопу, позабавилсЯ и сбыл ее с рук, когда она тебе надоела.
   - џ был с ѓераклом, когда он освободил ЏрометеЯ. Џрометей называл  менЯ
своим другом, Ясно тебе? ќто тебе о чем-нибудь говорит?
   - Ќо пустить стрелу в ‡евсова орла хватило смелости у ѓеракла, а  не  у
тебЯ, - сказал  ђино.  -  ’ак  ты  и  осталсЯ  в  тени  ѓеракла  -  вечный
многообещающий родственник. Џравда,  за  тобой  еще  числЯтсЯ  Џрокруст  и
вепрь, но это, будем откровенны, не столь уж великие победы. Љогда  ѓеракл
погиб, ты выдвинулсЯ на одно из первых мест среди героев,  но  опЯть-таки,
по иронии судьбы, в первую очередь как победитель Њинотавра. ’ы всю  жизнь
пыталсЯ уйти от ‹абиринта  и  забыть,  что  он  когда-то  существовал,  но
‹абиринт с тобой. €нтересно, с чего ты взЯл, что победителей не судЯт?  €,
кстати, не объЯснишь ли, что это там за шум у стен? ‘даетсЯ  мне,  у  тебЯ
небольшие недоразумениЯ с подданными?
   Ќужно было ответить ему, что-то сказать, но, как и тридцать лет  назад,
не было сил и не находилось слов.
   - Ћни еще пожалеют, - сказал ’езей.
   - Ђх, ну да... …динственное, что тебе, пожалуй, осталось - забитьсЯ  на
какой-нибудь уединенный островок и проклинать толпу, отвергшую  героЯ,  не
оценившую его  великих  замыслов  и  помешавшую  свершениЯм.  Ќо  где  эти
замыслы, и что это  были  за  свершениЯ,  непонЯтый  герой?  ‘ожрали  тебЯ
маленькие человечки. –еплЯлсЯ когтЯми и зубами, полз к  вершине  и  думал,
что за ней - новые, еще  более  величественные,  а  перед  тобой  оказалсЯ
унылый обрыв... Ќадоел ты мне, откровенно говорЯ.
   Ћн отступил и скрылсЯ во мраке. ЋставалсЯ  еще  тот,  неразличимый,  но
’езей просто не представлЯл себе, с какими словами к нему обратитьсЯ, и не
знал, нужны ли эти слова, никого не оправдывающие и ничего не менЯющие.
   - Ќу что же, прощай, царь, - сказал халдей. -  Ќового  не  добавить,  а
сказанного не изменить.
   ‘ледуЯ за его ладонью, лоскут мрака отделилсЯ от стены черного  тумана,
халдей завернулсЯ в него, как в плащ, прощально поднЯл руку и растаЯл.  ‡а
воротами нарастал торжествующий рев,  мир  состоЯл  из  монотонных  ударов
стенобитных машин и  треска  пламени.  †изнь  утекала,  как  песок  сквозь
пальцы, и, как ни странно, не было обычных в  таких  случаЯх  мыслей:  что
хорошо бы повернуть времЯ вспЯть и начать все сначала, по-иному...
   ‚бежал придворный с рассеченной щекой, в пластинах его панцирЯ застрЯли
наконечники стрел с наспех обломанными древками.
   - ‚се, царь, - сказал он, задыхаЯсь. - ‚орота сейчас рухнут. Ќа коней!
   ’езей смотрел на него и не видел. ‚се, что могло гореть, отгорело, все,
что могло болеть, отболело, и не оставалось ничего, ради чего следовало бы
жить. Ћн даже и не уверен был, что жив, - кажетсЯ, он погиб  тридцать  лет
назад  в  огромном  и  мрачном  сером  здании,  в  длинных,  как  века,  и
запутанных, как судьбы, коридорах.
   - €ди, - сказал ’езей. - Џрощай.
   Џридворный понЯл и не собиралсЯ тратить времЯ на уговоры.
   - џ верно служил тебе, но Я хочу жить. Џрощай.
   ‚от и  все,  он  уходит,  поворачиваютсЯ  и  спешат  следом  безмолвные
гоплиты, и затихает вдали едва различимый в шуме осады гром  копыт.  ’езей
осталсЯ один, совсем один, как тот, в ‹абиринте,  тридцать  лет  назад,  в
одно сливаютсЯ прошлое и будущее, и настоЯщее есть следствие  прошлого,  а
прошлое могло быть другим.
   Џылающие ворота рухнули с печальным скрежетом, по ним, обжигаЯ  ноги  и
не замечаЯ этого, пробежали люди, мир был  солнечным  и  шумным,  и  перед
глазами  впервые  за  много  лет  встало  воспоминание  детства  -   шкура
Ќемейского льва, которой из всех мальчишек, игравших тогда  во  дворе,  не
испугалсЯ он один. € тут же растаЯло, его спугнул, как птицу, непреклонный
голос:
   - –арь ’езей, народ Ђфин приговорил тебЯ к смерти.
   ‚ дверном проеме сверкали мечи и наконечники копий.
   €  ’езей,  царь  Ђфин,  победитель  Њинотавра,  пошел  навстречу  этому
двинувшемусЯ к нему острому сверканию, пошел быстро, торопливо.

   1978-1984