едности),  - и  лично ему ничего не полагалось,
никакого  особенного вниманиЯ, никаких знаков почтениЯ,  так что все в конце
концов происходило в соответствии с единственно возможным порЯдком.
     - „ивина, подай мне брюки, - сказал негр.
     - Џодожди, выпей чаю.
     „ивина  протЯнула по чашке  ему  и Ќотр-„аму. € снова  начинаетсЯ жизнь
втроем  в мансарде,  нависшей  над мертвецами,  срезанными  цветами, пьЯными
могильщиками, таинственными призраками, разорванными солнцем. Џризраки - это
не дым  и не  пар, густой  и непроницаемый: они прозрачны,  как  воздух.  Њы
проходим  сквозь  них  днем,  чаще  всего  днем.  €ногда  они  вдруг   четко
прорисовываютсЯ  в наших  чертах, на  ноге, скрещивают свои  бедра с нашими,
проЯвлЯютсЯ в  одном  из  наших  жестов.  Њного  дней  „ивина провела с  тем
бесплотным прозрачным  Њаркетри, который бежал  вместе  с Ќотр-„амом и довел
его до  безумиЯ  -  почти прикончил; проходЯ  сквозь его  призрак,  Ќотр-„ам
всегда  увлекал  в  своем  движении  искрЯщиесЯ  лохмотьЯ, неприметные глазу
Њиньона  и  его  большого  друга (может  быть, желаЯ сказать "хороший друг",
однажды он сказал "милый друг").  Ћн берет сигарету. Ќо это Њаркетти щелчком
исподтишка выбивает ее из пачки. ’о здесь, то там лохмотьЯ призрака Њаркетти
цеплЯютсЯ  за Ќотр-„ама. Ћни  преображают Ќотр-„ама до  неузнаваемости.  ќти
призрачные лохмотьЯ смотрЯтсЯ  на  нем  неуклюже. Ћн и вправду выглЯдит, как
рЯженый, какими бывают только крестьЯне-беднЯки  на карнавале - с их нижними
юбками, шалЯми, митенками, ботинками на пуговицах и с каблуком а' 1а ‹юдовик
XV, капорами, косынками, которые они хранЯт в бабушкиных и сестриных шкафах.
Ќотр-„ам-де-”лер  понемногу обрывает лепестки своего  приключениЯ. ђеального
или  мнимого? € то  и другое.  ‚месте с Њаркетти они взЯл  сейф,  скрытый  в
письменном  столе.  ЋбрезаЯ  электропровод,  соединЯющий  его со  звонком  у
сторожа,   Њаркетти   (красивый   тридцатилетний   корсиканец,  чемпион   по
греко-романской борьбе) прикладывает палец к губам и говорит:
     - ‚от он и затих.
     ‘идЯ на корточках, скорее  всего, на коврике, они будут искать шифр - и
найдут  его, прежде  безнадежно запутавшись в  сочетаниЯх,  перемешавших  их
возрасты, волосы, безусые лица их любимых, кратные и множители. Ќаконец, эта
путаница выстроилась в  круглый  витраж, и дверца столика  приоткрылась. Ћни
положили в  карман  триста тысЯч франков  и кучу  фальшивых  бриллиантов.  ‚
машине, на марсельском шоссе (даже если нет намерениЯ уехать, после подобных
дел  всегда  едут  в  порт.  Џорты  находЯтсЯ  на   краю  света),  Њаркетти,
единственно  по  причине собственной нервозности, ударил Ќотр-„ама в  висок,
разбив его до крови  своей  золотой печаткой. Џотом (Ќотр-„ам  узнал об этом
позже, из признаниЯ, сделанного  Њаркетти одному малому)  его дружку  пришла
мысль уложить его из  пистолета. ‚ Њарселе, после  дележа,  Ќотр-„ам доверил
ему всю добычу;
     Њаркетти бежал, бросив юношу.
     - ‘волочь он, а, „ивина? Љак ты думаешь?
     - ’ы был безумно в него влюблен, - сказала „ивина.
     - ’ы, наверно, спЯтила.
     €  все  же  Њаркетти  был красив.  (Ќотр-„ам  рассказывает  о  свитере,
который, точно бархат, облегал его торс; он прекрасно чувствует,  что в этом
сокрыто  неотразимое   очарование.  †елезнаЯ  рука  в  бархатной  перчатке.)
‘ветловолосый  корсиканец  с   глазами...  голубого  цвета.  Ѓорьба  была...
греко-романскаЯ.  Џечатка...  золотаЯ.  Џо виску  Ќотр-„ама  текла  кровь. ‚
сущности, он  был обЯзан  жизнью  тому, кто, только что  прикончив его,  его
воскрешал. Њаркетти  своей милостью  повторно рождал  его на свет.  Џотом, в
мансарде,  Ќотр-„аму становитсЯ и  грустно и весело вместе.  ‘ловно он  поет
песню смерти на мотив  менуэта.  „ивина слушает.  Ћн  говорит, что Њаркетти,
попавшись,  будет сослан. ЋтправитсЯ в  ссылку. Ќотр-„ам точно не знает, что
такое ссылка, лишь однажды он слышал, как  какой-то парень сказал, говорЯ  о
судьЯх: "ќти круто засылают", но он подозревает,  что это будет ужасно.  „лЯ
„ивины же, котораЯ знает тюрьмы и их задумчивых гостей, Ясно, что Њаркетти -
она объЯснЯет это Ќотр-„аму -  исполнит обычный  обрЯд, возможно,  тот,  что
исполнил один смертник: всю  ночь  -  от заката  до рассвета того днЯ, когда
голова его скатилась в опилки, - он распевал все песни, какие знал. Њаркетти
будет  петь голосом ’ино  ђосси. Ћн сложит свои  пожитки. Ћтберет фотографии
своих  самых  красивых любовниц. ”отографию  матери. Ћбнимет мать  в комнате
свиданий. “едет.  Ђ потом  будет море, то есть  чертов островок, чернокожие,
заводы, на  которых  делают ром,  кокосовые орехи,  колонисты  в панамах.  €
красавец  побег! [32]  Џобег  будет прекрасен! Њаркетти будет прекрасен! ќта
мысль способна  так растрогать  менЯ,  что Я  готов  заплакать от  нежности,
припав  к его восхитительным  мышцам, покорным мышцам других  тварей. "Љот",
борец, завоеватель сердец, станет королевой каторги. Ќа что сгодЯтсЯ там его
греческие  мышцы? …го будут  звать Ѓлуэттой [33], пока не прибудет  прохвост
помоложе. Ќо нет же. Њожет быть, сам ѓосподь смилостивилсЯ над ним? Ћтправка
в Љайенну теперь запрещена  указом. „о конца  своих дней ссыльные остаютсЯ в
массивных централах. Ќет больше шанса,  надежды на побег.  Ћни умрут в тоске
по этой родине -  их  настоЯщей  родине,  которую они никогда не видели  и в
которой  им  отказывают.  …му  тридцать  лет.  „о  скончаниЯ  века  Њаркетти
останетсЯ меж четырех белых стен, и,  чтобы не  сдохнуть с тоски,  он в свой
черед будет выдумывать себе жизни, им непрожитые, без надежды  когда-либо их
прожить.  Ќадежда  умрет.  ђоскошные  жизни,  которые  заключены  в  камере,
напоминающей по форме игральную кость. ќто радует менЯ. Џускай этот спесивый
и красивый "кот" в свою  очередь узнает муки, которые суждены  слабакам.  Њы
призываем все свои способности, чтобы сочинить себе самые блистательные роли
в  самых  роскошных жизнЯх; мы  выдумываем  их такое множество, что  нам  не
хватает  сил на  то, чтобы  их  исполнить, и если  бы  какаЯ-нибудь  из  них
случайно осуществилась, то мы не обрели бы счастьЯ,  так как истощили в себе
сухое наслаждение - многократно вызываЯ в себе воспоминание о его призраке -
от тысЯчи возможностей обрести славу и богатство.  Њы пресыщены. Ќам  сорок,
пЯтьдесЯт, шестьдесЯт лет; нам по силам  лишь растительное существование, мы
пресыщены.  ’воЯ очередь,  Њаркетти. Ќе изобретай  способов  сколотить  себе
состоЯние, не ищи надежного пути длЯ провоза контрабанды, не выдумывай новой
хитрости (все они затасканы, крайне  затасканы), чтобы обманывать  ювелиров,
умыкать девушек, усыплЯть  свЯщенников, сдавать фальшивые карты,  потому что
если  тебе не хватит смелости на попытку бежать,  смирись с тем, что однажды
сорвешь куш (не уточнЯЯ до конца, чем он  может быть), который позволит тебе
навсегда  уйти  от дел,  и наслаждайсЯ этим, как  можешь,  в  глубине  своей
камеры. €бо Я ненавижу вас от любви.
     <h2>„ивинариана </h2>
     (продолжение)
     ЌесмотрЯ  на  все отвращение, которое  вы, быть  может,  к ней питаете,
„ивина   по-прежнему   королева   бульвара.   Љакой-нибудь  новенькой   (лет
пЯтнадцать), плохо  одетой  и  не обращающей вниманиЯ  на подмигиваниЯ в  ее
сторону, "кот", легонько толкнув ее, скажет: - Ћна - „ивина; ты - оборванка.


     „ивину видели  на  рынке  около восьми  утра. ‘  авоськой  в  руке  она
приценивалась к овощам, фиалкам, Яйцам.
     ‚ тот же вечер, пЯть подружек за чаем:
     -  Ђ знаете, милочки, „ивина  вышла замуж  за  Ѓога. ‚стает  с  первыми
петухами, чтобы пойти причаститьсЯ, ‚сЯ-ЉающаЯсЯ.
     •ор подружек:
     -- Џоми-и-илуй, поми-и-луй „иви-и-ину-у!
     Ќа следующий день:
     - ‘лышала, Њалышка, в участке „ивину  заставили раздетьсЯ догола. “ нее
все тело в ссадинах. Њиньон бьет ее.
     •ор подружек:
     -- “-лю-лю-лю-лю! „ивина получает взбучку!  Ђ  „ивина  носила  прЯмо на
голом теле  облегающую власЯницу, о  чем  не подозревали ни  Њиньон,  ни  ее
клиенты.


     Љакой-то  тип  разговаривает  с  „ивиной  (это  солдат,  который  хочет
вернутьсЯ на службу):
     - Ќет денег на жизнь. —то делать? „ивина:
     - ђаботать.
     - ђаботу сразу не найдешь.
     Ћн искушает „ивину и настаивает:
     - Ќу, что?
     Ћн надеетсЯ, что она скажет или подумает:
     "‚оровать". Ќо „ивина ответить не решилась: размышлЯЯ о своих действиЯх
в подобном  случае,  она представлЯла,  как своими скудными крохами кормит с
ладони птиц, и думала: "Џросить милостыню".


     „ивина:
     - Њы видели  велосипедистов, которые  насвистывали  песню  и, увитые ее
гирлЯндами, стремительно спускались  под вечер по склону небесного холма. Њы
ждали их в долине, и они подлетают к нам в виде маленьких комочков грЯзи.
     ‚елосипедисты „ивины вызывают во мне первобытный ужас.


     Њне  любой  ценой  нужно  возвратитьсЯ в  себЯ, больше доверЯть себе. џ
хотел составить эту книгу  из преобразованных  и облагороженных подробностей
моей тюремной жизни, Я боюсь, что они проговорЯтсЯ  о моих навЯзчивых идеЯх.
•отЯ Я и стремлюсь к сухому,  даже костлЯвому  стилю, Я желал  бы  из глубин
своей  тюрьмы  обратитьсЯ  к вам с  книгой,  исполненной цветов, белоснежных
юбок, голубых лент. Ќет лучшего времЯпрепровождениЯ.
     Њир живых вовсе не так далек  от менЯ. џ отдалЯю его от себЯ, как могу,
всеми   средствами,  которыми   располагаю.   Њир  отступает  и   становитсЯ
всего-навсего  золотой точкой  в  небе  -  таком  сумрачном,  что  бездоннаЯ
пропасть  между  нашим  и  другим  миром  оставлЯет  из реальности лишь нашу
могилу. € в ней Я начинаю жизнь настоЯщего мертвеца. џ отсекаю от этой жизни
все больше  фактов, прежде всего самых мелких,  способных сразу же напомнить
мне, что настоЯщий  мир  расстилаетсЯ  в  двадцати  метрах  отсюда, прЯмо  у
подножиЯ стен.  €з рЯда ежедневных забот Я устранЯю прежде всего те, которые
чересчур   живо  напомнили   бы   мне,  что  они  ЯвлЯлись  следствием  моей
принадлежности  к  определенному кругу: двойной  узел  на шнурках, например,
слишком напоминал бы мне о  том,  что в  мире  Я  вЯзал его, чтобы шнурки не
распускались  при  многокилометровых  переходах,  которые Я  совершал.  џ не
застегиваю  ширинку  - это вынудило бы менЯ  -вновь увидеть свое отражение в
зеркале или представить  себе,  как  Я выхожу  из сортира.  џ  пою то,  чего
никогда  не  пел  бы  там;  например,  это  ужасное  "Њы -  хулиганы,  мы  -
разбойники,   бандиты..."   -   песнЯ,  котораЯ   с   той   поры,   как   Я,
пЯтнадцатилетний, распевал ее на улице ђокетт, приходит мне на памЯть всЯкий
раз,  когда Я возвращаюсь в тюрьму. џ читаю  то, чего  никогда не читал бы в
другом месте (и верю этому): романы ЏолЯ ”евалЯ [34]. џ верю в тюремный мир,
в  его  порицаемые  всеми  привычки. џ соглашаюсь жить в  нем, как мертвецом
согласилсЯ бы  жить  на  кладбище, если  бы только Я жил там,  как настоЯщий
мертвец. Ћднако необходимо, чтобы отвлекало различие  не в занЯтиЯх,  а в их
сути. ЌельзЯ делать  ничего чистого, гигиеничного:  чистота и гигиена -  это
свойства  земного мира.  Ќужно  питатьсЯ суетой судов. ЏитатьсЯ грезами.  Ќе
кокетничать  и  не  украшать  себЯ  новыми  украшениЯми,  кроме  галстука  и
перчаток,  но  отказатьсЯ  от кокетства.  Ќе желать  быть  красивым:  желать
другого.  ЏользоватьсЯ другим Языком.  € всерьез  считать,  что  заключен на
вечные времена. €менно это  называетсЯ "сделать себе жизнь", - отказатьсЯ от
воскресений, от праздников,  забыть про  погоду на улице. џ нисколько не был
удивлен,  когда познакомилсЯ с привычками арестантов - привычками, ставЯщими
этих людей  особнЯком  от живых - расщеплЯть  спички,  мастерить  зажигалки,
затЯгиватьсЯ вдесЯтером одним окурком, наматывать  круги по камере  и т.д. џ
думаю, что Я нес эту жизнь, до поры тайную, в себе и что мне было достаточно
с ней соприкоснутьсЯ,  чтобы она раскрылась длЯ менЯ  извне  во  всей  своей
реальности.
     Ќо  теперь  мне  страшно.  ЊенЯ  преследуют  знамениЯ,  и  Я  терпеливо
преследую их. Ћни хотЯт погубить  менЯ.  ђазве по дороге в суд не видел Я на
террасе одного  кафе семерых морЯков, изучавших расположение небесных светил
сквозь  семь  бокалов  светлого  пива  за  круглым  одноногим  и,  возможно,
вращающимсЯ столиком? ‡атем паренька-велосипедиста, который  нес послание от
бога к  богу,  зажав  в  зубах  железную нить с круглым горЯщим  -  бумажным
фонариком,  пламЯ которого, подрумЯниваЯ, освещало его лицо?  —удо настолько
чистое, что он  сам не знал, что он чудо. Љруги и сферы неотвЯзно преследуют
менЯ:  апельсины,  шары   Японского   бильЯрда,  бумажные  фонарики,  обручи
жонглера, круглый  мЯч  в руках вратарЯ.  Њне  нужно  будет сформулировать и
обосновать целую внутреннюю астрономию.
     ‘трах? Ђ что может со мной случитьсЯ  хуже того,  что  случитсЯ?  Љроме
физических  страданий,  Я  ничего  не  боюсь.  ‘ моралью менЯ свЯзывает лишь
тонкаЯ ниточка.  Ћднако мне  страшно. ђазве накануне суда Я вдруг  не поймал
себЯ  на мысли,  что  ждал  этого мгновениЯ восемь  месЯцев,  сам о  том  не
подозреваЯ? ‹ишь в редкие моменты мне удаетсЯ не поддаватьсЯ ужасу. ‚ редкие
моменты  жуткие  ощущениЯ не сопровождают  мое восприЯтие существ и событий.
„аже  тех - и прежде всего  тех, -которые обычно  считаютсЯ  прекраснейшими.
‚чера,  в одной  из тесных  камер  ‘урисьер [35],  где  ожидают  часа, чтобы
поднЯтьсЯ  в  кабинет  следователЯ, мы,  двенадцать человек,  стоЯли, плотно
прижавшись друг к другу. џ был в глубине камеры, возле отхожего места, рЯдом
с  молодым итальЯнцем, который с  хохотом рассказывал о своих незамысловатых
похождениЯх. Ќо его  выговор, его французский привносили в речь патетическую
дрожь.  џ принЯл его за животное, превращенное в человека. џ чувствовал, что
моЯ  вера в  его  слова  дает ему  привилегию  внезапно, по  простому,  даже
невыраженному, желанию,  превратить  менЯ  в  шакала,  лисицу или куропатку.
‚озможно,  эта его  привилегиЯ  менЯ гипнотизировала. ‚ какой-то  момент  он
обменЯлсЯ  несколькими наивными  и  убийственными  репликами  с  молоденьким
"котом". ‘реди прочего  он сказал: "џ обобрал одну  женщину", как говорЯт  о
кролике:  "џ ободрал его",  то  есть  разделал,  или как говорЯт:  "‘бросьте
старую кожу". € еще он сказал: "Ќу, директор говорит мне: "‚ы просто конь  с
Яйцами", а Я отвечаю: "‡апомните,  что  кони с такими  Яйцами,  как у  менЯ,
стоЯт коней с Яйцами, как у вас". џ размышлЯю о  слове "Яйцо" в устах детей.
ќто  ужасно. ЊагиЯ  ужаса  было такой,  что,  вспоминаЯ эти  мгновениЯ  (они
говорили об игре в кости), Я словно вижу этих парней висЯщими в воздухе, без
опоры,  с ногами, оторванными  от пола, и  кричащими свои слова в безмолвии.
Њне  кажетсЯ,  Я так Ясно  помню, что  они  висели в воздухе,  что  рассудок
вопреки моей  воле  пытаетсЯ  сообразить, не было ли у  них  в  распорЯжении
какой-нибудь штуковины,  позволившей  им приподнЯтьсЯ,  -скрытого механизма,
невидимой   пружины   под   паркетом   или   чего-нибудь   еще   такого   же
правдоподобного. Ќо  поскольку все  это было  невозможно,  мое  воспоминание
блуждает в  свЯщенном ужасе грез- ‘трашные мгновениЯ -  и Я  ищу их, - когда
нельзЯ созерцать без отвращениЯ ни  своего тела, ни своего сердца. ѓде бы ни
сталкивалсЯ  Я  с каким-нибудь заурЯдным и внешне безобидным  происшествием,
оно порождает во мне гнуснейший  ужас: будто  бы  Я  труп,  и его преследует
труп, которым ЯвлЯюсь Я. ќто запах параши.  ќто рука смертника с обручальным
кольцом на  пальце; Я  вижу, как он протЯгивает ее в  окошко  камеры,  чтобы
.взЯть котелок с  похлебкой,  который передает ему тюремщик: сам он остаетсЯ
незримым, а его рука -как рука божка из недостроенного храма,  и эта камера,
где ни ночью, ни днем не гаснет свет - это сплав Џространства  и  ‚ремени  в
прихожей смерти -бессоннаЯ ночь  в ожидании боЯ, ночь, котораЯ будет длитьсЯ
45 раз  .по 24 часа. ќто  Њиньон, с  приспущенными штанами, сидЯщий на белом
фаЯнсовом  толчке.  …го  лицо   перекошено.  Љогда   теплые  комьЯ,  повисев
мгновение, падают, волна запаха  извещает менЯ, что этот белокурый герой был
набит  говном.  €  греза поглощает  менЯ  целиком. ќто  блохи,  которые менЯ
кусают; Я знаю,  что  они  злые  и  кусают менЯ с  рассудительностью сначала
человеческой, а затем - более, чем человеческой.
     €звестно  ли  вам  какое-нибудь стихотворение-Яд,  стихотворение-бомба,
которое разметало бы мою тюрьму на венки незабудок? Ћружие, которое убило бы
прекрасного юношу, живущего  во  мне и вынуждающего менЯ давать приют целому
сонму животных?
     ‹асточки ютЯтсЯ  у него под мышками. Ћни построили там гнездо из  сухой
земли.  Ѓархатные  гусеницы табачного  цвета переплетаютсЯ  с  локонами  его
волос. Џод  ногами у него роЯтсЯ пчелы,  а  в глубине глаз - выводки  черных
аспидов.  Ќичто не волнует  его.  Ќичто не  беспокоит  его,  кроме маленьких
причастниц, которые  подставлЯют свЯщеннику Язык,  сложив  ладони  и опустив
глаза.  Ћн холоден, как снег.  џ  знаю, он  очень скрытный.  ‚ид золота едва
заставит  его  улыбнутьсЯ, но  если  он улыбаетсЯ,  он  изЯщен,  как  ангел.
ЌайдетсЯ  ли  бродЯга,  которому  достанет  проворства,  чтобы  <sup>г</sup>
избавить  менЯ   от  него  неотвратимым  ударом  кинжала?   …му  потребуетсЯ
расторопность, глазомер, полное равнодушие. €... убийца займет его место. Ћн
возвратилсЯ сегоднЯ утром, проведЯ ночь в притонах,  где, наверное, встречал
матросов, девочек - рука одной из них оставила на его щеке кровавый след. Ћн
может уходить очень далеко, но он предан, как голубь. Ћднажды вечером стараЯ
актриса  оставила  у  него  в  петлице цветок  камелии; Я  хотел смЯть  его,
лепестки упали на ковер (какой ковер? моЯ камера выложена каменными плитами)
большими каплЯми прозрачной  теплой воды. ’еперь Я  едва отваживаюсь глЯдеть
на  него:  когда мой  взглЯд  пересекает  его  хрустальную плоть,  множество
твердых граней рождает в ней такое  множество радуг, что Я  начинаю плакать.
Љонец.
     ‚ам  это покажетсЯ  пустЯком, однако  это  стихотворение  принесло  мне
облегчение. џ высрал его.


     „ивина:
     - ЏостоЯнно повторЯЯ себе, что Я не существую, Я смирЯюсь,  когда вижу,
что люди больше не обращают на менЯ вниманиЯ.


     …сли  Њиньон  растерЯл  свЯзи  из-за  своих  предательств,  то  „ивина,
наоборот, увеличила их число. ‚ ее  блокноте, знаменитом своей  странностью,
где  каждаЯ  втораЯ  страница   была  исчеркана   хаотическими  карандашными
завитками, интриговавшими  Њиньона до тех  пор, пока она не  призналась, что
эти  страницы  служили ей в "кокаиновые"  дни длЯ записи  счетов,  долгов  и
свиданий,  мы  читаем  имена  трех  Њимоз  (династиЯ  Њимоз  царствовала  на
Њонмартре со  времени триумфов Њимозы ‚еликой,  шуршалочки высокого полета),
Љоролевы-Ћрианы,   Џервого   ЏричастиЯ,  “тиного  Љлюва,   ‘они,   Љлеретты,
’олстушки,  Ѓаронессы,  ђумынской  Љоролевы   (почему  ее  звали   ђумынской
Љоролевой? Ћднажды нам сказали, что она будто бы любила королЯ, тайно любила
королЯ ђумынии за его цыганскую внешность,  которую придавали ему его чернаЯ
шевелюра и усы. —то ѓ будто бы  совокуплЯЯсь с самцом, представлЯющим десЯть
миллионов самцов, она чувствовала, как в нее втекает сперма десЯти миллионов
мужчин, тогда как один член, как  мачта, возносил ее в  самый центр пылающих
солнц), ‘ульфурозы,  Њоники, ‹ео.  Џо  ночам они часто  ходили  в  маленькие
тесные бары,  в атмосфере  которых  не было  веселой  непринужденности самых
двусмысленных  вечеринок. ‚ ужасе, который рождает в нас  изЯщнейшаЯ  греза,
они любили там друг друга. Ќашу любовь отличает какаЯ-то грустнаЯ веселость,
и,  хотЯ в ней  больше рассудочности,  чем в любви воскресных влюбленных  на
берегу, наш рассудок притЯгивает  несчастье. ‘мех здесь рождаетсЯ  из драмы.
ќто крик боли. ‚ одном  из этих баров: как и всегда по вечерам, у  „ивины на
голове небольшаЯ корона (как у баронессы) с поддельным жемчугом.  Ћна похожа
на  венценосного геральдического орла, на  шее которого из-под пера его  боа
проступают сухожилиЯ.  Ќапротив  нее  Њиньон. ‚округ, за  другими cтоликами,
Њимозы, ЂнтинеЯ, Џервое Џричастие. 0ни  беседуют об отсутствующих подружках.
‚ходит ћдит и до земли склонЯетсЯ перед „ивиной:
     - „обрый день, мадам!
     - „ура! - вопит „ивина.
     - Die Puppe hat gesprochen [36], - говорит молодой немец.
     „ивина  разражаетсЯ  хохотом.  †емчужнаЯ  корона   падает  на  землю  и
разбиваетсЯ.  ‘ледуют  соболезнованиЯ,  которым злорадство придает богатство
интонаций:    "„ивина    развенчана!..     ‚еликаЯ-ЏоверженнаЯ!..     ЃеднаЯ
€згнанница!..".  †емчужинки   катЯтсЯ  в  опилки,  которыми   усеЯн  пол,  и
становЯтсЯ похожими на дешевые  стеклЯнные бусинки - такие  уличные торговцы
продают детЯм - а те, в свою очередь, похожи на  бусинки, которые мы изо днЯ
в день нанизываем на километры латунной нити, после чего в других камерах из
них сплетают погребальные венки - подобные тем, что устилали кладбище  моего
детства  -   заржавленные,  разбитые,  распылЯемые  ветрами  и  дождЯми,  но
сохранившие  на   конце   легкой  почерневшей  латунной  проволоки  розового
фарфорового  ангелочка с голубыми  крыльЯми. ‚се  педики в кабачке  внезапно
преклонЯют колени.  ‚озвышаютсЯ  только  мужчины. ‚друг  „ивина  разражаетсЯ
каскадом  пронзительного  смеха.  ‚се  навострЯют  уши: это  ее  сигнал.  €з
раскрытого рта она выдергивает вставную  челюсть, водружает ее себе на череп
и, с запавшими губами, взволнованно, но победоносно, восклицает изменившимсЯ
голосом:
     - —ерт подери, господа, все-таки Я буду королевой!
     Љогда Я сказал, что  „ивина была создана  из чистой воды,  Я должен был
уточнить,  что  она  была  высечена из  слез. Ќо  красота  ее первого  жеста
померкла  в сравнении с величием,  которое ей потребовалось,  чтобы  сделать
следующий: вытащить мост из волос, вернуть его в рот и там закрепить.
     ќта пародиЯ на королевское  коронование не была длЯ нее пустЯком. Љогда
она жила с ќрнестиной в доме с шиферной крышей:
     ‡натное происхождение чарует. ‘амый  рьЯный приверженец равенства, даже
если он не желает с этим смиритьсЯ, чувствует это  и покорЯетсЯ. ‚ отношении
знатности возможны две манеры поведениЯ: уничиженность или  надменность; обе
ЯвлЯютсЯ  недвусмысленным признанием ее  власти. ’итулы свЯщенны.  ‘вЯщенное
окружает  и  порабощает  нас.  Ћно  подчинЯет  одну  плоть  другой.  –ерковь
свЯщенна.  …е  неторопливые ритуалы,  отЯгченные золотом, подобно  испанским
галионам, исполненные древнего  смысла,  далекого  от духовности, придают ей
такое  же могущество на земле, какое имеют  красота и знатность.  ‹егкотелый
Љюлафруа,  не способный  ускользнуть от этой власти, сладострастно отдавалсЯ
ей, как  он отдавалсЯ бы €скусству, если бы  знал его. “ знатности необычные
утЯжеленные  имена,  как у  змей  (такие же  сложные,  как имена  утраченных
древних божеств), странные, как знаки, гербы или почитаемые животные, тотемы
древних фамилий,  воинственные кличи, титулы, меха, эмали, -  гербы, которые
скреплЯли  их  владельцев  узами  тайны,  как  печать  скреплЯет  пергамент,
рукопись, эпитафию, могилу. Ћна  очаровывала ребенка. …е кортеж  сквозь годы
-неразличимый  и  вместе  с  тем Явный,  и сущий  -суровых воинов,  конечным
воплощением которых, то есть ими самими, он  себЯ  считал  - кортеж, смыслом
существованиЯ которого было единственно достижение этого результата: бледный
ребенок, пленник убогой деревушки, - вызывал в нем больше волнениЯ, чем этот
зримый кортеж, состоЯщий из  загорелых воинов,  во главе которых он будто бы
стоЯл.  Ћднако он знатен  не был. Ќикто в этом  селении  знатен не  был,  во
всЯком  случае,  ни  на  ком  не было отпечатка  знатности. Ќо однажды среди
чердачного  хлама   он  обнаружил  старую  историю  Љапфига.  ‘реди   тысЯчи
упоминавшихсЯ в  ней имен рыцарей  и баронов  он увидел лишь  одно: Џикиньи.
„евичьЯ фамилиЯ ќрнестины была Џикиньи. Ќикаких сомнений: она происходила из
знатного рода. Њы приводим отрывок  из  "Љонституционной  и административной
истории   ”ранции"  Њ.  Љапфига  (447   стр.):  "Џодготовительное  секретное
заседание татов, проведенное Њарселем и эшевенами Џарижа". ‚прочем, вот как
оно  проходило.  †ан  де  Џикиньи  вместе  с несколькими  воинами  прибыл  в
небольшой замок, где содержалсЯ плененный король Ќаваррский. "†ан де Џикиньи
был  губернатором Ђртуа, и  воины,  амьенские буржуа, приставили лестницы  к
подножию  стены и  застали  врасплох стражу, которой  не причинили  никакого
вреда...". —тобы  выЯснить некоторые подробности про эту  семью,  он целиком
прочел "€сторию" Љапфига. …сли бы в его  распорЯжении имелись библиотеки, он
рылсЯ  бы  в них,  расшифровывал неразборчивые  рукописи,  -  л  именно  так
возникают  пристрастиЯ эрудитов, - но он не обнаружил  ничего,  кроме  этого
островка, всплывшего из морЯ благородных имен. Џочему же  в имени  ќрнестины
не  было частицы? ѓде был герб? € что  представлЯл из себЯ ее ѓерб? ‡нала ли
сама ќрнестина об этом отрывке и о своем  благородном происхождении? …сли бы
Љюлафруа был постарше и не был таким мечтательным, он бы заметил, что уголок
447-й страницы засален пальцами. Ћтец ќрнестины знал про эту книгу. ’аким же
чудесным образом  она  раскрылась  в том же месте и  показала  ему  это имЯ.
Љюлафруа нравилось,  что знатность была скорее достоЯнием ќрнестины, чем его
самого, и уже в этом штрихе мы могли бы увидеть знак его судьбы. ‚озможность
быть рЯдом  с ней,  наслаждатьсЯ ее близостью, ее особыми милостЯми была ему
по  душе так же,  как кому-то больше нравитсЯ  быть  фаворитом государЯ, чем
самим государем,  или  жрецом бога,  чем самим  богом, ведь таким образом он
может обрести  Ѓлагодать. Љюлафруа не мог удержатьсЯ и не сообщить ќрнестине
о своем открытии, и, не знаЯ, как начать, он сказал ей напрЯмик:
     - ’ы благородна. џ видел твое имЯ в истории ”ранции.
     Ћн иронично  улыбалсЯ,  дабы уверить ее  в  своем презрении к знати,  о
тщеславии которой  напыщенно говорил школьный учитель всЯкий раз,  когда  мы
возвращались к  событиЯм ночи 4 августа [37]. Љюлафруа думал, что  презрение
означает безразличие.  „ети,  и  в  первую  очередь ее собственный  ребенок,
вызывали  в ќрнестине  смущение  почти так же, как во  мне вызывает смущение
прислуга;  она  краснеет и  думает,  что  ее разгадали;  или думает, что  ее
разгадали, и  краснеет,  не знаю.  Ћна тоже  хотела  быть  благородной.  Ћна
задавала тот  же вопрос своему отцу,  который  краснел  точно так же. „олжно
быть,  "€сториЯ" находилась  в  семье  давно, играЯ  в  какой-то  мере  роль
дворЯнской грамоты,  и,  может  быть, именно ќрнестина,  измученнаЯ  слишком
богатым воображением, превращавшим ее то в несчастную графиню, то в одну или
сразу нескольких маркиз  с тЯжеловесными гербами и коронами, отправила книгу
на чердак,  подальше от себЯ, чтобы ускользнуть от ее  чар; но она не знала,
что, помещаЯ ее у себЯ над головой, она никогда не сможет избавитьсЯ от нее,
ибо единственным  по-настоЯщему  действенным  средством было  закопать ее  в
землю, или же утопить, или сжечь. Ћна  не ответила, но если бы он мог читать
в  ее душе, Љюлафруа увидел бы там  опустошениЯ,  произведенные  единственно
этой  непризнанной знатностью, в которой она не была уверена и котораЯ в его
глазах возвышала  ее над сельчанами и приезжими из города. Ћна описала герб.
‚едь  теперь она была знакома с геральдикой. Ћна добралась  до Џарижа, чтобы
порытьсЯ в сочинениЯх д'Ћзье [38]. ’ам она изучила €сторию. Њы уже говорили,
что ученые  почти никогда не  действуют иначе, из других побуждений. ”илолог
не признаетсЯ (впрочем, он  об  этом и не знает), что  его вкус к этимологии
восходит  к поэзии (верит ли он, или смог бы поверить, но его побуждает сила
плоти),  содержащейсЯ в  слове "клавиша", где угадываютсЯ, если  ему угодно,
слово  "ключ" и  слово "колено"  [39].  “знав однажды,  что  самка скорпиона
пожирает  своего самца,  молодой человек становитсЯ  энтомологом,  а  другой
делаетсЯ  историком,  когда  прочтет,  что  ”ридрих  II  Џрусский  принуждал
воспитывать  детей  в изолЯции.  ќрнестина попыталась избежать  стыда  этого
признаниЯ -вожделенного желаниЯ быть  дворЯнкой, - быстро сознавшись в менее
позорном грехе.  ќто стараЯ  уловка: хитрость частичных  признаний. Џо своей
инициативе  Я  признаюсь  в  немногом, чтобы надежнее утаить  самое главное.
‘ледователь  сказал моему адвокату, что  если Я разыгрывал комедию, то делал
это блестЯще: но играл Я лишь времЯ  от времени. џ преумножил ошибки защиты,
и это было прекрасно. ‘удебный секретарь, казалось, думал, что Я симулировал
простодушие -- мать оплошностей. ‘удьЯ вроде бы верил  в мое  чистосердечие.
Ћба они ошибались. џ  действительно  указывал на компрометирующие детали,  о
которых  они  сперва не  знали.  (џ  много раз повторЯл:  "ќто  было  ночью"
-обстоЯтельство отЯгчающее в моем случае, как мне сказал следователь, - но Я
думал  также и  о  том, что опытный преступник не  призналсЯ  бы в этом: мне
нужно было  показатьсЯ новичком.  €менно в кабинете следователЯ мне пришло в
голову сказать, что  "это было ночью", потому  что той самой ночью произошли
некоторые событиЯ, которые мне  нужно было скрыть. џ уже намеревалсЯ отвести
обвинение в новом преступлении, совершенном той ночью, но, поскольку тогда Я
не оставил никаких следов,  то и не  придавал этому значениЯ. Џозже значение
проклюнулось и  стало расти -  не  знаю, почему,  -  и  Я машинально  сказал
"ночью", машинально, но настойчиво.  Ђ на втором допросе  Я вдруг понЯл, что
недостаточно хорошо путал событиЯ и  даты. џ все просчитал  и предусмотрел с
такой точностью, что она сбила следователЯ с толку. ќто было чересчур ловко.
Њне нужно было заботитьсЯ только  о  своем деле:  у него их  было  двадцать.
‘ледователь же допросил менЯ не о том, о чем должен был бы допрашивать, если
бы был проницательнее или имел больше времени, и на что Я подготовил ответы,
- но о деталЯх довольно крупных, на  которых Я не останавливалсЯ, потому что
не предполагал, что  следователь может о них подумать). ќрнестине не хватило
времени,    чтобы    изобрести   преступление:   она   описала   герб.   "Ќа
серебрЯно-лазурном поле,  рассеченном на десЯть частей, червленый с золотыми
когтЯми и Языком лев. ‚ нашлемнике феЯ Њелузина". ќто был герб рода ‹узиньЯн
[40].  Љюлафруа слушал  сию  блестЯщую  поэму.  ќрнестина  досконально знала
историю этой семьи, из которой вышли и короли €ерусалима, и государи  Љипра.
€х   бретонский  замок  был  Якобы  построен   Њелузиной,  но  ќрнестина  не
довольствовалась  этим:  это  была  легенда,  а  ее рассудку  длЯ ирреальных
построений требовались  более  прочные  материалы. ‹егенда  -все  равно  что
ветер. ќрнестина  не  верила в  фей  -созданий,  посланных длЯ  того,  чтобы
сбивать  с  прЯмой  дороги дерзких мечтателей;  волнение охватывало  все  ее
существо при чтении хроник:
     "...‡аморскаЯ ветвь... ѓерб, который воспевает..." [41]
     Ћна знала, что лгала. †елаЯ  прославитьсЯ древним  происхождением,  она
уступала зову ночи, земли и плоти. Ћна искала свои корни. Ћна хотела ощущать
за   собой   могущество   оплодотворЯющей   династической    силы.   ‘ловом,
геральдические изображениЯ впрЯмую прославлЯли ее.
     ѓоворЯт,  что  скрюченнаЯ  поза  "ЊоисеЯ"   Њикеланджело  была   задана
компактной формой мраморной глыбы, которую он должен был  обработать. „ивине
постоЯнно попадаютсЯ причудливые  куски мрамора, заставлЯющие  ее  создавать
шедевры.  Љюлафруа представитсЯ такой  случай,  когда, уже после побега,  он
окажетсЯ в городском саду. Ћн брел по аллеЯм, пока  в конце одной из них  не
увидел, что должен  вернутьсЯ, чтобы не ступить на газон. ђазворачиваЯсь, он
подумал: "Ћн сделал резкий поворот", и слово  "поворот", схваченное на лету,
заставило его  выполнить  легкий полуоборот.  Ћн  вот-вот должен  был начать
танец со сдержанными, еще не продуманными до конца движениЯми,  существующий
лишь в  замыслах, но подметка его дырЯвого  башмака протащилась  по  песку и
произвела постыдно вульгарный звук (ибо необходимо еще отметить:
     Љюлафруа,  или  „ивина,  с  присущим  им  утонченным  вкусом,  то  есть
претенциозным, куртуазным  -- ведь  мысленно  наши  герои  разыгрывают сцену
влечениЯ молодых девушек к чудовищам  - всегда в  конце концов оказывались в
ситуациЯх,  которые им самим были отвратительны). Ћн услышал  звук скребущей
по земле подметки.  ќтот призыв  к порЯдку заставил его опустить голову.  Ћн
тут же принЯл задумчивый  вид  и медленным шагом возвратилсЯ назад. ѓулЯющие
по саду смотрели  на него, и Љюлафруа  знал, что они отмечали его бледность,
худобу,  опущенные веки, тЯжелые  и круглые, как шарики. Ћн еще ниже склонил
голову, шаги его еще более  замедлились - настолько, что, казалось, будто он
горЯчо взывал к кому-то, и он - не подумал, но проговорил кричащим шепотом:
     - ѓосподи, Я  - среди избранных  вами. ‡а мгновениЯ, в которые он делал
эти несколько шагов, ѓосподь подхватил его и поставил перед своим престолом.
     „ивина - вернемсЯ к ней -  стоЯла на бульваре, прислонившись  к дереву.
‡десь  не  было  никого,  кто  не  знал  бы  ее.  ’ри прохвоста  из  местных
направлЯлись  в  ее  сторону.  ‘перва  они шли,  посмеиваЯсь  над чем-то,  -
возможно, над  „ивиной,  -затем поздоровались с  ней и спросили про  успехи.
„ивина  держала в руке  карандаш;  она  машинально  провела  им  по  ногтЯм,
нарисовав  сперва  какое-то неровное кружево, потом,  уже более сознательно,
ромб, розетку,  листок падуба.  ЌегодЯи  стали ей хамить.  Ћни говорили, что
это,  верно, очень  неприЯтно  -  члены, которые старики...  что  в женщинах
больше очарованиЯ... что они сами сутенеры... и тому подобное;  конечно, они
говорили  без злобы, но их слова все  же  ранили „ивину. …е смущение растет.
Ћни совсем молоденькие, а ей  уже тридцать лет,  она могла  бы заставить  их
замолчать одним ударом наотмашь.  Ќо они мужчины. …ще молодые, но с крепкими
мышцами и твердым взглЯдом. ‚от они стоЯт, все трое безнадежно непреклонные,
как  Џарки.  ™еки у „ивины  горЯт.  Ћна делает  вид,  что  всерьез  увлечена
рисунком на  ногтЯх и ничем  больше:  "‚от  какие  слова,  -подумала  она, -
заставЯт их поверить, что Я ничуть не смущена". €, протЯгиваЯ ребЯтам руку с
выставленными ногтЯми, улыбаЯсь, говорит:
     - џ  заведу новую моду.  „а-да,  новую  моду.  ‚ы  увидите  - это будет
премило. †енщины-мы  и женщины-другие будут заказывать  себе кружевные узоры
на ногтЯх.  €з Џерсии  выпишут художников,  и они будут рисовать  миниатюры,
которые можно будет рассматривать в лупу! Ђх, Ѓоже мой!
     Џарни пришли в замешательство, и один сказал за всех троих:
     - —ертова „ивина. Ћни удалились.
     €менно  в  этом  месте  и  в  этот  день  родилась мода украшать  ногти
персидскими миниатюрами.
     „ивина  думала,  что  Њиньон  в  кино,  а  Ќотр-„ам  изучает витрины  в
каком-нибудь  большом  универмаге.  Ѓлиже  к  вечеру Њиньон  в  американских
ботинках,  мЯгчайшей  шлЯпе и с золотой цепочкой на  запЯстье  спускалсЯ  по
лестнице. ‘тоило ему пересечь  порог дома, как его лицо утрачивало мраморную
твердость и голубоватый  стальной отблеск. ѓлаза размЯгчались настолько, что
в  них  исчезал взглЯд,  и  они  превращались  в  два отверстиЯ,  в  которые
проникало небо. Ќо при ходьбе он, как и  прежде, продолжал раскачиватьсЯ. Ћн
шел до ’юильри и садилсЯ там в чугунное кресло.
     Ќевесть  откуда возникал Ќотр-„ам;  он что-то насвистывал, ветер трепал
его волосы. Ћн устраивалсЯ в соседнем кресле. Ќачиналось:
     - ’ак на чем ты остановилсЯ?
     -  ‘амо  собой, Я  выиграл  битву. ’еперь  предстоЯт торжества. Ћфицеры
устраивают праздник в мою честь. Ђ Я раздаю награды. Ђ ты?
     - Ќу, Я...  џ по-прежнему всего-навсего король ‚енгрии, но ты устроишь,
чтобы менЯ выбрали западным императором. Џросекаешь? Њиньон, это же клево! €
Я остаюсь с тобой.
     - Ќу конечно, корешок.
     Њиньон обнЯл  Ќотр-„ама за шею.  •отел  было  его  поцеловать. ‚друг из
Ќотр-„ама  выскочили  восемь  молоденьких  дикарей: плоские, они,  казалось,
отслаивались от него, как будто составлЯли его  толщину, саму его плоть; они
кинулись  на  Њиньона,  словно  желаЯ  его прикончить. ќто  был  сигнал.  Ћн
отпустил шею Ќотр-„ама,  а сад  притих, он  (сад),  не  хранЯ зла,  простил.
Ѓеседа императора и королЯ возобновилась. Ќотр-„ам и Њиньон накручивали „руг
на  друга свои фантазии, которые сплетались,  словно мелодии двух скрипок, -
так и „ивина наматывала на ложь своих клиентов свою  собственную  ложь,  так
что получалсЯ некий невероЯтный клубок, скрученный туже, чем заросли лиан  в
бразильской сельве, и  ни один из собеседников уже не был уверен  в том, что
продолжает собственную тему, а не тему другого. ќти игры велись сознательно,
не длЯ того, чтобы обмануть, а длЯ того,  чтобы  очаровать. ЌачинаЯсь в тени
деревьев парка или  перед остывшим кофе  со  сливками,  они продолжались  до
самого  дома  свиданий.  ’ам  шепотом  произносЯт  имЯ  и тайком  показывают
документы, но клиенты неизбежно утопали  в той чистой и коварной воде, какой
была „ивина.  Ѓез  усилиЯ  она  распутывала  ложь  одним  словом  или  одним
движением плеча, взмахом ресниц и вызывала сладостную  растерЯнность, чем-то
подобную  волнению,  которое  Я  испытываю,  когда  читаю  книгу,  смотрю на
картину, слушаю  мелодию, когда, наконец, ко  мне  приходит вдохновение. ’ак
изЯщно, неожиданно, Ясно и  светло  разрешаетсЯ  конфликт  в  моих глубинах.
„оказательством  тому  служит  душевное  умиротворение,   которое  возникает
следом. Њожно сравнить этот конфликт с  теми морскими узлами, которые морЯки
называют "бабскими".
     Љак мне объЯснить тот факт, что „ивине сейчас тридцать или даже больше?
‚едь нужно, чтобы она была одного  со мною возраста,  чтобы Я в конце концов
унЯл  свою  потребность  говорить  о  себе,  жаловатьсЯ  и старатьсЯ,  чтобы
читатель полюбил  менЯ!  Њинуло то  времЯ между двадцатью и двадцатью  семью
годами, когда „ивина  изредка  поЯвлЯлась  среди нас, ведЯ  сложную, зыбкую,
запутанную жизнь содержанки. ’о было роскошное времЯ. Ћна совершила круиз по
‘редиземноморью,   затем   побывала  на   ‡ондских  островах:   нескончаемое
путешествие  на белой Яхте  с  любовником  --  молодым  американцем, скромно
гордЯщимсЯ  своим  богатством.  Љогда  они  возвратились,  причалив  Яхту  в
‚енеции,  „ивиной  увлексЯ  какой-то  кинорежиссер.  Ќесколько  месЯцев  они
прожили в огромных залах полуразрушенного замка, которые скорее сгодились бы
длЯ гигантских стражников или закованных в латы всадников.
     ‡атем  -  ‚ена,  роскошный отель, свернувшийсЯ клубочком  под  крыльЯми
черного  орла.  Ќочи  в  объЯтиЯх английского  лорда в  кровати  с пологом и
балдахином- Џрогулки в лимузине. ‚озвращение в Џариж. Њонмартр и тамошние ее
подружки. ‚изит  в  изЯщный  дворец  в  стиле  ђенессанс  в обществе  ѓи  де
ђобюрана. Ћна  - владелица  замка. „ивина  не  забывала  о своей матери  и о
Њиньоне.  Њиньону она  посылала  денежные  переводы,  иногда  драгоценности,
которые он носил один вечер и тут же  продавал, чтобы оплачивать ужины своих
приЯтелей.  ‚озвращениЯ  в  Џариж, новые путешествиЯ, и  всегда жизнь  среди
теплой,  золотистой роскоши.  ђоскоши такой,  что  мне достаточно  времЯ  от
времени воскрешать в памЯти образы ее нежного  уюта, чтобы неприЯтности моей
жалкой арестантской жизни исчезли, чтобы Я утешилсЯ; утешилсЯ при мысли, что
эта  роскошь существует.  €  поскольку мне в ней  отказано, Я  вызываю  ее в
памЯти  с таким  отчаЯнным  рвением, что  иногда  (и не  раз)  Я верил,  что
довольно  будет  какого-нибудь  пустЯчного,  легкого,  неуловимого  смещениЯ
плана,  в котором Я живу,  и  эта роскошь окружит  менЯ, станет  реальной, и
по-настоЯщему  моей, что довольно легкого  усилиЯ моей мысли - и  Я отыщу те
волшебные слова, которые откроют путь все затоплЯющему потоку.
     € изобретаЯ  длЯ „ивины самые уютные апартаменты, Я располагаюсь в  них
сам.
     Ќаконец, возвратившись, она все глубже погружаетсЯ в жизнь  педерастов.
…е можно встретить повсюду,  во всех крошечных барах. Ћна отрЯхиваетсЯ,  как
птица  после купаниЯ, взъерошиваетсЯ и уверена, что разбрасывает вокруг себЯ
и  среди нас  лепестки  роз,  рододендронов и пионов, как в селениЯх девочки
разбрасывали их на пути  шествиЯ в праздник тела ѓосподнЯ. ‘амаЯ большаЯ  из
ее  подруг  -  подруга-недруг  - Њимоза II.  —тобы  понЯть,  кто  это такаЯ,
необходимо привести отрывки из "†итиЯ Њимозы".


     „ивине:
     - Њне  нравитсЯ, когда у моих любовников ноги колесом, как у жокеев,  -
так они плотнее будут прижиматьсЯ к моим бедрам, когда оседлают менЯ.


     ‚ ’авернакле, ее подруги-педерасты:
     Ћдна, маркиз де?...
     - Њимоза  II попросила нарисовать герб графа де Ђ... на своих Ягодицах.
’ридцать шесть поколений знатного рода на заднице; цветными чернилами.


     „ивина познакомила ее  с Ќотр-„ам-де-”лером.  Ќа другой  день  - добраЯ
девочка - показала маленькую фотографию убийцы.
     Њимоза берет карточку, кладет ее на высунутый Язык и проглатывает.
     - џ обожаю ее, твою Ќотр-„ам, Я ею причащаюсь.
     Ћ „ивине, Џервому Џричастию:
     - ЏредставлЯешь, „ивина ведет себЯ, как  великие  трагические  актрисы,
она умеет  сыграть  своим  козырем. …сли  лицо  дает осечку,  она показывает
профиль, если  и он  летит к черту, то спину. Љак Њэри  ѓарден, она тихонько
попердывает за кулисами.


     ‚се педерасты ’авернаклЯ и окрестных баров, о Њимозе:
     - ќт