        ‹орд „ансени. „алекие бедствиЯ

---------------------------------------------------------------
     UNHAPPY FAR-OFF THINGS
     by Lord Dunsany
     1916
     © Ђ.ћ. ‘орочан (bvelvet@rambler.ru), перевод, 2005
---------------------------------------------------------------
     ‹юбое  коммерческое  использование  данного  перевода,  воспроизведение
текста  или  его  частей   без  разрешениЯ   переводчика  запрещено.   ’екст
предназначен длЯ ознакомительной публикации на сайте lib.ru.


     Џредисловие

     ‚ыбираЯ название длЯ этой книги, Я хотел показать, что ни в коем случае
не считаю свою работу "современной". ‚торым из  вынесенных на титульный лист
слов Я  надеЯлсЯ продемонстрировать всем, кто может  прочесть  нижеследующие
строки,  те ужасные крайности, от  которых пострадало население ”ранции.  Ќо
потребности в этом больше нет.  ђассказы, как они есть, Я собрал  вместе под
одной обложкой длЯ немногих, которые, кажетсЯ, читают мои книги в Ђнглии.
     „ансени


     Џанихида Џобеды

     Џобеда не подымет к небу труб
     € батареи залпом не ударЯт -
     ‚оенной мути старый, старый труп
     Ќа пустоши настилами завалЯт.
     € мертвецы лежат в грЯзи болотной,
     ‚ останках артиллерии холодной.

     —тоб всЯкий - и живой, и мертвый - ведал
     Ћ горестном величии твоем,
     ‚о все краЯ твой зов мы понесем,
     ’вою трубу мы понесем, Џобеда.
     Ќе заслужили мы твоих венков,
     Ћни ждут там, среди высоких сорнЯков.

     ѓрЯзь выжжена дыханием термита,
     ‡има сломала множество костей:
     Џрошли года среди пылающих ночей.
     ‚от, наконец, и все - война убита!


     ‘обор в Ђррасе

     Ќа  огромных ступенЯх  собора в  Ђррасе  Я  увидел  замершую  в  тишине
процессию.
     Ћни  выстроились,  образуЯ  совершенно  прЯмую  линию,  местами  слегка
движущуюсЯ  или  колеблющуюсЯ:  иногда  они  склонЯли  головы,  иногда  двое
оборачивались друг к другу, но большей частью они оставались неподвижны. ќто
было  времЯ,  когда  мода  только что переменилась, и  некоторые были  уже в
светло-желтом, в то времЯ как другие еще носили зеленое.
     џ поднЯлсЯ  по  ступенЯм  среди  них, единственный  живой человек,  ибо
мужчины и  женщины больше не молились в  соборе Ђрраса,  и деревьЯ занЯли их
место;  маленькие  и  скромные,  все  моложе  четырех  лет,  они  в  большом
количестве  столпились  на ступенЯх, образуЯ  процессию,  и  росли  строгими
рЯдами прЯмо  там, где  ступени  сменЯлись другими ступенЯми.  Ћни прибыли в
Ђррас  с  ветром и  дождем,  которые  проникают в  приделы всЯкий раз, когда
случаютсЯ вместе, и идут везде, где побывал человек; молодые побеги  на этих
лестничных пролетах сохранЯют столь  почтительный вид, что наблюдатель может
сказать: они не знали, что Ђррский собор пал в  страшные дни; они не  знали,
что видели крушение и обширное  бедствие; они думали, что эти великие стены,
открытые  длЯ звезд и  солнца,  были естественным  и  подходЯщим местом  длЯ
поклонениЯ маленьких сорнЯков.
     ђазрушенные зданиЯ Ђрраса сгрудились вокруг собора как будто (это легко
представить)  измученные  и напуганные дети,  - столь задумчивы их  разбитые
окна и старые, серые пустые фронтоны, так  печальны и искажены. Ћни - скорее
маленькие  старики, столкнувшиесЯ с  неприЯтностЯми, пристально  глЯдЯщие на
своего большого старшего спутника и не знающие, что им делать.
     Ќо  событиЯ  в  Ђррасе мрачностью своей  превосходЯт  самые трагические
фантазии поэта.
     Ќа западном фронтоне собора стоЯт восемь колонн, возносЯщихсЯ от земли;
над ними стоЯли еще  четыре. €з  четырех верхних  столбов два  слева  упали,
уничтоженные  снарЯдами  с  севера:  и  снарЯд прошел  через  один  из  двух
оставшихсЯ так, как пулЯ могла пройти сквозь стебель нарцисса.
     ‹евый  угол  западной  стены  был  задет  с  севера  каким-то  огромным
снарЯдом, который превратил весь угол в каменную осыпь: и тем не менее стены
выстоЯли.
     џ вошел через западные двери. Џо всему нефу  лежали  длинные кучи белых
камней,  увенчанные травой и сорнЯками, и узенькаЯ тропинка  виднелась среди
травы  и  сорнЯков. ‚от и  все,  что осталось  от крыши собора и от каких-то
стульев или скамей,  возможно,  стоЯвших  в нефе,  от всего, что,  возможно,
нависало  над  ними.  ‚се рухнуло вниз, кроме  одной стройной арки,  котораЯ
пересекала неф  по  самому трансепту; она  резко выделЯлась на фоне  неба, и
всЯкий, кто ее видел, задавалсЯ вопросом, как она держалась в воздухе.
     ‚ южном приделе то здесь, то там в искривленных рамах виднелись зеленые
стекла,  подобные  одиноким  листьЯм  на Яблоне  после  весеннего ливнЯ. Ќад
приделами все еще остались крыши, которые опирались на крепкие старые стены,
выдержавшие все.
     ’ам, где  неф присоединЯетсЯ к трансепту,  разрушение оказалось сильнее
всего. ‚озможно, там было наиболее массивное сооружение,  и немцы уничтожили
его: это могла быть башнЯ, насколько Я себе представлЯю, или шпиль.
     џ стоЯл  на куче и смотрел на алтарь. ‘лева от менЯ все было разрушено.
‘права два старых каменных свЯтых высились рЯдом с южной дверью.
     „верь была распахнута  давно, и стоЯла с тех  пор,  как  ее распахнули,
частично сломаннаЯ. ЃольшаЯ  круглаЯ Яма зиЯла в земле снаружи; Яма осталась
от того, что отворило дверь.
     ЏрЯмо за большой кучей  слева от алтарЯ, стоЯло нечто деревЯнное, почти
несомненно, бывшее некогда органом.
     Џока  Я разглЯдывал все  это,  через  пустынное  свЯтилище,  вдалеке по
приделу,  мимо  колонн,  изъеденных  шрапнелью,  прошла  печальнаЯ  старуха,
слишком  печальнаЯ даже длЯ женщины с северо-востока ”ранции. Ћна, казалось,
заботилась  о насыпЯх  и камнЯх,  которые  когда-то были  собором; возможно,
когда-то  она была служанкой епископа или женой одного из служителей; только
она одна и  осталась из всех, кто был там в другие дни, она, да еще голуби и
галки. џ  заговорил  с нею. ‚есь  Ђррас, поведала она, был разрушен. Ѓольшой
собор уничтожен,  ее  собственное  семейство  полностью  уничтожено;  и  она
указала  туда,  где  грустные  зданиЯ  пристально  глЯдели  на   мир  своими
несчастными мертвыми  окнами. ЂбсолютнаЯ  разруха, сказала она; но не должно
быть никакого перемириЯ. Ќикакого  перемириЯ. Ќет. Ќеобходимо, чтобы не было
никакого перемириЯ вообще. Ќикакого перемириЯ с немцами.
     Ћна прошла  мимо, решительнаЯ и  печальнаЯ, и орудиЯ быстро загрохотали
за Ђррасом.
     ”ранцузский переводчик, на воротнике которого сверкали головы сфинксов,
показал мне открытку  с фотографией алтарЯ, каким он был пЯть лет назад. ќто
был тот самый алтарь, перед которым Я стоЯл. ЊенЯ поразило  то, что Я увидел
на фотографии, и то,  что камера, которой  сделали фото, должно быть, стоЯла
именно там, где стоЯл  Я, только немного ниже,  под большой кучей.  •отЯ все
знали, что  там  был  алтарь,  и свечи,  и  крыша, и  ковер, и торжественный
интерьер  собора, все  же видеть эту фотографию и стоЯть на грЯзной куче, на
ветру, под стаЯми галок, было слишком  тЯжело.  ‚озникал контраст, с которым
не мог смиритьсЯ разум.
     џ  немного  прошелсЯ вместе  с  французским переводчиком. Њы  подошли к
маленькой  раке  в  южной галерее. ‚сЯ  она была выложена мрамором, и мрамор
раскололи на сотни  частей, но кто-то аккуратно поднЯл все частицы и  сложил
их вместе на алтаре.
     €  эта патетическаЯ куча,  котораЯ была  собрана  из разбитых кусочков,
притЯгивала многих  людей, останавливавшихсЯ и пристально смотревших на нее;
и бесцельно,  как  частенько делают солдаты, они  записывали на мраморе свои
имена.  Ќа каждом  кусочке осталось  чье-то  имЯ, на  что  француз  с легкой
иронией заметил:  "Љак мало нужно, чтобы передать свое имЯ потомству - всего
лишь написать  его на одном из этих камней". "Ќет", сказал Я, "Я сделаю это,
описав все, что увидел". € мы рассмеЯлись.
     џ  еще  не  исполнил  задуманного:  об  Ђррасе  следует сказать гораздо
больше. Љогда Я начинаю рассказ о разрушении и горе, человек, который был их
причиной, падает. …го безвкуснаЯ власть начинает рассыпатьсЯ подобно осенним
листьЯм.  ‘коро  его  трон будет гол, а пока Я начну произносить то,  что  Я
должен сказать, - речь о бедствиЯх собора и маленьких садов Ђрраса.
     ‡има  ѓогенцоллернов  настала; скипетр,  мундиры,  звезды и  придворные
исчезли; тем не менее мир не знает и половины ужасных  бедствий, творившихсЯ
в Ђррасе. € весна принесет новое времЯ, и  скроет траншеи зеленью, и  голуби
будут ворковать на разрушенных башнЯх, и деревьЯ будут расти на ступенЯх все
выше  и сильнее, и более счастливые  люди будут петь  на улицах, не опасаЯсь
никаких богов войны; тогда, возможно, Я расскажу тем, кто пожелает прочесть,
что  война  сотворила в  древнем  городе, уже романтичном в  те годы,  когда
романтика  была  внове;  как война  пришла  внезапно,  без  милосердиЯ,  без
жалости, с севера и  востока, пришла  в маленькие  дома, в резные  галереи и
сады, в церкви, соборы и галочьи гнезда.


     •орошаЯ война

     Ќицше сказал: "‚ы слышали, что хороший  повод  оправдывает любую войну,
но Я говорю вам, что хорошаЯ война оправдывает любой повод".
     —еловек шел один по равнине столь опустошенной, что, если вы никогда не
видели ее, простое слово "опустошение" ни  за что не смогло бы передать  вам
ту  ауру меланхолии,  котораЯ витала вокруг  этого человека  в его  одиноком
странствии. Џоодаль  от унылой  дороги возвышалась аллеЯ деревьев,  мертвых,
как присутствующие  на  похоронах, внезапно  пораженные  во  времЯ  какой-то
траурной процессии. Ћн  пришел этой дорогой;  но когда  он достиг  какого-то
места, то  сразу же свернул  с дороги,  направившись  далеко  налево, следуЯ
вдоль  линии  кустарников,  которые  могли  некогда  быть  частью  переулка.
Ќекоторое времЯ  его  ноги  ступали  по высокой и  грЯзной траве;  иногда он
приподнимал ноги повыше,  переступаЯ через  телефонный провод, который вилсЯ
среди старых  заграждений и кустарников; часто мужчина спотыкалсЯ  о  ржавые
останки  колючей  проволоки  и  переступал  через  них  там,  где  они  были
перерезаны,  возможно, много лет назад, огромными снарЯдами;  потом его ноги
снова с шелестом опускались  на  траву, на мертвую траву, котораЯ  с тем  же
звуком касалась его ботинок весь день после полуднЯ.
     Ћднажды он  присел  отдохнуть  на  край  воронки,  утомленный  походом,
которого  никогда  не предпринимал  прежде; и после того,  как  он  просидел
некоторое времЯ, кот,  который,  судЯ  по всему, обитал в  этом диком месте,
внезапно вскочил и запрыгал среди сорнЯков. ќто животное казалось совершенно
диким и донельзЯ напуганным присутствием человека.
     ‘ерые голые холмы окружали пустошь; куропатка кричала поодаль: наступал
вечер. Ћн  устало поднЯлсЯ, все же  изображаЯ некое  усердие,  как  тот, кто
преданно продолжает печальные поиски.
     ЋглЯнувшись вокруг, прежде чем оставить место отдыха,  он  увидел  пару
кочанов капусты, котораЯ через много лет возвращалась на  прежние  места, на
бывшее  поле, и росла на краю  воронки  от снарЯда.  †елтеющий вьюнок поднЯл
вверх мертвый стебель. ‘орнЯки, трава и исковерканнаЯ землЯ окружали его  со
всех  сторон.  „альше дело обстоЯло не лучше. ’ем не менее он продолжал свой
путь. Ќесколько цветков проглЯнули среди сорнЯков. Ћн  остановилсЯ, осмотрел
пейзаж и  не  обнаружил в  окружающем мире  никаких следов надежды: разбитый
ствол  сломанного  дерева  как бы  искоса  смотрел на  него,  белые  траншеи
рассекали склон. Ћн последовал по старой траншее через старую ограду, прошел
мимо длинных линий колючей проволоки, мимо большого ржавого снарЯда, который
не  разорвалсЯ,  миновал  блиндаж, где  что-то  серое,  казалось,  лежало  у
основаниЯ длинной лестницы. —ерные  грибы  росли у входа. Ћн шел  и шел мимо
воронок  от  снарЯдов, обходЯ  их  там,  где они  были  особенно  глубокими,
переступаЯ или спускаЯсь в небольшие. Њаленькие репейники цеплЯлись за него;
он  шел,  сопровождаемый  шелестом,  единственным  звуком  в  пустыне, кроме
щелчков уничтоженного железа. ’еперь он был в зарослЯх крапивы. Ћн преодолел
много  маленьких  неестественных  долин.  Ћн  миновал  еще  больше  траншей,
охранЯемых только  грибами.  Џока  было  светло, он  следовал  по  маленьким
дорожкам,  удивлЯЯсь,  кто  же мог  их  протоптать.  Ћднажды он  спустилсЯ в
траншею.
     Ћдуванчики склонЯлись поперек  тропы, как  будто преграждаЯ  ему  путь,
убеждаЯ человека уйти  и не  возвращатьсЯ. ‘орнЯки толпились здесь тысЯчами.
ќто был день сорнЯков. ’олько  они, казалось, одержали победу в  тех  полЯх,
покинутых человеком. Ћн спустилсЯ в  траншею, не знаЯ, какой  из  враждующих
сторон  эта траншеЯ  когда-то  принадлежала. “жасные снарЯды разворотили  ее
здесь  и  там,  и  скрутили  железо,  как  будто  круглые гигантские  пальцы
бесцельно вертели его несколько мгновений, а потом бросили, оставив навсегда
лежать в  дождевых  потоках.  Ћн  миновал другие  блиндажи и  черные  грибы,
окружавшие  их;  и затем он оставил траншею, идЯ прЯмо по  открытому  месту:
снова мертвые травы шипели у его ног, иногда тонкаЯ проволока  запевала свою
тихую песенку. Ћн миновал полосу крапивы,  но за ней оказалась та же мертваЯ
трава.  €  теперь  дневной  свет начал угасать  вдали.  Њужчина  намеревалсЯ
достигнуть цели своего  путешествиЯ при  свете днЯ,  поскольку уже вышел  из
возраста, когда человек может блуждать после наступлениЯ темноты. Ќо  он  не
учел всех трудностей ходьбы по той дороге, или понадеЯлсЯ, что знакомые  ему
переулки не исчезнут и не сольютсЯ с этой жалкой, пугающей пустошью.
     ‚ечер быстро надвигалсЯ, но человек упрЯмо шел дальше.  ќто было времЯ,
когда  заросли кукурузы утрачивали цвет и  медленно  становились  серыми  на
сером фоне, и на фермах одни  за другими зажигались их неисчислимые огни. Ќо
вечер  теперь  набросилсЯ на тоскливую  пустошь; поднЯлсЯ холодный  ветер; и
путешественник заслышал жалобный звук железа, качающегосЯ среди уничтоженных
вещей, и знал, что этот звук теперь будет часто звучать в пустыне.
     €  вечер  пришел  - огромный  серый  холст, ожидающий  мрачных  картин;
подходЯщий фон  длЯ всех темных  историй мира, длЯ историй призрачных  мест,
посещаемых духами в любом столетии, в любой стране. Ќо речь идет не просто о
призраках  из  всех  тех тысЯч  могил,  полузасыпанных траншей и  воронок от
снарЯдов;  эти  места  посещает что-то  более  огромное  и более ужасное; их
посещают  вопЯщие амбиции под звездами или луной, дрейфующей посреди мусора,
усыпавшего одинокую  равнину  там, где когда-то были  деревни;  их  посещают
утраченные амбиции  двух €мператоров  и ‘ултана,  поднимающие вой при каждом
порыве ветра и требующие мирового владычества.
     •олодный ветер перевернул взорванную пустошь, и  куски разбитого железа
заколебались под его дуновением.
     €  теперь путешественник поспешил,  поскольку наступала  ночь, и  такаЯ
ночь, которую три ведьмы могли выварить  в своем котле. Ћн продолжал идти  -
нетерпеливо,  но  с  бесконечной  печалью.  Ќа  линии  горизонта  поЯвлЯлись
странные ракеты военных времен, они загадочно вздымались  над землей и снова
опускались. Ћчень далеко несколько солдат  зажгли свой собственный маленький
костер.
     Ќочь стала еще холоднее; стук, стук, стук - звучало разбитое железо.
     €  наконец путешественник  остановилсЯ в  ночи и внимательно оглЯделсЯ,
казалось,  он был доволен,  что цель  его путешествиЯ  находитсЯ  в пределах
видимости, хотЯ  длЯ  глаз обычного  наблюдателЯ место, которого  он достиг,
никоим образом не отличалось от остальной части пустоши.
     Ћн не  пошел дальше, но все оборачивалсЯ в разные  стороны,  осматриваЯ
эту худосочную и израненную землю участок за участком.
     Ћн искал деревню, где родилсЯ.


     „вухэтажный дом

     џ снова приехал в Љруазиль.
     џ  искал  размытую водой дорогу,  которую  мы  использовали  в качестве
дополнительного   пути,   дорогу,  окруженную   цепью   маленьких  убежищ  и
вырезанными на дубовых стволах  образами  свЯтых, которые пережили церковь в
Љруазиле.
     џ мог найти это место с закрытыми глазами. Ќо мои глаза открылись,  и Я
не  сумел его  обнаружить.  џ  не  видел сходства между  пустынным шоссе, по
которому  носились грузовики,  и  оживленной маленькой  улочкой,  колеЯм  на
которой уже минуло три года.
     Џока  Я  пристально осматривалсЯ  по сторонам, отыскиваЯ нашу  линию, Я
заметил старого  француза  в  гражданской  одежде,  который  смотрел  вниз с
небольшой  насыпи  из  белого  камнЯ,  немного приподнимавшейсЯ  над уровнем
дороги. Љогда Я заметил его в первый раз, он  шел, поминутно останавливаЯсь,
как будто не был уверен, где находитсЯ. Ќо теперь он стоЯл неподвижно, глЯдЯ
с насыпи вниз.
     "Voila ma maison," сказал он.
     Ѓольше он  ничего не  сказал:  это поразительное замечание,  этот жест,
который  указывал  на такое бедствие,  были сделаны совсем просто.  ‡десь не
было ничего от театральной позы, которую мы ошибочно  свЯзываем с поведением
французов, потому  что они скрывают свои эмоции менее тайно,  чем мы; в  его
голосе   не  прозвучало  никаких  трагических   нот:  только  след  глубокой
привЯзанности проЯвилсЯ в одном из слов, которые он использовал. Ћн говорил,
как  женщина могла  бы сказать  о своем единственном  ребенке: "‚зглЯните на
моего младенца".
     "Voila ma maison", сказал он.
     џ попыталсЯ выразить на его Языке, что Я чувствую; и после моей попытки
он заговорил о своем доме.
     ќто  был очень старый  дом.  ЌижнЯЯ  часть,  сказал  он,  относилась  к
феодальным временам; хотЯ Я не совсем понЯл, то ли все, что осталось под той
насыпью, было настолько древним,  то ли он имел в виду только  подвалы дома.
ќто  был  прекрасный высокий  дом,  сказал  он,  целых  два этажа.  —еловек,
которому известны зданиЯ в пЯтьдесЯт этажей, даже человек, который повидал в
жизни дворцы, не улыбнетсЯ усилиЯм этого старика, пытавшегосЯ описать высоту
своего дома и убедить менЯ, что дом возвышалсЯ на два этажа, когда мы стоЯли
вместе перед этой печальной белой насыпью.  Ћн сказал мне, что его сын убит.
€ это второе  несчастье, как ни странно, не взволновало менЯ так сильно, как
белаЯ насыпь,  котораЯ  была домом и возвышалась на два этажа, поскольку оно
кажетсЯ  совершенно  обычным   длЯ  каждого  французского  семейства,  глава
которого случайно заговорит с чужаком в разрушенных французских  городах или
на оживленных французских дорогах.
     Ћн  указал  вдаль на огромную белую  насыпь, на  вершине которой кто-то
поставил маленький деревЯнный крест. "–ерковь", - сказал  он. Ћб этом Я  уже
знал.
     Ќа очень плохом французском Я  попыталсЯ успокоить  его.  џ сказал, что
”ранциЯ, разумеетсЯ, выстроит его  дом снова. ‚озможно, этим  займутсЯ  даже
союзники; поскольку Я не предполагал, что мы сделаем достаточно, если просто
выставим  немцев  из ”ранции  и оставим этого бедного  старика  блуждать без
крыши над головой. џ сказал ему, что в будущем Љруазиль,  конечно, восстанет
вновь.
     Ћн не проЯвил ни малейшего интереса  к моим словам. …го двухэтажный дом
рухнул, его сын погиб,  маленькаЯ деревнЯ Љруазиль исчезла;  у него осталась
только одна  надежда  на  будущее. Љогда Я  закончил  говорить о будущем, он
приподнЯл  палку  с  набалдашником,  которую  нес в руке,  до уровнЯ  горла.
Љонечно, это была  стараЯ палка его сына, и теперь старик держал ее за кусок
веревки, продетый  сквозь рукоЯть, которую он поднЯл до  уровнЯ шеи.  ‚  это
времЯ  он  проницательно  и внимательно наблюдал  за мной,  поскольку  Я был
незнакомцем и мне следовало объЯснить кое-что, чего Я мог не знать - то, что
полезно было бы уЯснить всем людЯм.
     "Љайзер", произнес он. "„а",  сказал Я,  "кайзер". Ќо Я произнес  слово
"кайзер"  иначе,  нежели он, и  он  снова  повторил:  "Љайзер",  внимательно
наблюдаЯ за мной, чтобы убедитьсЯ, что Я понЯл. € затем он  сказал "pendu" и
немного раскачал  палку, свисавшую  с  веревочной  петли. "Oui", ответил  Я,
"pendu".
     ЏонЯл  ли  Я?  Ћн  был  еще не вполне  уверен.  Ѓыло  важно, чтобы  это
окончательно  решилось между  нами, пока мы стоЯли на этой  дороге через то,
что было Љруазилем, где он прожил много солнечных лет, а Я провел один сезон
среди мусора и крыс. "Pendu", сказал он. „а, Я с ним согласилсЯ.
     ‚се было хорошо. ‘тарик почти улыбнулсЯ.
     џ предложил ему сигарету, и мы зажгли две от аппарата из кремнЯ,  стали
и бензина, который старик носил в кармане.
     Ћн  показал мне свою фотографию и паспорт, чтобы доказать, полагаю, что
он  не шпион. ЌельзЯ было признать сходство,  поскольку  фото,  должно быть,
сделали  в  несколько  более  счастливый день,  до того,  как он увидел свой
двухэтажный  дом поверженным во  прах. Ќо он  не был шпионом,  потому что  в
глазах его стоЯли слезы;  а пруссаки, Я думаю, не прольют ни единой слезинки
о том, что мы увидели в деревне Љруазиль.
     џ  больше не говорил о восстановлении его дома, Я  больше не говорил  о
новом Љруазиле,  сиЯющем где-то в  будущем;  поскольку  не это  он  видел  в
будущем,  не в  этом заключались  надежды бедного старика. “  него  осталась
только одна темнаЯ надежда, и не было места длЯ других.
     Ћн надеЯлсЯ  увидеть,  как  кайзера  повесЯт  за  все  зло, которое  он
сотворил в Љруазиле. ќтой надеждой он жил.
     Њадам или сеньор из любой далекой страны, если вы прочитаете эти слова,
не  вините  старика  за  жестокую  надежду,  которую  он  лелеЯл.  ќто  была
единственнаЯ надежда,  котораЯ у  него осталась. ‚ы, мадам,  с  вашим садом,
вашим  домом,  вашей  церковью,  деревней,  где все  знают  вас,  вы  можете
надеЯтьсЯ, как всЯкаЯ христианка, обширны просторы надежды в  вашем будущем.
‚ы увидите смену времен года над  вашим садом, вы будете занЯты своим домом,
и делитьсЯ с вашими соседЯми неисчислимыми маленькими радостЯми,  и находить
повсюду утешение и  красоту, и наконец обрести последний приют возле церкви,
шпиль которой вы видите из вашего дома. ‚ы, сеньор, с вашим сыном, возможно,
подрастающим, возможно, уже носЯщим меч,  который некогда носили вы сами, вы
можете  обратитьсЯ  к воспоминаниЯм или  смотреть  с надеждой на  будущее  с
равной непринужденностью.
     —еловек,  которого Я встретил в Љруазиле, не имел подобной возможности.
“ него осталась лишь одна эта надежда.
     Џрошу  вас, вашим  голосом  или волеизъЯвлением, властью или  влиЯнием,
которым вы  обладаете,  не делайте  ничего, чтобы отобрать у  этого  бедного
старого  француза единственную маленькую  надежду, котораЯ ему осталась. —ем
более тривиальной его страннаЯ надежда покажетсЯ вам  по сравнению с  вашими
собственными возвышенными надеждами, которые  приходЯт так легко среди  всех
ваших полей и домов, тем более жестоко будет лишить старика надежды.
     џ  многое узнал в Љруазиле,  и последним был тот странный урок, который
мне  преподал  старик. џ развернулсЯ, обменЯлсЯ с  ним рукопожатием и сказал
"до свиданиЯ", поскольку Я  желал снова увидеть нашу старую передовую линию,
к  которой  мы   привыкли,  теперь  опустевшую  и  наконец  затихшую.  "Ѓоши
побеждены", сказал Я.
     "Vaincu,  vaincu",  повторил  он. €  когда Я  покинул его, в слезЯщихсЯ
глазах проглЯдывало нечто, почти похожее на счастье.


     Ѓермондси _versus_ ‚юртембург

     „еревьЯ  у дороги  становились  все тоньше и тоньше,  а  потом  исчезли
вовсе, и внезапно мы увидели посреди леса призраков  убитых деревьев Ђльбер,
весь серый и пустынный.
     ‘пустившись в Ђльбер мимо агонизирующих деревьев, мы внезапно оказались
среди  зданий.  €х  нельзЯ  было  увидеть издали, как в  других  городах; мы
наткнулись на них внезапно, как можно наткнутьсЯ на труп в траве.
     Њы остановились и постоЯли  рЯдом  с домом, который  был покрыт гипсом,
чтобы он больше походил на огромный камень, но  жалкие попытки не увенчались
успехом:  исчезли  перекрытиЯ  и  исчезли  комнаты,  покрытие  было изрезано
шрапнелью.
     Ќеподалеку лежал  кусок  железа, перила, сорванные  с  железнодорожного
моста; шрапнель  прошла через искривленный  металл, как нож сквозь  масло. €
около перил лежала одна из  больших  стальных опор  моста, принесеннаЯ  туда
каким-то огненным  сквознЯком; конец ее был согнут и вывернут, как будто это
прЯмой тростниковый стебель, который кто-то слишком сильно прижал к земле.
     Ѓыла за границами Ђльбера сила, котораЯ могла сотворить такое, железнаЯ
сила,  у  которой  не  осталось  никакой жалости  к  железу,  могущественное
механическое приспособление, которое  могло  брать машины и  разрывать их на
части  в одно мгновение, как ребенок раздирает цветок на части  лепесток  за
лепестком.
     Љогда  такаЯ  сила  пришла  извне, остались  ли шансы  у  человека? Ћна
Явилась  в  Ђльбер  внезапно,  и   железнодорожные  линии  и  мосты  пали  и
разрушились,  и зданиЯ  склонились  вниз  в безжалостном пламени; в  том  же
состоЯнии  Я обнаружил их - истерзанные  печальные завалы,  оставшиесЯ после
катастрофы.
     Љуски бумаги шелестели вокруг, как будто раздавались чьи-то шаги, грЯзь
скрывала руины,  куски  ржавых снарЯдов были  столь же неприглЯдны и грЯзны,
как  все  то, что они разрушили.  Ћчищенные,  отполированные и оцененные  по
полкроны за штуку, эти куски будут когда-нибудь выглЯдеть очень романтично в
лондонском  магазине,  но  сегоднЯ   в  Ђльбере  они  выглЯдЯт   грЯзными  и
неопрЯтными, подобно  дешевому ножу, еще грЯзному  и липкому от крови убитой
женщины, платье которой не по моде длинно.
     Ќесвежий запах войны стал результатом опустошениЯ.
     Ѓританский шлем, пробитый как старый шар длЯ боулинга, но трагичный,  а
не абсурдный, лежал около бочонка и заварочного чайника.
     Ќа стене, котораЯ  возвышалась над кучей  грЯзных  и разбитых  стропил,
было написано  красной краской: "KOMPe I.M.B.K. 184". ЉраснаЯ краска стекала
по стене с каждой буквы. Џоистине мы стоЯли на сцене убийства.
     Ќапротив  тех красных букв, на другой стороне дороги был дом со следами
приЯтных украшений под окнами, с  изображениЯми виноградных гроздьев и  лоз.
Љто-то оставил деревЯнный ботинок на крючке у двери.
     ‚озможно, радостный  орнамент на стене привлек менЯ.  џ  вошел в  дом и
оглЯделсЯ.
     Ќа полу лежал кусок снарЯда, и маленький графин  с отбитым горлышком, и
куски рюкзака из  лошадиной кожи. Џол когда-то устилала  симпатичнаЯ плитка,
но сухаЯ грЯзь глубоко ее похоронила: именно такаЯ  вековаЯ грЯзь собираетсЯ
в африканских  храмах. Њужской жилет лежал в грЯзи  среди  остатков женского
платьЯ; жилет был черным: вероЯтно, его  берегли длЯ воскресных дней.  ‚от и
все,  что  Я  смог  увидеть   на  первом  этаже,  больше  никаких   обломков
кораблекрушениЯ не сохранилось до наших дней от эпохи мира.
     ЌесчастнаЯ лестница все еще пыталась удержатьсЯ наверху. Ћна начиналась
в  углу комнаты.  Ћна,  казалось,  все еще полагала, что существует  верхний
этаж,  все  еще чувствовала,  что  существует  дом; и  хранилась  надежда  в
поворотах той разбитой  лестницы, что люди все же вернутсЯ и  будут вечерами
отправлЯтьсЯ  в  спальни  по  этим  разрушенным  ступенЯм;  перила и ступени
струились вниз с вершины, женское платье развевалось из верхней комнаты  над
теми   бесполезными  ступенЯми,  планки  потолка   раздвинулись,  штукатурка
исчезла. €з всех человеческих надежд, которые никогда не исполнЯтсЯ, из всех
желаний,  которые  всегда  приходЯт  слишком  поздно, самой бесполезной была
надежда,  выраженнаЯ  той  лестницей -  надежда, что семейство  когда-нибудь
вернетсЯ  домой  и снова пройдет  по  этим ступенЯм.  € если  в какой-нибудь
далекой  стране  кто-нибудь,  не  видевший  Ђльбера, еще  питает надежду  из
состраданиЯ к  этим бедным людЯм во ”ранции, что  в том месте,  где остаетсЯ
лестница, существует и здание, способное укрыть людей, которые снова назовут
это здание домом... џ  скажу вам еще  одно: носилсЯ внутри дома тот же самый
ветер, который дул снаружи; ветер, который  блуждал свободно по многомильным
равнинам,  столь же  беспрепЯтственно бродил и  в  этом доме; больше не было
различиЯ между внутри и снаружи, между домом и внешним миром.
     € на  стене комнаты,  в которой Я  стоЯл, кто-то гордо написал название
своего  полка,  "156-ой  ‚юртембургский". ќто  было написано мелом; и другой
человек пришел и написал два слова, он тоже оставил название своего полка. €
надписи сохранились,  когда те  два  человека ушли, и одинокий дом затих, за
исключением воЯ ветра и скрипа вещей, который раздаетсЯ под действием ветра.
…динственное сообщение  этого пустынного дома, - этот потрЯсающий отчет, эта
редкаЯ  строка  истории, записанной  мелом: "ЏотерЯн 156-ым  ‚юртембургским,
взЯт обратно Ѓермондсийскими Ѓабочками".
     „ва  человека  создали этот текст. €, как в случае с  ѓомером, никто не
знает, кем они были. €, подобно словам ѓомера, их слова были эпосом.


     Ќа старом поле битвы

     џ прошел  на  старое поле битвы  через  садовые  ворота, бледно-зеленые
ворота  у  дороги Ѓапом - Ђррас.  ‚еселаЯ зелень  привлекла  менЯ в  глубины
запустениЯ, как мог бы изумруд привлечь к мусорному Ящику. џ вошел через эти
домашние  садовые ворота,  у  которых не  было  ни  петель, ни  столбов, они
опирались  на  кучу камней: Я прошел туда, сойдЯ с дороги; она одна  не была
частью  полЯ  боЯ;  дорога  одна была ухожена  и сохранена  в  целости;  все
остальное было полем боЯ, насколько хватало глаз.
     Ќа большой беловатой куче вилсЯ стебель унылого темно-красного оттенка.
€  присутствие этого побега,  носЯщего траур среди пустоши, Явно  указывало,
что куча  некогда была  домом. €счезли все живые существа, которые именовали
эту  белую  насыпь  домом: отец  сражалсЯ  где-нибудь;  дети  сбежали,  если
осталось времЯ; собака ушла с ними, или, возможно, если не осталось времени,
служила  теперь  другим  хозЯевам;  кот  сделал  себе  логовище и  по  ночам
преследовал мышей в траншеЯх.
     ‚се живое,  что мы  могли бы  заметить,  исчезло;  осталсЯ один  побег,
единственный  плакальщик,  цеплЯющийсЯ  за  упавшие  камни, которые  некогда
поддерживали его.
     €  по  его  присутствию Я  угадал,  что  здесь  когда-то был дом. €  по
расположению и составу  руин  вокруг Я  увидел, что там стоЯла деревнЯ. …сть
бедствиЯ, которых человек  не  принимает в расчет, когда думает о  времени и
переменах.  ‘мерть,  исчезновение,  даже  разрушение - все  это человеческий
удел; но  человек  представлЯет  себе разрушение,  принесенное  милосердными
веками, прибывающее медленно, с  лишайником, плющом и мхом, маскирующее свои
самые резкие стороны зеленью, шествующее с достоинством и в должный срок.
     ’аким образом должны окончитьсЯ наши  труды  и  дни;  наши самые худшие
опасениЯ не простираютсЯ дальше этого.
     Ќо здесь в один-единственный  день, возможно, в одно мгновение залпом с
батареи все мелочи, о которых заботилось одно семейство, их  дом,  их сад, и
садовые дорожки,  и  деревнЯ, и дорога через деревню, и старые вехи, которые
помнили старики, и бесчисленные драгоценные вещи - все обратилось в мусор.
     €  эти   вещи,  которых  никто   себе  не   представлЯл,  случились  на
пространстве во много сотен миль, такое бедствие постигло обширные равнины и
холмы из-за немецкой войны.
     ѓлубокие колодцы, старые подвалы, разбитые траншеи  и  блиндажи лежат в
мусоре и сорнЯках под спутанными обломками мира и войны. Ќа многие  годы это
будет плохое место длЯ странников, заплутавших в ночи.
     Љогда деревнЯ  исчезла,  поЯвились траншеи; и в том  же  самом  шторме,
который разрушил деревню, сгинули и траншеи; снарЯды все еще разрываютсЯ  на
севере, но мир и война в равной степени опустошили деревню.
     ’рава начала возвращатьсЯ по изломанной земле по границам траншей.
     ‹ишний моток проволоки ржавеет поодаль искривленным куском стали. ‡десь
нет ни  старых тропинок,  не  переулков,  ни  дверей,  только заграждениЯ  и
проволочные преграды; провод в свой черед был уничтожен снарЯдами; он свален
теперь беспорЯдочными мотками. Џара колес разлагаетсЯ среди  сорнЯков, и они
могут принадлежать миру  или войне,  они слишком пострадали,  чтобы  сказать
точно. Ѓольшой кусок  железа лежит,  разбитый посередине, как будто один  из
древних  гигантов небрежно обрабатывал его.  „ругаЯ  насыпь  поблизости,  со
старым  зеленым бобом,  прилипшим к  ней, также была  некогда домом. ’раншеЯ
пересекает ее.  ЌемецкаЯ бомба с деревЯнной ручкой, несколько бутылок, ковш,
оловЯннаЯ канистра и несколько кирпичей и камней валЯютсЯ в траншее. Њолодое
дерево растет среди  них. €  среди разрушениЯ и мусора Џрирода,  со  всем ее
богатством  и роскошью,  возвращаетсЯ  в  старые  наследные владениЯ,  снова
обретаЯ землю, которой она владела так долго, задолго до поЯвлениЯ зданий.
     ‘адовые железные ворота брошены у стены. ’ам глубокий подвал, в который
кажетсЯ,  склонилсЯ  весь дом.  Џосреди всего  этого -  сад. Ћгромный снарЯд
искорежил, но не свалил  Яблоню;  другаЯ ЯблонЯ стоит сухой на краю кратера:
большинство  деревьев мертво. Ѓританские самолеты непрерывно  гудЯт. Ѓольшие
орудиЯ  движутсЯ  к  Ѓапому,  их  тЯнут  медлительные тЯгачи  с  гусеничными
колесами. ‚се  орудиЯ  покрыты пЯтнами зеленой и  желтой  краски. —етыре или
пЯть человек сидЯт на одном огромном стволе.
     ’емные  старые ступени возле  сада ведут в блиндаж; гильза  привЯзана к
куску дерева у блиндажа, чтобы в нее можно было  ударить,  когда пойдет газ.
’елефонный   провод   брошен   у  входа.   Љуст   астр,   Ярко-сиреневых   и
бледно-сиреневых,  и Ярко-желтый цветок  возле них  указывают, что  когда-то
поблизости  находилсЯ  палисадник.  Ќад  блиндажом  участок иссеченной земли
показывает три  Ясно  различимых под сорнЯками  слоЯ:  четыре  дюйма  серого
дорожного металла, привезенного  откуда-то, ибо всЯ эта страна -  из мела  и
глины; два дюйма  кремнЯ под  ним, а еще ниже дюйм Яркого красного камнЯ. Њы
смотрим на дорогу - деревенскую дорогу,  которой касались мужчины и женщины,
и лошадиные копыта и другие знакомые современные вещи, дорогу, столь глубоко
погребенную,    настолько   разрушенную,    до   того   заросшую,   случайно
приоткрывающую свой краешек среди  дикой местности; Я мог, казалось,  скорее
обнаружить след динозавра в  доисторической  глине, чем шоссе близ небольшой
деревни, котораЯ  только пЯть лет назад была полна человеческими ошибками, и
радостЯми, и песнЯми, и ничтожными слезами. Џозади на той дороге, прежде чем
планы кайзера начали сотрЯсать  землю, позади на той дороге... Ќо бесполезно
оглЯдыватьсЯ назад, мы  слишком  далеко  ушли за пЯть лет, слишком далеко от
тысЯч обычных вещей, которые никогда, кажетсЯ, не будут  глЯдеть на  нас  из
пропастей времени, из другого века, очень далекого, безвозвратно отрезанного
от наших путей и дней. Ћни ушли, эти времена, ушли  подобно динозаврам; ушли
с луками и  стрелами и старыми, более рыцарственными днЯми. Ќи единый луч не
отмечает  их  заката  там,  где Я  сижу,  не  видны достоинства  зданий  или
брошенных военных машин, все одинаково рассеЯно  в грЯзи,  и обычные сорнЯки
одерживают верх; это не руины, а мусор, который покрывает здесь  всю землю и
распространЯет свое неопрЯтное наводнение на сотни и сотни миль.
     Ћркестр играет в Ђррасе, на север и восток отправлЯютсЯ снарЯды.
     ‘амое  происхождение  вещей  делаетсЯ  сомнительным,  так  много  всего
перемешано.
     ’еперь  так  же  трудно  выЯснить,  где  проходили  траншеи  и где была
нейтральнаЯ полоса, как и отличить зданиЯ от сада и цветника и дороги: мусор
скрывает все.  Љак будто бы  древние  силы •аоса  возвратились из  пропасти,
чтобы  боротьсЯ против ЏорЯдка и —еловека, и  •аос победил. ’акой стала  эта
французскаЯ деревнЯ.
     Љогда Я покидал ее, крыса, держа что-то в зубах и высоко поднЯв голову,
бежала прЯмо по улице.


     Џо-настоЯщему

     Ћднажды на  маневрах, когда  прусский наследный  принц мчалсЯ во  главе
своего полка, когда сабли  мерцали, перьЯ  раскачивались  и копыта гремели у
него за спиной, он,  как сообщают, сказал тому, кто скакал рЯдом:  "Ђх, если
бы только это было по-настоЯщему!"
     Ќе   следует   подвергать   сомнению   данное  сообщение.   ’акое   мог
почувствовать  молодой человек, когда вел свой кавалерийский полк, поскольку
сцена горЯчит кровь: все эти  молодые  люди  и прекрасные униформы и хорошие
лошади,  скачущие позади;  все течение, которое  может ощущатьсЯ в  воздухе;
весь  звон, который  может  звучать в один момент; без сомнениЯ, чистое небо
над мундирами; чудесный свежий ветер длЯ дыханиЯ  людей и лошадей;  позади -
звЯкание  и  звон, длинный  поток  гремЯщих  копыт.  ’акаЯ  сцена  могла  бы
хорошенько взбодрить эмоции, пробудить тоску по блеску битвы.
     ќто  - одна сторона войны. “родство и смерть - другаЯ;  нищета, холод и
грЯзь;  боль  и усиливающеесЯ  одиночество  людей,  оставленных отступающими
армиЯми, с множеством предметов длЯ размышлений; никакой надежды, и день или
два, оставшихсЯ от жизни. Ќо мы понимаем, что слава скрывает все это.
     Ќо есть и третьЯ сторона.
     џ  прибыл в  Ђльбер,  когда сражениЯ  шли далеко от него: только  ночью
проЯвлЯлись  признаки  войны, когда облака  вспыхивали  времЯ  от времени  и
любопытные  ракеты  глЯдели  оттуда  вниз. Ђльбер, лишенный мира, был теперь
покинут даже войной.
     џ не стану говорить, что  Ђльбер был опустошен или пустынен,  поскольку
эти длинные слова могут быть по-разному интерпретированы и легко  могут дать
повод к преувеличению. Ќемецкий  агент мог бы ответить  вам: "Ћпустошенный -
слишком сильное слово,  а пустынный - дело вкуса". € так вы могли бы никогда
не узнать, на что Ђльбер похож.
     џ расскажу вам, что Я видел.
     Ђльбер был большим городом. € Я не смогу написать обо всем.
     џ сидел у железнодорожного моста на  краю города;  думаю, что был около
станции;  там   стоЯли   маленькие  зданиЯ,  окруженные  небольшими  садами;
проводники и другие железнодорожные служащие могли обитать в таких домах.
     џ присел  на рельсы и посмотрел на  одно из этих зданий, поскольку это,
очевидно, был  жилой дом.  ‡аднЯЯ часть дома  сохранилась  лучше всего; там,
должно быть, когда-то находилсЯ сад. Ѓрус,  разорванный подобно колоде карт,
лежал на ножке стола у кирпичной стены под Яблоней.
     ‚низу  в той  же  куче  валЯлась  рама  от большой  кровати  с четырьмЯ
стоЯками; ее обвивала  зеленаЯ винограднаЯ лоза, все  еще живаЯ;  и  на краю
кучи лежала зеленаЯ  детскаЯ кукольнаЯ  колЯска. •отЯ дом был невелик, в той
куче   хранились  свидетельства  некоторого  процветаниЯ  более  чем  одного
поколениЯ.  ‚едь  кровать была  прекрасной,  добротно  сделанной из  звучной
старой  древесины, прежде  чем  брус  прижал  ее  к стене;  зеленаЯ  детскаЯ
колЯска, должно быть, принадлежала не  обычной кукле, а одной из  лучших,  с
желтыми кудрЯшками, синие глаза которой могли двигатьсЯ. Ћдин синий водосбор
в одиночестве оплакивал сад.
     ‘тена,  и винограднаЯ лоза,  и кровать, и  брус  находились  в  саду, и
некоторые  из  Яблонь  все  еще  стоЯли,   хотЯ   сад  был  ужасно  разрушен
артиллерийским огнем. ‚се, что еще стоЯло, было мертво.
     Ќекоторые деревьЯ возвышались на самом краю  воронки; их листьЯ, побеги
и кора в одно  мгновение были  снесены взрывом; и  они шатались, с  чахлыми,
черными, жестикулирующими ветками; так они стоЯли и сегоднЯ.
     ‡авитки матраца, который  валЯлсЯ на  земле,  были  срезаны  когда-то с
гривы лошади.
     —ерез  некоторое времЯ, осмотревшись  в саду, кто-то  случайно заметил,
что с другой стороны  стоЯл собор.  Љогда мы  разглЯдели его пристальнее, то
увидели, что  он  накрыт,  как  огромным  серым  плащом, крышей,  упавшей  и
поглотившей храм.
     Ћколо  дома  той избалованной  куклы  (пришло мне  на ум) дорога  шла с
другой  стороны  рельсового  пути.  Ѓольшие  снарЯды  падали туда  с ужасной
регулЯрностью. ‚ы  могли представить  себе  ‘мерть,  шагающую  вниз  ровными
пЯтиЯрдовыми шагами, требующую своей собственности в свой день.
     Џока Я стоЯл на дороге, что-то зашелестело у менЯ за спиной; и Я увидел
кружащуюсЯ  на  ветру,  в одном из  тех  шагов  ‘мерти,  страницу из  книги,
открытой на ѓлаве второй: и ѓлава втораЯ начиналась пословицей:  "Un Malheur
Ne Vient Jamais Seul" - "Ѓеда не  приходит одна!" € на той ужасной дороге  с
воронками от снарЯдов через  каждые пЯть Ярдов, насколько хватало глаз, и за
ее пределами  лежал в  руинах целый город. ЉакаЯ беспечнаЯ девушка или какой
старик  читали  это ужасное  пророчество, когда  немцы  напали  на Ђльбер  и
вовлекли читателЯ, и самих себЯ, и всю эту книгу, кроме уцелевших страниц, в
такое бесконечное разрушение?
     Љонечно,  и впрЯмь у войны  есть третьЯ сторона: ибо что сделала кукла,
котораЯ лежала  в зеленой детской колЯсочке, чтобы  заслужить такую участь -
разделить падение и кару €мператора?


     ‘ад в Ђррасе

     Љогда Я  вошел  в Ђррас через €спанские  ворота,  сады сверкали на моем
пути один за другим, просвечиваЯ сквозь зданиЯ.
     џ  шагнул  в  оконный  проем  одного  из   домов,  привлеченный  смутно
различимым сиЯнием  сада;  и прошел  через пустой дом,  свободный от  людей,
свободный от мебели,  свободный от  маскировки, и  вошел в сад через  пустой
дверной проем.
     Љогда Я подошел поближе, это оказалось  гораздо меньше  похожим на сад.
‘начала  он, казалось,  почти  призывал прохожих  с улицы; столь  редки сады
теперь в  этой части  ”ранции,  что  это  место,  казалось, окутано  большей
тайной, чем обычный сад, оно укрыто тишиной на заднем дворе тихого  дома. Ќо
когда человек  входил туда,