все  не
поЯвлЯлась в поле зрениЯ. € он снова сел и почесалсЯ.
     "Ѓеги тЯжелее! Ѓеги тЯжелее!" вопила толпа, и "дайте ему отдохнуть".
     "Љак этим не воспользоватьсЯ?" сказал ‡аЯц, и на сей раз он остановилсЯ
навсегда. Ќекоторые говорили, что он уснул.
     Џродолжалось  отчаЯнное  волнение  в течение  часа  или  двух, и  затем
выиграла —ерепаха.
     "Ѓеги тЯжелее! Ѓеги тЯжелее! " кричали ее покровители. "’Яжелый панцирь
и  тЯжелаЯ  жизнь: это  залог  успеха".  €  затем они спросили —ерепаху, что
означает  ее достижение,  а та спросила Њорскую —ерепаху. € ЊорскаЯ —ерепаха
сказала: "ќто - великолепнаЯ победа сил  стремительности". € затем  —ерепаха
повторила  это своим друзьЯм. €  все  животные  не говорили  ничего  другого
долгие годы. € даже  в  наши дни "великолепнаЯ победа  сил  стремительности"
ЯвлЯетсЯ девизом в доме улитки.
     Ђ  причина того,  что даннаЯ версиЯ гонки  не слишком широко  известна,
очень проста.  Ћчень  немногие  из тех,  которые  могли ее описать, пережили
большой лесной пожар, который случилсЯ вскоре этого событиЯ.
     Ћгонь  пронессЯ  по зарослЯм ночью при сильном ветре. ‡аЯц,  —ерепаха и
немногие  животные увидели его  издалека с высокого открытого холма, который
был  на опушке  леса, и  они поспешно  созвали  встречу, чтобы решить,  кого
следует послать и предупредить животных в лесу.
     € они послали —ерепаху.


        …диные Ѓессмертные

     џ  слышал,  как  говорили, что очень далеко  отсюда,  в  дурной стороне
пустынь  ЉатаЯ  и  в краю,  посвЯщенном  зиме, находЯтсЯ  все годы,  которые
мертвы.  € там некаЯ долина закрывает  их  и скрывает, как гласЯт  слухи, от
мира, но не от вида луны и не от тех лучей, которыми разносЯтсЯ сны.
     € Я сказал: Я пойду отсюда путЯми  мечты, и Я приду в ту долину и войду
и буду там носить траур о всех чудесных годах, которые мертвы. € Я сказал: Я
возьму венок, венок траура, и положу к их ногам как символ моей печали об их
судьбе.
     € когда  Я  разыскивал цветы,  цветы длЯ  моего траурного  венка, лилиЯ
казалась слишком большой, лавр казалсЯ слишком  торжественным,  и Я не нашел
ничего  достаточно  изысканного  или   ровного,   чтобы   служить  достойным
подношением годам, которые мертвы.  € наконец  Я сделал аккуратный венок  из
маргариток в той  манере, какаЯ  была принЯта в  один из тех  годов, которые
ныне мертвы.
     "ќтого",  сказал Я,  "недостаточно - венок не столь хрупок  и не  столь
нежен,  как один из  тонких забытых  годов".  Ќо Я  взЯл свой венок в руки и
пошел отсюда. € когда Я ступил  на тайный путь  к той романтичной земле, где
долина, о которой ходЯт слухи, сближаетсЯ  с гористой луной, Я начал  искать
среди  травы те  бедные маленькие годы, которым  Я  принес свое горе и  свой
венок.  €  когда Я  не нашел в траве  ничего, Я  сказал: "‚ремЯ  разрушило и
уничтожило  их и не  оставило даже самого слабого следа". Ќо  глЯнув вверх в
сиЯнии луны, Я внезапно увидел колоссов,  сидЯщих наверху, попирающих звезды
и заполнЯющих ночь чернотой; и у ног этих идолов Я увидел молЯщихсЯ и дающих
обеты королей, увидел все дни, которые есть, и все времена,  и все города, и
все  нации,  и  всех их богов. „ым  не тревожил  их,  огни  жертвенников  не
достигали их колоссальных голов, они сидели там, неизмеримые,  недостижимые,
неуничтожимые.
     џ сказал: "Љто  они?" Ћдин  ответил:  "…диные Ѓессмертные". € Я  сказал
печально: "џ пришел  не длЯ того, чтобы  увидеть богов страха,  но Я пришел,
чтобы пролить слезы и возложить цветы у ног нескольких лет, которые мертвы и
не могут вернутьсЯ снова". Ћн ответил мне: "Ћни и есть годы, которые мертвы,
…диные Ѓессмертные;  все годы, которые есть - €х дети. Ћни создали их улыбки
и смех; всех  земных королей  Ћни  короновали,  всех богов Ћни создали;  все
событиЯ стекают с €х ног как реки, миры  - это  летЯщие камешки, которые Ћни
уже  бросили, и ‚ремЯ, и все  его столетиЯ позади него  становЯтсЯ на колени
здесь, склонЯЯ главы  у €х могучих ног подобно вассалам". € когда  Я услышал
это, Я отвернулсЯ с моим венком, и возвратилсЯ в свою землю успокоенный.


        Џритча

     †ил-был когда-то очень серьезный Џуританин, который  считал, что грешно
танцевать.  € ради своих принципов он тЯжело работал  и  вел рьЯную жизнь. €
любили его все те, кто ненавидел танцы; а  те, которые любили танцы, уважали
его  также;  они  говорили: "Ћн  -  чистый,  хороший  человек  и действует в
согласии со своим внутренним убеждением".
     Ћн сделал много, чтобы воспрепЯтствовать  танцам,  и  помогал запрещать
многие воскресные развлечениЯ. Ќекоторые  виды  поэзии, как  он говорил, ему
нравились,  но  не   особенно  причудливые,  поскольку  иначе  поэзиЯ  могла
развратить мысли самых юных. Ћн всегда одевалсЯ в черное.
     Ћн  весьма  интересовалсЯ моралью и был весьма искренен; и так росло на
‡емле уважение к его честному лицу и к его ровной белой бороде.
     Ћднажды ночью „ьЯвол ЯвилсЯ к нему во сне и сказал:
     "Џривет".
     "€зыди", сказал этот серьезный человек.
     "Ќет, нет, друг", сказал „ьЯвол.
     "Ќе смей называть менЯ другом", он ответил смело.
     "Ќу-ну, друг", сказал „ьЯвол. "‚ы ли не разделЯли танцующие пары? ‚ы ли
не  сдерживали их смех  и их  проклЯтую радость? ‚ы ли не носили мою  черную
ливрею? O  друг,  друг,  ‚ы не знаете, что за отвратительнаЯ вещь - сидеть в
аду  и  слышать  счастливых  людей,  поющих  в  театрах,  поющих  в полЯх  и
шепчущихсЯ после танцев под луной", и он склонилсЯ с жутким проклЯтием.
     "ќто ты", сказал  Џуританин, "и  помещаешь  в  их  сердца  злое желание
танцевать; и чернаЯ ливреЯ - собственность Ѓога, а  вовсе не твоЯ". Ђ „ьЯвол
рассмеЯлсЯ высокомерно и заговорил.
     "Ћн  только  и создал, что  глупые  цвета",  сказал он, "и  бесполезные
рассветы на склонах холмов, обращенных на юг,  и бабочек,  порхающих по ним,
как только восходит солнце, и дурацких дев, приходЯщих потанцевать, и теплый
безумный ‡ападный ветер, и худшее из всего - пагубную ‹юбовь".
     € когда  „ьЯвол сказал,  что Ѓог создал  любовь, наш  серьезный человек
вскочил в кровати и закричал: "Ѓогохульство! Ѓогохульство!"
     "ќто  правда, " сказал „ьЯвол.  "ќто не  Я посылаю деревенских  дураков
обниматьсЯ и шептатьсЯ  с глазу на глаз в  лесу, когда луна  стоит высоко. џ
даже не могу выносить самого вида их танцев".
     "’огда, " сказал человек, "Я принЯл правое за неправое; но как только Я
проснусь, Я буду снова боротьсЯ с тобой".
     "O, нет, не будешь", сказал „ьЯвол. "’ы не пробудишьсЯ от этого сна". €
где-то  далеко черные стальные  двери Ђда открылись, и рука об руку эти двое
шагнули внутрь,  и двери закрылись за  ними. Ђ они все  шли вместе,  плелись
дальше и дальше в адские бездны, и было наказание  Џуританина таково: знать,
что он заботилсЯ на ‡емле об одном только зле, каковое и причинЯл людЯм.


        ‚озвращение Џесни

     "‹ебеди  поют  снова", сказал друг другу боги. €  глЯдЯ  вниз,  ибо мои
мечты  унесли  менЯ с  какой-то Ярмарки  в далекую  ‚альгаллу,  Я увидел под
собой, переливающийсЯ шар немногим больше звезды, сиЯющий красиво, но слабо;
и ввысь и ввысь от него, становЯсь все больше и больше, взлетали стаи белых,
неисчислимых лебедей, поющих, поющих и  поющих, пока не стало казатьсЯ,  что
сами боги стали дикими кораблЯми, плывущими в океане музыки.
     "—то это?" спросил Я того бога, который казалсЯ самым скромным.
     "‚сего лишь миру пришел конец", он сказал мне, "и лебеди возвращаютсЯ к
богам, отдаваЯ дар песни".
     "‚есь мир мертв!" вскрикнул Я.
     "Њертв", сказал тот, что  был самым скромным из  богов. "Њиры не вечны;
только песнЯ бессмертна".
     "‘мотри! ‘мотри!"  Ћн сказал. "‘коро поЯвитсЯ новый". €  Я посмотрел  и
увидел жаворонков, спускающихсЯ вниз с престола богов.


        ‚есна в ѓороде

     Ќа углу улицы сидела и играла с ветром печальнаЯ ‡има.
     …ще  покалывал холод пальцы прохожих, и еще их  дыхание  было видимо, и
еще прЯтали  они свои подбородки в  воротники пальто,  когда  налетал  порыв
ветра, еще освещенные окна посылали на  улицу мысль о романтическом комфорте
вечерних огней; все это еще было, но все же трон ‡имы шаталсЯ, и каждый бриз
приносил  вести  о  новых крепостЯх,  потерЯнных на  озерах или  арктических
склонах. €  не  как король ‡има поЯвлЯетсЯ теперь на улицах. Љогда город был
разукрашен блеском белого, чтобы  приветствовать ‡иму  как  завоевателЯ, она
въезжала с блестЯщими сосульками  и с надменной свитой  ветров. Ђ теперь она
сидит с небольшим ветром на углу улицы подобно какому-нибудь старому слепому
нищему  с  голодной  собакой.  € как  к  старому нищему  подходит  ‘мерть, и
настороженные  уши  слепого  пророчески  слышат  ее отдаленную поступь,  так
проник  внезапно  в уши  зимы ‡вук  из соседнего  сада,  звук приближающейсЯ
‚есны,  когда она  шагала  по клумбам,  засаженным  маргаритками.  €  ‚есна,
приблизившись, посмотрела на загнанную бесславную ‡иму.
     "Ќачалось", сказала ‚есна.
     "’ебе нечего делать здесь", ответила  ‡има.  Ћднако  она натЯнула  свой
серый  разодранный плащ, поднЯлась и позвала свой маленький жестокий  ветер.
Џотом она  вошла  в  переулок,  который  вел на север, и  зашагала дальше  и
дальше.
     Љлочки  бумаги и высокие облака пыли  летели  с  ней вплоть до  внешних
ворот  города. ’ам она обернулась и  сказала  ‚есне:  "’ы не  сможешь ничего
сделать в этом городе";  потом  она пошла домой по суше и морю и слышала вой
своих старых ветров за спиной. ‹ед разбивалсЯ позади нее и проваливалсЯ вниз
подобно флотам. ‘лева  и  справа от  нее летели стаи морских птиц, а  далеко
впереди торжествующие крики гусей раздавались подобно звукам горна. ‚се выше
и выше  она  становилась, пока  шагала на  север, и все более величественным
становилось выражение ее лица.  ‘начала она  миновала усадьбы за один шаг, а
потом и  округа. ‚скоре зима пришла снова в белоснежные замороженные страны,
где волки вышли встретить ее, и, укрываЯ себЯ снова старыми серыми облаками,
шагнула в  ворота своего  нерушимого дома.  ќти  два  старых ледЯных барьера
качались на ледЯных столбах, которых никогда не касалсЯ солнечный луч.
     ’ак что город досталсЯ ‚есне. € она осматривала его, решаЯ,  что сможет
с ним сделать. ’ут она увидела удрученного чем-то пса, бродившего по дороге;
она спела ему,  и  пес радостно подпрыгнул. џ увидел  его  на следующий день
играющим с  чем-то в  воздухе.  ђЯдом  были деревьЯ,  она  подошла к  ним  и
зашептала. €  они  запели  древесную  песню,  которую только  деревьЯ  могут
слышать, и зеленые почки  поЯвились как звезды  в  сумерках,  тайно, одна за
другой. Ћна пошла в сады и пробудила от сна теплую мать-землю.
     Ќа небольших участках, голых  и  пустынных, она вызвала подобно пламени
золотой шафран или его фиолетового брата, подобного призраку императора. Ћна
украсила уродливые задние части неопрЯтных зданий - где-то сорнЯками, где-то
молодой травой.
     Ћна  сказала  воздуху:  "Ѓудь  радостен"  „ети  узнали,  что маргаритки
поЯвились  в нечасто  посещаемых  углах.  Џетлицы стали  поЯвлЯтьсЯ в пальто
молодых людей.
     „ело ‚есны было сделано.


        Љак ‚раг пришел в ’лунрану

     „авным-давно было  предсказано, что  враги  войдут в ’лунрану.  €  дата
гибели  была  известна  и  ворота,  через которые  она  придет, но  никто не
предсказывал,  кем был враг, знали только, что он принадлежал к числу богов,
хотЯ и  жил среди людей. ’ем временем ’лунрана, этот тайный  лама-серай, эта
опора колдовства, была  ужасом  долины,  в которой стоЯл город, и  длЯ  всех
стран вокруг ’лунраны. ‘толь узки  и высоки были  окна и столь  странно  они
светились  ночью,  будто  смотрели  на  людей  хитрым  оценивающим  взглЯдом
демонического нечто,  таившегосЯ  в  темноте.  Љто были маги  и предводитель
магов, и  великий  архи-волшебник  этого  скрытого  места,  никто  не  знал,
поскольку они прибыли в вуалЯх и широких черных плащах, полностью скрывавших
лица и фигуры.
     •отЯ  гибель была близка и враг из пророчества должен был  ЯвитьсЯ  той
самой ночью через открытые на юг  двери, названные ‚ратами ѓибели, скалистые
отроги  и  зданиЯ ’лунраны  еще  оставались  таинственно  тихими,  ужасными,
темными  и  увенчанными пугающей  судьбой.  Ќечасто  кто-либо  смел блуждать
поблизости  от ’лунраны ночью, когда крики  магов, призывавших Ќеизвестного,
слабо возносились  над  внутренними покоЯми, пугаЯ парЯщих в воздухе летучих
мышей. Ќо в последнюю ночь из крытого черной соломой дома у пЯти сосен вышел
человек,  чтобы  увидеть  ’лунрану  еще  раз,  до  того  как  враг,  который
принадлежал к числу богов, хотЯ и  жил среди людей, выступит против города и
’лунраны не будет больше.
     Ћн шел по темной долине как  отъЯвленный смельчак, но страхи давили  на
него; его храбрость  выдерживала их вес, но склонЯлась все ниже и  ниже.  Ћн
вошел  в  южные ворота, что носили имЯ ‚рат ѓибели.  Ћн вошел в темный зал и
поднЯлсЯ по мраморной лестнице, чтобы  увидеть последние мгновениЯ ’лунраны.
Ќа  вершине лестницы  висел занавес  черного  бархата,  и  человек прошел  в
палату,  увешанную тЯжелыми занавесами,  в  комнаты, где царил  мрак  чернее
всего, что мы можем себе представить.
     ‚ палате  по ту сторону  занавеса,  видимые  сквозь свободный сводчатый
проход, маги с зажженными тонкими свечами  творили свое колдовство и шептали
заклЯтиЯ.  ‚се  крысы сбежали из этого места, с  визгом устремившись вниз по
лестнице. —еловек  из крытого  черной  соломой дома прошел через  эту вторую
палату:  маги не смотрели на него и не прекращали  шептать. Ћн  миновал  их,
раздвинул тЯжелый занавес того же черного  бархата и вошел в палату  черного
мрамора, где ничто  не шевелилось. ’олько одна тонкаЯ свеча горела в третьей
палате;  здесь  не  было окон. Ќа  гладком  полу,  под гладкой стеной  стоЯл
шелковый  павильон,  завесы которого были накрепко притЯнуты  друг  к другу.
‡десь было свЯтое  свЯтых  этого зловещего места, его  внутреннЯЯ тайна.  ‘о
всех  сторон палаты сидели темные фигуры, мужчины, женщины,  укрытые плащами
камни,  или животные, обученные хранить  тишину. Љогда ужаснаЯ неподвижность
тайны стала невыносимой,  человек из крытого черной  соломой дома  под пЯтью
соснами подошел к  шелковому павильону и смелым  и нервозным  нажатием  руки
отодвинул  одну  из  занавесей  в  сторону. € он  увидел внутреннюю  тайну и
засмеЯлсЯ. € пророчество было  исполнено, и ’лунрана больше не  была никогда
ужасом долины, а маги оставили свои  потрЯсающие залы  и бежали  через полЯ.
Ћни кричали и  били себЯ в грудь, поскольку смех был врагом,  который должен
был ЯвитьсЯ в ’лунрану через ее южные  ворота (названные ‚ратами ѓибели),  и
он - тот, кто принадлежал к числу богов, хотЯ и жил среди людей.


        ЏроигрышнаЯ €гра

     Ћднажды в таверне —еловек встретилсЯ лицом к черепу со ‘мертью. —еловек
вошел весело, но  ‘мерть  никак  не приветствовала его,  она сидела, зловеще
склонившись над кувшином вина.
     "Ќу-ну", сказал —еловек,  "мы были  врагами долго, и если бы Я проиграл
тебе,   то  все  же  не  был   бы  так  неприветлив".   Ќо  ‘мерть  осталась
недружелюбной, не отводЯ глазниц от вина и не говорЯ ни слова в ответ.
     ’огда —еловек заботливо придвинулсЯ ближе и, сохранЯЯ еще радушный тон,
продолжил: "Ќу  же,  ты не должна  обижатьсЯ на поражение".  € все же ‘мерть
была  мрачна и уныла;  она потЯгивала  свое неведомое вино,  не смотрела  на
—еловека и желала с ним говорить.
     Ќо —еловек ненавидел уныние и в животном и в боге, и лицезрение падениЯ
его врага  сделало человека  несчастным,  тем более,  что  он сам  был  тому
причиной. € человек попыталсЯ остатьсЯ приветливым.
     "ђазве не ты убила „инатериЯ?" сказал он. "Ќе ты устранила ‹уну? —то ж!
’ы еще победишь  менЯ". ђаздалсЯ  сухой и  лающий звук  - ‘мерть заплакала и
ничего  не  сказала;  и  тогда  —еловек  встал  и  удалилсЯ,  не  переставаЯ
удивлЯтьсЯ;  ведь  он не знал, что  ‘мерть плакала из  жалости к противнику.
Њожет быть, она знала, что теперь не будет  такого развлечениЯ - ибо  стараЯ
игра была закончена, и —еловек ушел. Ђ может быть, дело совсем в другом - по
некой скрытой причине она  так никогда и не сумела повторить  на  ‡емле свой
лунный триумф.


        Џодъем Џикадилли

     ‘пускаЯсь  по  Џикадилли,  неподалеку от ѓросвенор-Џлэйс, Я  как-то раз
увидел, если моЯ  памЯть  не изменЯет мне, рабочих без пальто - или  мне так
показалось. Ћни  держали  кирки  в руках и носили вельветовые  брюки и такие
небольшие кожаные  полосы  ниже  колен,  которые  известны под  удивительным
названием "‰орк-‹ондон".
     Ћни, казалось, работали с особой  страстностью, так что Я остановилсЯ и
спросил, что они делают.
     "Њы поднимаем Џикадилли", сказал мне один.
     "Ќо в это времЯ года?" сказал Я. "ќто обычно в июне?"
     "Њы не то, чем мы кажемсЯ", сказал он.
     "Ћ, Я понимаю", произнес Я, "‚ы делаете это ради шутки".
     "Ќу, не совсем так", он ответил мне. "Ќе вполне".
     € затем Я посмотрел на ту часть грунта, которую они уже выбрали. € хотЯ
Яркий дневной  свет был у  менЯ  над  головой,  там внизу была тьма,  полнаЯ
южными звездами.
     "Ѓыло шумно  и плохо,  и  мы устали от  этого",  сказал  тот, кто носил
вельветовые брюки. "Њы  - не  то,  чем мы кажемсЯ". Ћни поднимали  Џикадилли
целиком.


        Џосле пожара

     Љогда  это  случилось -  неведомое  число  лет спустЯ,  и мир  поразила
чернаЯ, не отмеченнаЯ на  карте звезда,  некие огромные существа из  другого
мира Явились на пепелище, чтобы взглЯнуть,  не  осталось ли там чего-нибудь,
что стоило бы запомнить. Ћни говорили о больших вещах, которые были известны
миру;  они упомЯнули мамонта. € затем они  увидели храмы человека,  тихие  и
лишенные окон, взиравшие вокруг подобно пустым черепам.
     "‡десь  было нечто большое", сказал один, "в этих огромных  местах. ќто
был мамонт". "Ќечто большее, чем он", сказал другой.
     €  затем  они  обнаружили,  что величайшей  вещью  в  мире  были  мечты
человека.


        ѓород

     ‚о времени, как и в пространстве, мое воображение бродит далеко отсюда.
Ћно отвело менЯ однажды на край каких-то утесов, низких, красных, встававших
над  пустыней: неподалеку от пустыни находилсЯ город. Ѓыл вечер, и Я сидел и
наблюдал за городом.
     ’еперь   Я  видел  людей,  которые  поЯвлЯлись  по  трое,  по  четверо,
прокрадываЯсь из  ворот  того  города - числом  около двадцати. џ слышал гул
мужских голосов в вечернем воздухе.
     "•орошо, что  они ушли", говорили  они. "•орошо, что они ушли. Њы можем
теперь занЯтьсЯ  делом. •орошо,  что  они ушли". €  люди,  которые оставлЯли
город, уходили все дальше по песку и скрывались в сумерках.
     "Љто эти люди?" спросил Я своего сиЯющего предводителЯ.
     "Џоэты", ответило мое воображение. "Џоэты и художники".
     "Џочему они ускользают?" спросил Я его. "€  почему люди  так  довольны,
что они  ушли?" ‚оображение  ответило: "„олжно  быть,  гибель  грозит  этому
городу,  но  что-то  предупреждает  их,  и  они  спасаютсЯ.  Ќичто не  может
предупредить  людей".  џ  слышал,  как  разносЯтсЯ  над  городом  пререканиЯ
голосов, обсуждающих торговые дела.  €  затем Я  также ушел,  ибо  лик  неба
зловеще исказилсЯ.
     € только  тысЯчу лет спустЯ  Я  проходил  тем  же путем, и  там не было
ничего,  даже среди сорнЯков,  что напоминало бы о стоЯвшем на краю  пустыни
городе.


        Џища ‘мерти

     ‘мерть была больна. Ќо они принесли ей хлеб, который делают современные
пекари, белый, с  квасцами, и консервированное  мЯсо из  —икаго, со щепоткой
нашего современного заменителЯ соли.
     Ћни отнесли ее в гостиную  большого  отелЯ  (в  этой  душной  атмосфере
смерть дышала более свободно), и там они дали ей свой дешевый €ндийский чай.
Ћни  принесли  ей  бутылку вина,  которое сами  называли шампанским.  ‘мерть
выпила это. Ћни принесли газету и отыскали доступные лекарства; они дали  ей
пищевые  продукты, рекомендованные длЯ инвалидов, и  немного  микстуры,  как
предписано рецептом.
     Ћни дали ей немного молока и боракс, этот наркотик английских детей.
     ‘мерть встала окрыленной, сильной, и снова зашагала по городам и весЯм.


        Ћдинокий €дол

     Њне  досталсЯ от  друга старый диковинный камень,  слегка свиноподобный
идол, которому никто не молилсЯ.
     €  когда Я увидел его меланхоличное  положение, увидел,  как  он сидел,
скрестив ноги и  внимаЯ мольбам, держа небольшой бич, сломавшийсЯ много  лет
назад  (и  никто не исправил  бич, и  никто  не молилсЯ,  и никто не  шел  с
визжащей жертвой;  а  он был богом), тогда Я сжалилсЯ  над небольшой забытой
вещью  и молилсЯ  ей  так, как, возможно, молились  давно,  перед  прибытием
странных темных судов. € Я склонилсЯ и сказал:
     "O  идол,  идол  из твердого  бледного камнЯ,  неподвластного годам,  O
держатель бича, склони свой слух к моей мольбе.
     O  маленький  бледно-зеленый  образ,  пришедший издалека, знай,  что  в
…вропе и в других окрестных  странах слишком скоро  уходЯт от нас сладость и
песни  и львинаЯ сила юности: слишком скоро  ее румЯнец исчезает, ее  волосы
становЯтсЯ  седыми, и наши  любимые умирают; слишком хрупка красота, слишком
далека  слава, и годы летЯт слишком скоро; поЯвлЯютсЯ листьЯ и  падают,  все
рушитсЯ;  теперь осень царит  среди людей, осень и  жатва;  здесь несчастьЯ,
борьба, смерть и плач, и все прекрасное не остаетсЯ с нами, а  исчезает, как
сиЯние утра над водой.
     „аже  наши  воспоминаниЯ  тают со звуками  древних голосов,  сладостных
древних голосов, которые больше не  касаютсЯ нашего слуха; самые сады нашего
детства исчезают, и тускнеет с годами даже наше духовное око.
     O, нет больше друга ‚ремени,  ибо тихо мчатсЯ его жестокие  ноги, топча
все самое лучшее  и волшебное; Я почти слышу рычание лет, бегущих за ним как
собаки, и им потребуетсЯ совсем немного, чтобы разорвать нас.
     ‚се, что красиво, оно сокрушает, как большой человек топчет маргаритки,
все  лучшее и совершеннейшее. Љак чудесны  маленькие дети людей. ќто - осень
всего мира, и звезды плачут, созерцаЯ ее.
     Џоэтому  не  будь  больше   другом   ‚ремени,  которое  не   дает   нам
существовать,  и  не  будь  добр к  нему,  но  сжальсЯ  над  нами, и позволь
прекрасным вещам жить ради наших слез". ’аким образом молил Я из состраданиЯ
в один ветреный день свиноподобного идола, перед которым никто не  преклонЯл
колен.


        ‘финкс в ”ивах
     (тат Њассачусетс)

     †ила  некогда женщина в построенном из стали городе, котораЯ имела все,
что могла купить за деньги,  она имела золото и дивиденды и поезда и зданиЯ,
и  она  имела домашних  животных, чтобы  играть  с  ними, но у нее  не  было
сфинкса.
     ’ак  что  она  потребовала принести  ей живого сфинкса; и  поэтому люди
направились в зверинцы, и затем в леса и пустыни, и все же не могли отыскать
сфинкса.
     €  она  удовольствовалась  бы небольшим львом, но  один уже принадлежал
женщине, которую она знала; так что  они должны были искать сфинкса по всему
миру.
     € долго не находилось ни одного.
     Ќо  это были не те люди, которых легко остановить, и, наконец они нашли
сфинкса  в  пустыне вечером, когда  сфинкс  наблюдал за  разрушенным храмом,
богов которого пожрал сотни лет назад, одержимый голодом. € они набросили на
сфинкса, все еще хранившего зловещую неподвижность, цепи и взЯли его с собой
на запад и принесли сфинкса домой.
     € так сфинкс прибыл в построенный из стали город.
     €  женщина  была  довольна,  что  заполучила сфинкса: но сфинкс  в один
прекрасный день посмотрел в ее глаза и мЯгко загадал женщине загадку.
     € женщина не смогла ответить, и она умерла.
     € сфинкс молчит снова и никто не знает, что он будет делать дальше.


        ‚оздаЯние

     „ух уходит во сне куда дальше, чем при свете днЯ.
     € покинув однажды ночью переполненный фабриками город, Я прибыл на край
Ђда.
     ќто   место  было   загрЯзнено  пеплом,   отбросами   и   зазубренными,
полупогребенными  предметами  с  бесформенными  гранЯми, и там был  огромный
ангел с молотом, возводЯщий нечто из  штукатурки и стали. џ удивилсЯ, что он
делает в таком ужасном месте. џ заколебалсЯ, а затем спросил, что он строит.
"Њы расширЯем ад", сказал он, "чтобы поддерживать темп нового времени".
     "Ќе будьте  слишком  строги  с ними", сказал Я,  поскольку  только  что
прибыл из компромиссного века и слабеющей страны. Ђнгел не ответил.
     "ќто  будет  не так, плохо как старый ад, не правда ли?" "•уже", сказал
ангел.
     "Љак ‚ы можете примирить  со своей совестью, ваша милость",  спросил Я,
"такое  наказание?" (’ак говорили  в городе,  откуда Я  прибыл, и  Я не  мог
избавитьсЯ от этой привычки).
     "Ћни изобрели новые дешевые дрожжи", сказал ангел.
     џ посмотрел  на  лозунг на стенах ада, который ангел строил; в  пламени
были написаны слова,  и каждые пЯтнадцать секунд они менЯли  цвет,  "Yeasto,
могучие новые дрожжи, они укреплЯют тело и мозг, и даже больше".
     "Ћни должны смотреть на это вечно", ангел сказал.
     "Ќо  они  совершили  абсолютно  законную  сделку",  сказал   Я,  "закон
разрешает подобное".  Ђнгел  продолжал  вбивать на  место  огромные стальные
балки.
     "‚ы очень мстительны. ‚ы никогда не отдыхаете от этой ужасной работы?"
     "џ отдыхал  однажды  на  ђождество", сказал ангел, "и  увидел маленьких
детей, умирающих от рака. џ буду продолжать теперь, пока огни еще горЯт".
     "Ћчень трудно  доказать",  заметил Я,  "что  дрожжи столь плохи, как ‚ы
полагаете".
     "‚ конце концов",  сказал Я, "они должны  как-то жить". Ќо ангел ничего
не ответил и продолжал строить свой ад.


        ЌеприЯтность на ‡еленой “лице

     Ћна вошла в магазин идолов на Њолесхилл-стрит, где  бормотал старик,  и
сказала: "џ хочу бога, которому можно поклонЯтьсЯ в дождливую погоду".
     ‘тарик напомнил ей  о тЯжелых карах, которые справедливо налагаютсЯ  за
идолопоклонство  и, когда он перечислил  все, она  ответила теми же словами:
"„айте  мне  бога,  которому  можно  поклонЯтьсЯ  в дождливую погоду".  € он
скрылсЯ  в  заднем помещении и разыскал и принес ей бога. ’от был вырезан из
серого камнЯ, выглЯдел добродушно и  именовалсЯ, как можно было разобрать из
бормотаниЯ старика, Ѓогом „ождливой ‚еселости.
     Њожет быть,  долгое  заключение в  доме воздействует  неблагоприЯтно на
печень, или оно сходным образом касаетсЯ души, но,  определенно, в дождливый
день ее настроение ухудшилось  до того,  что некие веселые существа  вылезли
наружу  из  Џреисподней, и, пытаЯсь закурить сигарету не  с того  конца, она
вспомнила о Њолесхилл-стрит и бормочущем человеке.
     Ћн поднес серого идола поближе и забормотал обещаниЯ, хотЯ и не оставил
их на бумаге, и  она  тотчас же  заплатила  ему требуемую  непомерную цену и
забрала идола.
     € в  следующий  дождливый день,  который  вскоре  настал, она  молилась
серому  каменному  идолу,  которого купила,  Ѓогу  „ождливой ‚еселости  (кто
знает, с какими  церемониЯми или  с  отсутствием оных?).  € пала на  нее  на
‹иственной  ‡еленой  “лице, в нелепом  доме на углу, та  гибель,  о  которой
теперь все говорЯт.


        ’уман

     ’уман сказал туману: "„авай поднимемсЯ в „аунз". € туман пошел, плача.
     € туман пошел на возвышенности и в ложбины.
     € кущи деревьев вдали стоЯли в тумане, как призраки.
     Ђ Я пошел к пророку,  тому, который любил „аунз, и сказал ему:  "Џочему
туман идет в „аунз, плача, когда направлЯетсЯ на возвышенности и в ложбины?"
€ пророк ответил: "’уман - сборище  множества душ, которые никогда не видели
„аунз и теперь мертвы.
     Џоэтому  они  пойдут  в „аунз, плача, те,  которые мертвы  и никогда не
видели этих холмов".


        „елатель борозды

     Ћн  был  в черном,  а  его  друг  был  в коричневом,  члены двух старых
семейств.
     "…сть ли какие-нибудь перемены в том, как ‚ы строите ваши дома?" сказал
тот, что был в черном.
     "Ќикаких перемен", произнес другой. "Ђ ‚ы?"
     "Њы ничего не менЯем", ответил первый.
     Ќевдалеке проехал человек на велосипеде.
     "Ћн  всегда менЯетсЯ",  сказал тот, что в черном,  "в  последнее  времЯ
почти каждое столетие. …му нелегко. ‚сегда перемены".
     "Ћн менЯет  метод,  которым  строит свой  дом,  разве  не  так?" сказал
коричневый.
     "’ак говорит  мое  семейство",  сказал  другой.  "Ћни  говорЯт, что  он
изменилсЯ в последнее времЯ".
     "Ћни говорЯт, что он пристрастилсЯ к городам?" спросил коричневый.
     "Њой кузен, который  живет на колокольне, говорит так", заметил черный.
"ѓоворит, он почти все времЯ проводит в городах".
     "€ там он худеет? " сказал коричневый.
     "„а, он худеет".
     "ќто правда?"
     "Љаркай", откликнулсЯ черный.
     "Џравда, что он не протЯнет много столетий?"
     "Ќет,  нет, " сказал  черный.  "„елатель борозды не умрет. Њы не должны
потерЯть делателЯ  борозды. Ћн  сделал  немало  глупостей, он  слишком много
играл  с дымом  и он болен. …го двигатели утомили его, и его города злы. „а,
он очень болен. Ќо через несколько столетий он забудет свое безумие, и мы не
потерЯем делателЯ борозды.  ‚ремЯ излечит его,  он снова будет копать и  мое
семейство получит свою пищу из сырой земли позади него. Ћн не умрет".
     "Ќо они  говорЯт, не правда  ли",  сказал коричневый,  "что  его города
вредны, и что  он там становитсЯ больным и  не может  бегать больше, и что с
ним происходит то же, что и с нами, когда мы  растем слишком сильно, и трава
становитсЯ  горькой  на вкус в дождливую погоду,  и  наш  молоднЯк болеет  и
умирает".
     "Љто говорит это?" отозвалсЯ черный.
     "ѓолубь",  ответил  коричневый.  "Ћн возвратилсЯ весь  грЯзный. €  ‡аЯц
однажды бывал на краю городов.
     Ћн говорит то же самое. —еловек слишком болен, чтобы  преследовать его.
Ћн думает, что —еловек  умрет, и его злой  друг ‘обака  с  ним. ‘обака,  она
умрет. ќта противнаЯ ‘обака. Ћна умрет также, грЯзный товарищ!"
     "ѓолубь и ‡аЯц!" сказал черный. "Њы не потерЯем делателЯ борозды".
     "Љто сказал тебе, что он не умрет?" спросил его коричневый друг.
     "Љто сказал мне!  Њое семейство  и  его семейство  понЯли друг друга  в
незапамЯтные  времена. Њы знаем,  что  безумиЯ  уничтожат  друг друга  и что
каждый может выжить в эту пору, и Я говорю, что делатель борозды не умрет".
     "Ћн умрет".
     "Љаркай".
     Ђ  —еловек  сказал в сердце  своем: "  ’олько  еще одно изобретение.  џ
только  хочу  еще  кое-что  сделать с  бензином, а  затем  Я все это брошу и
вернусь в леса".


        ‘алат из Ћмара

     џ взбиралсЯ  по  опасной внешней  стороне „ворца Љолквонхомброс. ѓде-то
далеко  подо  мной,  так  далеко, что  только в  спокойных  сумерках и Ясном
воздухе тех стран Я и мог их  едва  различить, виднелись  скалистые  вершины
гор.
     џ  был  не на  зубцах стенах и не на краю  террасы, а  на самой плоской
поверхности  стены,  и  мог  отыскать  точку опоры  только там,  где  валуны
соединЯлись друг с другом.
     …сли бы Я был бос, все кончилось бы мгновенно,  но хотЯ Я был в  ночной
рубашке, на ногах оказались крепкие кожаные ботинки, и их краЯ так или иначе
удерживались в узких трещинах. Њои пальцы и запЯстьЯ болели.
     …сли б было возможно остановитьсЯ на мгновение, Я бы соблазнилсЯ, чтобы
на  секунду  взглЯнуть  на пугающие пики гор  там  в сумерках, и это, должно
быть, привело бы к фатальным последствиЯм.
     ’о, что все происходЯщее было сном - несущественно. Њы  падали во сне и
прежде, но известно, что если в одном из тех падений ты коснешьсЯ земли - ты
умрешь: Я  смотрел на угрожающие  вершины и  прекрасно  знал,  что  падение,
которого  Я  боЯлсЯ,  должно  иметь  именно  такой  финал.   €  Я  продолжал
карабкатьсЯ по стене.
     ‘транно, какие различные ощущениЯ могут вызывать различные валуны - все
блестЯт под одним и тем же  белым светом и  каждый избран, чтобы подходить к
остальным, фаворитами древних королей  - когда ваша жизнь  зависит от граней
каждого, которого ‚ы касаетесь. ќти грани казались странно  различными. Ѓыло
бесполезно  преодолевать  ужас перед одним,  поскольку  следующий  потребует
держатьсЯ совершенно иначе или принесет совершенно иную смерть.
     Ќекоторые грани были слишком остры, чтобы держатьсЯ за них, а некоторые
слишком  ровно  входили  в  стену,  те,  за  которые  было легче  держатьсЯ,
крошились куда скорее прочих;  каждаЯ скала несла свой особый  ужас; и кроме
того, были враги, которые следовали позади менЯ.
     €  наконец Я достиг  выбоины,  давным-давно  созданной  землетрЯсением,
молнией или  войной:  мне придетсЯ  спуститьсЯ на тысЯчу футов, чтобы обойти
ее, и они настигнут менЯ, пока Я делаю  это, ибо какие-то мохнатые обезьЯны,
которых Я пока еще  не упомЯнул, твари,  которые имели тигриные зубы и  были
рождены  и разводились на той стене, преследовали менЯ  весь вечер.  ‚ любом
случае  Я не мог уйти дальше,  и при этом Я не знал, что сделает король,  по
чьей  стене  Я поднималсЯ.  Џришло  времЯ упасть  и  покончить  с  этим  или
остановитьсЯ и подождать этих обезьЯн.
     €  затем  Я вспомнил  про  булавку,  отброшенную небрежно  с  вечернего
галстука давным-давно, в другом мире, тем, кто породил эту  блестЯщую стену,
и  лежащую  теперь,  если жестокий случай  не вмешалсЯ,  на  комоде  у  моей
кровати.
     ЋбезьЯны были  очень близко, и  они  спешили, поскольку знали, что  мои
пальцы скользЯт;  и  жестокие пики этих адских гор  казались мне  безопаснее
обезьЯньих лап.
     џ потЯнулсЯ с отчаЯнным усилием туда, где  на комоде лежала булавка.  џ
искал наощупь. € Я нашел ее! џ вонзил ее в свою руку. ‘пасен!


        ‚озвращение €згнанников

     ‘тарик  с молотком  и  одноглазый  человек  с  копьем стоЯли у обочины,
беседуЯ, когда Я взошел на холм.
     "‚се не так, хотЯ они и не спросили нас", сказал тот, что с молотком.
     "Ќе более двадцати знают об этом", заметил другой.
     "„вадцать раз по двадцать", сказал первый.
     "Џосле  всех этих  лет", произнес  одноглазый человек с  копьем. "Џосле
всех этих лет... Њы можем вернутьсЯ".
     "O, конечно, мы можем", сказал другой.
     €х одежда была слишком стара даже длЯ чернорабочих, мужчина  с молотком
носил кожаный передник, усеЯнный пЯтнами и  заплатами,  а их  руки  казались
покрытыми  дубленой  кожей. Ќо независимо от  того, кем они  были, они  были
англичанами,  и их было приЯтно увидеть после всех  машин, которые  окружали
менЯ в тот день и везли  в своих  салонах представителей разных сомнительных
наций.
     Љогда они  увидели менЯ, тот, что с молотком, коснулсЯ своей засаленной
кепки.
     "Њожем  ли  мы   осмелитьсЯ,  сэр",   сказал   он,  "спросить  путь   к
‘тоунхенджу?"
     "Њы никогда не дойдем", пробормотал другой печально.
     "Ќе более двадцати знают, но ..." џ сам  ехал туда на велосипеде, чтобы
взглЯнуть,  так что Я  указал  дорогу и  сразу  уехал, поскольку было что-то
крайне раболепное в них обоих,  и Я не  стремилсЯ разделить  их компанию. Џо
несчастным выражениЯм их лиц можно было представить, что их преследовали или
презирали много лет,  Я предположил, что, вероЯтно,  они долго находились на
каторжных работах.
     Љогда Я приехал  в ‘тоунхендж, то увидел  целую толпу  людей,  стоЯвших
среди камней.  Ћни  спросили  менЯ с некоторой торжественностью,  жду  ли  Я
кого-то,  и  когда  Я сказал "Ќет", они  не заговаривали со мной больше. ’ри
мили  назад  Я покинул  странных стариков, но  Я  недолго пробыл  в каменном
круге, когда  они поЯвились, широко шагаЯ по дороге. Љогда их  заметили, все
люди снЯли шлЯпы  и действовали  очень  странно;  Я  увидел, что они подвели
козла к старому камню алтарЯ. € два старика подошли с их молотом и копьем  и
начали извинЯтьсЯ печально  за смелость, которую  они  проЯвили,  вернувшись
сюда, и все люди стали на  колени на траве перед ними. € затем,  еще стоЯ на
коленЯх, они зарезали  козла на алтаре, и когда два старика увидели это, они
подошли поближе с  извинениЯми и  нетерпеливо принюхались к крови. € сначала
это  сделало  их  счастливыми.  Ќо  скоро  тот,  что  был  с  копьем,  начал
жаловатьсЯ.  "’ак принЯто у людей", стенал  он. "’ак принЯто у людей". € эти
двадцать  человек  начали  смотреть  тревожно  друг  на  друга,  и  стенание
одноглазого  продолжалось  тем  же  слезным  голосом,  и  внезапно  они  все
взглЯнули на менЯ. џ не знаю, кем были эти два старика и что они сделали, но
есть моменты, когда Явственно наступает времЯ  уходить, и Я оставил их там и
тогда. € как только Я подбежал к моему велосипеду, то услышал жалобный голос
старика с  молотком,  извинЯющегосЯ за  то, то  позволил себе возвратитьсЯ в
‘тоунхендж.
     "Ќо после всех этих лет", слышал Я его крик. "Џосле всех этих лет..." €
тот, что с копьем, сказал: " „а, после трех тысЯч лет..."


        Џрирода и ‚ремЯ

     Џо улицам Љовентри однажды зимней ночью шагал торжествующий дух. Џозади
него, сутулаЯ, неопрЯтнаЯ, в изодранной одежде и выглЯдевшаЯ как изгнанница,
скулЯ, плача и  стенаЯ, пыталась поддерживать темп дурно  используемаЯ душа.
Ќепрерывно она щипала его за рукав и окликала, когда начинала задыхатьсЯ. Ќа
миг он замедлЯл шаг, а потом шел дальше столь же решительно.
     ќто была мучительнаЯ ночь, хотЯ, казалось бы, не  было холода, которого
она боЯлась,  поскольку была плохо одета;  но трамваи,  уродливые магазины и
Яркий  свет  фабрик заставлЯли  ее непрерывно вздрагивать,  пока она хромала
мимо, а тротуар ранил ей ноги.
     ’от, который шагал впереди, казалось, не заботилсЯ ни о чем. Њогло быть
жарко  или  холодно,  тихо  или  шумно,  под  ногами  мог быть  тротуар  или
возделаннаЯ землЯ - он просто шагал вперед.
     € она  подхватила и сжала его локоть. џ  слышал, как она говорила своим
несчастным голосом, ‚ы не расслышали бы ее из-за шума движениЯ.
     "’ы  забыл  менЯ",  она жаловалась ему.  "’ы  оставил менЯ здесь".  Ћна
указала на Љовентри широким взмахом руки  и, казалось, имела в виду и другие
города. € он грубо сказал ей, чтобы поспешила и что он не оставлЯл ее.
     Ђ она продолжала свои ничтожные жалобы.
     "Њои  анемоны мертвы на многие мили вокруг", сказала она, "весь мой лес
падает и одни только города растут. Њое дитЯ —еловек несчастен, и мои другие
дети умирают,  и тем не менее  города  растут, а ты  забыл менЯ!" € затем он
сердито  обернулсЯ  к  ней,  почти  прекратив  движение, которое началось  с
сотворением звезд.
     "Љогда Я забывал тебЯ?" ответил он.  "€ли когда оставлЯл тебЯ? џ ли  не
бросил  вниз ‚авилон ради  тебЯ? €  ЌиневиЯ не  исчезла ли? ѓде  Џерсеполис,
который беспокоил тебЯ? ѓде ’арсис и ’ир? € ты говоришь, что Я тебЯ забыл!"
     Џри этом она, казалось, испытывала некое наслаждение. џ слышал, что она
заговорила еще раз, взираЯ задумчиво на своего компаньона.
     "Љогда вернутсЯ полЯ и трава длЯ моих детей?"
     "‘коро, скоро", сказал он; затем они замолчали. € он зашагал прочь, она
хромала позади него, и все часы на башнЯх били, когда он проходил мимо.


        ЏеснЯ —ерного дрозда

     Љак-то, когда поэт проходил мимо терновника, запел черный дрозд.
     "Љак ты это делаешь?" спросил поэт, поскольку он знал Язык птиц.
     "ќто   было..."   сказал   черный   дрозд.   "ќто   действительно  было
замечательно. џ создал эту песню прошлой весной, она пришла ко мне внезапно.
Ѓыла  самаЯ  красиваЯ самка нашей  породы, которую мир  когда-либо видел. …е
глаза были чернее, чем озера  ночью, ее перьЯ были чернее, чем сама ночь,  и
ничто  не  могло  сравнитьсЯ желтизной с ее  клювом; она  могла  лететь куда
быстрее молнии. Ћна не была обычной  птицей из рода черных  дроздов, никогда
не было  другой, подобной  ей. џ не смел находитьсЯ рЯдом с ней,  потому что
она была так хороша. Ћднажды прошлой весной, когда  стало тепло снова - было
холодно, мы ели Ягоды, жизнь была весьма трудной  тогда, но ‚есна  пришла, и
снова стало тепло - в один день Я подумал, как она чудесна, и казалось столь
невероЯтным, что  Я  вообще  смог  увидеть  ее,  единственную  действительно
замечательную птицу  нашей  породы в мире. ’огда  Я  открыл свой клюв, чтобы
издать крик, и затем эта песнЯ пришла, и никогда не было ничего подобного ей
прежде, и, к счастью, Я запомнил ее, ту  самую песню, которую Я спел сейчас.
Ќо самое необычайное, самое удивительное происшествие того изумительного днЯ
- как только Я спел песню, эта  дивнаЯ птица, самаЯ прелестнаЯ в целом мире,
прилетела  прЯмо ко мне  и села рЯдом на том же самом дереве. џ  не припомню
больше таких замечательных времен.
     „а,  песнЯ  пришла  в  одно  мгновение, и как  Я сказал..." ’ут  старый
странник,  шедший мимо с палкой, взмахнул ей,  и черный дрозд улетел, а поэт
рассказал старику замечательную историю птицы.
     "ќта песнЯ нова?" сказал странник. Ќичего подобного. Ѓог создал ее годы
и годы назад. ‚се черные дрозды пели  ее, когда  Я был молод. Ћна была новой
тогда".


        Џосланцы

     Ќекто, блуждаЯ  у вершины Џарнаса  и преследуЯ зайцев,  услышал  высших
муз.
     "Џередай наше сообщение в ‡олотой ѓород". ’ак пели Њузы.
     Ќо мужчина  сказал: "Ћни не  послушают менЯ. ‘ подобными мне не говорЯт
музы". € музы назвали его по имени.
     "Џрими наше сообщение",  они  сказали, "‡олотому ѓороду". € человек был
огорчен, поскольку преследовал зайцев.
     € музы воззвали снова.
     € когда наконец, в долинах ли или на высоких  склонах холмов он еще раз
услышал муз, то пошел  наконец  к ним  и выслушал  их сообщение, хотЯ  он  с
радостью  оставил  бы  его  другим людЯм  и преследовал  бы  стаи  зайц