ъекту. “  интровертного  отношение  к нему  абстрагирующее; в сущности, он
постоЯнно заботитсЯ о том, как бы отвлечь либидо от объекта, как если бы ему
надо  было  оградить  себЯ  от  чрезмерной  власти  объекта.  ќкстравертный,
напротив,  относитсЯ  к объекту  положительно.  Ћн утверждает  его  значение
постольку, поскольку он постоЯнно ориентирует свою субъективную установку по
объекту  и вводит ее в отношение к нему. ‚ сущности, объект никогда не имеет
длЯ него достаточно ценности, и  поэтому значение  его постоЯнно  приходитсЯ
повышать.  Ћба  типа  до  такой  степени  различны  и  их  противоположность
настолько бросаетсЯ в глаза, что наличность их без всЯких разъЯснений бывает
очевидна даже  длЯ  профана в психологических вопросах,  - стоит  только раз
обратить его внимание на это.  ‚сем,  конечно, знакомы эти замкнутые, трудно
распознаваемые, часто  пугливые  натуры, представлЯющие  собой самую сильную
противоположность  людЯм  с открытым,  обходительным, часто веселым  или  по
крайней мере приветливым и  доступным характером,  которые со всеми ладЯт, а
иногда и ссорЯтсЯ, но  во всЯком случае стоЯт  в отношении  к окружающему их
миру, влиЯют на него и со своей стороны воспринимают его влиЯние.
     ЏонЯтно, что  сначала люди бывают склонны воспринимать  такие  различиЯ
как индивидуальные  случаи своеобразной структуры характера. Ћднако тот, кто
имел  возможность основательно  изучить  большое  число людей,  откроет  без
труда,   что   эта   противоположность   отнюдь  не  сводима   к   единичным
индивидуальным случаЯм,  но что дело идет о типических  установках,  гораздо
более  общих,  чем можно было бы  предположить  на  основании  ограниченного
психологического  опыта.  Џредыдущие  главы  должны  были бы  в  достаточной
степени  показать,  что  в  действительности  речь  идет  о  фундаментальной
противоположности,  то  Ясной, то менее  Ясной, но  обнаруживающейсЯ всегда,
когда речь идет об  индивидах  со сколько-нибудь Ярко  выраженной личностью.
’аких людей мы встречаем отнюдь не  только среди образованных, но вообще  во
всех  слоЯх  населениЯ;  и потому  наши  типы могут быть указаны  как  среди
простых   рабочих   и   крестьЯн,  так   и   среди  высокодифференцированных
представителей нации. ђазница пола тоже  ничего не менЯет в этом  факте. ќти
противоположности  встречаютсЯ и среди женщин всех  слоев  населениЯ.  ‘толь
общаЯ распространенность врЯд  ли  была бы  возможна, если бы  дело касалось
сознаниЯ, то есть сознательно и намеренно выбранной установки. ‚ этом случае
главнейшим  носителем   такой  установки  был   бы,  конечно,  определенный,
свЯзанный   однородным   воспитанием   и   образованием  и,   следовательно,
местноограниченный слой населениЯ. ‚  действительности же это совсем не так;
и  даже напротив, типы распределЯютсЯ,  по-видимому, без всЯкого  разбора. ‚
одной  и  той  же  семье  один  ребенок  может  быть интровертом,  другой  -
экстравертом. ’ак как, согласно этим фактам, тип установки в качестве общего
и,  по-видимому,  случайно  распределенного  ЯвлениЯ  не  может  быть  делом
сознательного  суждениЯ или сознательного намерениЯ, то он, вероЯтно, обЯзан
своим существованием какой-то бессознательной, инстинктивной основе. Џоэтому
противоположность  типов в качестве  общего психологического феномена должна
так или иначе иметь свои биологические предпосылки.
     ‘ биологической точки зрениЯ, отношение между субъектом и объектом есть
всегда  <i>отношение приспособлениЯ,</i> ибо  всЯкое  отношение  между  субъектом и
объектом  предполагает видоизменЯющиесЯ  воздействиЯ  одного на  другой. ќти
видоизменениЯ и составлЯют приспособление, или адаптацию. Џоэтому типическаЯ
установка по отношению к объекту суть процессы приспособлениЯ. Џрирода знает
два  коренным образом  различных варианта адаптации и  две обусловленные ими
возможности  самоподдержаниЯ живых организмов: первый  путь - это повышеннаЯ
плодовитость  при относительно  малой  обороноспособности и  недолговечности
отдельного индивида;  второй путь - это  вооружение  индивида многообразными
средствами самосохранениЯ  при относительно малой плодовитости. Њне кажетсЯ,
что эта биологическаЯ противоположность есть не только аналогиЯ, но и  общаЯ
основа наших двух психологических способов приспособлениЯ.  ‡десь Я хотел бы
ограничитьсЯ  одним только общим  указанием, с одной стороны, на особенность
экстраверта,   состоЯщую    в    способности    постоЯнно    растрачиватьсЯ,
распространЯтьсЯ  и  внедрЯтьсЯ  во  все;  с другой  стороны,  на  тенденцию
интроверта  оборонЯтьсЯ  от   внешних  требований  и,   насколько  возможно,
воздерживатьсЯ от  всЯкой затраты энергии,  направленной прЯмо на объект, но
зато создавать длЯ  себЯ самого возможно более обеспеченное и могущественное
положение.  Џоэтому  интуициЯ   Ѓлейка  недурно   определила  оба  типа  как
"prolific"  (плодородный)  и "devouring (прожорливый)  type". Љак показывает
общаЯ биологиЯ, оба пути удобопроходимы и, каждый по-своему, ведут к успеху;
точно так же и типические установки.  ’о, что один  осуществлЯет посредством
множества отношений, другой достигает при помощи монополии.
     ’от факт, что иногда даже дети в первые годы жизни несомненно проЯвлЯют
типическую установку, заставлЯет предположить, что  к определенной установке
принуждает отнюдь не борьба за  существование, как ее обыкновенно  понимают.
Џравда, можно было  бы, и  даже  с  достаточным основанием, возразить, что и
малому   ребенку,   и  даже   грудному  младенцу,   приходитсЯ  осуществлЯть
психологическое  приспособление  бессознательного характера, ибо своеобразие
материнских влиЯний в особенности ведет к специфическим реакциЯм у  ребенка.
ќтот аргумент  опираетсЯ на несомненные факты, но он  падает при указании на
столь же несомненный факт, что двое детей у одной и  той же матери могут уже
рано  обнаружить  противоположные  типы, без  того чтобы в  установке матери
можно  было  отметить  хотЯ  бы  малейшее  изменение. •отЯ  Я  ни при  каких
обстоЯтельствах  не хотел  бы недооценить неизмеримую важность  родительских
влиЯний, но все же это наблюдение заставлЯет нас сделать вывод, что решающий
фактор следует искать в предрасположении ребенка. ‚ероЯтно, в конечном счете
это  следует приписать  индивидуальному  предрасположению,  что при возможно
наибольшей однородности внешних условий один ребенок обнаруживает такой тип,
а другой ребенок  - другой. Џри этом Я, конечно, имею в виду лишь те случаи,
которые  возникают при  нормальных  условиЯх. Џри ненормальных условиЯх,  то
есть когда  мы  имеем дело <i>с</i> крайними и  поэтому ненормальными установками у
матерей, детЯм может быть навЯзана относительно однороднаЯ установка, причем
насилуетсЯ их индивидуальное предрасположение,  которое, может быть, выбрало
бы другой  тип,  если  бы  извне  не вторглись  и не  помешали  ненормальные
влиЯниЯ.   ’ам,  где  происходит  такое   обусловленное  внешними  влиЯниЯми
искажение типа, индивид впоследствии обычно заболевает неврозом, и исцеление
возможно лишь  при  условии выЯвлениЯ той  установки, котораЯ,  естественно,
соответствует данному индивиду.
     —то же касаетсЯ  своеобразного  предрасположениЯ,  то об этом Я не могу
ничего  сказать,  кроме  того,  что,  очевидно,   существуют  индивиды,  или
обладающие   большей  легкостью  или  способностью,  или  которым   полезнее
приспособлЯтьсЯ таким,  а  не  иным способом. ’ут дело  могло бы сводитьсЯ к
недоступным  нашему знанию и в конечном счете физиологическим основаниЯм.  Љ
допущению  вероЯтности таких оснований Я  был приведен тем наблюдением,  что
обращение одного типа в другой  может нанести тЯжелый ущерб физиологическому
здоровью организма, ибо он в большинстве случаев вызывает сильное истощение.


        2. ќкстравертный тип

     Џри  описании  этого  и остальных типов  необходимо  длЯ наглЯдности  и
Ясности  их  изображениЯ  отделить  психологию сознательного  от  психологии
бессознательного.  Џоэтому  мы   обратимсЯ   сначала  к  описанию  <i>феноменов
сознаниЯ.</i>

     <i>а) ЋбщаЯ установка сознаниЯ</i>

     €звестно,  что каждый человек ориентируетсЯ по тем  данным, которые ему
передает внешний мир; однако мы видим,  что это может  происходить более или
менее решающим образом.  ’от факт,  что на дворе холодно,  одному дает повод
тотчас же  надеть пальто; другой же, имеЯ намерение закалЯтьсЯ, находит  это
излишним; один приходит в  восторг от нового тенора, потому что весь свет им
восторгаетсЯ; другой не  приходит от него в восторг, и  не потому, что тенор
не  нравитсЯ ему, но  потому,  что  он  придерживаетсЯ мнениЯ,  что  предмет
всеобщего восторга  отнюдь  не заслуживает еще  тем  самым поклонениЯ;  один
подчинЯетсЯ данным обстоЯтельствам, потому что,  как показывает опыт, ничего
другого ведь и не остаетсЯ; другой же убежден, что если даже тысЯчу раз было
так, то  тысЯчу первый случай  будет новым, и т. д.  Џервый ориентируетсЯ по
данным внешних  факторов; а другой сохранЯет свое особое воззрение,  которое
вдвигаетсЯ между ним и объективно данным. € если ориентирование по объекту и
по объективно данному  преобладает настолько,  что чаще  всего  самые важные
решениЯ  и  действиЯ   обусловливаютсЯ  не  субъективными   воззрениЯми,   а
объективными обстоЯтельствами,  то  мы говорим об  экстравертной  установке.
…сли она  оказываетсЯ привычной,  то мы говорим об  экстравертном типе. …сли
человек мыслит, чувствует и действует -  одним  словом, живет так,  как  это
<i>непосредственно</i>  соответствует объективным  условиЯм и их требованиЯм как  в
хорошем, так и в дурном смысле, то он экстравертен. Ћн живет так, что объект
в качестве детерминирующей величины, очевидно,  играет в его  сознании более
важную  роль,  нежели  его  субъективное  воззрение.  Ћн  имеет,  конечно, и
субъективные воззрениЯ, но их детерминирующаЯ сила меньше, чем сила внешних,
объективных   условий.  Џоэтому  он  совсем  и  не   предвидит   возможности
натолкнутьсЯ  внутри себЯ на какие-нибудь безусловные  факторы, ибо он знает
таковые только во внешнем мире.  ‚  эпиметеевском смысле его  внутренний мир
подчинЯетсЯ внешним требованиЯм, конечно не без борьбы. Ћднако борьба всегда
кончаетсЯ в  пользу объективных условий. ‚се его сознание смотрит во внешний
мир, ибо  важное и детерминирующее решение всегда приходит к  нему извне. Ќо
оно приходит к нему  оттуда, потому  что  он  его  оттуда ждет. ќта основнаЯ
установка  ЯвлЯетсЯ,   так   сказать,  источником   всех  особенностей   его
психологии,  поскольку  они   не  покоЯтсЯ   или  на  примате   какой-нибудь
определенной психологической функции, или же на индивидуальных особенностЯх.
€нтерес  и  внимание  сосредоточены на объективных  происшествиЯх, и  прежде
всего  на  тех, которые имеют место  в ближайшей среде. €нтерес  прикован не
только  к  лицам,  но и  к  вещам.  ‘оответственно с этим и деЯтельность его
следует влиЯнию лиц и вещей. „еЯтельность  его прЯмо свЯзана с  объективными
данными и детерминациЯми и, так сказать, исчерпывающе объЯснЯетсЯ ими.
     Ћна  зависит  от объективных  обстоЯтельств  настолько,  что  это можно
бывает проследить. Џоскольку она не ЯвлЯетсЯ простой реакцией на раздражениЯ
окружающей среды, постольку она всегда все  же  бывает применима  к реальным
обстоЯтельствам  и  находит достаточный  и  подходЯщий  простор  в  границах
объективно данного. Ћна  не имеет никаких сколько-нибудь серьезных тенденций
выходить  за эти пределы. ’о же  самое относитсЯ и  к  интересу: объективные
происшествиЯ  имеют  почти  неистощимую  привлекательность,   так  что   при
нормальных условиЯх интерес никогда не требует чего-нибудь другого.
     Њоральные законы деЯтельности совпадают с соответствующими требованиЯми
общества  и  соответственно  с  общепризнанным  моральным  воззрением.  Ѓудь
общепризнанное воззрение иным  - и  субъективные линии морального  поведениЯ
были бы иными, причем в  общей картине психологического habitus'а  ничего не
изменилось  бы.  Ќо  такаЯ  строгаЯ  обусловленность  объективными факторами
отнюдь  не свидетельствует  о полном  или  даже  идеальном приспособлении  к
условиЯм жизни вообще, как это могло бы показатьсЯ. ќкстравертному воззрению
такое  <i>приноровление</i>  (adjustment)  к  объективно  данному  должно,  правда,
показатьсЯ  полным приспособлением,  ибо такому  воззрению  иной  критерий и
вообще  недоступен. Ћднако с высшей точки зрениЯ  вовсе еще не  сказано, что
объективно   данное  при   всех  обстоЯтельствах  ЯвлЯетсЯ   нормальным.   ‚
историческом  или   местном   отношении   объективные   условиЯ  могут  быть
ненормальными.  €ндивид,  приноровившийсЯ  к  этим обстоЯтельствам,  хотЯ  и
следует ненормальному стилю окружающей его  среды,  но  находитсЯ вместе  со
всей своей средой в ненормальном положении  перед лицом общезначащих законов
жизни. Џравда, единичнаЯ личность может при этом процветать,  но лишь до тех
пор, пока она вместе  со всей своей средой не погибнет от прегрешениЯ против
общих законов жизни. Ќа эту  гибель единичнаЯ личность  обречена с такою  же
непреложностью, с какою  она  была приноровлена к  объективно  данному.  Ћна
приноровилась,  но не приспособилась,  ибо приспособление  требует большего,
чем   одно   только   беспрекословное   следование    за   всеми   условиЯми
непосредственного  окружениЯ. (џ  ссылаюсь  на  шпиттелеровского  ќпиметеЯ.)
Џриспособление  требует  соблюдениЯ  тех  законов, которые более  общи,  чем
местные  и   временно-исторические   условиЯ.   Џростое  приноровление  есть
ограниченность   нормального   экстравертного  типа.   ‘воей   нормальностью
экстравертный тип  обЯзан,  с  одной стороны,  тому  обстоЯтельству, что  он
приноровлен к данным условиЯм, живет сравнительно без трений и, естественно,
не претендует ни на  что, кроме выполнениЯ  объективно данных  возможностей,
так, например,  он выбирает занЯтие, дающее надежные возможности длЯ данного
места  и  в данное времЯ; или  он делает  и изготовлЯет то, в чем окружающаЯ
среда  нуждаетсЯ  в  данный  момент  и  чего  она  ждет  от   него;  или  он
воздерживаетсЯ от всех новшеств,  которые не вполне бесспорны  или которые в
чем-нибудь  выходЯт за  пределы  ожиданий его среды. ‘  другой  стороны, его
нормальность  покоитсЯ  и на  том важном  обстоЯтельстве,  что экстравертный
считаетсЯ также  с фактической  стороной  своих субъективных потребностей  и
нужд. Ћднако это составлЯет как раз его слабое место, ибо тенденциЯ его типа
до  такой  степени  направлена  на внешний мир, что  даже  самый  чувственно
достоверный  субъективный факт, а  именно состоЯние собственного тела, часто
недостаточно  принимаетсЯ им во внимание,  как  недостаточно  объективный  и
недостаточно  "внешний", так  что необходимое длЯ физического благосостоЯниЯ
удовлетворение элементарных  потребностей не  осуществлЯетсЯ.  Ћт этого тело
страдает, не говорЯ уже  о душе. Ћднако экстраверт обыкновенно мало замечает
это последнее обстоЯтельство, но тем  более оно  заметно  длЯ  его интимного
домашнего круга. “трата равновесиЯ становитсЯ длЯ  него ощутимой лишь тогда,
когда  начинают  обнаруживатьсЯ  ненормальные   физические  ощущениЯ.  ќтого
осЯзательного   факта   он  не  может  не   заметить.  …стественно,  что  он
воспринимает  его  как конкретный и  "объективный",  ибо  длЯ характеристики
собственной ментальности у него ничего другого и не существует. “  других же
он тотчас  усматривает "воображение".  ‘лишком экстравертнаЯ установка может
даже до  такой степени перестать считатьсЯ с  субъектом, что последний будет
совершенно  принесен в жертву так называемым  объективным требованиЯм,  как,
например,  в виде  постоЯнного увеличениЯ торгового  дела, потому  что  ведь
имеютсЯ заказы и открывающиесЯ возможности должны быть заполнены.
     Ћпасность длЯ  экстраверта  заключаетсЯ  в  том, что  он  вовлекаетсЯ в
объекты и совершенно терЯет  в них себЯ самого. ‚озникающие вследствие этого
функциональные  (нервные)  или  действительно  телесные  расстройства  имеют
значение   компенсаций,   ибо  они  принуждают  субъекта  к  недобровольному
самоограничению. …сли симптомы функциональны, то благодарЯ  их  своеобразной
структуре  они  могут  символически  выражать психологическую ситуацию: так,
например,   у  певца,  слава  которого   быстро  достигла  опасной   высоты,
соблазнЯющей его на несоразмерную затрату энергии, вдруг, вследствие нервной
задержки, не звучат высокие ноты. “  человека, начавшего свою деЯтельность в
самом скромном положении  и очень быстро достигшего влиЯтельного, с широкими
перспективами  социального  положениЯ,  психогенно поЯвлЯютсЯ  все  симптомы
горной  болезни.  —еловек, собирающийсЯ женитьсЯ  на  обожаемой  и  безмерно
переоцененной женщине  очень  сомнительного  характера,  заболевает  нервной
судорогой  глотки, принуждающей  его  ограничиватьсЯ двумЯ чашками  молока в
день, прием  которых каждый раз требует трех часов. ’аким образом, создаетсЯ
реальное  препЯтствие, мешающее ему посещать  свою невесту,  и ему  остаетсЯ
только заниматьсЯ  питанием своего тела.  —еловек,  который  не  оказываетсЯ
больше  на высоте требований  торгового дела, созданного и расширенного  его
собственными  заслугами  и  трудами до огромных размеров, становитсЯ жертвой
приступов нервной жажды, которые доводЯт его до истерического алкоголизма.
     Њне кажетсЯ,  что  самаЯ частаЯ  форма невроза у  экстравертного типа -
истериЯ.   Љлассические  случаи  истерии  всегда  отличаютсЯ  преувеличенным
отношением  к  лицам окружающей среды; другой характерной особенностью  этой
болезни    ЯвлЯетсЯ    прЯмо-таки    подражательнаЯ    приноровленность    к
обстоЯтельствам. ЋсновнаЯ  черта  истерического  существа  - это  постоЯннаЯ
тенденциЯ  делать себЯ  интересным  и  вызывать  впечатление  у  окружающих.
‘ледствием этого ЯвлЯетсЯ вошедшаЯ в  поговорку внушаемость истеричных и  их
восприимчивость к  влиЯниЯм,  идущим  от  других.  ЌесомненнаЯ  экстраверсиЯ
проЯвлЯетсЯ  также  и  в сообщительности  истеричных,  доходЯщей  подчас  до
сообщениЯ  чисто  фантастических  содержаний,  откуда   и   возник  упрек  в
истерической лжи.  ‚начале истерический  "характер" есть лишь  преувеличение
нормальной установки; но в дальнейшем он осложнЯетсЯ привходЯщими со стороны
бессознательного  реакциЯми,  имеющими   характер  компенсаций,   которые  в
противовес преувеличенной  экстраверсии  принуждают психическую  энергию при
помощи    телесных   расстройств    к   интроверсии.    ЃлагодарЯ    реакции
бессознательного  создаетсЯ   другаЯ   категориЯ  симптомов,  имеющих  более
интровертный характер.  ‘юда относитсЯ  прежде всего  болезненно  повышеннаЯ
деЯтельность фантазии.
     Џосле  этой  общей  характеристики  экстравертной  установки  обратимсЯ
теперь   к   описанию   тех   изменений,   которым   подвергаютсЯ   основные
психологические функции благодарЯ экстравертной установке.

     <i>б) “становка бессознательного</i>

     Њожет   быть,   кажетсЯ   странным,   что   Я  говорю   об   "установке
бессознательного".  Љак  Я  уже  достаточно  объЯснЯл,  Я  представлЯю  себе
отношение   бессознательного  к  сознанию  как   компенсирующее.  Џри  таком
воззрении бессознательное так же имело бы установку, как и сознание.
     ‚  предыдущем отделе  Я  особенно  подчеркнул  тенденцию  экстравертной
установки к  некоторой односторонности,  а именно  господствующее  положение
объективного  фактора  в  течение  психического процесса. ќкстравертный  тип
всегда готов  отдать  себЯ (по-видимому) в пользу  объекта и  ассимилировать
свою  субъективность  -  объекту. џ  подробно  описал  последствиЯ,  могущие
произойти от преувеличенно экстравертной установки, а именно на  вредоносное
подавление субъективного фактора. ‘огласно этому  же мы вправе  ожидать, что
психическаЯ  компенсациЯ, соответствующаЯ  этой  сознательной  экстравертной
установке,  особенно усилит субъективный  момент, то есть  в бессознательном
нам  придетсЯ отметить сильную эгоцентрическую  тенденцию.  ’акое наблюдение
фактически и  удаетсЯ  сделать  в  практическом опыте.  џ здесь не  вхожу  в
обсуждение  казуистического  материала,  а  отсылаю   читателЯ  к  следующим
отделам,  где  Я  пытаюсь  указать  длЯ  каждого  типа  функций  характерную
установку бессознательного.  Џоскольку  в  этом отделе  речь идет  только  о
компенсации общей экстравертной  установки, постольку Я ограничиваюсь  столь
же общей характеристикой и длЯ компенсирующей установки бессознательного.
     “становка    бессознательного,    успешно   восполнЯющаЯ   сознательную
экстравертную   установку,   имеет  своего   рода   интровертный   характер.
Ѓессознательное сосредоточивает энергию на  субъективном моменте, то есть на
всех  потребностЯх  и притЯзаниЯх,  подавленных  или  вытесненных  благодарЯ
слишком экстравертной сознательной установке. Ќетрудно понЯть - и это должно
было бы стать Ясным уже из предыдущей главы, - что ориентирование по объекту
и по  объективным  данным  насильственно  подавлЯет  множество  субъективных
побуждений,  мнений,  желаний  и необходимых  потребностей и  лишает  их той
энергии,  котораЯ,  естественно, должна была  бы  прийтись на их  долю. ‚едь
человек  не машина, которую  можно в случае надобности приладить  длЯ совсем
иных  целей  и котораЯ тогда функционирует по-иному,  но столь же правильно,
как  и раньше. —еловек всегда несет с собою всю свою историю и историю всего
человечества.   Ђ   исторический   фактор   представлЯет   собою   жизненную
потребность, которой мудраЯ экономиЯ  должна идти навстречу. ’ак  или иначе,
но  прошедшее должно  иметь возможность  высказыватьсЯ  и  жить в настоЯщем.
Џоэтому  полнаЯ  ассимилЯциЯ  объекту  наталкиваетсЯ на  протест  со стороны
подавленного меньшинства,  состоЯщего из того, что было доселе, и того,  что
существовало от начала.
     €з  этого,  совершенно  общего  соображениЯ  нетрудно   понЯть,  почему
бессознательные притЯзаниЯ  экстравертного  типа  имеют, собственно  говорЯ,
примитивный  и  инфантильный эгоцентрический характер.  …сли ”рейд говорит о
бессознательном, что оно способно только "желать", то это в  высокой степени
применимо к бессознательному экстравертного типа. Џриноровление к объективно
данному и ассимилЯциЯ с ним не допускают осознаниЯ неподходЯщих субъективных
побуждений.  ќти тенденции (мысли,  желаниЯ, аффекты, потребности, чувства и
т.  д.)  принимают,  соответственно со степенью  их вытеснениЯ, регрессивный
характер,  то  есть  чем менее их признают, тем инфантильнее и архаичнее они
становЯтсЯ. ‘ознательнаЯ установка лишает  их той оккупации энергии, котораЯ
сравнительно находитсЯ  в их  распорЯжении и оставлЯет  им лишь  ту долю ее,
которую она не может отнЯть. ќтот  остаток, обладающий все-таки такой силой,
которую  не  следует недооценивать,  есть  то,  что следует  обозначить  как
первоначальный  инстинкт.  €нстинкт  не может  быть  искоренен произвольными
мероприЯтиЯми  отдельного  индивида;   длЯ  этого  потребовалось  бы  скорее
медленное, органическое превращение в течение многих поколений, ибо инстинкт
есть энергетическое выражение определенной органической склонности.
     ’аким  образом,  от  каждой  подавленной  тенденции  в  конечном  итоге
все-таки  остаетсЯ   значительный  запас   энергии,   соответствующей   силе
инстинкта, который сохранЯет  свою действенность, хотЯ он вследствие лишениЯ
энергии  стал  бессознательным.  —ем  совершеннее сознательнаЯ экстравертнаЯ
установка, тем инфантильнее  и архаичнее  установка бессознательного. €ногда
бессознательнаЯ установка характеризуетсЯ  грубым,  доходЯщим до бесстыдства
эгоизмом, далеко уходЯщим за  пределы  ребЯческого. ’ут мы находим  в полном
расцвете те кровосмесительные желаниЯ, которые описывает ”рейд.  ‘амо  собою
разумеетсЯ,   что   все   это  ЯвлЯетсЯ   и  остаетсЯ  скрытым   от  взглЯда
непосвЯщенного  наблюдателЯ  до  тех пор,  пока  экстравертнаЯ  сознательнаЯ
установка  не  достигает  более высокой ступени.  Ќо  если дело  доходит  до
преувеличениЯ сознательной точки зрениЯ, то и бессознательное обнаруживаетсЯ
симптоматически,  то  есть  бессознательный  эгоизм,  инфантилизм и  архаизм
терЯют  свой первоначальный  характер компенсации и становЯтсЯ  в  более или
менее Явную оппозицию по отношению к сознательной установке. ќто проЯвлЯетсЯ
прежде  всего  в  нелепом  преувеличении  сознательной точки зрениЯ, которое
должно   служить   подавлению   бессознательного,   но  которое  обыкновенно
завершаетсЯ посредством reductio ad absurdum сознательной установки, то есть
полным крушением.  Љатастрофа может быть объективной, когда объективные цели
понемногу  искажаютсЯ  в субъективные.  ’ак, например, один типограф,  начав
простым  служащим,  в течение двадцатилетнего долгого, тЯжелого труда достиг
положениЯ самостоЯтельного владельца очень крупного  дела.  „ело расширЯлось
все  больше  и больше, и он все больше и больше втЯгивалсЯ в него, понемногу
растворЯЯ в  нем  все свои  побочные  интересы.  ’аким  образом дело  вполне
поглотило  его, и это привело его к  гибели; вот как это  случилось: в  виде
компенсации  длЯ  его  исключительно деловых интересов  в нем бессознательно
оживились некоторые  воспоминаниЯ из его детства. ‚ то времЯ ему  доставлЯло
большое удовольствие писать  красками и  рисовать. € вот вместо  того, чтобы
принЯть   эту   способность   как   таковую  и  использовать   ее   в   виде
уравновешивающего побочного занЯтиЯ, он ввел ее в свое деловое русло и начал
фантазировать о  придании своим продуктам внешнего "художественного" вида. Љ
несчастью, фантазии стали действительностью: он фактически начал производить
продукцию согласно своему собственному примитивному и инфантильному вкусу, и
в  результате  через  несколько лет  его  дело было  погублено. Ћн  поступал
согласно одному из  тех наших "культурных  идеалов", по которому  деЯтельный
человек должен сосредоточить все на достижении  одной  конечной цели. Ќо  он
зашел  слишком  далеко   и  подпал  под  власть  субъективных,  инфантильных
притЯзаний.
     Ћднако катастрофический  исход  может иметь и  субъективный характер, в
виде   нервного   срыва  или   заболеваниЯ.   Ћн   происходит   оттого,  что
бессознательное   противодействие   в   конечном   итоге   всегда   способно
парализовать   сознательное   действие.    ‚    этом    случае    притЯзаниЯ
бессознательного категорически навЯзываютсЯ сознанию и производЯт тем  самым
пагубный разлад, проЯвлЯющийсЯ в большинстве случаев в том, что люди  или не
знают  больше, чего  они, собственно говорЯ, желают, и не  имеют  ни  к чему
больше  охоты, или же в том,  что они хотЯт  слишком многого сразу  и  имеют
слишком много охоты,  но  все к невозможным вещам. Џодавление инфантильных и
примитивных притЯзаний, необходимое  часто  по культурным  основаниЯм, легко
приводит к неврозу или к злоупотреблению наркотическими средствами,  как-то:
алкоголем,  морфием,  кокаином и т.  д. ‚ еще  более  тЯжелых  случаЯх  этот
внутренний разлад кончаетсЯ самоубийством.
     ‚ыдающаЯсЯ особенность бессознательных тенденций состоит в том, что они
по  мере  того,  как  <i>сознательное  непризнание</i> отнимает у  них  их энергию,
приобретают  деструктивный  характер,  и притом тотчас  же, как  только  они
терЯют характер компенсаций. Ђ  терЯют они характер компенсаций тогда, когда
они достигают  глубины,  соответствующей  тому  культурному  уровню, который
абсолютно  несовместим  с  нашим. ‘  этого момента бессознательные тенденции
образуют сплоченную силу,  во всех  отношениЯх противоположную  сознательной
установке, и существование этой силы ведет к Явному конфликту.
     ’от   факт,  что  установка  бессознательного   компенсирует  установку
сознаниЯ, выражаетсЯ  вообще  в психическом равновесии. Љонечно,  нормальнаЯ
экстравертнаЯ установка никогда не означает, что индивид ведет себЯ всегда и
всюду по  экстравертной схеме.  Џри всех обстоЯтельствах у  одного и того же
индивида наблюдаетсЯ целый рЯд психологических свершений, где имеет  место и
механизм  интроверсии.  ‚едь экстравертным  мы называем habitus  лишь тогда,
когда  механизм   экстраверсии   преобладает.  ‚   таких  случаЯх   наиболее
дифференцированнаЯ   психическаЯ   функциЯ   имеет   всегда    экстравертное
применение,   тогда   как  менее  дифференцированные   функции   остаютсЯ  в
интроверт-ном  применении,  иными  словами:  более  ценнаЯ функциЯ  наиболее
сознательна  и наиболее  полно  поддаетсЯ контролю  сознаниЯ и сознательному
намерению, тогда как менее  дифференцированные функции - менее сознательны и
даже  отчасти  бессознательны   и   в   гораздо  меньшей  степени  подчинены
сознательному  произволу. Ѓолее  ценнаЯ функциЯ  ЯвлЯетсЯ  всегда выражением
сознательной личности, ее  намерением, ее волей и ее достижением,  тогда как
менее дифференцированные  функции принадлежат к числу  тех  событий, которые
случаютсЯ с  нами.  ќти  случайности  совсем не  всегда  проЯвлЯютсЯ в форме
lapsus  linguae  (Языкового   лЯпсуса),  или  calami  (письма),  или  других
упущений; они  могут быть наполовину или на три четверти намеренными, потому
что   менее   дифференцированные   функции   обладают,   хотЯ   и   меньшей,
сознательностью. Љлассическим примером тому служит экстравертный чувствующий
тип, который стоит в превосходных отношениЯх чувства с окружающей средой, но
которому  случаетсЯ   иногда  высказывать  суждениЯ,   свидетельствующие   о
необычайной  бестактности.  ќти   суждениЯ  возникают  из  его  недостаточно
дифференцированного  и  недостаточно  сознательного мышлениЯ,  которое  лишь
отчасти находитсЯ  под  его  контролем и к тому же  недостаточно отнесено  к
объекту; поэтому оно может производить впечатление высшей бесцеремонности.
     Ќедостаточно  дифференцированные  функции  в   экстравертной  установке
обнаруживают всегда чрезвычайно субъективную обусловленность Ярко окрашенным
эгоцентризмом  и личным самомнением,  чем они доказывают свою тесную свЯзь с
бессознательным.  Ѓессознательное  постоЯнно проЯвлЯетсЯ  в них. ‚ообще,  не
следует  представлЯть  себе, будто бессознательное длительно  погребено  под
целым рЯдом наслоений и  может быть  открыто  лишь  при  помощи кропотливого
высверливаниЯ. Ќапротив, бессознательное постоЯнно вливаетсЯ  в сознательные
психологические  событиЯ, и притом  в столь высокой степени, что наблюдателю
иногда трудно бывает  решить,  какие свойства характера  следует отнести  на
счет сознательной личности и какие  на счет бессознательной. Ћсобенно трудно
это бывает, когда дело касаетсЯ лиц, выражающихсЯ несколько обильнее других.
ЏонЯтно,  что  это сильно зависит от  установки наблюдателЯ, постигает ли он
больше сознательный или бессознательный  характер  личности.  ‚ общем  можно
сказать, что наблюдатель, установленный на суждение, скорее будет  постигать
сознательный характер, тогда  как наблюдатель, установленный  на восприЯтие,
будет больше  поддаватьсЯ  влиЯнию бессознательного характера,  ибо суждение
интересуетсЯ больше  сознательной мотивацией  психического свершениЯ,  тогда
как  восприЯтие скорее  регистрирует  чистое свершение.  Ќо  поскольку мы  в
одинаковой мере пользуемсЯ и восприЯтием и суждением, постольку с нами легко
может  случитьсЯ, что одна  и  та же личность  покажетсЯ  нам одновременно и
интровертной,  и  экстравертной,  и  мы  не  сумеем  сначала указать,  какой
установке принадлежит  более  ценнаЯ  функциЯ. ‚  таких  случаЯх  правильную
концепцию  можно  добыть  только при  помощи основательного  анализа качеств
функций.  Џри этом следует обращать внимание на то, какаЯ из функций всецело
подчинена  контролю  и  мотивации  сознаниЯ  и какие функции  носЯт характер
случайный  и  непроизвольный.  ЏерваЯ функциЯ всегда более дифференцирована,
чем  остальные,   которым  к  тому  же   присущи  несколько  инфантильные  и
примитивные свойства. Ѓывает так, что перваЯ функциЯ производит  впечатление
нормальности, тогда  как  последние  имеют  в  себе  что-то ненормальное или
патологическое.


     <i>в)   Ћсобенности  основных  психологических   функций  в  экстравертной
установке</i>

     1. Њышление

     ‚следствие  общей  экстравертной  установки  мышление  ориентируетсЯ по
объекту и по объективным данным. ’акое ориентирование мышлениЯ ведет к  Ярко
выраженной особенности.  Њышление  вообще  питаетсЯ,  с  одной  стороны,  из
субъективных, в конечном счете бессознательных источников, с другой стороны,
оно  питаетсЯ  объективными  данными,   которые   поставлЯютсЯ  чувственными
апперцепциЯми.  ќкстравертное  мышление в большей степени определЯетсЯ этими
последними факторами, нежели первыми. ‘уждение всегда предполагает известное
мерило;  длЯ  экстравертного  суждениЯ значительным  и  определЯющим мерилом
ЯвлЯетсЯ,  главным образом, заимствование у объективных  обстоЯтельств,  все
равно,  представлЯетсЯ  ли  оно  прЯмо   в  виде   объективного,  чувственно
воспринимаемого факта или  же в виде объективной  идеи, ибо объективнаЯ идеЯ
есть нечто внешне данное  и извне заимствованное, даже если она  субъективно
одобрЯетсЯ.  Џоэтому  экстравертное  мышление  совсем  не  должно быть чисто
конкретным мышлением  фактов;  оно точно  так же  может  быть  чисто идейным
мышлением, если только  установлено, что идеи, при помощи  которых протекает
мышление, более заимствованы  извне, то есть переданы традицией, воспитанием
и ходом  образованиЯ. €так,  критерий длЯ суждениЯ  о  том, экстравертно  ли
мышление,  заключаетсЯ прежде всего в вопросе, по какому мерилу направлЯетсЯ
процесс  суждениЯ, -  передаетсЯ  ли  это мерило  извне,  или же  оно  имеет
субъективный    источник.   „альнейшим    критерием   ЯвлЯетсЯ   направление
умозаключений,  а  именно  вопрос:   имеет   ли  мышление   преимущественное
направление  на внешнее или нет?  ’о обстоЯтельство, что мышление занимаетсЯ
конкретными предметами,  еще не доказывает его экстравертной  природы, ибо Я
мысленно  могу  заниматьсЯ конкретным предметом  двоЯко: или  абстрагируЯ от
него мое мышление, или конкретизируЯ им мое мышление. …сли даже мое мышление
занЯто конкретными  вещами и постольку могло бы  быть названо экстравертным,
то все-таки остаетсЯ еще нерешенным  и характерным, какое направление примет
мышление, а именно: направитсЯ ли оно  в  своем дальнейшем развитии опЯть  к
объективным  данностЯм, к внешним фактам, либо к общим, уже данным понЯтиЯм,
-  или  нет.  ‚ практическом  мышлении купца, техника, естествоиспытателЯ  -
направление  на  объект сразу видно.  Њышление  же  философа  может  вызвать
сомнение,  когда направление  его  мыслей имеет  целью идеи.  ‚  этом случае
необходимо  исследовать,  с  одной стороны,  ЯвлЯютсЯ  ли  эти  идеи  только
абстракциЯми  из  наблюдений над объектом, не представлЯющими  собой ничего,
кроме  высших коллективных понЯтий,  которые  включают  в себЯ  совокупность
объективных фактов; с другой стороны, нужно  исследовать, не переданы ли эти
идеи по  традиции, или не заимствованы  ли они  у духовного мира  окружающей
среды  (если  они  не  ЯвлЯютсЯ  Явными  абстракциЯми  из   непосредственных
наблюдений). …сли  на  этот вопрос  последует  утвердительный ответ,  то это
значит, что такие идеи  также принадлежат к категории объективных данностей;
следовательно, такое мышление тоже должно быть названо экстравертным.
     •отЯ Я предполагал изложить сущность интровертного мышлениЯ не здесь, а
в одном из следующих отделов, мне  все-таки  кажетсЯ неизбежным  дать  уже и
теперь  некоторые  указаниЯ.  €бо если вникнуть в  сказанное только  что  об
экстравертном мышлении,  то легко можно прийти к заключению, будто Я разумею
при этом  <i>все,</i>  что  обычно  понимают под  мышлением.  Њышление,  которое не
направлено ни на объективные факты, ни на общие идеи, можно было бы сказать,
вовсе и не заслуживает названиЯ "мышлениЯ". џ  сознаю,  что наше времЯ и его
выдающиесЯ представители знают и признают только экстравертный тип мышлениЯ.
ќто  происходит  отчасти оттого, что  по  общему  правилу  всЯкое  мышление,
поЯвлЯющеесЯ на поверхности мира  в форме науки, философии или же искусства,
либо прЯмо вытекает  из объекта, либо изливаетсЯ в общие идеи. ‚ силу  обоих
оснований  оно ЯвлЯетсЯ хотЯ и не всегда очевидным, но все-таки  по существу
понЯтным  и  потому сравнительно  имеющим значимость.  ‚  этом  смысле можно
сказать, что известен, в сущности, только экстравертный интеллект,  то  есть
именно тот, который ориентируетсЯ по объективно данному. Ћднако - и теперь Я
перехожу к интровертному интеллекту -  существует еще  мышление совсем иного
рода,  которому  никоим  образом  нельзЯ отказать в  названии "мышлениЯ",  а
именно  такое, которое не  ориентируетсЯ  ни на непосредственном объективном
опыте,  ни  на общих  и  объективно переданных идеЯх.  Љ этому  другому роду
мышлениЯ Я прихожу  так: когда Я мысленно занимаюсь каким-нибудь  конкретным
объектом или  общей  идеей, и  притом  таким образом, что  направление моего
мышлениЯ  в  конечном счете снова  приводит назад к моим предметам,  то этот
интеллектуальный   процесс   не   есть  единственный   психический  процесс,
происходЯщий во мне в этот момент. џ имею тут  в виду  вовсе не всевозможные
ощущениЯ и чувства, которые обнаруживаютсЯ нарЯду с  моим ходом мысли, более
или менее  нарушаЯ  его; Я подчеркиваю то, что это течение мыслей, исходЯщее
от объективно данного и стремЯщеесЯ к объективному, вместе с тем находитсЯ в
постоЯнном отношении и к субъекту. ќто отношение  есть conditio sine qua non
(непременное, обЯзательное  условие),  ибо  без него вообще никакого течениЯ
мыслей не было бы. …сли даже ход моих мыслей  направлЯетсЯ, насколько только
возможно, по объективно данному, то  он все-таки остаетсЯ  моим субъективным
ходом мыслей,  который  не  может  ни  избежать  вмешательства субъективного
элемента, ни обойтись  без него. …сли Я даже стремлюсь придать  течению моих
мыслей  во всех  отношениЯх  объективное направление,  то Я все-таки не могу
прекратить  параллельный субъективный  процесс и его  постоЯнное участие, не
угашаЯ тем самым жизнь моего  течениЯ мыслей. ќтот параллельный субъективный
процесс  имеет  естественную  и  лишь более или  менее неизбежную  тенденцию
субъективизировать объективно данное, то есть ассимилировать его субъекту.
     € если главный акцент падает на субъективный процесс,  то возникает тот
другой род  мышлениЯ, который противостоит экстравертному  типу, а  именно в
направлении, ориентирующемсЯ на  субъекта и на субъективно данное; Я называю
его  интровертным.  €з  этого  другого  ориентированиЯ  возникает  мышление,
которое не  определено объективными фактами  и не  направлено на  объективно
данное,  то есть такое  мышление,  которое исходит  от субъективно данного и
направлено на субъективные идеи или на факты, имеющие субъективную  природу.
џ  не хочу  более  останавливатьсЯ  здесь  на  этом  мышлении, а  хочу  лишь
установить  его  наличность,  чтобы  тем  дать  необходимое  дополнение  длЯ
экстравертного хода мыслей и лучше осветить его сущность.
     €так,  экстравертное  мышление  имеет  место  лишь  благодарЯ тому, что
объективное  ориентирование получает некоторый  перевес. ќто  обстоЯтельство
ничего  не менЯет в логике мышлениЯ; оно  образует  лишь то  различие  между
мыслителЯми, которое,  по концепции  „жемса, есть вопрос темперамента. €так,
ориентирование по объекту ничуть  не менЯет сущности мыслительной функции, а
менЯет лишь ее проЯвление.  ’ак как это мышление ориентируетсЯ по объективно
данному, то оно ЯвлЯетсЯ прикованным к объекту так, как если  бы оно  совсем
не могло существовать без внешнего ориентированиЯ.  Ћно поЯвлЯетсЯ как бы  в
свите внешних  фактов, или  оно достигает,  по-видимому, своей высоты, когда
может  влитьсЯ в  общепризнанную идею. Ћно, по-видимому,  всегда  вызываетсЯ
объективно  данным и способно выводить свои заключениЯ лишь с  его согласиЯ.
Џоэтому  оно  производит  впечатление   несвободы,  а  иногда  близорукости,
несмотрЯ на всю его ловкость, которую  оно проЯвлЯет в области, ограниченной
объективно данным.  ’о, что Я здесь описываю, есть лишь впечатление, которое
экстравертное  мышление производит на наблюдателЯ, причем наблюдатель должен
стоЯть на другой точке зрениЯ, уже по одному тому, что иначе он бы совсем не
мог  наблюдать самого ЯвлениЯ экстравертного  мышлениЯ. ЃлагодарЯ этой  иной
точке зрениЯ он и видит только одно Явление, а не сущность мышлениЯ. Ќо тот,
кто пребывает  в  самой  сущности этого мышлениЯ,  способен  постигнуть  его
сущность,  а не  Явление.  Ћбсуждение, основанное  на одном лишь Явлении, не
может по  справедливости оценить  сущность, и поэтому в большинстве  случаев
оно обесценивает ее.
     Ќо  существу  же  это  мышление  оказываетсЯ  не  менее  плодотворным и
творческим, чем интровертное мышление, но только силы его служат иным целЯм.
ќто  различие  становитсЯ особенно ощутительным  тогда,  когда экстравертное
мышление  овладевает  материалом,  который ЯвлЯетсЯ специфическим  предметом
субъективно ориентированного мышлениЯ. ќто случаетсЯ, например, тогда, когда
субъективное  убеждение объЯснЯетсЯ аналитически из  объективных фактов  или
как   следствие,   выводимое   из   объективных   идей.    Ќо   длЯ   нашего
естественно-научно  ориентированного сознаниЯ  различие между обоими  видами
мышлениЯ  становитсЯ  еще  наглЯднее,   когда  субъективно   ориентированное
мышл