ть,  но  это  оказалось делом
сложным,  ноги  не  держали ее, все  тело трЯслось от  слабости. Џоползла по
лежащим девичьим телам к Ќюре, к окошку.
     - …сли им нужна рабочаЯ сила, так ее ж в норме держать надо, а то падеж
начнетсЯ,  - рассуждала она  тихонько и вдруг замерла и прошептала только, -
Ќо это не моЯ Ќюра!
     …ще  через  минуту  в  вагоне раздалсЯ ее бессмысленный, утиный  резкий
крик:
     - ѓде моЯ Ќюра! Ќюра!
     ‘трашнаЯ догадка  оправдалась. Ќюра  умерла  в  дороге от  скоротечного
туберкулеза, очевидно, уже разъедавшего ее внутренности, когда состоЯлась их
невероЯтнаЯ встреча в этом вагоне. …е вынесли на одной из станций, пока ‚ика
была в беспамЯтстве. Ќа ее месте лежала другаЯ рыжеволосаЯ девочка, с белыми
обветренными губами и раскосыми глазами. ‚ика смотрела на нее, как на что-то
внеземное. ’ой даже стало не по себе.
     - Ќо длЯ чего же нужно так испытывать мое сердце! - вырвалось у ‚ики, и
ей снова захотелось  показать потолку  кулак, плюнуть в него, запустить  чем
нибудь, и крикнуть "ненавижу!"

     †изнь в безжизненном пространстве

     ђано утром - ‚ика  уже привыкла просыпатьсЯ за пЯть минут  до побудки и
бежать к кранам, - рано утром длинный протЯжный крик будил лагерь: "Џодъем!"
     Љрик повторЯлсЯ  еще  два раза, пока дежурный ефрейтор не проходил весь
лагерь. ’огда в барак входил надзиратель •офке и громко повторЯл "Џодъем!"
     Ќовенькие вставали не сразу. Ћни пробуждались долго, стонали  от ломоты
в суставах. ‚ика и ее соседки, с которыми  она была неразлучна - ростовчанки
‚алЯ  и  ‹ена -  вскакивали сначала с криком  •офке,  потом слух их научилсЯ
ловить первый петушиный  крик дежурного, когда  тот был еще на задах, вскоре
‚ика сама собой стала просыпатьсЯ за пЯть минут до побудки.
     Ћна  судорожно  натЯгивала на себЯ  чистое белье  и  лишь потом  будила
соседок, стеснЯлась переодеватьсЯ при них. Ѓарак был огромный, высокий, нары
стоЯли в два Яруса, на  них лежали  тонкие подстилки. ‘торожилы догадывались
собирать  траву  и  набивать  ею эти подстилки.  ‚сю первую  зиму ‚ика и  ее
соседки проспали на голых  досках. Ќакрывались тонкими тканевыми покрывалами
и своими же ватниками. ‚ерхнюю одежду у девушек отобрали сразу по приезду.
     Џосле дезобработки они вышли коротко стиженными, худенькими, впервые за
два месЯца помывшимисЯ в бане. €м выдали сероватое нательное белье и льнЯные
бежевые робы. ‚прочем, их  обычную одежду, кроме пальто, не отобрали. ’олько
предупредили, что одевать гражданское можно лишь в воскресенье.
     Љогда ‚ика впервые увидела  немецкую землю, немецкие полЯ, распаханные,
ровные,  безмолвные;  статные  степенные  хутора,  деревеньки,  которые  они
проходили мертвенно-печальной процессией, она была удивлена новому ощущению:
ей,  с  одной  стороны  и нравилсЯ  этот упорЯдоченный, почти  симметричный,
пропорциональный  мир немецкой  природы, с другой,  она даже  рулоны сена  в
поле,  даже золотые  шары деревьев и  туманистые  перелески ненавидела,  как
только два антагонистических класса могут ненавидеть друг друга.
     € если  она рычать готова  была от звука немецкой  речи,  то  и на  эту
местность - понЯла она - глаза ее вскоре смотреть не смогут без рези.
     ‘амостоЯтельно  им  разрешалось  только  совершать  утренний  моцион  и
выходить после пЯти из  барака длЯ того, чтобы  пройти по аллее  к площадке.
Ћколо каждого барака, человек на триста каждый, были свои туалеты и низкие -
на уровне поЯса -  трубы с дырками, из которых  текли струйки воды. „евушкам
приходилось набирать воду в кружки и бежать с ними за ширму.
     ‚се  это  делалось  в такой панике и  толкотне, что  половина  девушек,
одеваЯсь, сразу шла на построение. Њылись они уже по возвращении с работы.
     - „ай зеркало, да скорее же, - торопила ‚алЯ ‹ену.
     - ‘ собой возьми. Џоправь воротник. ‚ика уже  дожидаетсЯ. €ди, ‚ика, не
жди нас.
     Ћчень скоро они понЯли, что  лагерные  законы  несколько отличаютсЯ  от
законов человеческого общества. ‡десь просто преступно требовать от  другого
делать все компанией и за компанию. ‡десь это могло стоить жизни.
     -  ‚чера  увели  Љурочкину  из  зеленого  барака,  -  шепнула  ‚алЯ  за
завтраком.
     ‡еленым называли  барак,  на  которым буква "‚"  была  выведена зеленым
цветом, чтобы не путатьсЯ называть ли этот барак  буквой "‚" или на немецкий
лад  буквой  "Ѓ". Ћни ели  по утрам хлеб, иногда размоченное  просо,  иногда
отваренный овес. Ќа утро полагалась кипЯчнаЯ  вода. €ногда кому-то удавалось
добыть на заводе морковный чай или даже настойку цикориЯ.
     ‘ завтрака выходили строитьсЯ на поверку. ‚се бараки строились на плацу
перед  административным зданием,  и рЯды  девушек растЯгивались по аллее  до
последнего  барака.  Ќа  плацу,  в  котором находились  казематы,  служебнаЯ
квартира  начальника лагерЯ и  другие  административные помещениЯ, умещалось
лишь два первых корпуса. Џравда, административное здание это стоЯло вдалеке,
так что штандартенфюрер  Џоппер, глЯдЯ в окно, справа от его рабочего стола,
лишь  в  проеме  между столовой и  дальним в том  рЯду бараком мог наблюдать
начало строЯ.
     ‡аключенных строили в колонну по пЯть человек и выводили за ворота.
     Џоскольку лагернаЯ  охрана напрЯмую  не подчинЯлась  начальнику лагерЯ,
часовые  повторно  пересчитывали  девушек  по  головам,  так  несли  за  них
самостоЯтельную ответственность.
     -  ’ак   вот,  Љурочкина   обругала  фюрера.  …ще  на  заводе.  ‘лышала
проходившаЯ мимо девица. ‘учка,  доложила. Љурочкину увели и, говорЯт, ночью
расстрелЯли, - дорассказала по дороге ‚алЯ.
     - ќто какаЯ Љурочкина? •удаЯ, со вздернутым носом?
     -  Ќе  знаю, как  тебе объЯснить, у  нее по-моему такие светлопепельные
волосы, вот так она подвЯзывала.  Џомнишь, Я тебе еще  говорила, чтоб ты мне
так сделала, показывала ее.
     - Ђ да! †алко. Ђ может не расстрелЯли, может, наказали только.
     - Ђ чего ж тогда стрелЯли?
     - Ќу, мало ли!
     Ћни, сами того не понимаЯ, жили  надеждой. €  надежда - подсознательнаЯ
врожденнаЯ надежда -  заставлЯла их и  там верить,  что все это не навсегда.
—то  надо  ждать.  ‚ойна  закончитсЯ.  ’ак не будет вечно. ‚едь когда-то все
войны заканчиваютсЯ, и люди преобретают человечески облик.
     - „евчонки, сегоднЯ  приведут обратно  рано  -  суббота  - вы идете  на
площадку? - ‹ена  успела  отростить  новые  белые смешные  хвостики, которые
торчали из-под ее голубой беретки, - ‚ик, может и ты с  нами? ‚есна, неужели
не наскучило в бараке сидеть.
     - Ќет, неохота.
     -  ‡аохотитсЯ - скажи. Ђ  Я вот  со  своим ‹ионом договорилась. Ћн менЯ
ждать будет. € Њишель.
     - Ќу, и шалава же ты, ‹енка. € откуда такаЯ выросла! - смеЯлась ‚алЯ.
     Џо обочинам асфальтированной  дороги, в  тЯжелых  кирзовых  сапогах шли
солдаты, покрикиваЯ  по-немецки.  ‘начала  не все  понимали  эти команды. Ќо
когда  застрелили  одну девочку,  просто  споткнувшуюсЯ  и полетевшую  носом
вперед из строЯ, команды эти начали воздействовать и без перевода.
     - Џосмотрите на нее, - снизив  голос,  подковыривала ‹ена,  - ‹Ялька, а
что  ты ныла  вот  на этой же дороге год  назад? џ самаЯ  невезучаЯ, Я самаЯ
несчастнаЯ. ’еперь ожила, ругаетсЯ!
     ’ак у них повелось не сразу, ближе к весне, когда девчонки стали бегать
на площадку.  ‹ену  стали  называть  ‹елей, а  ‚алю -  ‹Ялей.  ќто, кажетсЯ,
французы придумали.
     - Ђ Я и сейчас так думаю, ‹елЯ, - вздыхала крупнаЯ запыхавшаЯсЯ ‚алЯ, -
‚от смотри, сколько  Я на площадку с тобой хожу,  а чтобы кто нибудь на менЯ
запал. „аже места приткнутьсЯ не находишь порой. Ћй, как же есть охота!
     Ћхранники  делали привал посередине дороги, когда колонна проходила два
с половиной километра. ‹агерь делили на  три части и вели к заводу по разным
дорогам. „евушек из ‚икиного барака и соседей, единственный в лагере барак с
нидерландками и норвежками, вели по грунтовке  до поворота на хутор ђотвиль,
потом справа от леса они шли к  этому большому  ухоженному, как дом пастора,
населенному пункту, который не был похож ни на деревню, ни на городок -  они
проходили его стороной, лишь начало домов и местный  белый костел выходили к
их пути, потом дорога резко выскакивала на шоссе, а вот уже по шоссе вели их
километра полтора до полЯ, на котором делали привал.
     -  “ вас  мысли только об одном,  - замечала  ‚ика и, крЯхтЯ, падала  в
траву.
     —ерез пЯть минут девушек поднимали и вели дальше.

     ’ой зимой,  когда  их первый  раз  привели на  завод, они устали  уже в
дороге. €дти было скользко,  они не чувствовали  голеней, по ним можно  было
стучать, как по дереву  -  звук  был похожий.  ‚ дороге  молчали,  глазеЯ по
сторонам  и стараЯсь  не  поскользнутьсЯ на  покрытом наледью асфальте.  ‚се
думали  о  предстоЯщей  работе,  страшась  -  выдюжат  ли. Ђ что если работа
окажетсЯ непосильной?
     Ћни подходили  к какой-то непонЯтной насыпи,  присыпанной  снегом. ‚низ
спускалась  дорога. Ћказалось, завод был  подземным,  огромные  двери ангара
заглотнули  их, как рыба-кит. €х  остановили  в первом же  зале,  разбили на
отрЯды  и развели по цехам.  ‚ику и еще человек тридцать, отобранных молодым
человеком в спецовке, долго вели по узким еле  освещенным коридорам, пока не
привели в  такой  же  темный  цех.  ’ам уже работали женщины.  Џринимали  по
конвееру  из соседнего зала металлические  полые цилиндры и складывали  их в
Ящики.
     ‚  цеху  было  натоплено  и  пахло   маслЯнными   красками,  резиной  и
механическими маслами.
     ‚ика  не заметила,  как  отогрелась. Ћказалось, что ‹ены  и  ‚али в  ее
группе не было. ‚алЯ последнее времЯ не давала им с  ‹еной  покоЯ. ЌачинаЯ с
прибытиЯ  в распределительный лагерь,  она давила своей аппатией, нежеланием
жить, клЯла судьбу и все  времЯ спрашивала: "Ќу, почему Я? Џочему Я родилась
в ђостове, а не на “рале, почему Я оказалась дома, когда они за мной пришли,
почему Я не сбежала по дороге?"...
     €м показали,  что они должны делать. ’рЯпками,  смоченными в масле, они
должны были протирать эти цилиндры и  лишь потом складывать в Ящики,  другим
поручили покрывать эмалью какие-то непонЯтные металлические  крышки, похожие
на крышки  банок  с  технической  маслЯной  краской,  которые  ‚ика когда-то
покупала длЯ покраски своего старого сараЯ.
     Ћна взЯла в  руки кисть и окунула ее  в таз  с краской. ’ЯгучаЯ  густаЯ
масса потекла обратно, резкий  запах  разнессЯ  кругом - ‚ика  надышатьсЯ не
могла.
     Ќемецких  женщин увели из  цеха.  ‘олдаты из охраны  сели к стенкам, по
двое. –ех был большой, кубический, сверху  свешивались какие-то провода,  по
стенам шли трубы, собираЯсь в узлы над самым полом. Џод конвеером шли другие
трубы  и другие  провода,  над самыми головами девушек  светились  трубчатые
неоновые лампы, от которых быстро слепли глаза.
     ‚ика  была  в азарте. ѓлаза ее горели. Ћна  не  то, чтобы  очень хотела
перевыполнить  план  фашисткого  командованиЯ  по  крышечкам, не  то,  чтобы
истосковалась по  работе на фашистскую победу, просто она  сжимала в пальцах
кисть и знала, как облегчить и упростить свою работу, чтобы ни одна капелька
не измазала пальцы, а эмаль бы ложилась ровным гладким слоем.
     - Љрасивый цвет...
     Љруглолицый нагловато  улыбающийсЯ  офицер стоЯл  рЯдом и, перекрикиваЯ
гул конвеера, показывал на тазик с эмалью.
     - Љрасивый, - согласилась ‚ика, ответив по-русски.
     - ‚ы из какого барака?
     - €з первого.
     - •орошо. ѓут.
     ’ак она впервые увидела ’оггарда. Ћн посмотрел на нее, словно зацепилсЯ
взглЯдом, как крючком, начал уже  отворачиватьсЯ, а взглЯд еще не переводил,
повторил:
     - ѓут.
     ‚ика, приспустив веки, чувствовала, что ее лицо изучают, и ей это  было
неприЯтно.  "Ќе  трогали  бы  уж менЯ",  - говорила она  про  себЯ  кому-то,
очевидно, духу  свЯтому, в этих обстоЯтельствах  и этот вздох мог  сойти  за
что-то вроде молитвы. Џеред  уходом,  когда уже кончалось терпение выполнЯть
монотонную  работу,  их собрали и  повели в  общий  зал, где стоЯла плита  и
столик с грудой мисок. €м  налили похлебку и бухнули туда по одной нечищеной
картофелине. Ћбед показалсЯ спасением и поднЯл дух.
     - …сли так будут кормить, Я тут с вами довоенный вес нагоню, - пошутила
‚алЯ, заглЯдываЯ в миску ‚ики.
     - Њолчи, подруга, у самой наступает ожирение.
     Ћни только  растравили себЯ  сытным по сравнению с  лагерным  завтраком
кушаньем, но через полчаса голод утих, в желудке что-то по-кошачьи заурчало.
     Ќа  обратном пути ‚ика с подругами шли молча. ‚алЯ больше не причитала.
“шла в себЯ и была мрачнее тучи. „а и ‹ена злилась на кого-то, поджимаЯ свои
тонкие чувственные губы.
     - ќто  что же, мы тут  будем  на  их  заводах ишачить,  те самые  бомбы
делать, которые на наши же города полетЯт?
     - ‘ чего ты  взЯла,  что бомбы?  Њы крышки  какие-то  красим,  цилиндры
такие, тоже вроде банок, мажем маслом и все.
     - “ нас по химии и физике - пЯтерка! - ‹ена показала пальцы.
     -  Ќа двоих?  -  пошутила  ‚ика  и  улыбнулась, видЯ, как  ‹ена  лукаво
покосилась на нее.
     - Ќа  каждую! “ них в химлаборатории порошки. Ћни их  смешивают,  а  мы
стекло моем. „евок там хватает и ихних, за это Я спокойна. Ќо вот они там за
столами сидЯт, в микроскопы глЯдЯт, может даже биологическое  оружие делают,
слыхали про  такое? Ђ  мы, -  она  повернулась  к ‚ике, -  а  мы  их  мусор,
пробирки, трЯпки и приборы - все там чистим голыми руками. ќто ладно, но они
же на наши города...
     Њимо них проехал небольшой автомобиль на высоких колесах.
     - ѓлЯди, как он на тебЯ  шею  вывернул, ‚ичка, - зашипели сразу со всех
сторон, и ‚ика только  и успела увидеть того же мужчину, что приставал к ней
на заводе.

     Ћни  устроились на  новом  месте с  поглощающим  все невзгоды  желанием
создавать уют, вить гнездо, свойственным всем женщинам.
     €х  рЯд  нар  шел вдоль  стены:  голова  в ноги. ’ри их  верхние  койки
располагались одна  за другой вплотную. ‚низу спали  старожилы, три взрослые
девушки,  маленькаЯ †анна, ’атьЯна  из  Њосквы  и ”аина,  татарка. Ћни  были
старше, гораздо старше новеньких, еще  неоформившихсЯ малолеток. †анне  было
двадцать, а двум другим по двадцать четыре.  Ћни казались прошедшими огонь и
воду, всезнающими и чувствовалось, как они боЯтсЯ, что новенькие вторгнутьсЯ
в их  уклад,  создадут сложности,  и  что  особенно  опасно, оттеснЯт их  на
площадке.
     Џоэтому  †анна  в  первый  же  вечер  по   прибытии  в   лагерь,  когда
изнемогавшие от  усталости, разбитые, вЯлые, девочки присели на нижние нары,
не  в  силах  забратьсЯ  к  себе  наверх,  развалившись  на  средней  койке,
объЯснила, обращаЯсь почему-то именно к ‚ике,  что там, на  задах, у колючей
проволоки можно гулЯть и разговаривать с парнЯми из соседнего лагерЯ.
     -   Њы   сейчас   отлежимсЯ   и  часам   к   семи   туда,  -   добавила
’атьЯна-московскаЯ.
     - ’олько без нас не  ходите, можете нарватьсЯ на пулеметик, - поспешила
сказать †анна, - ‚ темноте-то. Њы вас представим по всем правилам.
     -  ‘ какими парнЯми? - не  понЯла  ‹ена, хотЯ глаза ее  уже загорелись,
щеки вспыхнули, усталость как рукой снЯло, - ‘ нашими?
     - „а, нет, - ответила †анна, - там в соседнем лагере пацаны французские
сидЯт, так нам разрешаетсЯ подходить к забору и с ними разговаривать.
     - “х, ты! Ђ они что же знают русский?
     -  ђазбежалась.   „евки,  вы  глЯньте,  деваха-то  какаЯ  шустраЯ.  “же
намылилась!
     - Ђ что! џ у нас в ђостове никогда живых французов не видела!
     - €  не увидишь! Ћни уже  все  разобаны, это раз. Ђ  два - они все-таки
какие-то  полудохлые  там,  -  проговорила  ”аЯ, из-за  своей  мЯгкотелости,
очевидно, менее выносливаЯ, лежащаЯ за спиной ‹ены.
     - „а, хорьки еще те.
     - Ќе скажи, †анетт, - вставила ’атьЯна, - французы что надо!
     „евочки смущенно улыбались, слушаЯ  о невероЯтной  близости  загадочных
французов.  ‚алЯ  и  ‹ена  сразу же обрели  силы, чтобы забратьсЯ  наверх  и
перестелить постели.  ‚ика  тоже забралась на свою  полку,  легла  на спину,
почувствовав томительную, тЯнущую боль в поЯснице, в позвоночнике, а затем и
в ногах.
     Ћна не заметила,  как заснула. ‚ первый вечер их не  стали будить, ушли
на   площадку  без  них:  понЯв,  что  еще   долгое  времЯ  новенькие  будут
предпочитать легкий - до завтрака - сон прогулкам под ‹уной: не до того.
     ’ак  оно  и  вышло.  Џривычка  дело  наживное.  Љ  началу  весны  сорок
четвертого года девочки освоились в лагере, и хотЯ  им открылись  все тЯготы
несвободы,  жизни  в  проголодь,  частых  проверок,  побоев,  ночных  рейдов
администрации,  окриков  и  постоЯнно  направленных  на них дул пулеметов  и
автоматов  охраны, они выстоЯли  в холодные зимние ночи,  привыкли к скудной
пище  два  раза  в сутки  -  в  лагере утром и на заводе  перед уходом,  они
научились не уставать, или по крайней мере привыкли жить с этой непроходЯщей
усталостью, а монотонность существованиЯ наконец-то нарушила весна. ’олько к
голоду нельзЯ было привыкнуть, хотЯ и много  им не надо было:  только снилсЯ
им обыкновенный магазинный хлеб, мЯсо и фрукты.
     Љак  и на  родине,  о которой  они  вспоминали по  ночам, весна  пришла
запахами. Џахнуло из-за колючей проволоки талым снегом,  ручьЯми, свежестью,
и захотелось ласки и тепла.
     - Ћй,  девчонки, скоро  на солнышке погреемсЯ,  - то и  дело  слышалось
вокруг, - ‚ика, ‚ика, твой по аллее претсЯ!
     ЋпЯть они ее подначивают.
     Џомощник  начальника лагерЯ фельдфебель  ’оггард чаще подходил к другим
девушкам. ќто случалось и в  столовой и на построении и в  свободные часы. ‚
особенности он любил блуждать по цехам, пока заключенные работали. Ќо где бы
он не привЯзывалсЯ к  девушкам, он пытливо смотрел в сторону ‚ики.  ‡аметили
это  не  сразу,  но  со  временем  девушки  понЯли,  что  к ней он относитсЯ
по-особому. Њог надолго уставитьсЯ на какую-нибудь  молоденькую зависимую от
всех на свете девчурку, подмигнуть ей, увиливающейсЯ от его взглЯда, кивнуть
в сторону казарм, мол, не хотела бы?..
     Ќо ’оггард никогда еще не подшучивал над ‚икой.
     - ѓлЯди, как пЯлитсЯ на наш барак! - комментировала †анна, возле  койки
которой   было   пространство  длЯ   стола,  а  стол  стоЯл  у   небольшого,
зарешеченного окна, впрочем, единственного в бараке.
     ‚ику бесили эти разговорчики, она зло, исподлобьЯ смотрела на ’оггарда,
не понимаЯ, что в нем ее так бесило.  ђаздражение это было чисто женским, не
относЯщимсЯ ни к войне, ни к фашистам  вообще, ни к наглому поведению самого
’оггарда. Ќет, что-то в нем было отвращающее, как  в  мужчине. ‚ика никак не
могла определить в нем то, что делало его недочеловеком.
     ѓоворили, что он таскает к себе девушек из других бараков.
     - ‚ика, между прочим тебе  обЯзаны спокойствием, - сказала как-то умнаЯ
’атьЯна снизу, - он к нам не ходит, потому что тебЯ боитсЯ.
     - Ћй,  Я тебЯ умолЯю, - взвилась  ”аина, котораЯ обладала способоностью
всем во всем завидовать, но не пакостить при этом, а завидовать на словах, в
мимике,  в  подергивании плечиком,  -  да  ему  надо будет, он приведет двух
охранников и уведет, кого захочет.
     - ‚идно, с ней, он так как раз не хочет. ‚ыжидает. Џасет.
     - ’ак. Џрекратите! - требовала ‚ика, и ее слушались.
     Џоследнее  времЯ  она заметила,  что  ее  слушались.  ‘ ней  стремились
поговорить, ей улыбались, словно будущему объекту жертвоприношениЯ.
     - Љакие же вы дурочки! ‚едь и у него есть начальство. Њожно настучать!
     - ‚се, ‚ичка, сегоднЯ идешь с нами на площадку. Њы ребЯтам про тебЯ все
уши прожужжали. Ћни хотЯт познакомитсЯ.
     ‚алЯ снова приобрела вкус к жизни. ‘ весной это стало особенно заметно.
‚ике  даже стало казатьсЯ, что ‚алЯ  влюбилась. Ћднажды,  та плакала  ночью,
‚ика перелезла к ее изголовью, покачала ее плечо.
     - ‚алЯ, ты что?
     - Ќе могу так больше, поскорее бы сдохнуть, -  вдруг прошелестела ‚алЯ,
и  от нее пахнуло  ржавым запахом слез, - џ жить хочу, любить. џ замуж хочу,
‚ичка, детей.  Њне больше ничего не  надо. џ на все согласна, только бы менЯ
приласкали, отогрели. “-у-у...
     ’огда ‚ика понЯла, как незбыточна  эта чужаЯ, чуждаЯ ей мечта. Ћна и не
задумывалась о таком, ей не надо было, не  желалось, не хотелось того,  чему
не дано  было исполнитьсЯ. Ћна все свои силы направлЯла  только на то, чтобы
прорватьсЯ  через  тернии,  выжить,  наплевав  на фашистов, на  этих сильных
вооруженных  людей, которых она может  не  впустить в  свою душу  и не  дать
побороть свою волю.
     - ‹адно, Я пойду с вами, посмотрю, что  это за французы такие. ‘ чем их
едЯт.

     ’емнело часам к семи. Ѓыла суббота и девушек привели с завода пораньше.
‚ шесть они уже были в бараке.
     - ‚ика, хочешь бусики? “ менЯ сохранились.
     - ‚ика, заплести тебЯ?
     - ‚ика, потри вот так щеки, бледнаЯ.
     Ћни  в пЯтером:  †анна, ”аина, ’атьЯна,  ‹елЯ  и ‹ЯлЯ,  собирали  ее на
смотрины.
     -  “жасно все это, - потупЯсь,  ворчала ‚ика,  -  ѓадость. ‚ыставлЯтьсЯ
идем, как куклы. Њожеть быть, мне шарфик надеть, ‹ена, шарфик?
     ‚ воздухе  пахло елью. Ћни  вышли в сумрак  вечера,  втроем взЯли  друг
друга  под  руки, пошли,  побежали  почти по аллее,  мимо бараков,  до конца
освещенного фонариками пути было далеко.
     - ‘тойте. Ђ как с ними объЯснЯтьсЯ?
     - ‘ама поймешь, - ‹ена была все-таки красавица.
     ‚ика почувствовала маленький  укус зависти: иметь  такие  белые локоны,
такие огромные глаза.
     - € как  же  природа  создает таких  красоток,  ‹енка! Ђ о  чем с  ними
говорить?
     ‘о всех бараков вытекали струйками беспокойные девичьи компании  и там,
впереди, уже  толпа шла  к забору, не дойдЯ  и ста метров, они наткнулись на
эту толпу: куда там пробратьсЯ к проволоке.
     -  €ди  сюда,  ‚ичка,  -  ‹ЯлЯ  дернула  ‚ику  за  руку,  -  Њы  справа
встречаемсЯ, ближе к лесу, почти у вышки.
     Ћни  и  впрЯмь  пришли  к  наблюдательной  вышке, невысокой, с  домиком
вверху.  ’ам на  подставке  перед часовым стоЯл пулемет. Ћн смотрел  на ‚ику
своим вздернутым, как у носорога, носом, ждал, когда она нарушит что-нибудь,
вылезет из строЯ, рванет  в  лес, плюнет на него, бросит в него проклЯтьЯ. €
тогда  он убьет ее,  уложит в жидкую  хлЯбь  размерзшейсЯ  земли,  в грЯзные
проталины, в серый снег.
     - Ћ! Ѓонсуар, мадемуазель! ‹или! ‹или!
     ‚ика увидела перед собой, перед самым лицом колючую проволоку,  острые,
сверкающие закорючки того глЯди поцарапают щеку.
     ’ам  впереди тоже столб и нити колючей проволоки.  ‡а ними стена людей,
это  молодые  широко  и  восторженно  улыбающиесЯ  парни,  молодые  мужчины,
лохматые, так показалось ‚ике, кучерЯвые, в  куртках, в темных костюмах. Ћни
машут кому-то, ей что ли?
     - ‚ик, ‚ик, - вот тот,  что  в шарфе  и так его  закинул  на плечо, это
Њишель.  ќто  Њишель, по-нашему  Њиша,  которому можешь не  улыбатьсЯ  и  не
отвечать, - объЯснЯла ‹ена, - потому что тогда Я тебЯ убью.
     -  Ђ это  ‹уи,  -  тихо  вторила  ей ‚алЯ и  махала рукой широкоскулому
мужчине, показывающему им свою маленькую ладошку, - Ќе надо его очаровывать.
     - Ќу, ты, ‹Ялька, тихонЯ! - неожиданно процедила ‹ена, - ‚ тихом омуте!
     - ќто  ты  по  нему  страдаешь  по ночам?  -  спросила  ‚ика  серьезным
родительским тоном, - Ќичего, но он же старый.
     - Ђ у менЯ тЯга к стареньким папочкам. ‘воего-то не было!
     - „а что вы девчонки с ума посходили, Я пойду, ну вас.
     -  Њадемазель,  мадемуазель!   ‚икториЯ!  -  услышала  она.   ђаздалось
несколько  курлыкающих  голосов, французы были возбуждены ее поЯвлением и, в
конце  концов,  начали  скандировать  "вива,  ‚икториЯ". €х  остановил окрик
часового.
     - Ћни оустербайтеры, - поЯснила ‹ена, - Ћй, привет, ‹ион! ‘алью!
     -  ‘алю!  -  крикнул немного осипший  ‹ион  в очках и одной жилетке,  и
добавил  - џ  пришел  увидеть  тебЯ, ‹ена, Я очень болен и  должен  лежать в
кровати.
     Ћн закашлЯлсЯ, а ‹ена сказала ‚ике, что ничего не  понЯла, кроме своего
имени.
     - Њадемуазель  ‚ики!  ‘ильвупле,  сет ђоман,  сет ‹ион, ‹уи,  Њишель, -
кричали ей, а у ‚ики шла кругом голова, она смотрела то на ту сторону, то на
подруг, натЯнуто улыбалась и не могла понЯть, что за ад она посетила!
     квал голосов  стоЯл  почище,  чем  на птичьем  базаре. ‘колько криков,
карканий, хохота вырывалось над общим гвалтом и достигало ушей часовых. ‚ика
всем своим маленьким телом ощущала неловкость, ей не нравилось здесь, она не
понимала, как и  зачем  она сюда  попала, ей съежитьсЯ  хотелось,  закрытьсЯ
руками,  зажмуритьсЯ,  чтобы не  летели в нее,  эти  стремительные  взглЯды,
вспыхивающие во тьме.
     - „евоньки, что-то мне тошно тут у вас! - проговорила она и попЯтилась.
     ‹ена  и  ‚алЯ расступились, не отрываЯсь от своих  знакомцев, а  ‹ион в
одной  жилетке поверх белой  сиЯющей  во тьме рубашки  все еще  стоЯл на той
стороне.
     - Ќет, нет, гадость! - цедила ‚ика, выбираЯсь из толпы, проходЯ в центр
к аллее, припустившись к бараку  со сжатыми до боли кулаками, - ќто противно
и стыдно, стыдно!
     Ћна  не  заметила, как перед ней выросла  фигура  помощника  начальника
лагерЯ. Ћна налетела на него со  всего маху, как  волна  на скалу. Ћн тотчас
схватил  ее за запЯстье  и  отвел  на  шаг  от  себЯ, запЯстье  при этом  не
отпускаЯ.
     - џ что похож на кусок пространства? ‚икториЯ из барака "Ђ", - произнес
он по-немецки, - Џочему ты одна разгуливаешь по лагерю?
     - џ  не права, - произнесла ‚икториЯ тоже на немецком и опустила глаза,
она умела держать себЯ в руках.
     ‘ейчас ’оггард был опасен. “ него были темные мысли, а в руках его была
непредсказуемость, вот что  пугало  ее больше  всего.  Ќет,  нет, и все-таки
что-то еще отталкивающее было в его круглой физиономии.
     Ќа вид ему было лет тридцать,  он был из породы поджарых, одновременно,
ширококостных   мужчин,  которые  знают  о  своей   мужской  силе   и  умеют
очаровывать. Ќо что-то в нем доводило ее до тошноты.
     - џ провожу вас, - неожиданно сказал он и провел рукой по ее спине.
     ‚ика  дернулась  и,  сглонтув комок страха, повела  лопаткой.  Њедленно
пошла вперед. —то подумают, ’оггард провожает ее через весь лагерь.
     - ’ы бошьсЯ менЯ? - спросил ’оггард, - Ќо Я не зверь! Ќаверное, обо мне
тут черт знает что  говорЯт!  Ќо Я просто люблю баб, что поделаешь!  ’ы  мне
нравишьсЯ!  џ бы  хотел тебе помочь!  Ќо Я подожду, когда ты  сама дашь  мне
знать!  Ќе хочу мЯть тебЯ, как незабудку. ’ы возбуждаешь менЯ  как раз своей
независимостью и, кажетсЯ, ты умна. ’ы умна, - он остановилсЯ и посмотрел на
нее, -  ’ы, конечно,  тоже славЯнскаЯ самка, и если тебЯ правильно взЯть, ты
будешь слюной истекать по мужику. Ќо  Я  подожду, пока ты сама созреешь. ’ак
будет правильнее.  €шь,  как ты  дышишь, как  разъЯреннаЯ  львица!  Ђ  можно
подумать, ты что нибудь понЯла.
     Ћни  дошли  до  барака.  ‚ика  по-прежнему  притворЯлась,  что  слушает
незнакомую речь и ничего не понимает.
     -  Ќе хочешь  ли  ты, чтобы тебЯ перевели  на работу  в столовую  или в
химическую лабораторию?
     ‚ика помотала головой.
     - Њожет быть, тебе выдать дополнительное одеЯло? Ќет? ’огда вот, возьми
семечек.
     Џодсолнечный  запах  разбудил в ней голод.  Ћн взЯл ее руку и  насильно
всыпал туда горсть семечек, но ‚ика вырвала руку и семечки просыпались.
     - ‚от за это тебЯ уже можно отстегать по голому месту.
     ‘ этими словами  он притЯнул ее к себе, но ‚ика  вырвалась и юркнула  в
дверь барака. ‚ бараке была одна маленькаЯ лампочка посередине потолка, свет
которой не доходил и до второй  от центра кровати. ‚ика пробежала по рЯдам и
шмыгнула под первую попавшуюсЯ кровать. Ћна  вылезла оттуда только через два
часа, когда на  кровать уселась хозЯйка. Ќапугав человек  пЯть, находившихсЯ
поблизости, ‚ика побрела вокруг рЯдов к своим.
     - ‚ичка, так ты где была? Њы думали ты спишь давно?
     - џ и спала, только там, - рассеЯнно махнула рукой ‚ика.

     ‡авод
     Ћна всю ночь звала маму.
     Ќикто не  слышал, спали молодые  организмы крепко. Ђ ‚ике снилось,  что
она  осталась  одна  на   свете   и  чувство  опустошенности  и  вселенского
одиночества разъедало ее мозг, взрывалось  в ее жилах  непомерным ужасом.  €
причиной этого  одиночества была мама. ‚ика  не видела  ее и каким-то  пЯтым
сновидческим подсознанием ощущала, что мамы нет вообще.
     ‘он  довел ее  до помешательства,  тоска  в  груди  ее увеличивалась  и
увеличивалась. ’оска теснила грудь, шла к своей кульминации. ‚ика вскочила в
слезах,  пытаЯсь  закричать что-то, и услышала, что она все еще  стонет - но
уже наЯву.
     ‚  окне  было  темно.  ‚се  кругом спали.  Ћна  потЯнулась к ноге ‹ены,
потолкала.  Љогда  та  зашевелилась,  ‚ика  цикнула той,  чтобы не шумела  и
позвала к себе.
     - ’ы что, ‚ичка?
     - Ѓежать надо.
     - „урочка, молчи. Људа бежать!
     - „обром это не кончитсЯ, помрем мы здесь. Џрибьют!
     - ’ы что это надумала? - шептала ‹ена, - Љак? Ђ поймают?
     -  Џродумать все  надо! џ уже кое-что  наметила.  …ду экономить надо, а
можно и без  еды. Ќужно по пути на завод места приметить и так далее. „авай,
подруга.
     - Ђ ‚алька? Љак ее-то потащим, у нее же ноги.
     ‚ика перевернулась на койке, погладила ‚алю по голове. ’а проснулась от
непривычной ласки, мЯгко потЯгиваЯсь:
     - Џодъем?
     - ‚алЯ, ‹ЯлЯ, ползи сюда.
     - Ђ полка не рухнет?
     -  Ђ и  рухнет,  -  шепнула ‹ена,  - ”айка-фуфайка, к  немцам в казармы
бегает, хоть пришибет ее, шлюху.
     - Њолчи, молчи, ‹елЯ, - заморгала  ‚алЯ  глазами, -  потому как если не
пришибет, она тебе за такие слова красивую жизнь и экскурсию в ту же казарму
устроит.
     - ‚от именно, -  сказала  ‚ика, - Љо мне вчера ’оггард цеплЯлсЯ. Ќасилу
ушла.
     - „а ты что?
     - Ћн по-немецки трепалсЯ, думал Я не  все понимаю, такое говорил, что Я
его чуть не долбанула.
     - ‚ика, что ж теперь будет?
     - Ѓежать надо. ’ы как, ‚алек?
     -  Ђ  ‹уи? -  первое, что ответила ‚алЯ, подтвердило ‚икины подозрениЯ,
‚алЯ не на шутку привЯзалась к этому болшеголовому французу.
     - Ђ  ты  у него адрес  возьмешь  и  из  ‘оветского  ‘оюза письма писать
будешь.
     - Људа, в лагерь?
     - „уреха, во ”ранцию.
     ‚алЯ задумалась, пока ‹ена и ‚ика стали прикидывать, с чего начать.
     - •орошо бы у немок на заводе еды выпросить.
     - „а выспросить, в какой стороне, скажем Ѓерлин, а в какой Џариж.
     - ‘можешь, ‹енка?
     - џ немецкого не знаю.
     -  Ђ  у  нас  из  цеха  всех немок  убрали.  •имики,  лучше  бы  у  вас
по-немецкому были пЯтерки.
     - Њы  английский учили, -  вновь  заговорила ‚алЯ, - Ђ знаешь,  ‹елька,
‚ика права,  Я  тут больше не могу.  Ќадо бежать. Ђ  немок  будешь ты, ‚ика,
спрашивать. Џопросись к нам в химлабораторию.
     …сли  бы  они  знали, чего  ей  это будет стоить.  „а  нет,  это  вовсе
невозможно. ќтот орангутанг ’оггард только и ждет, чтобы Я  его попросила об
услуге...
     - ‹адно, Я попытаюсь.

     ’оггард долго трепалсЯ с  немцем-бригадиром. Ћни пристроились на Ящиках
возле высокой, метров пЯтнадцать, стены и гоготали,  посматриваЯ на девушек.
‘олдат,  стоЯвший невдалеке, слыша  их ухмылЯлсЯ  одной половиной  лица, еле
сдерживаЯсь, чтобы не рассмеЯтьсЯ.
     ‚ика  красила вторую  сотню  крышек, которые подсыхали очень быстро, их
практически сразу можно было ставить в стопки.
     ’оггард проходил  мимо нее в  следующий  зал,  когда она посмотрела ему
прЯмо в глаза.
     - ѓосподин  фельдфебель, -  произнесла она,  и  ”аина,  стоЯвшаЯ рЯдом,
зыркнула на нее,  словно хотела остановить, - нельзЯ мне попроситьсЯ к своим
подругам в лабораторию?
     ‘ лица  ’оггарда  слетела черствость и укор, он,  помешкав, вздохнул  и
совершенно неожиданно смЯгчилсЯ:
     - Ќу, вот, девочка, давно бы так.

     ‘о  следующего днЯ  ‚ику распределЯли в лабораторию вместе  с  ‹еной  и
‚алей.  ’оггард крутилсЯ в лаборатории целый день.  ќто  был большой светлый
зал, разделенный пополам  стеклЯнной стеной, за которой  ворочалсЯ  какой-то
большой конусообразный  механизм, вроде раковины. ’ам ходили люди  в голубых
спецовках и перчатках.
     ‚ этой половине стоЯли шесть длиннющих рЯдов двойных столов, за  каждым
сидели  работницы  и собирали  небольшие механизмики  с  помощью пинцетов  и
микроскопов.
     ’оггард  крутилсЯ  в основном у стола приемщицы, которой остальные то и
дело приносили на подносах собранные механизмы, и забирали новые детали.
     ‚ика  ходила  между  рЯдами  с веником, потом промывала  приборы, потом
подносила в саму лабораторию порошки  вместе с остальными. Џорошки в тЯжелых
полиэтиленовых  пакетах  приходилось  таскать  из  подсобного помещениЯ, что
располагалось  еше  ниже уровнем, покатый подъем  куда было  особенно трудно
преодолевать.

     - ”ролЯйн  ђоза, неужели вы  ездите в такую даль из города?  -  ’оггард
играл  роль самой пристойности,  опускаЯ  ресницы и проводЯ  лишь  кончиками
пальцев по руке девушки, сидевшей перед ним.
     Ћдновременно, он косилсЯ  на  ‚ику, но ее в тот момент послали  замести
мусор в другом углу зала. ‚прочем,  ќриху  ’оггарду впервые  пришло в голову
попробовать  и  немочку. Ћна  казалась  той самой овечкой, котораЯ  только и
ждет, чтобы ее сцапали и уволокли в кусты.
     - ‡десь очень много городских жителей, нас привозит автобус.
     Ћна  смущенно  улыбалась, раздуваЯ  ноздри  и  покачиваЯ  головой,  как
индийскаЯ танцовщица.
     - Љак же вас зовут, ничего что Я спрашиваю?
     - ђоза, а вас?
     - Ђ менЯ зовут ќрих, ќрих ’оггард. џ пастух - пасу, как ѓосподь Ѓог вот
этих заблудших овечек, забочусь о них, защищаю о искушениЯ.
     - Ћни такие  молоденькие,  - вздыхала ђоза, - ну, посмотрите,  вот  эта
девочка, она очень похожа на арийку, не правда ли.
     Џо проходу на них шла ‚ика,  катЯ тележку с новыми мешками. Ћна видела,
как ’оггард  заигрывает с блондинкой  в рюшках,  радовалась этому зрелищу  и
благодарила своего  ангела-хранителЯ, наконец-то  взЯвшегосЯ за свои  прЯмые
обЯзанности.
     - ’ак где вас можно увидеть милаЯ ђоза?
     - ‚ы хотите менЯ увидеть?
     - ‘ первого же днЯ. џ боЯлсЯ подойти к вам.

     Ќа обратной дороге  во времЯ привала ‚ика оглЯнула местность. ‘идеть на
земле пока еще было невозможно. ’уда,  куда девушки бегали по нужде  прошлым
летом и даже  зимой  -  теперь  пробратьсЯ было невозможно. ‘  земли как раз
сошла всЯ влага и пропитала ее,  как вату. ‡а этим  холмиком  шло  поле, уже
пропаханное разочек трактором. ‡а ним в легкой  сиреневой дымке стоЯл  голый
лесок, просматриваемый далеко, в глубине его виднелись березы.
     - „а, как раз все, - заключила ‚ика, - пока подготовимсЯ, все высохнет.
„авайте планировать на  май. ‚алЯ  нам  наберет целофана. Њы  в него  сложим
теплую одежду и спрЯчем ее там, за горкой. ‡ароем в землю.
     - ‚ мае уже тепло будет. € трава по поЯс.
     - Ђ ночью? џ беру на себЯ ориентировку по сторонам света.  ‹ена, у тебЯ
сила воли  -  ты отвечаешь за провизию. Њы тебе будем  сдавать, а ты  прЯчь,
чтобы мы не знали,  копи сухарики, тоже спрЯчем здесь в тайнике.  € смотрите
ни гу-гу своим французам, все-таки капиталисты, кто их знает...

     ‚есна - душа нараспашку - весна в неволе - все  равно весна, врываетсЯ,
прочищает  застоЯвшуюсЯ  кровь,  вселЯет  беспричинную  радость,  приближает
свободу, поднимает вверх - в облака!
     ‚о всем  живет весна, ее лечебный ветер  холодит  виски, остужает раны,
передает  привет  с родной Љубани,  с реки  Ѓелой, с родины. Ђ по ночам поют
птицы. Ћни заглушают лагерную тишину, они тоже антифашисты - эти милые грачи
или как их там  по-немецки. Ћни поют над лагерной дырой, в которую уже ушли,
как  в кратер вулкана десЯтки молодых жизней, они  настойчиво вызывают их из
небытиЯ  своим "сьюить-сьюить",  они  говорЯт  им  на своем ласковом  Языке:
"жить-жить!"
     Ђ девчонки не спЯт  по ночам, они вздыхают, они спрашивают друг у друга
зеркальце и забывают возвратить, потому что наконец-то их отражениЯ начинают
им нравитьсЯ,  наконец-то  они  узнают  себЯ  там, в серебрЯнном  осколочке,
который  привез их  детские веснушчатые мордашки, курносые носики  и  ждущие
любви губы  с родины  от  родимых хат и со столичных  площадей.  ’ам, в  тех
зеркальцах   остались  они  юными   беззаботными  комсомолками,   готовЯщими
стенгазеты и разглаживающими широкие белые ленты длЯ утренника. ’ам остались
их комнаты  с глобусами  и куклами,  их учебники, их братишки,  сестренки  и
старые нЯни,  их  города,  смЯтые под пЯтой немчуры, но вот они видЯт  себЯ,
расцветших, как  почки в соседнем лесу, как трава по бокам бетонной аллеи, и
им снова  мила  жизнь, в них снова зарождаетсЯ способность любить и  желание
любви. €  мощное  предощущение, предчувствие  любви кажетсЯ им  самым верным
доказательством их молодости и возможности счастьЯ.

     ѓости собрались к трем.  “ Ђуфенштаргов был милый дом, хотЯ и напоминал
снаружи  хлев. ќто  был большой белый  дом,  на  выпуклом  холме, окруженный
низкими  деревьЯми  и   кустарником.  Љ  дому  вела  буковаЯ  аллеЯ,  вокруг
раскинулись полЯ,  уже выпустившие маленькие всходы. ‘ловно  зеленаЯ роса на
черной  сочной  земле,  прозрачнаЯ  зеленаЯ пленочка  - устилали  землю  эти
ростки.
     ”ранц  Џоппер   был  приглашен  молодым  Ђуфенштаргом  в  числе  других
начальников второго уровнЯ на крестины младшего, третьего  ребенка. ‚прочем,
слегка изогнутаЯ  спина его невзрачной женушки  выдавали их  причастность  к
кроличьему роду. ЏлодовитаЯ оказалась парочка.
     Љрестины  состоЯлись  утром.  Њладенца  давно унесли,  да  и в нем  ли,
собственно, дело. Џоппер пыталсЯ  напрЯчь извилины и выудить,  ну  в крайнем
случае  выдавить  из них  ответ:  что это взбрело  в  голову вице-президенту
второго  по  величине  концерна  в  ѓермании.   Ћн  всегда  казалсЯ  Џопперу
чудаковатым, теперь вот это приглашение, в этот несуразный дом.
     •озЯева встречали на пороге дома. ‚нутри дом оказалсЯ модернизированным
по последнему слову,  здесь был даже автоматический лифт в гараж и столовую,
находЯщуюсЯ в подвале. Џоппер поставлЯл на ферму Ђуфенштарга  рабочую  силу.
Ќо хозЯйством здесь заведовала фрау Њарта.
     ‘тол в большой  зале был накрыт, за стеклЯнными  дверьми он посверкивал
множеством бутылей и бокалами.
     ‚ салоне уже было несколько гостей, девушка в прЯмом, обтЯнутом лиловой
лентой на  бедре, платье  и с такой  же лиловой  повЯзкой на  лбу развлекала
пожилого  господина.  ќто  был  первый вице-президент ‚ильгельм  фон  ‹арке,
ставленник самого фюрера.
     ”ранц Џоппер  подвел жену  и дочь,  юную особу  с пластиной на зубах  к
ђозе. Ћна была тем лакомым кусочком, на которое позарилсЯ фон ‹арке.  ‘тарик
был превосходен.  ЃелаЯ  -  волосок  к  волоску - ровным  кустом обрамлЯющаЯ
нижнюю  челюсть и щеки, бородка, смуглаЯ кожа, покрытаЯ старческими пЯтнами,
а выправка.
     -  ‡дравствуйте,  штандартенфюрер,  -  бросил  старик,  покосившись  на
Џоппера, - фрау!
     - ЏриЯтный повод, молодец Ђуфенштарг! Ќе правда ли?
     - Џочему вы его хвалите? Љрестить ребенка в наше времЯ - опасно? ‚ерить
в иудеЯ тоже?
     -  ѓосподин  фон  ‹арке,  ваши  шутки!  -  ђоза прикрылась перчаткой  и
засмеЯлась, отклонЯЯ назад голову, - Ќо  сегоднЯ такой день!  ‚ы  знаете гер
Џоппер,  ѓерберт назвал сына  Ђдольфом  в  честь  вы  сами понимате  кого...
‘егоднЯ двойной праздник - день рождениЯ  фюрера  и крестины его  маленького
тезки!
     -  Њило,  мило. Њы еще увидим нашего вождЯ на  вершине славы!  - Џоппер
отсалютовал, держа в левой руке аперитив, вспомнил о жене и дочери, стоЯвших
за его спиной, - Њагда,  наверное,  ваша ровесница,  фролЯйн ђоза, это мило,
что у нее будет компаниЯ.
     - Ђ Я познакомилась с вашим  подчиненным. Ћн привозит на завод рабочих.
ЉажетсЯ, неплохой человек, - заметила ђоза, когда к ним подходил ѓерберт.
     Џоппер расплылсЯ и склонил голову.
     - Ћ, он так  добр к этим простачкам с востока. Ћн строг, но справедлив.
Ћн похож на пастырЯ, ведущего агнцев своих.
     - џ много раз предлагал своей своЯченице  работу в канцелЯрии, впрочем,
если она вообще желает работать, но теперь Я понимаю почему она так держитсЯ
за свое место, - улыбнулсЯ ѓерберт.
     ‘егоднЯ он выглЯдел элегантным, словно только что из модного салона. Ћн
выглЯдел человеком, у которого новаЯ любовница. „о ђозы  доходили слухи, что
это не далеко от истины.  Ќо  откуда на  заводе взЯтьсЯ  достойным  ѓерберта
женщинам?
     - Ћ ком  вы говорите, милаЯ  ђоза, - все еще  несколько склонив голову,
спрашивал Џоппер,  -  €з  офицеров на  заводе  бывают лишь  несколько.  Ќаше
"птичье гнездышко" не такое уж и большое: как у ласточки!
     -  Џрелестное сравнение,  штандартенфюрер,  - вмешалсЯ старый  ‹арке, -
только похоже, что ваше гнездо сплетено из колючей проволоки. Ќу, пошли пить
за Ђдольфов!
     …го  побаивались,  этого ‹арке, он был  великим провокатором-любителем,
который провоцировал людей ради их же удовольствиЯ.

     Ќа  следующий день ‚ика порезала руку. Ћна уминала бумагу в корзине длЯ
мусора и не заметила осколков лаборантской пробирки.  „ержа палец у губ, она
подбежала к светловолосой приемщице и произнесла по-немецки:
     - ”ролЯйн, не имеете ли вы лекарства?
     ђоза быстро понЯла, что имела в виду русскаЯ девушка, внешность которой
ей так импонировала с самого начала, она открыла Ящик стола и достала  бинт.
ЏротЯнула ‚ике.
     - ‚ы научились немецкому в "Џтичьем гнезде?"
     - Ќет, дома, в школе.
     - ‚ы закончили школу?
     - Џочти, - ‚ика была смущена тем, что впервые р