  каски  округло  и   медленно
поворачивались туда, вправо. Џолитрук все  не уходил, а на завтрак был плов,
и неплотно прикрытый котелок  ЂлексеЯ давно стоЯл в  нише и остывал каким-то
нестерпимо  томительным  духом.  "ѓулЯев небось не  постеснЯлсЯ  бы. “  того
хватило б смелости и при капитане пожрать, -- обиженно подумал Ђлексей, -- а
это "значение"  до  вечера может  сидеть тут. —то ему?  “ него катар!" ’огда
Ђнисимов,  все времЯ клонивший ухо  к низовому  отдаленному  грохоту справа,
сказал:  "„а!"  ‘казал убежденно и потерЯнно, как нечаЯнно  открывший что-то
ненужное,  и  в  эту  минуту  высоко над церковью ломко и  сочно  разорвалсЯ
пристрелочный  снарЯд. Ќеколеблемо,  как приклеенное, в небе повисло круглое
черное облако, а немного погодЯ рЯдом с ним и все с тем же характерным чохом
образовались еще два дегтЯрных пЯтна.
     -- ќто шрапнель? -- спросил Ђлексей.
     Ђнисимов, стоЯвший рЯдом, трижды зачем-то хрумкнул кнопкой планшетки  и
не  ответил:  воздух  пронизал  тЯгучий,  с  каждым  мигом  толстеющий  вой,
пересекший окоп  и  оборвавшийсЯ  где-то  за коровником  резко,  облегченно,
рассыпчато. €  сразу же, еще  над полем за рвом,  возникли тонкие жала новых
запевов. Љак невидимаЯ игла,  звук  сразу же впивалсЯ в темЯ, сверлил череп,
придавливаЯ голову вниз, и ничего нельзЯ было  поделать, чтоб не присесть  и
не зажмуритьсЯ  в момент его обрыва.  ќто проделывали в окопе  все -- мерно,
слаженно  и  молча,  как  физзарЯдку, и  стволы  винтовок  на  бруствере  то
приподнимались, то выпрЯмлЯлись, и никто из курсантов не оборачивалсЯ назад,
туда, где рвались мины...
     —ерез  дворы и  улицу линиЯ  взрывов медленно  подвигалась  ко  рву. ‡а
гулЯевским  взводом большой  ковылиной вырос и вверху пышно завилсЯ  белый с
желтыми  прожилками дымный  ствол. €з-под  руки  взглЯнув на  него, Ђнисимов
как-то  отрешенно полез из окопа,  но Ђлексей бессознательно-властно потЯнул
его за хлЯстик назад. Ћни на мгновение встретились глазами, и,  приседаЯ  на
дно окопа -- над ними близко взвыло, -- Ђнисимов торопливо сказал:
     -- •орошо. џ останусь с  вами,  но  командовать  будете  вы.  Џрикажите
убрать сверху винтовки. Џокорежит ведь.
     ’о было первое боевое  распорЯжение ЂлексеЯ,  и, хотЯ  этого  совсем не
требовалось, он побежал по окопу, отрывисто выкрикиваЯ команду и вглЯдываЯсь
в курсантов -- испытывают ли они при нем то облегчающее  чувство безотчетной
надежды, которое сам он ощущал от присутствиЯ здесь старшего? ‘разу же после
его команды  курсанты пружинисто садились на корточки спиной к внешней стене
окопа, зажав между  коленЯми винтовки, и, встречаЯсь с  его взглЯдом, каждый
улыбалсЯ  растерЯнно-смущенно,  одними  углами губ  --  точь-в-точь как  это
только что проделал Ђлексей под взглЯдом политрука.
     Њины падали теперь уже  в  нескольких  шагах от окопа.  Ћни взрывались,
едва коснувшись земли, образуЯ  круглые грЯзные  логовца, и ни один осколок,
казалось,  не  залетал в окоп вслепую,  дуром, -- до того  как  ударитьсЯ  в
бруствер  или стенку, он  какое-то  времЯ фурчал  и  кружилсЯ  вверху, будто
прилаживалсЯ,  куда сесть. ЏробегаЯ по окопу под гнетущим излетным воем мин,
Ђлексей каждую  из них считал  "своей" и инстинктивно держалсЯ поближе к той
стене, в  которую  вжались курсанты. "‘ейчас в менЯ...  ‚ менЯ! ‚ менЯ!"  Ћн
знал, -- а может, только хотел того, --  что каждый курсант испытывает то же
самое, и это неразделимо прочно роднило его с ними.
     Ќа  стыке  окопа и хода сообщениЯ  к  кладбищу Ђлексей затормозил  бег,
оглЯдев узкий извилистый паз хода.  Џо нему и еще по тем двум, что уходили к
церкви и коровнику, взвод  мог одним рывком  пересечь приближающийсЯ к окопу
минный вал. "Ќадо  туда! ‘корее туда!" ќто не было решением. ќто походило на
внезапное открытие, когда в душу человека нежданно врываетсЯ что-то радостно
большое,  живое  и  победное.  †арким,  никогда  собой не  слыханным голосом
Ђлексей пропел:
     -- ‚зво-о-од! Џоодиночке-е...
     Љурсанты  начали  привставать,  выбрасываЯ   перед  собой  винтовки   и
неизвестно к чему готовЯсь, и голосом уже иным -- резким и испуганно-злым --
Ђлексей крикнул:  "Ћтставить!"  --  и  побежал назад, к политруку, почти  не
наклонЯЯсь и работаЯ локтЯми, как  бегал только в детстве. "џ скажу, что это
не отступление! Њы же сразу вернемсЯ, как  только... ќто  ж  не отступление,
разве он не поймет?"
     Ќо  Ђлексей  убеждал не  политрука,  а  себЯ. Ћн твердо  знал, что  без
приказа сверху  Ђнисимов  не разрешит оставить линию обороны. "Ћн  подумает,
что Я... трус! „а-да! Ђ если Я уведу взвод без него, менЯ тогда... "
     ‚переди  увЯзающе-глухо, не по-своему, треснула мина, и в грудь ЂлексеЯ
упруго двинул горЯчий ком воздуха.  Ћн упал на колени, и сразу же его поднЯл
тЯгучий, в испуге и боли крик:
     -- џ-астре-ебо-ов!
     Ћн  побежал  на  голос, необыкновенно Ясно  видЯ  и навсегда  запоминаЯ
нелепо скорчившиесЯ  фигурки курсантов,  и,  когда сзади с  длинным  сыпучим
шумом обрушилсЯ  окоп, а  его  медленно  приподнЯло  и  опустило,  он еще  в
воздухе,  в  лете,  увидел на  дне окопа  огромные  глаза  Ђнисимова  и  его
гипсово-белые руки, зажавшие пучки соломы.
     -- Ћтре-ежь...  Ќу,  пожалуйста, отре-ежь... -- Ђнисимов  ныл на  одной
протЯжной  ноте  и  на  руках  подвигалсЯ к  Ђлексею, запрокинув  непокрытую
голову.
     Џервое, что осознал Ђлексей, это  нежелание знать смысл того страшного,
о чем просил Ђнисимов, но он тут же почему-то  подумал,  что отрезать у него
нужно полы шинели:  они всегда мешают ползти... Ћн вскочил на четвереньки  и
заглЯнул в  ноги  Ђнисимова  -- на мокрой,  полуоторванной поле  шинели  там
волочилсЯ глЯнцево-сизый клубЯщийсЯ моток чего-то живого... "ќто "они"...  "
--  понЯл Ђлексей, даже  в уме не  называЯ  своим  именем то, что увидел. Ћн
также почему-то не  мог  уже назвать Ђнисимова  ни по фамилии, ни по чину и,
преодолеваЯ судорожный приступ тошноты, закричал, отводЯ глаза:
     -- Џодожди тут! Џодожди тут. џ сейчас...
     Ћн бросилсЯ по окопу, не знаЯ, куда бежит и что должен сделать, и тогда
же окоп накрыло сразу несколькими минами. …ще до того, как упасть, Ђлексей с
ужасом отметил,  что ему  никто не  встретилсЯ из курсантов. “видав нишу, он
пополз к ней, выкрикиваЯ шепотом:
     -- џ сейчас! ‘ейчас!
     Ћн  почти  полностью  затиснулсЯ в  нишу,  обхватил  голову  руками,  и
зажмурилсЯ,  и  в  темном грохоте и страхе в одну  минуту  понЯл все: и  где
находитсЯ взвод --  "они сами ушли... по  ходам сообщениЯ", и зачем Ђнисимов
просил  отрезать  "то" -- "там  у него была  всЯ  боль и смерть",  и  почему
разрывы мин теперь слышались как из-под подушки -- "огневой вал сполз в ров,
сейчас все кончитсЯ".
     Љ церкви он пошел по открытому месту, и, заметив его, из-за ее колонн и
с кладбища к ходам сообщениЯ побежали  курсанты. Ђлексей остановилсЯ, ощущаЯ
в себе какую-то жестокую силу и желание пережить все сызнова.
     -- Џо местам! Ѓегом! -- отчужденно и властно крикнул он. -- € без моего
приказа ни шагу.
     Ћн уже знал, что и как ему делать  с собой в случае  нового обстрела, и
знал,  что  прикончит  любого,  кто,  как  он  сам, потерЯет  себЯ  хоть  на
секунду...
     Ћбстрел прекратилсЯ, как только  несколько мин  взорвалось за рвом. Ќад
деревней пластом колыхалсЯ мутно-коричневый прах, и пахло гарью, чесноком  и
еще чем-то кисло-вонючим, липко оседавшим в гортани. Љроме политрука, убитых
в четвертом взводе не  было. ђаненых --  все в спину -- оказалось четверо, и
помощник несколько раз спрашивал ЂлексеЯ, что с ними делать.
     -- „ойти до ЉЏ могут? ѓде они? -- спросил наконец Ђлексей.
     -- ‚ коровнике. ‹ежачий только один. ‚оронков.
     --  …го надо  отнести  к санинструктору... € политрука тоже...  џ пойду
сам... Ђ те трое пускай самостоЯтельно идут.
     Ћн  смотрел издали, как двое  курсантов завертывали в плащ-палатку тело
Ђнисимова,  и  смотрел только  на  их  лица  -- курсанты  отвернулись, когда
сгребали вместе с соломой то, что было у ног убитого.
     -- Ѓыстрее! -- исступленно крикнул Ђлексей, злЯсь на себЯ, потому что к
горлу опЯть подступил тошнотворный ком.
     Љурсанты  неумело взЯлись  за  концы  плащ-палатки и долго вылезали  из
окопа,   а   наверху  то   и  дело  останавливались,  менЯлись   местами   и
переругивались  шепотом. €дЯ шагах в  пЯти сзади, Ђлексей не знал, снЯть ему
шапку  или  нет.  Ћни  вошли  в  улицу,  когда в воздухе послышалсЯ знакомый
ведьмин  вой,  и курсанты присели  рЯдом с ношей, не выпускаЯ ее из рук,  но
мины взорвались на огородах -- начиналось все сначала.
     -- Људа теперь, товарищ лейтенант?
     Љурсанты выкрикнули это удивительно похожими голосами и  разом. Ђлексей
махнул рукой  в  сторону  осин, и они  побежали,  волоча по  земле ношу. Ћна
шарахалась  из  стороны  в  сторону  и  шумела,  и  за  ней  стлалсЯ  черный
зигзагообразный след, и  Ђлексей бежал по его  обочине,  зачем-то  ступаЯ на
носки сапог. ‘тволы осин  у сепараторного пункта светились белыми ранами. Ќа
крыльце валЯлись ветви и крошево стекла.
     -- Љладите туда -- и за мной! -- приказал Ђлексей и побежал назад --  в
окоп влекло, как в родной горЯщий дом.
     …ще издали, часто припадаЯ к земле, он  слышал в паузах между  взрывами
беспорЯдочную  ружейную  стрельбу в  своем взводе. "—то  там такое?  Ќеужели
атака?"  Ћн взглЯнул на ров, но поле  оставалось пустынно-дымным. "Људа  они
стрелЯют? ‚ небо?"
     Ќо курсанты били не вверх, а по горизонту.
     -- Џрекрати-ить!  Џрекрати-ить!-на бегу закричал  Ђлексей.  Џомощник  с
лету подхватил команду, но сам выстрелил еще дважды.
     ‚се  повторЯлось  с  прежней  расчетливой  методичностью,  огневой  вал
медленно  катилсЯ ко рву. "Љак  только подойдет к  улице, так мы... џ первым
или последним? Ќаверно, надо первым... это ж все равно что  при  атаке...  Ђ
может, последним? Љак при временном отступлении?.. " Ђлексей загодЯ набрал в
легкие воздух, и,  когда разрывы взметнулись на улице и сердце подпрыгнуло к
горлу  и затрепыхалось там, он  снова не  своим  голосом,  но  уже  до конца
скомандовал взводу поодиночный побег из смерти... Ћн бежал последним по ходу
сообщениЯ к  церкви  и все  времЯ  видел два  полукруга  желтых,  до  блеска
сточенных гвоздей на  каблуках чьих-то сапог -- они будто совсем не касались
земли  и взлетали выше  зада  бегущего. Ћн  так и  не понЯл, когда  курсанты
успели закурить и присесть  на корточки за  церковью. € не узнал, кто  бежал
впереди. €  не  догадалсЯ,  что  это не икота, а  загнанный куда-то в  глубь
живота ненужный слезный крик мешает ему что-нибудь сказать курсантам...
     Ђлексей тоже закурил  торопливо  и  молча  протЯнутую  кем-то папиросу.
‘пичку  зажег  прибежавший  откуда-то  помощник.  Ћн  выждал,  пока  Ђлексей
затЯнулсЯ, и проговорил все разом, без запинки:
     -- ‡а  коровником -- бывший погреб,  а  может, другое что... Ямка такаЯ
под  Яблоней -- они все там шестеро... —етверо допрежь раненых и двое, что Я
послал...
     -- Ќу?
     -- ‚сех. ЏрЯмым. “ ѓрекова полголовы, у Њирошника...
     "џ не  пойду... Ќе  пойду! ‡ачем  Я там  нужен? Џусть  будет так... без
менЯ.  Ќу что Я теперь им... " Ќо он поглЯдел  на  курсантов  и  понЯл,  что
должен идти туда и все видеть. ‚се видеть, что уже есть и что еще будет...
     „о  часу  днЯ, когда  наступило  затишье, взвод четырежды  благополучно
бегал в свой тыл и возвращалсЯ в окоп.
     -- Џопьют  кофе  и опЯть  начнут,  --  сказал помкомвзвода, глЯдЯ через
поле.
     Ђлексей промолчал.
     -- џ говорю, опЯть начнут! -- повторил помощник.
     --  Ќу и  что?  --  отозвалсЯ Ђлексей, тоже  вглЯдываЯсь  через  ров  в
невидимое селение.
     -- —то ж мы, так и будем мотатьсЯ туда-сюда?
     -- Ђ ты думал как? € будешь! Ћдин ты, что ли, мотаешьсЯ?
     -- ‚ том-то и дело, что не один.  ‚ одиночку Я согласен бегать тут хоть
до победы. ‹ишь бы... Њожет, выбить его оттудова?
     -- •реном  ты  его выбьешь? -- бешено спросил Ђлексей.  --  џ,  товарищ
Ѓудько, не прЯчу в кармане гаубичную батарею, Ясно?
     -- “ нас бронебойно-зажигательные патроны есть, -- все  тем  же ровным,
уныло-обиженным тоном сказал Ѓудько и губы сложил трубочкой.
     --  ’ы  что,  ополченец  или  будущий командир?  ’ут же  верных  четыре
километра!
     -- Ђ пулЯ летит семь!
     -- Ќу вот что. €ди на свое место. ЌашелсЯ тут маршал... „авай вон лучше
окоп исправлЯть,  Ясно? € выдели мне постоЯнного  свЯзного. Ќадо ж  доложить
капитану о политруке... Ђ то подкинули во второй  взвод и помалкиваем. „авай
быстрей!
     Ѓудько  пошел по окопу, но сразу же вернулсЯ и,  не глЯдЯ  на  ЂлексеЯ,
угрюмо спросил:
     -- Љомандира  второго отделениЯ ѓвозденку хотите в свЯзные? …му как раз
каску просадило...
     -- ’ак что? -- удивилсЯ Ђлексей.
     -- Ќичего. ‚олосьЯ на макушке начисто сбрило. ѓолова у него труситсЯ...
     -- Ћн же, наверно, контужен!
     -- „а не-е. ќто у него от переживаний. ‘меетсЯ там братва над ним...
     Ѓоевое донесение  капитану  ђюмину Ђлексей составил  по  всем правилам,
четко выписав в  конце  листка число,  часы  и  минуты. ѓвозденко понес  его
бегом,  а  во  взвод тут  же  ЯвилсЯ  с  большой  парусиновой  сумкой ротный
санинструктор. Ћн  сообщил,  что в третьем,  первом и  втором взводах ранено
восемь человек.
     -- Ђ у вас богато?
     -- “биты шестеро курсантов и политрук, -- вызывающе ответил Ђлексей, --
ђаненых нет!
     --  Ђга.  Ќу  значит,  мне   у  вас  нечего   делать,  --   обрадовалсЯ
санинструктор. -- џ побегу. ‘ейчас, наверно, будем отправлЯть раненых...
     “тробный  гул,  что временами доносилсЯ  с утра еще  откуда-то  справа,
теперь разроссЯ  по  всему телу,  и  его вибрирующее напрЯжение  Ђлексей  не
только слышал, но и ощущал грудью. "’анки накапливаютсЯ. Љ‚, может. ќтих нам
достаточно будет и четырех  штук. Њы  бы рванули  тогда вперед километров на
двадцать. Њы бы "их" пошшупали!.. "
     Ћн так и подумал: "Џошшупали" -- и повторил это слово вслух.

        6
     „онесение о результатах  ночной разведки капитан ђюмин отправил  в штаб
полка  в пЯть  часов. ‚  нем запрашивались  ближайшаЯ  задача  роты, свЯзь и
подкрепление соседЯми.
     ‘вЯзной  возвратилсЯ  в  восемь  двадцать  с  устным распорЯжением роте
немедленно отступать.
     ђюмин приказал курсанту описать внешность командира полка.
     Љурсант сказал, что он ростом с него, а по званию майор.
     ђюмин видел, что свЯзной говорит правду, -- он был в штабе ополченского
полка, но выполнЯть устный приказ неизвестного майора не мог.
     ‘ командиром первого взвода лейтенантом Љлочковым ђюмин подтвердил свое
донесение  и  запросы,  и  тот  в  восемь  тридцать выехал в  штаб полка  на
полуторке по прЯмой,
     ‚ восемь  сорок  в  поле  за  рвом  поЯвились броневики  --  разведчики
противника,  неожиданно обстрелЯнные четвертым взводом, и в него  отправилсЯ
политрук Ђнисимов. Љомандование над первым взводом ђюмин принЯл сам.
     ‚ десЯть пЯтнадцать началсЯ минометный налет.
     ‚ тринадцать  ноль пЯть ђюмин получил донесение лейтенанта џстребова  о
гибели Ђнисимова и шести курсантов.
     ‹ейтенант Љлочков все еще не возвращалсЯ из штаба полка.
     ‚  четырнадцать  тридцать  минометный обстрел возобновилсЯ, но  уже без
прежней системы и плотности.
     Љлочкова не было. ‚ тылу ревели танковые моторы.
     €  ђюмин  понЯл, что рота  находитсЯ  в  окружении.  Ћн  был  человеком
стремительного  действиЯ, неспособным ожидать, таитьсЯ и выслеживать, оттого
каждое  поисковое  положение, мгновенно рождавшеесЯ  в его  мозгу,  казалось
главным, и в результате  главным  представлЯлось все, о  чем бы он теперь ни
думал.
     …му понадобилось не много времени,  чтобы построить свои  мысли в рЯд и
рассчитать их по порЯдку номеров. Ќа первое место встала возможнаЯ  танковаЯ
атака немцев с тыла. ђюмин  мысленно немедленно отбил ее. Ђтака повторилась,
и  снова он увидел раздавленные  сараи  и хаты,  уничтоженные  танки и живых
курсантов...  Ќо  он тут же спохватилсЯ и понЯл, что одним сердцем  поражать
танки курсантам будет трудно. ‚ роте насчитываетсЯ двести двадцать винтовок.
…сть свыше четырехсот противопехотных и полтораста противотанковых гранат. €
есть еще бутылки с бензином, но  ђюмин не считал их оружием... "Ђтаки с тыла
мы  не выдержим,  --  думал ђюмин. --  Џаника сметет  взводы в кучу, а танки
раздавЯт... "
     € у  него осталась  одна  слепаЯ  надежда  на  то,  что атака  все-таки
начнетсЯ из-за рва. ќто было не только надеждой -- это стало почти желанием,
потому что ђюмин, как и все  те десЯтки тысЯч бойцов, что однажды попадали в
окружение, устрашилсЯ невидимого врага в своем тылу.
     „ень истекал. Њины  изредка перелетали  через окопы и грохотно садились
на огородах. Ќи с тыла, ни с фронта ничто не предвещало атаки. ђюмину пришла
мысль,  что немцы, занимавшие село впереди,  находЯтсЯ  на временном отдыхе.
€наче  зачем  бы  они маскировали во  дворах машины?  ђазведчики видели  там
автобусы.  —то это,  хозчасть?  Њотомехполк?  Ѓатальон?  ђота?  Ђ  что, если
броском вперед... € разгромить  и выйти к  лесу, а по  нему на север и... Ќо
обЯзательно  разгромить! Љурсанты должны  поверить  в  свою силу, прежде чем
узнать  об окружении! Ђ как же  раненые?  €х  восемь  человек. € уже  семеро
убитых...
     ‚ семнадцать часов обстрел кончилсЯ.  ђюмин послал свЯзного в четвертый
взвод  с приказанием подготовить братскую  могилу. Ћн  решил с  наступлением
темноты двигатьсЯ по рву  на север, захватив раненых, и где-нибудь по болоту
или по лесу выйти к своим...
     ...  •ату  никто не  тушил,  и к вечеру  она  истлела  до основаниЯ.  ‚
середине пожарища  непоколебимо-устремленно, как  паровик, нетронуто  стоЯла
чернаЯ русскаЯ  печь с высокой красной трубой, и вокруг нее бродил пацан без
шапки и что-то искал в золе. "ѓвозди собирает!" -- с Яростной  болью подумал
ђюмин и оглЯнулсЯ назад. Љурсанты шли в ногу и все смотрели на пацана, и все
же ђюмин не сдержалсЯ и свирепо скомандовал:
     -- ’верже шаг!
     Њальчишка испуганно спрЯтал за спину руку, попЯтилсЯ к печке и прижалсЯ
к ней.
     Ќа  кладбище  скапливались  вечерние тени.  —етвертый взвод  полукругом
неподвижно стоЯл поодаль широкой темной  Ямы, а  перед нею полукругом лежали
семеро убитых,  завернутые  в  плащ-палатки.  ђюмин вполголоса приказал роте
построитьсЯ у могилы в каре и, ни к кому не обращаЯсь, сказал:
     -- Ћткройте их.
     Ќикто из  курсантов не сдвинулсЯ с  места. Њолча,  взломав левую бровь,
ђюмин осторожно повел  глаза по строю,  и Ђлексей понЯл, кого он ищет,  и не
стал ждать.
     Ћн подошел к мертвецам и, полузажмурЯсь, начал  одной рукой развЯзывать
концы плащ-палаток, и это же стал проделывать ђюмин, и тоже одной рукой. Ћни
одновременно  управились над шестью убитыми и разом подошли к седьмому.  ќто
был  курсант Њирошник. Ћн лежал лицом  вниз,  а  в разрез шинели, между  его
ногами,  торчмЯ  просовывалась  голаЯ,  по  локоть  оторваннаЯ рука. Ќа  ней
светились и  тикали большие кировские часы. ђюмин издал птичий писк горлом и
выпрЯмилсЯ, враз понЯв, что все, что он задумал с похоронами, -- негодно длЯ
жизни, ибо кроме отталкивающего ужаса смерти  и тайного отчуждениЯ к убитым,
никто из курсантов  -- сам  он тоже -- не испытывает  других чувств;  у всех
было  пронзительное желание быстрее покончить тут, и  каждый хотел сейчас же
что-то делать, хотЯ бы просто двигатьсЯ и говорить. ’огда ђюмин и понЯл, что
"со  стороны" учитьсЯ мести  невозможно. ќто чувство само растет из  сердца,
как перваЯ любовь у не знавших ее...
     Џо тем  же самым причинам --  вблизи обращенные на  него глаза живых --
ђюмин не смог  на кладбище сообщить роте ее истинное положение, и тогда же у
него окончательно созрело и  четко  оформилось то подлинное,  на его взглЯд,
боевое решение, путь к которому он искал весь день.
     “же в сумерках  рота покинула кладбище и  безымЯнную братскую могилу. “
церкви ђюмин  снова построил взводы  в каре, и курсанты видели, что капитану
очень не хватает сейчас стека.
     -- ’оварищи кремлевцы! “тром мною получен приказ... -- ђюмин замолчал и
что-то  подумал,  кто-то  еще  боролсЯ с  ним  и  хотел  одолеть, --  приказ
командованиЯ уничтожить мотомехбатальон  противника,  что находитсЯ  впереди
нас, и выйти в  район  Љлина  на соединение с полком,  которому мы  приданы.
Ђтакуем  ночью. Ћгневой  подготовки  не будет.  ђаненых  приказано  оставить
временно здесь. €х эвакуирует другаЯ часть... Џо местам!
     Љурсанты  занЯли  свои  окопы. Њинут  десЯть  спустЯ  по  селу метнулсЯ
горЯчий,  с  удавными перехватами щекочущий визг, и  старшина сообщил вскоре
взводам, что на ужин будет кулеш и бесхознаЯ свинина.
     ‘анинструктор нашел помещение под раненых.
     -- ѓлавное, товарищ капитан, две  пустые комнаты, -- доложил он ђюмину.
-- Ђ под ними какой-то двухэтажный подвал. Ѓ“ прЯмо... ’олько вам самим надо
поговорить с хозЯином.
     „омик был старый,  широкий,  покрытый  черепицей  вперемежку с тесом  и
подсолнечными будыльЯми. ђюмин оглЯдел его издали. …му не хотелось входить в
него  и видеть  пустые комнаты и "Ѓ“ прЯмо".  "Ќадо оставить у них не только
винтовки,  но и гранаты... € санинструктора". ’от стоЯл рЯдом рост в рост, и
сумка съехала на живот, а верхний рожок у креста на ней оторвалсЯ, образовав
букву "’".
     -- ‚ы... москвич? -- негромко спросил ђюмин.
     -- Ќе понЯл  вас, товарищ капитан, -- сказал  санинструктор и  поправил
сумку.
     -- Њожете готовить  раненых  к  переводу.  џ здесь договорюсь, -- мЯгко
сказал ђюмин.
     Ќа крыльце домика отрадно пахло моченым укропом. Џри  тусклом каганце в
сенцах возилсЯ над кадкой маленький старик в дубленом полушубке. ђюмин встал
на пороге  и  поздоровалсЯ. ‘тарик пощурилсЯ на него и незаметно выпустил из
рук огурцы обратно  в  кадку. Ќа вопрос ђюмина, он ли хозЯин, старик сказал,
что хозЯин  теперь всему война.  "Ќаши  раненые и санинструктор  тоже должны
знать это, -- поспешно подумал ђюмин, --  хозЯин теперь всему война. ‚сему!"
Ќо осматривать комнату и Ѓ“ он не стал.
     ‘тарик ничему не противилсЯ. Ћн только спросил:
     -- Ђ кормить раненых вы сами будете?
     -- „а, -- сказал ђюмин. -- ‘ ними остаетсЯ и наш доктор.
     -- Ђ вы все... никак уходите?
     “ него  были  белесые  тихие глаза, готовые  смотреть  на  все и  всему
подчинЯтьсЯ,  и  ђюмин подумал,  что,  может, не следует  к  нему определЯть
раненых. Џогасив каганец,  старик  проводил  ђюмина  с  крыльца  и  во дворе
сказал:
     -- Ђ взЯли они вас, сынок, как Њартына с гулЯньЯ!
     ђюмин снова неуверенно подумал, что, может, не следует оставлЯть в этом
доме раненых.
     --  Њы  вернемсЯ  через  три  днЯ!  --  вдруг  таинственно  сказал  он,
вглЯдываЯсь в стариковы  глаза.  -- €  тогда  заплатим вам за помощь Љрасной
Ђрмии. Џонимаете?

        7
     ‚ыступление ђюмин назначил на  два часа ночи, и с какого бы направлениЯ
он  ни подводил роту к  невидимому селению и сколько бы там ни было  немцев,
они все до  одного  обрекались на смерть, потому что предоставить им плен  в
этих условиЯх курсанты не могли. ‚се, что роте предстоЯло сделать в темноте,
ђюмин не только  последовательно  знал, но и  видел в том обостренно  резком
луче  света, который центрировалсЯ в  его  уме предельным напрЯжением воли и
рассудка.  Ћн  был  уже до конца убежден, что избрал  единственно правильное
решение  --  стремительным  броском  вперед.  Љурсанты  не должны  знать  об
окружении,  потому  что идти с этим назад значило просто спасатьсЯ,  заранее
устрашась. Ќет.  ’олько вперед,  на  разгром спЯщего врага, а  потом  уже на
выход к своим.
     Ќо почти безотчетно  ђюмин не  хотел сейчас думать о  грЯдущем  дне и о
своих действиЯх в нем. ‚сЯкий  раз, когда только  он  мысленно  встречалсЯ с
рассветом, сердце просило смутное и несбыточное -- днЯ не нужно было; вместо
него могла бы сразу наступить новаЯ ночь...
     ‚зводы покинули окопы в урочное времЯ и сошлись и построились в поле за
рвом.  ’ут  немного  метелило и  было Яснее  направление  ветра -- он дул  с
востока.  ђюмин  пошел перед строем, зачем-то  высоко  и вкрадчиво,  как  на
минной   полосе,   поднимаЯ   ноги,  и  в  напрЯженном   безмолвии  курсанты
по-ефрейторски выкидывали перед  ним винтовки с голубыми кинжальными штыками
и сами почему-то дышали учащенно и шумно. ђюмин будто  впервые  увидел  свою
роту,  и  судьба каждого курсанта -- своЯ тоже -- вдруг предстала  перед ним
средоточием  всего,  чем может  окончитьсЯ война  длЯ  ђодины:  смертью  или
победой. Ћн вполголоса  повторил боевой приказ и задачу роте,  и  кто-то  из
курсантов, забывшись, громко сказал:
     -- Њы им покажем, на чем свиньЯ хвост носит!
     ђота двинулась вперед, и рЯдом с большим, тревожным и грозным  в  мозгу
ђюмина цепко засела ненужнаЯ, до обиды  ничтожнаЯ и назойливаЯ,  как  комар,
мысль: "Ђ на чем она его носит? Ќа чем?.. "
     ‡анЯтое  немцами  соло рота  обошла  с  юга  и  в  половине  четвертого
остановилась   в  низине,  поросшей   кустами  краснотала.  ђюмин   приказал
четвертому взводу выдвинутьсЯ к опушке  леса в  северной части села и, занЯв
там  оборону,  произвести в четыре десЯть  пЯть  залпов  по дворам  и  хатам
бронебойно-зажигательными патронами. ’огда остальные взводы, подтЯнувшись  к
селу с тыла, бросаютсЯ в  атаку. —етвертый взвод остаетсЯ на месте и  в упор
расстреливает отступающих  к  лесу голых фашистов.  ђюмин  так  и сказал  --
голых, и  Ђлексей на мгновение  увидел  перед  собой озаренное красным огнем
поле и молчаливо бегущих куда-то донага  раздетых  людей.  Ћн  пошел впереди
взвода тем самым шагом,  каким ђюмин  обходил роту перед ее  выступлением --
как  на  минной  полосе,  и  курсанты  тоже  пошли так,  и неглубокий  снег,
перемешанный  с  землей  и  пыреем,  буграми налипал  к  подошвам  сапог,  и
приходилось отколупывать его штыками.
     ‹ес   завиделсЯ  издалека  --  темнаЯ  кромка   его  обрисовывалась   в
белесовато-мутной мгле  как  провал  земли, и уже  издали к  пресному запаху
снега   стал  примешиватьсЯ  горьковато-крутой   настой  дубовой   коры.   ‚
окостеневшем   безмолвии   нельзЯ   было  отделатьсЯ  от   щемЯщего  чувства
заброшенности.  Ђлексей  то  пристально  всматривалсЯ  в  троих разведчиков,
шедших  недалеко впереди с осторожной  непреклонностью слепых людей, готовых
каждую секунду натолкнутьсЯ на преграду, то оглЯдывалсЯ назад и, благодарный
кому-то за то,  что  он не один тут, видел рассредоточенный строй курсантов,
далеко  выкинувших перед собой  винтовки  и  пригнувшихсЯ,  как под  напором
встречной бури.
     Ќо лес  был пуст, таинствен и  звучен, как  старинный  собор, и  от его
южной опушки до села оказалось не больше трехсот метров. ‚звод залег плотной
цепью,  и сразу  летуче  запахло бензином -.  у  кого-то  пролилась бутылка.
Ђлексей лежал в середине цепи, ощущаЯ животом  колкие комочки двух "лимонок"
в  карманах  шинели.   ‘трелки   его   наручных  часов,  казалось,  навсегда
остановились на цифрах 12 и 4. ‘ело виделось смутно. Ћно скорее угадывалось,
придавленное к земле оцепенелой тишиной. Љогда длиннаЯ стрелка часов сползла
с единицы, Ђлексей воркующим тенором -- волновалсЯ -- сказал: "‚нимание!" --
и медленно стал поднимать пистолет вверх. Ћн до тех пор вытЯгивал руку, пока
не  заломило  плечо.  “казательный  палец окоченел на спусковом  крючке.  Ќе
доверив ему, Ђлексей подкрепил его средним, и  контрольный  выстрел сорвалсЯ
ровно за минуту раньше времени...
     ќтот первый залп  получилсЯ удивительно стройным,  как падение  единого
тела, и сразу же в разных местах села в небо взметнулись лунно-дымные стебли
ракет, и было видно, как  стремительно понеслись куда-то вбок и вкось  пегие
крыши построек. Ћстальным залпам не хватило слаженности -- они хлестали село
ударами как  бы с продолговатым потЯгом,  и Ђлексей  не  знал,  это ли нужно
капитану ђюмину.
     Џосле пЯтого залпа какую-то долю минуты во взводе стоЯла труднаЯ тишина
затаенного ожиданиЯ и  все вокруг  казалось угрожающе непрочным,  опасным  и
зыбким. Љурсанты начали зачем-то привставать  на четвереньки, и только тогда
к лесу  прикатилсЯ  поспешно-согласный  крик атакующих  взводов,  будто  они
троекратно  поздоровались  в  селе с кем-то. Љрик тут  же слилсЯ с разломным
треском  выстрелов  и  взрывами гранат. Џри  очередной  вспышке  серии ракет
Ђлексей хищно  окинул взглЯдом полЯну. Ћна была  голубой и  пустынной, и  он
обещающим и виноватым голосом прокричал своему взводу:
     -- ‘ейчас побегут! ‘ейчас мы их!..
     Ѓой  в  селе  нарастал   с  каждой  минутой.  Љ  размеренным  выстрелам
курсантских самозарЯдок все чаще и чаще начали  примешиватьсЯ слитные  трели
чужих автоматов. ќтот звук,  рождавшийсЯ и погасавший с какой-то подавлЯвшей
волю машинной торопливостью, был  в то же времЯ игрушечно легок  и ладен.  ‚
нем  не чувствовалось  никакого усилиЯ солдата. Ћн  был  как  издевательскаЯ
потеха над тем, кто лежит с немой винтовкой и слышит это со стороны.
     Љогда   в   северной   части   села   гулко   и   звонисто   заработали
крупнокалиберные пулеметы и там же неожиданно бурно вспыхнуло  высокое пламЯ
пожара  и  завыли  моторы,  Ђлексей  вскочил  на  ноги и  воркующим  тенором
скомандовал атаку...
     ѓорел  сарай.  ЏолЯну заливал  красный  мигающий  свет. Ѓылинки бурьЯна
отбрасывали на  снег толстые  дрожащие тени, и курсанты, боЯсь споткнутьсЯ о
них, неслись смешными прыжками, и кто-то от самого леса самозабвенно ругалсЯ
неслыханно сложным матом, поминаЯ стужу, бурю, свЯтого апостола и селезенку.
ЋказываетсЯ,  подбегать  к  невидимому  врагу  и  молчать --  невозможно,  и
четвертый  взвод закричал, но  не  "ура" и не "за ‘талина", а просто  заорал
бессловесно и жутко, как только достиг околицы села.
     ‚звод вонзилсЯ в село, как вилы в копну сена, и с этого момента Ђлексей
утратил всЯческую власть над курсантами. Ќе знаЯ еще, что слепым ночным боем
управлЯет  инстинкт дерущихсЯ,  а  не командиры, очутившись в  узком  дворе,
заставленном  двумЯ  ревущими  грузовиками,  он  с  тем же чувством, которое
владело им вчера при расстреле броневиков, выпалил по одному разу в каждый и
неизвестно кому приказал истошным голосом:
     -- Ѓутылками их! Ѓутылками!
     ’огда   же   он   услыхал   рЯдом   с   собой,   за   кучей   хвороста,
испуганно-недоуменный крик:
     -- Ћтдай, проститутка! Љому говорю!
     Љак в детстве камень с обрыва “стиньина лога, Ђлексей с силой швырнул в
грузовики  "лимонку"  и прыгнул  за  кучу хвороста.  Ћн  не  услыхал  взрыва
гранаты, потому что все вокруг грохотало и  обваливалось и потому  что из-за
хвороста  к нему задом пЯтилсЯ кто-то из курсантов, ведЯ на винтовке, как на
привЯзи, озаренного  отсветом пожара немца в  длинном резиновом  плаще  и  с
автоматом на  шее.  ЉлонЯсь вперед, тот  обеими руками  намертво вцепилсЯ  в
ствол ‘‚’,  а штык по самую рукоЯтку сидел в  его  животе,  и  курсант снова
испуганно  прокричал: "Ћтдай!" -- и рванул  винтовку. ‚ нелепом скачке немец
упал на колени и, рывком насаживаЯсь на полуобнажившийсЯ рубиново-светЯщийсЯ
штык, запрокинул голову в каком-то исступленно-страстном заклЯтье.
     --  Lassen  sie es doch,  Herr Offizir. Um  Gottes  willen!  (Ћставьте,
господин офицер. ђади бога!)
     Ќи на каком суде, никому  и никогда  Ђлексей не  посмел бы признатьсЯ в
том коротком и остро-пронзительном взрыве  Ярости и отвращениЯ,  которое  он
испытал  к  курсанту,  разгадав чем-то  тайным  в  себе  темный смысл  фразы
поверженного немца.
     -- ‘трелЯй скорей в него! Ќу?! -- стонуще крикнул  он, и разом с глухим
захлебным выстрелом ему Явственно послышалсЯ противный мЯгкий звук,  похожий
на удар палкой по влажной земле.
     ѓорело уже в разных концах села, и было светло  как днем. Ћдуревшие  от
страха  немцы страшились  каждого  затемненного  закоулка  и  бежали на свет
пожаров, как бегают зайцы на  освещенную фарами роковую длЯ себЯ дорогу. Ћни
словно никогда не знали  или же напрочно забыли о неизъЯснимом превосходстве
своих игрушечно-великолепных автоматов  над русской  "новейшей" винтовкой и,
судорожно  прижимаЯ  их  к  животам,  ошалело  били  куда попало.  ќти чужие
пулеметно-автоматные  очереди  вселенской  веской силой  каждый  раз  давили
ЂлексеЯ к  земле, и Ярой радостью -- "ЊенЯ  не убьют! Ќе убьют!" -- хлестали
его тело рассыпчато-колкие и  гремуче-тугие взрывы  курсантских "лимонок"  и
противотанковых  гранат. Ћн все еще пыталсЯ  командовать или хотЯ бы собрать
вокруг себЯ несколько человек, но его никто не слушал:  взводы перемешались,
все  что-то кричали,  прыгали через плетни  и изгороди,  стрелЯли, падали  и
снова вставали. Ћн тоже бежал, стрелЯл, падал и поднималсЯ, и каждаЯ секунда
времени разрасталась  длЯ него в  огромный период,  вслед за которым вот-вот
должно наступить что-то небывало страшное и таинственное, непосильное разуму
человека. Ћн уже не кричал, а выл, и единственное, чего хотел, -- это видеть
капитана ђюмина, чтобы быть с ним рЯдом.
     Ќи  тогда,  ни  позже  Ђлексей  не  мог понЯть,  почему  сапог  желтый,
короткий, с широким раструбом голенища стоЯл? Ќе лежал, не просто валЯлсЯ, а
стоЯл  посередине  двора?  ‘ахарно-бело и невинно-жутко из него высовывалась
тонкаЯ,  с  округлой конечностью  кость.  Ћн  не  разглЯдывал  это,  а  лишь
скользнул по сапогу краем глаз и понЯл все, кроме самого главного длЯ него в
ту минуту -- почему сапог стоит?!
     Ћн побежал на улицу мимо амбара и длинного  крытого грузовика, похожего
на автобус. ѓрузовик неохотно разгоралсЯ  в клубах черного грузного  дыма, и
оттуда,  как  из  густых  зарослей,  навстречу  Ђлексею  выпрыгнул  немец  в
расстегнутом мундире. Ќаклонившись к  земле, он оглЯдывалсЯ  на улицу, когда
Ђлексей выстрелил. Ќемец ударилсЯ головой в живот ЂлексеЯ, клекотно охнул, и
его  автомат зарокотал где-то у них в ногах. Ђлексей ощутил, как его частыми
и несильными  рывками потЯнуло  книзу  за полы  шинели.  Ћн  приник к немцу,
обхватив  его руками  за  узкие  костлЯвые  плечи.  Ћн  знал  многие  приемы
рукопашной борьбы, которым  обучали  его в  училище, но  ни об  одном из них
сейчас не вспомнил.  Џерехваченный руками пистолет  плашмЯ прилегал к  спине
немца, и стрелЯть Ђлексей не мог -- длЯ этого нужно было разжать руки. Ќемец
тоже не стрелЯл больше и  не пробовал освободитьсЯ. Ћн как-то доверчиво сник
и отЯжелел и вдруг замычал  и почти  переломилсЯ в талии.  ’ерпкий  уксусный
запах рвоты волной  ударил Ђлексею в лицо. „огадавшись, что немец смертельно
ранен им, Ђлексей  разжал руки и отпрЯнул в сторону. Ќемец не упал, а как-то
охоче  рухнул  бесформенной серой  кучкой, упрЯтав под себЯ  ноги. ЏЯтЯсь от
него,  Ђлексей  бессознательно откинул полу  шинели, чтобы увидеть  зачем-то
свои ноги. Џола шинели была  тЯжелой  и мокрой. —то-то белесовато-розовое  и
жидкое  налипло  к  голенищам  и носкам сапог.  "ќто он...  облевал",  -- со
стыдом,  обидой и гадливостью подумал  Ђлексей.  ‚нутренности его свились  в
клубок и больно подкатились к горлу, и он кинулсЯ за  амбар и притулилсЯ там
у плетнЯ в узком закоулке, заваленном вЯзанками картофельной ботвы...
     …го  рвало долго и мучительно.  ‚  промежутках приступов он все чаще  и
Явственней  различал  голоса  своих,  --  бой затихал.  Ћбессиленный, смЯтый
холодной  внутренней  дрожью, Ђлексей  наконец встал  и,  шатаЯсь,  пошел  к
убитому им немцу. "џ только  посмотрю... ‡аглЯну в лицо, --  и все.  Љто он?
Љакой?"
     Ќемец лежал в  прежней позе -- без ног, лицом  вниз. ‡адравшийсЯ мундир
оголЯл на его спине серую рубаху и темные шлейки подтЯжек, высоко натЯнувшие
штаны на  плоский  худой  зад.  Ќесколько секунд Ђлексей  изумленно  смотрел
только  на  подтЯжки:  они пугающе "по-живому" прилегали  к спине  мертвеца.
€здали, перегнувшись, Ђлексей стволом пистолета осторожно прикрыл их подолом
мундира и пьЯной рысцой побежал со двора. Џо  улице, в свете пожара, четверо
курсантов бегом  гнали куда-то пЯтерых пленных,  и те  бежали  старательно и
послушно, тесной кучей,  а  курсанты  каким-то  лихо-стремительным подхватом
держали перед собой немецкие автоматы, и кто-то  один выкрикивал командно  и
не в шутку:
     -- Ђйн-цвай! Ђйн-цвай!
     Ђлексей  пропустил  пленных,  пытаЯсь  заглЯнуть  в  лицо  каждому,  и,
пристроЯсь к курсантам, спросил на бегу у того, что отсчитывал шаг:
     -- Људа вы их?
     --  ‚ распорЯжение  лейтенанта  ѓулЯева,  товарищ  лейтенант! -- строго
ответил курсант и властно повысил голос: -- Ђйн-цвай! Ђйн-цвай!
     Ќевольно ладЯ шаг под  эту команду, Ђлексей побежал сзади курсантов, то
и дело поворачиваЯ  голову влево  и  вправо,  --  у плетней и заборов лежали
знакомые серые бугорки.  Љурсанты  повернули пленных в  широкий, огороженный
железной решеткой сад. ’ам  у ворот  стоЯла  на  попа длиннаЯ узкаЯ  бочка в
подтеках мазута, и над ней ревел и билсЯ плотный столб красно-черного огнЯ и
дыма. Ќесколько курсантов и ѓулЯев  держались в сторонке,  направив на бочку
немецкие автоматы,  и у ѓулЯева на левом боку блестела  лакированнаЯ  кобура
парабеллума.
     --  Ќу,  ‹ешк! --  закричал ѓулЯев, увидев ЂлексеЯ. --  ‚ пух разнесли!
Џонимаешь? ‚дрызг! ‚идал?!
     Ћн не мог говорить, упоенный  буйной радостью первой победы, и, вскинув
автомат,  выпустил в небо длинную очередь. € тут же он взглЯнул  на пленных,
но искоса, скользЯще, и совсем  другим  голосом -- невнЯтно,  сквозь  сжатые
зубы -- сказал окружавшим его курсантам:
     -- ’уда!
     Џленных окружили и  повели в глубину сада, а ѓулЯев с  прежним счастьем
сказал Ђлексею:
     -- ‚  пух,  понимаешь?  ђасположились тут, сволочи,  как  дома. ‚ одних
кальсонах спЯт... ‚идал? ‚конец охамели...
     Ћжидающе вглЯдываЯсь  в сад,  суетЯсь и  прЯча  от  ѓулЯева полу  своей
шинели, Ђлексей спросил, где капитан.
     --  ‚  том  конце, возле школы, --  сказал ѓулЯев. -- ’ам сейчас мины и
разное  барахло взорвут. ‚  твоем  взводе большие потери? “  менЯ всего лишь
пЯтеро...
     Ђлексей не ответил и побежал из сада, и все времЯ в  его мозгу звонисто
отсчитывалось  "айн-цвай, айн-цвай",  и он выбрасывал и ставил ноги под  эту
команду. Ћн испытал  внезапную горЯчую и  торопливую  радость,  когда увидел
ђюмина.
     ...  ђота  вступила  в "свой" лес  только  в  седьмом  часу,  и  к  тем
пЯтнадцати, которых несли на  плащ-палатках, сразу же  прибавилось еще  двое
раненых,  -- спасаЯсь,  несколько  немцев проникли  сюда. —ужим  приемом  --
рукоЯтки в животы -- курсанты поднЯли в лесу разноцветную пулевую пургу. ’ут
уже  били  ради  любопытства и  озорства,  подчинЯЯсь  чувству  восхищенного
удивлениЯ  и  негодованиЯ  --  "как  из  мешка!". Џлотность  огнЯ  трофейных
автоматов и в самом деле была поразительной: они, как пилой, срезали молодые
деревьЯ, и на то, чтобы расчистить себе путь, курсантам понадобилось немного
времени. Љак только  утихла стрельба, раненые  один  за  другим снова начали
стонать  и  просить пить,  и  с  какой-то  своевольной  властностью курсанты
приказывали им потерпеть.
     -- Ќу чего развели  пуду? Љ утру доставим в госпиталь,  а через  неделю
будете с орденами и кубиками!
     -- ќто точно! ’ам их не меньше батальона сыграло...
     -- Ћдних автобусов штук сорок было!..
     -- „а шесть броневиков...
     ђота  двигалась  медленно.  Џотери  немцев  росли  по  мере   отдалениЯ
курсантов от села, и каждый  знал, что  он умалил там и к чему прибавил. ќто
нужно  было  не  им,  здоровым  и живым,  а  семнадцати раненым  и  тем  еще
одиннадцати,  что  навсегда остались в  горЯщем  селе, кому  уже никогда  не
придетсЯ носить ни кубарей на петлицах, ни орденов на груди...

        8
     ‹ес  выпуклым полукругом  обрывалсЯ  в поле.  ‘еверозападным  краем оно
уходило в возвышенность,  а  восточным -- сползало  в  низину, и  там стоЯло
несколько хат, а за ними тЯнулась какаЯ-то рыжаЯ приземистаЯ поросль. „альше
ничего  не виделось,  потому  что день  застрЯл на полурассвете -- узенький,
серый и плоский: небо начиналось прЯмо над верхушками деревьев. ђота присела
на  опушке, и  ђюмин  заколдованно  стал  смотреть на хаты и на то, что было
позади них, --  туда предстоЯло идти,  а  раненые все  времЯ просили воды, и
трое  из  них  умерли  перед  утром,  но  их  несли,  потому  что  ђюмин  не
останавливалсЯ.
     ‚се  эти пЯть или шесть  километров, что отделЯли роту от места ночного
боЯ,  она  прошла  по  восточной  опушке  леса,   и  в  темноте  он  казалсЯ
нескончаемым,  широким и неизведанным,  как  тайга. Ћн словно по заказу  все
времЯ заворачивал к северо-востоку, и мысленно ђюмин не  раз уже переходил в
нем с  курсантами  ту  незримую и таинственную линию,  за которой  сразу  же
исчезало  представление  об окружении  и где лишь только  тогда  изумительно
дерзкой победой  кремлевцев  заканчивалсЯ прошлый  ночной  бой.  Ќо к  этому
рубежу  окончательной победы роту  могла  привести только  ночь,  а  не этот
стыдливый изменник курсантам, плюгавый недоносок неба --  день! Ћ если б мог
ђюмин загнать его в черные  ворота  ночи!! ‡агнать его  туда на целые сутки,
ненужного сейчас русским людЯм, запоздалого пособника битых в темноте!
     ђюмин повел роту в глубину леса -- чуть-чуть назад и больше на запад, и
лес уже не был прежним: он мог быть значительно гуще, запущенней, а в нем то
и дело попадались давно и аккуратно сложенные кучки валежника, давно и чисто
прибранные полЯнки  и просеки. Ћн был избит  глубокими скотными тропинками и
стежками,  припорошенными снегом, и на их  обочинах в кустах