ал:
   - ‚он, видишь за хутором - бурьЯн-старюка? Ѓеги туда  рысью  и  ложись.
‹ежать будешь - пока мы уедем отсюдова, а как уедем - вставай и  дуй  куда
хочешь. Љ нам больше не подходи, убьем, ступай лучше в ђостов к мамаше. Ќе
ваше это еврейское дело - воевать. ѓосподь бог вас обучал торговать, а  не
воевать. Ѓез вас управимсЯ и расхлебаем эту кашку!
   …вреЯ не принЯли, зато в этот же день со смехом и шутками зачислили  во
второй взвод известного по всем хуторам ‚ешенской  станицы  дурачка  Џашу.
…го захватили в степи, привели в хутор и торжественно обрЯдили в снЯтое  с
убитого  красноармейца  обмундирование,   показали,   как   обращатьсЯ   с
винтовкой, долго учили владеть шашкой.
   ѓригорий шел к своим лошадЯм, стоЯвшим у коновЯзи, но, увидев в стороне
густую толпу, направилсЯ туда. ‚зрыв хохота заставил его ускорить  шаг,  а
затем в наступившей тишине он  услышал  чей-то  поучающий,  рассудительный
голос:
   - „а не так же, Џаша! Љто так рубит!  ’ак  дрова  можно  рубить,  а  не
человека.  Ќадо  вот  так,  понЯл?  Џоймаешь  -  и  сразу  приказывай  ему
становитьсЯ на колени, а  то  стоЯчего  тебе  рубить  будет  неспособно...
‘танет он на колени, и ты вот так, сзади, и секани его по шее.  Ќорови  не
прЯмо рубить, а с потЯгом на себЯ, чтобы лезвие резало, шло наискось...
   Ћкруженный бандитами, юродивый  стоЯл  навытЯжку,  крепко  сжимаЯ  эфес
обнаженной шашки. Ћн слушал наставлениЯ  одного  из  казаков,  улыбаЯсь  и
блаженно жмурЯ выпученные серые глаза. ‚ углах рта его, словно  у  лошади,
белели набитые пенистые заеди, по медно-красной бороде  на  грудь  обильно
текли слюни... Ћн облизывал нечистые губы и шепелЯво, косноЯзычно говорил:
   - ‚се понЯл, родненький, все. ’ак и  сделаю...  поставлю  на  коленочки
раба божьего и шеечку ему перережу... как есть перережу! €  штаны  вы  мне
дали, и рубаху, и сапоги... ‚от только пальта у менЯ  нету...  ‚ы  бы  мне
пальтишечку справили, а Я вам угожу! €зо всех силов постараюсь!
   - “бьешь какого-нибудь комиссара - вот тебе и пальто. Ђ зараз рассказал
бы, как тебЯ в прошлом году женили, - предложил один из казаков.
   ‚-глазах юродивого, расширившихсЯ и одетых мутной  наволочью,  мелькнул
животный страх.  Ћн  длинно  выругалсЯ  и  под  общий  хохот  стал  что-то
говорить.  ’ак  омерзительно  было  все  это,  что  ѓригорий  содрогнулсЯ,
поспешно отошел. "€ вот с такими людьми свЯзал Я свою судьбу..." - подумал
он, охваченный тоской, горечью  и  злобой  на  самого  себЯ,  на  всю  эту
постылую жизнь...
   Ћн прилег возле коновЯзи, стараЯсь  не  слушать  выкриков  юродивого  и
грохочущего  хохота  казаков.  "‡автра  же  уеду.  Џора!"  -   решил   он,
посматриваЯ на своих сытых, поправившихсЯ лошадей. Ћн готовилсЯ к уходу из
банды тщательно и обдуманно. “ зарубленного милиционера взЯл документы  на
имЯ “шакова, зашил их под подкладку шинели. ‹ошадей стал подготавливать  к
короткому, но стремительному пробегу еще две недели  назад:  вовремЯ  поил
их, чистил так старательно, как не  чистил  и  на  действительной  службе,
всеми правдами и неправдами  добывал  на  ночевках  зерно,  и  лошади  его
выглЯдели лучше, чем у всех остальных, особенно  -  тавричанский  серый  в
Яблоках конь. Ћн весь лоснилсЯ, и  шерсть  его  сверкала  на  солнце,  как
кавказское черненое серебро.
   Ќа таких лошадЯх можно было смело уходить  от  любой  погони.  ѓригорий
встал, пошел в ближний двор.  “  старухи,  сидевшей  на  порожках  амбара,
почтительно спросил:
   - Љоса есть у вас, бабушка?
   - ѓде-то была. ’олько чума ее знает, где она. Ђ на что тебе?
   - •отел в вашей леваде зеленки лошадЯм скосить. Њожно?
   ‘таруха подумала, потом сказала:
   - € когда уж вы с нашей шеи слезете? ’о  вам  дай,  это  подай...  Ћдни
приедут - зерна требуют, другие приедут - тоже тЯнут и  волокут  все,  что
глазом накинут. Ќе дам Я тебе косы! Љак хочешь, а не дам.
   - —то ж, тебе травы жалко, божьЯ старушка?
   - Ђ трава, она, что ж, по-твоему, на пустом месте растет? Ђ корову  чем
Я буду кормить?
   - Њало в степи травы?
   - ‚от и поезжай туда, соколик. ‚ степи ее много.
   ѓригорий с досадой сказал:
   -  ’ы,  бабушка,  лучше  дай  косу.  џ  трошки  скошу,  остальное  тебе
останетсЯ, а то, ежели пустим туда лошадей, - все потравим!
   ‘таруха сурово глЯнула на ѓригориЯ и отвернулась.
   - ‘тупай сам возьми, она, никак, под сараем висит.
   ѓригорий разыскал под навесом сараЯ старенькую порванную косу и,  когда
проходил мимо старухи, отчетливо слышал, как та проговорила:  "Џогибели  -
на вас, проклЯтых, нету!"
   Љ этому было не привыкать ѓригорию. Ћн давно видел, с каким настроением
встречают их жители  хуторов.  "Ћни  правильно  рассуждают,  -  думал  он,
осторожно взмахиваЯ косой и стараЯсь выкашивать чище, без  огрехов.  -  Ќа
черта мы им нужны? Ќикому мы не нужны, всем мешаем мирно жить и  работать.
Ќадо кончать с этим, хватит!"
   ‡анЯтый своими мыслЯми, он стоЯл  около  лошадей,  смотрел,  как  жадно
хватают они черными бархатистыми губами пучки  нежной  молодой  травы.  €з
задумчивости его вывел юношеский ломающийсЯ басок:
   - „о чего конь расхорош, чисто - лебедь!
   ѓригорий глЯнул в сторону говорившего. Њолодой,  недавно  вступивший  в
банду казачишка Ђлексеевской станицы смотрел на  серого  конЯ,  восхищенно
покачиваЯ головой. Ќе сводЯ очарованных глаз  с  конЯ,  он  несколько  раз
обошел вокруг него, пощелкал Языком:
   - ’вой, что ли?
   - Ђ тебе чего? - неласково ответил ѓригорий.
   - „авай  менЯтьсЯ!  “  менЯ  гнедой  -  чистых  донских  кровей,  любую
препЯтствию берет и резвый, до чего резвый! Љак молоньЯ!
   - ‘тупай к черту, - холодно сказал ѓригорий.
   Џарень помолчал немного, вздохнул огорченно и сел неподалеку. Ћн  долго
рассматривал серого, потом сказал:
   - Ћн у тебЯ с запалом. € отдушины у него нету.
   ѓригорий молча ковырЯл в зубах соломинкой. Ќаивный паренек ему  начинал
нравитьсЯ.
   - Ќе будешь менЯтьсЯ, дЯденька? - тихо спросил тот, глЯдЯ  на  ѓригориЯ
просЯщими глазами.
   - Ќе буду. € самого тебЯ в додачу не возьму.
   - Ђ откуда у тебЯ этот конь?
   - ‘ам выдумал его.
   - Ќет, взаправди!
   - ‚се из тех же ворот: кобыла ожеребила.
   - ‚от и погутарь с таким дураком, - обиженно проговорил парень и отошел
в сторону.
   Џустой, словно вымерший, лежал перед ѓригорием хутор.  Љроме  фоминцев,
ни души не было видно вокруг. ЃрошеннаЯ  на  проулке  арба,  дровосека  во
дворе с наспех воткнутым  в  нее  топором  и  недотесанной  доской  возле,
взналыганные  быки,  лениво  щипавшие  посреди  улицы  низкорослую  траву,
опрокинутое ведро около колодезного сруба - все говорило о том, что мирное
течение жизни в хуторе было неожиданно  нарушено  и  что  хозЯева,  бросив
незаконченными свои дела, куда-то скрылись.
   ’акое же безлюдье и такие же следы  поспешного  бегства  жителей  видел
ѓригорий, когда казачьи полки ходили по ‚осточной Џруссии. ’еперь довелось
ему увидеть это же в родном  краю...  Ћдинаково  угрюмыми  и  ненавидЯщими
взглЯдами встречали его тогда - немцы,  теперь  -  казаки  ‚ерхнего  „она.
ѓригорий вспомнил разговор со старухой и тоскливо оглЯделсЯ  по  сторонам,
расстегнул ворот рубашки. ЋпЯть подступила к сердцу проклЯтаЯ боль...
   †арко калило землю солнце.  Џахло  на  проулке  пресным  запахом  пыли,
лебедой и конским потом. ‚ левадах, на высоких вербах, усеЯнных  лохматыми
гнездами, кричали грачи. ‘тепнаЯ речушка, вскормленнаЯ  где-то  в  вершине
лога ключами родниковой воды, медлительно текла по хутору, делЯ его на две
части. ‘ обеих сторон к ней  сползали  просторные  казачьи  дворы,  все  в
густой зелени садов, с вишнЯми, заслонившими окна куреней, с  разлапистыми
ЯблонЯми, простиравшими к солнцу зеленую листву и молодую завЯзь плодов.
   ‡атуманившимисЯ  глазами  смотрел  ѓригорий   на   поросший   кучерЯвым
подорожником двор, на крытую соломой хату с желтыми ставнЯми,  на  высокий
колодезный журавль... ‚озле гумна, на одном из кольев старого плетнЯ висел
лошадиный череп, выбеленный дождЯми, черневший провалами порожних глазниц.
Џо этому же колу, свиваЯсь спиралью,  ползла,  тЯнулась  к  свету  зеленаЯ
тыквеннаЯ плеть. Ћна достигла верхушки кола, цеплЯЯсь мохнатыми усиками за
выступы черепа, за мертвые лошадиные зубы, и свесившийсЯ  кончик  ее,  ища
опоры, уже доставал ветку стоЯвшего неподалеку куста калины.
   ‚о сне или  в  далеком  детстве  видел  все  это  ѓригорий?  Ћхваченный
внезапным приступом горЯчей тоски, он лег под плетень ничком, закрыл  лицо
ладонЯми, и поднЯлсЯ  только  тогда,  когда  издали  донеслось  протЯжное:
"‘ед-ла-а-ай ко-ней!"
   Ќочью на походе он выехал из рЯдов, остановилсЯ,  как  будто  длЯ  того
чтобы переседлать коней, а  потом  прислушалсЯ  к  медленно  удалЯвшемусЯ,
затихавшему цокоту конских копыт и, вскочив в седло,  наметом  поскакал  в
сторону от дороги.
   ‚ерст пЯть он гнал лошадей, не останавливаЯсь, а потом  перевел  их  на
шаг, прислушалсЯ - не идет ли позади погонЯ? ‚  степи  было  тихо.  ’олько
жалобно перекликались на песчаных бурунах кулики да  где-то  далеко-далеко
чуть слышно звучал собачий лай.
   ‚ черном небе - золотаЯ россыпь мерцающих звезд. ‚  степи  -  тишина  и
ветерок,  напитанный  родным  и   горьким   запахом   полыни...   ѓригорий
приподнЯлсЯ в стременах, вздохнул облегченно, полной грудью...


        XVII

   ‡адолго до рассвета он прискакал на луг против ’атарского. Ќиже хутора,
где „он был мельче, разделсЯ донага, привЯзал к лошадиным головам  одежду,
сапоги, оружие и, держа в зубах подсумок с патронами,  вместе  с  лошадьми
пустилсЯ вплавь. ‚ода обожгла его нестерпимым холодом. ‘тараЯсь согретьсЯ,
он быстро загребал правой рукой, не выпускаЯ из левой свЯзанных  поводьев,
вполголоса подбадриваЯ стонущих и фыркающих на плаву лошадей.
   Ќа берегу торопливо оделсЯ, подтЯнул подпруги седел  и,  чтобы  согреть
лошадей, шибко поскакал к хутору. ЌамокшаЯ шинель,  мокрые  крыльЯ  седла,
влажнаЯ рубашка холодили тело.  ‡убы  ѓригориЯ  стучали,  по  спине  бежал
озноб, и сам он весь дрожал, но  вскоре  быстраЯ  езда  его  разогрела,  и
неподалеку от хутора он поехал шагом, осматриваЯсь  по  сторонам  и  чутко
прислушиваЯсь.  ‹ошадей  решил  оставить  в  Яру.  Џо  каменистой  россыпи
спустилсЯ в теклину  Яра.  Џод  копытами  лошадей  сухо  защелкали  камни,
посыпались высекаемые подковами огненные брызги.
   ѓригорий привЯзал лошадей к знакомому с детства сухому караичу, пошел в
хутор.
   ‚от и старый мелеховский курень, темные купы Яблонь, колодезный журавль
под Ѓольшой Њедведицей... ‡адыхаЯсь  от  волнениЯ,  ѓригорий  спустилсЯ  к
„ону, осторожно перелез через плетень  астаховского  база,  подошел  к  не
прикрытому ставнЯми окну. Ћн слышал только частые удары сердца  да  глухой
шум крови в голове. ’ихо постучал в переплет рамы, так тихо, что сам почти
не расслышал стука. ЂксиньЯ молча подошла к окну, всмотрелась. Ћн  увидел,
как она прижала к груди руки, и услышал сорвавшийсЯ  с  губ  ее  невнЯтный
стон. ѓригорий знаком показал, чтобы она  отворила  окно,  снЯл  винтовку.
ЂксиньЯ распахнула створки.
   - ’ише! ‡дравствуй! Ќе отпирай дверь, Я - через окно, - шепотом  сказал
ѓригорий.
   Ћн стал на завалинку. ѓолые руки Ђксиньи  охватили  его  шею.  Ћни  так
дрожали и бились на его плечах, эти родные руки, что дрожь их передалась и
ѓригорию.
   - Љсюша... погоди... возьми винтовку, - запинаЯсь, чуть  слышно  шептал
он.
   ЏридерживаЯ рукой шашку, ѓригорий шагнул через подоконник, закрыл окно.
   Ћн хотел обнЯть Ђксинью, но она тЯжело опустилась перед ним на  колени,
обнЯла его ноги и, прижимаЯсь лицом к мокрой  шинели,  всЯ  затрЯслась  от
сдерживаемых рыданий. ѓригорий поднЯл ее, усадил на лавку. ЉлонЯсь к нему,
прЯча  лицо  на  груди  у  него,  ЂксиньЯ  молчала,  часто  вздрагивала  и
стискивала зубами отворот шинели, чтобы заглушить рыданиЯ и  не  разбудить
детей.
   ‚идно, и ее, такую сильную, сломили страданиЯ. ‚идно, солоно жилось  ей
эти месЯцы... ѓригорий гладил ее рассыпавшиесЯ по спине волосы, горЯчий  и
мокрый от пота лоб. Ћн дал ей выплакатьсЯ вволю, потом спросил:
   - „етишки живы-здоровы?
   - „а.
   - „унЯшка?
   - € „унЯшка... †иваЯ... и здороваЯ.
   - Њихаил дома? „а погоди же ты? Џерестань, у менЯ рубаха всЯ мокраЯ  от
твоих слез... Љсюша! „орогаЯ моЯ, хватит! Ќекогда кричать, времени мало...
Њихаил дома?
   ЂксиньЯ вытерла лицо, мокрыми ладонЯми сжала  щеки  ѓригориЯ.  “лыбаЯсь
сквозь слезы, не сводЯ с возлюбленного глаз, тихо сказала:
   - џ не буду... џ уже не кричу... Ќету Њихаила, второй месЯц  в  ‚ешках,
служит в какой-то части. Џойди же глЯнь на детей!.. Ћй, и не ждали мы тебЯ
и не чаЯли!..
   Њишатка и Џолюшка, разметавшись, спали на кровати.  ѓригорий  склонилсЯ
над ними, постоЯл  немного  и  отошел  на  цыпочках,  молча  присел  возле
Ђксиньи.
   - Љак же ты? - горЯчим шепотом спросила она. - Љак пришел?  ѓде  же  ты
пропадал? Ђ ежели поймают тебЯ?
   - џ за тобой. Ќебось, не поймают! Џоедешь?
   - Људа?
   - ‘о мною. “шел Я из банды. џ у ”омина был. ‘лыхала?
   - „а. Ђ куда же Я с тобой?
   - Ќа юг. Ќа Љубань или дальше.  Џроживем,  прокормимсЯ  как-нибудь,  а?
Ќикакой работой не погнушаюсь. Њоим рукам работать надо, а не воевать. ‚сЯ
душа у менЯ изболелась за эти месЯцы... Ќу, об этом после.
   - Ђ дети?
   - Ћставим на „унЯшку. Џотом видно будет. Џотом заберем и их. Ќу? …дешь?
   - ѓриша... ѓришенька...
   - Ќе надо! Ѓез слез. •ватит же! Џотом покричим с тобой, времЯ  будет...
‘обирайсЯ, у менЯ кони ждут в Яру. Ќу? …дешь?
   - Ђ как бы ты думал? - вдруг громко сказала ЂксиньЯ и испуганно прижала
руку к губам, глЯнула на детей. - Љак бы ты думал? - уже шепотом  спросила
она. - ‘ладко мне одной? Џоеду, ѓришенька,  родненький  мой!  Џеши  пойду,
поползу следом за тобой, а одна больше не  останусь!  Ќету  мне  без  тебЯ
жизни... ‹учше убей, но не бросай опЯть!..
   Ћна с силой прижала к себе ѓригориЯ. Ћн целовал ее и косилсЯ  на  окно.
Љоротки летние ночи. Ќадо спешить.
   - Њожет, прилЯжешь? - спросила ЂксиньЯ.
   - —то ты! - испуганно воскликнул  он.  -  ‘коро  рассвет,  надо  ехать.
ЋдевайсЯ и ступай покличь „унЯшку. „оговоримсЯ с  ней.  Ќам  надо  затемно
добратьсЯ до ‘ухого  лога.  ’ам  в  лесу  переднюем,  а  ночью  -  дальше.
‚ерхом-то ты усидишь?
   - ѓосподи, тут хоть бы как-нибудь, а не то - верхом! џ все думаю  -  не
во сне ли это мне снитсЯ? џ тебЯ часто во сне вижу... и все  по-разному...
- ЂксиньЯ торопливо причесывала волосы, держа в зубах шпильки, и  говорила
невнЯтно, тихо. Ћна быстро оделась, шагнула к двери.
   - ђазбудить детей? •оть поглЯдишь на них.
   - Ќет, не надо, - решительно сказал ѓригорий.
   Ћн достал из шапки кисет и стал сворачивать папироску,  но  как  только
ЂксиньЯ вышла, он поспешно подошел к кровати  и  долго  целовал  детей,  а
потом вспомнил Ќаталью и еще многое вспомнил из  своей  нелегкой  жизни  и
заплакал.
   Џереступив порог, „унЯшка сказала:
   - Ќу, здравствуй, братец! ЏрибилсЯ к дому? ‘колько ни блукать  тебе  по
степи... - € перешла на причитаниЯ.  -  „ождались  детки  родителЯ...  Џри
живом отце стали сиротами...
   ѓригорий обнЯл ее, сурово сказал:
   - ’ише, детишек побудишь! ’ы это брось, сестра! џ эту музыку слыхал!  Ђ
слез и горЯ у менЯ своего хватает... ’ебЯ Я не  за  этим  покликал.  „етей
возьмешь на воспитание?
   - Ђ ты куда денешьсЯ?
   - “хожу и Ђксинью беру с собой. ‚озьмешь  детей  к  себе?  “строюсь  на
работу, тогда заберу их.
   - Ќу, а как же? ђаз уж вы обое уходите - возьму.  Ќе  на  улице  же  им
оставатьсЯ, и на чужих людей их не кинешь...
   ѓригорий молча поцеловал „унЯшку, сказал:
   - ‚еликое спасибо тебе, сестра! џ знал, что не откажешь.
   „унЯшка молча присела на сундук, спросила:
   - Љогда уходите? ‡араз?
   - „а.
   - Ђ дом как же? •озЯйство?
   ЂксиньЯ нерешительно ответила:
   - ‘мотри  сама.  Џусти  квартирантов  -  или  делай,  как  знаешь.  —то
останетсЯ из одежи, из имениЯ - перенеси к себе...
   - —то Я скажу людЯм-то? ‘просЯт, куда делась, - что Я говорить буду?  -
спросила „унЯшка.
   - ‘кажи, что ничего не знаешь, вот и весь сказ. - ѓригорий повернулсЯ к
Ђксинье. - Љсюша, поспешай, собирайсЯ.  Њного  не  бери  с  собой.  ‚озьми
теплую кофту, две-три юбки, бельишко какое есть, харчей на первый  случай,
вот и все.
   —уть забрезжил рассвет, когда, простившись с „унЯшкой и перецеловав так
и не  проснувшихсЯ  детей,  ѓригорий  и  ЂксиньЯ  вышли  на  крыльцо.  Ћни
спустились к „ону, берегом дошли до Яра.
   - Љогда-то мы с тобой в џгодное вот так же шли, -  сказал  ѓригорий.  -
’олько узелок у тебЯ тогда был побольше, да сами мы были помоложе...
   ЋхваченнаЯ радостным волнением, ЂксиньЯ сбоку взглЯнула на ѓригориЯ.
   - Ђ Я все боюсь - не во сне ли это? „ай руку твою потрогаю, а  то  веры
нету. - Ћна тихо засмеЯлась, на ходу прижалась к плечу ѓригориЯ.
   Ћн видел  ее  опухшие  от  слез,  сиЯющие  счастьем  глаза,  бледные  в
предрассветных сумерках щеки. ‹асково  усмехаЯсь,  подумал:  "‘обралась  и
пошла, как будто в гости... Ќичто ее не страшит, вот молодец баба!"
   ‘ловно отвечаЯ на его мысли, ЂксиньЯ сказала:
   - ‚идишь, какаЯ Я... свистнул, как собачонке, и побежала  Я  за  тобой.
ќто любовь да тоска по тебе, ѓриша, так менЯ  скрутили...  ’олько  детишек
жалко, а об себе Я и "ох" не скажу. ‚езде пойду за тобой, хоть на смерть!
   ‡аслышав их шаги, тихо заржали кони. ‘тремительно приближалсЯ  рассвет.
“же зарозовела чуть приметно на восточной окраине полоска неба. Ќад  „оном
поднЯлсЯ от воды туман.
   ѓригорий отвЯзал лошадей, помог Ђксинье сесть в  седло.  ‘тремена  были
отпущены    длинновато    по    ногам    Ђксиньи.    „осадуЯ    на    свою
непредусмотрительность, он подтЯнул ремни, сел на второго конЯ.
   - „ержи за мной, Љсюша! ‚ыберемсЯ из Яра - пойдем наметом.  ’ебе  будет
не так трЯско. ЏоводьЯ  не  отпускай.  Љонишка,  какой  под  тобой,  этого
недолюбливает. Ѓереги колени.  Ћн  иной  раз  балуетсЯ,  норовит  ухватить
зубами за колено. Ќу, айда.
   „о ‘ухого лога было верст восемь. ‡а короткий срок они  проскакали  это
расстоЯние и на восходе солнца были уже возле  леса.  Ќа  опушке  ѓригорий
спешилсЯ, помог Ђксинье сойти с конЯ.
   - Ќу, как? ’Яжело с непривычки ездить верхом? - улыбаЯсь, спросил он.
   ђаскрасневшаЯсЯ от скачки ЂксиньЯ блеснула черными глазами.
   - •орошо! ‹учше, чем пешком,  ‚от  только  ноги...  -  €  она  смущенно
улыбнулась.  -  ’ы  отвернись)  ѓриша,  Я  глЯну  на  ноги.  —то-то   кожу
пощипывает... потерлась, должно быть.
   - ќто пустЯки, пройдет, - успокоил ѓригорий. - ђазомнись трошки, а то у
тебЯ ноженьки что-то подрагивают...  -  €  с  ласковой  насмешкой  сощурил
глаза: - ќх, ты, казачка!
   “ самой подошвы буерака он выбрал небольшую полЯнку, сказал:
   - ’ут и будет наш стан, располагайсЯ, Љсюша!
   ѓригорий расседлал коней,  стреножил  их,  положил  под  куст  седла  и
оружие. ЋбильнаЯ густаЯ роса лежала на траве, и  трава  от  росы  казалась
сизой,  а  по  косогору,  где  все  еще  таилсЯ  утренний  полумрак,   она
отсвечивала тусклой голубизной. ‚ полураскрытых  чашечках  цветов  дремали
оранжевые шмели. ‡венели  над  степью  жаворонки,  в  хлебах,  в  душистом
степном разнотравье дробно выстукивали перепела: "‘пать пора! ‘пать  пора!
‘пать пора!" ѓригорий умЯл возле дубового  куста  траву,  прилег,  положив
голову на седло. € гремучаЯ дробь перепелиного  боЯ,  и  усыплЯющее  пение
жаворонков, и теплый ветер, наплывавший из-за „она с  неостывших  за  ночь
песков, - все располагало ко сну. Љому-кому, а ѓригорию, не спавшему много
ночей подрЯд, пора было спать. Џерепела уговорили его, и  он,  побежденный
сном, закрыл глаза.  ЂксиньЯ  сидела  рЯдом,  молчала,  задумчиво  обрываЯ
губами фиолетовые лепестки пахучей медвЯнки.
   - ѓриша, а никто нас тут не захватит? - тихо спросила  она,  коснувшись
стебельком цветка заросшей щеки ѓригориЯ.
   Ћн с трудом очнулсЯ от дремотного забытьЯ, хрипло сказал:
   - Ќикого нету в степи. ‡араз же  глухаЯ  пора.  џ  усну,  Љсюша,  а  ты
покарауль лошадей. Џотом ты уснешь. ‘он сморил менЯ...  сплю...  —етвертые
сутки... Џотом погутарим...
   - ‘пи, родненький, спи крепше!
   ЂксиньЯ наклонилась к ѓригорию, отвела со лба его нависшую прЯдь волос,
тихонько коснулась губами щеки.
   - Њилый мой, ѓришенька, сколько седых волос-то у  тебЯ  в  голове...  -
сказала она шепотом. - ‘тареешь, стало быть? ’ы же недавно парнем был... -
€ с грустной полуулыбкой заглЯнула в лицо ѓригорию.
   Ћн спал, слегка приоткрыв губы,  мерно  дыша.  —ерные  ресницы  его,  с
сожженными солнцем кончиками, чуть вздрагивали, шевелилась  верхнЯЯ  губа,
обнажаЯ  плотно  сомкнутые  белые  зубы.  ЂксиньЯ   всмотрелась   в   него
внимательнее и только сейчас заметила, как изменилсЯ он за  эти  несколько
месЯцев разлуки. —то-то суровое, почти жестокое было в глубоких поперечных
морщинах  между  бровЯми  ее  возлюбленного,  в  складках  рта,  в   резко
очерченных скулах... € она впервые подумала, как, должно быть, страшен  он
бывает в бою, на лошади, с обнаженной шашкой. Ћпустив глаза,  она  мельком
взглЯнула на его большие узловатые руки и почему-то вздохнула.
   ‘пустЯ немного ЂксиньЯ тихонько встала, перешла полЯну, высоко подобрав
юбку, стараЯсь не замочить ее по росистой траве. ѓде-то недалеко  билсЯ  о
камни и звенел ручеек. Ћна спустилась в теклину лога, устланную замшелыми,
покрытыми прозеленью,  каменными  плитами,  напилась  холодной  родниковой
воды, умылась и досуха вытерла порумЯневшее лицо платком.  ‘  губ  ее  все
времЯ не сходила тихаЯ улыбка, радостно светились  глаза.  ѓригорий  снова
был с нею! ‘нова призрачным счастьем манила ее неизвестность... Њного слез
пролила ЂксиньЯ бессонными ночами, много  горЯ  перетерпела  за  последние
месЯцы. …ще вчера днем, на огороде,  когда  бабы,  половшие  по  соседству
картофель, запели грустную бабью песню, - у нее больно сжалось  сердце,  и
она невольно прислушалась.

   ’ега-тега, гуси серые, домой,
   Ќе пора ли вам наплаватьсЯ?
   Ќе пора ли вам наплаватьсЯ,
   Њне, бабеночке, наплакатьсЯ... -

   выводил, жаловалсЯ на окаЯнную судьбу высокий женский голос, и  ЂксиньЯ
не выдержала: слезы так и брызнули из  ее  глаз!  Ћна  хотела  забытьсЯ  в
работе, заглушить ворохнувшуюсЯ под  сердцем  тоску,  но  слезы  застилали
глаза, дробно капали на зеленую картофельную ботву, на обессилевшие  руки,
и она уже ничего не видела и не могла работать. Ѓросив  мотыгу,  легла  на
землю, спрЯтала лицо в ладонЯх, дала волю слезам...
   ’олько вчера она проклинала свою жизнь, и все окружающее выглЯдело серо
и безрадостно, как в  ненастный  день,  а  сегоднЯ  весь  мир  казалсЯ  ей
ликующим и светлым, словно после благодатного летнего ливнЯ. "Ќайдем и  мы
свою долю!" - думала  она,  рассеЯнно  глЯдЯ  на  резные  дубовые  листьЯ,
вспыхнувшие под косыми лучами восходЯщего солнца.
   ‚озле кустов и на солнцепеке  росли  душистые  пестрые  цветы.  ЂксиньЯ
нарвала их большую охапку, осторожно присела  неподалеку  от  ѓригориЯ  и,
вспомнив молодость, стала плести венок. Ћн получилсЯ нарЯдный и  красивый.
ЂксиньЯ долго любовалась им,  потом  воткнула  в  него  несколько  розовых
цветков шиповника, положила в изголовье ѓригорию.
   —асов в девЯть ѓригорий проснулсЯ от конского  ржаниЯ,  испуганно  сел,
шарЯ вокруг себЯ руками, ища оружие.
   - Ќикого нету, - тихо сказала ЂксиньЯ. - —его ты испужалсЯ?
   ѓригорий протер глаза, сонно улыбнулсЯ:
   - ЏриучилсЯ по-заЯчьи жить. ‘пишь и во сне одним  глазом  поглЯдываешь,
от каждого стука вздрагиваешь... Ћт  этого,  девка,  скоро  не  отвыкнешь.
„олго Я спал?
   - Ќет. Њожет, ишо уснешь?
   - Њне надо сутки подрЯд спать,  чтобы  отоспатьсЯ  как  следует.  „авай
лучше завтракать. •леб и нож у менЯ в седельных сумах, достань сама,  а  Я
пойду коней напою.
   Ћн встал, снЯл шинель, повел плечами. †арко  пригревало  солнце.  ‚етер
ворошил листьЯ деревьев, и за шелестом их  уже  не  слышно  было  певучего
говора ручьЯ.
   ѓригорий спустилсЯ к воде, из камней  и  веток  сделал  в  одном  месте
запруду, шашкой нарыл земли, засыпал ею промежутки  между  камнЯми.  Љогда
вода набралась возле его плотины, он привел лошадей  и  дал  им  напитьсЯ,
потом снЯл с них уздечки, снова пустил пастись.
   ‡а завтраком ЂксиньЯ спросила:
   - Људа же мы поедем отсюда?
   - Ќа Њорозовскую. „оедем до Џлатова, а оттуда пойдем пеши.
   - Ђ кони?
   - Ѓросим их.
   - †алко, ѓриша! Љони такие добрые, на серого прЯмо  не  наглЯдишьсЯ,  и
надо бросать? ѓде ты его добыл?
   - „обыл... - ѓригорий невесело усмехнулсЯ. -  ѓрабежом  взЯл  у  одного
тавричанина.
   Џосле недолгого молчаниЯ он сказал:
   - †алко не жалко, а бросать прийдетсЯ... Ќам лошадьми не торговать.
   - Ђ к чему ты при оружии едешь? Ќа что оно нам  сдалось?  Ќе  дай  бог,
увидит кто - беды наберемсЯ.
   - Љто нас ночью увидит? џ его так, длЯ опаски оставил. Ѓез него мне уже
страшновато... Ѓросим  коней  -  и  оружие  брошу.  ’огда  оно  уже  будет
ненужное.
   Џосле завтрака  они  легли  на  разостланной  шинели.  ѓригорий  тщетно
боролсЯ со сном, ЂксиньЯ, опершись на локоть, рассказывала, как  жила  без
него, как много выстрадала за это времЯ. ‘квозь неодолимую дрему  ѓригорий
слышал ее ровный голос и не в силах был поднЯть отЯжелевшие  веки.  €ногда
он вовсе переставал слышать Ђксинью. ѓолос ее  удалЯлсЯ,  звучал  глуше  и
затихал совсем. ѓригорий вздрагивал и просыпалсЯ, а через несколько  минут
уже снова закрывал глаза. “сталость была сильнее его желаний и воли.
   - ...скучали, спрашивали - где батЯ? џ с ними по-всЯчески,  все  больше
лаской. Џриобыкли, привЯзались ко мне и стали  реже  проведывать  „унЯшку.
Џолюшка - тихонькаЯ, смирнаЯ. ЉуклЯт ей нашью из лоскутков, она и сидит  с
ними под столом, занимаетсЯ. Ђ Њишатка раз прибегает с улицы, весь дрожит.
"’ы чего?" - спрашиваю. ‡аплакал,  да  так  горько.  "ђебЯта  со  мной  не
играютсЯ, говорЯт - твой отец бандит. Њамка, верно, что он  бандит?  Љакие
бывают бандиты?" ѓоворю ему: "Ќикакой он не бандит, твой отец.  Ћн  так...
несчастный человек". ‚от и привЯзалсЯ он с расспросами: почему  несчастный
и что такое несчастный? Ќикак ему не втолкую...  Ћни  сами,  ѓриша,  стали
звать менЯ матерью, не подумай, что Я их учила. Ђ  Њихаил  ничего  с  ними
обходилсЯ, ласково. ‘о мной не здоровалсЯ, отвернетсЯ и пройдет мимо, а им
раза два сахару привозил из станицы. Џрохор все об тебе  горевал.  Џропал,
говорит, человек. Ќа прошлой неделе  зашел  погутарить  об  тебе  и  ажник
слезьми закричал... Ћбыск делали  у  менЯ,  все  оружие  искали  -  и  под
застрехами, и в погребу, и везде...
   ѓригорий уснул, так и не дослушав рассказа. Ќад головой  его  шептались
под ветром листьЯ молодого вЯза. Џо лицу  скользили  желтые  блики  света.
ЂксиньЯ долго  целовала  его  закрытые  глаза,  а  потом  и  сама  уснула,
прижавшись к руке ѓригориЯ щекой, улыбаЯсь и во сне.


   Џоздней ночью, когда зашел месЯц, они покинули  ‘ухой  лог.  —ерез  два
часа езды спустились  с  бугра  к  —иру.  Ќа  лугу  кричали  коростели,  в
камышистых заводЯх речки надсаживались лЯгушки, и где-то  далеко  и  глухо
стонала выпь.
   ‘плошные сады тЯнулись над речкой, неприветно чернеЯ в тумане.
   Ќеподалеку от мостка ѓригорий остановилсЯ. Џолное  безмолвие  царило  в
хуторе. ѓригорий тронул конЯ каблуками, свернул  в  сторону.  …хать  через
мост он не захотел. Ќе верил он этой тишине и боЯлсЯ ее.  Ќа  краю  хутора
они переехали речку вброд и только что свернули в узкий переулок,  как  из
канавы поднЯлсЯ человек, за ним - еще трое.
   - ‘той! Љто едет?
   ѓригорий вздрогнул от окрика, как  будто  от  удара,  натЯнул  поводьЯ.
Њгновенно овладев собой, он громко отозвалсЯ: "‘вои! - € круто поворачиваЯ
конЯ, успел шепнуть Ђксинье: - Ќазад! ‡а мной!"
   —етверо из заставы недавно расположившегосЯ на ночевку продотрЯда молча
и не спеша шли к ним. Ћдин остановилсЯ прикурить, зажег спичку. ѓригорий с
силой вытЯнул плетью конЯ Ђксиньи. ’от рванулсЯ и с места взЯл  в  карьер.
Џригнувшись к лошадиной шее, ѓригорий скакал следом.  ’омительные  секунды
длилась тишина, а потом громом ударил неровный раскатистый  залп,  вспышки
огнЯ пронизали темноту. ѓригорий услышал жгучий  свист  пуль  и  протЯжный
крик:
   - ‚ ружье-о-о!..
   ‘аженЯх в ста от речки ѓригорий догнал машисто уходившего серого  конЯ,
поравнЯвшись, крикнул:
   - Џригнись, Љсюша! Џригнись ниже!
   ЂксиньЯ натЯгивала поводьЯ и, запрокидываЯсь, валилась набок.  ѓригорий
успел поддержать ее, иначе она бы упала.
   - ’ебЯ поранили?! Људа попало?! ѓовори же!.. - хрипло спросил ѓригорий.
   Ћна молчала и все тЯжелее наваливалась на его руку. Ќа  скаку  прижимаЯ
ее к себе, ѓригорий задыхалсЯ, шептал:
   - ђади господа бога! •оть слово! „а что же это ты?!
   Ќо ни слова, ни стона не услышал он от безмолвной Ђксиньи.
   ‚ерстах в двух от хутора ѓригорий круто свернул с дороги,  спустилсЯ  к
Яру, спешилсЯ и принЯл на руки Ђксинью, бережно положил ее на землю.
   Ћн снЯл с нее теплую кофту, разорвал на груди легкую ситцевую блузку  и
рубашку, ощупью нашел рану. ЏулЯ вошла Ђксинье в левую лопатку, раздробила
кость и наискось вышла под  правой  ключицей.  Ћкровавленными  трЯсущимисЯ
руками  ѓригорий  достал  из  переметных  сум  чистую  исподнюю   рубашку,
индивидуальный пакет. Ћн приподнЯл Ђксинью, подставил под спину ей колено,
стал перевЯзывать рану, пытаЯсь унЯть  хлеставшую  из-под  ключицы  кровь.
ЉлочьЯ рубашки и бинт быстро  чернели,  промокали  насквозь.  Љровь  текла
также из полуоткрытого рта  Ђксиньи,  клокотала  и  булькала  в  горле.  €
ѓригорий, мертвеЯ от ужаса, понЯл, что все кончено,  что  самое  страшное,
что только могло случитьсЯ в его жизни, - уже случилось...
   Џо крутому склону  Яра,  по  тропинке,  пробитой  в  траве  и  усеЯнной
овечьими орешками, он осторожно спустилсЯ в Яр,  несЯ  на  руках  Ђксинью.
Ѓезвольно опущеннаЯ голова ее лежала у него на плече. Ћн слышал свистЯщее,
захлебывающеесЯ дыхание Ђксиньи и чувствовал, как теплаЯ кровь покидает ее
тело и льетсЯ изо рта ему на грудь. ‘ледом за ним сошли в Яр  обе  лошади.
”ыркаЯ и гремЯ удилами, они стали жевать сочную траву.
   ЂксиньЯ умерла на руках у ѓригориЯ незадолго до  рассвета.  ‘ознание  к
ней так и не вернулось. Ћн молча поцеловал ее  в  холодные  и  соленые  от
крови губы, бережно опустил на траву, встал. ЌеведомаЯ сила толкнула его в
грудь, и он попЯтилсЯ, упал навзничь, но тотчас же  испуганно  вскочил  на
ноги. € еще раз упал,  больно  ударившись  обнаженной  головой  о  камень.
Џотом, не поднимаЯсь с колен, вынул из ножен  шашку,  начал  рыть  могилу.
‡емлЯ была влажнаЯ и податливаЯ. Ћн очень спешил,  но  удушье  давило  ему
горло,  и,  чтобы  легче  было  дышать,  он  разорвал  на  себе   рубашку.
ЏредутреннЯЯ свежесть холодила его влажную от пота грудь, и ему  стало  не
так трудно работать. ‡емлю он выгребал руками  и  шашкой,  не  отдыхаЯ  ни
минуты, но пока вырыл могилу глубиной в поЯс - ушло много времени.
   •оронил он свою Ђксинью при Ярком  утреннем  свете.  “же  в  могиле  он
крестом сложил на груди ее мертвенно  побелевшие  смуглые  руки,  головным
платком прикрыл лицо, чтобы землЯ не засыпала ее полуоткрытые,  неподвижно
устремленные в небо и уже начавшие тускнеть глаза. Ћн  попрощалсЯ  с  нею,
твердо верЯ в то, что расстаютсЯ они ненадолго...
   ‹адонЯми старательно примЯл на могильном холмике влажную желтую глину и
долго стоЯл на коленЯх возле могилы, склонив голову, тихо покачиваЯсь.
   ’еперь ему незачем было торопитьсЯ. ‚се было кончено.
   ‚ дымной мгле суховеЯ вставало над  Яром  солнце.  ‹учи  его  серебрили
густую седину на непокрытой  голове  ѓригориЯ,  скользили  по  бледному  и
страшному в своей неподвижности лицу. ‘ловно пробудившись от тЯжкого  сна,
он поднЯл голову и увидел над собой черное  небо  и  ослепительно  сиЯющий
черный диск солнца.


        XVIII

   ђанней весною, когда сойдет снег и подсохнет полегшаЯ на зиму трава,  в
степи начинаютсЯ  весенние  палы.  Џотоками  струитсЯ  подгонЯемый  ветром
огонь, жадно пожирает он  сухой  аржанец,  взлетает  по  высоким  будыльЯм
татарника, скользит по бурым верхушкам чернобыла, стелетсЯ по низинам... €
после долго пахнет в степи горькой гарью  от  выжженной  и  потрескавшейсЯ
земли. Љругом весело зеленеет молодаЯ трава, трепещут над  нею  в  голубом
небе бесчисленные жаворонки, пасутсЯ на кормовитой зеленке пролетные  гуси
и вьют гнезда осевшие на лето стрепета. Ђ там, где прошлись палы,  зловеще
чернеет мертваЯ, обуглившаЯсЯ землЯ. Ќе гнездует на  ней  птица,  стороною
обходит ее зверь, только ветер, крылатый и быстрый, пролетает  над  нею  и
далеко разносит сизую золу и едкую темную пыль.
   Љак выжженнаЯ палами степь, черна  стала  жизнь  ѓригориЯ.  Ћн  лишилсЯ
всего, что было дорого  его  сердцу.  ‚се  отнЯла  у  него,  все  порушила
безжалостнаЯ смерть. Ћстались только дети. Ќо сам  он  все  еще  судорожно
цеплЯлсЯ за землю,  как  будто  и  на  самом  деле  изломаннаЯ  жизнь  его
представлЯла какую-то ценность длЯ него и длЯ других...
   Џохоронив Ђксинью, трое суток бесцельно скиталсЯ он  по  степи,  но  ни
домой, ни в ‚ешенскую не поехал с повинной.  Ќа  четвертые  сутки,  бросив
лошадей в одном из хуторов “сть-•оперской станицы, он  переправилсЯ  через
„он, пешком ушел и ‘лащевскую дубраву, на опушке которой в апреле  впервые
была разбита банда ”омина. …ще тогда, в апреле, он слышал  о  том,  что  в
дубраве  оседло  живут  дезертиры.  Љ  ним  и  шел  ѓригорий,   не   желаЯ
возвращатьсЯ к ”омину.
   Ќесколько дней бродил он по огромному лесу. …го мучил голод,  но  пойти
куда-либо к жилью он не решилсЯ. Ћн утратил со смертью Ђксиньи и  разум  и
былую смелость. ’реск поломанной ветки, шорох в густом лесу,  крик  ночной
птицы - все повергало его в страх и смЯтение. ЏиталсЯ ѓригорий недозрелыми
Ягодами клубники, какими-то крохотными грибками,  листьЯми  орешника  -  и
сильно отощал. Ќа исходе  пЯтого  днЯ  его  встретили  в  лесу  дезертиры,
привели к себе в землЯнку.
   €х было семь человек. ‚се они - жители окрестных хуторов - обосновались
в дубраве с осени  прошлого  года,  когда  началась  мобилизациЯ.  †или  в
просторной землЯнке по-хозЯйски домовито и почти ни в  чем  не  нуждались.
Ќочами часто  ходили  проведывать  семьи;  возвращались,  приносили  хлеб,
сухари, пшено, муку, картофель, а мЯсо не  варево  без  труда  добывали  в
чужих хуторах, изредка воруЯ скот.
   Ћдин из дезертиров, некогда служивший в 12-м  казачьем  полку,  опознал
ѓригориЯ, и его принЯли без особых пререканий.


   ѓригорий потерЯл счет томительно тЯнувшимсЯ днЯм. „о октЯбрЯ он кое-как
прожил в лесу, но когда начались осенние дожди, а затем холода - с новой и
неожиданной силой проснулась в нем тоска по детЯм, по родному хутору...
   —тобы как-нибудь убить времЯ, он целыми днЯми сидел на нарах, вырезывал
из дерева ложки, выдалбливал  миски,  искусно  мастерил  из  мЯгких  пород
игрушечные фигурки людей и животных. Ћн старалсЯ ни о чем не думать  и  не
давать дороги к сердцу Ядовитой тоске. „нем это ему удавалось, но длинными
зимними ночами тоска воспоминаний одолевала его. Ћн подолгу  ворочалсЯ  на
нарах и не мог заснуть. „нем никто из жильцов землЯнки не слышал  от  него
ни слова жалобы, но по ночам он  часто  просыпалсЯ,  вздрагиваЯ,  проводил
рукою по лицу - щеки его и отросшаЯ за полгода густаЯ борода были мокры от
слез.
   …му часто снились дети, ЂксиньЯ, мать и все остальные близкие, кого уже
не было в живых. ‚сЯ жизнь ѓригориЯ была в  прошлом,  а  прошлое  казалось
недолгим  и  тЯжким  сном.  "Џоходить  бы  ишо  раз  по   родным   местам,
покрасоватьсЯ на детишек, тогда можно бы и помирать", - часто думал он.
   Ќа провесне как-то днем неожиданно заЯвилсЯ —умаков.  Ћн  был  мокр  по
поЯс, но  по-прежнему  бодр  и  суетлив.  ‚ысушив  одежду  возле  печурки,
обогревшись, подсел к ѓригорию на нары.
   - ЏогулЯли же мы, Њелехов, с той поры, как ты от  нас  отбилсЯ!  €  под
Ђстраханью были, и в калмыцких степЯх... ЏоглЯдели на белый  свет!  Ђ  что
крови чужой пролили - счету нету. “ џкова …фимыча жену  взЯли  заложницей,
имущество забрали, ну,  он  и  остервенилсЯ,  приказал  рубить  всех,  кто
‘оветской власти служит. € зачали рубить всех подрЯд: и учителей, и разных
там фельдшеров, и агрономов... —ерт те кого только не рубили!  Ђ  зараз  -
кончили и нас, совсем, - сказал он, вздыхаЯ и все еще ежась от  озноба.  -
Џервый раз разбили нас под ’ишанской, а неделю назад - под ‘оломным. Ќочью
окружили с трех сторон, оставили один ход на бугор, а там снегу -  лошадЯм
по пузо... ‘ рассветом вдарили из пулеметов, и  началось...  ‚сех  посекли
пулеметами. џ да сынишка ”омина - только двое и  спаслись.  Ћн,  ”омин-то,
„авыдку своего с собой возил с самой осени. Џогиб и сам џков …фимыч...  Ќа
моих глазах погиб. ЏерваЯ  пулЯ  попала  ему  в  ногу,  перебила  коленную
чашечку, втораЯ - в голову, наосклизь.  „о  трех  раз  падал  он  с  конЯ.
ЋстановимсЯ, подымем, посадим в седло,  а  он  проскачет  трошки  и  опЯть
упадет. ’ретьЯ пулЯ нашла его, ударила в бок... ’ут  уж  мы  его  бросили.
Ћтскакал Я на сотейник, оглЯнулсЯ, а его уже лежачего двое конных  шашками
полосуют...
   - —то ж, так и должно было получитьсЯ, - равнодушно сказал ѓригорий.
   —умаков переночевал у них в землЯнке, утром стал прощатьсЯ.
   - Људа идешь? - спросил ѓригорий.
   “лыбаЯсь, —умаков ответил:
   - ‹егкую жизнь шукать. Њожет, и ты со мной?
   - Ќет, топай один.
   - „а, мне с вами не жить...  ’вое  рукомесло,  Њелехов,  -  ложки-чашки
вырезывать - не по мне, - насмешливо проговорил —умаков и с поклоном  снЯл
шапку: - ‘паси •ристос, мирные разбойнички, за хлеб-соль. за приют.  Ќехай
боженька даст вам веселой жизни, а то дюже скучно  у  вас  тут.  †ивете  в
лесу, молитесь поломанному колесу - разве это жизнЯ?
   ѓригорий после его ухода пожил в дубраве еще с неделю, потом собралсЯ в
дорогу.
   - „омой? - спросил у него один из дезертиров.
   € ѓригорий, впервые  за  все  времЯ  своего  пребываниЯ  в  лесу,  чуть
приметно улыбнулсЯ:
   - „омой.
   - Џодождал бы  весны.  Љ  Џервому  маю  амнистию  нам  дадут,  тогда  и
разойдемсЯ.
   - Ќет, не могу ждать, - сказал ѓригорий и распрощалсЯ.
   “тром на следующий день он подошел к  „ону  против  хутора  ’атарского.
„олго смотрел на родной двор, бледнеЯ от радостного волнениЯ.  Џотом  снЯл
винтовку и подсумок, достал из него шитвЯнку, коноплЯные хлопьЯ, пузырек с
ружейным маслом, зачем-то пересчитал патроны. €х было двенадцать  обойм  и
двадцать шесть штук россыпью.
   “ крутоЯра лед отошел от берега. Џрозрачно-зеленаЯ  вода  плескалась  и
обламывала иглистый ледок окраинцев.  ѓригорий  бросил  в  воду  винтовку,
наган, потом высыпал патроны и тщательно вытер руки о полу шинели.
   Ќиже  хутора  он  перешел  „он  по  синему,   изъеденному   ростепелью,
мартовскому льду, крупно зашагал к дому. …ще издали он увидел на спуске  к
пристани Њишатку и еле удержалсЯ, чтобы не побежать к нему.
   Њишатка обламывал свисавшие с  камнЯ  ледЯные  сосульки,  бросал  их  и
внимательно смотрел, как голубые осколки катЯтсЯ вниз, под гору.
   ѓригорий подошел к спуску, задыхаЯсь, хрипло окликнул сына:
   - Њишенька!.. ‘ынок!
   Њишатка испуганно взглЯнул на него и опустил глаза.  Ћн  узнал  в  этом
бородатом и страшном на вид человеке отца...
   ‚се  ласковые  и  нежные  слова,  которые  по  ночам  шептал  ѓригорий,
вспоминаЯ там, в дубраве, своих детей, сейчас вылетели у него  из  памЯти.
Ћпустившись на колени, целуЯ розовые холодные ручонки сына, он  сдавленным
голосом твердил только одно слово:
   - ‘ынок... сынок...
   Џотом ѓригорий взЯл на руки сына. ‘ухими, исступленно горЯщими  глазами
жадно всматриваЯсь в его лицо, спросил:
   - Љак же вы тут?.. ’етка, Џолюшка - живые-здоровые?
   Џо-прежнему не глЯдЯ на отца, Њишатка тихо ответил:
   - ’етка „унЯ здороваЯ, а Џолюшка померла осенью... Ћт глотошной. Ђ дЯдЯ
Њихаил на службе...
   —то ж, и сбылось то немногое, о чем бессонными ночами мечтал  ѓригорий.
Ћн стоЯл у ворот родного дома, держал на руках сына...
   ќто было все, что осталось у него в жизни, что пока еще роднило  его  с
землей и со всем этим огромным, сиЯющим под холодным солнцем миром.