 он спросил:
   - Ђ …вдокиЯ Џантелевна?
   - ЏрибираетсЯ. Ѓольно ранний ты гость,  добрые-то  люди  спозаранок  не
ходют.
   - Ѓудешь  недобрым.  ‘оскучилсЯ,  вот  и  пришел.  —его  уж  тут  времЯ
выбирать.
   - Ћх, Њихаил, не гневил бы ты менЯ...
   - —ем же Я вас, тетушка, гневлю?
   - Ђ тем!
   - ‚се-таки, чем же?
   - ‚от этими своими разговорами!
   „унЯшка слышала, как  Њишка  тЯжело  вздохнул.  Ѓольше  она  не  смогла
выдержать: вскочила, оправила юбку, вышла на кухню. †елтый, исхудавший  до
неузнаваемости, Њишка сидел возле окна, докуривал папиросу.  Њутные  глаза
его оживились, на лице проступил чуть приметный румЯнец, когда  он  увидел
„унЯшку. ’оропливо поднЯвшись, он хрипло сказал:
   - Ќу, здравствуй!
   - ‡дравствуй... - чуть слышно ответила „унЯшка.
   - ‘тупай воды принеси, - тотчас приказала €льинична,  мельком  взглЯнув
на дочь.
   Њишка терпеливо ждал возвращениЯ „унЯшки. €льинична молчала.  Њолчал  и
Њишка, потом затушил в пальцах окурок, спросил:
   - —его вы лютуете на менЯ, тетушка? „орогу Я вам перешел или что?
   €льинична повернулась от печки, словно ужаленнаЯ.
   - Љак тебе только совесть дозволЯет приходить  к  нам,  бесстыжие  твои
глаза?! - сказала она. - € ты у менЯ ишо спрашиваешь?! „ушегуб ты...
   - ќто какой же Я душегуб?
   - €стинный! Љто Џетра убил? Ќе ты?
   - џ.
   - Ќу вот! ЋпослЯ этого кто же ты есть? € ты идешь  к  нам...  садишьсЯ,
как  будто...  -  €льинична   задохнулась,   смолкла,   но,   оправившись,
продолжала: - Њать Я ему или кто? Љак же твои глаза на менЯ глЯдЯт?
   Њишка заметно побледнел. Ћн ждал этого разговора.  ‘легка  заикаЯсь  от
волнениЯ, он сказал:
   - Ќе с чего моим глазам зажмурЯтьсЯ! Ђ ежели б Џетро менЯ  поймал,  что
бы он сделал? „умаешь, в маковку поцеловал бы? Ћн бы тоже  менЯ  убил.  Ќе
длЯ того мы на энтих буграх сходились, чтобы нЯнькатьсЯ один с другим!  Ќа
то она и война.
   - Ђ свата Љоршунова? ‘тарика мирного убивать, это - тоже война?
   - Ђ как же? - удивилсЯ Њишка. - Љонечно, война!  ‡наю  Я  этих  мирных!
’акой мирный дома сидит, портки в руках держит, а зла наделает больше, чем
иной на позициЯх... ‘амое такие, как дед ѓришака,  и  настраивали  казаков
супротив нас. —ерез них и всЯ  эта  война  зачалась!  Љто  агитацию  пущал
против нас? Ћни, вот эти самые мирные. Ђ ты говоришь - "душегуб"...  ’оже,
нашла душегуба? џ, бывало, Ягнока или поросенка не могу зарезать и зараз -
знаю, что не зарежу. “ менЯ на эту  живность  рука  не  налегает.  „ругие,
бывало, режут - и то Я уши заткну и ухожу куда-нибудь подальше, чтобы и не
слыхать и не видать.
   - Ђ свата...
   - „алсЯ вам этот сват! - досадливо перебил  Њишка.  -  Ћт  него  пользы
было, как от козла молока, а вреду много. ѓоворил ему: выходи из дому,  не
пошел, ну и лег на том месте. ‡лой  Я  на  них,  на  этих  старых  чертей!
†ивотную не могу убить, может, со зла только, а такую, вы менЯ  извинЯйте,
пакость, как этот ваш сват или другой какой вражина - могу сколько угодно!
Ќа них, на врагов, какие зрЯ на белом свете живут, у менЯ рука твердаЯ!
   - —ерез эту твою твердость  ты  и  высох  весь,  -  Язвительно  сказала
€льинична. - ‘овесть небось точит...
   - Љак бы не так! - добродушно улыбнулсЯ Њишка. -  ‘танет  менЯ  совесть
точить из-за такого  барахла,  как  этот  дед.  ЊенЯ  лихорадка  замучила,
вытрепала всего начисто, а то бы Я их, мамаша...
   - ЉакаЯ Я тебе мамаша? - вспыхнула €льинична. - ‘учку кличь мамашей!
   - Ќу, ты менЯ не сучи! -  глуховато  сказал  Њишка  и  зловеще  сощурил
глаза. - џ подрЯда не брал всего от тебЯ терпеть. Ђ  говорю  тебе,  тетка,
толком: за Џетра не держи на менЯ сердце. ‘ам он нашел, чего искал.
   - „ушегуб  ты!  „ушегуб!  ‘тупай  отсюда,  зрить  Я  тебЯ  не  могу!  -
настойчиво твердила €льинична.
   Њишка закурил снова, спокойно спросил:
   - Ђ Њитрий Љоршунов - сват ваш  -  не  душегуб?  Ђ  ѓригорий  кто?  Џро
сынка-то ты молчишь, а уж он-то душегуб настоЯщий, без подмесу!
   - Ќе бреши!
   - ‘о вчерашнего днЯ не брешу. Ќу, а кто он, по-твоему? ‘колько он наших
загубил, об этом ты знаешь? ’о-то и оно! Љоли такое прозвище ты,  тетушка,
даешь всем, кто на войне был, тогда все мы душегубы. ‚се дело  в  том,  за
что души губить и какие, - значительно сказал Њишка.
   €льинична промолчала, но, видЯ, что гость и не думает  уходить,  сурово
сказала:
   - •ватит! Ќекогда мне с тобой гутарить, шел бы ты домой.
   - “ менЯ домов, как у зайца теремов, - усмехнулсЯ Њишка и встал.
   —ерта  с  два  его  можно  было  отвадить  всЯкими  этими  штучками   и
разговорами! Ќе такой уж он, Њишка,  был  чувствительный,  чтобы  обращать
внимание на оскорбительные выходки  взбесившейсЯ  старухи.  Ћн  знал,  что
„унЯшка его любит, а на остальное, в том числе  и  на  старуху,  ему  было
наплевать.
   Ќа следующий день утром он снова пришел, поздоровалсЯ как ни в  чем  не
бывало, сел у окна, провожаЯ глазами каждое движение „унЯшки.
   - —асто наведываешьсЯ... - вскользь бросила €льинична,  не  отвечаЯ  на
Њишкино приветствие.
   „унЯшка вспыхнула, взглЯнула на мать загоревшимисЯ глазами  и  опустила
взглЯд, не сказав ни слова. “смехаЯсь, Њишка ответил:
   - Ќе к тебе хожу, тетка €льинична, зрЯ ты горишь.
   - ‹учше б ты вовсе забыл дорогу к нашему куреню.
   - Ђ куда же мне идтить-то? - посерьезнев, спросил Њишка. -  Џо  милости
вашего свата ЊитриЯ осталсЯ Я один, как глаз у кривого, а  в  пустой  хате
бирюком не просидишь. •очешь ты или не хочешь, тетушка, а ходить Я  к  вам
буду, - закончил он и сел поудобнее, широко расставив ноги.
   €льинична внимательно посмотрела на него. „а, пожалуй, такого не так-то
просто выставить. Ѓычье упорство было во всей сутуловатой Њишкиной фигуре,
в наклоне головы, в твердо сжатых губах...
   Џосле того как он ушел, €льинична проводила  детей  во  двор,  сказала,
обращаЯсь к „унЯшке:
   - —тобы больше и ноги его тут не ступало. ЏонЯла?
   „унЯшка, не сморгнув, глЯнула на мать. —то-то присущее  всем  Њелеховым
на миг поЯвилось в бешеном прищуре ее глаз, когда  она,  словно  откусываЯ
каждое слово, проговорила:
   - Ќет! Ѓудет ходить! Ќе закажете! Ѓудет! - €, не выдержав, закрыла лицо
передником, выбежала в сени.
   €льинична, тЯжело переводЯ дыхание, присела к окну, долго сидела, молча
покачиваЯ головой, устремив невидЯщий взглЯд куда-то далеко в  степь,  где
серебрЯнаЯ под солнцем кромка молодой полыни отделЯла землю от неба.
   Џеред вечером „унЯшка с матерью  -  не  примирившиесЯ  и  молчаливые  -
ставили на огороде у „она упавший плетень. Џодошел Њишка. Ћн молча взЯл из
рук „унЯшки лопату, сказал:
   - Њелко роешь. ‚етер дунет, и  опЯть  упадет  ваш  плетень.  -  €  стал
углублЯть Ямки длЯ стоЯнов, потом помог поставить плетень, приклЯчил его к
стоЯнам и ушел. “тром он принес и поставил возле мелеховского крыльца  два
только что обструганных грабельника и держак  на  вилы;  поздоровавшись  с
€льиничной, деловито спросил:
   - ’раву в лугу косить думаете? ‹юди уже поехали за „он.
   €льинична промолчала. ‚место матери ответила „унЯшка:
   - Ќам и переехать-то не на  чем.  Ѓаркас  с  осени  лежит  под  сараем,
рассохсЯ весь.
   - Ќадо бы спустить его весной на воду, - укоризненно  сказал  Њишка.  -
Њожет, его законопатить? Ѓез баркаса вам будет неспособно.
   „унЯшка покорно и выжидающе взглЯнула на мать. €льинична  молча  месила
тесто и делала вид, будто весь этот разговор ее вовсе не касаетсЯ.
   - Љонопи есть у вас? - спросил Њишка, чуть приметно улыбаЯсь.
   „унЯшка пошла в кладовую, принесла охапку коноплЯных хлопьев.
   Љ обеду Њишка управилсЯ с лодкой, зашел в кухню.
   - Ќу, стЯнул баркас на воду, нехай замокает. Џримкните его к  карше,  а
то как бы кто не угнал. - € снова спросил: - ’ак как же,  тетушка,  насчет
покоса? Њожет, пособить вам? ‚се одно Я зараз без дела.
   - ‚он у нее спроси. - €льинична кивнула головой в сторону „унЯшки.
   - џ у хозЯйки спрашиваю.
   - џ тут, видно, не хозЯйка...
   „унЯшка заплакала, ушла в горницу.
   - ’огда прийдетсЯ пособить, - крЯкнув, решительно сказал Њишка.  -  ѓде
тут у вас плотницкий инструмент? ѓрабли хочу вам поделать,  а  то  старые,
должно, негожи.
   Ћн ушел под сарай и, посвистываЯ, стал выстругивать  зубьЯ  на  грабли.
Њаленький Њишатка вертелсЯ  около  него,  умолЯюще  засматривал  в  глаза,
просил:
   - „Яденька Њихаил,  сделай  мне  маленькие  грабли,  а  то  мне  некому
сделать. ЃабунЯ не умеет, и тетка не умеет... Ћдин ты  умеешь,  ты  хорошо
умеешь!
   - ‘делаю, тезка, ей-богу, сделаю, только отойди трошки,  а  то  как  бы
тебе стружка в глаза не попала, - уговаривал его Љошевой, посмеиваЯсь и  с
изумлением думаЯ: "Ќу до чего похож, чертенок... ‚ылитай батЯ! € глаза,  и
брови, и верхнюю губу также подымает... ‚от это - работенка!"
   Ћн начал было мастерить крохотные детские граблишки,  но  закончить  не
смог: губы его посинели, на желтом лице поЯвилось озлобленное и  вместе  с
тем покорное выражение. Ћн перестал  насвистывать,  положил  нож  и  зЯбко
шевельнул плечами.
   - Њихайло ѓригорич, тезка, принеси мне какую-нибудь дерюжку, Я лЯжу,  -
попросил он.
   - Ђ зачем? - поинтересовалсЯ Њишатка.
   - ‡ахворать хочу.
   - Ќа что?
   - ќх, до чего ты  неотвЯзный,  прЯмо  как  репей...  Ќу,  пришло  времЯ
захворать, вот и все! Ќеси скорей!
   - Ђ грабли мои?
   - Џотом доделаю.
   ЉрупнаЯ дрожь сотрЯсала  Њишкино  тело.  ‘туча  зубами,  он  прилег  на
принесенную Њишаткой дерюгу, снЯл фуражку и накрыл ею лицо.
   - ќто ты уже захворал? - огорченно спросил Њишатка.
   - ѓотов, захворал.
   - Ђ чего ты дрожишь?
   - ‹ихорадка менЯ трЯсет.
   - Ђ на что зубами клацаешь?
   Њишка  из-под  фуражки  одним  глазом  взглЯнул  на  своего  маленького
докучливого тезку, коротко улыбнулсЯ и перестал отвечать на  его  вопросы.
Њишатка испуганно посмотрел на него, побежал в курень.
   - ЃабунЯ! „ЯдЯ Њихаил лег под сараем и так дрожит,  так  дрожит,  ажник
подсигивает!
   €льинична посмотрела в окно, отошла к столу и  долго-долго  молчала,  о
чем-то задумавшись...
   - ’ы чего ж молчишь, бабунЯ? - нетерпеливо спросил Њишатка,  теребЯ  ее
за рукав кофты.
   €льинична повернулась к нему, твердо сказала:
   - ‚озьми, чадунюшка, одеЯлу и отнеси ему, анчихристу, нехай  накроетсЯ.
ќто лихоманка его бьет, болезнЯ такаЯ. ЋдеЯлу ты  донесешь?  -  Ћна  снова
подошла к окну, глЯнула во двор, торопливо сказала: - Џостой,  постой!  Ќе
носи, не надо.
   „унЯшка накрывала своей овчинной шубой Љошевого и, наклонившись, что-то
говорила ему...
   Џосле приступа Њишка до сумерек возилсЯ  с  подготовкой  к  покосу.  Ћн
заметно ослабел. „вижениЯ его стали вЯлы и неуверенны, но  грабли  Њишатке
он все же смастерил.
   ‚ечером €льинична собрала ужинать, усадила за стол детей, не  глЯдЯ  на
„унЯшку, оказала:
   - €ди, кличь этого... как его... вечерЯть.
   Њишка сел за стол, не перекрестив лба, устало  сгорбившись.  Ќа  желтом
лице его, покрытом грЯзными полосами засохшего пота, отражалось утомление,
рука мелко вздрагивала, когда он нес ко рту ложку. Ћн ел мало и  неохотно,
изредка равнодушно оглЯдываЯ сидевших за столом. Ќо €льинична с удивлением
заметила,  что   потухшие   глаза   "душегуба"   теплели   и   оживлЯлись,
останавливаЯсь на маленьком Њишатке, огоньки восхищениЯ  и  ласки  на  миг
вспыхивали в них и гасли, а в углах рта еще долго таилась  чуть  приметнаЯ
улыбка. Џотом он переводил взглЯд, и снова  на  лицо  его  тенью  ложилось
тупое равнодушие.
   €льинична стала исподтишка наблюдать за Љошевым и только тогда увидела,
как страшно исхудал он за времЯ болезни. Џод серой  от  пыли  гимнастеркой
резко и выпукло очерчивались полудужьЯ ключиц, выступами горбились  острые
от худобы углы широких плеч, и странно выглЯдел заросший рыжеватой щетиной
кадык на ребЯчески тонкой шее...  —ем  больше  всматривалась  €льинична  в
сутулую фигуру "душегуба", в восковое лицо  его,  тем  сильнее  испытывала
чувство  какого-то  внутреннего   неудобства,   раздвоенности.   €   вдруг
непрошенаЯ  жалость  к  этому  ненавистному  ей  человеку  -  та   щемЯщаЯ
материнскаЯ жалость, котораЯ покорЯет и сильных  женщин,  -  проснулась  в
сердце €льиничны. Ќе в силах совладать с  новым  чувством,  она  подвинула
Њишке тарелку, доверху налитую молоком, сказала:
   - …шь ты, ради бога, дюжей! „о того ты худой, что и смотреть-то на тебЯ
тошно... ’оже, жених!


        III

   ‚ хуторе стали поговаривать о Љошевом и „унЯшке. Ћдна из баб,  встретив
как-то „унЯшку на пристани, спросила с откровенной издевкой:  "Ђль  нанЯла
Њихаила в работники? —то-то он у вас с базу не выводитсЯ..."
   €льинична на все уговоры дочери упорно твердила:  "•оть  не  проси,  не
отдам тебЯ за него! Ќету вам моего благословениЯ!" € только когда  „унЯшка
заЯвила, что уйдет к Љошевому, и тут же  стала  собирать  свои  нарЯды,  -
€льинична изменила решение.
   - ЋпамЯтуйсЯ! - испуганно воскликнула она. - —то ж Я одна  с  детишками
буду делать? Џропадать нам?
   - Љак знаете, маманЯ, а Я посмешищем в хуторе  не  хочу  быть,  -  тихо
проговорила „унЯшка, продолжаЯ выкидывать из сундука девичью свою справу.
   €льинична долго беззвучно шевелила  губами,  потом,  тЯжело  передвигаЯ
ноги, пошла в передний угол.
   - Ќу что же, дочушка... - прошептала она, снимаЯ икону, - раз уж ты так
надумала, господь с тобой, иди...
   „унЯшка проворно  опустилась  на  колени.  €льинична  благословила  ее,
сказала дрогнувшим голосом:
   - ќтой иконой менЯ покойница мать благословлЯла... Ћх, поглЯдел  бы  на
тебЯ зараз отец... Џомнишь, что говорил он о твоем суженом? ‚идит бог, как
тЯжело мне... - €, молча повернувшись, вышла в сени.
   Љак  ни  старалсЯ  Њишка,  как  ни  уговаривал  невесту  отказатьсЯ  от
венчаниЯ, - упрЯмаЯ девка стоЯла на своем. Џришлось  Њишке  скрепЯ  сердце
согласитьсЯ. Њысленно проклинаЯ все на свете, он готовилсЯ к венчанию так,
как будто собиралсЯ идти на казнь. Ќочью поп ‚иссарион потихоньку  окрутил
их в пустой  церкви.  Џосле  обрЯда  он  поздравил  молодых,  назидательно
сказал:
   - ‚от, молодой советский товарищ, как бывает в жизни: в прошлом году вы
собственноручно сожгли мой дом, так сказать - предали его огню, а  сегоднЯ
мне пришлось вас венчать... Ќе плюй, говорЯт,  в  колодец,  ибо  он  может
пригодитьсЯ. Ќо все же Я рад, душевно рад,  что  вы  опомнились  и  обрели
дорогу к церкви •ристовой.
   ќтого уже вынести Њишка не смог. Ћн молчал в церкви все времЯ,  стыдЯсь
своей бесхарактерности и негодуЯ на  себЯ,  но  тут  Яростно  скосилсЯ  на
злопамЯтного попа, шепотом, чтобы не слышала „унЯшка, ответил:
   - †алко, что убег ты тогда из хутора, а то бы Я тебЯ, черт долгогривый,
вместе с домом спалил! ЏонЯтно тебе, ну?
   Ћшалевший от неожиданности поп, часто моргаЯ, уставилсЯ на Њишку, а тот
дернул свою молодую жену за рукав, строго сказал: "Џойдем!"  -  и,  громко
топаЯ армейскими сапогами, пошел к выходу.
   Ќа этой невеселой свадьбе не пили самогонки,  не  орали  песен.  Џрохор
‡ыков, бывший на свадьбе за дружка, на другой день  долго  отплевывалсЯ  и
жаловалсЯ Ђксинье:
   - Ќу, девка, и свадьба была! Њихаил в церкви что-то такое лЯпнул  попу,
что у старика и рот набок повело! Ђ за ужином, видала, что  было?  †аренаЯ
курЯтина да кислое молоко... хотЯ бы капелюшку самогонки выставили, черти!
ЏоглЯдел бы ѓригорий Џантелевич, как сеструшку его просватали!.. ‡а голову
взЯлсЯ бы! Ќет, девка, шабаш! џ теперича на эти новые свадьбы не ходок. Ќа
собачьей свадьбе и то веселей, там хоть шерсть кобели один на одном  рвут,
шуму много, а тут ни выпивки,  ни  драки,  будь  они,  анафемы,  проклЯты!
‚еришь, до того расстроилсЯ опослЯ этой свадьбы, что  всю  ночь  не  спал,
лежал, чухалсЯ, как, скажи, мне пригоршню блох под рубаху напустили...
   ‘о днЯ, когда Љошевой водворилсЯ в мелеховском курене, все в  хозЯйстве
пошло по-иному: за короткий срок он оправил изгородь, перевез и сложил  на
гумне степное сено, искусно завершив обчесанный стог;  готовЯсь  к  уборке
хлеба, заново переделал полок и крыльЯ на лобогрейке, тщательно  расчистил
ток, отремонтировал старенькую веЯлку и починил конскую  упрЯжь,  так  как
втайне мечтал променЯть пару быков на лошадь, и не  раз  говорил  „унЯшке:
"Ќадо  нам  обзаводитьсЯ  лошадью.  ЋплаканнаЯ  езда  на  этих   клешнЯтых
апостолах". ‚ кладовой  он  как-то  случайно  обнаружил  ведерко  белил  и
ультрамарин  и  тотчас  же  решил  покрасить  серые  от  ветхости  ставни.
Њелеховский  курень  словно  помолодел,  глЯнув   на   мир   Ярко-голубыми
глазницами окон.
   ђетивым хозЯином оказалсЯ Њишка. ЌесмотрЯ на  болезнь,  он  работал  не
покладаЯ рук. ‚ любом деле ему помогала „унЯшка.
   ‡а недолгие дни замужней жизни  она  заметно  похорошела  и  как  будто
раздалась в плечах и бедрах. —то-то новое поЯвилось в выражении ее глаз, в
походке, даже в манере поправлЯть волосы. €счезли  ранее  свойственные  ей
неловкаЯ  угловатость  движений,  ребЯческаЯ  размашистость   и   живость.
“лыбающаЯсЯ и притихшаЯ, она смотрела на мужа  влюбленными  глазами  и  не
видела ничего вокруг. Њолодое счастье всегда незрЯче...
   Ђ €льинична с каждым днем все резче и больнее  ощущала  подступавшее  к
ней одиночество. Ћна стала лишней в доме, в котором прожила почти всю свою
жизнь. „унЯшка с мужем работали так,  словно  на  пустом  месте  создавали
собственное гнездо. ‘ ней они ни о чем не советовались и не спрашивали  ее
согласиЯ, когда предпринимали что-либо по хозЯйству; как-то не  находилось
у  них  и  ласкового  слова  к  старухе.  ’олько  садЯсь  за   стол,   они
перебрасывались с ней несколькими незначащими фразами, и  снова  €льинична
оставалась одна со своими  невеселыми  мыслЯми.  …е  не  радовало  счастье
дочери, присутствие чужого человека в доме - а зЯть по-прежнему  оставалсЯ
длЯ нее чужим - тЯготило. ‘ама жизнь стала  ей  в  тЯгость.  ‡а  один  год
потерЯв  столько  близких  ее  сердцу  людей,   она   жила,   надломленнаЯ
страданием,  постаревшаЯ  и  жалкаЯ.  Њного  пришлось  испытать  ей  горЯ,
пожалуй, даже слишком много. Ћна была уже не в силах сопротивлЯтьсЯ ему  и
жила,  исполненнаЯ  суеверного  предчувствиЯ,  что   смерть,   так   часто
повадившаЯсЯ навещать их  семью,  еще  не  раз  переступит  порог  старого
мелеховского дома. Џримирившись с замужеством  „унЯшки,  €льинична  хотела
лишь одного: дождатьсЯ ѓригориЯ, передать  ему  детей,  а  потом  навсегда
закрыть глаза. ‡а свою долгую и трудную жизнь она выстрадала это право  на
отдых.
   Ќескончаемо тЯнулись длинные  летние  дни.  †арко  светило  солнце.  Ќо
€льиничну уже не согревали колючие солнечные лучи. Ћна подолгу  сидела  на
крыльце, на самом припеке, неподвижнаЯ и безучастнаЯ ко всему окружающему.
ќто была уже не прежнЯЯ хлопотливаЯ и рачительнаЯ хозЯйка.  …й  ничего  не
хотелось делать. ‚се это было ни к  чему  и  казалось  теперь  ненужным  и
нестоЯщим, да и сил не хватало, чтобы трудитьсЯ, как в  былые  дни.  —асто
рассматривала  свои  раздавленные  многолетней  работой   руки,   мысленно
говорила: "‚от уж и отработались мои ручушки... Џора на покой...  ‡ажилась
Я, хватит... ’олько бы дождатьсЯ ѓришеньку..."
   ‹ишь  однажды  к  €льиничне  вернулась,   и   то   ненадолго,   прежнЯЯ
жизнерадостность. Џо пути из станицы зашел Џрохор, еще издали крикнул:
   - Њагарыч станови, бабка €льинична! Џисьмо от сына доставил!
   ‘таруха побледнела. Џисьмо в ее представлении неизбежно  свЯзывалось  с
новым несчастьем. Ќо когда Џрохор прочитал коротенькое письмо,  наполовину
состоЯвшее из поклонов родным и лишь в конце содержавшее приписку  о  том,
что он, ѓригорий, постараетсЯ к осени прийти на побывку, - €льинична долго
ничего не могла сказать от радости. Џо коричневому лицу  ее,  по  глубоким
морщинам на щеках катились мелкие, как бисер,  слезинки.  Џонурив  голову,
она вытирала их рукавом кофты, шершавой ладонью, а они все сбегали по лицу
и, капаЯ на завеску, пестрили ее, словно частый теплый дождь. Џрохор не то
что недолюбливал - он прЯмо-таки не переносил женских слез, поэтому-то он,
морщась с нескрываемой досадой, сказал:
   - ќк тебЯ развезло, бабушка! ‘коль много у вашего брата,  у  баб,  этой
мокрости...  ђадоватьсЯ  надо,  а  не  кричать.  Ќу,  пошел  Я,  прощевай!
ЏриЯтности мне мало на тебЯ глЯдеть.
   €льинична спохватилась, остановила его.
   - ‡а такую-то весточку, милушка ты мой... Љак же это Я так... Џостой-ка
угощу тебЯ... - бессвЯзно бормотала она, доставаЯ из сундука хранившуюсЯ с
давних пор бутылку самогона.
   Џрохор присел, разгладил усы.
   - ’ы-то выпьешь со мной на радостЯх?  -  спросил  он.  €  тотчас  же  с
тревогой подумал: "Ќу, вот и опЯть дернул менЯ черт за Язык! Љак  раз  ишо
влипнет в часть, а там этой самогонки на одну понюшку..."
   €льинична отказалась. Ћна бережно  свернула  письмо,  положила  его  на
божницу, но, видно, передумав, снова взЯла, подержала в руках и сунула  за
пазуху, крепко прижала к сердцу.
   „унЯшка, вернувшись с полЯ,  долго  читала  письмо,  потом  улыбнулась,
вздохнула:
   - Ћх, хотЯ бы он поскорей пришел! Ђ то вы, маманЯ, и на  себЯ  непохожи
стали.
   €льинична ревниво отобрала у нее письмо, опЯть спрЯтала  за  пазуху  и,
улыбаЯсь, глЯдЯ на дочь прижмуренными лучистыми глазами, сказала:
   - Ћбо мне и собаки не брешут,  уж  какаЯ  есть,  а  вот  младшенький-то
вспомнил  про  матерю!  Љак  он   пишет-то!   Џо   отчеству,   €льиничной,
повеличал... Ќизко кланЯюсь, пишет, дорогой мамаше и еще дорогим деткам, и
про тебЯ не забыл... Ќу чего смеешьсЯ-то? „ура ты, „унЯшка, чистаЯ дура!
   - ’ак уж, маманЯ, и улыбнутьсЯ мне нельзЯ! Људа это вы собираетесь?
   - Ќа огород пойду, подобью картошку.
   - џ сама завтра схожу, сидели бы дома. ’о вы жалуетесь, что хвораете, а
то и дела враз нашли.
   - Ќет, Я пойду... ђадость  у  менЯ,  хочу  одна  побыть,  -  призналась
€льинична и по-молодому проворно покрылась платком.
   Џо пути на огород она зашла к Ђксинье, сначала длЯ приличиЯ  поговорила
о посторонних делах, а потом достала письмо.
   - Џрислал письмецо наш, порадовал матерю, сулитсЯ на побывку  прийтись.
Ќа-кось, соседушка, почитай, и Я ишо разок послухаю.
   ‘ той поры Ђксинье  часто  приходилось  читать  это  письмо.  €льинична
приходила к ней по вечерам,  доставала  тщательно  завернутый  в  платочек
желтый конверт, вздыхаЯ, просила:
   - Џочитай-ка, Ђксиньюшка, что-то мне нынче так темно на  сердце,  и  во
сне его видела маленьким, таким, как он ишо в школу ходил...
   ‘о временем буквы, написанные чернильным карандашом, слились, и  многих
слов вовсе нельзЯ  было  разобрать,  но  длЯ  Ђксиньи  это  не  составлЯло
затруднениЯ: она так часто читала письмо,  что  заучила  его  наизусть.  €
после, когда тонкаЯ  бумага  уже  превратилась  в  лохмотьЯ,  ЂксиньЯ  без
запинки рассказывала все письмо до последней строчки.
   Ќедели две спустЯ €льинична  почувствовала  себЯ  плохо.  „унЯшка  была
занЯта на молотьбе, и отрывать ее от работы €льинична не хотела,  но  сама
стрЯпать не могла.
   - Ќе встану Я нынче. “ж ты как-нибудь одна управлЯйсЯ, - попросила  она
дочь.
   - Ђ что у вас болит, маманЯ?
   €льинична разгладила сборки на своей старенькой кофте,  -  не  поднимаЯ
глаз, ответила:
   - ‚се болит... Љубыть, все у менЯ в середке  отбито.  ‘молоду,  бывало,
покойничек отец твой разгневаетсЯ и зачнет менЯ  бить...  Ђ  кулачьЯ-то  у
него были железные... Џо неделе лежала замертво. ‚от так и  зараз:  все  у
менЯ ломит, будто избитаЯ Я...
   - Њожет, за фельдшером послать Њихаила?
   - Ќа что он нужен, как-нибудь встану.
   €льинична на другой день действительно поднЯлась, походила по двору, но
к вечеру снова слегла. ‹ицо ее  слегка  припухло,  под  глазами  поЯвились
отечные мешки. ‡а ночь она несколько раз, опираЯсь на  руки,  приподнимала
голову с высоко взбитых подушек, часто дышала -  ей  не  хватало  дыханиЯ.
Џотом удушье прошло. Ћна могла спокойно лежать на спине и даже вставать  с
постели. Ќесколько дней провела в состоЯнии какой-то тихой отрешенности  и
покоЯ. …й хотелось быть одной, и когда приходила проведать ее ЂксиньЯ, она
скупо отвечала на вопросы и облегченно вздыхала,  когда  та  уходила.  Ћна
радовалась, что детишки большую часть днЯ проводЯт во дворе и что  „унЯшка
редко заходит и не тревожит ее всЯкими вопросами. Ћна уже не нуждалась  ни
в  чьем  сочувствии  и  утешении.  Џришла  такаЯ   пора,   когда   властно
потребовалось остатьсЯ одной, чтобы вспомнить многое  из  своей  жизни.  €
она, полузакрыв глаза, часами лежала, не шевелЯсь, только припухшие пальцы
ее перебирали складки одеЯла, и всЯ жизнь проходила перед ней за эти часы.
   “дивительно, как коротка и бедна оказалась эта жизнь и как много в  ней
было тЯжелого и горестного, о чем не хотелось вспоминать.  Џочему-то  чаще
всего в воспоминаниЯх, в мыслЯх обращалась она  к  ѓригорию.  Ѓыть  может,
потому, что тревога за его судьбу не покидала ее все годы с начала войны и
все, что свЯзывало теперь ее с жизнью, заключалось только в  нем.  €ли  же
тоска по старшему сыну и мужу притупилась, выветрилась со временем,  но  о
них, о мертвых, она вспоминала реже, и виделись они ей как бы сквозь серую
туманную дымку. Ћна неохотно вспоминала молодость,  замужнюю  свою  жизнь.
‚се это было просто ненужно, ушло так далеко и не приносило ни радости, ни
облегчениЯ. €, возвращаЯсь  к  прошлому  в  последних  воспоминаниЯх,  она
оставалась строгой и чистой.  Ђ  вот  "младшенький"  вставал  в  памЯти  с
предельной, почти осЯзательной Яркостью. Ќо стоило ей подумать о нем,  как
сейчас  же  она  начинала  слышать  свое  учащенное  сердцебиение.   Џотом
подступало удушье, лицо ее чернело, и она подолгу лежала  в  беспамЯтстве,
но, отдышавшись, снова думала  о  нем.  Ќе  могла  же  она  забыть  своего
последнего сына...
   Ћднажды €льинична лежала в горнице. ‡а окном сиЯло  полуденное  солнце.
Ќа южной окраине неба в ослепительной синеве  величественно  плыли  белые,
вздыбленные  ветром  облака.  ѓлухо  тишину   нарушал   лишь   монотонный,
усыплЯющий  звон  кузнечиков.  ‘наружи  под  самым  окном  сохранилась  не
выжженнаЯ солнцем, прижавшаЯсЯ к фундаменту  трава  -  полуувЯдшаЯ  лебеда
вперемешку с овсюгом и пыреем, - в ней-то, найдЯ себЯ приют, и  заливались
кузнечики.  €льинична  прислушалась  к  их  неумолчному   звону,   уловила
проникший в горницу запах нагретой солнцем травы, и перед  глазами  ее  на
миг,  как  видение,  возникли  опаленнаЯ   солнцем   августовскаЯ   степь,
золотистаЯ пшеничнаЯ стернЯ, задернутое сизой мглой жгуче-синее небо...
   Ћна отчетливо видела  быков,  пасущихсЯ  на  полынистой  меже,  арбу  с
раскинутым над ней пологом, слышала  трескучий  звон  кузнечиков,  вдыхала
приторно-горький запах полыни... Ћна увидела и  себЯ  -  молодую,  рослую,
красивую... ‚от она идет, спешит к стану. Џод ногами ее шуршит, покалывает
голые икры стернЯ, горЯчий ветер сушит на спине мокрую от пота,  вобранную
в юбку рубаху, обжигает шею. ‹ицо ее полыхает румЯнцем, от  прилива  крови
тонко звенит в ушах.  Ћна  придерживает  согнутой  рукой  тЯжелые,  тугие,
налитые молоком груди и, заслышав захлебывающийсЯ детский плач, прибавлЯет
шагу, на ходу расстегивает ворот рубахи.
   Ћбветренные  губы  ее  дрожат  и  улыбаютсЯ,  когда  она   достает   из
подвешенной к арбе люльки крохотного смуглого ѓришатку. ЏридерживаЯ зубами
мокрый от пота гайтан нательного крестика, она торопливо дает  ему  грудь,
сквозь стиснутые зубы шепчет: "Њилый ты мой,  сыночек!  ђасхорош  ты  мой!
“морила тебЯ с голоду мать..."  ѓришатка,  все  еще  обиженно  всхлипываЯ,
сосет и больно прихватывает зубенками сосок. Ђ рЯдом стоит, отбивает косу,
молодой черноусый ѓришаткин отец. €з-под опущенных ресниц  она  видит  его
улыбку и голубые белки усмешливых глаз... …й трудно дышать  от  жары,  пот
стекает со лба и щекочет щеки, и меркнет, меркнет свет перед глазами...
   Ћна очнулась, провела рукой по мокрому  от  слез  лицу  и  после  долго
лежала, мучаЯсь  от  жесточайшего  приступа  удушьЯ,  временами  впадаЯ  в
беспамЯтство.
   ‘ вечера, когда „унЯшка с мужем уснули, она собрала  последние  остатки
сил, встала, вышла во двор. ЂксиньЯ, допоздна разыскивавшаЯ  пропавшую  из
табуна корову,  возвращалась  домой  и  видела,  как  €льинична,  медленно
ступаЯ, покачиваЯсь, прошла на гумно. "‡ачем это она, хвораЯ, туда пошла?"
- удивилась ЂксиньЯ и,  осторожно  пройдЯ  к  граничившему  с  мелеховским
гумном плетню, заглЯнула на гумно. ‘ветил полный месЯц. ‘о  степи  набегал
ветерок. Ћт прикладка соломы  на  голый,  выбитый  каменными  катками  ток
ложилась густаЯ тень. €льинична стоЯла, придерживаЯсь руками за  изгородь,
смотрела в степь, туда, где, словно недоступнаЯ далекаЯ звездочка,  мерцал
разложенный косарЯми костер. ЂксиньЯ Ясно видела озаренное голубым  лунным
светом припухшее лицо €льиничны,  седую  прЯдь  волос,  выбившуюсЯ  из-под
черной старушечьей шальки.
   €льинична долго смотрела в сумеречную степную синь, а  потом  негромко,
как будто он стоЯл тут же возле нее, позвала:
   - ѓришенька! ђодненький мой! - Џомолчала и уже другим, низким и  глухим
голосом сказала: - Љровинушка моЯ!..
   ЂксиньЯ всЯ содрогнулась,  охваченнаЯ  неизъЯснимым  чувством  тоски  и
страха, и, резко отшатнувшись от плетнЯ, пошла к дому.
   ‚ эту ночь €льинична понЯла, что скоро умрет, что смерть уже подошла  к
ее изголовью. Ќа рассвете она достала из сундука рубаху ѓригориЯ, свернула
и положила под подушку; приготовила и свое, смертное,  во  что  ее  должны
были обрЯдить после последнего вздоха.
   “тром „унЯшка, как всегда,  зашла  проведать  мать.  €льинична  достала
из-под подушки аккуратно свернутую рубаху  ѓригориЯ,  молча  протЯнула  ее
„унЯшке.
   - —то это? - удивленно спросила „унЯшка.
   - ѓришина рубаха... Ћтдай мужу, нехай  носит,  на  нем  его  стараЯ-то,
небось, сопрела от пота... - чуть слышно проговорила €льинична.
   „унЯшка увидела лежавшие на сундуке  черную  материну  юбку,  рубаху  и
матерчатые чирики - все, что надевают на покойниц, провожаЯ их  в  дальний
путь, - увидела и побледнела:
   - —то это вы, маманюшка,  смертное  приготовили?  Џриберите  его,  ради
•риста! ѓосподь с вами, рано вам об смерти думать.
   - Ќет, пора мне... -  прошептала  €льинична.  -  Њой  черед...  „етишек
береги, соблюдай,  пока  ѓриша  возвернетсЯ...  Ђ  Я  уж  его,  видно,  не
дождусЯ... Ћх, не дождусЯ!
   —тобы „унЯшка не видела  ее  слез,  €льинична  отвернулась  к  стене  и
закрыла лицо платком.
   —ерез три днЯ она умерла. ‘верстницы €льиничны обмыли ее тело, обрЯдили
в смертное, положили на стол в горнице. ‚ечером ЂксиньЯ пришла попрощатьсЯ
с покойной. Ћна с трудом узнала в  похорошевшем  и  строгом  лице  мертвой
маленькой  старушки  облик  прежней  гордой  и   мужественной   €льиничны.
Џрикоснувшись губами к желтому холодному лбу  покойной,  ЂксиньЯ  заметила
знакомую ей непокорную, выбившуюсЯ из-под  беленького  головного  платочка
седую прЯдь волос и крохотную круглую, совсем  как  у  молодой,  раковинку
уха.
   ‘ согласиЯ „унЯшки ЂксиньЯ увела детей  к  себе.  Ћна  накормила  их  -
молчаливых и напуганных новой смертью, - уложила спать с  собой.  ‘транное
чувство  испытывала  она,  обнимаЯ  прижавшихсЯ  к  ней  с  обеих  сторон,
притихших детишек родного ей человека. ‚полголоса она  стала  рассказывать
им слышанные в детстве сказки, чтобы хоть чем-нибудь развлечь  их,  увести
от мысли о мертвой бабушке.  ’ихо,  нараспев,  досказывала  она  сказку  о
бедном сиротке ‚анюшке:

   ѓуси-лебеди,
   ‚озьмите менЯ
   Ќа белы крылышки,
   “несите менЯ
   Ќа родимую
   Ќа сторонушку...

   € не успела  закончить  сказку,  как  услышала  ровное  мерное  дыхание
детишек. Њишатка лежал с краю, плотно прижавшись лицом к ее плечу. ЂксиньЯ
движением плеча осторожно поправила его  запрокинувшуюсЯ  голову  и  вдруг
ощутила  на  сердце  такую  безжалостную,  режущую  тоску,  что  горло  ее
перехватила  спазма.  Ћна  заплакала  тЯжело  и  горько,   вздрагиваЯ   от
сотрЯсавших ее рыданий, но она даже не могла вытереть слез:  на  руках  ее
спали дети ѓригориЯ, а ей не хотелось их будить.


        IV

   Џосле смерти  €льиничны  Љошевой,  оставшийсЯ  в  доме  единственным  и
полновластным хозЯином, казалось бы, должен был  с  еще  большим  усердием
взЯтьсЯ за переустройство хозЯйства, за дальнейшее его расширение,  но  на
деле вышло не так: с каждым днем Њишка работал все менее охотно, все  чаще
уходил из дому, а вечерами допоздна сидел на крыльце, курил,  размышлЯл  о
чем-то своем. „унЯшка не могла не заметить происходившей с мужем перемены.
Ћна не раз с удивлением наблюдала, как Њишка, ранее трудившийсЯ  с  полным
самозабвением, вдруг ни с того ни  с  сего  бросал  топор  или  рубанок  и
садилсЯ где-либо в сторонке отдыхать. ’о же самое было в поле, когда сеЯли
озимую рожь: пройдет Њишка два гона, остановит быков,  свернет  цигарку  и
долго сидит на пашне, покуривает, морщит лоб.
   “наследовавшаЯ от отца практическую сметку, „унЯшка с тревогой  думала:
"Ќенадолго его хватило... ‹ибо хворает, либо просто прилениваетсЯ. Ѓеды  Я
наберусь с таким муженьком! Љак, скажи, он у  чужих  людей  живет:  полднЯ
курит, полднЯ чухаетсЯ, а  работать  некогда...  Ќадо  с  ним  потолковать
потихоньку, чтобы не осерчал, а то, ежели он будет и дальше так  старатьсЯ
в хозЯйстве, нужду из дома и лопатой не выгребешь..."
   Ћднажды „унЯшка осторожно спросила:
   - —то-то ты не такой стал, Њиша, аль хворость тебЯ одолевает?
   - ЉакаЯ там хворость! ’ут без хворости тошно, - с досадой ответил Њишка
и тронул быков, пошел за сеЯлкой.
   „унЯшка сочла неудобным продолжать расспросы: в конце концов  не  бабье
это дело - учить мужа. Ќа том разговор и кончилсЯ.
   „унЯшка ошибалась в своих  догадках.  …динственной  причиной,  мешавшей
Њишке работать с прежним старанием,  было  росшее  в  нем  с  каждым  днем
убеждение, что преждевременно осел он в родном хуторе. "ђановато Я  взЯлсЯ
за хозЯйство, поспешил..." - с  досадой  думал  Њишка,  читаЯ  в  окружной
газете сводки с фронтов или слушаЯ по  вечерам  рассказы  демобилизованных
казаков-красноармейцев. Ќо  особенно  тревожило  его  настроение  хуторЯн:
некоторые из них открыто говорили,  что  ‘оветской  власти  к  зиме  будет
конец, что ‚рангель вышел из ’аврии  и  вместе  с  Њахно  подходит  уже  к
ђостову, что союзники высадили в Ќовороссийске огромный  десант...  ‘лухи,
один нелепей другого, распространЯлись по хутору. Љазаки,  вернувшиесЯ  из
концентрационных лагерей и с  рудников,  успевшие  за  лето  отъестьсЯ  на
домашних харчах, держались особнЯком, по ночам пили самогон, вели какие-то
свои разговоры, а встречаЯсь с Њишкой, с деланным равнодушием  спрашивали:
"’ы газетки прочитываешь,  Љошевой,  расскажи,  как  там,  ‚рангелЯ  скоро
прикончат? € верно это или брехнЯ, что союзники опЯть на нас прут?"
   Љак-то под воскресенье вечером пришел Џрохор ‡ыков.  Њишка  только  что
вернулсЯ с полЯ, умывалсЯ, стоЯ возле крыльца. „унЯшка лила  ему  воду  из
кувшина на руки, с улыбкой смотрела на худую загорелую шею  мужа.  Џрохор,
поздоровавшись, сел на нижней ступеньке крыльца, спросил:
   - Џро ѓригориЯ Џантелевича ничего не слыхать?
   - Ќет, - ответила „унЯшка, - не пишет.
   - Ђ ты по нем соскучилсЯ? - Њишка вытер лицо и руки, без улыбки  глЯнул
в глаза Џрохора.
   Џрохор вздохнул, поправил порожний рукав рубахи.
   - ‘амо собой. ‚месте всю службу сломали.
   - € сызнова думаете доламывать?
   - —его это?
   - Ќу, службу.
   - Њы с ним свое отслужили.
   - Ђ Я думал, что ты его ждешь не дождешьсЯ опЯть служить, - все так  же
без улыбки продолжал Њишка. - ЋпЯть воевать против ‘оветской власти...
   - Ќу, это ты зрЯ, Њихаил, - обиженно проговорил Џрохор.
   - —его же зрЯ? ‘лышу Я про всЯкие разговорчики, какие по хутору ходЯт.
   - ‹ибо Я говорил такое? ѓде это ты слыхал?
   - Ќе ты, а такие вот, вроде тебЯ с ѓригорием, какие все "своих" ждут.
   - џ этих "своих" не жду, мне все одинаковые.
   - ‚от и плохо, что тебе все одинаковые. Џойдем в хату, не обижайсЯ, это
Я шутейно говорил.
   Џрохор неохотно поднЯлсЯ по крыльцу и, переступив порог сеней, сказал:
   - утки твои, браток, не дюже веселые... Ћб старом забывать надо. џ  за
это старое оправдалсЯ.
   - ‘тарое не все забываетсЯ, - сухо сказал  Њишка,  садЯсь  за  стол.  -
ЏрисаживайсЯ вечерЯть с нами.
   - ‘пасибо. Љонешно, не все забываетсЯ. ‚от руки Я лишилсЯ -  и  рад  бы
забыть, да оно не забываетсЯ, кажный секунд об этом помнишь.
   „унЯшка, накрываЯ на стол и не глЯдЯ на мужа, спросила:
   - —то ж, по-твоему, кто в белых был, так им и сроду не проститсЯ это?
   - Ђ ты как думала?
   - Ђ Я так думала, что кто старое вспомЯнет, тому, говорЯт, глаз вон.
   - Ќу, это, может, так по …вангелию гласит, - холодно сказал Њишка. -  Ђ
по-моему, должон человек всегда отвечать за свои дела.
   - ‚ласть про это ничего не говорит, - тихо сказала „унЯшка.
   …й не хотелось вступать в пререканиЯ с мужем при постороннем  человеке,
но в душе она была обижена на Њихаила за его, как казалось ей,  неуместную
шутку с Џрохором и за ту неприЯзнь к брату, которую он открыто выказал.
   -  ’ебе  она,  власть,  ничего  не  говорит,  ей  с  тобой  не  об  чем
разговаривать, а за службу в белых надо отвечать перед советским законом.
   - € мне, стал быть, отвечать? - поинтересовалсЯ Џрохор.
   - ’вое дело телЯчье: поел да в закуток. ‘ денщиков тут не спрашивают, а
вот ѓригорию  придетсЯ,  когда  заЯвитсЯ  домой.  Њы  у  него  спросим  за
восстание.
   - ’ы, что ли, будешь спрашивать? - „унЯшка, сверкнув глазами, поставила
на стол миску с молоком.
   - € Я спрошу, - спокойно ответил Њишка.
   - Ќе твое это дело... Ѓез тебЯ найдутсЯ спрашивальщики.  Ћн  в  Љрасной
Ђрмии заслужил себе прощение.
   ѓолос „унЯшкин вздрагивал. Ћна села к столу, перебираЯ пальцами  оборки
завески. Њишка, словно он и не заметил волнениЯ, охватившего жену,  с  тем
же спокойствием продолжал:
   - Њне тоже интересно спросить. Ђ насчет прощениЯ погодить надо...  Ќадо
ишо разглЯдеть, как он его заслужил. Ќашей крови  он  пролил  немало.  €шо
примерить надо, чьЯ кровь переважит...
   ќто был первый разлад за времЯ их совместной жизни с „унЯшкой. ‚  кухне
стоЯла  неловкаЯ  тишина.  Њишка  молча  хлебал  молоко,  изредка  вытираЯ
рушником губы. Џрохор курил, посматриваЯ на „унЯшку. Џотом он заговорил  о
хозЯйстве. Џосидел еще с полчаса. Џеред уходом спросил:
   - Љирилл ѓромов пришел. ‘лыхал?
   - Ќет. Ћткуда он ЯвилсЯ?
   - €з красных. ’оже в Џервой Љонной был.
   - ќто он у Њамонтова служил?
   - Ћн самый.
   - ‹ихой воЯка был, - усмехнулсЯ Њишка.
   - Људа там! Џо грабежу первый был. ‹егкаЯ у него рука на это.
   - ђассказывали про него, будто он пленных рубил без милости. ‡а ботинки
солдатские убивал. “бьет - одними ботинками пользуетсЯ.
   - Ѓыл такой слух, - подтвердил Џрохор.
   - …го тоже надо прощать? - вкрадчиво спросил  Њишка.  -  Ѓог,  дескать,
прощал врагов и нам велел, или как?
   - „а ить как сказать... Ђ что ты с него возьмешь?
   - Ќу, Я бы взЯл... - Њишка прищурил глаза. - џ бы так с него взЯл,  что
он опослЯ этого и дух выпустил! „а он от этого не уйдет. ‚ ‚ешках  „ончека
есть, она его приголубит.
   Џрохор улыбнулсЯ, сказал:
   - ‚от уж истинно, что горбатого могила выпрЯмит. Ћн и из Љрасной  Ђрмии
пришел с грабленым добром. Њоей бабе его жененка похвалЯлась, что какую-то
пальто женскую ей принес, сколько там платьев и разного другого добра.  Ћн
в бригаде Њаслака  был  и  оттуда  подалсЯ  домой.  Ќе  иначе  он  дезиком
заЯвилсЯ, оружие с собой принес.
   - Љакое оружие? - заинтересовалсЯ Њишка.
   -  ЏонЯтно  какое:  укороченную  карабинку,  ну,  наган,   может,   ишо
что-нибудь.
   - ‚ ‘овет он ходил регистрироватьсЯ, не знаешь?
   Џрохор рассмеЯлсЯ, махнул рукой:
   - …го туда и на аркане не затЯнешь! џ так глЯжу, что он в бегах. Ћн  не
нынче-завтра из дому смотаетсЯ. ‚от Љирилл, по всему  видать,  ишо  думает
воевать, а ты на менЯ грешил. Ќет, браток, Я свое отвоевал,  наелсЯ  этого
добра по самую завЯзку.
   Џрохор вскоре ушел. ‘пустЯ немного  вышел  во  двор  и  Њишка.  „унЯшка
покормила детей и только что собралась ложитьсЯ, как вошел Њишка. ‚  руках
он держал что-то завернутое в мешковину.
   - Људа тебЯ черти носили? - неласково спросила „унЯшка.
   - ‘вое приданое доставал, - беззлобно улыбнулсЯ Њишка.
   Ћн развернул заботливо  упакованную  винтовку,  распухший  от  патронов
подсумок, наган и две ручные гранаты. ‚се это сложил на лавку и  осторожно
нацедил в блюдце керосину.
   - Ћткуда это? - „унЯшка движением бровей указала на оружие.
   - Њое, с фронта.
   - Ђ где же ты его хоронил?
   - ѓде бы ни хоронил, а вот соблюл в целости.
   - ‚от ты, оказываетсЯ, какой потаенный... € не сказал ничего. Ћт жены и
то хоронишьсЯ?
   Њишка, с деланной беззаботностью улыбаЯсь и Явно заискиваЯ, сказал:
   - € на что это тебе было знать, „унЯшка? ќто дело не бабье. Ќехай оно -
это имение - лежит, оно, девка, в доме не лишнее.
   - Ђ к чему ты его в хату приволок? ’ы же законником стал, все знаешь...
Ђ за это тебе не прийдетсЯ по закону отвечать?
   Њишка посуровел с виду, сказал:
   - ’ы дура! Љогда Љирюшка ѓромов оружие приносит - это ‘оветской  власти
вред, а когда Я приношу - окромЯ пользы, ‘оветской власти от этого  ничего
не будет. Џонимаешь ты? Џеред кем же Я могу быть в ответе? Ѓолтаешь ты бог
знает что, ложись, спи!
   Ћн сделал единственно правильный, по его мнению, вывод: если  уж  белые
недобитки приходЯт с оружием, то ему надо  быть  настороже.  Ћн  тщательно
прочистил винтовку и наган, а  наутро,  чуть  свет,  пешком