ые,
женственно-округлые руки. Ќа соседнем огороде две снохи Ћбнизовых поливали
капусту. Ћни слышали, как „унЯшка, смеЯсь, звала „арью.
   - Џлыви назад, „ашка! Ђ то сом тебЯ утЯнет!
   „арьЯ повернула назад, проплыла сажени три, а потом на миг до  половины
вскинулась  из  воды,  сложила  над  головой  руки,  крикнула:  "Џрощайте,
бабоньки!" - и камнем пошла ко дну.
   —ерез четверть часа бледнаЯ „унЯшка в  одной  исподней  юбке  прибежала
домой.
   - „арьЯ утопла, маманЯ!.. - задыхаЯсь, еле выговорила она.
   ’олько на другой день утром поймали  „арью  крючками  нарезной  снасти.
‘тарый и самый опытный  в  ’атарском  рыбак  Ђрхип  Џесковатсков  на  заре
поставил шесть концов нарезных по течению ниже  того  места,  где  утонула
„арьЯ, проверЯть  поехал  вместе  с  Џантелеем  Џрокофьевичем.  Ќа  берегу
собралась толпа ребЯтишек и баб, среди них была и  „унЯшка.  Љогда  Ђрхип,
подцепив ручкой весла четвертый шнур, отъехал саженей  десЯть  от  берега,
„унЯшка отчетливо слышала, как он вполголоса сказал: "Љажись, есть..." - и
стал осторожнее перебирать снасть, с видимым  усилием  подтЯгивал  отвесно
уходивший в глубину шнур. Џотом что-то  забелело  у  правого  берега,  оба
старика нагнулись над водой, баркас зачерпнул краем воды, и  до  притихшей
толпы донессЯ глухой  стук  вваленного  в  баркас  тела.  ‚  толпе  дружно
вздохнули. Љто-то из баб  тихо  всхлипнул.  ‘тоЯвший  неподалеку  •ристонЯ
грубо прикрикнул на ребЯт: "Ђ ну, марш  отседова!"  ‘квозь  слезы  „унЯшка
видела, как Ђрхип, стоЯ на корме, ловко и бесшумно опускаЯ весло,  греб  к
берегу. ‘  шорохом  и  хрустом  дробЯ  прибрежную  меловую  осыпь,  баркас
коснулсЯ земли. „арьЯ  лежала,  безжизненно  подогнув  ноги,  привалившись
щекой к мокрому днищу. Ќа белом теле ее, лишь слегка посиневшем, принЯвшем
какой-то голубовато-темный оттенок, виднелись  глубокие  проколы  -  следы
крючков. Ќа сухощавой смуглой икре, чуть пониже колена,  около  матерчатой
подвЯзки,  которую  „арьЯ  перед  купанием,  как  видно,  позабыла  снЯть,
розовела и слегка  кровоточила  свежаЯ  царапина.  †ало  нарезного  крючка
скользнуло по ноге, пробороздило кривую, рваную  линию.  ‘удорожно  комкаЯ
завеску, „унЯшка перваЯ подошла к „арье, накрыла  ее  разорванным  по  шву
мешком. Џантелей Џрокофьевич с деловитой  поспешностью  засучил  шаровары,
начал подтЯгивать баркас. ‚скоре  подъехала  подвода.  „арью  перевезли  в
мелеховский курень.
   Џересилив страх и чувство гадливости, „унЯшка помогала матери  обмывать
холодное, хранившее студеность глубинной  донской  струи  тело  покойницы.
Ѓыло что-то незнакомое и строгое в слегка припухшем лице „арьи, в  тусклом
блеске обесцвеченных водою глаз, ‚ волосах  ее  серебром  искрилсЯ  речной
песок, на щеках  зеленели  влажние  нити  прилипшей  тины-шелковицы,  а  в
раскинутых,  безвольно  свисавших  с  лавки  руках  была  такаЯ   страшнаЯ
успокоенность, что „унЯшка, взглЯнув, поспешно отходила от нее,  дивЯсь  и
ужасаЯсь тому, как непохожа мертваЯ „арьЯ  на  ту,  что  еще  так  недавно
шутила и смеЯлась и так любила жизнь. € после долго еще, вспомнив каменную
холодность  „арьиных  грудей  и  живота,  упругость  окостеневших  членов,
„унЯшка всЯ содрогалась и старалась поскорее забыть все это. Ћна  боЯлась,
что мертваЯ „арьЯ будет ей снитьсЯ по ночам, неделю спала на одной кровати
с €льиничной и, перед тем  как  лечь,  молилась  богу,  мысленно  просила:
"ѓосподи! ‘делай так, чтобы она мне не снилась! “крой, господи!"
   …сли б не  рассказы  баб  Ћбнизовых,  слышавших,  как  „арьЯ  крикнула:
"Џрощайте, бабоньки!" - похоронили бы утопленницу тихо  и  без  шума,  но,
узнав про этот предсмертный возглас, Явно указывавший  на  то,  что  „арьЯ
намеренно  лишила  себЯ  жизни,  поп  ‚иссарион  решительно  заЯвил,   что
самоубийцу отпевать не будет. Џантелей Џрокофьевич возмутилсЯ:
   - Љак это ты не будешь отпевать? Ћна что, нехрещенаЯ, что ли?
   - ‘амоубийц не могу хоронить, по закону не полагаетсЯ.
   - Ђ как же ее зарывать, как собаку, по-твоему?
   - Ђ по-моему, как хочешь и где  хочешь,  только  не  на  кладбище,  где
погребены честные христиане.
   - Ќет, уж ты  смилуйсЯ,  пожалуйста!  -  перешел  к  уговорам  Џантелей
Џрокофьевич. - “ нас в семействе такой срамы век не было.
   -  Ќе  могу.  “важаю  тебЯ,  Џантелей   Џрокофьевич,   как   примерного
прихожанина, но не могу. „онесут благочинному - и беды мне не миновать,  -
заупрЯмилсЯ поп.
   ќто  был  позор.  Џантелей  Џрокофьевич  всЯчески   пыталсЯ   уговорить
взноровившегосЯ попа, обещал уплатить  дороже  и  надежными  николаевскими
деньгами, предлагал в подарок  овцу-переЯрку,  но,  видЯ  под  конец,  что
уговоры не действуют, пригрозил:
   - ‡а кладбищем Я ее зарывать не буду.  Ћна  мне  не  сбоку  припеку,  а
роднаЯ сноха. Њуж ее погиб в бою с красными и был в офицерском чине,  сама
она егорьевскою медалью была пожалована, а ты мне такую хреновину  прешь?!
Ќет, батЯ, не выйдет твое дело, будешь хоронить за мое почтение! Ќехай она
пока лежит в горнице, а Я зараз же сообчу об этом станишному атаману. Ћн с
тобой погутарит!
   Џантелей Џрокофьевич вышел из поповского дома не  попрощавшись  и  даже
дверью вгорЯчах хлопнул. Ћднако угроза возымела  действие:  через  полчаса
пришел от попа посыльный, передал, что отец  ‚иссарион  с  причтом  сейчас
придет.
   Џохоронили „арью, как и полагаетсЯ, на кладбище, рЯдом с Џетром.  Љогда
рыли могилу, Џантелей  Џрокофьевич  облюбовал  и  себе  местечко.  ђаботаЯ
лопатой, он оглЯделсЯ, прикинул, что лучше места не сыскать, да и незачем.
Ќад могилой Џетра шумел молодыми ветвЯми  посаженный  недавно  тополь:  на
вершинке его наступающаЯ осень уже окрасила листьЯ в желтый, горький  цвет
увЯданиЯ. —ерез разломанную ограду, между могил телЯта  пробили  тропинки;
около  ограды  проходила  дорога   к   ветрЯку;   посаженные   заботливыми
родственниками  покойников  деревца  -  клены,  тополи,  акациЯ,  а  также
дикорастущий  терн  -  зеленели  приветливо  и  свежо;  около  них   буйно
кучерЯвилась  повитель,  желтела  позднЯЯ  сурепка,  колосилсЯ   овсюг   и
зернистый пырей. Љресты  стоЯли,  снизу  доверху  оплетенные  приветливыми
синими вьюнками. Њесто было действительно веселое, сухое...
   ‘тарик  рыл  могилу,  часто  бросал  лопату,  присаживалсЯ  на  влажную
глинистую землю, курил, думал о смерти.  Ќо,  видно,  не  такое  наступило
времЯ, чтобы  старикам  можно  было  тихо  помирать  в  родных  куренЯх  и
покоитьсЯ там, где нашли себе последний приют их отцы и деды...
   Џосле того как похоронили „арью, еще тише  стало  в  мелеховском  доме.
‚озили хлеб, работали на молотьбе, собирали богатый урожай с бахчей. †дали
вестей от ѓригориЯ, но о нем, после отъезда его на фронт, ничего  не  было
слышно. €льинична не раз  говаривала:  "€  поклона  детишкам  не  пришлет,
окаЯнный! Џомерла жена, и все мы стали не нужны ему..." Џотом в  ’атарский
чаще стали наведыватьсЯ служивые казаки. Џошли слухи, что казаков сбили на
Ѓалашовском фронте  и  они  отступают  к  „ону,  чтобы,  пользуЯсь  водной
преградой, оборонЯтьсЯ до зимы. Ђ что должно было  случитьсЯ  зимой  -  об
этом, не таЯсь, говорили все фронтовики: "Љак станет „он - погонЯт красные
нас до самого морЯ!"
   Џантелей Џрокофьевич, усердно работаЯ  на  молотьбе,  как  будто  и  не
обращал особого вниманиЯ на бродившие  по  Ћбдонью  слухи,  но  оставатьсЯ
равнодушным к происходившему не мог. …ще  чаще  начал  он  покрикивать  на
€льиничну и „унЯшку, еще раздражительнее стал, узнав о приближении фронта.
Ћн нередко мастерил что-либо  по  хозЯйству,  но  стоило  только  делу  не
заладитьсЯ в его руках, как он с Яростью  бросал  работу,  отплевываЯсь  и
ругаЯсь, убегал на гумно, чтобы там приостыть от  возмущениЯ.  „унЯшка  не
раз была свидетельницей таких вспышек. Ћднажды он взЯлсЯ поправлЯть  Ярмо,
работа не клеилась, и ни с того ни  с  сего  взбесившийсЯ  старик  схватил
топор и изрубил Ярмо так, что от него остались одни щепки. ’ак же вышло  и
с починкой хомута. ‚ечером при огне Џантелей  Џрокофьевич  ссучил  дратву,
начал сшивать распоровшуюсЯ хомутину; то  ли  нитки  были  гнилые,  то  ли
старик нервничал, но дратва  оборвалась  два  раза  подрЯд  -  этого  было
достаточно: страшно выругавшись, Џантелей Џрокофьевич  вскочил,  опрокинул
табурет, отбросил его ногой к печке и, рыча, словно  пес,  принЯлсЯ  рвать
зубами кожаную  обшивку  на  хомуте,  а  потом  бросил  хомут  на  пол  и,
по-петушиному  подпрыгиваЯ,  стал  топтать  его  ногами.  €льинична,  рано
улегшаЯсЯ спать, заслышав шум, испуганно вскочила, но, рассмотрев,  в  чем
дело, не вытерпела, попрекнула старика:
   - Ћчумел ты, проклЯтый, на  старости  лет?!  —ем  тебе  хомут  оказалсЯ
виноватый?
   Џантелей Џрокофьевич обезумевшими глазами глЯнул на жену, заорал:
   - Њолчи-и-и, такаЯ-сЯкаЯ!!! - и, ухватив обломок хомута, запустил им  в
старуху.
   „авЯсь от смеха, „унЯшка пулей вылетела в сенцы.  Ђ  старик,  побушевав
немного, угомонилсЯ, попросил прощениЯ  у  жены  за  сказанные  в  сердцах
крутые слова и долго крЯхтел и почесывал затылок,  поглЯдываЯ  на  обломки
злополучного хомута, прикидываЯ в уме - на что  же  их  можно  употребить?
’акие припадки Ярости повторЯлись у него не раз, но  €льинична,  наученнаЯ
горьким опытом, избрала другую тактику вмешательства: как только  Џантелей
Џрокофьевич, изрыгаЯ ругательства, начинал сокрушать какой-нибудь  предмет
хозЯйственного обихода - старуха смиренно, но достаточно громко  говорила:
"Ѓей, Џрокофич! ‹омай! Њы ишо с тобой наживем!" € даже пробовала  помогать
в учинении погрома. ’огда Џантелей Џрокофьевич  сразу  остывал,  с  минуту
смотрел на жену несмыслЯщими глазами, а потом  дрожащими  руками  шарил  в
карманах, находил кисет и сконфуженно присаживалсЯ где-нибудь  в  сторонке
покурить,  успокоить  расходившиесЯ   нервы,   в   душе   проклинаЯ   свою
вспыльчивость  и  подсчитываЯ  понесенные  убытки.  †ертвой  необузданного
стариковского гнева пал забравшийсЯ в палисадник  трехмесЯчный  поросенок.
…му Џантелей Џрокофьевич колом  переломил  хребет,  а  через  пЯть  минут,
дергаЯ при  помощи  гвоздЯ  щетину  с  прирезанного  поросенка,  виновато,
заискивающе посматривал на хмурую €льиничну, говорил:
   - Ћн и поросенок-то был так, одно горе... Ћдин черт он бы издох. Ќа них
аккурат в это времЯ чума нападает; то  хучь  съедим,  а  то  бы  так,  зрЯ
пропал. ‚ерно, старуха? Ќу, чего ты как градоваЯ туча стоишь? „а  будь  он
трижды проклЯт, этот поросенок! “ж был бы поросенок как  поросенок,  а  то
так, оморок поросЯчий! …го не то что колом - соплей можно было перешибить!
Ђ прокудной какой! ѓнездов сорок картошки перерыл!
   - …й и всей-то картошки в палисаднике было не больше тридцати гнезд,  -
тихо поправила его €льинична.
   - Ќу, а было бы сорок - он и сорок бы перепаскудил, он такой!  €  слава
богу, что избавились от него, от  враженЯки!  -  не  задумываЯсь,  отвечал
Џантелей Џрокофьевич.
   „етишки скучали, проводив отца. ‡анЯтаЯ по хозЯйству €льинична не могла
уделЯть им достаточного  вниманиЯ,  и  они,  предоставленные  самим  себе,
целыми днЯми играли где-нибудь в саду или на гумне.  Ћднажды  после  обеда
Њишатка исчез и пришел только на закате солнца. Ќа вопрос  €льиничны,  где
он был, Њишатка ответил, что играл с ребЯтишками возле  „она,  но  Џолюшка
тут же изобличила его:
   - Ѓрешет он, бабунюшка! Ћн у тетки Ђксиньи был!
   - Ђ  ты  почем  знаешь?  -  спросила,  неприЯтно  удивленнаЯ  новостью,
€льинична.
   - џ видала, как он с ихнего база перелезал через плетень.
   - ’ам, что ли, был? Ќу, говори же, чадушка, чего ты скраснелсЯ?
   Њишатка посмотрел бабке прЯмо в глаза, ответил:
   - џ, бабунюшка, наобманывал... џ правда  не  у  „она  был,  а  у  тетки
Ђксиньи был.
   - —его ты туда ходил?
   - Ћна менЯ покликала, Я и пошел.
   - Ђ на что же ты обманывал, будто с ребЯтами играл?
   Њишатка на секунду  потупилсЯ,  но  потом  поднЯл  правдивые  глазенки,
шепнул:
   - ЃоЯлсЯ, что ты ругатьсЯ будешь...
   - ‡а что же Я тебЯ ругала бы? Ќе-ет... Ђ чего она тебЯ зазвала? —его ты
у ней там делал?
   - Ќичего. Ћна увидала менЯ, шумнула: "Џойди ко мне!",  Я  подошел,  она
повела менЯ в курень, посадила на стулу...
   - Ќу, - нетерпеливо выспрашивала €льинична, искусно скрываЯ  охватившее
ее волнение.
   - ...холодными блинцами кормила, а  потом  дала  вот  чего.  -  Њишатка
вытащил из кармана кусок сахара, с гордостью показал его и снова спрЯтал в
карман.
   - —его ж она тебе говорила? Њожет, спрашивала чего?
   - ѓоворила, чтобы Я ходил ее проведывал, а то ей одной скушно, сулилась
гостинец дать... ‘казала, чтобы Я  не  говорил,  что  был  у  ней.  Ђ  то,
говорит, бабка твоЯ будет ругать.
   - ‚он как... -  задыхаЯсь  от  сдерживаемого  негодованиЯ,  проговорила
€льинична. - Ќу и что же она, спрашивала у тебЯ что?
   - ‘прашивала.
   - Ћб чем же она спрашивала? „а ты рассказывай, милушка, не боись!
   -  ‘прашивала:  скучаю  Я  по  папаньке?  џ  сказал,  что  скучаю.  €шо
спрашивала, когда он приедет и что про него слыхать, а Я  сказал,  что  не
знаю: что он на войне воюет. Ђ послЯ она посадила менЯ к себе на колени  и
рассказала сказку. -  Њишатка  оживленно  блеснул  глазами,  улыбнулсЯ.  -
•орошую сказку! Џро какого-то  ‚анюшку,  как  его  гуси-лебеди  на  крылах
несли, и про бабу-Ягу.
   €льинична, поджав губы, выслушала Њишаткину исповедь, строго сказала:
   - Ѓольше, внучек, не ходи к ней, не надо. € гостинцев от ней никаких не
бери, не надо, а то дед узнает и высекет тебЯ! Ќе дай бог узнает дед -  он
с тебЯ кожу сдерет! Ќе ходи, чадунюшка!
   Ќо, несмотрЯ на строгий приказ, через два днЯ Њишатка снова  побывал  в
астаховском  курене.  €льинична  узнала  об  этом,  глЯнув  на   Њишаткину
рубашонку; разорванный рукав, который она не удосужилась утром зашить, был
искусно прострочен, а на воротнике белела перламутром новенькаЯ  пуговица.
‡наЯ, что занЯтаЯ на молотьбе „унЯшка не могла возитьсЯ  днем  с  починкой
детской одежды, €льинична с укором спросила:
   - ЋпЯть к соседЯм ходил?
   - ЋпЯть... - растерЯнно проговорил Њишатка и тотчас добавил: - џ больше
не буду, бабунюшка, ты только не ругайсЯ...
   ’огда же €льинична решила поговорить с Ђксиньей и  твердо  заЯвить  ей,
чтобы она оставила Њишатку в покое и не  снискивала  его  расположениЯ  ни
подарками, ни рассказыванием сказок. "‘вела  со  света  Ќаталью,  а  зараз
норовит, проклЯтаЯ, к детЯм подобратьсЯ,  чтобы  через  них  потом  ѓришку
опутать. Ќу и змеЯ! ‚ снохи при живом муже метит... ’олько  не  выйдет  ее
дело! „а разве ее ѓришка после такого греха возьмет?" - думала старуха.
   Ћт ее проницательного и ревнивого материнского  взора  не  скрылось  то
обстоЯтельство, что ѓригорий, будучи дома, избегал встреч с Ђксиньей.  Ћна
понимала, что он это делал не из боЯзни людских нареканий, а  потому,  что
считал Ђксинью повинной в смерти жены. ‚тайне €льинична надеЯлась  на  то,
что смерть Ќатальи навсегда разделит ѓригориЯ с Ђксиньей и ЂксиньЯ никогда
не войдет в их семью.
   ‚ечером в тот же день €льинична увидела Ђксинью на пристани возле „она,
подозвала ее:
   - Ђ ну, подойди ко мне на-час, погутарить надо...
   ЂксиньЯ поставила ведра, спокойно подошла, поздоровалась.
   - ‚от что, милаЯ, - начала €льинична, испытующе глЯдЯ  в  красивое,  но
ненавистное ей лицо соседки. - ’ы чего это чужих  детей  приманываешь?  Ќа
что ты мальчишку зазываешь к себе и примолвываешь  его?  Љто  тебЯ  просил
зашивать ему рубашонку и задаривать его всЯкими гостинцами? ’ы что думаешь
- без матери за ним доглЯду нету? —то без тебЯ не обойдутсЯ? €  хватает  у
тебЯ совести, бесстыжие твои глаза!
   - Ђ что Я плохого сделала? —его  вы  ругаетесь,  бабушка?  -  вспыхнув,
спросила ЂксиньЯ.
   - Љак это - что плохого? „а ты имеешь право касатьсЯ Ќатальиного  дитЯ,
ежели ты ее самою свела в могилу?
   - —то вы, бабушка! Ћкститесь! Љто ее сводил? ‘ама над собой учинила.
   - Ђ не через тебЯ?
   - Ќу, уж это Я не знаю.
   - ‡ато Я знаю! - взволнованно выкрикнула €льинична.
   - Ќе шумите, бабушка, Я вам не сноха, чтобы на менЯ шуметь. “ менЯ  длЯ
этого муж есть.
   - ‚ижу тебЯ наскрозь! ‚ижу, чем ты  и  дышишь!  Ќе  сноха,  а  в  снохи
лезешь! „етей попервам хочешь примануть, а послЯ к ѓришке подобратьсЯ?
   - Љ вам в снохи Я идтить не собираюсь. Ћполоумели вы, бабушка!  “  менЯ
муж живой.
   - ’о-то ты от него, от живого-то, и норовишь к другому привЯзатьсЯ!
   ЂксиньЯ заметно побледнела, сказала:
   - Ќе знаю, с чего вы на менЯ напустились и срамотите менЯ... Ќи на кого
Я никогда не навЯзывалась  и  навЯзыватьсЯ  не  собираюсь,  а  что  вашего
внучочка примолвила - чего ж тут плохого? „етей у менЯ,  вы  сами  знаете,
нету, на чужих радуюсь, и  то  легче,  вот  и  зазвала  его...  Џодумаешь,
задаривала Я его! ѓрудку сахару дала дитю, так это  и  задариванье!  „а  к
чему мне его задаривать-то? ’ак болтаете вы бог знает чего!..
   - Џри живой матери что-то ты его не зазывала! Ђ как померла  ЌатальЯ  -
так и ты доброхоткой объЯвилась!
   - Ћн у менЯ и при Ќаталье в гостЯх бывал, - чуть приметно  улыбнувшись,
сказала ЂксиньЯ.
   - Ќе бреши, бесстыжаЯ!
   - ‚ы спросите у него, а потом уж брехню задавайте.
   - Ќу как бы то ни было, а больше не смей мальчонку заманивать к себе. €
не думай, что этим ты милее станешь ѓригорию. †еной его  тебе  не  бывать,
так и знай!
   ‘ исказившимсЯ от гнева лицом ЂксиньЯ хрипло сказала:
   - Њолчи! “ тебЯ он не спроситсЯ! € ты в чужие дела не лезь!
   €льинична хотела еще что-то  сказать,  но  ЂксиньЯ  молча  повернулась,
подошла к ведрам, рывком поднЯла на плечи коромысло и, расплескиваЯ  воду,
быстро пошла по стежке.
   ‘ той поры при встречах она не здоровалась ни с  кем  из  Њелеховых,  с
сатанинской  гордостью,  раздуваЯ  ноздри,  проходила  мимо,  но,  завидев
где-нибудь  Њишатку,  пугливо  оглЯдывалась  и,  если   никого   не   было
поблизости, подбегала к нему, наклонившись, прижимала его к груди и, целуЯ
загорелый лобик и  угрюмоватые  черные,  мелеховские  глазенки,  смеЯсь  и
плача, бессвЯзно шептала: "ђодный мой ѓригорьевич! •ороший мой! ‚от как  Я
по тебе соскучилась! „ура твоЯ тетка  ЂксиньЯ...  Ђх,  какаЯ  дура-то!"  €
после долго не сходила с ее губ  трепетнаЯ  улыбка,  а  увлажненные  глаза
сиЯли счастьем, как у молоденькой девушки.
   ‚ конце августа был мобилизован Џантелей  Џрокофьевич.  Ћдновременно  с
ним из ’атарского ушли на фронт все казаки,  способные  носить  оружие.  ‚
хуторе из мужского  населениЯ  остались  только  инвалиды,  подростки,  да
древние старики. ЊобилизациЯ была поголовной, и освобождениЯ на  врачебных
комиссиЯх, за исключением Явных калек, не получал никто.
   Џантелей Џрокофьевич, получив от хуторского атамана приказ  о  Явке  на
сборный пункт, наскоро попрощалсЯ  со  старухой,  с  внуками  и  „унЯшкой,
крЯхтЯ, опустилсЯ на колени,  положил  два  земных  поклона,  крестЯсь  на
иконы, сказал:
   - Џрощайте, милые мои! Џохоже, что не доведетсЯ нам свидетьсЯ,  должно,
пришел последний час. Ќаказ вам от менЯ такой:  молотите  хлеб  и  день  и
ночь, до дождей постарайтесь кончить.  Ќужно  будет  -  наймите  человека,
чтобы пособил вам. …жли не вернусь к осени - управлЯйтесь без  менЯ;  зЯби
вспашите сколько осилите, жита посейте хучь с десЯтину.  ‘мотри,  старуха,
веди дело с толком, рук не ронЯй! ‚ернемсЯ мы с ѓригорием, нет ли,  а  вам
хлеб дюжее всего будет нужен. ‚ойна войной, но без хлеба жить тоже скушно.
Ќу, храни вас господь!
   €льинична проводила старика до площади, глЯнула в последний раз, как он
рЯдом с •ристоней прихрамывает, поспешаЯ  за  подводой,  а  потом  вытерла
завеской припухшие глаза и, не оглЯдываЯсь, направилась  домой.  Ќа  гумне
ждал ее недомолоченный посад пшеницы, в печи стоЯло молоко,  дети  с  утра
были не кормлены, хлопот у старухи было великое множество, и  она  спешила
домой, не останавливаЯсь, молча кланЯЯсь изредка встречавшимсЯ  бабам,  не
вступаЯ  в  разговоры,  и  только  утвердительно  кивала  головой,   когда
кто-нибудь из знакомых соболезнующе спрашивал: "‘луживого  провожала,  что
ли?"
   Ќесколько дней спустЯ €льинична, подоив на заре коров,  выгнала  их  на
проулок и только что хотела идти во двор, как до слуха ее  дошел  какой-то
глуховатый, осадистый гул. ЋглЯнувшись, она не нашла  на  небе  ни  единой
тучи. Ќемного погодЯ гул повторилсЯ.
   - ‘лышишь, бабка, музыку? - спросил собиравший табун старый пастух.
   - Љакую музыку-то?
   - Ђ вот что на одних басах играет.
   - ‘лыхать слышу, да не пойму, что это такое.
   - ‘коро поймешь. ‚от как зачнут с энтой  стороны  по  хутору  кидать  -
сразу поймешь! ќто из орудиев бьют. ‘тарикам нашим потроха вынают...
   €льинична перекрестилась, молча пошла в калитку.
   ‘ этого днЯ орудийный гул звучал не переставаЯ четверо суток.  Ћсобенно
слышно было зорЯми. Ќо когда дул северо-восточный ветер,  гром  отдаленных
боев слышалсЯ и среди днЯ. Ќа гумнах на минуту приостанавливалась  работа,
бабы крестились, тЯжело вздыхали, вспоминаЯ родных, шепча молитвы, а потом
снова начинали глухо  погромыхивать  на  токах  каменные  катки,  понукали
лошадей и быков мальчишки-погонычи, гремели веЯлки, трудовой день  вступал
в свои неотъемлемые права. Љонец августа был погожий и сухой на  диво.  Џо
хутору  ветер  носил  мЯкинную  пыль,  сладко  пахло  обмолоченной  ржаной
соломой,  солнце  грело  немилосердно,  но  во  всем   уже   чувствовалось
приближение недалекой осени.  Ќа  выгоне  тускло  белела  отцветшаЯ  сизаЯ
полынь, верхушки тополей за „оном пожелтели,  в  садах  резче  стал  запах
антоновки, по-осеннему проЯснились  далекие  горизонты,  и  на  опустевших
полЯх уже показались первые станицы пролетных журавлей.
   Џо ѓетманскому шлЯху изо днЯ в день тЯнулись с запада на восток  обозы,
подвозившие к переправам через „он боевые  припасы,  в  обдонских  хуторах
поЯвились  беженцы.  Ћни  рассказывали,  что  казаки  отступают  с  боЯми;
некоторые уверЯли, будто отступление это  совершаетсЯ  преднамеренно,  длЯ
того чтобы заманить красных, а потом окружить их и уничтожить. Љое-кто  из
татарцев потихоньку начал собиратьсЯ  к  отъезду.  Џодкармливали  быков  и
лошадей, ночами зарывали в Ямы хлеб, сундуки с наиболее ценным имуществом.
‡амолкший было орудийный гул 5  сентЯбрЯ  возобновилсЯ  с  новой  силой  и
теперь звучал уже отчетливо и грозно. Ѓои шли верстах в сорока от „она, по
направлению на северо-восток от ’атарского. —ерез день загремело  и  вверх
по течению на западе. ”ронт неотвратимо подвигалсЯ к „ону.
   €льинична, знавшаЯ о том, что большинство хуторЯн собираютсЯ отступать,
предложила  „унЯшке  уехать.  Ћна  испытывала  чувство   растерЯнности   и
недоумениЯ и не знала, как ей быть с хозЯйством, с домом; надо ли все  это
бросать и уезжать вместе с людьми или оставатьсЯ дома. Џеред  отъездом  на
фронт Џантелей Џрокофьевич говорил о молотьбе, о  зЯби,  о  скоте,  но  ни
словом не обмолвилсЯ  о  том,  как  им  быть,  если  фронт  приблизитсЯ  к
’атарскому. Ќа всЯкий случай €льинична решила так: отправить с  кем-нибудь
из хуторных „унЯшку  с  детьми  и  наиболее  ценным  имуществом,  а  самой
оставатьсЯ, даже в том случае, если красные займут хутор.
   ‚ ночь на 17 сентЯбрЯ неожиданно ЯвилсЯ домой Џантелей Џрокофьевич.  Ћн
пришел пешком из-под  Љазанской  станицы,  измученный,  злой.  Ћтдохнув  с
полчаса, сел за стол и начал есть так, как €льинична еще за всю свою жизнь
не видела; полуведерный чугун постных щей словно за себЯ  кинул,  а  потом
навалилсЯ на пшенную кашу. €льинична от изумлениЯ руками всплеснула:
   - ѓосподи, да как уж ты ешь, Џрокофич! Љак, скажи, ты три днЯ не ел!
   - Ђ ты думала - ел, стараЯ дура! ’рое суток в аккурат  маковой  росинки
во рту не было!
   - „а что же, вас там не кормЯт, что ли?
   - —ерти бы их так  кормили!  -  мурлыча  по-кошачьи,  с  набитым  ртом,
отвечал Џантелей Џрокофьевич. - —то спромыслишь -  то  и  полопаешь,  а  Я
воровать ишо не обучилсЯ. ќто молодым добро, у них совести-то и  на  семак
[две копейки] не осталосЯ... Ћни  за  эту  проклЯтую  войну  так  руки  на
воровстве набили, что Я ужахалсЯ-ужахалсЯ, да и перестал. ‚се, что увидЯт,
- берут, тЯнут, волокут... Ќе война, а страсть господнЯ!
   - ’ы бы не доразу наедалсЯ. Љак бы тебе чего не поделалось. ѓлЯнь,  как
ты раздулсЯ-то, чисто паук!
   - Џомалкивай. Њолока принеси, да побольше корчажку!
   €льинична даже заплакала,  глЯдЯ  на  своего  насмерть  изголодавшегосЯ
старика.
   - —то ж, ты навовсе пришел? - спросила она,  после  того  как  Џантелей
Џрокофьевич отвалилсЯ от каши.
   - ’ам видно будет... - уклончиво ответил он.
   - ‚ас, стариков, стало быть, спустили по домам?
   - Ќикого не спускали. Људа спускать, ежли красные уже к „ону подпирают?
џ сам ушел.
   - Ђ не прийдетсЯ тебе отвечать за это? - опасливо спросила €льинична.
   - Џоймают, - может, и отвечать прийдетсЯ.
   - „а ты, что же, хоронитьсЯ будешь?
   - Ђ ты думала, что на игрища буду бегать али по  гостЯм  ходить?  ’ьфу,
бестолочь идолова! - Џантелей Џрокофьевич с сердцем сплюнул, но старуха не
унималась:
   - Ћх, грех-то какой!  €шо  беды  наживем,  как  раз  ишо  дерзать  тебЯ
зачнут...
   - Ќу, уж лучше тут нехай ловют да в тюрьму сажают, чем там по степЯм  с
винтовкой таскатьсЯ, - устало сказал  Џантелей  Џрокофьевич.  -  џ  им  не
молоденький по сорок верст в день отмахивать, окопы рыть, в атаки  бегать,
да по земле полозить, да хоронитьсЯ от  пулев.  —ерт  от  них  ухоронитсЯ!
Њоего односума с Љривой ђечки цокнула пулЯ под левую лопатку - и ногами ни
разу не копнул. ’оже приЯтности мало в таком деле!
   ‚интовку и подсумок с патронами старик отнес и спрЯтал в  мЯкиннике,  а
когда €льинична спросила, где же его зипун, хмуро и неохотно ответил:
   -  Џрожил.  ‚ернее  сказать  -  бросил.  Ќажали  на  нас  за   станицей
умилинской так, что все побросали, бегли, как полоумные.  ’ам  уж  не  до
зипуна было... Љой у кого полушубки были, и те покидали... € на  черта  он
тебе сдалсЯ, зипун, что ты об нем поминаешь? “ж ежли б зипун был добрый, а
то так, нищаЯ справа...
   Ќа самом деле зипун был добротный, новый, но все, чего лишалсЯ  старик,
- по его словам, было никуда не годное. ’акаЯ уж у него повелась  привычка
утешать себЯ. €льинична знала об этом,  а  потому  и  спорить  о  качестве
зипуна не стала.
   Ќочью на семейном совете решили: €льиничне и  Џантелею  Џрокофьевичу  с
детишками оставатьсЯ дома до последнего, оберегать имущество, обмолоченный
хлеб зарыть, а „унЯшку на паре старых быков отправить с сундуками к родне,
на —ир, в хутор ‹атышев.
   Џланам  этим  не  суждено  было  осуществитьсЯ  в  полной  мере.  “тром
проводили „унЯшку, а в полдень в ’атарский  въехал  карательный  отрЯд  из
сальских  казаков-калмыков.  „олжно  быть,  кто-нибудь  из  хуторЯн  видел
пробиравшегосЯ домой ЏантелеЯ Џрокофьевича; через час после  вступлениЯ  в
хутор карательного отрЯда четверо калмыков прискакали к мелеховскому базу.
Џантелей Џрокофьевич, завидев конных, с удивительной быстротой и ловкостью
вскарабкалсЯ на чердак; гостей встречать вышла €льинична.
   - ѓде твоЯ  старика?  -  спросил  пожилой  статный  калмык  с  погонами
старшего урЯдника, спешиваЯсь и проходЯ мимо €льиничны в калитку.
   - Ќа фронте. ѓде же ему быть, - грубо ответила €льинична.
   - ‚еди дом, обыск делаю буду.
   - —его искать-то?
   - ‘тарика твоЯ искать. Ђй, стыдно! ‘тараЯ  какаЯ  -  брехнЯ  живешь!  -
укоризненно качаЯ  головой,  проговорил  молодцеватый  урЯдник  и  оскалил
густые белые зубы.
   - ’ы не ощерЯйсЯ, неумытый! ‘казано тебе нету, значит - нету!
   - Љончай балачка, веди дом! Ќет - сами ходим, - строго сказал обиженный
калмык и решительно зашагал к крыльцу, широко ставЯ вывернутые ноги.
   Ћни тщательно осмотрели комнаты, поговорили  между  собой  по-калмыцки,
потом двое пошли осматривать подворье, а один -  низенький  и  смуглый  до
черноты, с рЯбым лицом и приплюснутым носом - подтЯнул  широкие  шаровары,
украшенные лампасами, вышел в сенцы. ‚ просвет распахнутой двери €льинична
видела, как калмык прыгнул, уцепилсЯ  руками  за  переруб  и  ловко  полез
наверх. ЏЯть минут спустЯ  он  ловко  соскочил  оттуда,  за  ним,  крЯхтЯ,
осторожно слез весь измазанный в глине,  с  паутиной  на  бороде  Џантелей
Џрокофьевич. Џосмотрев на плотно сжавшую губы старуху, он сказал:
   - Ќашли проклЯтые! ‡начит, кто-нибудь доказал...
   ЏантелеЯ Џрокофьевича под конвоем отправили в станицу  Љаргинскую,  где
находилсЯ  военно-полевой  суд,  а   €льинична   всплакнула   немного   и,
прислушиваЯсь к возобновившемусЯ орудийному  грому  и  отчетливо  слышимой
пулеметной трескотне за  „оном,  пошла  в  амбар,  чтобы  припрЯтать  хоть
немного хлеба.


        XXII

   —етырнадцать изловленных дезертиров ждали  суда.  ‘уд  был  короткий  и
немилостивый. Џрестарелый  есаул,  председательствовавший  на  заседаниЯх,
спрашивал у подсудимого его фамилию, имЯ, отчество,  чин  и  номер  части,
узнавал, сколько времени  подсудимый  пробыл  в  бегах,  затем  вполголоса
перебрасывалсЯ несколькими фразами с членами суда -  безруким  хорунжим  и
разъевшимсЯ на легких хлебах усатым и пухломордым вахмистром - и  объЯвлЯл
приговор.  Ѓольшинство  дезертиров  присуждалось  к  телесному   наказанию
розгами, которое производили калмыки в специально отведенном длЯ этой цели
нежилом доме. ‘лишком много развелось дезертиров  в  воинственной  „онской
армии, чтобы можно было пороть их открыто и всенародно, как в 1918 году...
   ЏантелеЯ Џрокофьевича вызвали шестым по счету. ‚зволнованный и бледный,
стоЯл он перед судейским столом, держа руки по швам.
   - ”амилиЯ? - спросил есаул, не глЯдЯ на спрашиваемого.
   - Њелехов, ваше благородие.
   - €мЯ, отчество?
   - Џантелей Џрокофьев, ваше благородие.
   …саул поднЯл от бумаг глаза, пристально посмотрел на старика.
   - ‚ы откуда родом?
   - ‘ хутора ’атарского ‚ешенской станицы, ваше благородие.
   - ‚ы не отец Њелехова ѓригориЯ, сотника?
   - ’ак точно,  отец,  ваше  благородие.  -  Џантелей  Џрокофьевич  сразу
приободрилсЯ, почуЯв, что розги как будто отдалЯютсЯ от его старого тела.
   - Џослушайте, как же вам не стыдно? - спросил есаул, не  сводЯ  колючих
глаз с осунувшегосЯ лица ЏантелеЯ Џрокофьевича.
   ’ут Џантелей Џрокофьевич, нарушив устав, приложил левую руку  к  груди,
плачущим голосом сказал:
   - ‚аше благородие, господин есаул! ‡аставьте за вас век бога  молить  -
не приказывайте менЯ сечь! “ менЯ двое  сынов  женатых...  старшего  убили
красные... ‚нуки есть, и менЯ, такого ветхого старика, пороть надо?
   - Њы и стариков учим, как надо служить. Ђ ты думал, тебе за бегство  из
части крест дадут? - прервал  его  безрукий  хорунжий.  “глы  рта  у  него
нервически подергивались.
   - Ќа что уж мне крест... Ћтправьте вы менЯ в часть, буду служить  верой
и правдой... ‘ам не знаю,  как  Я  убег:  должно,  нечистый  попутал...  -
Џантелей Џрокофьевич еще что-то бессвЯзно говорил о недомолоченном  хлебе,
о своей хромоте, о брошенном хозЯйстве, но есаул движением  руки  заставил
его замолчать, наклонилсЯ к хорунжему и что-то долго шептал  ему  на  ухо.
•орунжий утвердительно кивнул  головой,  и  есаул  повернулсЯ  к  Џантелею
Џрокофьевичу:
   - •орошо. ‚ы все сказали? џ знаю вашего сына и удивлЯюсь тому,  что  он
имеет такого отца. Љогда вы бежали из части? Ќеделю  назад?  ‚ы,  что  же,
хотите, чтобы красные занЯли ваш хутор и содрали  с  вас  шкуру?  ’акой-то
пример вы подаете молодым казакам?  Џо  закону  мы  должны  судить  вас  и
подвергнуть телесному наказанию, но из уважениЯ к офицерскому чину  вашего
сына Я вас избавлю от этого позора. ‚ы были рЯдовым?
   - ’ак точно, ваше благородие.
   - ‚ чине?
   - Њладшим урЯдником был, ваше благородие.
   - ‘нЯть лычки! - ЏерейдЯ на "ты", есаул повысил голос, грубо  приказал:
- ‘ейчас же отправлЯйсЯ в часть!  „оложи  командиру  сотни,  что  решением
военно-полевого суда ты лишен званиЯ  урЯдника.  Ќаграды  за  эту  или  за
прошлые войны имел?.. ‘тупай!
   Ќе помнЯ себЯ от радости, Џантелей Џрокофьевич вышел, перекрестилсЯ  на
церковный купол и... через бугор бездорожно направилсЯ домой. "Ќу уж зараз
Я не так прихоронюсь! —ерта с два найдут, нехай хучь  три  сотни  калмыков
присылают!" - думал он, хромаЯ по заросшей брицей стерне.
   ‚ степи он решил,  что  лучше  идти  по  дороге,  чтобы  не  привлекать
вниманиЯ проезжавших. "Љак раз ишо подумают, что Я -  дезертир.  ЌарвешьсЯ
на каких-нибудь службистов - и без суда плетей ввалют", - вслух  рассуждал
он, сворачиваЯ с пашни на заросший подорожником, брошенный  летник  и  уже
почему-то не считаЯ себЯ дезертиром.
   —ем ближе подвигалсЯ он  к  „ону,  тем  чаще  встречались  ему  подводы
беженцев. ЏовторЯлось то, что было весной во времЯ отступлениЯ  повстанцев
на левую сторону „она: во всех направлениЯх по степи тЯнулись  нагруженные
домашним  скарбом  арбы  и  брички,  шли  табуны  ревущего  скота,  словно
кавалериЯ на марше - пылили гурты овец...  ‘крип  колес,  конское  ржание,
людские окрики, топот множества копыт, блеЯние овец, детский  плач  -  все
это наполнЯло спокойные просторы степи неумолчным и тревожным шумом.
   - Људа, дед, правишьсЯ? €ди назад: следом за нами - красные! -  крикнул
с проезжавшей подводы незнакомый казак с забинтованной головой.
   - ЃудЯ брехать! ѓде они, красные-то? - Џантелей Џрокофьевич  растерЯнно
остановилсЯ.
   - ‡а „оном. ЏодходЯт к ‚ешкам. Ђ ты к ним идешь?
   “спокоившись, Џантелей Џрокофьевич продолжал путь и к вечеру подошел  к
’атарскому. ‘пускаЯсь с горы, он внимательно присматривалсЯ. •утор поразил
его безлюдьем. Ќа улицах не было ни души. Ѓезмолвно  стоЯли  брошенные,  с
закрытыми  ставнЯми  курени.  Ќе  слышно  было  ни  людского  голоса,   ни
скотиньего  мыка;  только  возле  самого  „она  оживленно  сновали   люди.
Џриблизившись,  Џантелей  Џрокофьевич  без  труда  распознал   вооруженных
казаков, вытаскивавших и  переносивших  в  хутор  баркасы.  ’атарский  был
брошен жителЯми, это стало Ясно Џантелею Џрокофьевичу. Ћсторожно  войдЯ  в
свой проулок, он зашагал к дому. €льинична и детишки сидели в кухне.
   - ‚от он и дедунЯ! - обрадованно воскликнул Њишатка, бросившись деду на
шею.
   €льинична заплакала от радости, сквозь слезы проговорила:
   - € не чаЯла тебЯ увидать! Ќу, Џрокофич, как хочешь, а оставатьсЯ тут Я
больше несогласнаЯ! Ќехай  все  горит  Ясным  огнем,  только  окарауливать
порожний курень Я не буду. Џочти все с хутора выехали,  а  Я  с  детишками
сижу, как дура! ‡араз же запрЯгай кобылу,  и  поедем  куда  глаза  глЯдЯт!
Ћтпустили тебЯ?
   - Ћтпустили.
   - Ќавовсе?
   - Ќавовсе, пока не поймают...
   - Ќу и тут тебе не хоронитьсЯ!  Ќынче  утром  как  застрелЯли  с  энтой
стороны красные - ажник страшно! џ уж с ребЯтами в  погребу  сидела,  пока
стрельба шла. Ђ зараз отогнали их. Џриходили казаки, молока  спрашивали  и
советовали уехать отсюда.
   - Љазаки-то не наши хуторные? - поинтересовалсЯ  Џантелей  Џрокофьевич,
внимательно рассматриваЯ в наличнике окна свежую пулевую пробоину.
   - Ќет, чужие, никак, откель-то с •опра.
   - ’огда надо уезжать, - со вздохом сказал Џантелей Џрокофьевич.
   Љ ночи он вырыл в кизЯчнике  Яму,  свалил  туда  семь  мешков  пшеницы,
старательно зарыл и завалил кизЯками, а как только смерклось  -  запрЯг  в
арбочку кобылу, положил две  шубы,  мешок  муки,  пшена,  свЯзанную  овцу,
привЯзал к задней грЯдешке обеих коров  и,  усадив  €льиничну  и  детишек,
проговорил:
   - Ќу теперь - с богом! - выехал со двора, передал вожжи старухе, закрыл
ворота и до самого бугра сморкалсЯ и вытирал рукавом чекменЯ слезы,  шагаЯ
рЯдом с арбочкой.


        XXIII

   17  сентЯбрЯ  части  ударной  группы  орина,  сделав  тридцативерстный
переход, вплотную подошли к „ону. ‘ утра 18-го красные  батареи  загремели
от устьЯ Њедведицы до станицы  Љазанской.  Џосле  короткой  артиллерийской
подготовки пехота занЯла обдонские хутора и станицы Ѓукановскую, …ланскую,
‚ешенскую.  ‚  течение  днЯ  левобережье  „она  на  протЯжении  более  чем
полутораста верст было  очищено  от  белых.  Љазачьи  сотни  отступили,  в
порЯдке переправившись через „он на  заранее  заготовленные  позиции.  ‚се
имевшиесЯ средства переправы находились у них в руках, но  вешенский  мост
едва не был захвачен красными. Љазаки заблаговременно сложили  около  него
солому  и  облили  деревЯнный  настил   керосином,   чтобы   поджечь   при
отступлении, и уже собрались было поджигать, как  в  это  времЯ  прискакал
свЯзной с сообщением,  что  одна  из  сотен  37-го  полка  идет  с  хутора
Џеревозного в ‚ешенскую к переправе. ЋтставшаЯ сотнЯ карьером прискакала к
мосту в тот момент, когда краснаЯ  пехота  уже  вступала  в  станицу.  Џод
пулеметным огнем казаки все же успели проскочить по мосту и поджечь его за
собой, потерЯв более десЯти человек убитыми и ранеными и  такое  же  число
лошадей.
   „о  конца  сентЯбрЯ  полки  22-й  и  23-й  дивизий  9-й  красной  армии
удерживали занЯтые ими хутора и станицы левой  стороны  „она.  Џротивников
разделЯла река, максимальнаЯ  ширина  которой  в  то  времЯ  не  превышала
восьмидесЯти саженей, а местами доходила до тридцати. Ђктивных  попыток  к
переправе красные  не  предпринимали;  кое-где  на  бродах  они  пробовали
перейти „он, но были отбиты. Ќа всем протЯжении фронта на этом  участке  в
течение двух недель шла оживленнаЯ артиллерийскаЯ и ружейнаЯ  перестрелка.
Љазаки  занимали  господствующие   над   местностью   прибрежные   высоты,
обстреливаЯ скоплениЯ противника на подступах к „ону, не позволЯЯ ему днем
продвигатьсЯ к берегу; но так как казачьи сотни на этом  участке  состоЯли
из наименее боеспособных формирований (старики и молодежь  в  возрасте  от
семнадцати до девЯтнадцати лет), то и сами они не  пытались  перейти  „он,
чтобы оттеснить красных и двинутьсЯ в наступление по левобережью.
   Ћтступив на правую сторону  „она,  в  первый  день  казаки  ждали,  что
вот-вот запылают курени  занЯтых  красными  хуторов,  но,  к  их  великому
удивлению, на левой стороне не показалось ни одного  дымка;  мало  того  -
перебравшиесЯ ночью с  той  стороны  жители  сообщили,  что  красноармейцы
ничего не берут из имущества, а за  взЯтые  продукты,  даже  за  арбузы  и
молоко, щедро  платЯт  советскими  деньгами.  ќто  вызвало  среди  казаков
растерЯнность и величайшее недоумение. €м казалось,  что  после  восстаниЯ
красные должны бы выжечь дотла все повстанческие  хутора  и  станицы;  они
ждали, что оставшаЯсЯ  часть  населениЯ,  во  всЯком  случае  мужскаЯ  его
половина, будет беспощадно  истреблена,  но  по  достоверным  сведениЯм  -
красные никого из мирных жителей не трогали и, судЯ по всему,  даже  и  не
помышлЯли о мщении.
   ‚ ночь на 19-е  казаки-хоперцы,  бывшие  в  заставе  против  ‚ешенской,
решили разведать о столь странном поведении  противника;  один  голосистый
казак сложил трубою руки, крикнул:
   - ќй, краснопузые! —его же вы дома наши не жгете? ‘пичек  у  вас  нету?
’ак плывите к нам, мы вам дадим!
   …му из темноты зычно ответили:
   - ‚ас не прихватили на месте, а то бы сожгли вместе с домами!
   - Ћбнищали? Џоджечь нечем? - задорно кричал хоперец.
   ‘покойно и весело ему отвечали:
   - Џлыви сюда, белаЯ курва, мы тебе жару в  мотню  насыпем.  ‚ек  будешь
чесатьсЯ!
   Ќа заставах долго переругивались и всЯчески Язвили друг друга, а  потом
пострелЯли немного и притихли.
   ‚ первых числах октЯбрЯ основные силы „онской армии, в количестве  двух
корпусов сосредоточенные  на  участке  ЉазанскаЯ  -  Џавловск,  перешли  в
наступление. 3-й „онской корпус, насчитывавший в своем составе 8000 штыков
и более 6000 сабель, неподалеку от Џавловска форсировал „он, отбросил 56-ю
красную  дивизию  и  начал  успешное   продвижение   на   восток.   ‚скоре
переправилсЯ через „он и 2-й коноваловский корпус. Џреобладание конницы  в
его  составе  дало  ему  возможность  глубоко  внедритьсЯ  в  расположение
противника и нанести рЯд сокрушительных  ударов.  ‚веденнаЯ  в  дело  21-Я
стрелковаЯ краснаЯ дивизиЯ, находившаЯсЯ до этого  во  фронтовом  резерве,
несколько задержала продвижение 3-го „онского корпуса,  но  под  давлением
соединившихсЯ казачьих корпусов должна была начать отход. 14  октЯбрЯ  2-й
казачий корпус в ожесточенном бою разгромил и  почти  полностью  уничтожил
14-ю красную стрелковую дивизию. ‡а неделю красные были  выбиты  с  левого
берега „она вплоть до станицы ‚ешенской. ‡анЯв широкий  плацдарм,  казачьи
корпуса оттеснили части 9-й красной армии на фронт  ‹узево  -  иринкин  -
‚оробьевка, принудив 23-ю дивизию 9-й армии поспешно перестроить  фронт  в
западном направлении от ‚ешенской на хутор Љругловский.
   Џочти одновременно со 2-м корпусом генерала Љоновалова  форсировал  „он
на своем участке и 1-й  „онской  корпус,  находившийсЯ  в  районе  станицы
Љлетской.
   “гроза окружениЯ  встала  перед  2-й  и  23-й  левофланговыми  красными
дивизиЯми. “читываЯ это, командование ћго-‚осточным фронтом приказало  9-й
армии отойти на фронт устье реки  €корец  -  Ѓутурлиновка  -  “спенскаЯ  -
’ишанскаЯ - ЉумылженскаЯ. Ќо удержатьсЯ на этой линии  армии  не  удалось.
Ќабранные по всеобщей мобилизации многочисленные  и  разрозненные  казачьи
сотни переправились с правого берега „она и, объединившись  с  регулЯрными
войсковыми частЯми 2-го казачьего корпуса, продолжали  стремительно  гнать
ее на север. ‘ 24 по 29  октЯбрЯ  белыми  были  занЯты  станциЯ  ”илонове,
Џоворино и город Ќовохоперск. Ћднако, как ни велики  были  успехи  „онской
армии в октЯбре,