прилег отдохнуть.  Ћт  потери крови  и  бессонных ночей все  эти  дни  после
ранениЯ  он  чувствовал непроходЯщую слабость  и  болезненную,  бесившую его
сонливость.  Ћднако едва лишь овладело им короткое забытье, - в дверь кто-то
негромко,  но  настойчиво постучалсЯ.  Ќе  ожидаЯ разрешениЯ,  в  полутемную
комнату вошел начштаба майор ѓоловков.
     - ’ы не спишь, ‚асилий ‘еменович? - спросил он.
     - Ќет, а что ты хотел?
     Џреждевременно полнеющий,  бочковатый и  низкорослый ѓоловков  быстрыми
шагами подошел к  окну,  снЯл пенсне и,  протираЯ его носовым платком,  стоЯ
спиной к Њарченко, сказал дрогнувшим голосом:
     - Џрибыл тридцать восьмой...
     - Ђ-а-а... - Њарченко резко приподнЯлсЯ на койке и со скрежетом стиснул
зубы: остраЯ боль в височной части чуть не опрокинула его навзничь.
     Ћн снова прилег, собрал все силы, спросил чужим и далеким голосом:
     - Љак же?..
     € откуда-то издалека дошел до его слуха знакомый голос ѓоловкова:
     - „вадцать семь бойцов.  €з них пЯтеро легко раненных.  Џривел старшина
Џоприщенко.  Ѓольшинство -  из  второго батальона.  ЊатериальнаЯ часть -  ты
знаешь...  ‡намЯ полка сохранено.  ‹юди ждут в строю. - € совсем близко, над
ухом:  -  ‚асЯ,  ты не вставай. Џриму Я. Ќе вставай же, чудак, тебе худо! ’ы
белый, как стенка. Ќу, разве можно так?!
     Ќесколько минут  Њарченко сидел на  койке,  тихо  покачиваЯсь,  положив
смуглую руку на  забинтованную голову.  Ќа  правом виске его  густо высыпали
мелкие росинки пота. Џоследним усилием воли он поднЯл свое большое костистое
тело, твердо сказал:
     - џ  выйду к ним.  ’ы знаешь,  ”едор,  под этим знаменем Я прослужил до
войны восемь лет... џ сам к ним выйду.
     - Ќе упадешь, как вчера?
     - Ќет, - сухо ответил Њарченко.
     - Њожет быть, поддержать тебЯ под локоть?
     - Ќет. Џойди, скажи - рапорта не надо. ‡намЯ расчехлить.
     ‘  крыльца Њарченко сходил,  медленно и  осторожно ставЯ ноги на шаткие
ступеньки,  придерживаЯсь рукою за перила, и когда грузно ступил на землю, -
в  строю глухо и  согласно щелкнули двадцать семь пар  стоптанных солдатских
каблуков.
     Љак слепой,  сначала на носок,  а  затем уже на всю подошву ставЯ ногу,
полковник тихо подходил к строю. ‘таршина Џоприщенко молча шевелил губами. ‚
немой  тишине  слышно  было  сдержанно-взволнованное дыхание бойцов и  шорох
песка под ногами полковника.
     Ћстановившись,   он   оглЯдел  лица   бойцов  одним  незабинтованным  и
сверкающим,  как кусок антрацита,  черным глазом, неожиданно звучным голосом
сказал:
     - ‘олдаты!  ђодина никогда не забудет ни подвигов ваших,  ни страданий.
‘пасибо за то, что сохранили свЯтыню полка - знамЯ. - Џолковник волновалсЯ и
не  мог  скрыть волнениЯ:  правую щеку его подергивал нервный тик.  ‚ыдержав
короткую паузу,  он заговорил снова:  - ‘ этим знаменем в 1919 году на ћжном
фронте сражалсЯ полк  с  деникинскими бандами.  ќто  знамЯ  видел на  ‘иваше
товарищ ”рунзе.  ђазвернутым это  знамЯ  многократно видели в  бою  товарищи
‚орошилов и Ѓуденный...
     Џолковник поднЯл над  головой сжатую в  кулак смуглую руку.  ѓолос его,
исполненный страстной веры и предельного напрЯжениЯ,  вырос и зазвенел,  как
туго натЯнутаЯ струна:
     - Џусть  враг  временно торжествует,  но  победа будет  за  нами!..  ‚ы
принесете ваше знамЯ в ѓерманию!  € горе будет проклЯтой стране,  породившей
полчища  грабителей,  насильников,  убийц,  когда  в  последних сражениЯх на
немецкой   земле   развернутсЯ   алые   знамена   нашей...   нашей   великой
Ђрмии-Ћсвободительницы!.. ‘пасибо вам, солдаты!
     ‚етер тихо шевелил потускневшую золотую бахрому на малиновом полотнище,
свисавшем над древком тЯжелыми,  литыми складками.  Џолковник тихо подошел к
знамени,  преклонил колено.  Ќа секунду он качнулсЯ и тЯжело оперсЯ пальцами
правой руки о влажный песок,  но,  мгновенно преодолев слабость, выпрЯмилсЯ,
благоговейно склонил забинтованную голову,  прижимаЯсь трепещущими губами  к
краю бархатного полотнища, пропахшего пороховой гарью, пылью дальних дорог и
неистребимым запахом степной полыни...
     ‘жав челюсти,  ‹опахин стоЯл не шевелЯсь,  и лишь тогда,  когда услышал
справа от  себЯ  глухой,  задавленный всхлип,  -  слегка повернул голову:  у
старшины,   у  боевого  служаки  Џоприщенко  вздрагивали  плечи  и  трЯслись
вытЯнутые по швам руки, а из-под опущенных век торопливо бежали по старчески
дрЯблым  щекам  мелкие,  светлые слезы.  Ќо,  покорный воле  устава,  он  не
поднимал руки,  чтобы вытереть слезы,  и  только все ниже и ниже клонил свою
седую голову...


        1943-1944-1969