иЯтно,  выпить лимонного  сока,  или  лимонной  кислоты, или  того  же
уксуса.  ‘редство  от  мышьЯка  можно  заказать  в  любой  аптеке.  ’ак  что
неудивительно,  что  в  Якобы предсмертном  письме  аноним  особое  внимание
обращает  именно на  хрупкость  человеческой  жизни:  "ќнхиридион ‹аврентию.
Џишем  вашей  милости  и  просим  вас  убедитьсЯ  на  наше  письмо,  которое
оплакивалось у северной тундры не горькими слезами,  а черной  кровью, когда
мы  пролетарии  Њогилевского  окр. собрались  и решились поехать  отыскивать
своих родных. Џриехавши  на место среди северной тундры  Ќандомского района,
мы  увидели высланных  невинных душ из-за каких-то личных счетов, увидели их
страданиЯ.  Ћни выгнаны не на жительство, а на живую муку, которую мы еще не
видели от сотворениЯ мира, какие в настоЯщий  момент  сделаны  при советской
власти. Љогда мы были на  севере, мы  были  очевидцами  того, как  по 92 душ
умирают  в  сутки;  даже  нам  пришлось  хоронить  детей, и  все  времЯ идут
похороны. ќто письмо составлено только вкратцах, а если побывать там недели,
как  мы  были,  то лучше бы провалилась  землЯ до морской воды и с  нею  всЯ
вселеннаЯ  и чтобы больше не был свет и все  живущее на ней. Ќо  пролетариЯ,
живущаЯ  по  деревнЯм,  ужаснулась  этого  положениЯ   и  напрЯмик  задумала
раскулачить рабочих  по  городам,  как над крестьЯнами  есть издевательство.
Џросим принЯть это письмо и убедитьсЯ  над кровавыми крестьЯнскими  слезами.
Џодпись  неразборчива."  Ћставим  на совести  заскорузлого  пера путаницу  в
запЯтых и обратим внимание на главное, не боЯсь быть обшиканными невеждами и
наглецами. Ќаш суд уже  пережил эту  мрачную эпоху  смешениЯ  задач  земного
правосудиЯ и интересов нравственности, она отошла в прошлое, оставив тЯжелые
воспоминаниЯ, и,  надо надеЯтьсЯ,  никогда не возвратитсЯ,  ведь  человек не
прежде учитсЯ различать зло от  добра, пока его за первое не  накажут, а  за
другое  не  вознаградЯт.  Ќе  знаЯй  греха не творить. Ќапрасно законодатели
пытаютсЯ путем самых суровых наказаний насаждать нравственность -- их усилиЯ
бесплодны. ‚ половых преступлениЯх вместо развращенной воли медицина находит
болезненное  безволие, вместо  гнусного  преступника -- вызывающего  жалость
больного. —его же требовать от придурковатого  stultitia, взЯтого директором
цирка  из чувства  состраданиЯ  орудовать  метлой  на  конюшню.  …ще  Њоисей
установил: кто совокупитсЯ с животиною, тот пусть смертию умрет, а животное,
-- добавлЯл ‹евит,  --  также умертвите.  Ѓезжалостный  в  делах  чести  ђим
ограничивалсЯ   здесь  штрафом.  ‚изантийское  право  предписывало  отрубать
ближнему  нагрешивший   орган.  Љаролинги  грозили   неосторожным   пастухам
сожжением. •отЯ Љант и поддерживал наказуемость совокуплениЯ с  бессловесной
тварью, ”ейербах  освобождал грех  сей от  кары  в своем Ѓаварском  кодексе.
ЋбратимсЯ  теперь  к нашим  баранам.  ‚  уставе  џрослава  ‚ладимировича  за
удовольствие "сблудить с животиною"  полагаетсЯ уплата 12 гривен и наложение
епитимьи. ‚оинский  устав Џетра, в  свою  очередь, предписывает --  вот  вам
сквознЯк  из  открытого в …вропу окна  -- несчастного солдатика  "жестоко на
теле наказать".
     „вуличнаЯ и  беспощаднаЯ,  когда  речь  заходила  о  власти,  …катерина
назначает,  разумеетсЯ,  не без  задней  мысли пустить пыль  в  глаза  своим
просвещенным  корреспондентам  в  Џариже  и Ѓерлине,  ссылку  на  пЯть лет в
монастырь на  покаЯние  длЯ привилегированного сословиЯ и "нещадное" сечение
кнутом  и  вечное  поселение  в  ‘ибири длЯ  "подлых",  хотЯ  кому,  как  не
энциклопедистам, знать, что скотоложство имеет, по мнению современной науки,
смотри,  в  частности,  новейшие  исследованиЯ  Hьssy  и  Baumgartner'a,  ту
положительную сторону, что исключает возможность потомства идиотов. Ќо вот Я
вижу,  что-то хочет возразить нашему  уважаемому эксперту товарищ прокурора.
Џожалуйста,  Ђнтон  Њихайлович!  Ѓлагодарю!  ѓоспода!  ‘ударынЯ!  Њужчина  и
женщина!  Џечальный  пасынок  природы!   €саак,  Ђвраам  и   ‘арра!  Ѓратва!
Џослушайте менЯ,  сердешные! Њы молимсЯ каждый раз чужим богам. Љурим фимиам
не нашим идолам.  Џриносим  жертвы  не на свои  алтари.  ’олчемсЯ не  в  той
кумирне.  Ќам сказали, что  мы  принадлежим  какому-то зверю с  человеческим
лицом,  что нас  нашли  в  капусте на его  грЯдке,  что  это  его флажки  на
веревочке  между  деревьЯми, за  которые нельзЯ.  Њохнатый, когтистый, кишит
шерсть насекомыми, а в лице что-то материнское,  и грудь  налита молоком  --
пей, другого не будет. Љакой-то  сфинкс, таинственный, огромный, загадочный.
Џриходишь в  детский сад, а он уже тебЯ встречает, еле стЯнув белый халат на
груди, попахиваЯ, и одна лапа за спиной. “гадай, ‚асЯ-‚асилек,  загадку: что
у менЯ там -- живое  или мертвое?  € слышно, как что-то попискивает, жалобно
так, безропотно  --  птичка-невеличка. ‘кажешь: живое, так сразу -- хруст, а
вот и не угадал! ‘ердце ведь не железное, вот и врешь: мертвое. Џроиграл! --
сфинкс  радуетсЯ  и  протЯгивает   птенчика,  крошечного,  живого,  теплого,
дрожащего.  Џоднесешь к губам,  подуешь, и перышки  топорщатсЯ. Џроиграл так
проиграл, зато жив. Ђ сфинкс: гуси, гуси! ’ы: га-га-га! ‘финкс: есть хотите?
€ что ответить? Ђ куда  денешьсЯ-то? „а еще жена, дети, мать в больнице. ‚от
и толчешь из  века в век воду в  решете, таскаешь  в ступе, наживаешь грыжу.
’олько осточертеет  все, разогнешь спину, погрозишь сфинксу  кулачком,  мол,
ужо  тебе, так он тебе сапогом поддых и шепчет на ухо: сыт, сынок, крупицей,
пьЯн водицей, по  которой реке, дочка, плыть,  ту и воду  пить. ђазлегсЯ  на
широтах,  как  на  скрипучих  половицах,  положил тебЯ между  лап и  целует:
дитЯтко  ты мое! ЊенЯ,  предупреждает, поигрываЯ хвостом, умом не  понЯть, в
менЯ, кровиночка ты моЯ, только верить!  ‚от и  веришь, хоть и боишьсЯ,  что
голову отгрызет. ‡верь ведь. ѓосподи,  да мы сами звери.  Ђ тут еще цирковаЯ
конюшнЯ!  ‡апах  лошадиного  мыла,  пропотевшей  кожаной  упрЯжи,  подмокших
опилок, рыбы,  выпавшей  из  кармана коверного, сквознЯк освещенного манежа,
деревЯнные  скамейки, обитые кумачом,  где-то далеко в  вышине колышетсЯ  на
ветру брезентовый купол, слышны нетерпеливые аплодисменты публики,  вот  уже
мчатсЯ  вороные  в белых лайковых  уздечках  и высоких  страусовых  эгретах,
голоножка  вскакивает  на  сытый лоснЯщийсЯ  круп, у вас  стек в одной руке,
револьвер в другой. ђеквизит в уборной -- булавка величиной с зонтик, зубные
щипцы,  годные  длЯ  ѓаргантюа,  корзина  Яиц,  клистирнаЯ трубка.  €  нужно
научитьсЯ ловить апач, на лету  рассекать  шамберьером подброшенное  Яблоко,
прокалывать  себе  Язык,  кожу  на  груди, мускулы,  пришпиливать  к телу на
французских  булавках  небольшие гири. ѓрим азиата  делаетсЯ так:  маленькие
кусочки пробки расширЯют ноздри,  куски пластырЯ стЯгивают  углы век. ‘овсем
не сложно глотать огонь  -- рот и губы  предварительно промываютсЯ квасцами,
что предохранЯет от ожогов, вот вам, кстати, секрет ЊуциЯ ‘цеволы. ЋпасатьсЯ
же нужно дружеского участиЯ, так как нигде зависть и недоброжелательство  не
имеют столь костоломных последствий, как на  арене. Ќина ’руцци работала  на
трапеции, и  внизу  была натЯнута предохранительнаЯ сетка,  куда  артистка и
должна была упасть и прыгать там, как мЯчик.  ‡агремели барабаны, зал затаил
дыхание, девушка бросилась вниз,  но сетка  вдруг прорвалась.  ђасследование
выЯснило,  что сеть посредине  была прожжена  кислотой.  ’равЯт  друг  другу
собак, лошадей.  Ћдин раз лошадь  понесла -- вместо канифоли, которой обычно
посыпают  спину  перед  вольтижировкой, кто-то посыпал  мелким стеклом.  ‚от
другаЯ месть -- в трико подсыпать порошок, вызывающий зуд. ‚месте с потом он
причинЯет  невыносимую боль  -- как припадочный, катаешьсЯ  по полу. —то  же
касаетсЯ шпагоглотаниЯ, то  сначала  горло  приучаетсЯ к  щекотанию  обычной
медицинской  щеточкой,  потом  идет  тренировка с  разогретой  свечой, потом
начинаютсЯ   опыты  с   короткими   твердыми  предметами.  ЏредельнаЯ  длина
заглатываемых  предметов определЯетсЯ анатомией: расстоЯние от губ  до горла
плюс длина горла, плюс пищевод -- до полуметра. Џредметы, длЯ предотвращениЯ
спазм  в горле, нагреваютсЯ: на столике лежат платки, которыми несколько раз
нужно быстро  протереть шпаги. ‚о избежание возможных  ранений перед началом
выступлениЯ применЯетсЯ следующаЯ уловка: заглотните сперва  полую трубку, в
которую  шпаги и кортики  входЯт безболезненно,  как  в ножны. Ќо  настоЯщий
успех вам принесет  лишь  номер "человек-аквариум". €з  нескольких  кувшинов
наливаете воду в  30--40 бокалов  -- и выпиваете.  ‡атем берете из аквариума
несколько живых рыб и лЯгушек и глотаете их. ‡атем изрыгаете из желудка  всю
выпитую воду и достаете  --  по  заказу  публики в  любом  порЯдке  -- живых
лЯгушек и рыб. ђазумеетсЯ, во всем нужна последовательность и постепенность.
„озу  выпитого  следует  увеличивать  понемногу,   чтобы  желудок  привык  к
ненормальному  расширению.  ”орма  бокалов  тоже  особаЯ  -- на  самом  деле
выпивать  приходитсЯ  не  больше  20  стаканов.  ’руднее  приучить  организм
выбрасывать назад  всю выпитую  жидкость.  ‘начала  во  времЯ  тренировки  в
последнем   стакане   выпиваетсЯ   быстродействующее   рвотное,   постепенно
количество   рвотного  уменьшаетсЯ   --   вскоре   вырабатываетсЯ   рефлекс,
позволЯющий без рвотного по  желанию возвращать назад выпитое.  Ћстальное --
проглатывание  живых  рыбок и лЯгушат -- неприЯтно, но несложно.  Ќапуганные
лЯгушки могут помочитьсЯ во рту артиста, но и это  нестрашно, сцена приучает
улыбатьсЯ  даже  при   смерти.  Љонечно,  бывали   случаи,  что  земноводные
ассистенты  околевали и переваривались желудком  -- подумаешь, французы ведь
едЯт лЯгушек. ‚озвращение рыб и лЯгушек тем более несложно -- те плавают  по
поверхности  и выходЯт в самом начале. Ђртист, процеживаЯ между зубами воду,
удерживает  их  во рту,  а потом, по требованию  публики  выталкивает Языком
заказанное -- лЯгушку или рыбу. Ћбратить внимание следует обЯзательно на то,
что при токе воды рыбы должны  плыть вперед  головой, а если  перевернетсЯ и
пойдет  хвостом, то может возникнуть опасность от острых колючих плавников и
чешуи, работа же с лЯгушками совершенно безопасна.
     ‘о стороны ЊарселЯ Ќицца поЯвлЯетсЯ в профиль -- слева тройной рЯд гор,
справа -- море. Ќа дальних вершинах -- снег. Џрибрежье, засаженное пальмами,
фитолаками,  эвкалиптами,   олеандрами,   приЯтно   теребит  глаз.  Њелькают
разноцветные киоски купален. Ђ  вот рыбаки  во  фригийских колпаках, тЯнущие
невод.  Љто-то  у  соседнего окна  говорит:  Љанн, Њентона, €ер --  все  это
гравюрки, хорошенькие, но гравюрки, а здесь -- картина.
     ЌикеЯ  -- город побед. ЋснованнаЯ греческими колонистами из Њассалии за
300 лет  до рождества •ристова,  Ќицца расположена на берегу бухты Ђнгелов и
защищена  горами от северных ветров. ‘реднЯЯ температура года -- 15,9°, зимы
-- 9,5°, лета -- 23,9°. ‘реднЯЯ влажность --  61,4%. ’олько в апреле и марте
мистраль высушивает воздух. ‚ предыдущем "Џисьме с  ђивьеры", опубликованном
в Январской книжке, Я,  кажетсЯ, упоминала, что берег здесь покрыт голышами,
и нога, одетаЯ в веревочные сандалии, скользит с боку на бок.
     ѓлавное  действующее лицо ниццкой мелопеи -- солнце, прожигающее  веки.
Ќиццары и ниццарки не  знают  туманов.  ‚  августе здесь все покрыто  густым
слоем пыли, каменистаЯ землЯ пересыхает, листьЯ чернеют и сворачиваютсЯ, как
чай в цыбиках. Њустики --  едва заметные мошки -- кусают, как пчелы. Њорские
ванны не освежают -- вода слишком теплаЯ. Ћтдыхающие бегут в горы  или сидЯт
с  открытыми окнами и  опущенными жалюзи,  поливают  каменные полы  водой  и
смотрЯт, не  упал  ли барометр.  Љапитан  Џальон,  горный поток, разделЯющий
Ќиццу на две части -- старый  город  и новый  -- в  это  времЯ года  грЯзен,
смраден и ленив.
     Ќа Promenade des Anglais  -- бесчисленные  кофейни и  кондитерские, где
после  купаниЯ можно выпить чашку кофе или рюмку марсалы. Ќа Љорсо -- фонтан
’ритонов, вывезенный дочерью Њихаила Џалеолога из ЉонстантинополЯ. ЃронзоваЯ
статуЯ Њассеоли с парой  громадных ботфорт и крошечной головкой на массивном
туловище  смотрит  на заснувший  броненосец  на рейде.  Ќа набережной  среди
прочего указатель  -- "„о ‘анкт-Џетербурга 3850 верст". Ћткушав мороженого с
фруктами  на  Rue  de  la  Prefecture, 14,  -- в доме,  в котором  скончалсЯ
Џаганини и откуда его тело отправилось в бесславные скитаниЯ, -- заглЯдываем
на рынок,  где рассыпалась корзина со сливами и ругань  пуассардок. ‚ рыбьем
рЯду  бьет  в  нос острый  запах  от садков с устрицами  и  прочими морскими
курьезами,  везде лохани с живыми омарами, лангустами, анчоусами, мерланами.
‚   Jardin   public,  распираемом  вспученным  духовым  оркестром,  осаждают
мальчишки,  навЯзываЯ бесхитростные  букетики и  галдЯ без  перерыва.  —тобы
отделатьсЯ, нужно взЯть букет у первого и указывать на него всем остальным.
     “ морского вокзальчика вода пахнет дегтем и нефтью, случайный  польский
щебет щекочет несколько мгновений ухо, а море -- крыжовенное.
     ‚ обеденной  зале  зеркала  во  всю  стену,  сотни  огней  под матовыми
колпаками, расписные  потолки с богами Ћлимпа и амурами, готовыми спуститьсЯ
на вас на своих гирлЯндах, везде позолота, мрамор, на полу толстый мокетовый
ковер, на  столе белоснежнаЯ  скатерть,  хрусталь, серебро, вазы с  цветами,
пирамиды  фруктов,   прислуга   с  накрахмаленными  воротничками.  ‘осед  по
пансионному столу заказывает вторую тарелку бульЯбеса. ќтакий  состарившийсЯ
Ѓазаров, перешедший от резаниЯ лЯгушек к препарированию стрекоз. Љаждый день
он  совершает далекие пешие прогулки  и зовет с  собой. ‚  любую погоду и  в
любом  месте  этот господин из Љазани, адъюнкт с  руками мастерового,  носит
крепкие горные ботинки  и всегда  ходит в коротких кожаных штанах, выставлЯЯ
напоказ  мускулистые  крепкие  ноги,  густо  заросшие  бронзовыми  волосами,
золотЯщимисЯ  на солнце.  ‚ооружившись путеводителем Џыпина, он ходил уже  в
Ђнтиб  и Њентону.  ’уземные средневековые  городки  он  с  присущим  русским
путешественникам   снисходительным   презрением  называет  недотыкомками   и
смеетсЯ, что там главнаЯ площадь величиной с  гостиную, а дома -- как птичьи
гнезда.  Џричем не столько восхищаетсЯ древностЯми, сколько возмущаетсЯ тем,
что отойди  чуть  в сторону,  где  не бывает туристов,  и сразу  запустение,
нищета, грЯзь, что очисткой  улиц  занимаютсЯ  лишь бездомные собаки  и  что
ђивьера загажена фабриками.
     Ћдин  раз Я зашла  за ним --  мы собирались пойти на рынок.  ‚се в  его
комнате нерЯшливо,  валЯетсЯ  как  попало.  Ќиколай Ђлександрович, как зовут
моего невольного знакомца, собирает всевозможные  камни, жуков, растениЯ длЯ
гербариЯ.  ‚се эти  сокровища  длЯ  университетского  музеЯ копЯтсЯ  пока не
разобранными  в  банках,  бумажных  свертках,  спичечных  коробках. џ  имела
неосторожность  взЯть полистать книжку с  какой-то жестЯнки, так  оказалось,
что том  заменЯл  крышку,  и на менЯ посыпалась какаЯ-то  прыгучаЯ еще живаЯ
дрЯнь. Ќиколай Ђлександрович  заползал по  полу,  хлопаЯ  по  паркету своими
лапищами, а на  мои  извинениЯ только сокрушенно качал головой. Џрислуге  он
строго настрого запретил убирать в своей комнате.
     -- „лЯ них ведь это все мусор, -- объЯснЯл он мне, разглЯдываЯ на  свет
стеклЯнную банку, в  которой что-то жалобно из последних сил  жужжало. -- €х
ведь ничего, кроме чаевых, не интересует. ‘обираешь, собираешь -- и все коту
под хвост.
     Џотом протЯнул что-то в кулаке:
     -- ‚озьмите, не глЯдЯ, на счастье!
     џ дала руку, открыла ладонь.
     “лыбнулсЯ:
     -- Ќе боитесь?
     -- ђазве можно боЯтьсЯ счастьЯ?
     Џоложил жука.
     -- —то это?
     -- ‘карабей. …го почитали в …гипте. Ќам кажетсЯ -- дикари. Ђ может, так
было и лучше. Њы, кажетсЯ, недалеко ушли -- те хоть в навозника верили.
     Ќа  столе  --  фотографиЯ  в рамке, обычнаЯ  глупаЯ семейнаЯ пастораль,
пастух, пастушка и их барашечка. Ќиколай Ђлександрович с  женой, совсем  еще
юной тощей особой, и их курносое чадо с прижатым к сердцу зайкой. “хватились
за сына, как за спасательный круг,  и смотрЯт на менЯ. “ мальчика чуть косЯт
глаза.
     -- Љакой у вас чудесный мальчуган! -- сказала Я, чтобы что-то сказать.
     “дивлЯЯсь  их крошечным  порциЯм, Ќиколай Ђлександрович никак  не может
понЯть, почему Я ничего не ем. ‡нал бы он, как Я тайком на спиртовке готовлю
тошнотворную тюрю и как заставлЯю себЯ ее глотать. ‘  каждым днем становитсЯ
все хуже. џ буквально чувствую, как это -- то, что даже теперь боюсь назвать
его именем, коротким и простым -- пожирает  желудок,  его стенки,  кишки.  џ
знала,  что теперь все пойдет быстро, и,  в  общем-то, была  готова  к  этой
стремительности,  но  все это  чушь  и ложь --  можно  лишь  убеждать себЯ в
готовности, но невозможно, абсолютно невозможно быть готовой.
     Џомню, как вышла от врача  на Ѓульвар де  ѓренель, еще не успев  толком
осознать, еще удивлЯЯсь и не принимаЯ, не ошеломленнаЯ и не  подавленнаЯ, но
-- превратившаЯсЯ вдруг в зрение и слух: с неба сыпала мелкаЯ сухаЯ крупа, и
голуби крыльЯми смахивали с мостовой поземку -- шорох перьев об  асфальт, --
и обонЯние вдруг заменило мысли: спустилась в метро, а там вонь от клошаров.
’о, чего боЯлась, в чем в последнее времЯ не сомневалась, с  чем смирилась и
в   чем  даже  пыталась   найти  какую-то  необъЯснимую  горькую   сладость,
превратилось вдруг из ночных страхов в названную реальность. Ћдно слово -- и
невидимое  стало осЯзаемым, страшное и принадлежащее только тебе  -- рЯдовым
случаем, еще одной галочкой в медицинской статистике.
     Џервое   желание  --  броситьсЯ  к   кому-то,  рассказать,   объЯснить,
поделитьсЯ, да-да,  разделить того, кто возвращает внутри менЯ все съеденное
обратно, и всучить в чьи-то руки. ‘казать кому-нибудь: Я умру.
     Ђ потом заходишь в магазин -- чулки порвались --  там улыбаютсЯ тебе, и
улыбаешьсЯ ты. € оказываешьсЯ в суетливой толпе на вокзале  под закопченными
стеклЯнными арками.
     “паковала чемодан -- и к морю.
     ‚ Ќиццу едут с ‹ионского вокзала. ”ранцузские поезда -- дрЯнь, но какаЯ
разница.
     ‡има  прЯмо  на  глазах,  как  в  детской сказке, превращалась  в лето.
Џассажиры бросались от окна к окну, теребЯ друг друга:
     -- Џосмотрите только!
     Њимо  проплывали  красные голые скалы, развалины замков,  виноградники,
серые оливковые  рощи, в фиолетовой  дымке далекие горы,  пальмы,  громадные
толстолапые кактусы.
     „орогу  от ЊарселЯ до самой  Ќиццы Я провела, запершись в туалете, менЯ
выворачивало наизнанку.
     Ќет-нет, Я приехала не  умирать, отнюдь. ЉурортнаЯ  жизнь, если и имеет
цель,   то  дотЯнуть,  наслаждаЯсь   Январским   жарким  солнцем,  пальмами,
перекинутыми  на бульваре,  как  шеЯ лебедЯ, видом  красавца-полицейского  в
белой каске --  до  битвы  цветов.  “же вовсю идут  репетиции  карнавала  --
горничные и прачки, а также безработные, нанЯтые за  10 франков, изображают,
обливаЯсь потом, рыцарей и дам, дикарей и пейзанок.
     ‘егоднЯ после завтрака  мы с Ќиколаем отправились в русскую читальню --
нанЯли фиакр и  доехали  до  виллы  Ѓормон,  где  Ќиколаевское  православное
кладбище и часовнЯ  покойного –есаревича.  ЏоднЯлись по  высеченной из камнЯ
лестнице, шли по широкой аллее, залитой цветами. Ћттуда открылсЯ вид на море
--  спереди  беспредельнаЯ  глубина,  слева   размореннаЯ   Ќицца.   ђусскаЯ
библиотека притаилась в приделе церкви. Њожно читать в саду под пальмами. Њы
взЯли по толстому волюму с кириллицей, радующей глаз, устроились  в плетеных
креслах в тени и читали, смахиваЯ со страниц летевшую с кустов шелуху.  Ћдин
раз набежало облако, которое, может, терлось о ѓибралтар.
     ‘ейчас  пришла  домой,  принЯла душ  и  прилегла. Њой  номер  Я  делю с
туземцами -- мелкими  настырными муравьЯми. Ѓерешь в ванной зубную  щетку, а
они вылезают оттуда,  как из леса на опушку.  Ћтламываешь кусок оставленного
на ночь на  столе круассана  -- те  уже прижились в ноздреватом мЯкише,  как
монахи в пещерах.
     …сть вещи, которые Я  не  могу принЯть в  этом человеке. Њне претит его
безапеллЯционность,     инерциЯ    разогнавшегосЯ     тЯжелого     предмета,
самоуверенность обладателЯ Ящичка, в котором шебаршитсЯ некое высшее знание,
вроде его медитеранского навозника.  Ћн весь -- правильность и  спокойствие,
незыблемаЯ уверенность, что наш нечаЯнный мир -- не волос в чьем-то супе, но
овеществленный смысл, что двуногополые развиваютсЯ от зла к добру,  от грЯзи
к чистоте, от  хаоса к порЯдку,  от  гильотины  к  электрическому  стулу. Ћн
раскладывает по полочкам эту бесконечную кашу из горшочка, что  варит жизнь,
как раскладывает по коробочкам свою безмозглую дрЯнь, в уверенности, что все
на свете  поддаетсЯ классификации,  что  всему можно найти подобающее место,
что все можно назвать, что длЯ всего существует имЯ.
     ‡десь есть один чудак, мнЯщий себЯ художником.  Ќи красок, ни  кистей у
него  нет,  с  утра  он  уходит  на  берег  и  в  набегающих  волнах  ставит
отполированные морем  камни на  попа  один на  другой.  ЏолучаютсЯ  какие-то
причудливые формы, что  торчат  из  воды и  держатсЯ  против всЯких  законов
физики.  Џублика  на променаде  останавливаетсЯ посмотреть на эти  вихлЯстые
скульптуры и не скупитсЯ на мелочь -- таким образом он зарабатывает себе  на
ужин. Ќочью камни расшвыривают то ли волны, то ли мальчишки.
     •удожник  и сам  похож  на  свою  скульптуру --  на  плечах примостилсЯ
череп-голыш  без  единого  волоска,  который  прикрываетсЯ от солнца детской
панамкой.
     ‘егоднЯ  мы  с Ќиколаем поехали  на фиакре  смотреть на город  с  ато.
Ћттуда,  с  ‡амковой  горы, всЯ  Ќицца,  как на  ладони, уступами  с  севера
спускаетсЯ к  морю.  ’ам же, в крепостце,  защищавшей  когда-то  итальЯнский
городок от врагов, а теперь ставшей рестораном, пообедали, причем, встретили
плЯжного скульптора, и Ќиколай пригласил его на стакан вина.
     ’ам, наверху,  было ветрено,  мистраль вздымал скатерти и юбки. Ќиколай
стал ни с того ни с сего нападать на несчастного старика, будто хотел что-то
доказать ему:
     -- ‚от вы  говорите, что готовы умереть  в любую минуту без страха, что
примете отлучение от этого  неба, солнца, ветра без ропота и сожалениЯ -- со
словами благодарности Ѓогу и за каждый  прожитый день и за посланную смерть.
Ќо,  чтобы  умереть  счастливым, согласитесь, нужно  хоть частью своей здесь
остатьсЯ,  породнитьсЯ  с женщиной,  бронзой  или  хоть  кирпичом,  оставить
потомство, теплокровное  ли, каменное, бумажное, чтобы вы знали:  вот это --
мой сын, а вот это -- моЯ дочь, Я их люблю и оставлЯю жить вместо себЯ.
     ‘тарик только вытирал пот с шеи своей панамкой, виновато улыбаЯсь  и не
понимаЯ, что  от него  хотЯт.  џ  зачем-то заступилась  за этого  беднЯгу  с
зубами, желтыми, как кукурузные зерна:
     -- ‡наете, чего вам надо боЯтьсЯ, благоразумный мой человек?
     -- —его же?
     -- ’ого, что в один удивительный день вы не узнаете того, с кем думали,
что породнились,  выбросите на  помойку ваших детей и на последний гривенник
закажете в кондитерской ванильное мороженое с клубникой. ‹юбите?
     -- Ќет.
     ’ут  раздалсЯ  выстрел  из  вестовой  замковой  пушки --  команда  всем
проверить   часы.  Њы  пошли  обратно   пешком.  ‘ен-†ан  с  горы  похож  на
распластанного крокодила.  Љонец ЯнварЯ, а уже цветут  лавр, миндаль, пинии,
апельсины, лимоны.
     ђазбила  зеркало. ‘лучайно, конечно. ѓром, звон, всЯ ваннаЯ в осколках.
„аже поцарапала руку. Ќеглубоко, несколько капель. Ќе  успела оглЯнутьсЯ,  а
они уже повесили новое.  € оттуда  кто-то  смотрит. Њне хуже  с каждым днем.
Љожа сохнет, морщинитсЯ,  обтЯгивает  череп. ‘илы уходЯт. Ќе показываю вида,
после  завтрака бодро иду к  морю, но дохожу только  до ближайшего кресла на
променаде.  ‘ижу, сколько  могу, любуюсь гулЯющими и облаками, кормлю  чаек,
потом возвращаюсь к себе в номер, глотаю порошки и реву.
     Ћн: Ћльга ‚ениаминовна, вы чем-то больны, вам нужно обратитьсЯ к врачу,
иначе вы просто погубите себЯ!
     џ:  ЏустЯки!  ‘о мной  всЯкий раз  так бывает зимой --  впадаю в  тощую
спЯчку. џ знаю и без врачей, что мне нужно: солнце, морской ветер да вон тот
парус с талией осы.
     Ќеделю не бралась за перо. € вот сегоднЯ. Џочему, почему, почему? Љак Я
могла не видеть,  не чувствовать,  не понимать! Ћн  молча зашнуровывал  свои
ботинки, будто не слышал менЯ. Џотом сказал:
     -- ќто стараЯ фотографиЯ.  ’еперь был бы  уже  в  пЯтом  классе. Ќет, в
шестом.
     џ не понЯла:
     -- Љак это?
     -- …го больше нет.
     Њне стало не по себе.
     -- ђади Ѓога, извините, Я что-то не то сказала.
     Ћн невесело улыбнулсЯ.
     -- Ќичего страшного. “же столько лет прошло.
     Њы вышли на улицу. Ћн молчал. џ зачем-то спросила:
     -- —то с ним случилось?
     --  Ѓегал с  мальчишками  по  льду.  Џопал в полынью.  ‚  общем, глупаЯ
историЯ.
     џ шагала рЯдом, еле поспеваЯ, и не знала, что сказать.
     -- „а вы не расстраивайтесь из-за менЯ, -- он как-то странно улыбнулсЯ.
-- џ, когда все это произошло,  жить не мог.  Ђ потом мне объЯснили, что так
должно быть. Џросто закон такой  -- как Яблоком  по лбу.  ‘  каждым в  жизни
должно что-то произойти.  € с  вами  произойдет. €  со  всеми. Џросто  нужно
знать. Ђ  с  женой  мы после этого разошлись. Ќаверно, это должно было  нас,
наоборот, сблизить.  Ђ вот  как получилось.  Њожет, он  только нас вместе  и
держал.
     Ќа рынке стоЯл гвалт, там везде  что-то  жарилось,  парилось, кипело. џ
смотрела  на этого  человека,  у  которого по нелепости так чудовищно  погиб
самый дорогой человек, как он азартно торгуетсЯ, хохочет, хлопает рыбачек по
плечу --  и не понимала, что это?  Ћчерствелость души? ‘ила  жизни? €ли сила
жизни и есть очерствелость души? € все  не лезло у менЯ из головы его Яблоко
по лбу.
     Dimanche и Mardi gras -- две высшие стадии карнавального  опьЯнениЯ. Ќе
ходите на  Љорсо,  если у  вас  ненадежны локти,  мрачно на  душе, щеголеват
костюм, а на голове шлЯпа -- попадете в давку, вас  выпачкают всеми красками
и  если  не  собьют с ног, то непременно нахлобучат вашу шлЯпу по уши. Њожно
выбрать безопасное место на террасе около префектуры  или заплатить за  окно
или  балкон.  Љарнавал квакает лЯгушками,  размахивает  гигантскими крыльЯми
летучих мышей, кувыркаетсЯ обезьЯнами, садитсЯ на козлы  бородатым кучером в
дамском бальном костюме, сыплет цветами, швырЯет мучными конфетами пополам с
горохом. Љто ЯвлЯетсЯ только поглазеть, заражаетсЯ, покупает  цветов, конфет
и, войдЯ в азарт, еще очень досадует, что конфеты не камни, чтобы бросить их
в одну рожу, приветливо улыбнувшуюсЯ с балкона.
     Ќу  вот, все  и произошло. ‘лучилось то,  что и  должно было случитьсЯ.
Њилый, несчастный,  славный  мой  Ќиколай  Ђлександрович!  ‚се,  что  вышло,
поверьте  мне,  к лучшему!  ‡нала,  что  вы  давно должны были  уехать  и не
уезжали,  все откладывали, находили тысЯчу  причин  переменить билет. ‡нала,
что вы  придете  и  скажете  то,  что  сказали.  Џросто  и  внЯтно,  хоть  и
покраснели, как мальчик. Љонечно,  любимый мой человек, вы тысЯчу раз правы,
и было бы просто чудесно, просто замечательно, просто восхитительно положить
вам  голову  на  плечо, прижатьсЯ  к вам,  обхватить сильно-сильно и  больше
никогда не отпускать. „а что же  вы,  глупый мой, спрашиваете еще, хочу ли Я
быть  вашей  женой, какого еще  вы  ждете ответа?  €  в  ту минуту, когда  Я
ответила вам "нет",  в  ту самую  секунду вдруг  так пронзительно захотелось
умереть. Џослушай, любимый мой, ты все-все когда-нибудь поймешь. …сть  вещи,
которые и существуют только  длЯ того, чтобы быть понЯтыми потом. € когда ты
все поймешь, ты простишь. Њилый мой, мы прекрасно знаем с тобой одну истину,
котораЯ единственнаЯ удерживает этот мир. ‚се сущее  держитсЯ на ней, как на
соломинке: что бы ни произошло, самое важное -- не терЯть достоинства. € вот
этот экзамен, может быть,  главный из всех, которые нам пришлось сдавать, мы
выдержали. ’ы стоЯл у окна. ’ам валЯлась на подоконнике точилка, ты взЯл ее,
вытЯнул из стакана с карандашами самый тупой и принЯлсЯ точить. џ поправлЯла
цветы  в вазе. ‡ачем карандаш, при чем  тут цветы? џ стала болтать что-то  о
карнавале, какую-то несусветную чушь, лишь бы заглушить молчание. ’ы все был
занЯт точилкой --  у  карандаша то и дело ломалсЯ грифель.  Џотом сказал, не
глЯдЯ на менЯ,  что завтра уедешь утренним поездом. џ ответила как ни в  чем
не бывало, что приду тебЯ провожать. ‚се вышло хорошо, как нельзЯ лучше, как
и должно было быть, только в самом конце тебЯ чуть  подвели нервы -- хлопнул
дверью так, что зазвенела люстра.
     ’ы  уедешь завтрашним поездом,  а Я буду стоЯть на платформе  и  махать
тебе,  улыбаЯсь, щурЯсь  на  солнце, легко,  беззаботно.  Џотому  что  и  Я,
единственный мой, права, хоть у менЯ  и не так много аргументов. „аже совсем
немного. Ђ  вернее,  всего-навсего только один:  что за радость  женитьсЯ на
гниющем заживо желудке,  правда? Ђ  та, в зеркале,  когда  ты  ушел,  сперва
сидела на кровати долго-долго. €з  окна доносились звуки оркестров, мешавших
друг другу, крики, смех,  вопли. Џотом, спокойнаЯ, увереннаЯ  в себе, слегка
голоднаЯ, она стала  одеватьсЯ.  ЏримерЯла платьЯ, все на какую-то толстуху.
ђасчесывала волосы. Џудрилась. Џодводила ресницы. Ћставила по капле духов за
ушами,  на шее, на груди. ‡акрыв окно, на случай дождЯ, она вышла из зеркала
и  отправилась на Љорсо, туда,  где бесилсЯ карнавал -- ее стиснули в давке,
измазали  волосы взбитыми  сливками,  ткнули  охапкой  цветов  в  лицо.  Ћна
выхватила у  кого-то букет и  сама стала хлестать им направо и налево. ’олпа
вышвырнула ее  к какому-то  ресторанчику. Ћна,  смеЯсь, заказала  жаркое, не
глЯдЯ,  просто ткнув пальцем  в меню,  потом еще полдюжины блюд.  ‘тала пить
вино и есть все подрЯд, запихиваЯ в рот куски пальцами.
     Џервый раз ее вывернуло уже в ресторане. Ћна еле дошла до гостиницы. Ќе
хватило сил добратьсЯ до номера, и она присела у стены в коридоре. џ как раз
возвращалсЯ  от  близнЯшек  не  солоно хлебавши, в кармане  бутылка коньЯка,
злой, да какой там  злой, просто  в бешенстве. „умаю, напьюсь один -- и весь
карнавал. Ђ когда Я в таком состоЯнии -- ты же менЯ знаешь, --  остановитьсЯ
уже не могу. Џомнишь, как Я чуть не вышвырнул тогда полЯка-хама из поезда на
полном ходу? € вот слушай приключение. ‘мотрю,  на этаже сидит  на корточках
одна тут  особа, Я  тебе про нее, кажетсЯ, писал, местное  чучело, посмешище
сезона. ‘ невероЯтной шлЯпой, над которой умирает со смеху весь табльдот.
     Џодхожу, спрашиваю:
     -- ‚ам помочь?
     Њычит что-то, мотает головой.
     џ ей снова:
     -- „а что с вами? ‚ы плохо себЯ чувствуете? Њожет быть, вызвать врача?
     Ђ она в ответ блевать, еле отскочил.
     Ќу,  думаю, не оставлЯть же пьЯную  женщину без помощи. Џод мышки  и  к
себе в номер. Ћна и не сопротивлЯетсЯ, тащу ее, как куль.
     ‚округ нее увивалсЯ тут один  мухолов, но, видно, без натиска.  џ ее на
кровать и давай отпаивать коньЯком.
     Ќу,  брат, дальше можешь сам себе все  представить! Џожалел только, что
тебЯ не было (не забыл еще волоокую хористочку с ниточкой в пупке?).
     Ћбожаю все  эти  пьЯные  слезы, этот  осовелый  скользЯщий взглЯд,  это
бессмысленное мычание, это освобожденное бесстыжие!
     Ћна бормочет что-то нечленораздельное, а Я ее раком.
     P.S. ‚се мы  умрем, брат. ѓлавное -- умереть  молодцом! Ќадо  загребать
жизнь обеими руками.
     ‘лушай, чудо мое,  странную сказку. ‘лучилось все это тысЯчу лет назад,
когда тебЯ и в помине не было.
     Ќикому не рассказывал, носил в себе.  ’ебе, доченька, расскажу, слушай.
’ы ведь у менЯ умница -- ничего не поймешь.
     ’вой папа  был  тогда совсем другим, у него самого еще были живы мама и
папа,  а  он  был юношей.  ћноша  -- это такое существо  с  жидкой бородкой,
которое  играет  в  крокет  и кегли,  руководит фантами и  говорит  дерзости
девицам. Ђ потом  ночью корпит над actio hypothecria и pignoratitia.  €  вот
одним утром, когда  снег за  окном  спешил к трем вокзалам, он отправилсЯ на
экзамен -- всю ночь готовилсЯ, проспал и теперь очень торопилсЯ, прЯмо бежал
по  лестнице,  а внизу чуть  не упал, поскользнулсЯ на заледенелых ступенЯх,
это дворник носил воду и расплескал. €  в дверЯх юноша столкнулсЯ нос к носу
с  заснеженным  почтальоном.  ’от  принес  ему  телеграмму. ’елеграмму юноша
открыл уже в трамвае. ‚ ней его отец  сообщал без точек и запЯтых, что  мама
юноши  скоропостижно  скончалась   и   что  похороны  будут  тогда-то.   "Џо
возможности,  --  телеграфировал  отец,  --  приезжай".   ћноша   доехал  до
университета и  машинально,  плохо соображаЯ,  что  происходит,  разделсЯ  в
гардеробе и поднЯлсЯ  по лестнице до аудитории. ’ам его окликнули и сказали,
что  о  нем  уже спрашивали.  Ћн вошел в  экзаменационный  зал,  и  на  него
набросилсЯ профессор романист Џлатонов, грузный и рыхлый -- когда поднималсЯ
на кафедру, она трещала под ним. ћноша был его любимым студентом.
     -- Ќу,  где же  вы пропадаете? Ѓерите билет! Ѓерите, берите, что вы тут
перед нами как каменнаЯ баба из кургана!
     ћноша  взЯл  с алой  бархатной  скатерти  бумажку. …му  досталсЯ  конек
профессора -- отличие dominium от possessio.
     -- ‚от и чудесно! -- обрадовалсЯ Џлатонов. -- џ уже имел удовольствие с
вами,  молодой  человек,  дискутировать по  этому  вопросу. Ћтвечайте-ка без
подготовки, ex tempore!
     ‡а длинным экзаменационным  столом  сидели какие-то седобородые старцы,
которых юноша должен был поразить своими способностЯми,  „ержавины  русского
права, дышавшие на ладан.
     Џлатонов заерзал на заскрипевшем под ним стуле, торжествующе поглЯдываЯ
на коллег, мол, сейчас увидите, этот покажет!
     ћноша хотел что-то сказать, объЯснитьсЯ,  показать телеграмму, но вдруг
почувствовал,  что не может выдавить из себЯ ни слова, будто кто-то сжал ему
челюсти.
     Џлатонов потирал руки, как бы предвкушаЯ удовольствие, его большое тело
еле помещалось за столом. Ћн подбадривал хрипловатым баском:
     --  Ќу  же,  молодой человек,  с высоты  этих  пирамид  на вас  смотрЯт
тридцать веков! -- и сам  первый заразительно засмеЯлсЯ своей шутке, пихаЯ в
бок то мумию справа, то слева.
     ‚первые этот обожаемый юношей умница показалсЯ ему никчемным дурашливым
стариком, а его dominium с possessio каким-то бредом.
     Џлатонов не унималсЯ:
     -- „авайте, давайте, Ђлександр ‚асильевич,  глазомер, быстрота, натиск!
ђежь, коли, бей! ЏулЯ дура, штык молодец!
     ћноша все молчал.
     Џрофессор забеспокоилсЯ:
     -- Ќу же,  что с вами, дорогой мой? Џереволновались? Ѓывает. Ќачинайте,
начинайте, мы ждем.
     ћноша стал что-то бормотать.
     Њумии переглЯдывались.
     Џлатонов мЯл себе то мЯсистые уши, то рыхлый нос, ничего не понимаЯ.
     Љогда  юноша замолк, профессор  долго кусал  губы,  покачиваЯ  головой.
Џотом сказал:
     -- ‚ы менЯ очень, очень разочаровали.
     €з университета  юноша поехал  на трамвае  по  ЊЯсницкой  на  Љазанский
вокзал.
     Џопутчиками в  купе  оказались  сонливый  полковник и мрачнаЯ когтистаЯ
дама, терзавшаЯ  всю дорогу толстую  машинопись  корректорскими  каракулЯми.
Џолковник  то  и  дело  клевал  носом,  но, начинаЯ  храпеть,  просыпалсЯ  и
принималсЯ расспрашивать юношу о жизненных планах. ћноша забралсЯ на верхнюю
полку и сделал вид, что спит. Џотом полковник обратилсЯ к соседке:
     -- ‚ы, мадам, не  составите мне компанию пообедать? -- и, не дождавшись
ответа, исчез за дверью на целый день, а дама, к счастью, так и не проронила
за всю дорогу ни слова. ’олько где-то за Џензой вдруг произнесла недовольно:
     -- Њолодой человек, потрудитесь выйти, мне нужно переодетьсЯ.
     ‚  поезде ночью  юноша,  то  есть,  конечно,  Я, неважно,  никак не мог
заснуть.  Џроезжали  какую-нибудь  станцию,  свет  от  фонарей  врывалсЯ  на
несколько мгновений  в купе, потом  опЯть все окуналось в темноту. Џолковник
то храпел, то ворочалсЯ. Ќапротив с полки свесилась его рука. Љогда за окном
мелькали  огни, по жирному  обручальному  кольцу пробегали  искорки.  €ногда
поезд останавливалсЯ, тогда были  слышны шаги рабочего  под окнами  вагона и
стук молотка по железу.
     џ  думал  о  маме. ‚споминал,  как  в  школе, после  уроков, забегал  в
туалеты, чтобы соскоблить  со  стен,  пока  никто не  видит, все  эти убогие
надписи о химичке, которыми изощрЯлись мои соученики. ‚спомнил, как однажды,
это было на каникулах, в ЏЯтигорске, мы прогуливались  вдвоем по бульвару, и
она хотела взЯть менЯ под руку, будто Я ее кавалер, а мне было четырнадцать,
и Я отпрЯнул, наверно, стыдилсЯ ее.
     ‚спомнились все бесконечные детские  страхи. Љогда Я заболел ветрЯнкой,
раздалсЯ звонок. џ лежал  в своей  комнате и смотрел на сыпь, выступившую на
стене  --  житьЯ  не  было  от комаров, и стены не  успевали  отмывать от их
останков.  €з  флигелЯ было три  выхода: один  вел непосредственно в актовый
школьный зал, другой во двор, третий на улицу. Љто-то позвонил с улицы.
     џ не  знал,  кто  пришел, слышал  только  голоса  в  прихожей,  потом в
гостиной. Ћтец был дома, значит, это  случилось в субботу или воскресенье. џ
прошмыгнул в  туалет,  а  оттуда,  никем не замеченный,  в  кухню.  Џокрытый
Язвочками организм требовал лакомств. џ  стащил несколько ломтиков пастилы и
пошел на  цыпочках  к себе,  когда менЯ вдруг  догнали слова, смысл  которых
дошел не сразу. Ћтец, отвечаЯ на вопрос невидимого гостЯ, сказал:
     -- Ќет, ‘аша не знает, кто его настоЯщаЯ мать.
     џ добралсЯ до своей кровати, но проглотить пастилу уже не смог.
     ‘коро голоса переместились снова в прихожую, хлопнула  входнаЯ дверь. џ
хотел было броситьсЯ к окну, но моЯ комната выходила во внутренний садик.
     ‚ошел отец, за ним мама. Ћна присела ко мне на кровать.
     -- ќто еще что такое?
     Ћна разжала мой кулак с растаЯвшей слипшейсЯ пастилой.
     џ хотел спросить, кто это приходил и что все это  означает, но Язык мой
окостенел, и Я не  мог вымолвить ни слова. ЊенЯ охватил ужас при мысли,  что
они пришли сказать какую-то чудовищную, невозможную правду. Џравду,  котораЯ
перевернет весь мой мир, сломает и исковеркает мою жизнь.
     ‹огические  умозаключениЯ,  к которым детский  мозг еще  не  был готов,
царапали  и  рвали что-то  внутри. …сли эти люди,  пришедшие сообщить  нечто
важное и теперь взволнованно трогавшие мне лоб, щупавшие губами мою горевшую
кожу, встревоженно переглЯдываЯсь, откуда это у ребенка вдруг жар и озноб --
если эти  люди не мои родители, то  как же так? Љто  тогда  эта женщина, что
роетсЯ в коробке  с порошками и таблетками, и кто этот мужчина, что вызывает
в соседней комнате  по телефону  врача?  € кто  тогда Я? Џочему лежу здесь с
липким кулаком и  не могу пошевелить  ни рукой, ни ногой? Љак Я сюда  попал?
Људа мне теперь идти? € кто в таком случае моЯ настоЯщаЯ  мать? €  не был ли
это мой настоЯщий отец, кто сейчас приходил?
     ‚рач дал выпить какого-то порошка, и Я заснул. Ђ когда проснулсЯ и мама
принесла мне, как обычно, стакан какао, счастливаЯ, что ее ‘ашенька пришел в
себЯ и что весь этот ужас уже позади, Я  вдруг почувствовал, что мне,  моему
миру объЯвлена безжалостнаЯ война,  тот,  невидимый, нанес  первый удар, а Я
нечаЯнно,  поневоле,  отбил  этот  натиск.  ђодители, пришедшие сказать  мне
что-то, испугались моего приступа и, возможно, решили разговор отложить.
     ќто, наверно, приходил посланник сарацин-невидимок.
     Њама  водила  менЯ  в театр ‡имина, только  что тогда  построенный,  на
утренники. € вот  там один  раз,  когда  сестрицы  Ћдноглазка, „вухглазка  и
’рехглазка  улеглись  дома  в  своих  кроватках, стена  покачнулась,  что-то
порвалось, и размалеванный задник с тЯжелым вздохом  рухнул на спину, поднЯв
клубы пыли. ‚друг оказалось, что мы не в уютной хатке, а в каком-то огромном
грЯзном пространстве  с нерЯшливой кирпичной  кладкой.  Ћттуда  подул ветер.
‘тало жутко.
     ’ак  было  и  после  тех  невозможных  слов,  обрывка брошенной  фразы,
котораЯ,  может,  вообще  мне только  почудилась,  или Я что-то  неправильно
понЯл, или вообще речь шла о ком-то  другом. џ  не мог  тогда сформулировать
словами  это  странное  ощущение.  ЋкружавшаЯ менЯ  жизнь,  теплаЯ,  уютнаЯ,
единственнаЯ, вдруг оказалась какой-то дурно слЯпанной декорацией, в которой
Я  ненароком  прорвал дыру.  Ћткуда-то из-за кулис пахнуло  затхлой огромной
темнотой,  и  у  ребенка под  мышками  засквозил  холодок.  Њама,  отец, все
взрослые кругом  оказались  переодетыми  актерами,  участниками  устроенного
кем-то длЯ менЯ утренника. ‚се  вжились в  свои роли, но времЯ спектаклЯ уже
подходило к концу. …ще немного, и актеры выйдут кланЯтьсЯ: человек, играющий
роль моего отца, снимет бороду, мать  -- парик. —удеснаЯ сказка  закончитсЯ.
ЌачнетсЯ какаЯ-то чудовищнаЯ, немыслимаЯ реальность.
     Ќочами Я просыпалсЯ в морозном поту от тошнотворных снов. Ќо открытьсЯ,
рассказать маме  или отцу о своих детских страхах было совершенно немыслимо.
„етский  ум  понЯл  только  одно: нужно  сделать  все,  чтобы  продлить  это
представление в детском театре школьного флигелЯ как можно дольше.
     Љогда взрослые разговаривали  друг с другом, Я всЯчески  напоминал им о
своем  присутствии  --  бибикал,  фыркал,  говорил  голосами  своих  игрушек
подчеркнуто  громко, чтобы  там, за  столом  или  в креслах, не забылись, не
прогов