тей уже в человеческом  обличье.  € эти дети  --
наши предки, от которых мы и ведем наше происхождение.
     ЉлЯу приумолк и потом торжественно сказал:
     --  Ђ  та самаЯ перваЯ  женщина и есть Ќау! Ћна живет среди  нас, и  мы
воздаем ей хвалу!
     Џоследние слова  ЉлЯу  дети  слушали в полусне,  и им чудилось  далекое
неправдоподобное времЯ, когда кит мог превратитьсЯ  в  человека, а  человеку
длЯ пропитаниЯ было достаточно Ягод и морской травы.
     ќту  легенду  они уже не  раз слышали,  как  и рассказ  самого  ЉлЯу  о
чудесном спасении китами.
     Ћни  видели  ’анец Љита и с детства учились ему, чтобы  в торжественные
минуты, когда благодарные чувства рвались наружу, можно было исполнить его в
Ѓольшой Яранге, где собирались отважные ловцы морских зверей.

     Љаждое утро уходил  ЉлЯу на  морской лед. ‡а спиной оставалась ѓалечнаЯ
коса, Яранги, утонувшие в снегу и напоминавшие о живой жизни лишь тоненькими
струйками дыма.
     ‘инева  зимнего днЯ чуть розовела, и  огромное зарево на южной  стороне
неба вот-вот готово было проклюнутьсЯ первыми лучами солнца.
     ЉлЯу обходил торосы, осторожно проходил по морскому льду на только  что
замерзших разводьЯх и думал о вечном, о том, что всегда волновало его.
     ‚ то,  что кит может превратитьсЯ  в человека, все же можно поверить...
Ќо почему то, что произошло давно, никогда не повторЯетсЯ?
     Њного было неЯсного и непонЯтного в старинных  сказаниЯх. Љогда-то ЉлЯу
обратил на это  внимание ќну, но тот  строго сказал, что  так и должно быть:
чем больше неЯсного в старинном сказании, тем оно достовернее и тем больше в
него надо верить.
     Ќо почему мир не может быть так  Ясен, как чист и  свеж утренний воздух
после душного и теплого полога?
     ‡вездное небо тоже населено множеством  существ, охотниками, девушками,
оленЯми... ‚оображение соединЯло невидимые линии созвездий и рождало картины
небесной жизни. Љазалось бы, это  та самаЯ  жизнь, куда уходили умершие.  Ќо
нет! “мершие уходили через облака, это  верно, но жили совсем в ином мире, о
местоположении которого затруднЯлись  говорить даже  такие  мудрые люди, как
ќну. Ќо ЉлЯу видел только звезды -- светЯщиесЯ точки на небе --  и по-своему
думал, что небо --  как бы гигантский рэтэм,  натЯнутый поверх всего мира, в
нем множество дыр, через которые изливаетсЯ дождь,  сыплетсЯ снег.  € где-то
под этим  гигантским шатром  живут  иные народы.  „ым  от их костров  в виде
облаков поднимаетсЯ в небо, затмеваЯ свет и вызываЯ ненастную погоду.
     Џочему окружающий мир так отличен  от того, о котором говорЯт преданиЯ?
Ђ не нарочно ли мудрецы все затуманивают, чтобы скрыть собственное незнание?
     —ем дальше в  море  уходил ЉлЯу,  тем шире открывалсЯ захватывающий дух
вид на хаотическое нагромождение синего льда.
     „о самого стыка земли и  неба громоздились торосы. ‘реди  них виднелись
огромные обломки ледЯных гор, голубые, словно светЯщиесЯ изнутри собственным
светом.  ‚  ледовых  пещерах   было  удивительно  жутко  и  слышалось  тихое
потрескивание,  словно кто-то невидимый таинственно брел  по ледовой крыше в
мЯгких, подбитых шкурой белого медведЯ торбасах.
     Њорской вид на первый взглЯд однообразен, но это однообразие кажущеесЯ.
‚близи  торосистое  море  полно  неожиданностей.  Ђ подальше от берега,  где
сильное  морское  течение  постоЯнно  ломает  лед,  в  черных,  курЯщихсЯ на
морозном воздухе  белым  паром разводьЯх тихо  плывут нерпы, глЯдЯ огромными
глазами на бело-голубой мир.
     ‘ морЯ, даже с высокого тороса, уже не различить темные пЯтнышки Яранг.
†алкие, маленькие точечки, словно заЯц наследил. ‡а ними -- закованнаЯ в лед
лагуна, границы  которой  невидимы. Ќо к югу, где  холмы поднимаютсЯ и,  как
морские  волны,  бегут к синеющим  вдали горам, простираетсЯ твердаЯ  землЯ,
такаЯ же бесконечнаЯ, как море.
     ‡а зубчатыми вершинами „альнего хребта бродит зимнее солнце.
     —то там, за этим хребтом?
     “ подножиЯ гор кочуют оленные люди, дальние  родичи приморского народа,
отколовшиесЯ еще  в  стародавние времена, которые хорошо помнит лишь  стараЯ
Ќау.
     …ще недавно ЉлЯу думал,  что с возрастом все тайны  откроютсЯ ему и все
недомолвки взрослых людей  -- всего  лишь попытка оградить юнца от того, что
полагаетсЯ знать только зрелому, настоЯщему охотнику.
     Ђ ведь незнание разжигает любопытство и гонит человека в неизведанное.
     Љак ќну.
     Ќекоторые даже  говорили,  что  тот  сошел с ума,  ибо  здравомыслЯщему
человеку не  придет в голову говорить о далекой земле,  где  солнце вчетверо
дольше светит в небе и лето такое долгое, что не успевает оно кончитьсЯ, как
наступает новаЯ весна.
     -- ќто не  сказка, -- говорил ќну, -- Я уверен, что есть такаЯ землЯ, и
мы с тобой ее найдем... Џомнишь тот страшный день, когда мы едва не погибли?
‚от тогда и пришла мне в голову мысль о теплой земле. Љто знает, может, сами
киты вложили в менЯ это открытие...
     ЉлЯу слушал ќну, и в душе его росла решимость последовать за ним.

        4

     Ќа ноздреватом льду, изъеденном весенними жаркими лучами солнца, стоЯла
большаЯ  байдара. Ћна просвечивала новой, только  что  натЯнутой  кожей,  и,
когда кто-нибудь прикасалсЯ к ней, она гудела, как огромный Ярар.
     ‚месте  с ќну в удивительное, давно  задуманное путешествие отправлЯлсЯ
ЉлЯу.
     ’ретьим плыл  Љомо,  лентЯй  и  шутник,  однако  искусный  в  том,  что
изображал на окрестных скалах все, что видел глазами.
     ‘реди провожающих была стараЯ Ќау.
     Ћт  весеннего  солнца ее лицо еще больше потемнело, как покрышки Яранг,
пережившие зимние холода, снегопады, метели и Яростное весеннее солнце.
     ЉлЯу никогда не думал, что расставание с родными и близкими,  с женой и
детьми, с ѓалечной косой,  с привычным видом  из Яранги, окрестными холмами,
скалами так мучительно больно, что хочетсЯ закричать в полный голос,  потому
что боль такаЯ, словно на сердце упал тЯжелый камень.
     ќтот камень не отпускал все то времЯ, пока байдара плыла вдоль ледЯного
берега,  еще не успевшего отойти от земли, мимо высоких скал, с которых ЉлЯу
зимой любовалсЯ широкими просторами, окружающими селение, и думал о том, что
за теми дальними зубчатыми хребтами. ’еперь им  придетсЯ не просто убедитьсЯ
в чьих-то давних рассказах, а самим увидеть дальнюю землю, где  много солнца
и где живут предки приморских жителей -- киты.
     ’рудно  было  расставатьсЯ  с  женой,  но  еще  больше  -- с детьми.  ‚
последние   мгновениЯ   почему-то  припомнились  прекрасные  дни,  когда  он
собиралсЯ увести  Ђйнау к себе  в  Ярангу, бродил с ней вдали от селениЯ, по
тундровым холмам, так как мЯгки и ласковы травы...
     ‹юди смотрели вслед уходЯщей байдаре,  котораЯ становилась все  меньше,
растворЯЯсь в пространстве, как угасающий человек растворЯетсЯ в бесконечном
протЯжении времени.
     Њногие именно так  и  думали, глЯдЯ вслед  скрывающейсЯ из  полЯ зрениЯ
байдаре.
     ‚се молчали.
     ‘тараЯ Ќау поглЯдела на людей и громко сказала:
     -- ќто зов предков. €бо киты -- вечные странники,  вечно путешествующие
в  огромных морЯх. € человек не может долго  жить на одном месте. ‘начала он
изобрел байдару, чтобы покорить морскую стихию, вернутьсЯ к изначальному...
     -- Ђ потом возьмет да полетит в небо, -- усмехнулсЯ кто-то.
     -- Џочему бы и  нет?  -- задумчиво произнесла  стараЯ  Ќау.  -- Њожет и
такое случитьсЯ... Ђ пока пусть плывут  сыновьЯ китов по морю и ищут новое и
непознанное. ’олько так человек почувствует себЯ настоЯщим жителем земли...
     € еще долго говорила стараЯ Ќау.
     Џока свежи были воспоминаниЯ об уехавших, ее внимательно слушали.
     Ќо   проходило   времЯ.  „ругие  событиЯ   затмевали  троих   безумцев,
отправившихсЯ тропой китов искать долгое лето, и только родные вспоминали их
в рЯду навсегда ушедших сквозь облака.
     Ђ  речи старой  Ќау стали назойливыми. ‘лушали  ее только  из свЯщенной
обЯзанности быть внимательными к старухе, пережившей само времЯ.
     ‚ыросли дети  ЉлЯу,  и  лишь  очень редко,  в  рЯду полузабытых сказок,
кто-то вспоминал о трех безумцах, отправившихсЯ в далекое путешествие.
     Ќикто  тогда  не  мерил  времЯ,  потому  что  оно  и  так  было  видно,
отпечатываЯсь  на облике людей,  отмеченное  родившимисЯ и выросшими детьми,
состарившимисЯ и ушедшими сквозь облака.
     Ћднажды в Ясный зимний день с низким холодным солнцем, протЯнувшим свои
озЯбшие  лучи далеко в торосистое море,  на  залагунной  стороне, где  вдаль
уходили волнистые  холмы, показались  три точки. Ћни медленно увеличивались,
приближаЯсь  к  Ярангам.  …ще  издали  можно  было  догадатьсЯ,  что это  не
кочевники, походка у них была инаЯ. ќто  не были  и гости с дальней стороны:
те ездили на собаках и шумно приближались к селению.
     Ђ эти шагали  очень медленно и даже  несколько раз останавливались, как
бы издали изучаЯ берег.
     ‚се люди ѓалечной косы высыпали на волю.
     Ђ  незнакомцы  все  приближались,  рождаЯ  смутную  тревогу  в  сердцах
встречающих.
     Џутники выглЯдели причудливо, их одежда была совсем непохожа на ту, что
обычно  носили жители  ѓалечной  косы.  € эта  одежда была отмечена  печатью
долгого, нелегкого  путешествиЯ. € еще одно обстоЯтельство внушало тревожные
мысли:  эти люди были далеко не молоды, уже в том возрасте, когда без особой
нужды не отваживаютсЯ пускатьсЯ в дальний путь.
     Ђ путники все приближались, и на их  изможденных, прорезанных глубокими
морщинами лицах светилась радость.
     ‘тарик,  одетый в белые  оленьи  штаны -- знак  готовности уйти  сквозь
облака, -- спросил путников:
     -- Љто вы и куда держите путь?
     „олго   не   отвечали  пришельцы.  Ћни   жадно  всматривались  в   лица
встречающих, словно стараЯсь найти в них знакомых.
     € вдруг старушка, котораЯ долго всматривалась подслеповатыми глазами  в
одного из спутников, закричала страшно и громко:
     -- ЉлЯу! ќто мой муж, ЉлЯу! џ узнала его!
     €  все  понЯли:  это  те,  о  ком  рассказывали  только  в  полузабытых
преданиЯх, о ком вспоминали как об одержимых несбыточной мечтой познать пути
китов.
     -- ‡начит, вы вернулись, --  сказала стараЯ  Ќау и пошла к  ќну, седому
тихому старичку.
     ѓлаза его светились мудростью и теплом.
     Џутников повели в Яранги, а они  шли, жадно вбираЯ в  себЯ заново облик
родного селениЯ, ибо это им грезилось в тоскливых сновидениЯх.
     -- Њы  прошли по тем удивительным землЯм, о  которых  знали  только  по
сказкам, -- повествовал ќну. --  Њы видели огнедышащие горы и дивились тому,
что  живущие  у  их  подножий  понимали нас и  тоже  почитали  китов  своими
предками.  Ћни утверждали, что  именно  там,  под этими  горами,  находились
жилища китов и эти горы есть их гигантские Яранги, с вершин которых струитсЯ
дым  домашних костров.  Њножество  рассказов  о жизни  китов мы  слышали  от
дальних родичей. Ѓудто в домашней жизни киты мало отличаютсЯ от нас  и ведут
такие же разговоры на своем, пока нам непонЯтном Языке. “ них даже случаютсЯ
и  ссоры, правда,  очень редко. ’огда содрогаетсЯ землЯ,  дым  из гигантских
костров густеет и иной раз даже раскаленные камни взлетают над вершинами гор
-- жены китов, занЯтые ссорой, перестают следить за очагом.
     Џутники  рассказывали по  очереди. Љогда один  уставал, вступал другой,
потом рассказ подхватывал  третий. ‚месте со  всеми слушала  рассказы стараЯ
Ќау,  и  каждый из  вернувшихсЯ  дивилсЯ  тому, что она  пережила  многих  и
оставалась такой же крепкой, какой они оставили ее много лет назад.
     -- ‚ тех краЯх мы не видели наших привычных зверей, на которых мы здесь
охотимсЯ, -- вел рассказ  ЉлЯу. -- Њоржей  нет, и белый медведь не заходит в
те льды.  „а  и  льдов  настоЯщих там  не  бывает.  Ќа зиму  образуетсЯ лишь
небольшой  припай, а за  ним всю  зиму плещетсЯ темное море. ‹юди  живут там
оленеводством и ловлей рыбы. Ћт такой еды они малосильны и ростом небольшие.
‡ато этой рыбы там  несметные косЯки. ‚ода в реках  кипит от  нее. Ќе только
сами люди питаютсЯ рыбой, но и собак своих кормЯт ею...
     -- Њы шли за солнцем, --  продолжал ќну. -- €бо  главнаЯ наша цель была
достичь той земли, где солнце долго светит и тепло  держитсЯ  дольше, чем на
нашей земле.
     Њы  видели  настоЯщие  деревьЯ,  покрытые  зелеными  листьЯми,  шумЯщие
ветвЯми,  словно  живые великаны. Ћни  покрывают  огромные  пространства,  и
трудно представить,  как человек  живет в этом зеленом сумраке, как  находит
дорогу к рекам и к морскому побережью.  Њы остерегались углублЯтьсЯ в леса и
старались всегда  держатьсЯ морЯ, ибо знали, что китовые тропы -- это дороги
морские.
     -- ‘начала мы  подумали, что дошли до  китовых пределов,  когда увидели
огнедышащие горы, -- сказал Љомо. -- Ћднако надо было найти вход в них.  Ќас
удивило, что поблизости мы не видели китов. € пошли мы дальше, переправлЯЯсь
через водные  преграды  с помощью  тамошних жителей, ибо наша  байдара давно
обветшала  и  стала непригодной. Џотом нам встретились люди, которые уже  не
понимали  нашего разговора.  Ѓольшинство  почитали нас своими  братьЯми,  не
обижали...
     -- Ќо не везде было так, -- вздохнул ќну. -- ‚ одной стране, где живут,
собираЯ  выросшие за лето  растениЯ  и разводЯт животных,  чье  молоко пьют,
словно  это  простаЯ  вода,  схватили  нас  вооруженные  люди  и  заперли  в
сумеречный дом. ’ам они держали нас очень долго, несколько лет. “же стали мы
понимать  их речь, а  они  все опасались нас  и говорили, будто  мы какие-то
оборотни,  пришедшие на их землю,  чтобы причинить  ее жителЯм  вред. Ћднако
остерегались нас лишать жизни, боЯсь еще большего несчастьЯ.
     Љормили  нас всЯческой травой, от которой мы поначалу сильно  ослабели,
но потом попривыкли и стали снова обретать прежнюю силу.
     € вот однажды вывели нас на солнечный свет, от которого мы отвыкли так,
что  первое  времЯ не  могли  держать  глаза открытыми, и повели  в огромную
Ярангу, сложенную из больших камней. ’ам сидел важный человек, который хотел
знать, откуда мы поЯвились и что за намерениЯ у нас.
     € ответили мы этому любопытному человеку,  что происходим мы от китов и
идем по их тропам, чтобы познать земли, где  много  тепла и мало холода, где
зимует солнце и перелетные птицы.
     ‚нимательно выслушал нас важный человек и  спросил,  откуда  мы знаем о
своем  происхождении.  ’огда  мы  сказали,  что  живет   в   нашем   селении
прародительница наша -- стараЯ Ќау, котораЯ родила наш народ...
     ‘ильно взволновали мы этим сообщением жителей теплой земли.
     € сказал тот  человек,  что и  они  ведут свое происхождение  от китов,
однако преданиЯ  старины  они понимают как волшебные сказки и многие  уже не
верЯт тому, что где-то существует прародительница приморских людей.
     -- €  рассказали они  нам  легенду о  своем происхождении, -- продолжал
поседевший  ЉлЯу,  в  котором счастливаЯ стараЯ  жена видела  молодого мужа,
уходившего в дальний путь. --  ‘лушали  мы ее, и словно звучал  голос старой
Ќау и перед  нами воскрешалось  наше собственное детство.  € сказали те люди
нам, что издревле им завещано:  пока  брат будет чтить  брата, помогать ему,
беречь его жизнь, пока любовь и согласие будут  царить между людьми,  до тех
пор  где-то  будет  жить  прародительница  людей,  жена  Љита,  человеческаЯ
женщина, мать всех приморских жителей.
     -- Њы шли дальше, потому что хотели познать вечное тепло, --  заговорил
Љомо. --  Њы  продирались через  гигантские  травы  и брели  реками,  вода в
которых была  горЯча, как  кровь  только что  убитого моржа.  ‘олнце  всегда
стоЯло высоко, и  снег выпадал только на одну ночь. “тром он  таЯл. ’амошние
люди все же страдали от этого, считаЯ это страшным холодом. Ћни дивились нам
и толпами собирались, когда видели, как мы обливаемсЯ потом при таком тепле,
которое длЯ них жестокий мороз...
     --  Ђ дорога китов шла еще  дальше, -- продолжал  ќну. -- Ћни уходили в
теплое марево, блистаЯ фонтанами. Ђ у нас сил оставалось  только на обратный
путь, ибо  понимали  мы, что  узнанное нами принадлежит не только нам,  но и
вам,  потому  что мы  -- часть  одного  целого,  что  называетсЯ  приморским
народом. Њы увидели многое и достигли краЯ  земли. Њы уже знали из рассказов
тамошних людей, что дальше зимы нет, одно нескончаемое лето. Ќо та жизнь уже
была не длЯ нас, и мы повернули обратно.
     --  Њы  торопились,  --  подхватил рассказ ЉлЯу,  --  ибо нам  хотелось
увидеть родные лица,  услышать полузабытые,  но дорогие нам  голоса, которые
мерещились  нам во снах... Њы  торопились на свою родину, как спешат  ранней
весной киты, возвращаЯсь в студеные воды.
     Ќесколько долгих вечеров  рассказывали путники  о  своих  приключениЯх,
встречах с незнакомыми народами, обычаЯми, странной пищей и чудными зверЯми.
‡атаив дыхание, жители ѓалечной косы внимали словам о том, как в иных землЯх
люди никогда не видЯт  белого снега и с  трудом верЯт  в то,  что вода может
обретать твердость камнЯ, а дождевые капли падают сверху в виде мЯгких белых
хлопьев.
     Љогда иссЯкли  рассказы  и утомленные долгим повествованием путники все
чаще и чаще стали замолкать, стараЯ Ќау спросила:
     -- ‚ы увидели новые земли, незнакомые народы и странных зверей, скажите
нам, какаЯ землЯ показалась вам самой прекрасной?
     Џутники переглЯнулись между собой.
     € ответил ЉлЯу:
     -- ќто верно,  что  мы увидели много. Ќо мы познали великую истину: нет
ничего прекраснее своей родины,  родной земли, где ты  поЯвилсЯ на свет, где
живут твои родные  и близкие,  где  звучит роднаЯ речь и знакомые с далекого
детства старинные сказаниЯ...
     ќти  слова  прозвучали  в притихшей Яранге как звук  крыльев  волшебной
птицы, принесшей важную весть.
     € стараЯ Ќау сказала:
     --  џ именно об этом и думала: прекрасное -- это то, что рЯдом с тобой.
€  киты всегда  возвращаютсЯ  с уходом  льдов, потому что  эти  берега -- их
родина и родина нашего народа.

     ќну был уже дрЯхл и немощен.
     Љомо  мог  только  изображать  на  скалах  еще  не стершиесЯ из  памЯти
картины, и лишь ЉлЯу удалось сочинить и исполнить ’анец Џутешественника.
     ‘колько лет  они  провели в пути -- никто  не мог сосчитать. € все  же,
несмотрЯ на то, что он был сед, ЉлЯу еще был силен.
     Ћн  пережил  своих   спутников  и   скончалсЯ   в   глубокой  старости,
оплакиваемый родичами. ЋбрЯжала его в  последний  путь  вечнаЯ  старуха Ќау.
‘едаЯ, крепкаЯ, с черным, словно дубленаЯ моржоваЯ кожа, лицом, она пришла в
Ярангу, где поселились горе и печаль. ѓотовый отправитьсЯ  в последний путь,
ЉлЯу лежал в белых камусовых штанах, в белой кухлЯнке.
     Ќау молча  прошла  к пологу  и  откинула  с  покойника лоскут медвежьей
шкуры.
     “ ЉлЯу было просветленное и спокойное лицо.
     ‘таруха попросила принести выквэпойгын.
     Џринесли отполированную, чуть согнутую палку  с углублением в середине,
куда вставлЯетсЯ каменный нож длЯ выделки шкур.
     ‘тараЯ Ќау угнездила конец палки под голову покойного и  шепотом начала
беседовать с ним.
     Ћна задавала пространные вопросы и ждала, что ответит  умерший.  Ћтветы
ЉлЯу были  односложны, но  значительны.  Ћн пожелал взЯть  с  собой  крепкие
торбаса и копье, которым он добывал пропитание.
     ‘тараЯ Ќау тихим голосом передавала  пожеланиЯ  покойного,  и  у головы
покинувшего этот  мир вырастала  кучка  вещей,  которые он  брал  с  собой в
последнее путешествие сквозь облака.
     Њужчины понесли ЉлЯу на •олм “сопших.

     Ђ жизнь продолжалась. Ќаступала новаЯ весна,  и поднЯвшеесЯ над снегами
солнце щедро освещало тундру и ледовитое море.

        5

     ‚нук  ќну, ѓиву, хрупкий и  задумчивый  юноша, пришел  к старой  Ќау  и
спросил ее:
     -- ‚ чем тайна твоего бессмертиЯ?
     ‘таруха удивленно посмотрела на него.
     Ћб этом не полагалось спрашивать. ќто было дерзко и кощунственно.
     -- Ќет тайны и нет бессмертиЯ, -- ответила Ќау.
     -- Ќо ты живешь всегда, -- возразил юноша. -- ‡начит, есть бессмертие и
есть тайна.
     -- џ  живу,  -- задумчиво ответила Ќау и почувствовала, что этот  ответ
пришел неведомо откуда. -- џ живу, потому что существует ‚еликаЯ ‹юбовь.
     -- ‡начит, если ее не станет -- ты умрешь? -- спросил юноша.
     -- Ќо ‚еликаЯ ‹юбовь вечна, -- ответила Ќау.
     ѓиву задумалсЯ.
     Ќау  смотрела  на  него.  Ћтчего  он  такой?  €ли  его мучает  значение
собственного имени? Ѓыть ‚ездесущим по имени нелегко. ‚едь нарекают человека
не  просто так, а стараЯсь дать ему направление  жизни. ‘ама  Ќау давала это
имЯ, ибо  рождалсЯ мужчина, который вел свое  происхождение  от самого  ќну,
человека, в  чьей голове родилась идеЯ пройти тропами китов в поисках истины
и теплой земли.
     -- Њного сомнений, -- вздохнул ѓиву. -- Ћни мучают менЯ.
     Ќа прощание стараЯ Ќау посоветовала:
     -- ’ы меньше спрашивай, больше старайсЯ узнать сам.
     Ћсенью, когда моржовое  стадо вылегло под скалами мыса, несколько  дней
ѓиву наблюдал  за спариванием животных  и  дрожал  от возбуждениЯ, сдерживаЯ
себЯ, чтобы  не кинутьсЯ на первую попавшуюсЯ женщину. Ћни как раз невдалеке
собирали Ягоды,  ворошили  кладовые  в  поисках сладких  кореньев.  Ќо  ѓиву
боролсЯ  с собой. Ћн  решил  не  поддаватьсЯ страсти, смутно  чувствуЯ,  что
ответы на его вопросы не там.
     Ћн ушел в тундру.
     Ѓродил  в тишине прохладного днЯ и подолгу смотрел в прозрачные потоки,
где  плыли  рыбы,  медленно  шевелЯ  плавниками.  ‘еро-голубые  тела  водных
обитателей казались ожившими картинками, выбитыми на  скалах Љомо, одним  из
путешественников древности.
     ѓиву  утолЯл  жажду  в  речках,  разглЯдываЯ свое  отражение. Ќа  юношу
смотрело худое удлиненное лицо с большими, широко открытыми глазами.
     Љто-то говорил  ему, что таким был в молодости  его знаменитый дед ќну.
Ќо  ќну  нашел  выход  своему  ненасытному   любопытству  и   отправилсЯ   в
путешествие, которое занЯло у него всю жизнь.
     …сли ѓиву пойдет по его следам, он увидит лишь то, что видели ќну, Љомо
и ЉлЯу.
     Људа идти?
     € откуда все это -- беспредельность  мира, облака над тундрой и зеленаЯ
трава, котораЯ каждую осень желтеет?
     Ћткуда  эти цветы,  словно брызги  небесной  голубизны,  красные  Ягоды
морошки и  потоки вод, в которых плывут молчаливые, полные спокойствиЯ рыбы?
Ћткуда  звери,  птицы,  морские  обитатели? Ќеужто тайна происхождениЯ жизни
людей объЯснЯетсЯ так просто, как говорит об этом стараЯ Ќау?
     €, наконец, почему так мучительно настойчивы эти вопросы, которые будЯт
среди ночи,  лишают  сна, толкают  на  безумные  поступки, рождают  мысли об
убийстве старой Ќау?
     “пругий  устойчивый  ветер  гладил  тундру,  и волны  по  желтой  траве
напоминали морские.
     ѓиву  шел  по   тундре,   перескакиваЯ   неустойчивые   моховые  кочки,
перепрыгиваЯ через бочажки  и мелкие ручейки. Ћн не чувствовал усталости,  и
легкий ветер казалсЯ  ему собственными крыльЯми, несущими его над землей. Ћн
ожидал поЯвлениЯ такого ощущениЯ, которое было у Ќау, когда  она была молода
и  еще  не  знала  Љита  ђэу.  ѓиву  ожидал поЯвлениЯ  чувства  слитности  с
окружающей  природой,  ему  хотелось быть одновременно и ветром, и  вот этим
ручейком,  и  сонными рыбами на дне его,  травой, упругой качающейсЯ кочкой,
облезлым  линЯющим  песцом,  стройным  журавлем,  вышагивающим  на  покрытом
морошкой  болоте,  евражкой  и мышкой,  волочащей  в  нору  сладкий  корешок
пэлкумрэн...
     Ќо ничего такого у него не поЯвлЯлось. Ћн несколько раз больно ударилсЯ
о  скрытый  в  траве камень,  и боль в  ноге все  времЯ  напоминала о  себе,
отвлекаЯ от мыслей.
     Њожет быть, такого не было и у старой Ќау?
     Њожет быть, все это она выдумала?
     €  даже  не  было  путешествиЯ  в  теплые  дальние  страны,  где солнце
неутомимо бродит по небу и люди выращивают на земле пищу, питаютсЯ, как иные
тундровые животные, травой?
     ѓоворЯт, что сомневающиесЯ всегда были. ’от же ќну, предок ѓиву, оттого
и отправилсЯ в дальнюю дорогу, что сомневалсЯ.
     ѓиву уселсЯ на пригорке.
     ‡апах  осенних трав  слегка дурманил голову. Џотом этот  запах вместе с
сухой травой на  всю  зиму  поселитсЯ в  Яранге  и  в зимние оттепели  будет
усиливатьсЯ, напоминаЯ о зеленом мире, полном тепла и ласкающих глаз цветов.
     Ѓольшинство  людей живет спокойно, не задумываЯсь об  окружающем  мире,
стараЯсь не доискиватьсЯ причин удивительных  природных Явлений.  Џочему эти
мысли и сомнениЯ пришли именно к нему?
     ѓиву снова вспомнил о женщинах.
     ‘транные существа.  Џочему  природа  создала  их отличными  от  мужчин?
’олько  ли длЯ  продолжениЯ  рода  и  длЯ  наслаждений,  которые  они  сулЯт
мужчинам?   Џочему  самаЯ  высшаЯ  радость,  которую  когда-либо  испытывает
человек, свЯзана с будущей жизнью? ’огда что же... ’огда, если убить другого
человека? —то тогда испытывает тот, кто совершает это? Ќечто противоположное
радости? Ќо ведь жизнь светлее и радостнее смерти.
     ѓиву  оглЯделсЯ просветленными  глазами. Ћдно открытие  уже  есть.  Ћно
лежало совсем рЯдом, стоило только протЯнуть руку чуть дальше.
     Ћбрадованный, ѓиву прыжком  поднЯлсЯ  и побежал  в  селение,  черневшее
приземистыми Ярангами на другом берегу лагуны, с ее морской стороны.
     ѓиву не терпелось проверить открытие.
     Ћн увидел женщину у  ручьЯ. Ћна сидела на корточках и набивала листьЯми
кукунэт кожаный мешочек. Ћтчего это зеленые листьЯ  называютсЯ точно так же,
как  и  сокровенное  женское?  ѓиву  остановилсЯ  чуть  поодаль.  Ћн  следил
загоревшимисЯ глазами за каждым движением женщины и  мысленно  приближалсЯ к
ней, дотрагивалсЯ до нее горЯчими руками, срывал с нее меховой кэркэр...
     Ђ  потом,  не  в  силах удержать  рвущеесЯ наружу желание, он  большими
прыжками,  словно  тундровый  бурый медведь,  подбежал к  женщине,  заставив
выронить кожаный мешочек, который скатилсЯ вниз по откосу.
     -- ’ы менЯ  испугал, --  сказала  женщина,  когда  ѓиву отпустил  ее со
стоном  разочарованиЯ,  чувствуЯ,  что  он  не ощутил  той великой  радости,
котораЯ бы свидетельствовала о том, что он зачал новую жизнь.
     -- ’ы мне  скажи, что ты почувствовала,  когда Я тебЯ взЯл?  -- спросил
ѓиву.
     -- џ  же тебе сказала --  испуг, -- повторила женщина. -- ’ы мне не дал
ничего почувствовать, кроме испуга.
     --  ‡начит,  Я  виноват,  -- разочарованно протЯнул ѓиву,  поднимаЯсь с
холодной, жесткой земли.
     Ћтчего  это так? †елал женщину  сильно, словно горел внутренним  огнем.
Љазалось, готов был ради  нее пройти  через вершины гор, а  насытил огненное
желание,  и  такое разочарование, будто  пыталсЯ  утолить  жажду  только что
выпавшим снегом.
     Ћн зашагал прочь от женщины, а та, отрЯхнувшись, медленно пошла вниз по
откосу и принЯлась собирать рассыпанные, примЯтые кукунэт.

        6

     Џосле  того  как  забили моржей  на  лежбище, наготовили  копальхена  и
наполнили мЯсные  Ямы,  снежницы, сохранившиесЯ  на теневых  сторонах долин,
выменЯли  у кочевых людей  наполненные жиром кожаные  мешки на мЯсо  и шкуры
оленЯ, принЯлись готовитьсЯ к Љитовому празднику.
     Ќа деревЯнные обручи, сомкнутые над паром, натЯгивали хорошо выделанные
моржовые  желудки, приторачивали  рукоЯтки,  выточенные из моржовых  клыков.
ђасписывали ритуальные весла, изображаЯ старинную легенду  о  том, как  киты
спасли терпЯщих бедствие охотников.
     ‘очинЯли  новые  песни и танцы, шили нарЯдную одежду  и  красили оленью
мездру кровавой охрой, добытой у подножиЯ „альнего хребта.
     ‚  тот  день  жители  ѓалечной  косы  были  разбужены  привычным  гулом
приблизившегосЯ  к  берегу  китового  стада.  Ћно заполнило пространство  от
медленно надвигающейсЯ  на берег кромки льда до самых скал, о которые билась
загустевшаЯ от холода океанскаЯ вода.
     Ќа восходе все жители селениЯ со стариками  и малыми детьми направились
на  берег. Ќа  блюдах лежали  красные креветки,  раскрошенные  лучи  морских
звезд, обломки ракушек, клешней,  сушеные моллюски,  обрывки морской  травы.
‚се было сдобрено жиром нерпы.
     ‘едовласые старики хриплыми голосами пели старинные песни, ведущие свое
начало еще от легендарного ђэу. €м подпевали женщины и молодые люди.
     Ћт  множества  китовых  фонтанов  вода  кипела,  и   в  воздухе  висела
мельчайшаЯ, похожаЯ на пар, водЯнаЯ пыль.
     Џо  знаку старейшего люди разбросали  дары  в  волны, и киты, словно по
единому приказу, возблагодарили высокими фонтанами земных братьев и медленно
удалились  привычной тропой к берегам, где в долгую зимнюю пору не замерзает
вода.
     ѓиву вместе со всеми бросал в волны крошево свЯщенной пищи, которую сам
бы  ни за  что не взЯл в рот, пел песни, но думал о своем,  о том,  откуда у
человека такаЯ крепкаЯ вера в эти бессмысленные действиЯ...
     Џосле захода солнца в большой Яранге загремели бубны, и каждый исполнил
’анец  Љита,  стараЯсь  превзойти  другого  в  искусстве выражениЯ  чувств и
настроениЯ.
     ѓиву медленно натЯгивал танцевальные перчатки: на черной нерпичьей коже
силуэтами  были нашиты  маленькие  китЯта. Љогда танцор шевелил пальцами или
двигал рукой,  китЯта приходили  в движение  и  казалось,  что они плывут по
темной морской воде.
     Љаждый  раз,  танцуЯ  в  такт  ударам  бубна,  ѓиву  дивилсЯ  про  себЯ
неожиданному  ощущению.  Ћн словно бы начинал заново  расти,  увеличивалсЯ в
собственных  размерах, заполнЯЯ  просторную Ярангу,  вылетал  через  верхнее
дымовое отверстие  и растекалсЯ всюду, по всей  ѓалечной косе, к проливу, за
лагуну, в скалистые  гроты,  забитые  прошлогодним снегом,  превратившимсЯ в
темный лед.
     ‚месте  с ним  росло его сердце, легкие, которым  уже мало было воздуху
здесь, в Яранге.
     Љогда он танцевал, занЯтый собственными ощущениЯми, он никого не видел,
и звуки бубнов и голоса певцов звучали внутри него самого.
     Ќа этот  раз ѓиву вдруг увидел глаза женщины, которую он взЯл на берегу
ручьЯ и с которой жаждал зачать новую жизнь. „а, он тогда почти и не помнил,
как это  случилось,  желание все затмило --  небо,  землю  и  даже  жесткую,
покрытую мелкими камнЯми землю...
     ’епло росло изнутри, незнакомое, новое, будто кто-то забралсЯ в грудь и
разжигал огонь терпеливо, слегка дуЯ в маленький костерок.
     ђуки  ѓиву  трепетали  на  уровне лица, он видел узор на  перчатках,  и
сквозь него, сквозь тела нарисованных китЯт, плывущих по темному морю, глаза
той женщины. Ћн с радостным беспокойством прислушивалсЯ к растущему теплу, к
нежности, к новому чувству, в котором не было того Яростного огнЯ желаниЯ, а
тихое пение, словно колеблющеесЯ пламЯ на снежном поле.
     ‘ первым снегом ѓиву поставил отдельную от родителей Ярангу и привел  в
нее ту женщину, котораЯ отныне считалась его женой.
     †аркими   ночами  ѓиву   ждал   прихода  наивысшего   счастьЯ,  которое
ознаменовало  бы  зарождение, зачатие  новой жизни, но как  ни старалсЯ  он,
этого не случалось.
     ђазочарованный,  он  уходил  в  тундру  и  бродил  по  пологим  холмам,
забираЯсь иной раз так далеко, что домой приходил только к утру.
     Ћн долго размышлЯл наедине. Њысли роились в голове, как летние  комары,
поЯвлЯЯсь и исчезаЯ  помимо  его воли. Ћни были  странные и назойливые, и от
них уже нельзЯ было просто отмахнутьсЯ. Ћни требовали ответа.

     ‘тараЯ Ќау пришла поздним вечером и устроилась в углу Яранги. Ћна так и
продолжала жить, переходЯ из одной Яранги в другую.
     Ћна разговаривала с женой ѓиву о  выделке шкур,  о шитье одежды, о том,
из каких жил выходЯт наилучшие нитки, как вЯлить  нерпичьи ласты  так, чтобы
кожа снималась легко, как перчатка с руки...
     ѓиву слушал старуху, и единственнаЯ мысль билась, как  пойманнаЯ в сеть
птица: действительно ли она бессмертна?
     ‘реди  ночи ѓиву проснулсЯ в холодном поту. Ћн нащупал остро заточенный
нож и  представил,  как лезвие входит  в жилистую,  со  множеством  каких-то
движущихсЯ частей старческую шею Ќау и темнаЯ кровь  окрашивает белую шерсть
оленьей постели.
     Ћн даже  слышал,  как хрипит старуха, испускаЯ  последний дух, и вечнаЯ
жизнь  уноситсЯ  вдаль, в синее  небо, сквозь  зимние облака, просвечивающие
луной и полЯрным сиЯнием.
     ѓиву  не  знал, как  отвлечь себЯ, чем отогнать эти страшные мысли.  Ћн
прижалсЯ  к  жене,  ощутив всем  телом мЯгкую, излучающую  тепло  кожу. †ена
покорно придвинулась к нему, раскрываЯсь навстречу,  как  весенний тундровый
цветок.
     ѓиву  вдруг  почувствовал  то  долгожданное,  сокровенное...  Ћгромную,
медленно слабеющую нежность, котораЯ,  словно сладкаЯ боль  где-то в глубине
тела,  долго  не  отпускала... Ђ  по  мере того  как  она  уходила, странное
блаженство  охватывало  тело, возносило  на  волшебную  вершину,  откуда оно
стремглав неслось  вниз, и ветер так же свистел в ушах, как  в те мгновениЯ,
когда мальчишкой ѓиву на санках из моржовых бивней  катилсЯ по склону  горы,
от вершины до заснеженной лагуны.
     Ќа этот раз он был уверен в том, что зачал новую жизнь.  Њысль о старой
Ќау, о ее  бессмертии теперь казалась такой маленькой  и незначительной, что
ѓиву усмехнулсЯ про себЯ и вышел из Яранги в ночную свежесть зимней полЯрной
ночи.
     Ћн шел в тундру, окрыленный радостью и новой песней, котораЯ рвалась из
груди, из огромной нежности, облаком заполнившей грудь. Ђ  вдруг  это и есть
та ‚еликаЯ ‹юбовь,  о которой  толкует стараЯ Ќау? € он приобщилсЯ  к ней, и
она осенила его, наградив за терпение и упорство.
     ѓиву  видел перед  собой густую синеву, котораЯ постепенно переходила в
усыпанное Яркими звездами ночное небо. Ќа северной стороне, за  спиной ѓиву,
полыхало  полЯрное  сиЯние,  отблески  огнЯ  пирующих  в  подземельЯх  китов
освещали уснувшую землю морских охотников.
     ѓиву пересек лагуну  и, пройдЯ через пологие холмы  к восходу недолгого
солнца, оказалсЯ у подножиЯ „альнего хребта.
     „алеко он  зашел.  Ћн бы прошел  и дальше,  но тут вдруг его  остановил
голос:
     -- ‘той и оглЯнись!
     ѓиву покорно остановилсЯ.
     ‚се было по-прежнему, и ничего нового и особенного он не увидел. ’ак же
светили  в  вышине звезды,  только чуть  поблекли перед восходом  солнца, да
полЯрное сиЯние погасло...
     -- Љак ты теперь видишь?
     ѓолос был  странный, словно  им  было все наполнено  вокруг. Ћн исходил
отовсюду --  сверху,  снизу, куда бы ни  поворачивалсЯ ѓиву. Ћн не  удивилсЯ
поЯвлению этого голоса, словно так и должно было случитьсЯ.
     ѓиву  еще раз, повинуЯсь  невидимому  голосу,  оглЯделсЯ  и  вдруг стал
замечать,  что видит он  и впрЯмь как-то иначе, словно его глаза  промылись,
очистились от пелены некоего тумана.  ‚се было удивительно отчетливо: каждаЯ
складка отполированного ветром снега, каждый оттенок цвета его,  менЯющегосЯ
вместе с освещением неба, камешек или сухаЯ травинка, торчащаЯ из-под снега.
Ќоздри чуЯли  дальние и  ближние  запахи  речного льда,  промерзшей насквозь
земли, изнемогающей под толстым слоем снега...
     -- Ћтныне ты будешь видеть и слышать больше и лучше, чем любой человек!
     ’ак сказал невидимый голос, и настороженное ухо ѓиву уловило, как голос
стал затихать, словно горное эхо, уносЯщеесЯ в пространство.
     €з  груди  рвалсЯ вопрос: кто ты?  Џочему  ты избрал именно менЯ, а  не
кого-то другого? Џочему ты ничего не сказал о тайне старой Ќау?
     ѓиву вернулсЯ  в селение, и  жена с  молчаливым удивлением взглЯнула на
него:  она  никогда  не  видела мужа  таким  просветленным,  счастливым,  не
обремененным какими-то смутными мыслЯми.
     ‘ тех пор ѓиву всегда возвращалсЯ  с добычей, -- ноги как бы сами несли
его туда, где таились нерпы, вылезающие на снежный покров морского льда.
     ‡аметив  его  удачливость, жители ѓалечной  косы стали спрашивать его о
видах на  охоту, и, к собственному удивлению, ѓиву отвечал  уверенно и давал
всегда дельные советы.
     € повелось  в селении,  что  к ѓиву стали приходить по  всЯкому поводу,
даже когда заболевала собака или ребенок.
     € ѓиву давал советы, снабжал  людей лекарствами,  сделанными  из трав и
снадобий, куда входили разные части морских животных, желчь белых медведей и
загустевшаЯ чернаЯ кровь лахтака.
     €ногда ѓиву чувствовал необходимость сам вызвать ѓолос, и тогда он брал
бубен, смачивал гудЯщую поверхность водой,  тушил  огонь в пологе и  начинал
петь, времЯ от времени останавливаЯсь и прислушиваЯсь.
     ‘лова  приходили  неведомо откуда, но  ѓиву ни разу  не пришло в голову
искать  источник  этих  голосов.  ‹ишь глубокие бездонные глаза  старой  Ќау
вызывали беспокойство, но стоило подумать о чем-то другом, как мысли об этой
старухе сами собой исчезали.
     Ќезаметно  и  постепенно  ѓиву  стал   самым  известным  и  необходимым
человеком в  селении,  и  люди, перед  тем  как приступить  к  важному делу,
считали своим долгом посоветоватьсЯ с ним.
     € стали называть его ќнэныльын -- что означало "исцелЯющий".
     †ена  ѓиву родила крепкого  коричневого  мальчишку,  который  сразу  же
заорал громко и требовательно. ‘тараЯ Ќау обтерла его синим весенним снегом,
завернула  в  мЯгкий пыжик. Џрисыпала  пупок пеплом жженой коры, а  каменное
лезвие,  которым обрезала  пуповину,  положила в кожаный мешок и спрЯтала  в
укромное место.
     -- Љак китенок, -- приговаривала стараЯ Ќау, любуЯсь  лоснЯщейсЯ  кожей
малыша.
     ѓолоса предрекли мальчишке благополучие, и ѓиву чувствовал, как  в  его
груди бьетсЯ огромное счастливое сердце, переполненное нежностью.
     -- Ќаверное, это и есть ЉрыльЯ ‚еликой ‹юбви, -- высказал предположение
ѓиву за вечерней трапезой.
     ‘таруха молча покачала головой.
     -- ‚еликаЯ ‹юбовь простираетсЯ на всех людей, -- сказала она. € еще: --
…сли бы в твоем сердце не было удовлетворениЯ от того, что ты делаешь, тогда
ты мог бы сказать -- Я познал ‚еликую ‹юбовь...

     ‚ селение пришла никогда не виданнаЯ болезнь.
     ‹юди вдруг  начинали плохо видеть,  терЯли  вкус к  еде, лежали  целыми
днЯми, безучастные ко всему, пока тихо не уходили сквозь облака.
     Џокойников  торопливо  свозили на  •олм “сопших, но  некормленые собаки
приволакивали обгрызенные руки, ноги и даже головы умерших.
     ‚ Ярангу ѓиву пришли растерЯнные жители ѓалечной косы.
     -- Ќа тебЯ одного надежда, -- сказали люди.
     ѓиву молчал, ибо не знал, как ответить несчастным, испуганным людЯм. Ћн
сам был  в  полной растерЯнности и каждое утро  со страхом  прислушивалсЯ  к
сонному  дыханию сына, с тревогой ожидаЯ признаков надвигающейсЯ болезни. Ћн
словно  носил в себе  хрупкий сосуд,  наполненный драгоценной  жидкостью,  в
котором сосредоточилась его любовь к новой жизни, к мальчику.
     --  Њы знаем, что  ты  видишь и слышишь лучше, нежели  мы,  -- говорили
опечаленные люди, -- и всЯ наша надежда только на тебЯ.

     ѓиву тщательно оделсЯ, натЯнув поверх меховой кухлЯнки длинный замшевый
балахон, украшенный  полосками разноцветной шерсти оленЯ,  кусочками замши и
меха. Ќа ногах  у него были низкие торбаса с тщательно  вышитым  орнаментом,
повторЯющим рисунок на ритуальных веслах. Ќа  руки он медленно  надел теплые
рукавицы и взЯл свЯщенный посох из легкого  суставчатого дерева с кружком на
конце, чтобы не проваливатьсЯ в снег.
     ‘тоЯла удивительно тихаЯ погода.  ‘олнце светило с вершины небосвода, и
лучи его, отражаЯсь от снега, от  полированных склонов сугробов, больно били
по глазам.  ѓиву  вытащил из-за  пазухи  кожаную накладку  на  глаза с узкой
прорезью и повЯзал на лицо. ЏовЯзка хорошо защищала зрение и оберегала глаза
от мучительной болезни.
     ЌесмотрЯ на хорошую, Ясную  погоду, ѓалечнаЯ коса поражала пустынностью
и   безлюдьем.  „аже  собаки  лежали  неподвижно,  свернувшись  у  Яранг,  и
равнодушно смотрели на единственного человека,  который шел мимо них, широко
размахиваЯ посохом из свЯщенного суставчатого дерева.
     ‘инЯЯ тень  прыгала  с  сугроба на  сугроб,  словно  стараЯсь  обогнать
человека, и тень от свЯщенной палки то изламывалась, то укорачивалась.
     ѓиву  прошел  последнюю Ярангу, прошагал  по  снежному полю и подошел к
подножию скал.
     Ћтсюда, повинуЯсь какому-то наитию,  ѓиву повернул в сторону морЯ  и на
возвышении,  намытом  волнами,  но  нынче  покрытом  снегом,  остановилсЯ  и
оглЯделсЯ.
     Џод скалами темнела синЯЯ тень, торосы  уходили вдаль, и повсюду кругом
царила ослепительнаЯ солнечнаЯ тишина,  от которой  в груди  росла тревога и
сохло в горле.
     ‡десь пролегала дорога,  по  которой жители ѓалечной  косы  уезжали  на
собачьих  упрЯжках в море, в гости в соседние селениЯ. ‚ другое времЯ снег в
этих местах был  бы  испещрен  следами  полозьев нарт,  но сейчас  это  была
девственнаЯ белаЯ поверхность.
     —то это?
     Љакие-то мухи, комары...
     Ќо разве  они  могут  существовать  на  снегу?  „нем еще  можно ощутить
солнечное тепло, да и то если долго и неподвижно стоЯть, повернувшись  лицом
к свету, а ночью бывает такой мороз, что даже покрытые густой шерстью собаки
просЯтсЯ в Ярангу. Ђ тут какие-то насекомые...
     ѓиву  поспешил  к  мелькающим  на  снегу   темным   пЯтнышкам  и  вдруг
остановилсЯ в  изумлении. ‘ердце забилось от ужаса: перед ним стоЯл человек.
‚ кухлЯнке,  в торбасах, на голове его красовалсЯ малахай.  ‘амый что ни  на
есть  взаправдашний  человек, с  отчетливыми  чертами  лица,  улыбающийсЯ  с
виноватым  видом, но... величиной  с  сустав  мизинца,  а  может быть,  даже
меньше. ѓиву уставилсЯ на него и похолодел --  еще шаг, и  он бы наступил на
этого человека и раздавил его своими лахтачьими подошвами.
     -- ’ы кто такой? -- спросил ѓиву, оп