        ћрий ‘ергеевич ђытхэу. Љогда киты уходЯт


---------------------------------------------------------------
 €сточник: ћрий ђытхэу. Љогда киты уходЯт: Џовести и рассказы. -
 ‹енинград: ‹енинградское отделение изд-ва "‘оветский
 писатель", 1977. - ‘. 5-92.
 OCR: Њихаил ‘мирнов
---------------------------------------------------------------

        —асть перваЯ

        1

     Ќау искала глазами этот неожиданный блеск, который к  берегу становилсЯ
Ясно различимым  --  фонтан  бил  высоко,  и солнечный  свет  в нем искрилсЯ
разноцветной радугой.
     Ќау бежала по  прохладной сырой траве. ЏрибрежнаЯ галька щекотала босые
ноги,  и  тихий  смех девушки смешивалсЯ  со звоном  перекатываемых  прибоем
отполированных голышей.
     Ќау  чувствовала себЯ одновременно  упругим  ветром,  зеленой травой  и
мокрой галькой, высоким облаком и синим бездонным небом.
     € когда из-под ног выбегали спугнутые птицы, евражки,  летние серенькие
горностаи,  Ќау кричала  им радостно и  громко,  и  звери  понимали  ее. Ћни
смотрели  вслед  высокой девушке  с  развевающимисЯ черными,  словно крыльЯ,
волосами.
     Ћна никогда не смотрела  на  себЯ  со стороны и  не  задумывалась,  чем
отличаетсЯ от жителей земных нор, от гнездЯщихсЯ  в  скалах,  от ползающих в
траве. „аже угрюмые черные камни были длЯ Ќау живыми и близкими.
     € ко  всему, что она видела -- живому, имеющему свой голос и свой крик,
безмолвному,  но  движущемусЯ,  и  пребывающему   в  вечном  покое,  --  она
относилась одинаково ровно и спокойно.
     € так  было с ней до  тех  пор,  пока  она не  приметила приближающийсЯ
китовый  фонтан,  высокий  и  слышный  у берега,  пока не  увидела  длинное,
блестЯщее, упругое тело морского великана -- ђэу.
     Љит подплывал к берегу, и галька под его тЯжестью скрипела. ЏоднЯтаЯ им
волна накатывалась, обжигаЯ холодом босые ноги Ќау.
     ‚ первые  дни  что-то удерживало девушку  и она  остерегалась подходить
близко. ‘ильное и властное останавливало ее у прибойной черты, на той линии,
где от малейшего  прикосновениЯ рассыпались  в  прах засохшие  ракушки,  где
лежали  просоленные в  морской  воде  обломки древесной  коры, а то и  целые
стволы деревьев.
     Ќау  издали  смотрела на  кита,  на  громадное черное тело,  в  котором
глубоко отражались солнечные блики, и ей казалось,  что кит светитсЯ изнутри
собственным светом.
     ‘  громким журчанием в  пасть вместе  с мельчайшими красными ракушками,
медузами втекала вода, и над головой ђэу рождалась в водЯной  пыли солнечнаЯ
радуга.
     Ћна манила  девушку,  звала,  заставлЯЯ переступать  безмолвный запрет,
невидимый  порог, отмеченный  намытой волнами грЯдой разноцветной гальки. …й
хотелось приблизитьсЯ к радуге, чтобы  на  ее  тело упала хоть одна каплЯ, в
которой сверкало маленькое солнце.
     € однажды  Ќау так близко подошла к киту, что фонтан окатил ее с головы
до ног.
     ќто было неожиданно, но все было так, как она предчувствовала, -- капли
были  теплые, блестЯщие,  и Ќау ощущала, как солнечные лучи обволакивают ее,
по всему телу разливаетсЯ новое, незнакомое чувство мЯгкой ласки,  какого-то
стеснениЯ в груди. —астое дыхание прерывалось,  кружилась голова,  будто Ќау
долго смотрела с высоты на бегущие по воде тени облаков.
     Ђ кит купал  ее в теплых струЯх,  пронизанных  солнечным светом, ласкаЯ
мЯгкими, ласковыми ударами и тихим журчанием фонтана.
     Ќау чувствовала, как у нее в груди растет ее маленькое сердце, заполнЯЯ
грудь,  мешаЯ ровному  дыханию.  Љровь  согревалась, вбираЯ  тепло  китового
фонтана, и девушка в растерЯнности стоЯла неподвижно, не знаЯ, что делать. Ђ
ведь раньше  она  совсем  не  задумывалась над тем, что  делала.  Љак ветер,
волны, облака, пробивающаЯсЯ трава и прЯчущиесЯ в ней  цветы, как евражки  и
летЯщие  птицы,  плывущие  по морю  звери  и  рыбы... Ћна была  частью этого
огромного  мира,  живого  и  мертвого,  сверкающего  и  тонущего  во   мгле,
убаюканного тишиной высокого неба и одеЯлом мЯгких  облаков, ревущего, когда
неожиданно сорвавшийсЯ ураган раскачивал морские волны и они обрушивались на
берег, стремЯсь достичь травы, в которых прЯтала свои озЯбшие ноги Ќау.
     Ђ  теперь  что-то  другое  накатилось  на  нее. Ѓудто  она  только  что
проснулась, и мгновение пробуждениЯ  затЯнулось, и она как бы заново  видела
небо, синее море, холмы с зелеными травЯнистыми склонами, и впервые  слышала
писк суслика, звон птичьего  базара под скалами, журчание ручьЯ... Ѓудто она
вдруг  открыла,  что  морскаЯ  вода отличаетсЯ вкусом от той, что в ручье, а
утренний холод исчезает по мере того, как над морем поднимаетсЯ солнце.
     ’еперь,  когда  Ќау бежала по тундре, упруго отталкиваЯсь от пружинЯщих
кочек,  она  вдруг  останавливалась  и  склонЯлась   над  крохотным  голубым
пЯтнышком цветка,  словно осколком неба, упавшим  с  зенита.  ѓолубой глазок
качалсЯ на тонком зеленом  стебельке, и Ќау слышала пронзительный,  уходЯщий
вдаль звон.
     Њир  звуков разъЯлсЯ, как  и видимый, и  теперь Ќау знала,  откуда идет
грохот  бьющих  о скалы волн,  шелестЯщий  звук  ветра,  гладЯщего невидимой
огромной ладонью тундровые травы, плеск мелких волн  в лагуне, журчание воды
в ручье, бегущем по каменистому склону.
     Џо-разному заговорили птицы и звери.
     —ерный ворон каркал черными звуками, и звук этот был темный и холодный,
будто  тень  на  том берегу, куда  не достигали солнечные лучи  и где  лежал
вечный снег, темный и рыхлый от старости.
     ‹етние лохматые  песцы тЯвкали, словно  выплевываЯ  застывшие  в глотке
мелкие косточки  морошки,  остро  и  пронзительно свистели  суслики,  как бы
окликаЯ Ќау, призываЯ ее взглЯнуть на черные глазки нор, вырытые под защитой
камней.
     ‡венели морские птицы, гнездЯщиесЯ на прибрежных скалах, и порой, когда
они  разом  взлетали,  потревоженные  росомахой,  в  их  гвалте  тонули  все
остальные звуки, и мир становилсЯ уныло-однообразным, серым и плоским.
     Ќау  открыла,  что звуки могут  быть приЯтными  длЯ  уха  и  такими, от
которых хотелось бежать и укрытьсЯ куда-нибудь  подальше. ‡ато птичий  гомон
над  утренним  ручьем  Ќау была  готова слушать сколько  угодно. ‚ нем  было
что-то схожее с радугой над китовым фонтаном, и  птичье  щебетание рождало в
душе светлое ожидание предстоЯщего чуда.
     „ень ото днЯ тундра становилась Ярче и цветистей.  Ќоги  Ќау чернели от
сока  Ягод.  ‘тараЯ  тундроваЯ волчица лизала их  и  смотрела  в  глаза  Ќау
преданными и тоскливыми глазами. Ћна  чуЯла приближение зимы, а длЯ себЯ еще
и смерти, потому что она уже ни на что не годилась:  труднаЯ жизнь и возраст
стерли все ее зубы...
     ‚ этот день, как всегда, солнечные лучи разбудили Ќау.
     Џо  Яркости они были такими  же,  как прежде, однако в них уже  не было
того всепроникающего  тепла, что раньше. ‚ их прикосновении к закрытым векам
Ќау почувствовала предостережение, отзвук приближающегосЯ ненастьЯ.
     Ќау окончательно проснулась и утолила голод пригоршней морошки.
     —уткие уши ловили привычный шум морского прибоЯ, птичий звон над ручьем
и шелест травы.
     Ќау поднЯлась на ноги и двинулась к морю.
     ђоса была непривычно студеной. Ќау бежала, чтобы  согретьсЯ и стрЯхнуть
с  себЯ  остатки  сна.  ‘услики  свистели  ей  вслед,  испуганные  куропатки
вспархивали  из-под  ног,  но  Ќау  не  останавливалась,  движимаЯ  каким-то
тревожно-радостным  предчувствием.  Ћбычно   на  последней  галечной  грЯде,
намытой  волнами,  Ќау подбирала  плети морских водорослей,  добавлЯЯ  их  к
скудному завтраку. Ќо на этот раз она даже не замедлила шага.
     …й  уже  слышалсЯ  в прибойном гуле знакомый свист возносЯщегосЯ к небу
китового фонтана.
     Ѓлеск  морЯ слепил ей глаза, и  Ќау  не  могла  как следует рассмотреть
берег.
     € вдруг  она увидела  необычное...  Џодумалось, что  это просто видение
ослепленных блеском воды глаз.
     „а,  был  фонтан,  в  котором   дробилось  солнечное  сиЯние,  и   кит,
приткнувшийсЯ к берегу. Ќо  по  мере того как  Ќау всматривалась в  морского
великана,  он  становилсЯ  все  призрачнее,  как  бы  растворЯлсЯ  в  облаке
мельчайших капелек воды...
     Ќау моргнула несколько раз, чтобы рассмотреть кита.
     Ќо его не было.
     Ќе было и фонтана с солнечной радугой.
     ‚место всего этого она видела на пенной оторочке прибоЯ человека.
     Ћн стоЯл  и  смотрел на нее  черными, как у  нерпы, глазами. Ќау кинула
быстрый  взглЯд на  море. ’ам было пустынно. Ќичто не  указывало на то,  что
кит, который только что  был  у  берега,  уплыл.  Ќа  гребнЯх прибоЯ  сидели
морские кулички  и дергали острыми  головками.  ‘таи  перелетных птиц  низко
стлались над водой.
     Ќау чувствовала, как холодно вокруг. ‘туденаЯ галька жгла ноги, холоден
был  воздух, и  даже сами солнечные лучи  уже  не  грели. —еловек сделал шаг
навстречу, и Ќау показалось на миг, что за его плечами мелькнула радуга. …го
лицо  вдруг переменилось: глаза сузились,  рот полуоткрылсЯ, и от  всего его
облика повеЯло необычным теплом.  Ћт него исходило ласковое, греющее даже на
расстоЯнии тепло, зовущее, заволакивающее мЯгким облаком.
     Ќау  тоже  сделала  шаг   навстречу,  неожиданно  почувствовав  желание
прижатьсЯ к груди незнакомца, спрЯтатьсЯ в нем от холода.
     Њужчина взЯл Ќау за руку.
     Ћн шел  легко, перешагивал мелкие лужицы,  перепрыгивал через потоки, и
поступь  его  была подобна  полету  птицы.  Ќау  неслась  словно на  крыльЯх
развевающихсЯ черных волос за незнакомцем.
     “тренний  холод улетучилсЯ, стало  даже жарко, и ноги горели, будто она
бежала не по прохладной  траве,  а  по раскаленным  летним  солнцем песчаным
берегам тундровых рек.
     Ѓлеск солнца мчалсЯ вслед за ними  по глади лагуны, по струЯм речушек и
ручейков, по многочисленным лужам и озеркам.
     —то же это?
     ЌеведомаЯ, огромнаЯ,  сравнимаЯ только  с солнцем, радость. ‹егкость  и
тревожно-сладкое ожидание,  теплое стеснение в груди от мысли, что он рЯдом,
тот,  в котором  слилось все, что  пришло этим летом, --  и огромный  кит, и
удивительное  тепло, и неожиданное открытие того, что она  чем-то отлична от
птиц и зверей, от трав и волн, от неба и земли...
     —то же это такое?
     Ћни  поднЯлись на тундровые холмы, покрытые мЯгкими,  чуть пожелтевшими
травами.  Џод  травами  лежал подсохший светло-голубой олений мох  -- Ягель,
толщей  своей  защищающий   растениЯ   от  губительного  воздействиЯ  вечной
мерзлоты.
     ‘  высоты  холмов   открывалось  море,  уже  далекое,  с   еле  слышным
приглушенным прибоем.
     Њужчина остановилсЯ, не выпускаЯ руки Ќау.
     Ћн повернулсЯ лицом к морю, и девушка вместе с ним посмотрела  в  синюю
даль.
     ‡а  белой оторочкой прибоЯ резвились киты.  ‘таЯ приблизилась к берегу,
расцветив радужными фонтанами волны и спугнув куличьи стаи.
     € лицо его вновь озарило выражение, от которого исходило тепло, и в его
нерпичьих больших черных глазах зажегсЯ теплый желтый огонь.
     Њужчина  взЯл ее вторую  руку и  чуть  потЯнул  к  себе. ’епло казалось
невыносимым,  обжигающим,  но  зовущим.  ‘легка   кружилась  голова,  и  Ќау
вспомнила, как  взбиралась  на  высокие  прибрежные  скалы и  оттуда подолгу
глЯдела на  море,  на движущуюсЯ рЯбь, на  чередующиесЯ волны...  ‚от так же
кружилась голова  и крутаЯ даль тЯнула к  себе, вызываЯ  сладостную дрожь  в
ногах...
     Ќо это совсем другое, лишь отдаленно напоминавшее зов бездны.
     € снова это тепло, нежное, мЯгкое, как  мЯгкий  пух  в  гнезде  гаги на
холодных скалах,  обращенных к морю, вечно  обдуваемых ветром и  смачиваемых
солеными брызгами...
     ‹ицо  его  было близко, и оно менЯлось, как  менЯютсЯ тундра и море под
ветром с облаками, то открывающими, то закрывающими солнце.
     Ћт него пахло морским ветром и водорослЯми.
     „а, она ждала  именно его, вот такого, близкого,  понЯтного, сильного и
нежного  одновременно.  € всЯ ее тревога по утрам, беспокойство по  вечерам,
когда  солнце  уходило  за морской горизонт,  и ощущение  радости, когда кит
приплывал  к  берегу, было  предчувствием  именно  этой  встречи,  ожиданием
счастьЯ.
     ђэу опустилсЯ  на  траву, увлекаЯ за собой Ќау.  Љружилась  голова, все
казалось окутанным радужной дымкой, и  тело  словно было погружено в  теплый
китовый фонтан, обволакивающий, ласкающий прикосновением своих нежных струй.
     €ногда  Ќау казалось, что  она летит  высоко над  поверхностью земли  и
мЯгкие светлые облака несут ее вслед за легким ветром. € одновременно с этим
ощущением росло и другое: хотелось слитьсЯ воедино с мужчиной, и это желание
было таким сильным, что Ќау чувствовала боль от  этого желаниЯ.  €ногда боль
наполнЯла  все нутро  ее,  стараЯсь вырватьсЯ наружу,  но  не  находила себе
выхода.
     Ќау хотелось кричать от рвущихсЯ изнутри воплей, но она  не знала... не
знала  еще,  что  это  и есть самое  высокое  женское  счастье,  от которого
рождаетсЯ песнЯ, нежность и новаЯ жизнь...
     Ќау слышала  шум  китового  фонтана,  взрывающего  воздух  над  морской
волной... ђ-р-р-р-э-у!.. -- чудилось ей.
     -- ђэу, ђэу, ђэу, -- произнесла она несколько раз и открыла глаза.
     ‹ицо ђэу было совсем близко, и большие  его черные глаза вбирали в себЯ
девушку, топЯ ее в мерцающей, жаркой черноте.
     ’еперь Ќау не чувствовала ни  страха, ни  тревоги. Ћна еще  и  еще  раз
убеждалась в том, что именно этого ей  не хватало, именно этого она и ждала.
Ћна только  не догадывалась, что это  самое придет к ней  в облике  мужчины,
вышедшего из кита.
     € вдруг словно солнечный  раскаленный луч прошел  через  все ее тело. €
перваЯ мысль ее  была:  разве боль может быть радостью? €  тут же ответ: да,
боль может быть самой высокой радостью, от которой хочетсЯ кричать и плакать
светлыми,  горЯчими слезами.  ‹уч  бродил по ее телу,  зажигаЯ  его,  рождаЯ
невидимый  огонь,  и  хотелось  только  одного  --  чтобы  это  продолжалось
бесконечно долго, вечно...
     Љогда Ќау пришла в себЯ, то в первое мгновение она испугалась того, что
все это ей показалось или приснилось.
     Ќо  ђэу -- так она  мысленно назвала  мужчину --  сидел с  ней  рЯдом и
держал в руках ее  черные волосы, переливаЯ прЯди из одной руки в другую. Ћн
улыбнулсЯ, и лицо его озарилось необыкновенным светом.
     Ћн рассматривал Ќау, приближаЯ свое лицо  к ней,  касалсЯ кончиком носа
ее носа, и это прикосновение снова разжигало теплившийсЯ в сердцах огонь.
     -- ђазве боль может быть радостью?
     -- ‚ысшаЯ радость приходит через боль, -- ответил ђэу.
     ‚месте с его словами Ќау ощутила знакомые запахи морЯ --  соленой пыли,
водорослей, мокрой гальки и распыленных по берегу красных морских звезд.
     Џеред  заходом  солнца ђэу встал  с примЯтой травы и зашагал в  сторону
морЯ.
     Ќау шла рЯдом.
     € чем  ближе был  шум морского прибоЯ,  тем тревожнее становилось в  ее
душе. ‚первые в жизни она без радости подходила к морю.
     ‚от уже прибой и куличьи стаи на его изломе.
     ђэу остановилсЯ.
     ‘олнце  падало в  воду.  Ќад  линией,  где  соединЯлось  небо с  водой,
оставалсЯ верхний  край диска, и  от  него по  воде бежала  звонкаЯ  светлаЯ
дорожка, упиравшаЯсЯ в мокрый галечный берег.
     ђэу ступил на  эту дорожку, шагнул в воду, и  на  том месте, где только
что был человек, мелькнул на мгновение китовый фонтан.
     Ќау в порыве шагнула в воду, но что-то сильное и властное вытолкнуло ее
обратно на берег.
     Ђ кит уходил все дальше, и вскоре его фонтан померк вместе с  последним
отблеском погрузившегосЯ в море солнца.

        2

     Љогда  солнце вставало над  лагуной, достигнув своей высшей  точки, Ќау
спускалась на берег и стоЯла, пока вдали не начинала играть радуга.
     ђадость  ее  росла по мере того, как к берегу приближалсЯ кит  и громче
становилось его взволнованное дыхание.
     Ћбратившись в человека,  ђэу брал Ќау  за  руку  и  шел вместе с ней на
мЯгкие тундровые травы.
     Ћни мало говорили.  Њногое из того, что нужно было передать друг другу,
само собой изливалось через взглЯд, прикосновение и даже просто через долгое
молчание.
     Џроходили дни, полные  счастьЯ, невидимого и неслышимого полета души. €
однажды Ќау увидела, что дальние горы покрылись снегом.
     -- —то это?
     -- ќто то, что погонит нас в другие морЯ, -- ответил ђэу.
     -- ‡начит, ты покинешь менЯ?
     ђэу промолчал.
     ‘ каждым днем свиданиЯ укорачивались, потому что солнце торопилось уйти
в воду, сокращаЯ свой небесный путь.  ‚ воздухе  закружились белые снежинки.
ЏадаЯ на землю, на лужицы, в бочажки, они превращались в холодную воду.
     Ќеуютно становилось на земле.
     Џтичьи  стаи  уходили  на  юг,  оглашаЯ  опустевшую  тундру  печальными
криками.
     “молк  звонкий  птичий  гомон над ручьем, и сама вода  в нем потемнела,
загустела от частых дождей.
     Ќау бродила по  тундре и разрывала  мышиные норы, чтобы достать из  них
сладкие  корешки.  Ѓывали  дни,  когда она не могла приблизитьсЯ  к морскому
берегу: огромные  волны  бились о  скалы,  накатывались  на  галечную  косу,
кидаЯсь на одинокую девушку, стоЯвшую на высокой галечной грЯде.
     ‚ такие дни Ќау боЯлась, что ђэу не приплывет.
     Ќо он приплывал.
     Ћднако в его ласках поЯвились тревога и нетерпение.
     -- Џочему ты не остаешьсЯ со мной до утра?
     -- Џотому что, если Я не вернусь с последним лучом, Я навсегда останусь
на земле, -- ответил ђэу.
     -- Ђ ты этого не хочешь?
     -- Ќе знаю, -- ответил ђэу.
     …ще совсем  недавно, по весне,  когда он, молодой и сильный, резвилсЯ в
морской упругой воде, он мог с уверенностью сказать, что никогда и ни за что
не променЯет вольную морскую  стихию на земную твердь. Ђ теперь... Ћн  и  не
подозревал, что есть в мире такаЯ сила, котораЯ превращает кита в человека и
держит  его  на берегу,  заставлЯЯ  забывать  о великой  опасности  навсегда
остатьсЯ на земле человеком.
     ЃратьЯ-киты  предостерегали  его.  Ћтец  показал  на  белую  пелену  на
горизонте.  Ћна с каждым днем  приближалась к берегу.  ‘коро это  холодное и
белое скует морскую  воду и закроет путь к живительному воздуху. “же  ушли в
теплые краЯ первейшие  враги китов -- морские косатки, уплыли моржи, тюлени,
и даже  мельчайшие морские  обитатели,  которыми  кишели прибрежные  отмели,
последовали за  большими  зверЯми.  ‚се пустыннее и  молчаливее  становились
берега северного морЯ.
     Ќаступил день, когда за каменным  мысом поЯвилась полоса белого льда, и
от  него ощутимо потЯнуло  холодом и резким студеным запахом. ђэу приплыл не
один. Ћстальные киты держались у кромки льда, пускаЯ высоко  в воздух хорошо
видимые в стылом тумане фонтаны.  €х было  так много, что испуганные бакланы
поднЯлись и улетели.
     ђэу медленно приближалсЯ к берегу,  сопровождаемый братьЯми. Ћни словно
придерживали его, не даваЯ ему коснутьсЯ прибрежной  гальки. Ќо ђэу пробилсЯ
к пенному прибою и вышел на берег.
     Ћн тЯжело дышал, и грудь его высоко поднималась.
     -- Ќау, -- сказал он, -- Я пришел к тебе.
     -- Ќавсегда?
     --  Ќавсегда, -- ответил  ђэу, и  как  бы в ответ на эти слова в воздух
взметнулись десЯтки  китовых фонтанов, раздробив  солнечный свет и  заглушив
все остальные звуки.
     ђэу взЯл за руку Ќау и повел  за  собой  в тундру, подальше от морского
берега,  от  разъЯренных  китов-сородичей.  Ћн торопилсЯ  уйти,  боЯсь,  что
переменит  решение и уйдет вместе со своим китовым  племенем далеко  в южные
теплые морЯ, подальше от надвигающихсЯ льдов.
     Ћни прошли тундровым зеленым  берегом лагуны и углубились  в холмы, где
трава уже не  была такой мЯгкой, а в  земле чувствовалось приближение вечной
мерзлоты, притаившейсЯ  от летнего  теплого  солнца  за толстым слоем мха  и
прошлогодних трав.
     Ћни уселись на пригорке и долго сидели молча.
     ђэу был печален, и на лице его был туман, как в эти осенние утренники.
     Ќау дотронулась до его щеки пальцем.
     ђэу вздрогнул и вздохнул.
     -- —то будем делать? -- спросила Ќау.
     -- †ить будем, -- коротко ответил ђэу. -- Ќовой жизнью, жизнью людей.

     Ќелегко  пришлось  в  первые  зимние дни. ђэу  вырыл  землЯную  нору  и
соорудил над  ней  свод из жердин, подобранных на берегу. ‘верху свод покрыл
дерном  и сухой травой. Ћн  смастерил  копье из  расщепленной кости моржа  и
заколол  дикого  оленЯ.  куру постлали  на  ложе,  чтобы защитить  себЯ  от
подземного вечного холода.
     Ќау вспоминала беспечные дни, как  красивый сон, как то, чего на  самом
деле никогда не было. €ной раз  ей даже казалось, что и  ђэу  никогда не был
китом, потому что больше не было  открытого морЯ, и, сколько охватывал глаз,
простиралась  белаЯ  пустынЯ,  покрытаЯ  искореженными  обломками   торосов,
вздыбленными  ледЯными  полЯми,  которые  светились  пронизывающим  холодным
мерцанием. ‚етер  бродил меж льдов, выбиралсЯ  на берег  и тщательно заметал
все темное  снегом, в Ярости накидываЯсь на низкую пещеру-землЯнку, стараЯсь
сровнЯть  ее  с  белой  равниной.  ‚етер  ЯрилсЯ,  обнаруживаЯ  каждое  утро
чернеющее отверстие, из которого поднималсЯ пар живого дыханиЯ людей.
     •отЯ  усталость валила  по вечерам с  ног первых  обитателей косы между
лагуной  и морем,  они были  счастливы, и большое, высокое и вечное, которое
соединЯло Ќау  и ђэу,  горело с постоЯнством  и силой  летнего  незаходЯщего
солнца.
     ЋхотничьЯ удача сопутствовала ђэу,  и  оленьих шкур  теперь  хватало не
только на подстилку, но и на то, чтобы защититьсЯ от холода.
     Ќау сучила  нитки из сушеных оленьих жил и  иглой, выточенной  из кости
косатки, сшивала высушенные и выделанные шкуры. —тобы тело ђэу  не терлось о
шершавую  мездру,  Ќау  на  полу тесной  хижины мЯла  оленью  шкуру твердыми
пЯтками своих сильных ног.
     ѓорел огонь  в  каменной  плошке, словно маленькое солнце поселилось  в
занесенной тЯжелыми снегами землЯнке.
     ’емнота  подступала  ближе и  плотнее. ‘олнце  показывалось лишь  узкой
красной полоской, но  в  сердцах  Ќау и  ђэу  была  твердаЯ  вера в то,  что
обЯзательно придет новый настоЯщий день, который будет еще лучше вчерашнего,
точно так, как прекрасными они находили друг друга каждое новое утро.
     Џрошлого как бы  не существовало длЯ  них,  потому что главным, от чего
зависела  жизнь, тепло в хижине, огонь в  каменной плошке, было настоЯщее. €
от настоЯщего зависело то, что будет завтра.
     —асто  дули ураганы.  ‘лежавшийсЯ  снег поднималсЯ  в воздух, и плотнаЯ
пелена мокрого снега и  упругого ветра валила человека с  ног,  прижимала  к
земле.
     ЏрислушиваЯсь к  громыханию снега по крыше землЯнки, Ќау  вдруг ощутила
толчок внутри себЯ.
     -- —то там? -- встревоженно спросила она, приложив ладонь к животу.
     ђэу положил  руку на  смуглую  теплую кожу  жены чуть выше темной точки
пупка.
     € почувствовал биение живого.
     --  ќто будущаЯ жизнь! --  радостно  сказал он. -- ќто новое утро нашей
жизни! ’о, ради чего мы вместе!
     -- ќто будущаЯ жизнь, -- тихо повторила Ќау, прислушиваЯсь к себе.
     Љогда  утихла  пурга и Ќау  с  ђэу  вышли  на волю,  из-за дальних  гор
показалось солнце.
     -- Ћно вернулось -- источник тепла!
     Ћни кричали от восторга и смотрели друг на друга счастливыми глазами.
     ‘олнце еще было  низко, и лучи его  окрашивали снег в алый цвет на всем
протЯжении до горизонта, который с трудом просматривалсЯ вдали.
     ђэу  мастерил  разные орудиЯ. ѓлЯдЯ на  него, на  падающие  на  его лоб
волосы,  Ќау припоминала  что-то смутное, неправдоподобное,  волшебное,  что
приключилось с ней неизвестно когда  -- то ли во  сне, то  ли наЯву. Ѓыл  ли
вправду он китом?
     Ќа рассвете ђэу уходил на морской лед.
     Ќау с нетерпением ожидала его. ‘мотрела на торосы. €ной раз ей чудилось
открытое море, зеленые  волны и радужные блики вдали.  —то это было?  ‘ердце
билось  сильнее,  жаркое волнение  поднималось  в груди,  и становилось  так
тепло, что она откидывала капюшон оленьей кухлЯнки.
     ђэу приходил с добычей, и  Ќау больше не вспоминала о странных мыслЯх и
видениЯх, занЯтаЯ разделкой добычи, приготовлением пищи.
     ‘олнце оторвалось от „альнего хребта и поплыло по небу.
     Ћднажды  ђэу  заметил  на  южной  стороне  большого тороса  щетинку еле
видимых глазом крохотных сосулек.
     ‡накомаЯ птичьЯ  песнЯ разбудила Ќау. Џоначалу она  не могла уЯснить --
то ли это у нее внутри поет или же за стенами хижины.
     ЊаленькаЯ  серенькаЯ  полЯрнаЯ пуночка  прыгала  на  тоненьких  озЯбших
ножках  и  звонко щебетала, подбираЯ остатки пищи. Ћна верещала и  маленьким
острым  глазом лукаво посматривала на Ќау,  как бы  поздравлЯЯ ее с приходом
поры Ѓольшого ‘вета.
     Ќау заметно отЯжелела, тело ее округлилось. Ћна с трудом носила большой
живот. ‚месте  с теплом  в  прибрежные разводьЯ  приплыли жирные  нерпы. Ћни
вылезали гретьсЯ на солнце, и тут их настигал охотник. €ной раз  за  день он
добывал  сразу  несколько  нерп  и в последующие  оставалсЯ  дома, поправлЯЯ
жилище, побитое жестокими зимними ветрами.
     “строившись   на  солнечной  стороне,   где   уже   стаЯл  снег,   люди
разговаривали о будущем.
     -- Џройдет времЯ,  -- задумчиво говорил ђэу, -- и рЯдом с нашей хижиной
вырастут  другие жилища, и род людей, который  мы начали, распространитсЯ по
морскому побережью. ‡десь есть простор, море  кишит зверьем, в тундре бегают
олени -- можно жить и ждать радостей, которые сулит завтрашний день...
     -- Љак хорошо смотреть  в будущее, -- отзывалась Ќау. -- Љогда  глЯдишь
вперед, кружитсЯ голова, будто смотришь с большой высоты.
     Ќа лагуне подтаЯл снег, и поверхность ее теперь была похожа на плешивую
от сырости оленью шкуру.
     Љак-то ђэу, вернувшись с  сопки,  откуда он высматривал  приближающиесЯ
стада диких оленей, возбужденно сказал:
     -- џ видел открытое море.
     -- Ћткрытое море? -- тревожным эхом отозвалась Ќау.
     -- ‹ед сломалсЯ,  -- сказал ђэу.  -- € большие птичьи стаи летЯт к этой
воде через нашу косу.
     -- Ћткуда столько живого приходит на нашу землю? -- спросила Ќау.
     --  „олжно  быть, где-то есть инаЯ землЯ,  --  ответил  ђэу. -- €, быть
может,  такие, как мы с тобой, существуют  еще где-нибудь. Њы  только еще не
знаем их, еще не встретились с ними.

     ’еплый ливень разбудил обитателей хижины.  Љогда  они вышли на волю, то
увидели,  что ото льда на лагуне осталось  лишь несколько плавающих  кусков,
которые, повинуЯсь течению, плыли  у берега,  отдалЯЯсь к проливу. Ђ в  море
свободнаЯ ото льда вода уже  была видна с порога хижины, и полузабытый запах
морЯ снова щекотал ноздри, рождал смутные желаниЯ.
     ђэу смастерил сеть из оленьих жил и натЯнул на круг из гибкой ветви. Ћн
поднималсЯ на прибрежные скалы и ловил сетью красноклювых топорков.
     Џоследние льдины ушли из лагуны.
     Ќау  непонЯтно и  неудержимо тЯнуло  к воде,  и она  была готова целыми
днЯми   сидеть,   глЯдЯ   на   ровную   поверхность,   следЯ   за   толстыми
бакланами-рыболовами,  за  снующими  в  прозрачной  воде  серыми  бычками  и
плоскими рыбами, плотно прижимающимисЯ к каменистому дну.
     ќто случилось ранним утром, когда солнце  уже  было высоко над мысом  и
собиралось двинутьсЯ в долгий путь над тундровыми холмами.
     Ћна спустилась на прибрежный лужок со  свежей, блестЯщей травой у устьЯ
ручейка, сбегающего с горы.
     Ќа ее крик прибежал ђэу.
     -- Џодтащи менЯ ближе к воде, -- попросила Ќау.
     Њаленькие китЯта поЯвились, когда ноги Ќау наполовину оказались в воде.
Ќоворожденные поплыли, пускаЯ маленькие фонтанчики.
     Ќау повернулась лицом к ђэу и счастливо улыбнулась.
     -- џ рада, что они похожи на тебЯ.
     Ќау вошла в воду, и  набухшие от молока груди  оказались в воде. ЉитЯта
подплыли и начали шумно сосать, касаЯсь грудей мЯгкими  толстыми губами, меж
которых розовели еще нежные, пушистые зачатки китового уса.

        3

     ђэу охотилсЯ на непрочном ледовом припае, добываЯ нерп и лахтаков.
     Ђ  Ќау почти  не уходила с берега, возилась  со  своими детьми, которые
росли, набирались  сил  и уже  отваживались уплывать на  середину лагуны, на
самую глубину.
     € тогда Ќау тревожно окликала их, зовЯ именем отца:
     -- ђэу! ђэу! ђэу!
     ЉитЯта высоко взметывали фонтанчики, торопились к ней, тыкались мЯгкими
губами в распластанные на воде  груди и долго и смачно вбирали в себЯ жирное
материнское молоко.
     ‚ вечернюю пору,  когда  солнце  покидало сушу  и отправлЯлось  в море,
чтобы окунутьсЯ после долгого  дневного перехода в прохладные воды, приходил
отец и играл с  детьми. Ћн кидал разноцветные камешки далеко в воду,  китЯта
бросались за ними, отыскивали их на дне лагуны.
     “ лагуны  становилось шумно:  всплески воды,  шипение  и  свист китовых
фонтанов, крики  ђэу  и  Ќау  -- все это  смешивалось с щебетанием  птиц над
ручьем, с хлопаньем  крыльев  бакланов,  удирающих от стремительно  плывущих
китЯт. Ќа кочках стоЯли суслики и одобрительно посвистывали.
     ‘  заходом  солнца  китЯта отправлЯлись спать, а родители  укладывались
здесь же, на берегу, подстелив под себЯ оленьи шкуры.
     Ќау  среди ночи часто просыпалась, прислушивалась к плеску  воды, чтобы
услышать сонное дыхание своих детей. ироко открытыми  глазами она  смотрела
на светлое небо, где еще не было звезд: они зажгутсЯ тогда, когда укоротитсЯ
солнечный  день. ‹ежа так,  без  сна,  Ќау  чувствовала себЯ  легким ветром,
медленно парЯщим  над  сонными травами и  цветами, над  волной, плещущейсЯ у
уреза, чувствовала себЯ  частью каменного берега,  у которого текла студенаЯ
океанскаЯ вода, облаком под острым краем бледной луны...  Ћна была всем, что
вокруг   нее,   что   ЯвлЯлось  огромным  миром,  заполнившим  все   видимое
пространство.  Ћна  знала, что с наступлением рассвета, когда солнечные лучи
ударЯт в мокрые скалы  у мыса и  перепрыгнут на  галечную косу,  заиграют на
утренней  рЯби лагуны,  все  это исчезнет, она  как бы заново  превратитсЯ в
существо, отличное от окружениЯ. €менно днем приходили трудные  мысли о том,
что вот  китЯта, будучи ее детьми, плоть от плоти ее и ђэу,  все же китЯта и
они не могут даже взойти на берег и войти в родительскую хижину...
     Ќау утешалась  слабой надеждой, что со временем  китЯта  превратЯтсЯ  в
людей, как это случилось с ђэу.
     Џорой Ќау  хотелось  поделитьсЯ  тревожными  мыслЯми  с  ђэу,  но  тот,
казалось, не видел никакой  разницы между  собой и китЯтами. ‚идимо, ему и в
голову  не приходило,  что они -- отличные от него существа. Њожет быть, это
оттого, что ђэу сам был китом в обличье человека...
     ‚  дневное  времЯ  Ќау снова  становилась  обыкновенным  человеком.  …й
приходилось  напрЯгать  разум,  чтобы   понЯть,  чего  хочет  старый  ворон,
взобравшийсЯ  на  побелевший  от  времени, отполированный  ветрами  моржовый
череп,  ей надо было задуматьсЯ, чтобы  догадатьсЯ о  смысле пениЯ пуночек и
свиста евражек. ќто рождало тревогу и мысли, раздумьЯ о происходЯщем.
     ђэу был занЯт с утра до вечера.
     …ще  весной он  загарпунил на льду несколько  моржей и показал Ќау, как
нужно расщеплЯть кожи, чтобы они стали тонкими и упругими. ќти сырые кожи он
долго  держал  в  мелкой  воде  лагуны,  и,  пока  они  там  мокли,  собирал
плавниковые жерди, подбираЯ их друг к другу. Ќау казалось,  что ђэу мастерит
скелет какой-то неведомой гигантской рыбы.  Ћн обтачивал дерево заостренными
ножами  из  камнЯ,  полировал,  сверлил  трубчатыми костЯми  и  потом крепко
свЯзывал  лахтачьими  ремнЯми. Љогда  все было готово, ђэу  достал  из  воды
моржовые кожи и обтЯнул ими деревЯнный скелет.
     -- Ќа этой лодке, -- объЯснил ђэу, -- можно уходить далеко от берега.
     Џервое плавание совершили по лагуне.
     “пругаЯ вода била  в днище, вызываЯ звонкий гром, ветер наполнил парус,
сшитый  из  тонко  выделанных  нерпичьих кож,  и  лодка мчалась  по  лагуне.
„ети-китЯта  плыли  вслед, радостно  выпрыгиваЯ из  воды,  стараЯсь  высоким
фонтаном обрызгать родителей.
     ‹одка шла вдоль галечной косы к проливу, соединЯющему лагуну с открытым
морем.
     Ќау  громко окликала  детей,  и  ей казалось,  что они  отзываютсЯ  ей,
лопочут детские слова, радуютсЯ вместе с ней изобретению отца.
     ђэу, гордый тем, что сотворил такое чудо, выкрикивал  сильное, громкое,
приЯтное  слуху.   ’олстые  бакланы  нехотЯ  уступали  дорогу,  долго  махаЯ
крыльЯми, чтобы поднЯтьсЯ над водой, чайки с тревожными криками носились над
лодкой, пересекаЯ ей путь,  а  нерпы выныривали и долго смотрели  вслед,  не
понимаЯ,  что   случилось,  стараЯсь  уразуметь,  что  за  неведомое  чудище
поЯвилось в их водах.
     -- ’еперь мы стали ближе к  детЯм, --  радостно сказала  Ќау, когда они
приплыли обратно и вытащили на берег лодку.
     -- ‡автра выйдем в открытое море, -- сказал ђэу.
     Њоре ласково  принЯло лодку.  Ќау чувствовала, как сильно и могуче оно,
как  велики волны,  незаметные  с берега. Ћни  легко несли на  могучей спине
кожаную лодку. ‘ильный и ровный  ветер наполнЯл  парус, и вода легко журчала
за бортом уходЯщей от берега лодки.
     ѓлЯнув  на ђэу, Ќау удивилась: она никогда не видела на его лице такого
выражениЯ.  ђэу словно бы  слилсЯ с  лодкой  и  был единым  существом с ней.
Љаждый удар  волны, каждый порыв ветра отражалсЯ в нем. ‚здымаЯсь на гребень
волны вместе с лодкой, ђэу  как-то странно придыхал, словно выпускал из себЯ
китовый  фонтан. ‚етер шевелил его  волосы, обвевал напрЯгшеесЯ,  сузившеесЯ
лицо и выжимал слезы из широко открытых глаз.
     Ђ  потом  ђэу стал  громко  и  протЯжно кричать,  и  в  этом крике были
удивительные слова, словно окрашенные радугой:

     ‚етер, сильный ветер,
     ‘мешанный с пылью морской воды!
     Џодними на могучую спину свою
     Љожаную ладью и вознеси
     Ќа тропы морских родичей моих,
     —тобы свиделсЯ Я с ними и
     ‘казал, что есть великаЯ сила
     ‚ природе, что делает кита
     —еловеком и дает жизнь
     Ќовому, доселе небывалому
     ‚ природе...

     Ќау,   невольно  поддавшаЯсЯ   очарованию   ритмичного   крика,   вдруг
обнаружила,  что кричит  вместе с  ђэу,  и новорожденнаЯ  песнЯ людей звенит
вместе с ветром, ударЯЯсь о парус.
     ѓалечнаЯ  коса давно скрылась с  глаз,  и скалистые мысы,  разноцветные
вблизи от наростов лишайников и мхов, кое-где покрытые зеленой травой, стали
синими,  и  расстоЯние  смазало  их  очертаниЯ,  уменьшило  размеры.  ’еперь
огромнаЯ воднаЯ  ширь отделЯла кожаную лодку от земли, и это  волновало ђэу,
наполнЯЯ его новой силой.
     Ђ Ќау вдруг почувствовала страх.
     ’вердаЯ, надежнаЯ землЯ  оставалась уже далеко. Њаленькой хижины нельзЯ
было рассмотреть.
     -- Људа мы плывем, ђэу? -- спросила Ќау.
     ђэу прервал пение, и  последний звук унессЯ поверх паруса, смешавшись с
шипением зеленых волн.
     ‚ыражение лица ђэу  переменилось, словно туча нашла на него, и он  тихо
ответил:
     -- Ќе знаю.
     Ћн  сел на  дно  лодки, на  частые  переплетениЯ  деревЯнных планок, на
которые была натЯнута моржоваЯ кожа.
     -- џ вспомнил давние годы, -- сказал ђэу. -- џ был молодым и любопытным
и часто отрывалсЯ от своих. “ходил далеко, чувствуЯ себЯ частью морЯ,  ветра
и синего неба. ЊенЯ предостерегали. Ќо Я не слушал слова старших. Ћднажды на
менЯ напали косатки. Ћни преследовали менЯ Яростно и долго, стараЯсь прижать
к  берегу. Ќо Я сумел уйти от них и воссоединилсЯ со  своей стаей. ‚  другой
раз  Я  оказалсЯ среди плавучих льдов,  из которых едва выбралсЯ, ободрав до
крови все тело... € сегоднЯ, выйдЯ в море, Я снова почувствовал себЯ молодым
и полным сил...
     ђэу развернул лодку к берегу.
     Љогда  впереди  тонкой  полоской  обозначилась  коса,  рЯдом  с  лодкой
взметнулсЯ китовый фонтан и из глубины показалась голова кита.
     -- ќто мой брат! -- обрадованно закричал ђэу. -- ѓлЯди, Ќау,  а вон еще
один!  „ругой  позади нас! Ћни пришли  ко мне! Ќау,  они радуютсЯ свиданию с
нами!
     Љиты осторожно подходили к кожаной лодке и  толкали ее вперед, придаваЯ
ей новую скорость. €х разинутые пасти, украшенные темным частоколом плотного
китового уса, казалось, улыбались Ќау.
     ђэу стоЯл во весь рост и радостно смотрел на своих братьев.
     -- Љак  жаль, что они не  понимают человеческого  разговора, -- сказала
Ќау.
     -- Џонимать-то понимают, -- ответил  ђэу, -- только говорить  не могут.
—тобы  иметь  речь, надо стать  человеком,  надо полюбить женщину,  как  это
случилось со мной... ’ак мне  говорила мать, когда она вызнала, почему Я так
стремлюсь к берегу, отчего Я так  долго не возвращаюсь к  стаду.  € еще  она
говорила:  все,  кто  живет  на  побережье,   произошли  от  китов,  которых
преобразила любовь...
     -- ‡начит, мы не одиноки на берегу? -- спросила Ќау.
     -- Њожет быть, -- ответил ђэу.
     -- ’огда почему Я родила китЯт?
     -- Џотому что Я -- кит, -- ответил ђэу, и, словно в ответ на эти слова,
братьЯ, следовавшие за лодкой, взметнулись вверх, выпрыгнув из воды почти во
всю свою огромную длину.
     ЏоднЯтые  ими  волны  едва не  захлестнули кожаную лодку, но ђэу только
смеЯлсЯ и кричал громкое, радостное своим братьЯм.
     ‚месте с ним радовалась и Ќау, и спокойствие возвращалось к ней по мере
того, как приближалсЯ берег и издали уже можно было различить белую оторочку
прибоЯ.
     ђэу направил лодку в узкий пролив, соединЯющий лагуну с морем.
     ‡а  отмелью дети  встретили  кожаную  лодку  и  пристроились  к бортам,
сопровождаЯ ее, пока она плыла от пролива вдоль зеленых тундровых берегов.
     Ќа закате  Ќау покормила детей, и они отплыли на  середину лагуны,  где
обычно проводили ночь.
     ‡а вечерней трапезой ђэу сказал:
     --  Њои братьЯ признали менЯ.  Ћни увидели, что Я  возвратилсЯ  в море,
осталсЯ верен ему.
     -----
     Љогда росы стали холодными и  в тундре налились соком Ягоды,  Ќау стала
замечать, что детЯм все труднее подплывать к ней -- они выросли.
     Ќа рассвете Ќау уходила на зеленые  холмы, пересекаЯ низкую, болотистую
луговину, на которой  алела  спелаЯ  морошка. Ћна собирала в  кожаный туесок
черную шикшу, голубику, морошку.  Љ полудню возвращалась в хижину. Ђ ђэу все
не было:  он  уплывал в кожаной  лодке к Ћдиноким скалам,  торчащим далеко в
море,  и  там охотилсЯ  на нерпу,  гарпунил  моржей и  встречалсЯ со  своими
братьЯми.
     Ќау  смешивала  Ягоды,  сдабривала  их  нерпичьим  жиром  и  ставила на
холодок, чтобы угостить лакомством возвратившегосЯ охотника.
     Ќа морской стороне галечной косы она ждала возвращениЯ ђэу.
     ‘начала показывалсЯ парус. Ћн медленно рос, покачиваЯсь под ветром. Ќад
парусом летели птицы, указываЯ путь к берегу, а рЯдом плыли братьЯ-киты.
     Ќау смотрела на приближающуюсЯ лодку. ‚от  уже можно различить сидЯщего
в ней охотника,  его развевающиесЯ на  ветру  черные волосы. Џо бокам  лодки
были привЯзаны нерпичьи и моржовые туши.
     Ќа этот раз ђэу приволок большую тушу моржа.
     †елтые клыки  животного торчали под  водой. ђэу и Ќау пришлось  изрЯдно
потрудитьсЯ, чтобы вытЯнуть на берег гигантское животное.
     --  ЃольшаЯ кожа у этого моржа, --  сказал ђэу.  --  Њы  сделаем из нее
покрышку длЯ новой хижины, чтобы нам было просторно в ней.
     Ћн давно заметил, что Ќау снова собираетсЯ стать  матерью,  и радовалсЯ
этому.
     ‘ приходом темных  ночей подросшие китЯта  перестали подходить к берегу
-- мели  не  пускали их. Ќау  уже не  кормила их своим молоком, и  дети сами
добывали себе еду.
     -- €м тесно в лагуне, -- сказал ђэу и спустил лодку в воду.
     Ћн посадил  Ќау  в середину,  сам  устроилсЯ  на  корме,  чтобы править
парусом и рулевым веслом.
     ЉитЯта ждали родителей на глубоком месте.
     -- ‘ледуйте  за мной!  -- крикнул  им ђэу.  --  Џлывите  вслед за нашей
лодкой!
     ЉитЯта  пристроились к  корме. Ћни радовались, как всегда,  свиданию  с
отцом и матерью.
     ђэу направил лодку в пролив.
     Ќау  молча смотрела  на плывущих  следом  китЯт.  Ћни издали  поднимали
головы,  и в их глазах, блестЯщих и Ясных, Ќау видела невысказанную нежность
и сыновнюю преданность.  ’еплом  наполнЯлась  грудь, и  хотелось очутитьсЯ в
воде и рЯдом с ними плыть широкой водной дорогой в открытое море.
     ‚ проливе китЯта  чуть замешкались, как бы  прощаЯсь со своей колыбелью
-- лагуной.
     ‚переди расстилалось  море -- широкое,  могучее, глубокое, полное новых
тайн, друзей и родственников.
     …ще издали Ќау увидела братьев ђэу, которые поджидали своих родичей.
     ‹ишь только дети выплыли из лагуны, киты двинулись навстречу и окружили
их, победно трубЯ фонтанами воды.
     -- ’еперь Я спокоен  за  них,  --  сказал  ђэу. --  Ћни в своей  родной
стихии, среди близких и родных.
     Ќау с грустью смотрела на уходЯщих в море детей.
     -- Ќе печальсЯ, -- сказал ђэу, дотрагиваЯсь  до ее  плеча. -- “ нас еще
будут  дети...  Ќо  дети,  вырастаЯ,  всегда  уходЯт  из  родного  гнезда  в
собственную жизнь.
     „ети ђэу и Ќау еще много  раз подходили к берегу, на свидание со своими
родителЯми.  ‚сем своим видом  они  показывали, что им хорошо и вольготно  в
море и они помнЯт отца и мать.
     Љогда    кромка    льда   показалась    на   горизонте,    Ќау   родила
мальчиков-близнецов. Ћни лежали по обе стороны  счастливой матери и орали во
все горло.
     ‘клонившись над ними,  ђэу всматривалсЯ в  новорожденных, и трудно было
по его лицу догадатьсЯ, доволен он или нет.
     ’олько вчера  старшие ушли в теплые краЯ, где  будут зимовать  вдали от
острых льдин и смертельной стужи. ‚сем стадом они приплыли прощатьсЯ и долго
резвились возле самого берега,