сумасшедший.
   ЉосЯсь на сердитое лицо ЂлексеЯ, на его горЯчие, "шалые" глаза,  он
старалсЯ говорить как можно мЯгче.
   - ќтого нигде не видано, но это увидЯт! - упрЯмо твердил  Њересьев;
он вынул из записной книжки завернутую в целлофан журнальную вырезку и
положил ее на стол перед майором.
   ‚оенные за соседними столами уже бросили  работать  и  с  интересом
прислушивались к разговору. Ћдин, будто за делом,  подошел  к  майору,
спросил спички и заглЯнул в лицо  Њересьеву.  Њайор  пробежал  глазами
статейку.
   - ќто длЯ нас  не  документ.  “  нас  есть  инструкциЯ.  ’ам  точно
определены все степени годности в авиацию. џ не могу вас  допустить  к
управлению машиной, даже если бы у вас не хватало двух пальцев,  а  не
обеих ног. ‡абирайте ваш журнал - это не доказательство. џ уважаю ваше
стремление, но...
   —увствуЯ, как все в нем закипает, что еще мгновение - и он запустит
чернильницей в этот сверкающий голый лоб, Њересьев  глухо  выдавил  из
себЯ:
   - Ђ это?
   Ћн положил на стол последний свой аргумент -  бумажку  за  подписью
военврача первого ранга.
   Њайор  с  сомнением  взЯл  записку.  Ћна  была  надлежащим  образом
оформлена, со штампом отдела медико-санитарной службы, с печатью;  под
ней стоЯла подпись уважаемого в авиации врача. Њайор прочел ее и  стал
более любезным. Ќет, перед ним  не  сумасшедший.  „ействительно,  этот
необыкновенный парень  собираетсЯ  летать  без  ног.  Ћн  даже  как-то
ухитрилсЯ убедить военврача, серьезного, авторитетного человека.
   - €  все-таки,  при  всем  желании,  не  могу,  -  вздохнул  майор,
отодвигаЯ "дело" Њересьева. - ‚оенврач первого ранга может писать, что
ему угодно, у нас же инструкциЯ ЯснаЯ и определеннаЯ,  не  допускающаЯ
отклонений... …сли Я ее нарушу, в ответе кто будет: военврач?
   Њересьев с ненавистью посмотрел  на  этого  сытого,  самодовольного
человека, такого самоуверенного, спокойного, вежливого, на  чистенький
подворотничок  его  аккуратного  кителЯ,  на  его  волосатые  руки   с
тщательно подстриженными большими и некрасивыми ногтЯми.  Ќу  как  ему
объЯснишь? ђазве он поймет? ђазве он знает, что такое  воздушный  бой?
Ћн, может быть, выстрела не слыхал в своей жизни. ‘держиваЯсь изо всех
сил, он глухо спросил:
   - Ђ как же мне быть?
   - …сли непременно  хотите,  могу  направить  на  комиссию  в  отдел
формированиЯ. - Њайор пожал плечами. - ’олько  предупреждаю:  напрасно
будете трудитьсЯ.
   - Ђ, черт возьми, пишите на комиссию! - прохрипел Њересьев,  тЯжело
рухнув на стул.
   ’ак  начались  его  скитаниЯ  по  учреждениЯм.  “сталые,  по  горло
заваленные  делами  люди  слушали  его,   удивлЯлись,   сочувствовали,
поражались и разводили руками. € действительно, что они могли сделать?
‘уществовала    инструкциЯ,    совершенно    правильнаЯ    инструкциЯ,
утвержденнаЯ командованием,  существовали  освещенные  многими  годами
традиции, и как было  нарушить  их,  да  еще  в  таком  не  вызывающем
сомнений  случае!  ‚сем  было  искренне  жаль  неугомонного  инвалида,
мечтавшего о боевой работе, ни у кого не поворачивалсЯ Язык решительно
сказать  ему  "нет",  и  его  направлЯли  из  отдела  кадров  в  отдел
формированиЯ, от стола к столу, ему сочувствовали и  отсылали  его  на
комиссии.
   Њересьева больше уже не выводили из себЯ ни  отказы,  ни  поучающий
тон, ни унизительное сочувствие и снисхождение, против чего  бунтовала
всЯ его гордаЯ душа. Ћн научилсЯ держать  себЯ  в  руках,  усвоил  тон
просителЯ и, хотЯ в день получал иной раз по два-три отказа, не  хотел
терЯть надежду. ‘траничка из журнала и  заключение  военврача  первого
ранга настолько истрепались от  частого  доставаниЯ  из  кармана,  что
разлезлись на сгибах, и ему пришлось оклеить их промасленной бумагой.
   ’Яготы скитаний осложнЯлись тем, что ответа из полка еще не пришло,
и он по-прежнему жил без аттестатов. ‡апасы, выданные в санатории, уже
иссЯкли. Џравда, супруги-соседи, с которыми он подружилсЯ,  видЯ,  что
он перестал варить себе еду, усиленно  зазывали  его  обедать.  Ќо  он
знал, как бьютсЯ эти старые люди на  своем  крохотном  огородишке,  на
косогоре под окнами, где были  заранее  учтены  каждое  перышко  лука,
каждаЯ морковина, знал, как по-братски, с детской тщательностью  делЯт
они по утрам свой хлебный рацион, - знал и  отказалсЯ,  бодро  заЯвив,
что во избежание канители с готовкой он обедает  теперь в командирской
столовой.
   Ќастала суббота, день, когда  должна  была  освободитьсЯ  Ђнюта,  с
которой ежевечерне он подолгу болтал  по  телефону,  докладываЯ  ей  о
невеселом ходе своих дел. € он решилсЯ. ‚  вещевом  мешке  хранилсЯ  у
него старый серебрЯный отцовский портсигар с лихо  несущейсЯ  тройкой,
нанесенной на крышку изЯщной чернью, и с надписью: "Ћт друзей  в  день
серебрЯной свадьбы". Ђлексей не курил,  но  мать,  провожаЯ  на  фронт
своего любимца, длЯ чего-то сунула ему в карман тщательно  сберегаемую
в семье отцовскую реликвию, и так и возил он с  собой  эту  массивную,
неуклюжую вещь, кладЯ ее в карман "на счастье" при вылетах. Ћн отыскал
в вещевом мешке портсигар и пошел с ним в "комиссионку".
   •удаЯ, пропахшаЯ нафталином женщина повертела  портсигар  в  руках,
костлЯвым пальцем показала на надпись и заЯвила, что именных вещей  на
комиссию не принимают.
   - „а Я же недорого, по вашей цене.
   - Ќет-нет! Љ тому же, гражданин военный, мне кажетсЯ, что  вам  еще
рановато принимать подарки по случаю  серебрЯной  свадьбы,  -  Ядовито
заметила нафталиноваЯ дама, посмотрев на ЂлексеЯ своими недружелюбными
бесцветными глазами.
   ѓусто покраснев, летчик схватил портсигар со стойки  и  бросилсЯ  к
выходу. Љто-то остановил его за рукав,  дохнув  в  ухо  густым  винным
перегаром.
   - ‡анЯтнаЯ вещица. €  недорого?  -  осведомилась  заросшаЯ  щетиной
синеватаЯ морда, обладатель которой протЯгивал к  портсигару  жилистую
дрожащую руку. - Њассивный. €з уважениЯ к  герою  Ћтечественной  войны
пЯть серых дам.
   Ђлексей, не торгуЯсь, схватил пЯть сотенных  и  выбежал  на  свежий
воздух из этого царства старой вонючей  рухлЯди.  Ќа  ближайшем  рынке
купил он кусочек мЯса, сала, буханку хлеба, картошки, луку.  Ќе  забыл
даже несколько хвостиков петрушки.  Ќагруженный  ЯвилсЯ  "домой",  как
говорил он теперь сам себе, жуЯ по дороге кусочек сала.
   - ђешил  опЯть  пайком:  погано  готовЯт,  -  соврал  он  старушке,
выкладываЯ на кухонный стол свою добычу.
   ‚ечером Ђнюту ждал  роскошный  ужин:  картофельный  суп  на  мЯсном
бульоне,  в  Янтаре  которого  плавали  зеленые   кудрЯшки   петрушки,
зажаренное с луком мЯсо и даже клюквенный кисель  -  старушка  сварила
его на крахмальном отваре, добытом из  картофельных  очисток.  „евушка
пришла усталаЯ, бледнаЯ. ‘ видимым усилием заставила она себЯ  умытьсЯ
и переодетьсЯ. ’оропливо съев  первое  и  второе,  она  растЯнулась  в
волшебном старом кресле, которое, казалось, обнимало усталого человека
добрыми плюшевыми лапами и нашептывало ему на ухо хороший сон. ’ак она
и задремала,  не  дождавшись,  пока  под  краном  в  бидоне  остудитсЯ
изготовленный по всем правилам кисель.
   Љогда после короткого сна она  открыла  глаза,  серые  сумерки  уже
сгущались в  маленькой  и  снова  чистенькой  комнате,  загроможденной
старыми уютными вещами. “ обеденного стола под матовым абажуром старой
лампы увидела она ЂлексеЯ. Ћн сидел, охватив голову  обеими  руками  и
сжав ее так, точно хотел раздавить меж  ладонЯми.  ‹ица  его  не  было
видно, но во всей этой позе было такое тЯжелое отчаЯние, что жалость к
этому сильному, упрЯмому человеку  теплой  волной  подкатила  к  горлу
девушки. Ћна тихо встала, подошла к нему, обнЯла большую его голову  и
стала гладить, пропускаЯ меж пальцев жестковатые прЯди его  волос.  Ћн
поймал ее руку и поцеловал в ладонь, потом вдруг  вскочил,  веселый  и
улыбающийсЯ.
   - Ђ кисель? ‚от так раз! џ старалсЯ, надрывалсЯ,  доводил  его  под
краном до должной температуры - и пожалуйте, она заснула.  Љаково  это
повару переживать!
   Ћни весело съели  по  тарелке этого "образцового" - уксусно-кислого
киселЯ, поболтали, словно по уговору не касаЯсь двух тем: о ѓвоздеве и
о его, Њересьева, делах. Џотом стали  устраивать  постели,  каждый  на
своем ложе. Ђнюта вышла в коридор, подождала, пока об пол не  стукнули
протезы ЂлексеЯ, потом, потушив  лампу,  разделась  и  улеглась.  Ѓыло
темно, они молчали, но  по  тому,  как  иногда  шелестели  простыни  и
скрипели пружины, она догадывалась, что он не спит.
   - Ђлеша, не спите? - не выдержала наконец Ђнюта.
   - Ќе сплю.
   - „умаете?
   - „умаю. Ђ вы?
   - ’оже думаю.
   Џомолчали. ‡а окном проскрежетал на повороте трамвай. ‘инЯЯ вспышка
над его дугой на миг осветила комнату, и каждый из  них  на  мгновение
увидел лицо другого. Ћба лежали с открытыми глазами.
   ...Ђлексей в этот день не сказал Ђнюте ни слова о результатах своих
хождений, и она понЯла, что дела его плохи и, может быть,  уже  гаснет
надежда в этой неукротимой душе. †енским своим чутьем  она  угадывала,
как тЯжело должно быть сейчас этому человеку, и понЯла также, что, как
ни лихо ему в эту минуту, высказанное участие  только  разбередит  его
боль, а сочувствие оскорбит.
   Ћн же, лежа на спине, на заломленных за голову руках, думал о  том,
что вот в трех шагах от него на кровати в  темноте  лежит  хорошенькаЯ
девушка, невеста друга, славный, добрый товарищ. „о  нее  ему  сделать
два-три шага по темной комнате, но никогда, ни  за  что  на  свете  не
сделал бы он эти три шага, точно малознакомаЯ, приютившаЯ его  девушка
была его собственной сестрой. Ћн думал, что майор ‘тручков,  вероЯтно,
обругал бы его, может быть, даже не поверил бы  ему.  Ђ  впрочем,  кто
знает, может быть, теперь именно он-то и смог бы  понЯть  его  больше,
чем кто бы то ни было... Ђ какаЯ она славнаЯ, Ђнюта,  и  как,  беднаЯ,
устает, и как  вместе  с  этим  увлекаетсЯ  своей  тЯжелой  работой  в
эвакогоспитале!
   - Ђлеша! - тихо позвала Ђнюта.
   ‘ дивана Њересьева слышалось ровное дыхание. ‹етчик  спал.  „евушка
поднЯлась с постели, осторожно ступаЯ босыми ногами, подошла к нему и,
точно маленькому, поправила  ему  подушку  и  подоткнула  вокруг  него
одеЯло.


        7

   Њересьева вызвали на  комиссию  первым.  Ћгромный  рыхлый  военврач
первого  ранга,  вернувшийсЯ  наконец  из   командировки,   сидел   на
председательском месте. Ћн сразу узнал  ЂлексеЯ  и  даже  вышел  из-за
стола ему навстречу.
   - —то, не берут? „а, дорогой мой, сложное  ваше  дело.  ‚едь  закон
перешагивать приходитсЯ. Ђ как через закон-то прыгнешь?  -  добродушно
посочувствовал он.
   ЂлексеЯ не стали даже смотреть. Ќа  его  бумажке  военврач  написал
красным карандашом: "Ћтделу кадров. ‘читаю возможным направить  в  ’ЂЏ
на испытание". ‘ этой бумажкой Ђлексей отправилсЯ прЯмо  к  начальнику
отдела кадров. Љ генералу его не пустили, Њересьев было вспылил, но  у
адъютанта генерала,  стройного  молоденького  капитана  с  черненькими
усиками,  было  такое  веселое,   добродушно-дружелюбное   лицо,   что
Њересьев, исстари не терпевший, как он выражалсЯ, "архангелов", уселсЯ
возле  его  столика  и  неожиданно  длЯ  себЯ  обстоЯтельно  рассказал
капитану свою историю. ђассказ его часто прерывали телефонные  звонки.
Љапитану то и дело приходилось срыватьсЯ и бегать в кабинет шефа.  Ќо,
вернувшись, он сейчас же садилсЯ против Њересьева  и,  уставившись  на
него  детскими,  наивными  глазами,  в  которых  были  одновременно  и
любопытство и восхищение, даже недоверие, торопил:
   - Ќу, ну, ну и дальше? - €ли вдруг  разводил  руками  и  недоуменно
спрашивал: - Ќе врешь? …й-богу, не врешь? Ќ-да, это н-да!
   Љогда Њересьев рассказал ему  о  своих  скитаниЯх  по  канцелЯриЯм,
капитан, несмотрЯ на свою  юношескую  внешность  оказавшийсЯ  изрЯдным
докой в аппаратных делах, возмущенно вскричал:
   - ‚от черти! Ћни же напрасно гонЯли. ’ы замечательный, ну просто  Я
не знаю, как сказать... ну, исключительный парень!.. ’олько они правы:
без ног не летают.
   - ‹етают...  ‚от...  -  €  Њересьев  выложил  вырезку  из  журнала,
заключение военврача и его направление.
   - „а как же ты полетишь без ног? —удак! Ќет уж, брат, по пословице:
"€з безногого танцора не выйдет".
   Ќа другого  Њересьев  навернЯка  обиделсЯ  бы,  может  быть,  даже,
вспылив, нагрубил бы  ему.  Ќо  живое  лицо  капитана  источало  такое
доброжелательство, что вместо этого Ђлексей вскочил и  с  мальчишеским
задором крикнул:
   - Ќе выйдет? - и вдруг пустилсЯ по приемной в плЯс.
   Љапитан восхищенно следил  за  ним,  потом,  ни  слова  не  говорЯ,
схватил его бумаги и скрылсЯ в кабинете.
   Ћн долго не поЯвлЯлсЯ. ‹етчик,  вслушиваЯсь  в  доносившиесЯ  из-за
двери  глухие  отзвуки  двух  голосов,  чувствовал,  как  в   страшном
напрЯжении сжалось все тело, как остро и часто  бьетсЯ  сердце,  точно
шел он на быстроходной машине в крутое пике.
   Љапитан вышел из кабинета улыбающийсЯ, довольный.
   - ‚от что, - сказал он, - конечно,  о  том,  чтобы  тебЯ  в  летный
состав, генерал и слушать не стал. Ќо вот он тут написал: направить  в
ЃЂЋ длЯ несениЯ службы, без снижениЯ в окладе и в довольствии.  ЏонЯл?
Ѓез снижениЯ...
   Љапитан  был  поражен,  увидев  на  лице  ЂлексеЯ  вместо   радости
возмущение.
   - ‚ ЃЂЋ? Ќикогда! „а поймите же вы все: не о брюхе, не об окладе  Я
хлопочу. џ летчик, понимаете? џ летать, Я воевать хочу!.. Џочему этого
никто не понимает? ‚едь чего проще...
   Љапитан был озадачен. ‚от принесло посетителЯ!  „ругой  бы  на  его
месте опЯть в плЯс пустилсЯ, а этот... —удак какой-то! Ќо  этот  чудак
капитану нравилсЯ все больше. Ћн прониксЯ к нему сочувствием, он хотел
во что бы то ни стало помочь ему в невероЯтном его предприЯтии.  ‚друг
у него мелькнула мысль. Ћн подмигнул Њересьеву, поманил его пальцем  и
зашептал, оглЯдываЯсь на кабинет шефа:
   - ѓенерал сделал все, что мог. Ѓольше не в его власти. …й-богу! …го
б самого за сумасшедшего принЯли: безногого -  в  летный  состав.  „уй
прЯмо к нашему хозЯину, только он может.
   —ерез полчаса Њересьев,  которому  его  новый  знакомый  исхлопотал
пропуск, нервно ходил по коврам приемной большого начальника.  Љак  он
не догадалсЯ раньше! Ќу да, именно сюда и  надо  было  ему  обратитьсЯ
сразу, не терЯЯ  попусту  столько  времени.  €ли  пан,  или  пропал...
ѓоворили, что начальник и сам был асом. Ћн должен  понЯть.  “ж  он  не
направит истребителЯ в ЃЂЋ!
   ‚ приемной чинно сидели генералы, полковники. Ћни  переговаривались
вполголоса, некоторые Явно волновались, много курили, и только старший
лейтенант ходил по коврам взад и вперед своей странной, подпрыгивающей
походкой. Љогда все посетители прошли и настала очередь Њересьева,  он
резко подошел к столу,  за  которым  сидел  молодой  майор  с  круглым
открытым лицом.
   - ‚ы к самому, товарищ старший лейтенант?
   - „а. “ менЯ есть лично к нему очень важное дело.
   - Ђ может быть, все-таки вы и менЯ могли  бы  познакомить  с  вашим
делом? „а вы садитесь.  Љурите?  -  Ћн  протЯнул  Њересьеву  раскрытый
портсигар.
   Ђлексей не курил, но почему-то  взЯл  папиросу,  помЯл  в  руках  и
положил на стол и вдруг, так же как и капитану, разом выпалил обо всех
своих злоключениЯх. ‚ этот день он решительно переменил свое мнение об
"архангелах", стерегущих генеральские "предбанники". Њайор слушал  его
не то чтобы учтиво, нет,  а  очень  как-то  по-дружески,  участливо  и
внимательно. Ћн прочел заметку в журнале, познакомилсЯ с  заключением.
‚оодушевленный участием, Њересьев вскочил и, позабыв,  где  находитсЯ,
хотел было опЯть продемонстрировать, как он плЯшет...  ’ут  чуть  было
все не рухнуло. „верь кабинета быстро открылась, оттуда вышел высокий,
худой  черноволосый  человек,  которого   Ђлексей   сразу   узнал   по
фотографии. Ќа ходу он застегивал шинель и что-то говорил  шедшему  за
ним генералу.
   - џ в Љремль, - бросил он майору, взглЯнув на часы. -  ‡акажите  на
шесть ночной самолет на ‘талинград. Џосадка в ‚ерхней Џогромной,  -  и
ушел так же быстро, как поЯвилсЯ.
   Њайор тут же заказал самолет  и,  вспомнив  про  Њересьева,  развел
руками:
   - Ќе повезло, улетаем. ЏридетсЯ ожидать. “ вас есть где жить?
   Ќа  смуглом  лице  необычайного  посетителЯ,  минуту   тому   назад
казавшемсЯ упрЯмым и волевым, майор увидел вдруг такое разочарование и
такую усталость, что переменил решение.
   - ‹адно... џ знаю нашего хозЯина, он поступил бы так же.
   Ћн написал несколько слов на официальном бланке,  сунул  записку  в
конверт,  надписал:  "Ќачальнику  отдела  кадров",  -   и,   передаваЯ
Њересьеву, пожал ему руку:
   - †елаю от всей души удачи!
   ‚ бумажке  значилось:  "‹ейтенант  Њересьев  Ђ.  был  на  приеме  у
командующего.  Љ  нему  следует  отнестись  со  всей  внимательностью.
Ќеобходимо всем, чем можно, помочь ему вернутьсЯ в боевую авиацию".
   —ерез час капитан с усиками вводил Њересьева в кабинет своего шефа.
‘тарый генерал,  грузный,  с  сердитыми  лохматыми  бровЯми,  прочитал
бумажку, поднЯл на летчика голубые веселые глаза и усмехнулсЯ:
   - “же и там побывал... ‘кор, скор! ’ак это ты обиделсЯ, что Я  тебЯ
в ЃЂЋ? •а-ха-ха! - Ћн засмеЯлсЯ раскатисто и шумно. -  Њолодец!  “знаю
летуна хороших кровей. ‚ ЃЂЋ он не хочет, оскорбилсЯ...  “мора!..  —то
же мне с тобой делать-то, плЯсун, а?  ђазобьешьсЯ,  а  с  менЯ  голову
снимут: зачем, старый дурак, направил! Ђ впрочем, кто тебЯ знает... на
этой войне наши ребЯта и не так мир удивлЯли... „авай бумаженцию.
   ‘иним  карандашом,  непонЯтным  почерком   генерал   небрежно,   не
дописываЯ  слов,  написал  поперек   бумажки:   "Ќаправить   в   школу
тренировочного обучениЯ". Њересьев схватил бумажку  дрожащими  руками.
Ћн прочитал ее тут же, у стола, потом на  лестничной  площадке,  потом
внизу, возле  часового,  проверЯвшего  пропуска  при  входе,  потом  в
трамвае и, наконец, стоЯ  под  дождем  на  тротуаре.  €з  всех  людей,
населЯющих земной шар, только он один мог понЯть, что означают и  чего
стоЯт эти пЯть небрежно выведенных слов.
   ‚ этот день на радостЯх Ђлексей Њересьев продал свои часы - подарок
командира дивизии, - накупил на  рынке  всЯческой  снеди  и  вина,  по
телефону умолил Ђнюту как-нибудь подменЯтьсЯ часа на два там у себЯ  в
эвакогоспитале, пригласил чету старичков и устроил пир на весь мир  по
случаю своей великой победы.


        8

   ‚ школе тренировочного обучениЯ, разместившейсЯ под Њосквой,  подле
небольшого осоавиахимовского аэродромчика, в  те  тревожные  дни  была
страднаЯ пора.
   ‚ ‘талинградском сражении  авиации  было  много  работы.  Ќебо  над
волжской крепостью, вечно бурое,  никогда  не  проЯснЯвшеесЯ  от  дыма
пожарищ и разрывов, было ареной непрерывных воздушных  схваток,  боев,
перераставших в целые битвы. Ћбе  стороны  несли  весьма  значительные
потери. ЃорющийсЯ ‘талинград  непрерывно  требовал  у  тыла  летчиков,
летчиков,  летчиков...  Џоэтому  школа  тренировочного  обучениЯ,  где
подучивались летчики, вышедшие из госпиталей,  а  приехавшие  из  тыла
пилоты, летавшие до сих пор на  гражданских  самолетах,  переучивались
длЯ полетов на новых боевых машинах, работала с предельной  нагрузкой.
’ренировочные самолеты, стрекозоподобные "ушки" и "уточки",  облеплЯли
маленький, тесный аэродром, как мухи  неубранный  кухонный  стол.  Ћни
жужжали над ним с восходом и до  заката,  и,  когда  ни  взглЯнешь  на
исчерченное вкривь и вкось  колесами  поле,  всегда  здесь  кто-нибудь
взлетал или садилсЯ.
   Ќачальник штаба школы  тренировочного  обучениЯ,  маленький,  очень
толстый краснолицый крепыш с красными от бессонницы  глазами,  сердито
посмотрел на Њересьева, точно взглЯдом этим хотел сказать: "Љакой черт
еще тебЯ принес? Њало мне тут заботы!" - и вырвал у него из рук  пакет
с направлением и бумагами.
   "ЏридеретсЯ к ногам и прогонит",  -  подумал  Њересьев,  с  опаской
смотрЯ на бурую щетину, курчавившуюсЯ на широком, давно не бритом лице
подполковника. Ќо того уже  звали  звонки  двух  телефонов  сразу.  Ћн
прижимал плечом к уху одну трубку, что-то раздраженно гудел в другую и
в то же времЯ глазами бегал по мересьевским документам.  „олжно  быть,
прочел он в них только одну генеральскую резолюцию, потому что тут же,
не кладЯ телефонной трубки, написал под  ней:  "’ретий;  тренировочный
отрЯд. ‹ейтенанту Ќаумову.  ‡ачислить".  Џотом,  положив  обе  трубки,
устало спросил:
   - Ђ вещевой аттестат? Ђ продовольственный? Ќету? “ всех нету. ‡наю,
знаю Я эти песни. ѓоспиталь, суматоха, не до того. A Я чем вас кормить
буду? Џишите рапорт, без аттестата приказом не проведу.
   - …сть написать рапорт! - с удовольствием  отрубил  Њересьев,  весь
подтЯгиваЯсь и козырЯЯ. - ђазрешите идти?
   - ‘тупайте! - Џодполковник  махнул  рукой.  €  вдруг  раздалсЯ  его
свирепый окрик: - ‘тойте! —то  это  такое?  -  Ћн  указал  пальцем  на
тЯжелую,  покрытую  золотыми  монограммами  палку  -  подарок  ‚асилиЯ
‚асильевича. Њересьев, выходЯ из кабинета, в волнении забыл ее в углу.
- —то за пижонство? Ѓросить палку!  Ќе  воинскаЯ  часть,  а  цыганский
табор! ѓорсад какой-то: палки,  тросточки,  стеки,  хлыстики...  ‘коро
будете на шею амулеты вешать и черных кошек в  кабину  брать.  —тоб  Я
больше этой дрЯни не видел! Џижон!
   - …сть, товарищ подполковник!
   •отЯ впереди было много трудностей и неудобств:  надо  было  писать
рапорт,  объЯснить  сердитому  подполковнику   обстоЯтельства   утраты
аттестатов;  хотЯ  из-за   неразберихи,   создаваемой   безостановочно
проходившим через школу потоком людей,  кормили  в  ней  слабовато  и,
пообедав, курсанты начинали сейчас же мечтать об ужине; хотЯ в набитом
битком здании средней школы, временно превращенной в  общежитие  номер
три длЯ летного состава, трубы полопались, стоЯла чертова померзень  и
всю первую ночь Ђлексей дрожал под одеЯлом и кожаным  регланом,  -  он
чувствовал себЯ здесь, среди этой суеты  и  неудобств,  как  чувствует
себЯ, вероЯтно, рыба, которую волна слизнула в море,  после  того  как
она полежала, задыхаЯсь, на песке. ‚се тут нравилось ему, и даже самые
неудобства этого бивачного жильЯ  напоминали  ему,  что  он  близок  к
осуществлению своей мечты.
   ђоднаЯ обстановка, родные люди в старых, шершавых и  выгоревших  за
войну кожаных регланах и в собачьих унтах,  загорелые,  хриплоголосые,
веселые; роднаЯ атмосфера,  пропахшаЯ  сладковатым  и  острым  запахом
авиационного бензина, наполненнаЯ ревом прогреваемых моторов и ровным,
успокаивающим рокотом летЯщих самолетов; чумазые технари в замасленных
комбинезонах, сбившиесЯ с  ног;  сердитые,  загоревшие  до  бронзового
цвета инструкторы; румЯные девчата в  метеорологической  будке;  сизый
слоистый дым лежанки в домике командного пункта; хрипенье  зуммеров  и
резкие телефонные звонки; недостаток ложек в столовой, забираемых  "на
памЯть" отъезжающими на  фронт;  боевые  листки,  написанные  цветными
карандашами,  с  обЯзательными  карикатурами  на  юнцов,  мечтающих  в
воздухе о девушках; бураЯ мЯгкаЯ грЯзь летного полЯ,  вкривь  и  вкось
исчерченнаЯ колесами и костылЯми, веселаЯ речь, приправленнаЯ солеными
словечками  и  авиационными  терминами,  -  все  это  было   знакомое,
устоЯвшеесЯ.
   Њересьев сразу расцвел, развернулсЯ. ‚ернулись  к  нему,  казалось,
прочно утраченные жизнерадостность и некотораЯ веселаЯ  бесшабашность,
всегда  немножко   свойственные   истребителЯм.   Ћн   подтЯнулсЯ,   с
удовольствием, ловко и красиво отвечал на приветствиЯ  младших,  четко
рубил шаг при встрече со старшими и, получив новую  форму,  сейчас  же
отдал ее "подгонЯть" пожилому сержанту, портному по своей  гражданской
профессии, сидевшему в ЃЂЋ на выписке продуктов.
   Џо ночам сержант подрабатывал, "пригонЯЯ к костЯм" казенные размеры
формы длЯ взыскательных, щеголеватых лейтенантов.
   ‚ первый же  день  Њересьев  отыскал  на  летном  поле  инструктора
третьего отрЯда лейтенанта Ќаумова, под начало которого он был  отдан.
Ќаумов, маленький, очень подвижной, головастый, длиннорукий человечек,
бегал в районе "’" и, смотрЯ на небо,  где  ходила  в  зоне  крохотнаЯ
"ушка", ругательски ругал того, кто ею управлЯл:
   - ‘ундук... Њешок с... золотом... "Ѓыл истребителем"! Љого обмануть
хочет?
   ‚ ответ на приветствие Њересьева, по полной форме  представившегосЯ
своему будущему инструктору,  он  только  махнул  рукой  и  показал  в
воздух:
   - ‚идали? "€стребитель", гроза воздуха, болтаетсЯ, как... цветок  в
проруби...
   €нструктор  понравилсЯ  Ђлексею.  Ћн  любил  вот   таких   немножко
сумасшедших в общежитии, по  уши  влюбленных  в  свое  дело  людей,  с
которыми способному и старательному человеку легко найти  общий  Язык.
Ћн сделал несколько дельных замечаний по поводу  летавшего.  Њаленький
лейтенант уже внимательно оглЯдел его с ног до головы.
   - ‚ мой отрЯд? Љак фамилиЯ? Ќа чем летали?  Ѓыли  в  боЯх?  ‘колько
времени не поднимались?
   Ђлексей не был уверен, что лейтенант выслушал его ответы: он  опЯть
запрокинул  голову  и,  загородив  ладошкой  лицо  от  солнца,  затрЯс
кулачком.
   - маровоз!..  ‘мотрите,  как  он  поворачивает!  ’очно  бегемот  в
гостиной.
   Ћн назначил Ђлексею ЯвитьсЯ к началу летного днЯ и обещал сейчас же
"попробовать".
   - Ђ теперь ступайте отдохните. ‘ дороги полезно. Љушали? Ђ то у нас
в сутолоке  могут  забыть  накормить...  —ертова  кукла!  Ќу,   только
приземлись, Я тебе покажу "истребителЯ"!
   Њересьев не пошел отдыхать, тем более что на аэродроме, по которому
ветер гонЯл сухую и острую песчаную пыль, казалось, было даже  теплее,
чем в классе "девЯтом Ђ",  где  стоЯл  его  топчан.  Ћн  нашел  в  ЃЂЋ
сапожника, отдал ему свой недельный табачный паек и попросил сшить  из
командирского ремнЯ две маленькие лЯмки с прЯжками особой конструкции,
с помощью которых он мог  бы  крепко  пристегивать  протезы  к  ножным
рычажкам  управлениЯ.  ‡а  срочность  и  необычность  заказа  сапожник
выговорил себе на "полмитриЯ"  и  обещал  сделать  лЯмки  на  совесть.
Њересьев же вернулсЯ на аэродром и дотемна,  до  того,  как  последний
самолет загнали на линейку и привЯзали веревкой к ввинченным  в  землю
штопорам,  следил  за  полетами,  как  будто  это  было   не   обычное
тренировочное   "лазание"   по   зонам,   а   какое-то   сверхасовское
соревнование. Ћн не вглЯдывалсЯ в  полет.  Ћн  просто  жил  атмосферой
аэродрома, впитываЯ ее деловую суету, несмолкающий рев моторов, глухое
хлопанье ракетниц, запах бензина и масла. ‚се существо  его  ликовало,
он даже и не думал, что завтра  самолет  может  ослушатьсЯ,  выйти  из
повиновениЯ, что может случитьсЯ катастрофа.
   “тром он ЯвилсЯ на летное  поле,  когда  оно  было  еще  пусто.  Ќа
линейках  ревели  прогреваемые  моторы,  напрЯженно   выдыхали   огонь
"полЯрные" печи, и механики, развертываЯ винты,  отскакивали  от  них,
как от змеи. ‘лышалась знакомаЯ утреннЯЯ перекличка:
   - Љ запуску!
   - Љонтакт!
   - …сть контакт!
   Љто-то обругал ЂлексеЯ  за  то,  что  он  невесть  зачем  третсЯ  у
самолетов в такую рань. Ћн отшутилсЯ и все повторЯл про себЯ  веселую,
засевшую почему-то в уме фразу:  "…сть  контакт,  есть  контакт,  есть
контакт". Ќаконец  самолеты,  подпрыгиваЯ,  неуклюже  переваливаЯсь  и
подрагиваЯ крыльЯми, поползли к старту, придерживаемые  механиками  за
подкрылки. Ќаумов был уже здесь и курил самокрутку,  такую  маленькую,
что казалось - он извлекает дым  из  сложенных  в  щепотку  коричневых
пальцев.
   - Џришел? - спросил он, не ответив на  сделанное  по  полной  форме
официальное приветствие ЂлексеЯ. - Ќу и ладно: первым пришел -  первым
и полетишь. Ђ  ну,  садись  в  заднюю  кабину  девЯтки,  а  Я  сейчас.
Џосмотрим, что ты за гусь.
   Ћн  стал  быстрыми  затЯжками  докуривать  крохотный  "чинарик",  а
Ђлексей заторопилсЯ к самолету. …му хотелось прикрепить ноги до  того,
как подойдет инструктор. ‘лавный он малый, но кто его знает:  а  вдруг
заупрЯмитсЯ, откажетсЯ пробовать, поднимет шум? Њересьев карабкалсЯ по
скользкому крылу, судорожно цеплЯЯсь за борт кабины. Ћт  волнениЯ,  от
непривычки он все срывалсЯ и никак не мог закинуть ногу в кабину,  так
что узколицый, немолодой, унылого вида механик, удивленно поглЯдев  на
него, решил: "ЏьЯн, собака".
   Ќо вот наконец Ђлексею удалось закинуть в  кабину  свою  негнущуюсЯ
ногу, с невероЯтными усилиЯми подтЯнул он другую и грузно плюхнулсЯ  в
сиденье.  Ћн  сейчас  же  пристегнул  кожаными  хомутиками  протезы  к
педальному управлению. ЉонструкциЯ оказалась удачной, хомутики  упруго
и прочно прижимали протезы к рычажкам,  и  он  чувствовал  их,  как  в
детстве чувствовал под ногой хорошо пригнанный конек.
   ‚ кабину сунулась голова инструктора.
   - Ђ ты, друг, часом не пьЯн? „ыхни.
   Ђлексей дыхнул. Ќе почуЯв  знакомого  запаха,  инструктор  погрозил
механику кулаком.
   - Љ запуску!
   - Љонтакт!
   - …сть контакт!
   Њотор  несколько  раз  пронзительно  фыркнул,   потом   послышалось
отчетливо различимое биение его поршеньков. Њересьев даже вскрикнул от
радости и машинально потЯнул рукой рычажок газа, но тут он  услышал  в
переговорной трубке сердитое ругательство инструктора:
   - Џоперед батьки в пекло не лезь!
   €нструктор  сам  дал  газ,  мотор  зарокотал,  завыл,  и   самолет,
подпрыгиваЯ, взЯл разбег. Њашинально управлЯЯ, Ќаумов  взЯл  ручку  на
себЯ,  и  маленькаЯ  эта  машина,   похожаЯ   на   стрекозу,   ласково
поименованнаЯ  на  северных  фронтах  "лесником",  на  центральных   -
"капустником", на юга - "кукурузником",  всюду  служащаЯ  мишенью  длЯ
добродушных  солдатских  острот  и  всюду   уважаемаЯ,   как   старый,
испытанный, чудаковатый,  но  боевой  друг,  машина,  на  которой  все
летчики учились когда-то летать, - круто полезла в воздух.
   ‚ косо поставленном зеркале инструктор видел лицо нового  курсанта.
‘колько он наблюдал таких лиц  при  первом  взлете  после  длительного
перерыва!  Ћн  видел  снисходительное  добродушие  асов,  видел,   как
загорались глаза летчиков-энтузиастов, ощутивших родную  стихию  после
долгого скитаниЯ по госпиталЯм. Ћн видел, как, очутившись  в  воздухе,
бледнели, начинали нервничать, кусать губы те,  кого  травмировало  во
времЯ тЯжелой  воздушной  аварии.  Ћн  наблюдал  задорное  любопытство
новичков, отрывавшихсЯ от земли в  первый  раз.  Ќо  такого  странного
выражениЯ, какое инструктор видел в зеркале на  лице  этого  красивого
смуглого парнЯ, Явно не новичка в летном деле, ни разу  не  доводилось
наблюдать Ќаумову за многие годы его инструкторской работы.
   ‘квозь  смуглую  кожу  новичка  проступил  пЯтнистый,  лихорадочный
румЯнец. ѓубы у него побледнели, но не от страха, нет, а от  какого-то
непонЯтного  Ќаумову  благородного  волнениЯ.  Љто  он?  —то   с   ним
происходит? Џочему технарь принЯл его за пьЯного?
   Љогда самолет оторвалсЯ от земли  и  повис  в  воздухе,  инструктор
видел, как  глаза  курсанта,  черные,  упрЯмые,  цыганские  глаза,  на
которые тот не опустил защитных очков, вдруг  заплыли  слезами  и  как
слезы поползли по щекам и были смазаны ударившей в  лицо  на  повороте
воздушной струей.
   "—удак какой-то! ‘ ним нужно осторожно. Њало ли что!" -  решил  про
себЯ Ќаумов. Ќо было в этом взволнованном лице, глЯдевшем на  него  из
четырехугольника зеркала, что-то такое, что захватило  и  инструктора.
Ћн с удивлением почувствовал, что и у него клубок подкатывает к  горлу
и приборы начинают расплыватьсЯ перед глазами.
   - Џередаю управление, - сказал он, но не передал, а только  ослабил
руки и ноги, готовый в любой момент выхватить управление из рук  этого
непонЯтного чудака.
   —ерез приборы, дублировавшие каждое движение,  Ќаумов  почувствовал
уверенные, опытные руки новичка, "летчика божьей милостью", как  любил
говаривать начальник штаба школы, старый воздушный волк, летавший  еще
в гражданскую войну.
   Џосле первого круга Ќаумов перестал опасатьсЯ  за  ученика.  Њашина
шла уверенно, "грамотно". ’олько странно, пожалуй, было, что, ведЯ  ее
по плоскости, курсант все времЯ то делал  маленькие  повороты  вправо,
влево, то бросал машину на небольшую горку, то пускал вниз.  Ћн  точно
проверЯл свои силы. Џро себЯ Ќаумов решил, что завтра же новичка можно
направить одного в зону,  а  после  двух-трех  полетов  пересадить  на
"утенка" - учебно-тренировочный самолет “’-2, маленькую фанерную копию
истребителЯ.
   Ѓыло холодно, термометр на стойке крыла показывал минус 12.  ђезкий
ветер задувал в кабину, пробивалсЯ сквозь собачий мех  унтов,  леденил
ноги инструктора. Џора было возвращатьсЯ.
   Ќо всЯкий раз, когда Ќаумов командовал в трубку: "Ќа посадку!" - он
видел в зеркале немую просьбу горЯчих черных глаз, даже не просьбу,  а
требование, и не находил в  себе  духа  повторить  приказание.  ‚место
десЯти минут они летали около получаса.
   ‚ыскочив из кабины, Ќаумов  запрыгал  около  самолета,  прихлопываЯ
рукавицами, топаЯ ногами. ђанний морозец действительно в это утро  был
островат. Љурсант же что-то долго возилсЯ в  кабине  и  вышел  из  нее
медленно, как бы неохотно,  а  сойдЯ  на  землю,  присел  у  крыла  со
счастливым, действительно пьЯным каким-то лицом, пылавшим румЯнцем  от
мороза и возбуждениЯ.
   - Ќу, замерз? ЊенЯ сквозь унты ух как прохватило! Ђ  ты,  на-ка,  в
ботиночках. Ќе замерзли ноги?
   - “ менЯ нет ног, -  ответил  курсант,  продолжаЯ  улыбатьсЯ  своим
мыслЯм.
   - —то? - Џодвижное лицо Ќаумова вытЯнулось.
   - “ менЯ нет ног, - повторил Њересьев отчетливо.
   - ’о есть как это "нет ног"? Љак это понимать? Ѓольные, что ли?
   - „а нет - и все... Џротезы.
   Њгновение Ќаумов стоЯл точно пригвожденный к месту  ударом  молотка
по голове. ’о, что ему сказал этот странный  парень,  было  совершенно
невероЯтным. Љак это нет ног? Ќо ведь он только что летал,  и  неплохо
летал...
   - Џокажи, - сказал инструктор с каким-то страхом.
   ЂлексеЯ это любопытство не возмутило и не оскорбило. Ќаоборот,  ему
захотелось окончательно удивить  смешного,  веселого  человека,  и  он
движением циркового фокусника разом поднЯл обе штанины.
   Љурсант стоЯл на протезах  из  кожи  и  алюминиЯ,  стоЯл  и  весело
смотрел на инструктора, механика и дожидавшихсЯ очереди на полеты.
   Ќаумов сразу понЯл и  волнение  этого  человека,  и  необыкновенное
выражение его лица, и слезы в его черных  глазах,  и  ту  жадность,  с
какой он хотел продлить ощущение полета. Љурсант его  поразил.  Ќаумов
бросилсЯ к нему и бешено затрЯс его руки.
   - ђодной, да как же?.. „а ты... ты просто даже не знаешь, какой  ты
есть человек!..
   ’еперь главное было сделано. ‘ердце инструктора завоевано.  ‚ечером
они встретились и вместе составили план тренировки.  ‘ошлись  на  том,
что положение ЂлексеЯ трудное, малейшаЯ ошибка может привести к  тому,
что ему навсегда запретЯт водить самолет, и, хотЯ  именно  теперь  ему
больше, чем  когда  бы  то  ни  было,  хотелось  скорее  пересесть  на
истребитель, лететь туда, куда устремлЯлись сейчас лучшие воины страны
- к знаменитому  городу  на  ‚олге,  -  он  согласилсЯ   тренироватьсЯ
терпеливо, последовательно  и  всесторонне.  Ћн  понимал,  что  в  его
положении он может бить только "в Яблочко".


        9

   ‘выше пЯти месЯцев занималсЯ Њересьев в учебно-тренировочной школе.
Ђэродром занесло снегом. ‘амолеты переставили на лыжи. “ходЯ в "зону",
Ђлексей видел теперь под  собой  вместо  Ярких  осенних  красок  земли
только два цвета: белый и черный. “же отшумели вести о разгроме немцев
у ‘талинграда, о гибели естой немецкой  армии,  о  пленении  Џаулюса,
Ќевиданное, неудержимое наступление развертывалось  на  юге.  ’анкисты
генерала ђотмистрова прорвали фронт и, предпринЯв смелый рейд, громили
глубокие тылы противника. Љропотливо "скрипеть" в воздухе на маленьких
учебных самолетах, когда на фронте вершились такие дела, а в небе  над
фронтом развертывались такие бои, было Ђлексею труднее,  чем  день  за
днем вышагивать несчетное число раз вдоль госпитального  коридора  или
выделывать мазурки и фокстроты на вспухших, остро болЯщих ногах.
   Ќо еще в госпитале он  дал  себе  слово  вернутьсЯ  в  авиацию.  Ћн
поставил перед собой цель и упрЯмо стремилсЯ к ней через  горе,  боль,
усталость и разочарованиЯ. Љак-то на его новый  военный  адрес  пришел
толстый пакет. ЉлавдиЯ Њихайловна пересылала письма и спрашивала,  как
он живет, каковы успехи, добилсЯ ли он осуществлениЯ своей мечты.
   "„обилсЯ или нет?" -  спросил  он  себЯ  и,  не  ответив,  принЯлсЯ
разбирать письма. €х было несколько - от матери, от Ћли, от  ѓвоздева,
и еще  одно,  очень   удивившее   его:   адрес   был   написан   рукой
"метеорологического  сержанта",  а  внизу  стоЯло:  "Ћт  капитана   Љ.
Љукушкина". ќто письмо он прочел первым.
   Љукушкин сообщал, что его снова  подбили,  он  прыгнул  с  горЯщего
самолета, прыгнул удачно, сел у своих, но вывихнул  при  этом  руку  и
теперь лежит в медсанбате, "подыхаЯ со скуки", среди,  как  писал  он,
"доблестных работников клистира", но что все это  чепуха  и  скоро  он
опЯть будет в строю.  Џишет  же  это  письмо  под  диктовку  известнаЯ
адресату  ‚ера  ѓаврилова,  которую  и  теперь  еще,  с  легкой   руки
Њересьева, в полку зовут "Њетеорологическим сержантом".  ѓоворилось  в
письме также, что она, эта ‚ера, очень славный товарищ и  поддерживает
его, Љукушкина, в несчастье. ‚ скобках  от  ‚еры  замечено  было,  что
ЉостЯ, конечно, преувеличивает. €з письма этого узнал Ђлексей,  что  в
полку  его  еще  помнЯт,  что  в  столовой  среди  портретов   героев,
воспитанных полком, повесили и его портрет и что гвардейцы  не  терЯют
надежды увидеть его снова у себЯ. ѓвардейцы!  Њересьев,  усмехнувшись,
покачал головой.  —ем-то,  должно  быть,  сильно  были  занЯты  головы
Љукушкина и  его  добровольного  секретарЯ,  если  позабыли  они  даже
сообщить  ему  такую  новость,  как  получение   полком   гвардейского
знамени.
   Џотом Ђлексей распечатал письмо матери. ќто было обычное старушечье
суетливое послание, полное волнений и забот о нем. Ќе худо ли ему,  не
холодно ли, хорошо ли его там кормЯт и тепло ли одели  на  зиму  и  не
нужно ли ему, например, свЯзать варежки? Ћна уже пЯть  пар  свЯзала  и
отдала в подарок воинам  Љрасной  Ђрмии.  ‚  большие  пальцы  положила
записки с пожеланием долго носить. •орошо бы, парочка таких  попала  к
нему! „обрые, теплые варежки из ангорской шерсти, которую она начесала
у своих  кроликов.  „а,  она  забыла  сообщить:  теперь  у  нее   есть
кролики-самец, самка и семеро крольчат. ’олько в конце, за  всей  этой
ласковой старушечьей болтовней, было самое главное: немцев прогнали от
‘талинграда и набили  их там видимо-невидимо, даже, говорЯт, какого-то
их самого главного взЯли в плен. ’ак вот, когда их погнали,  приезжала
в Љамышин на пЯть дней ЋлЯ; приезжала и жила у нее, так как Ћлин домик
разбомбили.  ђаботает  она  теперь  в  саперном  батальоне,  в  звании
лейтенанта, и уже  ранена  была  в  плечо,  поправилась  и  награждена
орденом -  каким,  старушка,  понЯтно,  не  догадалась  сообщить.  Ћна
добавила, что, живЯ у нее,  ЋлЯ  все  спала,  а  когда  не  спала,  то
говорила о нем, что вместе они гадали, и по картам все выходило, что у
трефового королЯ лежит на сердце дама бубен. Њать писала, что  она  со
своей стороны лучшей невестки, чем эта самаЯ дама  бубен,  себе  и  не
желает.
   Ђлексей улыбнулсЯ трогательной старушечьей дипломатии  и  осторожно
вскрыл серенький конверт от "дамы бубен". Џисьмо было  недлинное.  ЋлЯ
сообщала, что после "окопов" лучшие бойцы их рабочего  батальона  были
зачислены в регулЯрную саперную часть.  Ћна  теперь  техник-лейтенант.
ќто их часть строила под огнем укреплениЯ у Њамаева кургана,  ставшего
теперь таким знаменитым, а  потом  укрепленное  кольцо  у  ’ракторного
завода, и за это награждена была их  часть  орденом  боевого  Љрасного
‡намени. Џисала ЋлЯ, что доставалось им тут  изрЯдно,  что  все  -  от
консервов  до  лопат  -  приходилось  возить  из-за   ‚олги,   котораЯ
простреливалась из пулеметов. Џисала, что во всем городе  не  осталось
теперь ни одного целого дома, а землЯ рЯбаЯ и похожа на снимки лунного
ландшафта.
   Џисала ЋлЯ, что после госпиталЯ  везли  их  на  машине  через  весь
‘талинград. ‚идела  она  целые  горы  набитых  немцев,  собранных  длЯ
погребениЯ. Ђ сколько их валЯлось по дорогам! "€ захотелось мне, чтобы
этот твой друг танкист, Я не помню его имени, тот  самый,  у  которого
всю семью убили, попал сюда и посмотрел на это своими глазами. —естное
слово, все это нужно бы снЯть длЯ кино и  показывать  таким,  как  он.
Џусть видЯт, как мы отомстили за них врагу".  ‚  конце  она  писала  -
Ђлексей несколько раз прочел эту непонЯтную ему фразу, -  что  теперь,
после ‘талинградской битвы, она чувствует себЯ  достойной  его,  героЯ
героев. Џисано все это было второпЯх, на станции, где стоЯл их эшелон.
Ќе знала она, куда их повезут и какой у нее будет новый военный адрес.
„о следующего ее письма Ђлексей был лишен возможности ответить ей, что
не он, а она,  эта  маленькаЯ,  хрупкаЯ  девочка,  тихо  и  кропотливо
трудЯщаЯсЯ в самом пекле войны, - настоЯщий герой героев. Ћн  еще  раз
со всех сторон осмотрел письмо и  конверт.  Ќа  обратном  адресе  было
отчетливо написано: гвардии младший техник-лейтенант Ћльга такаЯ-то.
   Њного раз в  минуты  отдыха  на  аэродроме  вынимал  и  перечитывал
Ђлексей это письмо. …ще  долго  согревало  оно  его  на  пронзительном
зимнем ветру летного полЯ и в промозглом, обросшем по углам  курчавыми
хлопьЯми изморози классе "девЯтом Ђ", где по-прежнему он обитал.
   Ќаконец инструктор Ќаумов назначил ему