 ‘ утра  до  ночи  она  носилась  верхом  на  бешеном
караковом жеребце, сидЯ на нем по-мужски, и разыгрывала из себЯ демоническую
женщину.
   Ћна  любила  повторЯть,  чаще  всего   совершенно   бессмысленно,   слово
"презираю".
   Љогда менЯ знакомили с ней, она протЯнула мне с  конЯ  руку  и,  глЯдЯ  в
глаза, сказала:
   - Џрезираю!
   џ не чаЯл, как вырватьсЯ из этой оголтелой семьи, и почувствовал огромное
облегчение, когда наконец сел в телегу, на сено, покрытое  рЯдном,  и  кучер
€гнатий ‹ойола (в семье ‹евковичей всем  давали  исторические  прозвища),  а
попросту  €гнат,  дернул  за  веревочные  вожжи,  и  мы  шагом  поплелись  в
—ернобыль.
   ’ишина, стоЯвшаЯ в низкорослом полесье,  встретила  нас,  как  только  мы
выехали за ворота усадьбы.
   ‚ —ернобыль мы притащились только к  закату  и  заночевали  на  постоЯлом
дворе. Џароход запаздывал.
   ЏостоЯлый двор держал пожилой еврей по фамилии Љушер.
   Ћн  уложил  менЯ  спать  в  маленьком  зальце  с  портретами  предков   -
седобородых старцев  в  шелковых  ермолках  и  старух  в  париках  и  черных
кружевных шалЯх. “ всех старух были слезЯщиесЯ глаза.
   Ћт кухонной лампочки вонЯло керосином.  Љак  только  Я  лег  на  высокую,
душную перину, на менЯ изо всех щелей тучами двинулись клопы.
   џ вскочил, поспешно оделсЯ и вышел на крыльцо. „ом  стоЯл  у  прибрежного
песка. ’ускло поблескивала ЏрипЯть. Ќа берегу штабелЯми лежали доски.
   џ сел на скамейку на крыльце и поднЯл воротник гимназической шинели. Ќочь
была холоднаЯ. ЊенЯ знобило.
   Ќа ступеньках сидело двое  незнакомых  людей.  ‚  темноте  Я  их  не  мог
разглЯдеть. Ћдин курил махорку, другой сидел сгорбившись и  будто  спал.  ‘о
двора слышалсЯ мощный храп €гнатиЯ ‹ойолы, - он лег в телеге, на сене,  и  Я
теперь завидовал ему.
   - Љлопы? - спросил менЯ высоким голосом человек, куривший махорку.
   џ узнал его по голосу. ќто был низенький хмурый еврей в калошах  на  босу
ногу. Љогда мы с €гнатием ‹ойолой приехали, он отворил нам ворота во двор  и
потребовал за это десЯть копеек. џ дал ему гривенник. Љушер  заметил  это  и
закричал из окна:
   - Њарш с моего двора, голота! ’ысЯчу раз тебе повторЯть!
   Ќо человек в калошах даже не оглЯнулсЯ на  Љушера.  Ћн  подмигнул  мне  и
сказал:
   - ‚ы слышали? Љаждый  гривенник  жжет  ему  руки.  ’аки  он  подохнет  от
жадности, попомните мое слово!
   Љогда Я спросил Љушера, что это за человек, он неохотно ответил:
   - Ђ, €оська! Џомешанный. Ќу, Я понимаю - если тебе не с чего жить, то  по
крайности уважай людей. Ђ не смотри на них, как царь „авид со своего трона.
   - ‡а тех клопов, - сказал мне €оська, затЯгиваЯсь, и Я  увидел  щетину  у
него на щеках, - вы еще  заплатите  Љушеру  добавочные  гроши.  ђаз  человек
пробиваетсЯ до богатства, он ничем не побрезгует.
   - €осЯ! - неожиданно сказал глухим и злым голосом сгорбленный человек.  -
‡а что ты загубил •ристю? ‚торой год нету у менЯ сна...
   - ќто ж надо, Ќикифор, не иметь ни капли  разума,  чтобы  говорить  такие
поганые слова!-сердито воскликнул €осЯ. - џ ее загубил?! Џойдите  до  вашего
свЯтого  отца  Њихаила  и  спросите,  кто  ее  загубил.  €ли  до  исправника
‘ухаренки.
   - „онЯ моЯ! -сказал с отчаЯнием Ќикифор. - ‡акатилось  мое  солнце  по-за
болотами на веки вечные.
   - •ватит! - прикрикнул на него €осЯ.
   - Џанихиду по ней отслужить - и то не позволЯют! - не слушаЯ €осю, сказал
Ќикифор. - „ойду  в  Љиеве  до  самого  митрополита.  Ќе  отстану,  пока  не
помилует.
   - •ватит! - повторил €осЯ. - ‡а один  ее  волос  Я  бы  продал  всю  свою
паршивую жизнь. Ђ вы говорите!
   Ћн вдруг заплакал, сдерживаЯсь и всхлипываЯ. Ћттого, что он  сдерживалсЯ,
из горла у него вырывалсЯ слабый писк.
   - Џлачь, дурной, - спокойно, даже одобрительно сказал Ќикифор. - Љабы  не
то, что •ристЯ тебЯ любила, мишуреса несчастного, Я бы разом кончил с тобой.
‚зЯл бы грех на душу.
   - Љончайте! - крикнул €осЯ. - Џожалуйста! Њожет, Я того и  хочу.  Њне  же
лучше гнить в могиле.
   - „урной ты был и осталсЯ дурной,  -  печально  ответил  Ќикифор.  -  ‚от
ворочусь из Љиева, тогда и кончу  тебЯ,  чтобы  ты  не  травил  мне  сердце.
‡абедовал Я совсем.
   - Ђ на кого вы хату покинули?-спросил €осЯ, перестав плакать.
   - Ќи на кого. ‡аколотил - и годи! Ќужна мне теперь та хата, как  мертвому
понюшка!
   џ слушал этот непонЯтный разговор. Ќад ЏрипЯтью стеной  подымалсЯ  туман.
‘ырые доски пахли лекарственно и резко. Џо местечку нехотЯ брехал" собаки.
   - •оть бы знать, когда припретсЯ та чертова макитра,  тот  пароход!  -  с
досадой сказал Ќикифор. - ‚ыпили бы мы, €осиф, косушку. Ћно  бы  на  душе  и
полегчало. „а где ее теперь взЯть, косушку?
   џ согрелсЯ в шинели и задремал, прислонившись к стене.
   “тром пароход не пришел. Љушер сказал, что он заночевал где-нибудь  из-за
тумана и беспокоитьсЯ нечего  -  все  равно  пароход  простоит  в  —ернобыле
несколько часов.
   џ напилсЯ чаю. €гнатий ‹ойола уехал.
   Ћт скуки Я пошел побродить по местечку. Ќа  главной  улице  были  открыты
лавчонки. €з них несло селедкой и стиральным мылом. ‚ дверЯх  парикмахерской
с висевшей на одном костыле вывеской стоЯл в халате веснушчатый парикмахер и
грыз семечки.
   Ћт нечего делать Я зашел побритьсЯ. Џарикмахер, вздыхаЯ, намылил мне щеки
холодной пеной и начал обычный в  провинциальных  парикмахерских  деликатный
допрос - кто Я и зачем попал в это местечко.
   ‚друг по дощатому тротуару мимо окна промчались,  свистЯ  и  гримасничаЯ,
мальчишки, и знакомый голос €оськи прокричал:

   Ќе разбужу Я песней удалою
   ђоскошный сон красавицы моей.

   - ‹азарь! - крикнул из-за дощатой перегородки женский голос. - ‡акрой  на
засов двери! ЋпЯть €оська пьЯный. —то ж это делаетсЯ, боже мой!
   Џарикмахер закрыл дверь на засов и задернул занавеску.
   - Љак увидит кого в парикмахерской, - объЯснил он со вздохом, -так сейчас
же зайдет и будет петь, танцевать и плакать.
   - Ђ что с ним? - спросил Я.
   Ќо  парикмахер  не  успел  ответить.  €з-за  перегородки  вышла   молодаЯ
растрепаннаЯ женщина с удивленными, блестЯщими от волнениЯ глазами.
   -  ‘лушайте,  клиент!  -  сказала  она.  -  ‚о-первых,  здравствуйте!   Ђ
во-вторых, ‹азарь ничего не сообразит рассказать, потому что  мужчины  не  в
состоЯнии понЯть  женское  сердце.  —то?!  Ќе  качай  головой,  ‹азарь!  ’ак
слушайте и хорошо подумайте про то, что Я вам скажу. —тоб вы знали, на какой
ад идет девушка от любви к молодым людЯм.
   - ЊанЯ, - сказал парикмахер, - не увлекайсЯ. €оська кричал где-то  уже  в
отдалении:

   Љак умру, так приходите
   Ќа мою могилку.
   Љолбасы мне принесите
   „а ханжи бутылку!

   - Љакой ужас! - сказала ЊанЯ. - € это €оська! ’от €оська, что должен  был
учитьсЯ на фельдшера в Љиеве, сын Џеси - самой доброй женщины  в  —ернобыле.
‘лава богу, она не дожила до такого позора, ‚ы понимаете, клиент,  как  надо
женщине полюбить мужчину, чтобы пойти из-за него на пытку!
   - —то ты такое говоришь, ЊанЯ!  -  воскликнул  парикмахер.  -  Љлиент  же
ничего от тебЯ не поймет.
   - Ѓыла у нас Ярмарка, - сказала ЊанЯ. -  Ќа  ту  Ярмарку  приехал  вдовый
лесник Ќикифор из-под Љарпиловки со своей единственной дочерью •ристей.  Ћх,
если бы вы ее видели! ‚ы бы потерЯли рассудок! џ вам  скажу,  -  глаза  были
синие, как то небо, а косы светлые, будто она их  мыла  в  золотой  воде.  Ђ
ласковаЯ! Ђ тонкаЯ, как Я не знаю что! Ќу, €оська увидел ее  и  потерЯл  дар
речи. Џолюбил. ’ак в этом, Я вам скажу, ничего удивительного  Я  не  нахожу.
‘ам царь, если бы ее встретил, тоже начал бы сохнуть.  “дивительно  то,  что
она его полюбила. ‚ы же его видели? Њаленький, как тот мальчик, весь  рыжий,
голос пискливый, ничего не делает без причуд. Ћдним  словом,  кинула  •ристЯ
отца и пришла до €оськи в дом. ‚ы пойдите посмотрите этот дом!  Џолюбуйтесь!
Љозе в нем тесно жить, не то что им втроем. Ћдно только, что чисто. € что же
вы скажете - ЏесЯ ее принЯла, как королевскую принцессу.  €  •ристЯ  жила  с
€оськой, как жена, и он был такой веселый, €оська, - светилсЯ, как фонарь. Ђ
вы знаете, что это значит, когда еврей живет с православной?  €х  же  нельзЯ
повенчать. ‚се местечко закудахтало, как  сто  квочек.  ’огда  €оська  решил
выкреститьсЯ и пошел в церковь до отца Њихаила. Ђ тот ему  говорит:  "ђаньше
следовало бы выкреститьсЯ, а потом портить христианскую девушку.  ’ы  сделал
навыворот,  и  теперь  без  разрешениЯ  митрополита  Я  тебЯ,  иерусалимский
дворЯнин, не окрещу". €оська обозвал его  нехорошим  словом  и  ушел.  ’огда
вмешалсЯ наш раввин, наш ребе. Ћн узнал,  что  €оська  ходил  креститьсЯ,  и
проклЯл его за это в синагоге до десЯтого колена. Ђ тут еще приехал Ќикифор,
валЯлсЯ в ногах у •ристи, просил, чтобы  вернулась  домой.  ’ак  она  только
плакала и ни за что не вернулась. Ќу, конечно, мальчишек кто-то  подговорил.
Ћни как увидЯт •ристю, так и кричат: "ќй, •ристЯ, кошернаЯ!  •очешь  кусочек
трефного мЯса?" € показывают ей дули. Ќа улице все оглЯдываютсЯ, смотрЯт  ей
вслед, смеютсЯ. Ђ другой раз кто-нибудь возьмет да и кинет ей в спину  из-за
забора кусок навоза. ‚есь дом тети Ќеси измазали дегтем, вы представлЯете?
   - Ћй, тетЯ ЏесЯ! - вздохнул парикмахер. - ќто была женщина!
   - Џостой, дай рассказать! - прикрикнула на него ЊанЯ. - ђаввин позвал  до
себЯ тетю Џесю и сказал: "‚ы развели  блуд  в  своем  доме,  уважаемаЯ  ЏесЯ
€зраилевна. ‚ы преступили закон.  ‡а  это  Я  проклЯну  ваш  дом,  и  €егова
покарает вас, как продажною женщину. Џоимейте жалость к своей седой голове".
’ак вы знаете, что она ему ответила! "‚ы не раввин,  -  сказала  она.  -  ‚ы
городовой! ‹юди любЯт друг друга, так какое ваше дело лезть до них со своими
жирными от смальца лапами!" Џлюнула и ушла. ’огда  раввин  и  ее  проклЯл  в
синагоге. ‚от как у нас умеют мордовать людей. ’олько  вы  никому  этого  не
передавайте. ‚се местечко только и жило, что этим делом.  Ќаконец  €оську  и
•ристю потребовал до себЯ исправник ‘ухаренко и сказал:  "’ебЯ,  €оська,  за
кощунственное оскорбление иереЯ греко-российской церкви отца Њихаила Я отдаю
под суд. € ты попробуешь у менЯ каторги. Ђ •ристю Я силой  верну  отцу.  „аю
три днЯ на размышление. ‚ы мне взбаламутили  весь  уезд.  џ  за  вас  получу
нагонЯй от господина губернатора".
   ’ут же ‘ухаренко посадил €оську в холодную, - говорил  потом,  что  хотел
только попугать. € что же случаетсЯ, как вы думаете? ‚ы мне не поверите,  но
•ристЯ  умерла  от  горЯ.  Ќа  нее  было  жалко   смотреть.   ЏрЯмо   сердце
останавливалось у добрых людей. Ћна плакала несколько дней, а  потом  у  нее
уже и слез не хватило, Я глаза высохли, и она ничего не ела. ’олько просила,
чтобы допустили ее до €оськи. Ђ в самый €ом-Љипур, в судный  день,  она  как
уснула вечером, так и не проснулась. €  лежала  такаЯ  белаЯ  и  счастливаЯ-
должно быть, благодарила бога, что он взЯл ее от этой паскудной жизни. ‡ачем
ей такаЯ кара, что она полюбила того €оську? ‘кажите же мне -  зачем?!  Ќету
разве других людей на  свете?  €оську  ‘ухаренко  тут  же  выпустил,  но  он
сделалсЯ совсем психический и с того днЯ начал пить и выпрашивать у людей на
хлеб.
   - џ б на его месте предпочел умереть, - сказал парикмахер.  -  Џустил  бы
себе пулю в лоб.
   - Ћй, какие вы храбрецы! - воскликнула ЊанЯ. - Ђ как дойдет до дела,  так
будете обходить смерть за сто верст. ‚ы же не  имеете  понЯтиЯ,  как  любовь
может спалить до пепла женское сердце.
   - —то женское, что мужское сердце, - ответил парикмахер и пожал  плечами,
- какаЯ разница!
   €з парикмахерской Я пошел на постоЯлый двор. Ќи €оськи, ни  Ќикифора  там
не было. Љушер сидел в потертом жилете у окна и пил чай. ‚  комнате  жужжали
жирные мухи.
   Њаленький пароход пришел только к вечеру.  Ћн  простоЯл  в  —ернобыле  до
ночи. Њне дали место в салоне на облезлом клеенчатом диване.
   Ќочью опЯть нанесло туман. Џароход приткнулсЯ  носом  к  берегу.  ’ак  он
простоЯл до позднего утра, пока туман не рассеЯлсЯ. Ќикифора Я  на  пароходе
не нашел. „олжно быть, он запил вместе с €оськой.


   џ так подробно рассказал об этом случае потому, что, вернувшись  в  Љиев,
тотчас сжег тетради с первыми ранними своими стихами. Ѓез всЯкой  жалости  Я
смотрел, как превращались в пепел изысканные  фразы  и  гибли  без  возврата
"пенные хрустали", "сапфирные небеса", таверны и плЯски гитан.
   Ћтрезвление  пришло  сразу.  ‹юбовь,   оказываетсЯ,   сопровождалась   не
"томлением  умирающих  лилий",  а  комьЯми  навоза.  …го  бросали  в   спину
прекрасной любЯщей женщине.
   „умаЯ об этом, Я вспомнил слова: "“жасный век, ужасные сердца", - и решил
написать свой первый, как Я  говорил  себе,  "настоЯщий  рассказ"  о  судьбе
•ристи.
   џ долго мучилсЯ над ним и не понимал, почему он выходит у  менЯ  вЯлым  и
бледным, несмотрЯ на трагическое содержание. Џотом Я  догадалсЯ.  ‚о-первых,
потому, что рассказ был написан с чужих слов, и, во-вторых,  потому,  что  Я
увлексЯ любовью •ристи и оставил в стороне изуверский быт местечка.
   џ заново переписал рассказ. ЊенЯ самого удивлЯло, что в  него  никак  "не
ложились" изысканные и красивые слова. Ћн требовал правды и простоты.
   Љогда Я принес этот свой первый рассказ в редакцию  журнала,  где  раньше
печатали мои стихи, редактор сказал:
   - ‡рЯ тратили порох,  молодой  человек.  ђассказ  напечатать  нельзЯ.  ‡а
одного исправника нам пропишут  кузькину  мать.  Ќо  вообще  рассказ  сделан
крепко. Џринесите  нам  что-нибудь  другое.  €  подписывайтесь,  пожалуйста,
только псевдонимом. ‚ы же гимназист. ‚ас за это выгонЯт из гимназии.
   џ забрал рассказ и спрЯтал его. ’олько на следующую весну Я  достал  его,
прочел и понЯл еще одно обстоЯтельство: в рассказе не чувствовалось автора -
ни его гнева, ни мыслей, ни преклонениЯ перед любовью •ристи.
   ’огда Я снова переделал рассказ и отнес его редактору - не длЯ печатаниЯ,
а длЯ оценки.
   ђедактор прочел его при мне, встал,  похлопал  менЯ  по  плечу  и  сказал
только одно слово:
   - ЃлагословлЯю!
   ’ак впервые Я убедилсЯ в том, что главное длЯ писателЯ - это с наибольшей
полнотой и щедростью выразить себЯ в любой  вещи,  даже  в  таком  маленьком
рассказе, и тем самым выразить свое времЯ и свой  народ.  ‚  этом  выражении
себЯ ничто не должно сдерживать писателЯ - ни ложный стыд перед  читателЯми,
ни  страх  повторить  то,  что  уже  было  сказано  (но  по-иному)   другими
писателЯми, ни оглЯдка на критиков и редактора.
   ‚о времЯ работы надо забыть обо всем и писать как бы  длЯ  себЯ  или  длЯ
самого дорогого человека на свете.
   Ќужно дать свободу своему внутреннему миру, открыть длЯ него все шлюзы  и
вдруг с изумлением увидеть, что в твоем сознании  заключено  гораздо  больше
мыслей, чувств и поэтической силы, чем ты предполагал.
   ’ворческий процесс в самом  своем  течении  приобретает  новые  качества,
усложнЯетсЯ и богатеет.
   ќто похоже на весну  в  природе.  ‘олнечнаЯ  теплота  неизменна.  Ќо  она
растапливает снег, нагревает воздух,  почву  и  деревьЯ.  ‡емлЯ  наполнЯетсЯ
шумом, плеском, игрой капель и талых вод - тысЯчами признаков  весны,  тогда
как, повторЯю, солнечнаЯ теплота остаетсЯ неизменной.
   ’ак и в творчестве. ‘ознание остаетсЯ неизменным  в  своей  сущности,  но
вызывает во времЯ работы вихри, потоки,  каскады  новых  мыслей  и  образов,
ощущений и слов. Џоэтому иногда человек сам удивлЯетсЯ тому, что написал.
   Џисателем может быть только тот, у кого есть что  сказать  людЯм  нового,
значительного  и  интересного,  тот  человек,  который  видит  многое,  чего
остальные не замечают.
   —то касаетсЯ менЯ, то очень скоро Я понЯл, что могу сказать  до  обидного
мало. € что порыв к творчеству может так же легко угаснуть, как он и возник,
если оставить его без пищи. ‘лишком небогат и узок был запас моих  житейских
наблюдений.
   ‚ то времЯ книга стоЯла у менЯ над жизнью, а не жизнь над  книгой.  Ќужно
было наполнить себЯ жизнью до самых краев.
   ЏонЯв это, Я совершенно бросил писать - на десЯть лет -  и,  как  говорил
ѓорький, "ушел в люди",  начал  скитатьсЯ  по  ђоссии,  менЯть  профессии  и
общатьсЯ с самыми разными людьми.
   Ќо это не была искусственно созданнаЯ жизнь. џ  не  был  профессиональным
наблюдателем или сборщиком фактов.
   Ќет! џ просто жил, не стараЯсь хоть что-нибудь записывать или  запоминать
длЯ будущих книг.
   џ жил, работал, любил, страдал, надеЯлсЯ, мечтал, знаЯ только одно, - что
рано или поздно, в зрелом возрасте или, может быть, даже в  старости,  но  Я
начну писать, вовсе не оттого, что Я поставил себе такую задачу,  а  потому,
что этого требовало мое существо. € потому, что  литература  была  длЯ  менЯ
самым великолепным Явлением в мире.


        ЊЋ‹Ќ€џ

   Љак рождаетсЯ замысел?
   Џочти не  бывает  двух  замыслов,  которые  бы  возникали  и  развивались
одинаково. Ћчевидно, ответ на вопрос, "как рождаетсЯ замысел",  надо  искать
не вообще, а в свЯзи с каждым отдельным рассказом, романом или повестью.
   ‹егче ответить на вопрос, что нужно длЯ  того,  чтобы  замысел  поЯвилсЯ,
или, говорЯ  более  сухим  Языком,  чем  должно  быть  обусловлено  рождение
замысла. ЏоЯвление его  всегда  бывает  подготовлено  внутренним  состоЯнием
писателЯ.
   ‚озникновение замысла, пожалуй, лучше всего  объЯснить  путем  сравнениЯ.
‘равнение вносит иногда удивительную Ясность в самые сложные вещи.
   Ђстронома „жинса спросили однажды, каков возраст нашей ‡емли.
   - Џредставьте себе, - ответил „жине, - исполинскую гору, хотЯ бы  ќльбрус
на Љавказе. € вообразите единственного маленького воробьЯ, который  беспечно
скачет и клюет эту гору. ’ак вот, этому воробью, чтобы склевать до основаниЯ
ќльбрус, понадобитсЯ примерно столько же времени, сколько существует ‡емлЯ.
   ‘равнение, которое дало бы понЯть возникновение замысла, гораздо проще.
   ‡амысел - это молниЯ. Њного дней накапливаетсЯ над землей  электричество.
Љогда атмосфера насыщена им до предела, белые кучевые облака превращаютсЯ  в
грозные грозовые тучи и в них из  густого  электрического  настоЯ  рождаетсЯ
перваЯ искра - молниЯ.
   Џочти тотчас же вслед за молнией на землю обрушиваетсЯ ливень.
   ‡амысел, так же как молниЯ, возникает  в  сознании  человека,  насыщенном
мыслЯми, чувствами и заметками  памЯти.  ЌакапливаетсЯ  все  это  исподволь,
медленно, пока  не  доходит  до  той  степени  напрЯжениЯ,  которое  требует
неизбежного разрЯда. ’огда весь этот сжатый и еще несколько хаотический  мир
рождает молнию - замысел.
   „лЯ поЯвлениЯ замысла, как и  длЯ  поЯвлениЯ  молнии,  нужен  чаще  всего
ничтожный толчок.
   Љто знает, будет ли это случайнаЯ встреча, запавшее на душу  слово,  сон,
отдаленный голос, свет солнца в капле воды или гудок парохода.
   ’олчком может быть все, что существует в мире вокруг нас и в нас самих.
   ‹ев ’олстой увидел сломанный репейник  -  и  вспыхнула  молниЯ:  поЯвилсЯ
замысел изумительной повести о •аджи-Њурате.
   Ќо если бы ’олстой не был на Љавказе, не знал и не слышал о •аджи-Њурате,
то, конечно, репейник не вызвал бы у него этой мысли. ’олстой был  внутренне
подготовлен к этой теме, и только потому репейник дал ему нужную ассоциацию.
   …сли молниЯ - замысел, то ливень - это воплощение замысла.  ќто  стройные
потоки образов и слов. ќто книга.
   Ќо, в отличие от слепЯщей молнии, первоначальный замысел зачастую  бывает
неЯсным.
   "€ даль  свободного  романа  Я  сквозь  магический  кристалл  еще  неЯсно
различал".
   ‹ишь  постепенно  он  зреет,  завладевает  умом   и   сердцем   писателЯ,
обдумываетсЯ и усложнЯетсЯ. Ќо  это  так  называемое  "вынашивание"  замысла
происходит совсем не так, как это представлЯют себе  наивные  люди.  Ћно  не
выражаетсЯ в том, что писатель сидит, стиснув  голову  руками,  или  бродит,
одинокий и дикий, выборматываЯ свои думы.
   ‘овсем нет!  ЉристаллизациЯ  замысла,  его  обогащение  идут  непрерывно,
каждый час, каждый день, всегда и повсюду,  во  всех  случайностЯх,  трудах,
радостЯх и горестЯх нашей "быстротекущей жизни".
   —тобы дать созреть замыслу, писатель  никогда  не  должен  отрыватьсЯ  от
жизни и целиком уходить "в себЯ". Ќаоборот, от постоЯнного соприкосновениЯ с
действительностью замысел расцветает и наливаетсЯ соками земли.


   ‚ообще  о  писательской  работе  существует  много  предвзЯтых  мнений  и
предрассудков. Ќекоторые из них могут привести в отчаЯние своей пошлостью.
   Ѓольше всего опошлено вдохновение.
   Џочти всегда оно представлЯетсЯ невеждам в виде выпученных  в  непонЯтном
восхищении, устремленных в небо глаз поэта или закушенного  зубами  гусиного
пера.
   Њногие, очевидно, помнЯт кинокартину "Џоэт и  царь".  ’ам  Џушкин  сидит,
мечтательно поднЯв глаза к небу, потом судорожно хватаетсЯ за перо, начинает
писать, останавливаетсЯ, вновь возводит глаза, грызет гусиное перо  и  опЯть
торопливо пишет.
   ‘колько мы видели изображений Џушкина,  где  он  похож  на  восторженного
маньЯка!
   Ќа одной художественной  выставке  Я  слышал  любопытный  разговор  около
скульптуры кургузого и как бы завитого перманентом Џушкина с  "вдохновенным"
взором. ЊаленькаЯ девочка долго смотрела, сморщившись, на  этого  Џушкина  и
спросила мать:
   - Њама, он мечту мечтает? €ли что?
   - „а, доченька, дЯдЯ Џушкин мечтает мечту, - разнеженно ответила мать.
   „ЯдЯ Џушкин "грезит грезу"! ’от Џушкин, что сказал о себе: "€ долго  буду
тем любезен Я народу, что чувства  добрые  Я  лирой  пробуждал,  что  в  наш
жестокий век восславил Я свободу и милость к падшим призывал"!
   Ђ если "свЯтое" вдохновение "осенЯет" (обЯзательно "свЯтое" и обЯзательно
"осенЯет") композитора, то он, вздымаЯ очи,  плавно  дирижирует  длЯ  самого
себЯ теми чарующими звуками, какие несомненно звучат сейчас в  его  душе,  -
совершенно так, как на слащавом памЯтнике —айковскому в Њоскве.
   Ќет! ‚дохновение -  это  строгое  рабочее  состоЯние  человека.  „ушевный
подъем не выражаетсЯ в театральной позе  и  приподнЯтости.  ’ак  же,  как  и
пресловутые "муки творчества".
   Џушкин  сказал  о  вдохновении  точно   и   просто:   "‚дохновение   есть
расположение души к живому  приЯтию  впечатлений,  следственно,  к  быстрому
соображению понЯтий, что и способствует объЯснению оных". "Љритики, - сказал
он вдобавок, - смешивают вдохновение с  восторгом".  ’ак  же,  как  читатели
смешивают иногда правду с правдоподобием.
   ќто было бы еще полбеды. Ќо когда иные художники и  скульпторы  смешивают
вдохновение с "телЯчьим восторгом", то это выглЯдит как полное невежество  и
неуважение к тЯжелому писательскому труду.
   —айковский утверждал, что вдохновение  -  это  состоЯние,  когда  человек
работает во всю свою силу, как вол, а вовсе не кокетливо помахивает рукой.
   Џрошу извинить менЯ за это отступление, но все, о чем Я говорил  выше,  -
совсем не пустЯк. ќто признак того, что жив еще пошлЯк и обыватель.
   Љаждый человек хотЯ  бы  и  несколько  раз  за  свою  жизнь,  но  пережил
состоЯние вдохновениЯ  -  душевного  подъема,  свежести,  живого  восприЯтиЯ
действительности, полноты мысли и сознаниЯ своей творческой силы.
   „а, вдохновение - это строгое рабочее состоЯние,  но  у  него  есть  своЯ
поэтическаЯ окраска, свой, Я бы сказал, поэтический подтекст.
   ‚дохновение входит в нас, как сиЯющее летнее утро, только что  сбросившее
туманы тихой ночи, забрызганное  росой,  с  зарослЯми  влажной  листвы.  Ћно
осторожно дышит нам в лицо своей целебной прохладой.
   ‚дохновение  -  как  перваЯ  любовь,  когда  сердце   громко   стучит   в
предчувствии удивительных встреч, невообразимо  прекрасных  глаз,  улыбок  и
недомолвок.
   ’огда наш внутренний мир настроен тонко  и  верно,  как  некий  волшебный
инструмент, и отзываетсЯ на все, даже самые скрытые, самые незаметные  звуки
жизни.
   Ћ вдохновении написано много превосходных строк у писателей и поэтов. "Ќо
лишь  божественный  глагол  до  слуха  чуткого  коснетсЯ"  (Џушкин),  "’огда
смирЯетсЯ души моей тревога" (‹ермонтов),  "ЏриближаетсЯ  звук,  и,  покорна
щемЯщему звуку, молодеет душа" (Ѓлок). Ћчень точно сказал о вдохновении ”ет:

   Ћдним толчком согнать ладью живую
   ‘ наглаженных отливами песков,
   Ћдной волной поднЯтьсЯ в жизнь иную,
   “чуЯть ветр с цветущих берегов.
   ’оскливый сон прервать единым звуком,
   “питьсЯ вдруг неведомым, родным,
   „ать жизни вздох, дать сладость тайным мукам,
   —ужое вмиг почувствовать своим...

   ’ургенев называл  вдохновение  "приближением  бога",  озарением  человека
мыслью и чувством. Ћн со страхом говорил о неслыханном мучении длЯ писателЯ,
когда он начинает претворЯть это озарение в слова.
   ’олстой сказал о вдохновении, пожалуй, проще всех: "‚дохновение состоит в
том, что вдруг открываетсЯ то, что можно сделать. —ем Ярче вдохновение,  тем
больше должно быть кропотливой работы длЯ его исполнениЯ".
   Ќо как бы мы ни определЯли вдохновение, мы знаем, что оно  плодотворно  и
не должно исчезнуть бесплодно, не одарив собою людей.


        Ѓ“Ќ’ ѓ…ђЋ…‚

   ‚ старое времЯ,  когда  люди  переезжали  с  квартиры  на  квартиру,  длЯ
переноски вещей нанимали иногда арестантов из местной тюрьмы.
   Њы, дети, всегда ждали поЯвлениЯ этих арестантов со жгучим любопытством и
жалостью.
   Ђрестантов  приводили  усатые  надзиратели   с   огромными   револьверами
"бульдогами"  на  поЯсах  Њы  во  все  глаза  смотрели  на  людей  в   серой
арестантской одежде и серых  круглых  шапочках.  Ќо  почему-то  с  особенным
уважением разглЯдывали мы тех арестантов, у которых были подвЯзаны  ремешком
к поЯсу звенЯщие тонкие кандалы.
   ‚се это  было  очень  таинственно.  Ќо  самым  удивительным  казалось  то
обстоЯтельство,  что   почти   все   арестанты   оказывались   обыкновенными
изможденными людьми и до того добродушными, что никак нельзЯ было  поверить,
что они злодеи и преступники. Ќаоборот, они были не то что вежливы, а просто
деликатны  и  больше  всего  боЯлись  кого-нибудь  ушибить   при   переноске
громоздкой мебели или что-нибудь поломать.
   “ нас, детей, по соглашению со взрослыми, был выработан хитрый план. Њама
уводила надзирателей  на  кухню  пить  чай,  а  мы  в  это  времЯ  торопливо
засовывали в карманы арестантам хлеб, колбасу,  сахар,  табак,  а  иногда  и
деньги. €х нам давали родители.
   Њы воображали, что  это  рискованное  дело,  и  были  в  восторге,  когда
арестанты  благодарили  нас  шепотом,  подмигиваЯ   в   сторону   кухни,   и
перепрЯтывали наши гостинцы подальше, во внутренние тайные карманы.
   €ногда арестанты незаметно давали нам письма. Њы наклеивали на них  марки
и потом шли всей гурьбой бросать в почтовый  Ящик.  Џеред  тем  как  бросить
письмо в Ящик, мы оглЯдывались- нет ли поблизости пристава  или  городового?
Љак будто они могли доедатьсЯ, какое письмо мы отправлЯем.
   ‘реди  арестантов  Я  помню  человека  с  седой  бородой.  …го   называли
старостой.
   Ћн  распорЯжалсЯ  переноской  вещей.  ‚ещи,  особенно  шкафы  и  пианино,
застревали в дверЯх, их трудно  было  развернуть,  а  иногда  они  никак  не
становились на предназначенное длЯ них новое место, сколько арестанты с ними
ни бились. ‚ещи Явно сопротивлЯлись. ‚ таких  случаЯх  староста  говорил  по
поводу какого-нибудь шкафа:
   - ‘тавьте его там, где ему хочетсЯ. —то  вы  его  мордуете!  џ  пЯть  лет
перевожу вещи и ихний характер знаю. ђаз вещь стоЯть здесь  не  желает,  так
сколько на нее ни жми - не уступит. ЏоломаетсЯ, а не уступит.
   џ вспомнил об этой сентенции старого арестанта в  свЯзи  с  писательскими
планами и поступками литературных героев. ‚ поведении вещей  и  этих  героев
есть что-то общее. ѓерои часто вступают в борьбу с автором  и  почти  всегда
побеждают его. Ќо разговор об этом еще впереди.
   Љонечно,  почти  все  писатели  составлЯют  планы  своих  будущих  вещей.
Ќекоторые разрабатывают их подробно и точно. „ругие - очень  приблизительно.
Ќо есть писатели, у которых план состоит всего из нескольких слов, как будто
не имеющих между собой никакой свЯзи.
   € только  писатели,  обладающие  даром  импровизации,  могут  писать  без
предварительного плана. €з русских писателей таким даром обладал  в  высокой
степени Џушкин, а из современных нам прозаиков - Ђлексей Ќиколаевич ’олстой.
   џ допускаю мысль, что писатель гениальный тоже может писать  без  всЯкого
плана. ѓений настолько внутренне богат, что любаЯ тема, любаЯ мысль,  случай
или предмет вызывают у него неиссЯкаемый поток ассоциаций.
   Њолодой —ехов сказал Љороленко:
   - ‚от у вас стоит на столе пепельница. •отите, Я напишу сейчас же  о  ней
рассказ.
   € он бы написал его, конечно.
   Њожно представить себе, что человек, подобрав  на  улице  измЯтый  рубль,
начнет с этого рублЯ свой роман, начнет как бы  шутЯ,  легко  и  просто.  Ќо
вскоре этот роман пойдет и вглубь и  вширь,  заполнитсЯ  людьми,  событиЯми,
светом, красками и начнет литьсЯ свободно и мощно, подгонЯемый воображением,
требуЯ от писателЯ все новых  жертв,  требуЯ,  чтобы  писатель  отдавал  ему
драгоценные запасы образов и слов.
   € вот уже в повествовании, начавшемсЯ со  случайности,  возникают  мысли,
возникает сложнаЯ судьба людей. € писатель уже  не  в  силах  справитьсЯ  со
своим волнением. Ћн, как „иккенс,  плачет  над  страницами  своей  рукописи,
стонет от боли, как ”лобер, или хохочет, как ѓоголь.
   ’ак в горах  от  ничтожного  звука,  от  выстрела  из  охотничьего  ружьЯ
начинает сыпатьсЯ по крутому  склону  блестЯщей  полоской  снег.  ‚скоре  он
превращаетсЯ в широкую снежную реку, несущуюсЯ вниз, и через несколько минут
в долину срываетсЯ  лавина,  сотрЯсаЯ  грохотом  ущелье  и  наполнЯЯ  воздух
искристой пылью.
   Ћб этой легкости возникновениЯ творческого состоЯниЯ у людей гениальных и
к тому же обладающих даром импровизации упоминают многие писатели.
   Ќедаром Ѓаратынский, хорошо знавший, как работал Џушкин, сказал о нем:

   ... Џушкин молодой, сей ветреник блестЯщий,
   ‚се под пером своим шутЯ животворЯщий...

   џ упомЯнул о том, что некоторые планы кажутсЯ набором слов.
   ‚от небольшой пример. “ менЯ есть рассказ "‘нег". Џеред тем как  написать
его, Я исписал лист бумаги, и из этих записей  и  родилсЯ  рассказ.  Љак  же
выглЯдЯт эти записи?


   "‡абытаЯ книга о севере. Ћсновной цвет севера - фольга.  Џар  над  рекой.
†енщины полощут белье в прорубЯх. „ым. Ќадпись на колокольчике у  Ђлександры
€вановны: "џ вишу у дверей, - звони веселей!" "€  колокольчик,  дар  ‚алдаЯ,
звенит уныло под дугой". €х зовут "дарвалдаЯми". ‚ойна.  ’анЯ.  ѓде  она,  в
каком глухом городке? Ћдна. ’усклаЯ луна за облаками, - страшнаЯ даль. †изнь
сжата в небольшой круг света. Ћт лампы. ‚сю  ночь  что-то  гудит  в  стенах.
‚етки царапают о стекла. Њы очень редко выходим из дома в самую глухую  пору
зимней  ночи.  ќто  надо  проверить...  Ћдиночество   и   ожидание.   ‘тарый
недовольный кот. …му ничем нельзЯ угодить. ‚се как будто видно - даже  витые
свечи (оливковые) на ролле, но пока что ничего больше нет. €скала квартиру с
роЯлем (певица). ќвакуациЯ. ђассказ об  ожидании.  —ужой  дом.  ‘таромодный,
по-своему уютный, фикусы, запах старого табака ‘тамболи или  Њесаксуди.  †ил
старик и помер. Ћреховый письменный стол с желтыми пЯтнами на зеленом сукне.
„евочка.  ‡олушка.  ЌЯнька.  Ѓольше  пока  никого  нет.   ‹юбовь,   говорЯт,
притЯгивает на расстоЯнии. Њожно написать рассказ только об ожидании.  —его?
Љого? Ћна сама не знает этого. ќто разрывает сердце.  Ќа  пересечении  сотен
дорог случайно сталкиваютсЯ люди, не знаЯ, что всЯ  их  прошлаЯ  жизнь  была
подготовкой к этой встрече. ’еориЯ вероЯтности. Џрименительно к человеческим
сердцам. „лЯ  дураков  все  просто.  ‘трана  тонет  в  снегах.  Ќеизбежность
поЯвлениЯ человека. Ћт кого-то все  приходЯт  на  имЯ  умершего  письма.  €х
складывают стопкой на столе. ‚ этом - ключ. Љакие письма? —то в них?  ЊорЯк.
‘ын. ‘трах перед тем, что он  приедет.  Ћжидание.  Ќет  предела  доброте  ее
сердца. Џисьма превратились в действительность. ‘нова витые  свечи.  ‚  ином
качестве.  Ќоты.  Џолотенце  с  дубовыми  листьЯми.  ђоЯль.  Ѓерезовый  дым.
Ќастройщик, - все чехи хорошие музыканты. ‡акутанный до глаз. ‚се Ясно!"


   ‚от то, что можно с большой натЯжкой назвать планом этого рассказа.  …сли
прочесть эту запись, не знаЯ рассказа, то станет понЯтно,  что  это  хотЯ  и
медленное и неЯсное, но упорное нащупывание темы и сюжета.
   —то  же  происходит  с  самыми  точными,   продуманными   и   выверенными
писательскими планами? Џравду сказать, жизнь у них большей частью короткаЯ.
   Љак только в начатой вещи поЯвлЯютсЯ люди и как только эти люди  по  воле
автора оживают, они тотчас же начинают сопротивлЯтьсЯ плану и вступают с ним
в борьбу. ‚ещь начинает развиватьсЯ по своей внутренней логике,  толчок  длЯ
которой дал, конечно, писатель. ѓерои действуют так, как  это  соответствует
их характеру, несмотрЯ на то, что творцом этих характеров ЯвлЯетсЯ писатель.
   …сли же писатель заставит героев действовать не по  возникшей  внутренней
логике, если он силой вернет их в рамки плана,  то  герои  начнут  мертветь,
превращаЯсь в ходЯчие схемы, в роботов.
   ќту мысль очень просто высказал ‹ев ’олстой.
   Љто-то из посетителей џсной ЏолЯны обвинил ’олстого в том, что он жестоко
поступил с Ђнной Љарениной, заставив ее броситьсЯ под поезд.
   ’олстой улыбнулсЯ и ответил:
   - ќто  мнение  напоминает  мне  случай  с  Џушкиным.  Ћднажды  он  сказал
какому-то из  своих  приЯтелей:  "Џредставь,  какую  штуку  удрала  со  мной
’атьЯна. Ћна замуж вышла. ќтого Я никак не ожидал от нее". ’о же самое  и  Я
могу сказать про Ђнну Љаренину. ‚ообще герои и  героини  мои  делают  иногда
такие штуки, каких Я не желал  бы!  Ћни  делают  то,  что  должны  делать  в
действительной жизни и как бывает в действительной жизни, а не то,  что  мне
хочетсЯ.
   ‚се писатели хорошо знают эту неподатливость героев. "џ в  самом  разгаре
работы, - говорил Ђлексей Ќиколаевич ’олстой, - не знаю,  что  скажет  герой
через пЯть минут. џ слежу за ним с удивлением".
   ‘лучаетсЯ, что второстепенный герой вытеснЯет остальных,  сам  становитсЯ
главным, поворачивает весь ход повествованиЯ и ведет его за собой.
   ‚ещь по-настоЯщему, со всей силой,  начинает  жить  в  сознании  писателЯ
только во времЯ работы над ней. Џоэтому в ломке и крушении планов нет ничего
особенного и ничего трагического.
   Ќаоборот, это естественно и свидетельствует только о том,  что  подлиннаЯ
жизнь прорвалась, заполнила писательскую схему и раздвинула, и сломала своим
живым напором рамки первоначального писательского плана.
   ќто ни в коей мере не опорочивает план, не сводит роль  писателЯ  лишь  к
тому, чтобы записывать все по подсказке жизни.  ‚едь  жизнь  образов  в  его
произведении обусловлена сознанием писателЯ, его памЯтью, воображением, всем
его внутренним строем.


        €‘’Ћђ€џ Ћ„ЌЋ‰ ЏЋ‚…‘’€

        "Џ‹ЂЌ…’Ђ ЊЂђ–"

   Џопытаюсь вспомнить, как возник замысел моей  повести  "Љара-Ѓугаз".  Љак
все это произошло?
   ‚о времена моего детства в Љиеве,  на  ‚ладимирской  горке  над  „непром,
каждый вечер поЯвлЯлсЯ старик в  пыльной  шлЯпе  со  свисающими  полЯми.  Ћн
приносил облезлый  телескоп  и  долго  устанавливал  его  на  трех  погнутых
железных ногах.
   ‘тарика этого звали "‡вездочетом" и считали  итальЯнцем,  потому  что  он
нарочно коверкал русские слова на иностранный лад.
   “становив телескоп, старик говорил заученным, монотонным голосом:
   - ‹юбезные  синьоры  и  синьорины!  Ѓуона  джиорно!  ‡а  пЯть  копеек  вы
уноситесь с ‡емли на ‹уна и  разные  звезды.  Ћсобенно  рекомендую  смотреть
зловещую планету Њарц, имеющую  тон  человеческой  крови.  Љто  родилсЯ  под
знаком Њарца, может враз погибнуть на войне от фузильерской пули.
   Ћднажды Я был с отцом на ‚ладимирской  горке  и  смотрел  в  телескоп  на
планету Њарс.
   џ увидел черную бездну и красноватый шар, бесстрашно висевший без  всЯкой
опоры среди этой бездны. Џока Я смотрел на него,  шар  начал  подбиратьсЯ  к
краю телескопа и спрЯталсЯ за его медный ободок. "‡вездочет" слегка повернул
телескоп и вернул Њарс на прежнее место. Ќо тот  опЯть  начал  сдвигатьсЯ  к
медному ободку.
   - Ќу как? - спросил отец. - ’ы видишь что-нибудь?
   - „а, - ответил Я. - џ даже вижу каналы.
   џ знал, что на  Њарсе  живут  люди  -  марсиЯне  -  и  что  они  выкопали
неизвестно длЯ чего на своей планете громадные каналы.
   - Ќу, положим! - сказал отец. -  Ќе  выдумывай!  Ќикаких  каналов  ты  не
видишь. €х заметил только один астроном - итальЯнец ‘киапарелли  -  и  то  в
большой телескоп,
   €мЯ соотечественника ‘киапарелли не произвело  на  "‡вездочета"  никакого
впечатлениЯ.
   - € еще Я вижу какую-то планету налево от Њарса, - сказал Я неуверенно. -
Ќо она почему-то бегает по небу во все стороны.
   - „а Яка ж це планета!-добродушно  воскликнул  "‡вездочет".  -  ’о  Якась
гадючка заскочила тебе в глаз.
   Ћн крепко взЯл менЯ за  подбородок  и  ловко  вытащил  у  менЯ  из  глаза
соринку.
   Ћт зрелища Њарса мне стало холодно и жутко. џ с облегчением оторвалсЯ  от
телескопа, и киевские улицы  с  их  неЯркими  огнЯми,  грохотом  извозчичьих
пролеток и пыльным запахом отцветающих каштанов  показались  мне  уютными  и
надежными.
   Ќет, в то времЯ у менЯ не было никакой охоты унестись с ‡емли на ‹уну или
Њарс!
   - Џочему он красный, как кирпич? - спросил Я отца.
   Ћтец рассказал мне, что Њарс - умирающаЯ планета, что она была  такой  же
прекрасной, как наша землЯ, - с морЯми, горными крЯжами и буйной зеленью, но
постепенно  морЯ  и  реки  высохли,  зелень  умерла,  горы  выветрились   до
основаниЯ, и Њарс превратилсЯ в исполинскую песчаную пустыню.  „олжно  быть,
горы на Њарсе были из красного камнЯ, поэтому и песок на Њарсе красноватый.
   - ‡начит, Њарс - шар из песка? - спросил Я.
   - „а, пожалуй, - согласилсЯ отец. - ’о, что  случилось  с  Њарсом,  может
случитьсЯ и с нашей ‡емлей. Ћна превратитсЯ в пустыню. Ќо  это  будет  через
многие миллионы лет.  ’ак  что  ты  не  пугайсЯ.  „а  в  конце  концов  люди
что-нибудь придумают к тому времени и прекратЯт это безобразие.
   џ ответил, что совершенно не пугаюсь. Ќо на самом деле мне было и страшно
и обидно за нашу ‡емлю. Љ тому же дома Я узнал от старшего  брата,  что  уже
сейчас пустыни занимают чуть ли не половину всей площади на земле.
   ‘ тех пор боЯзнь пустыни (хотЯ Я ее еще и  не  видел)  приобрела  у  менЯ
навЯзчивый характер. € хотЯ Я и читал в журнале  "‚округ  света"  заманчивые
рассказы о ‘ахаре, самумах и "кораблЯх пустыни" - верблюдах, но они менЯ  не
прельщали.
   ‚скоре мне пришлось  испытать  первое  знакомство  с  пустыней.  ќто  еще
усилило мой страх перед ней.
   Ќа лето мы всей семьей поехали в деревню к деду Њаксиму ѓригорьевичу.
   ‹ето было дождливое, теплое. ѓусто росли  травы.  Љрапива  около  плетней
вытЯнулась в человеческий рост. †ито колосилось на полЯх. Ћт огородов тЯнуло
сочным укропом. ‚се предвещало богатый урожай.
   Ќо однажды, когда Я сидел с дедом на берегу реки  и  удил  пескарей,  дед
вдруг поспешно встал, прикрыл ладонью глаза от солнца, долго всматривалсЯ  в
полЯ за рекой, потом с досадой плюнул и сказал:
   - ЉатитсЯ, кат, чертЯка! —тоб ему сгинуть на веки!
   џ посмотрел в ту сторону, куда глЯдел дед, но  ничего  не  увидел,  кроме
длинного мутного вала. Ћн быстро приближалсЯ.  џ  думал,  что  это  подходит
гроза, но дед сказал:
   - ’а то ж суховей! Џекло проклЯтое!  ‚етер  из  Ѓухары,  с  пустыни.  ‚се
попалит! Ћт какое несчастье наближаетсЯ, Љостик. Ќе буде чем даже дыхаты.
   ‡ловещий вал нессЯ по земле прЯмо на нас.  „ед  торопливо  сматывал  свою
длинную удочку из орешины и говорил мне:
   - ’икай до хаты, а то забьет глаза пылью. Ђ Я поплетусь следом. ’икай!
   џ побежал к хате, но суховей настиг менЯ на пути.  ‚ихри  неслись,  шурша
песком и подымаЯ к небу птичий пух  и  щепки.  ’ЯжелаЯ  муть  заволокла  все
вокруг. ‘олнце вдруг сделалось косматым и багровым, как Њарс.  ‡акачались  и
засвистели ракиты. ‘зади дохнуло таким жаром, будто у менЯ на спине  затлела
рубашка. Џыль трещала на зубах и порошила глаза.
   Ќа пороге хаты стоЯла моЯ тетушка ”еодосиЯ Њаксимовна и держала  в  руках
икону, завернутую в шитый рушник.
   - ѓосподи, спаси и  помилуй!  -  испуганно  бормотала  она.  -  ЏречистаЯ
богородица, пронеси краем!
   Ќа хату налетел,  кружась,  смерч.  ‡азвенели  плохо  замазанные  стекла.
‘олома на стрехе задралась. €з-под нее, как  черные  пули,  залпом  вылетели
воробьи.
   Ћтца с нами в то времЯ не было - он осталсЯ в Љиеве.  Њама  была  заметно
встревожена.
   џ помню, что тЯжелее всего  был  нарастающий  жар.  џ  думал,  что  через
час-два загоритсЯ солома на крыше, а потом и у нас затлеют волосы и  платье.
Џоэтому Я заплакал.
   Љ вечеру листьЯ на густых ракитах завЯли и висели, как  серые  трЯпки.  “
всех плетней ветер намел сугробы мелкой, как мука, черноватой пыли.
   Љ утру листва пожухла и высохла. ‘орванные листьЯ  можно  было  растереть
пальцами в порошок. ‚етер усилилсЯ. Ћн начал срывать  эту  мертвую,  грЯзную
листву, и многие деревьЯ стоЯли уже обнаженные и черные, как поздней осенью.
   „ед ходил на полЯ и вернулсЯ  растерЯнный  и  жалкий.  Ћн  никак  не  мог
развЯзать красную завЯзку у ворота  своей  посконной  рубахи,  руки  у  него
трЯслись, и он говорил:
   - Љогда за ночь не утихомиритсЯ, то чисто попалит все жито. € садочки,  и
огороды.
   Ќо ветер не утихомирилсЯ. Ћн дул две недели, потом немного стих и задул с
новой силой. ‡емлЯ на глазах превращалась в серое пепелище.
   Џо хатам голосили женщины. Њужики понуро сидели на зав