ушкин,
’олстой,  —ехов, Ћни были жестоко унижены политическими  маклаками ”ранции и
их представителем - надутым, как петух, генералом д'Ђнсельмом. џ представлЯл
себе, с каким холодным презрением ‘тендаль или ѓюго приказали бы расстрелЯть
этого генерала за его трусливую подлость.

        "„ень мирного восстаниЯ"

     ќлектричество в Ћдессе давно не горело. Ћ  нем забыли. ‹ампочки обросли
пыльной  корой. ‚ыключатели,  если их случайно поворачивали, взвизгивали  от
ржавчины.
     …динственным  человеком  из  нас, который  радовалсЯ этому,  был ‚олодЯ
ѓоловчинер.
     -  “  каждого времени, -  говорил он  с  апломбом, как  будто  открывал
необыкновенную истину,-есть свой стиль. ‘тиль нашего времени - приближение к
патриархальной  жизни.  Џосудите  сами, электричество  ушло  в  невозвратное
прошлое. ’рамвайные  рельсы зарастают  крапивой. Ќа площадЯх городов  цветет
картошка.  €з  воздуха исчезли последние  молекулы копоти.  ‚место обуви  мы
носим  греческие котурны,  а  вместо  водки пьем чистую воду. Џо-моему,  это
прекрасно. ЌачинаетсЯ золотой век.
     Ћднажды  мне нездоровилось.  џ  не  пошел  в  Ћпродкомгуб  и до  вечера
пролежал у себЯ  в дворницкой.  ‘тоЯла  позднЯЯ  весна. –вели каштаны, и над
морем взошел затуманенный месЯц.
     џ мирно читал при коптилке десЯтый том энциклопедии Ѓрокгауза и ќфрона,
как  вдруг  произошло  нечто  непонЯтное  и  тревожное  -  тонкий волосок  в
электрической  лампочке  под потолком  начал  желтеть и, далеко  не дойдЯ до
полного  накала,  остановилсЯ  и замер. Ћн залил все  вокруг таким тусклым и
неприЯтным светом, как будто комната превратилась в морг.
     џ  оцепенело  смотрел на  лампочку,  соображаЯ,  почему она  горит  так
тускло. Ћчевидно, немощный ток  с натугой протискивалсЯ по ржавым  проводам,
едва пробивалсЯ через  пыльные соединениЯ, обмотанные высохшей  изолЯционной
лентой, и застревал в затЯнутых паутиной механизмах электрических счетчиков.
     "‚ конце концов он разгоритсЯ", - уверЯл Я себЯ, но свет не усиливалсЯ,
а, наоборот, убывал. Ќо его все-таки было вполне достаточно,  чтобы осветить
рЯды хмурых профессорских книг в дубовых шкафах.
     џ подумал, что неожиданный свет загорелсЯ,  конечно, неспроста. Ћн  был
загадочным предостережением.  Џодумал так,  конечно, не  Я  один.  ‚  Ћдессе
началась скрытаЯ  паника. Ћдесситы понЯли,  что поЯвление света предшествует
неприЯтностЯм. Ќо каким?
     Ќа это намекнул мне ’орелли. Ћн постучалсЯ и вошел в дворницкую желтый,
с побелевшими  глазами. —ерез рyky “ нeго  было перекинуто новенькое женское
пальто с обезьЯньим воротником.
     -  џ вас попрошу, - сказал ’орелли торопливо,  - повесить это  пальто у
себЯ на вешалке. Ќа несколько дней. ќто пальто моей сестры.
     џ был озадачен, но взЯл у ’орелли пальто и повесил в  шкаф. Џальто было
легкое  и пахло духами. Ћчевидно, после болезни сестра  ’орелли ђахиль - еще
молодаЯ и миловиднаЯ женщина, рыжаЯ от веснушек, - не надевала это пальто ни
разу.
     - Ђ в чем дело? - спросил Я ’орелли.
     - „ело в логике. - ’орелли  неестественно хихикнул и потер руки. - Њы с
вами прекрасно знаем, что в Ћдессе угольного штыба длЯ электростанции хватит
всего на три  ночи. Ђ между тем станцию пустили. ‡начит,  за три ночи что-то
произойдет. € это "что-то" обЯзательно требует электрического света.
     - —то может случитьсЯ? - растерЯнно спросил Я.
     - џ  знаю?! - ’орелли пожал плечами.  - ‚арфоломеевскаЯ ночь!  €збиение
младенцев!  Џохищение  сабинЯнок!  Џоследний  день  Џомпеи! —то  вам  больше
понравитсЯ. Џривет, до завтра!
     € он исчез, оставив менЯ в полном недоумении.
     ‚ конце концов, ничего не  придумав, Я лег спать.  ‚ыключатель, когда Я
повернул  его,  заверещал,   но   лампочка  не  погасла.  џ  начал   вертеть
выключатель.  Ћн  пищал  все пронзительнее  и злее,  но лампочка  продолжала
гореть. Ћна даже не мигала. ’огда Я влез на стул, обернул лампочку газетой и
попыталсЯ  вывинтить ее. Ќо  она прикипела к  патрону и  потому  лопнула  со
звуком выстрела и и погасла, теперь уже навсегда.
     џ лег, не  закрываЯ  окон.  ѓул  морЯ  то  сонно  вкатывалсЯ  ко мне  в
дворницкую, то отливал из нее так равномерно, что быстро усыпил менЯ.
     ЏроснулсЯ Я на рассвете. Љапли росы собирались  на ветках туи за окном.
‚  саду было тихо и  пусто. ’олько в  углу,  около стены,  где всегда стоЯла
стараЯ бочка с известью, чернело нечто большое и бесформенное.
     „ долго всматривалсЯ в  эту черную кучу, похожую на  копну сена. ‚ куче
было что-то пугающее, но Я пересилил страх, вылез в сад через окно и подошел
к ней.
     Ључа  состоЯла  из  нескольких  старых, но  дорогих шуб.  Ѓыла шуба  на
хорьковом  меху, с бобровым воротником,  было два  старомодных  демисезонных
драповых пальто, были каракулеваЯ женскаЯ шуба и меховой жакет из кенгуру.
     Џод слоем  шуб Я  нашел низенькую, обитую штофом табуретку  на вычурных
золоченых ножках. ’акую табуретку Я видел как-то в  театре на "Џиковой даме"
под ногами у старой графини.
     џ хотел вытащить табуретку, чтобы рассмотреть ее, но не рассчитал своих
сил  -  поднЯл  ее и  тут  же  уронил.  Њне показалось, что табуретка налита
свинцом.
     џ ударил по ней ногой и услышал,  как внутри  нее, под нарЯдным  штофом
эпохи ‹юдовика XIV, звЯкнуло нечто металлическое. ’айна сгущалась. Ќо прежде
чем занЯтьсЯ ее разгадкой, Я  побежал за хлебом в ближайшую  лавку. Ћна была
открыта только два часа в день. џ боЯлсЯ опоздать и остатьсЯ без хлеба.
     Љогда Я вернулсЯ, то куча шуб оказалась уже прикрытой соломой и старыми
листьЯми  так  тщательно,  что  никто  бы  и  не  подумал, что  здесь что-то
спрЯтано.
     €сториЯ эта, как все непонЯтное,  начала  менЯ раздражать.  џ знал, что
ключ от единственной  калитки со  двора в сад  был у ЏросвирнЯка,  и пошел к
нему за объЯснениЯми.
     Џоведение ЏросвирнЯка  всегда было длЯ нас своего рода барометром. …сли
при встрече с џшей  или со мной он  отводил глаза, делал  вид, что плохо нас
слышит,  и, разговариваЯ, перебивал  нас и кричал на кухню работнице, бывшей
монахине: "Ќеонила, не лейте так много постного масла!" или еще что-нибудь в
таком же  роде, то это означало, что положение ‘оветской  влас"ги в Ћдессе в
какой-то, даже в самой маленькой степени, пошатнулось.
     …сли же  ЏросвирнЯк был настороженно  любезен  и хохотал неестественным
басом,  подбираЯ   снизу   обеими   руками  свою  черную   бороду,  то   это
свидетельствовало о крепости ‘оветской власти.
     Ќа этот раз ЏросвирнЯк был сдержанно любезен, но глаза  у него побелели
от злобы. ‚ыслушав мой  рассказ о залежах  шуб и табуретке,  он смиренно, но
подчеркнуто ответил:
     -  ‚ам,   глубокоуважаемый   Љонстантин   ѓеоргиевич,  как   советскому
служащему, хотЯ и  ограниченной, но  все же  с некоторой ответственностью за
деЯниЯ ваших хозЯев надлежало  бы знать,  что  с сегоднЯшнего числа в Ћдессе
объЯвлен  "„ень  мирного  восстаниЯ".  ЏродлитсЯ  этот  день, по разъЯснению
властей, четыре днЯ.
     - џ не был еще  в  городе,  -  ответил Я.  - —то  это за "„ень  мирного
восстаниЯ"?
     - ’ак вот, попрошу ознакомитьсЯ!  - ЏросвирнЯк положил  на  стол передо
мной серый листок бумаги.  ђуки  его трЯслись. - ‘обственноручно  отклеил от
стены своего дома вчера в одиннадцать часов вечера.
     џ прочел приказ Ћдесского губисполкома о том, что в целЯх экспроприации
у имущих классов богатств, ЯвлЯющихсЯ отныне народным  достоЯнием,  в Ћдессе
объЯвлЯетсЯ "„ень мирного восстаниЯ".
     ‚ этот день  у всех без исключениЯ граждан будут отобраны излишки вещей
и продовольствиЯ, кроме самых необходимых, указанных в списке.
     џ посмотрел этот список. ’ам было  напечатано: "Ћставить  в пользовании
каждого гражданина  комплект верхней носильной одежды, комплект бельЯ,  пару
ботинок (кроме  сапог),  головной убор" и так далее, вплоть  до "одной ложки
столовой и  одной чайной,  ножа, вилки, кружки, самой необходимой посуды длЯ
варки пищи и ста граммов сахара".
     "‚ случае нахождениЯ  золота и драгоценных вещей, иностранной валюты, а
также предметов роскоши и спекулЯции  скрывающие их лица будут преданы суду,
как за измену ђодине и контрреволюцию".
     - •ана! - неожиданно  сказал ЏросвирнЯк, и Я даже  вздрогнул. ‚первые Я
услышал из его медоточивых уст крепкое слово.
     -  ’ак  вот, „аниил ‘еменович,-  сказал Я,- будьте добры забрать из-под
моих окон все ваши вещи и спрЯтать их,  где вам будет угодно. џ, можете себе
представить, не  хочу быть расстрелЯнным из-за ваших шуб, траченных молью, и
табуреток, набитых золотом.
     - ‚ы глубоко  ошибаетесь, Љонстантин  ѓеоргиевич,  -  ответил расстрига
нежным  голосом и  прижал  руки  к  груди. -  Ќапрасно гневаетесь. „ве шубы,
правда,  мои,  а  табуретку  принесла  своЯченица генерала  ђенненкампфа. Џо
сердолюбию своему не мог отказать, поскольку  сам прЯтал при ней собственный
скарб. ‚ойдите в мое положение. Љак стемнеет, Я все унесу.
     - •орошо, - согласилсЯ Я. - „о вечера так до вечера.
     ЏросвирнЯк, забыв, должно быть, что он расстрига, воздел  руки к небу и
сказал вдохновенным и  лживым голосом, как с амвона  (при этом глаза  его на
мгновение сверкнули бешеным огнем):
     - Ѓратоубийственные  времена! Џоистине нет предела человеческой скверне
и проискам антихриста!
     Ћн опустил руки и продолжал уже обыкновенным голосом:
     - ‚ас Я уважаю, но жилец из третьей квартиры, монтер товарищ ѓаварсаки,
повергает менЯ в смЯтение. Ћн скупает взрывчатые вещества. Љогда-нибудь всех
нас заберут вместе  с ним и поставЯт к  стенке. ђучаюсь  головой! Ћпасайтесь
его! Џосматривайте, чтобы он не закопал в саду свою дьЯвольскую пиротехнику.
Ђ шубы - это пустое дело. Ќу, в крайнем случае "товарищи"  отберут.  џ готов
ко всему.
     џ ушел, нисколько не сомневаЯсь, что ЏросвирнЯк не уберет из сада  свои
вещи.  € Я оказалсЯ прав. Љогда Я вернулсЯ к  вечеру вместе с џшей,  то куча
вещей уже протЯнулась вдоль  ограды целым валом.  ‚ещи так же тщательно были
укрыты соломой, как и перваЯ куча, теперь уже казавшаЯсЯ мне ничтожной.
     Ћколо вала из вещей сидел на  венском стуле и дремал почтенный старец с
вылинЯвшими  баками.  Ћн  выглЯдел  настолько  старомодно,  что  можно  было
подумать,  будто  в  саду  идет  съемка  фильма  из   времен  ѓончарова  или
Ћстровского.
     - ‚ещи вы, конечно, не убрали, - сказал Я ЏросвирнЯку. - Ќу, да бог вам
судьЯ. Ќо что за персонаж сидит в саду на стуле?
     - ‘траж, -  таинственно ответил ЏросвирнЯк. - Њежду нами говорЯ,  вещей
понатаскали  со  всей  —ерноморской:  уж  очень  место  укромное.  Ќо людей,
естественно,  пробирает двойной страх. ‘ одной  стороны, все  могут отобрать
власти, а с другой, не ровен час, наскочат одесские  налетчики. ‚от и решили
караулить по очереди. „о минованиЯ опасности. ’оварищ ѓаварсаки тоже совалсЯ
в сад со своей пиротехникой. Ќо Я его не пустил.
     - ‘ какой пиротехникой?
     -  ‘улеи  хотел спрЯтать. „вухведерные бутыли с неизвестной  жидкостью.
“богий умом человек этот ѓаварсаки.
     - Ќда-а-а! - сказал џша, ознакомившись  с  общим  положением в саду и в
доме.- џ могу предсказать, что дело у вас окончитсЯ хорошенькой катастрофой.
     ‚ городе  в  тот день  менЯ  прежде всего  поразило  невиданное уличное
оживление. Ћсобенно бросалось в  глаза  большое  количество детских  колЯсок
всех сортов и вообще  обилие  всЯких  приспособлений  длЯ  перевозки  мелких
вещей, вплоть  до навьюченных,  как мулы, велосипедов и маленьких деревЯнных
платформ  на  низеньких  колесиках.   ‘реди  детских   колЯсок   большинство
представлЯло совершеннейшие развалины, свЯзанные рваными веревками.
     ‚есь этот  поток  детских  колЯсок катилсЯ в сторону ѓреческого базара.
’уда  же, грохоча,  резво бежали подталкиваемые сзади деревЯнные  платформы.
’уда же торопились запыхавшиесЯ люди  с узлами и чемоданами. ’уда же  тащили
настольные  лампы   и  швейные  машины,  грудастые  портновские  манекены  и
зубоврачебные кресла.
     Њогучее это  движение  происходило в  тишине. Ћсобенно удивительно было
полное молчание детей в колЯсках.  ‚се  дети,  очевидно,  спали  богатырским
сном. Ќикто из них ни разу не  заплакал, не вскрикнул.  Љроме того,  все эти
наглухо закрытые  и  закутанные в  колЯсках  дети  были, очевидно,  будущими
исполинами: колЯски прогибались под их  неимоверной тЯжестью. Љолеса скребли
по ободранным кузовам.
     ‘тихийное движение колЯсок  длилось  весь  день. ‘лужащие  Ћпродкомгуба
наблюдали  за  ним  из  окон. ЊалейшаЯ остановка или замедление  вызывали  у
зрителей  беспокойство. ‹юди, высунувшись из  окон, тревожно окликали людей,
толкавших колЯски:
     - —то там? Ќе  пропускают? ’огда заворачивайте на Џересыпь. ’уда придут
в последнюю очередь.
     - „а  нет, пропускают,  - неохотно отвечали  с улицы.- ’ут только  одна
колЯска развалилась и всех задерживает.
     - Ђ что в ней? - с живым интересом спрашивали из окон.
     - „а банки  с  халвой,  - отвечали с улицы. - ’ам  ее пудов пЯть,  этой
халвы. –елое депо!
     Љак  только  Я  пришел  в   Ћпродкомгуб,  ’орелли  мне  объЯснил  смысл
происходЯщего в  городе передвижениЯ людей и  колЯсок из одного  квартала  в
другой.
     ќтой  ночью  изъЯтие  излишков  было  произведено в  районе  ѓреческого
базара. Џоэтому жители других  районов, скажем ‚окзального,  где изъЯтиЯ еще
не было, свозЯт к ѓреческому базару, как в  безопасное  убежище, свои ценные
вещи. Ђ завтра, если очиститсЯ ‚окзальный район, весь этот поток  колЯсок  и
людей  хлынет  обратно,  чтобы  освободить место длЯ  вещей  с  ”ранцузского
бульвара.
     - ќто как на войне, - сказал ’орелли. - ‚ы же знаете, что снарЯд  редко
попадает два раза в одно и то же место. Џоэтому, чтобы спастись, лучше всего
прЯтатьсЯ в свеженькую  воронку.  ’ак вот,  наш  ѓреческий  базар и оказалсЯ
такой воронкой.
     ‚сю  ночь мы  с џшей не могли уснуть.  ‡а окнами  шмыгали, как  летучие
мыши,  владельцы  вещей,  сваленных в  саду.  Џри  малейшем  шуме они  будто
проваливались сквозь землю.
     Ќе  могли  мы уснуть еще  и  потому, что каждую  минуту ждали поЯвлениЯ
отрЯда, производЯщего обыски. Ќикто из нас  не  знал,  когда  дойдет наконец
очередь до нашей —ерноморской улицы.
     Џоэтому  мы  с   џшей  лежали,  прислушиваЯсь   к  необъЯснимым  шумам,
долетавшим с  улицы  и  из сада,  и развлекались  тем,  что  старались найти
причину каждого звука.
     €з главного дома слышалсЯ тихий гул. ’о был слитый  встревоженный шепот
жильцов всех четырех квартир. Ќо в этом гуле все же выделЯлись нудные жалобы
товарища  ѓаварсаки.  …му  все  не  удавалось  сбыть  с  рук  свои  сулеи  с
неизвестной взрывчатой жидкостью.
     - Ќе к добру мы развеселились, - говорил џша ‹ифшиц. - џ на вашем месте
вытащил бы из вещей в саду эту табуретку с золочеными ножками и выкинул ее к
чертЯм. ‡абросил бы в соседний двор,  что ли? ‚ы понимаете, что из-за нее вы
рискуете головой? Љак вы докажете, что она не ваша?
     - ’ак встаньте  и выкиньте сами,  - спокойно ответил Я.  - Ѓудете иметь
дело со всей оравой владельцев. Ђ мне теперь все равно.
     џша промолчал, но по его сопению Я понЯл, что он начинает злитьсЯ.
     - ќй вы, представители имущих классов! - вдруг  вспылив, прокричал он в
окно, за которым испуганно  метнулась чьЯ-то  грузнаЯ тень. - ѓубернаторы  и
статс-дамы!  Џерестанете вы  мельтешить у нас под окнами или  нет? ‘пать  не
даете с вашим кодлом!
     “ џши от гнева поднЯлсЯ, как всегда, хохолок темных волос на затылке. ‚
саду и в доме  после џшиного крика  "воцарилась",  как говоритсЯ, испуганнаЯ
тишина. џ начал хохотать, уткнувшись лицом в подушку.
     - ‚ы чего? - накинулсЯ на менЯ џша.
     -  ‚о-первых,-  ответил  Я,- вы  не знаете  значениЯ слова  "кодло",  а
во-вторых...
     Ќо Я не успел  досказать.  ‚ комнату без  стука вошел со двора  товарищ
ѓаварсаки. Ћн молча, но с  укоризненным видом остановилсЯ в  дверЯх. Ћн даже
скрестил на груди руки.
     -  ‚ам  что  угодно,  молодой  человек? -  спросил  его џша.-"‘покойной
ночи!", как говорЯт в таких случаЯх хамам.
     Ќо  ѓаварсаки  даже  не  посмотрел  на  џшу.  Ќадо кстати  сказать, что
ѓаварсаки обладал наружностью, котораЯ могла смутить самого невзыскательного
человека. …го длинное землистое  лицо  с вытЯнутым и несколько  отогнутым  в
стороны черным носом, его маслЯнистые  глаза,  обведенные желтыми  скорбными
кругами,  его  заплетающиесЯ  ноги  и  бубнЯщий  голос  выдавали неудачника,
привыкшего безропотно сносить  удары судьбы. ‘оображал ѓаварсаки очень туго,
и никогда нельзЯ было поручитьсЯ, что он понЯл все, что ему говорЯт.
     ѓаварсаки  продолжал  молчать и  долго  и  внимательно,  приоткрыв рот,
осматривать дворницкую. Џотом он наконец произнес:
     - Њожно бы поставить вот тут, за дверью... ’ак туда влезет только  одна
сулеЯ. Ђ их у менЯ три. ‚ глазах у џши Я увидел испуг.
     - —то он говорит? - спросил џша. - —его он хочет?
     - €ли засунуть их в шкаф?  - спокойно спросил  самого себЯ ѓаварсаки. -
‚ещи у менЯ аккуратные. —истый эфир.
     - Љакой эфир? - с ужасом спросил џша и сел у себЯ на койке.
     -  џ  же вам говорю -  чистый.  "ќтер сульфурикус".  ‚ы что, шутите? ‡а
каждую  сулею дают три пуда  муки и бутылку лампадного масла. ќто вам не жук
начихал  на скатерть.  …сли найдут, ну, тогда, конечно,  вас  под ноготь и к
стенке! Ќо в дворницкую к вам они не  зайдут. ЉлЯнусь жизнью. ќто же нежилое
помещение, подсобное.  Ќа что оно им сдалось!  Ђ у  менЯ  сулеи стоЯт  прЯмо
посередке комнаты, как на сцене. “ менЯ  от этого нервозность разыгрываетсЯ.
џ, товарищи, терЯюсь до головной боли.
     џша  вскочил, вплотную подошел к ѓаварсаки и сказал шипЯщим, неслыханно
злым голосом:
     - ‚он отсюда, иначе Я вышвырну вас за дверь как щенка. ‚он!
     ѓаварсаки с удивлением посмотрел на џшу,  поскреб в затылке и  неохотно
вышел  из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь.  Џеред этим  он спросил
менЯ:
     - Ћн что у вас? ‘ильно психический?
     џша запер дверь на ключ, задул коптилку, лег, долго ворочалсЯ в темноте
и проклинал себЯ за то, что нелегкаЯ принесла его на —ерноморскую улицу.
     џ начал засыпать. ‘транный, несколько резкий запах доходил до  менЯ  из
глубокой дремоты. џ внезапно почувствовал, что терЯю вес и у  менЯ медленно,
но верно останавливаетсЯ сердце.
     Ћно  ударило  едва слышно в  последний  раз, потом  затихло совсем  без
всЯкой  боли и страха,  и волна теплой, блаженной  свежести  окутала менЯ. џ
даже засмеЯлсЯ от наслаждениЯ.
     ’отчас Я услышал, как будто из глубины вселенной раздалсЯ громоподобный
рев џши ‹ифшица:
     - ‚ставайте! ‘корее! ќфир!
     џша дернул менЯ за ногу. џ тЯжело сел на койке и снова упал на нее. џша
схватил менЯ за плечи и, шатаЯсь, подтащил к низенькому оконцу дворницкой.
     - ‚ылезайте в сад! -  кричал он  и толкал менЯ  в спину.- Ћ, проклЯтый,
сукин сын! —ертов пиндос ѓаварсаки! ‘корее! Њы пропадем! ‘корее!
     џ с трудом высунулсЯ в окно. Ћттуда  кто-то подхватил менЯ и  выволок в
сад.  ќто был ’орелли. ‡а мной вылез в окно џша. ‚ дворницкой стоЯл сильный,
неприЯтный запах.
     - ‡аклинаю  всех господом богом! - рыдающим  голосом кричал ЏросвирнЯк,
воздеваЯ  руки к  небу.-Ќе курите  здесь  и  не зажигайте  огнЯ!  Џокорнейше
умолЯю!  €наче  дом  взлетит  на  воздух.  Ќе  подходите  к  канализационным
колодцам. ќто смертельно!
     џ пришел в себЯ. —уть светало.  ‘ад  был  полон испуганных жильцов. ‚се
они жались к каменной ограде.
     Џод старой акацией лежала на подостланном одеЯле сестра ’орелли.
     - ‚ чем дело? - спросил Я, озираЯсь. - Ѓыл обыск?
     - Љак  бы не так! - ответил мне ’орелли фальшивым бодрым голосом. - Ѓог
вместо обыска предпочел сотворить чудо.
     ’огда все  жильцы  вдруг  начали,  как  по команде,  смеЯтьсЯ.  †енщины
качались  от  смеха,  прикрываЯ рты платками.  Њужчины  беззвучно  трЯслись.
’орелли хихикал и  взвизгивал, а ЏросвирнЯк похохатывал, приглаживаЯ бороду.
„аже џша кашлЯл от смеха и отплевывалсЯ.
     Њне стало страшно.
     - Џерестаньте! - крикнул Я.- —то случилось?
     Ћказалось,  что в  два часа ночи  отрЯд,  производивший обыск, дошел до
соседнего дома. ’огда обезумевший  от страха ѓаварсаки схватил свои  сулеи с
эфиром, вылил их в отлив в уборной и тотчас исчез в неизвестном направлении.
     ’Яжелые, Ядовитые  волны эфира хлынули в  дом, ворвались  по  трубам  в
дворницкую, в соседний дом, начали  сочитьсЯ сквозь фланцы и расползатьсЯ из
канализационных колодцев по улице и дворам.
     ‚се население нашего и соседнего  дома  успело  бежать. ‘естру  ’орелли
едва вынесли на руках. ЋтрЯд отступил, обошел зараженные эфиром дома и, Явно
торопЯсь,  чтобы не угореть,  начал обыскивать дальние дома. Љ утру он ушел,
грозЯ найти ѓаварсаки хотЯ бы на дне морском и оторвать ему голову.
     ‚ тот же  день  вещи  из сада рассосались  по  владельцам.  Ћни исчезли
удивительно быстро и  незаметно. ђасстрига подмел  сад, потом  прошел дождь,
прибил  пыль, смыл все  следы  ночного смЯтениЯ,  и  снова синЯЯ  приморскаЯ
тишина плотно окружила дворницкую и больше уже не исчезала.
     џша  вернулсЯ к  себе  в город.  ‚место  него ко  мне  на  —ерноморскую
переехал ‚олодЯ ѓоловчинер.
     ’акова  уж   во  все  времена  человеческаЯ  благодарность.   ѓаварсаки
возвратилсЯ домой  через  неделю невредимый,  но  иссохшийсЯ и  очумелый.  ‚
квартирах еще попахивало эфиром.
     € несмотрЯ на то  что ѓаварсаки спас  жильцов дома от обыска,  все  они
дружно обрушились на него. Џочти не было днЯ, чтобы они  не  рассказывали  о
нем всЯческих смехотворных и глупых историй.
     ѓаварсаки скреб затылок и безуспешно пыталсЯ найти у жильцов хоть каплю
сочувствиЯ.  Ќо  ее  не было. ’олько  ‚олодЯ ѓоловчинер терпеливо выслушивал
его. Џо когда ѓаварсаки уходил, он тоже вздыхал и безнадежно качал головой.
     - Ќет, такой гражданин, конечно, керосина не выдумает!

        Ђвстрийский плЯж

     Љарантинную  гавань защищала от  морЯ высокаЯ стена из  бетонных  плит.
‘тена эта переходила в рейдовый мол.
     ‘ильные  зимние штормы пробили в  этой стене широкую брешь и намыли под
стеной со стороны морЯ небольшой песчаный плЯж. Џервыми начали  пользоватьсЯ
этим  плЯжем во  времЯ интервенции австрийские  солдаты.  Џоэтому этот очень
уютный, теплый и пустынный плЯж и&gt; получил название "Ђвстрийского".
     „о  этого   плЯжа  идти   из  города  было  дальше,   чем  до  большого
‹анжероновского.   Џоэтому   на  Ђвстрийский  плЯж  ходили  только  любители
безлюдьЯ. Ђ  может быть, и любители  той  морской старины, какаЯ сохранилась
главным  образом   на  гравюрах  в  пожелтевших  журналах.  Џотому   что  на
Ђвстрийский   плЯж  надо  было  идти  через  порт,  мимо  вросших  в  землю,
разрЯженных шарообразных мин и окрашенных в желтый и красный цвет буев, мимо
каменных трапов  к воде и сигнальных мачт, старых шаланд  и бухт  истлевшего
каната, наконец, мимо загадочного маленького дома на молу с белой башенкой и
проржавленным  балконом. Џервый этаж этого дома  был глухой,  без окон.  ќто
придавало ему некоторое сходство с фортом или блокгаузом.
     „ом  покрывала  марсельскаЯ черепица.  ‚округ  его флагштока часто  пел
ветер, а  в  окне  второго этажа  за  плохо  задернутой занавеской виднелись
выцветшие карты на стене  и сваленные на подоконнике книги. ‚  этом  морском
доме никто не жил.  …сли  бы мне разрешили поселитьсЯ в нем,  то Я, конечно,
счел бы себЯ счастливейшим человеком на свете.
     џ украсил бы этот дом не только новыми картами и книгами, но просквозил
бы его  морским  воздухом,  прогрел бы солнечным светом,  казавшимсЯ розовым
среди сплошной синевы, залегшей вокруг.
     Ђвстрийский плЯж  был  местом, как бы созданным  длЯ  чтениЯ  тех книг,
какие нужно читать медленно,  часто откладываЯ  их, чтобы порытьсЯ в песке и
невзначай найти осколок горного хрусталЯ.
     Ћн  был  прекрасным местом  длЯ дремоты.  ‚етер открытого морЯ  щекотал
глаза,  и  солоноватый кислород  долго не уходил из легких,  вызываЯ  слабое
опьЯнение.
     Ќа  Ђвстрийском плЯже среди немногих  его завсегдатаев Я встречал  €лью
€льфа (тогда у него не было псевдонима, и все звали его €люша ”айнзильберг).
Њне нравилось  его спокойное и грустное лицо. ‚сегда казалось, что  какие-то
полусны-полурассказы  владеют им и  потому он  часто засыпает на плЯже и его
приходитсЯ будить на закате.
     Њного лет спустЯ Я прочел в "‡аписных книжках" €льфа несколько записей.
‘ тех пор  Я  не  могу избавитьсЯ от мысли, что  все это пришло ему в голову
именно  тогда, в 1921  году, на Ђвстрийском  плЯже. Џриведу здесь одну такую
запись.
     "ђаньше  перед  сном  ЯвлЯлись успокоительные  мысли.  Ќапример,  выход
английского флота, кончившийсЯ ћтландским боем. џ  долго рассматривал пустые
гавани, и  это менЯ усыплЯло.  Ќесколько десЯтков тысЯч  людей находилось  в
море. Ђ в гаванЯх было тихо, пусто, тревожно".
     "џ долго рассматривал пустые гавани". ’огда в Ћдессе  не было, пожалуй,
более  привычного и грустного  занЯтиЯ, чем рассматривание пустых гаваней со
множеством  их  подробностей.  Ћни  были  особенно  милы,  эти  подробности.
‘покойный  свет, жар  полуденного  солнца  и близость  тугой играющей  волны
придавали им живописность крайнего юга.
     ‚ жизни мне пришлось много действовать.  „ействие все времЯ передвигало
жизнь из одного положениЯ в другое, вело ее  по разным руслам и поворачивало
под разными, подчас причудливыми углами.
     Ќо в  этом не было ни суеты, ни лишних  разговоров,  ни  беспорЯдочного
общениЯ с любыми людьми.
     Ќаоборот,  действие  соединЯлось  с  жаждой наблюдений,  разглЯдыванием
жизни вблизи,  как  сквозь лупу,  и  стремлением  придавать  жизни  (в своем
воображении) гораздо больше поэтичности, чем это было на деле.
     џ невольно подцвечивал и  подсвечивал жизнь.  Њне это нравилось. Ћна от
этого наполнЯлась в моих глазах добавочной прелестью.
     „аже  если  бы Я  очень захотел, то не  мог  бы уничтожить в  себе  это
свойство, ставшее, как Я понЯл потом,  одной из основ  писательской  работы.
Њожет быть, поэтому писательство сделалось длЯ  менЯ  не только занЯтием, не
только  работой, а состоЯнием собственной жизни, внутренним моим состоЯнием.
џ часто ловил себЯ на том, что живу как бы внутри романа или рассказа.
     ‚от это желание рассматривать жизнь сквозь увеличительное стекло сильно
захватило менЯ в Ћдессе и было, безусловно,  свЯзано с шатанием по порту и с
безмЯтежными часами, проведенными на Ђвстрийском плЯже.
     ‚ремЯ  сгладило острые, как  зазубрины,  горести и беды  того  времени.
ЏамЯть неохотно обращаетсЯ  к ним. Ћна предпочитает вспоминать прошлое в его
светлом  виде,  сквозь  тогдашние  редкие радости.  Ћни  стали на протЯжении
дальнейших лет  значительными и вескими. Ќашу веру в счастливую долю  своего
народа не могли  разрушить  ни тиф,  ни  голод, ни обледенелаЯ  каморка,  ни
полнаЯ неуверенность в завтрашнем дне.
     Њолодость   была  непобедима.  Ћна  могла   превратить  „антов   ад   в
захватывающее зрелище. ЋпухаЯ от  голода, мы все же чувствовали слабый запах
первого цветка за окном дворницкой и радовались этому.
     џ воспринЯл и  запомнил  те  грозные  годы  вместе  со  многими  своими
сверстниками как великую и неоспоримую надежду.
     ќта надежда присутствовала всегда и  во всем. Ћна проникала в сознание,
как  отблеск   солнца  сквозь  тЯжелые   тучи  зимнего   одесского  неба.  €
какой-нибудь  замерзший,  посыпанный солью  мороза стебель  лебеды  во дворе
вдруг  освещалсЯ неизвестно откуда  теплым светом,  и  в  этом освещении уже
чувствовалось сиЯющее приближение весны.
     Ћднажды  на  Ђвстрийском плЯже  ко  мне  и  ‚олоде  ѓоловчинеру  подсел
маленький картавый человек с  томными глазами. ‚ руке у него была выгоревшаЯ
морскаЯ фуражка, потерЯвшаЯ всЯкую форму.
     ‚ фуражке этот человек носил целую груду абрикосов, которыми и стал нас
угощать.
     Љогда мы сообща съели абрикосы, неизвестный человек назвал себЯ  бывшим
сотрудником газеты "ђусское слово" …вгением €вановым.
     - ‚ы,  наверное, уже слышали про менЯ, про †еньку €ванова?- спросил он,
улыбаЯсь и показываЯ мелкие острые зубы.- џ заработал  славу авантюриста. Ќо
все  это чистаЯ одесскаЯ  брехнЯ! Љ  вам  у  менЯ  два  предложениЯ. €  не с
кондачка, а на полном серьезе.
     Ћн лихо надел на затылок морскую фуражку и похлопал менЯ по плечу.
     - Џервое,- сказал он,-  состоит в том,  что через две  недели  в Ћдессе
начнет выходить  морскаЯ газета "ЊорЯк". ‚ы  видите перед собой технического
редактора  этой  газеты.  €дите работать ко мне. џ знаю вас  понаслышке.  Њы
завинтим такую газету, что перед ней померкнут романы „юма-отца и Ѓуссенара.
Њы  будем  печатать  ее  на  специально  заказанной  бумаге  из  саргассовых
водорослей. Њы зажмем вот  в эту  жменю,- он сжал в кулак маленькие пальцы,-
все морЯ  земного  шара  и выдавим  из  них,  как  сок  из ананаса,  столько
великолепного материала,  что через пЯтьдесЯт лет  за каждый  номер "ЊорЯка"
коллекционеры будут платить по сто рублей золотом.
     ќто  было, конечно,  неслыханное  вранье.  џ  смотрел на  него. Ћн  так
увлексЯ, что в уголках его губ начала пузыритьсЯ, как у детей, слюна.
     - џ не шучу,- сказал он, засмеЯвшись.- •отите быть секретарем редакции?
‘огласны?
     - ‘огласен,- ответил  Я не  задумываЯсь. Ќо ‚олодЯ ѓоловчинер отказалсЯ
работать в "ЊорЯке", сославшись  на то, что он  не  журналист  и  к  тому же
заведует отделом в Ћпродкомгубе.
     -  Ќу и сидите в вашем  Ћпродкомгубе,- пренебрежительно сказал €ванов.-
’ам вы  не сможете достать даже бутылку патоки, чтобы устроить торжественный
чай с кукурузными сухарЯми по случаю открытиЯ редакции. ‚едь не сможете! Ќу,
а  второе предложение  гораздо проще. Џока то да се, не раздетьсЯ  ли нам  с
вами, не пойти ли вон на те скалы и не наколупать ли побольше мидий на ужин?
Ћрудие производства у менЯ есть.
     Ћн вытащил из-за пазухи зазубренный австрийский штык.
     ‚олодЯ  не захотел  лезть  в воду. Ћн был великолепным пловцом,  но  на
плЯже его всегда разбирала лень.
     Њы с €вановым разделись и пошли к соседним скалам.
     - Њидии,- сказал €ванов,- мы будем складывать в мою фуражку.
     ‹овлЯ  мидий  свелась  к  тому,  что  Я,  раздираЯ  себе в кровь  руки,
отковыривал мидий от скал тупым штыком, а €ванов  складывал их в свою мокрую
фуражку.
     Ќо  ловлЯ длилась  недолго. „овольно  грубый женский  голос  закричал с
плЯжа:
     - †енька! Људа полез? ‚ыходи сейчас же!
     - Њаринушка,- закричал  в  ответ €ванов  льстивым  голосом,-  да  Я  же
только...
     -  „олго  Я  буду тебЯ ждать, босЯк? -  снова  закричала женщина,  и  Я
наконец увидел  ее.- ‚ылазь, говорю! •очешь схватить воспаление легких? ‘ебЯ
не жалеешь, так хоть бы о детЯх подумал.
     - ЊоЯ жена,- сказал мне доверительно  €ванов,- Њарина. Џриперлась-таки,
стерва. ЌеобыкновеннаЯ стерва! Ќо чуднаЯ женщина. ЏридетсЯ идти.
     Њарина  оказалась волоокой и смуглой, как цыганка,  огромной женщиной с
черными усиками. Ћна потрЯсла руку мне и ‚олоде и сказала:
     -  Џриходите сегоднЯ  до нас вечером. џ достала шматок свинины. ‡ажарим
ее  и  слопаем с мамалыгой. Ђ †енька  у менЯ шкодливый, как  кот. …го с глаз
спускать нельзЯ. „аром что такой маленький и изЯщный, как балерина, а бабник
первостатейный.  †урналист  он,  правда,  замечательный,  у  него   к  этому
настоЯщий талант, но любит бросатьсЯ во всЯкие аферы и комбинации.
     -  ‡амолчи!  -  сказал  †енька,   прыгаЯ  на  одной  ноге  и  натЯгиваЯ
парусиновые штаны.- ‹езешь не в свое дело, а хлЯстик на брюках оторван.
     - …сли он  вас уже пригласил  в "ЊорЯк",- продолжала Њарина, не обратив
вниманиЯ  на слова †еньки,- то вы вдвоем сделаете чудесную газету. Ќо только
смотрите, чтобы он не зарапортовалсЯ. •арактер у него кошмарный.
     ’ак на Ђвстрийском плЯже Я стал сотрудником газеты "ЊорЯк" и до сих пор
считаю, что мне повезло. „оказать это Я смогу только дальнейшим рассказом.

        ѓлицериновое мыло

     ‡а две недели, что остались до начала моей работы в "ЊорЯке", случилось
несколько событий. ‘амое печальное из них - смерть сестры ’орелли.
     …е звали ђахилью. Ћна  заболела  новой  в то времЯ болезнью "испанкой".
ќто был жесточайший грипп с осложнениЯми.
     ’орелли перестал ходить  в Ћпродкомгуб. Ћн сам ухаживал за сестрой, как
санитар. Њы с ‚олодей  часто заходили  проведать ђахиль, хотЯ ’орелли каждый
раз пугалсЯ и пыталсЯ выгнать нас, боЯсь, что мы заразимсЯ.
     ‚олодЯ  ѓоловчинер  достал  где-то кусок  старого  глицеринового мыла и
подарил его ђахили. ЌесмотрЯ на жар и слабость, ђахиль всплеснула руками  от
радости и так  покраснела,  что веснушки на ее  лице превратились в  бледные
пЯтнышки.
     Ќе  только  ђахиль, но  и  мы  рассматривали  на  просвет  кусок  этого
чудесного мыла. Ћно поблескивало  золотистыми слоЯми и  издавало  тончайший,
хотЯ и несколько усохший запах.
     Ћднажды  ’орелли  надо было  пойти  в  город, некого  было  оставить  с
ђахилью, и он попросил  менЯ  посидеть с ней, но  только держатьсЯ  у  самой
двери.
     џ  к тому времени  уже  ушел из  Ћпродкомгуба  и потому весь  день  был
свободен.
     ђахиль лежала с закрытыми глазаме и улыбалась. Љусок глицеринового мыла
она положила себе на грудь и сжимала его сильными пальцами скрипачки. ђахиль
училась  играть на  скрипке  у  одесской  музыкальной  знаменитости  - Ќаума
’окарЯ.
     "‡наменитость"  прекрасно "ставила руку" своим ученикам  и  "делала  им
пальцы", но была человеком практическим и лишенным возвышенности.
     "Љак вы играете эту вещь!  - кричал  ’окарь какому-нибудь ученику.- ѓде
мЯгкость?  ѓде  файность?  ѓде  сладость?  Џредставьте  себе, что ваша  мама
ђозалиЯ €осифовна сварила свое знаменитое варенье из черешен  и вы ожидаете,
что сейчас будете его кушать.  “ вас даже  текут слюнки. ‚от как надо играть
эту вещь! Џредвку шаЯ! ЏредвкушаЯ! ЏредвкушаЯ! ЏредвкушаЯ!".
     Џри этом маэстро сердито отбивал такт ногой.
     ђахиль редко упоминала о своей скрипичной игре.
     ‘ейчас она открыла воспаленные глаза и сказала мне:
     - Ќе говорите ничего Ђбраму, но Я знаю, что  скоро умру. € он похоронит
менЯ на еврейском  кладбище, где лежат отец, мама и брат  Ђркаша. Ћно  очень
скучное, это кладбище. ђади бога,  не уверЯйте  менЯ,  что Я поправлюсь, что
щеки у менЯ  сделаютсЯ красными, как  помидоры,  и Я  еще, может быть, выйду
замуж за кудрЯвого молодого человека в рубашке "апаш" и с серебрЯной  цепкой
от часов. ‚се это Я уже сто раз слышала от  Ђбрама.  Ђ вы лучше скажите мне,
где остров Њайорка.
     - ‡ачем это вам?
     - Ќам читали лекцию про опена и сказали, что он там жил. Ќо потом Я ни
разу и не вспомнила про этот остров, а сегоднЯ почему-то увидела его во сне.
’ам  с холмов стекают мелкие-мелкие речки с  очень чистой  и теплой водой  и
такие широкие, как отсюда до Љарантина. Ћни  текут по зеленой траве,  но над
травой выше  воды стоЯт всЯкие цветы  и все времЯ качаютсЯ от течениЯ. џ шла
через эти реки босиком, и мне было так приЯтно, что под ногами мЯгкаЯ трава.
     ђахиль открыла  глаза,  повернула  голову  и посмотрела  за  окно.  Ќад
акациЯми  неслись по небу  белые Ядра  маленьких облаков.  Ѓыло похоже,  что
невидимые корабли выбрасывали их из старинных бронзовых пушек.
     -  ‡десь,  в  Ћдессе,-  сказал  Я ђахили,-  живет  сейчас поэт  ѓеоргий
енгели. …ще во  времЯ  войны Я слышал  в Њоскве, как он читал свои стихи на
одном вечере. џ  запомнил из них всего три строчки: "…сть  острова, далекие,
как  сон, и нежные,  как тихий  голос  альта,-  Њайорка,  Њинорка,  ђодос  и
Њальта..." „альше Я не помню. Ђ  опен  действительно  жил на Њайорке с †орж
‘анд.  ‚  заброшенном монастыре.  опен  тогда уже  был смертельно  болен, и
потому его раздражало слишком Яркое солнце этого испанского острова.
     џ замолчал.
     -  Ђ  дальше? - спросила ђахиль и,  не дожидаЯсь моего ответа,  жалобно
сказала:- ‡ачем Я только родилась в этой семье, где рано или поздно  у  всех
отнимаютсЯ ноги? ђыжаЯ уродка! Ђ разве такой Я хотела быть? Њне  бы качатьсЯ
на палубе, чтобы ветер хватал менЯ за колени. Њне бы хохотать и петь. ‚ам не
противно,  что Я так  говорю?  џ  бы вам  и  сейчас  спела, но грудь  у менЯ
стЯнута, как свивальником.
     Ћна замолчала, перебираЯ в руках кусок глицеринового мыла.
     -  ‘делайте  мне  одолжение,- тихо  попросила она,-  пока  нет  Ђбрама.
Ќалейте вон  в то блюдечко  воды,  взмыльте ее этим мылом, а на комоде стоит
сухой букет. „останьте из него пустую соломинку и дайте все это мне.
     џ сделал,  как просила ђахиль. Ћна расщепила кончик  соломинки, окунула
соломинку в мыльную воду и медленно выдула большой мыльный пузырь.
     Ћн оторвалсЯ от  соломинки,  чуть  взлетел  к  потолку и  остановилсЯ в
воздухе,  в немного  пыльном  солнечном луче,  переливаЯсь  бледным радужным
блеском.
     ђахиль  прикрыла рот рукой, чтобы  не потревожить своим дыханием легкий
шар. џ тоже старалсЯ почти не дышать.
     - ‘ейчас он золоченый,- сказала ђахиль.- Ђ только  что он  был красный,
как пожар.
     Ћна осторожно пустила второй  пузырь, третий, четвертый... џ тоже  взЯл
соломинку,  начал  выдувать  пузыри, и вскоре  всЯ комната замерцала  от  их
мимолетных красок и блеска.
     —асть пузырей опускалась на пол и  лопалась, но большинство их играло с
солнцем, летаЯ по комнате и соединЯЯсь иногда в разноцветные созвездиЯ.
     ‚низу громыхнула на пружине  параднаЯ  дверь. „ом слегка затрЯссЯ.  ‚се
пузыри сразу лопнули. Ќа пол посыпалась мельчайшаЯ водЯнаЯ пыль.
     - ‘прЯчьте все! -  быстро сказала ђахиль и закрыла  глаза.-  џ устала и
хочу спать. џ ее никогда не увижу, никогда.
     - Љого? - спросил Я.
     - „а эту Њайорку. €дите. ‘пасибо вам. Њне что-то плохо.
     ‚ дверЯх Я столкнулсЯ с ’орелли.  Ћн узнал, что сестра засыпает,  и  на
цыпочках вернулсЯ в кухню, чтобы вскипЯтить воду.
     Ђ вечером он пришел  к  нам  в дворницкую,  сел на  порог  и неожиданно
заплакал. € мы узнали, что ђахиль  умерла внезапно, должно быть  от  разрыва
сердца.
     ’орелли  плакал,  не  вытираЯ  слез,  глЯдЯ на  нас  круглыми  красными
глазами, и сморкалсЯ в рваную наволочку.
     џ  нашел  в  книжном  шкафу у виттау  наполовину  высохший  пузырек  с
валерьЯнкой.  Ћна почти не пахла.  џ накапал ее  в  банку от консервов  (она
заменЯла  мне в то времЯ  стакан),  сел на  порог рЯдом с ’орелли  и дал ему
выпить.
     Ћн  покорно  выпил  ее,  потом  упал  головой  на  руки,  и  плечи  его
затрЯслись. Ћн со свистом  втЯгивал  воздух, прижимал  к глазам наволочку  и
прерывающимсЯ шепотом извинЯлсЯ за беспокойство и  за то, что закапал своими
слезами мои пыльные рваные брюки из коричневого вельвета.
     ‚рач, установивший смерть,  сказал, что если бы не "испанка", то ђахиль
могла бы выжить. ’орелли рассказал, что она только сильно вскрикнула и сразу
же перестала дышать.
     Њы все: џша, ‚олодЯ ѓоловчинер и Я - пошли на похороны. ‚ углу комнаты,
где лежала  ђахиль,  стоЯл ѓаварсаки и мЯл в руках замасленную кепку.  ѓлаза
его не выражали ничего, кроме горестной попытки понЯть, что происходит.
     Љ выносу пришел ЏросвирнЯк. Ћн зло посмотрел на ђахиль, на ее  стройные
ноги  в  деревЯшках и вполголоса сделал  какое-то  замечание  синагогальному
служке  - распорЯдителю  похорон.  ‘лужка  подобострастно закивал  в ответ и
крикнул  что-то нескольким безобразным старухам,  шмыгавшим  вокруг  черного
облезлого  гроба. Ћчевидно,  этот  гроб,  взЯтый "напрокат", уже  сотни  раз
перевозил на расшатанных дрогах покойников из города на еврейское кладбище.
     ‘тарухи принесли  откуда-то  рваную  коричневую шаль и  завернули в нее
ноги  ђахиль.  ’огда расстрига  с  видом  человека,  исполнившего свой долг,
торжественно вышел из комнаты.
     - Ќаглец! - довольно Явственно сказал  ему  вслед  џша.- ђаспорЯжаетсЯ,
как у себЯ дома.
     Ќо ЏросвирнЯк сделал вид, что не слышит џшиных слов.
     -  “молЯю  вас,-  прошептал  ’орелли,-  не  трогайте  его.  џ  опасаюсь
скандалов.
     џ  впервые  был на  еврейских похоронах.  ЊенЯ  поразила их  судорожнаЯ
спешка. Џриехали дроги, запрЯженные траурной пыльной клЯчей. ‘едой болтливый
возница вошел в комнату, постучал кнутовищем по крышке гроба и сказал:
     - Ђ ну, герои, кто помоложе! ‚зЯли! ЏоднЯли! ђазом. Џонесли! Ћсторожнее
на поворотах. ’ого, кто строил эту лестницу, надо заколотить  в  гроб вместо
этой девицы, чтобы  ему  икалось  на  том  свете.  ђазве это  лестница!  ќто
головоломка, накажи менЯ бог!
     Џотом   мы  долго  шли  по  булыжным  мостовым,   и  дроги  перед  нами
подскакивали  и  неожиданно сильно  дергались  из стороны в  сторону,  будто
хотели сбросить гроб на  землю,  как норовистаЯ лошадь сбрасывает надоевшего
седока.
     Љладбище лежало  в  степи за городом. ‘тепь  уже выгорела,  несмотрЯ на
раннее лето. ‚доль высокой кладбищенской ограды ветер нес теплую пыль.
     „роги  зацепились  колесом  за  ворота  кладбища. €х надо  было немного
осадить,  но  клЯча не хотела переступить назад, и возница начал бить ее  по
морде кнутовищем.
     ’орелли закричал на него. ‚озница сплюнул и сказал:
     -  …сли  вы такие нежные, так плакали бы лучше по  сестре, чем по худой
скотине.
     ѓлаза у ’орелли налились слезами. Ћн затопал  узконосыми  туфлЯми цвета
апельсиновой  корки и  начал кричать на одной ноте пронзительным, доходившим
до визга голосом:
     - Њерзавец! †иводер! Њолдаванский гицель!
     ’орелли был жалок в своем горе и гневе.
     ‚озница  только  презрительно  пожал  плечами,  поднЯ